Глубокий контакт

V. День пятый

Сегодня была беспокойная ночь. Еще до рассвета я проснулся с ощущением того, что увидел тягостный тяжелый сон, но сам сон не запомнил. На щеках у меня были слезы. Под утро я проснулся второй раз, но уже от духоты – видимо, отключился кондиционер, и в моей каюте воздух стал таким спертым, что хоть ножом режь. Часы показывали четверть шестого по местному времени. В бункере понятие времени относительное, но мне очень захотелось, чтобы побыстрее наступило утро. И еще – я запомнил сон, который видел перед вторым пробуждением. Я купался. Нырял в чистую зеленоватую пронизанную солнцем воду. Вода была такая прозрачная, что я видел дно, и мне казалось, что оно совсем близко, что я могу коснуться его пальцами. А потом я стоял на берегу, смотрелся в воду, но почему-то не видел своего отражения. Меня это удивляло, я пытался разглядеть самого себя – и не мог. Странный сон. Катя часто говорила, что ей снятся вещие сны. Этот сон, конечно, не вещий. Я никогда не вижу вещих снов. Хотя однажды, много лет назад, мне снилось, что я оказался на другой планете. Тот давний сон, может быть, и был вещим. Но я скептик. Я не верю в мистические совпадения и судьбу. На Аваллон меня привел не сон. Сюда меня привела боль. Мне хочется верить, что однажды я буду вспоминать эти дни так, будто все, что происходило со мной с того страшного дня, когда мне сообщили диагноз Кати, случилось не наяву, а именно во сне.

Меня гораздо больше занимает другое – почему я проснулся в первый раз с глазами, мокрыми от слез? Что такого мне могло присниться? Не знаю. Возможно, нервы мои не в порядке. Мне хочется поскорее выбраться отсюда. И еще – мной все чаще овладевает апатия. Я все меньше и меньше верю в то, что мне удастся исполнить задуманное и найти то, что спасет Катю. Хочу думать, что это временно. Может быть, с сегодняшнего дня все изменится, и я снова поверю в то, что Бог на моей стороне. Я говорю себе, что если Всевышний не дал мне погибнуть тогда, у Пика Вдовы, значит, во всем со мной происходящим есть какой-то смысл. Я надеюсь. Ведь надежда – это все, что у меня есть.

Шестиколесный броневэн, урча пятисотсильным мотором, покатился вниз, к долине, подняв за собой облако желтой пыли. Северянин проводил его взглядом, потом посмотрел в другую сторону – туда, куда ему предстояло идти. Светило уже почти скатилось к горизонту, но жара не спала; над поверхностью равнины колебалось знойное марево, и порывы ветра поднимали тучи песка, закручивая их в мимолетные смерчи. В сгустившихся сумерках огонек у подножия одного из плоских глинистых холмов впереди был хорошо заметен. Там его цель. Вздохнув, Северянин зашагал по равнине, ориентируясь на огонек.

Пять километров для хорошего ходока даже в жару – это не дистанция. Но Северянин устал. Может быть, он еще не оправился от полученного у Пика Вдовы лучевого импульса. Последние несколько сот метров он едва сдерживал желание выбросить тяжеленный рюкзак с припасами, автомат и прочее навешанное на него снаряжение. Короткие привалы не приносили облегчения, а устроить себе долгий перекур Северянин не позволял, опасаясь, что потом идти станет еще тяжелее.

Наконец, он подошел к забору из бетонных столбов с металлической сеткой между ними, разделявшему равнину пополам, нашел проход и оказался внутри ограды. Когда-то на этом месте был крупный аваритовый прииск Золотая Гора; потом аварит выработали и прииск забросили. Остались только обветшавшие бараки для горняков, ободранные изъеденные непогодой вышки и силовые столбы, брошенная ржавая техника и толомеит, зеленая аваритосодержащая порода, тысячи тысяч тонн которой ветер разметал по всей равнине, покрыв изумрудно-зеленой пылью все вокруг. Издали могло показаться, что прииск – оазиз среди бесплодной равнины, заросший молодой травкой. Ступая по ковру толомеитовой пыли, Северянин с усмешкой подумал, что планы реабилитировать эту несчастную планету будет гораздо труднее осуществить, чем наметить – уж слишком долго и изощренно гробили Аваллон. На почве, насыщенной толомеитом, ничего и никогда не будет расти. Ничего и никогда…

Костер горел на большой площадке, с трех сторон окруженной проржавевшими ангарами для техники. Человек, сидевший у огня, никак не отреагировал на приближение Северянина – он отрешенно смотрел на коптящее колеблющее пламя, пожиравшее старую резиновую покрышку.

– Плантатор? – спросил Северянин, опускаясь на корточки напротив.

– Добро пожаловать, брат, – с тем же отрешенным видом ответил сидевший. – Не найдется ли у тебя стаканчика биддла для хозяина?

– Биддла нет. Есть спирт.

– Чудесно, брат. Давай спирт.

Северянин скинул с плеч рюкзак, вынул флягу со спиртом, протянул Плантатору. Тот свинтил пробку, плеснул спирта в плоскую жестянку, стоявшую рядом с ним на ящике, разбавил водой из канистры и протянул смесь Северянину.

– За что выпьешь, брат? – спросил он.

– За Апостола. – Северянин сделал глоток из жестянки и поставил на ящик.

– Так ты человек «Большой Мамы»? – Плантатор покачал головой. – Я ждал тебя только завтра утром.

– Меня привезли на броневэне. Подбросили, так сказать. Ты, похоже, не рад мне?

– Я никому не рад, брат, – с подкупающей откровенностью ответил Плантатор. – Ведь ты пришел сюда не ради меня. Ты пришел потому, что тебя послали ко мне, так? Ты пришел по делу. Ты ищешь Апостола, а не Плантатора. Другие братья тоже приходят только по делам. Никто не приходит ко мне ради меня самого.

– Почему ты зовешь меня братом?

– Все грабберы братья. Мы все пациенты одного дурдома.

– Что-то мрачно ты шутишь, Плантатор. Но это твое право. Майор сказал, ты мне поможешь.

– Почему они выбрали тебя?

– В смысле?

– Я думал, ты моложе. Аваллон любит молодых и сильных. Тех, кто начал седеть, он ненавидит. Но это неважно. Хочешь покурить?

– Нет.

– Зря. У меня отличный петаль. Самый лучший на Аваллоне. Курни, не пожалеешь.

– Я не курю петаль.

– Твои проблемы, брат. – Плантатор быстро свернул папиросу, зажег ее, затянулся, выпустил дым с резким запахом. – Тогда пей спирт.

– Я не хочу пить.

– Извини, мне нечем тебя угощать. У меня есть только вяленое мясо скрэтча. Я не жду гостей на своей ферме.

– Ты здесь живешь?

– Я живу везде. Здесь, и там, и там. – Плантатор помахал рукой с папиросой. – Вся планета мой дом. А знаешь, почему? Ты землянин, брат. А я абориген. Я родился на этой долбаной планете. Ты спросишь меня, почему меня не сажают за курение петаля? А я тебе отвечу – потому что я абориген. Когда я стал сажать петаль, ко мне пришли полицейские из Ураниум-Сити и стали жечь мой урожай, а меня посадили в ховеркрафт и увезли в кутузку. Но потом пришел адвокат и сказал мне: «Парень, они не могут тебя посадить! На Аваллоне нет закона, запрещающего растить и курить петаль!» И он оказался прав – легавые меня отпустили. Поскрипели зубами и отпустили. Я родился на Аваллоне, и земные законы мне не писаны. Я живу по своим законам.

– Плантатор, я ищу Апостола.

– Его все ищут. С тех пор как прошел слух, что Апостол со своей шарагой нашел ход за Линию Смерти, каждый мечтает завязать с ним дружбу.

– И все-таки, где я могу его найти?

– Апостол – перелетная птица. Он не сидит на месте. Сегодня он появился в Ураниум-Сити, а завтра жди его где-нибудь в Ржавой Пади. – Плантатор докурил папиросу, швырнул окурок в огонь. – Зря не куришь, брат. Отменный петаль.

– Давай поговорим об Апостоле. Мне он нужен, понимаешь?

– Чего уж не понять? Слушай, а у тебя пожрать чего-нибудь есть?

– Есть. – Северянин расстегнул рюкзак, начал выкладывать на ящик провизию: сухую копченую колбасу, хлеб в полиэтилене, консервы, мясные концентраты, сухофрукты. Плантатор жмурился как кот, глядя на еду.

– Однако, какая фиеста! – сказал он. – Настоящий хлеб, пшеничный, не крахмальный? И колбаса натуральная? Хорошо кормят у вас в разведке.

– Угощайся. – Северянин глотнул спирту из жестянки, разломил колбасу. – Вяленое мясо скрэтча ты еще успеешь съесть.

– Я просто подумал – почему бы не съесть скрэтча? Ведь они едят нас, грабберов. Надо восстановить справедливость. Скрэтч – это всего лишь скрэтч. Неважно, кем он был в прошлой жизни…Ты чего, брат?

– У тебя отменное умение улучшать людям аппетит.

– Прости, но я сказал правду. Убери эту жратву. Тебе она еще пригодится.

– У меня достаточно еды. Ешь.

– Ты сказал, ты ищешь Апостола? Он нужен тебе или твоему начальству?

– Моему начальству. И мне.

– Кожа светлая, – неожиданно сказал Плантатор, изучающе посмотрев на собеседника. – И глаза серые. Скандинав?

– Я русский.

– О, я так и подумал! Русские – крепкие ребята. Среди грабберов русские – самые отмороженные. Лезут в такие гиблые дебри, куда никто не совался. Апостол тоже из ваших. Из русских, я хотел сказать. Между прочим, кажется мне, что я тебя уже где-то видел. Мы встречались?

– Не думаю. Я совсем недавно на Аваллоне.

– Что-то происходит с моей головой, – сказал Плантатор, глядя в огонь. – Может быть, это старость. А может, петаль. Готов поклясться, что я тебя уже встречал. Но это неважно. Деньги у тебя есть?

– Две тысячи, только не наличными, на карте. Тебе нужны деньги?

– Деньги нужны всем. И тебе они понадобятся в Ураниум-Сити. Большой город любит большие деньги, ха-ха! А мне деньги ни к чему.

– Плантатор, давай по делу. Мы говорили об Апостоле.

– Все ищут Апостола. А меня никто не ищет. Наверное, я просто никому не нужен. Обидно, брат. – Плантатор свернул новую папиросу. – Мне уже за сорок, понимаешь? За свою гребаную жизнь я не сделал ничего стоящего. У меня есть только две вещи – свобода и петаль.

– Сочувствую. И немного завидую. Я, в отличие от тебя, не свободен. Так где мне искать Апостола?

– Ты тоже веришь, что он побывал за Линией Смерти?

– Я не знаю ничего об Апостоле. Мне надо поговорить с ним. Это в его интересах.

– Апостол – свободная птица, брат. Я не знаю, где он.

– Послушай, приятель, я с тобой серьезен, как нотариус. В разведке есть сведения, что Апостолу угрожает большая опасность. Кто-то убивает грабберов, пытающихся найти безопасный проход на Территорию Хаоса. Если Апостол в самом деле знает, как туда попасть, ему несдобровать. Я хочу помочь ему. А ты мне мозги пудришь.

– Кто убивает грабберов?

– Этого я не знаю. Могу только назвать прозвище – Контактер.

– Аваллон не хочет пускать людей за Линию. Он создает чудовищ, которые стерегут тайну проклятой планеты. Если Апостол должен умереть, он умрет, и ты ничего не сможешь сделать. На Аваллоне приговоренные к смерти никогда не получают помилования. Смирись, брат.

– Майор сказал, что ты мне поможешь. – Северянин встал, стряхнул мелкую зеленую пыль с колен. – Наверное, он ошибся. Буду искать Апостола сам.

– Сядь, брат, не колотись. – Плантатор медленно и с наслаждением раскурил папиросу. – Я скажу тебе, как найти Апостола. Но и ты мне поможешь, добро?

– Чем я могу тебе помочь?

– Ты скажешь Апостолу обо мне. Чтобы он еще раз, как когда-то, взял меня с собой за Линию.

– Сказать Апостолу? – Северянин пожал плечами. – Легко. Конечно, я скажу ему про тебя. Обязательно скажу. Но сначала его надо найти.

– В Ураниум-Сити есть адвокатская контора Рыжего Мармана. Отыскать ее просто – тебе следует добраться до центра и там найти штаб-квартиру МГКС. Контора Мармана находится в том же здании на первом этаже. У Мармана работает одна девушка, Анна. Это родная сестра Апостола. Придешь к ней и скажешь, что от меня. Она скажет тебе, где искать ее братца. Но я дам тебе одну наводку. В последнее время очень много народу подалось на север, в Долину Бурь. Там теперь свободная зона, и каждый граббер мечтает заиметь в Долине Бурь прииск. Сечешь, брат? Говорят, нанятый свободными грабберами адвокатский пул наконец-то отсудил у компании «DTS» два миллиона акров земли. Хочешь, сможешь прикупить себе участочек и искать аварит. Но денег на покупку земли тебе не хватит, сразу говорю. Если только твои хозяева в разведке тебе подкинут еще тысяч пятьдесят, ха-ха!

– Я не собираюсь заниматься старательством. У меня другие планы.

– Оно и лучше. Местная мафия уже собирает со старателей дань. Не успеешь начать свое дело, а братки уже тут как тут. По мне лучше курить петаль и смотреть на звезды. Целее будешь. А Апостол…. Думаю, он мог со своими ребятами податься в Долину Бурь. Анна точнее скажет. Она знает. Только будь с ней поласковей, брат. Подарок ей сделай. Она девушка хорошая. Таких в этой сраной дыре больше нет, одни шлюхи из Афродитория.

– Ну вот, теперь ты мне действительно помог. – Северянин благодарно улыбнулся. – Теперь объясни, как мне добраться до Ураниум-Сити.

– Да он тут рядом, брат. – Плантатор показал рукой на темное ночное небо, туда, где над пустыней колебалось многоцветное зарево. – Иди на запад, выйдешь к шоссе номер сорок один. По нему доберешься до Ураниум-Сити. Там кругом указатели, не заблудишься. Если повезет, тебя подбросят какие-нибудь сердобольные ребята, например полицейский патруль. Только ночью не ходи. В пустыне полно гадов. Плюющиеся ящерицы, пауки. Ночуй здесь. Кровати у меня нет, но матрацы почти новые.

– Спасибо. – Северянин снова сел напротив странного аборигена. – И за гостеприимство, и за помощь.

– Не за что. Мне будет приятно, что если тебя убьют, ты не вспомнишь меня перед смертью дурным словом.

– Я пока не собрался умирать, – хмыкнул Северянин. – У меня другие планы. Мне нельзя на тот свет.

– Тебе легче, брат. – Плантатор покачал головой. – А я чувствую, что мои часики запущены. Аваллон убьет меня. Очень скоро убьет. Но ты не грусти. Не стоит печалиться в такую отличную звездную ночь. Плантатор не зря прожил свою жизнь. – Тут он посмотрел на Северянина, и глаза его сверкнули в темноте. – Ведь у меня были свобода и петаль. А это не так уж мало, брат.