Год хорошего Кощея

«С Новым годом!»

В темном ресторане, стоя у панорамного окна, Дед Студенец тревожно спросил:

– Что там с вирусом?

– Нет больше никакого вируса, – беспечно ответил медведь голосом архангела Рафаила.

Мороз Иванович обнял косолапого и, глядя на ночную Москву, удовлетворенно произнес:

– Вот и хорошо. С Новым годом, напарник!

Медведь подмигнул.

Помещение озарилось светом загоревшихся люстр.

Гости корпоратива, столпившиеся у здания, некоторое время поражённо молчали, словно бы пытаясь осознать случившееся.

Осколки статуи в человеческой одежде оказались всего лишь льдом.

Трюк! Никто не умер!

– Молодцы артисты! – внезапно крикнул кто-то.

Тут толпа подхватила:

– Какое представление!

– Я так перепугался!

– Константин Степанович всё-таки молодец! Такое шоу с фейерверком всем нам устроил!

– Говорят, китайская пиротехника у него была!

– Да не китайская, а японская!

– Наш директор – крутой мужик!

Снегурочка-аниматор, понимая, что праздник продолжается, громко закричала:

– Господа-товарищи, с Новым годом!

Люди принялись обнимать друг друга.

– С новым годом!

– С новым счастьем!

– Поздравляем!

Шумная, весёлая толпа обступила растерянную Василису. Та подхватила на руки кота, чтобы его не затоптали.

– Кош-мяур! – пробурчал Найдён. – Они что, ничего не поняли?

Баба чмокнула его в морду с обожженными усами.

– Тихо, мурлыка. Всё обошлось.

В это самое мгновение небо над Москвой снова взорвалось самыми обычными фейерверками. Это москвичи выходили на улицу встречать праздник.

Из подъезда выскочил один из охранников, дежуривший в ресторане, сообщив, что неполадки в зале устранили, и можно возвращаться. Народ потянулся внутрь здания.

– Эй, циркачка, идем с нами! – сказал кто-то весело Василисе.

Она отрицательно качнула головой и осталась на улице.

Через некоторое время стало безлюдно.

Баба задумчива подошла к осколкам давнего врага. Перед ней лежала разбитая вдребезги ледяная скульптура, у которой лучше всего сохранилась верхняя часть туловища с головой. Василиса смотрела в ледяные черты искореженного лица, чувствуя, что у неё на душе не осталось ни злости, ни вражды.

– Эх, Кощей. Столько лет я желала твоей погибели, а теперь мне тебя… жаль, – задумчиво произнесла баба. – Наверное, тебе было всегда очень холодно, древний бог зимы и мрака… Ты жил столько сотен лет, стольких обидел, но так и не узнал, что такое счастье.

Она взглянула наверх, где огнями салютов расцветало ночное небо. – Говорят, тут, в Москве, сегодня волшебная ночь. Если бы я могла что-то изменить, я бы пожелала, чтобы у тебя было сердце, открытое для простой, человеческой любви…

Василиса последний раз бросила взгляд на осколки льда на асфальте, прижала к груди кота и села на Метлу.

– Давай наверх, подруга! – скомандовала она.