Город детства

Роман Возняк

Город детства

"Что есть реальность?

Незыблемое основание, столп мироздания - монолитный и всеединый?

Или это всего лишь подвижная рябь на поверхности времени, рождаемая неведомым?

И память...

Слепок мира?

Или первопричина, вызывающая его к жизни из небытия?

Или..."

Из фрагментов, близких к дозвездному периоду.

Адресная информация утеряна.

Большой Центральный архив.

297 год текущей эры.

Калейдоскоп миров.

Города-гиганты, пропитанные запахами миллионов обитателей.

Все возможные оттенки цвета и переливы звука. Нагромождение знаний и умений. Бесчисленные изощренные развлечения. Отдых от суеты кратковременный и всегда незавершенный.

Женщины...

Самые невероятные пейзажи, завораживающие виды.

Потрясающие ощущения!

Все закончилось. Неожиданно и драматично.

Нет, он никого не обижал, никому не переходил дорогу. Он старался быть незаметным. Он и в самом деле был застенчивым и нерешительным - выходец с периферии. Кое-кому это даже нравилось, придавало свежесть общению. Но он оставался провинциалом, провинциалом до глубины души. Парадоксально, но он так и не смог забыть свои заброшенный город на Богом забытой планетке.

Что произошло? Кто его знает... Он не стал утруждать себя поисками ответа на этот вопрос. Да ему и не дали. Его стали выслеживать, словно животное. Цель не вызывала сомнений. После нескольких неудачных попыток он был уверен: его хотят уничтожить.

Никогда ему не узнать, что случилось. Может, сам того не ведая, он узнал нечто... Может, насолил кому-то, не подозревая об этом. А может, просто развлекался кто-то из великих этого грандиозного мира. Все было уже несущественно. Он убегал.

Остался только бег. Нигде не было безопасно, кроме как в постоянном перемещении. Он уходил. Менял миры, системы, сектора. Куда он шел? Он сам не знал. Не знал, пока не оказался в этом месте.

Желтое Солнце осветило его лицо сквозь защитное стекло станции на внешней орбите. Он понял, что вернулся. Вернулся домой.

До цели было еще километра три, не больше, когда машина несколько раз вздрогнула и заглохла. Оставалось всего лишь подняться по дороге на последний лесистый холм, и оттуда уже будет виден город - небольшой уютный городишко, зажатый с трех сторон горами, а с четвертой выплеснувшийся на зеленую, изрезанную оврагами долину.

Лагдан вышел из машины и огляделся. Дорогу окружал лес. Запах весны соперничал с испарением асфальта. Беглец взял с сиденья черный металлический предмет, взвесил в руке. Пистолет - старинное оружие, неуклюжее, шумное. Другого ему достать не удалось. На этой планете упрямо отказывались от всего чужого, нового и, тем более, не человеческого.

Он перескочил через придорожную канаву и побежал по лесной тропинке, ведущей в город, - последний населенный пункт перед горной грядой. Он стремился в свое последнее убежище, в город детства...

Он не был бойцом. Он давно уже сдался. Многомесячная гонка измотала его и он отупел. Бежать! Просто бежать от опасности. Слепое веление инстинкта, зависящее от воли не больше, чем потоотделение. Его жизнь была безвозвратно разрушена, усталость терзала тело. Он прибежал куда-то, откуда не было выхода. С некоторым удивлением он обнаружил, что узнает эти места.

Ветки хлестали его по лицу, не давая сосредоточиться. Вертикальные пинии стволов уплывали назад, а впереди был все лес и лес. Он пробирался вверх по холму, за которым лежал город.

Странные вещи происходили с ним. Страх отошел куда-то на второй план, тревога рассеялась. Чувства поглотил лес. Ему стало все равно, что случится вскоре. Он знал, по его следу идут, и знал, скрыться невозможно. Эти люди никогда не теряли след. Они пришли из бездны пространства за ним, и, он знал, скоро добьются своего. Но это перестало его тревожить. Что сделал с ним этот лес?..

А ведь он забыл об этом лесе. Все эти годы он не помнил его. Теперь же лес был рядом, окружал его со всех сторон, ласкал и защищал.

И все же он бежал. Он стремился в город.

Город этот он никогда не забывал. Где-то в недрах памяти город тихо жил, погребенный под яркими образами пространства. Изредка он снился ему, и это были лучшие сны в его жизни. А сейчас до города было рукой подать, и Лагдан заволновался. Он попытался представить себе город, каким увидит его с опушки, но что-то мешало ему. Может, лес с его вереницей уплывающих назад стволов, запахом весны и шелестом листьев? Может, что-то еще? Он не знал. Он просто ужасно разволновался. Город был где-то здесь, в его памяти, совсем рядом, но все время ускользал от него. Перед глазами стоял весь этот пестрый мир, в котором ему пришлось жить последние годы. Он нагло поселился в его памяти и похоронил город. Теперь предстояло раскопать могилу. Но он не мог. Он старался, как никогда прежде. Он забыл о погоне. Он вызывал и вызывал в памяти вид города с опушки леса. Он ворошил все, что было в голове со времен глубокого детства, но город скрывался от него. Он дразнил Лагдана туманными пятнами, которые вот-вот должны были превратиться в контуры улиц, но лишь расплывались и исчезали, чтобы через мгновение снова возникнуть и сводить его с ума.

Он бежал в забытьи. Он натыкался на деревья и кусты, спотыкался и падал. Он не ощущал ни царапин на теле, ни времени.

Лес стал редеть, и это привело, его в ужас. Там, наверху, была опушка. Оттуда виден город, его город, но он не мог его представить.

В отчаянии он предпринял последнюю попытку, Он вспомнил, как бывал здесь в детстве, с друзьями. Как они бродили по этому лесу, как жгли костры, лазили на деревья и строили шалаши. Он вспомнил, как они даже в пылу игры не забывали о городе. Временами, бросив все, они спешили на опушку, чтобы взглянуть на город, убедиться, что он не исчез, что он рядом. И хотя они прекрасно знали, что город на месте, все равно каждый раз переживали и вздрагивали, бросая первый взгляд из-за деревьев. А вдруг? Вдруг город исчез? Что тогда? Ведь это их город...

Но он всегда оказывался на месте. И они облегченно вздыхали и бежали обратно под сень деревьев, в сумрачный мир леса. Они смеялись и задирались, но никогда не признавались Друг другу, что минуту назад готовы были расплакаться, не окажись города на месте.

Лагдан не умел плакать. Эту счастливую особенность детства он растерял где-то в пространстве. Он мог только сходить с ума. До тошноты пытался он вспомнить вид города с опушки. До боли в голове пытался он отыскать этот образ.

Просветы между деревьями стали расширяться, грозя вот-вот слиться в сплошное безбрежное небо. И тогда уже не будет ему оправдания. Ведь он забыл город. А оттуда, с опушки, он его увидит. И город вправе будет взыскать с него.

Лагдан остановился. Он остановился впервые за много месяцев. Он не просто перестал бежать и прислонился к дереву. Он весь остановился как бы изнутри, превратившись в ущербное существо, способное только вспоминать. Весь мир исчез для него. Остались две вещи во Вселенной: его память и город, который был хитер и уходил из самых искусных сетей, расставленных Лагданом в собственной голове.

"Ладно, - сказал Лагдан хитрецу, - ты победил. Сейчас они догонят меня и убьют. Они давно этого добиваются. И они знают, что делают. Им за это хорошо платят. А вот мне никто не платит за то, что, рискуя жизнью, я выслеживаю плутоватые города у себя в башке. Радуйся, город, я проиграл, Но вот что я сделаю напоследок: я не побегу дальше. Если ты не желаешь показываться, я не побегу к тебе. И ты не увидишь меня. Никогда больше не увидишь. Это тебе назло, ведь ты любишь меня. Знаю, что любишь. Вот так!"

Он стоял у дерева в нескольких десятках метров от опушки и не двигался. Можно было подумать, что он отдыхает, но на самом деле сердце его колотилось, как никогда, а легкие судорожно втягивали воздух.

"Что хуже всего, - сказал он себе, - так это то, что я тоже люблю этот город. Я это в детстве подхватил, вместе со всеми остальными. Все мы заразились тогда. Просто у меня особо тяжелая форма. Это бывает, ничего не поделаешь".

А вокруг был лес. Словно живое существо, он следил за Лагданом, Следил за его дыханием. Он как будто замер, прислушиваясь к борьбе Лагдана. Он ничего не делал, но следил. Может, он раздумывал, что предпринять, шелестя своей листвой?

Лес был бесстрастен. Он всегда был таким, сколько помнил Лагдан. Он не был жильем человека, и человек никогда не чувствовал себя здесь дома. Лес просто терпел человека на своей территории. Он был великодушен. И город, окруженный лесом, всегда испытывал некоторую неловкость. Ведь, по большому счету, он занимал то место, где когда-то жил лес. И Лагдан знал, еще со времен детства, что в любой момент лес может предъявить свои права и... смести город. Но лес молчал, а люди ничего не подозревали, и поэтому все было тихо.

"Я желаю тебе, город, долго жить здесь, под носом у леса. И если ты всегда будешь таким, каким ты был во времена моего детства, тебе ничего не угрожает. Но только не вздумай меняться. Не вздумай становиться большим и шумным. Тогда ты здорово рискуешь. Помни, лес наблюдает! Он не потерпит нахальства. А шума и грязи он и подавно не выносит".

Лагдан потерся щекой о шершавую кору. Боль отрезвила его. Он прикоснулся рукой к щеке. На пальцах осталась кровь. Он рассматривал свои окровавленные пальцы и вдруг вспомнил город.

Он всплыл в его памяти мгновенно, как если бы и не исчезал вовсе. Вот он, город! Только что его не было и в помине, а теперь вот он, тут как тут. Лагдан вдруг увидел у себя в голове все улицы, заборы, дома, которые видно с опушки. Он мог прогуляться по городу, не сходя с этого места. Это было так необычно, что Лагдан растерялся. Так бывает, когда встретишь старого друга там, где его совсем не ждешь. Смотришь в глаза, улыбаешься и молчишь, и друг тоже молчит, потому что приятна сама эта встреча, а слова после многих лет разлуки кажутся неуместными.

"Вот, - подумал Лагдан, - наконец я отыскал тебя, город. Не сразу, конечно, но отыскал. Я старался, очень старался. А ты, надо сказать, не слишком помогал мне. Но теперь это уже не имеет значения. Теперь, пожалуй, я могу бежать дальше. Скоро мы увидимся по-настоящему, город. Жди меня".

И он побежал. Он оставил позади дерево, у которого стоял, и устремился к городу.

Они стояли на опушке и смотрели на город, раскинувшийся у их ног. На белеющую в поле рубашку они бросали лишь мимолетные взгляды. Они знали, что скоро все будет кончено. Из этого места не было выхода.

- Вот куда он бежал, - сказал один из них. - Я ожидал чего-то в этом роде.

- Ну... теперь скоро все закончится, - сказал другой устало. - А то ведь долго он нам голову морочил.

- Никогда в такой глуши не бывал, - сказал третий. - И что он тут нашел?

Они еще постояли, разглядывая город, окруженный горами. Спешить им теперь было некуда.

- Ладно, - произнес, наконец, тот, кто был за главного, - пора двигаться. Ты чувствуешь его? - обратился он к следопыту.

- Мне не нравится этот город, - сказал следопыт. - Лучше не ходить туда.

Они все настороженно посмотрели на своего следопыта. Они привыкли верить ему.

- Тебе и планета эта не понравилась, - заметил что-то.

- Здесь... что-то не так. Мне не нравится здесь, - сказал следопыт. - Я бы вернулся.

- Да тут работы на час осталось!

- Все равно.

- Мы пересекли пол-Галактики!

Главный внимательно слушал их и не сводил глаз со следопыта. Потом повернулся к городу и задумчиво осмотрел его. Город выглядел совершенно безопасно.

- Мы не можем вернуться, - сказал, наконец, главный. - Это совершенно невозможно. И вы знаете почему.

С этими словами он зашагал к дороге, где стоял их автомобиль. Остальные двинулись следом. Следопыт постоял еще, глядя на город, а затем присоединился к группе.

Он посмотрел под ноги и увидел, что при каждом шаге вздымается небольшое облачко пыли. А позади него на тропинке оставались неправильной формы следы. Никто бы и не подумал, что здесь прошагал человек.

Город спал.

Он ступил на тротуар и направился к центру. Он не надеялся запутать преследователей. Он знал, что это невозможно. Он просто хотел посмотреть на город.

Спящий город - особенный город. Он затаился. Он недвижим, но в воздухе чувствуется напряжение. Это напряжение нарастает к утру. Оно насыщает город, переполняет его и потом внезапно рвется, а город просыпается. Он становится совсем другим, когда не спит...

А сейчас город был, как натянутая струна. Лагдан бежал по спящим улицам и чувствовал, как напрягся город. Шелест листьев, которыми играет утренний ветер, щелчки светофоров, работающих вхолостую, неслышные движения кошек, возвращающихся с ночной охоты, - вот оно, утреннее напряжение города. Редко кто ощущает его, но Лагдан знал даже его источник.

Он еще в детстве установил, что все дело в спящих. Мирно лежащие в своих комнатах горожане и не подозревают, как их сон влияет на улицы. Они не знают, что из окон их спален сочится наружу странная энергия. Та самая, которая потом будет щедро тратиться в течение дня, придавая бодрость спешащим пешеходам, заставляя сосредоточиваться водителей и даже вызывая ссоры у торгующих семечками бабок. А ранним утром эта энергия висит в воздухе. Она еще никому не нужна. Ее выработали за ночь тихие спальни, она возникла из разморенных теплых тел, укрытых одеялами и еле заметно шевелящихся в такт дыханию. Ее продуцировали всю ночь жители города. И теперь, в эти утренние часы, она буквально переполняет улицы. Город очень силен в такое время...

Лагдан больше не бежал. Он шагал по булыжной мостовой, углубляясь в город. Он обожал эти булыжные мостовые. Их было так мало! Он знал их все. И ту, что проходит рядом с автобусной станцией, а потом поворачивает направо, в долину. И ту, что пролегает вдоль больших мрачных зданий городской администрации; там всегда прохладно и торжественно. Он помнил. Он шагал по городу и спокойно представлял себе, что будет за поворотом. Он узнавал дома, узнавал переулки и даже отдельные столбы. Он мог бы пройти город с закрытыми глазами.

Было раннее утро. Шаги вызывали эхо, которое отражалось от стен, неслось по улицам и замирало вдали.

Лагдан приближался к центру города. Центр представлял собой площадь, примечательную тем, что под ней протекала река. Спускавшийся с гор необузданный поток врывался в город, готовый бесноваться и разрушать, но город заковал его в бетон, усмирил и заставил лишь недовольно урчать где-то под мостом.

Река текла по дну пропасти, которая открывалась за бетонным ограждением тротуара. На этом месте горожане непременно останавливались и смотрели вниз, чтобы сладко содрогнуться, увидев грозную стихию, бушующую у них под ногами. В дни таяния снегов здесь собирались целые толпы любоваться дикой яростью, которую демонстрировала река. Темно-коричневые струи, переплетаясь и оглушительно ревя, бросались на бетонные стены, взбивали грязную пену и иногда даже доставали до зрителей, обдавая их зарядом холодных брызг. В такие дни мост содрогался под неистовыми ударами реки, и его дрожь ощущалась в магазинах, лепившихся по периметру центрального перекрестка.

Лагдан взошел на мост и остановился. Сегодня здесь было спокойно. Он услышал, как шумит река где-то под ногами.

Пять тридцать утра. Воздух совершенно недвижим.

Лагдан подошел к ограждению и швырнул вниз оружие - тяжелый неудобный пистолет. Все равно он не умел им пользоваться. Да и бойцом он не был. Бежать - это еще он мог. Скрываться от опасности, избегать встреч. Но не воевать.

Он облокотился о перила и уставился в пространство перед собой. Что ж, он дома. Дальше бежать некуда. Погоня закончена.

Лагдан вдруг осознал некую фатальность. Нечто неизбежное, что привело его сюда. Что-то находящееся в его крови, неуловимое, но беспощадное. Все эти годы он всего лишь существовал где-то на задворках жизни, всего лишь тлел. Все эти города-гиганты, все это великолепие, шум и гам - только ширма. Ширма, за которой прятался его город. А сейчас он отодвинул ширму! И вот она, жизнь! В маленьком городке укрывалась она все эти годы. Только сейчас он ощутил ее по-настоящему. А тот мир?.. Лагдану даже показалось, что тот мир он просто выдумал.

Он стоял на мосту и чувствовал себя частью города. Как в детстве. Кристальная чистота впечатлений вернулась к нему. Эта площадь... Она одна вмещала в себя больше, чем весь мир, который он покинул. Каждый дом на этой площади значил для него так много!

Он стоял, держась за перила моста. Он уже не готовил планов спасения, он просто вспоминал все об этой площади. И он не надеялся успеть. Он знал, что это невозможно.

Они въехали в город и остановились. Это был далеко не первый их город, но сейчас они чувствовали себя неуверенно. Они осознавали, что находятся в невообразимой глуши. Здесь не было галактических коммуникаций, сюда не доходили слухи из великих столиц мира. Слава и власть, очень весомые в Галактике, мало что значили здесь.

Их было пятеро - более чем достаточно для выполнения работы. У них было оружие - старинное земное (ничего нельзя ввозить на эту чертову планету!), но достаточно эффективное.

И они боялись. Город не нравился следопыту, а это много для них значило. Они верили своему следопыту.

Поднялся утренний ветер. Он взметнул пыль с тротуаров и закружил ее по улицам, щедро просыпая на газоны, клумбы и подоконники. Где-то скрипнула приоткрытая форточка.

- Я бы вернулся, - сказал следопыт.

Они замерли в ожидании чего-то. Они испугались еще больше.

- Поехали, - сказал главный. - Поехали вперед.

Машина медленно, словно крадучись, двинулась по дороге.

- Ты чувствуешь его? - спросил главный.

- Да, - ответил следопыт, - но плохо, очень плохо.

- Где?

Следопыт напрягся, лицо его покрылось сетью глубоких морщин.

- Там. - Он показал рукой к центру города. - Где-то там.

Дома обступали их, словно живые, рассматривали их своими глазами-окнами.

У перекрестка они вновь остановились. Главный вопросительно посмотрел на следопыта.

- Не знаю, - сказал тот. - Где-то там, впереди.

Они постояли, напряженно осматриваясь. Им казалось, что город следит за ними.

- Все, - произнес главный, - пора заканчивать с этим. - Он тоже боялся. Боялся чего-то, что скрывается в этом городе, но чего нельзя увидеть. Выходите! - скомандовал он. - Вы трое пойдете пешком. - Он внимательно оглядел каждого. - Когда встретите его, знаете, что делать.

Они вышли и он сразу закрыл дверцу машины. Он как будто боялся, что нечто может проникнуть внутрь.

Трое разошлись в разные стороны. Они нащупали в карманах оружие и почувствовали себя увереннее. В конце концов, им было не привыкать.

Когда они скрылись за домами, главный спросил:

- Ты чувствуешь их?

- Да, - ответил следопыт, - их я отлично чувствую.

- А его?

- Он где-то там, - неуверенно произнес следопыт и опять указал к центру, - где-то там, но...

- Что? - требовательно спросил главный.

- Он расплывается, исчезает. Он все время сливается с этим городом.

Главный пристально посмотрел на следопыта. Тот отвел глаза, но страх все же успел мелькнуть в них.

Они все так же медленно двинулись по дороге к центру города.

Беглец не спешил. Он стоял на площади и вспоминал.

Вот здание из польского кирпича - темно-красное, неоштукатуренное. Городская почта - одно из самых старых строений. Оно излучало строгость и дисциплину - необходимые качества хорошей почты. В детстве Лагдан испытывал трепет, находясь здесь. Внутри был холодный каменный пол и гранитные стоики по периметру центрального зала. И там всегда висел запах сургуча - он намертво впитался в холодную броню камня. Скрипучие двустворчатые двери дребезжали каждый раз, когда очередной посетитель входил в зал. Лагдан был уверен, что они и сейчас издают тот же скрип. И еще он знал, что почта не такое уж и официальное строение. Он помнил, что когда в детстве уходил отсюда, держась за родительскую руку, ему казалось, будто почта на миг приобретает печальный вид. Она была романтиком, эта почта, только об этом, кроме Лагдана, никто и не догадывался.

Центр был близок, когда следопыт вздрогнул и поднял руку судорожным жестом, словно защищаясь от чего-то. Главный рывком остановил машину.

- Все, - сказал следопыт, бледнея, - назад! Надо убираться отсюда! Я перестал их чувствовать! Их нет!

- Тихо, - проговорил главный еле слышно, - тихо. Еще немного, мы их найдем потом. - Он медленно тронулся вперед.

- Нет, - сказал следопыт, - мы не найдем их. Мы никогда не найдем их.

А вот желтое маленькое строение, примостившееся на самом краю площади, у обрыва. Его главной особенностью считалась одна из стен - полукруглая, нависающая над самой рекой. Среди зданий центральной площади оно выделялось своей легкомысленностью. Где ж такое видано, чтобы у квадратного дома была полукруглая стена? И огромная вывеска с изображением перекосившихся часов! Тут помещалась часовая мастерская. Этот факт не спасал маленькое здание от удивленно-негодующих взглядов; консервативное большинство не желало мириться с такой вольностью, как злосчастная круглая стена. Но Лагдан знал, что маленький желтый домик - прирожденный бунтарь, и его только веселит всеобщее неодобрение. Проходя мимо, Лагдан всегда ощущал веселость, излучаемую этим изгоем. А грозная река? Она словно бы и не пугала малыша, и в детстве у Лагдана зародилось подозрение, что желтый упрямец как-то сотрудничает с рекой. Но и это свое открытие он сохранил в тайне.

На центральной площади было так же пустынно, как и во всем городе. Они неслышно подъехали и остановились. Они увидели его сразу же. Человек в помятой одежде, с исцарапанным лицом и отрешенным взглядом. Он стоял, прислонившись к перилам моста. Когда они появились, он улыбнулся.

- Боже мой! - проговорил главный. - Вот он. Мы нашли его.

Автомобиль с преследователями появился с той стороны города, где находились Дворец культуры и мемориальный комплекс. Он тихо въехал на площадь и остановился рядом с обувным магазином. В этом магазине Лагдан часто бывал, В детстве обувь рвется быстро, и всякий раз, как возникала необходимость в обновке, он с родителями приходил сюда. Лагдан помнил запах обуви, который висел в этом магазине, помнил стеллажи, уставленные ботинками и сандалиями. Сколько всего пережил он, расхаживая в ботинках из этого магазина!..

Он взглянул на автомобиль. Он не понимал; чего они ждут. Утро вот-вот должно было перейти в новую стадию. Город звенел от напряжения. Еще несколько минут - и он проснется. И появятся люди, заспешат по улицам...

Главный медленно протянул руку к замку дверцы. Другая легла на холодную сталь оружия.

- Сейчас я сделаю это, - проговорил он, ни к кому не обращаясь.

Следопыт побледнел, как полотно. Его лицо превратилось в неподвижную маску. Внезапно маска ожила.

- Не двигаться! - прохрипел следопыт. - Мы сейчас погибнем!

Главный застыл. Его руки дрожали крупной дрожью. Пот струился по лицам двух людей в машине.

- Назад, - сказал следопыт чужим голосом, - медленно назад.

Главный положил руки на колени.

- Назад, - прошептал следопыт.

Главный, словно в забытьи, стал сдавать назад.

Они оставили перед собой обувной магазин. Затем пропала из виду центральная площадь. Они осторожно развернулись.

Они пребывали в оцепенении. Кровь еле-еле струилась по их жилам. Страх сковал их.

- Дерьмо! - выругался главный. - Весь этот город сплошное дерьмо. - Он вытер руки о костюм, затем провел рукавом по лицу. - Будем ждать их?

- Их незачем ждать, - проговорил следопыт, - их нет.

- Какого черта! Они где-то здесь, в этом проклятом городе.

- Да, где-то здесь, - согласился следопыт, - но мы их не дождемся, они пропали.

Главный устало положил голову на руки. Он верил своему следопыту. Он верил ему уже много лет и никогда не жалел об этом.

- Нам повезло, - сказал следопыт, - он отпустил нас. Я не знаю, почему, но он нас пощадил.

- Город? - спросил главный.

- Город.

- А остальные?

- Он что-то сделал с ними. Не знаю... Их нет в этом мире... Клянусь, их нет больше. Я их не чувствую.

- Они могут появиться?

Следопыт отрицательно покачал головой.

- Тогда это конец, - сказал главный. - Мы больше не сможем работать.

- Мы живы, - сказал следопыт. - Нас пощадили.

Они стремительно покинули город. Они неслись изо всех сил, чтобы скорее оставить эту планету.

Когда они взлетали со старинного космодрома, главный в который раз выругался. Следопыт пожал плечами и уставился в иллюминатор.

Лагдан видел, как они уехали. Он понятия не имел, что произошло. Он только почувствовал, что опасность миновала.

Осталась усталость. Он крепче ухватился за поручни, перегнулся через них и с наслаждением плюнул в реку. Много раз в детстве, стоя на мосту, он мечтал сделать это. Но боялся - река пугала его. А теперь он ничего не боялся. Он каким-то образом понял, что в этом городе с ним не может произойти ничего плохого.

Он пошел к своему дому, а город все не просыпался. Он опоздал в это утро с пробуждением, Когда же город, наконец, проснулся, Лагдан спал в своем доме и ему снилось детство.