Замок над Морем. Голос рода

Глава 4

Эттан пребывал в состоянии бешенства. То есть был опасен и для своих, и для чужих. Луис уже получил под дых и теперь старался не сблевануть, Вальера с дочерью спрятались, а братьям Луис сам наказал не появляться дома еще пару дней.

Причина бешенства Преотца сейчас лежала на столе, накрытая роскошной шелковой скатертью, и слегка пованивала. Сутки в лесу, жаркая погода, закрытый дом – нетленностью тьерина Мелания не отличалась.

– Как это могло случиться?!

– Судя по ране – несчастный случай. – Луис пытался дышать медленно и ровно, но получалось плохо.

– Что с караульными?

– Сбежали.

– Найти и наказать.

– Да, отец.

– Сделать с ними то же самое, – кивок в сторону трупа не оставлял сомнений, – и тела в муравейник зарыть, чтобы и следа на земле не осталось. Недоумки!

– Вы же все равно хотели убирать Эльнора?

В Луиса полетел бокал с вином. Мужчина привычно уклонился, и алое пятно расплылось на золотистом шелке обивки комнаты.

– Болван! За полгода он такого наворотит… придется убирать его сейчас!

– Как прикажете, отец.

– А я хотел выдать его дочку за Эрико. Приданое нам было бы кстати…

Луис мысленно содрогнулся. Интересно, а за него еще никого выдать не хотели?

Словно подслушав его мысли, Эттан тряхнул головой.

– Тебя, кстати, тоже надо сговаривать. Пора бы уже, да и для Лу жениха приглядывать.

– Так что с предстоящим Эльнором? – невинно уточнил Луис, понимая, что гроза прошла мимо.

– Позови ко мне Эрико. Пусть подстережет его на обратной дороге, ну и… – выразительный жест Эттана Луис оценил. Но – Эрико?

– Может, лучше я?

– Ты мне нужен в Тавальене.

– Да, отец.

Эттан прошелся по комнате, шелестя полами голубой мантии.

– Чтобы Эрико срочно был здесь. Прикажи разыскать его и возвращайся. Нам надо посоветоваться. Есть такой предстоящий Тинур…

По поводу предстоящей акции Луис ничего не испытывал.

Вот тьерину Меланию ему было жалко – угодила соплюшка в жернова, не зная ничего ни о жизни, ни о… да о чем могут знать монастырские воспитанницы? Есть, конечно, обители, где нравы более чем вольные, но Луис подозревал, что это не тот случай.

Был.

А предстоящий Тинур…

Вы всерьез думаете, что можно подняться до высокого поста в Храме Ардена и остаться порядочным человеком? Серьезно?

Никого не предать, не подставить, не солгать, не ударить в спину, не… не… не… Луис-то отлично знал, как приходилось изворачиваться его отцу. Там бы штопор прямым показался!

Так что…

Предстоящим больше, предстоящим меньше.

А где искать этого конкретного предстоящего, Луис отлично знал. В борделе тетушки Клио.

А кто из нас без ма-аленьких слабостей?

Вот сегодняшней слабости уважаемого предстоящего было не больше тринадцати лет. Луис только зубами скрипнул.

Клио посмотрела на Луиса, погладила его по плечу.

– Ты обо мне плохого не думай, это крошка Мари.

При взгляде на детское тело, почти полностью скрытое под мощной тушей, о хорошем Луису почему-то не думалось. В борделе у Клио большинство комнаток были именно такими, с зеркалами. Где в стене, где на потолке.

А то, что через них можно было наблюдать за происходящим… Это знали только избранные. Вот предстоящий Тинур к таковым не относился, а Луис ходил в доверенных лицах у Клио.

– И что?

Луис смотрел и думал, что Лу не намного старше. А если бы ее… вот так… да с плетью…

Убил бы!

Кровожадные размышления оборвал сильный толчок в плечо.

– Да что ты обо мне думаешь, бестолочь! – возмутилась хозяйка борделя. – Чтобы я ребенка этой твари подсунула?!

– А кого?

Луис и сам не заметил, как выдохнул.

– Сказано ж тебе, крошка Мари. Так вот у девчонки сложилось, девятнадцать лет, а выглядит сопля соплей. Ни сисек, ни задницы… для таких милое дело.

Луис кивнул.

– Ладно. Клио, ты можешь приказать им подать вина?

Женщина замерла. Пристально посмотрела в лицо Луиса.

– Вина Тессани?

Род Тессани пользовался не самой доброй славой. Ученые – да, алхимики, лекари, но слава отравителей перебивала все остальное, как запах уборной забивает тонкий аромат дорогих духов.

Луис молча кивнул.

Клио покачала головой.

– Ты понимаешь…

– Да. Но действие будет дня через четыре. Тебя не заподозрят. Клянусь.

Клио вздохнула. Изобразила на лице глубокое раздумье.

Луис не мешал ей, отлично понимая, что это всего лишь игра. Но надо же дать женщине хотя бы вид возможности выбора?

Наконец Клио решилась и протянула руку.

– Давай сюда склянку.

Луис покачал головой.

– Клио…

Предупреждающего тона оказалось достаточно. Женщина скривила губки.

– Ладно. Сейчас я принесу кувшин с вином…

Стукнула дверь.

Луис остался один. И мысленно провалился в тот день, десять… да, уже десять лет назад. Арден милосердный, как же летит время…

– Мама, она такая…

– Да, милый? Она – это тьерина Велора?

Вальера с улыбкой смотрела на старшего сына, который восторженно размахивал руками, рассказывая, какая она – тьерина. Вот такая, и этакая, и еще нежная, и восторженная, и одухотворенная, и…

А что вы хотите? Первая любовь – такая штука. Критическое восприятие объекта стирается начисто, а эмоции брызжут фонтаном. Тут главное уклониться вовремя, чтобы… не забрызгало начисто. Поэтому Вальера выслушивала сына вполуха, пока не…

– …предложение…

– Луис?

– Мам, ты думаешь, она мне откажет? Но я все-таки хоть и бастард, но признанный, и тьер…

Вальера только вздохнула.

Ну да, признанный. Такое тоже бывало.

Когда по каким-то причинам законных наследников в роду не оставалось, а у Эттана их быть не могло, глава семьи мог признать ребенка со стороны. Часто своего бастарда.

Окружающие все понимали, но закрывали глаза на мелкие неувязки. Разве можно усомниться в слове благородного тьера?

Ни за что!

Луис был полноправным тьером, просто по негласному табелю о рангах стоял чуть ниже законных детей. Да и Велора не крестьянка, а вполне себе тьерина из старинного рода, это тоже имело значение. Но – брак?

– Милый, а что скажет твой отец?

Луис мигом спустился с небес на землю.

– Эм-м-м… мам, а почему он должен быть против? Он же не хочет для меня карьеры в Храме Ардена?

– Нет. Эту участь он планирует для Родригу, а для тебя только военная карьера.

– И чем моей карьере помешает красивая и умная жена?

Вот насчет красивой Вальера не спорила, а умная…

Тьерина Велора была просто очередной молодой дурочкой, главным достоинством которой являлась красота. Выставить ее на брачном базаре у родителей денег хватило, а вот заинтересовать мужа чем-то еще, например приданым, уже нет. Оставалось надеяться на удачу, а пока все щенки Тавальена пребывали в восторге от златовласой красотки. Сама Вальера гордилась своими смоляными локонами без единой седой ниточки (ну, может, и была парочка, но кто поспорит с пинцетом?), но признавала, что среди черноволосых, в большинстве своем тавальенцев, тьерина выглядит весьма эффектно. Да и вообще у лиардцев склонность к светловолосым красоткам. Вот жертвой этой склонности и пал Луис.

Но вслух Вальера ничего подобного не произнесла. Наоборот.

– Луис милый, это надо обсудить с отцом.

– Мам, но ты же…

– Хорошо, я поговорю с ним. Но ты сам понимаешь, что ничего обещать я не могу.

Луис послушно кивает.

Вальера смотрит на сына, глаза которого горят первой щенячьей любовью, и грустно вздыхает.

Если она хоть немного знает Эттана (еще бы ей не знать за столько лет-то), Луиса ждет жестокое разочарование. Эттан твердо уверен, что у детей должны быть только его интересы. Что дети вообще рождены для того, чтобы проводить его волю в жизнь. А любовь?.. Жена?..

Нет, что-то подсказывало Вальере, что у Эттана на сына другие планы. Близкая свадьба там вряд ли значится, тем более на красивой бесприданнице…

Но Эттан умудряется в очередной раз удивить и жену, и сына. Он абсолютно спокойно дает разрешение на брак Луиса. Мол, хочешь – женись, коли согласятся. И окрыленный мальчишка с головой кидается в любовь.

Тьерина Велора, поначалу с недоверием глядящая на поклонника, постепенно смягчается, начинает принимать его знаки внимания, потом соглашается на брак…

Вальера вытирает слезинки, глядя на стоящего в храме сына. Высокого, красивого, и рядом с ним очаровательная тьерина в голубом, нежная, словно лепесток незабудки…

Целый месяц молодые были счастливы. Или даже два?

А потом Луис пришел домой в неурочное время. Так вышло: отец дал ему задание, но не рассчитал время, и Луис решил забежать к жене, а потом уже…

Лучше бы не забегал.

Велора оказалась дома не одна. И даже в постели не одна, а с его отцом. Счастье, что у Луиса хватило ума не вламываться с криком, решил сюрприз устроить…

Так и стоял под окном дурак дураком, зато с букетом, а в комнате ворковали двое.

Эттан рассказывал, как мечтал о своей очаровательной Велоре, а та отвечала, что полностью отдает себя в руки любимого. Ворковали, как голуби…

А Луис и замужество?

Ну… а как им еще можно было жить вместе? Хоть семья Велоры и была бедна, но связей там хватало, могли и Эттану определенные неприятности доставить. Уж шум бы точно на весь Тавальен пошел, а к чему будущему предстоящему, а то и Преотцу, такие пятна на репутации?

А тут все шито-крыто.

Замужем дочка, счастлива – и ладно. А что ребенок может быть не от мужа, даже скорее всего не от мужа, Велора была почти уверена…

Цветы Луис искрошил в мелкие лохмотья.

Поручение отца выполнил.

А потом пришел к матери и напился в ее покоях так, что обо всем проговорился Вальере.

И та снова промолчала.

Второй раз Луис напился, когда его супруга умерла родами. Вальера боролась за ее жизнь до последнего, но спасти женщину не удалось. Ребенок тоже родился мертвым.

Луис не знал подробностей, да и не рвался их узнать. Ему было просто плохо и тошно.

А легко ли это – подозревать мать в убийстве своей супруги и ребенка?

Тессани… старый, очень старый род. И знаний у них много.

Луис никогда не спрашивал, Вальера никогда не рассказывала, но той ночью он напился в хлам, а проснувшись, обнаружил себя в постели у Клио. И… разрыдался.

От бессилия, слабости, боли…

Клио оказалась мудрой и доброй женщиной, она ничего не спрашивала, она просто напоила Луиса вином, утешила, как могла (да, и это – тоже метод утешения, кому что помогает), и рассказала о себе.

История Клио была проста до боли.

Деревенская девушка, богатый тьер, содержанка, ребенок, улица, проститутка… Дальше следовали пункты «канава» и «помойка», но пока Клио еще держалась. Сначала продала все подарки покровителя, потом продавала себя, потому что больше продать было нечего, посылала деньги фермеру, у которого жил ее сын…

Кто-то мог бы и осудить. Но не Луис, который всего сутки назад держал на руках трупик младенца. Только не он.

Так вот мальчишки и становятся взрослыми. Было ему тогда семнадцать, а стало…

Он не стал брать Клио на содержание. Он просто помог ей, как мог. Дал денег, предложил устроить швеей или служанкой, но Клио ничего не умела. Только продавать себя. И предпочитала это делать по высшей ставке.

Так и появился небольшой элитный бордельчик «У Клио», в котором не брезговали подработать и тьерины. Спокойствие, анонимность, высокое качество обслуживания – Клио отлично знала, кого надо брать на работу, а кого не надо, Луис поговорил с отцом, и Эттан ожидаемо заинтересовался. Побеседовал с Клио, помог деньгами, Луис обеспечил охрану – и бордель заработал. И приобрел за десять лет определенную известность.

Неудивительно, что предстоящий Тинур оказался именно здесь.

Бордель был незаменим для сбора компромата, сведений, а иногда и для таких своеобразных дел.

Вернувшаяся Клио с укором посмотрела на Луиса.

– Ты уверен?..

– Да. Вполне. Обещаю.

Женщина вздохнула и покорилась.

Собственно, а кто ей этот предстоящий? Ни сват ни брат…

Где они все были, когда она подыхала с голоду, когда себя продавала, чтобы на молоко ребенку заработать, когда под любого ложилась, воровала, пару раз и трупы обирать приходилось?

Что-то Храм Ардена ей тогда не помог! Только что блудницей честили и вслед плевали! И никто, никто руки не протянул, просто пользовались и шли по своим делам!

Сколько раз Клио молилась за Луиса, сколько раз благословляла тот момент, когда подобрала в таверне прилично одетого мальчишку в надежде на поживу, даже с рыжей Мег сцепиться пришлось… где сейчас та Мег? Давно уж померла от чахотки…

А она жива!

И сын ее жив, сейчас в Тавальене, в лавке у купца: пока бегает по всякой надобности, а там и приказчиком станет, выучится, свое дело откроет…

Отравить кого-то по приказу Луиса?!

Да она б и лично яд в глотку предстоящему влила, не поморщилась. Экая мелочь. Но показывать свое отношение Луису она не собиралась. Просто старший из сыновей Эттана Даверта всегда найдет у нее и помощь, и защиту, и поддержку, как бы смешно это ни звучало.

А сам Эттан…

Клио привычно передернула плечами. Ох… старый Даверт та еще мразь. О своей беседе с Эттаном и о недолгих встречах она вспоминала с ужасом и отвращением. Нравилось, нравилось Эттану ломать людей, подчинять их себе, калечить души… самое место такому в Храме.

Тьфу!

А потому капли были влиты в вино, и Клио лично отнесла кувшин в комнату, где предстоящий Тинур как раз отвалился от измученной девчонки.

Ничего, она потом Мари хорошо заплатит, а девчонке деньги нужны, у нее тоже ребенок в деревне. Девочка. А на что готова мать, чтобы ее ребенок не пошел по рукам…

Клио таких понимала и помогала. Потому и бордель у нее был неплохой, и тайна соблюдалась – каждая, хоть девушка, хоть служанка, каждая со своей не самой легкой судьбой, и каждая за место зубами держалась.

Предстоящий высосал враз чуть ли не полкувшина, а постепенно допил и остаток. Девушке вина не досталось, да Клио им и запрещала на работе. Потом хоть сколько высоси, но при клиенте ни капли не принимать! Клиентам-то подают и покрепче иногда, и с чем подмешанным, чтобы голова кругом пошла, а девке так нельзя, ей надо в трезвом рассудке пребывать. Так что…

Клио, вернувшись к Луису, наблюдала за Тинуром с тревогой.

– Точно у меня не околеет?

– Мое слово.

Клио кивнула.

– Ты сегодня у нас останешься? Подобрать кого на ночь?

Вопрос был привычным. Ответ – тоже.

– Останусь. Если оставишь.

Клио и Луис спали вместе, время от времени. Только вот от любви в этом ничего не было. Дружба, наверное…

Для Клио – благодарность. Для Луиса – еще один способ растопить ледяную глыбу, в которую десять лет назад смерзлось его сердце.

Эрико Даверт тем временем ждал.

Письмо предстоящему было отправлено, его приглашали забрать тьерину Меланию вечером, на том же месте. Эльнор согласился, остальное было делом техники.

Приставить мальчишку следить за его домом – как только начнутся сборы, пусть бежит к человеку Давертов, отряд, возглавляемый Эрико, выедет из города и встретит Эльнора на лесной дороге.

Один раз он уже попался, даст Арден – и второй раз стрела мимо не пролетит.

Но время шло и шло, а предстоящего все не было и не было. Эрико послал одного из своих людей понаблюдать за домом, и тот доложил, что предстоящий там. Ясно видно мужчину, который гуляет по комнатам, что-то приказывает, собирает…

Сам Эрико не пошел, а его посланец не знал в лицо предстоящего Эльнора.

Как не знал и того, что в доме ходит в одеждах предстоящего его доверенный слуга, что сам предстоящий выехал еще утром, и не через южные, а через северные ворота, что о смерти Мелании тьер Эльнор уже знал, что ждать Эрико мог до бесконечности…

Прождал он до утра, и совершенно напрасно. Эльнора как Ирион сожрал.

К тому же пошел мелкий гнусный дождь, Эрико вымок до костей, продрог и жалко хлюпал носом, представ пред ясны отцовские очи.

В отличие от него, Луис был доволен, весел и даже счастлив, имея вид объевшегося котяры. Клио позаботилась не только о девушках, но и о хорошем поваре, поэтому Луис был сыт и спокоен.

Эттан тоже радовался жизни.

Яды Вальеры сбоев не давали, предстоящий Тинур умрет через несколько дней от внутреннего кровотечения, и Клио в том не заподозрят.

А вот Эльнор…

Когда Эрико таки явился, Эттан даже бить его не стал, настолько жалко выглядел отпрыск. Только рявк-нул, приказывая уйти с глаз долой, вот ведь угробище получилось – ни дома оставить, ни в люди отправить, и посмотрел на Луиса.

– Займешься?

– Да, отец. Но если он сбежал…

– Оставив нам девчонку?

– Внебрачных дочерей может быть много, жизнь одна. Да и охрана…

Луис как раз мог предположить худшее. Если Дим предупредил его, где гарантия, что второй охранник не явился к Эльнору? Дурные вести летят быстро…

Эттан на миг задумался, а потом мотнул головой.

– Все равно. Выясни, и если он в Тавальене – убей. Я не собираюсь оставлять за спиной живых врагов.

– Да, отец. Позволишь?

– Иди. Благословляю тебя на благое дело во имя Ардена.

– Арнэ[12].

– Арнэ.

Разумеется, о визите Вурста Луис не узнал.

А вот о том, что предстоящий Эльнор уехал уже давно и след его остыл, – узнал очень быстро. Так что Эрико влетело вдвойне. И за то, что прошляпил, и за то, что Луис не успел. Что не прибавило юноше любви к брату.

Впрочем, в братскую любовь Луис и так не верил. Если и были у него родственники, то…

Были.

А сейчас нет. И точка.

Эльнора предстояло разыскивать и устранять на территории его храма, а это дорого, да и по усилиям куда как сложнее.

Чтоб его Ирион сожрал, гада! Это ж какая наглость – сначала лезть поперек планов тьера Даверта, а потом еще не дать себя убить! Ничего, и не до таких кинжал и яд добирались, и ты исключением не будешь, мерзавец!

Каково это – готовиться к свадьбе, когда на ногах ты стоишь откровенно плохо, шатаешься на каждом шагу, из помощниц у тебя только четыре шлюхи, замок, мягко говоря, в раздрае после штурма, на шее орава голодных вояк, слуги – кого нет, а кто откровенно перешел на сторону победителя и отбился от рук, да еще ты ничем подобным никогда не занималась и знания у тебя чисто теоретические, из памяти Алаис Карнавон? Да и сама девчонка-то за матерью наблюдала, но ничего ведь не организовывала, предпочитая отсиживаться в библиотеке, книгой ее в фигу!

А у Тани был разве что опыт организации студенческих вечеринок, ну, как потолок – ресторан заказать под банкет.

А ведь сколько всего нужно!

Если бы Таламир просто хотел прослушать речь в храме, обменяться ожерельями[13] и отправиться консумировать брак, было бы проще. Так нет же! Пир ему подавай! Для себя, для своих подчиненных и даже для солдат…

Зар-раза!

Чтоб тебе бюджеты на праздники во сне снились! И графа «расход» на туалетной бумаге печаталась!

Ну, с солдатами проще всего. Прямо у стен замка выкатить бочонки с вином, зажарить несколько коровьих и овечьих туш, хлеб, овощи, костры – и пусть до утра гуляют.

Проще?

А где взять эти туши? А почем? А дрова? А соль, специи, овощи? Кладовые в замке не безразмерные. Всю солдатню вкусняшками кормить, так на себя ничего не останется, стало быть, закупать по деревням, но у кого? И кто закупать поедет? На чем? А кто будет жарить? Кто приглядывать за костром, кто работать виночерпием, кто…

На втором десятке вопросов Алаис реально взвыла и затребовала себе лист пергамента и перо с чернилами. И погрузилась в планирование.

Понятно, что серьезный план так не набросаешь, но хоть приблизительно! Очень спасало то, что никаких соседей не будет. Кто ж поедет к захватчику?

Конечно, Таламир эти земли получил «совершенно законно», от короля, а теперь еще и браком их к себе привяжет, но все равно, добрососедские визиты – дело будущего. Это даже сам Таламир понимал, а потому от Алаис много не требовалось.

Пышное, насколько можно, торжество, такое, чтобы все о нем знали. Но созывать всю округу необязательно.

К концу второго дня Алаис составила примерную смету, ориентируясь на память герцогессы. Наверняка где-то запросила больше, но она и перестраховывалась. В конце концов, всегда можно скорчить изумленную моську и заявить: «Разве это стоит дешевле? Хорошо, я вам верю. Просто отец всегда работал только с лучшими поставщиками, вот и…» Вернуть избытки в бухгалтерию всегда можно, хоть по пять рублей на нос, а все людям приятно будет. А ты поди выколоти потом из начальства деньги на непредвиденные расходы, когда смету уже утвер-дили?

Задача для Геракла, не иначе.

Алаис на подвиги не рвалась, а потому попросила одну из девиц передать листки тьеру Таламиру и смиренно попросить его уделить время невесте.

Девиц она, кстати, все-таки выучила. Самая старшая – Марта. Потасканная рыжая, хабалистая толстуха. Но среди солдат спросом пользуется. Алаис она по какой-то причине (выбирайте любую – молодость, происхождение, девственность) невзлюбила и всячески старалась оскорбить, но получалось откровенно плохо.

Алаис не оскорблялась по причине аристократизма, ведь джентльмен не станет тявкать в ответ на облаявшую его собаку, а Таня, слившаяся с личностью Алаис, на потуги Марты взирала даже с каким-то умилением. Тоже мне, оскорбления. Этот стон у нас песней зовется, ха!

Хуже было то, что поручать Марте любое дело означало гарантированно его завалить. А не поручать тоже нельзя. Ничего, извернемся.

Вторая по старшинству – Роза. Тоже рыжая – пользуется краска для волос спросом, ой пользуется, во все времена и во всех мирах. Чуть помоложе, с более-менее пристойной верхней частью, но фундаментальной нижней. При взгляде на Розу у Алаис создавалось впечатление, что туловище выше талии ей досталось от одного человека, а ниже – от другого. И было второе раза в два крупнее первого. Вопиющая диспропорция.

Безразличие досталось Розе, видимо, от обеих половинок. Корова на лугу по сравнению с этой особью показалась бы просто фейерверком эмоций. Алаис она воспринимала, в отличие от Марты, совершенно равнодушно. Так же равнодушно она и спала с мужчинами, и ела, и ходила по замку… то ли мешком по голове ударили, то ли при рождении уронили.

Третья – Лили. Нагловатая брюнетка цыганского вида. Черные волосы, карие глаза, смуглая кожа. Довольно красивая, кстати. Но наглости…

Наглость была обусловлена тем, что Лили считалась шлюхой выше классом. Не для солдат, а для офицеров. Таламир, правда, не пользовался, и то дело. А то б Алаис его…

Да нет. Все равно консумировать брак пришлось бы. Но пенициллина-то в этом мире нет! А сифилис есть!

Ужас!

Четвертая Катишь, совсем молоденькая блондиночка с короткими ногами и крысиной мордочкой, на свою стезю пришла вполне осознанно. Дома тяжко, труд крестьянский вознаграждается не очень щедро, вот она и решила, как самая умная, выйти замуж за сына деревенского богача. А тот оказался парень не дурак, девушкой попользовался, да и раструбил на всю округу, что дорога открыта. Раз, другой, третий – и готово. Удовольствие – деньги – работа. Катишь и ушла с войском, когда оно мимо их деревни проходило.

Почтение к Алаис у нее еще проскальзывало, инстинктивно. Но…

Полагаться на эту команду можно было только в страшном сне. А выбора нет. А жить-то хочется…

Таламир пожаловал под вечер, без всякой спешки, хотя просьба была ему передана еще утром. Оно и понятно, нечего баб баловать. Сперва «не изволите ли», потом «пожалуйста», а потом «к ноге, мальчик!». Знаем мы этих герцогесс…

Алаис пока еще вылеживала бока в кровати, листая книги и делая выписки. При виде жениха она отпустила всех и попробовала встать, сделать реверанс. Таламир остановил ее:

– Лежите, дорогая невеста, вы еще слабы.

– Да, монтьер.

– Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

– Монтьер, день нашей свадьбы приближается, а у меня не решено множество вопросов.

– И каких же?

– Роза передала вам листки?

Суда по лицу Таламира, он и не подозревал, что для свадьбы нужно СТОЛЬКО! Так что Алаис печально вздохнула.

Да-да, монтьер, и СТОЛЬКО, и полстолько и еще четверть столько. И это вы еще дешево отделаетесь.

– Что вы хотите от меня, Алаис? – смирился несчастный, понимая, что сейчас и здесь его не пытаются надурить. Слишком уж накладно для вранья получается.

– Монтьер, я прошу вас о помощи.

– У вас четыре фрейлины…

– О да. Но у них, к сожалению, очень мало опыта. Да и мне не приходилось раньше…

Алаис похлопала ресницами, Таламир понятливо кивнул.

Опыта мало… Понятное дело, их опыт для организации праздников не особо подходит. Но лучшего не будет. Послать наглую соплюшку к Ириону в пасть можно, но ведь она же искренне старается. И придраться не к чему.

Во всяком случае, пока.

– В чем должна состоять моя помощь?

– Монтьер, после вашего… э-э-э… обустройства в замке половина слуг разбежалась, а оставшиеся не будут меня слушаться. Поэтому я просила бы вас подтвердить перед слугами мой статус вашей невесты и дать мне определенные права.

Таламир заинтересованно вскинул брови.

– Права, Алаис?

Девушка сжала кулачки.

– Монтьер, моя семья погибла. Я уцелела. Так случилось, и за это стоит благодарить Ардена, но людям не объяснишь. Пока я больна, спрос с меня невелик. Стоит мне появиться перед подданными, как тут же начнутся разговоры, пересуды, сплетни, а то и провокации. Не могут не начаться. И в ваших же интересах, чтобы грязные языки не трепали лишнего.

– И вы хотите иметь возможность укорачивать их, не бегая за разрешением ко мне?

– Вы читаете мои мысли, монтьер.

Таламир усмехнулся.

– А что я буду иметь с этого, Алаис?

– Монтьер, мне нечего предложить вам. Моя жизнь и так в ваших руках.

Таламир так и замер с открытым ртом. Такой поворот ему точно в голову не приходил. А правда – что тут предложишь?

Алаис смотрела невинными глазами. Таламир откашлялся и сделал вид, что так и было задумано.

– Я рад, Алаис, что вы это понимаете.

– Монтьер, меньше всего мне хотелось бы вызвать ваше недовольство…

Таламир тоже понимал. Так что через три часа Алаис стояла рядом с ним в большом зале.

Ну как стояла?

В платье ее матери, кое-как перешитом на живую нитку, с немытой головой и едва обтертая мокрым полотенцем от пота и грязи, с высоко поднятой головой.

В зал собрали слуг, и кое-кого она знала. Эти люди жили рядом с ней, сколько она себя помнила, видели маленькую Алаис, видели, как она росла, а теперь смотрели на нее, как на чудовище.

За что?

Таламир поднял руку – и все тут же замолчали.

– Вы все знаете герцогессу Карнавон. Это моя будущая жена, ваша герцогиня. Ее приказы так же обязательны к исполнению, как и мои. Любое неповиновение ее приказам я буду рассматривать как неповиновение мне…

Дальше Алаис уже не слушала. И так все ясно. Угрозы, потом еще угрозы, потом поощрения… дело житейское. Интересно, он так верит, что она ничего плохого не сделает?

Вряд ли.

Значит, за ней будет установлена слежка, и не только из этих четырех шлюх. И кто же?

Как неприятно чувствовать эти взгляды.

Презрительные, ненавидящие, откровенно злобные, брезгливые…

За что?

За то, что не умерла?

Но когда люди бывали справедливы к тем, кто им не нравится? Вот если бы Алита осталась в живых, ей бы сейчас сочувствовали. Сестру любили, она была красива и понятна всем. А Алаис – нет.

Ей предстоят тяжелые времена.

Алаис снова приснился Замок.

Что-то в нем было не так, что-то тревожило, раздражало, заставляло нервничать и грустить. Она облетела вокруг, попыталась заглянуть в окно…

Двое мужчин, оба пожилые, один этакий толстяк, второй – худой и высокий, Алаис тут же прозвала их для себя «Бегемот» и «Коровьев», что-то складывали в большой сундук. Женщина пригляделась, и опознала… полотнища?

Нет, не просто куски ткани.

Мелькнул плавник акулы, щупальца осьминога… знамена?

Да! Именно этого не хватало Замку! Он лишился своих знамен!

– …надолго ли?

Начала фразы Алаис не слышала.

– До новой коронации.

– А будет ли она?

– Я верю, что будет, – «Бегемот» выглядел очень решительно.

– И кого можно короновать сейчас? Диона? – «Коровьев» определенно сомневался. «Бегемот» взмахнул рукой, словно отметая глупую мысль.

– Замок над Морем не примет предателя.

– Дион королевской крови.

– Важна не только кровь, – отрезал «Бегемот», продолжая осторожно укладывать что-то в сундук.

– Но если он придет к власти, вы станете ему служить?

– Нет.

– Но…

– Эрион, я не стану осуждать тебя за любое принятое решение. – «Бегемот» захлопнул крышку сундука и решительно повернул замок. Не ключ, нет. Сам замок являлся хитроумным приспособлением, позволяющим закрыть сундук намертво. – Но я твердо уверен, что при моей жизни коронации больше не будет.

– Монтьер?

– Я не увижу, как вьются флаги на шпилях Замка над Морем. Я не увижу нового Короля. Я не доживу. Но то, что мы сделаем сейчас… поверь мне, потомки поблагодарят нас. Во имя будущего!

– Потомки…

– Помоги мне.

«Бегемот» что-то делает со стеной, и в ней открывается ниша. Мужчины тянут в нее сундук, прячут, закрывают, спустя десять минут и догадаться нельзя, чем они занимались. Толстяк утирает пот со лба, но выглядит очень решительно.

– Мой Эрт попросил меня, и я выполню приказ Короля. Замок над Морем не увидит предателя в своих стенах.

Картинка плывет, размывается, Алаис выбрасывает из видения. И последним становится Замок…

Как же грустно он выглядит без знамен на башнях…

Встать с кровати пришлось уже на следующий день. И тогда же случилась первая стычка.

Для охраны к ней приставили еще и четырех солдат, и Алаис впервые мысленно поблагодарила Таламира. Очень кстати оказались.

С утра она решила принять ванну, а потом попробовать пройтись по замку и провести ревизию кладовок. Хотя бы для начала. Там можно прикинуть, чего хватит, что заказать…

Катишь была отправлена на кухню, с требованием горячей воды, но…

Хорошо, что Алаис потрогала воду в ведрах. Горячая?

Чуть теплая.

Мыться в такой означало получить пневмонию – дубль два. Сквозняки, знаете ли…

– Унести и догреть, – приказала сквозь зубы Алаис.

Слуги повиновались, чтобы вернуться через час с водой не теплее прежней.

Девушка стиснула зубы. Терпение лопнуло. Первый пошел…

– Кто дал эту воду?

– Так тетушка Моди, – пробормотал один из лакеев.

Тетушка Моди, кухарка… Алаис скрипнула зубами. И вот ведь что самое страшное, она… она это делает потому, что искренне любила брата Алаис. Мальчишку все обожали, а тетушка вечно оставляла для него вкусняшки, она и мать Алаис искренне любила, и теперь мстит девчонке за то, что та выжила.

Так-то…

Вот что тут сделаешь?

В любом случае надо начать, а там посмотрим по ситуации. У Алаис было уже несколько возможных вариантов действий.

Девушка посмотрела на одного из приданных ей сопровождающих:

– Вы можете привести ее сюда?

Солдат подтвердил кивком головы.

– Тогда как можно скорее.

Как можно скорее не удалось. Попробуйте привести семипудовую тушу, когда она сама не торопится, а бить по почкам команды не было.

Наконец тетушка встала перед Алаис. Посмотрела как плевком одарила.

– Чего угодно, тьерина?

Вроде бы и слова правильные, но тон!

Алаис прошлась взглядом по всей кухарке. От колонноподобных ног до натруженных рук, от узла волос на затылке до красного лица.

Выгнать?

Несложно, ой как несложно. Но кто готовить-то будет? Эта и кухню знает, и при своем деле приставлена. Поди найди сейчас другую! Не солдатских же кашеваров звать?

Выпороть? Плодить пострадавших от нового режима? Ох, не стоит власти подобное делать, если она не хочет обнаружить себя в мусорном баке.

Алаис улыбнулась.

Мерзко, неприятно.

– Ты, тетушка, давно у нас служишь?

– Да уж, почитай, двадцать лет, тьерина.

Вот этого женщина не ожидала. Крика, скандала, да много чего. Но не такого тона и не такого вопроса. Следующим, по ее мнению, должно было стать «коли хочешь остаться на своем месте…». Ан нет.

– Двадцать лет. Если я правильно помню, мой отец твоего мужа выгнал пару лет назад с конюшни за то, что он овес похуже заказывал, а деньги называл как за хороший. – Алаис прищурилась. – И мне кажется, что сына твоего я видела в зале? Тоже конюхом работает, верно?

Толстуха испуганно замерла. Алаис улыбалась так же мерзко.

– Мой отец просто выгнал, ну так он в своем праве был. А тьер Таламир только-только титул получил, ему утверждаться надо. Ты меня понимаешь?

Поняла.

Проняло.

Алаис ведь не сама по себе тут, за ее спиной будущий супруг. Добрый такой, ласковый, душевный человек! Человечище!

Герцог мог себе позволить побыть милосердным, помнила Алаис, как кухарка у него в ногах валялась, чуть ли не туфли целовала: «Кормилец! Поилец! Ирион попутал!!!» А на Таламира это не подействует. Ему поди объясни, что это не саботаж его приказаний, а просто неприязнь лично к Алаис Карнавон. Не поймет ведь!

Алаис наблюдала за сменой выражений на лице толстухи.

– Я не смогу сейчас никого защитить. Я сама полностью в его власти и умру по его желанию.

В глазах тетушки сочувствия особо не появилось, но Алаис на то и не рассчитывала. Это только начало. Но если она здесь задержится – ее и бояться, и уважать начнут. Если уж в городской администрации ценили, то здесь тем более по струнке ходить будут.

Добивать Алаис не стала. Пока.

– Я жду свою горячую воду. И надеюсь, долго мне ждать не придется.

Толстуху как ветром сдуло. Вымыться удалось уже через десять минут. Вода была горячей, мыло пенилось и мылилось, пахло розами и отлично промывало волосы, потом Алаис растерла по коже ароматическое масло и подумала, что в жизни есть и хорошие моменты. А бледно-голубое платье…

Ну что ж, переживем. Это на матери и сестре с их золотыми локонами и теплыми оттенками они смотрелись. А Алаис голубой цвет превращал в ходячую смерть, иначе и не скажешь.

– Тьерина, вы просто великолепны! – Катишь затянула шнуровку сзади на платье.

Алаис посмотрела в зеркало и поморщилась. Бледная моль с косой и рядом с ней шлюха в дешевом платье. Надо бы обсудить это с супругом, да раздарить девицам часть материнских платьев, пусть хоть на людей похожи станут.

Обед она уже посетила в Большом зале. Таламир предсказуемо посадил за стол все свое отребье. Алаис поступила примерно так же. Сама устроилась напротив Таламира, а девицам приказала сесть слева и справа от себя. Правила здесь, кстати, были похожи на земные. Муж и жена друг напротив друга, а в остальном чередование «мужчина – женщина», более почтенные ближе к хозяину и хозяйке, остальные подальше…

Таламир оглядел это представление и одобрительно кивнул. Хотя сама Алаис его точно не радовала. Ничего, прорвемся.

После обеда Таламир подозвал герцогессу к себе.

– Дорогая невеста, вам может понадобиться помощь управляющего.

– Управляющего? Он выжил?

Память Алаис хранила образ толстенького господина Сарна, вечно с какой-нибудь счетной книгой под мышкой, вечно бормочущего себе под нос какие-то цифры. Воровал он у герцога? Наверняка. Но придерживался того мнения, что воровать надо незаметно и с прибыльного дела, так что Карнавон процветал под его чутким руководством.

– Нет. Позвольте познакомить вас. Господин Кром.

Господин Кром у Алаис симпатии не вызвал. За версту видно – выжига, плут и подхалим. Из каких соображений Таламир поставил его управлять хозяйством – непонятно. Разве что этого и повесить не жалко. А если он Алаис подставит, жених тоже не в претензии будет. Подумаешь – невеста! Будет свое место знать, так-то.

Алаис протянула руку для поцелуя, надеясь, что выглядит достаточно герцогственно. Величественно выглядеть ей не удастся, не в этом платье и не после болезни, но жест должен быть привычным, словно дыхание.

– Надеюсь, господин Кром, что вы не подведете монтьера и будете служить ему верно и честно.

И уже читала ответ в глазах.

Честность? Это что еще за слово такое незнакомое? Господин Кром его первый раз в жизни слышал, однозначно.

Будет воровать. Сказать Таламиру?

Вот еще не хватало. Если спросит, тогда и скажем, а в остальном – Алаис пока его планов не знает. А инициатива наказуема. В любом мире.

Господин Кром еще рассыпался в уверениях, а Алаис уже улыбалась будущему супругу.

– Искренне надеюсь, что закупку продуктов господин Кром возьмет на себя? Я ведь не смогу выехать из замка, чтобы лично переговорить с поставщиками, отобрать что получше и подешевле…

Таламир кивнул.

Не сможет. И предложение выглядело логичным. Противоречий в поступках Алаис он не усматривал. Жить девчонка хочет, вот и выслуживается. И в чем-то она ведь права: пока не родит одного, а лучше двоих-троих детей, она ему будет нужна. Это в их общих интересах.

Вот потом…

Да и потом она может быть нужна. На своем месте, но всяко пригодится.

Таламир был не глуп и отчетливо понимал, что есть вещи, которые мечом не возьмешь. Он может завое-вать себе земли, но не родословную. Хотя реально стать великим предком собственного рода, но величию надо учиться! Да, и вот у этой мелкой пакости тоже! Именно Алаис сказала ему эти слова. Не испугалась, не стала скрывать своего мнения, а вот самому Анту подобное в голову не приходило.

Обидно?

Нет, обидно не было. Скорее он испытывал желание вытряхнуть из будущей супруги такие полезные знания и навыки, передать их своим детям, чтобы никто не смел задирать перед ними нос. По отцу они будут Таламир, по матери – Карнавон, а это не кот нагадил! Это родословная!

Задумавшись, Таламир даже и не заметил, что все ждут его решения. И только когда движение герцогессы – Алаис устала ждать и отвесила супругу полупоклон – привлекло его внимание, понял, что нужно отвечать.

Алаис же поняла, что будущий супруг ничего не слышал, и вежливо кашлянула.

– Монтьер, вы же согласны, что надо сначала определить, чем мы располагаем, а потом ехать за провизией?

– Да, тьерина, согласен.

– А кое-что можно начать уже сейчас? Сколотить столы для угощения, навесы на случай дождя…

– Вот и занимайтесь! – рыкнул Таламир, не желая признать, что для него это китайская грамота. – Кром, ты понял? Чтобы все сделать на высшем уровне!

Кром активно закивал головой.

Алаис пожелала, чтобы та отвалилась напрочь, но увы. Боги не услышали. Таламир посмотрел на невесту, да и вышел из зала.

Алаис хищно посмотрела на нового управляющего. Ну… погоди!

Кром поежился, но было уже поздно.

– Итак, господин Кром, возьмите хозяйственные книги, и предлагаю начать с винного погреба.

Алаис сбивалась с ног.

Ревизия кладовок, продукты, ледник, ткани, кожи, галантерея, зерно, вино… в этом мире замки могли жить на полном самообеспечении. Подсчет того, что нужно для праздника, что надо будет заказать, докупить, предоставление списков Таламиру, одобрение хозяином, заказы…

Тут Алаис и попробовали на прочность второй раз.

Так-то прислуга хоть и кривилась, хоть и шипела вслед, но при ней рты не раскрывали и приказания выполняли. Кухарка донесла до всех политику партии, и народ предпочел не связываться. Не стоит выражение своего презрения поротой задницы, ой не стоит.

Хотя так думали далеко не все.

– Это что?!

Алаис пнула ногой стол. Сооружение пискнуло и пошатнулось.

Требовалось сколотить несколько десятков столов для солдатского угощения. Вот плотники и работали, но кто-то явно схалтурил.

– Роза!

Орать на проститутку было что на тот стол.

– Кто делал этот стол?

Молчание.

Алаис обвела взглядом десяток плотников, столпившихся вокруг.

– Кто. Делал. Этот. Стол?

Опять молчание.

Круговая порука? Вам же хуже!

– Кто старший в артели?

Молчание, но взгляды скрестились на одном из плотников: здоровущем мужике лет тридцати.

Алаис перевела взгляд на солдата, который неотлучно следовал за ней.

– Взять его. И выпороть на конюшне.

Двое из четырех ее сопровождающих вмиг подскочили к мужику, завернули тому руки за спину, согнули так, что он шлепнулся перед Алаис на колени.

– Пятьдесят плетей, – равнодушно произнесла герцогесса.

– Помилуйте, госпожа!

О, немой заговорил? Понял, что не пустые угрозы. А пятьдесят плетей – это либо смерть, либо увечье, либо, если очень-очень-очень повезет, просто болезнь, но долгая, не менее полугода. Если нет заначки на черный день – все равно смерть.

Алаис прищурилась.

– Кто делал этот стол? Последний раз спрашиваю!

– Мирви и Фульк, – последовал кивок в сторону двоих плотников.

– Пять плетей за то, что не сказал сразу, и еще пять за то, что принял некачественную работу, – припечатала Алаис. – Этим двоим по двадцать пять плетей. Десять за испорченный стол, десять за то, что пытались мне соврать, пять за сговор. Цену испорченного дерева взыскать с них поровну. Переделать испорченный стол всей артелью, чтобы впредь думали, кому лгать. Пока не переделают – не кормить. Завтра с утра все проверю, – Алаис раздавала приказы ледяным тоном.

– Госпожа герцогесса!

О! Кто нарисовался! Господин управляющий, свеженазначенный. Алаис нарочито добродушно улыбнулась.

– Господин Кром, налицо саботаж свадьбы вашего тьера. Как вы думаете, с кого он за это спросит?

Подтекст просчитывался легко: «Я-то на свадьбе нужна живая, здоровая и счастливая. А ты – нет. Мне еще детей рожать, так что у меня есть время, а ты не оправдаешь надежд господина – будешь скормлен акулам. Так вот».

Кром дураком не был. И вызверился на плотников так, что Алаис только головой покачала. Плети стали неизбежны.