Гибель Фаэтона

Глухота

Стратоник отпрянул от подзорной трубы, зажмурился на миг, давая наваждению исчезнуть, и снова прильнул к ней. Ничто в расположении светил не изменилось. Сомнений не оставалось: ось Фаэтона начала потихоньку смещаться.

Он кубарем скатился с чердака, где была оборудована астрономическая лаборатория, возбужденный, ворвался в кухню. Вкусно пахло блинами.

— За стол! — скомандовала жена.

— Я сделал открытие! — сообщил Стратоник.

— Поздравляю! Тебе с икрой или со сметаной?

— Не с чем поздравлять. Лучше б мне его не делать.

— Так закрой его обратно. Ты бы занялся сыном. Второй день носит из школы одни двойки.

— Ось Фаэтона сместилась.

— Смотри-ка! — удивилась жена. — Кто же его так раскачал?

— Во всяком случае, не мы с тобой. Может быть, «фонарик» Менандра или коммуникаторы Клеобиса? Это еще надо установить.

— Он доставит нам много хлопот, — сказала жена.

— Хлопоты не то слово, — возразил Стратоник.

— Растет сорванцом, а все потому, что ты не уделяешь ему никакого внимания, дни и ночи проводишь на своем чердаке.

Стратоник поперхнулся.

— Я тебе о серьезных вещах толкую, а ты…

— Собственный сын для тебя не серьезная вещь?

— Да ты хоть отдаленно представляешь, что значит смещение оси?

— Не знаю и знать не хочу. У меня есть дела поважнее, чем витать в облаках.

Стратоник махнул рукой, доел блин и пошел в юридическую контору. Там он поделился своим открытием с Эсхилом. Самый старый из сотрудников, тот приходил на работу первым, а уходил последним, чтобы не обнаружить физической немощи, которую от него ожидали.

— Ну и что? — спросил Эсхил.

— Это значит, что планета будет постепенно сходить с места, пока не сорвется с орбиты и не упадет на Солнце.

— И мы все покатимся колесом? — хмыкнул Эсхил. — Шефу это полезно, желчно добавил он.

— Ты, кажется, мне не веришь, — обиделся Стратоник.

— Согласись, дружок, астрономия для тебя только хобби.

— Расчеты неопровержимо доказывают…

— Ладно, ладно, все равно я в этом ни черта не смыслю. Если ты прав, нам не остается ничего иного, как примириться со своей участью. Ты вот лучше скажи мне, имел ли шеф моральное право скинуть с себя дело о хищении на автобазе…

Наученный этим опытом, Стратоник не стал откровенничать с другими своими коллегами, а в обеденный перерыв побежал к приятелю — работнику планетария, от кого и перенял увлечение небесной сферой. Тот пребывал в глубокой меланхолии по случаю очередного скандала в семье. Выслушав сбивчивую речь Стратоника, он спросил:

— А когда это должно случиться?

— Что именно?

— Ну то, о чем ты говоришь. Когда мы начнем падать на Солнце?

— Этого я не знаю. Нужны дополнительные исследования.

— Скорее бы, — вздохнул приятель. — Надоело вот так. — Он провел ребром ладони по горлу.

— Ты даже не спрашиваешь, как я пришел к своему заключению? — удивился Стратоник.

— А чего спрашивать? Если ты говоришь, значит, так и есть. Я тебе верю.

— И все-таки. Дело ведь нешуточное. Я применил твою методику наблюдений.

— А!

— Угол, образуемый Землей и Меркурием, увеличился для наблюдателя на одну стомиллионную секунды…

Приятель замахал руками.

— Не надо! Я же сказал, что полностью тебе доверяю. Чем скорее это случится, тем лучше. Давай выпьем, у меня здесь бутылочка фаэтоновки десятилетней выдержки.

Кое-как дотянув до конца рабочего дня, Стратоник отправился в редакцию самой популярной газеты «Вечерний Фаэтон». После долгого ожидания его принял редактор отдела науки. Вежливо выслушав посетителя, он поинтересовался, каким инструментом выполнены наблюдения. Стратоник покраснел.

— Труба у меня собрана из детского конструктора. Знаете, чтобы измерить угол…

— Знаю, — улыбнулся редактор. — А кто вы по профессии, если не секрет?

— Юрист. Служу в адвокатской конторе.

— Что может быть лучше! — закатил глаза редактор. — Стоять на страже закона и справедливости! Я вам завидую, молодой человек.

— А я вот увлекся звездами.

— Да, да, у всех у нас хобби. Запишите адресок. Гермеситская, 17, вход со двора.

— Так это институт астрономии!

— Вот именно. Редакция договорится, вас примет сам академик Архистар.

Стратоник чуть не упал со стула. Встретиться с величайшим астрономом планеты — какая честь и какой шанс на авторитетное признание открытия!

Три дня он готовился к свиданию со знаменитостью. Проверял расчеты, до рези в глазах наблюдал в трубу роковые признаки смещения оси, оттачивал текст своего сообщения. Жена окончательно оскорбилась, назвала его чокнутым и уехала к родителям, забрав сына. Стратоник даже не обнаружил этой потери.

Архистар принял его любезно, усадил в кресло, велел подать кофе с коньяком и предложил, не стесняясь временем, изложить суть открытия.

Стратоник, задумав поразить метра, начал без предисловий:

— Ось Фаэтона грозит сместиться…

— Вы совершенно правы, молодой человек! — закричал академик. — Я дни и ночи твержу этим оболтусам, моим сотрудникам, что рано или поздно мы; грохнемся.

— Да, и…

— Вы спросите, отчего? Ясно как божий день. «Фонарик» Менандра, против которого я решительно выступал с самого начала, нарушил климатический баланс. Перемещение огромных масс воды привело к тому, что планета как бы накренилась, осела набок.

— Я как раз…

— Не следует, однако, возлагать вину на одного Эда Менандра. Кстати, его братец Фома тоже предостерегал против атомной луны. О чем я? Архистар встал и заходил по комнате, заложив руки за спину, очевидно, вообразив себя на кафедре. — А выбросы в атмосферу гигантского количества углекислого газа! А ядерные испытания! А хищническое истребление лесов! А извлечение из недр практически всех имевшихся там запасов нефти, угля и железной руды! А выветривание почв в результате небрежного, варварского землепользования! Я предупреждал…

— Вот и мне… — попытался вставить Стратоник.

— Правильно, юноша, молодость должна дерзать!

— Мне только не удалось рассчитать, когда Фаэтон начнет падать на Солнце.

— Он еще спрашивает когда! — возмутился ученый. — Очень и очень скоро. Если мы будем и дальше так же безответственно, точнее сказать, преступно относиться к своей планете. Давайте сюда вашу зачетку.

— Но я…

— Ах, да, вы ведь защищаться собрались. Отлично. Ученый совет у нас по средам. Через неделю вас устроит?

— Устроит! — брякнул Стратоник. Он решил, что с трибуны легче будет заставить себя выслушать.

Неделя ушла на продумывание тактики. Неудача явно объяснялась попыткой ошеломить собеседника, разом выложить суть открытого явления. Масштабы его столь безмерны, что мозг, защищаясь от потрясения, с порога отметает такую возможность. Как преодолеть эту защитную реакцию? Ага! Надо изложить существо дела в условном наклонении и уже в самом конце преподнести пилюлю.

Так Стратоник и поступил, когда ему предоставили слово в ученом собрании.

— Предположим, — сказал он, — ось вращения Фаэтона начала смещаться. Что должно произойти?

Из зала выкрикнули:

— Все полетит в тартарары!

— Вот именно! — обрадовался оратор. — Сперва возникнут вихревые потоки, по сравнению с которыми нынешние ураганы и цунами покажутся легким бризом. Приливные волны затопят прибрежные полосы. В результате мощных сдвигов фаэтянской коры раскаленная магма вырвется наружу уже не через узкие жерла вулканов, а сквозь многомильные трещины и расселины. Лесные массивы будут охвачены пожарами.

— Птицы и звери подохнут, — дополнил кто-то из аудитории.

— Естественно, — согласился Стратоник. — Однако все это является лишь первым актом трагедии. Второй акт начнется, когда планета сорвется со своей орбиты и с нарастающей скоростью помчится навстречу Солнцу. Фаэтон лишится атмосферы, его горы погрузятся в океаны, а океаны во мгновенье ока превратятся в пустыни. Города будут сорваны с фундаментов и унесены в мрак космоса.

Зал отозвался на эту ужасную картину тревожным гулом. «Кажется, я их разбередил», — подумал Стратоник.

— Не стану говорить о причинах надвигающейся катастрофы. Важнее выяснить: можно ли ее предотвратить? Полагаю, нет. Наши наука и техника достаточно могущественны, чтобы сдвинуть планету с оси, но не настолько могущественны, чтобы вернуть ее на место.

Кто-то засмеялся.

— Не вижу ничего смешного, — обиделся Стратоник. — Мой сын, например, разбирает часы, а собрать их обратно пока не в состоянии. Итак, что же нам делать? Ответ один. Мобилизовать все силы и средства. Как можно скорее создать космический флот и с его помощью эвакуировать все население на одну из соседних планет. Как известно, больше всего нам подходит Земля. А перебравшись туда, фаэтянам следует извлечь урок из всей этой истории и никогда не повторять своих ошибок. А теперь слушайте меня внимательно: то, что я здесь выдал за гипотезу, уже случилось. Ось Фаэтона начала смещаться.

Поднялся невообразимый шум. Ученые топали ногами, свистели, выражали возмущение криками:

— Мистификация!

— Чепуха!

— Провокатор!

— Долой с трибуны!

Академику Архистару едва удалось утихомирить разбушевавшееся собрание, пока ученый секретарь задним ходом выводил Стратоника из здания. Придя домой, он напился до бесчувствия и рухнул на постель. А утром его разбудил телефонный звонок.

— Это редактор «Вечернего Фаэтона». Мы решили включить ваш фантастический рассказ в сборник. Академик Архистар дал положительный отзыв, отнеся его к разряду антиутопий или рассказов-предупреждений.

— Идите вы к… — выругался спьяну Стратоник.

Через минуту звонок повторился. Пока редактор повторял свое предложение, Стратоник размышлял: а почему бы хоть таким способом не довести до публики мое открытие? Все-таки фаэтяне начнут привыкать к этой мысли, а там, глядишь, можно будет открыть им глаза: это, уважаемые сограждане, увы, никакая не фантастика, а самая что ни есть суровая реальность!

Мысль о том, что заколдованный круг разорван и кто-то где-то уже взялся за продвижение его открытия в народ, помогла Стратонику восстановить душевное равновесие. Он помирился с женой, охладел к астрономическим наблюдениям и сосредоточился на адвокатской практике. В первое время Стратоник интересовался, когда выйдет в свет обещанный сборник, а потом в жизненных хлопотах о нем забыл.

Минуло семь лет — обычный для Фаэтона издательский цикл. Стратоник был безмерно удивлен, когда, раскрыв присланный из редакции пакет, нашел только что вышедший в свет сборник научно-фантастических произведений, а в нем опубликованный под его именем рассказ «Гибель Фаэтона». Он с удовольствием прочитал его и внезапно осознал, что прожил все эти годы зря. Его долг — бить в набат, открыть глаза своим соотечественникам на грозящую им опасность. И первое, что надо сделать, — это установить, насколько сместилась ось планеты за прошедшее время. Он, правда, не был уверен, уцелел ли его самодельный телескоп.

Стратоник быстро разделался с делами и поторопился домой. Он прошел с полдороги, когда почувствовал сильный подземный толчок. Дома вокруг отрывались от фундаментов, одни разваливались, другие уносились в вышину. Погас «фонарик» Менандра, но тьма не наступила, потому что весь небосклон залило фиолетовым пламенем. Невероятный грохот рвал барабанные перепонки. Тело стало невесомым, легко оторвалось от поверхности и увлеклось вихрем.

Так сбылся прогноз Стратоника, и Фаэтон, проделав последний страшный путь, упал на Солнце.

Но вполне вероятно, что кое-кто, вняв предостережению Стратоника или самостоятельно придя к тому же заключению, сумел покинуть планету до катастрофы и основать фаэтянскую колонию на Земле. Почему предпочли держать эту экспедицию, или бегство, в секрете? Вероятно, потому, что спасти всех было невозможно.

Не переселенцы ли оставили нам миф о легкомысленном сыне Гелиоса Фаэтоне, который из молодецкой удали устроил скачки на небесах и, не сумев сдержать разгоряченных коней, чуть не спалил нашу Землю?