Голубой болид

Взрыв в глухом овраге

Было два часа ночи, когда Остапенко, Галя, Лукич и Кравцов возвратились на дачу «Синие скалы».

Утомленная последними событиями, Галя отправилась спать, а Лукич сразу же прошел в комнату Окунева, где застал его вместе с помощниками.

— Ну, как успехи, товарищ капитан? Скоро ли вы найдете профессора Антонова? — спросил он, обращаясь к Окуневу и приветствуя присутствующих.

— Никакого результата… — ответил Окунев голосом утомленного человека.

— А я, кажется, нашел!

Лицо Лукича стало серьезным. Он рассказал о том, как они с Галей обнаружили в глухом овраге неведомый летательный аппарат, напоминающий ракету.

— Но где же профессор? — нетерпеливо спросил Окунев.

— Минутку терпения. Слушайте и не перебивайте. Сейчас расскажу все по порядку, — вынув портсигар и закурив папиросу, продолжал Лукич. — Спустившись в овраг и маскируясь в кустах, я произвел тщательный осмотр ракеты. Хвостовая часть ее заканчивается цилиндром, на основании которого имеется семь звездообразно расположенных круглых отверстий. Заглянув в одно из них, я увидел гладкую зеркальную полость трубы. Она проходила параллельно оси цилиндра и напоминала собой ствол крупнокалиберного миномета. В хвостовой части, как я понял, находится двигатель. С обеих сторон корпуса ракеты расположен ряд больших иллюминаторов с темными стеклами.

Пользуясь тем, что один из них наполовину скрыт деревом, я решил использовать его для своих наблюдений. Осторожно забравшись на ветку и слегка раздвинув листву, я заглянул внутрь аппарата. То, что я увидел, поразило меня, и я чуть не вскрикнул от радости… В отдельном отсеке ракеты на небольшом возвышении лежал профессор. По еле заметным движениям его груди я определил, что он жив. Темно-синее стекло иллюминатора и яркий свет, освещавший Антонова сверху, не дали мне возможности изучить внутреннюю обстановку ракеты и ее обитателей. Стало ясно, что профессор попал к нашим врагам и содержится у них как пленник…

— Значит Лучинский, — перебил Окунев, — уже успел донести о похищении профессора, и за ним вылетела ракета… А Лагунина замучили за измену Загориной — ведь они в Синеводск прибыли вместе…

— Вполне возможно, — согласился Лукич, — но не это главное… С этим разберутся органы государственной безопасности. Надо скорее решить, как спасти профессора Антонова? Ведь они каждую минуту могут улететь с ним.

— Надо немедленно вызвать эскадрилью скоростных истребителей, чтобы не дать нарушителю удрать за границу… Зимин! Вы поняли? Быстро на телеграф! — приказал Окунев.

— Это хорошо. Но надо сделать так, чтобы ракета вообще не могла подняться в воздух! — сказал Лукич.

— А как же это сделать?

— Я вспоминаю годы войны с немецкими фашистами и как мы боролись с их танками… Я тогда служил в пехоте — был сержантом. Нас командир роты учил так: «Танки опасны в движении. Применяйте любые средства — бутылки, гранаты, противотанковые ружья, но старайтесь остановить их! Бейте по мотору, по гусеницам — этим вы достигнете цели!.. Экипаж неподвижного танка не опасен, он расстреляет боеприпасы и его тогда нетрудно взять в плен». Мудрость этих уроков я не забуду — она не раз выручала нас в боях… По-моему необходимо вывести из строя двигатель ракеты. Надо подорвать его взрывчаткой!.. Лучше всего заряд заложить в трубы двигателя — они вместительны и послужат шпурами… Вы поняли меня, товарищ Окунев?

— Да понял… Товарищ Грачев, эту задачу выполните вы, — сказал Окунев. — Для этого сейчас же надо выехать на «Водолаз» и взять там трех-четырех хороших подрывников с взрывчаткой… Указания, как действовать, получите у меня здесь… Ясно?

— Слушаюсь! — ответил Грачев.

— А после того, как двигатель ракеты будет испорчен, сразу же надо перейти к штурму! — продолжал Лукич твердым голосом. — Я договорюсь с капитаном Агафоновым. Привлечем милицию, мобилизуем бывших фронтовиков, призовем комсомольцев.

Эхо сильного взрыва прокатилось по горам. Со дна оврага поднялось огромное белое облако. Над головами Лукича и Окунева, укрывшихся за большим камнем, пронесся вихрь. Мелкая, водяная пыль плотной пеленой окутала окрестности, и в двух шагах нельзя было ничего различить.

— Откуда это? Ведь дно оврага было совершенно сухим? — удивился Лукич.

— Да и взрыв какой-то необычный! — воскликнул Окунев.

Между тем небо посветлело, и туман стал рассеиваться.

Когда ветер разогнал его клочья, удивление Лукича сменила тревога. Дно оврага оказалось покрытым поваленными и вывороченными с корнем деревьями, но летательного аппарата нигде не было.

Лукич прыжками стал спускаться вниз. Окунев еле поспевал за ним. На пути под ногами встречались осколки серой пластинчатой массы, напоминающие битую черепицу, обломки каких-то механизмов, металлических трубок, скользкие пятна студенистой массы…

На дне оврага стоял громадный предмет цилиндрической формы около пяти метров в диаметре. Он был сплошь обрызган грязью, из-за которой не была видна его поверхность.

Лукич подскочил к цилиндру и, сняв фуражку, стал ею энергично стирать грязь. На солнце блеснула полированная поверхность стенки цилиндра прозрачной как стекло. Сверху внутрь цилиндра проходил свет, и в участок очищенной от грязи стенки можно было, как в окно посмотреть, что там находится.

— Окунев, сюда! Профессор, кажется, здесь! — всматриваясь внутрь цилиндра и видя на его дне лежащего кверху спиной человека, позвал Лукич.

В верхней части цилиндра имелось большое круглое отверстие. Высота цилиндра была около трех метров.

Используя валявшиеся на дне оврага обломки, Лукич и Окунев соорудили подобие лестницы, с помощью которой взобрались на крышу цилиндра. Спрыгнув внутрь, они бросились к распростертому ниц человеку и осторожно перевернули его на спину. Перед ними лежал профессор Антонов. Лицо его было бледным, безжизненным.

— Жив ли? — спросил Окунев Лукича, прощупывавшего пульс профессора.

— Пульс, правда, слабо, но, кажется, бьется.

— Попробуем искусственное дыхание? — посоветовал Окунев.

После ритмичных движений грудная клетка профессора стала сама медленно расширяться и сжиматься. Кожа на лице слегка порозовела.

— Коньячку бы! — сказал Лукич. — Дело скорее бы пошло!

— У меня есть! — сказал Окунев, отстегивая флягу.

Пары алкоголя, попав в легкие профессора, вызвали раздражение. Лицо Антонова слегка покраснело, и он кашлянул, Потом, тяжело вздохнув, — открыл глаза и, посмотрев на Лукича, сказал:

— Кажется, я терял сознание?

— Да, Михаил Алексеевич, но сейчас все это пройдет… Выпейте немного коньяку — вам будет лучше.