Город. Путешествие ночного бродяги

Город. Путешествие ночного бродяги

Ночь. Безлюдная дорога тихо уплывает в даль. Я всегда любил ходить ночью: почти все мирно спят и не могут помешать мне наслаждаться.

Благодаря непонятной причуде природы (больше мне винить некого) я стал меньше спать. Сначала я бодрствовал одну ночь в неделю, потом раз в месяц. Дошло до того, что я стал уже спать раз в месяц, да и то не каждый. С определенного момента стало понятно, что бороться с этим бесполезно: не помогало даже снотворное. В двадцать пять, я, не страдающий боязнью темноты (видимо из-за потомственного ночного зрения), решил извлечь из этого хоть какую-то выгоду.

Для меня эта ночь не была необычной. По заведенной уже давно привычке днем я изображал обычного бродягу-одиночку, не чурающегося никакой работы и делающего ее с удовольствием тем большим, чем сложнее и необычнее она была. Например, отремонтировать робота-заику. Сложный мозг современного робота представляет собой запутанную нейроноподобную сеть, разобраться в которой достаточно сложно. Для удобства ее делают самовосстанавливающейся, а ремонт делают, только если повреждение достаточно серьезно. Хозяева были необычайно рады, когда я избавил их электронного слугу от этой невинной, но необычайно раздражающей особенности. Для этого потребовались лишь тестер и булавка.

Вот мой портрет для тех, кто еще не видел меня. Мне 30 лет, рост 170, овальное лицо, карие глаза, темные длинные волосы. За время своей вольной жизни я всего лишь пару раз смог их подровнять. Я всегда одет в чёрное: мягкая куртка, рубашка, джинсы. На голове я, в отличие от большинства, ничего не ношу: не вижу смысла закрываться от солнца, а от дождя это все равно не поможет. На мне такой сильный загар, что ночью меня легко принять за привидение (самое смешное, что уже принимали). Тем более, что я хожу всегда тихо. Ночью этому быстро учишься.

Я уже подумывал об остановке и дневном лагере, когда ко мне подошла девушка. Она была в стандартной одежде бродяг: джинсах и легкой просторной блузке. Ее я не знал, и даже никогда не видел. Такую девушку я бы запомнил!

— Прости меня, ты — Черный Кот? — довольно нахально спросила она.

— Да, меня называют и так, — ответил я. — С кем имею честь?

— Я — Седая Рысь, — представилась она.

— Кто провел обряд имяположения?

Она назвала четыре имени: от зверей, птиц, рыб и стихий, причем, перечислила их в должном порядке, следовательно, с большой долей вероятности, имя можно считать правильным. После представления я рассмотрел ее подробнее. Несомненно, главной ее особенностью были волосы. Собственно, они были не седыми, а, точнее сказать, серебряными. Свет луны, запутываясь в них, окутывал её, как облако. Длинной они были почти до самой земли. После волос внимание приковывало лицо. Оно было мягким и добрым, с приятным овалом и пропорциональными чертами. Глаза ее были синими, не голубыми, как можно было ожидать, а именно темно-синими. Выглядела она года на два-три моложе меня, но глаза были серьезными и чуть грустноватыми. Зато улыбка, не сходящая с лица, была чуть капризной и удивленной.

— Что вам от меня нужно? Сделать вашу игрушку? Или вы хотите пригласить меня на какой-нибудь дурацкий вечер? — я всегда специально стараюсь сразу отучить от привычки лукавить, или заставлять меня делать то, что мне не нравиться. Причем, чаще всего, мягко говоря.

— Ты всегда такой… неприступный? Я всего лишь хотела побыть с тобой ночь-две. Странный ты… почему ты сторонишься людей?

— Меня просто достали люди, которые хотят. Все равно чего. Чаще всего, они даже не скрывают, что считают меня: бродягой, гордецом, тщеславным, грубым, одиноким, несчастным, обязанным, бесчеловечным… Остальное можешь добавить сама. Хуже всего, когда меня считают обязанным. Я ни перед кем не обязан. Я привык быть один и поступать так, как я считаю нужным, даже если у окружающих другое мнение. Можешь оставаться или уходить — твое дело. Только, должен предупредить, если ты мне надоешь, то я уйду. Дождусь, когда ты проснешься, и уйду.

— Интересно, тебе действительно так не нужны люди? — спокойно спросила Рысь.

Я хотел ответить в том же духе, но передумал. Рысь говорила то, что думала. От нее не несло фальшью, как от большинства. И, в довершение всего, она мне просто понравилась.

— Если честно, то люди мне все-таки нужны, но не тогда, когда они пытаются из меня сделать такую же марионетку, как они сами, — и добавил: — Готовить умеешь?

— А как же? А зачем тебе это?

Я, скинув рюкзак, положил его у ее ног. Нагнувшись, я достал из него топор и саперку. Топор я взял с собой, а лопату оставил:

— Я хочу есть, да и ты, наверное, тоже. Поэтому я иду за дровами, зажигаю костер, а потом мы с тобой что-нибудь стряпаем. Можешь копаться в моих вещах сколько угодно, пока меня не будет, вынь, что нужно.

— У меня есть свои продукты, — горячо возразила она.

— Как хочешь, — пожал я плечами и пошел прочь.

В людскую сдержанность я давно уже не верил: имея разрешение, любой, а девушка особенно, осмотрит все, что захочет.

Отойдя подальше, я нашел сухое дерево подходящей величины, срубил и быстро подготовил для переноски. Я старался брать ровно столько, сколько мне было нужно. Остатки я откатил в небольшую лощину: пусть следующий бродяга использует, а нет, лес все возьмет обратно.

Я оказался прав. По возвращении, я увидел, что продукты лежали отдельно на куске ткани, а Рысь играет с одной из моих безделушек. Свалив дрова в груду, и, готовя яму для костра (не люблю оставлять следов), я спросил:

— Много интересного нашла?

— Нет, я особо не приглядывалась. Только открыла коробку с кольцами. Зачем тебе столько колец? Кроме того, я осмотрела шар, — ответила она, ничуть не стесняясь. — Я, старалась брать только продукты, как ты и просил.

С виду кольца мало отличались от распространенных ранее колец, выточенных из камня. Я предпочитал широкие гранёные кольца. Шар был мозгом моего шлема — средства входа в Вуаль — сеть киборгов. Так как мне не имплантировали основной модуль, то я пользовался внешним модулем с теми же возможностями. Киборг — это человек с измененным телом, причем, если изменено более 30 %, и в случае, если есть вмешательство в мозг. Но говорить все это Рыси я, естественно, не стал.

— Это не просто кольца. Это гипнопроекторы, — пояснил я. — Надень одно из них на руку, но только одно.

— Почему?

— Два гипнопроектора может выдержать только тот, кто уже привык к ним. Да и тем это не очень нравится.

Посчитав объяснение достаточным, Рысь надела кольцо на палец. Сам я в это время принялся разжигать костер. Я прекрасно знал, что на них, ведь я сам создал запись на большинстве из них. Внешне кольца немного различались узорами.

Перед Рысью раскинулись горы, и она стояла в их седловине. Река величественно текла, резко обрушиваясь вниз и разбиваясь на мельчайшие осколки. Брызги окутывали водопад сверкающим облаком.

Вскрикнув от восхищения, Рысь поменяла кольцо. Космос. Прямо перед ней было великолепное созвездие. Я долго с ним мучился, около двух (!) недель, особенно долго не удавалось подогнать цвет зеленых звезд, а голубые сразу возникли такими, как я и хотел.

— А где ты их достаешь? — спросила Рысь, уже помогая мне готовить. Нож прямо летал в ее руках. Интересно только было, как она его держит. Обычно его держат всей рукой, а указательным придерживают, не всегда, сверху. Рысь же пропустила лезвие между указательным и средним пальцами. При этом захвате пальцы сжимают его крепче, но резать менее удобно.

— Я сам их делаю, а некоторые мне подарили, — ответил я. — Странно ты держишь нож.

Посмотрев на мою руку, она двумя быстрыми и четкими движениями поменяла захват, попробовала и опять перехватила нож по-старому.

— Мне так удобнее. Ты можешь сделать кольцо для меня? — ее глаза блестели от восторга. — Они такие чудесные. Ты прямо волшебник.

— Твой захват боевой. Сделаю, конечно, но после завтрака, или, если хочешь, назови его ужином. Ладно?

— Согласна.

Когда из котелка потянулся запашок готового варева, я, попробовав, снял его с огня и укутал, чтобы оно настоялось. Переворошив костер, я оставил угли догорать, а сам вынул рогатки и сложил чуть в отдалении. После того, как остынут, положу в рюкзак. Во время завтрака весь мусор шел в костер: ничего тугоплавкого у нас не было. К концу завтрака я закопал костер, притаптывая его по мере добавления земли. В результате от холмика, который должен был образоваться, практически ничего не осталось.

Плотно поев, я взял два кольца из коробки, только другой, ее Рысь не заметила.

— Если кто-нибудь будет подходить к нам или рассветет, скажи мне, иначе постарайся не двигаться.

— Хорошо, — кивнула она, — мне как-то по-особому сесть?

В этот момент она чуть наклонилась вперед, и ее лицо озарила легчайшая грустноватая улыбка.

— Стоп, вот так и сиди, особенно лицо.

Взяв кольца в сложенные лодочкой ладони, я чуть расслабился и прикрыл глаза, пытаясь воссоздать облик своей новой знакомой. Иногда я приоткрывал глаза, присматриваясь к ней, иногда прикрывал, рисуя Образ (так я его называл).

Непривычного человека изготовление Образа утомляло жутко. Я сам когда-то проклинал себя за то, что занялся всем этим. После этого раскалывается голова, Образ стоит пред глазами, наложенный на окружающий мир, руки дрожат и их покалывает. Короче, состояние нарка во время ломки. И так от дня до недели. Только после второго года все постепенно прошло.

Медленно, но верно, Образ вырисовывался так четко, как я хотел. Набросив туманную дымку (мне показалось, что так лучше), я отдал одно кольцо на пробу Рыси. Она осталась довольна. Мне потребовалось минут двадцать. Я никогда не понимал, почему для разных Образов требовалось разное время, причем от сложности это зависело слабо, точнее, совсем не зависело. У меня даже было два незавершенных Образа.

Рысь протянула руку, возвращая кольцо.

— Не надо, возьми себе, — остановил я ее. — У тебя есть фольга?

— Это еще зачем? Естественно нет!

— Завернуть подарок, а то станешь гипноманкой. Я сам чуть не стал им.

Достав фольгу из кармана, я завернул в нее кольцо.

— Если оно вдруг тебе разонравится, отдай его мне. Эти кольца так редки, что потеря даже одного нежелательна. Кроме меня есть и другие, умеющие это. Ты сможешь их найти, спросив о Рисующих Образ.

— А я смогу нарисовать Образ?

— Не знаю. Хочешь попробовать?

— Да, — ответила она, и глаза ее на миг блеснули.

— Попробуй, хотя я бы не советовал. Муторное и неблагодарное дело, — достав еще одно кольцо, я перебросил его Рыси. — Представь какую-нибудь картину и удерживай ее в памяти, пока не будешь видеть её, как реальность.

Через час она вернула мне кольцо с печальным видом.

— Я так надеялась, но увы… — заметила она.

Надев кольцо (вообще это можно и не делать, но так привычнее), я обомлел. Рысь в точности скопировала мой Образ, но только надела на себя корону и чуть изменила позу. В её руке, вытянутой вперед, появился необычный цветок. Чем-то он напоминал тюльпан, венчик которого вырос прямо из розы. Мелкие красные лепестки «розы» оттеняли нежную голубизну «тюльпана». Из разрезов его лепестков выглядывали длинные тычинки, заканчивающиеся большими пыльниками.

— Можно, я заберу кольцо себе на память? — попросил я её, сняв кольцо. — Великолепнейший Образ.

— Правда?!! А мне показалось, что ничего не получилось. Кольцо, естественно, забери, ведь оно твоё.

— Нет. Оно твоё. После создания Образа только ты можешь им распоряжаться, — пояснил я. — Ты — великолепный эйдетик и телепат-проектор. Эти кольца — элементарный тест на такое сочетание способностей.

— Ладно, я обладаю всем этим, что дальше?

— Ничего, кроме того, что ты всем этим активно пользуешься. Тебе не надо развивать их, а так бывает достаточно редко.

Подумав немного, я спросил, не удержавшись:

— Рысь, можно задать тебе нескромный вопрос?

— Какой?

— Волосы. Почему они у тебя такие?

— Я уже родилась такой. Все женщины нашего рода были серебристоволосыми. В детстве меня из-за этого дразнили, но, почему-то, быстро отстали.

— Насколько я понимаю, проектор — не объект для шуток: почему-то снятся кошмары.

— Кот, извини, но я хочу спать. Я привыкла спать не менее часа в сутки.

— Спи, — пожал я плечами, — к сожалению эта радость не для меня.

Я помог ей разложить спальник (не спать же на голой земле). Когда она заснула, то вокруг неё возникла голубоватая полусфера. Странно, такого я ещё не видел. Похоже на силовое поле, но они не бывают столь бесцветными при таком незначительном радиусе. По крайней мере пока. Протянув руку, я коснулся её, поле свободно пропустило меня. Ещё интереснее, селективное поле только недавно создали и, насколько мне известно, на «волю» выпускать его никто пока не собирался.

Спящая Рысь была ещё прекраснее бодрствующей. Со мной такого ещё не было: я стоял и смотрел на девушку, откровенно любуясь. Только сейчас я заметил, что её кожа была чуть голубоватой. Не удержавшись (мне давно этого хотелось), я попробовал её волосы на ощупь: они были шелковистыми и тёплыми. Хоть они и казались металлическими, но вряд ли это так — слишком они были лёгкими.

Рысь спала, подложив рюкзак под голову, как подушку. Её руки лежали вдоль тела. Создавалось впечатление, что она не спит, а просто отключилась.