Жизнь после смерти. Том 4 Осколки цивилизации

Глава 6

Люблю грозу в начале мая! Вот именно под этим девизом прошла сегодняшняя ночь. Хотя я бы сказал, что это был какой-то шторм, ураган или какое-то другое стихийное бедствие. Даже Бегунок был в шоке от происходящего, что тут говорить об Акелле и в особенности о лошадях.

Шквалистый ветер с корнями вырывал деревья и отбрасывал в стороны, сломанные ветки летали повсюду и частенько долетали до нас, оставляя на наших телах ссадины. Гром грохотал так, словно мы стояли рядом с батареей артиллерийских орудий. Молнии сверкали одна за одной, озаряя небо, и нередко били неподалеку в одиноко стоящие деревья, раскалывая их в щепки и поджигая, но разгораться они не успевали, так как сильный ливень вперемешку с градом, что был размером почти с куриное яйцо, заливал и засыпал все вокруг. Лошади бились в панике и все время норовили вырваться из наших рук и убежать куда подальше. Акелла быстро смекнул, что к чему и по-быстрому выкопал себе нору, в которой смог укрыться от веток и града.

У нас же с Герасимом не было возможности где-то спрятаться от непогоды, так как нужно было успокаивать лошадей. Мы накрыли их своими бронежилетами, чтобы им доставалось не так сильно, и, поглаживая, успокаивали их, правда, мне все же разочек прилетело копытом от Бурки Бегунка, который в панике не узнал меня, счел за опасность и двумя копытами шарахнул так, что я метров десять кубарем пролетел и остановился, врезавшись в дерево. Будь на моем месте Бегунок, я бы остался без напарника, тут к гадалке не ходи, он мне все ребра переломал и руку, причем перелом был открытым. Гера хотел броситься ко мне на помощь, но я, перекрикивая непогоду, прокричал ему держать лошадей, а то сбегут, и тогда нам долго топать пешком. Меня порадовала реакция Черники, что увидела мой полет, как сказал Бегунок, она сразу напала на виновника моих бед, позабыв про грозу, и несколько раз шарахнула Бурке своими мощными копытами по спине, чуть не переломав того, и еще сделала несколько сильных укусов в шею, и если бы Гера не оттащил Чернику, то тот остался бы без коня. Акелла также выскочил из своей норы, но, понимая, что Черника и так отлично справляется, бросился ко мне и, видя мое состояние, поскуливая, пытался зализывать открытую рану и прикрывал меня своим шерстяным телом от падающего града и летящих веток. Минут через двадцать я пришел в норму и, поблагодарив Акеллу за заботу, как ни в чем не бывало продолжал стоять рядом с лошадкой, поглаживая ее бархатный нос и почесывая за ушком. А вот Гера увел Бурку подальше, так как тот помимо грозы боялся и Черники.

Гроза постепенно утихала, небо светлело, и наконец, появились первые лучи восходящего солнца. Лошади успокоились и легли отдохнуть, как и мы с Бегунком.

Развести костер оказалось непростой задачей. Дров было много, но все они были сырыми. Поэтому я достал из рюкзака таблетку сухого спирта и положил ее в кучку сырых дров. Дрова медленно, но верно начали разгораться, и в воздух поднялся столб белого дыма.

— Обработай ранки, а то не дай бог еще заражение крови заработаешь! — сказал я Бегунку, протянув ему фляжку с самогоном и чистой белой тканью.

Покрутив в руке фляжку, Гера открыл крышку и с наслаждением вдохнул запах содержимого.

— Макс, а можно мне внутрь немного? А то я что-то промерз за ночь. — делая самый грустный на свете вид, с глазами полными боли и страданий, словно кот из «Шрека».

— Хрен с тобой, можно, но чу-у-точку! А то я знаю тебя, тунеядца. — пригрозил я напарнику.

Гера довольно улыбнулся и, характерно выдохнув, приложившись к горлышку фляжки, присосался к ней, словно клещ, жадно глотая содержимое. Мой звонкий подзатыльник остудил пыл молодого алкоголика, и тот с обидой в глазах вернул фляжку.

— Вот ты, Макс, тип конечно, сам не пьешь и другим не даешь! — с обидой в голосе, потирая ушибленный затылок, проворчал Бегунок.

— Ага, не повезло тебе со мной. — ухмыльнувшись, сказал я и, обильно смочив ткань самогоном, протянул ее Герасиму, — Только не вздумай ее выжимать и пить, а то я не знаю, чего от тебя ожидать, когда дело касается алкоголя.

— А чего ты сам не пьешь? Как же расслабиться и все такое? Мы же с тобой когда познакомились неплохо так посидели, ты когда пьяный такой душевный человек, а когда трезвый, то невыносимый зануда. — протирая царапины на руках, спросил у меня напарник.

— Вот ты дурак, конечно. Алкоголь — это в своем роде яд, отрава, а как ты заметил, мой организм, получив повреждение, сразу же меня исцеляет, так что я физически не могу опьянеть, хоть бочку залпом выпью. — прояснил я парню.

— Соболезную. — пожав плечами, ответил напарник, продолжая обрабатывать ранки.

— Спасибо, я не сильно от этого страдаю, однако врать не буду, иногда бы хотелось слегка поддать, но увы.

— А чего ты тогда меня этого лишаешь? Завидно? Ладно на вылазке, но дома-то почему?

— Потому что ты меры не знаешь, вот почему, вспомни про снегоход! — припомнил я былое Бегунку.

— Ну было и было, что теперь ты до конца моих дней это будешь припоминать? — начал ворчать он.

— А почему бы и нет? Один снегоход ты разбил, человека угробил, девушку покалечил, а второй снегоход с остатками бензина я отдал баронам, чтобы тебя в рабы не пустили, а у меня на этот бензин были большие планы! — начал я, повышая голос, попрекать напарника.

— Все-все! Понял я, понял, не кипятись. — выставив вперед ладони, ретировался напарник.

— То-то же. — фыркнул, и я принялся наполнять котелок водой, чтобы согреть кофе.

Попив кофе и перекусив вяленым мясом, мы договорились вздремнуть по паре часиков и отправиться в дорогу. Гера уснул первым, укутавшись в свой спальный мешок, предварительно развесив всю свою сырую одежду на ветках деревьев. Я, разумеется, поступил так же и, пока караулил, сидя у костра, надеялся, что на нас никто не нападет, а то бегать босиком в одних трусах с автоматом как-то будет непрезентабельно. А пока было свободное время, я достал свой дневник и начал заносить в него различные заметки. Я записывал в него наблюдения за новым миром, также в него была вложена карта, где я отмечал все несовпадения, такие как реки, пустыню и поселение японцев, к ним, я думаю, стоит наведаться на обратном пути, а то будут продолжать свои злодеяния, поедая путников.

Спустя пять часов мы ехали дальше, лес после грозы дышал свежестью, под копытами лошадей хлюпала вода, солнечные лучи пробивались через кроны деревьев, добавляя тепла и испаряя лишнюю влагу. Лошади вели себя спокойно, хотя Бурка сейчас старался держаться от Черники на расстоянии, видимо, побаивался мести за вчерашнее. Вокруг царила тишина и гармония, периодически мы слышали пение птиц и крики кукушки, которая, видимо, отсчитывала кому-то срок жизни. На сырой земле виднелись следы диких зверей, в один момент мы даже немного напряглись, когда я увидел след больших медвежьих лап и рядом с ними еще следы от тех медвежат. С таким зверем лучше не шутить, если грозная мамаша почует угрозу, то плохо будет всем, от нее по лесу даже на лошадях не ускакать, но, к счастью, все обошлось, следы свернули в сторону, и мы спокойно продолжили путь.

Постепенно мы вышли на широкую проплешину, где лес не рос от слова совсем, только высокая трава, нам было как раз туда, и мы, набрав приличную скорость, скакали, можно сказать, по полю. Что это было за место, я узнал чуть позже, так как увидел торчащую из земли металлическую вышку электропередач. Значит, когда-то здесь проходила высоковольтная линия, и лес тут постоянно вырубался, но почему за столько лет он не вырос, для меня осталось загадкой, может, лежащий в земле металл отравляет почву? А может, что-то другое, но это и не особо и важно, главное, что мы можем спокойно передвигаться по прямой, не петляя постоянно вокруг деревьев.

К вечеру дорога все же преподнесла нам неприятный сюрприз, с закатом мы выехали на берег реки, что за река? Да кто же ее знает, по карте тут ничего нет, но в окрестностях было полным-полно мелких речушек, и, видимо, это одна из них, только вот по поводу мелких, это теперь не про них. Прикинув расстояние между берегами, я сделал вердикт, что ширина реки не меньше двух километров. И течение не слабое, это можно было определить по скорости огромного количества коряг, плывущих по реке. Может, такое течение связано с сильным дождем, прошедшим ночью, но это не точно.

— Что-то мне уже не нравится то, что будет дальше. — съежившись, сказал Бегунок, стоя на берегу реки, потирая недавно сломанную ногу.

— Что такое? Нашу переправу вспомнил? — ухмыльнувшись, спросил я у Бегунка.

— Ее самую. — ответил он.

— Тут переплывать не будем, слишком широко, и плыть нужно будет сразу всем вместе, а то течением унесет, замучаемся потом бегать туда-сюда. Да и подождем, пока все коряги проплывут, не хватает нам еще снарягу потерять или утопить кого-то. Сейчас отдых, а завтра с утра пойдем вверх по течению, будем выбирать место для переправы.

Ужин у нас сегодня был просто шикарный, Акелла, гуляя по окрестностям, умудрился поймать небольшого молодого оленя, так что питаемся сегодня от пуза. Разделав тушу и сделав вертел, мы водрузили ее на костер и принялись поджаривать. Местечко для лагеря выбрали живописное. Чистая поляна с молодой зеленой травой, плавно переходящая в песчаный берег. Я даже поплавал сегодня, водичка, конечно же, бодрящая, но нужно использовать каждую возможность, когда можно хорошенько помыться и постирать вещи. Бегунка я тоже загнал, хоть он и не хотел, мол, и так всю ночь под дождем провели, но я был непреклонен, посвятив его во все самые жуткие последствия, к которым может привести нечистоплотность. Гера все же легко внушаемый и очень мнительный, так что стоит сейчас по пояс в воде и натирается мыльной мочалкой уже по пятому разу.

Очередная ночь не подкинула нам сюрпризов, я, как обычно, сидел у костра, покуривая измельченный самосад из деревянной трубки, пуская серые колечки, словно паровоз. Гера, наевшись мяса до отвала, сейчас сладко спал, укутавшись в свой мешок, повторяя во сне имя своей жены. Лошади лежали на траве и дремали, Ак, положив голову мне на колени, тихонько посапывал, не спал только я и сверчки, что наигрывали свою мелодию. Ах да, еще и комары проснулись и хоть не в большом количестве, но все же летели на огонь, а потом и на меня, желая испробовать моей кровушки на вкус.

Сегодняшнее утро началось не с кофе, с рассветом на нашу банду решила напасть стая из десятка серых волков. Не знаю, на что они рассчитывали, хотя знать-то я знаю, они хотели утащить одну из наших лошадей, но вот сила была явно не на их стороне. Лошади, почуяв опасность, тут же подскочили на ноги и начали громко ржать, поднимаясь на дыбы, размахивая копытами. Бегунок несколько раз пальнул в воздух, но особого эффекта это не принесло. Акелла же сразу ринулся в бой и начал буквально рвать одного волка за другим. Как итог, серые, понеся сильные потери, поджав хвост, позорно покинули поле боя. Ак загрыз трех своих сородичей, а Бурка и Черника еще четверых буквально втоптали в землю. Мы же с Бегунком не убили ни одного, так как боялись случайно подстрелить Акеллу, что во время битвы находился в гуще событий.

Порадовавшись победе, я похвалил наших питомцев, и мы с Бегунком после утренних водных процедур, на которые он отправился сам, приступили к завтраку. Мяса еще оставалось прилично, и, разделав тушу, мы уложили жареные куски в рюкзак для провианта и поехали вверх по течению.

Ехать вдоль реки — то еще удовольствие, сильные заросли ивняка, кусты которого закрывали даже обзор, не говоря о проходе. Местами была сильная болотистая местность, и если Черника благодаря своим большим копытам еще более-менее проходила нормально, то вот у Бурки в этом были проблемы, и мы могли с легкостью его угробить, ведь если он провалится по колено, то ты его потом ничем не достанешь. Так что приходилось нарезать круги, обходя опасные места, а на все это, разумеется, нужно время. По возможности я постоянно наблюдал за противоположным берегом и водой, коряги по ней перестали плавать, но течение все еще выглядело сильным, а берег от нас словно все дальше и дальше удалялся, не давая надежды на легкую переправу.

В какой-то момент Гера предложил сделать большой плот, на котором мы смогли бы без проблем переплыть, но эту идею я сразу отмел, на реализацию его идеи мы потратим порядка недели, пока нарубим бревен, пока свяжем их в плот, да и веревки у нас столько с собой нет, в общем, идея не очень. В какой-то момент река пошла на сужение, но течение в ней заметно усилилось, как говорится, не бывает худа без добра. Но берег реально был куда ближе к нам, чем обычно. Решение было принято, переплывать будем тут, оставалось только отойти еще на пару километров вперед, и все, можно начинать форсирование реки. Продвигаясь дальше, мы опять уперлись в сильные заросли ивы. Не видя, что дальше она где-то закончится и мы беспрепятственно сможем зайти в воду, мы взяли топоры и принялись вырубать проход для нас и лошадей. Поработав пару часов топорами, мы организовали широкий коридор. Далее дело оставалось за малым, снять сбрую с лошадей, накачать автомобильные камеры, закрепить на них груз, и все, можно плыть.

— Не нравятся мне твои царапины, Герасим. — задумчивым голосом сказал я, глядя на то, как парень бережно укладывает свою одежду в рюкзак.

— А чего с ними не так? Царапины и царапины. — пробурчал Бегунок.

— Да так-то ничего, просто плыть будешь, они потрескаются, кровь пойдет. — задумчиво сказал ему я.

— Ну пойдет и пойдет, чай, вся не вытечет. — отмахнулся он.

— Ну это да, ты прав. Ты главное это плыви от меня и Черники с Аком подальше, хорошо? — все с тем же непринужденным видом попросил я напарника.

— Хорошо. — ответил парень, но потом замер, видимо, мыслительные процессы пошли. — А чего это ты до моей крови-то докопался? Я точно знаю, что ты не из тех людей, кто испачкаться боится! В чем дело? А? — что-то заподозрив, уточнил Герасим.

— Да это я так, ничего. Не обращай внимания. Но плыви в стороне. — отмахнувшись от парня, с трудом сдерживая улыбку, продолжал нагнетать я.

— Э! Макс, мать твою за ногу! Так дело не пойдет, ты или говори, или я никуда не поплыву. — поставил мне ультиматум напарник и демонстративно сел передо мной, сложив руки.

— Ладно, скажу, скажу, только не гунди. В таких больших реках водятся акулы, а они шибко до крови чувствительные, представляешь, в воде каплю крови могут за десять километров почувствовать. И плавают они в аккурат на глубине. — с трудом сдерживая серьезную мину на лице, продолжал я пугать напарника.

— Что еще за акулы? — услышав новое слово, спросил Бегунок.

— Акулы, это как бы, хм, как же тебе объяснить-то. Ну вот есть волки в лесу, большие, мохнатые и опасные, а акулы — это те же волки, только в воде. Здоровенные рыбины, до десяти метров в длину бывают, такая если за тобой погонится, то все, пиши пропало. Я, если честно, думал, они все вымерли, их и так мало в наше время было, их поубивали почти всех, чтобы людей не жрали, а тут вчера в бинокль смотрю, а там плавник из воды торчит, маленький такой плавничок. Акулка, видимо, малек еще, не больше полуметра, такие нам не страшны, но раз есть мальки, есть и их родители. — заговорчески заливал я в уши своему товарищу.

Спросите меня, зачем я это делал? Ну, если честно, то, наверное, от скуки, я же военный, это у нас в крови. Постоянное подшучивание друг над другом хоть как-то разряжает в нашей монотонной, тяжелой работе.

Гера был очень впечатлен моими рассказами об акулах и наотрез отказывался заходить в воду. Но я настоял на своем и, рассмеявшись, признался, что пошутил. Конечно, парень рассердился и даже выругался в мой адрес, но делал это с уважением.

Наконец мы поплыли. Кто же тогда мог подумать, что эта шутка обернется для меня неприятными последствиями.