Часть вторая

ЗАДВОРКИ ВСЕЛЕННОЙ

Мечта Боливара – так называлась планета. Если знаменитый латиноамериканский революционер Симон Боливар когда и мечтал о таком рае для своих сограждан, то только в те минуты, когда они ему чересчур насолили.

Орбитальный челнок «Ацтек» устроился на посадочной резинобетонной площадке, Прибывшие на нем пассажиры лайнера «Нилъс Бор» сообщением «Швиц – Мечта Боливара», оставшегося на орбите, пешком потянулись к стекляшке аэровокзала. Здесь понятия не имели, что такое самодвижущиеся транспортные ленты, турбоплатформы, гравилеты или хотя бы космодромный автобус. Здесь нужно было топать на своих двоих, ощущая подошвами еще горячий после приземления челнока резинобетон.

– Всем дырам дыра, – сказал господин Ханс Стерлик – ведущий администратор компании «Натюрель». Она занималась экспортом натуральных продуктов питания, которые еще пользовались спросом у особых гурманов в самых дорогих ресторанах.

– То ли еще будет, – сказал Нейман Горт – руководитель отдела внешних связей компании «Натюрель».

Бизнесмены прибыли на планету с ознакомительной целью – посмотреть, насколько перспективна она в качестве поставщика сырья. Сырье здесь было. Местные жители традиционно поднаторели на выпуске одних из лучших в Галактике растительных наркотиках. Национальный промысел имел свои корни еще на старой Земле.

Вокзал космопорта Ла-Паса (так переселенцы в момент Большого Разбредания Человечества прозвали столицу планеты по аналогии со столицей земной Боливии) напоминал занюханный и шумный автовокзал с допотопным залом ожидания, где слышалась в основном испаноязычная речь, бестолково толклись местные бездельники, не собиравшиеся никуда улетать, а мечтавшие «обуть» какого-нибудь залетного инопланетянина на сотню-другую песо.

К бизнесменам подскочил плохо одетый тощий туземец и забалабонил по-испански:

– Чемоданы, сеньоры. Чико – лучший носильщик.

Испанский входил в один из пяти языков, которых считалось необходимым знать человеку Галактики, поэтому вновь прибывшие говорили на нем не хуже местных.

– А где киберносильщик? – огляделся Стерлик.

– Мы бедная страна, сеньоры. Нам не дают кредиты. У нас нет киберносилыциков.

Даже на Ботсване киберносилыцики были.

– Черная дыра, – покачал головой Стерлик и кивнул аборигену. – Багаж еще не прибыл.

– Я подожду.

К изумлению прибывших сюда в первый раз, багаж выгружали из челнока тоже носильщики-люди и на скрипящем бензиновом грузовичке подвозили к зданию, выбрасывали их достаточно бесцеремонно на движущуюся с противным воем пластиковую ленту.

– Вон, – Стерлик указал на движущейся ленте два зеленых чемодана из защитпластика, который обычно применяется в космических скафандрах. Чемоданам были не страшны ни космический холод, ни динамические удары.

– Сеньоры богатые, – кивнул удовлетворенно носильщик.

Горт окинул его подозрительным взглядом.

– Богатым сеньорам в Ла-Пасе хорошо, – тараторил Чико. – Богатые сеньоры имеют в Ла-Пасе такие развлечения, которых не найдут нигде в Галактике.

– Да уж, – вздохнул Ханс Стерлик.

Столпотворение перед космопортом было еще большее, чем в зале прибывающих. Это был парад оборванцев. Притом оборванцев, занятых делом – пытавшихся вручить прибывающим какие-то погремушки из тыквы и устрашающие маски, бронзовые Мадонны и гипсовые кресты на тяжелых цепочках, предлагающих вымоченную в остром соусе кукурузу и хрустящие красные бобы в пакетиках или просто просящих милостыню.

Площадь и дорога из потрескавшегося настоящего, без дураков, асфальта была переполнена машинами. Мятые, разрисованные яркими красками автобусы, юркие небольшие легковушки, грузовички, забитые сельхозпродукцией и безделушками сновали в полном беспорядке и останавливались, где хотели, из-под колес выпрыгивали чумазые, наглые пацанята, время от времени кидавшие со страшными грязными ругательствами в водителей лошадиные лепешки. Рядом с автобусной остановкой приткнулись две повозки, запряженные ленивыми здоровыми кобылами. Стерлик ошарашенно глядел на них.

– Смотри, настоящие лошади. Музейные экземпляры, – поцокав языком, прошептал он.

– Вся планета – это вонючий музей ненужных вещей, – по-испански произнес Горт.

– Сеньорам здесь будет очень хорошо, – подал голос носильщик, весьма ловко тащащий чемоданы, в которых, впрочем, были небольшие гравикомпенсаторы, уменьшавшие вес раза в четыре.

Как только они шагнули на площадь перед вокзалом, к ним устремилась толпа оборванцев. Стерлик начал растерянно озираться, а Горт собрался, готовый к любым неожиданностям.

– Сеньор, моя машина домчит вас птицей! – орал усатый индеец зловещего вида.

– Не слушайте, его старая колымага была найдена на свалке еще его дедушкой! – кричал невысокий мальчишка. – А вот моя…

– А, Рико, твой рыдван выпустила полиция после того, как у него отвалилось три колеса!

Стало понятно, что это таксисты.

– Не слушайте их, сеньоры, – воскликнул носильщик. – Богатым сеньорам нужно хорошее обслуживание. Я знаю, кто вам нужен.

Расталкивая толпу и прорубаясь через нее, носильщик повлек прибывших к площадке за зданием космопорта. Там стояло несколько зеленых такси, мятых чуть менее остальных своих собратьев.

– Я привел тебе клиентов, брат! – заорал носильщик, подскакивая к зеленому шестиместному автомобилю и погружая в багажник чемоданы.

Тут же к нему подскочил толстый суетливый шофер и о чем-то зашептал, потом расплылся в улыбке.

– Моя машина к услугам сеньоров, – он поклонился, притом достаточно низко, подобострастно, но глаза при этом сияли плутовством.

– Сколько? – обернулся Стерлик к носильщику.

– Я работаю честно. У меня низкая такса. На меня не обижаются. Я не беру большего, – затараторил тот. – Двенадцать песо.

По галактическим масштабам сумма была просто смехотворная. Но по тому, как радостно засверкали глаза носильщика, получившего требуемое, Стерлик понял, что переплатил минимум в четыре раза.

– У меня сегодня скидки. Я довезу вас за сто песо, – важно заявил водитель.

– Сорок, – кинул Горт презрительно.

– Ну хотя бы сорок пять, – взмолился таксист.

– Поехали.

Здесь было лето – жаркое и душное. Над дорогой струились бензиновые пары, в нос били странные технические запахи. На горизонте коричнево и красно дымили трубы комбината.

– Захолустье, – снова вздохнул Стерлик.

Водитель мчался как бешеный. Его «мустанг» был довольно резв, время от времени колеса ухали в щели в асфальте, и тогда казалось, что машина развалится. Но она обгоняла очередной автобус, презирая все правила дорожного движения.

Из сиреневого смога вдали вырастал город. Это был не просто город. Это был гигантский, беспорядочный мегаполис, в котором проживало восемнадцать миллионов жителей.

Водитель балаболил без умолку, расхваливая самый прекрасный город в Галактике, но его не слушали. Он не уставал повторять, что богатым господам тут понравится. Что для богатых господ здесь есть развлечения, которых больше нет нигде.

– У нас прекрасная планета, но бедная, – вещал он. – В остальной Галактике живут сплошь жмоты, негодяи, мерзавцы и подонки. Не принимайте на свой счет, сеньоры.

– Почему подонки? – удивился Горт.

– Они дают нам все меньше помощи и кредитов. Нам нужно больше кредитов.

Видимо, кредиты были больной темой для каждого гражданина в Ла-Пасе.

Вдоль шоссе шли яркие рекламные щиты. Рекламировали выпивку, вибромассажеры, утюги, СТ-визоры и новый, со «специфическим, очаровательным дурманом», как гласила надпись, экстракт листьев коки. Так же с плакатов взирало лицо – строгое, но справедливое – человека в темном пиджаке и в галстуке. Аршинными буквами шли его слова: «Партия обновления обещает – Мечте Боливара счастливой быть…» И ниже – «Кредиты пойдут неимущим. С „песочниками“ покончим!» Судя по всему, строгий господин, грозящий пальцем с плаката, был новым Президентом Республики Дианом Торресом.

Ближе к городу поток машин становился просто невозможным. Вдоль дороги пошли кварталы самых разных домов. В одних вздымались чистенькие, по галактическим масштабам бедные, но по местным меркам просто роскошные особняки – как правило, белые, комнат на восемь-десять, с колоннами и островерхими крышами, во дворах стояли легковые автомашины, в некоторых даже по две. Часто такие кварталы были огорожены высокими заборами с колючей проволокой. И тут же за ними шли чудовищные лачуги, у водонапорных колонок возились полуголые чумазые дети, которые таскали друг друга за волосы, на ступенях и лавках скучали молодые балбесы и играли в какие-то игры иссохшие старики, над ними полз дым с запахами пищи.

Как только такси замедляло ход, к нему подскакивали совсем маленькие дети и ребята повзрослев – они требовали денег, ругались, колотили по капоту ладонями, и таксист хрипло распугивал их, а одному съездил наполненным металлическими шариками резиновым шлангом по руке.

– Змееныши, – откомментировал водитель. – Не обращайте внимания, сеньоры.

Машина пробиралась ближе к центру, и заторы становились все сильнее.

– Сеньоры, пожертвуйте на храм святого Торквемады! – бросился к приезжим человек в черной сутане, стуча по стеклу машины.

Стерлик сунул ему кредитку и осведомился:

– Но ведь Торквемада никогда не причислялся к лику святых. Это же великий инквизитор.

– Вы заблудшие души. Приходите к нам в храм, – священник перекрестил машину и кинулся к следующему такси.

Ближе к центру каменные исполины возносились все выше. Небоскребы соседствовали с картонными хижинами. Чуть ли не каждый квартал имел свою церковь – о набожности лапасцев ходили легенды. И везде бурлил людской океан – пестро и бедно одетые, галдящие, что-то предлагающие, что-то требующие люди. Это был безумный мир.

Отель «Свободный мир» возвышался на сто двадцать этажей и выглядел более-менее современно. В Галактике таких не строили лет двести, но для Ла-Паса он было новейшим достижением градостроительства.

Пассажиры вылезли из такси. Водитель вытащил чемоданы из багажника и поставил их на землю.

– Я могу подождать, сеньоры, – сказал он. – Только скажите, когда вам понадобится машина.

– Я думаю, мы изберем пешие прогулки, – сказал Стерлик.

– Это опасно, сеньоры. Не все туристы – любители пеших прогулок возвращаются домой.

– До свидания, – произнес Стерлик.

В холле, отделанном вычурно – бронзой и дубом, было прохладно. Кондиционеры с шуршаньем гоняли прохладный воздух. Носильщик дотащил вещи. Четырехкомнатный номер располагался на восьмидесятом этаже, он был просторен, старомоден и не оборудован и третью техники, необходимой для приличного отеля. Здесь слыхом не слыхивали о волновых массажерах, ионных душах, виброкреслах, не говоря уж о центрах удовольствия. Но прибывшим все это было не нужно. Они привыкли к скромным условиям и приехали сюда работать.

Они вышли на балкон и оглядели панораму города. Город казался бесконечным хаотичным нагромождением уродливых каменных коробок. Вздымались сотни шпилей соборов в стиле неоготики и барокко, виднелись стены монастырей. Трубы многочисленных предприятий на севере выбрасывали сизый дым, который наползал на город, смешиваясь с выхлопными выбросами двигателей внутреннего сгорания.

– Красота, – ухмыльнулся Горт.

– Ну вот мы и здесь, – сказал Стерлик. – И где искать?

– Если центр аномальной волны на этой планете, мы отыщем его.

– Отыщем, – с сомнением поддакнул Ханс Стерлик, который, если глянуть глубже, был вовсе и не Хансом Стерликом, а госпитальером Сомовым. Да и приятель его был не Найманом Гортом, а подполковником МВИ Московии Филатовым, решившим для себя переворошить этот город, поставить его вверх дном, но добиться своего…


***

«Фокусником» был недоевший «соколиных перьев» наркоман. Он как раз маялся вопросом, где найти зелье. Человека, который снабжал его, арестовали в четырнадцатый раз за последний год, и требовалось время, чтобы общественный адвокат, а также «Общество помощи социально опасным индивидуумам» встали за него горой и добились освобождения из вонючей каталажки, где постоянно барахлил пищесинтезатор, в некоторых особо дрянных камерах было по два человека, и аппаратура наслаждения для арестованных там тоже была устаревшая, и вообще более вонючего места в Нью-Тауне не сыскать.

Торговец «соколиными перьями» засел дня на два, а у Джеки Чейза было максимум два часа, после чего ломка просто добьет его.

Он сидел, трясясь в теплой и влажной глубине СТ-проекции. Там не было видно ничего. Но чувствовалось чье-то дыхание где-то рядом, какие-то шумы. В СТ-проекциях, придававших городу совершенно невероятные очертания, прятался разный люд.

Джеки съежился. Он понял: остается одно – идти к бесплатному автомату для раздачи наркотиков и жрать ту дрянь, которую вручают городским бродягам, чтобы они не буйствовали без дозы. Истинному ценителю лопать государственные наркотики – что может быть паскуднее?! Джеки презирал тех, кто жрет что-то, помимо «соколиных перьев». Его отец жрал «соколиные перья». Его дед жрал «соколиные перья». И Джеки не удивится, если и его прадед жрал «соколиные перья». И в этот черный вечер Джеки, представитель длинной династии наркоманов, должен жрать «слабительное» – так прозвали дерьмовые государственные наркотики. Но выхода не было.

Вот тут-то и случилось то самое…

Джеки все-таки дс брался до автомата с наркотиками. Занималась заря, и в «Тусовочном парке» было немноголюдно. Рядом возвышалась на двести метров Большая Арена, куда вечером стекутся толпы народа. За ней раскинулся фантастический город, где все было неверно и зыбко, где все перемешалось и перепуталось – ложные светила, невероятные очертания строений, неустанно корежащаяся геометрия зданий, скользящий городской ландшафт, чудовищные СТ-проекции. В течение суток город порой менялся по нескольку раз в зависимости от настроения и капризов шефа группы дежурных архитекторов. Чтоб ориентироваться в нем, нужен был «хрустальный глаз» – электронный путеводитель, куда, по идее, забита вся информация о состоянии города на сей момент и о наиболее благоприятных маршрутах, иначе здесь невозможно было найти свой дом даже человеку, всю жизнь прожившему в столице. Но у Джеки не было «хрустального глаза». Ему не нужно было никуда добираться. Ему было плевать на все… Три зеленых автомата стояли в ряд. По одному из них радостно и с ликованием колошматил худой наркоман.

– На! – орал наркош, колотя, правда, без видимого эффекта автомат ногой. – Ничего, завтра с разрядником приду, – он качнулся. Упер руки в боки. Так и остался стоять раскачиваясь.

Он скосил глаза на вновь подошедшего собрата.

Джеки остановился у другого автомата. На лице его сияла радостная улыбка.

– Э, слизняк, – дружески позвал его наркоман.

Джеки не ответил, только на лице его появилась блаженная улыбка.

А потом автоматы начали гнуться. Из ближнего брызнуло сначала стекло, а потом потекла вонючая коричневая жидкость, из которой синтезировались наркотики. Автомат, который тщетно пытался расколошматить агрессивный наркоман, тоже начал корежиться.

– Ну ты даешь, склизь, – прошептал наркош, глядя на Джеки. – А я уже две недели корячусь, пытаясь оставить в нем вмятину.

Две девицы-лесбиянки, ласкавшие друг друга, полупогрузившись в СТ-проекцию, изображающую расколовшуюся скалу, почуяли неладное. Они еще не наелись наркотиков и потому соображали, что происходит вокруг, – мигом с испуганным визгом они улетели в глубь скалы.

Полицейские наблюдательные тарелки, висящие над большой Ареной, зафиксировали происшествие и послали сигнал в полицейский участок и в штаб-квартиру ФБР.

Дежурные глайдеры спешили к месту.

Но опять первыми заявились таинственные охотники. Они были в черном, сжимали бронебойные разрядники, их лица были прикрыты шлемами. Они высадились из двух глайдеров. Кинулись к Джеки. Подхватили его на руки и понесли в глайдер…

– Вон они, – взвизгнула Пенелопа, смотря вниз через прозрачный пузырь кабины. – Охотники!

Тяжелый глайдер ФБР мчался, презирая все правила движения. Он едва не протаранил дискретную карусель, задел висящий над стоянкой пузырь – тот грохнулся о землю, хорошо, что в нем никого не было. Но у цели он был почти вовремя.

– Огонь! – приказал Динозавр пилоту…


***

– И впервые за долгие годы наш народ скажет наконец – деньги и помощь наших недругов из Галактики наконец дошли до назначения! – торжественно произнес Диан Торрес.

Он выглядел не таким суровым, как на плакатах, и глаза его время от времени непроизвольно воровато бегали.

СТ-визор в номере был страшно устаревший – он представлял собой большой куб с корпусом из дерева, в нем был настоящий стеклянный экран около полутора метров по диагонали. Сомов считал, что такие не производят давным-давно и их можно увидеть разве только в музее телевидения. Но это было одно из последних творений местной компании по производству электроники.

Друзья сидели в номере и знакомились с газетами и телепередачами. Филатов всегда начинал работу на планете именно с этого – с сообщений средств массовой информации. Они были привычно и нагло лживы, но опытному аналитику могли сказать многое.

Акция с самого начала обещала быть нелегкой. У такой дыры, как Мечта Боливара, хотя и были дипломатические отношения со всеми государствами Галактики, но здесь не имелось даже консульства Московии. Не было здесь и резидентуры Министерства Внешней Информации, поскольку трудно представить, какие здесь могут быть секреты, способные вызвать хотя бы оттенок заинтересованности у сверхдержавы. Массив данных по планете был очень скуп. Московитяне сюда практически не заглядывали. Так что опереться здесь было не на кого.

Вместе с тем тащить большую оперативную группу, брать с собой подразделение прикрытия – этого делать было нельзя. Больше народу – больше шанс, что кто-то сделает ошибку и засветится. Бояться спецслужб Мечты Боливара было смешно. Но если здесь центр аномальных возмущений, значит, где-то близко и таинственный противник.

В общем, Филатов решил действовать малым числом. Прихватил с собой лишь госпитальера, без которого успех задания был проблематичен. Во-первых, Сомов был отличным экстрасенсом, способным почувствовать источник аномального возмущения. Во-вторых, у него была «раковина» приоров.

На СТ-экране продолжались «Новости». Если верить дикторше, правительственные части нанесли победоносный удар по базе партизан на юге страны. А жалкая кучка повстанцев произвела беспомощный налет на аэропорт у города Карерра, в результате чего были незначительно повреждены пять боевых самолетов и пострадали тридцать шесть военнослужащих. Камера быстро проехала по панораме аэропорта, и Филатов заметил, что «слегка повреждены» означало разлетевшиеся в разные стороны фюзеляж и хвостовое оперение. Похоже, врезали правительственным войскам неплохо…

– И снова о кредитах, – мило улыбаясь, произнесла дикторша. – В ответ на безоговорочное требование нашего правительства к Экономическому Совету по мирам второй линии ГКОБ об оказании немедленной и решительной матермальной помощи было принято решение о выделении нашей Республике полмиллиарда условных знаков.

Испокон веков правители Мечты Боливара канючили кредиты Экономического Совета, которые выделяются Галактическим Комитетом Безопасности для помощи отсталым мирам второй линии. Местные президенты, диктаторы и кардиналы, по воле судеб возносившиеся наверх, достигли совершенства в их выбивании, а также в их разворовывании. Получаемых средств хватало ненадолго – на них высшие чиновники и многочисленные и жадные члены их семей скупали недвижимость на планетах первой линии, а также имения на курортных планетах. А потом снова поднимался вой – дайте денег!

Время от времени правителей сметала волна народного гнева или военный переворот. На их место приходили другие. Они канючили кредиты еще жалобнее (видимо, у боливийцев это умение было в генах), ссылаясь на тяжелое наследие прошлого режима, на опутавшего страну спрута коррупции. Они заваливали Экономический совет видеоматериалами, на которых были изображены толпы голодающих детишек. А после этого так же бойко начинали скупать недвижимость и пляжи, от чего получили прозвище «песочники».

Народ принимал в этих играх посильное участие. Он плодился и размножался, голодал, воровал, торговал, крутился-вертелся, шел в партизаны или в бандиты. У партизан были доступные и простые идеи – взять власть, а потом поделить все имущество. У бандитов программа была похожая, но только в ней слагаемые поменялись местами – сначала дележка, а уж потом скупка власти. Их программа реализовывалась куда лучше, чем у партизан, так что последние тоже частично начинали брать ее на вооружение.

В общем, Мечта Боливара была веселой планетой.

Новости продолжались:

– Еще один случай самопроизвольного движения предметов выявлен в провинции Сьерра-Гранде, – сообщила дикторша, и московитяне напряглись. – Очаг бедствия был локализован священными спецагентами мобильной группы при местном епископе. Стандартные процедуры с использованием молитвы и святой воды привели к желаемому эффекту. Это уже двадцать восьмой случай с начала года. «Силы тьмы не дремлют. Они охотятся за нами, и верность церкви Христовой – единственный наш шанс», – прокомментировал происшедшее представитель епископа Иосифа.

– Вот оно. Двадцать восьмой всплеск, – госпитальер хлопнул в ладоши.

– А где «распадники»? – спросил разведчик.

– Их может и не быть. Полтергейст бывает и без участия человека.

Затренькал дверной звонок. Филатов напрягся.

– Кого там черт принес? – прошептал он.

Естественно, обзорных камер в коридоре не было, так что кто стоит в коридоре, было неизвестно. Филатов взял пластинку и направил ее на дверь. На небольшом экранчике обрисовался силуэт. Эфирный сканер без труда пробил бетон стены и дерево двери и отразил, что происходит снаружи.

Там стоял один человек. И, судя по показаниям прибора, он был не вооружен, если не считать пистолета из плохой оружейной стали в кобуре под мышкой. В любом случае опасности он не представлял, и разведчик распахнул дверь.

В комнату вкатился напористый невысокий лысый человечишка с тоненькими рыжими усиками. Он улыбался так, что казалось, щеки его вот-вот лопнут.

– Дон Родригес, – он хлопнул себя ладонью в грудь, огляделся и плюхнулся в кресло.

– Вам что надо? – осведомился Филатов.

– Сеньор Горт, фирма «Сафари» приветствует вас и желает вам приятного отдыха на нашей планете. Такого отдыха, как у нас, вы не найдете нигде.

Филатов присел в кресло напротив.

– Вы третий человек, который говорит об изумительном отдыхе, – заинтересовавшись словами посетителя, сказал он. – Не понимаю, что интересного может быть в такой дыре.

– Именно в таких, как вы изволили выразиться, дырах и таится настоящий интерес, – он заговорщически подмигнул друзьям. – Для этого и существует наша фирма.

– И что она предлагает?

– Охоту.

– И всего-то, – фыркнул госпитальер.

– Охоту. Но какую. На самое опасное, самое беспощадное, самое гнусное существо в Галактике!

– На эльфийского рыбоеда? – спросил Сомов.

– На человека!

Молчание. Дон Родригес торжествующе обвел взглядом присутствующих.

– Боюсь, я не понял, – сказал госпитальер.

– А что тут не понять? Мы бедная планета. Единственно, чего у нас избыток, – людей. Они плодятся, как кролики, усугубляя и без того тяжелую экономическую ситуацию. Они не приносят никакой пользы, поскольку в основной массе являются обычными тунеядцами и мелкими бандитами. Экспорт наш жалок. Мы полностью зависим от импорта. Вывод – нужно использовать людей. Естественно, бизнес этот незаконен, но на него все смотрят сквозь пальцы.

– И что вы предлагаете? – спросил Филатов.

– О, у нас богатый набор. У нас есть все, чтобы удовлетворить самые изысканные вкусы. Групповые программы массовых загонов. Индивидуальные туры для садистов и гомосексуалистов. А также для педофилов и вообще всех людей нетрадиционных (или у вас в первой линии уже традиционных) увлечений. Охота на лоне природы. Охота в городе. Охота в пустыне. Охота с аквалангом.

– И жертвы – добровольцы?

– Очень мало добровольцев. Люди предпочитают дохнуть с голоду. К сожалению, их приходится рекрутировать другими способами. Добровольцы встречаются только в рамках индивидуальной программы «Равный шанс». Это для особо изысканных ценителей, когда и охотник и жертва имеют одинаковое вооружение.

– Любопытно, – кивнул Филатов.

– А еще, – воодушевился Дон Родригес, – у нас имеются интересные туры, сочетающие азарт охоты с познавательностью. Например, охота на бандитов – участие в полицейской акции по ликвидации какой-нибудь банды. По желанию клиента ему предоставляется возможность контрольных выстрелов. За дополнительную плату.

– Прекрасно.

– Наиболее опасное – охота на партизана. К сожалению, там значителен объем потерь среди заказчиков. Но вы испытаете изумительные ощущения. Военные – прекрасные смежники. Они знают, что такое доставить клиенту удовольствие. Там есть особый номер – сжигание деревни повстанцев.

– Специально ищут деревню?

– А что ее искать? Их жгут постоянно…

– Понятно, – кивнул госпитальер.

– На этом рынке большая конкуренция, но реальные качественные услуги вам окажет только наша фирма. Мы работаем в этом бизнесе давно, и от клиентов слышали только хорошие отзывы. Кроме того, сам Президент Республики является нашим пайщиком.

– Да что вы говорите, – цокнул языком разведчик.

– Именно так, – просиял Родригес.

– Мы обязательно подумаем над вашим предложением, – кивнул Филатов. – А сейчас нам хотелось бы отдохнуть после дороги.

– О, конечно, – Дон Родригес вскочил, бросил на стол рекламный буклет и раскланялся. – Звоните. Мы доставим вам удовольствие.

Госпитальер ошарашенно глядел вслед гостю.

– Ничего себе, – выдавил он.

Он пролистнул журнал. Там были двухмерные цветные снимки. С фотографий взирали счастливые туристы, облаченные в тяжелые армейские бронежилеты, с автоматами в руках. Вертолеты били ракетами по целям. Пылали деревни. Люди брали на мушку людей. В общем – развлечение шло полным ходом.

– Ничего не выбрал? – хмыкнул Филатов.

Госпитальер отбросил проспект как вредное насекомое.

– Ничего более мерзкого не слышал!

– Еще услышишь, – кивнул Филатов. – Хватит лясы точить. Давай работать.

Сомов вытащил из чемодана драгоценную приорскую «раковину». Ему с самого начала не нравилась идея брать такую вещь с собой. Но выхода не было. Если и уловишь аномалию, то только с ее помощью.

Сомов взял в руки «раковину». Прикрыл глаза. Он попробовал войти с ней в контакт – без какого либо эффекта. «Раковина» была холодна. От нее веяло холодом, как от холодильной камеры.

Это была уже третья попытка Сомова овладеть ею.

Он покачал головой.

– Не могу. Мне надо настроиться на город. Почувствовать биение его пульса. Мне кажется, НЕЧТО притаилась именно здесь.

– Почему кажется?

– Интуитивная загадка.

– Почему бы и не побродить по городу. Ты предлагаешь это сделать сейчас, вечером?

– Да. Мне нужно это сделать сейчас.

– Не думаю, что этот город создан для приятных прогулок, – сказал Филатов. – Но почему бы не прогуляться и не попробовать силы в паре-тройке уличных потасовок.

При упоминании о потасовках госпитальер передернул плечами. Драться он не только не любил, но и не умел, и не имел тут никакой практики.

Филатов поднялся, защелкнул на руке массивный браслет с индикатором слежки и еще несколькими техническими штучками, которые могут очень пригодиться в самых разных ситуациях. Они облачились в просторную одежду, простую с виду, но становящуюся жесткой при ударах ножей и пуль стрелкового оружия, в том числе и ЭМ-пистолетов.

На часах было семь вечера, когда они вышли из отеля. Отказались от такси. И пошли по улице, провожаемые удивленным взором швейцара.

– Они, видимо, обожают неприятности, – пожал плечами швейцар.

Работа в Ла-Пасе была для Филатова достаточно необычной. Здесь не было глобальных вездесущих компсетей и систем наблюдения, идентификации, так что технологическое противостояние было сведено к минимуму. Обладание некоторыми техническими новинками могло решить исход дела. Но вместе с тем невозможно было морочить технику противника, заставлять работать ее в свою пользу. Большая часть оперативной техники здесь просто не работала. Например, польза от индикатора слежки, который неоднократно спасал разведчика в Нью-Тауне – он фиксировал активность контрольаппаратуры и техсредств на улицах города и делал вывод о наличии технического наблюдения. Здесь он был бесполезен – таких средств наблюдения здесь просто не было.

Был простор для дедовских методов контрнаблюдения. А также простор для чувств, которые всегда помогали Филатову ощутить близость врага, даже когда техника предательски молчала.

И сразу по выходу из отеля Филатов почувствовал – за ними следят…


***

– Огонь! – приказал Динозавр пилоту…

Молнии бортовых орудий коснулись глайдера охотников. Тот закрутился на месте, приподнялся над площадью и сумел ударить в ответ.

Светофильтр колпака погасил яркость разряда. Удар пришелся в нос фэбээровского глайдера, тот ухнул вниз. Пилот заложил невероятный вираж и сумел выправить машину. Она проскрежетала брюхом по пластобетону и замерла. Тут же по кабине был нанесен второй удар, отбросивший пилота от пульта.

Пилот скорчился и застонал.

– Быстрее! – заорал Динозавр.

На нем был бронезащитный костюм.

Майор Форст вылетел из люка глайдера. За ним скользнули трое бойцов тактической группы и Пенелопа. В такой сваре Пенелопе делать было нечего – это дело для настоящих мужчин. Она и не рвалась в бой, прижавшись к корпусу глайдера и сжав разрядник. Она готова была защищать свою жизнь, но не собиралась кидаться за кем-то в погоню, вязать вооруженных головорезов. Она предоставила эту честь майору Форсту.

Появился полицейский «пузырь». Но пилот глайдера охотников без труда обошел его, заложив крутой вираж, и открыл огонь. «Пузырь» зарылся в пластобетон.

Охотники уже подтащили свою жертву ко второму глайдеру и заталкивали его в кабину. Действовали они сноровисто. Один тащил ничего не соображающего и пускающего слюни Джеки. Трое остальных обеспечивали прикрытие, умело рассредоточившись за укрытиями.

Динозавр ринулся вперед. Бойцы тактической группы ФБР тоже бросились вперед, осыпая огнем противников. Одному не повезло – бронебойный разряд продырявил защитный костюм и оставил в плече бедолаги обожженную рану.

Динозавр понял, что следующий выстрел предназначен ему. Рывком, рванувшись изо всех сил, он нырнул в СТ-проекцию. Проекция служила хорошей маскировкой, не защищая от пуль и разрядов. Вокруг Динозавра замелькали вспышки. Но майор нашел себе там укрытие и нырнул за выступ, по которому прошелся следующий разряд.

Форст прекрасно ориентировался. Хотя в проекции не видно ничего, но он помнил, где расположен противник. И, высунувшись, открыл беглую стрельбу.

Вскрикнул от боли один из охотников. Еще один разряд пришелся в спину второго боевика, заталкивавшего Джеки в глайдер. Раненый по инерции шагнул внутрь и повалился на пол салона.

Динозавр ринулся вперед, выскочил из проекции и кинулся на охранявший площадь перед Ареной разбитый полицейский робот – его вывели из строя в первые секунды боя.

Мелькнула молния, Динозавр ощутил запах жженого металла, на перчатку брызнул расплавленный металл.

– Вот задница, – прошептал Динозавр, переводя дыхание.

Противники дрались умело. Майору не хотелось высовываться. За укрытием он был в безопасности. Но он знал, что должен рвануться вперед. Иначе противник уйдет с добычей.

И он скользнул ящерицей, послав один за другим три разряда. Глайдер начинал приподниматься. Отстреливаясь, к нему пробивался охотник. Он приблизился к майору и нажал на спусковой крючок. И не достал Динозавра на какой-то сантиметр. Майор ему шанса не дал. Охотник упал как подкошенный.

Динозавр бежал вперед. Он видел, как второй глайдер начинает разворачиваться. Его орудия уже прошлись по двоим бойцам тактической группы ФБР и теперь должны были разнести в клочки Динозавра.

И тут из переплетения хаотических линий города, из центра трех сияющих ложных солнц как по мановению волшебной палочки появился тяжелый боевой катер ФБР. Машина Динозавра шла с ним в связке, но, обладая большей скоростью, заметно обогнав его.

Глайдер охотников вдруг прыгнул вверх и стрелой пролетел между двух острых, как колья, двухсотэтажных близнецов-небоскребов, которые вопреки законам тяготения располагались друг к другу под углом в сорок градусов.

Боевой катер ушел вслед за ними.

Динозавр прислонился к оплавленному, теплому, но уже успевшему немного остыть корпусу гусеничного полицейского робота. Тот не был рассчитан держать удары боевых орудий летающих машин и пал в схватке. Динозавр оглядел поле боя. На нем валялись обугленные тела таинственных охотников и бойцов ФБР. Стонал, держась за разбитое плечо, и плакал, как ребенок, оперативник тактической группы ФБР. Динозавр встряхнул головой, стянул шлем и нагнулся над раненым, активизируя коробочку малого «Гиппократа» – прибора экстренной медицинской помощи. Иголки закололи раненого, в обоженную кожу стали поступать лекарства, медпластик начал закрывать кровоточащие раны.

– В порядке, солдат? – спросил майор.

– Очень больно, – всхлипнул тот.

– Терпи.

Динозавр огляделся. Он ожидал увидеть тело Пенелопы. Но та спокойно и уверенно появилась из-за разбитого глайдера.

– С дерьмовой выучкой наших тактических подразделений может потягаться разве только армия, – презрительно процедила она. – Как щенков…

– Помолчи, – кинул ей Динозавр.

Из переплетения голограмм вынырнули еще два полицейских" пузыря". Потом появилась машина «скорой помощи» с реанимационными контейнерами, в которые уложили пилота, бойца тактической группы и не подававшего признаков жизни охотника. Затем приземлились машины Бюро. Последним прибыл шеф оперативного отдела ФБР.

– Как преследование? – спросил Динозавр.

– Мы нашли оба глайдера, – сказал шеф отдела.

– Где?

– У Нежного района.

– Конечно, пустые?

– «Фокусника» там не было.

– А кто был?

– Тело одного из нападавших.

– Они убили двоих наших и сами потеряли троих. Счет почти равный, – хмыкнула Пенелопа. – Только вот толку никакого. Мы так и не взяли никого из них живыми.

– Возьмем, – заверил ее Динозавр, зло разглядывая поле боя. – Еще как возьмем.

К ним подошел худощавый молодой медик из «скорой».

– Тот, в черном, будет жить, – сообщил он.

– Цыпленок, – взяла его Пенелопа пальцами за подбородок. – Ты принес хорошую новость.


***

– Эй, гринго, снимай ботинки, пока тебе не обрезали их вместе с ногами! – посоветовал хлипкий смуглый шпаненок лет четырнадцати на вид.

Из подворотен перекосившихся, исписанных нецензурными словами, смердящих домов на пришельцев глядело множество пылающих ненавистью глаз.

Рядом со шпаненком стояло еще человек восемь других пацанят, небрежно поигрывающих цепями, кастетами и ножами. Вооружение у них было неважное, если не считать заткнутого за пояс сопливого предводителя порохового шестизарядного огромного револьвера.

Сомов почувствовал, как к ногам подступила противная слабость и стала растекаться по всему телу.

– И деньги, – продолжил изложение своих требований предводитель. – Ты еще можешь выкупить свою шкуру, поганый, мерзкий, вонючий, подлый, наидерьмовейший дерьмюк, – вторая половина ругательства, последовавшая за первой, была совершенно нецензурной. Самое мягкое определение для гостей – «трахалыцики песчаного козла».

– Сейчас, – кивнул Филатов и нагнулся, сделав вид, что расстегивает ботинок.

Как он оказался около пацаненка, госпитальер даже не успел заметить. Разведчик молниеносно покрыл расстояние в три метра. Пистолет из-за пояса пацаненка он кинул Сомову, и тот с трудом поймал его на лету, при этом рукоятка больно задела нос. Филатов на вытянутой руке легко приподнял предводителя дворовой шайки и назидательно произнес:

– Если, сопля, я тебя увижу еще, я разнесу тут весь район. Понял?

– Не надо, сеньор, – загундосил малолетний бандит. Его помощник сделал шаг к Филатову, тот, не выпуская жертву, махнул ногой, и нападавший упал без сознания.

– Они тоже поняли? – кивнул на толпу Филатов.

– Они поняли, сеньор.

– Мы с моим другом будем гулять, где хотим. Мы – мирные туристы. Ясно?

– Я все понял, сеньор, – заскулил предводитель. Небрежно, как щенка, Филатов отбросил легкое тело прочь, вытер о штанину руку и презрительно кинул:

– Мелкие грызуны.

Московитяне двинулись по улице. Сомов ждал выстрела в спину. Но Филатов шел спокойно, уверенный, что овладел ситуацией. Силу в таких местах уважали. Право пройти этот отрезок они завоевали. Но что будет дальше?

Уже второй день друзья бесцельно шатались по городу. И могли убедиться, что охота на людей является на Мечте Боливара излюбленным занятием. Туристы охотились за аборигенами в сельве и под водой. Аборигены охотились за туристами и их кошельками в городе.

Это была уже третья потасовка. Первый раз они сдуру забрели в бар. Филатов тут же получил удар ножом в живот и даже не поморщился – лезвие со звоном обломалось о затвердевшую ткань. А потом, работая четко и слаженно, как робот, он уложил одиннадцать завсегдатаев разной комплекции и различного уровня физического развития. Для лучшего командира группы отряда силового противодействия «Богатырь», каковым был в недавнем прошлом Филатов, это было не количество.

В другом месте по ним сперва открыли стрельбу, а потом решили высказать свои требования. С тем же результатом. Двоих Филатов скосил из карандаша-разрядника, рассчитанного на три выстрела. Остальных троих повозил мордой об обгаженный асфальт и оставил отдыхать до приезда «скорой помощи», похоже, надолго – «скорых» в городе было не так много, и их не находили нужным быстро присылать к месту каждой потасовки.

– Рано или поздно нас здесь пристукнут, – сказал Сомов.

– Я не более чем твой телохранитель, – пожал плечами разведчик. – Ты сам меня уже вторые сутки таскаешь по этой помойке и обещаешь, что вот-вот ухватишь нить.

– Я не могу. «Раковина» молчит, – кивнул Сомов на сумку, в которой лежал инопланетный инструмент.

– Значит, я буду исправно бить морды аборигенам, а ты будешь пытаться ухватить нить. И так будет продолжаться до тех пор, пока ты ее не ухватишь.

Они прошли несколько кварталов. Город можно было исследовать до бесконечности. Он был огромен. Кажется, население тут достигло гораздо больше указанных в справочниках восемнадцати миллионов, но кто учитывал это население. В трущобах, занимавших больше половины территории, люди плодились, жили и умирали, не ставя никого в известность. На них давно все плюнули, и они отвечали остальному миру тем же.

Жить человеку с нормальным уровнем достатка, воспитывать детей и заниматься своим делом, не будучи огражденным от остального трущобного, страшного, бандитского мира – просто невозможно. Так что средний класс обитал в охраняемых поселках, чем-то напомнивших Филатову виденные им на старинных фотографиях гитлеровские концлагеря – вышки с автоматчиками, шарящие прожектора по ночам, колючая проволока под напряжением, заливистый лай сторожевых псов, натасканных на запах бродяг и трущобной шпаны и грызших безжалостно тех, кто пытался прорваться за периметр. В поселках были школы, магазины, все, необходимое для жизни. А в город, на работу люди предпочитали добираться на автобусах в сопровождении вооруженных автоматами полицейских – те стреляли, не долго думая.

Филатов был оптимистом, надеялся на лучшее, но ему многое не нравилось в последнее время.

Первое – каждый раз по выходу из отеля у него возникало ощущение, будто чьи-то глаза шарят по нему. С помощью нехитрых трюков ему удалось выявить пару человек, которые вполне могли следить за ними. От наблюдения в толчее мегаполиса уходили без труда. Но это ничего не значило. Факт оставался фактом – наблюдение кем-то велось. Кем? Местными спецслужбами? Они что, испытывают слабость ко всем иностранцам? Вряд ли. Кто еще?

Самое тревожное, что однажды индикатор слежки показал всплеск. Это значит, за ними началось техническое наблюдение по всем правилам. У местной контрразведки такой техники просто не было. Значит, кто-то извне?

Ситуация была неопределенная. И это Филатова волновало намного больше, чем все стычки с местными бандитами.

– Опять стена, черт ее подери, – сказал Филатов. – Чумные районы.

– На сколько же они протянулись? – поинтересовался госпитальер.

– Судя по справочнику, они занимают до двенадцати процентов городской площади.

Поверху высокой, метров семи, стены шли кабели сигнализации и высокого напряжения, чернели стволы автоматизированных огневых систем и пялились видеокамеры. Впрочем, высматривать им было нечего. Жители вблизи стены не селились, и места эти считались гиблыми.

Охрана чумного сектора влетела правительству республики в копеечку. При ее оснащении использовались и инопланетные технологии, что являлось большой роскошью. Все траты списывались на предотвращение новых эпидемий. Но госпитальера обуревали кое-какие сомнения.

Сомов неожиданно шагнул вперед, преодолел, как очарованный, двадцать метров пустой полосы, по которой ходить не возбранялось, но и не приветствовалось. Коснулся стены.

– Что случилось? – спросил Филатов, подбежавший к нему.

– Толчок… Там что-то есть…


***

Вражеский агент, подстреленный Динозавром во время боя у большой Арены, выжил. Разрядник прорубил бронекостюм и разворотил его грудь, но в реанимационном контейнере безжизненное тело было опутано нитями искусственных капилляров, заменителей органов, и смерть отступила. Состояние было очень тяжелым, человек балансировал на грани жизни и смерти трое суток.

А потом душа вновь накрепко сцепилась с телом, и еще через пару дней с больным можно было говорить.

До полного выздоровления ему еще было не близко. Реанимационный блок останется его жилищем еще не менее чем на месяц. Сознание больного с трудом охватывало, кто он и где находится. Но такое состояние было даже удобнее для экспертов ФБР по выуживанию информации.

Пенелопа заставила поднять старую историю с агентом, пробравшимся в паранормальный Центр – Институт Мерлина восемь лет тому назад. Психологи вынуждены были признать, что случаи схожие, поэтому работу с сознанием клиента проводили с учетом того, что удалось узнать при работе с предыдущим агентом.

Работали психотехники не торопясь. При помощи самой совершенной аппаратуры сначала вошли в контакт с агентом, а потом начали снимать один за другим гипноблоки в сознании. Работа была опасная. Психика была закодирована в несколько слоев. И на каждом из слоев стояла директива: при попытке деблокирования – самоуничтожение.

Пенелопа и Динозавр стояли у призрачной стены, за которой два лучших психотехника ФБР колдовали над безжизненным телом. Вражеский агент был опутан проводами, как киборг из популярной одноименной СТ-тянучки.

На голове у него было несколько обручей, которые сияли малиновым светом. Такие же обручи были на головах двух операторов, лежавших на двух других ложах, вид у них был не лучше, чем у жертвы.

– Они соскребают слой за слоем с его сознания, как наслоения краски с древней фрески, – сказал Динозавр.

– Романтическое сравнение, – хмыкнула Пенелопа. – Тебя в казарме искусствоведению учили?

Динозавр ничего не ответил…

Работа шла уже третий час. Больше трех часов выдержать операторам такое напряжение было ох как нелегко. Но они не собирались выходить из состояния глубокого контакта с психикой испытуемого, пока не достигнут результата.

– Что-то у них неладно, – подалась вперед Пенелопа.

Лицо испытуемого бледнело, наливалось синевой. То же самое происходило и с операторами.

– Они погибают! – Динозавр обернулся к диспетчеру, контролировавшему операцию и сидевшему в кресле в углу комнаты, на его лице был шлем аудиовизуального контакта. – Головастик, они погибают!

Диспетчер внешне никак не отреагировал. Но пальцы его забегали по пульту. Внезапно он закрутил головой, потом застонал. И резко сорвал шлем.

Тут же в комнату заскочили трое человек из персонала. Загудела реанимационная система.

Через полчаса диспетчер устало сказал:

– Он погиб. Мы не смогли пробиться через последний блок.

– А операторы? – спросил Динозавр.

– Они выжили.

– Информация?

– Об этом мы можем узнать только у них.

– Когда?

– Когда они придут в себя.

– А долго они собираются валяться кверху пузом? – грубо спросила Пенелопа.

Диспетчер, поежившись от такого напора, пожал плечами:

– Часов семь.

Семь часов Пенелопа и Динозавр сидели как на иголках. Наконец ведущий врач сообщил – операторов удалось привести в чувство.

– Они что-то узнали или провалялись в контактных шлемах просто так? – осведомился Динозавр.

– Узнали, – сказал врач. – Кличка погибшего – Латник.

– Место? Откуда он?

– Неизвестно. Удалось выбить только – Ла-Пас. И…

– Ну же? – прикрикнула нетерпеливо Пенелопа.

– Чума…


***

Ночь. Тикают часы на стене. Какой идиот придумал повесить механические часы в спальной?

Сомову хотелось встать и ударить по ним кулаком.

Он проснулся среди ночи и не мог заснуть в своей комнате.

Внизу гудели клаксоны – водители жали на их кнопки сутки напролет и не знали удержу. Завывала вдали полицейская сирена. Пропел керосиновый самолет, ложась на курс от пригородного аэродрома.

На восьмидесятом этаже все было слышно отлично. Звуки долетали досюда с легкостью необыкновенной. Они жили своей жизнью, как злобные зубастые существа, терзающие сейчас нервы госпитальера.

А кроме этого он слышал, как вода шумит в трубах. Как раскрылись и закрылись на этаже двери лифта. Как в соседнем номере заплакал ребенок. Как в коридоре выругался, зацепившись за конец ковра, уборщик. ОН СЛЫШЫЛ ВСЕ!

А еще шуршала громко кровь в жилах. Барабанило сердце. А дыхание было тоже – свистящее и оглушительное.

Звуки ополчились на Сомова. Они сбросили с себя дружеские личины и превратились во врагов. Они наждаком елозили по обнаженным нервам, и госпитальер ничего не мог поделать с собой. Он застонал – и стон этот отозвался во всем теле.

Ему было плохо. Он не был болен, организм функционировал отлично. Но что-то изменилось в мире. Что-то сделало его в миг враждебным. Это был миг хищных звуков.

Сомов приподнялся, хлопнул по стене ладонью, и та ответила рокотом.

Он встал, качнулся, подошел к креслу. Упал, заткнув уши пальцами. Не помогло. Звуки пробивали пальцы, как заряд бластера холщовую ткань. Не было от них ни пощады, ни спасения.

Он не знал, что происходит. Ему не хотелось думать о том, что творится. Он пытался остановить наступление звуков, но они одолевали его все больше. Они скреблись, требовали доступа в самые сокровенные кладовые его существа. Они были оккупантами, которые не собирались оставлять оборонявшемуся право на жизнь.

Происходило что-то чудовищное. Сомов окончательно понял это. Он открыл рот:

– Серега, – прокричал он что было силы.

Его голос рокотом пронесся над городом, он был должен долететь до каждой семьи, он должен был вздыбить пыль, вырвать с корнем деревья. Звук собственного голоса оглушал.

Но на самом деле это был лишь слабый писк, без труда поглощенный стенами помещения. Разведчик спал в своей постели, привычно используя каждую секунду на расслабления – он знал, что в любой момент ему может пригодиться весь запас сил. И Сомов не мог докричаться до него.

Госпитальер с трудом оторвал ладони от ушей.

В темной комнате вдруг стало светлее. Он увидел, что в кресле напротив него кто-то сидит.

– Вы кто? – прошептал Сомов, и этот шорох взревел морской стихией.

– Гость, – произнес безучастно пришелец. – Я пришел спасти тебя.

Внезапно звуки перестали быть врагами. Свалилась хрустальная тишина. Внешнего мира не существовало. Все звуки пришли в равновесие и замерли водяными брызгами. Они были больше не опасны. Они были приручены.

– Ты спас меня, – прошептал Сомов, и его шепот вплелся в водяной узор зависших звуков.

– Я спасу всех, – звуки голоса Гостя вливались в общий узор, и тот сиял, придавая радость и ликование миру. – Близится час расплаты. Спасутся избранные. Мы придем, чтобы забрать вас и дать вам волю. Мы – спасители.

– Кто?

– Мы – чужие. Мы придем, чтобы… Узор звуков кружился вокруг Сомова и начал распадаться на составляющие части. И госпитальер ощущал, как его существо распадается вместе с этим узором. Что все в нем идет в раздрай, но это было приятно.

– Мы поможем, – вещал гость. – Вы погрязли в неверии. Вы погрязли во зле…

«Распад», – промелькнуло в мозгу Сомова. Вслед за этим выплыло слово – «распадники».

И пришло ясное понимание происходящего.

Сомов понял, что если не будет сопротивляться, то рухнет окончательно в хаос. А сопротивляться не хотелось. В хаосе было хорошо. В нем была своя красота. Хаос притягивал. Он был тоже организован, как это дико ни звучало.

«Сопротивляйся!» – голос ясной части сознания надрывался где-то во тьме. Он призывал: «Возьми себя в руки!»

Сомов дернулся. Ему удалось скинуть оцепенение. По ушам ударила канонада звуков. Но он пережил ее. Он потянулся к приорской «раковине» на столе, положил ладонь на нее.

И освободительная живая сила заструилась по руке.

Хаос отступал. Отступали звуки. Отступали враги. «Раковина» помогала, но не решала исход сражения. Сила помогает достойному. И Сомов старался быть достойным. Он собрал волю в кулак. И разжал объятия иного мира. Он скинул с себя оковы.

И обнаружил, что лежит на полу. Что сжимает изо всей силы «раковину». И что на улице уже светлеет.

Он пролежал еще два часа, не в силах подняться. Таким его и застал Филатов.

– Э, что с тобой? – он подхватил госпитальера без видимого труда, уложил на кровать, собрался пойти за медицинским браслетом, лежащим в сумке.

– Не надо, – остановил его Сомов. – Я в порядке. Мне нужен еще час.

Он прикрыл глаза и провалился в сон.

Проснулся через час. Чувствовал он себя не просто нормально. Он будто заново родился.

Встал, встряхнул головой.

– Что с тобой было? – осведомился Филатов.

– Ко мне приходил Гость…


***

– Враги! Враги! – визжал Черный шаман. – Я чувствую их! Они здесь! Их шаги мягки и близки! Их дыхание – зловонно!

Охранникам уже поднадоели визги колдуна, постоянные угрозы, требования дать ему Силу. Они перестали воспринимать его серьезно.

Что касается Магистра Домена, то он наоборот относился к нему чересчур серьезно. Ежедневно он просматривал записи всех речей и восклицаний Черного шамана. Он знал – в словах колдуна должна быть доля истины.

Уже который день они проживали в Светлой Обители. Черному шаману воли не давали, он продолжал находиться в камере, где при малейшей опасности его могли бы раздавить поля нейтрализации, где его сила не имела больших шансов выбиться наружу. И все равно Домену было тревожно рядом с таким соседом.

Светлая Обитель была настоящей крепостью. Здесь было все для того, чтобы сохранить от врагов находящихся здесь людей, оборудование, тайны, а также совершить НЕЧТО, к чему Орден Копья стремился уже не одно тысячелетие. Великий Час должен был скоро пробить. Об этом говорили и три Вещуна, и элементарные прогнозы, и вся логика событий.

– Враги! – снова и снова повторял Черный шаман как заведенный.

– Кто твои враги? Поведай мне, – Магистр вошел в бокс, где жил Черный шаман, и присел рядом с ним.

– Дай крови! Я их увижу на ладони! – снова заголосил колдун.

– Я не дам тебе крови, колдун, это не в наших правилах.

– А в твоих правилах умереть? Они пришли в прошлый раз! Они украли мою силу! Они как саранча, уничтожающая добрые всходы! Они…

– Расскажи, – мягко потребовал Магистр.

– Мой мир. Мой народ. Они пришли к нам – незваные, ненужные. Они забрали сокровище приоров, которое было назначено мне! Они уничтожили! Отдай их мне!

Магистр гладил привычно на груди амулет – семиконечную звезду, от которой волнами шло тепло.

– Где найти их?

– Пошли своих псов. Они унюхают их. Они принесут их нам в зубах. И я выпью их жизнь. Мы вместе выпьем их жизнь. Как благовония мы впитаем их страх и мощь! Их удача перейдет к нам. Мы будем сильны!

Беседуя после этого с «викингом», которого в Ордене звали Рыцарь Рыжего Пламени, Магистр спросил:

– Что ты думаешь об этом, брат?

– Я думаю, он сошел с ума.

– Не будь так легкомысленным. Он обладает тем, чем не обладаем мы.

– Что за враги? Призраки мабуку? – невесело улыбнулся Рыцарь Рыжего Пламени.

– Не будь излишне скептичен. Излишества вредят, брат… Мы считаем себя здесь в слишком большой безопасности. Мы забыли о мерах предосторожности. Мы не верим, что враг может прийти сюда, на Мечту Боливара.

– Это маловероятно.

– Так ли… Вспомни, было время, когда мы знали обо всех прибывших на планету. Братья до сих пор ведут эту работу?

– Да, Магистр.

– Я хочу знать о них все. Для начала я хочу видеть их лица.

Через несколько часов Магистр сидел рядом с Черным шаманом, и перед ними возникали один за другим фотографии, забранные из таможенного департамента Ла-Паса. Черно-белые изображения иностранцев, прибывших на планету за последние недели. Их было четырнадцать тысяч. Женщин, детей отбросили сразу.

Черный шаман ерзал на месте и наливался злобой.

– Нет, нет, нет, – бубнил он. – Это отбросы! Это падаль! Это не те!

И когда сменилось следующее изображение, Черный шаман выгнулся на обволакивающем его виброкресле и завизжал пронзительно, с надрывом:

– Они-и-и!


***

– Отстрел, – произнес пилот.

Челночная капсула с Пенелопой, Динозавром и троими бойцами тактической группы ФБР отделилась от корабля-разведчика. Она с минуту шла на орбите параллельно ему. Включились гравитационные генераторы, и похожая на мяч для регби желтая капсула заскользила вниз – туда, где бурлили белые облака голубой красивой планеты – Мечты Боливара.

Вокруг планеты вращалось несколько уродливых орбитальных сооружений, одно из них являлось построенной при помощи Галактического Комитета Общей Безопасности принимающей станцией, куда причаливали межзвездные лайнеры. Ни о каком оборонном комплексе у Мечты Боливара речи быть не могло. Правительство республики понимало, что малый эсминец любой из сверхдержав разнесет любую систему обороны, которую планета сможет приобрести на свои скудные средства, а потому вооружало наземные силы, которые по большей части представляли собой карательные отряды для борьбы с партизанами.

На обсуждении плана мероприятий решили действовать в активном варианте – группой из двух оперативников и отряда силовой поддержки. На орбите должен был висеть невидимый для сканирующих систем корабль-разведчик, готовый в любой момент прийти на помощь.

На Мечте Боливара у Аризоны не было ни агентурной сети, ни дипломатического представительства. Правда, здесь было немало аризонских туристов-охотников, но это не означало, что имеет смысл тратиться на содержание здесь дипломатических органов. Так что группа Динозавра была не в лучшем положении, чем московитяне. Капсула приземлилась в утреннем лесу. Оставив людей, она взмыла и растворилась в покрытом низкими серыми облаками небе.

Динозавр поднял рюкзак с оборудованием. Десантники были одеты в защитные комбинезоны. У них имелись документы Департамента Безопасности Республики – всесильной организации, которая с одинаковым усердием служила всем без исключения хозяевам страны, менявшимся в среднем раз в два-три года. Каким-то чудом образцы военной формы и имеющих хождение документов имелись в хранилище Центрального Разведывательного Управления. Был приказ, по которому там должны быть подобные предметы со всех обитаемых миров, и, на удивление, в отношении самой черной дыры обитаемого сектора он был выполнен, хотя там и не имелись образцы, например, из Хорезмского Каганата, действительно представляющего оперативный интерес.

– Вперед! – приказал Динозавр.

Небольшой отряд двинулся через лес из толстых деревьев, похожих на сосны, но с гораздо более длинными иголками.

– Духота! – раздраженно воскликнула Пенелопа.

– Молчать, солдат! – прикрикнул Динозавр. – Не разговаривать! Не отставать! – мстительно добавил он.

Пенелопа прожгла его яростным взором.

У аризонской группы было оружие, даже отдаленно похожего на которое не имели ни бойцы элитного отряда личной гвардии Президента, ни боевики Большого Картеля (а они имели возможность закупать в мирах первой линии новинки стрелкового оружия). Аризонцы владели «подделыциком» – аппаратом размером со старинную книгу, которой с легкостью мог печатать как местную валюту, так и любые документы.

Они решили не связываться с маскировочной техникой – пластогримами и имитаторами, она занимает много места, а оснований бояться, что их здесь кто-то узнает, не имелось. Через полчаса они наткнулись на военный патруль, пыливший на ржавом и потертом, неимоверно гудящем грузовике. На крыше его были набросаны мешки и возвышался тяжелый пулемет. Увидев значки Департамента Безопасности, пехотный офицер, сидящий в кабине, скривился. Департамент ненавидели, но побаивались. Все равно под угрозой пулемета пехотинцы проверили документы. Динозавр пошел на это с легким сердцем: он хотел проверить, не вышли ли подобные бумажки из употребления. Он вообще не мог понять, как можно доверять бумажкам – бумажным документам, бумажным деньгам.

На пехотного офицера документы произвели должное впечатление. Так и не выйдя из кабины, он козырнул и сказал:

– Будьте осторожны. Туристическую группу мы спровадили вчера. Пожгли для них деревню чиканос. Они остались довольны. А сейчас здесь расшалились «свободолюбы».

Динозавр со знанием дела кивнул. Информация о планете была скудная, что такое «свободолюбы», он не знал, но из оброненной вслед за этим одним из солдат реплики понял, что речь идет о разбойниках.

На «свободолюбов» они нарвались через час, когда пробирались дальше через лес. Датчики уловили движение в зарослях. Детекторы показали оружейный металл. «Свободолюбы» гордились своим искусством быть невидимыми в лесу. И если бы они нарвались на обычный отряд, то взяли бы офицера на выкуп, девчонку оставили бы для забав, а солдат вывели бы в тираж без всяких сантиментов. Но на этот раз удача перестала им улыбаться.

Как только предводитель разбойников поднял корявый автомат и взял на мушку Динозавра, аризонцы пришли в движение. Разрыв плазморазрядника, очереди ЭМ-автоматов – четырнадцать «свободолюбов», даже не успев понять, как так получилось, упокоились в тех же кустах, которые служили им укрытием.

К трем часам дня группа вышла к железнодорожной станции. Поезд до Ла-Паса должен был подойти через сорок минут. Перед тем как выйти к станции, аризонцы переоделись в гражданскую одежду, упаковав оборудование и оружие в контейнеры, похожие на рюкзаки и походные сумки. Теперь они походили просто на компанию, отправляющуюся гульнуть в столицу. Динозавр раздраженно отметил, что Пенелопа выглядит слишком эффектно в кожаном костюме и будет только привлекать внимание.

Опоздав на полчаса, медленно подкатил поезд. Пораженные аризонцы увидели настоящий паровоз. Да, это еще удивительнее, чем грузовик с двигателем на солярке.

– Ничего себе, – прошептал майор Форст.

– Ну и местечко, – процедила Пенелопа и шагнула к вагону. Она поймала на себе жадный взор проводника, наступила ему острым каблуком на ногу, с удовлетворением услышав вскрик боли, и прошла в купе.

Поезд тронулся. На следующее утро он должен был привезти аризонцев в Ла-Пас…


***

Все получилось – хуже некуда.

Филатов пребывал в размышлениях, точно ли противник их вычислил, или слежка – это какие-то другие игры, не имеющие отношения к заданию.

Они вышли утром на поиски. Госпитальер клялся, что нащупал нить. Центр аномалии должен быть на северо-западе мегаполиса. Они собирались для начала попытаться определить хотя бы приблизительно район поисков.

На выходе из отеля их ждали. За ними прислали бронетранспортер с солдатами Департамента Безопасности. К Филатову подошел подтянутый офицер и спросил:

– Господа Нейман Горт и Ханс Стерлик?

– Ага, – кивнул Филатов, глядя, как умело занимали позиции солдаты. В их уверенных действиях ощущался профессионализм, который разведчик не ожидал увидеть у местного сброда в форме. Они заняли именно те позиции, чтобы создать максимум трудностей задерживаемым, если те решат взбрыкнуть. Все это Филатову не нравилось. Лучше бы они налетели с гиканьем, круша прикладами и звякая наручниками. Или попытались вломиться в номер. Тогда в сутолоке у него было бы больше шансов выйти самому и вытащить друга. Но они действовали так, будто признавали за ним бойца высокого класса, что само по себе уже было очень неприятным сюрпризом.

– У меня приказ доставить вас в Департамент Таможни для беседы, – сказал офицер, держась ровно на таком расстоянии, на котором необходимо.

Филатов увидел, что пальцы его лежат вовсе не на пороховом автомате, а на короткоствольном ЭМ-оружии. Такого здесь мало.

Вдруг Филатов понял, что имеет дело с бойцами элитного отряда Президентской Гвардии. Он вспомнил лицо солдата, занявшего позицию у броневика, его показывали в новостях: «Командос начинает и побеждает». Какой-то бравурный репортаж.

– А в чем дело? – развязно осведомился Филатов. – Мы граждане нейтральной планеты. Вы ищите неприятности?

– Уверяю вас, это простая формальность, – вежливо улыбнулся офицер.

Филатов ему не верил. Госпитальер же пожал плечами.

– Как долго это продлиться? – спросил он.

– Недолго.

– Съездим.

«К черту в пасть», – добавил про себя Филатов и подал другу знак – опасность. Будь готов. Впрочем, толку в бою от госпитальера куда меньше, чем вреда. Разведчик один имел гораздо больше шансов выбраться из передряги, чем вдвоем.

– Ну что ж, – Филатов небрежно шагнул к бронетранспортеру, краем глаза разглядев еще застывшую в стороне легковую машину, где сидели три молодых человека с внимательными глазами, в черной одежде и архаических солнцезащитных очках.

«Обложили!» – вздохнул про себя Филатов. И обложили крепко. Обложили демонстративно. Противник уверен, что если задерживаемые – профессионалы, они поймут, что шансов у них никаких нет.

Филатов шагнул к дверям бронемашины. И увидел, как рука офицера легла на рукоятку парализатора. Хорошего парализатора, полицейского, из Аризоны.

Еще секунда, и жгут его пройдется по спинам московитян, и тогда все. Тогда миссия провалена.

Филатов не оборачивался. Он чувствовал, что происходит сзади. Он знал, что жгут парализатора скользит к его спине – быстро и неумолимо. Знал, что офицер считает – он застал задерживаемого врасплох, и задание оказалось не таким трудным. Он знал, что сержант, стоящий поодаль, сейчас лупит парализатором Сомова, а тот, тюфяк, специально созданный, чтобы служить легкой добычей, сейчас завалится на землю.

И когда жгут по всем законам природы должен был коснуться Филатова и отправить его в трехчасовой сон, тот стремительно ушел в сторону.

Кем бы ни был офицер, что такое боец «Богатыря» в действии, он не видел. Да и сейчас довелось ему увидеть немного. Филатов изогнулся так, как человек его комплекции изогнуться не может в принципе. Его рука проводила руку офицера, и жгут нашел свою цель – обвился вокруг шеи хозяина.

Вслед за этим разведчик увидел нависшего над госпитальером сержанта с парализатором и толкнул на него теряющее равновесие тело офицера. Но госпитальер все-таки получил жгутом. Филатов рывком преодолел расстояние, дернул Сомова на себя и кинул его, как полено, в кузов бронетранспортера.

Гвардейцы, прикрывавшие офицера, решили, что все уже закончено, и расслабились. На этом потеряли секунду. А потом не стали стрелять, боясь попасть в своих. Филатов рассчитал единственно возможную траекторию движения, при которой противник не сможет сделать ничего.

Разведчик ввалился в бронетранспортер следом за безжизненным госпитальером. Внутри было двое солдат. Один вскинул автомат, да ничего не успел, получив ногой в грудь и растекшись по стенке. Второй вообще ничего не понял.

Водитель, сидящий за рулем, вообще не был создан для таких ситуаций, Филатов рубанул его ребром ладони по нервному узлу и отправил в нокаут.

Двигатель слабо урчал – его не глушили на всякий случай. Не было такой боевой техники, которой Филатов не сумел бы воспользоваться.

Он выжал педаль и рванул бронетранспортер вперед, развернулся, протаранил машину с внимательными молодыми людьми, и, ледоколом врубаясь в дорожное движение, устремился по улице.

Он знал прилежащие к отелю районы, как свои пять пальцев. Закон – перед началом работы изучи место работы и составь возможные варианты отхода. Он просчитывал, что придется удирать на машине. Но на бронетранспортер не надеялся.

Так или иначе, он избрал четвертый маршрут – когда нужно сбросить организованное преследование. Бронетранспортер закружился по улицам.

Филатов бросил машину у железной дороги, взвалил госпитальера на плечо и выскочил на дорогу.

Подарок судьбы – перед ними затормозило такси.

– Сеньор, вам не тяжело? – осведомился участливо таксист.

– Двести песо, если вывезешь отсюда, – не снимая с плеча госпитальера, Филатов вытащил бумажку и бросил на сиденье.

– Ха, хоть на луну! Полиция на хвосте?

– Да.

– А этого, кого ты укокошил, можно в багажник.

– Дурак, это мой друг.

– Друг – святое дело.

Машина дернулась и стала набирать скорость.

Над городом реяли вертолеты и неизвестно откуда взявшийся глайдер. Полицейские силы начинали оцеплять районы.

– Они никогда не оцепят трущобы, – сказал водитель, сворачивая на боковую улочку.

Через несколько минут друзей высадили в самом грязном районе, который они видели.

– Больше не нужна помощь? – спросил таксист.

– Нет, – Филатов кинул еще стопесовую бумажку. Этого бумажного мусора у него было полно. Кроме того, в кармане лежал проникатель, способный взломать любой банковский электронный счет и который с легкостью мог заменить любую кредитную карточку на этой планете, да и на многих других.

– Ну тогда пока, – махнул рукой таксист, и машина резво сорвалась с места.

Филатов огляделся. Он был на деревянной набережной. Внизу плескалась вонючая мутная речка с радужными бензиновыми пятнами. Рядом был перекосившийся металлический мост.

Под ним и устроился Филатов. Он ждал, когда госпитальер придет в себя.

Так двумя бродягами в трущобах стало больше…


***

– Ты огорчил меня, брат мой, – вздохнул Магистр, разглядывая Рыцаря Рыжего Пламени.

– Я готов принять наказание, – склонил тот голову. – Но мы не могли знать, что он настолько быстр.

– Ты не мог… Но ты должен был знать, – Магистр погладил хрустальный череп перед ним на столе.

Они разговаривали в большом мрачном зале со сводчатыми окнами, в которые просачивались бледные лучи рассвета. В углу комнаты потрескивали поленья в камине – в настоящем, а не имитационном плазменном камине. Магистр Домен не просто соблюдал традиции. Это было нечто большее – суть той организации, одним из руководителей которой он являлся. Настоящий огонь, играющий на настоящих поленьях – в этом есть мистика, которую не заменят никакие совершеннейшие СТ-проекции и никакая самая хитроумная бытовая техника.

Равно как ничто не заменит настоящее красное виноградное вино, бокал с которым стоял перед Магистром.

– Они затерялись в городе, – сказал Рыцарь Рыжего Пламени. – Они погибнут в нем. Это город не для чужаков.

– Нет, брат мой. Они не погибнут. Неужели ты не видишь, что за ними сила и удача.

– Вы говорите, как наш пленник, – криво усмехнулся Рыцарь Рыжего Пламени.

– Правильно. А Черный шаман понимает толк в этих делах, – взгляд Магистра затуманился, пальцы впились в семиконечную звезду на груди.

– Мы так и не знаем, чего же они хотят, – сказал Рыцарь.

– Неужели это непонятно? Они пришли по нашему следу. И они не отступят. Они последуют за нами и дальше. До самого конца.

– Они не смогут.

– ОНИ смогут, – Магистр потянулся к бокалу и отхлебнул вино, посмотрел через бокал на пламя камина. Свет играл в хрустальных гранях и красиво мерцал ь красном божественном напитке.

– Как бы за ними не пришли другие, – поморщился Рыцарь Рыжего Пламени.

– Таких больше не найдут, – покачал головой Магистр. – Да и что значит – другие. Ты же знаешь, брат мой, счет уже идет на дни.

Рыцарь поежился от этих слов. Он знал, что цель близка. Но охватить этот факт разумом не мог. При попытке осмыслить его становилось холодно и неуютно. И Рыцарю Рыжего Пламени начинало казаться, что он избрал в жизни не тот путь.

– Отыщи их, брат, – мягко произнес Магистр, но в словах ощущался напор власти и твердость гранита. – Найди и приведи в этот зал.

– Я кину их к твоим ногам!

– Кинь. Пусти по их следу полицию и охранку. Натрави на них сынов ночи, все самое гнусное отребье этого Содома и Гоморры. Пусть земля горит под их ногами.

– Я сделаю все.

– Конечно, сделаешь, Рыцарь Рыжего Пламени. И учти – они вот-вот проникнут в тайну Чумного сектора. Они не отступятся. Они будут искать доступ туда. Они будут искать знание о нем. Используй это, брат мой, славный охотник.

– Твои советы как всегда мудры, – Рыцарь поднялся с неудобного кресла с высокой резной спинкой. Он понял, что разговор окончен. Припал на одно колено. Приложился к перстню на пальце Магистра. И, поднимая ветер своим длинным черным одеянием, быстро вышел из зала…


***

– Руки перед собой, бродяги! – заорал полицейский, целясь в Филатова из пистолета.

– Хосе, а это не те придурки, которых все ищут? – спросил его напарник, выглядывающий из машины с взведенным карабином.

– Похожи, но не очень, – неуверенно пожал плечами Хосе.

– В каталажку – там проверим. Премия в двадцать пять тысяч песет на дороге не валяется.

Премия на дороге не валялась. Зато теперь на дороге валялось двое копов, после того, как ими занялся Филатов. Полицейские так и не поняли, кто и как их треснул лицом об асфальт. Очнулись они через несколько минут, с горечью рассматривая разобранный по частям полицейский автомобиль и ощупывая свои пустые кобуры и карманы, из которых забрали даже квитанции об оплате водопровода. Местные крысы постарались – а на что можно рассчитывать человеку, хотя бы и полицейскому, провалявшемуся столько времени без чувств в трущобе…

– Рико, а это не те уроды, за которых обещали премию в двадцать пять тысяч песет? – осведомился поигрывающий металлической дубинкой громила. Семеро отпетых, откормленных, здоровенных головорезов, испытанных трущобных бойцов – банда Ржавого Хики, контролирующая эту часть трущоб – обступили двоих вечерних путников.

– Они вылезли из канализации, – поморщился Рико и подал сигнал.

Бандиты налетели на пришельцев как на легкую добычу. Дело было плевое – слегка накостылять, чтобы не повредить товар, и начать переговоры с правительством о вознаграждении и об их передаче.

Через минуту Филатов отряхнул рукав, стер капли крови и огляделся на распростертые тела.

– И эти туда же, – пожал он плечами, забрасывая подальше увесистую дубинку Рико…

Охота на московитян была объявлена по всем правилам. Охотилась полиция. Охотились военные. Охотились уличные банды. Нельзя было рассчитывать не то что на надежность притонов, но даже на честность подземных жителей – обитателей городской канализации и каверн, даже туда долетела весть, что за головы двоих типов назначена хорошая плата.

За пять дней, которые прошли с того момента, как гвардейцы опозорились с задержанием московитян, в общей сложности в полицейские участки перетаскали почти две тысячи человек – бедолаг, которые отважились пройти по городу вдвоем или хоть отдаленно напоминали лица с транслируемых везде портретов.

Скрываться разведчику-нелегалу Филатову было не впервой. Но он гораздо лучше чувствовал себя в переполненном полицейскими идентификаторами и фиксаторами, в сплошь электронном, пронизанным информационными сетями высочайшей сложности Нью-Тауне. Там некоторые технологические фокусы давали преимущество. В Нью-Тауне и на Потомаке, когда на Филатова была объявлена охота, он спасся, используя пластогрим, систему внешнего замещения и «игольник» – компьютерный проникатель, способный морочить даже сверхсложные электронные системы Аризоны.

Проникатель был у него и сейчас – так что проблем со средствами в ближайшее время не предвидится. Был у него и браслет с индикатором слежки и несколькими предметами первой необходимости – микрокапсулами отши-бателя памяти «Амнезина» и подавителя воли «Пластилина». А вот остальная аппаратура, в том числе гримкомплекс «Мельпомена», способный придать человеку любую внешность и обмануть практически любые идентификационные устройства, с легкостью копирующий не только формы носа и губ, но и радужку, папиллярные узоры и биоэнергетический код, остался в номере. Он лежал в чемодане. Теперь от содержимого чемоданов ничего не осталось. Тонкий радиолуч пронзил пространство и привел находящиеся в них механизмы самоуничтожения, так что противник вряд ли поживится чем-нибудь.

Разведчик клял себя за то, что не просчитал ситуацию. Он думал, что у них еще есть время, и не успел сделать закладку с аварийным контейнером – оружием и пакнитевиком. И теперь они лишены возможности послать сигнал тревоги.

Через две недели со следующим лайнером прибудет группа контроля из двоих человек, разработана система выхода с ними на связь. Но это время надо еще продержаться, а тут были большие сомнения.

В трущобах была своя сложная общественная организация, территориальное деление и свои неофициальные властные структуры. Эти районы были разбиты на сферы влияния между различными бандами, которые в какой-то мере заменяли органы местного самоуправления. Нередко банды на самых видных местах водружали свои знамена. Некоторые из этих знамен реяли не один десяток лет, полиция на них плюнула, решив что связываться и срывать их – себе дороже.

Гуляние постороннего человека в трущобах походило на прогулки в тихую лунную ночь по душистому минному полю. Но Филатов обладал сверхъестественным чутьем на опасность и феноменальными боевыми качествами – в свое время они стали предметом исследований в центре психотроники на «Лысой горе», где друзья провели детство. С таким человеком можно было надеяться выжить в этих кишащих ядовитыми двуногими гадами каменных джунглях.

Но нужно было не только выжить, но и работать. Главное, что осталось у московитян – приорская «раковина». Она была у госпитальера с собой, когда на них набросились гвардейцы.

– Я чувствую направление на центр аномальной зоны все четче, – сказал стоящий посреди каменных развалин госпитальер, держа «раковину» на вытянутой руке. – Я знаю наверняка – мы найдем его.


***

Исходная информация у Пенелопы и Динозавра была невелика. Фактически, одно слово погибшего агента – чума. То, что треть города занимал чумной сектор, говорило о направлении расследования. И аризонцы стремились разузнать все об этих районах, а заодно понять, что же происходит на Мечте Боливара.

В отличие от Пенелопы Динозавр несколько лет провел на мирах второй линии. Его совершенно не смущало отсутствие комфорта, гигантских информационных сетей. Он прекрасно ощущал себя здесь, зная, какая же все-таки прекрасная вещь – всеобщая продажность. Имея деньги, можно без труда срывать печати с самых сокровенных государственных секретов. Можно манипулировать людьми, начиная от попрошаек на улицах и кончая сенаторами – вопрос только в уровне оплаты.

Оперативники устроились на постой в разных частях города. Каждый отрабатывал свою линию. Сперва пытались добыть информацию о чумной зоне легальным путем. Дела сразу пошли туго. Никаких конкретных сведений об этой части города практически не было.

– Плохо, – покачала головой Пенелопа, отодвигая от себя очередной справочник.

– Это прекрасно, – отмахнулся Динозавр.

– Что ты мелешь? Тут ни грана информации.

– И само по себе это уже информация. Это симптом – кто-то похоронил все сведения о чумной зоне. Значит, некто могущественный заинтересован, чтобы никто ничего, не знал о ней. Значит, там существует нечто.

– Но что?

– А это мы установим, – Динозавр поднялся с кресла и подошел к окну.

С последнего, девяностого этажа отеля «Веласкес» чумные районы выглядели как набор хаотично разбросанных невысоких зданий. Большая часть зоны не просматривалась.

– Там что-то кроется, – сказал Динозавр и опять начал колдовать со сложной техникой.

Его все более смущали показания, добытые эфирос-канирующей и инфрачувствительной аппаратурой. Он в третий раз пропустил очередные данные через компьютер размером с тонкую тетрадку и вдруг неожиданно заявил:

– Эта часть города совсем не такая.

– Почему? – спросила Пенелопа, вглядывающаяся в город с высоты трехсот метров.

– Вон тот район, – Динозавр поднялся со стула и указал рукой, – все это липа.

– Маскировка?

– СТ-проекция.

– Местные дикари не способны сделать такую СТ-проекцию. Это им не по карману.

– Значит, сделали те, кому по карману и это, и многое другое.

– В том числе собирать по всей Галактике «фокусников»? – нахмурилась Пенелопа.

– Да…

Еще через день Пенелопа, вернувшаяся с очередной вылазки, застала Динозавра за тем, что он обертывал бумагой пачки песет.

– Ты что, виллу собрался здесь приобрести? – язвительно осведомилась специальный агент ФБР.

– Завтра мы будем знать о чумных районах куда больше, – сообщил он Пенелопе.

– Нашел источник?

– Нашел…


***

– Мы так долго не выдержим, – сказал госпитальер, когда они отдыхали в пустом, вонючем и мокром подвале дома. Из углов слышалось шуршание и крысиный писк.

– Выдержать-то выдержим. Но надо работать.

– В чумных районах центр аномалии.

– Надо попытаться узнать о тех местах, – задумчиво произнес разведчик.

– Но как? Уже пытались.

– И без толку.

Данные в библиотеках о чумном секторе города были обрывочными. Еще до того, как московитян пытались задержать, Филатов покопался в Республиканской библиотеке и с удивлением понял, что книги, в которых содержались старые планы города, изъяты. А на современных картах чумной сектор был заштрихован черным. С самых высоких точек города просматривалась только его часть.

Восемьдесят лет назад на город накинулась «резиновая чума» – жуткое заболевание. Какие-то местные микробы, мутировавшие на этой планете после прибытия сюда человека, за день превращали тело в резиновую куклу. Спасения от нее практически не было. Точнее, может, и было, но тогда Мечта Боливара не имела никаких отношений с Галактикой – был такой период государственной спеси: мы сами умнее, плевать нам на чужаков. Боливарцы пытались справиться с болезнью сами. И нашли единственный реальный способ – санитарные кордоны.

Самый большой всплеск чумы был в Ла-Пасе, в наиболее бедных районах, так что часть города просто огородили кордонами и не пускали туда никого. И эти меры сработали. Распространение чумы остановили.

– В принципе, резиновая чума может вспыхнуть и через двести лет, – сказал Сомов. – Но есть другие способы локализации. Это не повод держать полгорода под охраной.

– А какой повод? Центр аномалии?

– Возможно, что-то еще.

– Будем пробираться туда, – решил Филатов.

– Через линии зашиты?

– Это не проблема… Эх, хотя бы еще немножко информации.

И тут им повезло. Следующую ночь московитяне коротали в заброшенном заводском здании в промышленной зоне города. Там же было несколько «крыс», которые сидели вокруг костра и жарили что-то на нем.

– Опасность чувствуешь? – спросил разведчик друга для подстраховки.

– Нет, – покачал отрицательно головой госпитальер.

– Я тоже. Мне кажется, эти люди нас не продадут. Им просто не до этого, – резюмировал Филатов.

Он чувствовал, откуда надо уносить ноги. Три дня назад он сказал, что нужно срываться из грязной ночлежки, а через три минуты туда нагрянула полиция. Он почувствовал, что с бандитами Кровавого Румо, которые обещали московитянам убежище, связываться не стоит. Те действительно хотели сдать их полиции.

Эти пятеро бродяг опасности не представляли. Они жарили какие-то странные куски мяса, и нельзя было гарантировать, что это не кошатина. Перед ними стоял котелок с пахнущей спиртом жидкостью.

– Присаживайтесь к столу, – предложил плешивый старик, видимо, главный в этой компании. – Если хорошие люди.

– Мы хорошие люди, – кивнул госпитальер.

– И у хороших людей есть чем поделиться, – Филатов вытащил из сумки бутылку текилы, которой разжился по случаю.

Компания предавалась неторопливой и солидной беседе за жизнь.

– Тяжелые времена настали, – сказал оборванец гигантского роста и сорвал зубами с палочки кусок прожаренного мяса. – Планета катится к чертям в пасть, прости Мадонна за такие слова, – он перекрестился и поцеловал дешевое деревянное распятие на груди.

– Тяжелые, – согласился старик. – Но я слышал, нам дают новые кредиты.

– Для детей нового Президента, – поддакнул низкорослый зачуханный заморыш.

– Как ты можешь? – встрял седой доходяга с длинными руками, исчерканными разноцветными татуировками. – Почему детей?

– А что? – насторожился низкорослый.

– А то, что у Президента есть еще и племянники.

– Ха-ха-ха, Колючка, ты насмешил, – бродяги затряслись от хохота.

– Опасно жить, – покачал головой старик. – Эти охотники-туристы – их с каждым днем все больше. Им. нужна дичь.

– А разве дичи мало в провинциях? – спросил гигант, снова перекрестившись.

– Мало. Провинция бунтует. Легче собирать таких, как мы.

– Рико и Серого Кролика взяли в дичь, – вздохнул громила.

– И еще многих, – поддакнул Колючка.

– А в последние недели и полиция, и «свободолюбы» из городских банд обезумели, – громила снова перекрестился.

– Они ищут кого-то, – сказал старик.

– Эх, – махнул рукой Колючка. – Хоть прячься в чумном районе.

– Ха-ха-ха, Колючка, ну ты сказал. Смешливый.

– А что в чумном районе? – пододвинулся к огню Филатов.

– Он шутит, – отмахнулся старик.

– Ну и шучу. Ну и что, – затараторил обиженно Колючка.

– А в чумном тоже люди. Сколопендр был там. И у него карта есть.

– Сколопендр дурак, – скривился старик. – У него не все дома, и только ты, Колючка, можешь воспринимать его всерьез.

Бродяги заснули, когда окончательно стемнело и догорел костер. Филатов потрогал за плечо Колючку.

– Хочешь заработать сто песо.

– Сколько?!

– Да тише ты. Всех разбудишь.

– Хочу. Только если не надо кого-то пришить. На эти дела я не подвязываюсь.

– Ты меня сведешь со Сколопендром.

– Без вопросов… Только он немного странный малый. Не расстается никогда со своим чемоданом, в котором сущее барахло – какие-то книженции. Иногда заговаривается… А нельзя десятку задатка.

– Держи…


***

– Мои ловчие напали на их след, Магистр, – поклонился Рыцарь Рыжего Пламени.

Домен сидел в тяжелом кресле у камина. В зале было прохладно. Плечи Магистра прикрывала накидка с горностаевым подбоем. Этот человек просто не мог принадлежать нынешним временам. Он будто пришел из прошлого.

Он и не принадлежал современности. Он был частью того мрачного и величественного строения, что на тысячелетия застыло в безвременье. Он принадлежал братству единомышленников, которые с очень давних времен стремились к своей цели и в самые тяжелые времена не отступали от нее, не сбивались с пути. Но никогда до нее не было так близко, как ныне.

– Объясни, но не утомляй меня лишними словами, – потребовал Домен.

– Как вы и говорили, они действительно проявились на интересе к чумному району.

– Твои гончие видели их?

– Нет. Но они видели людей, которые видели.

– Их можно заманить в ловушку?

– Я думаю, можно.

– Помни, что они могут менять лица, как перчатки. Не обманись внешностью.

– Я знаю это.

– Не сделай ошибки недооценки. Нужно действовать исходя из уверенности: твой противник – самый опасный из всех, с кем тебе доводилось встречаться.

– На этот раз они не уйдут.

– Сделай так! – величественно произнес Магистр. – И я буду доволен тобой. Я забуду твои прошлые промахи. А ведь это немалого стоит, брат мой. Очень немалого.

Рыцарь Рыжего Пламени признавал справедливость этих слов. Прощение Магистра действительно стоило немалого.

– Я исполню свой долг.


***

Динозавр тоже знал, что нельзя недооценивать противника. Но недооценил его.

Встреча должна была состояться в Парке Кактусов. Удивительные растения, многие из которых занимали площадь в десятки квадратных метров, расползались осьминогами, взмывали вверх стрелами, пухли бочонками. Одни были огромны, другие – крошечны. Среди них были ядовитые и целебные. Колючие и мягкие. Съедобные и такие, от одного запаха которых воротило.

Парк занимал большую площадь недалеко от центра города, и здесь офицер Правительственного Информационного агентства – эдакого координатора всех спецслужб при Президенте – должен был передать пакет с документами, которые могли пролить свет на происходящее.

В парке было многолюдно. Сновали мамаши с выводками карапузов. Бесцеремонные и липучие торговцы выискивали клиентов. Прошумела и пронеслась небольшим торнадо школьная экскурсия. Везде болтались семи-восьмилетние шпанята, прикидывающие, нет ли поблизости карманов и сумок, достойных их внимания. Прогуливались группами по два-три человека полицейские – парк относился к одному из мест, которое было официально объявлено зоной спокойствия, поэтому здесь не должно было быть чересчур много краж, ограблений и убийств. За этим следили.

Передача должна была пройти на окраине парка перед питейным павильоном, где торговали текилой и пуховой жвачкой, а также из-под полы продавали раствор коки – за это можно было огрести штраф. За просторным балкончиком, заставленным легкими пластмассовыми столиками и стульями, открывался вид на поросший жесткой травой крутой склон, внизу которого проходила узкоколейка – дымил паровоз, тащащий длинный товарный состав.

Скользкий тип с портфелем появился вовремя. На его носу были нацеплены очки – настоящие, а не какое-то компьютерное чудо, обеспечивающее провал носителя в иную реальность. В этом городе носили очки, чтобы лучше видеть, что навевало грустные мысли о печальном состоянии местной медицины.

– Вот он, – произнес Динозавр.

– Отвратная физиономия, – скривилась Пенелопа.

– Тебе с ним не спать.

– Тоже верно.

– Оглянись и начинай передачу, – приказал Динозавр своему помощнику.

Майор Форст сидел в комнате в здании неподалеку от парка. Он и Пенелопа наблюдали за событиями по экрану, на который выводились данные с фиксаторов – мелких булавок на одежде агентов и с «глаза», прикрепленного еще вчера к высокому кактусу. Место передачи было как на ладони.

– Чего ты все-таки боишься? – спросила Пенелопа. – К чему все эти предосторожности?

– Вопрос дилетанта, – огрызнулся Динозавр.

Трое агентов-аризонцев держали друг друга в пределах видимости. Они были готовы к неожиданностям. И были уверены, что справятся с ними.

– Астра-один, прими товар, – приказал Динозавр.

Агент Астра-один направился к очкарику. Очкарик пожал плечами, принял пакет, просмотрел его содержимое, быстро провел детектором, показавшим, что деньги, а их там было немало, настоящие, кивнул, протянул чемоданчик.

– Тайфун! – заорал Динозавр…

«Тайфун» – означало аварийный отход, по головам противника.

Динозавр неожиданно свел воедино весь рисунок, уловил систему в передвижениях многих людей. И понял, что эта часть парка под контролем. Он попытался просчитать, как бы сам организовал операцию, и увидел, что картина примерно соответствует этому. Снайперы, оперативники – все на своих местах, все замаскированы по высшему разряду. Он проклинал себя, что сразу не просек эту картину. Но не мог. Противник работал слишком качественно.

Астра-один все-таки взял чемоданчик – не успел среагировать на «Тайфун». И получил заряд парализатором. Парализатор был вделан в чемоданчик и активизировался, когда боец тактического подразделения ФБР взялся за ручку. Агент рухнул как подкошенный.

Астра-третий выдернул ЭМ-пистолет. Ему не нужно было объяснять ничего. Он рванулся в бок и послал длинную очередь в сторону, где, по его мнению, должны были находиться нападающие. И не ошибся. Из четверых человек, которых он скосил, двое принадлежали к лагерю противника, а двоим просто не повезло, оказались в этом месте.

Астра-два провел рукой по воротнику, к его лицу приникла маска, защищающая от осколков и светошумовых ударов, поэтому россыпь «колючки», которую кинули перед ним, не дала эффекта. Он ринулся к обрыву и прыгнул вперед. Он бы ушел, пули забарабанили по бронекомбинезону. Но в последний момент защиту проломил выстрел разрядника, посланный снайпером. Разрядник был бронебойный, так что Астра-два превратился в горящий факел. Аризонский пехотный бронебойщик «Мортира» пробивал преграды и покруче.

Астра-третий ушел. Почти ушел. Светошумовые «колючки» не причинили ему вреда. Но плазменная граната подбросила его, и он впаялся в кактус, сполз, сминая здоровенные колючки. Он попытался подняться и дотянуться до выпавшего оружия, но около него стояли уже двое. Они накинули на него пузырящуюся эластонакидку, которая затвердела и сковала движения.

– Уходим отсюда! – прикрикнул Динозавр, оторвавшись от экрана.

Он схватил портфель с аппаратурой, и они кинулись по лестнице вниз.

Они очутились в замусоренном дворе, в центре которого толстые тетки что-то готовили в большом котле, детишки таскали за хвост здоровенного осла, который грозил их укусить, за столом резались в кости загорелые бездельники, перед ними стояла текила. Спокойный двор в полутрущобах.

Но это спокойствие вскоре взорвалось.

Динозавр коснулся последней ступеньки, и тут с двух сторон возникли вертолеты. Они падали на двор с высоты, и местные жители с криком разбегались в стороны.

– Быстрее! – прикрикнул Динозавр.

Он выдернул разрядник и врезал по кабине вертолета. Бронезащита приняла первый удар. Но второй удар пришелся по двигателю, и вертолет, вильнув, начал валиться за дома.

– Направо! – кивнул майор.

Он заранее просчитал пути отхода. Откинул крышку канализационного люка. Пенелопа нырнула в открывшийся колодец. Динозавр послал заряд по второму вертолету, с которого сыпались десантники.

Рядом с Динозавром вспух пузырем и лопнул осколками асфальт от плазморазряда. Забарабанили пули ЭМ-оружия. Четыре из них прошли по костюму майора, но срикошетили. Удар был силен, но Динозавр привык выдерживать и не такие плюхи.

Он нырнул в люк…

Через полчаса они были в безопасности.

Они были в самом трущобном районе, скрывались за грудой истлевших ящиков на развалинах двухэтажного магазина. Сейчас здесь были только крысы, но следы показывали, что в этих закоулках в другое время суток бывают люди. Сейчас люди отсыпались в подвалах. Они выползут с наступлением темноты.

– Как они вышли на нас? – спросила Пенелопа.

– Пошли по радиолучу, когда я отдавал команды.

– Чтобы засечь наши переговоры, нужна серьезная стационарная техника. Уровня московитян. Мы же на планете второй линии.

– Ты объясни это тем, кто нас запеленговал… – Динозавр сидел, протирая болящую грудь, по которой пришлись удары пуль. – Нам крупно повезло.

– Да. Только мы потеряли всех наших людей.

– Ничего, – отмахнулся Динозавр. – Положение серьезное, но не очень. Надо забрать контейнер с передатчиком. И поспешать, пока они не выбили из нашего человека его местоположение.

При подходе к месту закладки контейнера они увидели снижающиеся вертолет и…

– Ух ты, это же боевой глайдер! – воскликнула Пенелопа.

– Их просто нет на планете!

– Значит, есть.

– И он прилетел за нашими вещами.

– Нам надо уходить, – вздохнула Пенелопа, видя, как рушатся надежды дешево выбраться из передряги.

Через час, вымотавшиеся от гонки, они сели под мостом подбивать неутешительные итоги.

– Итак, – произнес Динозавр, – что мы имеем? Оборудования нет. Оружие – у разрядника осталась одна кассета и твой ЭМ-пистолет. Связи нет. Денег нет.

– Ни черта нет! Как ты мог притащить на хвосте этих мерзавцев?! Тыпрокололся, Динозавр! Что делать дальше, а?!

– Ничего, устроюсь сутенером… – проговорил Динозавр.

– А кого будешь предлагать в качестве?.. Что?! Гадина! Я тебя изничтожу! – завопила Пенелопа, до которой дошло, кого Динозавр собирался использовать в качестве представительницы древнейшей профессии.

– Не волнуйся так. Я пошутил, – успокоил ее Динозавр. – Ограбим кого-нибудь для начала.

Так в трущобах Ла-Паса стало больше еще двумя бродягами…


***

Официальная встреча состоялась за мусорными баками в самом помойном районе Ла-Паса. Мусорные баки были скорее символом – ржавые и старые, они давно утеряли свое утилитарное назначение, их не вывозили года два и в ближайшие годы вывозить не собирались. Сначала они служили жильем для крыс, но потом тех вытеснили люди.

Район был из тех, на которые не претендовали даже уличные банды. Здесь жили полностью опустившиеся бродяги, и для тех, кто прячется и от закона, и от бандитов, здесь было бы очень неплохо, если бы не было так противно.

Договаривающиеся стороны расположились за мусорным баком. Духота сегодня в городе спала и повеяло прохладой.

На человеке было вытертое манто, присмотревшись, можно было заметить остатки меха норки. Возможно, когда-то оно ниспадало с полуобнаженных женских плеч, его мех ласкал ожерелья из бриллиантов и рубинов. Теперь оно укрывало худое, пропахшее всеми видами зловоний тело.

Сколопендру можно было дать тридцать лет. А можно было и восемьдесят. У человека, находящегося в таком состоянии запущенности, возраст определить становится задачей сложной. Он сидел, обхватив обеими руками потертый старый саквояж, который вместе с манто составлял все его скудное состояние.

– Куришь? – спросил Филатов, протягивая Сколопендру пачку с дорогими сигаретами, которые не могли позволить себе даже высокооплачиваемые служащие государственных органов и фирм.

– Нет, – покачал головой Сколопендр. – Никотин вреден для здоровья.

– Ага, – кивнул Филатов и насмешливо переглянулся с Сомовым – мол, врач, это по твоей части.

– Тебе нужны деньги? Пятьсот песо, – сказал разведчик.

Сколопендр испуганно затряс руками:

– Нет, только не это! Я не проживу здесь и часа с такими деньгами. Мне не нужны деньги!

– Он помешался от счастья, – сказал Колючка, протягивая руку за сигаретой. – Дайте деньги мне. Филатов кивнул и осведомился:

– Ты расскажешь о чумной зоне?

– Расскажу… Мне никто не верит. А я был там.

Госпитальер прикрыл глаза. Он пытался войти в ритм с этим человеком, уловить, говорит ли он правду, не бредит ли, нормален ли его рассудок. Раньше это часто получалось.

– Они не устраивают охоту в городе, – Сколопендр поежился и стряхнул пылинку со своего манто. – Они охотятся в провинции, но тут, видимо, подоспели очень большие клиенты-туристы, которые хотели охотиться именно в Ла-Пасе. И власти прошли им навстречу.

– И охотники пришли в трущобы? – спросил Филатов.

– Точно. Они били нас с машин и с окон домов. Они загоняли нас служебными пумами. Сколько тогда погибло? Я лично знал четверых. Но погибло больше двадцати человек. Может, даже полсотни. Это были очень богатые клиенты.

– Но ты выжил?

– Я выжил. Я нашел проход. Я скрывался. И я очутился там.

– В Чумном районе?

– Да…

– Что ты там видел?

– Дома. Людей. Странные машины. Странные дворцы… Там чисто. Там хорошо. Они чувствуют себя там прекрасно… Там призраки. Там много призраков.

Колючка заерзал и напустил на лицо выражение – мол, я предупреждал, что он немного не в себе.

– Кто там живет? – спросил разведчик.

– Люди в черном… Они сильные. Я знаю, где скрыта сила. Там большая сила.

Госпитальер зажмурился. Что-то смущало его в Сколопендре. И вдруг он понял – что именно. Бродяга был полуоткрытым сенсом. Его экстрасенсорные способности не расцвели во всей полноте, он не владел ими сознательно, но интуитивно он ощущал веяния сил.

– Что за сила? – спросил госпитальер.

– Я не знаю. Силу излучают люди… Там много странного. Люди-призраки. Дома-призраки.

– Дома-призраки?

– Да. Касаешься стены и проходишь внутрь. Там мокро, темно. Противно. И не видно ничего.

– Ну это ты заговариваешься, дружище, – улыбнулся Колючка.

Жестом Филатов приказал ему помолчать.

Эта часть рассказа была абсолютно достоверна. Сколопендр довольно точно изложил чувства человека, попавшего внутрь СТ-проекции.

– Много там домов-призраков?

– Много. Очень много.

– Полрайона – маскировано, – произнес по-русски Филатов. – Они окопались там крепко.

– Он говорит правду. Он психически почти здоров, – сказал госпитальер.

– Что там еще? – обратился к Сколопендру Филатов.

– Большой дом. От него веет холодом… Я слышал оттуда стоны.

– Крики?

– Стоны. Не ушами. Душой. Там собраны десятки скорбящих душ.

Сколопендр начал истово креститься. Колючка не выдержал и перекрестился вместе с ним. Даже последний бродяга, проклявший мир и проклятый в нем, был в Ла-Пасе фанатичным католиком.

– Еще небольшая процедура, – Сомов сел напротив Сколопендра. Бродяга испуганно дернулся, но госпитальер дружески положил ему руку на плечо. – Не бойся. Так надо. Теплота. Твои веки тяжелеют.

Колючка, крестясь, изумленно смотрел, как Сомов ввел Сколопендра в гипнотическое состояние. Под гипнозом из него высосали всю информацию, которую тот вынес из чумной зоны, а также о проходе туда.

После часа работы Сомов вернул Сколопендра в нормальное состояние.

– Мы все равно заблудимся там, – сказал Сомов. – Там есть какой-то центр, от чего все и идет. На такой территории его не найти.

– Сколопендр не прост. Слишком научно объясняется. Особенно касательно вопросов геологических пород, отложений, – Филатов повернулся к Сколопендру. – Кем ты был до того, как попал на улицу?

– Я?.. Я был… Очень давно… Я был профессором, – он с трудом выговорил это слово.

– Преподавал?

– Университет. Геология.

– Я так и знал, что с ним что-то не в порядке! – воскликнул Колючка. – Но тут он врет! Как же – профессор.

– Я не вру, – в глазах Сколопендра вдруг появились слезы. – Это мое прошлое. Оно только мое.

– Максимум, драил туалеты в университете, – махнул рукой Колючка.

– Нет, неправда! – упрямо воскликнул Сколопендр. Он неожиданно открыл саквояж и начал вытаскивать тетради, книги.

– Вот. Тут мое имя. Я был тогда таким. Но такой я был никому не нужен. И я стал тем, кто есть. Здесь не нужны такие, как я, – всхлипнул Сколопендр, и из его рук выпала книга.

– Сборник геологических карт! – радостно воскликнул Сомов, беря книгу.

Сколопендр быстро потянулся к ней, но госпитальер успокоительно произнес:

– Я только посмотрю. Я сейчас же отдам.

Он пролистнул книгу. И ликующе ткнул пальцем в геологическую карту Ла-Паса, которую изъяли из всех библиотек.

– Вот она!

– Что ты тут видишь удивительного? – спросил озадаченно Филатов.

– Я знаю теперь аномальную точку.

– Здесь же ничего нет.

– Посмотри. Это место уникально в своем роде. В этой точке сходятся два геологических разлома. А еще имеется подводное озеро. Это место просто не может не быть центром аномалии. Все чудеса происходят именно в точках пересечения геологических разломов.

– Уже кое-что, – кивнул Филатов. – Пора на штурм…


***

Динозавр и Пенелопа оказались в незавидном положении. В какой-то мере в еще худшем, чем московитяне. У них было немножко денег и не было компьютпроникателя, способного взламывать банкоматы – все пропало. Зато было оружие. И цель. С деньгами вопрос решился просто. Динозавр из разрядника пробил замок в банковской машине и вытряхнул оттуда полмешка денег. Сработал быстро, никто не успел ничего предпринять.

Самое противное – на аризонцев была объявлена охота. Такая же, как на московитян.

Их лица тоже показывали по СТ-видению. Полиция, бандиты, армия – все были сориентированы на поиск, все жаждали получить награды.

Аризонцы по крупицам собирали сведения о географии и нравах местных трущоб. Им тоже пришлось схлестнуться с бандами. После пары потасовок, когда трущобные «крысы» понимали, что перед ними дичь, на которую объявлена всеобщая охота и за которую дают награду, у аризонцев сильно сократилось количество боеприпасов, а в городе поуменьшилось количество бандитов.

– Нам надо затаиться и думать, как выбраться с этой планеты, – сказала Пенелопа.

– Тебе, надоело на этом курорте? – усмехнулся Динозавр. Они сидели в дренажной трубе и уплетали сухой завтрак, купленный в ржавом автомате.

– Скоро за нами наверняка пришлют спасательную экспедицию, – произнесла Пенелопа. – Корабль-разведчик висит на орбите. А мы уже столько дней не выходили на связь.

– А кто сказал, что мы не выходили на связь?

– Что ты имеешь в виду?

– А как, по-твоему, противник через несколько минут обнаружил нашу закладку? Как нашел аппаратуру связи?

– Сдал кто-то из наших людей.

– А что ему мешает подавать сигналы: «Все в норме, не беспокойтесь, мы живем изумительно».

– Ты прав. И мне хочется за это пришибить тебя.

– Не поможет… Вот что, офицер Вейн. Нам надо забыть о мелких неурядицах…

– Ничего себе – мелкие…

– О мелких. Мы живы. Готовы к бою. Нам надо выполнять задание. Мы должны проникнуть в чумную зону.

– Без аппаратуры? Мы не преодолеем охранный периметр.

– Мы должны это сделать.

Три дня они посвятили исследованию подходов к чумной зоне. Внешний периметр казался вполне преодолимым. Лучевая сигнализация, вибродатчики, видеокамеры, высокое напряжение колючей проволоки – в принципе, все это можно пройти. Но что внутри? Без соответствующей аппаратуры преодолеть современные контрольсистемы, использующиеся в мирах первой линии, невозможно.

– Если мы не придумаем ничего лучше – нам придется рискнуть и идти напролом, – сказал Динозавр.

Между тем обстановка обострялась. По городу шли одна задругой полицейские облавы. К ним подключились и военные. Не прекращалась стрельба, порой переходящая в канонаду. С трущобами, основой основ города, власти никогда не обращались так бесцеремонно. Трущобы огрызались автоматным огнем. И в отместку «крысы» расползались по другим районам города и даже проникали в охраняемые поселки, портя жизнь добропорядочным обывателям. Баланс в городе, когда каждый владеет тем, чем должен по жизни владеть, рушился. Но на власть имущих, похоже, сильно давили. И они продолжали утюжить трущобы в поисках четырех беглецов.

Пару раз аризонцы едва не попались в клещи. В первый раз им пришлось уходить, оставив позади догорающую расплавленную полицейскую машину. Второй раз они бежали по крышам в лучах мечущихся в небе полицейских вертолетов. «Крысы» из уличных банд округа Санта-Крус беспорядочно стреляли и в своих, и в чужих. Прыгали на землю армейские десантники – те не давали пощады никому. Это походило на самые худшие эпизоды Больших Охот. И это действительно была охота, но за конкретными людьми.

Аризонцы снова сорвались. Они скрывались по подвалам и коллекторам. Большая облава продолжалась до утра. Утро беглецы застали в самом сердце трущоб. Вдали рокотали бронетранспортеры.

На рассвете, вылезя на божий свет, они и столкнулись нос к носу.

– А… – только и выдавила Пенелопа, будто наткнувшись на невидимую стену.

Они чуть ли не нос к носу столкнулись с двумя людьми, так хорошо знакомыми.

Ошибки быть не могло. Они прекрасно узнали друг друга.

– Замойски, – с ненавистью прошипела Пенелопа, хватаясь за ЭМ-пистолет, в котором осталось несколько пуль.

– Аризонцы, – ошарашенно произнес остановившийся госпитальер.

Филатов среагировал мгновенно. Он дернул друга за рукав, и они покатились вниз, по склону, к реке.

– На, сучий сын! – Пенелопа бросилась вперед, нажимая на спусковой крючок.

Хлестнули пули. ЭМ-пистолет замолк.

– Это были последние пули, – проворчал Динозавр, взял у нее пистолет и зашвырнул его подальше. – Еще один заряд в разряднике. И все.

– Откуда они здесь, черт возьми?! – воскликнула Пенелопа.

– Оттуда же, откуда и мы. Мы должны быть в чумной зоне раньше, чем они…


***

– Круг, – забормотал Черный шаман. – Круг, круг, круг…

– Что ты имеешь в виду? – спросил Магистр Домен, с интересом рассматривая колдуна.

– Они пришли сюда. Те двое. Московитяне, – прошипел колдун. – И те двое с Аризоны – мой пес, который лизал мне ноги. И подлая самка песчаной черепахи!… Мы опять сошлись вместе. Почему, почему, почему?!

– И почему? – осведомился Магистр.

– Нас всех ведет сила. Она единит нас. Она притягивает нас.

– Судьба?

– Ненависть. Черный шаман ненавидит бледных инопланетников. Бледные инопланетники ненавидят Черного шамана. Ненависть влечет нас друг к другу. Черный дух ненависти требует жертв. Моя ненависть больше. Я выпью их кровь!

Когда братья Ордена Копья обшаривали Ла-Пас и узнали, что некие люди пытаются собрать информацию о чумной зоне, то сразу возникла мысль – это московитяне. Какого же было удивление братьев, когда выяснилось – они наткнулись на аризонцев, которые тоже возжаждали раскрыть тайны Ордена.

В захвате принимал участие сам Магистр – это был первый раз, когда он занимался подобным делом. Пленного аризонца привели в себя. Он не выдержал мощного гипнотического напора, который обрушил на него Магистр, и выдал место, где хранился контейнер с аппаратурой и с пакнитевиком, связывавшим группу с кораблем-разведчиком. Теперь двойной агент ежедневно отсылал сообщения, что группа действует по плану и помощи не требуется. Пока аризонцев на разведчике удавалось морочить. Когда-то они поймут, что их водят за нос, но будет уже позже, даже реши они обрушиться на Мечту Боливара всей мощью своего звездного флота.

– Как все они нашли нас? – спросил Домен.

– Они должны были найти! – воскликнул Черный шаман. – И нашли.

– Судьба, – прошептал Магистр. – Судьба им явиться перед Великим Часом Удара Копья. Но они уже ничего не смогут изменить.

– Их духи сильны. Они могут многое. Будь осторожен. Дай мне крови, и я помогу тебе.

– Нет! – резко отрезал Магистр.

– Ты глуп.

Магистр приблизился к Черному шаману и посмотрел ему в глаза. Черные очи Магистра были бездонны, в них скрывалась воля, мудрость.

Черный шаман отшатнулся.

– Со мной никто не говорил так, – негромко произнес Домен.

– Я раскаиваюсь. Я удручен…

– Готовься, колдун. Тебе предстоит увидеть великий момент. И ты поможешь мне.

– Мы сложим наши силы вместе.

– Не только наши, силы многих людей. Силы поколений моих предшественников. Силы веры и надежды. Силы жажды власти над природой и людьми. Все соберется завтра в один мощный кулак. И ему не будет преграды. Мы сделаем это.

– Сделаем, – прошептал Черный шаман.

«Бледные слабы, – вертелось в его голове. – Бледные мягкотелы. Глупцам не воспользоваться плодами темных усилий. Для этого создан Я!»


***

В принципе, затея могла получиться. Аризонцы сделали несколько вылазок в центры по продаже электроники, взломали ночью склад компании «Электроник-плюс», похитили недостающие, жутко примитивные, детали. За восемь часов кропотливой работы из-под рук майора Форста, бывшего офицера Управления Перспективных линий развития ЦРУ, знавшего толк в технике, вышли блокиратор, выглядевший весьма удручающе, но способный делать то, что от него требовалось – блокировать охранные системы «великой китайской стены» вокруг чумной зоны. У него было одиннадцать автономных блоков. А еще через три часа был готов фантомимитатор, который поможет пробраться через защитные системы внутри зоны. Правда, в последнем Динозавр был не уверен. Все зависело от уровня аппаратуры, использовавшейся там. А о ней он не знал ничего.

Но надеялся на лучшее.

И вот настал долгожданный вечер. Место перехода присмотрели заранее – достаточно пустынное, чтобы случайные идиоты не помешали вылазке. Перед этим Динозавр сделал закладки в одиннадцати разных местах.

Майор вытащил из портфеля аппарат, разложил его.

– Ну, начали, – выдохнул он и щелкнул переключателем.

В одиннадцати местах, где прятались автономные блоки, вмиг ослепли видеокамеры и инфракрасные датчики, они начали гнать на пульты и мониторы полную околесицу. Помехи на несколько минут внесут полную неразбериху в системы безопасности. Охрана должна уже была переполошиться. А в это время Динозавр и Пенелопа преодолеют мертвую зону, с помощью четырехметрового шеста перемахнут через забор – так бывало неоднократно на тренировках, и нет причин сомневаться в том, что получится и на этот раз. А потом затаятся в зоне.

Динозавр надеялся, что успеет найти в зоне убежище. Насколько он смог убедиться, в прилегающих к зоне районах имеются обширные подземные коммуникации. Значит, таковые есть и в зоне. Еще ведя разведку с вершины небоскреба, он различил место, способное послужить убежищем – обширные развалины с проломами асфальта. Там должна была быть заброшенная станция метро. Есть шанс укрыться в ней. Если надо, он проваляется там четверо-пятеро суток, пока не стихнет шум и те, кто контролирует зону, не решат, что имел место обычный сбой систем (если, конечно, не найдут спрятанную аппаратуру для электронной диверсии) или была совершена провокация.

Одежда-хамелеон у аризонцев – последнее, что осталось из оснащения. Выглядевшая как обычная одежда, в которой ходили работяги и многие люди в Ла-Пасе, на деле она прикрывала хозяев от лучей эфирных сканеров и радаров, а также от пуль и ножей. В ней был шанс дойти до цели.

Да, шансы у Пенелопы и Динозавра были.

Но…

Динозавр включил аппарат и приготовился к броску. Через одиннадцать секунд они преодолеют заграждение и…

Глайдер появился неожиданно. С другой стороны возник еще один.

– Нашли, – Динозавр вскинул разрядник и послал в машину последний заряд. Глайдер качнуло, но он выровнялся и прошел на бреющем полете.

Динозавр кинулся в глубь развалин, в которых они приютились.

Из раструба на носу обоих глайдеров появилось облако. Оно окутало беглецов и твердело на глазах.

Вскоре аризонцы не могли сделать и шага, спеленатые застывшим эластиком.

– Я исполнил свой долг, Магистр, – произнес в микрофон коммуникатора сидящий в кабине глайдера Рыцарь Рыжего Пламени.

– Да пребудет с тобой вечность, – произнес Магистр издалека.


***

– Нам надо поторопиться, – неожиданно произнес Сомов. – Мы должны быть там сегодня ночью.

– Для начала неплохо бы подготовиться получше, – произнес Филатов, сидящий на полусгнившем ящике неподалеку от дремлющего Сколопендра.

– Я чувствую, как нарастает напряжение, – госпитальер погладил «раковину». – Мощь нарастает. Сегодня она хлынет наружу.

– Ты уверен?

– Я знаю, – госпитальер помолчал, потом порывисто воскликнул: – Если мы опоздаем на сегодняшний вечер, все наши мытарства будут бесполезны!

– Тогда надо приводить в рабочее состояние Сколопендра, – кивнул разведчик.

Сколопендр, скрючившись в углу подвала, всю ночь при свете бензиновой лампы читал свою монографию, изданную пятнадцать лет назад. Он читал эту книгу ежедневно на протяжении всех лет скитаний. Это была его навязчивая идея. Он читал и вспоминал себя, каким он был. И ему вовсе не хотелось смотреть на то, кем он стал.

– Вставай, – встряхнул его Филатов. – За тобой невыполненное обещание, профессор.

Сколопендр непонимающе посмотрел на него.

– Ты обещал провести нас в чумную зону. Сколопендр закивалголовой.

– Я знаю, знаю. Вы те, кто верите мне. Я отведу вас туда просто так. Мне ничего не надо. Мне надо, чтобы мне верили.

– Мы верим.

Сколопендр продолжал качать головой, его щеки с красными прожилками тряслись. На глазах бывшего профессора появились слезы.

– Спасибо. Мне не верит никто. Спасибо…

Когда начало вечереть, команда пустилась в дорогу.

Сперва они пробирались по канализации. Затем выбрались в туннель. По нему шли по шпалам. Издалека послышался грохот, и вскоре мимо путешественников с лязганьем пронеслись вагоны метро.

– Ниже, ниже, – твердил как безумный Сколопендр. – Там, где рождаются соки земли. Там, где течет живительная кровь подземных рек. Там, где произрастают чудесные кристаллы.

Сколопендр зажмурился, замер.

– Ну? – Филатов положил ему руку на плечо. Сколопендр затрясся.

– Я не хочу. Я боюсь. Я веду вас на гибель.

– Вперед, профессор!

Из метро они проникли в какую-то трещину. Потом попали в туннель – явно естественного происхождения. Через полчаса пошли карстовые пещеры. Потом были узкие проходы, разломы, водопады.

– Я не знаю, куда идти дальше, – неожиданно произнес Сколопендр и уселся на влажный камень, обхватив голову тонкими жилистыми руками…

– Ты заблудился? – хмуро осведомился Филатов.

– Да… Но это не страшно. Лучше умереть здесь, в потаенных кладовых земли, чем десятилетиями гнить на смрадной поверхности.

Сколопендр обнял камень и заплакал.

Московитяне переглянулись.

– Кажется, влипли, – сказал Филатов, глядя на одиннадцать штолен и проходов, ведущих в разные стороны.


***

– Что привело вас в нашу тихую обитель? – спросил Магистр, разглядывая пленников.

– Нас привело?! – возмутилась Пенелопа. – Вы спеленали нас этой вонючей синтетикдрянью, приволокли сюда как замороженные туши!

– Но вы же стремились сюда, – сдержанно улыбнулся Магистр Домен.

– Мы?! – Пенелопа придала лицу выражение святой невинности.

– Вы предприняли огромные усилия, чтобы попасть сюда. Вот вы здесь. Гордитесь, вы достигли цели.

– Вы нас с кем-то спутали, – возразил Динозавр.

– Так ли, майор Форст? – насмешливо спросил Магистр.

– Ну ладно. Как вы нас нашли?

– Нетрудно было угадать, как поступите вы, оказавшись без связи со своими, без техники в чужом городе. Опытный воин, привыкший выполнять задание – неужели он будет сидеть сложа руки? Он проникнет в запретную зону. Он сорвет печати с кладовых. Он заберет оттуда тайны и кинет их к ногам своих хозяев. Так?

– Звучит по-идиотски, но по сути верно, – кивнул Динозавр.

– Какая задача? Преодолеть защитные системы. У майора Форста нет ничего. Значит, он достанет необходимые детали и соорудит блокиратор. Так?

– Так.

– В городе не так много складов подходящей электронной аппаратуры. Оставалось только вычислить их и прилепить к нужным деталям короткоимпульсные эфирные маячки.

– Вот задница! – покачал головой Форст. Магистр посмотрел на мечущийся в камине огонь через вино, плещущееся в красном бокале.

– Прекрасное вино. Настоящее вино. Не синтетика. Настоящий виноград. Не желаете продегустировать?

– Какая мерзость, – искренне произнесла Пенелопа, как и многие другие жители Аризоны питавшая неприязнь к натуральным продуктам.

– Вся ваша беда, что вы выросли на искусственной пище, – усмехнулся Домен, присаживаясь в кресло и предлагая последовать своему примеру гостей. – У вас искусственная цивилизация. Она неестественна и уродлива. Неестественные мысли. Искусственные удовольствия. Искусственные чувства. Искусственный дух. Вы просто ошибка природы. И несправедливо, что именно вам суждено было взять такую власть.

– Каждый занимает такое положение, которого достоин, – произнес Динозавр. – Мы – свое. Вы – свое…

– Вы же блефуете. Вы не знаете, кто это такие – мы… Но в одном вы правы – каждый должен знать свое место. И, думаю, вскоре мы сможем восстановить естественный порядок вещей. И каждый займет именно то место, которое должен. – Магистр устремил взгляд куда-то вдаль и сжал тонкими пальцами семиконечную звезду на груди.

– Вы решили объявить войну галактическому сообществу? – усмехнулся Динозавр, надеявшийся за этим трепом выдавить хоть какие-то крупицы информации.

– Мы? – искренне удивился Магистр. – Ни в коем случае… Не мы…

Последние слова прозвучали с невысказанной угрозой, от них веяло каким-то холодом. Аризонцы почувствовали, что им становится жутковато.

– Что происходит? – спросила Пенелопа, не надеясь на ответ.

– Вам все объяснят, сеньорита, – сказал Магистр. – Нет смысла утаивать что-то от союзников.

– От союзников?! – воскликнула Пенелопа.

– Если все обстоит именно так, как подсказывает мне сердце, то вы именно союзники.

Магистр сделал условный жест рукой.

В зал зашли двое военных в штурмовом оснащении – в бронекостюмах, с бронебойными разрядниками. Предосторожность не была излишняя, учитывая, кого они сопровождали.

– Черный шаман! – воскликнул Динозавр.

– Да будь ты пожран демонами ночи! – воскликнул колдун.

– Я убью тебя!

– Ты, черный набитый барабан, я сверну твою башку! – Динозавр привстал, чтобы рвануться вперед.

Магистр поднял руку, и этот властный жест усмирил всех присутствующих.

– Все правильно, – кивнул он. – Вас влечет взаимная ненависть. Ненависть – это сила. Она способна играть временем, пространством и судьбами. И она укладывается в великое уравнение. Недостает еще двоих. Московитян. Они где-то в городе. И, возможно, наведаются сюда.

– Как? – спросил майор Форст.

– Сила притяжения ненависти не знает преград. Рок протаптывает свои тропы.

– Бред! – воскликнула Пенелопа.

– Да?.. Посмотрим. Но и без них мы вполне справимся. Силы вашей ненависти достаточно.

– Для чего? – зло осведомился агент ФБР.

– Для того, чтобы постучаться во врата рая.


***

– Я не прав, – сказал Сколопендр. – Я не заблудился. Я вспомнил путь.

– Эти слова ласкают слух, – угрюмо произнес разведчик и выругался про себя. Иметь проводника с такими странностями – не подарочек. Но другого у них все равно не было.

Процессия устремилась дальше в глубь пещер.

– Сергей, ты замечаешь, нас все время носит по лабиринтам и подземным ходам, – сказал госпитальер.

– Трудно не заметить.

– На Ботсване мы обшарили весь приорский Лабиринт. Едва не сгинули там.

– Там было куда хуже, – сказал разведчик.

Через час они выбрались к подземной реке. Насколько она была глубока – сказать трудно. Свет фонарей тонул в черной бездне.

Филатов ткнул в геологическую карту:

– Вот, река обозначена. Она впадает в озеро.

– Мы на верном направлении.

Через час они начали подниматься по уходящей резко вверх галерее и попали в полуразрушенную канализационную систему.

– Там выход, – сказал Сколопендр. – Я не пойду туда.

– Возвращайся домой, – сказал Филатов.

– Вы не найдете пути назад, – возразил профессор.

– Найдем.

Фиксатор на отвороте куртки Филатова запомнил дорогу, так что обратный путь был обеспечен… Если только он будет.

Разведчик вручил Сколопендру значительную часть оставшихся денег.

– Держи.

– Я ненавижу деньги, – Сколопендр попытался отпихнуть их от себя.

– Бери. Они помогут тебе. Спрячь их в укромном месте. И не показывай никому.

Нехотя Сколопендр принял деньги.

– Прощайте, – произнес он.

Филатов приподнял канализационный люк и оказался среди мусора в темном подвале.

Это были развалины дома. Наверху сияли россыпью созвездия.

– Ну, пошли, – кивнул Филатов.

Они ступили на территорию противника.

Развалины располагались на пригорке, вокруг был другой каменный мусор и почти целые двухэтажные строения. Внизу была котловина.

– Матерь божья, – прошептал госпитальер, глядя на действо, которое разворачивалось внизу.


***

– Что такое тайные знания? – произнес Магистр, глядя на Динозавра. – Это россыпь жемчужин, закопанная в песке на океанском побережье.

– Жемчужины хранятся и в сокровищницах, – сказал Динозавр.

– Именно так, майор, – кивнул Домен. – Были те, кто не разбрасывал жемчужины, а хранил и преумножал. Они знали суть, а не частности. Это и был Орден Копья.

– Похоже на детские сказки.

– Нет, это сказки взрослые. И они – реальность… На много тысячелетий в глубь веков простирается наша история. Орден уживался с религией египетских жрецов и римлян. Он прекрасно вписался в Христианство.

Магистр отхлебнул глоток вина.

– Разное бывало. Бывало, нас уничтожали, травили, как волков. Но бывало, мы правили делами в империях, и недалеко было до того, чтобы править всем человечеством.

– Этого не может быть! – воскликнула Пенелопа.

– Может… Орден преломлялся в разных религиозных движениях, общественных системах. Получал разные названия. Бывало, просвещенных оставались считанные десятки. Бывало, они теряли надежду. Но никогда не теряли знание!

– Знание чего?

– Что за призрачной тканью нашего бытия скрываются куда более мощные силы. И что получивший доступ к ним получает власть над миром. Мы тысячелетиями учились властвовать над этими силами. И мы всегда знали, что в Галактике есть двери. Владеющий ключами от них будет определять ход вещей.

– Это именно сказки, – пробурчал Динозавр. – Сюжет для стереострашилок.

– Или для развития событий в Галактике. – Магистр отставил бокал и обвел присутствующих недобрыми темными глазами, в которых плескалась незыблемая уверенность.

– Что такое Копье? – спросил он. – Это символ пробоя. Пробой между мирами!

– Это невозможно, – покачала головой Пенелопа. – Физики сотни лет бьются над этой проблемой!

– Физики. Высокомерные недоумки, увидевшие пылинку и решившие, что теперь знают планету. Мы открывали двери всегда! Крошечные двери в пыльные каморки – это мы находили. Но найти двери в тронный зал – это была мечта. Этих дверей не было на земле. Их не было в Дальнем Космосе.

– Может, их не было вообще? – сказал Динозавр.

– Э, нет… После катастрофы, уничтожившей старую Землю, Орден, обладавший к тем временам огромной мощью, нашел себе мир. О нем вы не знаете. Он в теневой стороне Галактики. Вы не наткнетесь на нас, может, еще тысячу лет. И там мы посвятили себя исследованию Теневого Знания… Но Орден разделился на две части. И другая часть нашла ЕГО – МИР КОРОЛЕВСКИХ ВРАТ!

– Откуда вы знаете? – спросил Динозавр.

– Есть разные способны добыть знание.

– Зачем вы нам это рассказываете? – спросила Пенелопа подозрительно.

– Вам предстоит принять участие в церемонии. Вы должны понимать ее суть.

– Зачем мы должны участвовать в церемонии?

– Мечта Боливара, чумной район, километр от того зала, где мы ведем беседу – там точка промежуточного перехода.

– В иную Вселенную? – голос у Пенелопы стал хриплый.

– Пока нет. На Планету Королевских Врат, куда попали наши братья. Мы уже семьдесят лет пытаемся открыть его. Для этого нам и были нужны меченые.

– Кто?

– Те, кого вы называете «фокусниками». Те с Той Стороны иногда приходят в нашу Вселенную. Цели и задачи их неясны, но они оставляют следы. Они наполняют людей частью своего мира. И души избранных ими тянутся к Королевским Вратам.

– Подобное тянется к подобному, – кивнул Динозавр. – Собрать массу «фокусников» в расчете на то, что их энергия потянется через пространство к точке перехода в другую Вселенную.

– Да. Они откроют проход, – кивнул Домен.

– А зачем мы?

– Возможно, силы проводников недостаточно. Тогда поможет энергия ненависти!

– Что?!

– Вы, Черный шаман, московитяне, которых, к сожалению, нет, но без которых, возможно, мы обойдемся, образуете пентаграмму Темной Силы. В центре ее Черный шаман, который пережил появление гостей и овладел свалившейся на него силой. Вы и московитяне – это резонаторы его силы. Ненависть переворачивает что-то в сути вещей и предметов. Я несколько дней провел, выводя магическое уравнение. В нем учтены все элементы.

– Я не хочу участвовать в этом! – воскликнула Пенелопа. – Большей чепухи я не слышала.

– Я не ослышался? Вы считаете, у вас есть выбор?.. Подумайте те несколько часов, которые остались до церемонии, стоят ли ваши амбиции ваших жизней. Если решите, что не стоят, я смогу забыть слова вашей дамы.

– И вы отпустите нас с этой информацией? – недоверчиво спросил Динозавр.

– Отпущу. После того, как мы найдем Королевские Врата, вы ничего не сможете нам сделать… Впрочем, вы не сможете ничего сделать уже сейчас. Вам не найти ни Планету Ордена. Ни Королевские Врата…

– Я приношу извинения. Мы согласны, – с ненавистью произнесла Пенелопа. – А гарантии того, что вы сдержите слово?

– Вам нужны гарантии Магистра Ордена Копья? – вскинул бровь Домен. – Моя клятва. Я клянусь Талисманом Демона Пта, – он положил руку на семиконечную звезду на груди, и та засветилась, просвечивая насквозь тонкие пальцы.

Стоявший неподалеку, до того не шелохнувшись, Рыцарь Рыжего Пламени подобострастно склонил голову.

Динозавр кивнул. На него произвело впечатление выражение на лице рыцаря, появившееся после слов Магистра. Фанатики не бросаются направо и налево такими клятвами. Похоже, Магистру можно верить.

– Готовьтесь, – Магистр быстро встал и покинул зал. Через три часа Черного шамана и аризонцев вывели к месту свершения перехода.

– Задница, – прошептал Динозавр с невольным восхищением и страхом…


***

– Ничего себе, – покачал головой Филатов, вглядываясь в то, что располагалось на дне котлована в ста метрах внизу. Вокруг ровной, как каток, покрытой веществом, похожим на голубой хрусталь, площадки вознеслись метров на тридцать ввысь одиннадцать улиток эфирогенераторов. Их соединяли прозрачные трубы, внутри которых виднелись керамометаллические пластины энергонакопителей. Мощь этого комплекса была такова, что его хватило бы на потребности такой планеты, как Мечта Боливара. Стоимость этого комплекса была огромна.

– Интересно, зачем им столько энергии? – произнес удивленно Сомов.

– Ею можно прокормить орбитальный оборонный комплекс, – прошептал Филатов. – Но ты посмотри туда.

В центре площадки стояли люди. Одетые в синюю, переливающуюся одежду, они производили самое зловещее впечатление. От них будто исходил холод. Их было тридцать девять человек.

– Как думаешь, что это за компания в синих балахонах? – спросил Филатов.

– «Распадники»!

– Точно. Именно их собирали по всей Галактике.

– Для того действа, которое должно сейчас состояться, – прошептал госпитальер. В его сознании ежом ворочалась неприятная мысль.

– Вот именно.

– Они хотят вызвать на свет какие-то страшные силы, – поморщился госпитальер.

– Мы им ничем не можем помешать. Поэтому сидим тихо и смотрим.

Наверху мерцал сиреневый купол СТ-маскировки. Снаружи казалось, что это место заполнено обычными развалинами, и нужно было иметь серьезную аппаратуру на орбите, чтобы убедиться в обратном.

Никаких следов ни охраны, ни систем безопасности пластинка индикатора слежки, способная фиксировать любую эфироволновую и электронную активность следящих устройств, не выявила. Судя по всему, хозяева были уверены в своей безопасности настолько, что не сочли нужным идти на лишние расходы. Они даже не разгребли каменные завалы – по краям всего котлована шли остатки старых ветхих строений.

– Начинается… Смотри! – воскликнул Сомов, показывая пальцем.

На площадке появилась процессия из полутора десятков человек. На всех были черные одеяния, за исключением троих оборванцев.

– Ба, вся компания в сборе! Черный шаман, Пенелопа, Динозавр, – перечислил разведчик.

– Откуда?

– Идут без особой охоты. Может, они пленники?

В центр площадки встал невысокий человек в черной сутане. Филатов навел на него позаимствованный во время шатаний по городу мощный армейский квантовый бинокль.

– Ты смотри, на груди звезда горит… Эта какая-то секта, – прошептал разведчик.

– Какая звезда? – Сомов взял бинокль. И побледнел. – Это один из мощнейших магических символов. Использовался во многих тайных Орденах… Знаешь, как обозначает его эзотерическая.традиция?

– Как?

– Ключ…

– К чему ключ?

– К иным мирам…

– Наверное, они хотят открыть дверь куда-то.

– Я не уверен, что у них это не получится, – поморщился госпитальер.

Аризонцев и Черного шамана поставили в центр. Человек со звездой – это был Магистр – встал рядом с ними и поднял руку.

– Уф, – выдохнул Сомов, ощутив, что голову будто сдавил легкие обруч. – Они включили эфирогенераторы.

Ощущение действительно было обычным, когда рядом работает эфирное энергооборудование.

Магистр что-то гаркнул на незнакомом языке. И «распадники» как загипнотизированные – может, так оно и было – взялись за руки. Черный шаман вскрикнул и начал монотонно раскачиваться, бормоча что-то себе под нос.

Постепенно давление возрастало – эфирогенераторы раскочегаривались. На вершинах улиток были какие-то устройства, напоминающие флюгера – они наливались чернотой, тонули во тьме, хотя по остальным предметам растекался призрачный мерцающий лиловый свет – он шел волнами.

– Ничего подобного не видел, – прошептал госпитальер.

– Будет что вспомнить. Если выживем.

Сомов положил руку на «раковину» и на миг прикрыл глаза. Он пытался с ее помощью составить картину происходящего. Он и так чувствовал, что здесь начинается что-то невиданное. Здесь формировалась необычайно сложная структура, состоящая из полей эфирогенераторов, энергии «распадников», Черного шамана, сюда же были вплетены силы аризонцев. И возглавлял все это Магистр – он манипулировал этой системой. Он вызывал из глубин материи громадную мощь. И инструментом ему служил амулет, тоже наливающийся чернотой на его груди.

– Тот человек в центре – маг. Настоящий, – прошептал госпитальер.

Филатов положил руку на пистолет-пулемет, захваченный им во время одной из многочисленных стычек в трущобах.

– Тогда я сниму его.

– Стой, – остановил его Сомов. – Будет только хуже. Сила вырвется наружу, и ее тогда ничто не удержит.

Разведчик поморщился и отложил автомат, не ставя его на предохранитель.

Меж тем «флюгера» на улитках все наливались и наливались чернотой.

– Уф, – выдохнул госпитальер, когда какая-то сила будто вдавила его в землю.

Он прикрыл глаза, а когда открыл их, то увидел тянущиеся от всех одиннадцати генераторов черные лучи – слово «лучи» не применимо к темноте, но напрашивалось именно такое определение.

– Вот оно! – воскликнул Сомов.

В точке пересечения лучей начала расширяться сфера. В ней колыхался мутно-зеленый свет. Сперва сфера была бледная, но становилась все ярче.

– Что это такое? – прошептал Филатов.

– Не знаю.

Магистр продолжал читать слова странного заклинания. Звуки его голоса разносились далеко, как в театре. Он стоял в точке, слова с которой слышны везде на трибунах. Сфера менялась и будто твердела, очерчивалась четче, по ней ползли странные блики.

Магистр перевел дух. Кивнул стоящему рядом человеку.

– Рыцарь, ты удостоен чести идти со мной, – он оглянулся на своих соратников, кивнул на пленников. – Убейте их!

Из под длинных одеяний братьев были извлечены ЭМ-автоматы, которые уставились на пленников.

– Не-е-ет! – завизжал Черный шаман, упал на колени и затрясся. – Ты обманул меня, пес! Обманул! Обманул!!!

– Вот задница, – прошипел Динозавр и приготовился к броску, понимая, что не сможет ничего и его за секунду нафаршируют с пят по макушку пулями. Но хоть одного врага он намеревался забрать с собой.

– Пошли, – приказал Домен, прижмурился и шагнул в сферу.

Она расширилась на миг и вновь приняла свою форму – будто проглотила человека. За Магистром последовал Рыцарь Рыжего Пламени.

– За мной! – приказал Филатов. – И не отставай! Делай, как я!

– Что ты…

– Молчать! За мной!

Филатов схватил автомат, ринулся вперед и дал длинную очередь, срезав сразу три фигуры.

Реакции у тех, кто находился на площадке, были приглушены буйством таинственных сил. Поэтому они разворачивались и направляли стволы автоматов в сторону новых противников достаточно медленно. Они не ожидали такого поворота. Не были готовы к нему. Их сутаны не были приспособлены для того, чтобы выдерживать удары пуль.

Филатов сразил еще двоих. Он мчался сломя голову по склону, моля Бога, чтобы госпитальер не подвернул ноту, не замешкался.

Но Сомов держался молодцом. Он припустил изо всех сил, и хотя сильно отстал от разведчика, но не настолько, как мог бы.

Филатов очутился на площадке. Теперь между ним и врагами был живой щит – «распадники». Они так и стояли в хороводе, крепко сжав руки друг друга. Братья боялись стрелять по ним. Вряд ли они берегли жизни пленных. Просто они боялись разомкнуть круг.

Динозавр времени не терял. Он сшиб ближайшего брата на землю, дернул за руку Пенелопу и шагнул в сферу…

– Обманул! – продолжал визжать Черный шаман. Необычайно резво он тоже вскочил на ноги и кинулся в сферу. Она поглотила и его. Разведчик перевел дух.

– Ну же! – крикнул он Сомову и устремился по площадке. Поднырнул под руки «распадников», уходя сразу в сторону и срезая последним патроном охранника. Противники опасались бить россыпью, они могли стрелять только наверняка. Видимо, круг разрывать было смертельно опасно. Филатов двигался слишком быстро. Он сшиб ударом ноги еще одного человека в сутане. Ухватил госпитальера за талию, приподнял и кинул в сферу.

Сфера начала закрываться.

И тут враги опомнились. Они решили плюнуть на все. Очередь ЭМ-автомата пришлась по костюму. Бронезащита костюма активизировалось, но удары были очень сильными.

Филатов упал на колени. Следующая очередь должна была его добить.

А до сферы было всего какой-то метр. Но она уже бледнела, схлопывалась. Она уходила. «Распадники» размыкали руки.

Филатов прыжком ринулся вперед. Его достали еще три пули – прямо в спину, но они придали ему импульс, и он влетел в сферу.

Проход закрылся. По нему прошли избранные. Судьба не делает ошибок. Она только иногда шутит…


Загрузка...