Голос Вселенной 1996 № 7

Не послы степные –

Ханы родовые

Ждут ответа княжьего. Что же медлит он?

Нет у князя времени

Прохлаждаться в тереме,

Но сидит, исхмурившись, в думу погружен:

Половцы, половцы,

Удалые молодцы –

Ни кола, ни дворика – поле да костер,

Конь степной без стремени

Да колчан со стрелами,

Над травой-половою с бунчуком шатер.

Ссорились, ратились

Да за княжен сватались.

Сколько вами люду угнано в полон,

Высечено, выжжено –

Степь костями выложена!

И по этим косточкам – к нам же, на поклон?

Вышел князь в горницу,

Глаз остер, колется,

А в душе хворобою туга завелась:

– Ай хитрите, нехристи?

– Что ты, князь, Бог спаси!

– Знать на силу силушка во степи нашлась?

– Силушка немалая –

Степи не достало ей,

Видно, приближается наш последний час.

Выручайте, русичи!

Отвернетесь, струсите ль –

Завтра лихо лютое не минует вас.

– Мы лица не прятали.

А на лихо ратями

Отвечать обучены – вам ли то не знать?!

…В мыле кони легкие,

Их гонцы подстегивают,

Им, гонцам, повелено войско собирать.

Только дума горькая

Не ушла из горницы –

Князь Мстислав Черниговский ночи не спит:

Нету лада с братьями,

Не дано знать ему,

Что их соберет в кулак, что разъединит.

А на сердце груз –

Грусть.

Ай жива ль ты, мать-Русь?

Из песчинок камня ведь не слепить.

Долго ль зависть черная

Да сердца черствые

Землю Мономахову будут дробить!

Половцы, половцы,

Вы в набегах молодцы,

Ну а как придется грудью на мечи?

Устоите? Выдюжите?

Смертный бой выдержите ль?

Иль как искры сгинете во степной ночи?!

Княжий съезд в золотоглавом Киеве –

Аж рябит от расписных знамен.

Ох, заходятся колокола Софиевы.

Шапки в небо! Дождались времен

Благостных!

Неужто единение?!

Люд по улочкам, по площадям

В страдный день, как будто в воскресение,

В платье красном,

Без созыву,

Сам!

Уж грядет ли время Ярославово?

Завещанья ль Мономаховы сбылись?

Двадцать три – от большего до малого –

Князя в стольном граде собрались.

Не рядить-делить уделы отчие,

Перепахивать кровавые межи.

Собралися недруга попотчевать…

Как и должно – жить им не по лжи!

Старый князь Мстислав Романыч Киевский

Рад братьям и прибывшим гостям.

Галицкий Мстислав, Мстислав Черниговский,

Даниил Волынский, хан Котян –

весть принесший черную из поля –

От Ростова, Трубчевска послы…

Не силком, по вольной своей воле

В матерь русских городов пришли.

Съехалась Земелюшка вся Русская,

Курская, Смоленская земля,

Новгорода нет, Владимир-Суздаля,

Ну а так –

да, почитай, что вся!

Заливаются колокола Софиевы –

Светлым звоном город напоен.

Княжий съезд в золотоглавом Киеве –

Аж рябит от расписных знамен!

Шумят днепровские пороги,

Клокочет, пенится вода.

Ведут апрельские дороги

От русских городов сюда.

Сюда, где сбор назначен рати.

Такой не знали на Руси

По силе, по числу и стати.

Не веришь? Старцев расспроси –

Давно ль сбирались воедино

Князьям подвластные полки?

Не помнят старцы, и не дивно –

Века их слишком коротки,

Короче распрей и раздоров,

Изъевших ржой былую мощь.

Неужто сгинула котора

И день сменил глухую ночь?

Встречает ратников Олешье

У полноводного Днепра.

Ручьями – конно, вплавь и пеше,

Войска стекаются.

Пора!

Готово все к великой сече,

Томится праведная рать,

Уж отговорены все речи –

Пора и дело зачинать!

Галицкий Мстислав крут.

Лих – не зря зовут Удалым.

«Ратный труд – мой труд!»

Тыща молодцев с ним.

Молодцам – река не река,

Им одно – что Днепр, что ручей:

«Что с того – темна, глубока?

Не разъест водица мечей!

Что с того – что тыща всего?

Не считать пришли – воевать!

Смелому – копье не копье,

Храброму – стрела не стрела,

Удалому – жизнь не мила!

И доколь еще выжидать?!»

Холодна в апреле вода,

Перед битвою в самый раз.

Враг стеной стоит – не беда,

Коль порыв лихой не угас!

Ох, горяч в руке верный меч!

Резв в бою Мстислав Удалой –

Вот у первого гостя с плеч

Голова слетела долой.

От стрелы кольчуга спасла,

От копья укрыл красный щит.

Весел князь– еще не пришла

Сила, что его победит.

Широка ты, степь, велика –

Есть куда бежать степнякам.

Но истек весь кровью мурза,

На коне не держится сам.

Пять нукеров верных мурзу,

Завернувши в чахлый лесок,

Заховали в этом лесу

И скорей давай наутек.

«Князь урусов удалью пьян,

Он погонею увлечен –

Не полезет в дикий бурьян.

Жди, мурза, ты будешь спасен!»

Конь-огонь под князем горяч,

Скалит зубы, рвет удила.

Кто сказал, что Мстислав не зряч?

Зряч! Поводья рука свела –

Конь хрипит, но послушно в лес

Седока своего несет,

Ты смирися в груди его, бес,

Бес погони – черед твой придет!

А пока – овраг не овраг,

Яма волчья, сучья поверх

Не укроют тебя, знатный враг,

Богатур степной, Семябек!

Чисто полюшко лева берега,

Рад-радешенек Удалой Мстислав,

Похваляется, дескать, первый я!

Горделив-спесив:

– Али я не прав?!

Аль я зла-врага не согнал с Днепра?

Вам дороженьку не открыл?

Али в сечи я не добыл добра?

И полону не полонил?

Промолчал седой Мстислав Киевский,

Не корил, раздора боясь.

Хмур-невесел Мстислав Черниговский:

– Кружит голову слава, князь!

Мы пока у порога отчего –

Мать-земля помогает нам!

Но попомни, князь, дела общего

На делишки дробить не дам!

Удалой Мстислав помрачнел лицом –

Нет, не гоже спор затевать.

Только плеть сапог обожгла свинцом,

Чуть не треснула рукоять.

Повелел мурзу привести тотчас.

Принесли мурзу, сам дойти не смог.

На лице горел уцелевший глаз,

Мог бы – взглядом урусов сжег!

Побледнел толмач, разумея речь,

А рука сама ухватила меч.

Но одернул князь толмача:

– Здесь не сеча, рубить сгоряча.

Говори, мурза, с чем пришел по нас?

И по нраву ль встреча тебе пришлась?

Говори, мурза, не тая,

На конце копья жизнь твоя!

Семябек стал половы бледней,

Побурела под ним трава,

Кровь сочилась из-под ногтей,

А из горла рвались слова:

– Безумной радости полны,

Своей не чуете беды!

Не долго потешаться вам –

Добычей будете вы псам

И Субудая и Джебе.

Горюйте ж о своей судьбе!

Из бронзы кованы их лбы,

Стальные клювы – их носы,

Как шило языки остры.

Железные сердца в груди!

Им плетью служат их мечи,

Конями – ветры во степи.

Людское мясо их еда,

А коли нет его,

Тогда

Не удержать их на цепи:

Глотая жадную слюну,

Хрипят на привязи они

И жаждут лишь одно –

Войну!

Семябек умолк, помутился глаз.

Пал ночной полог. Свет зори угас…

Восемь дней в степи стук копыт стоит.

Удалой Мстислав впереди полков.

Словно конь под ним поле-степь хрипит,

Ковылем дрожит от литых подков.

А по праву руку Волынский князь

Даниил, над ним голуба хоругвь,

Молод-юн, лицом не ударит в грязь,

Не упустит чести из цепких рук.

– Что, Данилушко, любо-дорого

По степи мести люта ворога?!

А пугали нас други-половцы!

Да теперь, гляди, поопомнились –

Как горяч, как рьян половецкий хан

Молодой Ярун! Да и сам Котян!

Как стрела летят!

Поотстать– ни-ни!

На полон-добычу жадны они!

Да и нам к чему зря греха таить –

Первым слава и доля знатная!

Пусть ползут-скрипят позади в степи

Старики-князья неудатные…

Вдруг осекся князь, придержал коня –

Солнце с неба будто упало в ковыль,

Полыхнуло лентою синь-огня,

Разметав жемчужную пыль.

– Здравствуй, Калка,

Река степная!

Вот и свиделись вновь с тобой.

Помнишь, было средь знойного мая –

Ты укрыла многих волной?

Калка, где же теперь их души?

Что молчишь, не знаешь ответ?!

Ну, молчи!

Коль уж мир порушен –

И усопшим покою нет.

Ныне май в стократ веселее –

Солнце землю решило сжечь!

Наши шеи – крепкие шеи,

Вот головушки к ним бы сберечь!

Знаю, знаю, гостей ты приветишь,

Дно устелишь, прикроешь травой,

И, конечно, охотно поверишь,

Будто шли к тебе, на покой.

И сомкнешь свои светлые воды –

Каждый волен в постель твою лечь,

Бросив счет на годы-невзгоды,

Ты ж по-прежнему будешь течь!

Верю, верю, гостям ты рада,

Ведь не малый проделали путь,

Но не будь нам, Калка, преградой!

И могилою нам не будь!

Все по бережку князь поезживает,

Да по-за реку все поглядывает,

Щурит глаз: все здесь не по-прежнему,

То, что видится, сердце не радует.

Что за лес густой за рекой стоит,

Черной кроною без ветров шумит?

Нет, не лгал мурза Семябек –

Перед смертью чист человек.

До краев земли растеклися тьмы,

Не стволы – вверх копья торчат.

И не кроны там зелены – Черны

бунчуки над войском дрожат.

Оглянулся князь – чисто полюшко,

Версты долгие позади.

Тяжело вздохнул:

– Ох ты, долюшка!

Что задумался, Даниил?

Али нам врагов привыкать рубить,

Аль назад отсель отступать?!

– Не мила мне жизнь,

Да людей губить –

Не великая благодать!

Простояли день, простояли ночь

На крутом берегу реки.

Ждать подмоги уже невмочь!

Славой брезговать– не с руки!

Уж черниговцы подоспели –

Недоволен тезка Мстислав:

– Далеко, орлы, залетели!

Сгубит, князь, тебя буйный нрав!

– Коли ты пришел труса праздновать,

Вороти коня от меня,

Ты советчик-то несуразный, князь,

Не засыпешь золою огня!

– А не много ли на себя берешь?

Поостынь-ка, протри глаза:

Не себя, войска на убой ведешь,

То-то рад в могиле мурза.

– Воля вольному, не зову с собой, –

Прошептал в ответ Удалой,

– Ясну-соколу красен быстрый бой,

Вялу-ворону– сон-покой!

– Был кулак! Растопырились пальцы –

Все отрубят по одному.

– Возвращайся в терем, за пяльца!

– Не к тому ведешь, не к тому!

Не дождавшись Мстислава Старого,

Не безумство ли в сечу лезть?!

– У меня дружина немалая.

– Торопливость – скорая смерть!

– Даниил со мной, и Ярун со мной,

Войско курское боя ждет…

Половина будет с тобой!

А Мстислав догонит, придет.

Протрубили трубы надрывно сбор,

Кони ржут,

Догорают угли костра.

Недокончен остался спор.

Но кипит уж вода,

Хоть река не быстра.

На берегу крутом вдали от битв,

За частоколом и глубоким рвом,

Куда стрела едва ли долетит,

Под златоперым княжеским орлом

На знамени

Сидит Мстислав Романыч…

Надежным крепким войском окружен,

В доспех царьградский пышный облачен.

Из-под седых бровей на левый берег

Глядит, кровавой сечей удручен.

Глядит – и собственным очам не верит:

Ярун бежит, за ним Мстислав бежит.

Стоят еще черниговские рати

Средь океана светлым островком,

Но ясно, что живым не устоять им

и что исход, увы, уж предречен,

Что гибнут завлеченные в засаду

Дружины храбрые на радость степнякам,

За дерзость получившие в награду

Смерть неминучую и срам.

Вот, смятые полки оставив,

Мстислава оба, Даниил, Ярун

С охраной скачут к переправе.

Но не смолкает в поле шум,

Шум ратный.

Перекаты грома

Над Калкой к лагерю плывут.

И не зовут уже на помощь,

Уже спасения не ждут

В живых оставшиеся войны,

Они лишь молят об одном,

Чтоб перед смертью в мир иной бы

Дорогу указать мечом

Гостям незванным,

И притом,

Не поскупиться их числом.

Ветром кони по степи,

Да не кучно – россыпью,

Каждый князь в особицу – сам по себе,

С малыми дружинами,

Гриднями служилыми

Скачут к дому дальнему налегке.

Поменялись стороны,

Сзади черны вороны,

Распластались крыльями, а в крыле – тумен.

Да и лагерь киевский

Тьмами обложили весь –

Черные наездники возле самых стен.

Отсекли, отрезали

Конницею резвою,

Отрезвили буйные головы князей –

Удалые головы

Над травою-половой

Погоняют, яростно вороных коней.

Дробный перестук копыт

Кровью по вискам стучит,

Злою-горькой думою сердце тяжело,

Тих Мстислав – не можется ль?

Раны тело гложут ли?

Прячет в гриву колкую бледное чело.

«Половцы, половцы,

Что ж вы, други-молодцы,

Скакунов пришпорили да и наутек!

Строй полков порушили,

Клятвы все нарушили –

Не помог вам, половцам, ваш поганый бог?!

Где ж ты был, Галицкий?

Слал меня за пяльца ты,

Торопил, бахвалился, соколом глядел.

Хоть и дрался лихо ты,

Сдуло тебя вихрями –

Словно лист осиновый улетел в удел.

Знать, один Плоскиня

Радуется ныне,

Лижет пятки сальные ханскому мурзе –

Продал дело общее

И законы отчие.

На таких плоскинюшек спрос велик в Орде.

В оеводой-бродником

Вдалеке от родины

Хаживал с дружиною, не страшился сеч,

Не пугался половцев,

Лез в огонь да в полымя…

И на братьев-русичей поднял грязный меч!»

Что гадать! Винить кого?!

Не найти виновного

Там, где рати – гидрою с множеством голов.

Что там други-половцы,

Да плоскини подлые,

Коли не слепилося войско из полков….