Город на Альтрусе

Шоссе пересекало незнакомую унылую местность. Казалось, поблизости нет ни одного населенного пункта.

Время от времени Герт бросал тревожный взгляд в боковое зеркало. Погони не было. И маленький пушистый чертик-подвеска будто веселее заплясал на ухабах.

Но вот вдали замаячил огромный транспарант. Приблизившись к нему, Герт сбавил скорость. «ПОСЕТИТЕ НАШ ГОРОД — ЛУЧШИЙ НА АЛЬТРУСЕ!» — прочитал он и поймал себя на том, что машинально проверил, нет ли в тексте буквы «ы».

Свернув в указанную сторону, он вскоре оказался на окраине города. Двухэтажные коттеджи утопали в зелени. Его поразили огромные указатели на перекрестках. Впрочем, это удобно, размышлял он по пути к центру. Ни о чем не надо спрашивать.

Поставив машину недалеко от ратуши, Герт решил где-нибудь перекусить. Он вышел на ратушную площадь и огляделся. Площадь окаймляли двух-трехэтажные дома, первые этажи которых были заняты под магазины. Неестественно выглядели огромные яркие вывески: СУВЕНИРЫ, ПРИГЛАШАЕТ ГУРМАН, ТАБАК, МЭРИЯ… А вот и КАФЕ.

В кафе, где было полно народу, царила странная гнетущая тишина. Почему-то на свободных стульях висели таблички: «СВОБОДНО».

Садясь за столик, где уже обедали три пожилые дамы, Герт учтиво поздоровался. Они на мгновение замерли от неожиданности, затем продолжили молча есть.

Подошла официантка, сняла табличку с его стула и протянула меню. Когда Герт попросил ее принести пару бутербродов и чашку кофе, она испуганно застыла, глядя на него широко раскрытыми глазами. А его соседки по столу поднялись, ни слова не говоря, и пересели за другой столик. Посетители начали посматривать в его сторону. Герт чувствовал себя неуютно и безуспешно пытался понять, в чем дело.

Когда официантка принесла заказанное и протянула счет, он, увидев сумму, поинтересовался, почему так много.

Официантка показала на бланке последнюю строку — штраф.

— За что? — удивился Герт.

Вместо ответа официантка забрала бланк, что-то дописала и протянула ему. Сумма штрафа увеличилась вдвое! Герт хотел уже потребовать заведующего, но, вспомнив, что ему лучше не привлекать к себе внимания, рассчитался.

Выйдя из кафе, он остановился, пытаясь собраться с мыслями. Пошарил по карманам, обнаружил, что сигареты кончились, и направился к магазину с ядовито-зеленой вывеской ТАБАК.

Там было лишь двое покупателей. Первый показал на пачку сигарет, положил на прилавок деньги и поднял два пальца. Продавщица молча протянула ему две красно-белые пачки. Так же, ни слова не сказав, получил коробку папирос второй покупатель.

Что здесь происходит? — ломал голову Герт, рассматривая разложенные под стеклом прилавка пачки и коробки. Ну и названия! «Моцарт», «Эль Греко», «Гегель»… Когда подошла его очередь, он спросил:

— Кто лучше, Моцарт или Бетховен?

Продавщица неожиданно заговорила:

— Вы имеете в виду композиторов? — И, пожав плечами, добавила: — Не знаю.

— Конечно же, я имел в виду марки сигарет, — улыбнулся Герт.

Сразу помрачнев, она молча показала на серую пачку сигарет «Бетховен». Он видел ценник, но, чтобы хоть как-то продолжить разговор, спросил:

— Сколько они стоят?

На этот раз продавщица, сжав губы, посмотрела на него откровенно враждебно и подняла сначала четыре пальца, потом кулак.

— Дайте две пачки, — попросил обескураженный Герт. Пока он доставал мелочь, она взяла бланк, что-то написала карандашом и протянула ему вместе с пачкой сигарет.

— Что-о? Опять штраф? — удивился он. Но спорить, судя по всему, было бессмысленно.

Выйдя из магазина, он остановился у витрины и закурил «бетховенскую» сигарету. За спиной послышался детский плач. Герт обернулся и увидел, как молодая мама взяла ребенка на руки, и ребенок тотчас успокоился.

— Какое прелестное дитя, — начал было Герт. — Скажите, в чем дело, почему…

Женщина вздрогнула, положила ребенка в коляску так, что он снова заревел, и покатила прочь от Герта.

Похоже, я попал действительно в лучший город на этой планете, мрачно подумал Герт.

Тут ему на глаза попалась вывеска: МЭРИЯ.

Пойду спрошу у мэра, что здесь творится, решил он.

В большом полутемном зале за длинным столом одиноко сидел в высоком кресле маленький печальный пожилой человек. Перед ним на подносе стоял графин с водой и стакан. В углу под сводами зала висел большой серебристо-голубой металлический шар.

Герт поздоровался и подошел к столу.

— Я впервые в вашем городе, — сказал он. — И хотел бы у вас кое о чем спросить.

Его бы нисколько не удивило, если бы и мэр не захотел с ним разговаривать, но маленький печальный человек оживился:

— Пожалуйста. Присаживайтесь.

— Что происходит с вашими жителями? — спросил Герт; сев поближе к мэру. — Почему они молчат?

— Понимаете, в нашем городе на некоторые темы разговаривать запрещено.

Вот оно что, подумал Герт и осторожно спросил: — А о чем конкретно?

— О погоде, о моде. Гражданам запрещено рассказывать друг другу о том, какие у них красивые и талантливые дети, о здоровье, о ценах, о дачах, о запчастях для автомобилей и так далее. Если интересует, могу дать перечень — двадцать два пункта…

— Совершенно безобидные темы! — удивился Герт. — Почему же вы их запретили?

— Видите ли, — вздохнул мэр, — у нас есть город-побратим на соседней планете. Мы с ним соревнуемся. Мы думали, что вместо пустых разговоров наши жители будут интересоваться политикой, заниматься наукой, философствовать, спорить о литературе, живописи, музыке… А они… — Он с досадой махнул рукой. — Несознательный у нас народ. А какие убытки! Сначала никто не хотел молчать. Пришлось ввести систему высоких штрафов, огромный штат контролеров. Замолчали. Но стало только хуже. Штрафов поступает мало, в основном за счет приезжих. А доходы от ресторанов и кафе, а также за пользование телефоном, почтой резко сократились. Не звонят, не встречаются.

В дверь постучали. Увидев входящего, мэр даже руками замахал:

— Я занят! Занят! Сегодня приема не будет.

— Извините, — раздался робкий голос, посетитель кашлянул, и дверь глухо захлопнулась.

Налив из графина воды, мэр выпил залпом целый стакан и вздохнул.

— Как он мне надоел! — сказал он, поднялся, подошел к двери и запер ее на ключ. Герт заметил, что мэр слегка прихрамывает. — Горе-изобретатель, детектор истины, видите ли, он изобрел. — Мэр покрутил пальцем у виска, сел на место и презрительно добавил: — Психолог.

В наступившей тишине стало слышно, как тикает будильник в старом потертом портфеле Герта.

— А нельзя было предвидеть то, что случилось в вашем городе? — спросил Герт после паузы.

— Предвидеть? Вы могли предвидеть, например, нашу встречу? Кстати, вы откуда?

— Издалека, — замялся Герт, сделав неопределенный жест рукой.

— Турист, значит. Очень рад!

Герт поспешил перевести разговор на другую тему.

— Что же, так все и будут молчать?

— Обсуждаем с отцами города, как изменить создавшееся положение. Одни хотят отменить сразу все запреты. Но это неудобно. Я считаю, лучше отменять пункт за пунктом. Начнем со здоровья. Кстати, с завтрашнего дня тема здоровья объявлена разрешенной. В связи с этим состоится общегородской праздник — День здоровья! Все могут рассказывать, о своих болезнях.

— В вашем городе много больных? — спросил Герт.

— У нас самые здоровые граждане на Альтрусе! — обиделся мэр, — От несчастного случая, конечно, никто не застрахован. — Он машинально потер правое колено и, заметив взгляд Герта, добавил: — Это случилось не у нас. Перед тем как попасть сюда, я был мэром прекрасного города…

Часы на ратуше начали хрипло бить.

— Уже семь, — вскочил с кресла мэр. — Мне пора. Вы не торопитесь уезжать?

— Пока нет. — Герт замялся. — Я хотел бы остановиться в вашем городе, если, конечно, не будет проблем с гостиницей.

— У нас прекрасный отель, места есть, — заверил мэр. — Кстати, возьмите список запрещенных тем, — достал он из ящика стола листок и протянул Герту. — Приходите завтра, продолжим нашу интересную беседу. Знаете, здесь решительно не с кем поговорить! — И, провожая Герта до двери, доверительно прошептал ему на ухо: — А я пойду к доктору. Нога побаливает.

О болезнях у них разрешается говорить только с завтрашнего дня, вспомнил Герт.

Оказавшись в пустом коридоре, Герт направился к выходу, ориентируясь по огромным указателям. Повернув за угол коридора, вздрогнул. Там, прислонившись спиной к серой стене, стоял какой-то человек. Увидев Герта, он шагнул ему навстречу.

— Вы приезжий? — осведомился незнакомец.

— Да. Что вам нужно? — мрачно спросил Герт.

— Я изобретатель… — Незнакомец закашлялся и долго не мог успокоиться. Он был очень худой и бледный, шея обмотана длинным шерстяным шарфом.

— Извините, — перестав кашлять, сказал изобретатель. — В этом коридоре всегда так холодно. Вы в гостиницу? У меня к вам дело. Я вас провожу, если не возражаете…

Они вышли на площадь. Уже смеркалось, зажглись витрины магазинов и неоновая реклама. По-прежнему стояла глухая тишина.

— Здесь близко, — сказал изобретатель, нырнув под арку, — Отель «Парк».

Он вывел Герта в небольшой скверик с часовней. На улице — ни души. Средневековые, видимо, недавно отреставрированные жилые дома стояли сплошной зубчатой стеной.

— Как красиво, — сказал Герт.

— Да, — согласился изобретатель. — Даже не верится, что этому «средневековью» нет и ста лет.

На одном из домов равномерно вспыхивали и гасли ярко-красные крупные неоновые слова: БЮРО ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРОГНОЗОВ.

— Что они прогнозируют? — спросил Герт.

— Ваше будущее, — ответил изобретатель.

— Наверное, шарлатанство?

— Напротив. У них хорошие специалисты. Мощная ЭВМ. Хотите — можете узнать все, что с вами произойдет как в ближайшем, так и в отдаленном будущем.

Как раз то, что мне сейчас надо, подумал Герт.

— Это дорого? — спросил он.

— Тише! — Изобретатель нагнулся к нему поближе и зашептал: — О ценах у нас не говорят. Бесплатно. — И громче пояснил: — Новое начинание. Так они пытаются привлечь клиентуру.

— Неужели мало желающих?

— Сначала было много, теперь спад.

— Прогнозы неточные?

— Слишком точные. Кстати, по этой же причине я никак не могу внедрить свой детектор. Истина никому не нужна. — Изобретатель извлек из кармана обыкновенный микрокалькулятор и протянул Герту. Герт повертел его в руках — по светящемуся табло медленно проплывали ярко-зеленые цифры.

— Что это?

— Детектор истины. — Изобретатель бросил на Герта проницательный взгляд и усмехнулся: — Я не сумасшедший… Позвольте! — Он выхватил детектор из рук Герта. — Да, вы подходите, — забормотал он себе под нос. Вполне. Вы надолго к нам?

— Посмотрим, — ответил неопределенно Герт.

— Отель «Парк» в следующем переулке, — показал рукой изобретатель. Вы, конечно, устали с дороги. Я загляну к вам как-нибудь на днях. Всего хорошего. — И он исчез под аркой.

Герт пошел в сторону, указанную изобретателем. Свернул в один пустынный переулок, в другой, третий. Гостиницы нигде не было видно. Вскоре Герт оказался на окраине города. Ветер собирал над полем осенние тучи уже начали падать первые крупные капли дождя. Внезапно дождь хлынул со всей силой. Герт огляделся в поисках укрытия, заметил невзрачную вывеску над серой дверью. Поблекшие буквы были еле видны: МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ.

Видимо, до этой окраины еще не дошли нововведения мэра, подумал он, открывая дверь.

В небольшом помещении царил полумрак. За прилавком сидела женщина и читала книгу. Над ее головой на длинном проводе висел выцветший абажур.

Герт сел за столик у стойки и, в очередной раз нарушая правила этого города, попросил кофе и коньяк. Официантка пристально посмотрела на него, но принесла заказ, отошла снова за стойку и продолжила чтение.

Доставая из портфеля сигареты, он обнаружил там гвоздики, подаренные ему утром стариком. Нехорошо получилось, но нельзя было попрощаться даже с ним… Сейчас Герта, конечно, уже хватились. И все же он был рад, что наконец-то решился изменить свою жизнь. День рождения — хорошее начало для новой жизни. Он снова побеспокоил официантку, попросив поставить цветы в вазу.

Герт слушал шорох дождя, курил и медленно пил коньяк. На какое-то мгновение его охватило чувство нереальности, словно он давно перестал существовать, а здесь, за столиком, сидел кто-то другой. Где он? Кто он?

Дождя уже не было. Герт рассчитался и встал. После коньяка и горячего кофе помещение уже не казалось ему таким унылым и холодным. Он спросил у официантки, как пройти в отель «Парк». Она молча протянула ему красочный проспект.

Среди больших старых деревьев стоял уютный двухэтажный коттедж. В сгустившихся сумерках бросалась в глаза яркая неоновая вывеска ОТЕЛЬ «ПАРК». На стеклянной двери, с внутренней стороны, висела табличка: «Свободных мест нет». За дверью был хорошо виден освещенный холл, в глубине которого за столиком сидел администратор и что-то читал.

Герт нажал на кнопку звонка. Администратор подошел и молча показал на табличку. Герту пришлось сунуть руку в нагрудный карман пиджака, извлечь бумажник. Дверь сразу же открылась.

На столе администратора лежала развернутая газета. Пока он заполнял карточку гостя, Герт невольно обратил внимание на то, что разворот газеты занимала таблица розыгрышей денежно-вещевой лотереи.

Заполнив карточку, администратор молча повел его по пустому холлу, мимо столика с нарисованной шахматной доской. Они поднялись на второй этаж.

В длинном мрачном коридоре на всех дверных ручках висели таблички с надписью «Занято». Администратор остановился около одной из таких дверей и открыл ее. Уходя, он почему-то боязливо оглянулся.

Герт вошел в обыкновенный безликий гостиничный номер, вынул из портфеля будильник, поставил на тумбочку и только теперь поверил, что ему действительно удалось порвать с прошлым, с городом, в котором он провел шесть лет и откуда сбежал сегодня перед восходом солнца. Казалось, прошла целая вечность…

— Вы пропустили четыре «ы», — произнес старик и стукнул кулаком по столу… Герт видел теперь только кулак, который принялся, не переставая, стучать по столу.

…Герт проснулся, но стук не прекращался. Осознав, что он в гостинице, облегченно вздохнул. Стучали в дверь. Герт нажал на кнопку, но свет не зажегся.

Открыв дверь, он увидел администратора с карманным фонариком в руках. Видимо, что-то его до смерти напугало зажженный фонарик трясся в руке.

— Умоляю вас, — прошептал он, — помогите.

— Что случилось? — тревожно спросил Герт. — Почему нет света?

— Ночью выключают — экономят для больших неоновых вывесок. Пойдемте со мной, пожалуйста!

Герт накинул халат и пошел с администратором по темному коридору. Они спустились по лестнице, прошли по холлу и вновь поднялись на второй этаж. Все это время администратор, дрожа от страха, освещал фонариком темные закоулки отеля. Когда они дошли до разветвления коридора, он вздрогнул и прижался спиной к Герту, направляя луч фонарика на одну из табличек «Занято».

— Что случилось? — пытался добиться ответа Герт, но администратор только испуганно озирался по сторонам. Вдруг он схватил Герта за руку:

— Вот он, вот он!

— Кто? — громко спросил Герт.

— Заяц!

Герт выхватил из рук администратора фонарик и пошарил лучом по табличкам, по полу.

— Нет никого! — сказал он.

Администратор немного успокоился. И виновато попросил:

— Извините меня, ради бога. Можно мне посидеть у вас в номере?

— Вы точно не видели зайца? — спросил он, опустившись в кресло.

— Откуда здесь может взяться заяц? — вопросом на вопрос ответил Герт, усаживаясь напротив. На тумбочке горела свеча, зажженная администратором.

— Я и сам не знаю, заяц это или нет. Похож на зайца, а бегает как-то странно — по-кошачьи перебирая лапами, — тревожно говорил администратор. — Ах, вы знаете, это так мучительно!.. И все эта лотерея… В молодости я часто покупал билеты денежно-вещевой лотереи и, представьте себе, считал вполне вероятным выиграть машину или крупную сумму денег. В молодости, наверное, многие верят в счастливый билет. Но время шло, мне уже исполнилось тридцать пять… Ни с того ни с сего меня начала мучить бессонница. В тягостные ночные часы я размышлял о том, как все-таки мне не везет в жизни. Вот уже пятнадцать лет я работаю бухгалтером. Мои сверстники успели обзавестись машинами, дачами… А что имею я? Комнатушку. В центре города, но в старом доме с печным отоплением. Женщина, которую я любил, нашла мужа с автомобилем… И вот однажды, проворочавшись на своем старом диване часов до двух ночи, я оделся и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Было темно и тихо. Редкие фонари тускло освещали каменные дома и узкие мощеные улочки между ними. Тогда еще не было ярких неоновых вывесок. Пройдя несколько темных улиц, я заметил вдалеке огонек и направился к нему.

Оказалось — это газетный киоск. Странно — окошко открыто, а киоскера нет. На прилавке лежали газеты и пачка лотерейных билетов. Мне захотелось узнать, почему киоск открыт в столь позднее время, и я решил дождаться киоскера. Время тянулось медленно, я не выдержал и взял из пачки посмотреть один билет. Обыкновенный билет денежно-вещевой лотереи. Удивила только надпись в уголке: ВЫИГРЫВАЮТ ВСЕ.

Внезапно мне захотелось выиграть. Цена билета пустячная… Я оглянулся — кругом ни души. Лишь странная, давящая тишина. Я сунул билет в карман и поспешил домой. Вдруг мне почудилось, что меня кто-то догоняет. Я остановился — будь что будет. Мгновение спустя мимо проскочило какое-то животное. Заяц! Как он меня напугал! Заяц бежал как-то странно, перебирая лапами по-кошачьи…

Через месяц я зашел в сберкассу, узнать, не вышла ли таблица розыгрыша.

— Впервые вижу такой, — сказала служащая сберкассы, прочитав надпись ВЫИГРЫВАЮТ ВСЕ.

Билет не давал мне покоя, и через несколько дней я решил навести справки в киоске. Киоскерша категорически заявила, что она такие билеты не продавала. Тогда я решил снова сходить ночью к киоску.

На этот раз за освещенным прилавком сидел пожилой мужчина в очках. Я поинтересовался, неужели в такое позднее время бывают покупатели.

— А как же, — ответил он писклявым голосом, — вы, например.

Я достал из кармана билет и протянул ему.

— Не могу вспомнить, когда я вам его продал? — говорил он, глядя на билет.

— Мне подарили, — ответил я, избегая пристального взгляда глаз, увеличенных сильными линзами очков.

Киоскер извлек из-под прилавка газету, все четыре полосы которой занимала таблица розыгрыша, долго водил пальцем по колонкам и наконец воскликнул:

— Вы выиграли десять тысяч!

— Не может быть, — меня бросило в жар.

— Извольте убедиться сами!

Я сверил серию и номер — верно. Десять тысяч!

— А где же получить выигрыш? — спросил я. — В сберкассе?

Ничего не говоря, киоскер выхватил из-за прилавка пачку сотенных и отсчитал мне сто штук. Я несмело взял деньги в руки. Тут он перегнулся ко мне через прилавок и спросил:

— Где собираетесь хранить?

— Дома. Разве нельзя?

— Нежелательно, — прошептал он с видом заговорщика.

— Тогда в сберкассе.

— Ни в коем случае! — зашипел он. И мне показалось, что его выпуклые глаза за толстыми стеклами очков увеличились еще больше. Стало жутко.

Внезапно он просиял и воскликнул:

— Лучший вариант — классический!

Я даже вздрогнул.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, такие вещи надо знать, — ответил он весело и снова зашептал. — Автоматическую камеру хранения. На вокзале.

«Место надежное, — подумал я. — И в случае чего можно сказать, что деньги не мои».

— Вы, значит, решили, что деньги сомнительные? — спросил Герт.

— Конечно. Такую сумму получить в обычном газетном киоске, глубокой ночью. Это знаете ли… Впрочем, слушайте дальше… Киоскер протянул мне небольшой холщовый мешок.

— Положите деньги в мешок — в камеру.

Я так и сделал. Вернувшись с вокзала домой, начал мечтать. Такая сумма! Первым делом куплю кооперативную квартиру. Или нет — машину. Но тогда останется только на первый взнос кооператива. А ведь еще придется платить паевые взносы. Кроме того, нужен гараж. Что же получается? Десять тысяч не так уж и много… Вдруг меня осенило: нужно приобрести побольше таких билетов! Ведь выигрывают все! Деньги-то настоящие. А если нет? Надо сегодня же проверить. Давно пора купить новый костюм.

Во время обеденного перерыва поспешил на вокзал. Открыв дверцу автоматической камеры хранения, я обомлел — мешок был пуст! Не веря своим глазам, засунул руку в мешок — денег не было. Меня охватил ужас. «Выследили», — подумал я, швырнул мешок в ячейку, захлопнул ее и пошел с вокзала. Никто меня не остановил. Но куда исчезли деньги? Мне начало казаться, что чьи-то глаза незримо следят за мной. Я огляделся по сторонам — ничего подозрительного. Может, все это померещилось — и киоск, и билет, и деньги? А мешок? Он же существует!

Едва дождавшись двух часов ночи, я вышел из дома на улицу. За прилавком киоска сидел этот, в очках.

— Итак? — пропищал он, пристально глядя на меня выпученными глазами.

— Деньги… — промямлил я.

— Кончились? Так быстро? — спросил он с иронией. Когда я рассказал о случившемся, он посмеялся, а потом зашептал:

— Не волнуйтесь, деньги целы. Вы хотели купить костюм днем, не так ли? Запомните: деньгами, которые вы выиграли ночью, можно пользоваться только в ночное время. Днем они исчезают. Я не знаю, почему это, но это так.

— Что же толку в таких деньгах?

Он пожал плечами:

— Переходите на ночной образ жизни. Днем спите, ночью живите. Все делают так.

— Кто все?

— Те, кто участвует в нашей лотерее! — воскликнул он гордо. — Какая вам разница, если вас все равно мучает бессонница? Тот, кто богат дневными деньгами, спит ночью. И его денежки тоже спят. Как бы исчезают на всю ночь. А у вас наоборот! Конечно, магазины ночью закрыты, но ресторан «Гурман» работает до четырех часов утра. Это в двух шагах отсюда. Сходите — не пожалеете. — И, изучающе посмотрев на меня, добавил: — В конце концов, сознание, что имеешь большие деньги, само по себе чего-то да стоит.

Распрощавшись с ним, я пошел сначала на вокзал. Как ни странно, в мешке действительно лежала пачка сотенных. Я взял одну ассигнацию и украдкой стал разглядывать ее. От «дневной» не отличишь. Ах, если бы эти деньги днем не исчезали!

Заперев ячейку автоматической камеры хранения, направился в ресторан «Гурман».

Когда швейцар услужливо распахнул дверь, я увидел слабо освещенную каменную лестницу, ведущую круто вниз. Спустившись по ней, открыл следующую дверь. В подвальчике было жарко, накурено. Светильники бросали в помещение тусклый красноватый свет.

У входа был свободный столик. В ожидании официанта я стал разглядывать публику. Мужчины задыхались в водолазках… — перешел на шепот администратор, оглянувшись на дверь, — и в модных кожаных пиджаках. На их фоне я выглядел, наверное, скромно до неприличия. Но когда официант принес меню, появилось радостное чувство: теперь я могу позволить себе все, что пожелаю! И чем больше, тем лучше, потому что деньги девать некуда. Я заказал бутылку французского коньяка, закуску и кофе.

Во время еды пытался угадать, кто из сидящих здесь причастен к лотерее ВЫИГРЫВАЮТ ВСЕ. Понять было трудно, а спросить — неудобно. Да и кто сознается?!

Когда я возвращался домой по темным улицам, легкий хмель кружил мне голову, а пол-сотня «дневных» денег, сдача, согревала сердце радостью. Но вдруг до меня дошло, что сотня, которую я дал официанту, утром исчезнет. Он, конечно, заметит это. Или чаевые покроют недостачу? Так или иначе, радость сменилась страхом — как жить дальше? — Администратор повысил голос, перестав шептать. — Когда я сворачивал в свой переулок, мне вдруг показалось, что возле моего дома во тьме кто-то шевельнулся. Не меня ли ждут? — испуганно подумал я. В этот момент из-за угла выскочил заяц. Откуда он взялся, мне неведомо.

Дома я долго не мог заснуть, лежал и думал: вот бы все ночные деньги поменять на дневные. Если бы они хоть на один-единственный день не исчезали, можно было бы сразу многое накупить, а остальные деньги разменять в кассах. Я бы не поленился побегать по магазинам. Можно было бы взять аккредитивы в сберкассе на всю сумму… Но что зря мечтать? Эти ночные деньги… и есть и нет, все-таки должно же быть им какое-то применение! Внезапно меня осенило: вокзал! Он открыт всю ночь напролет. Там есть и кассы, и буфет, и ресторан. А главное — полно людей в зале ожидания. Что, если? Ведь пассажир уедет и обнаружит исчезновение денег вдали от нашего города. Да, деньги можно разменять и так… Нет, на такое я не способен.

Уснув на рассвете, я проснулся только в полдень. Можете представить, как встретил меня на работе начальник отдела.

— Что вы себе позволяете! — закричал он при всех сотрудниках. — Нам нужно срочно сдавать отчет! Вы вчера ушли на обед, а вернулись только после сегодняшнего обеда!

Удивительно, но я почему-то спокойно смотрел на его багровое лицо, на засаленный воротник пиджака и думал: такому десять тысяч и не снилось. Трое детей, жена не работает. А он распалялся все больше:

— Работаете спустя рукава, да еще позволяете себе прогуливать!

— Да. Позволяю, — сказал я с вызовом.

В бухгалтерии воцарилась мертвая тишина. Сотрудники с испугом смотрели на меня. Наконец начальник обрел дар речи:

— В таком случае позвольте себе написать заявление об уходе, — сказал он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

— С превеликим удовольствием! — крикнул я ему вслед. — Всю жизнь мечтал расстаться с этим обществом насекомых!

Я уволился. Причин для беспокойства не видел — такую должность можно получить без проблем. И вообще, что может выбить из колеи, когда у человека много денег? Питаться буду в ночном ресторане «Гурман». Кто сможет доказать, что именно мои деньги пропадают?

Ночью я опять посетил киоск. Хотел купить еще десяток лотерейных билетов. Но, истратив дневные деньги, вынужден был дать киоскеру ночную сотню. У него не было сдачи, и он предложил:

— Берите на всю катушку!

Его фамильярность покоробила меня, но в общем-то он был прав. Что экономить? Выигрывают все. Так приобрел триста тридцать билетов. Рассовав их по карманам, я не заметил, как ноги сами принесли меня на вокзал. Хотел было перекусить в вокзальном буфете, но вспомнил, что у меня только сотенные. А в буфете потратить больше десятки трудно. Буфетчица наверняка меня запомнит: дал сотню, а она исчезла… Подумать только, обладать десятью тысячами и на иметь возможности купить порцию сосисок! Видимо, придется менять деньги в зале ожидания.

На скамейках дремали люди. Я подошел к представительному мужчине и попросил разменять сотню. Он покачал головой — у него нет. Обратился к его соседу — тот безразлично отвернулся. И тут одна женщина, пожалев меня, сама вызвалась помочь. Я получил «дневные» ассигнации и быстро покинул вокзал. Сердце мое колотилось от радости, что мой замысел принес первые плоды, но и от страха — вдруг она догонит меня и обвинит в мошенничестве?

На стоянке такси стояло несколько машин с зелеными огоньками. И я невольно подумал: еще одна возможность обмена денег.

Когда я сворачивал с привокзальной площади в переулок, мне опять показалось, что вдали во тьме кто-то шевельнулся. И почти в ту же секунду навстречу мне выскочил заяц. Быстро-быстро по-кошачьи перебирая лапами, он промчался мимо. И снова я почувствовал, что весь дрожу. Откуда здесь берутся зайцы? — недоумевал я, идя домой…

Через полмесяца, как предупредил меня киоскер, я ночью пошел к нему проверить лотерейные билеты. На один из билетов выпал выигрыш в двести тысяч! — шепотом произнес администратор. — В целом получилась фантастическая сумма. Пришлось даже сходить домой за чемоданчиком.

— Около девяти миллионов! — возбужденно шептал киоскер, передавая мне деньги. — Я имею в виду — старыми. Ну, теперь заживете! Поздравляю!

Да, раньше я и подумать не мог, что со мной может произойти нечто такое замечательное!..

В ресторане «Гурман» было, как и в прошлый раз, многолюдно, дымно и шумно. Я сел за свободный столик — и тут же появился знакомый официант. Как-то странно посмотрев на меня, он протянул меню. Вместо того чтобы выбирать блюда, я тревожно думал: почему он так смотрит? Сейчас спросит: «Это была ваша сотня?»

— Выбрали? — послышался голос официанта.

— Принесите то же самое, — сказал я и подумал: все пропало!

— Извините… что? — удивился официант. Или сделал вид, что не понял меня?

Больше не было сил притворяться спокойным.

— Что-нибудь! — с вызовом сказал я, в упор глядя на официанта, чтобы показать ему: я знаю, что он все знает, но не боюсь его.

Несколько секунд он молча смотрел на меня, потом повернулся и ушел. Очень быстро принес мне то же самое, что и в тот раз. Поставив все на стол, взял меня за локоть. Я резко отдернул руку и застыл. Кровь стучала в висках. Бежать, бежать отсюда! — кричал я мысленно самому себе.

— Простите, — извинился официант, я поднял голову. — У вас нитка на рукаве.

Я увидел, что он держит двумя пальцами грубую нитку от холщового мешка, и с трудом пробормотал:

— Ничего… Спасибо.

Пытаясь успокоиться, осушил подряд две рюмки коньяка. А в голове толпились мысли. Нитка! Он произнес это слово с намеком: нитка — мешок… Он знает! Но откуда?..

Я посмотрел по сторонам — и похолодел: невдалеке от меня за отдельным столиком сидела та женщина с вокзала, которая сама вызвалась разменять сотню, и смотрела в мою сторону. Но в тот раз у нее были светлые волосы, а сейчас черные. Перекрасилась или другая? — лихорадочно думал я. Если другая, то почему она смотрит на меня?.. Понял! Перекрасилась, чтобы я не узнал ее, и следит за мной! Я встал и, боковым зрением наблюдая за ней, поспешил к выходу. Распахнув дверь, кинулся вверх по лестнице и вскоре был на улице. Я бежал, а за спиной слышались голоса, окрики! Метнулся в переулок и остановился как вкопанный. В переулке во тьме что-то тревожно шевелилось, дышало. Вдруг мне показалось, что угол дома, черневший в тени тусклого уличного фонаря, тоже шевельнулся. Я отпрянул и помчался в другую сторону переулка. Бежал что было мочи, а за спиной шум приближающейся лавины каких-то мягких, равномерно дышащих существ. Я свернул в другой переулок, темнота там шевелилась, дышала — и вдруг обернулась тысячеголовым стадом уродливых зайцев, мчащихся на меня. Я подскочил к отелю, распахнул дверь, одним махом влетел на второй этаж и принялся барабанить в первую попавшуюся дверь.

— Кто там? — после паузы произнес чей-то голос.

— Откройте! Откройте! — взмолился я.

Дверь приоткрылась, я оттолкнул какого-то человека, ворвался в комнату, где горела настольная лампа, и захлопнул дверь…

Потом я узнал, что провалялся без памяти три дня и три ночи. За мной ухаживал тот самый человек, которого я оттолкнул. Он работал администратором этого отеля. Уходя на пенсию, он предложил мне свою должность… Наступила тишина.

— И этот киоск существует на самом деле? — спросил Герт.

— Да. — Администратор посмотрел на часы. — Два часа ночи. Он сейчас открыт. Хотите, я покажу?..

— Как-нибудь в другой раз. Мне сейчас необходимо поспать.

— А у меня бессонница, — вздохнул администратор, поднимаясь с кресла.

Пустынная улочка, подстриженные тополя, старые, серые, облупившиеся двухэтажные дома. Ветер гонит сухие листья по пыльной булыжной мостовой. На душе — беспричинная грусть. Он подходит к старому двухэтажному дому. Над знакомой дверью вывеска: МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ.

Серая краска на двери облезла и обнажила доски, сырые от дождя. Он открывает дверь. В уютном полумраке небольшого помещения горит оранжевый светильник. Вокруг невысоких столиков расположены мягкие кресла. Посетителей нет. За стойкой — пусто. Он садится за столик ближе к светильнику, откидывается на спинку кресла, закуривает сигарету и ждет. Он вязнет в полумраке, как это бывает во сне, и знает, что ему не уйти отсюда, пока не произойдет все, что должно произойти.

Она появляется. Ее лицо скрывают длинные, спадающие на плечи светлые волосы. В полумраке он не может рассмотреть, как она одета. Лишь смутное оранжевое пятно расплывается перед глазами. Она садится за другой столик напротив. Он чувствует на себе ее неотрывный взгляд и опускает глаза. Длинные тонкие пальцы постукивают по столу. Она чем-то взволнована. Как разглядеть ее лицо? Он поднимает глаза, но оно еле различимо белеет во тьме. На мгновение черты проясняются, и вот уже он видит ее лицо отчетливо и судорожно старается удержать, запечатлеть в памяти, но оно вновь растворяется в полумраке. Остается светлое пятно, излучающее неизъяснимое волнение. Лицо медленно отдаляется, и вот его уже нет. Он сидит один, охваченный волнением и тревогой.

Вдруг он чувствует, что за его спиной кто-то стоит. Резко оборачивается — это официантка.

— Кто она? — спрашивает он.

Но официантка отчужденно смотрит на него, потом берет ручку и молчит в ожидании. Ах, да. Он должен сделать заказ.

— Кофе и коньяк, — говорит он и тут же видит поднос в руке официантки. Она ставит перед ним чашечку дымящегося кофе и рюмку коньяка. Все утопает в оранжевом полумраке.

— Кто она? — вновь повторяет он.

Но взгляд официантки, отрешенный, безучастный, усиливает нарастающую тревогу. Вдруг она спрашивает:

— Сколько «ы» вы сегодня подчеркнули? — И подает на подносе маленького пушистого чертика, что был подвешен в автомашине.

…Герт проснулся. За окном было пасмурно. Он лежал, не в силах освободиться от странной тревоги, которую оставил этот сон. Потом оделся, запер номер, тихо пересек холл, где за столом, положив голову на руки, мирно спал администратор, и вышел на улицу.

Собирался дождь. Неожиданно стемнело, налетели порывы ветра. Герт намеревался пойти в бюро, о котором вчера разговаривал с изобретателем, но вдруг свернул в сторону кафе. Один пустынный переулок, другой, третий… Вот и вывеска: МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ.

Посетителей не было. Та же официантка скучала одиноко за стойкой. Он заказал чашку кофе и сел на шаткий стул у покрытого серым пластиком столика на тонких металлических ножках.

Закурив и выпив кофе, он понял, что… чего-то ждет.

Со мной непременно должно что-то произойти… Именно здесь, думал он. Прислушался — опять пошел дождь. Глупости. Все, что должно со мной произойти, уже давно произошло…

Герт уже издалека увидел вывеску: БЮРО ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРОГНОЗОВ.

В безлюдной приемной стояли кожаные кресла, на столике лежали рекламные проспекты с красочными заголовками: «Пользуйтесь услугами нашего бюро!» «Экспериментальная система. Бесплатно!» Герт начал читать подробную инструкцию, как получить прогноз «на всю оставшуюся жизнь».

Инструкция начиналась так: «Для того чтобы предсказать Ваше будущее, мы должны знать факты из Вашего прошлого». Далее следовал перечень всевозможных процедур. Заканчивалась инструкция словами: «Предупреждаем: знание будущего — тяжкое бремя. Хватит ли у Вас мужества, чтобы нести его?»

С этого надо было начинать, с иронией подумал Герт. Что ж, очевидно, сверхмощная ЭВМ, о которой говорил изобретатель, сможет кое-что предсказать на ближайшее время. Но на «всю оставшуюся жизнь»?.. Это, конечно, рекламный трюк.

Он вообще скептически относился к гороскопам и прочим способам предсказывать будущее. Но сейчас, хотя и не чувствовал никаких признаков слежки, для обретения какой-то определенности ему необходимо было заглянуть в ближайшее будущее.

Герт заметил кнопку рядом с дверью, ведущей в следующую комнату. Нажал на кнопку — дверь открылась. Он прошел в уютное помещение, где сидящий за столом с табличкой «Психолог» человек в белом халате приветливо улыбнулся и предложил сесть.

Когда Герт сел, психолог протянул ему листок с напечатанным текстом: «Настоящим подтверждаю, что с инструкцией ознакомлен» — и попросил расписаться. Затем он включил лежащий на столе портативный магнитофон:

— Рассказывайте.

— Что вас интересует? — спросил Герт.

— Все, — ответил психолог. — От событий, происшедших недавно, будем продвигаться к более ранним.

Он вынул из халата пачку сигарет «Фрейд», предложил Герту и закурил сам. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем Герт вкратце изложил события вчерашнего дня.

— Откуда вы прибыли в наш город? — спросил психолог.

— Как вам сказать, — замялся Герт. Психолог понял его по-своему:

— Фирма обязуется не разглашать ваши тайны. Так что говорите правду. — Он улыбнулся. — Иначе трудно рассчитывать на правильный прогноз.

— Я приехал из соседнего города, — начал рассказывать Герт, — в который попал в поисках работы. До этого сменил много должностей. Увольнялся обычно по собственному желанию, но на самом деле… В одном месте я не выполнил задания в срок, в другом по моей вине в отчет попали неверные данные, в третьем я отослал большую сумму денег по неправильному адресу. Постоянно опаздывал на работу… После очередного увольнения я долго не мог найти новое место. Был согласен на скромный оклад, лишь бы работа была не слишком ответственной, а нагрузка не очень большой. Друзья не хотели больше рекомендовать меня и отделывались от моих просьб бесконечными обещаниями. Пришлось заходить в разные учреждения, как говорится, с улицы. И везде отвечали: вакансий нет.

В конце концов я обратился в агентство по трудоустройству. Служащий выслушал мою просьбу, перелистал исписанную трудовую книжку и со вздохом предложил мне работу в городе, о котором я раньше ничего не слышал.

«Какая там работа?» — «Как раз то, что нам надо». — «Нужно подумать».

Дома я тщетно искал город на карте. Никто из моих знакомых о нем и не слышал.

Через несколько дней снова посетил агентство и рассказал о своих поисках служащему.

— Верно, — кивнул он бесстрастно. — На обычных картах он не обозначен. Если вы согласитесь там работать, мы отвезем вас на машине.

И я согласился.

Это был маленький городок. Серые одноэтажные домишки, пыльные узкие улочки, на которых редко попадались одинокие прохожие. Меня поселили в общежитии, в отдельной комнате.

Работа оказалась несложной — я должен был подчеркивать буквы «ы» в печатном тексте. Вначале был несколько удивлен, но потом понял, что мне подобрали именно такую работу, какую я просил. Особых усилий не требовалось, норму — сколько букв нужно подчеркнуть за день — не задавали. Большой ответственности тоже не было — если я нечаянно пропускал где-нибудь «ы», мой начальник, проверяя мою работу, подчеркивал ее сам.

Я сидел в маленькой комнате вдвоем с угрюмым худощавым стариком, который тоже подчеркивал — как оказалось, букву «о».

В первый день я не разговаривал со стариком. Молчал и он. К концу второго дня я не выдержал.

— Ну и работа, — сказал я вслух.

Он не прореагировал.

— Надолго я здесь не останусь, — продолжал я.

— Ошибаетесь, — вздохнул старик, не удостоив меня взглядом.

— За неимением лучшего придется, конечно, и здесь посидеть, но как только найду что-нибудь приличное, уеду.

Старик промолчал.

В первый вечер я рано лег спать, устав от переезда и нудной работы, но следующий решил посвятить осмотру городка. Как я уже говорил, прохожие на улицах встречались редко. Погруженные в свои не очень-то веселые думы, они не обращали внимания на встречных или заблаговременно переходили на другую сторону улицы. Удивляло то, что в городке не было ни молодежи, ни детишек. Всем, кого я встречал, было за тридцать, как и мне, а то и больше.

— Странный город, — пытался я разговорить старика на следующий день, но он молча продолжал подчеркивать буквы. — Создается впечатление, что все чего-то стыдятся.

С таким же успехом я мог разговаривать и с его буквой «о». До чего же мрачный тип! — подумал я и произнес с вызовом:

— Завтра же начну искать себе новое место.

— Поздно, — сказал старик с возмутительным спокойствием. — Вам придется остаться здесь.

— Кто это может меня здесь удержать? — возвысил я голос.

— Вы сами, — сказал старик своим бумагам.

…Я забыл будильник на старой квартире и из-за этого несколько раз опаздывал на работу. Поэтому в день зарплаты, решив купить новый, зашел в маленький магазинчик с вывеской ЧАСЫ.

Покупателей не было. Пожилая продавщица, облокотившись на прилавок, безучастно смотрела прямо перед собой. За ее спиной висели полки, заставленные часами различных марок и размеров. Странно — перед часами белели маленькие прямоугольные бумажки, но цены не были указаны.

— Простите, я хотел бы купить будильник, — обратился я к продавщице.

Она продолжала думать о чем-то своем, и лишь когда я повторил просьбу, встрепенулась:

— Что?

— Мне нужен будильник, — повторил я.

— Какой вы выбрали? — спросила она.

— Хотелось бы знать цену, — сказал я.

— Цену узнаете потом, — вяло ответила продавщица.

— Когда потом? — уставился я на нее, полагая, что она шутит.

— Когда купите, — зевнула продавщица, прикрывая ладонью рот.

— Странный магазин, — заметил я, — в других цена известна до покупки!

— Здесь все магазины такие, — пожала она плечами. Я вышел на улицу в полном смятении и направился к соседней витрине, над которой еще раньше заметил вывеску: ГОЛОВНЫЕ УБОРЫ.

В этом городе я еще ничего не покупал. Нас кормили на работе в столовой бесплатно. Открыв дверь, я увидел за прилавком тоже скучающую пожилую продавщицу. За ее спиной висели кепки, береты, шляпы, и на каждой был прикреплен… такой же белый пустой ценник, как и в магазине «Часы».

— Интересные здесь магазины, — обратился я к коллеге на следующий день. — Продавщица сказала, что сначала следует приобрести часы, а потом узнавать их цену!

— Естественно, — буркнул старик.

В этом странном городе и люди со странностями, подумал я. Ничего не поделаешь…

…Знакомая продавщица по-прежнему томилась за прилавком. Приглядев будильник, который, судя по пластмассовому корпусу, был одним из самых дешевых, я попросил: — Дайте мне, пожалуйста, будильник. Вот этот, желтый.

Она лениво повернулась, взяла с полки синий и протянула его мне.

— Я просил желтый! — возмутился я.

Все так же медленно продавщица поставила синий на место и протянула мне желтый.

— Тот самый, что у вас в портфеле? — неожиданно спросил психолог.

Герт изумленно уставился на него.

— Просто я слышу, что у вас в портфеле что-то тикает, — пояснил психолог и спросил: — Видимо, он вам очень дорог, если вы его носите с собой?

— Еще бы! — воскликнул Герт и продолжил свой рассказ: — Продавщица достала из-под прилавка тетрадку и карандаш.

— Где вы работаете? — спросила она.

— Зачем вам это знать? — удивился я. Необычные порядки этого города стали выводить меня из терпения.

— Если вы не в состоянии сразу заплатить за будильник, у вас будут ежемесячно удерживать из зарплаты.

— Вы хотите сказать… — я поставил будильник на прилавок, — что он стоит больше моего месячного жалованья?

— Кто знает… — неопределенно произнесла она.

— Так скажите же цену! — настаивал я.

— Значит, вы его берете? — не сдавалась она.

Пришлось смириться:

— Ладно. Беру.

Продавщица записала, где я работаю, и назвала цену, равную моей зарплате за полгода.

— Сколько же тогда стоят эти большие стенные часы? — вскричал я. — Миллион?

— Цена не зависит от величины предмета, — заявила она.

— От чего же она тогда зависит?

Продавщица и не подумала мне отвечать.

— А если я возвращу покупку? — Я не знал, как мне достойнее выйти из глупого положения.

— Платить придется все равно, — отрезала она.

На следующий день я рассказал историю старику. Он не прекращал своей работы, и мне поначалу трудно было определить, слушают меня или нет.

— Мне придется более шести месяцев выплачивать долг, — закончил я.

— Здесь все платят долги, — произнес он наконец. — И я — тоже.

— Но почему же цену можно узнать только потом? — возмущался я.

— Когда вы принимаете какое-нибудь решение, вы спрашиваете ценник? Нет. Сколько вам стоит тот или иной поступок, вы узнаете позже. Но ведь покупка — тоже поступок, причем самый простой.

Герт замолчал, закурил сигарету из своей пачки «Бетховен».

— Сколько времени вы провели в этом городе? — спросил психолог.

— Шесть лет.

— А потом?

— Я расплатился с долгами и решил покинуть этот город, — ответил он после паузы.

Психолог внимательно посмотрел на него и спросил:

— Такое возможно?

— Как видите, — с легким раздражением ответил Герт и отвел глаза.

Психолог выключил магнитофон.

— Хорошо. Продолжим нашу беседу недели через две. Сегодня начнете медицинское обследование.

В полдень Герт пообедал в кафе на ратушной площади, украшенной транспарантами «День здоровья», и решил навестить мэра, чтобы продолжить с ним вчерашнюю беседу.

Войдя в прохладный пустой коридор ратуши, он увидел, как дверь приемной мэра открылась и из нее вышел какой-то человек. Его лица Герт не разглядел, потому что тот направился в другое крыло здания, но что-то знакомое показалось ему в этом человеке. Герт почувствовал странную тревогу.

В зале Герт увидел мэра, который разговаривал по телефону. Повесив трубку, мэр улыбнулся:

— Уже вернулись? А я уже думал, что у меня будет скучный вечер…

— Как ваш День здоровья? — спросил Герт, сев на высокий стул.

— Несознательный у нас народ. Раньше не хотели молчать, а теперь никто не хочет разговаривать, — вздохнул мэр.

— Что, ж, это можно было предвидеть, — заметил Герт неосторожно.

Лицо мэра побагровело. Он стукнул кулаком по столу так, что стакан на подносе задребезжал.

— Молодой человек! Запомните — предвидеть ничего нельзя! Подождав, пока мэр выпьет воды и успокоится, Герт напомнил ему:

— Вы вчера начали что-то рассказывать…

— Да. Как раз насчет «предвидеть». Поучительная история… Как я уже говорил, перед тем как попасть сюда, я был мэром одного из экспериментальных городов на Альтрусе, опытного образца города будущего. В городе, в котором не существовало денег, были созданы сказочные условия. Чтобы максимально реализовать принцип равенства, архитекторы сконструировали город в виде гигантского ступенчатого веретена. Верхняя, наземная половина его днем медленно вращалась, чтобы солнце светило одинаково для всех. Жителей обычного небольшого городка в соответствии с их профессиями распределили по плоскостям, по количеству представителей данной профессии. Там были плоскости учителей, врачей, инженеров, рабочих, руководителей и так далее. На каждой плоскости находились абсолютно одинаковые домики с одинаковыми зелеными двориками. На самой вершине стоял один-единственный, точно такой же, как и у других, коттедж. В нем жил мэр города, то есть я.

— А что находилось в подземной части веретена? — спросил Герт.

— Тоже плоскости.

— Странно, что нашлись желающие жить в подземелье.

— Желающие? Не то слово, молодой человек, — блеснул глазами вскочивший с кресла мэр. — Место под землей можно было приобрести только за большие деньги. Чем глубже, тем дороже. Перед переселением, до ликвидации денег, эти места пошли с аукциона.

— И кто же поселился в самом низу?

— Босс! Человек, заплативший миллион.

— В обыкновенном городке нашелся миллионер?

Мэр развел руками:

— Представьте себе.

— Почему все-таки все стремились поселиться в подземной части?

— Понимаете… — мэр наклонился к нему поближе, — это же прекрасное убежище на случай войны с Эгосом…

— Очень интересно, — заметил Герт. — Но самое интересное, конечно, то, что вам удалось организовать жизнь без денег.

— Мы производили продуктов и товаров достаточно, чтобы удовлетворить спрос наших жителей, — ответил мэр без особого энтузиазма.

— Что ж, — сказал Герт, — прекрасный город!

Мэр даже руками замахал:

— Кошмарный! Там такое началось! Мне пришлось издать указ о запрещении веревочных лестниц — все стали изготавливать веревочные лестницы.

— Веревочные лестницы? — удивился Герт.

— Все дело в лифте, — вздохнул мэр. — Представьте себе конструкцию города: веретено: внутри, вдоль стен как челнок, движется лифт; к нему от каждой плоскости ведут тоннели — как спицы колеса — к втулке. Магазины находятся на нулевой плоскости, на поверхности земли. Там же живут продавцы и прочие торговые работники. Когда есть вызовы, лифт сначала поднимается на самый верхний этаж, потом начинает спускаться, забирая пассажиров поочередно с каждого этажа. Наполнившись, привозит людей на нулевую плоскость. Затем опускается до самого нижнего этажа и, поднимаясь вверх, забирает пассажиров с каждого подземного этажа и доставляет их на поверхность земли к магазинам. Поэтому утром, когда открываются магазины, первыми у дверей оказываются те, кто живет либо глубоко под землей, либо высоко в надземной части. Вот некоторые и стали изготавливать веревочные лестницы, чтобы под покровом ночи спуститься раньше других на землю и занять очередь в магазины. — Мэр вздохнул. — Сначала я ввел систему штрафов и контролеров, потом пришлось издать строгий указ о веревочных лестницах… Все равно нарушали.

— Позвольте, — удивился Герт, — вы же сказали, что товары все получали бесплатно и было их в достаточном количестве… Зачем же людям рисковать?

— Я же говорю — несознательный народ! Например, вдруг всем захотелось иметь серебристо-голубые гудящие шары. — Мэр с досадой кивнул в сторону шара под сводами зала, нажал какую-то кнопку на столе — и шар, засветившись, начал глухо гудеть. — Откровенно говоря, это гудение действует на нервы, — смущенно признался мэр и выключил шар. — А жители города из-за этих шаров до драки доходили…

— А для чего такие шары нужны? — спросил Герт.

— Просто так, — пожал плечами мэр.

— Значит, шаров все-таки не хватило для всех?

— Дело в том, что вокруг нашего экспериментального города находились самые обыкновенные города. А там по-прежнему все — за деньги. Им надо было расширить сферу сбыта. Некоторые свои товары мы обменивали на те, которые производились в соседних городах. Они поступали к нам небольшими партиями. Вот одна фирма и преподнесла нам вагон этих шаров. Что тут началось! Мне все завидовали, что я живу на самом верху, имею прямое сообщение с магазинами, а ведь совершенно напрасно. Представляете, стоишь на самом верху, город вертится, ветер дует, тебя так крутит, что голова кругом идет. Вот и перелом. — Мэр показал на свою ногу и продолжал: — По-моему, босс устроился намного лучше. Но его у нас жалели: бедный, света белого не видит… А на меня пальцем показывали — себе в первую очередь шар достал. И босс достал. Ну и что? Какой толк от этого шара?

— Зачем же вы его приобрели? — спросил Герт.

— Жена попросила, — вздохнул мэр. — Видела такой у своей тетки в соседнем городе.

В дверь постучали.

— Приема нет! Нет! — закричал мэр, обращаясь к стоявшему за приоткрывшейся дверью. Кто-то кашлянул, и дверь захлопнулась. Опять, наверное, изобретатель, подумал Герт.

— Вот вы, молодой человек, все время говорите «предвидеть», — вернулся мэр к начатому разговору. — Вам, наверное, лет сорок пять, не больше?

Герт кивнул.

— Вы родились на Альтрусе?

— Нет.

— Значит, вы из переселенцев. Грандиозный эксперимент! И все-таки стоило не учесть лишь одно незначительное обстоятельство, а какие непредсказуемые последствия!

Странно, что он называет катастрофу «незначительным обстоятельством», подумал Герт.

— Катастрофу, конечно, нельзя было предвидеть… — начал он.

— Какую катастрофу? — спросил мэр удивленно.

— Ту, которая произошла при переселении, — удивился в свою очередь Герт.

Как-то странно посмотрев на него, мэр сказал:

— Значит, вы ничего не знаете…

В дверь опять постучали.

— Нет, это невозможно! — воскликнул мэр.

Услышав покашливание, Герт обернулся и увидел вошедшего изобретателя. Глаза его лихорадочно блестели.

— Сегодня вы обязаны принять меня, больного человека! — прохрипел он. — Иначе я буду жаловаться, что вы игнорируете общегородской праздник День здоровья!

Мэр от неожиданности на миг потерял дар речи.

— Я еще зайду к вам, — решил Герт оставить их наедине.

Вернувшись в гостиницу, Герт обнаружил, что там появились новые жильцы. В холле за шахматным столиком сидели двое мужчин, погрузившись в обдумывание ходов, третий стоял рядом, наблюдая за игрой. От нечего делать Герт остановился рядом с играющими и разглядывал не столько игроков, сколько болельщика. Маленького роста, совершенно лысый, с каким-то фанатичным блеском в глазах, держался он очень важно.

— Играете? — спросил он высокомерным тоном.

— Немножко, — ответил Герт.

— Я буду играть только с победителем! — важно заявил коротышка.

Закончив партию, проигравший молча уступил место за столиком. Герт без труда обыграл победителя и взглянул на коротышку. Тот произнес:

— Сыграйте еще круг.

Герт снова обыграл и первого и второго партнера и, утратив интерес к игре, собрался уходить.

— Подождите! — остановил его коротышка. — Теперь я сыграю с вами.

Когда фигуры были расставлены, коротышка сказал:

— Только я предлагаю сыграть по иным правилам!

Он бросил на шахматную доску игральные кости и заявил:

— Каждый раз бросаем кости, и у кого выпадет больше очков, тот и будет делать ход.

Сумасшедший, подумал Герт, и осторожно спросил:

— Позвольте! Зачем же так? В таком случае игра теряет смысл.

— Напротив! — упрямо возразил коротышка. — Именно в таком случае она его приобретает!

Партия закончилась молниеносно. После двух ходов Герта противник получил возможность сделать четыре хода подряд и самодовольно объявил:

— Мат!

Герт поднялся со стула.

— Ну, что скажете? — победоносно спросил коротышка. — Вы играли лучше всех, но счастье улыбнулось мне, и поэтому я победил.

Он поднялся вслед за Гертом по лестнице.

— Извините, — не выдержал Герт. — Я не могу понять, зачем вам понадобилось нарушать правила игры?

— Он ничего не понимает! — закатил круглые глаза коротышка. От радости он чуть ли не плясал на месте. — Молодой человек, вы ничего не понимаете в жизни!

Герт онемел от неожиданности.

— Почему вы так считаете? — наконец спросил он.

— Вы думаете, что эта игра — шахматы? Это — сама жизнь! Жизнь — где случай решает все!

Он остановился перед своим номером и, по-видимому, уже забыв о Герте, пытался открыть ключом дверь, мурлыкая себе под нос какую-то песенку.

Внезапно Герта осенило, как возразить сопернику:

— Случай помог вам выиграть одну партию. Но вы уверены, что сможете победить, играя целый матч?

Коротышка замолчал и сник прямо на глазах, даже, казалось, стал еще меньше ростом.

— Матч? — повторил он растерянно. — Об этом я не думал… — Он схватился за голову и простонал: — Неужели все начинать сначала?

Герт одиноко сидел в номере, не зная, чем заняться, когда вдруг в коридоре послышались шаги, остановились у его двери, раздался стук, и дверь приоткрылась.

— Входите! — обрадовался Герт, увидев изобретателя. Вслед за ним появился еще какой-то подозрительный, небритый тип.

— Не помешаем? — спросил изобретатель еле слышно и закашлялся. — Не бойтесь, это не заразное. Хронический бронхит, приобретенный в холодном коридоре ратуши, — прохрипел он, вытирая слезы платком.

— Ничего, садитесь, — предложил Герт.

— Знакомьтесь, — показал изобретатель на своего спутника. — Консультант патентного бюро…

— Бывший, — вежливо уточнил тот, поклонившись.

— Мы по поводу детектора, — сказал изобретатель, усаживаясь в кресле. — Боюсь, что уедете и я не успею объяснить вам принцип его работы.

— Возможно, я останусь в вашем городе, — задумчиво сказал Герт. — Меня нигде не ждут.

— В бюро прогнозов не обращались? — поинтересовался консультант.

— Обращался:

— Вот они вам и скажут, останетесь или нет.

— Не верится.

— Зря. — Изобретатель высморкался в платок. — Мэр тоже в бюро не верит. Его любимая фраза — «никакой психологии нет!».

— И еще: «Предвидеть ничего нельзя!» — добавил Герт, улыбаясь. — Скажите, мэр наконец принял вас?

— Принял! Выгнал через пять минут. — Изобретатель опять закашлялся.

— Вы извините, — сказал консультант. — Он совсем охрип, — и показал на изобретателя, — он просил меня рассказать вам о детекторе.

Герт достал из тумбочки бутылку коньяка, налил в стаканы и предложил изобретателю:

— Подлечитесь немного.

— Спасибо, — прохрипел тот.

— Сейчас я вам расскажу, — сказал консультант и залпом выпил коньяк. — Все расскажу про этот проклятый детектор истины. Слушайте. Раньше я работал консультантом в патентном бюро изобретений и открытий, где меня считали неплохим специалистом. Однажды вечером, когда я возвращался с работы домой, меня остановил незнакомый человек и попросил выслушать его, так как он изобрел нечто из ряда вон выходящее. Я посоветовал ему зайти в бюро в рабочее время. Он умолял рассмотреть его изобретение в частном порядке, ссылаясь на то, что официальные инстанции ему не верят. Надо сказать, в бюро наше кто только не приходит. Каждый год двое-трое одержимых приносят новый проект вечного двигателя… Посмотрел я на него: глаза ясные, без фанатичного блеска. Спрашиваю: «Почему вы выбрали именно меня?» — «Потому что ваши показатели мне подходят», — нагло отвечает он и улыбается: — «Вы меня не узнаете?»

Смотрю, действительно, где-то встречал этого человека. А когда он достал из кармана микрокалькулятор, вспомнил.

Дня за три до этого возвращаюсь я в кабинет с обеденного перерыва, вижу — на моем столе лежит микрокалькулятор. Я повертел его в руках и еще удивился, что цифры на табло плывут одна за другой. Вдруг за спиной слышу голос одного из посетителей:

— Извините, это мой.

Я отдал ему микрокалькулятор и больше его не видел. И вот теперь он подошел ко мне на улице. «Вы, по-видимому, усовершенствовали микрокалькулятор?» — «Нет, — говорит, — калькулятор — это для маскировки, я вмонтировал в его корпус свое изобретение, детектор истины».

А надо сказать, кто работал в патентном бюро, тот знает: самый верный способ вызвать недоверие к изобретению — это дать ему простое название. Если в названии встречаются малопонятные термины, например: тензорный гиперболохронометрический трансформатор, то бюро отнесется к изобретению серьезно и через год выдаст патент. Но если бы автор этого гиперболохронометрического трансформатора честно назвал его машиной времени, — разговаривать с ним не стали бы.

Ну так вот, я и спрашиваю его, — консультант кивнул в сторону изобретателя: «Детектор истины? Это нечто вроде детектора лжи, что ли?» — «Почему-то все задают мне такой вопрос, — говорит он. — Нет, это устройство, позволяющее вычислить характер человека». — «Как вычислить?» удивляюсь я. Он объясняет: «Возьмите, например, тесты Роршаха, которые используют психологи. Испытуемый должен ответить минимум на шестьсот вопросов. По ответам определяют, какие свойства у него есть, а каких нет. Но эта процедура очень субъективна. А детектор истины, попадая в руки человека, считывает информацию из мозга о поступках человека и вычисляет показатели его ума, хитрости и альтруизма. Максимум — сто, минимум — ноль. Заметьте, это истина, а не субъективное мнение».

— Не может быть! — удивился Герт. — Держишь калькулятор в руках, а информация считывается из мозга?

— Не забывайте, — прохрипел, не выдержав, изобретатель, — что каждая нервная клетка вашего тела связана с мозгом. Схему приемника этой связи я создал за три месяца. Двадцать лет жизни ушло на точное определение, что такое ум, хитрость и альтруизм. — Изобретатель опять закашлялся, и консультант замахал на него руками: — Помолчи! Ну так вот, я его спрашиваю: «А зачем такой детектор вообще нужен?» Он объясняет: «Очень нужен начальникам отделов кадров при приеме на работу. Школьникам при выборе профессии. Вступающим в брак…»

И я, идиот, взялся ему помочь.

— А в нашем городе, где все молчат, детектор — вообще незаменимая вещь, — вмешался изобретатель, не обращая внимания на выпад приятеля.

С сожалением взглянув на него, консультант продолжал рассказывать:

— Достал он свой «детектор» из кармана и говорит: «Перед тем как включать, скажите, как вы сами себя оцениваете. А потом сравним с показателями детектора».

Я соглашаюсь. Не могу сказать, что я полный альтруист, но работаю над собой. Звезд с неба не хватаю, но вроде бы не дурак. Схитрить тоже приходилось… Так что могу рассчитывать на средние показатели по всем трем шкалам. Включаю микрокалькулятор — он показывает: пятьдесят, девяносто пять и семь.

«Это чего же у меня так мало?» — спрашиваю я гостя. Он поясняет: «Пятьдесят — это показатель ума, девяносто пять — альтруизма. Хитрости действительно у вас маловато». Я обижаюсь: «Что ж, по-вашему, я такой простодушный?» — «Бесхитростный, скажем так… — уточняет он и начинает успокаивать: — Не огорчайтесь, самооценка всегда расходится с истиной. Зато какой высокий у вас показатель альтруизма! Именно поэтому я вас и выбрал…» — «Альтруизмом, — говорю, — на нашей планете никого не удивишь. А шкала хитрости у вас, очевидно, недоработана». И вдруг вспоминаю, что родственники часто восклицают: «Какой же ты у нас простофиля!» — «Ладно, — говорю. — Вещь интересная. Только надо бы еще на ком-то проверить». — «Вот и я хотел вас просить, — улыбается он. — Проверьте, пожалуйста, на людях, кого хорошо знаете…»

На том и расстались, договорившись встретиться на следующий день.

Иду домой и думаю: кого я хорошо знаю? Конечно, жену, родственников, сотрудников. Прикинул показатели моей жены. Хитрости у нее еще меньше, чем у меня. Ума — тоже маловато. А вот альтруизма в избытке. Пришел и рассказал ей о детекторе истины.

«Это что же, такой гороскоп? — спрашивает она, — Ничего не поняла!» С трудом ей втолковал, что это абсолютная истина. «Раз абсолютная, — засмеялась она, — значит, надо к этому и отнестись абсолютно серьезно. Давай завтра утром, на свежую голову и проверим».

А утром, сами знаете, не до этого, на работу надо бежать. Вот я и решил сначала опробовать детектор на своих сотрудниках, прикинув, кто из них самый умный, кто самый хитрый и кто самый бескорыстный. Воспользовался советом этого хитреца, — показал консультант на изобретателя. Оставляю микрокалькулятор на столе кого-нибудь из коллег; только он его возьмет в руки, я подскакиваю: «Извини, это мой. Забыл по рассеянности», а сам смотрю на шкалу.

Рассказчик вдруг умолк, уставившись на бутылку. Герт снова разлил коньяк по стаканам и спросил:

— Ну и как, проверили?

— Проверил, — ответил консультант и залпом выпил, — и понял, что детектор нагло врет.

После работы мы встретились опять. «Ну как, проверили?» — спрашивает он. «Можете ваше изобретение, — отвечаю, — выбросить». — «Почему?» — «А потому, — говорю, — что по вашему детектору в нашем бюро самый умный оказался глупцом, самый простой — хитрецом. Но что самое абсурдное настоящих альтруистов вообще не нашлось». — «Ничего удивительного», говорит он. «Где же мы, по-вашему, живем? — возмущаюсь я. — Разве не на Альтрусе?» — «Это еще ничего не значит, — заявляет он и спрашивает: — А какие показатели у того человека, которого в вашем бюро считают самым умным?» Я достал свой блокнот. «Пожалуйста: ума — тридцать девять, альтруизма — два, хитрости — девяносто девять». — «Неужели вы не догадались, в чем тут дело? — улыбается он. — Повышенный уровень хитрости помогает вашему товарищу скрывать нехватку ума». — «Вот как… А как же могло получиться, что у самого простодушного коллеги по вашему детектору показатель хитрости — около ста?» — «Ну, разве это была бы настоящая хитрость, если бы ее замечали! Кроме того, о хитрости другого человека может судить тот, кто сам еще хитрее».

Мне стало не по себе… Нет, думаю, свою жену лучше не проверять. И как назло, зашел в комнату именно тогда, когда она держала детектор в руках. Консультант замолчал.

— Ну и что же? — задал вопрос Герт.

— Лучше не спрашивайте, — махнул рукой консультант, налил себе в стакан коньяка и выпил, — Она оказалась совсем не альтруисткой, только прикидывалась доброй и самоотверженной. Сначала не поверил, когда увидел показания детектора. Но стал присматриваться, следить… Вот, — показал он на изобретателя, — этот человек своим изобретением разбил мою семью и лишил меня работы. Как видите, я начал пить…

— In vino veritas, — сказал изобретатель хладнокровно.

— Почему вас уволили? — спросил участливо Герт.

— Потому что я помог ему запатентовать изобретение, когда наконец поверил в него. Я посоветовал ему переименовать детектор истины в «Диспозиционный мультихарактеристический верификатор психомоторных функций», и через год он получил патент. Об этом случайно узнала моя жена, с которой к тому времени я уже развелся. В отместку она рассказала моему начальнику, что измеряет этот прибор. Тот, конечно же, захотел узнать свои показатели. Когда выяснилось, что у него ума и альтруизма меньше десяти, он обвинил меня в том, что патент оформлен на неисправное изобретение, и мне пришлось уволиться… А мой приятель еще утешает меня: «Ничего, зато ты познал истину!» Зачем мне истина, если от нее одни несчастья! — воскликнул уже основательно захмелевший консультант.

— Ты забыл, — вмешался изобретатель, — что с тех пор у тебя улучшились на десять единиц показатели хитрости и ума.

— А показатель альтруизма понизился! На целых двадцать единиц, — обиженно возразил консультант. — И вообще, до встречи с тобой я был счастливым человеком.

— Знаете, почему мэр не хочет внедрять мой детектор истины? — обратился изобретатель к Герту.

— А какие у него показатели? — задал Герт встречный вопрос.

В это время в дверь постучали.

— Войдите! — откликнулся Герт, спрятав недопитую бутылку коньяка в тумбочку.

— Извините, я вам помешал, — сказал администратор, входя в номер.

— Мы уже уходим, — поднялся изобретатель. — До встречи, — поклонился он Герту.

— Спасибо за приятный вечер, — сказал консультант и, покачиваясь, последовал за своим приятелем.

— Они всех приезжих обрабатывают, — произнес после паузы администратор. — А меня побаиваются. Я не верю в эти изобретения и выгоняю их отсюда.

— А у вас опять бессонница? — спросил Герт, чтобы сменить тему разговора.

— Не говорите! — уселся администратор в кресло.

— Вы же днем спали, — заметил Герт.

— Днем. А ночью не могу. Заснешь с такими жильцами. — Он перешел на шепот: — Вчера у нас поселился такой же ненормальный, как этот изобретатель. Ищет смысл жизни.

— Все люди по-своему странны, — заметил Герт.

— Так вы не надумали сыграть в лотерею?

— Сначала мне нужно достать удостоверение личности. Я все оставил в том городе, откуда приехал. Вы не могли бы помочь?

— Пожалуйста. Но только за ночные деньги.

— А без лотереи нельзя? — спросил Герт, глядя на измученное лицо администратора.

— Тогда разменяйте мне сотню, — достал тот из кармана новенькую купюру. Разменяв деньги, Герт спросил, не может ли администратор посоветовать ему какую-нибудь работу?

— Конечно, могу, — повеселел администратор, пряча полученные купюры в карман. — Что вы умеете делать?

«Только подчеркивать букву «ы», — пронеслось в голове Герта.

— Толком ничего.

— Хотите, я вас оформлю работать в отеле? — предложил администратор. — А то я днем засыпаю, — добавил он, виновато улыбаясь.

Когда Герт снова пришел в БЮРО ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРОГНОЗОВ, психолог попросил его продолжить рассказ о своей жизни.

— Расскажите о вашем первом браке. Вы говорили, что развелись с первой женой. Вы нашли другую или она встретила кого-нибудь?

Герт покачал головой.

— Что же произошло?

— Ничего особенного, — замялся Герт. — Даже не знаю, как вам объяснить…

— Признайтесь, — внимательно посмотрел ему а глаза психолог, — вы верите в возможности нашей фирмы? — Заметив его замешательство, он улыбнулся. — Можете не отвечать. Давайте поступим иначе. Я сам расскажу вам, что произошло в вашей семейной жизни.

Психолог порылся в ящике картотеки, достал кассету с биркой «Версия № 6», вставил ее в магнитофон. Герт услышал незнакомый мужской голос:

«Что-то давило, душило меня, я пытался освободиться, крикнуть и проснулся. В комнате царил предрассветный полумрак. Было очень душно. Я приподнялся и взглянул на жену. Она спала, отвернувшись от меня. Посмотрел на будильник, стоящий на тумбочке жены, и поразился: циферблат часов был странно изогнут. Я протянул руку, чтобы разбудить жену, но наткнулся на какое-то невидимое препятствие. Стена! Разделив кровать пополам, стена перегородила комнату от пола до потолка на две части. Окно и дверь, ведущая в прихожую, были на другой стороне. Я громко позвал жену, но она не шелохнулась. Я понял, что сквозь стену она меня не слышит. Вдруг она приподнялась, протянула руку к тумбочке и нажала на кнопку будильника. Немного полежав, она встала и подошла к окну. Раздвинув шторы, накинула на себя халат и распахнула окно, потянулась и на миг замерла, наслаждаясь свежим воздухом. А я ощутил, как душно в моей части комнаты. Наконец жена повернулась ко мне. Я начал размахивать руками, стучать кулаком по стене. Но она вышла из комнаты, не обращая на меня никакого внимания. Что она будет делать дальше? Сначала сварит кофе или придет переодеваться?.. Я ухожу на работу позже ее, так что, когда встаю, ее уже нет.

Но вот она появилась в дверях. Я вскочил и снова стал кричать и размахивать руками. Жена спокойно подошла к гардеробу и стала одеваться. Потом села к туалетному столику. Она сидела ко мне спиной — и я увидел в зеркале ее лицо. Это было чужое лицо. Сначала казалось, что жена улыбается мне. Но как только я подошел ближе, ее лицо вдруг скривилось, нижняя половина резко сдвинулась, как в кривом зеркале. Я понял, что так искажает стена.

Жена взглянула на часы, вскочила и вышла из комнаты. Хватит ли мне воздуха до ее возвращения? Да и заметит ли она меня, вернувшись? Я с отчаянием огляделся. Кроме тумбочки, здесь ничего не было. Вывалив на пол книжки и сигареты, поднял ее и с размаху швырнул о стену. Я зажмурился и прикрыл руками лицо от ожидаемых осколков. Но тумбочка отскочила от стены, дверца сломалась… Вдруг я заметил на подушке листок бумаги. Схватил его и прочел: «Стена исчезнет, если…» Здесь было указано, как избавиться от стены. Нужно только дождаться возвращения жены и передать ей содержание записки. Я лег на постель, закрыл глаза…»

В этом месте рассказа психолог выключил магнитофон, перемотал часть пленки и включил снова. Теперь Герт услышал женский голос.

«Вернувшись с работы, я, как обычно, пошла переодеваться в спальню. Включила свет и замерла. Мой муж стоял на кровати с поднятыми руками. Его губы на перекошенном лице беззвучно шевелились.

— Что с тобой? — крикнула я, подбежав к нему. Хотела схватить за руку, но натолкнулась на прозрачную стену, неизвестно как появившуюся в нашей комнате.

Он беззвучно шевелил губами, прижимая к стене клочок бумажки. Я пытался прочитать, что написано на этом клочке, но буквы расплывались. Тогда я принесла молоток и ударила по стене, но он отскочил, как от упругой резины. Муж напряженно наблюдал за мной. Мне стало жутко, потому что выражение на его лице менялось каждую секунду. На мгновение мне почудилась злобная усмешка. Потом он стал водить пальцем по стене. Начинает сходить с ума, с ужасом подумала я. Решила пойти за помощью в ЖЭК. Там мне не поверили. Пришлось привести их в нашу спальню. Целая делегация из ЖЭКа стояла и с большим интересом разглядывала моего мужа. А он, небритый, в пижаме, метался на своей половине спальни, словно в огромном аквариуме, и водил пальцем по прозрачной стене. Каждый из них тоже пробовал разбить эту стену молотком, но безуспешно. И только потом стали куда-то звонить, просили прислать машину (не знаю, как она называется), которой ломают асфальт. Машину обещали дать на следующей неделе, и они спокойно собрались уходить.

— Он же умрет от жажды! — закричала я.

Стали обсуждать, как долго может человек прожить без воды. А муж все стоял за стеной и лихорадочно водил по ней пальцем.

Все-таки я добилась — на следующий день приехали какие-то рабочие с этой машиной. Но и она не помогла. Сначала рабочие попробовали взломать прозрачную стену, но даже не поцарапали ее. Тогда попытались пробить стену спальни со стороны ванной. И сначала дело пошло — отвалились большие куски бетона, но это все, что удалось. Пробовали пробиться в спальню с другой стороны, но безуспешно. Наступил вечер. Рабочие пообещали прийти утром и попробовать из верхней квартиры взломать наш потолок, если, конечно, разрешат соседи. Я умоляла их сделать это сразу, ведь муж вторые сутки ничего не ел. Но они сказали, что человек может прожить без пищи месяц.

Проснувшись утром, я обнаружила, что стена исчезла. Муж лежал, неестественно согнувшись, пальцы рук застыли на горле.

— Ты спишь? — вскрикнула я в ужасе, уже зная, что кричать бесполезно.

Я вскочила с постели и увидела рядом с ним клочок бумажки. «Стена исчезнет, — прочитала я, — если каждый из вас напишет на ней имя другого».

Психолог выключил магнитофон и внимательно посмотрел на Герта. Наконец спросил:

— Вы согласны с этой версией?

— Да. Именно поэтому мы и развелись. Стена… — задумчиво сказал Герт.

— Типичный случай… Теперь расскажите, пожалуйста, что случилось с вашей второй женой.

— Она… Она погибла… В катастрофе при переселении. Многие тогда потеряли своих близких.

— Да, я знаю. Но расскажите подробнее.

— Когда мы прилетели в пункт распределения, на промежуточную космическую станцию, нас поселили в изоляторе, отдельно. Вдруг выяснилось, что произошла какая-то авария, и на всех не хватает кислорода ни для полета на планету расселения, ни для возвращения на Землю. Каждый супруг должен был сделать выбор.

— И вам было предоставлено право выбрать, кому остаться в живых — вам или вашей жене? — уточнил психолог.

— Да, — кивнул Герт.

— И вы пожертвовали собой?

Герт кивнул.

— Но все равно погибла ваша жена?

— Да. Произошла катастрофа, в которой погибли многие.

— Вы, как я понял, многого не знаете. — Психолог задумался. Затем сказал: — Впрочем, это уже неважно. Приходите через неделю. Мы вручим вам готовый прогноз.

Выйдя из бюро, Герт взволнованно прошелся до ратушной площади. С катастрофой связана какая-то тайна, это ясно…

Как всегда, мэр охотно принял его.

— Помните, — спросил Герт, усаживаясь, — вы обещали мне рассказать о переселении?..

— Я был одним из исполнителей этого грандиозного эксперимента, — охотно отвечал мэр. — Поэтому знаю все подробности.

— Расскажите, пожалуйста.

— Что ж, слушайте… Раньше информация была засекречена. Совсем недавно мы обнародовали эти данные. Тридцать лет назад в связи с перенаселением Земли мы искали планету с подходящими для жизни людей условиями. Наконец нашли сразу две такие планеты. Они вращались вокруг своего солнца на близких орбитах: похожие климатические условия, родственные виды растений, почти такая же длина суток, как на Земле. В процессе переселения было принято решение очистить общество от эгоистов. Вот и решили разделить переселенцев на альтруистов и эгоистов и поселить их на разных планетах. Одну планету назвали Альтрус, другую Эгос.

— Но как смогли установить, кто есть кто? — спросил Герт.

— Очень просто. Видите ли, переселению подлежали только бездетные супружеские пары. Когда они прилетели на промежуточную станцию, мужчин изолировали от женщин. И каждой группе говорили об аварии и нехватке кислорода. Предлагали пожертвовать жизнью: жене — ради мужа, мужу — ради жены. Альтруисты согласились пожертвовать собой, эгоисты — нет. Первых отправили на планету Альтрус, вторых — на планету Эгос.

— Но ведь нам сказали, что произошла катастрофа? — тревожно возразил Герт.

— Это миф. Причем, как всегда, больше всех пострадали альтруисты, — развел руками мэр. — Сначала решились на смерть, потом, узнав о катастрофе, оплакивали своих мнимо погибших супругов.

— Почему «мнимо» погибших? — воскликнул Герт.

— Потому что катастрофы не было, — ответил мэр.

— И моя жена не умерла?

— Она умерла для вас, — взглянув с сожалением на Герта, вздохнул мэр. — Мы говорили альтруистам о гибели их супругов в катастрофе только потому, чтобы как-то утешить их и освободить от спутников жизни, вынесших им смертный приговор.

— И вы считаете, что имели на это моральное право? — спросил Герт, не зная, радоваться ему или переживать по поводу известий о жене.

— Экспериментов без побочных явлений не бывает, — отвел глаза мэр и, выпив стакан воды, продолжал: — Те из супругов, кто взаимно подарили друг другу жизнь, встретились на Альтрусе, а те, кто отреклись друг от друга, — на Эгосе.

Предполагалось, что большинство переселенцев попадет на Эгос — по сути дела, все люди эгоисты. Думали, что на Альтрусе окажется в лучшем случае десятая часть. Члены комиссии по переселению много спорили, но согласились сначала построить на Эгосе девять стандартных городов, а на Альтрусе — только один. Но переселенцы распределились поровну. Оказывается, когда один из супругов эгоист, другой обязательно альтруист. Даже запатентовали открытие: «Эгоисты женятся на альтруистках, альтруисты на эгоистках». Эта статистическая закономерность дает себя знать только при большом числе супружеских пар.

— А если в браке состоят два эгоиста или два альтруиста? — спросил Герт.

— Это бывает очень редко. Психологи из комиссии по переселению объяснили это так: альтруизм — потребность жертвовать, а эгоизм требует жертв; лишь сочетаясь друг с другом, эгоист и альтруист могут жить в гармоничном равновесии.

— Но вы же считаете, что никакой психологии нет, — заметил Герт.

— Конечно, нет! Зато есть психологи. Они вам объяснят все, что хотите. Задним числом, конечно… Так вот, пришлось построить на Альтрусе дополнительно несколько городов. Мы были уверены, что уже лет через двадцать на Альтрусе образуется нечто подобное «Утопии» Томаса Мора. Я не случайно согласился стать мэром одного из городов Альтруса. У меня была заветная мечта — дожить до того времени, когда результаты эксперимента будут налицо. Но, как вы думаете, кого вырастили альтруисты? Закоренелых эгоистов. Конечно, если рассматривать в целом. У некоторых альтруистов дети выросли альтруистами, но таких очень мало. А дети эгоистов, вынужденные заботиться о своих родителях, выросли альтруистами. В итоге на обеих планетах эгоисты перемешались с альтруистами. И что самое возмутительное — члены делегаций с Эгоса, которых мне приходится часто принимать, все настойчивей утверждают, что нашу планету надо переименовать в Эгос, а их планету — в Альтрус! Что вы на это скажете?

— Извините, я себя чувствую не очень хорошо. Я еще зайду, — ответил Герт, встал и распрощался с озадаченным мэром.

Значит, она жива, думал он, идя в сторону отеля. Ему вспомнились слова мэра: «Для вас она умерла».

Что ж, он прав, думал Герт уже вечером, лежа в своем номере, для меня она умерла.

Через неделю, когда Герт снова пошел в БЮРО ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ПРОГНОЗОВ, ему показалось, что психолог не в духе. Впрочем, он улыбнулся Герту и сказал приветливым тоном:

— Ну вот, ЭВМ обработала полученную информацию, — и протянул Герту какую-то книгу.

— Что это? — удивился Герт.

— Ваше будущее.

— Но это же целый том!

— А вы ожидали страничку в духе бабки-гадалки о том, что в вашей судьбе чувствуется влияние Луны, поэтому остерегайтесь брюнеток? Нет, в книге день за днем описана ваша будущая жизнь.

Озадаченный Герт повертел книгу в руках, подумал: во всяком случае, осталось еще немало.

— Должен сразу вас предупредить, — произнес психолог, — окончания нет.

— Есть вещи, которые вы не в силах предсказать?

— Вы нас недооцениваете, — сказал психолог. — Окончание есть. Оно находится у нас. Но эти страницы мы выдаем через год после вручения книги. Конечно, если вы захотите их получить. Большинство отказывается. За все время нашелся один клиент, который пришел за окончанием книги, но и он последний момент передумал.

— А почему через год? — спросил Герт.

— Потому что за это время можно убедиться, что наши прогнозы сбываются.

— С абсолютной точностью?

— Можно сказать, что так. Один процент отклонений дела не меняет. Даже самый осторожный и предусмотрительный человек может не уберечь себя и скончаться во время эпидемии гриппа или под колесами машины по вине пьяного водителя.

— Что ж, — поднялся Герт. — Благодарю вас.

— А я — вас, — ответил психолог, тоже вставая.

— Меня-то за что? — удивился Герт.

— Дали мне интересный материал для моего исследования. Я пишу докторскую диссертацию. — Он пожал Герту руку и сказал на прощание: — Мужайтесь!

Сев в машину, Герт наугад раскрыл книгу и начал читать.

Потрясенный, Герт опустил раскрытую книгу на колени. Сердце его сжалось. Не может быть, подумал он, неужели придется вернуться?

Он перевернул еще несколько страниц и увидел:

Герт лихорадочно стал перелистывать книгу. На каждой странице взгляд выхватывал:

Значит, все пропало… Вдруг его словно ударило током: он отчетливо вспомнил первую беседу с психологом. Ведь в тот раз он солгал ему, не признался, что бежал из города. А они строят прогноз на основе прошлого. Но между человеком, полностью расплатившимся с этим проклятым городом, и человеком, бежавшим из него, — большая разница. ЭВМ получила информацию о человеке покорном, который ежедневно в течение нескольких лет подчеркивал букву «ы» в чужом скучном тексте и который, лишь рассчитавшись с долгами, покинул город. Машина выдала прогноз о будущем именно такого человека.

Герт бросил книгу в багажник, включил зажигание и поехал в сторону ратушной площади. Погруженный в раздумья о своей жизни, он и не заметил, как свернул в знакомый переулок у окраины и оказался перед домом с вывеской МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ.

Небо нахмурилось. Тополя гнулись под порывами ветра. Две полуразрушенные ступеньки — и он открыл знакомую дверь… Скупой свет хмурой осени, еле пробиваясь сквозь грязные окна, тускло освещал столики, покрытые серым пластиком. Официантка одиноко сидела за стойкой. Все было как всегда. Нет. Что-то не так. Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Огляделся и увидел, что кто-то сидит за столиком в самом затемненном углу. Он невольно шагнул в ту сторону. Это была… девушка из его сна.

— Садись, — сказала она, улыбаясь.

Он подошел, молча сел.

Продолжая улыбаться, она смотрела на него и молчала.

— Ты мне снилась, — сказал он. — Как… тебя зовут?

— Анна.

Это, конечно, сон. Всего лишь сон…

Вдруг он почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Резко обернулся — и увидел официантку. Она молча ждала.

Конечно, ничего изменить нельзя. Этот сон задан раз и навсегда, и для того, чтобы проснуться, нужно проделать все, что предназначено…

— Мне — как всегда, — сказала Анна официантке.

— А тебе? — обратилась она к Герту. Он все продолжал молча смотреть на нее. — Кофе и коньяк, — произнесла она.

Официантка налила коньяк и поставила по чашечке дымящегося кофе.

— Это сон! — сказал Герт.

— Что с тобой? — обеспокоено спросила она. За что? За что он обречен снова и снова видеть ее только во сне?!

— Знаешь, — стала рассказывать Анна, — я ходила сюда каждый вечер и ждала тебя.

— Меня? — удивился Герт.

— Значит, ты не знаешь, — продолжала она. — Когда мне бывает тоскливо, я захожу в это кафе. Я живу здесь неподалеку… И в тот день я сидела на этом месте. Посетителей не было. Вдруг хлынул ливень. И в это время открылась дверь. Я увидела тебя. Ты был такой одинокий. Сел за столик у стойки и о чем-то задумался. Потом ты достал из портфеля цветы и попросил их поставить в воду. «У него день рождения, а он один…» — догадалась я. Из полумрака я внушала тебе: «Посмотри на меня!» Но дождь перестал, ты допил коньяк и направился к выходу. Твои гвоздики остались на столе. «Оглянись! Оглянись!» — повторяла я. И ты оглянулся! Но, взглянув безучастно, сказал официантке: «До свидания!» и ушел. А в моей жизни появилась цель. В нашем городке трудно разминуться. Я искала тебя везде. А вечером приходила в МАЛЕНЬКОЕ КАФЕ.

— Вечером, Анна?

— Да. Я знала — рано или поздно ты снова придешь сюда.

— Я приходил, Анна, но всегда утром. Приходил каждый раз, когда видел этот сон…

— Какой сон?

— Ты мне снилась… много раз.

— Значит, все же ты заметил меня тогда?

— Нет, Анна, я не видел тебя. В этом углу совсем темно. И я думал, что был один в этом МАЛЕНЬКОМ КАФЕ. Но сейчас я припоминаю. Я видел мельком неясное оранжевое пятно.

— Оранжевое? — Анна рассмеялась. — Верно, я была в тот раз в оранжевом свитере. Ты видел меня. Но не увидел…

Официантка подала им счет.

— Почему вы нам не сказали… не подсказали… как нам встретиться? — спросила ее Анна, улыбаясь. — Вы же видели, что я стала ходить сюда каждый день не просто так? И он тоже…

— А мне откуда знать! — Официантка зевнула. — Сюда только одинокие и ходят. И все чего-то ждут, и ждут, и ждут…

— Я где-то прочитала такую фразу, — сказала Анна Герту. — Все приходит вовремя для тех, кто умеет ждать…

Это была идея Анны — устроить праздник в честь того, что они с Гертом нашли друг друга, и Герт пригласил всех своих знакомых к себе в отель.

Первым пришел мэр. С огромным букетом. Он протянул Герту бутылку коньяка, изобразив на печальном лице подобие улыбки, и, познакомившись с Анной, вручил ей пакет. Герт обратил внимание на расстроенный вид мэра и спросил:

— Что случилось?

— Это какой-то кошмар! — тяжело вздохнул мэр, присаживаясь к праздничному столу. — Молчали, молчали… Еще после Дня здоровья месяц молчали. Наконец заговорили. И так разговорились!.. Сегодня мне пришлось выслушать детальное описание истории болезни людей, пораженных облитерирующим полиартритом, трансмуральным инфарктом миокарда, ветряной оспой, СПИДом и…

В дверь номера постучали. На пороге появился администратор с коробкой торта и букетом гвоздик.

— Дорогие жених и невеста! — начал он торжественно, — Поздравляю вас с днем помол… — Увидев мэра, он осекся на полуслове и молча протянул торт и цветы Анне.

— Присаживайтесь, — улыбнулась Анна смутившемуся администратору.

С опаской покосившись на мэра, тот уселся рядом с ним. Воцарилось неловкое молчание. Наконец администратор, робко кашлянув, обратился к мэру:

— Вы знаете, мне кажется, у меня что-то с психикой. Какое-то неизвестное заболевание. Мерещутся зайцы в городе. Медицина бессильна…

Мэр затравленно огляделся по сторонам.

— Может, выпьем? — предложил он.

Герт открыл бутылку коньяка и наполнил рюмки. Мужчины молча выпили.

— Не надо быть такими мрачными! — взмолилась Анна и предложила: — Хотите, я расскажу, как мы с Гертом нашли друг друга?

В этот момент за дверью послышался кашель. Раздался стук, и в дверях появился изобретатель. Как всегда, его шея была обмотана в несколько рядов шарфом. Он протянул Анне букет цветов.

— А вот подарок! — сказал он, вынув из кармана микрокалькулятор. — Мой детектор истины!

— Начинается! — вздохнул мэр.

— А, и вы здесь! — обрадовался, увидев его, изобретатель. — Прекрасно. У нас с вами будет время поговорить. — Он уселся по другую руку мэра и, с трудом подавив приступ кашля, начал было: — У меня двухстороннее воспаление легких…

— Минуточку! — Мэр вскочил со стула, схватил бутылку и начал наполнять рюмки.

— Почему вы меня недолюбливаете? — спросил его изобретатель.

— Потому что вы не альтруист, — сказал мэр.

— Действительно, — удивленно согласился изобретатель — У меня не очень высокий показатель альтруизма, всего двадцать.

— Что это значит? — заинтересовалась Анна.

— Включите микрокалькулятор, который вам подарили, — посоветовал ей мэр.

Изобретатель помог Анне включить детектор истины.

— Герт, вам невероятно повезло, — сказал он, увидев, цифры на табло.

— Я и сам это знаю, — улыбнулся Герт.

В дверь снова постучали. Пришел шахматист с букетом роз и с коробкой под мышкой.

— Дарю вам эти шахматы, — протянул он коробку Герту. — Дорогие мои! Я давно ищу ответ на вопрос, что такое жизнь. И не раз мне казалось, что я нашел правильный ответ. Но, увы… Вот, — он порылся в кармане и вынул игральные кости. — Вот пока все, что я нашел для ответа. Играйте же и вы, как играл я!

— Действительно, почему бы нам не сыграть? — спросил мэр, которому изобретатель в это время разъяснял, какое осложнение он получил из-за воспаления легких.

— Идея! — поддержал мэра изобретатель. — Только давайте договоримся: если проиграете, вам придется внедрить в городе мой детектор истины. По рукам?

Мэр спрятал руки за спину.

— У города нет сейчас средств, чтобы приобрести даже детектор лжи, — сердито ответил он. — Будем играть просто так.

Когда шахматист с важным видом объяснил, в чем заключаются правила игры, мэр обрадовано воскликнул:

— Я с вами согласен! Именно это и есть правильная модель жизни — предвидеть ничего нельзя!

— О, мы вас не проверяли на детекторе, — сказал изобретатель и сунул в руку шахматисту микрокалькулятор.

— Что это? — спросил шахматист.

— Не может быть! — прошептал изобретатель, увидев показатели, и восхищенно уставился на шахматиста.

— Можете не сомневаться, — съехидничал мэр.

— Все показатели — сто! — потрясенно воскликнул изобретатель. — Перед нами гений!

— Ваш прибор не преувеличивает, — важно сказал шахматист, не придавая всеобщему вниманию никакого значения, и стал расставлять фигуры на шахматной доске.

Мэр с изобретателем поочередно бросили кости и погрузились в игру.

— А мы выпьем шампанского, — сказал администратор, взяв со стола бутылку. Пробка взлетела под потолок, шампанское запенилось в бокалах. Анна и Герт улыбнулись друг другу.

— Желаю вам… — начал тост администратор.

Раздался тихий стук в дверь.

Анна и Герт удивленно переглянулись. Больше они никого не приглашали.

— Войдите! — крикнул Герт. Стук повторился, но никто не вошел.

— Это, наверное, консультант, — предположил изобретатель. — Но я его не звал.

Герт нетерпеливо направился к дверям и выглянул в коридор. В темноте стоял человек в плаще с поднятым воротником.

— Можно вас на минуточку? — спросил человек тихим, странно знакомым голосом. Герт заглянул в комнату и сказал компании:

— Я на минуточку!

Закрыв дверь, Герт вышел в темный коридор.

— Так пойдем или надеть наручники? — все так же тихо спросил незнакомец.

— Почему наручники? — спросил Герт осевшим голосом. Человек в плаще сунул руку в карман, вынул небольшой предмет и, бесцеремонно перейдя на «ты», спросил:

— Тебе знакома эта вещь?

Даже в темноте Герт различил на ладони незнакомца забавного лохматого чертика-подвеску.

— Такой пустяк… — Герт сильно заволновался. — За машину я ведь рассчитался. А подвеску меня уговорили уже потом купить. Кто мог подумать, что она стоит дороже машины…

Но незнакомец все подталкивал его по коридору к лестнице. Вдруг Герта осенило: надо дать этому типу денег, расплатиться за чертика. Он пошарил по карманам. Нашел только сотню, полученную от администратора, и протянул ее незнакомцу.

— Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня, — сказал тот.

Они спустились по лестнице. Незнакомец впереди, Герт за ним, обречено глядя в его странно знакомую спину. Пересекли пустой холл и подошли к машине Герта, стоявшей у отеля. Я же оставил ее на автостоянке, машинально подумал Герт. Незнакомец открыл ему заднюю дверцу, а сам сел за руль. Молча включил мотор, и машина тронулась с места.

Вскоре они проскочили мимо ратуши, потом оставили позади маленькие домики окраины, и, обогнув огромный транспарант «Посетите наш город…», выехали на шоссе.

…Была поздняя ночь, когда вдали показались опостылевшие за шесть лет силуэты города пустых ценников.

Подъехали к общежитию, где жил Герт. Незнакомец выключил мотор.

— Помочь донести багаж? — спросил он, повернувшись к Герту.

Герт поднял голову и впервые увидел его лицо. Вот почему его внешность показалась ему такой знакомой. Это лицо он привык видеть в зеркале…

— У меня нет багажа, — сказал Герт хрипло.

— Проверь на всякий случай багажник, — сказал тот и, как показалось Герту, печально помахав ему рукой, исчез во тьме.