Глобальное отключение (СИ)

Глава 15

— Кровь для Бога Крови! Черепа для Трона Черепов! — кровожадно произнесла Файри, тряся над ухом коробку с фигурками.

— Фиг тебе, дурка еретичная, победа будет за мной! Да озарит тебя Свет Императора, да очистит он тебя от ереси… — взвилась Рокки.

— Ага, огнем они ересь очищают. А к огню я, так уж вышло, иммунна, как и к мольбам о пощаде со стороны глупых людишек-лоялистов.

— Ты кого человеком обозвала? Совсем уже ума лишилась, демонопоклонница!

Вотти, как обычно, молчала, но было видно, что она частично утомлена перепалкой этих жалких смертных, а частично к ней снисходительна. Играла она обычно за некронов, и позволяла этим двоим выигрывать ровно столько раз, сколько было нужно для вселения в подруг смутной надежды на победу. Все трое расселись на удобных камнях между иглу и озером и принялись за освоение новой редакции правил. Они так увлеклись, что и не заметили, как к ним подлетела фея размером поменьше. Она нервно топталась за их спинами, пока Рокки наконец не сказала:

— Чего тебе, безымяшка?

— Привет! Вы не подумайте, я не издеваюсь…

— А? Ты о чем вообще?

— Ну, вы феи огня, земли и воды. А я — воздуха.

— И чего теперь?

— Ну… все ведь над вами посмеиваются. Незлобно так.

— С чего бы? — не поняла Файри.

— С этого места поподробнее. Кто посмеивается? Имена, пароли, явки! — сказала Рокки.

— Кто? Да все! А почему? Ну, вы — феи трех основных стихий. Только меня, воздушной, тут и не хватает.

— Что все — это плохо. Всем не отомстить. — опечаленно сказала Рокки.

— Да не надо никому мстить! Говорю же, посмеиваются по-доброму.

— А ты ишь какая вымахала за те недели, что родилась. И разговаривать научилась очень быстро. Ты что, гений? — вмешалась в разговоры о мести Вотти.

— Гений бы не купился на то предложение горничной. А я купилась. И где мне теперь искать еще таких изгоек, как я?

Троица мигом погрустнела, вспомнив о своем позорном касании к железу.

— Ты, кстати, зря с нами поздоровалась. — подрезюмировала всеобщее уныние Рокки.

— А почему?

— А мы об железо законтачились. Теперь четыреста восемьдесят недель изволь нас презирать.

— Не, не буду я вас презирать, я и сама изгой.

— Ну и хорошо.

— Как же быстро я нашла нужных фейри. Везет.

— Ты это о чем?

— Хотите съехать с тесных коек в вашей радиоактивной подлодке в удобные комнаты и вкусно кушать на халяву?

— Да не радиоактивная она совсем… постой. Прежде, чем продолжишь нас охмурять, скажи мне…

— Что именно сказать?

— Выбирай, Боги Варпа или Император? И вообще, как ты относишься к настолкам?

Ближайшие ворота вглубь озера были стилизованы под пасть огромного ледяного дракона в китайском стиле. Атаи уверенно зашла в пасть и заскользила вниз, стоя на ногах, по довольно-таки пологому ледяному спуску. Недолго думая, за ней точно таким же образом проследовала Ева, за ней — Евгений. Тизиан, старчески кряхтя и жалуясь, начал спуск сидя на корточках, но спуск был долгий, и старик за время него успел осмелеть. Мимо хозяйки аттракциона и «туристов» проносились затейливые ледяные узоры на стенах из навеки замерзшей воды. Спуск привел их в огромную каверну, стены которой кое-где были прозрачны, высвечивая ледяную горку для катания. Рядом с прозрачными стенами стояло множество ледяных статуй, ближайшие из которых почти не отличались между собой. В стенах каверны также было множество дверных проемов в виде природных ледяных пещер. Освещение поступало сверху, с толстого, но абсолютно прозрачного потолка.

— Гляньте на мои американские горки. Тут когда-то было не протолкнуться от фей, но все когда-нибудь приедается… хотя нет, смотрите — Атаи указала на шесть визжащих писклявыми голосами небольших даже по меркам фей фигур, пронесшихся мимо по ледяной горке с огромной скоростью, хватаясь друг за друга от страха.

— Нет уж, я точно пас. — ворчливо произнес старик. — нет ли чего-нибудь поинтересней?

— У меня тут хранится коллекция всего, что мне надарили феи.

— Артефакты есть?

— И артефакты тоже. Но в основном там всякая ерунда, которую жалко выкинуть.

— Все так же, как и у меня. Где хранилище?

— Везде. Заходите в любое ответвление. Только вы с непривычки можете заблудиться, там самый настоящий лабиринт.

— Чепуха, пойду прогуляюсь.

— Через два часа начну вас искать. Не появитесь к тому времени — значит, заблудились.

— Да не заблужусь я. — сказал маг и потопал к ближайшему ледяному проему.

— А я прокачусь. Эти статуи ведь не просто так стоят? Они рассказывают истории, когда катаешься? — сказала Ева.

— Угу. Разные сценки показывают.

— Тогда я пойду.

— Сразу сядь на задницу, когда поедешь, мой тебе совет.

— На месте разберемся.

— А я останусь тут. Есть кое-какие вопросы насчет детства тебя и моей мамы, на которые она не хочет отвечать. — произнес Евгений.

Атаи скорчила недовольную гримаску:

— А я тоже не хочу вспоминать. Мое детство началось тут, когда феи впервые позволили поиграть с ними в прятки. И оно все не заканчивается и не заканчивается… чем я очень довольна.

— У тебя совсем нет амбиций?

— Не-а. Я наслаждаюсь вечным праздником и отсутствием забот. Феи не дают скучать, а если я устаю от фей, что редко случается — можно пойти в гости еще к кому-нибудь. А *она* как?

— Тоже неплохо устроилась — забот много, но и власти тоже много. Но у нее сейчас кризис.

— Какой кризис?

Подлетев на самый верх, к ледяному потолку, Ева начала спуск по ледяной горке, стоя на ногах. Статуи за прозрачной стеной неторопливо начали изображать сцену охоты на оленя. Спуск стал более крутым. Ева все ускорялась, наблюдая за погоней собак за несчастным оленем и болея за травоядное. Создательница скульптур, похоже, тоже болела за оленя, потому что он в самый последний момент отрастил себе крылья и улетел от преследователей. Началась другая сценка. Скорость все возрастала, как и резкость поворотов, горка перестала полностью повторять очертания каверны, пролегая в стенах других комнат и коридоров. Ева несколько раз больно падала на задницу при изменении наклона и резких поворотах, прежде чем понять, что лед не холоден и можно продолжать спуск сидя.

Тизиан задумчиво перебирал горсть почерневших серебряных монет на красивом золотом блюде. До этого он прошел через комнату, полную каштанов — как новых, так и давно сгнивших, а еще раньше был ледяной пьедестал с палочкой, инкрустированной изумрудами, которая билась током и не давала взять себя в руки. Под озером обнаружилась настоящий лабиринт комнат, заполненных сокровищами, и старик чувствовал себя как дома, так как тоже болел собирательством разного хлама. Но ощущение психологического комфорта совсем не вязалось с тем фактом, что маг безнадежно заблудился.

— Она никому не говорит об этом, но я залез в совершенно секретные файлы проекта ОВВР, и там ясно написано, что без технологической поддержки со стороны новосозданной вселенной «Свечка» нам хватит сил туда пропихнуть лишь сто двадцать килограммов веса. Одного человека и кой-какое оборудование. Позволяющее выжить на дикой землеподобной планете и наладить быт.

— Тогда какой вообще смысл создавать эту вашу «Свечку»? А, этот человек создаст портал с той стороны, и все пройдут в новый мир. Ясно.

— Все сложнее. Портал должен будет весить сто сорок тонн, для его создания необходима металлургия, машиностроение, вычислительные мощности и прочее, чего нет в точке назначения. Потребуются еще люди.

— И откуда они возьмутся… что, отправят женщину? Нарожает, воспитает и обучит?

— Воспитать в таких диких условиях выйдет, но вот только это будут дикари. Как только ребенок немного вырастет, его личность будет стерта, и вместо нее вселена матрица какого-нибудь нашего видного ученого или инженера. Такие дела.

— Мерзость какая. Это, получается, ей придется рожать физически, без участия искусственных утроб. Делать это пачками, причем зная, что деткам никогда не вырасти… это кто на такое согласится?

— Она согласится.

— Кто она? Ты что, про эту дуру сейчас говоришь? Про Еву?

— Да. Она потому и мучается, и тормозит Проект, что знает, что никого, кроме себя самой, отправить на такое дело ей не позволит совесть. И быть ей Евой — прародительницей человечества.

— И она спокойно пошла кататься, зная, что ей предстоит? Я бы отправилась в кабинку для самоубийств на ее месте. Это не дело совсем. Так, у тебя есть расчеты «Свечки»?

— Есть в моих имплантах. Вот, смотри.

Евгений высветил с ногтя указательного пальца голограмму с заглавной страницей, показывая Атаи.

— Не, это не мне нужно давать.

— А кому?

— Как кому? Да любой фее, которая умеет говорить. Кроме меня, конечно.

Панда вела себя странно для ее вида, отбиваясь от помощи и защищая себя, будто в нее вселился дух медведя-гризли. И все сильнее повреждала лапу зубьями капкана. Оми отшатнулась от нее.

— Спокойно, девочка, спокойно. Видишь — я тебя не трогаю. Я ж хорошая. Наверное. Я ж помочь хочу.

Кошкодевочка появилась на свет по индивидуальному заказу, совершенным во всех отношениях существом. Она специально создавалась такой, чтобы могла помочь любому хозяину, от дворника до профессора физико-математических наук, остро понимая при этом, что дворнику нужно помогать физически и помногу, а профессора следует мягко подтолкнуть в нужном направлении — так, чтобы он считал, что всего добился сам. Оми знала все аспекты человеческих наук и ремесел и умела все на свете, но как успокоить панду она решительным образом не понимала. После очередной попытки его освободить, животное стало дергать лапу и панически реветь. Оми снова отшатнулась.

— Да что ж ты глупая-то такая? Стоп… ты глупая. Я тебя поумню немного, чтоб ты поняла, что я помочь пытаюсь… хотя нет, мне же нельзя умнить животных без спросу.

Панда горестно заревела.

— Не реви, и без того тошно. Ну где мне найти хозяйку, чтобы она приказала добавить тебе мозгов? Причем, срочно.

Грустный вид — единственный «ответ», который получила кошкодевочка от попавшего в передрягу животного.

— А если… хотя нет, это бред. Хотя… да нет, ерунда это. — Оми стала бродить возле панды туда-сюда, решаясь на глупый поступок. — хорошо, теперь ты — моя хозяйка. Теперь прикажи мне тебе помочь.

Словно поняв просьбу кошкодевочки, панда принялась, почти по-волчьи, выть.

Кристалл оказался мощным, но бесполезным артефактом. Вайлит украла его через небольшой магический портал почти сразу, как проснулась от сильного возмущения магического фона, вызванного этой штуковиной и появлением большого особняка с вампиршами. Вампирши ее не заинтересовали, а вот возня с Источником развлекла на некоторое время. Теперь эта фигуристая женщина в фиолетовом одеянии ждала появления фей-мстительниц, гадая, что они придумают, чтобы отвлечь ее внимание и украсть назад украденную у вора вещь.

Феи появились уже ночью, устроив феерию фейерверков над особняком Вайлит. Та, перепроверив, что первый уровень магического хранилища кроме кристалла не содержит решительным образом ничего, вышла поглядеть на ночное зрелище. Поблизости жестоко дрались две феи — жестоко для своего вида, конечно. Они даже таскали друг дружку за волосы, до того были злы.

— Эй, дуры, прекращайте меня отвлекать. То, что вы ищете — в моем хранилище на первом уровне, забирайте и идите себе.

— Мы знаем — сказала фея, растягивая указательными пальцами рот другой курфюрстше — мы вас не отвлекаем, просто эта дура меня уже достала.

— Сама ты дура! Вайлит, наши уже давно сперли кристалльчик назад, вы не против, если я разберусь с этой гадкой вруньей на вашей территории? — сказала вторая фея, освободившись и жестоко ухватив пальцами за щеку оппонентку. Та ответила еще более жестоким приемом, и по полу покатился клубок, состоящий из фейской воинственности и кровожадности.

— Я? Не против. Но спереть вы не должны были успеть, потому что на первом уровне магическая защита тоже есть…

— Ерунда, мы — самые лучшие во всем, и в воровстве в том числе. Зуб даю, кристалл уже летит к Владычице. Ай, больно, блин. Этот прием использовать подло!

— Ну и хорошо. Что-то вы мне немножко нервы подпортили неожиданными фейерверками, надо бы погладить Кицуню и успокоиться. Вы ее не видели?

Атаморе было сильно не по себе — она впервые видела смерть и кровь. Штурмовой отряд состоял из профессиональных бойцов, которые, не вступая в переговоры, изрешетили пулями и изрубили мечами охранников в контрольно-пропускном пункте. Перед этим большой беспилотник сбросил на тюрьму, находящуюся в столице Троххары, высокочастотную электромагнитную бомбу, уничтожившую всю электронику, и защитники тюрьмы подать сигнал тревоги не смогли. Но в этом, как оказалось позднее, и не было нужды. Ворота пали под натиском рогатой ИИ, которую подташнивало от увиденного на КПП, но которая ради общего дела сдерживалась. Пока остальные заходили по одному в пролом в железных воротах, руководитель операции, мужчина ростом с Беркур, закованный в исписанные рунами тяжелые доспехи, сказал:

— Отлично. Я сомневался, что ты сможешь работать тараном, и заготовил взрывчатку, но камеру с маркизом взрывчаткой не откроешь, так что я очень рад, что ты такая сильная.

— Пустяки, выбью любую дверь, какую скажешь. Только пусть Беркур не режет охрану, мне хреново при одной мысли, что она будет таким заниматься.

— У меня достаточно людей и без нее. Все, пошли, мы последние.

Людей, несмотря на заявления рослого мужчины, оказалось недостаточно. Заманив нападающих вглубь тюрьмы, их атаковала небольшая армия с автоматами, дронами и ловушками. Силы группы таяли с каждой минутой, и если бы не Беркур, под защитой антибаллистических амулетов превращавшей защитников тюрьмы в мясные наборы, и не руководитель операции, оказавшийся таким же сильным бойцом, из этой передряги не выбрался бы никто. Но из всей группы лишь две подруги, рослый и два боевика остались на ногах. Безжалостно добив тяжелораненых бойцов с обеих сторон конфликта, рослый, следуя карте, повел группу к зданию, где находилась камера маркиза.

— Эй, я тут в окно видел, как вы тут всех на фарш пустили. Освободите меня, ладно? — закричал протопавшим мимо боевикам один из узников через дверь, и у в дверь тут же полетела одиночная пуля из штурмовой винтовки одного из бойцов.

— Ох, епть. Не хотите освобождать — так бы и сказали. — раздался обиженный голос заключенного, который, судя по всему, остался невредимым.

Придя на место, рослый постучался в дверь.

— Маркиз, вы внутри?

— Да, я здесь. Что за выстрелы у нас тут? Вы что, из Вестников? — раздался старческий голос.

— Да не ори ты, старый дурак! Рогатая, ломай двери.

Атамора послушалась. За порогом обнаружился тип под стать голосу — седой, весь в морщинах старик с черной повязкой на глазах.

— Пойдемте, маркиз.

— Ну нет! Я не буду участвовать в ваших играх. Лучше книжку почитаю. Нам в библиотеку как раз завезли пару интересных со шрифтом Брайля.

— Ты что, уже в маразме, придурок? Там тебе глаза новые вырастят, а в перспективе и яички вернут.

— Заманчиво, но пешкой становиться совсем не хочется. Если мне быть полноценным королем не суждено, я лучше буду вообще никем.

Рослый грубо потащил упирающегося старика за руку.

— Эй, постой. Он же не хочет уходить. — произнесла Атамора.

— Твой голос… я пооомню его. Ты моя первая, и, как оказалось, единственная Дама Сердца. А еще ты мой вассал. Защити меня, соверши настоящий подвиг, а не поддельный!

— Так, он никуда не идет.

— Ты что, шутишь? Парни, а ну-ка…

Не дожидаясь окончания слов рослого, Атамора нанесла два сильных удара, вырубая оставшихся в живых членов группы. Рослый достал меч.

— Зря вы это начали. Большая девчонка с двуручником, а он хорош в строю, а не при фехтовании один на один.

— Я и двуручником нормально фехтую. Ты же это прекрасно видел.

— Придется мне встать в строй вместе с ней.

— Я тоже помогу своему верному рыцарю. Правда, я не знаю, как. Хлопни-ка по своей заднице, гад, чтобы я знал, где она. Тогда я вцеплюсь в нее зубами. — весело произнес старик.

— Черт, для этого маразма мне заплатили явно недостаточно. Я валю из страны и из Сферы вообще. Адью. — внезапно сказал рослый, развернулся и удалился, тяжело топая в своих рунных доспехах.

— Я тебе очень благодарен, сэр Атамора. Могу я попросить вас об одолжении, моя возлюбленная?

— Денег на восстановление твоих глаз и яичек у меня нет, я уже интересовалась ценами.

— Да я и не надеялся на это. И висеть у тебя на шее бесполезным грузом я тоже не собираюсь. Просьба вот в чем. Принеси мне когда-нибудь, когда шумиха утихнет, абрикосовый штройзель. Не знаю почему, но мне его очень хочется.

— Лады, принесу.

— И еще одно. Могу я потрогать твое лицо? Я уже не помню, какое лицо у моей Дамы Сердца. Не дело это, согласна?

— Согласна. Только руки помой.

— Да мыл я недавно… все норовят оскорбить старика. Эх…

— Ладно, я шучу. Трогай, сколько хочешь.

Первым делом старик почему-то ощупал рожки. Затем начал мять в пальцах уши.

— Эй, ты там не перебарщивай, дурачина старая.

— Извини, больше не буду. Так, теперь лицо…

Внезапно Атамора начала растворяться в воздухе. Не успев понять, что произошло, вместе со стариком и схватившейся в самый последний момент за ее плечо Медведицей, девочка исчезла из тюрьмы.