Главное – доверие/В лучах заката

Главное — доверие

Ильдико с тоской посмотрела на закрытую дверь солярия, гадая, скольких гостей Серовека Пангиона она оскорбит, если вскочит со стула и помчится на столь желанную свободу. Однако путь к отступлению отрезан жёнами и сёстрами верных маркграфу Верхнего Салюра тэнов. Фактически, Ильдико была окружена со всех сторон.

Приятная, ни к чему не обязывающая беседа, с которой они начали, войдя в солярий, быстро перешла в непристойные сплетни и домыслы о хозяине крепости. Оказывается, Серовек слыл дамским угодником.

— О, помню прекрасную ночь три лета назад. Я скакала на нём до самого утра.

— С седлом или без?

Сплетницы вокруг Ильдико рассмеялись. Некоторые обменялись понимающими ухмылками, словно им тоже удалось совершить «утреннюю поездку». Другие же покраснели или кинули завистливые взгляды.

Ильдико была среди тех, кто залился румянцем. Она не страдала ложной скромностью, только желанием не знать подробностей о доблестях лорда Пангиона в спальне. Или бювете. Или в конюшне. Или на пастбище. Боги всемогущие, стоит ли удивляться, что Серовек из Верхнего Салюра слывёт при дворе Беладинским жеребцом?

— Всю ночь?! — воскликнула одна из сплетниц. — Наверное, после этого, хоть и довольная, ты еле ходила.

Хихиканье со всех сторон сменилось томными вздохами.

— Многие мужчины могут выдержать хороший галоп во время долгой скачки, — заметила третья. — Слабость его светлости не в том, что у женщины меж бёдер, а в том, что у неё между зубов.

— Не-е-ет! — воскликнул кто-то. — Я слышала, он слишком большой...

— О, он правда может заполнить рот.

За этими словами последовал ещё один взрыв смеха. Ильдико сделала всё возможное, чтобы сохранить вежливое лицо и спрятаться за кубком с вином. После таких откровений она никогда уже не сможет смотреть на Серовека как раньше.

Дворянки Беладина ничем не отличались от дворянок Гаура, когда дело доходило до сплетен, а также желания похвастаться своими завоеваниями и адюльтерами. По сути, дамы ни в чём не уступали мужчинам. Выходя замуж за Бришена, Ильдико не была невинна, однако её первый любовник оказался столь же неопытен, как и она. А ведь знания о плотских утехах Ильдико почерпнула не только из подслушанных сплетен слуг. В большей мере это заслуга подобных бесед в соляриях. Хотя откровения зачастую носили соревновательный, а порой и шокирующей характер.

Она ждала неизбежного и постаралась не съёжиться, когда одна из женщин повернулась к ней с любопытным блеском в глазах.

— А как каи...

Натянуто улыбнувшись, Ильдико оборвала её на полуслове:

— Я натура скрытная, леди Бладуза, и мне нелегко обсуждать подобное. Я не буду распространяться на эту тему и прошу вас о понимании.

Лицо леди Бладузы помрачнело, и она отвернулась с оскорблённым видом. Остальные не последовали её примеру. Напротив, дамы стали буравить Ильдико пристальными взглядами. Та вцепилась в подлокотник кресла, стараясь не ёрзать.

— Не понимаю, как может каи сосать член своему любовнику, не пролив крови, — откровенно высказалась одна из сплетниц. Она пожала плечами, когда все обратили на неё взоры. — Только вдумайтесь, нужно изогнуть губы над кончиками клыков, чтобы не порезать кожу. Вот так, — показала она, и Ильдико вспомнила древнюю старуху, потерявшую большую часть зубов. Не слишком привлекательная картина.

— Ох, верно, — поддержала леди Бладуза. — С такими клыками этого не сделаешь, если только не желаешь пораниться сама, не говоря уже о чреслах партнёра. — Вздрогнув, она бросила на Ильдико сочувственный взгляд. — Какая жалость. Мне по душе это занятие.

Поджав губы, Ильдико промолчала. Она не собиралась поддаваться уговорам опровергнуть домыслы и раскрыть их с мужем личные тайны. К сожалению, сплетницы не закончили строить догадки.

— С другой стороны, лаская женщину подобным образом, каи могут не волноваться.

— А вы бы доверили кому-то с такими клыками залезть вам под исподнее и облюбовывать лоно?

И снова на Ильдико нацелилась дюжина пар глаз. Она молча взирала на них, но щеки и затылок пылали жаром, от которого она едва не вспыхнула на месте.

Леди Ганамей, жена одного из главных тэнов Серовека, дружески похлопала Ильдико по руке и подмигнула:

— Приятно знать, что вы не лишены одного из лучших удовольствий в жизни, херцагеши.

Ильдико едва сдержала разочарованный стон, а остальные женщины усмехнулись. Конечно, у них нашлась новая интересная тема для обсуждения. И довольно скоро.

Когда пришёл слуга и объявил, что обед подан, Ильдико вознесла безмолвную молитву богам. Вместо того, чтобы бежать по коридору, она терпеливо подождала, пока вместе с леди Ганамей не оказалась в числе последних, кто покинул солярий. К счастью, её спутница не стала вдаваться в подробности своего недавнего замечания.

Ужин стал не меньшим испытанием. Как почётные гости, Бришен с Ильдико разделили трапезу с хозяином крепости за столом на помосте. После разговоров в солярии Ильдико с трудом встречалась взглядом с Серовеком, когда он обращался к ней. Казалось, глаза по собственной воле неизбежно скользят к предмету недавнего обсуждения. С другой стороны, она не одна испытывала неудобства, и Серовек не единственный стал мишенью столь пристального внимания.

Бришен, как единственный каи среди людей, попал под изучающий взгляд каждого гостя. Это второй ужин в Верхнем Салюре, на котором они с Ильдико присутствовали вместе, и первый с тех пор, как Серовек помог спасти Бришена от банды наёмников.

— Интересно, возможно ли ещё сильней привлечь к себе внимание? — пробормотала Ильдико, прикрываясь кубком с вином, как щитом.

Бришен повернул к ней голову, озадаченно нахмурившись.

— Что случилось?

Она сделала глоток вина, прежде чем ответить:

— Неужели людям невдомёк, что так смотреть крайне неприлично?

Чувственные губы изогнулись в улыбке.

— Тебе уже следовало привыкнуть, Ильдико. Люди Серовека ведут себя со мной также, как мой народ с тобой в Саггаре.

— Не думаю, что каи своими глазами раздевают меня донага, — прошептала она, не в силах подавить возмущение, несмотря на правдивость его замечания.

В мгновение полуулыбка и небрежная поза Бришена исчезла. Он резко выпрямился в кресле и сузил глаза.

— Кто в Саггаре посмел на тебя так смотреть?

— Перестань гримасничать. Ты пугаешь людей. — Она похлопала его по предплечью, чувствуя, как напряглись мышцы под её ладонью. — Никто. К сожалению, о здешнем обществе сказать такого не могу.

Бокал с вином с грохотом опустился на стол, и она предупреждающе схватила мужа за локоть, когда тот попытался подняться со своего места.

— Это тебя раздевают глазами, Бришен. Не меня.

Глубокие морщины на лице Бришена разгладились, и он откинулся на спинку стула. Настал черёд Ильдико хмуриться. Очевидно, его не сильно тревожила мысль, что кто-то мысленно раздевает его взглядом, пока речь не заходила о ней. Ильдико не стала делиться с ним откровениями про хозяина Верхнего Салюра.

— У вас встревоженный вид, херцагеши. Неужто еда не пришлась по вкусу? — Серовек сидел по другую сторону от Бришена, вертя в ловких пальцах столовый нож. Свет факелов и свечей подчёркивал чеканный профиль. Несомненно, он красивый мужчина и, судя по слухам и репутации, очень страстный.

Ильдико подняла бокал в молчаливом тосте, стараясь не краснеть от образов, промелькнувших пред внутренним взором, вызванных пикантными сплетнями в солярии.

— Что вы, милорд?! Всё хорошо, и еда превосходная.

Убедившись, что гостья довольна трапезой и обществом, Серовек обратил взор на Бришена.

— Как поживает храбрая ша-Анхусет? — В отблеске факелов глаза маркграфа вспыхнули алчным и пылким блеском.

Беладинский лорд никогда не скрывал своего увлечения очаровательной и ершистой кузиной Бришена. Притяжение лишь усилилось после того, как он спас её и Ильдико от одержимых убийством наёмников и кровожадной своры ищеек магов. Едва скрываемая при каждой встрече враждебность Анхусет по отношению к Серовеку, казалось, лишь распаляла его интерес.

Бришен пожал плечами.

— Если судить по её угрюмому настроению, она в добром здравии. Мой долг перед тобой продолжает расти. Ты спас меня, мою жену и кузину. — Они с Серовеком чокнулись кубками. — Мне придётся совершить подвиг, чтобы отплатить тебе услугой за услугу.

Серовек рассмеялся.

— В мире много героев ожидает своего часа. Лучше при следующем визите в Верхний Салюр привезите мне скорпида, и будем считать долг выплаченным.

Бришен с сомнением приподнял бровь.

— Это плохая плата за спасение трёх жизней, друг.

— Нет, если ты мужчина, который страстно желает отведать этого яства. А повар выпотрошит тебя в собственной постели своим лучшим мясницким ножом, если прикажешь ему приготовить это блюдо.

Ильдико плотно сжала губы, разрываясь между смехом от замечания и отвращением при мысли о пироге со скорпидом. После замужества ей трижды доводилось переживать это испытание. Известие, что кому-то, помимо каи, действительно нравится отвратительный пирог, поразило её. Даже некоторые каи считали блюдо отвратительным и отказывались его есть.

— Я по-прежнему считаю долг неоплаченным, но с радостью удовлетворю просьбу друга в скорпиде — ответил Бришен. — Не мешкая пришлю повара в Салюр, и ты отведаешь свежего пирога.

Ильдико скривила губы. Надеясь,что на эту трапезу их не пригласят.

Остаток вечера прошёл в приятной беседе с хозяином и другими гостями, пока их развлекали музыканты. Хотя женщины в солярии были весьма откровенны, в компании мужчин они вели себя гораздо осмотрительнее. Однако Ильдико поймала на себе и Бришене несколько любопытных взглядов.

«Вам ничего не удастся выведать от меня», — подумала она.

Без сомнения, после отъезда из Верхнего Салюра в Саггару они с Бришеном станут предметом множества досужих сплетен. Однако пусть пустые разговоры останутся пустыми разговорами. Тем не менее, Ильдико не могла выкинуть из головы некоторые замечания леди Бладуз и её спутниц.

«С такими клыками этого не сделаешь, если только не желаешь пораниться сама, не говоря уже о чреслах партнёра».

О чем шла речь было очевидно. У Ильдико не было опыта в фелляции ни со своим первым любовником, ни с Бришеном. Если откровенно признаться, мысль об этом показалась ей заманчивой. Клыкастые любовницы, вероятно, отбили у каи любое желание экспериментировать.

Она не каи, и зубы у неё не острые.

«Смогу ли я вернуть Бришену услугу? Заставить мужа с серенадой стонов и молитв улететь к звёздам?»

От этой мысли по спине Ильдико пробежали мурашки.

На лице вспыхнул румянец при воспоминаниях о тёмной голове Бришена меж её ног. Его рот вблизи её лона, а язык одновременно выступает орудием пытки и умопомрачительного удовольствия. Клыки мужа никогда не доставляли им проблем.

— Ты становишься прекрасного амарантинового оттенка, жена. С тобой все в порядке?

Вздрогнув, Ильдико заметила, что Бришен наблюдает за ней. Его жёлтый глаз без зрачка или белка сиял подобно полной луне. Он ещё до конца не научился различать оттенки эмоций на лицах людей. Человеческие чувства часто отражались в глазах, и каи это сбивало с толку и казалось странным.

Рядом раздался тихий смешок. Ильдико заметила ухмылку Серовека. С другой стороны, собратья-люди весьма проницательны.

— Со мной всё хорошо, Бришен, — заверила она мужа, игнорируя понимающий взгляд Серовека. — Просто в комнате немного душно.

Ей удалось ненадолго отложить на задворки сознания воспоминания о недавнем разговоре сплетниц вместе со своим любопытством, пока они не сели на лошадей и не попрощались с Серовеком. Луна заняла низ небосвода, касаясь верхушек елей и эндрисских дубов, что спускались по склонам от горной оборонительной крепости.

Они всё ещё находились в пределах видимости главных ворот, когда холодный воздух прорезал свист. Отряд обернулся на звук. Ильдико заметила Серовека на одной из стен, выходящих к тропе, ведущей в Верхний Салюр. Маркграф небрежно перегнулся через парапет, чёрные волосы развевались на ветру, как тёмный флаг. Ильдико не могла ясно разглядеть его черты, но тем не менее, ясно чувствовала усмешку в голосе.

— И мне очень хочется пирог с самкой скорпида, херцег, — крикнул он им сверху. — Люблю сложные задачи.

Бришен рассмеялся и отдал честь, а потом распорядился трогаться.

— Ты слишком беспечно танцуешь со смертью, лорд Пангион, но если таково твоё пожелание...

Серовек тоже отдал честь и исчез с парапета. Ильдико покачала головой.

— Порой я раздумываю, чего в нём больше: храбрости или безрассудства.

Бришен подъехал к ней ближе.

— Мне кажется, в равной степени того и другого. Он из тех мужчин, которые хватают жизнь за шкирку и хорошенько встряхивают её, даже когда та норовит укусить в ответ.

Ильдико нахмурилась. Явное безрассудство. Такая черта характера ей не нравилась.

— Я рада, что ты другой.

Муж улыбнулся, сверкнув в серебристо-позолоченной темноте острыми клыками.

— Я вырос среди тех, кто слишком охотно кусал и пожирал даже без хорошей встряски. В осторожности есть много тонкостей, жена. Приятно знать, что ты ценишь её так же сильно, как и я.

Его слова не выходили у Ильдико из головы всю обратную дорогу в Саггару. Бришен действительно весьма осмотрителен. При необходимости он принимал и выполнял быстрые решения, но предпочитал во всём следовать более медленному и продуманному подходу. Но если осторожность превратилась в сдержанность, сможет ли она убедить его отказаться от естественной склонности в уединении их спальни?

Цокот лошадиных копыт по горной тропе смешивался с голосами каи, сопровождавшими их в Верхний Салюр. После похищения и пыток, а также покушений на жизнь Ильдико, Бришен не позволял ей покидать безопасную Саггару без половины гарнизона. То, что она разделяла подобные чувства по отношению к нему, не помешало мужу вернуться к патрулированию окрестностей, стоило ему почувствовать себя достаточно уверенно в седле и владении мечом после частичного лишения зрения.

Ильдико понимала стремление Бришена защитить, но заточение за стенами Саггары через несколько недель начало сводить её с ума. Она скучала по прогулкам, по лугам или посещениям красилен. Каи не возражали, когда она появлялась с небольшим отрядом из шести или около того солдат. С тремя дюжинами или более её появление стало походить не столько на визит, сколько на вторжение.

Всегда наблюдательный и заботящийся о её благополучии Бришен неохотно принял приглашение отужинать с Серовеком в Верхнем Салюре. Ильдико тогда прыгнула в его объятия и осыпала поцелуями его лицо. Энтузиазм поубавился, лишь когда её губы скользнули по опущенному веку, закрывающему покрытую шрамами глазницу, где когда-то был правый глаз.

У неё самый любящий, храбрый и благородный муж, который делает всё возможное, чтобы её осчастливить. Ильдико всем сердцем желала доставить ему все радости и удовольствия, какие только могла, в том числе и более плотские. Согласится ли он попробовать то, от чего любой его сородич в ужасе отшатнулся бы? Сможет ли он довериться, что она не причинит ему вреда, даже непреднамеренно?

— Ты глубоко задумчива, Ильдико. Может быть, ты хотела бы поделиться со мной какими-то секретами?

Окружённая отрядом остроглазых и остроухих солдат, Ильдико не собиралась делиться своими мыслями, пока они не останутся одни, поэтому пожала плечами.

— Просто кое о чём раздумываю. Обещаю обо всём рассказать, когда мы доберёмся до Саггары.

Бришен откинулся на кровать жены и смотрел, как она расчёсывает волосы. Синуэ перед уходом помогла госпоже раздеться. Облачённая лишь в тонкую сорочку, Ильдико примостилась на табурет рядом с кроватью, пропуская свои длинные рыжие локоны сквозь щётку, пока те не стали струиться по плечам огненной рекой.

Она бросила на него сонный взгляд.

— Ты не сводишь с меня глаз.

Бришен перевернулся на живот и стащил одну из подушек, чтобы подложить под подбородок.

— Почему бы и нет? Ты прекрасна.

Он усмехнулся про себя. Его комплимент вызвал бы одобрительные кивки у людей и недоверчивые выражения у каи.

Бледная кожа Ильдико порозовела от его комплимента, хотя на лбу появилась морщинка.

— Рада, что ты так думаешь.

Встревоженный странной интонацией в голосе он перевернулся на спину и сел. Ильдико перестала расчёсывать волосы, когда её взгляд упал на его колени. В отличие от неё, он был нагим и в мгновение ока возбудился при виде готовящейся ко сну жены.

— Ты очень красивый, — сказала она, и лёгкая улыбка заиграла на манящих губах. — И... весьма одарён.

Он прикрыл бёдра одеялом.

— Смотри сюда, Ильдико, — сказал Бришен, согнув палец и указывая на своё лицо. Ему нравилось внимание, но сейчас хотелось, чтобы она сосредоточилась на чём-то другом, кроме томящейся в нём страсти.

Её взгляд проследил за его рукой. Ильдико безропотно пожала плечами.

— Кто станет меня винить? Ты такой красивый. Мне нравится смотреть на тебя, а то, что ты сидишь голый на моей кровати, отвлекает.

Бришен вспомнил, как он впервые открыл ей своё лицо в королевских садах Присида, и её слова: «Если бы вы выползли из-под моей кровати, когда я была ребёнком, я бы забила вас насмерть боевым молотом отца».

Как всё изменилось с их первой встречи.

Ильдико положила щётку на туалетный столик и поднялась с табурета, чтобы встать перед ним. Он тихо хмыкнул, когда она забралась к нему на колени и будто оседлала. Бришен положил руки ей на поясницу, чтобы удержать на месте. Невесомое тело прижималось к нему, вызывая самые сладострастные ощущения.

Прохладные руки, в сравнении c его кожей, путешествовали по его плечам и шее, прежде чем наконец ладошки обхватили его челюсть. Он поднял подбородок в ответ на её молчаливую просьбу.

— У тебя вопрошающий вид, а ещё эрекция, муж, — поддразнила она.

Прозрачные складки льняной сорочки скользнули по его бёдрам, дразня член, а запах наполнил ноздри. Он глубоко вздохнул, почти забыв о своих вопросах.

— А у тебя вид женщины, столкнувшейся с дилеммой, — ответил он. — Что тебя так расстроило за ужином? И почему по дороге домой ты была столь задумчива?

Ильдико вновь стала выглядеть отстранённо, как и во время их путешествия из Верхнего Салюра в Саггару. Бришен подавил удовлетворённый вздох, когда пальцы Ильдико скользнули в его волосы, массируя кожу головы. Его руки не остались в долгу. Её кожа излучала тепло сквозь сорочку, и он проследил за гладкими линиями ног и талии, прежде чем скользнул вниз, обхватив ягодицы.

Когти, вырванные мучителями три месяца назад, снова отрастали. И хотя Бришену недоставало этого боевого преимущества, данного каждому каи, ему нравилось ласкать свою жену, не беспокоясь о том, что он случайно прорежет тонкую одежду и оставит кровавую царапину на плоти любимой.

Его прикосновение вернуло внимание Ильдико, и она посмотрела на него своими странными человеческими глазами.

— Между нашими народами много различий, о которых я до сих пор не задумывалась.

Её слова застали его врасплох, и узел беспокойства сдавил грудь. Как человеческая супруга каи и единственная из людей, живущая в военном гарнизоне, населённом каи, она имела множество возможностей наблюдать и прочувствовать, насколько их народы отличаются друг от друга.

Список был длинным и выходил далеко за рамки очевидных физических особенностей. Ильдико справилась со всем в своей обычной прагматичной манере. Её сила заключалась не в боевом мастерстве, а в гибкости. Бришен подозревал, что жена жила по принципу «приспосабливайся и побеждай». Какое открытие она сделала среди гостей Верхнего Салюра, что оно столь взволновало её во время ужина и на обратном пути в Саггару?

— Меньше различий, чем некоторые могли бы предположить, — возразил он. — К чему ты клонишь, жена?

Она накрутила прядь его волос на палец.

— Возможно, ты об этом не догадываешься, но когда женщины собираются вместе, они не всегда обсуждают рукоделие и воспитание детей.

Бришен фыркнул, все ещё озадаченный, но уже и удивлённый.

— Я каи, выросший среди каи, Ильдико. Если встречи человеческих женщин похожи на наши, то не обошлось без сплетен, сравнений и хвастовства. Кто с кем переспал, кто продержался дольше, у кого гордо стоит или понуро висит, и кто потерпел сокрушительное фиаско в любом из пунктов этого списка.

Её глаза расширялись всё сильней с каждым его словом.

— Ну...

— Поверь мне, ничто из того, что ты поведаешь мне о разговорах в солярии, не удивит меня. Когда я впервые посетил Верхний Салюр и отужинал с Серовеком, он рассказал, что гости целый час после моего отъезда сплетничали между собой о том, усыпан ли мой член шипами, и не прячу ли я в штанах хвост.

Ильдико дёрнулась в его объятиях и ошеломлённо приоткрыла рот.

— О боги!

Он усмехнулся её очевидному потрясению.

— Иногда различия на самом деле не столь интересны, как представлялось.

Ильдико откинулась назад. Взгляд снова опустился на его стратегически прикрытый пах. Её ухмылка вторила его улыбке, когда эрекция заметно увеличилась, прижимаясь к покрытому льняной сорочкой животу.

— Не помню, чтобы я видела шипы, — заявила она, постукивая пальцем по подбородку. — Или чувствовала, если уж на то пошло.

Бришен рассмеялся.

— Думаю, шипы запомнились бы нам обоим.

Не спуская с него глаз, Ильдико выразительно пошевелила бровями и подняла руку, соединив большой и указательный пальцы.

— Возможно, это просто крошечный шип, слишком маленький, чтобы заметить.

Он притянул жену ближе, зарылся лицом в декольте и зарычал в сорочку. Ароматы мыла и благовоний, что горели в зале Верхнего Салюра, раздували похотливый огонь, тлеющий в нём для женщины, которую он ласково называл «своей прекрасной ведьмой».

Ильдико хихикнула и схватила его за плечи, в то время как он продолжал рычать и утыкаться лицом в изгибы красивой груди. Наконец Бришен отстранился и посмотрел в улыбающееся лицо любимой.

— Будь у меня шип, он не был бы крошечным или незаметным. — Он покосился на неё. — Но ты можешь взглянуть поближе. Пощупать и лично убедиться.

Ильдико ответила ему с хитрым взглядом.

— Думаю, воспользуюсь твоим советом. Спасибо за разрешение.

Она соскользнула с его колен, прежде чем Бришен успел возразить, и сдёрнула подушку. Уперев руки в бёдра, Ильдико стала внимательно разглядывать его, как будто представший её взору член был загадкой, которую ей всё ещё предстоит разгадать. Её губы дрогнули.

— Никаких шипов, — наконец заявила она. — Даже крошечного, но остальное выглядит весьма впечатляюще.

Он ухмыльнулся и откинулся на кровать, опёршись на локти и предоставляя ей лучший обзор.

— Значит, тебе нравится то, что ты видишь?

Она наклонилась к нему. Бледные руки на фоне серой кожи ласково скользнули от колен до бёдер. Ладонь, дразня, прошлась по головке члена, прежде чем легла на живот. Каждый мускул сжался, и Бришен резко вдохнул.

— То, что вижу, — согласилась она и опустилась на колени между его ног. — Ощущаю на ощупь. — Рука обвилась вокруг него, скользя вверх по твёрдому члену, отработанным движением. Бришен выгнул спину и застонал. — И вкушаю.

Он ахнул и попытался сесть, когда Ильдико провела языком по всей длине от основания до кончика. Потрясение от столь интимной ласки — столь яркого наслаждения — отправило разряды ощущений, пронзившие каждую частичку тела. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Не с нежной любовницей или платной партнёршей.

— Ильдико, — простонал Бришен между сдавленными вдохами.

Она подняла голову, и Бришен подавил разочарованный стон. Её глаза блестели в полумраке, а лицо вновь зарделось. Манящие полные красные губы были влажными.

— Ты доверяешь мне, Бришен? — спросила она с нежностью.

«Она хочет поговорить об этом сейчас?»

Бришен нахмурился.

— Конечно, доверяю. Неужели у тебя появились сомнения?

Игривый пальчик очертил спирали вокруг его пупка, прежде чем подняться вверх по торсу, дразня сосок, в то время как другая ладонь обхватила основание члена.

— Нет. Но в этом вопросе, думаю, следует уточнить, — ответила Ильдико.

— Любительница шипов, — пророкотал он сквозь стиснутые зубы, гортанно и глубоко. Бёдра приподнялись, проталкиваясь вперёд. — Да, я доверяю тебе. Безоговорочно.

— Хорошо, потому что моё единственное желание — доставить тебе удовольствие.

Она снова погладила его, в этот раз хватка стала крепче, а ласки быстрее.

Пульс барабанил в ушах Бришена, и он удивлялся своей способности сохранять ясность мысли.

— Ты делаешь это каждый день.

— Не так, мой сладкоречивый любовник, — заявила она и подчеркнула свою мысль, скользнув языком по тому же пути, что и рука, заканчивая на кончике, где она нежно втянула головку члена в рот.

Удовольствие, шок и чистый, неподдельный ужас охватили Бришен. Он замер, хотя мышцы рук и ног подрагивали, а пот ручьями стекал по груди и капал с висков. Комнату словно обуяло пламя, такое горячее, между сочными мягкими губами Ильдико и скрытыми за ними зубами.

При желании она могла укусить его, заставить истекать кровью, навсегда искалечить до неузнаваемости. В этот момент он был более уязвим, чем когда-либо в своей жизни. Ни одна любовница из каи никогда ни вытворяла с ним такого, и он бы этого не позволил. Не с клыками, которыми боги наделили их народ. Но Ильдико человек, без заострённых клыков, которые даже поцелуи в губы превращали в опасное занятие, если не проявлять осторожность. Кроме этого, она его любимая жена, хранительница сердца, единственная женщина, в присутствии которой он чувствовал себя в полной безопасности.

Ужас отступил, оставив место безграничному блаженству. Бришен расслабил локти и полностью откинулся на кровать. Ильдико молча подтянула его бедра ближе к краю кровати, и он подчинился.

Ласки Ильдико становились всё смелее по мере того, как она всё глубже втягивала его в свой рот. Пытливый язычок, казалось, обвился змеёй вокруг чувствительной плоти, и Бришен вздрагивал от малейшего прикосновения зубов к нему. Контуры её рта очерчивались вокруг члена, когда она сосала всё сильнее, медленно двигаясь вверх и вниз по его длине. Бришен протяжно простонал её имя и зарылся руками в огненные волосы, обхватив ладонью голову.

Неописуемый экстаз, не похожий ни на что и не имеющий себе равных, за исключением того момента, когда он зарывал свой член между ножек Ильдико, утверждая свои права на неё и полностью отдавая ей себя.

Его бёдра приподнялись в такт заданному ритму, как и его ободряющие стоны.

— О боги, Ильдико. Это... это...

Он не смог закончить отрывистое предложение, забывшись в любовных ласках своей жены, которая быстро превращала его в бессмысленное создание из плоти и чистых ощущений. Покалывающий жар, пробегающий под кожей и собирающийся в нижней части живота и паху, распространялся наружу, пока не разлился на конечности, туловище и грудь, где под рёбрами билось сердце с утроенной скоростью. Словно почувствовав, как в нём разгорается огонь, Ильдико ускорила движения, прижимаясь всё сильнее, втягивая всё глубже, пока Бришен не взмолился невнятно. Остановиться или продолжать, он не мог точно сказать. Оба и в тоже время ни одно. Не важно. Он цеплялся за нити разорванного контроля, чтобы не вонзиться сильнее в её рот. Волосы скользнули сквозь пальцы, когда он отпустил её, впиваясь руками в простыни.

— Остановись, — скомандовал он. — Я кончу тебе в рот, если ты не прекратишь.

«Не останавливайся. Не останавливайся. Не останавливайся».

Ильдико проигнорировала его слова, будто внимая лишь его безмолвным мольбам.

Вся Саггара, вероятно, слышала дикий крик, когда его накрыла лавина экстаза. Ильдико впилась пальцами в бёдра, когда он приподнялся на кровати и сделал всё возможное, чтобы не поранить её. Изгиб и напряжение рта, когда она проглотила его семя, вызвали у него новую волну оргазма. Цвета взорвались за закрытым веком, и он неглубоко, но жадно вдохнул воздух.

Бришен задрожал в её руках, когда Ильдико медленно отстранилась и отпустила его с нежным поцелуем. По расслабленному члену пробежал порыв прохладного воздуха. Кровать заскрипела под её весом. Бришен открыл глаз и обнаружил, что жена с румянцем и робкой улыбкой склонилась над ним.

— Я же не сделала тебе больно?

«Больно? Она едва меня не убила, и я наслаждался каждым мгновением сладостной пытки».

Молчанье затянулось, и её улыбка померкла. Бришен прижал жену к себе и перевернул их обоих на бок. Полные груди прижались к его грудной клетке, ноги переплелись, соблазнительно обняв. Бришен поцеловал любимую в лоб, глаза, переносицу, изгибы скул и, наконец, в губы.

Почувствовал привкус соли, и углубил поцелуй, пока Ильдико со стоном не запустила руки в его волосы. Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, на её лице вновь засверкала улыбка.

— Ты уничтожила меня, — заявил он. — Но не причинила боли. — На её лице появилось самодовольство. — Именно это ты обсуждала с остальными женщинами перед ужином в Верхнем Салюре?

Щёки заалели, выдавая жену с головой.

Ильдико пожала плечами.

— Среди прочего. Поэтому считай, тебе повезло, что гости Серовека с того первого ужина ждали, пока ты уйдёшь, чтобы обсудить скрытое достоинство твоих чресл. — Маленькая морщинка омрачила гладкий лоб. — Эти женщины хуже королевских дознавателей. На мгновение я испугалась, что они свяжут меня и станут пытать, если я не отвечу на их вопросы о нашей близости.

— Но они пробудили у тебя любопытство.

Она снова пожала плечами, а потом шумно вздохнула.

— Да, пробудили. — Ильдико провела кончиком пальца по контурам плеча и бицепса, скользнула ниже по ключице и впадине на шее. — Мне очень хотелось попробовать. В конце концов, ты даришь мне поистине неземное блаженство аналогичным способом.

От её похвалы кровь вновь закипела в жилах, и он усмехнулся. Ильдико похлопала его по руке.

— Нестоит так прихорашиваться. Даже несмотря на разницу между моими зубами и клыками каи я боялась, что ты откажешься.

Эти слова натолкнули на мысль, и Бришен посмотрел не неё отстранившись. Теперь, конечно, она поняла, что стоит попросить и он бросит к её ногам луну со звёздами.

— Вряд ли, — сказал он. — Если это будет в моей власти, я дам тебе всё, что ты пожелаешь.

Теперь уже она провела пальцами по его лицу и поцеловала.

— Принц ночи, — прошептала Ильдико ему в губы. — Я безмерно люблю тебя.

— А я тебя, солнечная дева.

После этих признаний они долго целовались и ласкали друг друга. Страсть становилась всё неистовей. Бришен потянул вверх сорочку Ильдико, но остановился, когда она заговорила:

— Я хочу снова доставить тебе удовольствие.

— Хвала богам! — воскликнул он. — Это избавит меня от необходимости умолять тебя на коленях.

Они оба рассмеялись.

Бришен вернулся к сорочке, лаская руками нагое тело.

— Никак не могу вспомнить кто из гостей Серовека кому жена или дочь, — сказал он, любуясь изгибом её бедра, тем, как оно мягко переходит в талию. — Как зовут этих женщин?

Ильдико потянулась под его руками.

— Зачем тебе их имена?

Он наклонился, целуя её в плечо.

— Вышлю им подарки и записки с вечной благодарностью за сплетни и проявленное любопытство. Да благословят боги болтовню в солярии.