Город (СИ)

Глава 14

Высокий худой человек сидел на камне посреди болота, прижав мелко дрожащие рук к груди. На его костюме то тут, то там прилипли комья грязи, штаны намокли по колено, став снизу вместо серых почти черными. Светлая шевелюра растрепалась, а лицо прорезали глубокие морщины, добавив к возрасту добрый десяток лет. В тумане послышался плеск и через немного рядом сел Дэнил.

— Ты убил их, — безжизненным голосом сказал неизвестный.

Дэнил кивнул.

— Зачем?

— Я же человек! — удивился Дэнил. — Человек должен убивать всех, кто слабее его. Или уродовать. Менять природу покоренных, подстраивая под свои нужды. Только так он может выжить.

— Мы можем по — другому.

— Можете, — легко согласился Дэнил, — но не всегда. Эти вот сейчас не смогли. Кто в итоге прав?

Человек помолчал, впившись лихорадочным взглядом во мглу.

— И долго ты будешь их убивать?

— Пока ты мне нужного не приведешь.

— Как он выглядит?

— Откуда я знаю? — недовольно сказал Дэнил. — Я его ни разу не видел. Вот приведешь, тогда тебе и скажу.

— А что потом? Ты оставишь город в покое?

— Нет. То есть да. Как только все сдохнут.

— Не понимаю. Зачем тебе это? Что мы тебе сделали? Откуда такая ненависть?

— Нет у меня никакой ненависти, не придумывай. Можешь считать, что это просто работа. К тому же я не говорил, что собственноручно всех убью, больно нужны вы мне. Сами сдохнете, без моей помощи. И вообще, я не виноват, что вы все смотрите на одно, а видите совсем другое. Убийцей вон заклеймили…

— А как это назвать? — сквозь зубы процедил человек.

— Не знаю, я в названиях не силен. Я просто вижу, как на самом деле, а объяснить… Это не самая сильная моя сторона.

Дэнил замолчал и стал смотреть в ту же сторону, что и человек.

— Когда ты мою дочь вернешь? — спросил тот.

— Как дело сделаем.

— Дело? Ты же сказал, что после этого все умрут? Значит и Лина?

— Что ты так нервничаешь? Я разве тебя хоть раз обманывал? Вспомни, Дэгф, я ведь всегда говорю как есть, нравится это тебе или нет. Вы действительно все сдохнете, но разве ты намеревался жить вечно? И убивать я вас не собираюсь, ты же знаешь, мне в город не попасть. Приведешь нужного человека из элиты, получишь свою дочурку и живи, как знаешь, мне до тебя дела нет.

— Но что именно тебе надо? — спросил Дэгф. — Может человек с какой‑то должностью, что‑то знающий…

— Причем тут должности? — скривился Дэнил. — У вас элита чем от остальных отличается? Способностями.

— Вообще‑то у многих горожан есть способности.

— Что, правда? А что же ты не говорил?

— Ты и не спрашивал.

— И много таких?

— Не знаю, я не считал. Может полгорода наберется.

— Это все немного усложняет, — почесал затылок Дэнил. — Полгорода — это много.

— Скажи мне, какие способности тебе нужны, и я поищу.

— Дэгф, ты иногда такую херь несешь, — с чувством сказал Дэнил. — Вот как я могу объяснить, какая мне способность нужна, если я в них не разбираюсь? Говорю же, как приведешь нужного человека, так сразу и пойму.

— Но к чему должна относиться способность? Большая сила, может высокая скорость…

— Не, с мозгами связанная.

— Телепатия?

— Нет. А что, и такие есть?

— Не знаю, — сказал после паузы Дэгф. — ходят слухи, что у Портеров есть что‑то такое, поэтому и возвысились.

— Портеры, Портеры, — забормотал Дэнил, — мне уже говорили о них. Мол, сбежали от этих зверюг.

— Никакие они не зверюги, просто немного порядок навели. Давно пора.

— Некоторые из твоих клиентов так не считают.

— Они мне не клиенты! — с отвращением сказал Дэгф. — Они твои клиенты.

— Ладно, ладно, — примиряюще сказал Дэнил. — Это частности. А есть такие, что готовы сбежать от этих Портеров, но чтобы еще способности с головой связаны были?

— Поищу, — хмуро сказал Дэгф.

Дождавшись, когда картинка померкнет, я открыл глаза. Наконец‑то нашлась ниточка, за которую нужно тянуть, подумал я удовлетворенно. Наконец‑то все части этой головоломки сложились воедино. А то все эти ужасы про тьму, которая их воспитала, про монстров… Ладно, монстры тоже есть, и наверняка как‑то связаны с ними, но… В голову пришла новая мысль — может этим двоим нужен помощник, чтобы справиться с черноголовыми? Залезть им в голову и найти таким образом хозяев этой орды? Не, не сходится. Они могли просто попросить нас, неужто мы не помогли бы? Причем не один человек, которого они ищут, а сотни и даже тысячи. Город всегда старался помочь колонистам. Искать помощи горожан, убивая их при этом, довольно глупо, даже для таких психов как эти двое. Может они считают, что мы связаны с черноголовыми? Зачем им тогда какой‑то человек? Или есть человек, который может сидя в городе контролировать орду с помощью какой‑то способности? Такая версия более — менее укладывается в канву, но как они тогда найдут этого человека? Он ведь знает, что творится в Пустоши, его туда ни за что не выманить.

В общем, я снова оказался в тупике, несмотря на то, что понял, наконец, что они ищут в городе. Повертел записку, в которой нашлась история — на ней только дата и еще несколько неразборчивых знаков. Видимо зашифрованное место встречи. Я положил листок обратно и просмотрел папку до конца. Там было все тоже — какие‑то протоколы, доносы, рассказы о чьих‑то пьянках, оргиях, тайных договорах и прочий бред махрового параноика. Положил папку под кровать и принялся за следующую, посвящённую Курту. Здесь все больше было про пьянки и оргии, а протоколов почти не встречалось. Ради интереса я сжал один листок покрепче и зажмурился.

— И что вы хотите от меня? — спросил надменный и равнодушный голос.

— Я просто хотел предупредить вас, — ответил другой, мягкий и заискивающий.

— Господин Шремп, вы зря волнуетесь, — сказал первый голос, принадлежавший крупному мужчине, похожему на Антона — разве что волосы темнее и тронуты на висках сединой. — Мне не нужны эти подробности, — с презрительной усмешкой добавил мужчина, — кто, сколько выпил и что сказал.

— Они не собираются ограничиваться словами, господин Портер, — осторожно сказал заместитель мэра. — Они утверждают…

— Чушь! — недовольно перебил Портер. — Эти идиоты способны только пить, курить и трахаться. Чтобы что‑то сделать нужен характер, нужна воля, а у них она откуда?

— Как знаете, господин Портер, — склонил голову Шремп, — мое дело донести информацию…

— Не обижайтесь, — смягчился Портер. — Вы делаете свою работу, я понимаю ее значимость и признателен за ваши усилия. Но я не могу принимать всерьез заявления пьяных подростков.

Картинка резко исчезла, и я открыл глаза. Очень интересно. Я схватил следующий листок, но увидел лишь длинный крашеный ноготь, сломавшийся посередине и жалобный женский возглас. В следующих двух листках вообще ничего не было, и я сдался. Смотреть все подряд никаких сил не хватит. Пролистал папку до конца — последним лежал смятый когда‑то и аккуратно разглаженный после листок. Написанные от руки буквы почти стерлись, разобрать получалось лишь отдельные слова, не столько даже разобраться, сколько догадаться. Кто‑то куда‑то должен прийти, чтобы что‑то решить. В общем, очень информативно. Ладно, попытка не пытка, я выдернул бумажку из зажима и сжал ладонями.

В большой комнате царил сумрак, слегка разгоняемый светом стоящих по углам торшеров. На абажуры дополнительно накинули какие‑то тряпки, сквозь них едва пробивалось тусклое свечение, лишь на пол падали круги яркого света. Снизу в комнату пробивался приглушенный вой яростной музыки, ноги чувствовали идущую по полу вибрацию басов. Из‑за стены доносились пьяные крики, время от времени заглушавшие даже музыку.

— Твою мать, как голова‑то кружится! — напряженным голосом сказал худой парень с длинными, как у девушки, вьющимися волосами, развалившийся на широком кожаном диване. — Где ты эту дрянь достал?

— В спецхране, — откликнулся другой, сидящий в кресле слева. Он закинул одну ногу на подлокотник, запрокинутая голова свесилась с другой стороны. — У отца пропуск взял. Там много такой херни, только пробовать осторожно надо, от некоторых можно ласты свернуть.

— Я сейчас и от этой сверну! — хрипло сказал первый. Через несколько секунд он еле слышно засмеялся.

— Ты чего? — приподнял голову второй, но его товарищ не ответил, и он принял прежнее положение.

— Так что решили? — спросил из дальнего угла третий.

— Кто там? — испугано вскинулся тот, что в кресле.

— Да я это, Курт, — недовольно сказали из угла. — Ты что, Сэмми, уже того — отъехал?

— Не, я нормально, — облегченно сказал Сэм. — А вот Диз похоже все, в отключке.

— Так что мы решили? — снова спросил Курт.

— Насчет чего? Ты про девок что ли?

— Каких девок, я про бизнес… — раздраженно сказал Курт.

— Опять ты про Портеров, — лениво откликнулся Сэм и поднялся. — Чего тебе не хватает? Плохо живется что ли?

— Сейчас не плохо, а что завтра будет?

— То же, что и всегда. Ладно, пойдем, поговорим с Дэгфи.

Сэм пошел к двери, Курт быстро поднялся за ним. Яркий свет за дверью ослепил их, они, щурясь и прикрывая ладонями глаза, обошли широкую кровать, на которой вздыхали и постанывали в несколько голосов. Перед глазами мелькнула волосатая ляжка, высунувшаяся из‑под серебристой простыни, рядом плоская грудь с призывно торчащим коричневым соском. Курт отвернулся, ему было не интересно, чем занимаются в этом человеческом бутерброде. В следующей комнате кровати не было, и вздохи неслись от кресла в углу. Одно и то же, брезгливо подумал Курт, только и делают, что сношаются. Память тут же услужливо подсунула такие же картинки с ним в главной роли, еще до того, как начались неприятности, и Курт поморщился. Так всегда — пока жизнь за яйца не схватит, не поумнеешь.

За следующей дверью открылся большой зал, его темноту прочерчивали разноцветные лучи, по перепонкам ударило громом дикой мелодии. Они спустились по лесенке вниз, в толпу корчащихся и дрыгающихся тел, и начали протискиваться к противоположной стене. В толпе Курту пару раз наступили на ногу и засадили локтем в ребра. В ответ он грубо распихивал преграждавших путь. Они добрались до противоположной стены и нырнули в неосвещенный коридор, метров через десять окончившийся широким проемом выхода. Во внутреннем дворике горел костер, бросавший ломаные тени на стены. У огня сидели трое, время от времени подкидывали в костер книги.

— Совсем охуели, — зло пробормотал Сэм.

Курт равнодушно пожал плечами. Это перебор конечно, но сейчас не до этих идиотов. Со своими бы проблемами разобраться. Они пересекли двор, прошли новый коридор, на этот раз освещенный. На стенах здесь висели репродукции, стилизованные под ретро. Почти на каждой ручкой или фломастером написана нецензурщина. Курт покачал головой и ускорился, догоняя спутника.

Богато убранный кабинет, в котором они оказались, был первой комнатой, где царил порядок. Они с Сэмом уселись в громоздкие кресла из темного дерева, роскошно блестящего лакированной поверхностью.

— Где Дэгф? — небрежно спросил Сэм у паренька, копавшегося в ящиках стола напротив.

— По какому поводу? — сухо спросил парень.

— Не твоего ума дело. Найди его, скажи серьёзные люди пришли.

Парень поднял удивленные глаза и пару секунд всматривался в лицо наглеца:

— Ты же Сэмми Уотерс, с каких пор тебя серьезным человеком считают?

Сэмми скривился:

— С тех самых, как выбрали президентом нашего прогрессивного сообщества.

— Кучки обдолбаных педерастов? — ехидно переспросил паренёк. — Что же у вас такого случилось, что требует срочного вмешательства? Опять, как в прошлый раз у кого‑то в жопе какой‑то предмет застрял?

— Они не педерасты, — пробурчал Сэмми, — просто перепили в тот раз. Мы насчет ситуации с Портерами…

— Что с ними?

— За глотку всех схватили! — подал голос молчавший до этого Курт. — Жить невозможно стало, эти гады всех задавить хотят.

— Свободу душат… — прежним, пренебрежительным тоном добавил Сэм.

— Ох уж эта свобода… — усталым голосом сказал парень, поднялся и вышел в неприметную дверь за столом.

Картинка расплылась, я проморгался и подскочил от испуга — напротив меня за столом сидел со скучающим видом Антон.

— Ты чего? — вырвалось у меня нервное.

— Объяснять пришел, — немного театрально вздохнул Антон.

— Чего объяснять? — спросил я механически и в этот момент в моей голове встали по нужным местам все части только что виденной истории.

Кажется, я на некоторое время впал в ступор, потому что, придя в себя, обнаружил, что Антон сидит в другой позе, повернувшись ко мне в пол — оборота и ковыряя ногтем в треснувшем лаке столешницы.

— Что это было? — спросил я у него.

— Элита, — не поворачивая головы, ответил Антон.

— Какая еще элита?

— Наша, наша, откуда здесь другой взяться?

Я еще раз пробежался мысленно по истории и содрогнулся.

— Ты что, хочешь сказать, что все эти непотребства происходят в городе?

— Не волнуйся ты так, не в городе, а только в одной из ее частей…

— В Старом городе, что ли?

Антон засмеялся:

— Нет, это немного дальше. Нужно через портал идти. Пойдем, в более удобном месте поговорим.

Мы сидели в кабинете Антона, в котором теперь кроме стульев появился и стол, правда, не письменный — простая столешница о четырех ножках. Антон достал откуда‑то новую папку с досье на тех, кого я видел в странной оргии, и не только. Я не столько читал, сколько смотрел истории. Наконец, оторвался от последней и поднял взгляд на Антона.

— И как это понимать?

Антон оперся локтем о стол и покрутил кистью, словно призывая правильный ответ.

— Ты что, тоже этим занимаешься? — сказал я, не выдержав.

— С ума сошел! — вытаращил глаза Антон. — Я что, похож на этих?

— Ты же из элиты…

— Начать видимо придется издалека, — сказал он, задумчиво покачав головой. — Вот только с чего именно? Впрочем, тебе как историку это должно быть понятно. Ты же знаком с тем, что творилось после конца света…

— Не совсем.

— Ну да, — поморщился Антон. — С тех времен до нас мало чего дошло. Но по косвенным данным ты все равно можешь представить, что тогда творилось. В хаосе апокалипсиса погибали миллиарды человек и все достижения цивилизации. Конечно, многие пытались спастись, скрывались в малопригодных для жизни колониях, обрубали трансгресс — линии, убегали на дальние станции разведфлота и пограничников, кто‑то пытался окуклиться прямо в том месте, где жил. Но большие массы людей быстро погибали. Их даже не убивали, они просто не умели жить без постоянного участия огромной государственной машины. Надо быть приспособленным к неблагоприятным условиям, уметь выживать, а откуда это у программистов, бухгалтеров и брокеров в сотом поколении? Организоваться смогли только особые люди…

— Со способностями?

— Именно. Хотя на самом деле это не вся правда. Людей, шагнувших на следующую ступень эволюции, было не много, для полноценно функционирующего сообщества не хватало, а простых граждан спаслось совсем немного.

— Откуда тогда остальные?

— Это такой вопрос, Валентин, о котором большинство предпочитает не задумываться. Даже больше, за прошедшие века почти все предпочли забыть о нем. Как будто это что‑то меняет… В общем, когда я говорил, что мы просто маленькое сообщество единомышленников, заботящихся о городе, я сказал не все. На самом деле мы сообщество тех, кто хочет знать, как на самом деле.

— На самом деле? — тупо переспросил я.

— Представь ситуацию — весь мир, правильнее даже сказать — все миры, в руинах, создать полноценный социум невозможно, через несколько поколений люди деградируют и забудут всё, что человечество накопило за тысячелетия… Нужно было нетривиальное решение. И наши предки нашли его. Почти все они, так или иначе, занимались генетикой — пытались вылечить людей от страшных болезней, продлить жизнь, сделать умнее и… не знаю правильно ли сказать человечней, но пусть будет так. У них имелся генетический материал и соответствующее оборудование — и они решили создать недостающие части социума сами…

— Искусственное оплодотворение?

— Не совсем. В большом сообществе всегда присутствует определенная градация — у людей разные способности, разные наклонности, кто‑то становится видным ученым или администратором, а кто‑то только и может, что улицы мести и унитазы чистить. Это может не очень почетно, но такой человек не перестает ведь быть полноправным членом общества? Профессии разные нужны. А когда в имеющемся сообществе одни ученые, кто будет сортиры чистить? Поэтому они добавили не просто людей, а целые социальные слои.

— Так эти ребята должны унитазы драить? — спросил я саркастически. — Не очень‑то похоже…

— Всё устроено не так просто, как ты думаешь, — поморщился Антон. — Обществу нужны не только рабочие. Для равновесия и устойчивости такой сложной системы нужны очень многие элементы. Некоторые из них кажутся бесполезными, скорее даже вредными, как аппендикс…

— Во — во! — поддакнул я. — Тут ты в точку попал.

— Ох уж эта зашоренность мышления… — замученным голосом произнес Антон. — Почему все видят только черное или белое? Я же объяснил тебе — он просто играют данные им роли. Ты, как библиотекарь, наверняка читал о вымерших видах. Помнишь стервятников и гиен?

— Угу.

— Ну и как, насколько они привлекательны? Но ведь кто‑то должен быть падальщиком, правда?

— «Эти» себя не падальщиками, а элитой считают.

— Они и должны так считать. Чтобы никому из них в один момент не пришла мысль поменять свой социальный статус.

— Ладно, пусть так. Но как они могут что‑то решать? Они все идиоты! У них мозги наркотой сожгло!

— Чем они меньше думают, тем лучше, поверь.

— И долго проживешь такой жизнью?

— А зачем им жить долго? Если они расплодятся, система не сможет обеспечить их нужды. Все работает на равновесие, Валентин.

— Очень странное равновесие…

— Валентин, — Антон покровительственно улыбнулся. — Оно ведь возникло не спонтанно. И сохраняется почти четыре тысячи лет не из‑за какой‑то случайности. Я понимаю, почему тебя коробит от одной мысли о них. Именно поэтому они, насколько это возможно, изолированы от настоящих людей. Но в любой экосистеме есть падальщики.

Да, они так и будут всю жизнь стремится к ярким побрякушкам и антисоциальному образу жизни, думая, что именно в этом заключается счастье, хапая всё больше и больше, пока наркотики не сделают всё это неважным. Для этих людей не предусмотрено счастье, только безумная гонка за его искаженным подобием. Зато они на вершине социальной лестницы. Это что‑то вроде отстойника, куда попадает всякая гниль. Там плохо пахнет, как и в любом другом отстойнике, но зато в остальном городе чисто. Чтобы такие как ты могли спокойно жить и работать, генетический мусор, склонный к асоциальному поведению, должен быть изолирован. И если такие люди с патологическим упорством стремятся к власти, логично дать им иллюзию, что эта самая власть у них есть, надо только отгородится от остальных и оберегать своё сокровище.

Надолго воцарилось молчание. Я придумывал возражения, перебирая в голове один вариант за другим. Все настолько веские и логичные, что было очевидно — Антон и сам их знает и легко опровергнет.

Потом мысли свернули на Ирен. Мы с ней всего два месяца знакомы, но я уже задумывался о более серьёзных отношениях. В конце концов пора уже и остепенится. Но кто она в этой безумной схеме? Способностей у нее никаких, секретарем работает. Передатчик моего генетического материала в следующее поколение? У мамы кстати, тоже нет способностей, всю жизнь учителем в школе отработала.

— Я так понимаю, ты сейчас себя накручиваешь, представляя, что все мы винтики в бездушном механизме, — прервал молчание Антон. — И никакие доводы на тебя не подействуют. Придется подождать, пока ты привыкнешь к этой мысли.

Он встал, вяло махнул рукой на прощание, и вышел. Я сидел, не зная, не то что мне делать, а даже и думать. Взгляд упал на папку с досье. Ничего нового отсюда не вытащить, все истории посмотрены. Если не считать папку, в которой истории хранились…