Гоблины

Глава 10

Майор Джозеф Тонеро всей душой любил сестру — хотя та и была крайне неразборчива, когда дело касалось мужчин. Их отец умер. Мать фактически была инвалидом. Так что Джозефу пришлось взять на себя роль главы семейства. Он не возражал. Примерно тем же он занимался на службе: улаживал конфликты между взрослыми людьми, отдавал приказы, облекая их в форму настойчивых пожеланий, и строил планы на будущее, когда сможет наконец вместо мундира надеть сшитый на заказ костюм, в котором не стыдно будет появиться на Капитолийском холме.

Джозеф ничуть не удивился, когда Розмари Элкхарт устроила сцену у него в офисе, в госпитале Уолсона. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, скрестив на груди руки, пока Розмари с жаром произносила свою тираду, расхаживая по обитой дубовыми панелями комнате. Наконец она устало опустилась в кресло и положила ногу на ногу. При этом полы ее халата разлетелись в разные стороны, обнажив бедра. Он не потрудился отвести взгляд, хотя зрелище это и не было для него в новинку.

— Стало быть, ты раздражена, — усталым голосом произнес он.

Глаза Розмари злобно сверкнули, но в следующее мгновение она рассмеялась и обескураженно покачала головой:

— Джозеф, ты меня поражаешь. Просто поражаешь.

— Чем же?

Розмари фыркнула и всплеснула руками:

— На карту поставлено все, а ты вдруг — подумать только! — обращаешься в ФБР. Леонард уже подумывает, а не сбежать ли ему в Бразилию.

Джозеф одарил ее бесхитростной улыбкой. Ему ни к чему было притворяться: Розмари знала все секреты его ремесла, а некоторым даже обучила его сама.

— Я же не сам им звонил.

«Только этого не хватало», — прочел он в ее глазах и махнул рукой, словно желая развеять ее опасения:

— Рози, фэбээровцы меня не пугают — и тебе не советую беспокоиться по этому поводу. Почитают отчеты, осмотрят место преступления — следов-то уже никаких…

— А как же быть с Кайзер? Она же свидетельница.

— Да что ты?

Розмари пожала плечами:

— Ну, положим, не очень надежная. — Она рассеянно теребила подол халата. — Но как быть с Леонардом?

Джозеф помрачнел:

— Он нам нужен. Нравится нам это или нет, но Леонард нужен Проекту. — Он поднялся, обошел вокруг стола, встал за спиной Розмари и, уставившись невидящим взглядом в стену, принялся массировать ей плечи. — Когда эта маленькая проблема…

Розмари отрывисто хохотнула.

— … будет решена и когда ты снова окажешься на высоте, тогда мы разберемся с доктором Таймонсом.

Она наклонила голову и поцеловала ему руку.

— Ты же знаешь, Джозеф, я могу это сделать. Ничего безнадежного в этом нет.

— Я всецело доверяю тебе, Рози.

— Нужна лишь небольшая коррекция.

— Как я и предполагал. Она подняла на него глаза:

— Потребуется неделя — может быть, две. Он провел ладонью по ее шее и задержался на подбородке.

— И… изоляция?

Полузакрыв глаза, Розмари прижалась щекой к его ладони. Джозеф подумал, что, будь она кошкой, то сейчас непременно замурлыкала бы.

— Нет. Он замер.

— Мы не можем, Джозеф, — сказала она, поднимаясь с кресла, — мы должны довериться Леонарду.

— Мы уже доверились ему. Дважды.

— Иначе мы проиграем.

Джозеф вздохнул. Все верно. Как бы тяжело ему ни было признаваться в этом. Но если он хочет, чтобы Проект работал, если он желает заручиться поддержкой министерства обороны, то психопатический подопытный ему совершенно ни к чему.

Выбора не было. Таймонс будет продолжать осуществлять руководство, пока цель не будет достигнута.

Если только…

Он взял Розмари за руку и проводил до двери.

— Рози, еще один срыв — и я не смогу защитить его.

Увидев на ее лице обворожительную улыбку, он невольно вздрогнул.

— Тебе не потребуется этого делать, Джозеф, — сказала она и, поцеловав его, вышла, оставив после себя запах своих умопомрачительных духов.

Несколько секунд Джозеф вдыхал их аромат, а затем решительно направился к столу. Сейчас его меньше всего занимали вопросы, связанные с Таймонсом и Проектом. Даже если субъект истребит половину этого вонючего штата — плевать! При правильной подаче и это обстоятельство можно представить как одно из достоинств Проекта. Не боялся он и осложнений с ФБР.

Другое не давало ему покоя — этот мерзавец Карл Барелли. Он уже дважды звонил утром, добиваясь встречи, а майор хорошо знал такой тип людей — если ему не назначить встречи, он припрется в гарнизон без приглашения и поднимет такой шум, что и мертвому станет тошно.

Не говоря уже о том, что среди людей, не имеющих никакого отношения к Проекту Таймонса, пойдут ненужные разговоры.

Если работаешь в темноте, зачем зажигать фонарь?

С этими репортерами сплошные проблемы — они вбили себе в голову, будто Конституция изобретена исключительно ради их удобства. Барелли придется как-то утихомирить. Присутствие ФБР будет Джозефу на руку. Он заверит этого глупца в том, что лично контролирует ситуацию, а также поддерживает постоянную связь с управлением уголовного розыска и гражданскими властями. Тем более что он все равно собирался это сделать:

Фрэнк Ульман, конечно, был непроходимым тупицей, но все-таки надо позаботиться о том, чтобы как-то успокоить сестру.

Однако, если Энджи снова свяжется с каким-нибудь военным, он лично проследит, чтобы того упекли куда-нибудь в Южную Корею.

Джозеф сел и взялся за трубку телефона, рассеянно барабаня пальцами свободной руки по крышке стола. Он встретится с Карлом, угостит его обедом, устроит ему небольшую экскурсию, похлопает по спине и даже прольет слезу, если потребуется, по незадачливому любовнику Энджи, а потом избавится от этого сукиного сына. Пусть возвращается к себе и сочиняет свои опусы про хоккей, баскетбол — или про что он там еще писал в апреле?

Черт его дери! В конце концов кто он такой? Кузен — седьмая вода на киселе.

Какое отношение он имеет к его семье?

Элли нервничала — гоблины возвращались. Она стояла на кухне и, близоруко щурясь, рассматривала календарь, висевший на дверце холодильника. Она знала, что эти чиновники ей не поверили — ей никто не верил, — но следующим днем была суббота, а значит, гоблины объявятся снова.

Она уже устала от того, что была единственным человеком, который их видел.

Впрочем, разве что еще тот молодой человек… Может, ей удастся его убедить? У него был такой доверчивый взгляд. И слушал он ее с нескрываемым интересом. Все, что от нее требовалось, — это пометить гоблина и показать ему.

Вот и все.

Поверит он — поверят и все остальные.

Она облизала пересохшие губы и наклонилась к шкафчику, стоящему под ржавой раковиной. Оттуда она извлекла новую банку краски, встряхнула ее, отвернула крышку и нажала на колпачок. В раковину ударила оранжевая струя.

Порядок!

Элли довольно крякнула.

Бледно-серые ее зрачки блеснули сталью.

— Так вот, когда он укатил в Калифорнию, — с характерным акцентом уроженца штата Теннесси говорила Бабе Рэднор, сидящая на широкой кровати, — я наняла юриста, сняла деньги со счета, взяла мотель в свои руки и, как вы можете убедиться, стала сама себе хозяйкой.

Это была худая, болезненного вида женщина с коротко остриженными, зачесанными за уши волосами и прокуренным, хриплым от неумеренного потребления спиртного голосом. В правой руке она держала кончик простыни с цветочным узором. Ею она стыдливо прикрывала грудь. В правой ее руке поблескивал бокал «бурбона» со льдом.

— Ты не подумай — я не какая-нибудь пьянчужка — уверяла она, для вящей убедительности водя бокалом из стороны в сторону, — но за едой немножко себе позволяю — как французы. Говорят, полезно для сердца и кровообращения.

Карл стоял у невысокого туалетного столика с зеркалом и безуспешно пытался завязать галстук.

— Так они же пьют вино, Бабе. Вино. Она пожала плечами.

— Какая разница? Действует, верно? Так что кому какое дело?

Карл не стал спорить. Он уже понял, что возражать ей бесполезно. Впрочем, он понял и то, что эта женщина не преувеличивала, когда без обиняков заявила, что в ее обществе ему будет куда приятнее провести вечер, нежели в обществе телевизора, по которому крутят бесплатные порнофильмы.

Словом, это превзошло все его ожидания.

К тому же он невзначай узнал про Малдера и его команду. Как выяснилось. Бабе знала решительно все о каждом из своих постояльцев. А если не знала, то прикладывала максимум усилий к тому, чтобы узнать. Она откровенно призналась Карлу, что больше в этой дыре и заняться-то, собственно, нечем.

— Как бы там ни было, — разглагольствовала она, — я рассчитываю протянуть здесь еще годик, от силы два, а потом продам все к чертовой матери и махну куда-нибудь в Феникс, Тусон[12] или куда-нибудь еще. Ты бывал в Аризоне, малыш?

Карл покачал головой. У него никак не получалось завязать узел. В конце концов он выругался про себя и решил обойтись без галстука. Вряд ли майор пригласит его в какое-нибудь модное место.

Что и говорить, большой симпатии они друг к другу не питали. Тонеро был сущей жабой, чванливой и мерзкой. Всякий раз, когда они встречались, у Карла мороз пробегал по коже. Ему казалось невероятным то обстоятельство, что их с Энджи родила одна мать. Тем не менее, когда он связался с ним по телефону, ему показалось, что Тонеро искренен с ним. И вот теперь он рассчитывал на то, что тот покажет ему место гибели Фрэнки.

Увидев это место собственными глазами, он сможет действовать дальше.

Хотя пока что Карл не представлял себе, в чем именно должны заключаться его дальнейшие действия.

— С другой стороны, говорят, в Сан-Диего прекрасная погода. — Бабе хрипло рассмеялась. — Одно плохо — это находится в Калифорнии. А там терпеть не могут, когда люди пьют, курят и едят нормальную пищу вроде стейка. Не знаю, смогу ли я выдержать такое. И потом меня не очень-то привлекают тамошние землетрясения.

Карл повернулся к ней и широко раскинул руки:

— Ну как? Мне можно встречаться с майором? Бабе вскинула брови:

— По-моему, тебя самого можно съесть на ленч. Он засмеялся и, присев на краешек кровати, взял Бабе за ту руку, которой она придерживала простыню. Простыня бесшумно поползла вниз.

— Когда я вернусь — поужинаем вместе?

— Давай.

— Нет, правда. Бабе. Я бы с удовольствием. Есть здесь какое-нибудь приличное заведение? Бабе настороженно покосилась на него. Простыня сползла до талии. — Если ты не против немножко прокатиться… Карл отчаянно старался не глядеть на ее обнаженную грудь и от этого выглядел особенно комично.

— Немножко — это сколько?

— Ну, час?

— Это куда же?

— В Атлантик-Сити. Там есть пара отелей — «Приют» и «Тадж», где неплохие рестораны. — С этими словами Бабе показала ему язык, взяла его руки в свои и положила себе на грудь. — Только не забудь.

Карл запечатлел на ее губах долгий и нежный поцелуй.

— Этого не может быть, — прошептал он.

— Лгунишка.

— Возможно. — Он отстранился от нее и встал на ноги. — Зато чертовски обаятельный, верно? Бабе согласилась с ним. Карл наклонился и еще раз поцеловал ее в губы.

— До встречи.

— Я буду здесь, душка. Куда мне деться! Он послал ей воздушный поцелуй, закрыл за собой дверь и зашагал по длинному коридору, выдержанному в золотых и ярко-синих тонах. Номер Бабе находился прямо над офисом. Спустившись по задней лестнице. Карл подошел к своей машине. Рядом стояла машина того самого рыжего агента, который подъехал вскоре после него. Карл понимал, что встречи с Малдером ему не миновать, однако он всей душой желал, чтобы встреча эта состоялась как можно позже. Он рассчитывал, что фэбээровцы пробудут здесь дня два, не больше, учитывая, что дело это совершенно дохлое. Тем не менее он надеялся, что хотя бы раз они зайдут в «Приют королевы».

За едой они непременно будут разговаривать.

О чем бы они ни говорили, ему вскоре будет об этом известно.

Это было здорово! Он даже суеверно скрестил пальцы — уж слишком хорошо все складывалось.

Уезжать отсюда ему не хотелось. Бесплатная комната, бесплатная женщина, возможность еще раз «подъехать» к Дане. Чего еще желать?

«Убийца, — подумал Карл, садясь в машину, — вот чего мне не хватает. Я хочу найти убийцу».

Он неожиданно вздрогнул, подался вперед и посмотрел вверх сквозь лобовое стекло. Бабе стояла у окна спальной. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Она махнула ему в ответ. Послав ей воздушный поцелуй, Карл вырулил на шоссе.

Хорошенький же денек ему предстоял: ленч на пару с жабой в мундире, которая ни в грош не ставит собственного кузена, поиски в городишке, ужин в Атлантик-Сити и, наконец, маленькая оргия в кровати — в огромной кровати, на которой можно было бы выстроить целый дом.

«Жизнь — сложная штука», — решил Карл.

Леонард стоял в конце подвального коридора и чутко прислушивался.

Он сам не знал, что рассчитывал услышать. Тишину нарушал лишь ровный шум генераторов, снабжавших здание энергией.

И все же он вслушивался в эту тишину, жалея о том, что вокруг маловато света.

Лампочка у входа плюс еще одна, в дальнем конце коридора. Больше и не требовалось. Они с Розмари были единственными, кто работал в этом помещении. Майор Тонеро был единственным, кто сюда заходил.

Леонарда не оставляло ощущение, будто, кроме собственного дыхания, он слышит еще какой-то звук.

«Становишься психопатом», — подумал он и направился в офис Проекта. Справедливости ради надо отметить, что у него были для этого основания. Кое-что получалось — еще больше не получалось, так что он уж и не знал, плакать ему или смеяться. От Розмари помощи ждать не приходилось — она только бесконечно пилила его, напоминая — в чем, кстати, не было никакой необходимости, — что, если на сей раз у него ничего не выйдет, то никакой поддержки он больше не получит.

Леонард боялся, что вскорости не будет и его самого.

Пройдя десять ярдов, он дошел до первой из трех расположенных по правую руку дверей.

Она вела в его личный кабинет. Никаких табличек — лишь унылая серая сталь. Вторая дверь была точно такой же — за ней размещался аналитический центр Проекта. Он заглянул в окошко из армированного стекла, но никого не увидел. Розмари, должно быть, еще не вернулась с обеда.

Третья дверь была заперта.

Леонард беспокойно посмотрел на нее и оглянулся. Он должен все выяснить.

Придерживая рукой ключи в кармане, чтобы те не звенели, он подошел к двери и заглянул в глазок из пуленепробиваемого стекла.

В кресле никого не было, как не было никого и за столом, на котором лежали лишь блокнот да ручка. Кровати в глазок видно не было.

Леонард повернул выключатель, легонько постучал костяшкой пальца по стеклу и в ужасе отпрянул — из-за двери ему ухмылялась чья-то рожа.

— Черт возьми, — пробормотал Леонард. — Ты испугал меня до смерти.

Над дверью в бетонную стену был вмонтирован динамик, а сбоку — решетчатый микрофон.

— Виноват. — Прозвучавший голос был искажен и, казалось, принадлежал некоему бесполому существу. — У меня перерыв. Дай, думаю, заскочу. Виноват.

Голос звучал ничуть не виновато.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Леонард, осторожно приближаясь к двери, словно лицо, находящееся по ту сторону, принадлежало бесплотному монстру, который в любой момент мог пройти сквозь сталь. Самым смешным было то, что дверь оказалась незапертой, так что при желании Леонард мог свободно войти в нее. Если, конечно, выдержат нервы.

— А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Голос вдруг стал укоризненным, однако Леонард сделал вид, что не заметил этого. Чувство вины он перестал испытывать с тех пор, когда впервые живьем содрал шкуру с подопытного капуцина. Разумеется, ему это не понравилось, но другого выхода у него не было.

Для Проекта чувство вины было чересчур дорогим удовольствием.

— Когда я увижу результаты? — Это прозвучало скорee как требование, нежели как вопрос.

— Позже, — пообещал Леонард и на всякий случай незаметно скрестил пальцы.

— Я чувствую себя нормально.

— Да и выглядишь ты ничего. — Он вымученно улыбнулся.

— Я почти у цели.

Леонард кивнул. Он слышал это каждую неделю каждый месяц.

— Тебе бы лучше. Они слегка… — он ухмыльнулся, — раздражены.

— Это была не моя ошибка. Ты врач. Это он тоже уже слышал — каждую неделю, каждый месяц.

— Но я позабочусь об этом. Леонард недобро сверкнул глазами:

— Ты не сделаешь этого, ясно? Я сам этим займусь.

Выражение лица ничуть не изменилось, однако Леонард все-таки отвел взгляд, словно боялся увидеть презрение в глазах существа, стоящего за дверью.

— Я хочу получить обратно мои книги. Леонард покачал головой:

— Это вредно, и тебе об этом известно. Книги, музыка, телевидение — слишком много отвлекающих факторов. Тебе необходимо сконцентрироваться на себе. — Он хмыкнул. — Как прежде.

— Я концентрируюсь, черт подери. Я так концентрируюсь, что у меня того и гляди расплавятся мозги.

Леонард сочувственно кивнул:

— Знаю, знаю — поговорим об этом чуть позже. Сейчас у меня много дел.

Как бы ни был искажен голос динамиками, тем не менее в нем отчетливо угадывался сарказм:

— Очередная коррекция?

Леонард ничего не ответил. Он отключил связь, рассеянно махнул рукой и поспешил к себе. Войдя, он запер дверь, устало опустился в кресло, включил компьютер и закрыл глаза.

Что-то случилось.

Что-то не клеилось, и никакие коррекции уже не могли помочь.

Он со вздохом посмотрел на часы — до прихода Розмари оставалось почти два часа. Уйма времени, чтобы успеть скопировать файлы. Уйма времени, чтобы взять армейского образца кольт, который дал ему Тонеро, и снова пойти в соседнюю комнату. И там использовать его по назначению.

Уйма времени, чтобы исчезнуть.

«В конце концов, — невесело усмехнувшись, подумал Леонард, — когда-то я был специалистом по исчезновениям».

Он посмотрел на портрет «Мальчика в голубом» и принялся за дело.

Комната была пуста.

— Черт. — Он щелкнул выключателем, и тотчас же под потолком вспыхнули лампы дневного света, поглотив цвета и тени.

Пустота.

Проклятая тварь успела улизнуть.

Невозможно было отделаться от ощущения призрачности происходящего.

Он никак не мог себя заставить думать об этой твари как о человеческом существе.