Город призраков

22

Бледная, хрупкая, заморенная. Глаза красные, опухшие от слез. Они у Алены моментально распухают, и нос так трогательно краснеет, стоит только хоть чуть-чуть начать плакать. Она об этом знала, а милиционеры — нет. И потому, когда они впервые увидели «опасную преступницу», оказались не готовы.

— Ты как туда попала? — спросил молодой лейтенант с круглым серьезным лицом.

— По лестнице… приставной… — Алена уже икала от слез. — Саша ее втянул сюда, наверх.

— Ты можешь спустить лестницу нам?

— Нет, слишком тяжело! — Девушка сообщила это самым трагическим голосом и покосилась на лестницу: ничего не стоило спустить ее вниз. — Только не уходите, не бросайте меня с мертвецом!

— Сейчас что-нибудь придумаем, — сказал прапор с тоненькой полоской рыжих усиков. В его взгляде читалось самое большое сочувствие. — Сиди здесь, не ходи никуда!

— Куда я пойду! — зарыдала опять Алена. — К трупу, что ли?!

В конце концов рыжий прапорщик встал на бетонную плиту к стене, другой милиционер взобрался к нему на плечи. Он достал пальцами край площадки третьего этажа и подтянулся наверх. Легко сдернул вниз и подал товарищам разболтанную лестницу.

Слезы не спасли Алену от задержания. Ее аккуратно спустили на землю, посадили в милицейскую машину, под охрану смешливого водилы, который предложил ей кофе.

— Нет, спасибо, — отказалась Алена. Она все сделала, чтобы голос дрожал, звучал трогательно и печально. Она очень старалась ничем не походить на преступницу.

Потом понаехала целая куча народу, осматривали место происшествия и труп Саши, что-то там искали, а Алена тихо сидела в машине. Она сразу подумала, что толстый извращенец наверняка заявил о разбойном нападении. Видимо, неглупые сыщики сразу связали это преступление и неадекватное поведение компании молодых людей, часть из которых при виде патруля почему-то бросилась удирать, а другие открыли беспричинную стрельбу. Если это так, то скоро Алену представят толстяку на опознание, и тогда она может надолго оказаться за решеткой… От этой мысли ей хотелось выскочить из машины и удрать, но она понимала, что и шагу не сделает. А может, он еще не заявил?

Потом милиционеры быстро покинули огороженный дом. Хотя ни одно привидение им так и не попалось, находиться здесь было страшновато, и они не стали перерывать весь этаж в поисках чего-нибудь интересного. Алена убедилась, что ее «кладу» больше ничего не грозит, и успокоилась. По крайней мере пока что никто не пытается обвинить ее в разбойном нападении. Осталось отвертеться от соучастия в хулиганской банде, но тут она и в самом деле ничего не делала — шла себе спокойно…

Потом ее привезли в отделение милиции, поместили в прокуренное, неуютное помещение с облезлыми стенами, пустым незапирающимся сейфом и двумя старыми столами. Поверхности столов были изрезаны, кое-где виднелись непристойные надписи. Пепельницы из жестяных пивных банок были переполнены, на полу тоже валялись окурки. Алену посадили на раздолбанный стул, велели ждать и на время оставили в покое. Она уже бывала в подобных местах, когда моталась с беспризорниками, и теперь спокойно задремала. Все ушли куда-то, заперев ее одну в этой комнате.

Глубокой ночью, часа два было или три, за стеной наконец стихли: люди то ли разошлись по домам, то ли легли спать. Именно тогда наконец повернулся ключ в замке. Успевшая уснуть в неудобной позе Алена подняла голову и, щурясь, уставилась на вошедшего. Это был тот самый серьезный лейтенант. Он сел напротив девушки, закурил. У Алены заслезились глаза от неприятного запаха табака, он лишь усмехнулся, глядя на нее.

— Что вы там делали? Ты и твоя компания? — равнодушно спросил он.

— Гуляли, — тихо ответила девушка.

— С оружием? — Мужчина чуть прищурил глаза.

Она села поудобнее и так же робко сообщила:

— Мы сначала по Невскому гуляли и зашли в Екатерининский сквер. К нам подошли какие-то парни, я их раньше не видела, и предложили купить обрез.

— Да? Вот так просто подошли и предложили? Незнакомым людям? — ехидно спросил лейтенант и выпустил ей в лицо облако дыма. Алена закашлялась, потом, сдерживая злость, неохотно ответила:

— Не просто так. Они, по-моему, были знакомы с Сашей. С этим, которого вы… — она чуть запнулась, — …убили.

— Хорошо. Остальные, конечно, ничего не знали, были белые и пушистые. Откуда ты знаешь, что это именно обрез?

— Мне Саша объяснил. Сказал, что обрез винтовки Мосина… и купил эту винтовку, только я не видела, за сколько. Я отошла. Потом все стали ее разглядывать, и она осталась у толстого. Мы гуляли просто. А потом, наверное, испугались, что нас накроют с оружием. И побежали…

— Наверное?

— Да. Я же не побежала сразу, я не знаю, почему остальные испугались.

Она спотыкалась на каждом слове. Отыгрывала свой образ: этакой дурочки, шатающейся по улицам с кем попало, не имеющей в компании молодых людей никакого авторитета, а теперь бестолково бормочущей себе под нос, потому что ничего не успела понять.

Милиционер посмотрел на нее с откровенной жалостью:

— А ты-то, дурища, чего побежала?!

— Меня Саша за руку тянул… — Алена всхлипнула. Глаза опять наполнились слезами: сейчас расплачется.

В дверях появился смешливый водила. Хихикнул:

— Кончай ее мучить, Василич. Идем ужинать. Посмотри, какая сопля. Пусть спать отправляется. В клетку. Утром сдашь ее родителям.

Ночевать в клетке в Аленины планы не входило. Она снова всхлипнула, на этот раз почти по-настоящему:

— Никаким родителям вы меня не сдадите. У меня их нет. А сюда я поступать приехала, из другого города.

Пришлось ей с начала до конца излагать свою печальную историю: как приехала в большой город, жила на съемной квартире, и вот экзамены в институт на носу, а она, вместо того чтобы готовиться, ночует в милиции. Лейтенант обреченно вздохнул: еще одна приезжая искательница приключений на свою филейную часть. Ни в какой институт она, конечно, не поступит, но и домой не вернется, а месяца, самое позднее, через два опять будет задержана — за проституцию или за мошенничество.

Взяв у нее объяснение, сходил в дежурную часть и позвал криминалиста — откатать ее пальцы. Лейтенант был уверен, что в справочной системе ее дактилоформула будет полезна и, возможно, очень скоро пригодится. Взял все данные, в том числе о съемной квартире, позвонил соседям и проверил информацию. Алена очень порадовалась, что не наврала ему, хотя очень хотелось.

Затем у нее взяли кровь на анализ. Алена знала, что многих бомжей сейчас так проверяют. Почему-то именно среди них ищут людей, которые как-то связаны с призраками. Вроде бы есть такие люди, которых привидения не трогают… ну и что? Кто-то решил возродить научную программу? Алену это не интересовало. Она очень хотела спать, потому спокойно дала взять у себя кровь и снова попыталась задремать, сидя на неудобном стуле.

Казалось, что теперь делать больше нечего и утром ее должны отпустить. К ликованию девушки, толстяк, похоже, медлил с заявлением. Возможно, у него у самого рыльце в пушку и он боится, что будут проверять, откуда у него такие деньги. Саша любил повторять, что большие средства честным трудом не заработаешь, иначе он сам бы давно стал миллионером. А поскольку предъявить Алене больше нечего, с оружием она не бегала, ни в кого не стреляла и ничего незаконного не сделала, оставалось ждать, когда менты это поймут и выпустят ее. Но пока что они почему-то не торопились. За окном рассвело, а она по-прежнему сидела одна, все в той же неуютной комнате.

Часов в шесть утра ввалился усталый дежурный. Упал на стул, вытирая потное лицо грязным платком. Ему-то что здесь надо? Аленой занимался серьезный лейтенант, опер, или кто он там. На всякий случай она встала и робко спросила:

— Что, я могу идти домой?

— Скоро пойдешь, — ответил дежурный, как-то неприятно ее разглядывая. — Рано еще, чего ты беспокоишься? На рассвете гулять не следует, много нечисти на улицах…

— Тогда чего? — с плохо скрываемым раздражением огрызнулась она. Зачем он здесь? Чего ему надо?! Ей стало страшно.

— Ничего, — он поднялся и сделал шаг к Алене. — Поработай немного для меня. Давай. Тебе же несложно?

Вот урод. Он принимает ее за девицу легкого поведения. Неудивительно, учитывая, с кем она была задержана. Алена резко ответила:

— Я этим не занимаюсь.

— Все сначала не занимаются, — дежурный сделал к ней еще один шаг. — А потом выясняют, что в большом городе выжить непросто.

— Мне плевать, что там другие. — Алена обошла стол, огляделась по сторонам — куда бежать в случае чего.

— Да ладно, я тебе заплачу!

— Нету у тебя столько… — Она попятилась, потянулась к двери.

— А вот и не уйдешь!!!

Он стремительно метнулся к ней, по пути запросто перемахнув через еле живой стол. В своем прыжке снес Алену с ног. Перепуганная девушка, падая, ухватилась за шатающуюся металлическую ножку стола, на коленях проползла под ним, вынырнула с другой стороны. Он бросился за ней, но не рассчитал и впечатался в табуретку, приколоченную к полу. Охнул, двумя руками схватился за лоб. Алена затравленно оглянулась. Схватилась за ту же табуретку, дернула раз, другой… бесполезно. Пнула дежурного, попытавшегося выбраться, взвизгнула — он ухватил ее за ногу и дернул. Едва не упав, Алена все-таки отскочила от него, подлетела к стулу, на котором до этого спала, и попыталась оторвать его от пола. Ничего не получилось — кому понадобилось накрепко прибить всю мебель?! Для того и прибили, чтобы такие, как она, никого с горя не покалечили. Алена дернула еще раз — и отпрыгнула за его высокую спинку, потому что дежурный сумел подняться и снова метнулся к ней. Он отвратительно скалился, ему все это казалось забавной игрой. Прыгнул влево, она рванулась вправо… и тут фанерная спинка под ее рукой оторвалась!

Алена не поняла, как все случилось. Она почти не участвовала в этом, почти не соображала, все делала автоматически. Развернув ребром спинку и вложив всю силу, от страха удесятеренную, она ударила дежурного в лицо: сбоку, круговым движением, впечатав острую фанеру в неподатливую плоть чуть ниже переносицы. Брызнула кровь, но перепуганной девушке показалось, что удар недостаточно силен, и она замахнулась еще раз, теперь уже сверху вниз — как можно сильнее, только бы выключить врага, хотя бы на время! Спинка сломалась от второго удара, разлетелась, поцарапав ей руки. Тут же Алена отскочила к стене, тяжело дыша. Выпустила бесполезный обломок деревяшки.

Враг сидел на полу, зажимая рукой разбитый нос. Алена испуганно оглянулась. Все заняло не более минуты, но зайти сюда могут в любой момент. Только теперь она сообразила, что попала в беду. Одно дело — задержание с толпой друзей, у одного из которых был древний обрез, и совсем другое — нападение на сотрудника при исполнении. Попытка убийства (меньше точно не припаяют, вон у него кровища как течет!), побег из отделения, практически из-под стражи. Побега еще не было, но другого выхода нет…

Она пулей вылетела в коридор, сбежала по лестнице на первый этаж, заметалась на узкой площадке. Наверху уже что-то громко орал травмированный дежурный — видимо, говорил по телефону. А около дежурной части кто-то нервно и быстро тараторил:

— Заявление, я хочу подать заявление! Я их всех могу узнать! Особенно девку!

Алена встала, как вкопанная. Толстяк, наконец дозревший до похода в милицию. Именно сейчас, когда ей надо уйти. До начала рабочего дня подождать не мог… И на ней приметное белое платье, мимо никак не пройдешь.

Она свернула в боковой коридор. Услышала, как по лестнице прогрохотали башмаки неудавшегося «героя-любовника», как он пролетел мимо, забористо матерясь, и ворвался в дежурную часть. Девушка неслышно добралась до конца коридора и уперлась в тупик. Впрочем, не совсем тупик, перед ней темнела дверь в туалет. Алена зашла внутрь.

Окно туалета было забрано грязным матовым стеклом и узорной решеткой. Не раздумывая, девушка распахнула окно. Как хорошо иногда быть очень худой! Она не она будет, если не сможет пролезть…

Примерно на полпути Алена поняла, что застряла. Она почти свободно смогла просунуть сквозь решетку голову, затем, уже с трудом, отдыхая и скрипя зубами от боли, — плечи. А на уровне бедер застряла. В отчаянии подумала, что если ее кто-то увидит в таком дурацком положении, обхохочется. Поднатужившись, пролезла еще немного и застряла плотнее. Заплакала от боли и безысходности, рванулась еще раз. Понимала, что силы иссякают, что скоро вот так дергаться она уже не сможет. Из последних сил попыталась повернуться чуть вбок и почувствовала, что движется! Завитушка на решетке перестала больно давить на живот, и девушка выскочила наружу, как пробка из бутылки! Вытянуть ноги — полсекунды. Только болит теперь все… Алена выпрыгнула на землю, подвернув ступню, и рванула по улице.

Из-за горизонта на северо-востоке уже выползло солнце. Алена сначала бежала, потом перешла на шаг, оказавшись достаточно далеко от милиции. Несмотря на то, что люди еще спали, пришло ощущение дня — ясного и нестрашного.

Девушка была вся на взводе: для нее этот день становился началом большой охоты. Опасность чудилась за каждым углом. Скоро за нападение на мента ее будет искать вся страна… а она им все данные о себе сообщила. Ей некуда бежать, негде скрыться от правосудия. Кроме того, в душе поселился холод, и Алена все время вздрагивала, вспоминая, что Саша навеки остался там, в прошедшей ночи, под бездонным ночным небом, и в эту ночь она потеряла его навсегда. Холод мешался с головокружительным ощущением того, что пути назад, в уютную и относительно обеспеченную жизнь с Сашей, нет…

Она дошла до дома, пугливо оглянулась и зашла в парадную. Они очень скоро здесь будут, но нельзя же бросить свои вещи и те деньги, которые Сашка держал в квартире! Там — очень приличная сумма, и Алене хватит на первое время.

Она тихо открыла дверь, на цыпочках пробралась в свою комнату. Надо было торопиться…