Жизнь, Вселенная и все остальное

2

С того дня прошло уже два года. Сегодняшнее утро выдалось благоуханным и ясным — в чем лично удостоверился Артур Дент, выйдя из пещеры, которую именовал домом (за неимением как более подходящего названия для нее, так и более подходящей для этого названия пещеры).

Хотя в горле у него привычно саднило от традиционного утреннего душераздирающего вопля, он внезапно пришел в великолепное расположение духа. Поплотнее запахнувшись в свой обтрепанный халат, он приветствовал доброе утро широкой улыбкой.

Воздух был прозрачен и душист. Ветерок осторожно ворошил высокую траву вокруг пещеры, птицы чирикали друг с дружкой, бабочки изящно порхали туда-сюда, и вообще вся природа из кожи вон лезла, стараясь произвести благоприятное впечатление.

Однако Артура воскресили не эти пасторальные радости. Ему только что пришел в голову великолепный способ победить ужас одиночества, кошмары, комплекс неполноценности из-за провала всех сельскохозяйственных начинаний и патологического отсутствия всякой будущности для него на доисторической Земле. Короче говоря, он вознамерился сойти с ума.

Еще раз широко улыбнувшись, он откусил кусочек от кроличьей ноги — остатка вчерашнего ужина. Блаженно разжевав мясо, он решил официально оповестить мир о своем решении.

Артур приосанился, взглянул миру прямо в поля и леса. Для вящей торжественности воткнул кроличью косточку себе в бороду. Широко развел руки.

— Я сойду с ума! — возгласил он.

— Недурная мысль, — заметил Форд Префект, соскальзывая с валуна, на котором сидел.

Мозг Артура совершил сальто-мортале внутри черепной коробки. Его челюсти начали делать отжимания.

— Я тут тоже спрыгнул с ума на время, — заявил Форд. — Пользительное занятие.

Глаза Артура пошли колесом.

— Знаешь, — сказал Форд, — я…

— Где ты шатался? — прервал его Артур, чья голова все-таки покончила с физкультурной разминкой.

— Нынче тут, завтра там и кое-где еще, — сообщил Форд. И ухмыльнулся с хорошо рассчитанной издевкой. — Я тут временно спустил свой разум с цепи, предполагая, что, если я миру дико понадоблюсь, он призовет меня обратно. Так и вышло.

Форд вытащил из своей жутко обтрепавшейся и донельзя замызганной сумки субэфирный чуткомат.

— По крайней мере мне так кажется. Эта штука недавно проснулась. — Форд встряхнул прибор. — Если тревога ложная, я сойду с ума, — добавил он, — еще разок.

Мотнув головой, Артур сел на землю и поглядел на Форда снизу вверх.

— Я думал, ты умер… — вырвалось у него.

— Одно время я так тоже думал, — подхватил Форд, — а потом на пару недель решил, что я — лимон. Ужасно повеселился — все две недели только и знал, что бултыхался в джин» с тоником.

Артур откашлялся. А потом откашлялся еще раз.

— Где же ты…

— Отыскал джин с тоником? — радостно продолжил за него Форд. — Я отыскал озерцо, которое думало, что оно джин с тоником, и стал в нем бултыхаться. По крайней мере я думаю, что оно думало, что оно джин с тоником… Есть вероятность, — добавил он с ухмылкой, от которой самые хладнокровные люди с воем полезли бы на деревья, — что мне это всего лишь примерещилось.

Он подождал реакции Артура, но тот лишь благоразумно обронил:

— Давай дальше.

— Я, собственно, хочу сказать, — продолжал Форд, — что нет смысла доводить себя до безумия стараниями этого безумия избежать. С тем же успехом можно покориться судьбе, а здравый рассудок поберечь на потом.

— А сейчас ты опять в здравом рассудке? — поинтересовался Артур. — Я просто так спрашиваю, для информации.

— Я был в Африке, — заявил Форд.

— Ну да?

— Ну да.

— Ну и как там?

— А это что, твоя пещера? — спросил Форд.

— Мм… да, — ответил Артур. Его раздирали противоречивые чувства. После четырех лет полного одиночества он был до слез рад видеть Форда живым и невредимым. С другой стороны, присутствие Форда, как всегда, почти немедленно начинало давить на нервы.

— Мило-мило, — высказался Форд о пещере Артура. — Должно быть, она тебе донельзя обрыдла.

Артур не потрудился ответить.

— В Африке было очень интересно, — заявил Форд. — Я там здорово начудил.

Он задумчиво уставился вдаль.

— Я занялся издевательствами над животными, — проговорил он беззаботно.

— Но только в порядке хобби.

— Только-то? — опасливо уточнил Артур.

— Только, — заверил его Форд. — Не буду беспокоить тебя подробностями, а то они…

— Что «они»?

— Обеспокоят тебя. Но возможно, тебе любопытно будет узнать, что твой покорный слуга единолично ответственен за удлиненную форму животного, которому в будущих веках дадут имя «жираф». А еще я пробовал научиться летать. Ты мне веришь?

— Расскажи, — сказал Артур.

— Потом расскажу. Пока я только процитирую «Путеводитель»…

— «Пу…»?

— «Путеводитель». «Автостопом по Галактике». Ты, что, не помнишь?

— Помню. Я его в реку выбросил.

— Да, только я его выудил, — сообщил Форд.

— Ты мне не сказал.

— Ага, чтоб ты его опять выбросил?

— Разумно, — сознался Артур. — Ну, и что «Путеводитель»?

— В смысле?

— Ты хотел процитировать.

— В «Путеводителе» написано, что полет — это искусство, а точнее сказать, навык. Весь фокус в том, чтобы научиться швыряться своим телом в земную поверхность и при этом промахиваться.

Устало улыбнувшись. Форд указал на свои брюки и воздел руки, чтобы продемонстрировать локти. Ткань в этих местах изобиловала дырами и потертостями.

— Покамест я недалеко продвинулся, — сказал он и протянул Артуру руку.

— Я ужасно рад вновь тебя видеть.

Артур, растроганный и недоумевающий, только замотал головой.

— Я столько лет никого не видел, — заговорил он, — просто ни единой души. Еще чуть-чуть — и я разучился бы разговаривать. Слова все время забываю. Вообще-то я практикуюсь. Для практики я разговариваю с этими… ну как их там… как называются эти, с которыми разговариваешь, когда с ума сходишь? Ну как Георг Третий.

— Короли? — подсказал Форд.

— Да нет же, — возразил Артур. — Эти самые, с которыми он разговаривал. Господи, здесь же их полным-полно. Я сам посадил сотни. И все засохли. Деревья! Я практикуюсь в разговорах с деревьями. Ты это зачем? — Форд по-прежнему протягивал Артуру руку, а тот с изумлением пялился на нее.

— Пожми ее, — просуфлировал Форд.

Артур последовал совету, вначале несколько нервно, словно боясь, что рука сейчас обернется скользкой рыбиной. Но тут же с безмерным чувством облегчения крепко схватился за нее обеими своими. Он тряс руку Форда и пожимал ее, пожимал и тряс.

Через некоторое время Форд счел необходимым отнять у Артура свою конечность. Они взобрались на верхушку ближнего утеса и принялись обозревать окрестности.

— Что сталось с голгафрингемцами? — спросил Форд.

Артур пожал плечами.

— Их здесь нет уже три года. Очень многие не пережили зиму, а когда пришла весна, уцелевшие заявили, что уходят в отпуск, и уплыли на плоту. История свидетельствует, что они, видимо, живы и здоровы…

— Гм, — прокомментировал Форд, — ну ладно, ладно.

Уперев руки в боки, он вновь обвел взором пустынный мир. Внезапно Форд начал буквально излучать энергию и целеустремленность.

— Мы отправляемся в путь, — вскричал он, весь трепеща от прилива сил.

— Куда? На чем? — воскликнул Артур.

— Не знаю, — сказал Форд, — но я буквально чувствую, что время пришло. Лед тронулся. Наше странствие уже началось.

Он перешел на шепот.

— Я обнаружил, — заявил он, — аномальные протечки.

Прищурившись, как Клинт Иствуд, он уставился на горизонт. Для полноты картины не хватало только, чтобы порыв ветра драматически взъерошил его волосы — но местный ветерок баловался с какими-то листьями в сторонке, а на Форда и внимания не обращал.

Артур попросил его повторить только что сказанную фразу, ибо не совсем уяснил себе ее смысл. Форд повторил.

— Протечки?

— Протечки в пространстве-времени, — сказал Форд и поспешил подставить свое зверски ухмыляющееся лицо ветру, который как раз случайно пролетал мимо.

Артур кивнул, прокашлялся.

— Речь идет о каких-то неполадках космического водопровода, я так понял? — осторожно спросил он. — Ну там, вогоны не заворачивают краны…

— Нет, это возмущения в континууме, — пояснил Форд.

— А, — кивнул Артур, — политика, значит.

Засунув руки в единственный карман своего халата, он воззрился вдаль с видом знатока.

— Чего-о? — воскликнул Форд.

— Э-э, так что там такое стряслось в этом континууме? Народ возмущается, что водопровод неисправен? И почему вдруг туда стоит эмигрировать?

Форд чуть не испепелил его взглядом:

— Ты будешь слушать или нет?

— Я слушаю, — сказал Артур, — только боюсь, толку мне от этого мало.

Форд сгреб его за отвороты халата и стал объяснять ему терпеливо и размеренно, с толком и с расстановкой — словом, так, будто Артур был служащим расчетного отдела телефонной компании:

— Судя по всему… — произнес Форд, — …в ткани пространства-времени… — произнес Форд, — …появились… — произнес Форд, — …очаги…

Артур тупо смотрел на отворот своего халата, сжимаемый пальцами Форда. Форд довел свою речь до конца, прежде чем Артур успел перейти от тупого взгляда к тупым замечаниям.

— …нестабильности… — завершил Форд.

— А, вот как, — сказал Артур.

— Да уж вот так, — подтвердил Форд.

Они стояли одни-одинешеньки на вершине утеса где-то на доисторической Земле и решительно смотрели друг другу в глаза.

— И что же с ней стало? — спросил Артур.

— Очаги нестабильности в ней возникли, — ответил Форд.

— На самом деле? — спросил Артур, ни на миг не отводя глаз от Форда.

— Вне всяких сомнений, — ответил Форд с не меньшей непреклонностью.

— Ну и хорошо, — сказал Артур.

— Теперь понял?

— Нет, — признался Артур.

Последовала немая сцена.

— Вот в чем беда с этим разговором, — заявил Артур после того, как озадаченность медленно, точно альпинист по трудному склону, вскарабкалась по его лицу и уселась на бровях, — он очень не похож на те, что мне приходилось вести в последнее время. Я уже пояснил, что в основном беседовал с деревьями. А это совсем другой коленкор. Если не считать разговоров с некоторыми дубами — этим хоть в лоб, хоть по лбу.

— Артур, — сказал Форд.

— Алло? Да? — пробормотал Артур.

— Просто прими на веру все, что я тебе скажу, и сразу все станет совсем, совсем ясно.

— Хм, что-то не верится.

Они уселись на камень и впали в глубокую задумчивость.

Форд вытащил свой субэфирный чуткомат. Прибор едва слышно жужжал, подмигивая крохотной тусклой лампочкой.

— Батарейка села? — поинтересовался Артур.

— Нет, — сказал Форд, — он чувствует мобильную аномалию в ткани пространства-времени, локальное возмущение, очаг нестабильности. Протечку. И это где-то недалеко.

— Где?

Слегка дрожащей рукой Форд очертил чуткоматом дугу в воздухе. Внезапно лампочка ярко вспыхнула.

— Вон там! — вскричал Форд, дико взмахнув рукой. — Вон за тем диваном!

Артур взглянул в указанную сторону. К его немалому удивлению, на поле перед ними находился мягкий диван, так называемый честерфильдский, обитый бархатом веселенького оттенка. Он уставился на диван умными глазами. В его голове родился целый рой глубокомысленных вопросов.

— Откуда на этом поле диван? — вскричал он.

— Я же сказал! — заорал Форд, вскочив на ноги. — Возмущения в континууме!

— А, это они мебельные магазины громят! — воскликнул Артур, с трудом вернувшись в вертикальное положение и — как он смел надеяться — в здравый рассудок.

— Артур! — заорал на него Форд. — Этот диван попал сюда из-за нестабильности пространства-времени, про которую я уже устал толковать тебе с твоим перманентным склерозом. Он просочился через протечку континуума, по воле парусных волн эфира и, я не знаю еще, чьей — какая на фиг разница, мы должны его поймать, а то так здесь и застрянем!

Он съехал на пятках по скале и стремглав понесся по полю.

— Поймать? — пробормотал Артур и тут же вытаращил глаза — диван, вальяжно покачиваясь, уплывал в глубь поля.

С кличем внезапного восторга он спрыгнул с утеса и весело помчался вдогонку за Фордом Префектом и своенравным предметом мебели.

Они бежали, не разбирая дороги, через траву, подпрыгивали, хохотали, кричали друг другу: «Загоняй его сюда!», «Перехватывай!» Солнце мечтательно освещало травяное море, крохотные полевые животные сломя голову разбегались из-под их ног.

Артур был совершенно счастлив. Его ужасно умиляло, что в этот день все его планы сами собой сбывались. Только двадцать минут назад он решил сойти с ума — и вот уже гоняется по лугам доисторической Земли за честерфильдским диваном.

Диван все время заваливался то на один, то на другой бок. Он одновременно казался твердым, как деревья, и бесплотным, как сон русалки. Одни вязы он огибал, сквозь другие просачивался с ловкостью призрака.

Форд с Артуром, пыхтя, бежали за ним, но диван увертывался и петлял, точно пространство имело для него иную, сложную математическую топографию — как оно и было в действительности. И все же они продолжали погоню, а диван вальсировал и вертелся, а потом вдруг развернулся и вошел в пике, словно сорвавшись с порога графика, изображающего кризис, причем Форд с Артуром оказались буквально над ним. Со вздохом облегчения и возгласом триумфа они вскочили на диван, солнце, моргнув, погасло, и, провалившись сквозь головокружительное ничто, они выбрались на свет божий в самом неожиданном месте — посреди поля крикетной площадки «Лордз», (что расположена в лондонском районе Сент-Джонс-Вуд) незадолго до окончания последнего матча международного турнира на Приз Австралии 198… года, причем команде Англии требовалось лишь двадцать восемь перебежек для победы.