Глазами Чужака

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Среда, 17 июня 2004 года

Неизвестное место

Укия провел в багажнике несколько часов. Машина останавливалась и снова трогалась, наконец проехала по ухабистой дороге и остановилась окончательно, ее двери открылись и вновь закрылись. К этому времени действие наркотика немного выветрилось, Укия уже мог открыть глаза и застонать. Багажник открыли, Укия попытался вскочить, но мышцы не действовали, и он остался лежать, беспомощно глядя на Ренни Шоу. Тот тип людей, к которому принадлежал вожак Стаи, Макс называл черными ирландцами: черные волосы и ярко-синие глаза. В этом лице было что-то жестокое и яростное; широкий нос, сильный подбородок и редкие черные брови складывались в выражение, которое могло быть чем угодно: гневом, ненавистью, страхом...

Укия не мог понять, что его ждет.

На улице была ночь, дневное тепло давно ушло. Судя по запаху рыбы и тихому плеску, недалеко протекала одна из трех рек Питтсбурга, вдохнув полные легкие влажного воздуха, детектив понял, что это Мононгахела. Прислушавшись, различил далекое гудение аттракционов в парке Кеннивуд и радостные крики тех, кто платит за игрушечный страх.

За спиной вожака Стаи виднелся старый склад, Укия хорошо знал такой тип зданий. Его построили, когда сталь была королевой промышленности, и с тех пор, как королева умерла, склад стоял заброшенный. Больше пятисот футов в длину, внутри он представлял собой одну большую комнату, окна состояли из множества квадратных кусков стекла, грязных и большей частью разбитых. Заброшенный склад окружали другие пустые здания, и все это от остального мира отгораживала река. Даже когда действие наркотика совсем пройдет, кричи не кричи — никто не услышит.

К Ренни подошла женщина и встала рядом. У нее были длинные черные волосы и темные взволнованные глаза, полные губы плотно сжаты, как будто она не одобряет того, что собирается сделать Стая.

— Он приходит в себя. — Укия узнал голос: это она наблюдала за ним в парке. — Дать еще дозу?

— Не надо, Хеллена. — Ренни схватил молодого человека за запястье и легко взвалил на плечо. — Он должен быть в сознании. Должен бояться.

Пока его поднимали, Укия успел увидеть машину изнутри. В замке зажигания покачивались ключи. Заросшую стоянку окружал проволочный забор, но ворот не было, и выезд на улицу ничто не закрывало. Если он сумеет освободиться, то убегать надо именно так. Укия заставил себя расслабиться и ждать. У него будет только одна попытка, и действовать надо наверняка.

Прямо за дверью склада ждал давешний индеец. Ренни повернулся к нему, и Укия увидел, насколько громадно здание. Прожектора ярко освещали неровный круг размером примерно с боксерский ринг в центре пола. Звуки улетали в темноту, назад прилетало только слабое эхо.

— Медведь, — тихо произнес Ренни, — возьми из машины мой дробовик. Свои тоже держите заряженными. Ясно, Хеллена?

— Что ты собираешься с ним делать?

И опять Укия не понял, вызов это или просто вопрос.

— Принеси мое ружье и приготовь свое. Ренни отнес юношу в круг света и опустил на пол намного аккуратнее, чем тот ожидал. Бетонный пол покрывал многолетний слой пыли и голубиного помета. Ренни перевернул его лицом вверх, и Укия попытался двинуть рукой. Получилась только тень движения, но вожак заметил и надел на него холодные наручники. Вокруг собирались другие члены Стаи, вместе с Ренни, Хелленой и Медведем их было двадцать, все как один настороженные.

Появился Медведь с двумя дробовиками, и Ренни поднял Укию на колени, тот оперся на пол сзади себя скованными руками. После этого вожак взял дробовик и отошел в тень, оставив детектива под светом прожекторов и взглядами внимательных глаз.

— Койот! — проревел он, словно призывая чудовище из фильма «ужасов». — Койот, у меня тут сын Прайма!

«Сын?» Они знают, кто его отец, и поэтому хотят его убить?

Сверху, с невидимого чердака, раздались шаги, заскрипели петли, и Укия скорее почувствовал, чем услышал прыжок. Тот, кого звали Койотом, почти беззвучно приземлился в круге света, и волосы на затылке детектива поднялись дыбом. Койот оказался высоким, с тугими мышцами и короткими седеющими волосами. Он уставился на Укию золотыми глазами, ненависть исходила от него волнами, как жар. В руке у Койота был пожарный топор, а в мыслях — картина того, как он рубит тело Укии на мелкие кусочки и бросает в огонь. Укия дернулся всем телом, но слабость после наркотика еще давала о себе знать. По крайней мере упал он на бок, а не лицом вниз, и сразу попытался ползти, но тело снова не слушалось. Койот перехватил топор поудобнее и пошел на него — лежащего на боку человека обезглавить легче легкого. Укия заскулил, не стыдясь страха.

Господи, не подпускай его ко мне!

Раздался выстрел, бетон между детективом и Койотом задымился, а Ренни за спиной Укии перезарядил дробовик.

— Надо поговорить, Койот.

Тот поднял глаза на Ренни:

— Я велел вам убить его на месте. Если у вас не хватило духу, это сделаю я.

— Ты мог ошибаться, а мог быть прав. Если он тот, кого ты боишься, мы сделаем, как ты сказал. Но, по-моему, ты ошибся. Решать будет Стая.

— Я не ошибся, его надо убить. И решать не надо, надо делать.

— А мы говорим — надо, — бросил Ренни. Хеллена с Медведем вторили ему; остальные согласно зарычали.

Ренни не хочет меня убивать ? Значит, есть надежда?

Койот обошел Укию, и Ренни тоже двигался, держа беззащитного юношу между ними.

— В чем тут вопрос? Разве вы не видите, что он тот самый? Не видите?

Стая промолчала; видимо, все это видели. Искра надежды, что зажег мятеж Ренни, почти догорела.

Они все здесь сумасшедшие.

— Все мы знаем, что Прайм не хотел этого ребенка, — продолжал Койот рокочущим голосом. — Он хотел убить его, пока тот был во чреве матери. Он надеялся, что при взрыве корабля ребенок умрет.

И его отец был сумасшедшим.

— Я знаю, знаю, — согласился Ренни. — Но знаешь, что я думаю о Прайме? Он был полной задницей. Легко впадал в панику, действовал, не подумав, и никогда ничего не обдумывал до конца. Вот с нами он свалял такого дурака! А тут, с одной стороны, дело серьезное: среди нас, возможно, будущий монстр, и надо его убить, пока не наплодил монстриков. А с другой стороны, Стая — это все, что осталось от Прайма, значит, мы парню заместо отца. Прайм думал, что его сын будет чудовищем, но был ли он прав?

Койот одним взмахом руки отверг все доводы Ренни.

— Возможная опасность перевешивает вред от нашей возможной ошибки.

— Какая опасность? Он три года провел в этом городе, под самым нашим носом. И что он сделал? Ничего!

— Это твое доказательство?

— Нет. — Они продолжали ходить вокруг Укии. — Вот мое доказательство. Он знал, зачем мы пришли. Увидел нас и сразу все понял — и испугался, конечно. Но стал он просить о милости? Просил оставить ему жизнь? Нет. Он думал только о своем напарнике. Мы все знаем, что сделал бы Гекс! Мы видели его дела отсюда до Орегона. В этом парне нет ничего от Онтонгарда, ты ошибся в нем.

— Ребенок! Парень! Ты знаешь, сколько ему лет.

— Да посмотри ты на него! Посмотри! — заорал Ренни, выбрасывая в сторону Укии негнущийся от гнева палец. — Он ребенок, может быть, подросток, но еще не взрослый. Все еще неуклюжий, и кожа слишком гладкая. Он достигнет нормального веса и роста через много лет, а пока он ребенок. Волчонок Стаи! Я знаю, чего Прайм опасался в этом ребенке, мне об этом кошмары снятся с тех пор. как я в Стае. Но это не он.

Укия внутренне съежился от картины, которую нарисовал Ренни, «Да о чем они говорят?»

Как только Укия начинал их понимать, разговор снова уходил куда-то в сторону.

— Я не позволю ему жить, — четко сказал Койот. — Живым он отсюда не выйдет.

— Койот! — Хеллена тоже была непреклонна. — Тронь его без нашего согласия, и тебе конец. Мы чуем его страх и не дадим его в обиду.

— Ты моя Тварь!

Разговор снова ушел в неожиданную сторону.

— И знаешь, — прорычала она, — иногда я готова горло тебе за это разорвать.

— Значит, вы готовы рискнуть всем из-за трусливого щенка?

— Во-первых, он из Стаи. — Это уже Ренни. — Мы проверим его, как всякого нового члена. Пройдет испытание — останется жить, не пройдет — умрет. Стая делала так всегда.

Предложение встретили одобрительным ревом. Койот зарычал, потом кивнул:

— Так тому и быть. Хеллена, ты в этом лучше всех. Давай.

Она отдала свой дробовик Ренни и подошла к Укии, беспомощно распростертому на полу. Он смотрел на нее, стараясь не выказывать страха. Хеллена схватила его за плечи и помогла снова встать на колени; он думал, она снимет наручники, но руки его остались скованными. Убедившись, что он сидит устойчиво, она взяла его за подбородок правой рукой, подняла его голову и заглянула прямо в глаза.

— Сделай глубокий вдох, — скомандовала она, смахивая челку с его глаз левой рукой. Ее темные глаза смотрели прямо в его, волосы струились по плечам. — Еще раз.

Они вместе вдохнули и выдохнули. Укия почувствовал, как его лоб что-то щекочет, словно там сидит паук; он подумал, что это левая рука Хеллены, но ею она поддерживала его голову снизу.

— А теперь будет больно.

Сказать «больно» — значит не сказать ничего. Щекотка превратилась в острейшую боль и врезалась в череп, словно раскаленный нож. Укия закричал и дернулся, но руки Хеллены держали крепко, а глаза не отпускали его глаз. Он даже не мог их закрыть, не мог смотреть в сторону. Боль достигла дна, повернулась, и...

... была поздняя осень, и звезды были яркими и чистыми, когда они охотились на лося. Он легко успевал за альфа-самцом. Ни клыков, ни когтей у него не было, но гнал он его не хуже, чем...

... от голода кружилась голова, но гризли все еще сидел у подножия дерева. Зверь перевернул огромный камень и искал под ним муравьев...

... мама Джо открыла рот, ее дыхание вырывалось в холодный воздух облачками пара: «Боже, это мальчик! Совсем раздетый. Господи...»

... «Укия! — Мама Лара не знала, ругаться ей или смеяться. — Где твоя одежда? Вернись в дом, на улице снег! На улицу нельзя голым. Нет, это надо делать в горшок...»

Его помять была как телевизор с миллиардом каналов. Щелк! Щелк! Воспоминание мелькало за воспоминанием. Не было больше темных глаз, даже склада не было. Единственной реальностью стали его воспоминания, и он снова проживал их. Чувствовал боль от пули Сумасшедшего Джо Гэри, ярился, когда росомаха украла его еду... Жизнь с безумной скоростью перемещалась вперед-назад. Укия чувствовал дальнее присутствие Стаи, они каким-то образом проживали его воспоминания вместе с ним. Он смутно понимал, что Хеллена что-то ищет, пока не нашла этого и отбрасывает ненужные воспоминания одно за другим, вызывая новые.

... в окне спальни появилось лицо Келли, она плакала, держала в руках неподвижное пушистое тельце.

— Мисс Легконожка заболела!..

Вспомнив это, Укия непроизвольно дернул головой. Он ждал, что сейчас переключится на что-то другое, но Хеллена, видимо, нашла то, что искала.

... он протер глаза и снова взглянул на любимого кролика сестры. Тот, видимо, пытался на большой скорости обогнуть каменную стену и не смог избежать столкновения. Часть черепа была словно спилена грубой пилой, язык безвольно свисал из-за острых зубов, глаза тусклые.

— Прости, Келли. Мисс Легконожка умерла.

— Умерла? — Девочка никак не могла понять. — Она на батарейках? Ты их заменишь?

— Нет, Тыковка, у кроликов нет батареек. — И в такой день его оставили с ребенком! Как его мамы могли? Ах да, они поехали в больницу... Но эту мысль он сразу подавил. — Мисс Легконожка — какмисс Маркер, учительница воскресной школы. Помнишь, она умерла, и мы похоронили ее у церкви?

Келли заплакала.

— Я не хочу хоронить Легконожку! Я больше ее не увижу!

Укия вспомнил, что может больше не увидеть маму Лару, и зажмурился. Нет, нет, все будет хорошо. Но что делать с кроликом ?

— Тыковка. — Сейчас он повторит то, что сл шал в церкви. — Келли, если мы не похороним Легконожку, как она сможет отправиться к Богу? Ты хочешь ей счастья, но нет счастья большего, чем жить с Богом!

Его сестра замолкла на середине всхлипа.

— Если мы ее не похороним, она не полетит на небо ?

Укия сморщился. Господи, сколько ошибок тут можно наделать!

— Ты огорчишься, если один человек скажет, что ты можешь пойти в чудесное место, а другой тебе не позволит ?

Келли всерьез задумалась. Наконец она сказала:

— Надо похоронить мисс Легконожку. Мы сделаем похороны, да? Будем петь и молиться, а п том есть пироги с пуншем?

Сначала он не понял, потом вспомнил: учительницу из воскресной школы хоронили именно так.

— Конечно, Тыковка.

Совком и садовой лопатой они вырыли могилу в розовом саду мамы Лары, потом высыпали остаток овсянки в пакет и взяли круглую коробку для гроба. Келли решила положить с Легконожкой несколько лучших роз мамы Лары, и Укия не возражал; он знал, что мамы были бы вовсе не против. Юноша и девочка встали на колени во свежевскопанной земле, и Келли сложила руки, подражая преподобному Брауну:

— Теперь помолимся.

Укия тоже сложил руки. Сначала он собирался просто тихо посидеть, но вдруг понял, что горячо молится: «Господи, пусть с мамой Ларой все будет хорошо. Пусть ей вырежут опухоль, от которой ей так плохо, и она вернется домой. Пусть она нас не покинет! Не надо, чтобы мама Джо плакала, и Келли будет очень плохо. Прошу тебя, Господи, пусть она не умрет!»

... Укия стоял на коленях на холодном бетонном полу громадного склада, по щекам его бежали слезы. Хеллена все еще крепко держала его, но в глаза больше не смотрела. Смотрела она на Ренни, между ними шел какой-то безмолвный разговор. Наконец ирландец оглядел собравшихся, словно собирая голоса.

— Мальчик, — он повернулся к Койоту, — будет жить. Он часть Стаи, и ты его не тронешь.

К Койоту обратились глаза всей Стаи, и их холодная решимость стала между ними невидимой стеной. Тот недовольно осмотрел их:

— Так тому и быть. Но будьте осторожны. Гекс вряд ли сможет испортить одного из Стаи, но этого он будет очень стараться испортить.

Койот прошел по бетонному полу и вышел со склада. Хеллена отпустила плечи Укии и дала ему опереться на себя, когда он устало завалился вперед. За окнами разливалась предутренняя серость, и детектив вспомнил, что ночью была гроза. Стая несколько часов изучала его память.

«Я буду жить?»

Ренни встряхнулся и зевнул, хрустнув челюстью.

— Холодная тварь.

Хеллена все еще смотрела на закрытую дверь.

— Как думаешь, он не станет действовать за нашей спиной?

Ренни подумал немного.

— Нет. Если бы он не был уверен в парне, то выступил бы против всех. Он понимает, что я прав, но ни за что не признает этого.

Ренни подошел к Хеллене, обнял ее и взглянул сверху вниз на Укию. «Я буду жить?» Ренни кивнул и отдал дробовик Медведю.

— Спасибо за поддержку. Тот потряс головой.

— Ты ходишь по лезвию, Ренни. Смотри не упади.

— Не буди спящих.

Ренни хлопнул Медведя по плечу.

— Не буди спящих.

Медведь вышел вслед за Койотом. Ренни с усмешкой взглянул на Укию:

— Как себя чувствуешь? Говорить можешь? Тот облизнул губы.

— Да, могу. А чувствую себя дерьмово.

— Ноги уже работают?

— Не знаю.

Укия встал, но понял, что долго не простоит.

— Пока еще нет. — Ренни подхватил юношу, снял с него наручники и привычным движением взвалил на плечо. — Раз ты смог встать, значит, скоро будешь в норме.

Он легко отнес Укию к машине. На улице все еще шел дождь, капли барабанили по лужам. Ренни одной рукой открыл пассажирскую дверь, уронил молодого человека на сиденье, переместил внутрь машины его ноги, пристегнул его и закрыл дверь. Пока он сам залезал и заводил мотор, Укия почувствовал, как его затапливает чувство облегчения. «Они не убьют меня. Он отвезет меня домой». На несколько минут это полностью захватило его, и он привалился к стеклу, наслаждаясь тишиной. Но когда Ренни повернул на автостраду, ведущую к центру города, вместо того чтобы направиться в Шэйдисайд через Сквиррел-Хилл, он беспокойно задвигался. «Возможно, мы едем не домой».

Ренни взглянул на него.

— За конторой будет следить ФБР. У них пропал агент, и они сейчас как растревоженные осы. Я высажу тебя на автобусной остановке в центре города, можешь сесть на автобус или позвонить напарнику.

Внезапно Укии вспомнилось лицо Уила Трэйса с фотографии. Жена и двое детей...

Он вздохнул и повернулся к Ренни:

— Вы забрали агента ФБР?

Тот потряс головой.

— Мы что, такие плохие? Стая — не то, что о ней думают многие. Мы герои долгой, трудной и горькой войны.

— Против кого?

— Против тех, кто гораздо лучше прикрывает задницу. У ФБР на них вообще ничего нет. Это они забрали агента, но мы не знаем зачем. Они задумали что-то большое и скверное, мы знаем только, что для этого им была нужна Дженет Хейз, но она пропала.

?— Кто они?

Ренни коротко взглянул на него и потряс головой.

— Держись подальше от этой войны. Ты в каком-то смысле курица, несущая золотые яйца. Если они узнают о тебе хоть что-то, то не успокоятся, пока тебя не заполучат. Ты можешь думать, что Стая действует жестко, но подумай вот о чем. У меня хватило жалости оставить твоего напарника в живых, а кто-нибудь из Онтонгарда заставил бы тебя самого пристрелить его — просто так, для смеха.

— Как же мне спастись, если ты не говоришь, кто они?

— Я не могу сказать. Я не знаю. Они меняют имена, скрываются, и мы встречаемся, чтобы убивать друг друга. Но все равно ты сможешь их узнать.

— Как?

— Когда у тебя на загривке дыбом встанет шерсть и ты не будешь знать, что тебе делать — бежать от человека или рвать ему горло, знай: он из них.

Ренни остановился у остановки «Стил Плаза», отстегнул ремень безопасности пассажира и открыл дверь. Укия ожидал, что его подтолкнут, вылез из машины сам, но ноги все еще с трудом его держали, и он ухватился за дверь.

— И это все? Ты ничего не объяснишь, ничего мне не расскажешь? Прайм, мой отец — кем он был? И кто моя мать? Она умерла? Почему я мог стать чудовищем? Как Хеллена залезла в мои воспоминания и почему вы оставили мне жизнь?

— Я бы рассказал тебе, сынок, но иногда лучше ничего не знать. То, что сделали с твоей матерью... — Ренни потряс головой. — Если ты узнаешь, я тебе не позавидую. Возвращайся к своей жизни и держись подальше от всего, что связано с Дженет Хейз.

Укия отступил назад, покачнулся и схватился за столб.

— Ты должен мне все рассказать.

Ренни наградил его тяжелым долгим взглядом.

— Я не уверен, что получится. Никогда такого не рассказывал. Обычно, вступая в Стаю, получаешь ее память, а ты вроде и в Стае, а вроде и нет. Я даже не знаю, с чего начать. Позвони напарнику и езжай домой. Не буди спящих!

Седан рванулся вперед, дверь захлопнулась. Укия смотрел ему вслед, пока тот не исчез из виду. потом огляделся. Всего в дюжине футов стоял телефон-автомат; Укия отпустил столб и похромал к нему.

Макс снял трубку после первого гудка:

— Беннетт!

— Макс, это я.

— Ты где?

— В центре, на остановке возле «Стил Плаза» на Шестой авеню.

— Как ты?

— В порядке.

— Держись. Я въезжаю в город, буду на месте через минуту.

«Хаммер» остановился у автобусной остановки через пятьдесят семь секунд. Макс открыл дверь, и Укия с трудом забрался в машину.

— Ты в порядке?

Макс посмотрел на него с беспокойством.

— Учитывая обстоятельства — да.

Макс включил первую передачу, сделал разворот и снова двинулся по Шестой авеню, только гораздо медленнее.

— Как ты смог уйти от Стаи?

— Они меня отпустили.

Старший детектив изумленно взглянул на него:

— Вот так просто?

— Ты как будто огорчен.

— Да нет, но... — Макс взглянул на него и если даже хотел что-то сказать, то промолчал. Похищение людей, страх, отчаяние... Если он не хотел об этом говорить, то Укия и подавно. — Просто не верится, что они проделали все это, чтобы просто поговорить с тобой.

Укия усмехнулся. «Вот что такое настоящее облегчение!» То, что он чувствовал раньше, — просто ослабленный ужас.

— Ну, это можно назвать разговором, если в твои представления о разговоре уместится топор, дробовики и обсуждение того, не стоит ли зарезать блудного сына и подать на ужин вместо телятины.

— И о чем вы говорили?

— Они хотели разрешить возникшее в семье противоречие.

— Противоречие? Постой, они же сразу заметили твое имя! Значит, это Стая потеряла тебя в Орегоне? С этого началось все сумасшествие?

— Похоже на то. Они сказали, что моим отцом был Прайм, один из Стаи. Не знаю, как они узнали, но в этом они были совершенно уверены.

— Не понимаю. Раз так, зачем им было убивать тебя?

Как он узнал?.. Ах да, камера. «Делайте со мной что хотите, только не перед ним... Везите меня куда угодно...» «Мы планировали быстрый захват...» О радости современной техники!

— Прости, Макс. Я должен был уберечь тебя, просто должен был.

Тот пожал плечами, не глядя на Укию.

— И ты оказался прав, никто из нас не пострадал. Но если бы они тебя убили...

В молчании они проехали бульвар Форт Дюквесн, продираясь сквозь вечные дорожные работы. Внезапно Макс выругался, взглянул на часы и протянул Укии свой сотовый.

— Ты успеваешь поймать мам за завтраком.

Если Укия из-за работы не ночевал дома, то всегда старался звонить домой во время завтрака.

— А они знают?

— Я тебе поверил, Укия. Ты сказал, что Стая тебя не тронет, и я верил, даже когда мы посмотрели диск. Я вначале хотел точно знать, что мне им сказать.

Молодой детектив нашел в списке телефонов быстрого набора на сотовом Макса свой домашний номер. На втором гудке трубку сняла мама Лара и каким-то осторожным голосом произнесла:

— С добрым утром, Макс. Как дела?

— Это Укия, мам.

Ее голос совершенно изменился.

— Укия! А почему ты звонишь по телефону Макса?

— Потерял свой, — честно ответил он. — Я просто звоню сказать, что все в порядке. Как дела дома?

— Все нормально. Да, это Укия. — Келли что-то взволнованно говорила на заднем плане. — Келли хочет с тобой поговорить.

Прежде чем он успел ответить, в трубке раздалось шуршание, а вслед за ним — голос Келли:

— Укия, ты купишь мне новую куклу?

— Новую? А что с твоими старыми?

— Рейнджер вчера их съел! Всех: и Барби-солдата, и доктора Скиппер, и близнецов Бедди-Бай.

Вот это бойня! Укия беззвучно засмеялся.

— Ладно, Тыковка, я куплю тебе новую куклу, но ты заботься о ней получше, а то Рейнджер и ее съест.

Макс закатил глаза и прошептал:

— Да ты ее испортишь!

— Спасибо, Укия. Я хочу...

— Тыковка, я не могу обещать тебе конкретную куклу. Куплю какую смогу, ладно?

Маленькая девочка долго обиженно молчала, наконец он услышал:

— Ладно, увидимся вечером. Я тебя люблю. — И трубку повесили.

Укия рассмеялся в полный голос и отдал телефон Максу.

— Я здорово обязан ей. Если б не Келли, мама Лара успела бы спросить, где это меня всю ночь носило. — Только теперь он заметил, что они переехали Мононгахелу и едут вдоль реки Огайо. — Слушай, а куда мы едем?

— Мне звонили из ФБР. У них случился поджог, обнаружили тело, и они просили меня приехать и идентифицировать его — ведь это мог быть и ты.

— Но это не я! Ты мог позвонить им и сказать.

— Да, но они нашли место, где тебя обыскивала Стая. Нашли твой бумажник, телефон, «кольт» и ключи. Я решил, что ты захочешь получить их.

К уже знакомому скопищу полицейских машин на этот раз добавились пожарные машины и городские спасатели. После дождя и тушения пожара по канавам неслась темная масса воды. Пожарные хмурились при виде Макса, но спасатели узнали детективов по совместным спасательным операциям. Им уже было известно о похищении Укии, и они были несказанно рады видеть его живым, хотя и не совсем здоровым. Юношу отвели в сторону, осмотрели рану от дроби, мигом срезали с него остатки рубашки, промыли раны и перевязали их стерильными бинтами всех возможных размеров. Когда детективы подходили к месту преступления, Макс смеялся.

— Что такое?

— Ты выглядишь как Барби-солдат, когда доктор Скиппер ее хорошенько полечит.

Укия поморщился и остановился посмотреть на себя в боковое зеркало пожарной машины. Белые повязки ярко выделялись на его загорелой коже. Вспомнив кукольную «резню», он снова рассмеялся.

— Вчера Рейнджер съел Барби-солдата.

— Съел Барби? — Макс поставил ногу на бампер ближайшей пожарной машины и оперся о колено. — Жаль, в комбинезоне и с короткой стрижкой она была чудо как хороша. А твоя мама Джо все-таки странная.

— Она просто не хочет, чтобы Келли играла стереотипные женские роли. — Объясняя, Укия пытался понять, что такого спасатели сделали с его спиной. И когда он успел ее поранить? Память подсказала: вчера, когда выстрел из дробовика свалил его на пол, что-то острое попало внутрь его бронежилета.

— Тогда зачем вообще покупать ей кукол?

— Она бы и не стала, но Келли так их любит. По-моему, маму Джо это возмущает.

Макс рассмеялся, потом углядел кого-то за передним бампером пожарной машины.

— Не думаю, что в нашем городе... а вот и Крэйнак. Эй, Крэйнак!

Макс кинулся к нему, прыгая на ходу через канавы. Крэйнак был бледен, с синяками под глазами, от него пахло рвотой.

— Беннетт, слушай, мне так жаль... — Укия обошел пожарную машину, встал рядом с Максом, и тучный полицейский замолчал от изумления. — Где ты его нашел?

— Это он меня нашел.

Макс достал сигару, срезал кончик и зажег ее.

— У меня это хорошо выходит, — скромно добавил Укия.

Крэйнак схватил его за плечи и легонько потряс.

— Приятно видеть тебя целым. Когда мне сказали, что там может быть твое тело, мне аж поплохело. Как я рад тебя видеть!

— Спасибо.

Укия знал, что полицейский говорит чистую правду: ему действительно недавно было плохо.

— Значит, я тебя вычеркиваю из списка пропавших. — Крэйнак хлопнул его напоследок по плечу и отпустил. — Когда идентифицируют тело, можно будет вычеркнуть двоих. Скорей бы ФБР пришло в себя и перестало терять агентов! У нас уже преступность зашкаливает.

— А что такое?

— Ты ему не сказал? Прошлой ночью, около десяти, пропал еще один особый агент, Уорнер.

При этих словах у Укии внутри все сжалось, он расслабился, только услышав имя пропавшего агента. На секунду он испугался, что пропала агент Женг. Такие новости легче воспринимать, если они касаются кого-то незнакомого. Он испытал внезапный прилив сочувствия к Крэйнаку, которому пришлось заниматься телом, найденным на пожарище.

— Кстати о ФБР, ты не видел агента Женг? — Макс выпустил клуб вишневого дыма. — У нее все вещи Укии, которые выбросила Стая.

— Ах да, вы же работаете с нашей ФБР — Феей Быстрой Расправы. — Произнося прозвище Женг, Крэйнак для пущего эффекта выбрасывал вверх пальцы. — Она не злится, не расстраивается, она просто леденеет. Сегодня она вообще похожа на айсберг, у нее даже молчание ледяное.

— И где же наш айсберг?

— За домом. — Крэйнак указал в узкий проход между домами. — Пожар начался в старом угольном погребе в дальнем углу подвала. Одна из соседок проснулась, когда началась гроза. Она сидела в спальне на подоконнике и смотрела на молнии, в это время к пустому дому подъехал черный седан. Из него вышли четверо, они внесли в дом сопротивляющегося пятого. Женщина позвонила в службу спасения, но, когда мы прибыли, подвал уже вовсю пылал. Сгорела вся задняя половина дома.

— А почему они решили, что там был Укия?

— Почерк похожий. Жертву сожгли живьем, мы слышали крики, но подобраться не могли. А после этого еще и в ФБР сказали, что это мог быть ты... Придется мне сегодня завтракать второй раз.

— Я все равно не понимаю, — пожаловался Укия.

— Тебя схватила Стая, — пояснил Макс, водя по воздуху сигарой. — Почерк этого преступления напоминает Стаю, и легко предположить, что жертвой был ты.

Крэйнак кивнул и вытащил из пачки «Мальборо».

— В прошлом году было как раз такое дело. Жертву связали, убили и подожгли дом. Здесь тоже тело жертвы полили жидким топливом, а тогда свидетели опознали на месте преступления двух членов Стаи.

«Однако в какую семью меня приняли!»

— Их не арестовали?

— Чтобы арестовать, надо поймать, — хмыкнул Крэйнак. — А чтобы поймать, надо найти. Никто не знает, где прячется Стая.

— Вверх по Мононгахеле, — слегка виновато признался Укия. — В старом складе на правом берегу, ниже металлургического завода, оттуда слышно Кеннивуд.

Полицейский записал все в карманный компьютер.

— Это может нам помочь. Хотя они все время меняют базы, и после того, как ты... — Тут он поднял на Укию удивленный взгляд. — А как ты смог от них сбежать?

И тот сказал правду, чувствуя себя при этом довольно глупо:

— Они меня отпустили.

— Стая? — недоверчиво переспросил Крэйнак.

Укия кивнул и указал на дом:

— И я не думаю, что это сделали они.

— Почему?

Они были заняты мной. В полночь вся Стая собралась на складе, они разошлись только час назад.

— Ты уверен, что все были там всю ночь? В Питтсбурге их около двадцати.

— На складе был двадцать один человек. — Укия закрыл глаза и сосредоточился. Да, все время испытания он чувствовал присутствие Стаи. — Никто не уходил.

Крэйнак снова что-то записал в компьютер, качая головой, потом осмотрел перевязанного Укию.

— Ты-то хоть цел? Тот кивнул.

— В ФБР считают, что в Окленде должна была случиться казнь. За что Стая хотела тебя убить и почему они передумали? Зачем было похищать тебя, держать десять часов, а потом отпускать?

Этот вопрос будет повторяться до тех пор, пока он не даст ясного ответа. Крэйнак, конечно, друг, но он еще и офицер полиции. Потом об этом спросят в ФБР, потом — Макс, его мамы... Укия взглянул на Макса, тот старательно делал вид, что ответ его не интересует. Что ж, по крайней мере за один раз об этом узнает и напарник, и полиция.

— Оказывается, мой отец принадлежал к Стае. Он не хотел, чтобы я родился, поэтому, когда Стая узнала, что я живу в Питтсбурге, их предводитель решил выполнить предсмертное желание отца.

Крэйнак присвистнул, продолжая записывать.

— Кошмар какой.

— К счастью для меня, большинству эта идея не нравилась, они хотели сделать меня почетным членом Стаи. Ренни Шоу изменил план уже в Окленде, он схватил меня и созвал собрание. У них было горячее обсуждение с применением топоров и дробовиков. — Поиски в воспоминаниях он объяснить не мог и решил вовсе о них не рассказывать. — Около пяти часов утра они проголосовали за то, чтобы меня отпустить.

Крэйнак снова присвистнул и взглянул на Макса, тот ковырял землю носком ботинка.

— И как разделились голоса?

— Не знаю, мне они не рассказали.

— Знаешь, парень, — предложил вдруг Макс, — давай заберем твои вещи и уедем в отпуск.

— Мне все больше нравится та школа вождения в Калифорнии.

Крэйнак внес в записи еще что-то и закрыл компьютер.

— Я скину им твои показания и вычеркну тебя из списка пропавших. Будешь подавать на Стаю в суд?

Укия рассмеялся.

— Зачем подавать в суд, если их не арестуешь? Крэйнак нахмурился.

— Твоя правда. Но чудеса все же случаются.

— Поймаете — подам на них в суд.

— Вот и умница. Ладно, будь осторожен и зря не высовывайся.

— Ты тоже.

— Кстати, голый по пояс и в бинтах ты здорово выглядишь.

Сзади дом напоминал жерло ада. Стена обвалилась, открывая черные дымящиеся внутренности дома. Макс остановился посмотреть, насколько сильно строение пострадало, Укия же сразу увидел в толпе собравшихся агента Женг. Она стояла в некотором отдалении от всех, ее черный дождевик слегка шевелился в потоках жаркого воздуха, а мокрые черные волосы уже начинали подсыхать. Агент наблюдала за тем, как проходит разбор завалов. Укия двинулся к ней, пытаясь угадать, о чем она сейчас думает.

Женг заметила и узнала его, только когда он подошел совсем близко.

Лицо ее преобразило удивление и что-то, очень похожее на радость. Все жесткие линии и углы смягчились, и у Укии при взгляде на нее захватило дух: Женг была прекрасна. Она протянула руку, и он пожал ее.

— Укия! — тепло сжимая его руку, выдохнула она. — Как я рада, что ты жив! Как ты выбрался? — Агент коснулась повязки на его груди. — Ты серьезно ранен?

— Стая отпустила меня. — И он изложил ей слегка сокращенную версию происшедшего. — Я не ранен, спасателям было просто некуда девать бинты.

— Тогда остается вопрос: кто же погиб в огне? Ты не знаешь?

— Откуда мне знать? — Укия озадаченно потряс головой.

— Стая не говорила об агентах, которых они удерживают? Ты их видел? Они живы?

— Я спрашивал о них. В Стае мне сказали, что в городе действует другая банда, она работает очень скрытно. По словам Ренни Шоу, агенты именно у нее. Если жертвой окажется один из агентов, значит, он говорил правду.

— Почему ты так говоришь? Они пощадили тебя, и теперь ты их защищаешь?

Укия серьезно подумал, прежде чем ответить.

— Нет. Просто они сказали, что вся Стая в сборе, и количество людей совпадало с известным полиции числом членов Стаи в Питтсбурге. С полуночи до пяти утра, когда начался пожар, никто никуда не уезжал. Это не их рук дело. Если погиб агент ФБР, значит, они говорят правду.

Женг снова наградила Укию своим непроницаемым взглядом. Она была похожа на глубокий тихий пруд: похищение детектива и его возвращение, как камни, создали на поверхности круги, но те пропали бесследно. После ярких проявлений эмоций, характерных для Макса, это очень успокаивало. Тем более что он прекрасно помнил вспышку истинных чувств на прекрасном лице и крепкое пожатие ее теплой руки.

Из развалин выбрался полицейский в форме и приблизился к ним.

— Сейчас вынесут тело.

Агент кивнула и повернулась к Укии:

— Ты сможешь опознать обожженное тело так же, как работал с кровью?

Она с поражающей легкостью приняла его способности. Многие отказывались верить даже после того, как он приводил одно неоспоримое доказательство за другим; некоторые боялись с ним работать, как будто его необычные данные могли повредить им. В ней же не было ни неловкости, ни страха, только спокойное ожидание.

— Думаю, да.

— Ты забрал свои вещи?

Это подошел Макс.

— Я над этим работаю.

Он начисто забыл!.. Абсолютная память не спасает от забывчивости. Агент осторожно подала ему «кольт», потом вытащила из кармана дождевика телефон и ключи и вложила ему в руки.

— Держи. — Его бумажник она хранила в нагрудном кармане пиджака. — В бумажнике была твоя официальная фотография, я забрала ее, чтобы приобщить к делу. Прости, сейчас у меня нет ее с собой.

— А, ты об этом. — Укия открыл бумажник и нашел среди кредитных карт и фотографий пустой карман. — Меня фотографировал Макс, мы используем ее для рекламы. Можешь не возвращать, мы печатаем их с негативов.

Возможности ответить у агента не нашлось, так как принесли тело. Оно уже было упаковано в специальный мешок, но для взрослого тела тот казался слишком плоским. Агент жестом остановила их и открыла мешок.

Тело напоминало египетскую мумию, плоть присохла к костям, а в некоторых местах вообще отсутствовала. Конечности отделены от тела, нижней челюсти нет, рот открыт в беззвучном крике, волосы и кожа сожжены до черных закопченных костей. Укия невольно отшатнулся.

Крэйнак это видел? Тогда понятно, почему ему было плохо.

— Ты уверен, парень? — тихо спросил Макс.

Укия кивнул и протянул руку, касаясь обожженного трупа. Огонь изменил структуру ДНК, так что детектив с трудом узнал знакомые спирали, но все же узнал, и глаза его наполнились слезами.

— Кто это? — тихо спросила агент Женг.

— Дженет Хейз.

Макс и Укия в молчании приехали в контору, молодой детектив поднялся в свою спальню и надел чистую футболку. Спустившись вниз, он обнаружил напарника за бесконечными телефонными звонками и довольно быстро понял, что тот делает: Макс связался со всеми, кто мог помочь найти Укию или отомстить за его смерть, и теперь рассказывал о его возвращении.

Укия забрел на кухню и обнаружил, что он голоднее, чем ожидал. В холодильнике нашелся цыпленок, которого он разогрел, съел и после этого уже не мог остановиться. Юноша разморозил и зажарил бифштекс, заел его картошкой быстрого приготовления, поджарил все яйца, которые нашел, и приготовил в микроволновке кукурузу. Когда Макс зашел выпить кофе, он как раз приканчивал мороженое.

— Иди наверх и поспи, — предложил Макс, разглядывая остатки обеда напарника.

— Я хотел немного поработать.

Старший детектив взглянул на часы и рассмеялся.

— Если хочешь, я секундомер поставлю. Можешь заснуть за столом, а можешь наверху, в кровати, мне все равно.

— Я вовсе не хочу спать! — Но тут уверенные слова Укии прервал широкий зевок.

— Вчера тебе крепко досталось, да и ночью ты не спал. Я же тебя знаю: после такого обеда ты засыпаешь через пять минут. Чтобы добраться до спальни, у тебя есть четыре минуты, даже меньше.

— Ладно, сдаюсь! — Укия понял руки. — Только не давай мне спать весь день, вечером я хочу побыть со своими.

— Я тебя разбужу, когда пора будет ехать за мотоциклом, — обещал Макс.

Укия вернулся в спальню. Глава «Детективного агентства Беннетта» решил оборудовать ее как следует после того, как Укии в четвертый раз пришлось ночевать на полу, когда работа или непогода задерживали его в городе. Над спальней работал декоратор, специалист по интерьерам, и вся сумма была списана как расходы фирмы. Так в комнате поселились громадная кровать, тумбочки вишневого дерева и восточные ковры. С тех пор в спальне оседало все больше личных вещей Укии, так что посторонний наблюдатель мог бы с уверенностью сказать: тут он и живет. Знакомое, уютное помещение... И все же это не дом.

Он проснулся сам, в три часа дня. Постель заливало жаркое солнце, и Укии приснился кошмар, будто его сжигают живьем. Знание, что так бы, возможно, и случилось, не пройди он испытание Стаи, ничуть не успокаивало. Он побрел в ванную и смыл с себя все вчерашние «приобретения»: грязь, смерть, страх и бесчисленные повязки. Синяк и рана от дроби на груди, равно как и царапины на спине, слава Богу, полностью исчезли до того, как он встретился с мамами. После душа Укия в запотевшем зеркале выглядел таким нормальным и знакомым; с первого взгляда и не скажешь, что все его взгляды на жизнь перевернулись.

Одевшись в чистое, он спустился вниз и на лестнице столкнулся с Максом.

— Привет! — Тот остановился. — А я шел тебя будить. Мне надо встретиться с Джени и Чино.

— А я собирался забрать мотоцикл и поехать домой.

Макс кивнул и начал спускаться.

— Приезжай завтра пораньше, примерно в семь тридцать. Хорошо?

— Хорошо. Интересно, что мне сказать мамам? Макс сморщился.

— Даже не знаю. Наверное, часть правды, но не всю правду, для этого она слишком странная и страшная. Джо, знаешь ли, захочет услышать о твоем отце.

Укия знал, что это правда.

Макс щелкнул пальцами.

— И не забудь купить Келли куклу!

— Я правда забыл! Спасибо, что напомнил.

Макс устало покачал головой.

— Не понимаю, как ты можешь наизусть цитировать «Желтые страницы» и при этом забывать такие мелочи.

— Мне надо подумать об этом, прежде чем запомнить, Макс. Я совсем не думал о куклах.

— Ладно, до завтра. Езди осторожно и не забудь пистолет.

Укия остановился у двери.

— Пистолет?

— Да, пистолет. Два раза за два дня — это многовато. Думаю, тебе стоит все время носить пистолет.

Молодой детектив открыл рот, чтобы возразить напарнику, и снова закрыл его. Тот выглядел усталым и явно старше своих тридцати восьми. Укия вспомнил отчаяние Макса, когда Стая забирала его, а потом — как он касался обгорелого тела Дженет Хейз. В Питтсбурге стало опасно, сейчас не время бегать безоружным, особенно когда едешь домой, к семье. Он медленно кивнул.

— Ладно, я возьму пистолет.

Укия мог найти универмаг по пути домой, но для этого ему пришлось бы делать крюк в несколько миль и путаться в пригородных транспортных развязках. На пути от офиса в мастерскую как раз пролегала Уолнат-стрит, она выделялась из спокойного района Шэйдисайд количеством модных бутиков. В пять или шесть кварталов поместились самые модные и дорогие магазины города, недвижимость тут стоила дорого, а припарковаться было и вовсе невозможно. Укия медленно шел по улице, приходя во все большее смятение.

Да, куклы здесь продавались. Один магазинчик предлагал по устрашающей цене куклы вуду, снабженные сертификатами подлинности; еще более устрашающим оказалось то, что на тряпичном теле куклы обнаружилась настоящая человеческая кровь. В другом месте нашлись куклы-талисманы из Перу, приносящие плодовитость. Японские куклы в шелковых кимоно были очаровательны, но совершенно непрактичны при том уровне повреждений, который приходилось выдерживать игрушкам Келли. У одной витрины Укия решил было, что ему повезло: на него смотрела целая полка кукол Барби; однако оказалось, что они одеты в платья от ведущих дизайнеров, сшитые вручную, а раздетых кукол здесь не продают.

На одной из боковых улиц Укия обнаружил магазинчик с изделиями индейцев. Дверь была открыта, но знак четко, не оставляя места для сомнений, утверждал: «ЗАКРЫТО». Часть полок пустовала, на полу громоздились закрытые коробки с надписями вроде «ловцы снов», «амулеты» и «одеяла навахо». У двери стояла открытая коробка, в ней прятались куклы в платьях, вышитых бисером. Седая женщина, расставлявшая товары на полках, увидела в дверях силуэт детектива.

— Простите. Кондиционер сломался, и я открыла дверь. Мы еще не готовы обслуживать покупателей.

Укия показал на коробку с куклами:

— Я обошел все магазины в районе, чтобы найти куклу для младшей сестры. Вчера собака съела всех ее кукол, и я обещал купить ей новую.

— О Боже, съела всех? — Женщина рассмеялась. — Я смогу принять платеж с кредитной карты, но не наличными. Если у вас есть карта, я продам вам куклу.

— «Америкэн Экспресс» подойдет? Укия вынул бумажник.

— Мы принимаем все основные карты. — Женщина взяла коробку с куклами и отнесла к при лавку, служившему еще и витриной для ювелирных изделий. — Они тут все примерно одинаковые, хотя платья вышиты вручную. — В подтверждение своих слов она выложила на прилавок пять кукол. — Выбирайте.

Укия выбрал центральную куклу. Ее волосы, черные, как у самого юноши, были заплетены в две длинные косы, темные глаза подмигивали ему, пока он рассматривал расшитое ярким бисером платье. Он словно видел женщину, сделавшую ее, — черные волосы, темные глаза, смуглая кожа... У него так много общих черт с ней, что в пору задуматься, уж не были ли его родители индейцами.

— Я возьму вот эту.

— Давайте я ее заверну. — Женщина достала откуда-то небольшую коробку. — А потом поищу квитанции, они где-то здесь.

Кукла лежала в коробке, и Укия осмотрелся в поисках квитанций, но неожиданно его внимание привлекла стеклянная витрина с маленькими фигурками животных, вырезанными из камня.

— Какие красивые, — выдохнул он, наклоняясь, чтобы рассмотреть их поближе.

— Это амулеты, их делают индейцы из племени зуни. — Рассказывая, женщина заворачивала коробку с куклой в серебряную бумагу. — У каждого животного своя сила, и если держать у себя статуэтку и относиться к ней с уважением, это животное поделится с вами своей силой. Медведь — здоровье и сила; крот защищает снизу, зуни закапывают его рядом с посевами, но особенно стараются положить в основание нового дома. Лягушка... плодовитость, дождь.

Возможно, Укия был несколько пристрастен, но больше всего ему понравилась фигурка волка, вырезанная из синего камня. Глаза ее отлично передавали непоколебимое спокойствие охотящегося волка; почему-то статуэтка напомнила ему ровный взгляд агента Женг.

— А какой силой может поделиться волк?

Женщина поставила рядом с ним завернутый подарок.

— Волк, горный лев и барсук делятся силой охотника, помогают находить и преследовать.

Охотник... Агент Женг — тоже охотник.

— Я хотел бы купить фигурку волка. — Повинуясь импульсу, Укия купил ее в подарок Женг, хотя и не знал, увидятся ли они когда-нибудь. — Ее не надо заворачивать.

— Конечно. — Женщина открыла витрину достала фигурку, завернула ее в вату и опустила в маленький пакет. — Скажите, пожалуйста, вы случайно не индеец?

— Думаю, да. Меня... — Укия решил не вдаваться в подробности, — усыновили, своих настоящих родителей я не знаю.

— Понятно. — Проведя кредитной картой по сканеру, женщина перевернула ее, чтобы посмотреть на подпись. — Укия Орегон... Интересное имя. Я бывала там. Маленький городок... Там рядом резервация индейцев.

— Правда?

— Племена кайюсе, уматилла и валла-валла. Хорошие люди, и делают очень красивые корзины. Чуть позже я распакую коробку с ними, возможно, вы захотите зайти и посмотреть.

Укия подписал квитанцию.

— Я постараюсь. Спасибо.

Он вышел на улицу с фигуркой в кармане и куклой в руках, размышляя о своих родителях. Женились они явно не по любви: Стая фактически утверждала, что отец хотел убить мать, пока та была беременна, — только так можно убить нерожденного ребенка, взорвав корабль. Но все же отец ее не убил. Или он передумал (правда, Стае почему-то не сказал), или мать все же осталась в живых и смогла убежать. Если так, тогда понятно, почему он оказался в глуши и вынужден был сам о себе заботиться.

Думать об этом было грустно, поэтому Укия отыскал в воспоминаниях момент, когда агент Женг узнала его на пожарище, и снова пережил его во всей полноте.

— Эй, Волчонок! — приветственно проорал Майк, когда Укия вошел под полутемные своды ремонтной мастерской; под слоем смазки механик весь сиял. — Я ждал тебя еще вчера!

Майк никогда не понижал голос, его обычную громкость большинство людей назвали бы криком. Макс говорил, что у механика проблемы со слухом, Укия же считал, что это просто показывает степень его довольства жизнью; радостное настроение и постоянная улыбка Майка говорили в пользу правоты Укии.

— Я... У меня вчера были проблемы.

Он усмехнулся: подобное описание делало вчерашние события вполне тривиальными.

— Да? Выслеживаете кого-то? Укия неохотно кивнул.

— Нас наняло ФБР — найти одного из их пропавших агентов.

— Это Трэйса, что ли? Вчера еще одного потеряли, Уорнера. В новостях только об этом и твердят. Ну и как дела?

— Меня похитила банда байкеров.

— Ну, ты гонишь! — проорал Майк. — Иди ты! На что ты байкерам сдался? Все говорят, что они крутые, а на самом деле это чушь собачья! Да мои дядя и тетя в «Ангелах Ада» состоят!

— Это были «Волки-Воины».

Улыбка механика куда-то пропала, он прошептал:

— Вот черт! Ты как, в порядке?

— Да, они меня не тронули.

— Не знаю, чем ты их так напряг, Волчонок, но с ними лучше не связываться. Вообще-то байкеры — нормальные ребята. Ну, напьются там, подерутся, но с кем не бывает? Они работают с девяти до пяти, едят макароны с сыром, сидят с женами и детьми на кухне, а вечер проводят у телека, с пивком. Обычные люди, только по выходным повоевать любят. Но, черт побери, «Волки-Воины»! У этих порядок военный, они такой жизнью все время живут. Держись от них подальше, говорю тебе!

— Я так и собираюсь. — Укия не знал, правду ли сказал Майку. Ренни не ответил на множество вопросов. Сколько он выдержит без ответов, зная, что они есть у Стаи? — И вообще они сделали меня почетным членом.

— Да ну! — снова заорал Майк. — Ты — Волк-Воин? Ну даешь! — Он хлопнул Укию по руке всей пятерней. — Мой друг — Волк-Воин! — Все еще смеясь, механик подошел к столу и взял ключи. — Счет я пришлю. Держи ключи!

Молодой детектив поймал кольцо с ключами от своего мотоцикла, которые носил отдельно от всех остальных, Ключи от дома, офиса, гаража офиса, трех принадлежащих компании машин и еще несколько ключей он считал опасным доставать, когда вел мотоцикл.

— Спасибо, Майк.

Механик проводил его до выхода, где грелся на солнце ярко-красный мотоцикл Укии. Подарок Келли детектив спрятал в седельную корзину и оседлал машину. Улыбка снова сползла с лица Майка.

— Не знаю, почетный ты там член или кто, но не связывайся с Волками-Воинами больше, чем необходимо.

— Постараюсь, — туманно пообещал Укия.

Он проехал по мосту Ветеранов и помчался на север по шоссе I-279, одновременно размышляя о событиях этого дня. О самом похищении Укия постарался не думать — слишком свежие и ранящие чувства. Почему ему до сих пор стыдно вспоминать, как он соврал Максу? Это ведь спасло всем жизнь. Возможно, он боялся, что напарник больше не будет доверять ему полностью. Вспомнив, как Ренни открывал багажник машины, юноша снова окунулся в свои ощущения. Ренни... Запах кожи, горячего масла, выхлопных газов, пота и, как ни странно, волка. У Шоу была странная изломанная ДНК, почти как у Дженет Хейз, — как будто генетический материал просто свалили в кучу. Укия попытался разгрести этот завал, понять его. Вот нормальная структура молодого белого парня, а вот — что-то похожее на волка; и под всем этим что-то жесткое, рваное, странное — и неприятно знакомое.

Он вспомнил первое прикосновение Хеллены, сфокусировался на ее коже и обнаружил там ту же рваную структуру ДНК. И чем дольше Укия ее рассматривал, тем большее сходство с ДНК Ренни замечал. Они были словно брат и сестра, хотя в Хеллене было больше итальянской крови, чем в Шоу — ирландской: жесткая рваная часть точно повторялась. Казалось, кто-то взял общую основу и просто наложил на нее данные Ренни и Хеллены.

Укия пожалел, что не касался больше никого из членов Стаи или хотя бы предметов, к которым прикасались они. Он вспомнил их общий запах: странная смесь человека и волка. Вспомнил, что во время испытания чувствовал передвижения Стаи, хотя смотрел только в глаза Хеллены, чувствовал, как они крадутся в темноте за его спиной; их присутствие кололо кожу, словно статическое электричество. Впрочем, нет, не кожу — какую-то часть его, невидимый чувствительный слой прямо над кожей, который он до сих пор не замечал.

Детектив стряхнул с себя это ощущение и вернулся к странно знакомой структуре ДНК Хеллены и Ренни. Кажется, ДНК Дженет Хейз тоже показалась ему знакомой? Он снова воссоздал ее в памяти и нашел несколько идентичных точек у членов Стаи, затем прошелся по всей длине генной цепочки, сравнивая со всеми недавно полученными образцами. Уил Трэйс? Нет. Агент Женг? Нет. Похититель Уила Трэйса? Вот его структура почти полностью совпадала со структурой ДНК Дженет Хейз — ситуация, как у Хеллены с Ренни.

И тут он понял очевидное. И дернулся в седле.

Он думал о своей ДНК.

Она не была идентична ДНК членов Стаи, но очень походила на нее — и имела гораздо меньше общего с ДНК Дженет Хейз и таинственного похитителя. Только там, где спираль у Ренни и остальных была разорвана и перепутана, его генетическая структура выглядела единым и неделимым целым.

«Он просто ребенок! — кричал тогда Ренни. — Волчонок Стаи! Я знаю, чего Прайм опасался в этом ребенке, мне об этом кошмары снятся с тех пор, как я в Стае. Но это не он».

Стая — не банда байкеров, внезапно понял Укия. Это семья. Его семья.

В итоге у Укии не оказалось возможности рассказать мамам о похищении и своей новой семье. Келли ждала его приезда и устроила на него засаду около двери. Укия совершил ошибку: признался, что купил куклу, но оставил на улице вместе с мотоциклом. После этого в доме воцарился хаос, и у него не оставалось другого выхода, кроме как взять малышку на улицу и отдать ей коробку.

— Индейская принцесса, — благоговейно прошептала Келли, разорвав наконец подарочную бумагу и открыв коробку. — Спасибо, Укия. Она такая красивая...

Девочка крепко обняла старшего брата, едва не задушив его.

Вдалеке послышался звук мотоцикла. Неразрывно связанный в его воображении со Стаей, звук показался угрожающим. Неизвестный повернул на длинную подъездную дорогу, ведущую к ферме, замедлил ход и двинулся по ней в сопровождении мерного рычания мотора. Так рычит рассерженный зверь... У Укии заколотилось сердце, он оторвал от себя Келли и попытался применить один из командных голосов мамы Джо:

— Келли, иди в дом.

Как ни странно, та мгновенно повиновалась.

Укия достал пистолет, проверил обойму и пошел туда, где можно было укрыться за старой каменной стеной и соснами. Мотоцикл преодолел небольшой подъем и слишком быстро въехал на дорогу, в последний момент водитель увидел, что дальше дороги нет, и резко затормозил, подняв фонтан гравия. Водитель оглядел двор, дальнюю псарню и большой старый дом под крепкими дубами, не убирая ноги с педали газа. Детектив прислонился к сосне и стал изучать непрошеного гостя. Мотоцикл небольшой, но слегка велик для водителя, значит, это миниатюрная женщина. Он глубоко вдохнул и постарался отфильтровать ее запах из выхлопных газов и запаха горячего масла.

Агент Женг! Укия покачал головой. Зачем она приехала? Мама Джо с ума сойдет.

Агент закончила осмотр двора и наконец увидела Укию в тени от стены. Зеркальная пластина ее шлема отразила его лицо, и юноша сам удивился тому, насколько яростное на этом лице выражение. Женг заглушила мотор, сняла шлем и отбросила с глаз волосы.

— Это тоже дом Макса?

— Что ты здесь делаешь? — Укия был не на шутку рассержен. — Как ты нашла нас?

По твоему сотовому. Когда я вчера звонила Максу, он был на территории этой соты, и сегодня ты направился сюда. Вот я и решила посмотреть, что же здесь такое.

— Зачем? — Укия убрал пистолет.

Агент отметила, что он был вооружен, но никак не прокомментировала этот факт.

— Последние два дня я занималась в основном тем, что думала, жив ли ты и где ты. Я решила заполнить пробелы в том, что знаю о тебе, — на случай, если так пойдет и дальше. Почему ты так злишься?

Укия выдохнул, сбрасывая злость.

— Это дом не Макса, а моей семьи. Я не хочу, чтобы это дело их коснулось. Они даже не знают, что было со мной вчера. Думают, что я работал допоздна, позвонил им, как обычно, во время завтрака и вернулся домой ужинать.

— По документам у тебя нет семьи.

Он перепрыгнул каменную стену и вышел на дорогу.

— Это чтобы любопытные агенты ФБР не лезли к ним.

Женг едва заметно улыбнулась.

— Не думаю.

Она повесила шлем на руль и слезла с мотоцикла.

— Правда. — Укия перекрестился. — Честное скаутское.

Женг скрестила руки на груди, склонила голову набок и взглянула на детектива.

— Значит, ты был бойскаутом?

Да. — Временами это было весело, а временами выть хотелось от дурацкой помпезности скаутов. О людях Укия за это время узнал гораздо больше, чем об умениях и навыках, которые пытался приобрести, да и моральные уроки принимал к сердцу ближе, чем было необходимо. — А потом стал работать с Максом.

— Так почему сюда нельзя агентам ФБР?

— Ты задаешь много вопросов.

— Это моя сильная сторона. Так почему же? Укия покачал головой: какое упорство!

— Меня не усыновляли официально. Пока суд не признал меня совершеннолетним, мама Джо боялась, что власти заберут меня у нее. Сейчас это не важно — я совершеннолетний; но привычка осталась.

— Понятно. — Женг села на каменную стену спиной к дому и оглядела окрестности. — Тут красиво. Знаешь, твоей маме не стоит волноваться, если у нее есть согласие твоей биологической матери.

— Меня бросили. — Укия присел рядом. — Мама Джо нашла меня в Орегоне. Она, наверное, нарушила не один закон, перевезя меня в Питтсбург.

Агент устало покачала головой.

— Да, она нарушила несколько федеральных законов. Ладно, я поняла, за что вы не любите агентов ФБР. Сколько тебе было лет? Год? Два? Меньше года? Как она узнала, что тебя бросили, а не потеряли?

Он рассмеялся.

— Мне было около двенадцати. В разгар зимы я бегал голым и поедал внутренности мертвого кролика, когда она первый раз меня увидела.

— Внутренности кролика?

Женг подняла бровь, на лице ее читалось явное недоверие. Укия улыбнулся и продолжил рассказ; он очень радовался тому, что видит наконец ее истинные чувства.

— Да. Понимаешь, я вырос в стае серых волков, и внутренности у нас считались самым вкусным. Зима выдалась тяжелая, и добыть целого кролика было большой удачей.

Агент склонила голову, пытаясь понять, правду он говорит или нет.

— Ты многим рассказывал эту историю?

— На самом деле, — он вдруг посерьезнел, — ты всего вторая. Первый был Макс.

Она отвела взгляд.

— Мне говорили, что твое прозвище «Волчонок», и полицейские называют тебя «волчий воспитанник». Исходя из этого, ты должен был рассказать твою историю многим.

— Я говорил, что вырос среди волков, но про то, что бегал без одежды и ел внутренности кроликов, не рассказывал. Рано или поздно приходится объяснять, почему ты не знаешь ничего про Хэллоуин, Рождество, дни рождения, школу, школьные балы, молочные зубы и прививки. Почему не помнишь детское телешоу, которое все смотрели в десять лет, почему не узнаешь цитаты из старых реклам, не знаешь о политических скандалах и мировых событиях...

Женг взглянула прямо на него светящимися глазами, и он продолжал, стараясь не потерять этот взгляд.

— Если ты говоришь «не помню», они начинают напоминать, подсказывать, надеясь, что ты вспомнишь. А когда узнают, что у тебя фотографически точная память, даже сказать «не помню» уже нельзя: они поймут, что ты врешь, но не поймут, в чем именно. Так что приходится признаться, откуда ты взялся такой. Не сразу, конечно, но довольно скоро. Я вырос в стае волков, я бегал с ними по лесам и никогда не был нормальным ребенком.

Укия замолчал. Взгляд агента немного смягчился: она ему поверила. Вот и хорошо, пока ему хватит и этого.

— Как получилось, что ты стал работать с Максом?

— Мама Джо наняла его, чтобы выяснить, кто я такой, но он не смог. В первый день, когда он приехал сюда и начал меня расспрашивать, мы вышли на прогулку и наткнулись на след человека, который ставил ловушки на ферме. Я примерно милю бежал за ним, поймал его у машины, и Макс его увез. Примерно через неделю после этого Макса наняли, чтобы найти маленького мальчика. Джон Либцер, шестнадцать месяцев, исчез со двора, его два дня не могли найти.

— И ты его нашел? Укия кивнул.

— Он побежал за соседской кошкой через улицу и в лес. Там было отверстие под нефтяную скважину, вот такой ширины. — Он показал руками. — Трудно поверить, что ребенок мог в него провалиться, но я чувствовал его запах.

— Я знаю это дело, — тихо произнесла агент. — Просматривала его, когда приехала в Питтсбург, и говорила с агентом, который его вел. Он сказал, что дважды проходил в том месте и не заметил никакой дыры. Кстати, о тебе там не было ни слова.

Укия передернул плечами.

— Мам не было дома, когда Макс приехал и попросил меня о помощи. Он знал, что дело ведет ФБР, и знал, как к ним относится мама Джо. Как только я нашел Джонни, он позвонил в службу спасения, вручил отцу ребенка счет и увез меня домой. Мамы страшно злились, но мы видели спасательную операцию по телевизору, и они плакали, когда пожарные вытащили мальчика живым. После этого я помогал Максу в подобных делах примерно раз в две недели, а три года назад он взял меня на постоянную работу.

— После истории с Джо Гэри.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Прошлое мистера Беннетта не менее интересно, чем твое. Ветеран Войны в Заливе, служил в военной полиции, окончил колледж, воспользовавшись помощью образовательного фонда для ветеранов. Вместе с другом основал весьма успешную компанию по производству программного обеспечения для Интернета, добавив к его компьютерному гению свою практическую хватку и здравый смысл. Когда мистеру Беннетту было тридцать два, его долю выкупили за такие деньги, которые большинство людей за всю жизнь не сможет заработать. Но тут пропала его красавица жена. Полиция, как обычно, подозревает мужа, но он в это время был в Калифорнии, вел официальные переговоры о заключении сделки. И, кроме того, все знакомые говорили, что Беннетт и его жена до беспамятства любили друг друга, недавно разбогатели и собирались завести детей. За три месяца полиция ничего не нашла, и наш герой нанял частного детектива. Через неделю машину с трупом его жены подняли из озера Артур — там машина на большой скорости легко может соскользнуть с дороги и сразу уйти на глубину. Мистер Беннетт похоронил жену, стал частным детективом и посвятил жизнь поискам пропавших людей. Очень романтичная история.

Вначале Укия решил, что Женг иронизирует на Максом, но увидел, что глаза ее стали словно еще более глубокими, а голос смягчился. Отчаянные попытки Макса исправить окружающий мир и свою жизнь не на шутку тронули ее.

— А ты хорошо подготовилась.

— Кроме подозрений в исчезновении жены, единственное пятно на репутации мистера Беннетта — убийство некоего Джозефа Гэри из самозащиты. Отчеты местной полиции словно нарочно запутаны, чтобы прикрыть тот факт, что в перестрелке участвовал неизвестный с пистолетом сорок пятого калибра. Если приехать на место и расспросить спасателей, они расскажут, что раненых было трое: туристка, мужчина с серьезной контузией и юноша, которого ранили из винтовки.

— Да, день был не из лучших.

— Через неделю начинается твой бумажный след: тебя фиксируют как официального совладельца «Детективного агентства Беннетта».

— Как кого? — Изумлению Укии не было предела.

— Он отдал тебе половину компании. Кажется, это не так много, пока не прочтешь список активов: дом стоимостью в полмиллиона долларов, три отличные машины и столько оружия и высокотехнологичного оборудования для слежки, что хватит осчастливить какую-нибудь страну третьего мира. В тот день ты спас ему жизнь, понимаешь?

Макс понимал слова «напарник» и «партнер» в буквальном смысле. Укия задумался, знают ли об этом его мамы и не придет ли день, когда Макс пожалеет о своем решении. Три года назад он был более мрачным и совсем не думал о будущем.

Детектив чувствовал, что агент все еще ждет ответа и отвечать придется.

— Не понимаю, зачем ты меня об этом спрашиваешь. Кому какое дело, что я спас Максу жизнь три года назад?

— Я спрашиваю потому, что мне надо знать, насколько тебе можно доверять. Ты спас ему жизнь так же, как мне?

— По-моему, да. Я прыгнул вперед, не думая, и пули попали в меня.

— Ты был ранен, но другой человек на твоем месте бы умер.

Он кивнул.

— Наверное, да. Только не знаю, зачем тебе нужно доверять мне. Мы подумываем о том, чтобы поехать отдохнуть в Калифорнию. Такими делами мы не занимаемся. Мы ищем и находим людей, которые в обычной жизни выбрали неправильную дорогу. Как Джонни Либцер, упавший в колодец.

— Как жена Макса, когда она съехала с дороги?

Кивая, Укия услышал, как сзади к ним подкрадывается Келли. Он повернулся, и она бросилась к нему на колени, пряча лицо в сгиб его руки.

— Ну, что случилось?

— Мама просила узнать, с кем ты разговариваешь и останутся ли они на ужин.

— Ясно. Это... — «Агент Женг» явно не понравится его мамам. Он постарался вспомнить ее имя... Агент Индиго Женг. — Это Индиго. Индиго, а это моя сестренка Келли.

— Привет, Келли.

Малышка еще глубже спрятала лицо.

— Ну, что такое, Тыковка? Ты что, не можешь поздороваться?

Она замотала головой.

— Келли, что случилось? Чего ты боишься?

— Это она ранила тебя, и ты лежал в больнице?

— Нет, что ты, Тыковка. Та девушка умерла. Индиго из полиции. Помнишь, что мы тебе рассказывали? Полицейские — наши друзья.

Келли выглянула из своего укрытия и посмотрела на агента большими серьезными глазами.

— Помню.

— Вот и молодец. Беги скажи маме, что я говорю с Индиго, и она...

— Останется на ужин, — закончила за него фразу агент.

— Ладно!

Келли умчалась. Укия смотрел ей вслед и думал: когда же дети становятся легкими и грациозными? Он повернулся и увидел, что агент Женг — Индиго — внимательно смотрит на него.

Ужин прошел хорошо, возможно, потому, что ни Укия, ни Индиго ни словом не упомянули, что она — агент ФБР. Она хорошо умела задавать вопросы и выслушивать ответы, подавая голос только для того, чтобы подтолкнуть человека говорить дальше. Мама Джо и мама Лара говорили об оплодотворении «женщина + женщина», однополых браках в Соединенных Штатах и собаках мамы Джо. После ужина Джо отвела их на псарню, назвала кличку каждой из собак и рассказала, как они попадали к ней: от хозяина, который хотел избавиться от полукровки, или из приюта, где не собирались держать помесь собаки и волка.

— По стае ходит какая-то вирусная инфекция, — говорила мама Джо, заглядывая в крайнюю клетку, чтобы проведать последнее приобретение: самку, помесь волка и лайки. — Новички заболевают, как только начинают сражаться за место в стае. Инфекция, вероятно, передается через кровь.

Укия и Индиго оставили маму Джо заботиться о больной собаке и вышли прогуляться по лунному полю. Молодой детектив удивил агента тем, насколько хорошо он знает звезды.

— У мамы Лары докторская диссертация по астрофизике. Она работала в обсерватории «Аллегени», но ушла оттуда, когда появилась Келли. Я знаю, как она любила работу, и до сих пор не понимаю, как пошла на такую жертву. Сейчас она ведет особый астрономический проект НАСА в местной школе.

— А мама Джо?

— Доктор биологии. Она заведует Питтсбургским зоопарком, так что я много знаю о звездах и животных. Вон тот ковш — созвездие Большой Медведицы.

Индиго знала это созвездие, и Укия стал показывать другие. Венера и Меркурий уже скрылись, Сатурн трудно было разглядеть. Тогда он показал ей созвездие Близнецов и показал звезды Кастор и Поллукс, а потом — Марс. Индиго долго смотрела на планету, затем проговорила:

— Она такая маленькая и так далеко... Трудно поверить, что мы ее достигли. Интересно, как там марсоход?

Укия рассмеялся.

— А я и забыл про экспедицию!

— А я вот не могу.

Интересно почему, подумал Укия, но тут его отвлекла полоска света на горизонте.

— Звезда падает! Загадывай желание.

Губы Женг задвигались на фоне ночного неба. Что она загадала, о чем просит? Он захотел узнать, о чем она думает.

И тут Укия вспомнил — и улыбнулся в темноте.

— Я кое-что купил тебе сегодня.

— Мне?

Укия вытащил из кармана пакетик со статуэткой волка и протянул Индиго.

— Когда я покупал ее, то не знал, смогу ли увидеть тебя еще раз и сделать тебе подарок.

Он рассказал о том, что узнал в магазине.

Агент развернула фигурку и стала рассматривать при лунном свете.

— Ты купил это мне?

Вопрос удивил его. Он ведь только что это сказал! Или она думает, что он купил фигурку просто потому, что она ему понравилась, а теперь притворяется, что давно все спланировал.

— Мне нравится, что ты способна концентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас. Большинство людей все время думают о том, что было и что могло бы быть, и тратят время на мысли о том, чего не происходит. — Он протянул руку, коснулся статуэтки в ее руке, и пальцы их соприкоснулись. — У этого волка очень сосредоточенный вид. Он напомнил мне тебя.

Она еще долго смотрела на фигурку, потом прошептала:

— Спасибо. Он такой красивый.

Они шли по морю пшеницы бок о бок, едва не касаясь друг друга. Потом Индиго взяла его за руку, и ее теплая мягкая ладонь надежно устроилась в его ладони.

— Значит, тебе двадцать один.

Так мы полагаем. Когда мама Джо нашла меня, я был примерно между тринадцатью и шестнадцатью. Они решили, что тринадцать, чтобы успеть научить меня всему, и стали считать с этого дня. Это было в январе, восемь лет назад. Я могу быть немного старше или младше.

— Ты все еще выглядишь на четырнадцать — шестнадцать. Ну, не всегда, обычно где-то на восемнадцать, а потом вдруг становишься ужасно похож на щенка-подростка.

— Спасибо.

Они подошли к большому дубу, на котором располагался древесный дом Укии. Индиго взобралась наверх, он полез следом.

— А сколько лет тебе?

— Двадцать шесть.

— Ты старше меня, — заметил он, ложась на вытертое дерево.

Интересно, о чем она думает, когда вот так глядит на него?

— Я украду тебя из колыбели, — пробормотала Индиго, наклонилась и поцеловала его.

Укия видел поцелуи по телевизору и не знал, отчего все так на них помешаны, а сейчас едва не застонал от удовольствия. Ее рот был влажным и сладким, а когда их языки соприкасались, по нему словно проскакивали искры. Юноша неловко обнял Индиго, обхватив правой рукой изгиб ее спины, а левой зарывшись в густые волосы. Она прижалась к нему, и Укия почувствовал все ее тело, маленькую грудь, плоский живот, изгиб бедра... Она расстегнула на нем рубашку, и он сел. помогая ей раздеть его. Женг выскользнула из одежды, и они снова обнялись, чувствуя теплую кожу друг друга. Он поразился, насколько мягкая у нее кожа и как под ней переливаются мышцы.

— Ты делал это когда-нибудь? — прошептала она, поднимая на него глаза, до краев полные лунным светом.

— Нет, — неохотно признался он. — Все мои знакомые девушки страдают от гипотермии и находятся в пограничном шоковом состоянии.

Она легко рассмеялась и погладила его грудь.

— А все мои знакомые парни слишком хотят быть похожими на тебя.

— На меня?

— Ты от природы сильный и спокойный. Они так стараются это изобразить, но не могут перестать болтать, когда видят хорошенькую девушку. Они носят темные очки, чтобы казаться опасными, а ты и так опасен.

Он целовал ее плечи, шею, изгиб груди.

— Разве так важно, что я опасен? Его волосы заглушили ее смех.

— Бухгалтеры не приглашают меня на свидания второй раз.

— Значит, я должен быть рядом с тобой и не бояться?

— Ты и так это можешь.

Он взглянул на нее и потерялся в ее глазах.

— Я так мало о тебе знаю.

Спина Индиго очаровывала Укию: тонкий позвоночник под тонкой кожей... Девушка перекатилась на спину, и ему открылось еще более захватывающее зрелище.

— Что ты хочешь узнать?

Он рассмеялся, водя пальцем по ее маленькой груди, так не похожей на бесформенные выпуклости Барби.

— Все. Ты родилась в Питтсбурге, — так утверждали ее документы, — жила тут какое-то время. Твой акцент едва различим, но он есть. Ты сама захотела вернуться или тебя откомандировало Бюро?

— Я попросила. Здесь живет моя семья. Я начала скучать по ним, пока училась в колледже, а потом в Академии. Возможно, дело в том, что в Вашингтоне у меня не было друзей.

— Отец, мать, братья, сестры?

— Да, и есть еще другие родственники. Они живут в районе Саут-Хиллз. Когда я вернулась в город, родные хотели, чтобы я жила дома, но я отказалась.

— Они боятся за тебя из-за работы. Тебе пришлось бы лгать им каждый день, живи ты с ними.

— Да. — Она вдруг улыбнулась ему своей чудесной улыбкой. — У папы ресторан, там работают почти все родственники. Они не понимают, что со мной не так.

— Все с тобой так. Ты хочешь спасать невинных жертв, наказывать преступников, бороться со злом и вершить справедливость.

— Ты все обо мне знаешь. Теперь засмеялся Укия.

— Нет, просто в чем-то ты похожа на меня. Какой твой любимый цвет?

— Синий, фиолетовый, индиго. А твой?

Он подумал немного.

— Зеленый, как у листьев и травы. Она слегка потянула его вниз, к себе.

— Любимая еда?

— Индийская, японская, китайская... Я люблю национальную пищу, как и ты.

Индиго снова рассмеялась.

— Откуда ты знаешь?

— Твое дыхание шептало об этом при каждой нашей встрече. Тайская, японская, корейская кухня...

Они затихли, снова став одним.

Они заснули очень поздно, крепко обнявшись, и проснулись, как только рассвет окрасил восточный горизонт. Оба замерзли, все тело затекло от лежания на досках. Пока Индиго потягивалась, Укия искал трусы. Часы на его телефоне показывали пять тридцать утра.

— Макс просил меня приехать в контору к семи тридцати. — Он надел рубашку и стал оглядываться в поисках брюк. — Мы забросили все дела.

Индиго застонала.

— У меня сегодня брифинг в восемь. Если я сейчас уеду, то успею принять душ в спортивном зале и просмотреть заметки.

— Вряд ли я сегодня смогу думать о чем-то, кроме тебя.

Когда Индиго потянулась поцеловать его, в ее глазах светилась тихая радость.

Укия снова взглянул па часы. Без десяти шесть. Он проводил ее до мотоцикла. Когда юноша наконец смог отпустить ее, Индиго выглядела взъерошенной, но счастливой. Агент скатила мотоцикл с холма и завела мотор уже внизу, чтобы не нарушать утреннюю тишину.

В доме все еще спали. Укия тихо прокрался наверх и принял душ, не переставая думать об Индиго, его сероглазой Индиго... Он быстро оделся и взглянул на часы. Она выехала раньше него на пятнадцать минут, но не знала здешние дороги так, как знал их он, и мотоцикл у нее был поменьше.

В свое время Укия выбрал один из самых мощных мотоциклов, справедливо полагая, что в жизни частного детектива бывают дни, когда надо мчаться быстрее ветра. Правда, Укия никогда не думал, что будет мчаться таким образом, чтобы догнать свою подругу. На извилистых сельских дорогах он соблюдал разумную скорость, но перешел за сотню сразу же, как только выехал на шоссе I -79. Через несколько минут он уже ехал по I-279 и увидел фары другого мотоцикла. Прорвавшись через группу машин, он поравнялся с Индиго.

Укия был так счастлив ее видеть, что даже зеркальное стекло ее шлема не мешало ему. Она покачала головой и послала ему воздушный поцелуй. Движение замедлилось в том месте, где полиция обычно подстерегала тех, кто превысил скорость. Они ехали в обход тормозящих машин, вначале впереди была Индиго, потом Укия. Странное, волнующее чувство — ехать рядом с ней, как будто они вовсе не люди, а два парящих ястреба. Они въехали в город, и Укия сопровождал Индиго до центра, потому что хотел снова заглянуть в ее серые глаза. Она остановилась на разгрузочной площадке у гаража и сняла шлем. Он притормозил рядом и тоже снял шлем.

— Привет.

Ее губ коснулась нежная улыбка.

— Привет.

Индиго погладила его по влажным волосам и покачала головой.

— Ты преодолел звуковой барьер, чтобы догнать меня...

— Я так хотел увидеть тебя.

Она заглянула ему в глаза и прошептала:

— Ты меня видишь.

Он целовал кончики ее пальцев, потом — ладонь, потом обнял ее и целовал до тех пор, пока сзади не раздалось сердитое бибиканье фургона. Девушка неохотно отстранилась.

— Давай поужинаем вместе. Приезжай ко мне в офис к пяти часам.

— Увидимся в пять, — обещал он, надел шлем, завел мотоцикл и двинулся по направлению к Шэйдисайд.