Глэрд VII: Базис (часть первая)

Глава первая

3.05.589 от основания Новой Империи, земли Хаоса и Тьмы

…Тури-дзян, сидящий на бревне напротив меня, задумчиво смотрел на огонь костра, который иногда шипел, будто отплевываясь от водной взвеси. От пиалы с приллом гобла поднимался пар, в его глазах застыла безмерная отупляющая усталость, к которой примешивалась обреченная затравленность, как у дикого зверя, загнанного в угол или на край обрыва после нескольких суток преследования. Индеец постоянно тер огромную мочку левого уха, что чаще означало растерянность. Вождю предстояло принять непростое решение, а шаман племени Парящих в Ночи Араоки-дзян, примостившийся немного в стороне, погрузился в «нирвану», его взгляд словно пронзал скалу за моей спиной. Рядом с ним кружил тотем, невидимый для обычных разумных, — птица похожая на земного филина.

Говорящий с духами был горбатым, чего не могла скрыть бесформенная хламида с глубоким капюшоном, одна рука иссушена, на правой щеке и на кончике крючковатого носа мерзкие огромные бородавки.

Сам разумный весь перекуроченный, кособокий, еще куда той елке игрушками, обвешан амулетами. На них пошли кости, птичьи черепа, когти, перья и прочие компоненты животного, растительного и геологического происхождения, некоторые смердели. В руках перед собой он держал изогнутый узловатый деревянный посох, где корневище-навершие, будто сжимало кривыми тонкими пальцами серый с красными и синими прожилками овальный камень.

Из обшей картины уродства выбивались глаза гобла — необыкновенно яркие, серо-зеленые, живые, цепкие, которые отметил сразу при встрече, когда я, ничего не опасаясь, подъехал к входу в ущелье в чистом пятне, где индейцы организовали поселение, и вызывал руководство на серьезный разговор. В ответ на одинокую кривую стрелу с каменным наконечником, швырнув огнешар высшего порядка, но так, чтобы не задеть лучника. Демонстрация силы ускорила переговорный процесс.

По всем признакам именно шаман являлся теневым лидером племени, к чьему мнению не просто прислушивались, а следовали ему. Вождь же, возраст которого был средним для этой расы, не выбивался из общей массы, являлся ведомым в данном тандеме, и скорее выполнял функции управляющего, чем кормчего. И еще, при всех недугах заработать авторитет в практически первобытном обществе, для этого нужно обладать стальным характером и немалым умом.

Я неторопливо сделал глоток прилла. Собеседников не подгонял.

— А если мы не примем твое предложение? — наконец заговорил Тури-дзян, но взгляда не поднял.

Конечно, двадцать восемь оборванных истощенных индейцев, половина из которых женщины и малолетние дети, вряд можно назвать ценным активом, чтобы из-за него рвать жилы, но я так не считал. Они, как и около сорока племен численностью от восьми до пятидесяти зеленомордых, перед прошлой сумеречной ночью бежали сюда с обжитых ранее северо-западных земель. Спасались от собратьев из племени Четвертой окровавленной руки, которые сначала уничтожили поселения диких, а затем взялись и за остальных, так как за настоящих представителей расы гоблы их не считали. «Анрахи» — вот презрительное определение визави. Если переводить это слово на всеобщий, то нечто вроде «чья кровь грязна, как стоянка гарпий».

Для меня ничего удивительного в массовом исходе не было. Да, если бы племена индейцев совместно с людьми, эльфами, орками и редкими гномами из поселений действовали бы в одной связке — захватчики умылись бы кровью, тотального численного превосходства, в силу специфики земель Хаоса, они не имели. Но, как обычно, многочисленные противоречия между расами и внутри них, частое предательство всех и всеми в желании решить свои текущие проблемы чужими руками, привели к печальному финалу. Для всех. Например, в племени Четвертой окровавленной руки существовала интересная традиция, приблизительно семьдесят процентов предавших своих соплеменников, оказывались живыми и помытыми в кипящем котле, несмотря на вроде бы помощь в открытии ворот или заведении в засаду. Затем этим кушаньем кормили женщин, детей и рабов, считалось, что их верность и самоотдача в результате существенно возрастали. Воины и охотники же, отведавшие похлебки из ренегатов, сами могли затем предать. Зато душа Иуды очищалась от грехов и могла смело смотреть в глаза предкам в царстве Мары. Дичь, как она есть, но основанная на понимании добра. Что удивительно, каждый предатель отчего-то думал, что его минует сия чаша.

Так вот, теперь большая часть той территории обезлюдела, население же нашло конец на алтарях Оринуса и Раоноса. Такая же судьба ждала всех и здесь. После сумеречной ночи. Я об этом знал точно.

— Значит, вы обречете остатки своего племени на смерть, а я подарю жизнь другим разумным, которые не так глупы, — ответил спокойно, вновь степенно пригубил кружку, которую держал в правой руке, а четки в левой.

— Ты нас убьешь? — вынырнул из транса Араоки-дзян, голос у него был из тех, которые заставляли прислушиваться. Наверняка, неплохой оратор, а для местных воплощение Цицерона.

— Зачем? — перевел взгляд на него, — Даже если бы я хотел, то вряд ли бы смог причинить столько же страданий, сколько вам вновь принесет голод. Подумай сам, чуть больше половины племени пережила сумеречную ночь. Сколько вас было? Пятьдесят один или пятьдесят два. А стало? Двадцать восемь. У вас нет ничего. Ни оружия, ни инструментов, ни запасов. И уже через две-три декады вам опять придется лить слезы, ненавидеть себя, но делать страшный выбор. Выбор из тех, какой не пожелаешь и врагу. А затем пряча глаза друг от друга есть собственных детей и женщин, чтобы племя выжило.

— Уэльюнис нас не оставит, а Эрана поможет сделать за… — начал вождь, но шаман его перебил, вычленив в моей речи главное.

— Откуда ты все это знаешь? Сколько сюда нас пришло и где нас искать?

Я не ответил на последние вопросы, а начал издалека, говоря про благосклонность Азалии-Уэльюнис, которую упомянул главарь, а еще покровительницу охоты, рыбалки и собирательства. В Империи формально ее приписывали к старому пантеону, называли Эрианой. Она не несла ни добра, ни зла. Жертв в виде безропотных разумных не приветствовала, как и убийство на поле брани в ее честь, могла и наказать за такое «святотатство». Но, если люди оказывались добычей в ритуальной охоте, то за подобные дары она щедро вознаграждала. Здесь тоже, даже в Империи, существовал обычай прощения прегрешений при жизни, назывался он «Суд Эрианы», в чем-то похожий на земную игру «Право на жизнь», в которой я принимал самое непосредственное участие и которая изначально рассматривалась мной, как один из способов избежать любой ответственности за совершенные преступления с последующей легализацией на территории Альянса. Поэтому тогда сдался без всякого сопротивления, не стал и скрываться. Зачем? Если это был самый простой путь. К слову, особыми ценителями охоты на разумную дичь являлись утонченные эльфы. Именно из баз данных по этой расе, я узнал такие нюансы.

— А ты не думаешь, что именно богиня удачи привела меня первым к вам, пусть и тернистыми тропами? Дала именно вам шанс? Я ведь мог повернуть к Быстроногим или Остроглазым, Пятнистым оленям, Круторогим козлам, Черным волкам или Каменным пальцам, остальные не стоят моего внимания, слишком они малочисленны и обречены на смерть, хотя я могу сделать и их могущественными… К кому вы затем все пойдете на поклон. И места проживания всех мне тоже известны, путевые же знаки Литари для меня не секрет, — это особая тайная система обозначения территорий и поселений, когда камни и ветки складывались определенным образом, в результате, можно было понять на земли какого племени ты забрел, — Думаешь они не примут моего предложения, учитывая то, что я даю?

— Мы пока не услышали, что ты даешь. Зато мы узнали, что ты хочешь отнять нашу свободу! Мы никогда не служили никому!

— Твое утверждение лживо, как язык Раакса, которого в Империи называют Эйденом. И ты это знаешь, если не глуп и слушал стариков. Или позабыл песнь Триороки-дзяна Мудрейшего о приходе Тьмы и Хаоса? Напомню, вокруг нет ни одной расы, кроме порождений зла, которые не были бы под древними аристо! «Только служа, мы были собой и двигались к вершинам Шаарама». Чья это фраза? Гаринтаки-дзяна Идущего тропами мертвецов!

— Но ты не они! Ты — юнец! И есть еще эльфы! Первородные! Они тоже служили древним аристо? — и сколько яда в последнем вопросе, а мне не нужно было скрывать усмешку.

— Я пробудил память крови, я разговариваю с богами, поэтому знаю о делах давно минувших дней многое, что позабыли или предпочли забыть все вы. Остроухие — это в массе своей бывшие садовники, лекари, огородники, массажисты, проститутки и проституты, заведующие зоопарками и парками, которые в годы Хаоса и Тьмы пострадали меньше других рас, так как обслуживали соответственно лечебницы, санатории, курорты, элитные бордели при них и оздоровительные центры аристо, — наплевав на возможные тонкости перевода сообщил я, а еще не мог подобрать слова из средневековья, аналогичные перечисленным, в целом нигде не соврал, конечно, имелись и другие профессии, но львиная доля трудилась на тех нивах, что указал, — И они не представляли для внешних сил Хаоса и Тьмы какой-то угрозы, более того, эльфы обитали в тех местах, которые нельзя причислить к стратегически-важным объектам. Поэтому самые убийственные удары армии вторжения наносились не по ним. Остроухие — мерзкие змеи, вонзившие в спину аристо отравленный клинок в самый трудный час, позабыв, кто спас их народец, и кто вскормил их. Впрочем, как и тупоголовые твердолобые гномы, выступившие вместе с ними. Если бы не их предательство, мы бы тогда выстояли, и вокруг был совсем другой мир, а не его обломки и остатки. Руины. Но хватит экскурсов в историю. Сейчас у тебя выбор простой — отложенная смерть или служение. И служение мне, моему Дому, соответственно, и своему племени, своему народу. Потому что я есть благо для вас, тот самый надежный канат, брошенный Имумуки-дзяном утопающему в горном потоке Карауки-сяну, — это уже местная легенда, — И твой шаман задал правильный вопрос, откуда мне известно про ваше племя? Так вот, даже если вы чудом переживете короткую сумеречную ночь, к вам придет другая беда, а именно — Четвертая окровавленная рука, которая ничего не забыла. Об этом мне поведал один из их младших вождей. Почему я требую клятв, когда могу просто предложить награды? Думаю, не нужно рассказывать о предателях среди вас, которые с радостью продадут и продали всех еще там, на северо-западе? Клятва верности на крови позволит доверять вам друг другу, сплотиться. Потому что никто не сможет пойти против меня, соответственно, плести паутину заговоров и интриг против своего племени.

— Если ты говоришь правду, то какой мы сможем дать им отпор⁈ С тобой, без тебя… Сейчас двух монсов даже их молодняка хватит, чтобы… — оборвал сам себя вождь в конце фразы, явно боясь ее произносить до конца. Да, слаб, слаб, с другой стороны, главный здесь шаман, а он вряд ли бы допустил сильную личность на роль «говорящей головы», — Нам нужно уходить, пока есть возможность!

— Куда вы пойдете? — посмотрел на собеседника с доброй улыбкой, — На Левобережье все места заняты либо поселениями диких, либо племенами с ними сотрудничающими. Лучшее, что с вами произойдет — это лечь под кого-то, но там и своих разумных хватает, сытых, довольных жизнью, которые вряд ли будут рады вашему появлению. Поэтому мужчин и юнцов убьют или превратят в рабов, баб растащат. И память о Парящих в Ночи исчезнет.

Шаман закашлялся, а затем произнес тоном, не терпящим возражений:

— Вождь, пока обдумай все в тиши, а мы, как говорящие с духами, побеседуем с аристо о туманных тропах и других материях, которые недоступны простым смертным, глэрд Райс, можешь показать Тури-дзяну свой тотем?

Нет ничего проще. Материализовал райса, который с клекотом начал нарезать круги над нашими головами. Глава только глаза округлил, несколько раз перевел взгляд с меня на питомца, затем недоверчиво замотал головой, будто пытаясь избавиться от наваждения. Но для меня очередное подтвержденное знание, не только я видел чужих питомцев, что раньше соотносил со «Взором Арракса», но и моего могли почувствовать и, выяснилось, не только Люди из Народа, а разного рода шаманы. И тогда выходило, Повелитель мертвых полозов, убитый по пути в Демморунг, именно так смог рассмотреть меня под «Пеленой Найта». Некромант же использовал самонаводящееся заклинание.

— Пока мы говорим, вызови Рауки-сяна, — приказал я индейцу. Вождь кивнул, пребывая в прострации, он даже не обратил внимание на то, что пришлый аристо знал имена рядовых воинов, а также командовал им, зато колдун еще больше подобрался, взгляд у него стал, как у хищника перед атакой.

Подождав, пока Тури-дзян скроется, я активировал купол безмолвия, и сообщил, протягивая ожерелье из эльфийских ушей:

— Подарок! Специально для тебя приготовил.

— Зачем мне такое украшение? — индеец как-то по-птичьи склонил голову.

— Можешь выкинуть, можешь пожарить и съесть, можешь использовать в ритуалах — они твои. А я обещал их подарить гоблу, перед тем, как убил их владельцев или хозяев, — не стал уточнять про обязательную уродливость адресата, — Тебя встретил первым. Значит Азалия решила так.

— Благодарю тебя, глэрд Райс, хоть дар твой и странен, и непонятен, впрочем странно в тебе все, — медленно проговорил Араоки-дзян, принимая ожерелье и склоняясь в поклоне, — Я не могу понять кто ты. Вижу перед собой аристо, но у тебя есть тотем, как у Людей из Народа. А еще твоему телу всего одиннадцать полных лет. Дитя, по человеческим меркам, выглядишь же на шестнадцать-семнадцать, говоришь, будто старше меня… Так кто ты?

— Все верно, но, как уже говорил, я пробудил память крови, именно ее мудрость находит отражение в моих поступках и речах, — не стал останавливаться на других моментах, — Впрочем, дело не в этом. У меня мало времени. Сейчас, если ты примешь правильное решение, то все племя получит шанс на выживание и возможность возвыситься. Нет, я уйду, и оставлю вас с вашими бедами.

— Зачем тебе это? Какое твое дело до нас?

— Вам просто повезло. Благодарите Уэльюнис. А Грандух-дзян совершил фатальную ошибку в своей жизни, объявив меня своим кровником. Я убил его сына Вазги-сяна, который попытался захватить меня, чтобы принести в жертву Раоносу. Затем его папаша, мрочий слизень, заплатил за мою смерть шаману Арти-дзяну Повелителю Мертвых Полозов. Ты должен о нем знать, он входил в Круг Четверых. Еще привлек Енунга Первого Пожирателя Голов среди Камнеголовых и Руга Темное Солнце. Первых двух я отправил в царство Мары, как и соплеменников огра, и несколько монсов Четвертой окровавленной руки. Поганый же некромант сбежал, тряся толстым задом и потеряв своих рогатых телохранителей. Забился в пещеры, как паскудный гтаранг, — кстати, вполне себе мимишное существо, похожее на пушистого земного сурка, но очень нелюбимое и презираемое зеленомордыми, — Возможности отправиться в погоню тогда у меня не имелось, — и ни в одном слове не соврал.

От такого перечисления заслуг шаман только не закашлялся, но продолжал смотреть так, будто пытался в душу заглянуть. Я же, словно в раздумье, перекинул очередное зерно четок. Продолжил монолог.

— Зачем вы? Одна из причин, мне должно быть известно все, что творится на землях Хаоса. Под вашей ответственностью будет зона на два дня пути в любую из сторон от этого ущелья. За небрежение спрошу строго, за инициативы — вознагражу щедро. Вы найдете все чистые пятна, станете незамедлительно докладывать, когда и куда придут убийцы и грабители, где они остановятся. Как и по возможности, отправите их в царство Мары самостоятельно. Мне нужно, чтобы торговля развивалась невозбранно, и все мирные разумные вокруг жили и процветали. Под моей дланью. А как окрепнете через пару лет, то начнете платить налог — десятую часть от добычи. Она пойдет на благие дела.

— Нас мало, ты требуешь невозможного…

— Это пока. Будет больше. Сюда пришло до сумеречной ночи около сорока племен, но немногие пережили ее. Однако вы пройдетесь по племенам и примете к себе всех, кто будет согласен присоединиться к Парящим в Ночи. Можете купить детей и женщин, обменный фонд я привез. Сейчас гоблов, от которых захотят избавиться соплеменники, будет множество. Главное условие, как уже говорил, полная клятва верности мне на крови, до этого момента как я ее приму, тебе и племени перед ликом Антерри. Да, работы много, но я и не говорю, что требуется сделать все завтра.

— И что взамен?

— Первое, я даю вам сейчас то, что поможет выжить и обустроиться на ближайшую сумеречную ночь. Если, конечно, не будете лениться. Пять арбалетов, десять луков к ним двести болтов и столько же стрел, еще четыреста наконечников разных типов; дюжину ирсов; столько же томагавков и парных кинжалов. Инструменты. Пусть и немного, но привез. Есть стальные топоры, пилы, лопаты, мотыги, молотки, кирки, несколько сетей, крепкие веревки, рыболовные крючки, леска, иглы и нитки, тонкий сантик, теплая ткань и так далее. По мелочи и немного, но с этим вы сможете успеть заготовить многое, а пятая часть стоуна соли — бесценное подспорье. Далее, обоих тирков отдаю вам, они станут неутомимыми и бесценными помощниками во всех начинаниях. Понимаю, прозвучит кощунственно для тебя, но даже их мясо позволит сохранить жизни членов племени, — здесь гобл едва не поперхнулся приллом от такого святотатства, для индейцев размен даже десяток воинов на такое животное был не просто приемлем, а закономерен и оправдан, — И да, разумные для меня важнее. Лошадей можно добыть, а тех растить долго, — привел неопровержимый аргумент, — Но, чтобы избежать голода, отдаю еще и груз. Это зерно, мука, крупы, сухофрукты, зелья исцеления, мази, бинты, прилл, табак, — по мере перечисления глаза шамана разгорались и разгорались, а я вспомнил, как изумился Кевин приказу все это купить, но выполнил в точности, без единого вопроса, — Второе, после сумеречной ночи, я организую торговый пост в пятне, которое находится в дне пути от Демморунга и в двух от вас. Еще не знаю, сделаю его постоянным или наездами, раз в пару декад. Посмотрю по силам. Там вы сможете продать товары, купить то, что невозможно добыть здесь. И никто не станет встречать вас острым железом, а торг будет вестись честный, к выгоде обеих сторон. Третье, охотники и воины, которые будут искать пятна и тайные тропы, наблюдать за окрестностями и оповещать меня своевременно, получат оплату. Здесь выберете сами, что вам больше необходимо, мне безразлично чем платить. Пусть каждый знает, что особо отличившихся я буду вознаграждать соразмерно. Однако за небрежение в выполнении приказов легкая смерть станет благом. Еще, я начну чистить прилегающие земли от бандитов любых рас. Кроме непосредственно моих воинов, привлеку дополнительные силы. Далее, на лучших территориях будут проживать только те, в ком я уверен, вырезать бывших жителей целенаправленно не стану, если они безропотно оставят все и уйдут. А так как зона моего контроля год от года будет только расширяться… Выводы сделаешь?

— То есть, ты хочешь взять под свою руку эти земли? — гобл сощурил глаза, но это означало у них не злобу, а работу мысли.

— Именно. Здесь ничего не должно происходить без моего ведома. Еще после сумеречной ночи я буду выплачивать вознаграждение за хольки гоблов Четвертой окровавленной руки и их вассалов сразу в трех поселениях — в Черноягодье, в Свободном граде, в Демморунге и, конечно, в факториях. Золотой за обычного… — повторил расценки, которые указал купцам, — Как и за всех, кто чинит на дорогах разбой и пятнает эту землю кровью. Но за них меньше.

— Тогда и нас убьют, — шаман соображал быстро.

— Нет, обязательное условие — клятва на крови перед аристо, что скальпы принадлежат именно разумным под рукой Грандух-дзяна, как и бандитам, замеченных в разбое и других непотребствах. За убийство мирных путников, их полон без оснований, как и обитателей земель Хаоса, лучшее, что ожидает таких охотников — посадка на кол. А еще, у вас будет знак моего Дома, и кто нападет, значит, он пойдет против меня. Такие долго не проживут, а если и проживут, то каждый их день будет наполнен скорбью. А сейчас я тебе продемонстрирую, почему клятва верности важна не только для меня, но в первую очередь для вас, — я заметил, как вождь вернулся с рослым широкоплечим индейцем, — Ты поговори с вождем, озвучь ему, что я предлагаю, а мне нужно побеседовать с охотником.

Отведя в сторону от костра зеленомордого, который смотрел на меня крайне подозрительно, я активировал купол безмолвия, а затем применил «Кокон Рангира», парализовавший собеседника, но главное, он не позволял обращаться к богам, артефактам и прочему, что могло бы помешать обстоятельной беседе. Затем черед пришел «Оков Боли». Можно было использовать только их, но кашу маслом не испортишь.

Взгляд гобла сконцентрировался на четках, я же начал вещать спокойным тоном.

— Думаешь, готов к пыткам? На самом деле, будь у меня время, то уже через час ты бы мне рассказал все самые грязные и постыдные тайны. «Оковы Боли» — хорошее средство, которое иного не предполагает. Но к твоей скорби у меня его нет. Да и не знаешь ты ничего, чего не знаю я. Единственное, чем можешь заслужить посмертие не только для себя, но и для своих родичей, рассказать шаману кому ты служишь, почему и за сколько. Сейчас у тебя в голове вертится один вопрос, кто мне рассказал о тебе и твоих друзьях? Например, в племени Быстроногих есть такой, как Онкариэ-сян.

— Кто? Кто этот предатель? — получив возможность говорить, захлебнулся охотник злобной слюной, он не стал ничего отрицать. Умный, сразу понял про бессмысленность таких шагов. Это хорошо.

— Ченуоки-дзян Меткий Топор, но не спеши его винить, потому что он увидел, как я скормил Аллистерногр, — гобл выпучил глаза, лицо поменяло цвет, я же продолжал мерно, после небольшой паузы, — Так вот, я скормил ей его верного воина Итта-сяна Кривого. И сейчас у тебя такой же выбор, пойти к ней на корм или рассказать все, — единственное, плохо, я доподлинно не понимал, как работает это дитя Бездны, не пойдут ли мои труды прахом, если все вокруг родственники? Хотя… Уверен, там другие условия, иначе сдохло бы большинство разумных вокруг при единственном призыве Волчицы, — И тебе ничего не мешает, я не вижу клятв Антерри, которые ты приносил… Впрочем, и они не станут для меня преградой.

— Откуда, откуда ты про них знаешь? О нас? Что является тайным знанием, что… — действительно, умный. Соображал очень быстро. Рано его под нож при таком дефиците кадров.

— Ты будешь говорить? — перебил я скучающим тоном, — Если попытаешься откусить язык, то без вариантов познакомишься с Вечноголодным ребенком Бездны. Еще раз повторю, ты ничего не откроешь нового. Расскажешь, а взамен я убью тебя быстро и отправлю в царство Мары. Однако произойдет это не сразу. Ты мне еще послужишь, принеся полную клятву верности на крови, — тот глянул с ненавистью, надо кинуть кость, иначе волшебство не сработает, и такой обет не будет ничего стоить, — Послужишь мне верой и правдой. И кто знает, может в итоге, ты окажешься на полях Арины, а не в клоаке Тиранга, что грозит прямо сейчас. Что же до ее рати… Там она сама принимает решение. Но у тебя возможность показать себя во всей красе перед ней, добыть славу, сейчас же заслуг у некого Рауки-сяна, как у мелкого пушистого гтаранга, которого тайком тискают сопливые бабы.

Гобл сглотнул, но думал недолго.

— Я все скажу! И даже принесу клятву, если ты пообещаешь, что задания будут действительно смертельно-опасными! И выполнение их сравнимо с подвигом! И что я добуду свой ирс в бою и напою его кровью!

— Уж это я тебе гарантирую. Араоки-дзян, — деактивировав сферу безмолвия, позвал шамана. Вождю явно не нравились наши телодвижения, где он оставался всего лишь безучастным зрителем, но хватило ума не роптать и не возмущаться, а состроить гримасу, что все вокруг происходило с его ведома и одобрения.

Весь рассказ охотника уложился в несколько предложений, но и этого хватило, чтобы говорящий с духами начал плеваться в разные стороны. Кстати, купили парня за обещание дать возможность проявить себя в делах ратных на многочисленных полях сражений. Возникал вопрос, отчего тогда он не сложил голову за свое племя, но расспросы решил отложить.

— Он не достоин даже посмертия! Мрочий слизень!

— Нет. Своим рассказом он заслужил быструю и легкую смерть. Но после того, как послужит мне, искупая свои грехи. Это я обещал, а мои слова — адамантит. И его никто не тронет, пока я не прикажу обратного. Он принесет клятву на крови мне и Антерри. Затем совершит много хороших дел во благо Дома Сумеречных, соответственно, и для племени. Ты же, шаман, будешь молчать и помогать.

— Как он может принести пользу? Он — вонючий лживый слабый грогс! Он…

— Увидишь, — не стал слушать ругательства, — Повторю. Пока пусть живет, как жил. После сумеречной ночи у меня будут для него дела, — тот, чья судьба решалась, стоял молча с гордо поднятой головой, — А теперь вопрос тебе, Араоки-дзян, время для принятия решения истекло, так вы согласны на мои условия?

— Согласны. Но меня ведет даже не страх собственной гибели и даже нашего племени, а всех народов и не только гоблов. Аристо, последнее время я вижу страшные видения и сны. Зло и Тьма сгущаются, набирают силы. Грядет страшная битва, после которой о некоторых расах не останется даже воспоминаний, как и многих, и многих пожрет Бездна. С тобой мы будем сильнее.

Нет, все же я переоценил индейца, как завернул — «всех народов». Еще дед говорил про таких идеалистов, а затем Папаша Эндрю добавил много непечатного. А еще, пророчества и прорицания, точнее события, которые излишне мистифицировались, ничего кроме усмешки не вызывали. Этот говорящий с духами знал, как и многие, что верховный шаман Четвертой окровавленной руки спутался с Раоносом. Тот же был божком отнюдь не радости и веселья, вот тебе и «Тьма» над нами. От зловония, издаваемого амулетами Аороки-дзяна, без всяких мухоморов галлюцинации гарантировались.

Пока остальное племя ставилось вождем в известность об изменениях, я успел разобраться с еще одной «мелочью» из тех, которые затем преподносят, как благосклонность Азалии. Шаман обладал средними способностями. Благодаря им и наличию тотема, он чувствовал меня даже под «Тенью Арракса» за пять-семь шагов, а при одновременном использовании с «Вуалью тьмы» только в метре, при этом не мог определить мое точное местоположение, лишь смутную тревогу, что кто-то есть рядом, обладающий незримым питомцем.

А дальше все индейцы от мала до велика приняли правильное решение в едином порыве, узнав, что духи сказали идти под руку глэрда Райса, но главное о дарах и взаимовыгодном сотрудничестве, как и возможном скором расцвете Парящих в Ночи. Вождь оказался на диво красноречив, особо непонятливым избавиться от сомнений помогала палка по хребту.

Затем последовало время клятвы, кроме этого, я оставлял герб Дома при помощи родового кольца на телах в тех местах, на которые указывали гоблы. Некоторые решили носить знак открыто — женщинам приглянулось переносица, кстати, здесь имелось множество метисок, которых если отмыть и одеть, от обычных человеческих женщин не отличались. Другие наносили магический знак на местах, прикрытых одеждой, но с возможностью продемонстрировать. Единственный, кто не удостоился такой чести — ренегат. Но ему пояснил почему, как и выдал ряд секретных инструкций начиная от общих задач и заканчивая действиями с остальными предателями, от такого доверия и важности миссии Рауки-сян возгордился.

В очередной раз обвел суровым взглядом зеленомордое, грязное, местами сопливое и голодное воинство, провозгласил торжественно:

— Теперь вы все находитесь под сенью Дома Сумеречных и служите ему. Тури-дзян остается вождем, и будет делать то, что делал с успехом и раньше, а именно, вести племя Парящих в Ночи к процветанию, — вождь подбоченился, посмотрел на всех свысока, — Араоки-дзяна я назначаю среди вас своей Дланью, его решения — мои решения, его слова — мои слова. Отдельное поручение получает Рауки-сян. Всю сумеречную ночь он будет учить вас обращению с оружием. И молодых, и старых. Передавать богатый опыт лучшего охотника и рыбака, следопыта и дозорного, — в перечисленных делах он оказался лучшим из лучших, с поправкой, среди этого племени, — Всем приказ — учиться надлежаще. Приеду, проверю. Далее, завтра днем, когда Сердце Иратана будет в зените, пусть каждый принесет жертву Уэльюнис со словами благодарности. Пусть она улыбается, глядя на вас. Первого зверя и рыбу, взятую при помощи оружия и сетей, которые я вам привез — возложите на алтарь покровительницы Эрана. Пусть она не оставляет вас. Теперь я покидаю Парящих в Ночи под сенью Дома Сумеречных, — такое вычурное название в духе эльфов, очень понравилось всем индейцам, а я не собирался ломать устои, — А вы можете отпраздновать начало новой эры. Для такого повода привез два меха с вином, прилл, табак и, конечно, сладости, а олень, — огромного рогача подстрелил по дороге, — Пойдет на пиршественный стол. Радуйтесь и веселитесь, но о дозорных и бдительности не забывайте!

Напоследок выдал дополнительные указания шаману, вручил ему одноразовые амулеты связи, настроил и обычный. Закинул за плечи огромный рюкзак, не чувствуя его веса. Попрыгал, скорее по привычке, чем из необходимости. И сорвался с места, путь предстоял неблизкий.