Жизнь за гранью

Диапазон возможностей

Я смотрел на раскинувшийся перед глазами пейзаж, напрасно пытаясь обнаружить в нём участки со съедобной растительностью. Нужен был эталон. И тогда я представил себе яблоко, самое обычное яблоко, висящее на ветке молодого невысокого деревца. Я поднёс к нему руку и оно окуталось мягким зеленоватым свечением с кирпично-красноватыми и фиолетовыми искорками – калий, кальций, железо… – выплыло из подсознания. Из вполне безопасных лекарственных растений я хорошо знал бузину и румянок, и оба соцветия излучали различные оттенки насыщенного голубого. Белена была окрашена в пурпур с ярко-синими прожилками – и яд и лекарство…

Все сомнения остались в прошлом и я, как ребёнок, радовался своим маленьким удачам. «Лиси бы похвалила меня!» – подумал я, и она тут же визуализировалась в моём сознании, лучась чистым золотым светом, – «безграничная любовь и радость», – подсказка подсознания была тут же подкреплена переливчатым смехом дочери. И тут до меня дошло почему дети сразу и безоговорочно приняли меня, дело было не в Петерсе, точнее не только в нём, они видели меня, что называется «насквозь», читая мою ауру.

Но как же тогда Валенсо?! Неужели он настолько владел чувствами и эмоциями, что мог влиять на энергию взаимодействия с внешней средой?! Я попытался увидеть собственное излучение и, потерпев фиаско, решил оставить этот вопрос на потом. Более актуальным сейчас был контакт с внешними объектами.

Особенно соблазнительной была возможность подключения ко всеобщему информационному полю. Представьте себе, что вы прибыли в незнакомую местность, о которой ничегошеньки не знаете, и вдруг появилась возможность получить ответ на любой вопрос. Однако задать вопрос оказалось не так-то просто. Я не знал о чём спрашивать и начал, как мне казалось, с самого простого: «Сколько Планет в Солнечной системе?» То, что я услышал было похоже на старинные оперные спектакли, на которые водила меня мама, когда на сцене несколько хоров плюс десятка два артистов, и все поют свои партии, ни музыкально, ни по тексту не гармонирующие друг с другом.

Необходимо было сузить поле поиска: «Сколько Планет в Солнечной системе по современным представлениям?» – тишина. Поначалу я не понял и несколько раз повторил фразу, а потом сообразил – посткатастрофный мир слишком молод и далёк от абстрактных наук, люди ещё только учатся выживать, пытаясь создавать прикладные предметы обихода, и ещё раз изменил вопрос, уточнив временной диапазон. Как же я ошибался, предвкушая (уже в третий раз!) известный мне ответ – 11! Услышанное ещё раз стегануло по моему самолюбию: «На основании изучения более сотни из технически доступных Солнечных Систем, учёные пришли к выводу, что количество и параметры их Планет сильно варьируют от системы к системе и коррелируют только совокупно с орбитальными и физико-механическими характеристиками своих Солнц».

Мне хотелось провести ночь в гроте, но спать одному в незнакомом месте, не вполне освоившись с Силой, было небезопасно. Дети рассмешили меня, наперебой предлагая подежурить у входа в пещеру, а потом и сами смеялись, сообразив, что это уже не было бы уединением.

Фруми не кинулась мне в объятия, как всегда бывало при встрече, а стояла настороженная и выжидающе-напряжённая.

– Что с тобой, милая? – обнял и поцеловал я супругу.

– Не знаю! Ты какой-то другой.

– Ну что-ты, я всё тот же, и всё также горячо и страстно люблю тебя.

– Не знаю что, но что-то в тебе изменилось. Ты словно стал выше…

Я невольно взглянул на свою одежду…

– Нет! Покачала головой Фруми, ты такого же роста, как и был, но только другой… совсем другой.

Я и сам чувствовал, что изменился, но никак не думал, что это будет заметно внешне. Мне и в голову не приходило, что, со стороны Фрумиле, это было подсознательное восприятие новой энергетики. Судя по цветам её биоэнергии, она была напугана и расстроена, в отличие от детей и Петерса, отливавших лучистым золотом с белыми ареолами чистейшего сапфира. Я переводил взгляд с предмета на предмет, с одного пейзажа на другой и заново видел и открывал мир, прочитывая его, словно нотные тетрадки.

«Хватит, Арси, отдохни!» – похлопал меня по плечу Петерс. Но как я мог остановиться, перед таким щедрым подарком познания?! Неистребимая любознательность толкала меня к новым открытиям и, минут через пятнадцать, я провалился в глубокий обморок.

– Он очнулся, – Лиси, убрала свою маленькую ладошку с моего лба.

– Надо чтоб он поспал, – сказал Петерс, – а то этот сумасшедший загонит себя в могилу, желая исследовать всё и сразу.

– Лисушка, – обратился я на следующий день к дочке, – я хотел бы задать тебе один вопрос, очень некорректный и поэтому не обижусь, если ты не ответишь.

– Спрашивай, – улыбнулась дочка, плетя травяную колыбельку для малышей.

– Я уже задавал подобный вопрос Петерсу, насчёт Майкла, но тогда я не знал, что вы реально видите все оттенки характера и чувств человека. Я не понимаю для чего завязывать отношения, заранее обречённые на провал. Прости, если мой вопрос причиняет тебе боль.

– Всё нормально, отец, и хорошо, что ты спрашиваешь об этом. Вчера ты чуть не убил себя, позволив бесконтрольно истекать Силе. Мы не пользуемся её возможностями влюбляясь, а также в отношении родных и близких нам людей, да и вообще прибегаем к ней только при необходимости, стараясь расходовать очень экономно. Сила, хоть и находится в нас и во всём, что нас окружает, отдельная живая субстанция, стремящаяся, как и всё живое к своему максимуму. Чем больше ты накапливаешь её, тем более она к тебе тянется, чем меньше её в тебе остаётся, тем сильнее она стремится покинуть тебя, уходя туда, где её потенциал выше.

– Ну да, это как при работе с маятником, энергия уходит от более слабого к более сильному, но все связи, налагаясь друг на друга, образуют некий гомеостаз.

– Точно! Только переданная прасила настолько велика, что при неконтролируемом рассеянии может унести за собой всю энергию её обладателя. Помнишь, Петерси сказал, что мы поздние дети и получили Силу при рождении или сразу после него…

– Конечно, как же я мог забыть?! Вы – дети Силы, она вынянчивала вас и срослась с вами в единое целое, а я для неё – чужак. Мне ещё только предстоит найти с ней общий язык и породниться. Но для чего же тогда она открывает мне все прелести обладания ею?!

– Ой, папка, прав твой старший брат, когда говорит, что нельзя тебя баловать, отвечая на твои вопросы, потому что ты сам знаешь на них все ответы.

– Что ты имеешь в виду?!

– Прелести, – рассмеялась Лиси.

– Прелести… прельщает… – на мгновение задумался я и тоже рассмеялся, – прельщает пустым и бестолковым распылением, чтобы сбежать. Ну что ж, подружка-Сила, ещё посмотрим кто кого! – заключил я, чем ещё сильнее рассмешил дочку.