Голос в ночи

Голос в ночи

Едва дождавшись, когда тетя после ужина уйдет к себе, я без двадцати одиннадцать уже стояла, запыхавшись от быстрой ходьбы, перед калиткой доктора Ренара, над которой приветливо горел кованый фонарь с цветными стеклами.

Хозяин встретил меня и проводил на веранду, густо обвитую диким виноградом. Там сидели за бутылкой вина доктор Жакоб и Вилли.

Инженер помахал мне рукой, не вставая с плетеного кресла.

— Добрый вечер, — сказала я, щурясь от света и осматриваясь по сторонам.

— Добрый вечер, — ответил Жакоб и насмешливо добавил: — Ищете, в каком углу он прячется?

— Кто?

— Голос. Вы так внимательно огляделись, словно надеетесь увидеть его.

— Тетя слышала его и в больнице. Он вылечил ее и приказал поскорее вернуться домой, — перебила его я.

— Вот как? — Морис насупился.

— Выходит, она носит приемник с собой? Он у нее где-то в платье спрятан, — подал голос Вилли.

— Возможно, — пробормотал Морис. — Ловкий голос, что и говорить. Увы, пока еще мы не можем его показать, но он от нас не уйдет. Уже поймали, верно, Вилли?

Инженер молча кивнул, потягивая вино из высокого стакана.

— Две ночки пришлось повозиться, пока нащупали нужную частоту и волну, — продолжал довольным тоном Жакоб, наливая и мне стакан и придвигая стул. — Садитесь, придется немного подождать.

Я села, пригубила вино и попросила:

— Но расскажите толком, кого — или что? — вам удалось поймать? Чему вы радуетесь?

— Голос, — ответил Жакоб. — Я был прав: он вещает по радио, на ультракоротких волнах. Никакой мистики…

— Просто техника на грани преступления, — вставил Вилли и сам первый рассмеялся, приглашая нас оценить его шутку.

— Да, элементарная радиотехника, — кивнул Жакоб и посмотрел на часы. — Скоро убедитесь.

— А долго ждать? — спросила я. — Может, он уже говорит? Или «небесный голос» работает строго по расписанию, как радиостанции?

— Он ждет, когда ваша тетя начнет засыпать, — пояснил доктор Жакоб. — Опыты по гипнопедии показали, что лучше всего информация усваивается в самый ранний период сна, и они это знают! Жулики нынче грамотные.

— Но откуда он может знать, когда тетя засыпает? Он здесь? Следит за нашим домом? — перепугалась я.

— Конечно, — ответил Жакоб. — Это совсем нетрудно. Огни ваших окон прекрасно видны с шоссе. Можно вести наблюдения, сидя в кафе. Разве вы не задумывались, почему ваша тетя слышит голос лишь в будни? Потому что в субботу и воскресенье Горан занят космическими проповедями и не может приезжать сюда из Берна.

— Верно, — прошептала я. — А когда они узнали, что тетя в больнице…

— …поехали туда, — подхватил Морис, снова посмотрев на часы, и встал: — Пора. Начинаем, Вилли.

Инженер неторопливо допил вино, посмотрел на свет опустевший стакан и лениво поднялся.

Мы спустились по ступенькам в ночной притихший сад. Впереди шел доктор Ренар, посвечивая электрическим фонариком. Все выглядело весьма таинственно, — похоже, игра продолжалась…

На площадке за домом чернело что-то громоздкое. Доктор Ренар направил туда луч фонарика — в кустах стоял темно-зеленый автофургон.

Мы подошли к нему. Вилли завел мотор на малых оборотах, потом вылез из кабины и распахнул заднюю дверцу фургона.

Он забрался внутрь, а мы ждали, прислушиваясь к урчанию мотора.

Но вот в фургоне загорелся свет. Инженер высунулся из дверцы и пригласил:

— Залезайте.

— Прошу. — Жакоб подал мне руку и помог забраться в фургон.

В нем оказалась настоящая техническая мастерская или лаборатория: все стены занимали приборы, переплетенные паутиной разноцветных проводов, на столике горела яркая лампа и стоял микрофон, повсюду валялись инструменты. На другом откидном столике я увидела магнитофон.

Инженер колдовал с приборами, щелкал переключателями. Присев на складной стульчик, я с любопытством смотрела, как одна за другой загораются цветные лампочки. Жакоб пристроился рядом и начал возиться с магнитофоном.

Доктор Ренар остался стоять возле фургона, заглядывая в дверь.

В динамике над моей головой защелкало, захрипело, тесный фургончик наполнился обрывками мелодий и голосами, ворвавшимися из ночного эфира. Громыхание джаза сменялось вкрадчивым голосом диктора, нахваливавшего новые моды Кристиана Диора.

«Вы торопитесь? У вас нет времени сосредоточиться? Вы испытываете потребность в наставлении, которое наполнит содержанием ваш наступающий день? Вызывайте Телебиблию!..»

Потом гортанная и страстная речь, похоже, на арабском языке, снова джаз, орган и молитва…

Я никогда не слушала так поздно радио и даже не подозревала, что ночь полна голосов.

Эта какофония оборвалась так же внезапно, как и началась. Теперь из динамика раздавались лишь негромкое гудение да потрескивание электрических разрядов.

И вдруг я услышала негромкий, монотонный, убаюкивающий, похоже, знакомый голос:

«Все ваше тело тяжелеет и словно наливается свинцом… приятный покой, отдых, крепкий, спокойный сон охватывает вас… дышите спокойно, равномерно, глубоко… все тише, все темнее, все спокойнее становится вокруг вас… Вы засыпаете, засыпаете все глубже и крепче…»

Длинная пауза. Только слышен убаюкивающий стук метронома.

«Космический» проповедник! Это его голос.

— Вот видишь, опять упустили из-за тебя начало, — сердито буркнул Жакоб.

Вилли виновато хмыкнул.

И только теперь я поняла, что слышу собственными ушами тот самый таинственный «глас небесный», который принес в наш дом столько мук и тревог!

Он звучал немножко печально, произносил фразы отчетливо, певуче, слегка «в нос», с короткими паузами:

«Вы лежите совершенно спокойно и ни о чем не думаете… Чувство покоя все более и более проникает в ваш мозг, ваши мысли становятся спокойными, медленными, все заботы уходят. Вы совершенно отрешились от всех забот и волнений… Вы крепко спите и на окружающее больше не обращаете внимания…»

Честное слово, от этого вкрадчивого голоса у меня тоже начинали слипаться глаза! Я встряхнула головой и придвинулась ближе к динамику.

«Теперь вы слышите только меня… Мои слова продолжаете четко воспринимать и хорошо запомните их… При этом вас ничего не волнует… никаких неприятных ощущений у вас нет… по всему телу разлилась приятная слабость… ваши руки и ноги отяжелели, нет желания ни двигаться, ни открывать глаза… Вы спите!»

Опять лишь мерный стук метронома в наступившей тишине. Крутятся диски магнитофона.

«Вы поступили правильно, хорошо… Ваша совесть чиста, все заботы и тревоги покинули вас, вы будете спать спокойно. Вы услышите сейчас родной голос — голос вашего мужа. Слушайте его… Слушайте…»

Маленькая пауза, негромкий щелчок.

«Надо помогать праведным людям… Надо жить по заповедям господним… У меня легко и светло на душе, потому что я сделал жертву, угодную богу. Так и следует поступать…»

Я вскрикнула.

Голос дяди Франца! Он говорил, как всегда чуть картавя, размеренно, глуховато. Только, казалось, слегка запинался. Но я не могла ошибиться.

— Откуда он говорит? С того света?! — воскликнула я, в ужасе озираясь по сторонам.

И тут же замерла, услышав снова голос проповедника:

«Следуйте примеру вашего мужа. Злые люди попытаются мешать вам… Они будут выдавать вас за сумасшедшую… Но вы совершенно здоровы… Вы чувствуете себя прекрасно и не дадите им помыкать собой… Это ваши враги, опасайтесь, не слушайте их… Вы будете спокойно спать до утра… И проснетесь хорошо отдохнувшей, здоровой и бодрой… полной свежих сил… Вы забудете, что слышали меня… Но вы сделаете все, как я говорил… Спите спокойно, спите крепко… Спите… Спите… Спите…»

Голос умолк. Из динамика доносились только шорохи да треск разрядов.

— Все, — сказал Вилли. — Сеанс окончен. Выключай магнитофон.

Он пощелкал переключателями, и пестрые лампочки на панелях погасли.

— Я ничего не понимаю, — проговорила я, потирая лоб. — Или я тоже схожу с ума?

— Это был действительно голос покойного дяди? — спросил Жакоб.

— Да! Доктор Ренар, подтвердите, вы же его знали столько лет!

— Хитро придумано, — сказал Жакоб, покачивая головой. — Значит, они не только встречались с вашим дядей, но успели записать его голос на пленку. А потом смонтировали.

— Плохая склейка, щелчок проскочил, — деловито заметил невозмутимый Вилли.

— Не завидуй. Работа чистая, — засмеялся Морис и начал перематывать пленку на магнитофоне. — Теперь он у нас в руках, этот голос, — сказал он мне, показывая коробку с пленкой. — И вчерашний сеанс записали почти полностью, только самое начало прозевали из-за этого любителя выпить, — добавил он, повернувшись к Вилли.

— А что толку? — насмешливо спросил тот. — Куда ты сунешься с этой пленкой? Ведь магнитофонные записи юридической силы не имеют. Смонтировать да склеить можно что угодно, хоть выступление покойного дяди.

— Верно, — кивнул Жакоб. — На это я и не рассчитываю. Но одна бесспорная улика у нас уже есть.

— Какая? — заинтересовалась я.

— Сам голос. Недавно удалось установить, что каждый человеческий голос так же индивидуален и неповторим, как и отпечатки пальцев. Как ни пытайся его изменить, все равно по голосу можно опознать человека. Этим уже пользуются для ловли преступников. Так что мы еще предъявим ему на суде эту пленку!

Сделав на коробке какие-то пометки, Жакоб спрятал ее в шкафчик, и мы вернулись на веранду. Я глянула на часы и ахнула:

— Уже четверть третьего! Надо бежать домой.

— Я вас провожу, — сказал Морис.

— Бедный доктор Ренар, мы даже ночью не даем вам покоя, — вздохнула я, пожимая обе руки старика. — И руки у вас озябли. Ложитесь скорее спать.

— В моем возрасте уже не спится, — улыбнулся он, потрепав меня по щеке. — И потом: это так интересно и увлекательно, что я все равно не усну. А вам спокойной ночи, Кло. Я очень рад, что дело, кажется, распутывается. Но кто бы мог подумать!

Я простилась с молчаливым Вилли, снова взявшимся за бутылку, и отправилась домой.

Солнце еще пряталось за горами, но вершины Дьяблере и Гран-Мюверана уже стали нежно-розовыми. Над лужайками клубился туман, трава сверкала от росы. Вдали робко подала голос проснувшаяся кукушка и тут же пугливо смолкла.

Ночь уходила. И все начинало выглядеть проще, прозаичнее, будничнее, чем прежде. Никаких чудес, никакой мистики: обычный человеческий голос, пойманный обыкновенным приемником и записанный на пленку. Теперь он лежит в коробочке на полке в фургоне…

— Передатчик мы засекли. Но главное — найти приемник, — сказал Жакоб, вспугнув мои мысли.

— Какой приемник?

— Который доносит голос до ушей вашей тети.

— Но вы же обыскали все и ничего не нашли.

— Верно. Но приемник должен быть! Где он спрятан? В украшениях, которые носит ваша тетя? Хотя вряд ли: украшения она, наверное, снимает на ночь. Снимает?

— Конечно.

Доктор Жакоб задумался, глядя себе под ноги, потом поднял голову:

— Что ж… Последняя возможность. Конечно, не хотелось бы, но… Вам придется дать ей снотворное и тщательно обыскать свою тетю, пока она будет спать. Другого выхода нет. Приемник где-то у нее в одежде.

— Я не могу.

— Надо! Это последний шанс, Клодина.

— Хорошо. Я дам ей медомин… — с трудом проговорила я, не глядя на него.

— Какой там медомин! — отмахнулся Жакоб. — Я дам порошок, который слона усыпит на целый день. Насколько мне известно, в некоторых странах ими снабжают разведчиков, чтобы они могли спокойно уснуть в любой обстановке после выполнения трудного задания. У них оно пользуется славой «нокаутирующих таблеток»… — Он достал из кармана маленький пакетик и протянул его мне: — Подсыпьте утром ей в кофе или чай. Доза детская, но она заснет быстро и крепко. Вы успеете ее обыскать.

Принимая у него из рук пакетик на пустынной дорожке, я чувствовала себя героиней какого-то «черного романа»…

И вдруг ужасная мысль мелькнула у меня в голове: а что, если я тоже становлюсь бессознательным орудием в руках ловких преступников?!

Я поспешно прогнала ее: «Голубушка, ты боишься даже доктора Жакоба, ему не веришь. Это уже мания преследования».

— Послушайте, ведь это ни к чему! — воскликнула я, крепко сжимая руку Мориса.

— Что — ни к чему?

— Обыскивать тетю. Ведь ее переодевали в больнице. Готовили к операции, она принимала ванну. У нее все забрали и выдали больничное белье, а она все равно там слышала голос!

— Верно, как я не подумал об этом… Совсем загадочно, — в явной растерянности проговорил Морис, потирая ладонью лоб. — Ничего не понимаю. Что же придумал этот проклятый старик Анри? Я всегда говорил, что он — гений.

— Что делать?

Морис пожал плечами.

— Надо подумать. Обыскивать ее бесполезно, вы правы. Ложитесь спать, а мы что-нибудь придумаем с Вилли.

Я долго не могла уснуть. Все тревоги забушевали в душе с новой силой. Если нет никакого приемника, то каким же образом тетю настигает повсюду зловещий голос? Телепатия? Или все мы ошибаемся — она просто больна?

Но ведь я сама слышала и «небесный голос», и слова дяди Франца, словно донесшиеся с того света… Они записаны на пленку, эти голоса, лежат в коробочке.

Голова шла кругом, пришлось опять глотать таблетки.

На следующий день я еле дождалась, когда тетя прилегла отдохнуть после обеда, и поспешила на минутку к Жакобу, чтобы узнать, что же они придумали. Но все три «заговорщика» были озадачены.

— А она не могла слышать этот голос по радио, но просто так, без приемника? — сказал вдруг доктор Ренар.

Инженер посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Я где-то читал о подобном случае, — не сдавался Ренар. — Даже, помнится, сделал выписку…

— Чепуха, — решительно оборвал его Вилли. — Это невозможно.

— Ты холодный скептик, Вилли, — пришел на помощь Ренару доктор Жакоб. — И, кроме своей техники, ничего не знаешь. А зря. Чего только не бывает на свете! Случай, о котором весьма кстати вспомнил уважаемый мой коллега, действительно имел место несколько лет назад. Одна почтенная дама в Америке вдруг начала слышать обрывки радиопередач. Сначала подумали, будто у нее психоз, но потом раскопали, в чем дело. Оказалось, всему виной некоторые особенности электрической, водопроводной, газовой и телефонной сети в квартире. От их взаимодействия возникало электромагнитное поле, оно и оказывало такое необычное воздействие на органы слуха этой дамы. Да, я припоминаю: об этом писал «Ньюсуик».

— Вот видите, — сказал доктор Ренар.

Но Жакоб покачал головой:

— Случай любопытный, но, к сожалению, к нашей ситуации не подходит. Во-первых, слишком невероятно, чтобы он повторился в совершенно иной обстановке: тихий дом в сельской местности, почти никаких бытовых электроприборов. А во-вторых, совсем уже невероятно, чтобы жулики как-то пронюхали об этом и сумели так ловко воспользоваться. Мы же с вами реалисты, коллега, все проверяем строгой логикой.

— Вы правы, — неохотно согласился Ренар. — Но где разгадка? «Чудо так же бессмысленно, недопустимо для разума, как немыслимо, например, деревянное железо или круг без окружности…»

— Вот в этом я с вами совершенно согласен. Золотые слова и вовремя сказаны! — подхватил Жакоб. Глаза его смеялись.

— Это Фейербах, — уточнил милейший старик.

— И с ним я согласен, — кивнул Жакоб. — Будем следовать этому прекрасному девизу и продолжать поиски. Остается одно: повидаться наконец с «небесным голосом».

— Надо его засекать и глушить, — мрачно добавил Вилли.

— Так мы и сделаем…