Голос Вселенной 1991 № 6-7

Отринем ложь!

Письмо. «Здравствуйте добро, очень уважаемый Юрий Дмитриевич! Еще раз пишу Вам. Не люблю неверных крайностей. Истина посередине. Да, есть у правительства и части жителей США завоевательные и жестокие наклонности, вроде таких как ракетный обстрел по Ираку, где из-за этого погибло много невинных людей, не обеспеченных современными бомбоубежищами. Но у американских военных не было альтернативы. Как сброс атомных бомб на Хиросиму погубил много невинных душ, но спас еще больше невинных в случае применения простого оружия в 1945 году, так и бомбардировка Ирака в 1991 году спасла еще больше душ, чем в случае, если бы межнациональные войска атаковали бы Ирак без артподготовки или если бы блокада продолжалась до полного вымирания от голода иракского населения. А сегодня американцы помогают спасти курдский народ от хуссейно-„сталинского“ геноцида. О, если бы они смогли спасти 70 миллионов русских людей, погибших с 1917 по 1953 г. от ленинско-сталинского геноцида! Но, видно, Бог не дал. Инфернальные силы, как говорят Ваши прорицания, затмили ум русских людей и толкнули их на гибельную октябрьскую „бойню“ с 1917 по нынешнее время. Мне кажется, это Бог наслал на Россию (ибо все от Бога – и зло, и добро. Об этом говорится в Библии) зло в 20-м веке за те грехи, которые русские совершили над богоизбранным народом. Об этом хорошо написано в книге Н. Лескова „Еврей в России“. Ни одна страна в мире не устраивала погромы невинных евреев, как Россия в конце 19 века. Я не еврей, и никогда не питал к ним особой любви, но мне кажется, только в погромах евреев заключалась причина вторжения на Землю (в Россию) инфернальных сил в начале 20-го века. И по времени оба события связаны. А падение Великой Испании от необученных английских пиратов в 1588 году не явилось ли результатом изгнания евреев из Испании в конце 15 века? „Не прикасайся к помазанным Моим, и пророкам Моим не делайте зла“ (Библия). Я не выделяю евреев, ибо для меня все народы равны между собой. Так евреев выделил Бог.

Ну ладно, хватит об американцах и евреях. Поговорим о Вашем творчестве. Искренне говорю, что это творчество – то, что надо человечеству! В Ваших книгах – Божественная правда и прорицание. И пока Вы их будете писать, Вы будете живы. Желаю, чтобы книги Ваши распространялись по всему свету многомиллионными тиражами! Чувствую, что Вам хватит для жизни тех денег, которые Вы *уже получили за книги, но все равно хотелось бы, чтобы их вышло из печати как можно больше. Чтобы они вошли в каждую семью, как когда-то Библия и „Робинзон Крузо“. Правда, опасаюсь, что этого не позволит сделать дефицит бумаги и жадность кооператоров, продающих „Бойню“ за 15 р. а „Западню“ за 17 р., чем отпугивают от Ваших книг массового читателя… Сердечно желаю Вам успеха и Божьего благословения! П. П. Семенов, 2 мая 1991 г., Москва».

На такое письмо грех не ответить, потому что в нем все (или почти все). Но начну я с самых ничтожных, суетных моментов. Начну с представлений о тех «деньгах», которые получает писатель и которых ему «хватит для жизни». Образ. Стереотип. Причем ложный стереотип. Глубокоуважаемый П. П., в нашем построенном по марксистско-ленинским миражам обществе (при всей «перестройке» и «рыночных отношениях») деньги проплывают мимо творцов и созидателей, но будто заговоренные липнут к лапам власть имущих и посредников – не надо мыслить, творить, искать, создавать в поте лица своего. надо встать между производящим и потребляющим – вот тогда вам «хватит для жизни», и внукам и правнуками останется. А писатели у нас – хотите верьте, хотите проверьте, не обманываю – нищие! За исключением, разумеется, той малой прослойки пишущих миллионеров-демократоров, которые плачутся и жалобятся на всех митингах, с каждой страницы, но которые процветали при любом режиме и составляли, собственно говоря, «интеллектуально-духовную» поддержку этих режимов. Лауреаты Сталинской премии Анатолий Рыбаков и Даниил Гранин, смею Вас заверить, хорошо кушали и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве, не останутся они у разбитого корыта и при всех последующих. Каждому режиму нужны свои замполиты – перестроечному тоже. И особо ценятся те, что заслужили доверие верной службой предыдущему властителю – отрабатывали свой хлебушек с икорочкой при нем, стало быть, и при новом не менее усердно будут отрабатывать. Но таких единицы: все эти евтушенки, гроссманы, коротичи… не на них стояла, стоит и стоять будет Земля Русская. Большинство же писателей побирается от получки к получке. Кое-кто обивает пороги посредников, на судьбу надеется, пишет про «богоизбранных», авось, снизойдут, благословят… кстати, о «пророках» – не их ли исконным ремеслом во все века было посредничество и ростовщичество? не они ли стоят между производящим и потребляющим и стригут и тех и этих? Каждому свое, скажете Вы. А я скажу, что мое сердце с тружениками, а не с сидящими на горбу их. И богоизбранность я вижу в умении созидать что-то, в даре творения, заложенном в человека самим Творцом, а вовсе не в способности к высасыванию кровушки из творящего. Уж поверьте мне, испытавшему все прелести забот посредничков на себе, не Бог их посадил на наши шеи, не Бог!

Образы. Стереотипы. Кто поймет одну простую и одновременно сложнейшую вещь, тот поймет мир и его законы. Мы живем (без всякой фантастики) в двух измерениях. Первое – это реальная, если можно так выразиться, физическая, «существующая без обману», жизнь. И второе – это мир образов. Нас очень легко запутать, перебросить из одного измерения, реального, в другое, нереальное. Телевидение, пресса, радио, кинематограф могут запросто заставить нас уверовать в то, чего нету на белом свете или в то, что совсем иначе выглядит. И мы верим, мы с готовностью верим. Мы теряем чувство реальности. Вот Вы восхищены Америкой и американцами. Я не сомневаюсь ни в малейшей степени, что Вы их искренне считаете «отличными ребятами», которые только и думают, как бы нас спасти, как бы восстановить во всем мире справедливость, помочь слабым, защитить сирых. Это образ. Образ, навязываемый нам вот уже пять или шесть лет теми, кто нам до этого навязывал образ Америки-врага, кто нам показывал «лицо ненависти» (вспомните хотя бы Коротича с его известной книгой). А дело все в том, что образы эти ложные – и первый, и второй, вранье все это. Америка, как государство, жестко блюдет свои интересы – она без колебания раздавит нас, если только предоставится возможность. И она доказывает это на деле постоянно: она пинками вышвырнула нас из Восточной Европы, Азии, Тихого океана, она безжалостно и цинично разоружила нас в одностороннем порядке, она грабительским образом захватила наши нефтеносные воистину золотые шельфы в Беринговом проливе. она грабила нас все семьдесят три года, перебрасывала к нам химпроизводство, а вывозила бессмертные художественные шедевры, сокровища, идеи. И делала она, как государство, все это при немом согласии «отличных ребят». Я и на секунду не ставлю под сомнение тот факт, что абсолютное большинство американцев это прекрасные, порядочные, душевные, благородные люди… и тем не менее есть реалии, и они в том, что американцам, как народу, как личностям, как гражданам своей страны, при всех их прекрасных качествах, абсолютно наплевать на нас, россиян. Нас приучили ненавидеть и презирать свою страну и свой народ. А американцы патриоты, они не дают свою державу в обиду ни на деле, ни на словах – и пока они такие, они будут непобедимы. А нас будут бить, оплевывать, на нас будут списывать все грехи человечества. Почему? Вовсе не потому, что мы нецивилизованные и неспособные, как уверяют нас монопольные владельцы средств массовой информации. А потому, что мы живем в навязанном нам иллюзорном мире – в мире ложных образов. Причем, что интересно, владельцы средств массовой информации, они же создатели всех этих бесчисленных ложных образов, разрушая одни лжестереотипы, тут же создают новые, не менее, а порою еще более ложные. При этом они вопят на весь мир о том, что вот, дескать, открывается правда, сдирается повязка с глаз. Ложь! Вместо одной повязки нам напяливают другую. Молодежь ныне с презрением и ненавистью смотрит на марширующих в хроникальном кино пионеров и всяких юнармейцев 30-х – 50-х годов, считает себя свободной, независимой, мыслящей, но не подозревает, что она столь же сплоченно марширует под дудку новоявленных дирижеров… Стоп! Вот на счет дирижеров ошибка. Дирижеры все те же! Да, уважаемый П. П., именно те, кто при помощи всех изобразительных средств и печатного слова создавал культ Сталина, затем Хрущева, затем и Брежнева, сейчас поливают их и создают новые культы. Те же самые, «богоизбранные», – они и их родные дети, внуки… С 1917 по 1930-е годы была начисто выбита русская журналистская братия дореволюционной школы. Даже на развод никого не оставляли! Вместе с правителями-большевиками, среди которых не было ни одного русского человека (прежде считалось, что Ленин-Ульянов был по национальности русский, но в последних публикациях, в частности см. «Слово» № 2 1991 г., говорится, что установлено с документальной точностью: по отцу Ульянов был калмыком, по матери – евреем, его родной дедушка Израиль Бланк. Мы считаем, что столь длительное сокрытие подлинной национальности Ульянова-Ленина есть акт неприкрытого оголтелого антисемитизма,

оскорбительного для всего еврейского народа, который вправе гордиться своим великим сыном), на все более или менее заметные должности в стране пришли доверенные им и связанные с ними родовыми узами лица. Да, многоуважаемый П. П., нравится нам это или нет, разрешено ли об этом говорить или нет, но Правда есть Правда: не «русские люди» с затмившимся умом творили «бойни», нет. Переворот носил исключительно национальный характер. К власти пришли «богоизбранные». И они привели «богоизбранных» повсюду: в Чрезвычайные Комиссии всех уровней, в комиссариаты, в советы, в редакции газет и журналов и т. д. Попробуйте достать подшивки газет первых лет «революции» (их тщательно скрывают от народа), ознакомьтесь с книгами, изданными в Израиле, повествующими о составе первых советских правительств, составе комиссариатов и национальной принадлежности комиссаров на фронтах гражданской войны, поработайте с документами. Ознакомьтесь с «Российским ежегодником» за 1990 г. – сейчас все данные можно собрать. В «ежегоднике» дан состав правителей наших всех видов и подвидов на, казалось бы, самые «страшные», самые проклинаемые годы – с 1936 по 1939-ый. Посмотрите хотя бы на состав ЦК ВКП(б): Балицкий, Бауман, Варейкис, Гамарник, Зеленский, Розенфельд, Каганович Л. М., Каганович М. М., Уншлихт, Булин, Калманович, Бейка, Цифринович, Трахтер, Грядинский, Каминский, Битнер, Канер, Кнорин, Финкельштейн, Козлевский, Мануильский, Блюмберг, Сагович, Рухимович, Рындин, Сталин, Хатаевич, Асков, Шверник, Эйхе, Иегуда (Ягода), Якир, Эпштейн, Кришман, Лепа, Лозовский-Дридзо, Дерибас, Осинский, Стриевский, Шварц, Вегер, Мехлис, Розенгольд, Серебровский; Штейнгарт, Павлуновский, Бриллиант, Бройдо, Полонский, Вейнберг. И далее, на многих листах, смею Вас заверить, в том же духе. А ведь это уже предвоенные годы, то есть время, когда кое-кому из русских стало удаваться протискиваться в ряды вельмож! Данные взяты из официальных источников, их не опровергнешь. Не верите советским источникам, вот Вам столь любимые Вами американцы, в частности, кое-что из показаний сенатора Саймонса. «Официальный отчет Оверменской комиссии Сената США». Саймонс говорил: «Вскоре после Мартовской революции 1917 г. повсюду были видны группы евреев, стоявших на скамьях и ораторствовавших с пеной у рта… все это имеет ярко выраженный еврейский характер… большевистские пропагандисты почти все евреи… в так называемой Северной Коммуне из 388 членов только 16 являются настоящими русскими, а все остальные – евреи… я твердо убежден, что эта революция – дело еврейских рук». И так далее. Весь мир знает о подлинном характере нашей «революции», но мы – несмотря на вопящих с каждого угла, захлебывающихся пеной демократоров-обличителей – остаемся в плену ложных образов. Так что, уважаемый П. П., ничто не «толкало» «русских людей», они никаких «революций» не совершали и не собирались совершать, они жили так, что дай нам Бог представить себе, воображения не хватит. Поинтересуйтесь составом всех звеньев руководства НКВД и ленинско-сталинских лагерей. Повсюду «богоизбранные»! Только они! Лишь крохотную прослойку составляли всевозможные латышские да эстонские стрелки, опять-таки лица, которых в принадлежности к русскому народу грех обвинять. А вот еще один образок – сколько нам демократоры-перестройщики прогудели уши о «самом образованном первом советском ленинском правительстве», которым, якобы восхищался весь мир. Опять ложь! Нахрапистая, наглая, неприкрытая! Во всех этих «первых правительствах» практически не было людей, получивших образования, это были сборища недоучек, верхоглядов типа всевозможных Луначарских и бухариных. Просмотрите их «формуляры» – в лучшем случае присяжные поверенные и приказчики, спекулянты лесом и мелкие коммивояжеры, а в основном – «профессиональные революционеры», то есть, выражаясь определеннее, профессиональные разжигатели ненависти, розни, вражды, те, кого в любом нормальном цивилизованном обществе именуют с полным основанием преступниками. И когда некоторые наследники этой команды «самых образованных», наследники типа Гроссмана и ему подобных пытаются всеми имеющимися у них средствами (а средства у них имеются все, о которых только можно мечтать, и все семьдесят с лишним лет имелись) создавать миф о том, что октябрьская «революция» это типическое русское явление, что сам Ленин и ленинизм это тоже характернейшее типическое русское явление, вырастает настолько непостижимо уродливый, чудовищный ложный образ, что казалось бы не сможет он завладеть умами нашими никогда, ни за что… Но нет! Эта клевета проникает в нас, пропитывает нас насквозь, и мы, потеряв разум, твердим вслед за Гроссманами, афанасьевыми, шатровыми: «да, надо каяться, это мы виноваты, это наш грех…» Так и хочется спросить, в чем же грех-то?! В том, что нас, русских, всего 110 миллионов уничтожили, а не всех, как это, по всей видимости, планировалось?! А еще в том, наверное, что памятники-идолы нашим палачам стоят по всей стране, что именами палачей названы наши древние города и почти все улицы и площади в этих городах?! Вы обратили внимание, что вернули исконные названия лишь тем городам и весям, что носили имена редких «слуг народа» русского происхождения – Горького, Калинина, Жданова, тех, кто служил лишь ширмою для вершимых преступлений, не говоря уже про марионетку Джугашвили, но ни одного «богоизбранного» не тронули. Ни од-но-го!!! Пусть Жданов гонял литературную гопкампанию, пусть обижал поэтов, за то ему и воздалось. Но он даже бледной тенью не может смотреться рядом с одним из самых кровавых палачей человечества, рядом с Янкелем Мовшевичем Свердловым – сатанинским чудовищем, пожравшим миллионы русских людей. Кстати, заодно развеем и еще один миф – о том, что русские уничтожали русских. Были разные, конечно, случаи – война есть война. Но в основном зверский спланированный геноцид по приказам верховных палачей осуществляли слетевшиеся со всего света интербригады: китайцы, прибалты, немцы, чехи, венгры, поляки… И охраняли верховников они же, «интернационалисты», потому как русским охрану своих р-р-ревоюционных особ благодетели не доверяли. Это все факты. От них никуда не денешься. «Богоизбранные» палачи никаким судам и осуждениям не подлежат и подлежать не могут, так уж ими самими заведено, на том и стоим покуда. Здорово нас побили, ох, здорово, коли до сих пор подняться не можем. И пусть не обидятся на меня евреи. Я всегда с огромной симпатией относился к этому народу, много общался с евреями, дружил и работал с ними. Знаю, что и им не по душе «профессиональные революционеры», не по душе – но ведь молчат же! Нет, чтобы сказать – да, и наш народ рождает извергов, палачей. Нет, чтобы отречься от кровавых преступников своего рода-племени, проклясть по всем синагогам мира, признать, что массовые убийства неевреев-гоев – это все-таки преступление (хотя такое преступление вроде бы и не противоречит Талмуду). И проклясть бы их следовало самим же евреям уже потому, что палачи эти были иудеями-вероотступниками, предавшими религию отцов и дедов, религию своего древнего народа. Но нет, молчание… Наоборот, дата 7 ноября во всех еврейских национальных календарях – праздник. Так чем же выделил евреев Бог, уважаемый П. П.? Правом казнить народы? Правом не признавать жертвы других народов жертвами, а казни других народов преступлением; Благословить на это Бог не мог! А если и мог – то уж не тот, что являет собою Пресветлую Троицу Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа, а какой-нибудь кровожадный божок-идол.

Вы пишите о «грехах, которые русские совершили над богоизбранным народом», о «погромах», которых «ни одна страна в мире не устраивала, как Россия». Образ это. Искусственно созданный образ, лжестереотип. Если бы был у нас хотя бы один погром евреев, Вы бы знали о нем не менее подробно, чем, скажем, о «кровавом воскресенье»! Неужели Вы думаете, что «богоизбранные», в чьих руках уже семьдесят три года полностью находится вся пресса, телевидение, радиовещание, упустили бы возможность устрашить над картинами былых «погромов», еще раз показать, как тяжко было евреям в России? Да никогда и ни при каких обстоятельствах! Им просто нечего показать! Вспомните – сколько за последние пять лет сами «богоизбранные» распространяли ужасающих слухов о предстоящих погромах, сколько пугали всех нас всеми средствами массовой информации… И что?! Где погромы-то?! Русских по всей стране убивают, режут, жгут, калечат, насилуют… (кстати, Президент ни разу не выразил сожаления по поводу массовых убийств русских людей). Но пострадал ли где-нибудь хоть один еврей?! Нет, не пострадал. Вот точно такие же «погромы» были в дореволюционной России. Мы живем в мире ложных образов, в измерении лжестереотипов. Пока мы будем видеть мир в том зеркале, которое подносят к нашим глазам «богоизбранные», мы не излечимся, мы будем громить, разорять друг друга, мы будем заниматься бесконечным мазохизмом, самоуничтожать и самоуничижать себя. Человек, которого не заподозришь в антисемитизме, очевидец и участник страшных событий Василий Витальевич Шульгин писал, обращаясь к евреям: «Под вашей властью Россия стала страной безгласных рабов, которые не имеют даже силы грызть свои цепи! Вы жаловались, что во времена правления „русской исторической власти“ бывали еврейские погромы? Жалкими игрушками кажутся эти „погромы“, перед всероссийским разгромом, который учинен за одиннадцать лет вашего властвования!» Нет, уважаемый П. П., нельзя быть «богоизбранным» на разгромы и варварство. Трагедия готовилась задолго до рокового часа. Уже к 1914 году практически вся пресса, все издательства были скуплены еврейскими толстосумами. И Вы не понимаете – почему Н. Лесков написал «Евреи в России»? А задайтесь вопросом – почему это в этот период вдруг почти все русские писатели стали во все голоса проклинать антисемитов в России, петь дифирамбы «богоизбранному» народу?! Не догадываетесь?! Писатели – люди, мы с этого начали, им кушать надо, им печататься надо… а печатают в газетах, в журналах, в книгах, издаваемых издательствами. Кому принадлежит все это, тот и заказывает музыку. И ныне, и присно и во веки веков! В Англии, например, есть жесткий закон, по которому ни одна отрасль не может быть монополизирована какой-либо нацией или национальностью. У нас таких законов нет. У нас наоборот, есть закон об антисемитизме, который практически выводит из под малейшей критики лиц еврейской национальности. Вы заметили, что еще никто не попрекнул ничем лютого изверга Кагановича, продолжающего показывать всем кукиши и радоваться прелестям безбедной жизни на гособеспечении?! Вот за что я уважаю евреев, так это за то, что они не ставят в Тель-Авиве памятников Гебельсу и Герингу, не содержат на госдачах и госквартирах какого-нибудь выжившего Гиммлера, а напротив, выслеживают врагов своих и казнят. И никаких сроков давности для их врагов не существует!

А Библию Вы как-то уж слишком прямо понимаете. Это уже и не Библия, а тот же образ. Ведь если и были по Священному Писанию евреи когда-то избранным народом, так ведь лишили они себя этого избранничества, не приняв в мир Сына Божьего, Иисуса Христа, отвергнув его и распяв. На этом распятии и кончилось все избранничество! Прошу только это понимать правильно и не делать выводов, дескать, жиды Христа распяли – бей жидов! Это все примитив, это уловки сионистов-антисемитов, стремящихся тем или иным способом приковать внимание к «богоизбранным», разжечь страсти. И с другой стороны заглянем, это уж я Вам как историк поведаю заодно. Если копнуть чуть глубже – богодухновенность Библии не столь проста, как это кажется. Не Моисей ее на Синае списывал под диктовку, ни кто иной. Библия – свод древнейших (значительно более древних, чем сами евреи) откровений, преданий-притч, ниспосланных Свыше, первожителям Передней Азии и Востока, протоиндоевропейцам, нашим предкам. Не знающие грамоты, дикие, воинственные варвары-семиты вторглись своими ордами в эти области, когда там процветали высококультурные древние цивилизации. Цивилизации эти были разрушены, кому-то удалось бежать на север. А сказители, жрецы, те, кого можно было назвать интеллигенцией того времени, были захвачены, обращены в рабство завоевателями. Они были вынуждены отдавать захватчикам свои знания, выражаясь по-современному, «обслуживать их в культурном и научном плане». И они это делали, приспосабливая свои поэтические, творческие сокровища под желания и прихоти властителей-варваров. В течение десятилетий, столетий образовался новый сплав – обработанные в варварском «ветхозаветно-жестоком» духе протоиндоевропейские сказания и предания. Вот они-то и положили начало тому, что потом стало Библией. Подлинники уничтожались. Сохранялись лишь новые варианты. В этих вариантах и стали завоеватели «богоизбранными», «отмеченными» и тому подобное. Заранее предвижу, что за отказ евреям в «богоизбранности» полетят в меня каменья, посыпятся шишки на мою и без того осыпаемую вовсе не лаврами голову. Что делать! Я хочу лишь одно сказать: евреи – такой же народ как и все, никому Господь Бог не давал права ставить себя выше других народов, над прочими людьми, ибо создал Он всех равными – по Образу Своему и Подобию (а при такой технологии созидания нельзя сотворить сразу и сверхчеловеков и недочеловеков). И потому на этом я кончаю тему «богоизбранных» и писать об этом больше не буду. У Русского Народа своих проблем хватает. Ему Себя надо поднимать, а не воевать с кем-то, не осуждать кого-то или винить за прегрешения прошлые. Знать Он обязан все – знать и помнить, не поддаваться миражам ложных образов, не держать зла в душе, ибо не в Его свойстве «ветхозаветная» злоба, ненависть, жажда мести. Идолы кровавых палачей рано или поздно рухнут, города обретут свои исконные имена и народы смогут жить в мире, не питая друг к другу недобрых чувств. Смогут! Надо только обуздать новоявленных бандитов-разжигателей – «новоявленных» профессиональных революционеров, – хватит с нас «революций», хватит крови, хватит разрухи! И каждому потенциальному «р-р-революционеру» надо прямо сказать: хочешь мир перевернуть, не спеши, сам встань на голову и ходи себе так, а коли совсем невмоготу – распори себе самому брюхо, а других не трогай! Только так, пусть свои новации сначала на себе пробуют. Может, и прижились еврейские кибуцы на еврейской земле. Но попытка искусственного внедрения их в России – кибуцев-колхозов – обернулась миллионами смертей. Хватит экспериментировать! Хватит ломать и переламывать! Надо созидать и творить!

Ну, а теперь о несчастных иракцах. Оказывается, уважаемый П. П., они во всем виноваты, плохие себе бомбоубежища вырыли, вот как! Вы рассматриваете различные варианты, что лучше – артобстрел или атака с ходу… А по-моему, американцам просто-напросто абсолютно нечего делать на чужой земле. Я остаюсь при своем твердом мнении, что все это дело – самая наглая отвратительная агрессия. Буш сделал все, чтобы унизить Саддама, чтобы не дать ему пойти на попятную, это был точный, циничный, хладнокровный расчет. Буш прекрасно знал, что ему никто не возразит, что ООН кормится за счет Штатов, что Союз ждет режима наибольшего благоприятствования и кредитов. И он попер напролом. Ему надо было утвердиться на Ближнем Востоке. И он встал там твердо, двумя ногами. Разве дело в курдах?! Америка жестко блюдет свои интересы – это основной закон ее существования, Америка – не Россия с ее колебаниями и поисками справедливости… Какими восторженными, радостными, дрожащими от счастья голосами все наши дикторы сообщали о новых и новых налетах американской авиации на иракские города – казалось, идет прямо-таки отечественная святая война, гибли люди, горели нефтепромыслы, а у нас ликовали… такой гнусности Россия давненько не знала. А как они подыгрывали завоевателям, как лебезили! Никаких сомнении нет в том, что огромное нефтяное пятно в Персидском заливе – это результат потопления штатниками двух нефтяных танкеров, которые там находились. И все же наши средства массовой информации вслед за американской спецслужбовской дезой запускают дешевую, примитивную залепуху, дескать, Ирак сливает из нефтехранилищ нефть в море. Курам на смех. Но ведь втемяшили же в наши головы этот лживый дутый образ? Втемяшили! Когда долго повторяют что-то одно, обязательно вобьют! Наши мальчики из молодежной радиопередачи даже предложили как-то послать «американским отважным парням, чтоб не скучали вдали от родины, советских девочек». А горящие нефтепромыслы? Ведь идиоту ясно, что это результат бомбежек, ракетных обстрелов. Нет, обвинили тоже Саддама, дескать, взял да и сам поджег. Все ложь, все пропитано ложью! И пусть Саддам не подарок, пусть он виноват во всем. Но это еще не значит, что оккупант прав, что несущий смерть мирным жителям прав. Много можно говорить на эту тему, но не буду. Позор этой кровавой агрессии, этого разрекламированного и превращенного в теле-шоу варварства лежит на нас. Мы подписали этим полную свою капитуляцию, мы сдались, мы сказали на весь мир: «Не в Правде Бог, а в силе, и мы подчиняемся сильному, мы поддерживаем сильного и смелого, мы вместе с ним будем пинать слабого и беззащитного, авось и нам крохи достанутся!» Мы отреклись от самих себя. И на нас вина легла тяжкая, несмываемая – вина, более страшная, чем та, которую мы заслужили за все афганистаны и все «застойные» годы. Мы предали дело Победы, предали всех павших на полях сражений Великой Отечественной войны. Мы предали самих себя. И теперь нам будет вдвойне тяжелее подниматься.

Нас ждет ужасающая судьба, если мы не вырвемся из власти ложных образов, если нашим сознанием будут манипулировать и впредь столь же цинично. Я не призываю к каким-то «действенным» мерам, сейчас и не призовешь никого, да и хватит насилия, я взываю к разуму: в ближайшее время средства массовой информации не станут честнее и чище, они не перестанут нас водить за нос и стравливать друг с другом, они не отведут от наших глаз кривых зеркал. И потому нельзя надеяться на чудо, на то, что все образуется само собою. Каждый должен для себя решить, в каком измерении он хочет жить: в измерении лжи или в измерении Правды. Мы не сможем переделать борзописцев, охмуряющих нас, не сможем повлиять на их хозяев. Но мы сможем отбросить от себя листок с лживыми письменами, мы сможем выключить телевизор, с экрана которого дети наших палачей призывают нас встать на колени и покаяться перед всем миром, мы сможем сделать пока только одно – не поддаться на всегдашнюю уловку бесчестных охмурял, отвернуться от крючков с их наживками, сохранить чистую и ясную голову, светлый взгляд. И вот тогда у нас появится шанс, тогда мы сделаем первый шаг к нашему Спасению.

Юрий Петухов

Полтора года в аду

Напоминаем читателю, что автор настоящих записок был зверски убит около двух лет назад. Нашей экспертизой установлено, что нанесенная ему черепно-мозговая травма была смертельной. Однако по прошествии определенного времени убитый, по его утверждениям, воскрес в собственной могиле. Наверх ему выбраться не удалось. Сам воскресший отрицает факт воскрешения в обычном смысле этого слова и утверждает, что все это время был мертв, но тем не менее обладал способностью все слышать, видеть, передвигаться. Созданная нами комиссия досконально расследовала обстоятельства дела. И все же она не берет на себя смелость однозначно определять, что в показаниях убитого является вымыслом, что галлюцинациями, что фактически зафиксированными постлетальными событиями. Феномен «жизни после смерти» уже долгие годы изучается учеными всего мира. После снятия части запретов на изучение этого феномена в нашей стране мы решились на настоящую публикацию.

Итак, «земляные ангелы», выгрызающие покойников из гробов, пеленающие их в коконы и пробуравливающие землю до необходимой глубины, по заверениям автора записок, обладают способностью перемещаться в различных пространствах. Они доставляют умерших по назначению – таким образом был доставлен к излучающему жар объекту сам убитый. Нам абсолютно непонятно, почему падение сквозь землю закончилось долгим и тяжелым полетом в каких-то мрачных кровавых небесах. Полное отсутствие логики в показаниях не вызывает доверия к ним. И все же мы продолжаем публикацию.

Ведущий консультант газеты по Аномальным Явлениям и Связям с Потусторонним Миром

Э. А. Гуржбылин.

Эта проклятая тварь бросила высасывать мой мозг и принялась грызть шейные позвонки – с хрустом, чавканьем, поминутным облизыванием и сопением. А я лишь рыдал, истерически, взахлеб, подыхая каждую секунду и опять возвращаясь к жизни. И только громадные перепончатые крылья хлопали, били прямо как паруса. Я и не заметил, когда небо совершенно просветлело – оно стало вдруг прозрачным до синевы. И опять меня передернуло от страха, от неожиданно накатившего ужаса. Да, мы вовсе не летели! Мы падали! Стремительно падали вниз! Весь полет был лишь обманом зрения, видением, миражем – это было сверхзатяжное падение, и ни черта больше! Что-то мутное, одновременно пылающее и булькающее, покрывающееся зыбкими кратерами, было под нами. И уже в этой гадости-то и отражалось то самое кровавое небо, отражалось будто тучи в болотной водице. Я не могу передать того, что видел, это нельзя передать словами, на нашей постылой Земле такого отродясь не бывало, там и цветов таких не увидишь, и форм. Это было наваждением – какие-то ажурные пенистые валы долетали до нас, обдавали зверской вонью, липкими

брызгами и тут же падали или рассыпались – мы должны были шмякнуться уже давно, но мы все летели. И эта гадина земляная, «ангел» поганый даже крыльями своими перепончатыми махать перестал. Но он так сдавливал меня ножками-щупальцами, так сжимал, тряс, будто боялся выронить… А в тот миг, когда я ждал – вот сейчас будет удар о поверхность! вот сейчас гробанемся всмятку! вдруг какая-то дыра раскрылась, даже не раскрылась, а как бы растянулась, распялилась. И мы полетели в эту гиблую дырищу – только сложенные крылья у земляной гадины-ангела заскрипели, задрожали. И ни дьявола я не видел, хоть режь, хоть коли пером. Все мельтешило, кружилось, вертелось…

– Ничего, потерпи немного, – просипел мне тогда в ухо, обдавая едкой слюной, мой хранитель, – потерпи, скоро еще хуже будет!

И снова захохотал, дико, злобно, с нескрываемой ехидной такой радостью. Сука! Я извернулся, пнул его пяткой в жирное выступающее из-под желтой чешуи брюхо. Нога завязла в какой-то дряни – я и не знал, что эта сволочь такая мягкая, склизкая.

Просвета впереди видно не было. Зато с боков к нам тянулись черные шевелящиеся отростки, может, лапы чьи-то, может, просто ветки или стебли. Все настолько было непохоже на тамошние земные байки и россказни об аде, преисподней, что хоть плачь, хоть смейся, хоть башкой о стены бейся! Гадина все потихонечку грызла меня, причмокивала. Но я уже научился терпеть, не замечать всей полноты боли. Иногда даже будто в забытье впадал. Вот в эти секунды мне начинало казаться, что все бред, что с перепою мерещится, что я там, у себя, дома…

Примечание консультанта. Нами не установлено, какой образ жизни вел до смерти автор записок, часто ли у него были галлюцинаторные психозы. За время общения с нами он не был ни разу замечен в употреблении спиртного, наркотиков, табака, лекарств. И все же можно предположить, что столь яркие и подробные видения возникли у него в результате отравления токсичной пищей или ядовитыми парами. С другой стороны ни один из токсикоманов или же случайно подвергшихся воздействию токсичных веществ не мог, да и не смог бы столь детально, последовательно восстановить в памяти и описать свои грезы.

…Да только гадина не давала мне спать подолгу – миг, другой, и снова накатывала омерзительная явь. Становилось совсем плохо. Но куда денешься!

Странная это была дыра. Вроде совсем узкая, того и гляди, долбанешься об край, а то вдруг совсем рядом пролетит такая же тварюга перепончатая с коконом. Пролетит – и крылом не заденет! А ведь крылышки-то будто у «Боинга», только размашные, складные. Когда один такой «ангел» рядышком завис, я как в зеркале разглядел себя. Только потом усек, что это и не я вовсе, а какой-то другой тип. Кокон у него совсем размотался, да и какой там кокон, лохмотья вымаранного в кровище савана трепыхались как по ветру, чуть не в лицо били краями. А гад крылатый, «ангел земляной» своими тонюсенькими хилыми лапками с коготками так рвал на куски несчастного, что мороз по коже. А клювом в спину долбил. Этот тип ко мне повернулся рожей – и аж вопить перестал, глаза закатил, кровь из горла хлынула, кишки из живота лапшой свисают, голые кости из суставов торчат… а «ангел» ему сзади коготь просунул, в рот запихнул да как рванет – так губы до ушей и расползлись. Но орет, орет, зараза, в меня тычет изодранным пальцем:

– Его хватай, его! – вопит. Это он про меня. – Где, падлы, справедливость! Почему его не рвете? А-а-а!!! – Еле живой ведь, позавидовал, озлобился. – Дайте его мне! Дайте – сам порву, са-а-ам!!!

Тут мне мой «ангел» через левое плечо в ухо:

– На-ка, подонок, держи! – сипит, слюной обдает. – На, восстанови справедливость! Мы тут обиженных не любим, мы тут на них воду возим… и еще кое-что!

Я вам сразу скажу одну вещь, чтоб не запамятовать. Все эти гадины – и «ангелы земляные» и все прочие, они не совсем по-нашему говорили… то есть, совсем не по-нашему, слова такие, что ни одного похожего нет. Но все понятно, все доходит сразу – как, я объяснить не могу, пусть кто-нибудь поученее объясняет, но факт. А здесь я пишу, как у меня в голове перевод звучал, как запомнилось. Но вот того типа, нашего, которого тоже вниз волокли и драли по дороге, я ушами слушал, как там, наверху, тот по-нашенски болтал, обычный лох, все жаловался, жлобился, сука! А «ангел» меня в печень когтем. Сует чего-то опять.

– Или ему дать? – спрашивает так тихо, ехидненько. – Дать, что ли?

– Ну уж нет! – взъярился я с чего-то. – Нет! Я сам!

Выхватил у него из лапки штуковину. А это крюк длинный, навроде гарпуна с зазубринами. Ухватился поудобнее. Только этот изодранный, что рядом болтается, вдруг с таким же крюком на меня.

– Изорву! – орет как резанный. Псих, точняк, псих. Видал я таких на зоне. А он визжит, заходится: – Изор-р-рву-у-у!!!

Изловчился он, падла, сунул мне под ребра – да так одно и выломал, выдрал. А как захохотал, как обрадовался – у него кровища не только изо рта, но даже из ушей брызнула, из пор кожи. И все на лету, все в движении. «Ангелы» наши крылышками поводят, от стен лапы-отростки тянутся, брызги вонючие и маслянистые летят. Я это все вдруг снова заметил, потому как после боли дикой вдруг отупение нашло какое-то, отупение и спокойствие. Мига хватило, чтоб я в себя пришел. И тут я ему… крюк-то у меня как живой заходил! Я ему одним ловким таким приемом нижнюю челюсть разом со всеми зубами, хрящами да жилами вырвал.

– Хр-р-в-у-у-у-… – только у него и вышло вместо «изорву».

Ничего, впредь спокойнее будет, не таких психов смиряли. А сам чувствую, гадина моя сзади одобрительно так в ухо дышит, хихикает, грызть совсем перестала, только лапами теребит, но не больно, без коготков, давит, но не рвет. Я и осмелел – еще пару разов двинул, потом в раж вошел, я этого хмыря шебутного, я этого типа поганого в клочья порвал, я ему все ребра повыдирал, ключицы, брюхо продырявил, полчана снес набок! Да там и разобрать уже нельзя было – где охлопья савана трепыхаются, где его рвань. Сам колошмачу, секу, колю, рву… а помедлишь секунду, глядь: как в сказке, но не вру, точняк, не вру – все мигом заростает, затягивается. Вот тогда и допер по – настоящему – а ведь права была моя гадина крылатая, права, теперь мы все тут вечные, как нас ни бей, ни жги, ни рви на куски, а ничего с нами не поделаешь! Но ведь и терпеть мочи нету! Ведь без передыху все! Без просвету! И жаловаться некому! И помочь некому! Одна злоба только и кипит в жилах. Злоба да боль! Боль да злоба! И я тогда крюком – прямо в рожу гнусную самому «ангелу», тому, что напротив.

– Получай, гнида!

А крюк – сквозь «ангела», и в стену! И с концами – только я его и видал. Вот тут и началося. Противничек мой дорвался! Ох и постарался же он! Теперь он меня в лоскуты разделал: бил, крушил, долбал – я все видел, все чувствовал! И когда он мне руки-ноги поотмахивал, и когда хребет переломил в трех местах, и глаза вышиб… А потом еще разок напоследок вдарил и все пропало. Темно стало. Лишь вдогонку как из глухой бочки: «Ха-а, ха-а-а, ха-а-а…»

Очнулся я на чем-то мокром, холодном, в грязи и сырости. Не помню ничего – будто только сейчас помер, будто в самой могиле очнулся. Пошевелился. Руки есть, и ноги есть, голова ворочается. Опять надежда накатила – а вдруг жив?! Вот это самое жуткое было: всегда после страстей всяких, очнешься, думаешь – приснилось, слава тебе господи, все сном тяжким было, наваждением… а потом начинается. Нет! Не сон!

Руку я поднес к голове, провел по лицу – все замочил, на губах солоно стало. Кровь? Да! И лежал я в подземелье каком-то, в лужах холодной крови, на камнях. Желтенький такой свет мелькал, вздрагивал – будто свеча далеко горела. А когда голову выше задрал, вздрогнул от страха. Сидел надо мною большущий какой-то урод с когтистыми лапами, клювом жутким, крылья как у летучей мыши свернул, подергивает ими, вздыхает, ухает как филин. Вот тогда я и вспомнил все. Это ж старый приятель, «земляной ангел», только почернел он, меньше на червя стал походить, но он. Сидит и сопит, глазищами меня прожигает. Показалось, что и впрямь его приставили ко мне. Кто знает, может, у них и обязанность такая?! Значит, упали, приземлились… и типа того нет. И мясцо у меня на костях наросло, и сами кости вправились, дыры заросли, кровь в жилы вернулась.

– Жив? – спрашивает ни с того, ни с сего. Да так жалобно, что чуть не со слезами на глазах.

– Жив, – отвечаю, и у самого слезы наворачиваются, губы дрожат.

А он как захохочет вдруг – остервенело, люто, по-сумасшедшему как-то. Крыльями забил, затрепыхал. Потом успокоился разом и в самое лицо мне выдохнул холодно, бесстрастно как-то:

– И не помрешь! У нас не помрешь уже!

Клювом в лоб долбанул, так, что искры из глаз. Отпрянул.

И опять страдальчески так, жалобно шепотком:

– А ты к краешку подползи, погляди-ка.

– Куда еще? – не понял я.

– А вон туда, где огонечек светится.

Я повернул голову – и впрямь, огонек светится. Будто отсвет розовенький такой. Я и пополз. Как ослушаешься своего хранителя подземного? Нельзя! Пополз по грязи, сырости… Ползу, а самого чуть не выворачивает – чего только нету подо мной, ведь не только кровищи по щиколотку, а и помои какие-то вонючие плавают, гноище, кал, дрянь всякая… откуда-то ручьем моча стекает, дышать нечем, руки оскальзываются, колени ободраны все, горят. Еле дополз до отсвета на стене. А там и не стена вовсе, а край иззубренный каменистый, а за краем этим – пропасть, из нее жаром пышет, огнем пылающим, не высунешься, обжигает.

– Никак жарковато стало? – хранитель мой вопрошает. Да как клювом в затылок саданет. – Пар костей не ломит. Гляди!

Голова чуть вниз не полетела, такой удар был. А как в глазах искры померкли, заглянул я туда, и стало мне холодно, ледяным потом облился. И потому облился, что жарко-то было вовсе не мне, а наверное тем, что внизу парились. Поначалу видно плоховато было – искры летели, языки пламени в глаза били. А потом присмотрелся: там в круглом таком бассейне или чане сидело человек восемь, сидело в какой-то горящей жидкости. И все они смотрели вверх, на меня. Прямо в глаза пялились. Глядят. И подвывают тихохонько. Зубами скрипят. Руки тянут. А руки у них худющие, полуобгоревшие, скрюченные. Вот тут-то я и вспомнил про ад, который только на картинках видал. Вроде так, но все иначе, по-другому! Никто не вопит, не корчится, не просит пощады. Но до того они напряжены, до того дрожат крупной дрожью – словно бьет их током, что невыносимо и смотреть. В сто крат страшнее, чем если бы они орали да дергались.

– Эй, кто вы там?! – крикнул я им еле слышно. – Кто такие?!

Они лишь пуще прежнего зубами заскрипели… Вот сейчас, когда я, спустя почти два года после всей этой жути, пишу про них, у меня у самого мороз по коже, и бить как током начинает, лучше не вспоминать… но нет, раз взялся, все опишу! Кто имеет разумение, тот поймет, такие вещи не сочиняют, такие вещи только пережить да испытать на собственной шкуре можно, это не шутки, это все есть – там, откуда я выбрался! Чего там только нет! Но хватит, отвлекся! Пусть мне будет хуже, пусть я сдохну совсем, во второй раз, но я уж все опишу, чтоб знали, чтоб все знали не по басням всяким и сплетням, а как есть!

– Чего молчите? – кричу им вполшепота. – Что там у вас?! Отзовитесь.

Они дрожат, пялятся, глаза все шире, руки тянут. А огонь уже и меня лижет, вот-вот волосы займутся. Но не могу оторваться, как заколдованный, притягивает что-то: и жаль их донельзя, и любопытно, и жуть берет. Про все позабыл.

– Живые вы хоть или нет?! – кричу им, отупел совсем. – Эй, чего молчите-то?! – А сам совсем не соображаю, откуда тут живые возьмутся, тут все дохляки, одна видимость. Но снова зову: – Откликнитесь!

И тут один из них, что посередке сидел, в самом пламени, разом как-то вытянулся на длиннющих тонких ножищах, клацнул зубами, так, что осколки посыпались, и ручища у него стала словно резиновая, взметнулась до самого края пропасти, где я лежал, и за горло хвать! Мертвой хваткой! Я упирался, цеплялся руками, ногами, я готов был захлебнуться во всем этом дерьме вонючем, только бы не туда, не вниз. А рука тянула, сжимала горло все сильней, так, что и в глазах потемнело… Хранитель мой втихаря за спиной хихикал, сопел, чавкал, радовался, крылышками скрежетал, гад! А я упирался, держался… Да только еще одна ручища вытянулась, ухватила прямо за ноздрю костлявым ледяным пальцем, рванула. Мне бы о чем другом думать, а меня теперь горячим потом прошибло, сердце забилось бешено. Почему руки-то у них ледяные, ведь в пламени сидят?! Не успел ничего додумать, содрали они меня с края, полетел я вниз, обдирая о камин кожу, ломая кости. Упал на адскую эту жаровню, горю весь, пылаю, рву на себе волосы, кожу, боль лютая. А они не долго сидели кружком, да зубами клацали, да дрожали, да слюни роняли – всего секунды три-четыре. А потом разом и набросились на меня – все! И началось пиршество кровавое, начался праздничек. И натерпелся же я, пока они не обглодали меня начисто, до костей. Сам вижу, бред, быть не может, одни кости белеют, как же я жив, как же вижу, как же слышу, как боль адскую чувствую?! Все привыкнуть не мог. А пламя бушует, жжет. Наверху «ангел» хохочет, остановиться не может. А эти сволочи уже друг на друга понабрасывались, друг друга грызут, только хруст стоит да лязг, рык да хрип. И ни слова! Как нелюди!

А хранитель сверху:

– Сам таким будешь, погоди немного! Дай срок!

И до того озверел я, что в самую гущу схватки ринулся, сам их подряд, без разбору грызть, кусать, рвать пальцами-костями начал. И боль куда-то подевалась, и страх пропал, только злоба лютая, ненависть, ярость! Рву зубами мертвечину эту, рву и глотаю, рву и глотаю. И с каждым куском чую, как голод наваливается все сильней, терзает, не дает остановиться – ведь я сколько не ел, сколько не подкреплялся. Вот и накатило разом, вот и дорвался до месяца!

Примечание консультанта. Вне всяких сомнений, человек за порогом жизни не может испытывать чувства голода, он переходит в нематериальное состояние, потребность подкреплять себя пищей и водой полностью отпадает. Здесь сходятся во мнении не только наши исследователи, но и иностранные ученые, имеющие огромный статистический материал. Известный специалист Раймонд Моуди даже не останавливается на данном моменте. И потому мы должны полностью отмести предположения о фактологической базе описываемого события. Скорее всего, поводом для данного переживания-воспоминания послужило какое – то яркое предсмертное событие в жизни автора записок. Та искренность и правдивость, с которыми он повествует обо всем, не должны нас вводить в заблуждение, иногда человек бывает абсолютно убежден в подлинности событий, которые происходили с ним во сне или в бреду – даже пресловутые «детекторы лжи» показывают у таких испытуемых правдивость показаний. Но это ни о чем еще не говорит. Факты. Только факты должны лежать в основе любых исследований.

Сейчас меня самого выворачивает наизнанку, когда вспомню. А тогда я рвал зубами эту ледяную трупную падаль, я давился спекшейся черной кровью, мелкими раздробленными костями, глазные яблоки лопались в моих челюстях и текли вниз по костяному подбородку. Я просто озверел! Но чем больше я пожирал плоти этих дрожащих мертвецов, тем больше мяса нарастало на моих костях, тем скорее я креп, набирался сил. И уже все отступало куда-то вдаль, в сторону, все эти понятия о человечности, любви к ближнему, уважении, добропорядочности, даже элементарной брезгливости – все улетучилось. Это был настоящий, подлинный ад. И в нем царили свои порядки! Кто мне не верит, у того будет возможность убедиться в моей правоте, когда он сам попадает Туда, когда он пройдет через все эти круги! Мне плевать на всяких консультантов и специалистов. Мы беседовали тысячу раз, сотни часов проболтали – им не удалось меня ни раза подловить. А как им хотелось меня уличить! Если мне доведется сдохнуть еще раз, я уж не испущу последнего вздоха, пока не прихвачу с собой в адскую пропасть кого-нибудь из этих умников, я их зубами уволоку туда, я вцеплюсь в них мертвой хваткой, я продам душу дьяволу, пойду на все, но я докажу этим деятелям, что я не вру ни единым словом. Наоборот, как я ни стараюсь, как ни грызу ручку шариковую, как ни сжимаю виски, я не могу описать все так ярко и страшно, так точно, образно, как все это было на самом деле! Не дано! Ну и пусть! Все равно каждый хоть что-нибудь поймет… А тогда и по второму разу подыхать не жалко. И не верьте никому – таких галлюцинаций не бывает, а в книжонках все врут, дескать, тоннели, переходы, свет в конце… Я б этого Моуди взял бы за шкирку, да в жаровню рожей – получай, паскуда, тоннель! будешь знать, как мозга пудрить! получай!!! Ну ладно, хватит обо всех этих маменьких сынках, которые дальше белого света носа не совали. Не для них пишу. Пусть из десяти тысяч один найдется лишь, которому дано познать правду, так и для него одного буду писать, буду вспоминать все, как бы жутко мне от этих воспоминаний ни было.

Если кто видал, как грызутся сцепившиеся насмерть некормленые по две недели боевые псы, пусть раз в десять в своем воображении усилит ярость, злобность, остервенение грызущихся – тогда он увидит, что творилось в пылающем чане. Теперь я понимаю, почему они так дрожали. Они дрожали от страшного напряжения перед этой грызней, перед этой схваткой. А что чувствовал каждый, не передать. Попробуйте, вырвите себе из руки клещами клок мяса и суньте рану в огонь, в языки пламени – вы и сами остервенеете! Мне тогда казалось, что ничего более дикого и быть не может. Как я был наивен…

Схватка продолжалась целую вечность. Но не было никого злее и сильнее меня. Я и сам не смог остановиться, когда кроме груды перемолотых и разгрызенных костей в чане ни черта не осталось. Я остервенело бросился на стенку и принялся ее грызть, обламывая остатки зубов, хрипя, кашляя, заходясь в истерическом надрывном смехе. Что это за смех был, переходящий в плач, в стенания – не знаю. Каждую секунду мне казалось, что вот сейчас умру. Но не умирал. Напротив, я стал каким-то неестественно огромным, я, видно, впитал в себя плоть и кровь всех этих гнусных и жалких мертвецов, я разросся, разбух. Что-то большущее нарывало у меня на спине, пудовым волдырем рвалось наружу. И прорвалось. Я даже растерялся, когда почувствовал за плечами двухметровые, а то и побольше, черные острые крылья с перепонками, с когтями-крючьями на концах. Это были мои собственные крылья! Я постепенно превращался в какую-то хищную кошмарную тварь, заросшую черной взъерошенной шерстью, покрытую бородавками и полипами. Вместо рук у меня выросли корявые шестипалые лапища, ноги выгнулись, удлиннились, стали кривыми и мощными, вместо ступней прямо на глазах отросли здоровенные птичьи лапы, изогнутые, когтистые. А наверху по-прежнему глухо хохотал мой хранитель, черный «земляной ангел». Он скрежетал своим трубчатым клювом, ронял вниз едкую слюну. Но я не хотел его видеть, меня волновало другое: что же будет дальше, сколько можно терпеть, ведь всему же должен быть положен предел?! И вот тогда я постиг одну горькую истину, тогда до меня стало доходить. Пусть не все сразу дошло… но я прозрел. Никаких чертей, никаких ангелов в этом неведомом измерении, в этом диковинном неземном мире нет! И никогда не было! Здесь все мертвецы, все дохляки, сотворившие на Земле такое, что их отвергли небеса. И они – кто раньше, кто позже – канули сюда, в эту дьявольскую бездну. Они стали тут бессмертными. Они обрели способность восстанавливать свою плоть, более того, превращаться в чудовищ, в злобных и лютых тварей. Это они терзают здесь друг друга, терзают беспощадно и зло, не давая спуску. Они всегда это делали – и там, на Земле! Но там им приходилось скрываться, таиться, прятать свою сущность под личиной обычного человечишки… здесь они, эти твари, стали сами собою! А значит… значит, и я стал собою, превратился в себя подлинного, настоящего! Эта мысль, как помню, настолько поразила меня, что я принялся утробно и глухо хохотать – в тон моему хранителю. А тот наоборот, вдруг смолк, раззявился, глаза разгорелись пуще прежнего.

– Рано радуешься! – прохрипел он сверху. – Ты, мозгляк, еще не стал таким, как мы! Ты им никогда не станешь!

Из его кровяных глаз ударили два тонких луча. И меня словно на электрическом стуле затрясло. Это было мучение новое, неизведанное. Я бросался от стены к стене, бил в них лапами, царапал когтями, но ничего не мог поделать. Лишь значительно позже, когда я обессилел совсем и упал, забился в корчах, вдруг заболели, заскрежетали за спиною крылья, и я вспомнил про них. Я расправил их, взмахнул неумело, потом еще раз, еще. И взлетел! Я вырвался из горящего чана, вырвался под своды мрачной и сырой пещеры. И я сам почему – то ощутил себя совершенно неожиданно «земляным ангелом», существом высшего порядка, сверхсуществом. И стало мне до того хорошо, радостно, вольготно, что ничего подобного я в жизни никогда не испытывал. Да, это был полет в полном смысле этого слова. Я просто упивался своей свободой, своей силой, своим могуществом. Я никого уже не боялся, ни о чем не жалел. Мой хранитель ползал где-то внизу, в темнотище, гадости, дряни, мокроте и тихо шипел. А я парил под адскими мрачными сводами и наслаждался своим парением. Да, ради этого можно было и сдохнуть!

(продолжение документальных записок следует)