Жизненный цикл

Глава первая. Начало

Стоял превосходный июльский день. Это был самый обыкновенный день, один из тех, которые, сливаясь в дружную вереницу из тридцати одного дня, образуют летний месяц июль, служащий продолжением первого месяца лета, июня, и являющийся предшественником последнего месяца лета, августа. Июль — самая что ни на есть середина лета — желаннейшее время для большинства людей, а особенно для тех, кто родился в летние месяцы. Огромное наслаждение лето дарит тем, кто решил отправиться в путешествие, и это касается как тех, кто впервые пожелал познать окружающую действительность, так и опытных искателей приключений. Природный мир расцветает и раскрывается в своем величии и многоликости, освободившись от снежного покрова и ледяных оков прошедшей зимы и высушившись от весенних паводков. В то же время еще далеко до осени с ее желтой меланхолией и постоянными дождями, и тем более — до очередной холодной зимы. Природа приветствует странников — а речь пойдет именно о них, — щедро награждая их теплом и энергией могучего Солнца, демонстрируя каждому богатство своего животного царства, в котором поражает небывалое разнообразие больших и маленьких, летающих и ползающих, плавающих и передвигающихся по земле представителей, а также красоту и пестроту растительного мира, многообразию форм и видов которого нет предела.

Лето — это единственная пора, когда даже проливной дождь лишь освежает, а легкий ветерок нежно ласкает и чуть щекочет кожу, да так приятно, что ощущение от этого сродни наслаждению. Все красоты, какими обладает Земля, можно рассмотреть только летом, ведь именно в эту пору они проявляются в полной мере, раскрываясь так дивно и потрясающе, что порой не веришь своим глазам, любуясь картинами природы, — настолько они сказочны.

Осенью уже не так тепло, и пестрый мир блекнет, остаются лишь красные или оранжевые цвета, потом их сменяют желтые и светло-коричневые, после чего, теряя листву — основной источник своей палитры, — природа практически обесцвечивается. Еще позже становится ветреннее, начинают, наводя тоску, частить холодные дожди; остающиеся после очередного дождя лужи не успевают высохнуть, как уже заряжает следующий.

Затем дожди сменяются мокрым снегом, температура воздуха опускается все ниже, и появляется первый настоящий снег, который уже не тает, а, наслаиваясь пластами, образует сугробы; наступает пора крепких морозов — приходит по-своему прекрасное, но холодное, а порой очень суровое и нередко опасное время года — зима. В этот период многие животные впадают в спячку, а растения увядают, но некоторые, в частности деревья хвойных пород, продолжают оставаться зелеными и душистыми, но вся эта красота скрыта снегом, который, как ни странно, сберегает растения от замерзания и верной гибели, покрывая стебельки и листики защитным покрывалом. Зимний холод, пронизывающий до костей, сковывает тело путешественника, леденящий ветер, заставляя его сгибаться, не позволяет смотреть прямо вперед, мороз обжигает кожу, вопреки своей леденящей сути.

В таких суровых условиях становится невмоготу даже думать о чем-либо кроме того, как избежать безжалостного плена холода и поскорее очутится в тепле, где всегда комфортно и спокойно.

Вслед за зимой идет весна, лишь поздние недели и дни которой могут порадовать путника, ведь именно в это время снег уже растаял и все живое проснулось после вынужденного зимнего плена, — и дивный мир открывается истосковавшемуся по красоте взору. Жизнь возрождается, готовясь к наступлению восхитительного времени года — лета, приход которого сродни большому долгожданному празднику.

Итак, теплым июльским днем трехмачтовый парусник «Бесстрашный» шел полным ходом, разрезая своим острым носом гладкую поверхность великого и могучего Тихого океана. Стая веселых и добродушных дельфинов радостно сопровождала величественный корабль: они выпрыгивали из воды и ныряли у обоих его бортов, глядя озорными глазами перед собой, словно указывая путь красивому судну и направляя его. Корабль скользил по глади океана совершенно бесшумно, словно вода вовсе не оказывала сопротивления его движению. При этом поверхность воды перед носом корабля даже не бугрилась, так что, наблюдая за ней, невозможно было даже определить, движется «Бесстрашный» или стоит на месте. А вот на корме было слышно, как мягко шумит вода, и оттуда же можно было наблюдать, как она расходится все более широкими и опадающими по мере удаления от задней части судна волнами, образующими молочно-белую пену.

Прекрасная погода, столь благоприятствующая мореходам, обещала продержаться долго, что согревало душу каждого морского путешественника, мечтающего спокойно возвратиться домой. Ведь одно дело, если трудности появляются на пути от дома к дальним далям, когда ожидаешь совершенно всего, даже самого худшего, и разумом готов ко всяческим испытаниям, уготованным судьбой, и совершенно другое — дорога домой, когда все самое трудное, опасное и непредвиденное вроде бы уже давно позади и почти не остается сил на борьбу с препятствиями, к которым разум человека часто оказывается совершенно не готовым. Поэтому, благодаря погодным условиям, лучше которых было трудно себе даже вообразить, экипаж корабля и его капитан пребывали в душевном спокойствии и сполна наслаждались доброжелательностью окружающей природы: яркое солнце, еще не достигшее зенита, озаряющее все видимое пространство золотыми лучами, несущее живительную энергию, нежно-голубое без единого облачка небо, синий с зеленоватым переливом океан и бескрайние просторы вокруг располагали к умиротворению и спокойствию, дарили радость странствующим искателям приключений.

Тихий океан — самая большая водная стихия Земли, поднявшись над которым на сотни и тысячи метров, человек не увидит ничего, кроме бескрайних просторов. Именно по глади этого океана двигался парусник, гонимый легким морским ветром, следуя курсом, который кратчайшим путем вел его к милой гавани, а моряков приближал к родному дому. Еще несколько дней пути — и члены экипажа сойдут на берег своей родины, где всех отчаянных странников ждут истосковавшиеся по ним семьи и друзья, готовя им радушный и теплый прием.

Парусник «Бесстрашный» возвращался из третьего кругосветного плавания, сложившегося очень непросто, однако выглядел он изумительно, будто совсем новым только что вышел из верфи и не успел даже толком смочить бока свои соленой водой, с которой будет связана вся его долгая жизнь. Корабль, расправив паруса на высоких мачтах, словно парил над водой, все больше ускоряясь, точно вот-вот собирался оторваться от водной глади и взлететь в воздух к облакам, будто не океан, а небо его стихия. Он бежал по волнам, освещенный лучами солнца, согреваясь ими и как будто питаясь от них энергией. Сконструирован «Бесстрашный» был безупречно, и все в нем выглядело гармонично и красиво, служа доказательством того, что инженерное мастерство должно быть не только правильным, но и прекрасным. Особенно впечатляли паруса, развернутые во всю высоту трех его мачт, верхушки которых, как казалось, если смотреть на них с палубы, уходили высоко в небо. Восхитительное зрелище — белоснежные паруса — могло заворожить любого, даже самого непритязательного и скучного человека, в жизни которого не происходило никогда ничего особенного и интересного или который все подобное гнал от себя или же попросту не замечал того, что происходит вокруг.

Великолепие парусов многократно усиливалось за счет контраста, создаваемого безупречно синим цветом, в который был окрашен корпус корабля, и подобного которому, как представлялось, не существовало даже в природе, — столь насыщенным, столь чарующим он был. Это было удивительное сочетание сильных, чистых и глубоких цветов. Казалось, что красивый, более того, идеальный корабль просто не может иметь других цветов, будто это единственное их верное сочетание. Но только ли это восхищает взоры? Только ли паруса и цвет корпуса корабля создают полную картину его величия? Нет, не только. Виду парусника добавляет особенную прелесть, делает картину завершенной его свечение в золотых лучах солнца, переливающихся в нежнейшей лазури глади океана, озаряющих «Бесстрашный» во всем его великолепии, делая общую палитру безупречной и совершенно неповторимой. Он будто бы передвигался над самой поверхностью воды, подгоняемый не ветром, а полновесными солнечными лучами, наполняющими его паруса. Оторвать взор от этого зрелища было просто невозможно, разум попадал в плен, насыщаясь всем этим непередаваемым великолепием.

«Бесстрашный» был построен семь лет назад по специальному заказу с применением самых современных технологий, делающих его уникальным судном. Этот корабль был неповторим во всем: начиная с технических решений, использованных при его постройке, и заканчивая красотой, чарующей взоры тех, кому посчастливилось его увидеть, особенно во всей его прелести, когда, как сейчас, он плавно перемещается по волнам, распустив свои крылья-паруса. У него не было ни единого конкурента, так как ни одного даже отдаленно схожего судна просто не существовало на всем белом свете. Длина его корпуса составляла 90 метров — чуть меньше длины футбольного поля, а ширина — 12 метров, что чуть больше размеров футбольных ворот. При таких пропорциях очертаниями «Бесстрашный» напоминал волшебную стрелу, грациозную и стремительную. Остов корпуса состоял из невероятно прочного и легкого сплава различных металлов и был обшит древесиной твердых пород, обработанной специальным покрытием, предохраняющим ее от влаги и соли. Общая конструкция корпуса была чрезвычайно прочна и устойчива к износу, представляя собой надежное пристанище для экипажа в суровых и неприветливых условиях, которые постоянно сопровождают моряков в их нелегком деле.

Корабль был способен идти не только под парусами, но и за счет атомного двигателя (при этом сворачивались паруса и опускались мачты), который разгонял его до ста морских узлов или же ста восьмидесяти пяти километров в час — невообразимая скорость для любых парусных, а также практически для всех других типов судов. При таком способе движения «Бесстрашный» превращался в литой снаряд, который, словно молния, способен был, сверкая, быстро преодолевать огромные расстояния. Атомный двигатель на подобных судах, то есть на парусниках, был установлен впервые, — что, кстати, сделало «Бесстрашный» уникальным, — но это было предпринято не по необходимости (точнее, необходимости в этом совсем не было), а ради интересного эксперимента, тем более что это был подарок одного из лучших друзей капитана корабля. Атомный двигатель обладал рядом преимуществ: неисчерпаемость энергии, компактность, надежность — при этом он отличался непревзойденной системой радиационной защиты, которая исключала всякую опасность загрязнения окружающей среды.

Установленные на «Бесстрашном» системы навигации и зондирования толщи воды исключали вероятность его столкновения с любыми объектами, как надводными, так и подводными, что было чрезвычайно важно при движении в ночное время. На борту корабля имелся батискаф, который использовался для изучения подводного мира на тех глубинах, которые были недоступны другим исследовательским аппаратам. Дно Марианской впадины оказалось тем пределом, которого достигал батискаф «Бесстрашного». Но это объяснялось не его ограниченными возможностями, а тем, что Марианская впадина — самое глубокое место на нашей планете.

В трюме корабля находилась капсула безопасности, которая, при возникновении аварийной ситуации на борту, могла вместить весь экипаж — для каждого его члена предназначалось удобное место — и в которой имелся необходимый запас провизии и питьевой воды. Корпус этой капсулы был практически несокрушим, ни один шторм или ураган не мог бы причинить ей никакого вреда, даже если бы ее швыряло на каменные склоны гор, спускавшиеся в глубину прибрежных вод, или на рифы. Единственное, что могло бы доставить неудобства пассажирам капсулы при таких обстоятельствах, это безумная качка, когда все переворачивается с ног на голову и обратно, и так много-много раз в течение длительного времени, пока не утихнет непогода, — но этим вряд ли можно напугать настоящих моряков, людей, привыкших к любой качке и не испытывающих даже намека на морскую болезнь.

Установленные в спасательной капсуле автономные системы жизнеобеспечения были способны поддерживать внутри нее условия, необходимые для жизни человека. Капсула была снабжена двигателем и системами навигации, а также устройством для передачи непрерывного сигнала SOS. В ней пассажирам не могла грозить никакая опасность, и им оставалось бы только ждать, когда их найдут и окажут им помощь.

Итак, «Бесстрашный» возвращался в родную гавань, и в ее направлении отважные моряки, истосковавшиеся по родным и близким, устремляли не только взоры. Возвращение домой после удачного странствия — это всегда радостное событие для всех без исключения членов экипажа, и они его предвкушали с приятным волнением. Между тем каждый матрос и член научной команды занимался каким-то делом, не желая томиться без работы, так как это помогало не замечать времени, которое тянулось как резиновое, все сильнее растягиваясь и замедляясь по мере приближения к желанной цели. Дорога домой всегда бывает длинной, потому что очень хочется поскорее оказаться в отчем крае, но минуты тянутся, будто бы отдаляя радостный момент для того, чтобы потом люди могли сильнее порадоваться, увидев родных и близких, которые встречают их дома. Океан, ветер, сам корабль звучали как музыкальные инструменты, каждый на свой лад, вместе составляя оркестр, приятнее игры которого не существовало для моряков. Легкое гудение туго натянутых, наполненных ветром парусов, скрип такелажа, натянутого по всей длине корабля наподобие струн волшебной арфы, шум волн, ласкающих борта, свистящие напевы легкого ветра — вот те, но далеко не все, восхитительные звуки, слившиеся в красивую романтическую мелодию, которая ласкала слух и наполняла сердца членов экипажа добрыми чувствами.

На палубе, с курительной трубкой во рту, стоял капитан, он же хозяин корабля Гарри Смит — высокий, крепко сложенный брюнет тридцати четырех лет, с красивым, мужественным, бронзовым от загара лицом, на котором выделялись выразительные темно-голубые глаза с мелкими, едва заметными морщинками в уголках. Глубина взгляда говорила о незаурядности ума владельца «Бесстрашного» так же, как прямой нос, четко очерченные губы и слегка выдающийся подбородок свидетельствовали о его целеустремленности и решительности. На лице у Гарри Смита виднелся идущий от правого виска вниз по щеке шрам, который, как считали все, украшал его. Шрам давно затянулся и стал значительно менее заметным за последнее время, но, слегка выпирая над здоровой кожей и имея красноватый оттенок, он был все еще хорошо различим. Мощная шея, широкая грудь, крепкие руки, крупные, но не грубые кисти, с тонкими цепкими пальцами указывали на недюжинную силу этого человека. В целом же весь его облик говорил о неутомимости и бесстрашии.

Одет Гарри Смит был на манер моряка восемнадцатого века, скорее даже напоминал видом пирата того времени. Но капитан «Бесстрашного» был совершенной противоположностью пиратам, которые отличались неистощимой жестокостью и склонностью к насилию и грабежам. Тем не менее их одежда с детства нравилась Гарри, который с юных лет увлекался приключенческими романами и рассказами о бесстрашных моряках и джентльменах удачи, как называли пиратов в далеком прошлом.

На капитане была широкая рубашка без застежек из белоснежного хлопка, короткая черная жилетка со множеством пуговиц и широкие штаны коричневого цвета, сужающиеся и заканчивающиеся чуть выше щиколоток, на талии был повязан широкий желтый атласный пояс. Голову его покрывала красная бандана, ноги же были обуты в высокие ботфорты; впрочем, по палубе он предпочитал расхаживать босиком, надевая обувь в основном в непогоду и при высадке на берег. Этот образ дополняла изящная курительная трубка, с которой Гарри Смит не расставался. Точнее, в его руке всегда дымилась одна, хотя сами трубки капитан менял; курил он много и знал толк в хорошем табаке и в качественных трубках, за которыми тщательно ухаживал.

Капитан стоял на носу корабля, окидывая взглядом пространство впереди, и видел только океан, а вдалеке, где небо спускалось к океану, и две стихии сливались, плавно перетекая одна в другую, ровной линией тянулся во всю ширину взора горизонт. Гарри Смит любил смотреть в даль океана, наблюдать его поведение, слушать его и вдыхать его аромат, от которого ощущалась солоноватость во рту. Он мог часами сидеть в передней части корабля и предаваться размышлениям, думая о многом, в частности о том, что стало известно в ходе очередной кругосветной экспедиции, одной из тех, которые открывали много нового для науки. Путешествуя по морям и океанам, высаживаясь на берега различных континентов, забредая туда, где редко ступала нога человека, экипаж «Бесстрашного» проводил огромное количество различных наблюдений, измерений, что позволяло вникать в суть глобальных природных процессов, больше узнавать о колоссально сложной биосистеме планеты. Разумеется, Гарри Смит наслаждался тем успехом, которого он достигал совместно со своими сотрудниками, ведь их имена были известны широчайшему кругу ученых всего мира. Но не всегда открытия и новые знания радовали капитана корабля и его спутников, так как некоторые данные, полученные ими, свидетельствовали о загрязнении окружающей среды, что иногда приводило к вымиранию отдельных видов животных, полному уничтожению некоторых растений. Все это было следствием разнузданности, произвола и безответственности тех людей, по чьей вине производственно-технические отходы и безграничное множество ядовитых выбросов отравляли биосферу. Команда под управлением Гарри Смита включала не только профессиональных моряков, но и отважных ученых, в совершенстве владеющих навыками мореходного дела. В свою очередь моряки, помимо исполнения своих непосредственных обязанностей, помогали ученым и тем самым тоже приносили пользу науке.

В этом путешествии Гарри сопровождала его жена Лилия, молодая и очень красивая женщина двадцати девяти лет, преданная ему всем сердцем и душой. Лицо Лилии, тоже загорелое в длительном странствии, являло собой эталон женственности и нежности, в то же время в нем отражались решительность и смелость, отчасти унаследованные ею от родителей, но в большей степени перенятые у смелого мужа. Ее длинные золотистые волосы, ложащиеся на плечи и спускающиеся почти до пояса, чаще можно было видеть заплетенными в толстую косу, которая преображала Лилию, придавая ей решительный вид. Изумительные, насыщенного зеленого цвета глаза Лилии были неотразимы. Аккуратный нос, красивые пухлые губы и грациозная шея подчеркивали неординарность внешности этой утонченной и чувственной красавицы.

Разумеется, Лилия походила на мужа не только решительностью, но и внешним видом. Наряд ее напоминал одежду Гарри Смита, но, разумеется, был пошит в женском стиле, выглядел более изящно и сочетал в себе большее количество ярких тонов.

Команда корабля, помимо Гарри и Лилии, насчитывала тридцать два человека. Это были мужчины тридцати-сорока лет, сильные, надежные и проверенные в долгих морских странствиях, профессиональные моряки и выдающиеся ученые. Они были верными товарищами друг другу в суровых испытаниях — каждый мог положиться на любого другого как на себя — и вместе веселились в праздники. Их одежды также были выполнены в стиле прошлых веков, что придавало общей атмосфере на корабле еще больше романтики. «Бесстрашный» на протяжении многих месяцев путешествовал по морям и океанам всего земного шара, и в это время корабль становился маленьким странствующим государством, со своими правилами и законами, и во главе этой страны стоял ее лидер — капитан Гарри Смит, чей авторитет был абсолютным и неколебимым. Благодаря условиям странствий, средству передвижения — паруснику, одежде, отдаленности от остальных людей во время плавания создавалось ощущение, что на дворе славный, но и суровый семнадцатый век, те времена, когда просторы морей бороздили небольшие суда, движимые лишь силой ветра, наполняющего паруса, когда открывались новые земли, когда государствами еще правили короли, когда в морях хозяйничали настоящие корсары. Подобный контраст был по душе всем без исключения на корабле, так как каждый член команды был большим романтиком и авантюристом в хорошем смысле этого слова.

Первое кругосветное путешествие на «Бесстрашном» прошло изумительно и без происшествий. Этот экзамен корабль выдержал без каких-либо проблем, но, откровенно говоря, Гарри Смиту хотелось, чтобы путешествие оказалось более суровым: ему хотелось испытать на прочность корабль и команду, а также самого себя. Его желание осуществилось во время следующего путешествия, которое позволило проявить себя всему экипажу и оценить достоинства судна. Это странствие могло стоить жизни двум людям — самому Гарри Смиту и одному из молодых матросов, для которого его первое морское путешествие могло стать последним. История эта объясняет происхождение шрама на лице капитана.

Вот как это было.

Чуть более двух лет назад, когда Гарри Смит со своей командой совершал кругосветное путешествие на «Бесстрашном», разыгрался чудовищный ураган, испытывавший корабль и экипаж на прочность в течение трех жутких суток, череде которых, как всем начало казаться в какой-то момент, не суждено было прерваться. Небо и океан слились воедино и были черны настолько, что невозможно было определить время суток, так как страшные грозовые тучи затянули небеса и скрыли от глаз моряков солнце, будто бы желая навсегда спрятать его от людей, которые молили светило выступить из-за туч и рассеять их своими лучами, даря надежду на спасение. В конце третьих суток ненастья капитан стал задумываться о том, что, возможно, придется воспользоваться капсулой безопасности, ведь от него зависела жизнь его экипажа, а рисковать людьми он более уже не имел права. Если бы он мог справиться с кораблем в одиночку, Гарри Смит остался бы на нем до последнего момента и воспользовался бы капсулой только тогда, когда парусник не мог бы уже оставаться на плаву и ему угрожала бы гибель. Свое решение он вынес на общий совет, так как он отвечал за всю команду, а не только за себя. Но все единодушно воздержались от такого предложения, и было принято решение покинуть корабль только в случае реальной угрозы крушения.

«Бесстрашный» стонал под натиском беспощадных волн и бешеного ветра, мачты скрипели так сильно, что начинало казаться, что они вот-вот сдадутся и разлетятся в щепки, которые унесет ветер и поглотят волны, не оставив от них даже следа. Такелаж трещал, угрожая, как представлялось матросам, стянуть и сломать корабль пополам или разорвать его на части. «Бесстрашный» стонал от сокрушительных ударов стихии, но он с честью выносил все уготованное ему непогодой. Он стонал, но не выл, не скулил, не плакал! Он был готов вынести любое испытание! И он боролся гордо и смело! Сопротивлялся мужественно, храбро и бесстрашно! Гарри Смит понял это, он уже не сомневался, что корабль выдержит, но прежде всего он думал о спасении своих моряков и сотрудников, ведь в подобной ситуации излишняя уверенность могла стоить жизни всем его людям.

И вот, за несколько часов до того как отступить, стихия нанесла решительный удар, погнав на «Бесстрашный» с огромной скоростью волну неимоверной мощи. Когда на корабль обрушились тонны морской воды, один из матросов, находившихся на палубе, ударился головой о мачту и рухнул, потеряв сознание. По приказу Гарри Смита, который в этот момент также находился на палубе, на помощь товарищу поспешили два молодых моряка и старший помощник капитана. Когда они приподняли пострадавшего, намереваясь унести его с палубы в каюту, очередная черная и разъяренная волна, налетевшая яростно и остервенело, смыла за правый борт «Бесстрашного» одного из молодых матросов, помогавших потерявшему сознание товарищу. Все произошло настолько неожиданно и быстро, что бедняга не успел даже крикнуть, призывая к себе на помощь. Видевший это Гарри Смит, не раздумывая ни секунды, бросился к правому борту корабля. Его слабая надежда на то, что молодой моряк, возможно, смог зацепиться и удержаться, не оправдалась: того смыло в воду.

— Человек за бортом!!! — во все горло закричал капитан.

Несколько секунд он потратил на то, чтобы приказать своему старшему помощнику взять на себя управление парусником, после чего, схватив спасательную шлюпку специальной конструкции, которая в собранном виде помещалась в ладони, а приведенная в действие раскрывалась до размеров, позволяющих вместить трех человек, не мешкая более, бросился в воды страшного океана.

Гарри Смит обладал богатырской силой, которая не раз выручала его в самых отчаянных ситуациях, каких в его насыщенной событиями жизни было с избытком. Но в неравной борьбе с такой могучей стихией даже у него было крайне мало шансов, ведь ему противостоял безжалостный и не имеющий предела силы соперник, от неистовства которого погибли тысячи людей и тысячи кораблей, оказавшись на дне морей и океанов. Темные и высокие волны то возносили Гарри вверх, то резко бросали вниз, но он изо всех сил продолжал грести туда, куда волна утянула матроса, хотя в таких условиях трудно было быть уверенным в том, что он плывет в верном направлении. В этой мучительной схватке Гарри Смит утомлялся слишком быстро, чего с ним не бывало прежде. Выносливости и сил ему всегда хватало с избытком в любых испытаниях, какими бы тяжелыми и продолжительными они ни оказывались, но сейчас все было иначе. Каждый взмах рук, казалось Гарри, лишь незначительно приближал его к цели, но зато отнимал существенную часть мышечной силы. Ему представлялось, что если бы столько же усилий он затратил при обычном заплыве, то ему удалось бы пересечь небольшое озеро в несколько гребков. Силы покидали его, но мощные руки продолжали совершать гребки с прежней энергией. Но как долго он сможет так плыть?

Прошло около десяти минут, показавшихся Гарри часами. Дважды он немного сбавлял темп и в эти секунды восстанавливал силы, жадно и глубоко вдыхая насыщенный кислородом воздух. Хуже и страшнее всего была темнота, густая, непроглядная и тяжелая: настолько плотно мрачные и низкие грозовые тучи заволокли небеса. Сильная тревога охватывала Гарри при мысли, что он плывет или что его относит волнами в направлении, которое не приближает, а удаляет его от матроса, к которому он спешил на помощь. В такой ожесточенной борьбе со стихией у Гарри не было времени думать о себе самом, все его помыслы были сосредоточены на бедном товарище, которого, возможно, уже поглотило море. Но Смит гнал от себя эту мысль, он думал только о своем подчиненном, о том, что он может спасти молодого матроса, хотя ему самому угрожала не меньшая опасность и шансов погибнуть у него было столько же, сколько у того, кому он спешил помочь. Но им двигало единственное желание: спасти матроса, который отправился в дальний путь навстречу опасностям под его командованием. И он, капитан «Бесстрашного» Гарри Смит, должен приложить все силы, чтобы помочь несчастному матросу.

Прошло еще некоторое время, показавшееся Гарри вечностью, силы вот-вот должны были покинуть его, но он даже не подумал о том, чтобы воспользоваться спасательной шлюпкой, которую взял с собой перед прыжком в воду. Гарри продолжал плыть, глаза его уже немного привыкли к темноте, но дикие волны и ярость стихии не позволяли ему оглядеться. Волны подхватывали его и возносили высоко на своем гребне, но тут же он опускался вниз, не в силах противостоять силе воды. Его мышцы затекли, и ему все труднее было двигать руками, приходилось чаще останавливаться, и он снова засомневался, что плывет в нужном направлении.

— Господи, — взмолился Гарри Смит, — дай мне сил продолжать плыть и убереги несчастного матроса от ужасной смерти, позволь мне спасти его.

Не успел он обратиться к помощи Бога, как небо озарилось красным свечением. Яркая звезда зависла высоко над головой Гарри, освещая водяную пучину и озаряя ему путь. Капитан сообразил, что это сигнальная световая ракета, которую запустили с борта корабля, и что товарищи уже спешат к нему на помощь.

«Бесстрашный» следовал за своим хозяином, врезаясь в чудовищные волны, натиск которых стал ослабевать, словно водная стихия испугалась несокрушимого и храброго корабля. С палубы парусника запустили еще несколько сигнальных ракет, и океан осветился так, будто уже наступило утро. Волны высветились отчетливо и контрастно, а провалы между ними напоминали во множестве разверзшиеся пасти гигантских чудовищ, столь огромные, что в каждой из них мог бы поместиться целый остров. Но дух и отвага отчаянных и верных друзей достойно противостояли этому многоликому монстру, и он отступился от людей, в глазах и в сердцах которых не было страха, так как этого чувства они просто не ведали.

Необычайно ободренный близостью товарищей и тем, что теперь путь ему освещает свет сигнальных ракет — как только очередная ракета гасла, тут же взлетала следующая, — Гарри Смит, почувствовавший прилив сил, принялся с удвоенной энергией грести в направлении, которое выбирал уже скорее интуитивно. И вот, когда очередная, угрожавшая навсегда утянуть его в морские глубины волна прошла, не причинив ему вреда, но заставив вступить с нею в борьбу и потратить драгоценные силы, Гарри заметил матроса, к которому он спешил на выручку.

Молодой моряк не делал никаких движений, он лежал на воде лицом вниз, подбрасываемый волнами. Сердце капитана замерло: он понял, что не успел. Матрос, которому он торопился помочь, погиб, не справившись с буйством могучего и гневного океана. Отчаяние, вызванное смертью молодого члена команды, и искра надежды, что тот все-таки жив, пробудили в Гарри резервные силы, и он, делая мощные гребки, устремился к матросу. Подплыв к нему, Гарри перевернул его на спину, чтобы дать ему возможность вдохнуть, если тот еще жив, и сразу же привел в действие спасательную шлюпку, которая вмиг раздулась, приняв положенные для использования форму и размеры. Он погрузил в шлюпку матроса и попытался влезть в нее сам, но в этот момент что-то сильно ударило его в лицо; в глазах у Гарри потемнело, тело его обмякло, но за миг до того, как погрузиться в воду, он что было сил машинально ухватился за борт шлюпки. Волна сильно толкнула Гарри в последней попытке забрать его жизнь и унести с собой, но он крепко сжимал руками борт спасательной шлюпки, не в силах забраться внутрь, где можно было бы вздохнуть спокойно и, наконец, расслабиться. Капитан держался, не сознавая своих действий, ему помогали выжить рефлекс самосохранения и внутренняя мощь лидера, победителя. Постепенно его сознание прояснилось, и тех сил, которые остались в могучем теле Гарри Смита, оказалось достаточно для решительного усилия. Когда волна отошла, он резко подтянулся и перекинул свое тело через борт, забравшись к своему великому облегчению в шлюпку. Предмет, которым столь вероломно воспользовался океан, ударив им капитана в голову, — это оказалось бревно, невесть откуда принесенное, — пролетел, нанеся ему повреждение, и скрылся в ночи. Гарри Смит не стал на этом зацикливаться, скорее всего, потому, что он в полной мере не осознал, что произошло. Он так и не увидел это бревно, удар которого мог бы размозжить ему череп и мгновенно убить. Но Гарри выдержал и это, однако его организму пришлось мобилизоваться, чтобы он сохранил сознание и не упал в воду, не способный к сопротивлению. Капитан чуть было не лишился чувств, но доминирующая мысль о том, что он должен спасти матроса, заставила его машинально идти к этой цели, не обращая внимания ни на что другое, в том числе на травму, тяжесть которой он даже не мог оценить. В подобных экстремальных обстоятельствах организм человека снижает, а иногда и устраняет болевые ощущения даже при сильном повреждении, давая пострадавшему время, а вместе с ним и надежду на спасение.

Когда он оказался в спасательной шлюпке, Гарри Смит склонился к несчастному матросу и, приникнув ухом к его рту, определил, что тот не дышит. Капитан прижал свой указательный палец к шее моряка, но не нащупал пульс на его сонной артерии. Не давая воли эмоциям, он решил сделать все от него зависящее, чтобы вдохнуть в этого бедного молодого мужчину жизнь, на которую так вероломно покушался океан. Капитан перевернул матроса вниз лицом, чтобы удалить воду из его дыхательных путей. Изо рта моряка вытекло достаточно много морской воды, после чего Гарри вновь перевернул его на спину и принялся делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Мощный удар крупного кулака Гарри Смита обрушился на грудную клетку матроса, а затем капитан принялся чередовать массаж сердца и искусственное дыхание. Гарри действовал так, будто сам только что не получил травму, которая могла стоить ему жизни, и не тратил силы в море. Прошла минута — без результатов, другая — матрос не дышал, сердце его не билось. Но еще дышал Гарри Смит, могучее сердце которого, казалось, может работать за нескольких человек. И вот, наконец, очередной мощный толчок в область сердца и большая порция воздуха, которую Гарри Смит вдохнул в легкие матроса, оживили молодого члена команды «Бесстрашного»! С кашлем из его легких вышли остатки морской воды, и моряк смог вдохнуть живительный воздух. Он стал судорожно, глубоко и часто глотать воздух ртом, тело его забилось в сильных судорогах, но спустя несколько секунд они прекратились, и матрос задрожал мелкой дрожью. Сознание постепенно вернулось к нему, спустя несколько мгновений он открыл глаза. Не понимая, что происходит, моряк пытался что-то сказать, но овладевшая им слабость не позволила ему произнести ни единого слова, он мог только шевелить губами, как рыба, которую вытащили из воды. Но рыбе это предвещало смерть, в то время как матросу подарило жизнь.

— Спасибо тебе, Господи! Спасибо, что не оставляешь меня без Твоей помощи! — радостно и облегченно и в то же время с душевным трепетом воскликнул Гарри Смит.

Тем временем, когда Гарри Смит спешил на помощь матросу, парусник «Бесстрашный» шел на выручку своему капитану и молодому члену своей команды, на спасение которого мало кто рассчитывал. Естественно, что не было уверенности и в спасении самого капитана. Да, он отличался силой и отвагой, но разбушевавшийся океан не считается ни с кем, с его собственной силой не может сравниться ничто на белом свете. У Гарри Смита на шее висел прочный амулет, выполняющий функцию маячка, по сигналу которого его можно было легко отследить, и по этому следу смело шел «Бесстрашный». Между тем стихия, словно пораженная человеческой храбростью и мужеством, затихала, покорно отступая, даря надежду на спасение. Черные тучи разметало по небу так быстро, что появлению недавно взошедшего яркого солнца все удивились не меньше, чем неизлечимо больной человек удивился бы сообщению, что в ближайшие часы он будет избавлен от смертельного недуга. Яркая окраска спасательной шлюпки позволила достаточно быстро отыскать и поднять на борт «Бесстрашного» Гарри Смита и матроса, который был обязан своему капитану жизнью.

Когда Гарри Смит оказался на палубе, все заметили рану у него на лице и кровь, которая запеклась на его голове, лице и руках. Когда капитана провели в его каюту, помощник Гарри Смита попросил всех выйти и, пытаясь сдерживать волнение и смягчая свой голос, сказал:

— Капитан, у вас на лице рана, ее нужно обработать.

— Я и думать об этом забыл, — сказал Гарри Смит, восстанавливая в памяти причину своего состояния. — Что-то сильно ударило меня в лицо, когда я собирался забраться в шлюпку.

Только сейчас он почувствовал сильную боль в ране. Когда же капитан умылся, и рану на его лице обработали медицинским раствором, стало возможно оценить ее размеры и серьезность. Зрелище было не для слабонервных, но таких на «Бесстрашном» не водилось. От правого виска на щеку спускалась глубокая рваная рана, местами оголилась кость. Запекшаяся по всей длине кровь остановила кровотечение, однако после того, как рану обработали, кровь снова стала сочиться из мелких сосудов. Но помощник капитана сделал тугую перевязку с мазью, которая обладала противобактериальным, противовоспалительным и кровоостанавливающим эффектом. Повязка впитала немного крови, после чего кровотечение окончательно остановилось. Если бы удар тем самым бревном, принесенным ветром и волнами неизвестно откуда, пришлось бы испытать на себе кому-то другому, то этот человек мог погибнуть либо от перелома черепа, либо от потери крови. Но Гарри Смит был чрезвычайно силен и вынослив, его тело, видимо, могло выдержать и более жестокое испытание. Боль в ране прошла уже к вечеру следующего дня. Что особенно поразило всех после того, как они увидели эту ужасную рану, так это то, что зажила она быстрее, чем у некоторых людей заживают царапины. Удивительно сильное тело капитана, казалось, было специально создано природой и Богом для какой-то особенной, высшей цели.

Вот как появился шрам на лице Гарри Смита — благородного и отважного капитана надежного парусника «Бесстрашный».

Глава вторая. Находка

Настоящее же, третье путешествие не было легким, но оно прошло в запланированном режиме, без каких-либо форс-мажорных обстоятельств. Команда корабля доказала свою сплоченность, храбрость и надежность во время предыдущих кругосветных плаваний, как и сам парусник. К каждому путешествию корабль тщательно готовили все те месяцы, когда он стоял у причала, вынужденно бездействуя, довольствуясь мирным покачиванием на легких волнах в родной гавани. Не было ни единого дня, чтобы на корабле не шла какая-нибудь работа, члены экипажа, включая капитана, прикладывали много сил для поддержания «Бесстрашного» в идеальном состоянии. С тех пор как он был построен, парусник совершенно не изменился внешне и все его оборудование работало безупречно.

Идя под всеми парусами, сейчас «Бесстрашный» нес свою команду домой, в теплые южные широты, к берегам Южной Америки.

Супруги Смит стояли на палубе, наслаждаясь безупречно чистым и свежим морским воздухом, обладающим, как известно, оздоравливающим свойством, оказывающим благоприятное воздействие на организм в целом.

— Поразительная красота, — сказала Лилия, обращаясь к мужу.

— Действительно! Просто потрясающе, как здесь хорошо! — ответил тот.

— Но бывает и не очень или даже совсем нехорошо, — вдруг с явной грустью и озабоченностью сказала Лилия, прикасаясь своими нежными пальцами к шраму на лице мужа.

— Да уж, что верно, то верно, всякое бывает, — с едва уловимой улыбкой сказал Гарри, беря в свою руку руку Лилии и целуя ее, вспомнив при этом тот страшный день, когда он и молодой матрос находились на волоске от смерти.

— Как хорошо, что меня тогда не было на корабле. Я бы умерла от страха за тебя или бросилась бы за тобой в море! — уверенно произнесла Лилия, давая понять супругу, что в ее словах не следует сомневаться. Да он и не сомневался, ведь знал ее как самого себя.

— Первый исход оказался бы трагичен для меня, родная, — сказал на это Гарри, — ведь я бы не вынес утраты!.. Ты это прекрасно знаешь! — прибавил он, и лицо его стало хмурым и помрачнело.

— Конечно знаю, Гарри, — нежно ответила Лилия, понимая, что муж серьезно отнесся к ее словам.

— Второй исход стал бы трагичен для матроса, — продолжил Гарри, — ведь я, поспешив на помощь к нему и увидев, что ты бросилась в море, повернул бы и бросился бы к тебе, оставив беднягу погибать страшной смертью. Либо, если бы не успел спасти тебя, учитывая огромное количество трудностей, — его лицо вновь стало хмурым, — я бы сам как камень пошел на дно, не желая более сопротивляться. При таких обстоятельствах никому из нас троих не суждено было бы спастись.

— Гарри, не говори так, — испуганно проговорила Лилия, понимая, что зря вообще упомянула о том, что бросилась бы в море.

— А теперь скажи — было бы лучше, если бы ты прыгнула в воду?

— Ну, конечно же, нет, — быстро ответила она, показывая всем видом мужу, что поняла свою ошибку.

— Я говорю это к тому, Лилия, что в нашей жизни, дай Бог, будет еще множество путешествий, следовательно, произойти может самое непредвиденное и опасное… — Гарри сделал паузу, потом продолжил: — Поэтому я прошу тебя о полном самообладании в любой ситуации, пусть даже самой тяжелой! Пообещай, что если мне придется в будущем поспешить кому-то на помощь, то ты не станешь впадать в отчаяние и не предпримешь ничего такого, о чем впоследствии придется сожалеть!

Лилия не отвечала. Она не могла пообещать, что не станет спасать мужа, когда в этом, по ее мнению, будет необходимость.

— Я понимаю, что в ряде случаев мне, возможно, потребуется помощь, но ты должна пообещать, что обдумаешь свой поступок и не станешь делать глупости, — продолжал настаивать Гарри. — Ты при необходимости должна помочь мне, а не спасать. В случае с матросом помощь, благодаря которой мы спаслись, заключалась в незамедлительном развороте корабля и быстроте, с которой нас нашли по сигналу моего маячка. Представь теперь, что вся команда прыгнула бы в воду, желая нас спасать! Погибли бы все! Не прыгнуть за борт за мной и матросом — это были не трусость и не слабость. Лишь расчетливые, трезвые действия команды единственно верным способом гарантировали нам с матросом спасение.

Лилия продолжала молчать. В ее сознании противоборствовали нравственный долг и долг перед мужем с целесообразностью и холодным расчетом.

— Я не сойду с этого места, Лилия, пока не получу ответ, единственный ответ, который хочу сейчас услышать! — более настойчиво и уже совершенно серьезно сказал Гарри.

Наконец, действительно осознав, что муж прав, она покорно, но с полной ответственностью сказала:

— Обещаю тебе, Гарри, что сделаю то, о чем ты просишь.

— Я верю твоим словам, Лилия, и знай, что я надеюсь на тебя.

Убедившись, что жена не нарушит данного ему слова, Гарри обнял ее, и они продолжили всматриваться в даль, желая как можно скорее увидеть родные края.

Несколько часов спустя, после обеда, Смиты по-прежнему находились на палубе, наслаждаясь солнечными лучами и свежим воздухом, наполняющими их сердца сладкой безмятежностью, когда тело полно силы, а душа — спокойствия. Они сидели в удобных креслах возле стола, поставленных на носу корабля. Это было самое подходящее место для наблюдателя, и каждый член экипажа, не занятый в данный момент делами, стремился сюда, где можно было насладиться простором и чувством полной свободы. И хотя посреди океана на протяжении многих десятков и сотен миль не было ничего, кроме воды и неба, ничего, на что бы мог упасть взгляд, но именно этой картиной, меняющейся с каждой секундой благодаря течению воды и игре солнечных лучей, извлекающих из океана палитру цветов от глубокого синего в полдень до багрового на закате, с наслаждением любуется каждый морской путешественник. Легкий соленый ветер гладил загорелые лица супругов, словно желая ублажить их своей нежностью.

На столике, у которого сидели Смиты, стояла открытая бутылка шампанского, часть содержимого которой пузырилась в бокале, искрящемся веселыми солнечными бликами в руке Лилии, и бутылка рома любимой марки Гарри.

Гарри налил в стакан рома и отхлебнул немного.

— Как странно… — тихо сказал он, затянувшись и вдыхая дым ароматного табака, которым несколько минут назад набил трубку.

— О чем ты? — сказала Лилия, посмотрев на мужа в тот момент, когда он произнес эти слова, и заметила его устремленный в бесконечность взгляд — у Гарри иногда так непроизвольно получалось, когда он погружался в свои мысли.

Гарри не ответил. Он молчал, и это была еще одна особенность такого погружения в себя: он мог несколько секунд не отвлекаться, когда его звали, совершенно не замечал ничего и никого вокруг.

— Гаааррриииии, — протянула Лилия, нежно улыбаясь, любуясь глубоко задумавшимся мужем.

— Да, — коротко ответил он, выйдя из своего состояния.

— О чем думал, родной? — поинтересовалась Лилия. — Снова еле тебя дозвалась.

Гарри улыбнулся, поняв, о чем говорит жена.

— Ты что-то спросила? — отозвался он.

— Спросила — а ты снова был где-то далеко в своих мыслях, — сказала Лилия.

— И что же ты спросила?

— Ты сказал: «Как странно» — а я спросила, что ты имеешь в виду, — стала объяснять она. — Ты не ответил, так как снова летал в своих мыслях в неизвестных далях, — улыбнулась Лилия, сделав глоток шампанского.

— Ах, это, — снова улыбнулся Гарри и сказал: — Странно то, как часто хочется человеку меняться, но зачастую перемены — это возврат к прежнему. Вот, к примеру, мы давно не были дома, многое повидали, многому научились, но теперь нам хочется домой, в родные края, к родителям, чтобы, насладившись всем этим, снова спустя время мечтать о том, чтобы отправиться в дальние и опасные путешествия. Нас тянет сначала в одну сторону, потом — в противоположную. Сегодня хочется покоя, а уже завтра — приключений, после которых снова захочется покоя.

— Это естественно, Гарри, — сказала Лилия, сделав очередной глоток шампанского. — Мы желаем чего-то, а когда получаем это, наше желание меняется, и хочется уже чего-то другого. Нельзя же все время хотеть одного и того же.

— Тогда, следуя этой логике… — Гарри отпил рома из стакана, после чего с притворной многозначительностью добавил: — Следуя этой логике, наступило время, когда я должен полюбить другую?

— О чем это ты?! — удивилась и даже рассердилась Лилия, посмотрев в упор на своего мужа.

— Вот видишь, милая, как часто идеи оказываются вредными, хотя они кажутся разумными и естественными, — сказал Гарри. — Мне нужна только ты! И в этом не будет никаких перемен! Для меня существуешь только ты.

— Надеюсь, — кивнула Лилия, в глазах которой блеснули искры.

Гарри уловил этот взгляд жены, сделавший ее еще милее. Улыбнувшись, он сказал:

— Лилия, ты единственная женщина в моей жизни и единственной останешься! Ты это знаешь не хуже меня.

— Знаю, Гарри, конечно, знаю. А ты мой первый, единственный и мой последний мужчина! — Лилия посмотрела на Гарри преданным и любящим взглядом, и муж ответил ей тем же.

В этот момент, словно по чьему-то велению, Лилия подняла глаза и, осмотрев пространство впереди, заметила вдалеке по левому борту корабля маленькое темное пятнышко на бескрайнем полотне океана. Спустя некоторое время пятнышко стало больше, так как парусник приближался к нему, хотя и оставлял его в стороне. Это оказался всего лишь маленький остров, затерянный в океане. Сколько таких, гораздо больших и, наоборот, совсем крохотных островов разбросано в океанах. Сколько их повидал экипаж «Бесстрашного», и сосчитать уже невозможно, да и ни к чему это. Однако через некоторое время, когда парусник должен был вот-вот оставить островок позади, Лилии вдруг захотелось увидеть кусочек суши поближе. Не проходить мимо, а направить корабль к этому островку. Лилия сама удивилась тому, что у нее появилось это желание. Но постепенно эта мысль стала овладевать ею.

«Как странно…» — подумала она, словно не придавая значения своему, скорее всего, мимолетному и, по большому счету, легкомысленному желанию. Гарри сидел рядом с ней, курил трубку, пил ром и любовался океаном.

«Обычный остров, — думала Лилия. — В действительности, что может быть особенного на этом островке?»

— Гарри, видишь тот островок? — вдруг спросила она, отбросив все сомнения, и указала мужу направление.

— Да, — кивнул он, всматриваясь в остров, ожидая того, что скажет Лилия дальше.

— Я хочу туда! — словно капризный ребенок, произнесла Лилия.

— На тот остров? — не понимая, в чем подвох, сказал Гарри.

— Да, Гарри, я хочу на тот остров, — снова, словно капризничая, сказала Лилия, встала, подошла к мужу и прижалась к нему всем телом, словно подталкивая к тому, чтобы он отдал приказ направить корабль к острову.

— Но для чего? — с недоумением сказал Гарри. — Или это какая-то шутка?

— Нет, Гарри, какая еще шутка? — уже серьезно ответила Лилия.

— Тогда расскажи, для чего нам нужно подходить к этому острову?.. И как ты вообще его заметила, он ведь совсем крохотный, — прибавил он.

— Мне просто этого захотелось, Гарри, — попыталась объяснить Лилия. — Сколько сотен островов нам встречались на пути, но никогда мне и в голову не приходило высаживаться на них, если они не представляли для нашей экспедиции какой-то интерес. А вот на этот островок мне очень хочется. Сама не знаю, что со мной.

— Может, в нем особенность какая-то? — проговорил Гарри. — Правда, я ничего особенного в нем не вижу. Кроме того, по правде сказать, что он ну очень уж маленький.

— Вот именно, он маленький, — подхватила Лилия, по всей видимости, подчиняясь еще не осознанному материнскому инстинкту. — Он такой одинокий, совсем как маленький мальчик, потерявший родителей и теперь осматривающий испуганными глазами все вокруг в отчаянной надежде найти своих родных.

— Да-а-а… — протянул Гарри. — Скажешь тоже.

Лилия поняла, что муж уже готов удовлетворить ее прихоть.

— Лево руля! — приказал по рации Гарри матросу, который в этот час нес вахту. — Курс на островок по левому борту.

— Есть, капитан! — отрапортовал вахтенный, и парусник стал чуть крениться на левый бок, ложась на указанный курс.

Через некоторое время «Бесстрашный» бросил якорь в ста метрах от островка неправильной формы, вытянутая сторона которого имела не более ста метров в длину. Белый песок и красивые пальмы — вот, пожалуй, и все, что было на нем.

— Решительно ничего интересного, — сказал Гарри супруге. — Иначе и быть не могло.

— Гарри, не будь врединой, — мило произнесла Лилия.

Он не нашел, что ответить, да и в такой ситуации лучше было промолчать.

— Любуйся, — с доброй улыбкой сказал он.

— Полюбоваться я могла и с расстояния, — возразила Лилия. — Я хочу высадиться на этот островок.

— Ладно, ладно, — кивнул Гарри.

— Ты не поверишь, милый, но мне прямо не терпится туда попасть, — чуть ли не прыгая от радости, сказала Лилия, обняв мужа и прижавшись к нему.

— Спустить шлюпку на воду! — приказал Гарри, обращаясь к матросам.

Через несколько минут шлюпка уже покачивалась на воде, и супруги ловко спустились в нее. Она была достаточно крупной, две такие шлюпки, имеющиеся на «Бесстрашном», могли вместить всю команду парусника. Гарри сел на корме, где располагался электродвигатель, а Лилия села на носу шлюпки, желая сразу сойти на берег острова, как только они его достигнут.

— Ура-а-а! — хлопая в ладоши, как маленькая девочка, радовалась Лилия. — Мы уже плывем к тебе, малыш… — Она даже сама изумилась своему восторженному настроению.

Видя реакцию жены, Гарри сам пришел в прекрасное расположение духа, и ему передался ребяческий азарт Лилии. Он нажал на кнопку стартера, и двигатель, включившись практически бесшумно, стал толкать воду назад, тем самым двигая лодку вперед. Шлюпка быстро приблизилась к острову, и, когда она почти вплотную подошла к берегу, Гарри заглушил мотор, чтобы за счет инерции плавно пристать. Не успел он подтянуть лодку на берег, как Лилия спрыгнула на песок.

— Лилия, осторожнее, не торопись же ты так. Остров никуда от нас денется, — уже начал подшучивать над женой Гарри.

К этому моменту она уже сняла свою обувь и бросила ее в шлюпку, оставшись босиком. Гарри тоже снял ботфорты и оставил их в лодке. Он сошел на берег, где его, изнемогая от нетерпеливого желания пробежаться по острову, ждала Лилия, протягивая к нему руки.

Мягкий теплый песок принял их стопы, ласково массируя их, побуждая ходить по нему, получая от этого блаженное удовольствие. Бежать уже никуда не хотелось, единственным желанием было медленно идти по мягкому, сухому и теплому песку. Гарри и Лилия перестали ощущать тяжесть своих тел, они шли легко, оставляя следы на белом песке, светившемся в лучах солнца, как сотканный из серебряных монет дивный ковер.

Держась за руки, влюбленные супруги медленно шли, разговаривая о всяких пустяках. Безмятежность, царившая на этом маленьком, но таком уютном и гостеприимном острове, не располагала к серьезным темам.

— Божественно, — тихо сказал Гарри.

— Совершенное блаженство, — так же тихо вторила ему жена.

— Кто бы мог подумать, что здесь так хорошо?

— Я могла! — сказала Лилия. — А ты хотел пройти мимо.

— Если бы знал, что на этом острове такая благодать, я бы останавливался здесь после каждого нашего путешествия.

— Не могу понять, какая волшебная сила потянула меня сюда.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я попала под власть желания оказаться на этом острове, словно какая-то сила увлекала меня сюда.

— Просто захотелось, вот и все. Что же тут необычного?

— В том-то и дело, что не просто захотелось, Гарри, — пояснила Лилия. — Да и часто ли мне хочется высаживаться на разбросанных в океанах островах? Сколько сотен, даже тысяч мы их повидали, но они представлялись мне обычными участками суши, красивыми и пустынными, но ни разу мне не хотелось ступить на них… На этом же острове мне захотелось побывать всем сердцем, всей душой! — взволнованно проговорила Лилия и перевела дыхание.

— Действительно, странно, — сдержанно произнес Гарри. Он уже пытался найти этому объяснение.

Лилия поцеловала мужа в щеку, после чего с веселым смехом побежала вглубь острова. Гарри последовал за ней, и, весело смеясь, молодые супруги достигли противоположного берега, где Гарри догнал и страстно поцеловал Лилию.

Они были женаты семь лет, но детьми еще не обзавелись. Им хотелось иметь детей, но обстоятельства складывались так, что спустя столько лет их семья не пополнилась. Но сейчас, в тот самый момент, когда Гарри бежал по следам своей любимой женщины, в их сердцах вспыхнуло горячее желание скрепить их и без того крепкий союз. Утаившись от посторонних взоров среди небольшого скопления пальм, молодые супруги предались любовным ласкам, впервые глубоко осознав, что действительно хотят иметь ребенка. Остров словно был создан для того, чтобы подарить им ни с чем не сравнимое счастье стать родителями. Он был совершенно пустынный, если не считать несколько десятков пальм, которые возвышались над песчаным покрытием острова. Ни одного кустика, ни одной травинки не росло на нем, только высокие пальмы с раскидистыми кронами.

Спустя три часа после высадки на остров Гарри и Лилия решили вернуться на корабль и продолжить путь в родные края.

— Здесь так хорошо, что мне хочется остаться, — прошептала Лилия.

— Это действительно волшебный остров, мне тоже здесь очень хорошо, — ответил жене Гарри.

Но пора было отправляться домой, и молодая пара направилась к шлюпке. Медленно двигаясь и разговаривая, они уже подходили к лодке, оставленной на берегу, как вдруг Лилия, слегка отдернув ногу от песчаной поверхности, посмотрела на то место, которое только что миновала.

— Что случилось, милая? — Гарри резко повернулся к жене.

— Не знаю, наступила на что-то, — ответила она, держась за левую стопу.

— Не поранилась? — он осмотрел стопу Лилии и убедился, что на ней нет ни царапинки.

— Это, наверное, был камень, — предположила Лилия, посмотрев на мужа, а потом снова перевела взгляд на то место, где она наступила на что-то.

— Сейчас глянем твоему обидчику в лицо! — с этими словами Гарри принялся расчищать песок в том месте, куда смотрела Лилия.

Через минуту показалась часть какого-то предмета, отливающая металлическим блеском. Расчищенный от песка фрагмент указывал на то, что размеры находки достаточно велики.

— Это не камень, вроде, металл какой-то. И размеры немаленькие, то, что видно на поверхности, лишь небольшая часть целого, скрытого под песком, — заключил Гарри.

Освобождая все большую поверхность предмета, он все сильнее ощущал, что нашел что-то важное, что-то неоценимо важное. Как и в случае с желанием Лилии высадиться на этом острове, это было предчувствие, интуиция. Сердце Гарри бешено заколотилось, ему стало не хватать воздуха в груди. Он пока еще не сознавал, что его ощущение сродни неудержимому желанию, которое заставило Лилию практически молить его о том, чтобы оказаться на этом одиноком клочке земли, затерянном в полном уединении в невообразимо огромном Тихом океане. Предчувствие Гарри, что остров подарит им что-то чрезвычайно важное, усиливалось с каждой секундой.

— Одному мне не справиться, — быстро сказал Гарри. — Здесь нужна команда и лопаты.

Он вскочил на ноги и, связавшись со своим помощником по рации, приказал отправить на остров команду из десяти человек с инструментами, необходимыми для выкапывания из песка загадочного объекта.

Команда подплыла к берегу на второй шлюпке. Они дружно высадились на берег и подошли к своему капитану.

— Вот, — Гарри указал на виднеющийся в песке фрагмент находки, — это необходимо откопать. Только осторожно.

Все незамедлительно принялись за работу, энергично орудуя лопатами. Пока они высвобождали из песчаного плена находку капитана, тот вернулся на шлюпке к паруснику: Гарри понадобился инструмент, при помощи которого определяется и измеряется уровень радиоактивности. Когда ему в лодку спустили портативный аппарат, он быстро вернулся на остров. К этому моменту уже значительная часть находки была расчищена от песка. Гарри настроил инструмент, направил его на предмет в песке. Прибор начал издавать короткие сигналы, а на его экране высветились цифры и кривые, отражающие радиоактивный фон, испускаемый находкой.

— Чисто, — коротко и деловито сказал Гарри. — Он совершенно безопасен.

При помощи того же прибора он выяснил, что загадочный объект имеет внеземное происхождение.

— Метеорит! — громко произнес Гарри, понимая, как поразительно им повезло. — Отыскать метеорит под пластом песка на одном из десятков тысяч островов, разбросанных в Тихом океане, это просто неслыханное везение!

— Задумайся, Гарри, простым ли совпадением было мое желание оказаться на этом острове? — сказала Лилия, подходя к мужу и вглядываясь в его глаза, широко раскрытые от полноты захватившего его чувства.

— Чем сложнее цепь совпадений, тем меньше верится в то, что это простое совпадение, родная! — ответил он, не в силах стоять на месте и ходя вокруг метеорита. — Отыскать метеорит на острове, который по совершенно непонятной причине привлек твое внимание, и это при том, что космический странник не лежал на поверхности земли, а находился в толще песка, причем именно в том месте, куда ступила твоя ножка…

— Теперь у меня ощущение, Гарри, что с этим предметом связано что-то важное, что-то очень-очень важное и что обнаружение метеорита — это лишь первое звено дальнейшей цепи событий, — серьезным голосом произнесла Лилия.

— Ты удивляешь меня, Лилия, — пристально посмотрев на жену, сказал Гарри.

— Я сама удивлена этими событиями, Гарри.

— Судя по всему, этот космический странник попал на Землю тысячи или миллионы лет назад, — заметил он, глядя на предмет, все больше открывающийся взгляду.

Спустя час после начала работа была завершена: метеорит был полностью освобожден из песка. Он имел шаровидную форму, но не отличался идеальными геометрическими пропорциями. Метеорит содержал как каменные, так и металлические включения, которые горели на солнце, словно маленькие искры. Размеры позволяли обхватить его руками, хоть и с трудом.

— Фантастика! — выдохнул пораженный Гарри.

— Большой какой, — сказала Лилия, обходя метеорит кругом.

— Просто глазам не верю! — восхищался находкой Гарри. — Ребята, вы только оцените, что мы нашли! — обратился он к людям, помогавшим ему раскапывать метеорит.

Они обступили метеорит и глядели на него с удивлением, но без особого восхищения. Среди тех, кто стоял рядом с Гарри, были не только матросы, но и ученые, некоторые из которых уже видели метеориты в прошлом. Одни имели с ними дело в ходе профессиональной деятельности, другие видели в музеях. Поэтому особого восхищения никто не демонстрировал. Да, было очень необычно вот так, случайно, наткнуться на инопланетный объект, но этим и ограничивались эмоции. Найденный только что метеорит представлял собой не что иное, как сплавившиеся в одно целое камень и металл. Камень с металлическим блеском — вот и все, ничего особенного. Но Гарри эта находка представлялась чем-то совершенно потрясающим, он предчувствовал особенную важность метеорита, хотя сам еще не сознавал, что он будет с ним делать и в чем же его загадка.

Радость Гарри от неожиданной находки увеличивалась по мере того, как у него крепло интуитивное ощущение, что это неописуемо важный объект. Не просто метеорит, а нечто гораздо значительнее. Но это было только предчувствие, просто интуитивное предположение. Однако интуиция всегда верно служила Гарри Смиту.

«Странное ощущение, — думал он. — Я видел за свою жизнь три метеорита, но они вовсе не возбуждали во мне столь сильного ощущения чего-то очень важного… Может, потому, что мы сами только что отыскали этот метеорит? — мысленно спросил сам себя капитан. — Предчувствие значимости находки просто разгорается в моем сознании, и я не могу игнорировать его. Поживем — увидим».

— Из песка извлекли, осталось погрузить на корабль, — сказал Гарри вслух.

Он дал несколько распоряжений, и в скором времени полностью очищенный от песка метеорит при помощи тросов был погружен на специальный плот, который доставили к берегу. Через час находка была уже в трюме «Бесстрашного».

Еще около часа Гарри с двумя матросами с помощью специальной техники пытались обнаружить на острове обломки метеорита, но тщетно. Как оказалось, одинокий странник выбрал одинокий остров. Жизнь полна случайностей, но как же много в ней неслучайного. Оглядывая пространство вокруг, Гарри понимал, как ничтожен был шанс у метеорита упасть на этот крохотный остров, вокруг которого расстилались безграничные просторы океана.

— Молодцы, ребята! — похвалил Гарри всех членов команды, помогавших ему, как только они вернулись на корабль. Все собрались в трюме, где уже почти закончилась работа по закреплению метеорита. — Быстро справились.

— Капитан, вы так энергично нам помогали, что иначе и быть не могло, — ответил один из моряков.

— Я очень старался, — весело сказал Гарри.

— Это чувствовалось, — заметила его супруга.

— Лилия, эта штуковина, — Гарри кивнул на метеорит, — будто бы зарядила меня энергией. Мне показалось, что еще чуть-чуть, и я бы засветился!

— Почему еще чуть-чуть? — улыбнулась Лилия. — Ты светился и светишься как лампочка! Только она сияет светом, а ты — счастьем!

— Я что-то чувствую, милая, но пока не понял, что именно. Но мне кажется, что мы нашли метеорит именно потому, что мы должны были это сделать!

— Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Я увидел метеорит, и во мне словно что-то включилось. Будто бы я всю жизнь искал его и только сейчас нашел! Словно сбылась мечта всей моей жизни. Более того — в нем и заключен смысл моей жизни!

— Гарри, а я думала, что ты всю жизнь искал меня, — кокетливо произнесла Лилия.

Он улыбнулся, обнял жену и сказал:

— Ты и есть моя жизнь, милая.

— Это меня вполне устраивает, — сказала она более чем удовлетворенно и поцеловала Гарри.

После того, как метеорит был укреплен в трюме, супруги вышли на палубу. Они подошли к борту корабля и устремили взгляды на остров.

— Мы отобрали у острова его сокровище, — грустно сказала Лилия. — Теперь он остался совершенно одиноким и пустым.

— Это был подарок, Лилия, — с полной уверенностью в своих словах произнес Гарри. — Если бы нам сказали, что на одном из островов в Тихом океане есть что-то очень важное, то мы бы за всю жизнь это не отыскали. В данном же случае все произошло совершенно иначе. Ты заметила остров, у тебя возникло желание побывать на нем, словно сам остров звал тебя. Ты случайно наступаешь на метеорит, который пролежал на острове несчетное количество лет. И вот этот метеорит у нас на корабле.

— Да, наверное, ты прав, Гарри, — согласилась Лилия. — Но этот остров теперь для нас особенный. Мне бы хотелось бывать на нем каждый раз, когда мы будем возвращаться из дальних странствий.

— Мы сохраним его координаты, и он станет для нас добрым приютом, — смотря на остров, сказал Гарри.

Спустя несколько минут он отдал команду вахтенному:

— Сняться с якоря!

— Будет выполнено, капитан! — с удовольствием отозвался тот.

«Бесстрашный» поднял якорь, и матросы принялись разворачивать паруса.

— Взять курс на дом! — приказ Гарри.

— Есть, капитан! — ответил рулевой, и по прошествии нескольких минут корабль лег на нужный курс.

Матросы забегали по палубе, заправски растягивая нижние концы парусов. Спустя несколько мгновений белоснежные полотнища раскрылись во всем своем великолепии, наполняясь теплым ветром, и парусник стал набирать скорость.

Все члены экипажа были заняты делом, только Гарри и Лилия стояли у того борта, со стороны которого сначала уменьшился, а затем и вовсе исчез из виду их, теперь уже их, остров.

«Бесстрашный» представлял собой не просто надежный и быстроходный корабль для кругосветных экспедиций, но также научно-исследовательское судно, снабженное различной аппаратурой. Весь оставшийся путь до дома капитан корабля изучал свойства метеорита. Гарри выяснил, что он упал на Землю, точнее, на маленький остров, который до падения на него этого небесного тела был гораздо больше, около одного миллиона лет назад. Это все, что удалось узнать до того момента, когда «Бесстрашный», пройдя через Панамский канал, омыл свои борта в водах Карибского моря, являющегося для него родным. До венесуэльского порта оставалось совсем небольшое расстояние, поэтому изучение метеорита было прекращено, так как требовалось готовиться к прибытию. Спустя два дня «Бесстрашный» вошел в родную гавань, пришвартовавшись у своего причала.

— Вот мы и дома, — широко улыбнувшись, сказала Лилия.

— До чего же приятно возвращаться домой, — вдыхая воздух полной грудью, сказал Гарри.

— Гарри, что ты планируешь делать с метеоритом? — поинтересовалась Лилия.

— Подробно изучу свойства всех компонентов, из которых он состоит, а после этого определю, какую пользу можно извлечь из него. Одно знаю наверняка: сообщать о находке я не стану. В хаосе войн и ненависти, в которых погрязло человечество, все лучшее превращается в самое разрушительное оружие.

— Согласна с тобой, — кивнула Лилия.

— Первым делом скажу ребятам, чтобы никому не говорили ни слова, даже родным. Попрошу каждого поклясться честью, что это останется тайной. Потом перевезем метеорит в домашнюю лабораторию и пару дней проведем в безмятежном отдыхе. После чего начнем работу, которой предстоит очень много. В этом я совершенно не сомневаюсь.

Каждый член команды поклялся честью не разглашать тайны находки. Этого было достаточно, поскольку слово чести для каждого из них было дороже любых сокровищ. Эта тайна, если потребуется, умрет вместе с ними.

— Прежде всего, необходимо подогнать грузовик и погрузить метеорит в него, — сказал Гарри, обращаясь к матросам.

Через двадцать минут грузовик стоял на причале, готовый к погрузке. В течение двух часов после того, как «Бесстрашный» стал на швартовы, метеорит был доставлен в исследовательскую лабораторию, находящуюся в подземных этажах дома Гарри Смита.

За это время были закончены работы на «Бесстрашном», и корабль остался один в ожидании следующих походов. Он гордо стоял у причала, еле заметно покачиваясь на волнах, словно убаюкивающих этот великолепный и величественный корабль.

Молодых супругов горячо встретили их родители, которые вместе с ними жили в прекрасном особняке, принадлежащем Гарри Смиту. Дом был большой, и места в нем было много. Помимо молодых Смитов и их родителей, в нем жили также горничные, много лет верно прислуживающие владельцам. Поэтому дом, часто оставляемый хозяевами, никогда не пустовал.

Глава третья. История семьи Смит

Гарри Смит родился в Северной Америке, в стране, являющейся родиной не только для него, но и для его отца, а также для его деда и прадеда, чей отец приехал сюда эмигрантом, вынужденно бежавшим от войны и голода из бедной страны в юго-восточной Азии. Этот предок Гарри Смита не был азиатом, он происходил от англичан, однако точная информация относительно родовых корней семейства затерялась в пучине лет и тех событий, которые творились в то время и побудили прапрадеда Гарри бросить свой дом и пересечь океан в поисках лучшего места для жизни. Гарри пытался восстановить свою родословную, прибегая к помощи всех доступных источников информации, но добраться до истоков он так и не смог. Поэтому главой своего рода, от которого пошло три ветви потомков, он стал считать своего прадеда, первого из рода, кто родился в США, чьей матерью стала уроженка Северной Америки. У прадеда было две дочери и один сын — дед Гарри, от которого произошел его отец. У дочерей прадеда было по одной дочери, которые, выйдя замуж, переехали жить в Европу; по сей день эта ветвь рода дает жизнь только девичьему потомству. Единственным внуком, носящим фамилию Смит, являлся Гарри.

Отец Гарри, по образованию экономист, входил в состав учредителей крупной нефтяной компании. Когда ему исполнилось тридцать восемь лет, он увлекся антиквариатом и за последующие без малого три десятилетия собрал коллекцию ценных предметов старины, не имеющую себе равных в мире. Чего только не было в этой поразительной коллекции: начиная от древних монет и заканчивая предметами роскоши. Он собрал очень древние книги, множество красивых драгоценностей, а также бессчетное количество других ценных вещей. Отец Гарри всегда был и по-прежнему оставался увлеченным человеком и романтиком, в каждом движении которого читалась постоянная готовность к деятельности. В молодые годы в погоне за каким-либо экспонатом для своей коллекции он мог неделями мотаться по свету, забредая порой в такие дали, что на его возвращение уже и не надеялись. Он искал не предметы старины как таковые, а охотился за вещами, у которых была интересная история. Например, его интересовала карта морских путешествий тех лет, когда история морских путешествий и открытий, с ними связанных, только зарождалась, но не просто карта давнего времени, а именно такая, чтобы составлена она была известным мореплавателем и открывателем неизвестных для той поры земель. А еще лучше, если это была карта сокровищ, ведь они существовали и существуют в действительности — как сами карты, так и сокровища, в них указанные. Пользуясь одной из таких карт, отец Гарри однажды нашел сокровища, часть которых пополнила его коллекцию, а большую часть он вернул государству, где был найден клад. Но не только карты его интересовали, и уж совсем не богатства, а сама жизнь, полная событий и отмеченная такими путешествиями, какие могут только присниться самому непоседливому путешественнику. На свое увлечение он тратил огромные средства, но и зарабатывал он столько, что мог себе это позволить. При таком образе жизни, когда чрезвычайно серьезная ответственность и занятость на рабочем месте сочетались с неудержимой страстью к путешествиям, он всегда оставался прекрасным отцом, который своим примером демонстрировал сыну, что такое крепкая и дружная семья (со своей единственной женой он жил в браке и согласии вот уже почти сорок лет), хорошая работа, позволяющая не только обеспечивать свою семью, но и делающая возможным хобби, столь необходимое для таких искателей приключений, каким был он сам.

Разумеется, интересы и чрезвычайная любознательность Гарри Смита сформировались именно под влиянием увлечения его отца. Научившись ходить, Гарри не отходил от отца, с раннего детства проявляя интерес к тому, чем тот занимался на досуге. Читать Гарри научился в три года, и тогда же он стал с интересом и всегда бережно рассматривать предметы, которые составляли коллекцию отца. Тяга к мореплаванию, выбор парусника в качестве судна, одежда, принятая на «Бесстрашном», — все романтические склонности Гарри с детства воспринял от своего отца.

Мать Гарри, по образованию биолог, преподавала в университете. Многие годы преподавательской карьеры обеспечили ей благодарность и признание как очень грамотному, внимательному и чуткому педагогу, который не только блестяще доносил до студентов познавательную информацию, но и возбуждал у них неподдельный интерес к науке в целом. Она также великолепно играла на фортепьяно, собирая иногда по вечерам в гостиной родных и близких, для которых играла с большой радостью. Еще одним ее достоинством было умение готовить. Ее блюда были шедеврами кулинарного искусства, что, как иногда шутил отец Гарри, и стало тем ключевым моментом, который и определил его выбор, тогда еще совсем молодого человека, в ее пользу.

Из всего сказанного становится понятным, в какой атмосфере рос Гарри Смит, чье мировоззрение формировалось на почве тех занятий и увлечений, которые были присущи его родителям. Он с отличием окончил школу, затем так же успешно отучился на факультете ядерной физики в университете, в котором в последующем преподавал. В тридцать лет он стал доктором физико-математических наук. Круг его интересов был необычайно широк, он обладал энциклопедическими знаниями в различных областях, превосходно знал литературу, говорил на нескольких языках.

Много лет Гарри Смит возглавлял исследовательскую работу на крупнейшем в Северной Америке и в мире предприятии, занимающемся разработкой методов усовершенствования ядерных источников энергии. Что касается направления его деятельности, оно было исключительно мирным. Он никогда не работал над разработкой ядерного оружия, более того, Гарри всегда бескомпромиссно выступал против всех его видов и испытаний. Но, как известно, любое открытие в области ядерной физики в итоге всегда применяется для совершенствования разрушительной силы ядерного оружия, поэтому многие результаты, которых добивался Гарри Смит, использовались не только в мирной ядерной промышленности, но и в военных целях.

В первые годы своей работы Гарри Смит не знал, что он невольно является соучастником производства ядерных боеприпасов, хотя, как сам себе признавался, он не то чтобы совсем не догадывался об этом, а просто-напросто долго гнал от себя эту мысль, не желая верить в такую правду, которая словно кричит, что все, о чем он мечтал, все, чему его учили и к чему он так долго шел, в результате используется в смертоубийственных целях. Когда же он окончательно убедился в том, что прав, он завершил карьеру физика, работающего над усовершенствованием ядерной отрасли, и занялся разработкой средств защиты от воздействия ядерных частиц, а как следствие — от ядерного оружия. С того самого момента, когда он решил поменять род своей деятельности, изменилась вся его жизнь. И тогда же ему потребовалось все то, чему он научился в жизни, начиная с того, чему его обучил отец и что Гарри унаследовал от него в генах, и заканчивая тем, что он познал уже после окончания университета. Все свои силы Гарри Смит направил на борьбу за чистоту родной планеты, за прекращение террора и насилия. Но он понимал, что бороться с уже случившимся иногда совершенно невозможно, поэтому основные силы направил на воспитание детей и молодых людей в традициях любви к природе, чтобы они с ранних лет обучались ценить Землю и не допускать варварства по отношению к ней и людей по отношению друг к другу. Для достижения этих целей он строил множество школ по всему миру, особенно в тех регионах, которые нуждались в экономической помощи. Тысячи учеников и студентов его школ по всему миру несли в массы идеи миролюбивого сотрудничества. Гарри Смит ясно представлял, что не только школа, но, самое главное, семья, в которой растет ребенок, определяют его становление как личности. Но безработица, нищета, вредные, губящие человека привычки, раздор в семье и другие факторы уродуют мировоззрение ребенка, калеча его психику и душу, и это ставит под сомнение саму надежду на то, что ребенок вырастет здоровым во всех смыслах человеком. Поэтому Гарри Смит брал под свою опеку не только детей, но и их родителей, предлагая им работу на своих предприятиях, которые были построены в тех же городах, где Гарри строил школы для детей. В течение нескольких лет благосостояние этих семей выросло, безработица в городах снизилась на порядок, поднялся моральный уровень людей. Гарри колоссальными темпами разворачивал строительство новых объектов и предприятий, увеличивая количество мест для обучения детей и трудоустройства их родителей. Помимо школ, промышленных предприятий, он строил поликлиники и больницы, что было жизненно важно для тысяч людей в беднейших регионах мира. В ряде регионов он стал кумиром, его имя не сходило с уст счастливых жителей, мечтавших только о том, чтобы Гарри Смит стал их губернатором или мэром. Однако политическая карьера совсем не интересовала Гарри, эта деятельность совершенно не соответствовала складу его характера и его нраву. Он никогда даже не помышлял о том, что станет политиком, и в этом, как и во всем другом, оставался верен себе, своим убеждениям. Он тратил огромные деньги на развитие деревень и городов во многих уголках мира, и везде можно было наглядно видеть, сколь эффективен его подход по улучшению моральных устоев населения. Каждый из тех, кому помог Гарри Смит, становился его последователем, пропагандируя его идеи, тем самым привлекая в ряды его единомышленников многие тысячи новичков. Они выполняли посильную и удовлетворяющую каждого из них работу, например, участвовали в посадке деревьев, защите животных и во многих других акциях, что помогало Земле становиться здоровее и красивее. Для существенной помощи нашей планете сподвижников ему, конечно, пока еще не хватало, но Гарри делал все, чтобы их становилось все больше, не жалея для этого ни сил, ни средств.

Разбогател Гарри Смит и стал благодаря этому одним из крупнейших меценатов планеты, основав крупнейшее в мире предприятие, занимающееся разработкой средств противоядерной защиты. Он был известен во всем мире, выступая на всех конгрессах, посвященных полному уничтожению всего боевого ядерного запаса, которым обладают различные страны мира, начиная от сверхдержав и заканчивая маленькими странами, у которых имелся арсенал смертоносного ядерного оружия.

Гарри Смит был непоседой, он постоянно стремился к расширению багажа своих знаний, и это делало страстью его любимое увлечение — путешествия! Он являлся одним из ярых сторонников глобального мира и чистоты планеты. Но, помимо слов, он, не жалея своих сил и средств, делал все, что может, чтобы улучшить экологию Земли, которую варварски уничтожало человечество. Он прекрасно понимал, что если не прилагать усилий, направленных на отказ от ядерного оружия, то предотвратить рукотворный ядерный апокалипсис, а, следовательно, и разрушение планеты, скорее всего, не удастся, и что это лишь вопрос времени, поэтому делал все от него зависящее, чтобы этого не случилось. Однако ожидать от руководителей мировых держав благоразумия, а именно полного уничтожения их ядерного потенциала, не приходилось — это была утопия, по определению несбыточная мечта.

С Лилией Гарри познакомился восемь лет назад на музыкальном конкурсе исполнителей классической музыки. Лилия, учась на четвертом курсе консерватории по классу фортепьяно, участвовала в этом конкурсе. Являющийся искренним ценителем классической музыки, Гарри, услышав виртуозную и прочувствованную игру нежной девушки, тут же стал ее преданным поклонником. После концерта он представился ей и ее родителям. В течение месяца Гарри несколько раз приглашал Лилию на свидания, и ее родители, видя искренний интерес молодых людей друг к другу, позволили им встречаться. Через год, сразу после окончания Лилией консерватории, они поженились.

В Южную Америку семья Смит переехала вместе со своими родителями три года назад. Гарри, как уже указывалось, был ярым борцом за голубое небо и благодатную почву, за мир во всем мире, он желал, чтобы люди жили в единении с природой. Он, конечно, не противился прогрессу, Гарри лишь утверждал, что жить в гармонии с природой можно и в мегаполисах, и в деревне. Он заявлял, что у людей нет права губить Землю — мать-кормилицу человечества. Ведь уничтожать нашу планету равносильно тому, как если бы вскормленный молоком и взращенный любовью матери ребенок, научившись стоять на ногах и держать в руках предметы, вонзил бы нож ей в сердце, не сожалея и даже не задумываясь о содеянном!

Такая жизненная позиция настроила против Гарри Смита многих влиятельных людей, от чего жить и работать ему становилось все менее комфортно. Мысль о том, чтобы покинуть страну, в которой он родился и жил, посещала его все чаще и чаще. В ходе конференции, посвященной загрязнению окружающей среды, перед переездом из Северной Америки в Южную, он выступил со следующей речью.

— Добрый день, дамы и господа. Мы много говорим, но когда же будут результаты? Я все более уверяюсь в том, что мы, человечество, обречены! И дай Бог, если бы только мы — гибель угрожает всему живому на планете! Одумайтесь, и может быть, нам удастся выжить и процветать!

Начало его выступления было резким, решительность же его слов и жестов свидетельствовала о непримиримой твердости позиции, убежденности в собственной правоте.

— Правильная добыча природных ископаемых, правильное их использование и правильная утилизация — залог экологической чистоты, — продолжил он после паузы. — Да, мы многое производим, многое сжигаем, но все вредные последствия этого можно нейтрализовать! Но этого никто не делает! Почему?!!

А потому, что это не выгодно! Ведь понятно, что затратность промышленного производства вырастет. Но если хорошенько подумать, то станет понятно, что в конечном счете все окупится!.. Неужели у вас нет желания уделить нашей планете толику вашего драгоценного времени, скромную часть ваших доходов? — повысив голос, обратился Гарри к публике, обведя взглядом зал.

— Кто-нибудь из вас задумывался, — продолжил ученый, — чем окупается ваше счастье быть родителями? Счастье от того, что растет ваш ребенок, улыбается, веселится, подрастая, идет в школу, потом в университет, затем женится, сам становится родителем! Это действительно прекрасно! Вы не жалеете средств на свое чадо, и не важно, возместятся ваши вложения или нет. Представьте, что ваш ребенок, повзрослев, становится убийцей! Он преступник, его привлекают к уголовной ответственности, сажают в тюрьму. Это совсем не то, о чем вы мечтали! Ведь правда? Даже главари преступных синдикатов чаще всего не хотят, чтобы их дети шли по их кровавым следам!

Людей в зале словно парализовало. Каждый сидел не шевелясь и вслушивался в слова Гарри.

— К чему я веду, спросите вы, — заговорил Гарри, снова выдержав секундную паузу. — Да все к тому же вопросу возмещаемости. Чем же окупаются ваши вложения в ваших детей? Ничем! Да и нет шкалы, по которой можно определить «окупаемость» ваших потомков! Но мы продолжаем плодиться! Так что же, людям сходить с ума от того, что им не ведомо, кем вырастут их дети, да и вообще, вырастут ли они и возместятся ли вложения, сделанные в них?!! Мы дышим нашими детьми, мы все для них — до поры, до времени; они все для нас — навсегда! Конечно, хочется видеть своего ребенка здоровым, успешным, уважаемым человеком, но если этого не случится, и ваш потомок не оправдает ваших надежд, не беда: это ваш ребенок — и точка!

Речь Гарри Смита становилась все более эмоциональной.

— Точно так же руководитель промышленного предприятия не должен считаться с расходами, которые принесут пользу нашей планете, уменьшат степень загрязнения окружающей среды, — это пойдет во благо всем нам. Тем более что в условиях нашей планеты растут и ваши дети, которых в настоящий момент вы вынуждаете дышать теми выбросами, что бесконечным потоком извергают ваши предприятия, пить ту воду, которую отравляют отходы ваших производств, образующие на поверхности водоемов уродливую и ядовитую пленку, губящие плодородные почвы. Так сделайте же природу чище, а лучше вообще не загрязняйте ее! Чем крупнее промышленность, тем больше она загрязняет природу. Соответственно, возрастают и расходы на использование новых средств по защите окружающей среды. Это пугает многих производителей, и эти многие ищут разные пути, чтобы уклониться от необходимости приобретать оборудование, нейтрализующие опасные выбросы. Понятно, что все эти приспособления для очистки отходов стоят немалых денег. Но кто имеет право экономить на чистоте природы и нашем здоровье, на здоровье наших детей? И еще один очень важный факт: суперприбыль, которой могут похвастать промышленные магнаты, легко может позволить им, без всякого ущерба для их состояния, потратиться на любое техническое усовершенствование!

В зале не было слышно ни единого звука.

— Убыток, по мнению большинства производителей, это когда имеешь один миллиард чистой прибыли в год, а в следующем году из-за новшеств по охране окружающей среды чистой прибыли остается девятьсот девяносто девять миллионов! Целый миллион потерян за год! Ужас! А к чему чистая планета, если от нее одни убытки?!! Но ведь, невзирая на расходы, вы всегда в плюсе, — так дайте же и планете свободно дышать, с уверенностью смотреть в завтрашний день!

Казалось, что Гарри Смит уже не замечал никого вокруг, что он обращался не только к тем, кто находился в зале, но и ко всем, от кого зависело будущее людей и, самое главное, будущее Земли.

— Что касается атомной промышленности, то ведь атом может быть и мирным, незачем начинять им бомбы, незачем угрожать другим ядерным оружием! Прогресс — это естественно; оружие, тем более ядерное — противоестественно. Война, как показывает история, явление неизбежное. Войны происходили, происходят и будут происходить! В войнах есть победители и есть проигравшие! Но ядерная война — это война без победителей и проигравших! После нее не останется никого и ничего! Погибнут миллиарды невинных людей — противников этой войны! По сути, получается, что возможность ядерной катастрофы обусловливается только поведением горстки политиков! Но как объяснить им, что ядерное пекло уничтожит всех, как глубоко под землей, так и глубоко под водой? Уничтожит кого угодно и где угодно! Не найдется места, где можно будет укрыться! Это все равно, что посадить человека в железную бочку и бросить ее в костер! Первые секунды только часть оболочки нагреется, в то время как остальная будет еще холодной, к ней можно будет прислониться, не обжегши кожи. Но уже через несколько мгновений не останется места, где стенка бочки не раскалится от жара! Конец очевиден.

Умелое повышение и понижение тона, расставление акцентов и пауз приковывали внимание слушателей к словам оратора.

— Если кому-то удастся выжить в бункерах, то из-за недостатка пищи и воды, естественного света и многого другого — хотя и этого вполне достаточно — этим немногим людям придется выйти на поверхность! А что они увидят? НИЧЕГО!!! Почему? О ядерной ночи и ядерной зиме говорят уже более двухсот лет! Неужели остаются те, кто еще не верит, что использование атомной силы в ходе войны приведет именно к таким ужасным последствиям, которые неоднократно демонстрировались в экспериментах, с той лишь разницей, что силы взрывов в ядерной войне будут в тысячи раз превосходить совокупную силу всех экспериментальных имитаций!

Глотнув воды из стоявшего на трибуне стакана, Гарри продолжил:

— Доказано, что после взрыва одной термоядерной бомбы в сто-сто пятьдесят мегатонн — а таких бомб у великих держав сотни, и еще десятки тысяч поменьше — образовавшаяся сажа, дым от возникших пожаров, а также пыль, поднявшись в считанные секунды в стратосферу, за три дня заволокут все небо на десять лет! В течение первых дней из-за остывающих морей и океанов испарения обусловят парниковый эффект с резким увеличением температуры воздуха. Но уже через месяц после этого из-за отсутствия солнечного тепла температура на всей планете снизится на несколько градусов! Произойдет среднее охлаждение по всей планете на восемь-десять градусов по Цельсию — и это за один месяц! По сравнению с этим ледниковый период покажется доброй сказкой. После взрыва погибнут все теплолюбивые животные, в том числе и одомашненные. Погибнут многие растения и все сельскохозяйственные растительные культуры. Из-за столь резких температурных изменений нарушится глобальный гидрологический ритм.

В зале царила гробовая тишина. Никто не смел даже громко дышать, все присутствующие с пристальным вниманием слушали Гарри Смита. Либо от того, что речь его заставляла людей сознавать свои ошибки и желать предупредить неизбежную опасность, отказавшись от ядерного и другого опасного оружия, либо от того, что все недоумевали, как такой умный, богатый и перспективный человек как Гарри Смит может столь опрометчиво, своими же собственными руками толкать себя на путь противостояния с государственной машиной, которая неизбежно его раздавит.

Между тем Гарри продолжал:

— Теперь представьте ядерную войну. Что будет, если взорвать, к примеру, десятки ядерных бомб? Взрыв будет такой мощности, что целые континенты станут голыми, словно изъеденные лишаем — без деревьев, без почвы, без построек, без растений, без живых существ — голая скальная порода! Испарения и все описанные выше последствия, загрязняющий эффект которых возрастет в геометрической прогрессии, приведут к небывалому ранее перегреву атмосферы. Этого будет достаточно, чтобы более чем на десять, а то и на пятнадцать градусов по Цельсию поднялась глобальная температура — и это будет первый смертельный тепловой удар, который убьет более девяноста процентов всего, что выжило. Этот температурный скачок приведет к детонации несоизмеримо более мощной бомбы — трехсот триллионов кубических метров гидрата метана, покоящегося на огромных водных глубинах, бомбы, которая окончательно покончит не только со всем живым на планете, но, скорее всего, и с самой планетой. Это, видимо, альтернатива ядерной ночи и зимы — ядерный день и ядерное лето. Только вот любоваться всем этим и классифицировать сопутствующие явления, а также подсчитывать убытки будет уже некому. При этом избыть последствия человеческого преступления Земля сможет лишь через миллионы лет. При том, конечно, условии, что планету не разорвет на кусочки фатальным атомным взрывом.

Ни единого звука в зале, полная тишина.

— Гибель всего!!! Сомнительно, но все же возможно, что некоторые организмы выживут. Например, крокодилы, змеи, крысы, тараканы, которые многое пережили с момента, когда их предки появились на планете. Сохранятся и даже окажутся в благоприятствующих условиях некоторые растения. Жизнь, конечно, не совсем оставит планету. Слава Богу, Земля в конце концов очистится от всех последствий этого хаоса. Ее снова осветит Солнце, не скрытое губительными выбросами заводов, снова станет голубым небо, снова будет чистый воздух. Рано или поздно размножатся растения и животные, сохранившиеся после ядерной катастрофы. Жизнь забьет ключом. На это потребуется лишь время — сотни тысяч, может, миллионы лет. Но это мгновения для нашей милой планеты.

— Что же глобально изменится? Что невозможно будет восполнить и воссоздать? — задал вопросы Гарри и сам же ответил на них: — Земля избавится от человечества! Вот что произойдет. И это навсегда! Человек, который появился спустя полмиллиарда лет после появления первых позвоночных, оказался первым животным, способным влиять на среду обитания, причем в глобальных масштабах. И почему-то только в своих интересах, которые, как правило, противоречат здравому смыслу, а также порядку, давно установившемуся на нашей планете.

Кто дал людям право на это?! Неужели кому-то не нравится чистый, свежий и прозрачный воздух, вид неба, голубого днем и звездного ночью, запах цветов, пение птиц, веселая игра детей на зеленой траве? Это кому-то надоело? Если да, то что именно? Воздух? Небо? Цветы? Животные? Или, может, вам надоел собственный ребенок?!! А может, чужой ребенок?!! Подумайте — но отвечать не обязательно! Слова уже давно не интересны.

Выступление Гарри Смита произвело огромный резонанс. Как человек, известный во всем мире, он привлек к себе внимание тех, о ком говорил. И внимание это не было дружелюбным. После этой речи отношения между Гарри Смитом и руководством США, его родной страны, мягко выражаясь, разладились. Да и он более не мог жить в стране, которая, как и ряд других государств, считала, что она имеет право диктовать условия и навязывать свое мнение другим при помощи оружия, в том числе ядерного.

Смиты переехали в Венесуэлу, которая не имела ядерного оружия, где была райская природа, с обширными территориями, еще не тронутыми «цивилизацией». Жить в подобном месте Гарри мечтал с детства, как, впрочем, и Лилия, ставшая его женой, — однако только теперь, когда они уже давно повзрослели, их мечта, одна из многих, но, к сожалению, далеко не самая важная, сбылась: они поселились в райском месте, где не только земля, но и люди дарили радость и счастье общения.

Поместье семьи Смит площадью десять гектаров размещалось у подножия невысокой горы на живописной равнине, полого спускающейся к морю. На этой большой территории возделывалось множество растительных культур, содержалось большое количество разнообразных сельскохозяйственных животных. За богатым хозяйством ухаживали сотни крестьян из местных жителей, лучше которых никому бы не удалось выполнить эту работу, ведь они знали свою землю как нельзя лучше, а к земледелию каждый из них был приучен с детства. Все работники получали достойную зарплату, а весь собранный урожай раздавался бесплатно всем нуждающимся, кто жил рядом с поместьем семьи Смит. Уважение и преданная любовь к семье Гарри Смита читались в глазах каждого местного жителя.

В большом доме, выстроенном на дальнем от берега моря участке равнины, всегда были открыты двери для любого гостя, но благодарный народ никогда не злоупотреблял гостеприимством доброго семейства. Утром все окна, обращенные к морю, озарялись золотыми лучами восходящего солнца, ласкающими лица просыпающихся обитателей. Дом имел три этажа и был облицован белым камнем, в котором при солнечном свете блестели яркими искрами мелкие вкрапления слюды.

В дом вела большая двустворчатая дубовая дверь белого цвета. По обе стороны от дверей тянулась терраса, спереди ограниченная красивыми перилами, через равные промежутки укрепленными колоннами, на которых держалась полого спускающаяся крыша, под которой находились окна первого этажа, а над ней — окна второго и третьего этажей.

Входная дверь вела в большой и вместительный холл, в глубине которого, от правой и левой стен, поднимались две винтовые лестницы с широким основанием, которые, сближаясь, соединялись с двух сторон с балконом, нависающим над площадкой под ними. Красивые балконные перила переходили в изгибающиеся ограды закручивающихся спиралью лестниц, образуя единую композицию. Пол в гостиной, как и во всем доме, был выстлан паркетом из дерева крепких пород, по которому было принято ходить босиком. С потолка над центром холла свисала большая хрустальная люстра, в каждой детали которой по утрам, во время восхода, мириадами разноцветных огней играли солнечные лучи, отсветы которых растекались разноцветной палитрой на стенах. Вечером, при искусственном освещении, свет от ламп рассеивался в хрустальных элементах люстры, наполняя помещение ровным и приятным свечением.

В левой и правой стенах холла были проделаны высокие и широкие арки, по одной на каждой из сторон. Эти арки, в которых не было дверей, вели в другие комнаты. Комнаты размещались по периметру дома, и два коридора выходили в общее помещение в его задней части. На первом этаже было несколько гостиных, выдержанных в разных стилях и украшенных множеством тех диковинных вещей, которые молодые Смиты привозили из разных уголков планеты. По каждой из этих комнат можно было судить о быте и культуре той или иной части света. На этом этаже размещались также помещения для отдыха и ванные комнаты.

Особое место в доме занимала кухня, ведь все его обитатели и многочисленные гости любили поесть, благо южноамериканская кулинарная культура отличается бесчисленным количеством ингредиентов и специй, от вида и запахов которых разыгрывается недюжинный аппетит. Гарри просто обожал готовить, но делал он это не часто, однако иногда, в свободное время, вертелся на кухне, помогая в готовке кому-то из своих родных или кухарке, от обедов которой все были без ума. Кухня занимала большую площадь, с одной стороны, это делало ее просторной, а с другой — эта была необходимость, так как здесь были печи нескольких разновидностей (даже тандыр), необходимые для приготовления всевозможных блюд, рецепты которых также собирались по всем уголкам планеты.

Комната в задней части дома, в которую выводили два коридора и где имелись всего несколько предметов мебели, представляла собой светлое помещение с большим панорамным окном во всю ее высоту и ширину, открывающимся на задний двор. В углу комнаты была дверь для выхода во двор, где на переднем плане красовался искусно устроенный садовый цветник, за которым расстилалась зеленая лужайка, переходящая через несколько десятков метров в песчаную прибрежную зону, тянущуюся неширокой полосой перед самой кромкой моря. На лужайке, на небольшом земляном возвышении, стояла большая беседка, с длинным и широким столом в центре и множеством мягких стульев вокруг. В этой беседке часто собирались друзья семьи, здесь можно было не только перекусить и поговорить, но и просто полюбоваться красотой открывающегося пейзажа.

На втором этаже размещались несколько спален, большая библиотека с десятками тысяч книг, в том числе очень редких, и каминная комната — самое любимое место Гарри Смита в доме. Вечерами он любил расположиться перед камином, обложиться книгами, взятыми из библиотеки, и под потрескивание поленьев предаться чтению. В такой атмосфере, как говорил хозяин дома, чтение становится неимоверно интересным занятием, поглощающим всецело: создается непередаваемое ощущение, будто переносишься в те места и становишься участником тех событий, которые описываются на страницах книг. Гарри Смит любил читать старинные книги, в частности сочинения выдающихся людей Средневековья. Это ни с чем не сравнимое ощущение, когда держишь в руках книгу, которой полтысячи, а то и более лет, как редчайшим экземплярам, а на ее страницах рукой древнего мудреца, чуть выцветшими чернилами, замысловатым почерком написаны его суждения о происхождении мира, роли человека в нем и много других интереснейших сведений.

В особых комнатах на этом этаже размещалась огромная коллекция антиквариата, которую собрал отец Гарри. Он по-прежнему пополнял свою коллекцию, для чего ему по-прежнему приходилось летать в дальние уголки планеты, где он непременно отыскивал то, что ему было интересно.

На третьем этажа большого дома располагалась обсерватория, в которой Гарри проводил свои наблюдения за небесными объектами. Для этих целей была сконструирована специальная крыша, секции которой автоматически открывались при помощи нескольких кнопок, в зависимости от того, куда Гарри хотел направить телескоп, что позволяло ему исследовать далекий космос без всяких помех. Более того, крыша была изготовлена из сверхпрочного и совершенно прозрачного стекла, через которое всегда можно было любоваться красотой звездного неба, кажущегося таким низким, словно бы окутывающим наблюдателя со всех сторон, — это позволяло проникаться магнетизмом и волшебством космических просторов. При необходимости крышу можно было затенить или сделать совершенно непрозрачной: одно нажатие на соответствующую кнопку — и абсолютно прозрачное электрохромное стекло становилось совершенно черным, через него невозможно было ничего разглядеть, словно это была литая металлическая поверхность.

Гарри очень любил изучать космос, к астрономии, как и ко многому другому, его пристрастил отец. Он же подарил ему на десятый день рождения его первый телескоп; сейчас в обсерватории находились и другие телескопы, которые Гарри в последующем, повзрослев, покупал себе сам. В последнее же время он пользовался самым современным телескопом, позволяющим видеть сверхдалекие космические миры, от которых планету Земля отделяют непомерно огромные расстояния, которые человеку сложно даже представить. Эти далекие объекты находятся от Земли в миллиардах световых лет, а значит, телескоп улавливал свет, который эти объекты испустили миллиарды лет назад. Таким образом, в момент наблюдения тех дальних планет и звезд может уже и не существовать, ведь они, как и все во Вселенной, не вечны.

Под основанием дома находилась тайная научная лаборатория, о которой, помимо Гарри и Лилии, знали только их родители. Лаборатория размещалась в двух подземных этажах, расположенных под всей площадью дома, а это составляло, ни много, ни мало, около двух тысяч квадратных метров. На этих этажах размещалась самая современная и совершенная аппаратура — все, о чем только можно мечтать, если речь идет о работе, связанной с физикой и химией.

Эти этажи представляли собой бункер с автономными системами жизнеобеспечения, позволяющими существовать пять лет без сообщения с поверхностью. Системы, обеспечивающие полную невидимость подземной лаборатории, а также производящихся в ней исследований внешними источниками обнаружения, сводили на нет любую возможность раскрытия этого секрета.

В эту лабораторию и был доставлен метеорит. Как и было обговорено, работы по его исследованию начались через два дня после возвращения домой. Гарри полностью посвятил себя исследованиям, а Лилия много времени проводила с родителями, также почти ежедневно она помогала крестьянам собирать урожай и выполнять многие другие хозяйственные дела, что ей очень нравилось. От физики она была далека, поэтому помочь мужу в работе с метеоритом не могла.

Глава четвертая. Первенец

Гарри почти все время проводил в лаборатории и поднимался в дом уже глубокой ночью, чтобы поспать, а рано утром, после чашки кофе и трубки со свежим и ароматным табаком, он вновь окунался в работу в своей подземной лаборатории.

Одним таким ранним утром, через полтора месяца после возвращения домой, когда он, попыхивая трубкой, в раздумьях вглядывался вдаль, сидя в кресле на террасе, к Гарри подошла Лилия. Она обняла его и, нежно поцеловав, села к нему на колени и прошептала:

— Гарри, я беременна…

То ли Гарри Смит еще не до конца проснулся, для чего ему и требовалась выпить чашку кофе и выкурить трубку, то ли в этот момент его мысли занимала разгадка тайн метеорита, ожидающего его в лаборатории, но он, человек, абсолютно не склонный к замешательству и нерасторопности, ответил не сразу. Спустя несколько секунд до него стал доходить смысл слов жены, о чем ей сказали округляющиеся глаза и поднимающиеся брови Гарри.

Он отложил трубку, подхватил Лилию и поднял ее на руках.

— Родная моя, повтори это еще раз! — воскликнул он.

— Я беременна, Гарри Смит, — ответила Лилия. — Ты скоро станешь папой, мой хороший.

Гарри кружил Лилию на руках, не веря в свое счастье. Опустив жену на землю, он сказал:

— Милая моя, обещаю тебе, что наш ребенок будет самым счастливым человеком на свете. Если родится девочка, то основное воспитание ляжет на твои плечи, так как в женских премудростях я ничего не смыслю. Но если это будет мальчик! Ох, если это будет мальчик!.. Я научу его всему, что знаю и умею сам! Вместе с тобой, жена моя, мы покажем нашему ребенку этот восхитительный мир! Надеюсь, руки людей к тому времени не запятнают немногих нетронутых на сегодняшний день удивительных мест нашей планеты.

— Гарри, милый, мы вместе навечно! Я буду всегда следовать за тобой! Я уверена, мы будем хорошими родителями.

— Остров… — в задумчивости произнес Гарри.

— Остров? — переспросила Лилия. — Да, точно! — словно поняв мысли Гарри, воскликнула она. — Как же я сразу о нем не подумала.

— Остров, Лилия, подарил нам ребенка, плод нашей любви. Именно там мы его зачали. И остров открыл нам свою тайну — древний метеорит, который, я не сомневаюсь, будет нам неоценимо полезен.

После этих слов Гарри и Лилия сели в кресла и вместе позавтракали.

— А когда у тебя начнет расти животик? — по-ребячески радуясь, спросил счастливый Гарри.

— Думаю, месяца через два он будет уже заметен, — ответила Лилия.

— А насчет имени ребенка еще рано думать?

— Полагаю, что еще очень рано, милый. Для этого у нас вереди еще много времени.

— Я чувствую себя сейчас таким счастливым! — воодушевленно сказал Гарри. — Я стану отцом! Это так здорово звучит!

Лилия широко улыбнулась, наблюдая за радостным лицом мужа, и сказала:

— Я уже вижу тебя с малышом на руках, родной мой.

— Я никогда не держал детишек на руках, Лилия. Новорожденные такие крохотные, что мне всегда было страшно брать их на руки.

— Глупенький, — сказала Лилия и хихикнула. — Я научу тебя, как нужно это делать.

Гарри встал с кресла и, подойдя к Лилии, нежно обнял ее и поцеловал.

— Я самый счастливый мужчина на свете, — прошептал он ей на ухо.

— А я — самая счастливая женщина, — ответила она, в свою очередь обнимая мужа.

В этот приятный день Гарри не спускался в лабораторию, он все время провел с Лилией. Днем они гуляли по зеленым плантациям, а вечером отправились к причалу, у которого стоял «Бесстрашный».

Небо было чистым, и на нем мерцали яркие звезды, словно перешептывались между собой, рассказывая друг другу о радости молодых супругов. Полная луна стояла так низко, что казалось, что до нее можно дотянуться рукой, достаточно лишь встать на носочки. Теплый, едва ощутимый бриз приятно освежал.

Гарри и Лилия долго любовались величавым парусником. Он выглядел в лунном свете как мифический несокрушимый исполин, охраняющий покой славного города.

— Он прекрасен, — сказала Лилия, любуясь кораблем.

— Он бесподобен, — гордо добавил Гарри Смит. — Не могу даже представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы у меня не было «Бесстрашного». Я с детства мечтал о путешествиях, и этот корабль — воплощение моих грез. Он сделал мою жизнь даже интереснее, чем я мог бы когда-нибудь вообразить. Теперь же он для меня бесценен! Он подарил нам счастье стать родителями!

— Это самое главное, Гарри, — заметила Лилия. — Дай Бог, чтобы все было хорошо и у нас родился крепкий и здоровый ребенок.

— У нас будет малыш, — словно для того, чтобы в этом наверняка утвердиться, сказал Гарри.

Лилия обняла его и прижалась головой к его груди. Гарри тоже обнял жену и глубоко вдохнул, ощущая безмерное счастье.

— Жизнь с каждым днем становится все интереснее и дороже сердцу!

— Мне сейчас так хорошо, Гарри, не хочется сходить с этого места. Так бы и стояла здесь с тобой в обнимку, пока ноги держат.

— У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — улыбаясь, сказал он.

— Да, и какое же? — поинтересовалась Лилия, заглядывая в глаза мужу.

— Мы многие недели спим на корабле, когда странствуем по свету. Так что же мешает нам сегодня, когда мы этого хотим, не уходить домой, а провести эту ночь на «Бесстрашном»? — Гарри поцеловал Лилию, и они снова окинули взглядом корабль, выглядящий безупречно и благородно в мягком свете луны.

— Трудно представить, Гарри, другое желание, осуществления которого мне хотелось бы так же сильно, — переводя взгляд с «Бесстрашного» на своего мужа, сказала Лилия.

Гарри взял ее руку в свою и повел жену к кораблю. Оказавшись на палубе, они прошли в каюту, где чувствовался самый приятный запах на свете. Корабль пахнул, если так можно выразиться, а именно так и необходимо выразиться, если речь идет о запахе, ощутить и увлечься которым может лишь самый заядлый искатель приключений, самый ненасытный путешественник, ведь только такой человек может узнать этот сводящий с ума аромат. Это был запах всей Земли, «Бесстрашный» пропитался им, и именно этот запах остро ощутили Смиты, вспомнив те счастливые моменты их совместной жизни, когда они, побуждаемые зовом своих сердец, оказывались в самых красивых, а порой опасных и труднодоступных уголках нашей планеты. Эти воспоминания пробудили горячее желание у супругов. Они поцеловались, потом обнялись, и их тела сплелись в любовном порыве.

Эту ночь они провели на корабле — первую ночь после дня, когда узнали, что станут родителями. Эта ночь стала для Гарри и Лилии самой прекрасной в их жизни. О ней они будут часто вспоминать, лаская сердца самыми милыми, трогательными и счастливыми воспоминаниями.

Наутро Гарри, по привычке, проснулся рано, приготовил завтрак и сварил кофе, ароматный запах которого и разбудил Лилию.

— Доброе утро, — нежно улыбаясь, сказала она, выходя на палубу, где Гарри уже накрыл на стол.

— Очень доброе утро, родная, — ответил он, взглядом приглашая жену к столу.

У обоих после ночи разыгрался волчий аппетит, поэтому ели супруги практически молча.

— Бесподобно, — сказала восхищенная вкусом завтрака Лилия, допивая крепкий кофе. Гарри был гурманом, но он любил не только вкусно и сытно поесть, но и сам изумительно готовил.

— Хм, — довольно произнес он, напуская на себя важный вид. — Кто готовил! — добавил Гарри с ноткой хвастовства.

— Ты, мой капитан! — невероятно чувственно ответила Лилия, блеснув глазами, в которых Гарри мгновенно прочитал огненную страсть.

Он немедленно встал с кресла и подошел к жене, поднял ее на руки и без всяких слов, которые в данном случае были просто ни к чему, понес ее в каюту, где они провели ночь.

Только вечером супруги отправились домой, где их ждали родные. Этот вечер они провели все вместе. Гарри и Лилия рассказывали родителям о своем путешествии, вручая им привезенные подарки и просматривая снятое видео.

Со следующего утра Гарри с еще большим рвением продолжил изучение метеорита, но теперь он стал подниматься из лаборатории к обеду, после которого час гулял с Лилией во дворе дома. Еще час он с женой гулял после ужина, а ночью приходил раньше обычного, и Лилия успевала дождаться его возвращения.

Шли месяцы, беременность протекала благополучно, до родов оставалось уже около двух недель. Живот у Лилии, разумеется, округлился, и Гарри с особым умилением наблюдал за женой. Но изменения во внешности Лилии не ограничивались увеличившимся животом. Ее сердце полнилось материнской любовью, и это чувство отражалось во всех чертах ее милого лица.

Ее любовь к мужу крепчала ежедневно, как и материнские чувства к малышу, которого она носила под сердцем. Гарри боготворил жену, как никогда ранее демонстрируя ей свои чувства. В течение этих двух недель он почти не уделял времени работе, не считая двух-трех часов ранним утром, когда Лилия еще спала. Но стоило ей проснуться, и Гарри тут же оказывался рядом, готовый исполнить любое желание милой супруги. Разумеется, он не бегал за Лилией по пятам, но был в постоянной доступности, чего не скажешь о тех моментах, когда он спускался в свою лабораторию.

Весь дом полнился приятным и радостным ожиданием появления первенца у Лилии и Гарри. Они уже знали, что у них будет мальчик — наследник как добрых традиций славной семьи Смит, так и крупнейшего состояния. Бабушки и дедушки кружили по комнатам, каждый день демонстрируя своим детям, которые со дня на день сами станут родителями, купленные для малыша одежды и игрушки. Гостеприимный дом всегда был полон гостей, в том числе и детишек, но к рождению малыша в нем готовились впервые. Радостный для хозяев и гостей дом вот-вот станет еще более счастливым.

Пришел день, когда у Лилии начались схватки, и счастливое ожидание сменилось некоторым волнением. Желая немного отвлечься от беспокойных мыслей, Гарри отправился на «Бесстрашный», где занимался всем, что только придет в голову.

В полдень, когда он был весь в работе, раздался телефонный звонок, который буквально встряхнул его сознание.

— Да, — коротко сказал он, отвечая на вызов.

— Сынок, у меня родился внучек! — воскликнул его отец, чей всегда уверенный голос дрожал от накатывающих слез радости.

— Боже, какое счастье! — крикнул Гарри, сжимая кулаки в радостном волнении. — Я через несколько минут заеду за вами, поедем поглядим на моего сынишку. — Он закончил разговор и тут же выехал за родителями.

Менее чем через тридцать минут Гарри со своими родителями и родителями Лилии стоял под окном палаты, где находилась молодая мама с самым маленьким представителем рода Смитов. Гарри кинул в оконное стекло камушек, привлекая внимание Лилии. Спустя мгновение она появилась у окна и, увидев замершего в нетерпеливом ожидании счастливого мужа и его и своих родителей, отошла вглубь палаты, вернувшись через несколько секунд с малышом. Когда Лилия показала крохотное личико новорожденного Смита, волна эмоций захлестнула ее родных. Бабушки и дедушки смахивали слезы с широко улыбающихся радостных лиц. Что до Гарри, то он буквально застыл в изумлении, не отводя глаз от личика своего малютки-сына. Сердце молодого папы затрепетало. Гарри еще никогда не был так счастлив, как в этот момент, когда его любимая женщина, его славная спутница и верная жена держала на руках их сына, в чьих жилах смешалась кровь обоих родителей. Гарри перевел взгляд на Лилию, чье лицо светилось счастьем. Она улыбнулась ему такой милой и нежной улыбкой, от которой у него на душе стало еще теплее. Он улыбнулся ей в ответ, их взгляды встретились, и в течение нескольких секунд они успели без слов передать столько тепла и любви друг другу, что этого невозможно описать никакими словами. Лилия послала Гарри воздушный поцелуй, он отправил ей такой же нежный ответ.

Еще несколько минут полюбовавшись ребенком, все родные молодой мамы на прощание засыпали ее воздушными поцелуями, потом не торопясь вернулись к машине и отправились домой.

Через два дня Лилия с малышом тоже вернулась в поместье.

Мальчика назвали Сэмюэлем.

— Сэмюэл Смит! — гордо сказал Гарри, нежно и осторожно беря ребенка на руки, когда они с Лилией остались наедине в своей комнате. — Как ты себя чувствуешь, милая? — участливо добавил он.

— Как никогда хорошо, папочка! — радостно ответила она.

Гарри расплылся в нежной и доброй улыбке, целуя жену и сына.

В тот же вечер, как и полагалось, великое событие — рождение малыша — было отпраздновано, и на ужин были приглашены все жители небольшого крестьянского поселка, расположенного неподалеку от дома Смитов.

Глава пятая. Как быть?

Гарри продолжал свою работу, связанную с исследованием метеорита, но первый месяц он чуть ли не каждый час прибегал к жене и ребенку узнать, как они себя чувствуют, и, убедившись, что все хорошо, целовал их и снова спускался в лабораторию. Вся родня заботилась о Сэмюэле с безграничным вниманием и неизмеримой любовью.

Так прошел год. Мальчик рос, и по истечении этого времени он уже уверенно держался на ногах, топая по комнате с таким важным видом, будто уже почувствовал себя главным в доме.

В каком-то смысле так и было. Слова «папа» и «мама» уже два месяца радовали слух родителей, а также бабушек и дедушек.

Гарри с утра до вечера проводил в лаборатории, изучая метеорит, и это занятие поглотило его практически без остатка. Он работал сутками напролет, порой даже засыпал в лаборатории в поздние ночные часы, совершенно утомившись от постоянных и кропотливых исследований. За прошедшие с момента обнаружения метеорита один год и девять месяцев ему удалось открыть многие тайны космического странника. Он полностью выделил составные компоненты метеорита, отделив их друг от друга. Из почти трехсоткилограммовой глыбы полезными оказались около двухсот двадцати килограммов, представленных различными металлами с необычными свойствами. Как уже удалось установить Гарри, эти металлы были легче воды, но при этом каждый из них превосходил в твердости любой металл земного происхождения; будучи смешанными с другими металлами, они были способны менять их свойства, находясь в сплаве даже в мизерных пропорциях, а также отражали, пропускали через себя или поглощали все известные виды излучения.

Такого материала человечество не знало. Он был известен только Гарри Смиту, которому посчастливилось найти метеорит, подаривший ему столько важных научных открытий. Но он твердо решил не раскрывать никому тайны своей находки, иначе ему пришлось бы отдать метеорит на изучение в государственные структуры, где он мог бы остаться навсегда или, что хуже всего, быть использован с неблаговидными целями. Но Смит думал не только о том, какие еще свои свойства метеорит может ему открыть, — больше всего его беспокоила мысль о том, что космическое тело несет какое-то послание. Разумеется, Гарри это чувствовал лишь интуитивно, но этому совсем не поддающемуся изучению и измерению ощущению он доверял, так как интуиция еще никогда не вела его по ложному пути. Он доверял своему чутью и был верен ему. Однако то, для чего же ему открылась тайна метеорита, он все еще не понимал, и это его беспокоило, заставляя каждый день задаваться многими вопросами в надежде отыскать один заветный ответ.

Гарри представлял, как использует эту случайную, а может, и не случайную находку, сделанную на маленьком и затерянном острове в Тихом океане. Добавляя к земным металлам те металлы, которые выделил из метеорита, он может создать сплав огромной массы, обладающий практически теми же свойствами, какие присущи чистым металлам, выделенным из метеорита. По сути, метеоритные металлы были не совсем металлами, хотя они, безусловно, отвечали всем характеристикам, с помощью которых ученые определяют вещество как металл.

«Это межзвездный код, космическое послание!» — повторял про себя Гарри, напрягая свой могучий мозг. Мысли лихорадочно проносились в его голове, он отбрасывал одно предположение, склоняясь к другому, но в следующий момент возвращался к первому либо, отбрасывая все, принимался рассматривать третье. «Это определенный код! Но какой? Что мне должно открыться?» — спрашивал он сам себя.

Гарри эти металлы казались чем-то наподобие ДНК живых клеток. ДНК — нуклеотидная последовательность, в которой закодирован генетический код клетки. Если ДНК одной клетки внедрить в другую клетку, то эта клетка, на основе чужой ДНК, синтезирует компоненты, которые, внедряясь в ее структуру, сделают эту клетку похожей на ту, из которой взяли ДНК. Так же и эти металлы словно бы несут в себе генетический код космической природы, делая из земных металлов совершенно необычные, метеоритные, или же космические металлы, свойства которых противоречат земным условиям.

Из сплава, полученного путем добавления метеоритных металлов к земным, можно сконструировать абсолютно непроницаемый даже для ядерного излучения бункер, в котором могут укрыться тысячи человек. Если ядерная война все-таки произойдет, то в этом бункере найдут убежище на многие годы его родные, друзья и еще несколько сотен людей. Еще одну группу людей можно укрыть в бункере под его домом, ведь его лаборатория представляет собой убежище, способное много месяцев функционировать в автономном режиме. Но, как он сам неоднократно говорил — и Гарри так действительно считал, — после глобальной ядерной катастрофы на Земле наступит ядерный апокалипсис, который приведет к гибели практически всего живого на планете и продлится многие годы, тысячелетия. Для чего тогда прятаться в бункере, который обезопасит горстку людей всего лишь на несколько месяцев. Ведь дальше их ждет пустота, гибель от голода. А скорее всего люди, если им удастся выжить, спрятавшись в бункере, и потом выйти после катастрофы на поверхность, увидят, что погибло все живое, и умрут от отчаяния, не успев не то что проголодаться, а даже испытать жажду.

Гарри пришел к выводу, что это не выход, нужно что-то другое.

«Откровение обязательно придет! — уверял он себя. — Но я сомневаюсь, что мы должны будем прятаться! Бежать — возможно, но не прятаться!»

Он часто задавался вопросом, что же придумать, возможно ли спастись хотя бы крохотной части человечества. Между тем жизнь шла своим чередом, и никаких военных действий или апокалипсиса не предвиделось. Даже Гарри не видел ничего угрожающего, что могло бы спровоцировать военное противостояние, а уж тем более ядерную войну. Однако его неотступно преследовала навязчивая мысль, что беда обязательно придет и что к ней необходимо быть готовым.

Он размышлял над различными вариантами использования выделенных из метеорита металлов: «Можно создать космический корабль и отправить его на орбиту Земли на несколько лет. Это бы сработало, если бы людям довелось провести в космосе пять лет, ну, пусть десять, а после вернуться на полностью очистившуюся от сажи и пепла планету. И вновь увидеть голубое небо, горящее золотом Солнце сквозь прозрачную атмосферу, окунуться в чистый океан или море, выпить чистой родниковой воды, наблюдать в дикой природе красивых животных и птиц. И снова строить дома, сеять хлеб, растить детей. Но нет! Ничего этого не будет на Земле даже через тысячу лет. За то время, что они будут двигаться по орбите вокруг планеты, люди должны будут обзавестись потомством. Но корабль сможет вместить только следующее, может быть, еще одно поколение, но не больше, так как на всех просто не хватит места. Придется препятствовать беременностям и рождению детей, но это не осуществимо. В массе своей большинство людей не поймут тяжести ситуации. Многие будут рожать, не обращая внимания на последствия бесконтрольного роста популяции в замкнутом пространстве. Некоторые позаботятся об ужесточении правил, и беременным станут делать аборты принудительно. Но в праве ли кто-то решать такие вещи? Как к этому отнесутся беременная женщина и ее супруг? Некоторые будут скрывать беременность или ожесточенно бороться с ее запретом. И когда женщина будет на большом сроке беременности, у кого поднимется рука сделать уже не аборт, а совершить убийство маленького человечка? При таком развитии ситуации детей будет становиться больше, а места на корабле оставаться все меньше».

Гарри прокручивал в уме все, что когда-либо читал, слышал или видел. Вспоминал реальные, исторически достоверные случаи, когда в экстремальных условиях от дикого голода люди ели друг друга.

Он воображал, что создаст космический корабль и что из этого может получиться: «Если представить, что численность людей на корабле увеличится до критической цифры, то чем это может обернуться. Высока вероятность того, что начнется смертоубийственная война за выживание, в ходе которой люди будут руководствоваться единственным принципом — каждый сам за себя!»

Эти мысли ужасали Гарри Смита, глубоко нравственного человека. «Если это все-таки произойдет, — размышлял он, — то, скорее всего, люди разделятся на несколько враждующих группировок, в каждой из которых их будет объединять определенное убеждение. Война между этими группами будет вестись до тех пор, пока для оставшихся людей не освободится место, пока им не будет хватать еды и воздуха на корабле. Но через время людей, по естественным причинам, снова станет больше того количества, на какое рассчитаны условия жизни на корабле, — и война за выживание разразится вновь и будет вестись по тем же жестоким правилам, которые диктуют инстинкты самосохранения и сохранения своих детей и родных. Этих составляющих вполне достаточно, чтобы операция по спасению человечества превратилась в самую провальную затею за всю его историю. При таком раскладе последняя надежда на спасение самоуничтожится!»

Возникая одна из другой, мысли его сливались в течение недель и месяцев долгих раздумий, превращаясь в ряд печальных откровений. Гарри Смит думал: «Земля дает человечеству возможность процветать как виду, но этот вид, внося изменения в гармоничное и идеальнейшее устройство планеты, губит ее, тем самым ограничивая себя в возможном процветании, ставя под сомнение саму возможность дальнейшего развития и жизни. Людям трудно проецировать частное на общее, поэтому многие, даже те, кто считаются успешными людьми, не в состоянии увидеть, насколько некоторые их поступки губительны для окружающего мира. „Не руби сук, на котором сидишь“, „Не плюй в колодец, пригодится воды напиться“ — известные пословицы отражают пагубность деяний, направленных против их деятеля, но не напрямую, а опосредованно. Ни одно другое животное, кроме человека, не делает ничего, что может навредить представителям его вида в целом. Наоборот, все в их деятельности, включая механизмы адаптации, инстинкты, развивающиеся в результате эволюции, наделяют других животных теми навыками, которые обусловливают их более вероятный успех на пути к развитию и процветанию их видов».

И действительно, у людей, отличающихся, казалось бы, более совершенной нервной деятельностью от других животных, все наоборот. Человек, за счет способности к выбору, движимый своими потребностями, которые не всегда согласуются с заложенными в него природой и призванными ему помогать выживать инстинктами, способен вопреки здравому смыслу и собственному благу совершать поступки в корне неправильные и губительные. Причем действенность некоторых из этих поступков может длиться в течение нескольких поколений, наследующих от предков по типу преемственности их губительное начало. Не абсурдна ли сама мысль о таком положении вещей?

Гарри вспомнил сказку, в которой описывалось, как человек, долго летевший на большом орле, срезал свою плоть, скармливая ее птице, когда та изнемогала от голода, чтобы долететь туда, куда ему было необходимо попасть и куда его могла донести только эта птица. Этому человеку обязательно нужно было лететь, и он отрезал от своего тела куски. А если представить, что на этой птице летят два человека, не связанных родственными, семейными или иными чрезвычайно прочными связями? Тогда, без сомнения, в абсолютном большинстве случаев тот, кто сильнее, воспользуется телом второго, чтобы, скармливая его голодной птице, благополучно добраться до желаемого места. Есть ли люди, которые ради собственного спасения стали бы терзать свое тело, если эту пытку можно переложить на другого человека?

«Что же тогда делать? — раздумывал Гарри Смит. — Как быть? Конечно, может, ничего и не произойдет, может, нечего и опасаться? Но я не могу быть беспечным теперь, когда у меня есть жена и ребенок и я должен думать об их будущем. Тем более что я никогда не ошибался в прогнозах. А сегодня более чем достаточно данных, чтобы с высокой степенью уверенности предположить, что Землю ждет трагедия, которую люди сотворят собственными руками».

Подобные мысли не оставляли Смита. День ото дня он разрабатывал все новые планы спасения, все больше анализировал объективные факты.

«Чтобы с максимальной пользой использовать столь дивный и необыкновенный дар маленького острова, — размышлял он, — благодаря которому у меня появились сын и надежда на то, что он переживет меня, я должен приложить все усилия, дабы обеспечить Сэмюэлу будущее. Я должен сделать все, на что способен и на что у меня хватит сил и средств. Ведь это чудо, что по воле судьбы и желанию Лилии мы с ней высадились на один из миллионов островов в Тихом океане, где испытали, можно сказать, впервые за семь лет совместной жизни, неудержимое желание стать родителями, а затем на двух гектарах песка наткнулись на метеорит, пролежавший в этом месте миллион лет!..»

Эти мысли то и дело возникали у Гарри Смита в течение двух лет, но он не был параноиком. Трезвый анализ и интуиция подсказывали ему, что атомная беда случится, а поэтому требовалось предпринять все меры, способные предоставить хотя бы крошечной части человечества возможность выжить. Если же он ошибается, и будущему человечества ничто не угрожает, так это славно. Он молил Бога, чтобы его предположения оказались ошибочными.

Гарри не говорил ничего о своих опасениях Лилии и пытался скрывать от нее свою озабоченность, но внимательная супруга заметила, что его постоянно что-то беспокоит. Утром, когда Гарри проснулся, но еще не встал с постели, она решила узнать, что его тревожит.

— Гарри, что случилось? — с ноткой волнения произнесла она. — В последнее время ты сам не свой.

— Все нормально, просто работаю много. Видимо, усталость дает о себе знать, — он попытался принять безучастный вид, поцеловал Лилию и сел в кровати, уже собираясь подняться.

— Усталость? Насколько мне известно, тебе не знакомо это ощущение, — Лилия коснулась спины мужа, давая понять, что намерена продолжить разговор.

Она немного помолчала, а потом, когда Гарри повернулся к ней лицом, добавила совершенно серьезным тоном:

— Гарри, я волнуюсь за тебя. Ты знаешь, что мне еще хуже от того, что ты держишь меня в неведении.

— Лилия, я ничего не утаиваю от тебя…

— Гарри, — перебила она мужа, — прошу тебя, расскажи мне, почему ты такой в последнее время?

— Я действительно ничего не скрываю от тебя, дорогая, — мягким тоном произнес он, и Лилия поняла, что Гарри сейчас говорит правду.

— Но ведь что-то тебя беспокоит?

— Беспокоит, очень сильно беспокоит, Лилия, — но это лишь предчувствие чего-то важного! Только предчувствие, и все.

— И все? — переспросила она. — Гарри, у тебя очень редко появляются предчувствия, но, насколько мне известно, они тебя никогда не обманывали. К тому же в последнее время на тебе лица нет. — Гарри попытался что-то вставить, но Лилия, не дав ему такой возможности, продолжила: — Не отрицай, что ты изменился с тех самых пор, как в твоей лаборатории очутился метеорит… — она резко прервалась, словно к ней только что пришла важная догадка. Спустя мгновение она с болью в сердце спросила: — Он все-таки оказался радиоактивным?

— Нет, на этот счет можешь быть совершенно спокойна — он абсолютно не опасен… Даже напротив, — прибавил Гарри, нахмурясь.

— Раз дело не в радиоактивности, тогда что же тебя тревожит? И что значит это даже напротив? Ты чего-то ожидаешь от метеорита?

— Все скажу, только не перебивай меня, а то мы так и не закончим, — попросил Гарри. — Я предчувствую глобальную мировую войну…

— Что?!! — выдохнула ошарашенная Лилия.

— Я тебе все расскажу по порядку, ты все поймешь, просто не перебивай — это отвлечет меня и уведет в сторону наш разговор.

— Ответь только на один вопрос, Гарри.

— Слушаю.

— Тебе что-то стало известно, или это только твое предчувствие? Скажи правду, Гарри.

— Лилия, я никогда не лгал тебе, и мне незачем это делать сейчас!

— Я не виню тебя во лжи, родной, может, ты просто скрываешь от меня правду, не желая огорчить.

— Если бы хотел что-то скрыть, я не начал бы разговор о войне, Лилия. Никакой реальной угрозы нет и, надеюсь, никогда не будет!

— Слава богу, — с облегчением сказала Лилия. — Я испугалась, Гарри.

— Понимаю. Теперь я продолжу.

— Да, я тебя слушаю, родной, и не стану перебивать. — Лилия села рядом с мужем и приготовилась выслушать его.

— Итак, еще раз повторю, что метеорит не имеет радиоактивности. Изучая его, я открыл ряд уникальных свойств входящих в его состав металлов. Эти знания позволили бы мне создать нечто совершенно новое, до чего человеческий разум не добирался даже в своей фантазии. Однако с тем опытом, который я приобрел в работе над метеоритом, мне было даровано чувство, которое сейчас рассматриваю то ли как дар, то ли как проклятие.

Лилия внимательно слушала мужа, но когда он сказал о проклятии, в глазах ее отразился испуг; она разомкнула губы, намереваясь задать вопрос, но Гарри взял ее за руку и сказал:

— Не тревожься, просто я употребил такое слово, сейчас все поясню.

Взгляд Лилии перестал выражать испуг, слова мужа ее немного успокоили, но на ее лице явно читалось волнение.

— Так вот, чем больше я стал узнавать о метеорите, тем больше меня тревожит предчувствие глобальной и неотвратимой катастрофы. Это я и назвал проклятием. Поначалу это было так ненавязчиво, что я сам не понимал этого ощущения, но как только выкристаллизовалось, оно стало все сильнее мною овладевать.

— Брось этот метеорит, оставь эту работу! — громко и решительно сказала Лилия.

Гарри нежно взял ее за руку, улыбнулся и спокойно сказал:

— Лилия, я не могу себе этого позволить! Я должен продолжить работу. Тем более что метеорит — это просто несколько десятков килограммов металла, и он не может влиять на мое сознание. А раз у меня все-таки появились опасения относительно будущего, то метеорит я воспринимаю именно как подарок судьбы, как дар, который я должен преобразовать, но никак не наоборот.

— Но ты можешь хотя бы отдохнуть от работы, отвлечься, оставив ее на время, — не зная, как уговорить мужа прервать исследования, предложила Лилия в надежде на то, что это поможет.

— Я не против отдыха, милая. — Посмотрев жене в глаза, Гарри добавил: — Ты думаешь, я сошел с ума?

Лилия молчала, не зная, что ответить: ее очень сильно встревожило то, что сказал ей супруг.

— Я думал об этом, но решил, что здоров. Не стану перечислять все доводы, иначе точно буду походить на больного, который, находясь в явном помешательстве, уверенно настаивает на том, что он совершенно здоров. Время расставит все на свои места, Лилия.

— Главное, чтобы не оказалось слишком поздно, — грустно сказала она, слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. — Никогда не думала, что у нас состоится подобный разговор, и, конечно, не ожидала такой концовки.

— Лилия, я здоров! — громко сказал Гарри. — Горевать будешь тогда, когда мне поставят диагноз. А этого, я уверен, не случится, я совершенно здоров. Может быть, просто переутомился и зациклился на проблеме, которой не стоит уделять столько внимания.

— Я ведь об этом и говорю, тебе нужно отдохнуть и отвлечься, — тут же воодушевилась Лилия.

— С радостью, милая, — ответил Гарри, нежно целуя ее.

— Пообещай, что сделаешь перерыв в работе, — попросила она.

— Обещаю! — Гарри улыбнулся, Лилия посмотрела на него, и лицо ее чуть прояснилось.

— Будем отдыхать, ходить на море, загорать, заниматься всем, что только придет в голову, — главное, чтобы ты хотя бы месяц не спускался в свою лабораторию.

— Идет! — с готовностью согласился Гарри, чему сам несказанно обрадовался.

Лицо Лилии просияло, она обняла мужа за шею и повалила его на кровать, целуя.

— Если за это время ты станешь таким же, каким был прежде, я буду считать тебя совершенно здоровым, и ты сможешь продолжить свою работу с метеоритом — но уж точно не в прежнем режиме! — строго сказала Лилия.

— Есть, моя госпожа! — ответил Гарри, и губы его растянулись в улыбку, а в глазах и выражении лица не осталось и тени тревоги, которая беспокоила его последние месяцы.

За завтраком они составили план на неделю, которую посвятили отдыху в домашнем кругу. Следующие три недели семья молодых Смитов в полном составе потратила на посещение друзей, проживающих в разных уголках Америки и Европы. Путешествие выдалось очень насыщенным, что позволило Гарри совершенно отвлечься от мыслей, пленивших его разум в течение нескольких последних месяцев. Ему не нужно было даже ничего говорить — Лилия без слов поняла, что у мужа легко на душе и что о былых опасениях он ни разу даже не вспомнил. Общество самых близких людей — жены и сынишки, а также друзей позволило Гарри забыть обо всех его тревогах. Он отдохнул и теперь, когда они вернулись домой, был готов продолжить исследования.

Работать он стал более размеренно и плодотворно, так как его не тревожили негативные мысли. Однажды вечером он в очередной раз делился с Лилией плодами своих исследований, говорил также о том, что не может придумать такой вариант практического применения результатов изучения находки, чтобы, не приведи Господь, не загубить подарок судьбы, а возможно, последний шанс человечества. Он не отбросил окончательно мысль о том, что метеорит может быть именно таким архиважным объектом.

— Женушка, дай мне понянчить Сэмюэла, — обратился Гарри к Лилии, державшей на руках ребенка, который капризничал по известной только ему причине. Гарри поцеловал его, и мальчуган, словно поняв, что с отцом его проделки не пройдут, или почувствовав себя абсолютно защищенным в его сильных руках, стал спокойнее, а затем и вовсе уснул у него на плече.

— Мне кажется, тебе необходима помощь, — заметила Лилия. — Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше.

— Я думал об этом. Не намекаешь ли ты, что мне необходимо сообщить о находке правительству?

— Нет, конечно. Не думаю, что за пределами нашего дома находке этой суждено будет послужить во благо, а не во вред. Я имела ввиду другое: тебе нужен помощник.

— Но кто? Многие ученые, с кем я начинал работать, сейчас продолжают создавать ядерное оружие, а я уже много лет изобретаю защиту от него и всеми силами борюсь за мир во всем мире, за отмену ядерного оружия. Некоторые из этих людей и я стали идейными врагами, и каждый из них, работая по тем или иным причинам на государство, сообщит обо мне куда следует.

— А помнишь, ты мне рассказывал про друга юности, он, кажется, из России?

— Сергей Абрамян? Ты его имеешь в виду?

— Да, Гарри, именно его. Мне запомнилась эта фамилия, — ответила Лилия.

— Это выдающийся физик, какого я когда-либо встречал! — сказал Гарри, и на лице его отразился восторг. — Мы много лет дружили, но в последние годы почти не виделись. Сейчас совершенно иное время, в отличие от тех лет, когда мы были юными. Теперь мы с Сергеем по разные стороны баррикад. Он — русский физик-ядерщик, а я — изгнанный из родной страны американский физик, который к тому же стал ярым борцом против применения ядерного оружия. — Он передал Сэмюэла Лилии и продолжил говорить, расхаживая по комнате и жестикулируя: — Сергей занимается созданием новых, неограниченных по мощности термоядерных реакторов. Я же сейчас занимаюсь делом, прямо противоположным тому, с чего начинал много лет назад — создаю противоядерные щиты. Противостояние наших стран делает почти невозможным наше дружеское общение. Хотя, несмотря на то, что мы почти перестали общаться, этот парень — один из самых преданных моих друзей. Ему нет равных в теории термоядерных реакций, он интеллигент до мозга костей, честный и скромный человек. Окажись он рядом, я уверен, мы смогли бы и горы свернуть. Но проблема в том, что он работает в России, в закрытом институте, поэтому просто так наведаться к нему в гости никак не получится. Увидеться мы с ним, конечно, можем, но это спровоцирует ненужные подозрения по отношению к нему. Что же касается меня, то я настроил против себя уже всех, кого было только можно.

— Ты можешь отправить в Россию кого-нибудь, чтобы он передал письмо твоему другу, — предложила Лилия.

— Надо как следует обдумать все это, — кивнул Гарри.

— Кстати, Гарри, у меня в России есть подруга, мы часто встречались с ней на концертах, ты видел ее как-то. Я тебя с ней знакомила. Помнишь? Мы созванивались около двух месяцев назад, и она пригласила нас в гости. Я могу еще позвонить ей и сказать, что мы приедем.

— Почему бы и нет, — громче, чем сам ожидал, ответил Гарри. — Я давно не был в России, еще с тех пор, когда учился в университете… Я бы с радостью навестил Сергея, — неожиданно быстро и легко согласился Гарри.

В этот момент проснулся Сэмюэл и, требуя обеда, прервал разговор родителей, которые уже все решили.

Глава шестая. Друг

Уже через неделю семья Смит была в Москве. То тепло, с каким их встретили подруга Лилии и ее муж, сердечно порадовали гостей. Эти милые люди составили план экскурсий по мегаполису и его окрестностям, рассчитанный на несколько дней. И уже на следующий день после их приезда они принялись показывать гостям красоты столицы России. Спустя три дня Гарри попросил прощения за то, что должен ненадолго отлучиться. Он уже позвонил Сергею Абрамяну с городского телефона и договорился с ним о встрече. Совершенно неожиданный звонок давнего друга, тем более из Москвы, чуть было не заставил Сергея закричать от радости.

Встретиться они условились в торговом центре, где всегда много людей и где можно легко слиться с толпой. Зайдя в небольшое кафе, друзья тепло приветствовали друг друга. В памяти их всплыли воспоминания о прошедших годах, вернув Гарри и Сергея в те времена, когда они были еще юношами.

Сергей Абрамян был молодым смуглокожим мужчиной нормального сложения, но он казался худощавым, видимо, из-за высокого роста, под два метра. Красивое лицо его, словно с обложки модного журнала, привлекало взгляд практически каждой женщины, в поле зрения которой он попадал. Как и в прежние времена, был он слегка небрит, трехдневная щетина равномерно покрывала чуть впалые щеки и острый подбородок. Особую выразительность его узкому, без выступающих скул лицу придавали глаза, слегка грустные, что характерно для армян, но в то же время живые и чрезвычайно проницательные. Казалось, что этим большим карим глазам ведомы все человеческие истины и тайны. Длинные и густые, словно опахала, ресницы подчеркивали их контуры. Высокий и широкий лоб свидетельствовал о незаурядности ума этого южного мужчины, а резко очерченные ноздри и полные губы — об эмоциональности и чувственности натуры. Красивые кудрявые волосы в легком искусственном беспорядке обрамляли это удивительное лицо.

Физическая сила Сергея не уступала умственной, что оценил Гарри по силе его рукопожатия.

— Гарри, как это понимать?!! — не сдерживая радостных эмоций, громко спросил Сергей. — Что ты делаешь в Москве?!! — не веря, что действительно говорит с Гарри, стоя рядом с ним, тут же задал он еще один вопрос. — У меня было ощущение, что мы уже больше никогда не увидимся, и от нашей дружбы останутся только телефонные разговоры не чаще одного раза в год.

— В Москву меня привели кое-какие дела, о них я расскажу чуть позже, — пояснил Гарри, приглашая друга присесть за столик. — Сергей, ты один из моих близких друзей, и дружбу с тобой я никогда ни на что не променяю. А что касается наших редких встреч и звонков друг другу, то, думаю, ты сам понимаешь, как трудно двум друзьям, ведущим столь специфическую работу и живущим в двух противоборствующих странах, общаться, как бы им того хотелось.

— Конечно, понимаю, Гарри. Я очень рад тебя видеть, даже еле сижу на месте, так хочется тебя обнять, но сдерживаю себя, так как нас могут неправильно понять.

Друзья рассмеялись, вновь по-дружески горячо пожимая друг другу руки.

— Как Лилия? — поинтересовался Сергей. — Извини еще раз, что не получилось приехать на свадьбу, ты сам только что сказал, что наши профессии накладывают определенные ограничения на наше общение. Да и на работе творилось просто что-то ужасное. Я почти месяц не был дома, все время в институте.

— Я не сержусь на тебя, Сережа, — ласково назвав друга, сказал Гарри. — Хотя мне очень хотелось видеть тебя на своей свадьбе. А как твоя семейная жизнь?.. Кстати, уже один год и несколько дней, как я стал папой, — с особенной гордостью прибавил Гарри.

— Об этом я даже не знал! — несколько обиженно сказал Сергей. — А еще другом называется. Позвонить и сказать было сложно?

— Извини, дорогой, но в моей жизни произошло столько интересных событий, что, смешавшись, они ускорили ход времени, и, не успев моргнуть, я замечал, что не минута, а месяц, не неделя, а год пролетали, — попытался оправдаться Гарри.

— Мне известно такое ощущение стремительности времени, Гарри. Что же касается личной жизни, то, как и прежде, девушки в ней — словно муза: посещают часто, но никогда не задерживаются. Может, я еще молод для семейной жизни, мне всего тридцать два года. Думаю, что еще успею жениться. Хотя иногда бывает тоскливо и одиноко, но работа не позволяет надолго раскисать.

— Я не сообщил тебе, что стал отцом, потому что в течение двух лет работаю над проектом, который занимает все мое время и мысли, — продолжил Гарри, давая понять другу, что тому не на что обижаться, и подготавливая его к основной теме разговора.

— Каким таким проектом, Гарри? — оживленно спросил Сергей.

— Я работаю над разгадкой одной тайны.

— Я так понимаю, твое появление в Москве, как и встреча со мной, связаны с тайной, которую ты пытаешься открыть.

— Это так очевидно? — улыбнулся Гарри.

— Представь себе, — ответил Сергей, у которого в предвкушении интересного разговора загорелись глаза.

— Около двух лет назад, — начал пояснять Гарри, — на острове в Тихом океане по счастливой случайности, которой я обязан своей жене, я обнаружил удивительный объект, который, как я там же и выяснил, оказался метеоритом.

— Та-ак, уже интересно! — сказал Сергей, потирая руки.

— Итак, — увидев, как оживился Сергей, с энтузиазмом продолжил Гарри, — сообщать о нем я не стал и занялся его исследованием самостоятельно. Я выделил металлы, входящие в состав метеорита, и их удивительные свойства позволяют надеяться, что их сплав с земными металлами послужит материалом, из которого можно построить бункер либо корпус космического корабля, которым не будут страшны почти никакие виды воздействий. Более того, я полагаю, что эта находка не случайна и что благодаря ей предстоит осуществить очень важную миссию.

— Гарри, я даже не знаю, чему больше радуюсь, нашей с тобой встрече или тому, что ты рассказал мне сейчас! — возбужденно и в то же время с веселой ноткой в голосе сказал Сергей Абрамян. — Ну, а если серьезно, то я очень хочу посмотреть на твою находку, но боюсь, что это невозможно, по тем же политическим причинам. А еще я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь «предстоит осуществить очень важную миссию».

— В последнее время, учитывая ряд фактов и свои интуитивные ощущения, я предполагаю, что в не очень далеком будущем разразится ядерная война, — с очень серьезным видом ответил Гарри. — В связи с этим я хочу, чтобы ты поехал со мной, и мы работали вместе.

— А это уже совсем интересно! — сказал Сергей. — Я сам считаю, что подобные опасения не беспочвенны, но пока не рискнул бы утверждать, что это действительно произойдет.

И как ты представляешь себе нашу совместную работу? Легче питону подружиться с мышкой, чем нам в одной лаборатории корпеть над совместным решением физической задачи.

— Я и не утверждаю, а предполагаю, что ядерная война произойдет, а если так, то нужно быть готовыми к этому. Пока есть время, нужно успеть сделать все, что от нас зависит, — озабоченным тоном сказал Гарри. — Мне нужна твоя помощь, Сережа, так как одному не справиться. Дело в том, что бункер, оставленный на Земле, или космический объект на орбите — не выход из ситуации. Рано или поздно людям придется выйти из убежища, что равнозначно неминуемой и жуткой смерти. По дороге в Россию мне пришла мысль, что космический корабль — это то, что нам нужно! Но не для бесконечного движения-дрейфа по орбите вокруг Земли, а для космических странствий в поисках подходящей для жизни человека планеты. И, как ты понимаешь, необходим двигатель, способный с какой угодно скоростью двигать корабль в космическом просторе! Лучшего, чем ты, Сергей, специалиста по разработке термоядерного двигателя я не знаю — и я уверен, что лучшего физика просто не существует на Земле.

— Гарри, с тобой все хорошо? Ты не заболел? — с нескрываемым недоумением и одновременно с заботой и беспокойством за разум друга спросил Сергей. — Только не сердись, но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Какая ядерная война, какой полет в поисках планеты?.. Однако за столь лестное мнение о моих возможностях благодарю тебя, — с улыбкой прибавил Сергей.

— Со мной все хорошо, Сергей, я абсолютно здоров! Просто меня не отпускает мысль, что обязательно случится что-то ужасное.

— Это можно назвать паранойей, Гарри… Еще раз извини, конечно, но тебе нужно отдохнуть от работы.

Гарри ничего не ответил, он просто смотрел на друга, ожидая, что тот еще скажет. Смит понимал, что его собственные слова, только что прозвучавшие, нельзя воспринимать как слова нормального человека, если, конечно, этому человеку не известны определенные факты, которые могут служить обоснованием такого хода мыслей и таких предположений.

— Либо дело обстоит иначе, — продолжил Сергей, вглядываясь в друга с таким же вниманием, с каким тот смотрел на него, — чем я себе сейчас представляю, а это бывает только тогда, когда от меня скрывают условия задачи. Я знаю тебя давно, Гарри, и поэтому смею предположить, что твоя убежденность в грядущей катастрофе имеет под собой очень весомую доказательную базу.

— Некоторое время назад Лилия, — сказал Гарри, — увидев мое состояние, предположила, что случилось что-то серьезное, и когда я поделился с нею своими мыслями, она, как и ты сейчас, предположила, что я переутомился, и из-за этого пошатнулось мое психическое здоровье. Она попросила меня сделать месячный перерыв в работе, я согласился, и мы всей семьей целый месяц провели в путешествиях. За это время я пришел в себя, что отметила и Лилия, позволив мне продолжить работу. Но дело в том, что, избавившись от назойливых мыслей и вернувшись в прежнее расположение духа, я все равно считаю, что исследовательскую работу, связанную с метеоритом, нужно продолжить именно в том направлении, какое мне видится правильным, — то есть создать космический корабль. И ничего более конкретного я от тебя не утаиваю, все условия задачи перед тобой. Однако опасность для человечества действительно может оказаться только плодом моего воображения, что, с одной стороны, замечательно, потому что в таком случае все мои опасения окажутся напрасными и людям ничего не угрожает, а с другой — очень плохо и грустно для меня, так как я окажусь параноиком, сумасшедшим. Но я приму второй вариант, главное, чтобы человечество было в безопасности. Но если я все-таки окажусь прав, мы к тому времени можем успеть сконструировать корабль, способный дать группе представителей человечества шанс на спасение.

— Гарри, если так, то трудно представить, чтобы мы смогли решить подобную задачу, — ответил Сергей, не зная, к чему этот разговор может привести. — Построить корабль, способный преодолевать космические пространства на сверхсветовой скорости — это немыслимо тяжелая задача, над которой бьются все великие физики и математики мира. Но и этого мало, скорость его движения должна в миллионы раз превосходить скорость света, чтобы можно было долететь хотя бы до других солнечных миров, не говоря уже о других галактиках, куда реально попасть, лишь используя гиперпространство, полное понимание которого учеными так и не было достигнуто. Хотя, если честно, Гарри, считаю этот разговор несерьезным. — Лицо российского физика оставалось спокойным, но мысленно он начал жалеть своего друга, в чьем душевном здоровье в ходе разговора сильно усомнился.

— Почему же несерьезным? — спросил Гарри. — Ведь в начале разговора ты сказал, что тоже не исключаешь возможности ядерной катастрофы.

— Да, не исключаю, но не более того, — ответил Сергей. — Но ты практически утверждаешь, что ядерная война произойдет. А раз так, то уже сейчас необходимо принимать меры по спасению.

— Сергей, мы знаем друг друга давно, и если я болен психически, то припомни хотя бы один случай за все годы нашей дружбы, когда я вел себя неадекватно, — с некоторой обидой в голосе сказал Гарри, все же заметивший по лицу друга, что тот начал испытывать к нему жалость, пусть исключительно доброжелательную и дружескую, но все-таки жалость, говорящую о том, что он считает его психически нездоровым.

— Таких случаев я не припоминаю, — без раздумий ответил Сергей.

— Да, некоторые болезни проявляются не сразу, и, возможно, что я действительно болен! — сказал Гарри, испытывая сильное волнение. — Но если, отбросив сомнения, представить хоть на мгновение… поверить в то, что на Земле в ближайшее время произойдет ядерная война, которая уничтожит все живое… Как мы спасемся?

— Так, стоп! — властным тоном произнес Сергей. — Гарри, теперь мне за тебя действительно страшно! Да с чего ты взял, что произойдет такая масштабная война, которая уничтожит все живое, и что нам придется бежать с Земли и искать в космосе новый дом?

— Я не могу это утверждать, пока не могу, — уже более спокойным голосом сказал Гарри, больше не желающий вызывать у друга подозрения в собственном здравомыслии. — Но человечество катится в тартарары. Когда неизбежность смерти окажется очевидной, понадобится челнок, который даст надежду на спасение хотя бы крохотной группе представителей человечества.

— Гарри, но пока нет признаков надвигающегося ядерного апокалипсиса! — сказал Сергей, слегка повысив голос, но лишь для того, чтобы сделать акцент на своих словах, совершенно без тени раздражения.

— Но когда эти признаки появятся, Сергей, будет уже поздно что-либо предпринимать! — резко сказал Гарри, с грустью осознавая, что друг, на которого он так рассчитывал, не понимает его, и, следовательно, на его помощь не приходится надеяться.

— Даже не знаю, Гарри, что ответить, — сказал Абрамян. При встрече они с Гарри заказали кофе и сэндвичи, но ни один, ни другой ни к чему даже не прикоснулся, настолько серьезным и сложным выдался разговор. — Да, если ты прав, то нам нужно действовать уже сейчас, но этот смертоносный для всего человечества ядерный удар — все-таки лишь плод твоего воспаленного воображения. Но не больного, Гарри, — заметил Сергей, не желая оскорбить друга резким словом, — а уставшего от постоянной борьбы за мир, гуманность, нравственность и справедливость в этом полном противоречий мире. От этого действительно можно съехать с катушек, Гарри! Может быть, тебе просто нужно отдохнуть, не думая совершенно ни о чем, кроме твоей жены и ребенка. В конце концов, просто побездельничать.

— Как раз о жене и ребенке я думаю, Сергей, — сказал Гарри спокойным тоном, окончательно разуверившись в том, что друг его поймет и тем более поможет. — Я уверен, что обнаружение метеорита — не простая случайность. Последние десять лет я много путешествую, я объехал и обошел почти все уголки этой планеты. Я трижды совершал кругосветные плавания, отчетливо представляю, насколько огромен мир, как необъятен Тихий океан, и считаю практически невозможным случайное обнаружение метеорита на одном из миллионов разбросанных в нем островов, на который мы высадились по просьбе моей жены, которой стало жалко одинокий и маленький клочок суши. Она видела тысячи подобных остров, а я и того больше, но именно этот остров вызвал у нее чувство материнской жалости, и Лилия попросила подойти к нему и бросить якорь. — Гарри говорил оживленно и без остановок, его речь лилась потоком. — Мы высадились на острове и через несколько минут поняли, что нам хочется стать родителями. О необходимости этого мы не задумывались в течение семи лет супружества. Мы зачали там мальчика, которому сейчас годик. Через несколько часов мы собирались покинуть остров, но Лилия наступила именно на то место, где песок едва скрывал метеорит. Я, конечно, понимаю, что совпадения бывают, но это мне кажется знаком судьбы. Теперь у меня есть сын, и я мечтаю и желаю, чтобы у него было прекрасное будущее — чтобы у него БЫЛО будущее! Я не сумасшедший, Сергей! Хотя даже если и так, что мешает мне создать что-то, что даст человечеству надежду на спасение, если беда все-таки придет. Если ничего не произойдет, я буду самым счастливым человеком на свете. Но если все же случится — я дам людям шанс!

— Ты не сумасшедший, Гарри, — сказал Сергей, — просто мне кажется, что ты на взводе. Я уверен, что ядерной войны не будет, по крайней мере, в ближайшие годы, поэтому у тебя есть время. Тебе нужно немного расслабиться и продолжить свою работу, но не с таким рвением. Возможно, придет время, и мы будем работать вместе, все может быть, но не сейчас. Я хотел бы помочь другу, но не могу оставить мою страну.

— Ты прав, Сережа, — ответил Смит. — В последнее время я зациклился на этой мысли, но я с этим уже начал свыкаться. Если раньше я этого опасался, то теперь понял, что необходимо продолжить вести обычную жизнь, в которой, помимо моих прежних увлечений, появится новая страсть — работа, связанная с метеоритом. Сейчас, после разговора с тобой, мне нужно еще немного отдохнуть и, все взвесив, планомерно продолжить работу. Мне тоже кажется, что время в запасе есть. Давай тогда поговорим о чем-нибудь другом, мне нужно отвлечься. Теперь я понимаю, что уже не мальчик. Юность — вот прекрасная пора, когда ты на все способен, ни за что не переживаешь и все получается так как надо.

— Вот это другое дело! — воскликнул Абрамян. — Кстати, где вы остановились в Москве?

— У подруги Лилии, они познакомились на одном из концертов, на котором обе выступали, — ответил Смит.

— Приглашаю вас к себе, хочу, чтобы вы жили у меня, — сказал Сергей.

— Спасибо за приглашение, дружище, но, думаю, это чревато для тебя не приятностями, не стоит пренебрегать предосторожностью, — сказал Гарри, имея в виду повышенный интерес службы внутренней разведки к дому Сергея. — К тому же ты отказался от сотрудничества, а раз так, то мы уже завтра полетим домой.

— Я настаиваю, мой друг, чтобы ты, Лилия и Сэмюэл пожили несколько дней у меня, нам нужно еще о многом поговорить, так много вспомнить.

— Нет, Сергей, не могу, — покачал головой Гарри. — Думаю, ты не обидишься и поймешь меня.

— Жаль, Гарри, — грустно сказал Сергей, после чего улыбнулся. — Тогда ничего не поделаешь. Теперь же предлагаю выпить по рюмочке!

— С удовольствием! Хочу, чтобы ты знал, что мое предложение остается в силе бессрочно. Если надумаешь, я буду тебя ждать у себя. Ты не видел лучших условий для работы, чем те, что созданы у меня в лаборатории. Я уверен, Сережа, что ты приедешь. Через время, но обязательно приедешь. А когда решишься, дай мне сигнал вот по этому устройству. — Гарри протянул другу нечто вроде маленького брелока. — Нажми трижды на кнопку, и я пойму, что ты принял мое предложение. Это простое устройство для передачи и приема сигнала, который невозможно уловить. После твоего сигнала я отвечу тебе так же, тройным нажатием на кнопку. Это будет свидетельствовать о том, что мне удобно принимать от тебя сигналы. После этого с помощью азбуки Морзе — надеюсь, с университетских времен ты ее не забыл — ты сообщишь мне детали.

— Хорошо, Гарри. Ты все предусмотрел, как всегда, — весело произнес Абрамян.

— А как же! Ну что, друг, давай выпьем, а то русская водка, говорят, быстро испаряется.

Друзья весело рассмеялись, после чего выпили по рюмочке, потом еще по одной, затем еще по одной…

Тепло и сердечно пообщавшись несколько часов, Сергей и Гарри с грустью расстались. Ни один из них не знал, увидятся ли они еще когда-нибудь, или эта встреча была последней. Дело не в том, что Сергей уверовал в конец света, который предрекал Гарри, просто по разным причинам виделись они все реже, и рано или поздно их встречи могли и вовсе прекратиться. Но, тем не менее, каждый в душе надеялся, что они еще увидятся и встреча может продлиться дольше, чем сегодня.

Что касается Сергея, то он ощущал душевную тяжесть от того, что сказал ему Гарри Смит. Абрамян размышлял, связано ли это с тем, что Гарри мог оказаться прав, или с тем, что тот мог оказаться болен. Одно и другое его серьезно обеспокоило. Человек, способный молниеносно реагировать на любую информацию, Абрамян за доли секунды безошибочно просчитывал не только математические задачи, но и оценивал то, что творились вокруг, будь то экономическая, политическая, психологическая или иная ситуация. Миллиарды людей ежедневно воспринимают различную информацию, которая исходит из самых разных источников, и становятся ее заложниками, а иногда и рабами, так как, не отличая правду от лжи, качественную продукцию от подделки, человек верит во все, что ему говорят. Мозг Сергея Абрамяна работал, обращаясь к уровням сознания, недоступным ни одному другому человеку, являя собой невообразимо сложный аналитический аппарат, способный «читать» мимику, жесты и интонацию слов человека, рисуя его точный психосоциальный портрет, хотя никаких специальных навыков он не приобретал. Но на сей раз он еще не до конца, хотя времени было предостаточно, разобрался в том, что же произошло с его другом. Сергей видел, что тот здоров и что это очевидно: Гарри Смит был абсолютно таким же, как и раньше, что в полной мере подтвердилось тогда, когда они оставили тему ядерной катастрофы, к которой уже не возвращались. Но Сергей никак не мог выбросить из головы то, насколько возбужденно говорил о катастрофе Гарри. Почему тот не переставал об этом думать, российский ученый не смог ответить себе даже на следующее утро после долгой ночи, которую он провел в беспокойных размышлениях: Сергей очень любил Гарри и не мог даже допустить, что у друга появились проблемы с психическим здоровьем, — вероятно, виной всему временное перенапряжение мозга, и после отдыха это пройдет само собой. Но что если, не приведи Господь, дело в неизлечимом недуге? А вдруг это проявление не изученного еще наукой чувства предвидения?..

Гарри, как и Сергей, обладал неординарными умственными способностями, его мозг воспринял огромнейшее количество информации и упорядочил ее, сведя в стройную систему знаний. Сергей учитывал это, предполагая, что на подсознательном уровне Гарри Смит на основе получаемой информации не только проанализировал ситуацию в настоящем времени, но и просчитал на годы вперед возможные исходы всех процессов, которые протекают в мире. Так, если человек спилит дерево у самого основания, то не нужно обладать особым талантом, чтобы предположить и ожидать, что дерево непременно рухнет на землю или упадет на что-то, — это обязательно произойдет, и это, разумеется, совершенно естественно. Но это случай элементарный, ведь ни для одного человека не будет откровением, что спиленное дерево упадет. Что же касается случая с Гарри Смитом, то, возможно, его мозг решил куда более сложную, можно сказать, совершенно нерешаемую из-за трудности задачу — увидел будущее на основании анализа получаемой информации и синтеза на ее основе прогноза, — задачу, сходную с примером с падающим деревом, но несоизмеримо более сложную. И особенность ситуации заключается в том, что даже сам Гарри Смит не отдает себе отчета, что он видит будущее!..

Нечто похожее иногда случалось с крупнейшими учеными, которые многие годы работали над решением сложной научной задачи, прилагая к этому титанические усилия, — а решение являлось им во сне, и, проснувшись, они благодаря такой «подсказке» заканчивали расчеты, ставя точку в своем кропотливом труде, завершая его с блеском. Причина такого феномена заключается в том, что во сне мозг не отдыхает, а лишь переходит на другой уровень активности, избавляясь от ненужной информации и упорядочивая то, что может пригодиться. Из-за обилия информации, которая заполняет человеческий мозг, иногда бывает невозможно осознать, что решение уже найдено, и требуется просто отдохнуть, скинув с себя всю тяжесть накопленных знаний. Именно во сне, когда сознание человека спит, активизируется сфера подсознательного, которая без эмоций предлагает вариант решения задачи.

Пример такого удивительного явления — история со сном выдающегося русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева — создателя Периодического закона химических элементов. Окончательный вид этот закон принял после того, как Менделееву, согласно некоторым источникам, приснилась сводная таблица элементов. Сфера интересов Д. И. Менделеева была широка необычайно, и этот величайший гений человечества работал, забывая про все, неустанный труд стал чуть ли не смыслом его жизни. Разумеется, только такому человеку может присниться решение задачи, все условия которой добыты титаническим трудом в часы бодрствования. И подобное «сонное откровение» недоступно лежебокам, все существование которых — суть безделья, чьи мысли заняты глупой надеждой на то, что во сне им может прийти откровение.

Другим примером подобной работы мозга является опять же сон, но который раскрывает перед человеком широкие возможности, ему самому немыслимые или настолько сложные, что невозможно научиться развивать их в себе и применять, чтобы извлечь из этого пользу. Некоторые называют такие сны вещими и определяют их по той особенности, что действия во сне, например, когда человеку снится, что у него болит рука, проявляются наяву, когда спустя несколько дней или недель у этого человека заболевает рука. Сергей Абрамян представлял себе это совершенно в ином свете, а именно так, что сон о болезни, которая проявляется в действительности спустя определенное время, есть ни что иное, как сигнал мозга, скорее всего его подкорковых, подсознательных структур, о том, что в организме уже есть болезнь, которую пропускает сфера сознательного. Но болезнь уже существует, и мозг об этой проблеме «знает», однако по тем или иным причинам сфера сознания «утаивает» от человека эту информацию, или же ее саму «держит в неведении» подсознание. Почему это происходит, не понятно, но совершенно естественным кажется то обстоятельство, что ни одна болезнь, даже на самом низшем, молекулярном уровне своего развития, не может «скрыться» от мозга, который получает информацию о каждой клетке человеческого организма. Есть, возможно, исключения из этого правила, как, например, опухолевое перерождение клеток, когда, уже превратившись в раковую, клетка маскируется под нормальную, ускользая от защитных сил организма, — но, тем не менее, представляется совершенно естественным, что мозгу известно о «поломках» в организме еще до того, как человек это осознал.

Именно в том, что Гарри Смит наделен даром предвидения за счет способности его мозга анализировать информацию и синтезировать на ее основе картину будущего, Сергей Абрамян видел объяснение поведения своего друга. Об остальном, а особенно о том, что Гарри Смит мог оказаться больным человеком, он перестал думать.

На следующий день после встречи с Сергеем, поблагодарив подругу Лилии и ее мужа за радушный прием, Гарри Смит с семьей вернулся домой.

Солнечная система, планета Земля

После встречи двух друзей в Москве прошло восемь лет. Прислушавшись к совету Сергея Абрамяна, Гарри стал работать более размеренно. Это не значит мало, работал он, может, даже больше, чем в первые два года после обнаружения метеорита, но теперь делал это спокойно и упорядоченно, и это приводило к заметным успехам. Уже семь лет Гарри трудился над своим проектом по созданию корпуса космического корабля — именно этим он решил заниматься. Гарри Смит не оставлял надежды, что Сергей Абрамян к нему присоединится. С тех пор как они расстались, у них не было ни одной возможности увидеться, и единственным способом общения оставались лишь видео- и телефонные звонки.

С тех самых пор, когда у друзей была счастливая возможность увидеться, Гарри Смит снова стал таким, каким он был всегда — жизнерадостным и свободным от всех страхов человеком. Переживания, одолевавшие Гарри и в свое время напугавшие Лилию, а затем и Сергея, не тревожили его уже восемь лет.

Гарри Смит, как справедливо предположили Лилия и Сергей, был абсолютно здоровым человеком, но на его душевное спокойствие временно повлиял метеорит, навеяв мысли о страшной трагедии и тем самым породив панические страхи. Разумеется, что из-за подобных предчувствий любой человек будет испытывать беспокойство, но Гарри много лет назад вышел из этого состояния, справившись с тревожными мыслями. Однако он продолжил работу с метеоритом и начал создавать космический корабль, как подсказывала ему интуиция.

«Не имеет значения, что произойдет в будущем, — но я создам этот корабль!» — уверял себя Гарри.

Его жизнь продолжала идти своим чередом, как и до момента обнаружения метеорита. За эти годы «Бесстрашный» три раза подтверждал свое имя, унося Гарри и его преданных помощников в далекие моря и океаны и возвращая их в родные края в целости и невредимости. Лилия в этих путешествиях не сопровождала мужа, она оставалась дома с Сэмюэлем. В этих кругосветных странствиях Гарри отвлекался от работы в лаборатории, что делало его очень счастливым, хотя, приезжая домой, он уже через несколько дней брался за нее с новыми силами.

Работа по созданию корпуса космического корабля продвигалась превосходно. Но не было второй из двух главных составных частей корабля — двигателя, который был бы способен обеспечить гиперкосмические путешествия, и это огорчало Гарри. Сам он пытался работать не только над корпусом, но и над двигателем, однако все было тщетно: у него ничего не получалось. Чуть ли не каждый день Гарри вспоминал Сергея Абрамяна, единственного человека, способного создать такой двигатель, если это в принципе возможно. Если не он, то никто другой на всем белом свете не осилит эту задачу.

Внешность Гарри Смита, которому было уже сорок четыре года, изменилась незначительно, лишь несколько седых волос появилось у него на висках, чуть глубже стали морщины в уголках глаз, сами же глаза по-прежнему были полны живости. Гарри, как и годы назад, обладал богатырской силой. Его тело ничуть не изменилось с тех пор, кода он был в расцвете своей молодости: тот же красивый и мужественный рельеф, загорелая кожа, плотно обтягивающая крепкие мышцы.

Лилия, которой исполнилось тридцать девять лет, была столь же стройна и грациозна, как и прежде. Годы почти не отразились на ее прекрасной внешности, разве что черты красивого лица стали женственнее, а в уголках ее добрых глаз появились первые морщинки. Больше изменился ее характер: на смену ребяческой легкости пришли степенность и рациональность, что было связанно с великой женской миссией — рождением и воспитанием ребенка. Именно с появлением на свет Сэмюэла Лилия стала взрослой женщиной.

Сэмюэлу было уже девять лет. Это был высокий для своего возраста и крепкий мальчик, уже проявляющий высокий интеллект. Он поразительно быстро усваивал разную информацию, любил читать и был необычайно любознательным и живо интересовался всем на свете. В раннем возрасте он засыпал вопросами родителей и дедушек и бабушек, но, когда подрос, лет с шести все интересующие сведения находил уже самостоятельно, отвечая на свои же собственные вопросы с помощью многочисленных источников. Сэмюэл особенно увлекался астрономией, он любил смотреть в телескоп и вести наблюдения за планетами и звездами, много времени проводя в обсерватории на третьем этаже, где у него для этого было все необходимое.

Одним теплым и солнечным днем он собрал на террасе родителей, бабушек и дедушек и решил продемонстрировать им свои знания в этой области. Для этого он надел мантию, сшитую ему Лилией, и, встав за смастеренную им самим деревянную трибуну, произнес:

— Уважаемые дамы и господа, коими являются мои мама и папа, бабушки и дедушки. Сегодня я расскажу вам о нашей планете и ее месте в космосе. Начну я с указания точного космического адреса нашей планеты… — Итак, — после непродолжительной паузы сказал Сэмюэл, — прошу вашего внимания.

Разумеется, все с готовностью уселись в удобные кресла и приготовились слушать. Бабушки мило улыбались, дедушки приняли важный вид, несколько раз переглянувшись между собой, Лилия тоже улыбнулась юному ученому, а Гарри, закинув ногу на ногу, раскурил трубку, после чего со всей внимательностью приготовился слушать сына.

— Земля, — начал маленький Смит, — одна из восьми планет Солнечной системы и третья от Солнца — центральной звезды этой планетной системы, включающей также все естественные космические объекты, вращающиеся вокруг нее.

Свою лекцию Сэмюэл тщательно подготовил, и теперь, когда он начал свой рассказ, на большом мониторе, расположенном справа от него и чуть сзади, появилось яркое и красочное изображение нашей планетной системы.

— Солнечная система, — широким жестом мальчик очертил ее границы на экране, захватив все ее объекты, — входит в состав галактики Млечный Путь — спиральной Галактики, имеющей диаметр около 30-ти тысяч парсек, что равняется 100 тысячам световых лет или 9,61, умноженным на 10 в 17-й степени километрам. Возраст Млечного Пути около 14-ти миллиардов лет. Эта галактика включает в себя 200 миллиардов звезд, спирально расположенных вокруг ее центра. Плотность расположения звезд в Галактике различна, а скопления их образуют так называемые галактические рукава.

На очередном слайде Сэмюэл указал на галактические рукава, переходя от одного из них к другому по часовой стрелке.

— Солнечная система, — продолжил мальчик, — расположена вблизи плоскости симметрии галактического диска — на 25 парсек выше, то есть севернее него, — на расстоянии 8-ми тысяч парсек от галактического центра, на окраине так называемого рукава Ориона. — Сэмюэл указал на него на мониторе. — Солнце расположено между спиральными рукавами Стрельца и Персея Галактики и делает оборот вокруг центра ее в точности за то же время, что и спиральные рукава. Как следствие, Солнце не пересекает области активного звездообразования, в которых часто вспыхивают сверхновые звезды — источники губительного для жизни излучения. Вместе со всеми близкими звездами Солнце вращается вокруг центра Галактики со скоростью 200 километров в секунду, совершая оборот примерно за 200 миллионов лет. Из чего следует, что за все время своего существования Земля облетела вокруг центра Галактики 30 раз.

Сэмюэл говорил с энтузиазмом, грамотно развивая тему. Все слушатели были одинаково заинтересованы его докладом.

Сэмюэл продолжал:

— Солнце — единственная звезда Солнечной системы. Вокруг него обращаются другие объекты этой системы — планеты и их спутники, карликовые планеты и их спутники, астероиды, метеороиды, кометы и космическая пыль. Масса Солнца равняется 2-м умноженным на 10 в 30-й степени килограммам, что составляет 99,866 процентов от суммарной массы всей Солнечной системы. Солнце состоит из водорода (73 процента от массы и 92 процента от объема), гелия (25 процентов от массы и 7 процентов от объема) и других элементов, таких, как железо, никель, кислород, азот, кремний, сера, магний, углерод, неон, кальций и хром. Средняя плотность Солнца составляет 1,4 граммов на сантиметр кубический. По спектральной классификации Солнце относится к звездам класса Джи-два-Ви, так называемым желтым карликам. Температура ядра Солнца достигает 14-ти, умноженным на 10 в 6-й степени градусам Цельсия, а температура поверхности составляет всего 6, умноженные на 10 в 3-й степени градусов Цельсия, поэтому Солнце светит почти белым светом, но из-за более сильного рассеяния и поглощения коротковолновой части спектра атмосферой Земли прямой свет Солнца у поверхности планеты приобретает некоторый желтый оттенок. В солнечном спектре, в зависимости от длины волны, имеются радиоволны, инфракрасные лучи, видимый свет, ультрафиолетовые и рентгеновские лучи, а также гамма-излучение. Как и все звезды, Солнце вырабатывает энергию путем термоядерного синтеза. В случае Солнца подавляющая часть энергии вырабатывается при синтезе гелия из водорода. В ядре осуществляется протон-протонная термоядерная реакция, в результате которой из 4-х протонов образуется гелий-4.

Сэмюэл излагал «материал» без единой запинки, правильно расставляя акценты и паузы, благодаря чему его было приятно слушать, хотя уже далеко не все присутствующие понимали то, о чем он говорит.

— В зависимости от удаления от него, вокруг Солнца планеты Солнечной системы обращаются в таком порядке: Меркурий (отстоит от Солнца на 0,39 астрономических единиц), Венера (отстоит от Солнца на 0,72 астрономических единицы), Земля (находится в 1-й астрономической единице от Солнца), Марс (отстоит от Солнца на 1,52 астрономических единицы), Юпитер (отстоит от Солнца на 5,20 астрономических единиц), Сатурн (отстоит от Солнца на 9,54 астрономических единицы), Уран (отстоит от Солнца на 19,19 астрономических единиц), Нептун (отстоит от Солнца на 30,06 астрономических единиц). Одна астрономическая единица равна 149,6 миллионам километров, — пояснил Сэмюэл, — это среднее расстояние от Солнца до Земли.

Пока его дедушки и бабушки воображали, насколько велико это расстояние, маленький лектор продолжал:

— Все планеты движутся по своим орбитам вокруг Солнца против часовой стрелки. Вокруг своей оси планеты также вращаются против часовой стрелки, за исключением Венеры и Урана, которые вращаются по часовой стрелке.

Первые четыре от Солнца планеты называются планетами земной группы, они состоят главным образом из кислорода, кремния, железа, магния, алюминия и других тяжелых элементов, схожи по размерам и строению: в центре ядро, состоящее из железа и никеля, состоящая из силикатов мантия и кора, состоящая также из силикатных пород. Земля имеет один спутник, у Марса два спутника, Меркурий и Венера спутников не имеют.

За Марсом следует так называемый пояс астероидов. Астероид, — тут же пояснил Сэмюэл, — это космическое тело диаметром от 1-го километра до 1,5 тысяч километров, не имеющее атмосферы и гидросферы. Крупнейшими объектами пояса астероидов являются карликовая планета Церера, астероиды Паллада и Веста.

За поясом астероидов расположены еще четыре планеты, именуемые гигантами, что связано с их огромными размерами: они в десятки раз превышают любую из планет земной группы по размеру и в сотни раз — по массе. Их еще называют газовыми, потому что состоят эти планеты в основном из водорода и гелия. Все планеты-гиганты имеют спутники.

Близкие с большим вниманием слушали Сэмюэла, не смея отвлекаться, его отец по-прежнему курил трубку.

Рассказ продолжался:

— За Нептуном следует пояс Койпера, похожая на пояс астероидов область Солнечной системы, но гораздо больший как по радиусу (30–55 астрономических единиц от Солнца), так и по ширине (в 20 раз). В отличие от объектов пояса астероидов, которые в основном состоят из горных пород и металлов, объекты пояса Койпера состоят главным образом из называемых льдами летучих веществ, таких, как метан, аммиак и вода. В этой области находятся также карликовые планеты: Плутон, Макемаке, Хаумеа.

За поясом Койпера следует так называемый рассеянный диск (55 — 150 астрономических единиц от Солнца), частично пересекающийся с поясом Койпера регион Солнечной системы, но он простирается значительно дальше его в космос. Это место, где зарождаются короткопериодические кометы. Здесь же находится карликовая планета Эрида (отстоит от Солнца на 68 астрономических единиц).

Сэмюэл вывел на монитор слайд, на котором была изображена Земля, двигающаяся по овалу вокруг Солнца.

— Земля обращается вокруг светила по эллиптической орбите за равный 365,24 суток период, со средней скоростью 29,765 километров в секунду, на среднем расстоянии от Солнца 149,6 миллионов километров. Как я уже говорил, это расстояние взято за одну астрономическую единицу, — заметил Сэмюэл. — Земля имеет единственный спутник — Луну. Период вращения нашей планеты вокруг своей оси составляет 23 часа 56 минут 4,1 секунд, что вызывает смену дня и ночи, а наклон оси и обращение вокруг Солнца — смену времен года. Среднегодовая температура на экваторе составляет плюс 20 градусов по Цельсию, в отдаленных от полюсов широтах климат умеренный со среднегодовой температурой плюс 10 градусов по Цельсию, ближе к полюсам температура падает, в некоторый регионах значительно, вплоть до минус 40-ка и даже минус 50-ти градусов по Цельсию.

Следующий слайд.

— Форма Земли — сфероид. Средний радиус планеты составляет 6371,032 километров, экваториальный — 6378,16 километров, полярный — 6356,777 километров. Площадь поверхности земного шара составляет 510 миллионов квадратных километров, объем — 10,83, умноженные на 10 в 11-й степени километров кубических, средняя плотность — 5,52 граммов на сантиметр кубический. Масса Земли составляет 5,98, умноженные на 10 в 24-й степени килограммов. Земля обладает магнитным и тесно связанным с ним электрическим полями. Гравитационное поле Земли обусловливает ее сферическую форму и существование атмосферы. Наружная твердая оболочка планеты, или, проще выражаясь, земная кора, более чем на 99 процентов состоит из 9 основных элементов: кислород (47 процентов), кремний (29,5 процентов), алюминий (8,05 процентов), железо (4,65 процентов), кальций (2,96 процентов), натрий (2,50 процентов), калий (2,50 процентов), магний (1,87 процентов), титан (0,45 процентов). В сумме — 99,48 процентов. Из них кислород является абсолютно преобладающим. Это по массе, то есть в весовых процентах. Есть и другой вариант оценки — по объему, или же объемные проценты. Содержание в земной коре наиболее распространенных элементов в объемных процентах следующее: кислород — 93,77 процентов, калий — 2,14 процентов, натрий — 1,60 процентов, кальций — 1,48 процентов, кремний — 0,86 процентов, алюминий — 0,76 процентов, железо — 0,68 процентов, магний — 0,56 процентов, титан — 0,22 процентов.

Сэмюэл быстро проговаривал цифры, чтобы не утруждать ими слушателей, однако вообще не назвать их он посчитал неверным. Мальчик был еще так юн, но он ощущал, скорее всего, интуитивно, что так будет правильно. И действительно, все внимательно слушали лекцию, тем более что Сэмюэл продолжал демонстрировать красочные слайды.

— Большая часть поверхности Земли — а именно 361,1 миллионов квадратных километров или 70,8 процентов — занята Мировым океаном, суша занимает 149,1 миллионов квадратных километров, соответственно 29,2 процентов. Твердая поверхность образует шесть материков и острова. Она поднимается над уровнем мирового океана в среднем на 875 метров. Наибольшая высота суши составляет 8 848 метров — это гора Джомолунгма, она же Эверест. Горы занимают свыше одной трети поверхности суши. Пустыни покрывают примерно 20 процентов поверхности суши, леса — около 30 процентов, ледники — свыше 10 процентов. Средняя глубина Мирового океана составляет около 3 800 метров. Наибольшая глубина — 10 994 метров — в Марианском желобе, или впадине, в Тихом океане. Объем воды на планете составляет 1 370 миллионов кубических километров, средняя соленость Мирового океана — 35 граммов на литр. Атмосфера Земли, масса которой составляет 5,15, умноженные на 10 в 12-й степени килограммов, состоит из воздуха — естественной смеси азота (78,0 процентов) и кислорода (20,95 процентов), а также аргона, углекислого газа, воды, водорода. Возраст планеты около 4,5 миллиардов лет.

На следующем слайде появилось изображение Луны.

— Луна — единственный естественный спутник Земли. Второй по яркости объект на земном небосводе после Солнца и пятый по величине естественный спутник планет Солнечной системы. Луна относительно большой планетоподобный спутник с диаметром, равным четверти земного. Это самый большой, по отношению к размерам своей планеты, спутник Солнечной системы. Среднее расстояние между центрами Земли и Луны составляет 384 467 километров. Масса Луны равняется 7,4, умноженным на 10 в 22-й степени килограммам, то есть она в 80 с небольшим раз легче Земли. На Луне отсутствуют атмосфера и вода. Температура на солнечной стороне составляет плюс 120 градусов Цельсия, в тени падает до минус 160-ти. Хотя Луна и вращается вокруг своей оси, она всегда обращена к Земле одной и той же стороной, то есть вращение Луны вокруг Земли и вокруг собственной оси синхронизировано.

— Земля! — с воодушевлением произнес маленький ученый, любуясь новым слайдом, на котором красивым нежно-голубым шаром сияла милая и родная планета. — На этой благодатной планете обитает около 9-ти миллионов видов животных, начиная от простейших и заканчивая крупными млекопитающими.

Животные живут под водой, на суше, под землей, в воздухе — везде. Размеры их колеблются от крошечных до огромных.

Голубой, или синий, кит, — на мониторе тут же появилось изображение этого гигантского животного, царственно плывущего в синих водах океана, — обитающее в водной стихии самое крупное животное из когда-либо существовавших на Земле. В длину они вырастают более чем на 30 метров и весят до 190 тонн.

Переходя от одного вида животных или растений к другим, Сэмюэл менял слайды.

— На Земле имеется около 600 тысяч видов грибов, 300 тысяч растений. Среды их обитания, как и многообразие самих животных и растений, безграничны.

После небольшой паузы юный Сэмюэл Смит окончил свой доклад словами:

— Спасибо за внимание.

Все выразили восхищение познаниями и речью маленького ученого. Бабушки даже прослезились, дедушки приняли еще более важный и гордый вид, чем в начале лекции, мама и папа обнялись и смотрели на сына, который в этот день порадовал их первым научным докладом.

Ночью, когда все уже заснули, Гарри и Лилии не спалось. Гарри спросил жену:

— Как тебе сегодняшняя речь нашего малыша?

— Превосходно, Гарри, — ответила Лилия. — Наш мальчик весь в тебя, но, думаю, ты будешь счастлив, если Сэмюэл превзойдет тебя в познаниях.

— Разумеется, родная, — сказал Гарри. — Но для этого он должен непрестанно трудиться и самосовершенствоваться.

— Да, это верно, — согласилась Лилия.

— Мне хотелось бы сейчас дополнить лекцию Сэмюэла, — сказал Гарри. — Если тебе пока еще не хочется спать. — Он поцеловал жену.

— Спать мне совершенно не хочется, — ответила Лилия, усевшись в кровати, и посмотрела на Гарри, который также принял сидячее положение.

— Да будет тебе известно, моя любознательная жена, — начал он, — что планета Земля «родилась» 4,5 миллиарда лет назад.

3,7 миллиардов лет назад появились первые одноклеточные организмы. 2,5 миллиарда лет назад начался кислородный фотосинтез. 2,4 миллиардов лет назад — оксигенация атмосферы. 1,85 миллиардов лет назад — использование кислорода в метаболизме. 1,7 миллиардов лет назад появились многоклеточные организмы. 1,2 миллиардов лет назад — водоросли. 600 миллионов лет назад — беспозвоночные животные. 525 миллионов лет назад — позвоночные животные. 450 миллионов лет назад — высшие растения. 200 миллионов лет назад — динозавры. 6 миллионов лет назад — прямоходящие приматы. 3 миллиона лет назад мозг приматов начал увеличиваться. 2 миллиона лет назад человекообразные обезьяны научились изготавливать орудия труда. Миллион лет назад они овладели речью, стали добывать и использовать огонь. 200 тысяч лет назад объем мозга человекообразных обезьян достиг 1200–1400 кубических сантиметров, сложилась высокая культура изготовления орудий труда, стали развиваться племенные отношения.

И вот 40 тысяч лет назад формируется облик современного человека, развивается общество, одомашнивание животных и растений. 6 тысяч лет назад появляются первые цивилизации — египетская, шумерская. Кстати, шумерская цивилизация стала первой цивилизацией, у которой появилась письменность. Тысячу лет назад появляется порох. Около 200 лет назад появилась атомная бомба. В августе тысяча девятьсот сорок пятого года она была применена против людей. Американские власти решили подвергнуть ядерной бомбардировке японские города Хиросима и Нагасаки. На каждый город было сброшено всего по одной бомбе. Во время взрывов этих бомб 250 тысяч человек погибли мгновенно, еще 100 тысяч умерли по истечении нескольких лет. На этом история хомо сапиенс закончилась!

Гарри помолчал несколько секунд, затем продолжил:

— Все последующие годы шла гонка по наращиванию ядерного потенциала между странами, занимающими главенствующие позиции в мире. У каждой из этих стран сейчас имеется несколько тысяч атомных боеприпасов — но наращивание их количества продолжается! Каждая из таких бомб способна уничтожить все живое на Земле! И какая разница, сто таких смертоносных монстров в мире, тысяча или сто тысяч, если достаточно всего одного! Рано или поздно накапливание этих боеприпасов прекратится, вопрос только в том, чем и когда это закончится.

Лилия, видя переживания мужа и понимая, что он не из тех, кто паникует, кто поддается отчаянию и кто склонен к преувеличению и фантазиям, взяла его за руку.

Гарри между тем продолжал:

— Сэмюэл сказал, что на нашей планете 9 миллионов видов животных. Человек — один вид из 9-ти миллионов других! Вид универсального разрушителя! Единственный вид живых существ, который ничего не привносит в общую биосистему, кроме хаоса и разрухи! Единственный вид, который убивает и разрушает, часто получая от этого удовольствие, без какой-либо надобности! Единственный вид, который ненавидит все окружающее, живое и неживое, особенно своих же представителей! Численность человечества составляет 15 миллиардов человек! Только представь всю силу, которую таит в себе вся эта масса «биологического оружия»! Один человек способен убить миллионы себе подобных, миллионы животных, уничтожить огромные площади с плодородной почвой и растущие на ней растения, загрязнить целые моря! Представьте, на что способны 15 миллиардов человек!

Благо, что не все люди жестоки и жаждут разрушать. Но это не имеет значения. Те, кто возглавляет страны и управляет целыми нациями, кровожадны и беспощадны. Судя по тому, как они размахивают ядерным молотом, это самые глупые из людей. И из-за них пострадают другие, которые, пожалуй, виновны не меньше политиков, так как именно они выбирали себе руководящую власть. Хотя я, пожалуй, позволю несколько усомниться в правоте своих же собственных слов, ведь избрание того или иного политика порой не зависит от обычных, простых людей.

— Гарри, ты прав, но что-то уж очень страшные картины получаются, — печально сказала Лилия. — Может быть, ты преувеличиваешь? А если нет, то нам остается надеяться, что эти люди одумаются?

— Все может быть, милая, — ответил Гарри. — Но думаю, что ни одна страна в мире не откажется от ядерного оружия ради мира и чистоты. С годами моя вера в то, что я все делаю правильно, создавая космический корабль, становится все тверже.

— Даже не хочу думать о плохом, — сказала Лилия. — Обними меня, родной мой, а то у меня от всего этого холодок пробежал по телу и не получается согреться.

— С радостью! — Гарри прижал Лилию к себе. Чуть позже они так и уснули в объятиях друг друга.

Глава седьмая. Три сигнала

Однажды утром с радостными криками двенадцатилетний Сэмюэл завершил свой авиационный проект, как он сам назвал создание самолета около 50 сантиметров длиной с размахом крыльев в 42 сантиметра и большим пропеллером в носовой части. Самолет был раскрашен в яркие цвета — красный и желтый, с синими полосами вдоль фюзеляжа. Сэмюэл сам сделал буквально все расчеты, чертежи и собственными руками собрал самолет, который стал его мальчишеской гордостью. Сопровождаемый соседскими крестьянскими мальчишками — своими друзьями, а также множеством заинтересованных взрослых, Сэмюэл бежал по полю с самолетом в поднятой вверх и отведенной назад руке, чтобы обеспечить ему достаточный для взлета разгон. Когда, по его мнению, он достаточно разогнался, мальчик резким движением метнул самолет вперед и вверх, после чего самодельное чудо, названное конструктором «Быстрый», взмыло в воздух, вызвав ликующие крики наблюдателей. Управлять самолетом было достаточно просто, смастерить же управляющее устройство оказалось куда сложнее, чуть ли не труднее, чем сам самолет. Пульт управления представлял собой легко умещающийся в руках джойстик, с кнопками и рычажками.

На то, чтобы изготовить самолет, начиная от момента его задумки до первого удачного полета, Сэмюэл затратил около трех месяцев усердного труда. Идеей создать свой самолет он загорелся, увидев в магазине готовую модель. Изучив литературу, Сэмюэл начертил схему своего «проекта», вплоть до мельчайших деталей, включая даже те, из которых он собирался смастерить двигатель, и, обзаведясь необходимыми материалами, приступил к сборке, что оказалось самым легким и занимательным.

Когда он освоил управление самолетом, юный конструктор, с некоторым опасением, но без раздумий, уступил джойстик своим юным друзьям, которые наперебой просили его об этом большом одолжении. Через полчаса горючее в баке закончилось, и «Быстрый», подчиняясь управлению Сэмюэла, плавно снизился на землю. Юные друзья заправляли и запускали в небо самолет несколько раз, а потом, когда пришло время обеда, крестьянские мальчишки разбежались по домам.

В этом году Гарри совершил очередное кругосветное путешествие на «Бесстрашном». В этот раз его сопровождали Лилия и Сэмюэл. Мальчик давно сгорал от желания пойти в плавание с отцом, но Гарри, считая, что сын еще мал, не брал его с собой. Теперь же, когда Сэмюэл, у которого уже появился легкий пушок над верхней губой, стал старше, а его физические данные позволяли ему без проблем взбираться на грот-мачту «Бесстрашного», Гарри сам предложил сыну отправиться с ним на поиски морских приключений. Сэмюэл пришел в бурный восторг и сразу же принялся собирать все необходимое для экспедиции.

Как и в прошлые походы после нахождения метеорита Гарри, приняв за обязательное правило подходить на обратном пути к маленькому острову, которому он был обязан сыном и космическим подарком, высаживаться на нем и проводить там несколько часов, в этот раз он тоже высадился на острове с Лилией и сыном. Семья Смит впервые в полном составе посетила судьбоносный остров, и от осознания этого сердца Гарри и Лилии наполнились теплом, и в мыслях они перенеслись в тот день, когда впервые сошли на этот крохотный участок суши посреди океана тринадцать лет назад. Проведя на острове около двух часов и воскресив в памяти приятные сердцу моменты, они собрались продолжить путь домой. Гарри и Лилия, взявшись за руки, медленно пошли к берегу, где Сэмюэл уже приготовил лодку к отплытию на «Бесстрашный».

Родители сказали мальчику, что этот остров дорог для них, и по установившейся семейной традиции они всегда высаживаются на нем на обратном пути домой. Сэмюэл не знал двух главных вещей, связанных с островом. Про метеорит он даже не подозревал: по выражению Гарри, это была «взрослая игрушка», и ребенку не следовало разделять тех страшных опасений, которые в течение всех тринадцати лет тревожили его мужественного и непоколебимого отца. Что же касается того, что он был зачат на этом острове, Сэмюэлу тем более не надо было этого знать.

Юноша сидел в лодке, которую покачивали мелкие волны у самой кромки берега. Он ждал родителей и, заметив их вдалеке, приветственно помахал им рукой.

Гарри и Лилия приближались к лодке.

— Поразительно, — сказала Лилия, — как мгновение становится для нас вечностью.

— Я как раз думал о том же, родная, — улыбнулся Гарри.

Он не стал спрашивать, что она имела в виду: Гарри все понял без объяснений. Он посмотрел на сына — вот первая вечность! Генетический код, передаваемый путем наследования ДНК из поколения в поколение. Сэмюэл был точной копией Гарри, когда ему было столько же лет, сколько сейчас его сыну, но с той лишь разницей, которую обусловливала часть кода, привнесенная Лилией.

Сэмюэл был сильным, умным и целеустремленным, как и его отец, но младшему Смиту гораздо легче давалась социальная коммуникация, нежели Гарри. Это, несомненно, обеспечивало ему преимущество по сравнению с отцом. Разумеется, Гарри видел в сыне самого надежного преемника и был этому несказанно рад. Все, чем славились Смиты, дополнилось той тонкостью, которую внесла в их генетический код Лилия.

Вторая вечность — это работа, которой все эти годы был увлечен Гарри. Вариантом интерпретации понятия вечности для него в данном случае являлась работа над созданием космического корабля, начатая с исследования метеорита.

Он наклонился и зачерпнул горсть нагретого солнцем белого песка. Поглядев на него на своей ладони, Гарри сжал руку в кулак и, повернув его мизинцем вниз, стал разжимать пальцы так, чтобы песок медленно просыпался, как в песочных часах. Когда последняя песчинка выпала из его руки, Гарри еще раз возвратился к своей мысли о второй вечности — по сути, сотворению из метеорита космического корабля, который даст представителям человечества шанс на спасение, если, не дай Бог, случится ядерная катастрофа. «Подарить жизнь — значит подарить вечность! Разве не так? Так! Так! И еще раз так! — мысленно повторял Гарри. — Ведь единственное, в чем может быть полностью уверен человек, — это в том, что он живет в настоящий момент! Также у человека есть память прошлого! Но человеку АБСОЛЮТНО неведомо будущее! Различные психические процессы и болезни могут менять восприятие времени, пространства и событий. Так, человек при ряде психических и иных недугов может переживать в своем болезненном воображении события, которых вовсе никогда и не было! Но это лишь извращенное, болезненное восприятие. Но что находится за гранью понимания вообще, так это то, что будет после того, что мы называем СЕЙЧАС! Если у Бога и есть тайны от людей, то в этом списке точно не значится тайна того, что будет после настоящего момента, после СЕЙЧАС! Нет ее не потому, что Бог не держит от нас это в секрете, а потому, что только одному Богу ведомо, что ждет нас в будущем! Эта информация никогда не будет доступна для познания человеку, ведь вся суть человеческого естества противоречит этому! И если даже человек раскроет все тайны природы и человечество обретет вселенский разум, даже тогда ни один из людей не сможет ответить на вопрос, что будет через секунду, через час, через год, через вечность, — и уж точно ни один человек не даст ответ на вопрос, что будет после смерти, есть ли жизнь после смерти.

Поэтому, — рассуждал Гарри, — исходя из того, что наше познание — это и есть мы сами, мы живем и познаем себя только в настоящий момент!

А из этого следует, что „Я“ — ЭТО МОЕ ОСОЗНАНИЕ СЕБЯ САМОГО В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ!

Есть только этот самый микроскопический момент — сверхкороткий миг! Что будет вслед за ним — вечный вопрос с несравнимо еще более продолжительной безответностью! А раз нам не дано знать никакой другой вечности кроме той, которая для нас вполне определена временем и им же ограничена, но на сколько она ограничена, нам не дано знать, ведь, зная день своего рождения, НИКТО не знает день своей смерти, — раз нам не дано этого знать, для человека вечность есть то, что мы называем периодом нашей жизни, то есть то, что лежит во временном интервале между датой нашего рождения и датой нашей смерти! Но это вечность для человека. Что же касается вечности для всего человечества, то это период времени между датой рождения самого первого человека и датой смерти самого последнего из нас. Но если очевидцами рождения и смерти современного человека могут быть миллионы людей, то нет ни одного человека, который был бы очевидцем рождения первого человека на Земле, и не будет никого, кто смог бы стать свидетелем смерти последнего человека на Земле, ведь умирающий не может засвидетельствовать своей смерти! А посему период жизни человечества есть та самая ВЕЧНОСТЬ в самом ее глобальном, разумеется, для человека, смысле!»

Поэтому создание космического корабля, чем Гарри Смит занимался в течение тринадцати лет, было ни чем иным, как попыткой подарить человечеству жизнь, если такая необходимость возникнет! «А подарить людям жизнь, — полагал Гарри Смит, — означало подарить им вечность!»

Мысли движутся с невероятной, неизмеримой скоростью, но поражает не столько это, сколько то, что одновременного могут возникать целые каскады мыслей, порой не только не вытекающих одна из другой, но даже совершенно не связанных смыслом друг с другом, а порой даже противоречащих друг другу.

Обо всем этом Гарри подумал в течение всего нескольких секунд, которых хватило им с Лилией, чтобы подойти к лодке, в которой их ждал Сэмюэл.

— А вот и мы, сынок, — сказала Лилия и, приблизившись к лодке, подняла и занесла одну ногу над бортом.

— Я уже заждался, — с притворным недовольством сказал юноша, подавая руку матери и помогая ей забраться внутрь.

Как только Лилия оказалась в лодке, Гарри оперся руками на борт, намереваясь последовать за женой. Но, едва подняв ногу, он уловил слабый сигнал и почувствовал легкую вибрацию в правом кармане своих штанов — и тут же неожиданно отскочил от лодки и стал судорожно что-то искать в кармане.

— Гарри, что случилось?! — с испугом произнесла Лилия, которая, как и Сэмюэл, не услышала звуковые сигналы.

— Тройной сигнал, Лилия, тройной сигнал! — воскликнул Гарри и принялся бегать вприпрыжку по берегу.

— Какой еще тройной сигнал? Ты о чем? — непонимающе проговорила она. И тут ее осенило, но Гарри уже все объяснял.

— Это знак того, что Сергей Абрамян решил присоединиться к моей работе! — кричал он, не слыша себя от радости. — Спустя одиннадцать лет, Лилия, спустя целых одиннадцать лет! И именно в тот момент, когда мы втроем находимся на острове! Ты понимаешь, что это значит, милая, родная моя Лилия! Теперь я уверен, что все эти годы был прав! Столько таких совпадений не могут быть случайными.

И раз позвонил Сергей, значит, что-то все-таки произошло в плане ядерной угрозы. Он принял решение! Быстрее на «Бесстрашный» — и в путь!

Гарри с разбега заскочил в лодку, нос которой соскользнул с прибрежного песка, пока он радостно отплясывал: Сэмюэл, еще в большей степени, чем Лилия, пораженный неожиданным изменением в поведении главы семейства, отвлекся и не удержал ее у берега.

Маленькая, но быстроходная лодка очень скоро донесла трех пассажиров до своего крупного собрата. Как только все трое оказались на палубе «Бесстрашного», Гарри властным голосом морского волка скомандовал:

— Мои морские братья-скитальцы, убрать паруса, убрать мачты, включить термоядерный двигатель! И приготовьтесь увидеть в действии всю его колоссальную мощь!

С момента спуска его на воду термоядерный двигатель корабля включали только однажды, во время «обкатки». Сейчас же ему предстояло поработать в условиях реальной необходимости!

Благо погода стояла идеальная, и на море был абсолютный штиль. Корабль бесшумно двинулся вперед, когда двигатель включили на минимальную мощность. В течение нескольких минут его скорость увеличили.

Двигаясь по прежнему плавно, судно разогналось до половинной от максимальной скорости, словно готовясь к резкому ускорению. Капитан Смит с женой и сыном, а также несколько членов экипажа находились на палубе. «Бесстрашный» почти беззвучно скользил по воде. Скорость увеличивалась, однако встречный ветер пока еще приятно обдувал лица людей, стоящих на палубе. Шум винта двигателя, который приводил в движение корабль, можно было расслышать, только встав на корме корабля и специально прислушиваясь.

Затем все покинули палубу, и через несколько секунд ее уже скрыла специальная металлическая крыша, превратив корабль в идеальный аэродинамический объект. Как только процесс герметизации завершился, и все расселись в креслах, пристегнувшись ремнями безопасности, капитан, передавая приказ в машинное отделение, скомандовал:

— Полный вперед!

В ту же секунду двигатель был переведен в режим максимальной мощности. Зрелище того, как большой корабль словно летит — а «Бесстрашный» буквально парил над водой, лишь слегка ее касаясь, — с ошеломляющей скоростью в сто морских узлов в час, или сто восемьдесят пять километров в час, потрясло бы каждого, кто бы это увидел.

«Боже, как же восхитителен этот корабль!» — подумал Гарри. Впервые, пожалуй, за свои сорок семь лет он принял гордый вид. Он весь сиял от сознания того, что «Бесстрашный» принадлежит ему! И с умопомрачительной скоростью несет его с командой домой.

— Видишь, Сэмюэл, — обратился Гарри к сыну, — вот это и есть «Бесстрашный», могучий и быстрый корабль, во всей своей мощи и красе!

— Это бесподобно, папа! И ты столько лет не разрешал мне быть с тобой на этом корабле, — с легкой обидой ответил Сэмюэл.

— Ты набирался физических и духовных сил, мой мальчик! — сказал Гарри. — Теперь ты готов ко всем трудностям, и каждое последующее путешествие ты будешь всегда со мной, а я научу тебя управлять «Бесстрашным».

— В этом уж можешь не сомневаться, — твердо произнес Сэмюэл. — Я всегда буду с тобой и научусь всему, что необходимо для того, чтобы выходить в море и не бояться никаких опасностей.

— Лилия, — повернулся к жене Гарри, — ты знаешь, кому я обязан удивительным двигателем, который заставляет «Бесстрашный» нестись по волнам?

— Учитывая тот факт, что двигатель термоядерный, я уверена, что не ошибусь, если предположу, что его создал Сергей Абрамян, — с улыбкой ответила Лилия.

— Ты абсолютно права, милая, и скоро мы узнаем новости от него.

Глава восьмая. Встреча друзей

«Бесстрашный» уже пришвартовался у своего причала. Казалось, что ласкающее его борта родное Карибское море делает его совершенно неотразимым. Почти весь экипаж, невзирая на длительность путешествия, остался до вечера на пирсе, желая полюбоваться великолепным кораблем, который дарил им столько счастья и красоты, а также ощущение надежности и безопасности.

Что касается капитана корабля и членов его семьи, то они торопились домой, так как Гарри Смиту хотелось как можно скорее увидеться с Сергеем Абрамяном, что требовало тщательной проработки сценария того, как это осуществить.

За время пути от острова до дома Гарри послал Сергею тройной сигнал в ответ на его сигнал о готовности к сотрудничеству. Вслед за этим Абрамян с помощью азбуки Морзе сообщил, что решил присоединиться к Гарри и помочь ему создать двигатель для космического корабля, но для этого необходимо все тщательно спланировать, так как уволиться ему не позволят ни при каких условиях, могут даже арестовать, и поэтому нужно что-то придумать. Что касается причин, приведших его к этому решению, то о них он сообщит при встрече.

Через неделю Гарри разработал план, в соответствии с которым Сергея должны были якобы похитить из его квартиры. Инсценировка похищения (на самом деле Абрамян добровольно покидал Россию) была осуществлена через месяц после того, как Сергей отправил тройной сигнал Гарри. В назначенный день, «ворвавшись» в его квартиру, Сергея «похитили» вооруженные люди, роли которых исполняли помощники Гарри по морским путешествиям. В квартире остались следы борьбы, а также довольно много крови Сергея: его у него взяли заранее малыми порциями, без ущерба для здоровья, всего около одного литра. Такое ее впечатляющее количество должно было сбить с толку следователей, ведь, будь крови немного, они бы могли заподозрить, что ее оставили специально.

Спустя две недели Сергея с поддельным паспортом, предварительно путая следы в разных странах и городах, наконец, доставили в дом Гарри Смита.

Встретившихся друзей захлестнула радость от осознания того, что теперь они будут работать вместе и что их дружбе, наконец, ничего не будет препятствовать, и это праздничное чувство передалось всем обитателям дома Гарри Смита. Вечер встречи прошел в счастливой атмосфере, но Смиты понимали, что желание Сергея работать с Гарри по сути служит доказательством того, что человечеству грозит страшная опасность и что Гарри был прав все эти долгие годы, предвидя трагедию, в которой все, порой даже он сам, мягко выражаясь, сомневались. Однако разговор о причинах того, почему Сергей решил присоединиться к Гарри, друзья решили отложить до следующего утра.

На следующий день после завтрака Гарри и Сергей с курительными трубками в руках устроились в креслах на террасе, и Сергей поведал другу историю того, почему он пожелал покинуть Россию и принять предложение Гарри работать вместе.

— Прежде всего, мне бы хотелось извиниться за то, что не поверил тебе тогда, Гарри, — сказал Сергей Абрамян.

— Пустяки, главное, что сейчас ты здесь, мой дорогой друг, — ответил Гарри.

— И все-таки еще раз прошу прощения, — сказал Сергей. — Тогда я тебе не то чтобы поверил, скорее не думал, что все действительно так ужасно, как ты тогда совершенно верно предполагал. Да и я не мог оставить Россию, Гарри. Уверен, ты поступил бы так же, если бы был на моем месте.

— Забудь, Сергей, я действительно не в обиде на тебя, и я без сомнения поступил бы так же, как и ты, — сказал Смит.

— Спасибо, Гарри. А теперь о главном. Все эти годы я работал как одержимый. В течение одиннадцати лет, которые прошли с момента нашей последней встречи, у меня не было ни одного свободного дня. Спустя три-четыре месяца после твоего отъезда я начал работу над проектом термоядерного синтеза для гигантской установки, которая, согласно первоначальному плану, должна была стать альтернативой атомным электростанциям.

— Начинание вроде бы вполне мирное, впрочем, как и всегда, — заметил Гарри.

— Итак, это устройство представляет собой практически неиссякаемый источник энергии, — продолжил Сергей, меняя положение в кресле. — Как тебе, разумеется, известно, в реакции термоядерного синтеза из дейтерия и трития образуется гелий и быстрые нейтроны. Исходные продукты нагревают в тороидальной плазменной камере до ста миллионов градусов по Цельсию при помощи мощного газового разряда. Образуемая при этом плазма содержит ионы гелия, энергия которых, при торможении, разогревает плазму изнутри. При достижении уровня этого внутреннего нагрева до одной пятой от общего ядерного энерговыделения компенсируются тепловые плазменные потери, при этом плазма стабилизируется, и термоядерное горение станет сколь угодно продолжительным и будет зависеть только от количества сырья.

— Это понятно, Сергей, — сказал Гарри, естественно, превосходно понимавший работу устройства, которое описывал Сергей.

Сделав глоток кофе и несколько глубоких затяжек, Сергей продолжил:

— Учитывая запредельно высокие температуры плазмы, естественной является защита камеры реактора, что достигается использованием так называемых полоидального и тороидального магнитных полей, создаваемых с помощью магнитных обмоток. Эти поля удерживают плазму в «подвешенном» состоянии.

— Это азы термоядерной физики, Сергей, — сказал Гарри, предвкушая продолжение рассказа. Потом положил ногу на ногу, откинулся на спинку кресла и, сунув трубку в рот, глубоко затянулся табачным дымом.

— Не торопись, Гарри, все по порядку, — улыбаясь, сказал Сергей. — Второй продукт термоядерного синтеза, как я уже говорил, это быстрые нейтроны, которые вылетают из плазмы и магнитной ловушки и в специальной камере преобразуются в тепло и пар.

Сергей отпил еще кофе.

— Что касается объема исходных компонентов, то они практически неиссякаемы. Дейтерий получается из обычной воды, в которой на каждые семь тысяч атомов водорода приходится один атом дейтерия. Тритий же получается из изотопа лития, лития-шесть, при облучении его нейтронами. Помимо трития, при этой реакции образуется гелий. Что касается запасов лития, то на Земле они огромны.

— Все верно, — кивнул Гарри.

— Какие же существуют сложности?

— Тритий нестабилен и радиоактивен, — ответил Гарри. — Нейтроны радиоактивны, помимо этого в реакции термоядерного синтеза они увлекают из плазмы огромное количество энергии.

— Ты совершенно прав, — сказал Сергей. — Так что же нужно сделать, чтобы избавиться от радиоактивных частиц и нейтрализовать энергетические потери?

— Необходимо произвести синтез гелия из дейтерия и лития-шесть, при этом нет необходимости использовать тритий, а в результате реакции не образуются нейтроны, — ответил Гарри. — Одним шагом решаются две проблемы. И эти работы были сделаны относительно давно.

— Достаточно давно, Гарри, — согласился Сергей. — В чем же моя заслуга, спросишь ты?

— Точно так, — улыбнулся Гарри. — Но я уверен, что ты придумал что-то особенное, Сережа.

Сергей Абрамян в свою очередь улыбнулся так, как могут улыбаться лишь гениальные создатели чего-то нового, чего-то совершенно особенного:

— Я создал сверхмощное электромагнитное поле, которое способно оказывать влияние на производимую в термоядерной камере плазму. Однако пока не получается стабилизировать плазму на длительный срок. Но она существует в сверхсжатом состоянии несколько секунд. Я уверен, что очень скоро смогу обуздать всю мощь плазмы, сжатой в электромагнитном поле, на бесконечный срок!

— Словно волшебник Аладдин в волшебной лампе, — заметил Гарри.

— Что-то вроде того, Гарри, — сказал Сергей. — Так вот, образуемая в термоядерной камере плазма попадает под влияние электромагнитного поля, которое может растягивать ее до слоя толщиной в один атом либо, наоборот, сжимать колоссальный объем плазмы до размера атома.

После этих слов Гарри понял, что Сергею понадобилось это предисловие, чтобы подготовить его к восприятию своей основной мысли. Он не сводил глаз с друга, ожидая продолжения его рассказа. Даже начал поерзывать в кресле и уже не выпускал трубку изо рта, часто затягиваясь.

— В первом варианте, — продолжил Сергей, — располагая источники электромагнитного поля на определенном расстоянии, например, в пределах города, можно с помощью образуемой плазмы как куполом защищать его от любого вида воздействия. Такой энергетический щит способен, при определенных условиях, останавливать не только различные объекты, к примеру, бомбы, но и элементарные частицы, которые образуются при взрыве атомных бомб.

— Поразительно! — выдохнул Гарри Смит. Он начал понимать, что изобрел Сергей.

— Во втором же варианте заключен принципиально новый способ получения энергии — беспредельно мощный и неиссякаемый источник любого вида излучения. Это не что иное как Солнце, но гораздо мощнее, несмотря на то, что оно меньших размеров. Колоссальные температура и давление превосходят эти показатели на Солнце в сотни раз. Плазма испытывает чудовищное давление электромагнитных полей, и в определенный момент сжатия ее энергия увеличивается в миллиарды раз.

— Невероятно… — еле слышно произнес Гарри.

— Образующаяся при этом энергия, — продолжал Сергей, — пригодна для использования в любой отрасли, где она только может потребоваться. Причем энергозатраты, необходимые для работы сжимающих плазму электромагнитных полей, восполняются из самой же сжатой плазмы. Таким образом, концентрированная плазма неописуемой мощности способна обеспечить энергией все на свете, а также восполнить те затраты энергии, которые необходимы электромагнитному полю для создания силы, «концентрирующей» саму плазму. Из этого следует, что, единожды потратив энергию, разумеется, невообразимо огромную, на создание электромагнитной силы, необходимой для сжатия плазмы, мы получим неиссякаемый источник энергии. Одна такая установка способна обеспечить энергией всю планету на миллиарды лет.

— Я не верю своим ушам, — проговорил Гарри.

— Я назвал этот источник вечной энергии «Эгеон». Согласно древнегреческой мифологии, существовали гекатонхейры — первые дети Урана, бога неба, и Геи, богини земли, которые имели сто рук и пятьдесят голов. Силе этих существ, одним из которых являлся Эгеон, не было предела.

— Мда-а-а… — многозначительно произнес Гарри, качая головой.

— Что касается энергии, — продолжил Сергей, — необходимой для получения сырья, используемого для производства самой плазмы, то источником ее также становится сжатая плазма. Например, дейтерий можно получить из воды, затратив на это энергию «Эгеона». Получается, что термоядерный «котел» сам себя обеспечивает и «дровами» для разведения огня, и «ингредиентами» для варки «бульона», а энергия от разогретого «котла» просто неиссякаема.

— Сергей, это возможно?! — вскочив из кресла, спросил Гарри.

— Мой друг, все возможно! — ровным и уверенным голосом ответил Сергей, для которого, казалось, нет ничего невозможного. — Просто для каждого события отведено определенное время. Будучи еще студентом, не стану скрывать, я ощущал в себе интеллектуальную мощь, но я и представить не мог, что стану создателем рукотворного солнца, сила которого во столько же раз превосходит силу нашего небесного светила, во сколько оно меньше его размерами.

Гарри не мог произнести ни слова. Во-первых, его поразил гений Абрамяна, во-вторых, он понимал, что «Эгеон» может послужить столь необходимым двигателем для космического корабля, который он конструировал. Оставалось решить несколько вопросов, а именно: сможет ли Сергей собрать подобие «Эгеона» для этого корабля? Если да, то сколько на это потребуется времени и успеют ли они совместить два компонента воедино до того момента, когда произойдет ожидаемая катастрофа?

Сергей дал время Гарри обдумать услышанное, сделав несколько глотков кофе и вычистив трубку, и затем продолжил:

— Я создал этот источник энергии, Гарри. Я хотел создать еще и плазменный щит для страны, но понял, что не смогу, так как постройка всех этих установок даже на территории одного крупного города потребует баснословных денег. Даже когда все ограничивается пределами экспериментальной лаборатории, требуются миллиарды. Но на создание энергетических щитов над целым городом уйдут все деньги мира без остатка. Для того чтобы снизить затраты, необходимо многое усовершенствовать, но на это потребуются десятилетия. В конечном итоге, неисчерпаемый термоядерный «котел» с избытком бы снабжал энергией плазменный щит, пусть он даже раскинулся бы над всей Землей.

— Сергей, я как ученый заявляю, что ты первый среди гениев за всю историю человечества, — энергично пожимая руку друга, сказал Гарри, который слушал российского ученого стоя, не в силах усидеть на месте.

— Спасибо, Гарри, — ответил Сергей. — Слышать эти слова от тебя — самое верное свидетельство моих способностей.

— Я восхищаюсь твоим умом, мой друг! — продолжил Гарри. — Но не могу не предположить, что твое появление здесь, а также предшествовавшее ему решение уехать из России, связано с попыткой руководства твоей страны сделать из твоего творения оружие.

— Оружие — это нож, пистолет, пушка. Мое же детище в руках сумасшедшего политика или военного — апокалипсис для человечества, — ответил Сергей Абрамян. — Я не дьявол, Гарри, я не питаюсь человеческими душами и не пью человеческую кровь! Я создал неисчерпаемый источник энергии, способный воскресить экономику любой страны, превратить эту страну в оазис среди бескрайних и безжизненных песков. Вместо того чтобы воспользоваться этими дарами, от меня потребовали создать оружие массового уничтожения.

— Как же ты поступил? — спросил Гарри, не в силах уже и стоять, так как у него от волнения дрожали ноги, и снова опускаясь в кресло.

Настоящий мужчина, Гарри Смит не испугался, но его взволнованность свидетельствовала о том, что он все эти годы, опасаясь за судьбу человечества, все-таки был прав. Он чувствовал, что вот-вот Сергей скажет, что ядерная война это не страшный сон, а ужасная реальность, грозящая человечеству в самом ближайшем будущем.

— Я встретился с руководством страны, Гарри, — начал Сергей, наполняя трубку очередной порцией табака, зажигая ее и глубоко затягиваясь. — Мне представили неопровержимые доказательства того, что США быстрыми темпами наращивают свой ядерный арсенал. Они давно ведут агрессивную политику в отношении множества развивающихся стран, диктуя им свои условия. Но для утверждения своих интересов в этих странах им ядерное оружие не требуется. Следовательно, оно предназначено для воздействия на другие страны — мощные и влиятельные, а у каждой из таких стран есть свое ядерное оружие.

Сергей выпустил изо рта густой белый дым.

— Россия, — сказал он, — лакомый кусок для любой страны, которая в силах посягнуть на нее. Одно точно: собственных ядерных ресурсов у России предостаточно и для защиты, и для нападения, мы даже поделиться можем ядерным вооружением.

Но дело в том, что существующая защита не способна отразить все удары. А от взорванной нами же бомбы на территории атакующей нас страны пострадаем и мы сами, так как мощность этих боеприпасов неограниченно велика. После такого обоюдного удара не останется ничего живого, Гарри, учитывая также то, что бомб будет взорвано много.

Друзья одновременно затянулись и выдохнули ароматный табачный дым.

Сергей Абрамян продолжил:

— Достаточно вспомнить твой, Гарри, доклад об этом, сделанный много лет назад. Но уже давно ситуация такова, что так называемые ядерная ночь и ядерная зима покажутся райским садом по сравнению с тем, что действительно произойдет. Очевидно одно, Гарри: не выживет ни один человек.

— Даже думать не хочу! — резко сказал Гарри. — Наша задача — создать оплот надежды, космический корабль для группы людей — семян человечества на просторах великой Вселенной.

Помолчав, он спросил друга:

— Что же делать дальше, Сергей?

— Мы создадим этот корабль, Гарри, теперь я в этом не сомневаюсь! Провидение ведет нас кратчайшей и верной дорогой. А дальше вот что. Учитывая угрозу нападения, я предложил, а через несколько минут сам отверг, идею создания плазменного щита над Москвой и обеспечение безопасности тем людям, которые смогут уместиться в пределах этого щита. Отверг же эту идею потому, что создать в течение ближайших пятнадцати лет такой защитный купол не получится, на это, как я уже говорил, потребуются десятилетия, причем время потребуется не столько на реализацию новых идей, сколько на накопление колоссальных финансов.

— Так нападение уже неизбежно, Сергей? И ограничиваешься ты пятнадцатью годами, подразумевая, что у нас нет в запасе столько времени?.. Так сколько его у нас осталось?!! — спросил Гарри, от волнения вскакивая из кресла.

— Учитывая сведения из надежных источников, у нас в запасе не более двенадцати лет, Гарри, — печально, но в то же время с уверенностью, что космический корабль будет создан, ответил Сергей.

— Не более двенадцати лет?!! — не отдавая себе отчет в том, что он повысил голос до крика, переспросил Гарри.

— Да, Гарри, это максимум. Поэтому нам нужно торопиться. Именно ограниченность во времени определила мое желание покинуть — но не бросить — свою страну и использовать оставшееся время для попытки создать средство спасения представителей человеческой расы за пределами нашей планеты, за пределами Солнечной системы и, возможно, за пределами Млечного пути.

— Боже мой, Сергей, мы обязаны успеть, мы просто не можем не создать наш космический корабль! — взволнованно сказал Гарри, приблизился к Сергею и, взяв его за плечи, посмотрел другу прямо в глаза.

— Мы все успеем, Гарри! — уверенным голосом сказал Абрамян. — Если бы нам не суждено было успеть, Божественная рука не привела бы вас с Лилией к метеориту… Не говоря уже о дальнейших удивительных событиях, — улыбаясь, прибавил Сергей.

— Ты немного успокоил меня, — проговорил Гарри. — Тогда расскажи, чем кончился твой разговор с руководителями твоей страны.

— Как я и сказал, — ответил Сергей, — создать щит мы не успели бы ни при каких обстоятельствах. А раз так, то и разговоров об этом уже не вели. Защитную функцию выполнят уже стоящие на вооружении страны противоракетные системы. Что касается ответного удара, то это будет массированнейшая термоядерная атака.

— Тогда почему американцы нападут, Сергей? Они же прекрасно понимают, что это будет конец для всех! — непонимающе произнес Гарри.

— Они создали невиданную прежде систему противоракетной защиты, Гарри, — начал объяснение Абрамян, — позволяющую уничтожать на порядок больше носителей ядерных зарядов и бомб, чем российская система. Но, мой друг, количество и мощность наших боеприпасов таковы, что, будь даже американская защита хоть в сто раз умнее, быстрее и мощнее нашей, она все равно не справится со потоком этого ядерного дождя. Как бы ни старался человек укрыться от капель, шагая под проливным дождем, он все равно вымокнет до нитки. Американцам даже в страшном сне не снилось, какое гигантское количество мощных бомб имеет Россия, Гарри. За свою агрессию они ответят сполна. Главное, чтобы за секунду до смерти каждый из виновников этого апокалипсиса понял о своем злодеянии, а еще правильнее, чтобы погибли они не от огня, а от смертельной тоски и раскаяния за свои грехи. Они не верят, что мы обладаем таким арсеналом. Мы демонстрировали им, что у нас огромное количество подобного оружия, но они словно ослепли. Ситуация похожа на игру в покер: здесь не столько разум играет ключевую роль в победе, сколько способность прочувствовать, блефует твой оппонент или нет. Руководители США плохие игроки в покер, мой друг, они проиграют партию — но выигравших тоже не будет.

— До чего же печально и обидно… — обреченно произнес Гарри Смит. — Господи, как же трагичен будет конец людской.

Немного помолчав и подумав о судьбе, которая грядет, Сергей продолжил:

— Естественно, что я не мог не вступиться за свою родину. Я сделал из своего термоядерного детища оружие мести, Гарри. И мне за это совершенно не стыдно! Один Бог мне будет судьей! Но как ни ужасна будет моя месть, думаю, что Господь не будет излишне строг со мной.

— О чем ты? — спросил Гарри.

— «Эгеон» отомстит за нас, — ответил Сергей. — Если американцам хватит глупости напасть, то они подпишут себе смертный приговор. Я запрограммировал «Эгеон» таким образом, что он нанесет ответный удар по стране-агрессору автоматически. Если американцы атакуют нас, то они получат не только термоядерный ответ нашей страны: «Эгеон» нанесет беспощадный удар своим мощным сокрушительным плазменным кулаком по напавшей на нас стране. Если это будет излучение во всем спектре, то от североамериканского континента даже пепла не останется.

Наступила тишина, Сергей замолчал, дав другу возможность высказаться.

— Я не смею винить тебя, — сказал Гарри. — Ради своей страны, ради своего народа я сделал бы то же самое.

— Рад, что ты понял меня, — сказал Сергей.

Он снова затянулся и заговорил:

— От удара «Эгеона», Гарри, никакие системы защиты уже не спасут. Но планета не должна пострадать от наших злодеяний — и Земля останется нетронутой фатальной силой «Эгеона». Я внес в спектр ответного удара только такие волны, которые разрушат клетки исключительно человеческого организма. Устройство настроено таким образом, что оно нанесет только ответный удар, никакими способами его невозможно заставить атаковать первым. Умрет все население твоей страны, Гарри, но невредимыми останутся животные, растения, земля и все, что над и под ней. Все живое на нашей планете не должно расплачиваться за человеческую жестокость, страсть людей к насилию, их безжалостность и беспечность. А что касается наших врагов, то я руководствуюсь в этом плане принципом «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!»

Друзья смотрели то друг другу в глаза, то в пол, то в небо. Их разум не находил покоя.

Сергей продолжил:

— Если считаешь, что я слишком жесток, ты имеешь право отказаться от моей дружбы, Гарри, но я все равно начну работу по изготовлению двигателя для космического корабля, который ты конструируешь! Но знай, что я ни о чем не сожалею. И считаю, что враг, напавший на тебя с целью отнять твою жизнь, отнять жизни всех твоих родных и близких, всех тех, кого ты знал и кого не знал, должен быть уничтожен. Но на то, чтобы бороться и победить этого врага, должно хватить сил.

Так, с чувством полного достоинства и с гордостью за родную страну и соплеменников, закончил Сергей Абрамян.

— Жесток?!! О чем ты говоришь, мой друг! — оживленно продолжил речь Сергея Гарри. — Ты истинный герой своего народа и отважный сын своей родины, своей страны! Родина — это мать человека! Нанести удар по стране, в которой вырос и живет человек, все равно, что нанести удар по родной матери! Это недопустимо и это обязательно должно быть отомщено! Дай Бог, чтобы наши опасения не оправдались, чтобы войны не было, но если ей суждено случиться, Сергей, то варварство и ненависть к себе подобным будут жестоко, равноценно по силе и ненависти, наказаны.

Два друга стояли напротив друг друга. Гарри шагнул к Сергею, крепко обнял его и с присущей ему решительностью произнес:

— Я с тобой, мой верный друг! Я протягиваю тебе свою руку в знак моего уважения и преданности нашей давней дружбе!

С этими словами он посмотрел в грустные армянские глаза Сергея и протянул ему свою мощную руку.

Взгляд Сергея был уверенный и смелый.

— Друзья навеки! — твердо сказал Сергей Абрамян, с силой пожимая протянутую ему руку.

Глава девятая. На пути к созданию космического корабля

Шло время, минуло еще четыре года работы над «Оазисом» — так гениальные друзья назвали свой проект по созданию космического корабля, впрочем, это название получил и сам корабль.

Что касается «загадочного» исчезновения Сергея Абрамяна, то уголовное дело до сих пор было открыто, но следствие зашло в тупик, как и задумывал Гарри Смит. Чуть измененные биометрические данные Сергея Абрамяна, а также новый паспорт и ряд других документов юридически сделали его другим человеком. Но фактически он оставался преданным другом Гарри Смита и самым талантливым ученым всех времен и народов.

Что было сделано за эти четыре года совместной работы? Гарри создал сплав — смесь метеоритных и земных металлов, — из которого он уже начал отливать детали остова космического корабля. Учитывая немаленькие размеры будущего космолета, для его сборки потребовалось построить большой ангар, часть площадей которого располагалась под землей. Это было сделано с целью маскировки: так ангар казался в несколько раз меньше его реальных размеров, и это лишало его привлекательности для посторонних любопытных глаз. Подземная часть была достаточно большой, чтобы при необходимости там можно было спрятать уже собранные части корабля, и закрывалась прочным непрозрачным покрытием. Таким образом, ангар превращался в обычное и невзрачное техническое помещение.

Во всех работах по строительству корпуса корабля Гарри помогали его верные товарищи по морским путешествиям. Дельные, умелые, отважные мужчины работали не покладая рук.

Сергей в это время только оборудовал лабораторию теми установками, из которых планировал создать термоядерный источник энергии, который станет движущей силой для будущего корабля. Проблема заключалась в сложности приобретения деталей для его реактора. Это удалось сделать только через третьих лиц и потребовало в общей сложности два года. Но ни он, ни Гарри не унывали, так как друзья уверовали в свое особое предназначение и знали, что у них на все хватит времени и что они успеют построить корабль к тому моменту, когда он потребуется. Они в какой-то степени были счастливы, что спасут хотя бы часть людей.

Между тем за эти два года Сергей теоретически разработал другой метод получения энергии, еще более совершенный, чем тот, что он использовал в проекте «Эгеон». Если его идея подтвердится экспериментально, то новый термоядерный реактор станет вершиной его творчества! Проект «Эгеон» покажется обычной спичкой по сравнению с его новой разработкой. В основу нового термоядерного источника энергии легли научные открытия, сделанные Сергеем за годы трудов над установкой «Эгеон», которая, как он установил в ходе совместных исследований с Гарри, по ряду характеристик была совершенно непригодна для работы в космосе, а потому не могла быть преобразована в двигатель для космического корабля.

В самом начале, когда Сергей только пришел к выводу, что «Эгеон» не может быть установлен на «Оазис», дальнейшие успехи, впрочем, как и весь проект по созданию корабля для спасения представителей человечества, были поставлены под сомнение.

— Это конец! — обреченно сказал Гарри Смит, когда, спустя короткое время после приезда Сергея Абрамяна, они обнаружили, что, доработав «Эгеон», двигатель из этой установки построить не получится.

— Возможно, — озабоченно произнес Сергей. После непродолжительной паузы, во время которой Гарри, опустив голову, предавался тяжелым мыслям, российский ученый добавил: — Гарри, я еще дома думал об усовершенствовании «Эгеона», и кое-что мне приходило в голову.

— Что, что приходило в твою светлую голову, мой друг? — с надеждой тут же спросил Гарри.

— Возникли кое-какие идеи, — ответил Сергей, — но «Эгеон» был настолько идеален на тот момент, да и, казалось, будет оставаться идеальным еще многие годы, что никаких улучшений или доработок просто не требовалось. Однако я чувствовал, что есть еще куда двигаться, но тогда не знал, в каком направлении. «Эгеон» уникален и совершенен, и я даже не знал, какую еще пользу от него можно получить. Ведь человечество еще не открыло те многочисленные отрасли, в каких моей установке нашлось бы применение, помимо тех, для которых она в принципе и была создана. Теперь же я знаю, как нужно усовершенствовать энергетическую установку, чтобы ее можно было использовать в качестве двигателя для нашего космического корабля. Нужно время, чтобы все обдумать.

— Сколько времени тебе потребуется, Сергей? — поборов отчаяние и хватаясь за призрак надежды, спросил Гарри.

— Пару недель, Гарри, надеюсь, не больше, — подумав, ответил Сергей. — За это время я пойму, возможно ли качественное изменение моей установки с тем, чтобы она стала нам полезной в космосе. Будем надеяться, мой друг, что «Эгеон» можно изменить таким образом.

— Дай Бог, дай Бог! — проговорил Гарри Смит.

— Только Бог и помогает нам, Гарри! Если бы не Божья помощь, мы бы сейчас были в совершенном неведении относительно предстоящего апокалипсиса, ты бы не отыскал метеорит, который по сей день лежал бы в песке на том острове, и более того, возможно, он вообще бы не упал миллион лет назад на Землю, ведь в нем не было бы смысла и, в чем я совершенно уверен, все человечество было бы обречено. А раз мы семимильными шагами движемся вперед, к нашей заветной мечте, преодолев столько практически непреодолимых преград, более того, движемся плечо к плечу, являясь свидетелями просто фантастических обстоятельств и совпадений, значит, мы идем кратчайшим и верным путем, а нашим поводырем является наш Господь!

— Ты совершенно прав, Сергей, прав как всегда! — воспрянув духом, сказал Гарри, после чего оба товарища перекрестились и поцеловали нательные крестики.

Через две недели Сергей объявил другу:

— Я смогу сделать двигатель для нашего корабля, Гарри!

Тот ничего не ответил, он лишь крепко обнял Сергея. Глаза Гарри Смита сказали гораздо больше о его признательности, дружеской любви, благодарности за надежду на спасение, чем можно было бы выразить словами.

И Сергей начал работу по преобразованию установки «Эгеон» в предназначенный для космических полетов двигатель, который, по сути, стал совершенно новым изобретением, завершенный проект которого практически ничего общего не имел с предшественником, превосходя его по всем параметрам и имея несравнимо большее количество характеристик, многие из которых будут открыты гораздо позже.

Два друга уже были зрелыми мужчинами. Годы неустанной и интенсивной работы оставили свой неизгладимый отпечаток на их внешности: они почти полностью поседели, на лицах обозначились глубокие морщины, но они лишь подчеркнули благородство черт двух этих гениальнейших мужчин. Разные цветом, но одинаково глубокие глаза Гарри и Сергея уже не горели юношеским огнем, как в прежние времена, но в них отражалась мудрость. Что касается физического состояния, сила не покидала тела ученых.

Между тем Сэмюэлу исполнилось шестнадцать лет. Мальчик стал юношей. В его внешности выделялись те же черты, что и у его отца в давние времена юности, хотя было сходство и с благородным лицом его матери. Лицо Сэмюэла, решительное и смелое, было по мужественному красивым. Глаза были такие же чистые и голубые, решительные и бесстрашные, как у Гарри в молодости. Так же, как у отца, у него выдавался вперед сильный подбородок, и у Сэмюэла был такой же высокий лоб. Климат Южной Америки, где он родился и вырос, определил более темный, как было принято говорить, шоколадный оттенок его кожи. Молодой Смит проявлял чудеса интеллекта и сообразительности. Помимо ума, его отличала недюжинная, не свойственная молодым парням его возраста сила, приводящая в восторг и вызывающая уважение каждого, кто являлся свидетелем ее демонстрации. Много свободного времени Сэмюэл проводил на борту «Бесстрашного», изучая каждую деталь потрясающего корабля. Можно было не сомневаться, что он проявил бы себя как хороший и смелый моряк, окажись он в море как член экипажа. Но моряком его еще нельзя было назвать, так как он лишь однажды отправился в море (то было путешествие с отцом и матерью в качестве юнги, когда Гарри Смит получил сигнал от Сергея Абрамяна; после этого путешествия вот уже четыре года «Бесстрашный» в страшном томлении стоял, не двигаясь, у своего причала). Сэмюэлу это приносило немалые душевные страдания. Ох, как же сильно ему хотелось испытать себя на просторах океана, а если повезет, то и в настоящий шторм. Как же он мечтал об этом! Но отец и дядя Сергей (так он называл Сергея Абрамяна) были настолько поглощены работой, что не могло даже речи идти о выходе в море.

Последние четыре года работы над «Оазисом» Сэмюэл активно помогал Гарри и Сергею, он изучал принцип действия установок, которые использовались при строительстве «Оазиса», и познавал серьезнейшие задачи физики и математики. Гарри взял обещание с сына, что об их работе никто не узнает, и Сэмюэл держал данное отцу слово. Тем не менее, несмотря на его помощь отцу и Сергею Абрамяну в работе над «Оазисом», целостной картины ему не раскрывали, и юноша не знал, над каким проектом столько лет ведется работа.

Сергей Абрамян, как и родной отец, служил Сэмюэлу образцом для подражания. Выдающийся российский ученый всегда чувствовал изменения в настроениях людей, умел успокоить тревогу одним уместным словом. За советом к рассудительному физику обращались многие, начиная с Гарри и заканчивая его соседями-крестьянами.

Что касается Лилии, то она часть времени проводила с Гарри, Сергеем и Сэмюэлем, помогая им всем, чем могла, а основное время посвящала домашней работе и тем делам, которыми обычно занимают себя женщины. Она оставалась в превосходной форме и была по-прежнему очень красива и нежна.

В такой продуктивной и всегда интересной работе шло время. Еще около двух лет потребовалось Гарри и Сергею на то, чтобы один закончил сборку корпуса корабля, а другой создал новую энергетическую установку и генерировал с ее помощью невиданную прежде энергию.

Как-то Сергей подошел к Гарри и тихо сказал:

— Я создал его.

Разумеется, Гарри не стал спрашивать, что создал Сергей. Он лишь крепко обнял его и произнес:

— Покажи мне его, дружище!

Сергей подвел Гарри к одному из устройств, находящемуся в специальной комнате, куда мог заходить только он сам и те люди, которых он привлекал к своей работе, когда в этом была необходимость. Без него в эту комнату не мог пройти даже Гарри Смит. Этого требовала техника безопасности, так как установка, созданная Сергеем, была чрезвычайно опасной. Войдя вслед за Сергеем, Гарри увидел, что в центре комнаты под черной тканью, видимо, специально созданной, находится какой-то предмет.

— Надень вот это, — сказал Сергей, протягивая Гарри очки с толстыми закругленными непрозрачными стеклами, полностью защищающими глаза.

После того как ученые надели очки, Сергей сдернул черную материю.

Гарри увидел небольшой шарообразный предмет, испускающий невероятно сильное белое свечение.

— Маленькое солнце, — прошептал он, чувствуя, что у него пересохло во рту.

— Да, Гарри, это маленькое солнце, но гораздо более мощное, мой друг, чем наше небесное светило, — сказал Сергей.

Стоя перед рукотворным солнцем и смотря на этот сияющий маленький шар, Смит потерял ощущение времени, парализованный своими же собственными мыслями о прошлом и будущем. Гарри не шевелился. Сергей, заметив это, не стал отвлекать друга от созерцания, лишь спустя несколько минут он положил руку на плечо Гарри, отчего тот пришел в себя.

После этого Сергей снова накрыл черной материей куб из специального жаропрочно материала, где находил ось маленькое рукотворное светило.

— Это невероятно, немыслимо… — словно зачарованный повторял Гарри.

Сергей снял очки, показывая Гарри, чтобы тот сделал то же самое. Сняв в свою очередь очки, Смит сказал:

— Тебе все-таки удалось обуздать рукотворное солнце, мой друг!

— Да, Гарри, удалось! — гордо ответил Сергей.

— Как оно работает?

— Как я уже говорил, Гарри, принцип работы новой термоядерной установки заключается в том, что под воздействием еще более мощного, чем прежде, электромагнитного поля плазма сжимается в тысячи раз сильнее, — начал рассказывать Сергей. — Вся мощь огромного количества плазмы оказывается заключена в «песчинки» размером в атом. Миллионы таких «песчинок» собирались при помощи невообразимо мощных электромагнитных полей вокруг общего центра. Таким образом, образовалось скопление «песчинок» размером в пятнадцать сантиметров. Для образования каждой «песчинки» требовались гигантские количества дейтерия и лития-шесть, а также огромное количество энергии, а для ориентации «песчинок» в сверхкомпактном соседстве было затрачено в сотни раз больше энергии, чем на их создание. Новые схемы, разработанные при твоей помощи, Гарри, позволили значительно уменьшить количество необходимой для всего проекта энергии. Что, естественно, отразилось на стоимости проекта.

— Как же все-таки тебе удалось усовершенствовать «Эгеон»? — поинтересовался Гарри.

— Во-первых, — принялся отвечать Сергей, — я рассчитал и доказал экспериментально, что сверхмощное сжатие плазмы замыкает ее «частицы» и ориентирует их в пространстве в форме шара. Это самый важный момент для таких условий, когда есть дефицит исходных продуктов для получения плазмы.

— Что это дает? — спросил Гарри.

— А то, что при описанном выше замыкании «сверхконцентрированной» плазмы формирующаяся энергетическая субстанция становится неиссякаемой. Таким образом, отпадает необходимость в постоянном добавлении новых «ингредиентов» — дейтерия и лития-шесть.

— Поразительно, просто невероятно, — только и сказал Гарри.

— Во-вторых, — продолжил Сергей, — образование из колоссального числа «песчинок» их скопления усиливает мощность всей энергетической установки до невообразимых величин. По сути, маленькое солнце — это скопление еще более мелких звезд. Исходя из этого, я назвал свое изобретение «Плеяда», по аналогии с одноименным скоплением звезд в созвездии Тельца.

Вечный двигатель, изобретенный Сергеем Абрамяном, был шедевром человеческого гения. Совершенно все миллионы его свойств были неизвестны науке прежде, и каждое из этих свойств было уникальным. Но только одно единственное делало возможным полеты на любые расстояния, а именно — способность «Плеяды» высвобождать частицы, о существовании которых раньше даже не помышляли.

Одни из этих частиц, которые Сергей назвал «спринтер-частицами», неслись в пространстве со скоростями, равными скорости света. Российский ученый знал, что возможно получить еще более быстрые частицы, но пока все его попытки оказывались безуспешными. Он надеялся, что ему хватит для этого времени, а если нет, то Сэмюэл, который за годы работы с «дядей Сергеем» и отцом успел усвоить и понять все, чему они могли его научить, обязательно справится с этой задачей, когда возникнет такая необходимость. На данный момент было важно то, что «Оазис» способен преодолевать за одну секунду триста тысяч километров, двигаться со световой скоростью — максимальной для когда-либо созданных человеком летательных аппаратов.

Глава десятая. «Оазис»

После того как корпус и двигатель были созданы, работа стала продвигаться очень быстро. Оставалось лишь соединить воедино эти два основных компонента космического корабля и обустроить его: предстояло тщательно спланировать и построить различные отсеки, где будут установлены устройства, которые позволят людям выживать в космосе. Прошло еще пять лет, отмеченных непрестанной деятельностью, и, наконец, двое гениальных ученых закончили свою работу, воплотив в жизнь беспрецедентные изобретения и создав космический корабль для спасения части человечества от неизбежной гибели.

За всю историю человечества не было создано ничего, что хоть в какой-то степени можно было сопоставить по сложности технической мысли и ее реализации с «Оазисом». Это оказался первый, единственный и, скорее всего, последний космический корабль, способный к гиперпространственным путешествиям, который удалось построить людям.

«Оазис» имел форму шара радиусом пятьдесят пять метров. Сделанный из сверхпрочного и очень легкого многокомпонентного металлического сплава, полученного при смешивании метеоритных металлов с земными, корпус корабля был способен отразить любое излучение, которому он бы подвергся, и, при необходимости, поглотить излучение любого спектрального диапазона. Это, с одной стороны, например, при отражении, сделает корпус более устойчивым к любому виду энергии. С другой стороны, при поглощении излучения, позволит, после обработки информации, передавать уже в видимом спектре «картинку» на экраны мониторов внутри корабля, то есть видеть все окружающее пространство и предметы в любом спектре, будь то видимая часть спектра или, например, инфракрасное или любое другое излучение. Это дает возможность с точностью и практически мгновенно определять расстояния до объектов.

— Теперь ты, Гарри, поведай мне о своем техническом детище, — попросил Сергей, вспоминая события пятилетней давности, когда он демонстрировал Гарри свое изобретение — маленькое солнце, которое он назвал «Плеяда» и которое является теперь основным узлом двигателя корабля.

— С удовольствием, — с готовностью произнес Гарри. — С чего начать? — задался он вопросом и тут же сам ответил: — Начну, пожалуй, с самого главного — со сплава, из которого создан «Оазис».

— Почему бы и нет, — улыбнулся Сергей.

— Так вот, — принялся пояснять Гарри, — этот сплав выдерживает нагревание до миллионов градусов, он устойчив ко всем видам физического и химического воздействия. Охлаждение ему не опасно ввиду того, что, во-первых, корпус, в силу своих «природных» качеств, устойчив к низким температурам, а во-вторых, он может разогреваться за счет тепла, которое вырабатывает «Плеяда». За создание которой все, в том числе, конечно, и я, благодарны тебе, Сергей Абрамян.

— Рад стараться, мой друг, — снова улыбнулся тот.

— Корпус «Оазиса» способен выдерживать колоссальное давление, он во много раз прочнее хрома и титана, и при этом сплав получился легче воды. Толщина обшивки корпуса, назовем ее «внешней» сферой, составляет пятнадцать сантиметров. Внешне корпус корабля имеет вид мяча для гольфа, сходство обусловлено множеством небольших симметричных углублений. Наружная поверхность отполирована, что делает ее абсолютно гладкой и придает ей ярчайший и исключительно чистый металлический блеск. Толща самого слоя обшивки пористая, так как этот сплав имеет пористую структуру, что придает всей конструкции необычайную жесткость.

— Превосходно, ты все предусмотрел, Гарри, — заметил Сергей.

— Я старался. — Гарри тоже улыбнулся и продолжил: — Под корпусом, то есть под «внешней» сферой, имеется другая, «энергетическая» сфера из того же сплава, радиусом 54,8 метров и с толщиной стенки в 5 сантиметров. Между ними из того же материала сделаны перемычки. Все в совокупности делает корпус корабля несокрушимым.

— Потрясающе, — только и сказал впечатленный Сергей, с гордостью глядя на своего друга.

— Самое интересное впереди, — с довольным видом произнес Гарри.

— С нетерпением жду продолжения, мой друг, — заметил Сергей.

— Самое важное, что делает существование такого корабля, а также полет на нем через гиперпространство возможным, расположено на внутренней поверхности «энергетической» сферы.

И, как ты сам уже понял, это не что иное, как твое творение, Сергей: термоядерный двигатель «Плеяда» — сердце «Оазиса» — установлен на внутренней поверхности второй сферы, а сопло его выведено наружу.

— А мы неплохо постарались, Гарри, — сказал Сергей, и друзья улыбнулись одновременно.

Гарри между тем продолжил:

— Глубже «энергетической» находится «жилая» сфера, сделанная из того же сплава. Радиус ее составляет пятьдесят метров, толщина стенки — пять сантиметров. В пространстве между второй и третьей сферами расположено множество различных систем корабля, предназначенных, в частности, для кондиционирования и аэрирования воздуха, а также резервуары для газа, воды, пищевой соли и многое другое.

— Очень тонкие, но невероятно прочные сферы, — прокомментировал Сергей.

— Предел их прочности я не смог выяснить, — заметил Гарри, — так как среди созданной человеком техники нет ничего, что могло бы оказать на сферы столь сильное давление, чтобы их повредить. По моим расчетам, они практически несокрушимы. При этом все сферы корабля замкнуты.

— Тогда как же попасть внутрь? — спросил Сергей.

Над проектом друзья работали много лет, но каждый из них выполнял свою работу. Гарри помогал Сергею, а Сергей Гарри только в тех редких случаях, когда один не мог обойтись без помощи или совета другого. Поэтому принцип действия «Плеяды» был известен Гарри практически с самого начала совместной работы с другом, хотя более подробно о работе двигателя он узнал только тогда, когда работа над «Оазисом» была окончена, и Сергей объяснил ему многие особенности функционирования термоядерной установки. Точно так же Сергей, многие годы работавший с Гарри бок о бок, все подробности о корпусе корабля и устройстве его внутренних помещений узнал только тогда, когда их совместный труд был окончен. И вот сейчас Гарри рассказывал ему, как же попасть внутрь замкнутых сфер «Оазиса».

— Под воздействием определенных волн, испускаемых «Плеядой», — пояснял Гарри, — изменяется пространственная структура молекул сплава, из которого состоит корпус. В зоне воздействия волн корпус корабля растягивается в стороны по кругу, образуя отверстие, через которое можно попасть внутрь. После чего, при воздействии других лучей, действующих в противоположном направлении, края сферы смыкаются, возвращая исходную ориентацию молекулам. Таким образом, сфера вновь замыкается с восстановлением целостности материи на молекулярном уровне.

— И ты еще меня называл гением, Гарри? — сказал Сергей и с довольным видом прибавил: — А сам-то каков!

После этой фразы Смит и Абрамян от души рассмеялись. Корабль был готов, и неимоверно тяжелый груз ответственности, столько лет давивший на этих двух мужчин, был сброшен. Гарри трудился над созданием «Оазиса» более 20 лет, а Сергей — более 9 лет.

— Термоядерный двигатель, — снова заговорил Гарри, — расположенный, как я уже сказал, между второй и третьей сферами, образует постоянное электромагнитное поле определенного вида и мощности, которое удерживает третью, «жилую» сферу на весу — она ничем другим не фиксируется. Это позволяет ориентировать ее исключительно в одном положении, независимо от того, в каком направлении будут вращаться «внешняя» и «энергетическая» сферы, связанные в единое целое. Таким образом, благодаря мгновенному изменению силы и направления создаваемого за бесконечно малое время «Плеядой» электромагнитного поля, положение «жилой» сферы не будет изменяться, а внутри нее люди не будут испытывать «качки».

— Я не устаю удивляться тебе, Гарри, — вставил Сергей.

— Спасибо, — кивнул тот и продолжил: — Объем пространства между «жилой» и «энергетической» сферами, так называемое «техническое» пространство, равен 165,7, умноженным на 10 в 3-й степени метрам кубическим. Как я уже говорил, здесь находится «Плеяда» и множество других технических устройств.

— Понятно, — коротко сказал Сергей.

— В третьей сфере расположен комплекс управления кораблем, а также жилые помещения, стойла для животных, дендрарий и ряд технических помещений. В этой сфере имеются 32 этажа высотой по 3 метра каждый. 16 этажей расположены в нижней части сферы и еще 16 — в верхней. Для удобства ориентирования был принят такой принцип. Так как самые крупные по площади этажи расположены ближе к центру сферы, то от центра и начинается отсчет. Все нижние этажи — по отношению к горизонтальной плоскости, делящей сферу в центре пополам, — имеют отрицательный номер, начинаясь с минус первого этажа, самого крупного, и заканчиваясь самым нижним, минус шестнадцатым. Все этажи, расположенные в верхней половине сферы, имеют положительные значения от первого до шестнадцатого. Этажи с одинаковыми цифрами имеют одинаковую площадь.

Площадь первых этажей составляет 7 857 квадратных метров каждый, вторых — 6942 квадратных метра, третьих — 6 084 квадратных метра, четвертых — 5 283 квадратных метра, пятых — 4 538 квадратных метров, шестых — 3 850 квадратных метров, седьмых — 3 218 квадратных метров, восьмых — 2 643 квадратных метра, девятых — 2 125 квадратных метров, десятых — 1 663 квадратных метра, одиннадцатых — 1 257 квадратных метров, двенадцатых — 908 квадратных метров, тринадцатых — 616 квадратных метров, четырнадцатых — 380 квадратных метров, пятнадцатых — 201 квадратный метр, шестнадцатых — 78,5 квадратных метров.

— Здорово у нас получилось, да, Гарри? — посмотрел на друга Сергей.

— Да, Сережа, даже не верится, что нам это удалось, — ответил Гарри.

Он протянул Сергею бумаги со схемами этажей «Оазиса» и полным перечнем устройств, расположенных на каждом из этажей.

Сергей стал читать документы. Из них он выяснил, какие основные помещения расположены на каждом этаже «Оазиса».

На первом этаже размещался комплекс управления кораблем. Это было помещение площадью 200 квадратных метров, по периметру которого были установлены огромные мониторы, предназначенные для отображения панорамы вокруг корабля.

В центре помещения были расположены стандартные мониторы, на которых будет отображаться информация о температуре и составе атмосферы, давлении за пределами корабля, также исчерпывающая информация о скорости, весе и составе пролетающих мимо объектов, физических условиях на тех планетах, которые будут попадать в «поле зрения» корабля. Датчики «Оазиса» были способны улавливать данные на гигантских расстояниях. Было возможно также изменять отражающие способности корпуса «Оазиса», проецировать полезные для человека лучи в те помещения, где будет находиться тот или иной пассажир, если это окажется необходимо.

Компьютер «Оазиса», созданный гением Гарри Смита, был уникален сам по себе. Он оказался способен с молниеносной реакцией регулировать абсолютно все процессы на корабле и управлять ими. Если корабль «почувствует» вредные лучи, то корпус станет непроницаемым для них, если же «Оазис» попадет в опасные условия, например, в метеоритные скопления, то автоматически изменится траектория, позволив «увернуться» от тех или иных объектов, не отклоняясь при этом от заданного курса. Корабль был способен на многое-многое другое, о чем уже знали его создатели, но о несоизмеримо большем еще предстояло узнать его будущим пассажирам.

В компьютер были внесены языки всех населяющих Землю национальностей, чтобы с ним могли общаться их представители, которые окажутся на борту «Оазиса», когда ему придется покинуть нашу добрую планету, если все-таки гибель действительно будет угрожать человеческой расе. Общение с компьютером было возможно из любой точки корабля и могло осуществляться не только путем выведения формульных команд на экраны мониторов, но и, что, несомненно, было гораздо практичнее, посредством речи. Сам компьютер был способен отвечать приятным молодым женским голосом. За эту его особенность Гарри Смит дал компьютеру имя Анжелина. Оно пришло ему в голову спонтанно, но прозвучало так отчетливо, что он больше не искал другого названия для компьютера.

На случай возникновения экстренных ситуаций, когда компьютер не будет выполнять приказы, следуя доминирующему принципу НЕ НАВРЕДИ (человеку), было возможно экстренное отключение этой функции «опеки» при сохранении действенности всех других.

Анжелина как суперкомпьютер была способна самостоятельно вести контроль за состоянием корабля, определять «погоду» за его пределами, следить за физическим состоянием всех пассажиров и животных на борту и многим другим и, руководствуясь этими данными, соответствующим образом реагировать — впрочем, как и любой робот. Суперкомпьютер по существу и есть робот, только без частей искусственного тела, делающих его подобным человеку. Хотя, что касается Анжелины, то она, по сути, была именно роботом, а не просто компьютером, ведь ее процессор (аналогичный мозгу человека или «мозгу» робота), управлял всеми системами «Оазиса» благодаря интеграции ее чувствительных и двигательных сенсоров в механические приводы корабля, являющиеся составными частями единого механического организма (и аналогичные частям человеческого тела или частям робота). То есть в целом «Оазис» был словно большой и вместительный полностью автономный робот, способный к космическим полетам.

Абсолютно любой робот или суперкомпьютер, изобретенный на Земле, подчинялся четырем Законам роботехники, сформулированным великим Айзеком Азимовым.

♦ Нулевой Закон: «Робот не может причинить вред человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был причинен вред».

♦ Первый Закон: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред, если это не противоречит Нулевому Закону».

♦ Второй Закон: «Робот должен повиноваться приказам человека, если это не противоречит Нулевому и Первому Законам».

♦ Третий Закон: «Робот должен заботиться о собственной безопасности, если это не противоречит Нулевому, Первому и Второму Законам».

«Оазису» предстояло двигаться в основном в автоматическом режиме, что подразумевало также поиск маршрутов к потенциально обитаемым (по мнению Анжелины в автономном режиме или по мнению пилота в пилотируемом полете) планетам. В базу данных Анжелины была внесена вся астрономическая информация, которую накопило человечество, включая галактические карты. На основании этих данных она будет задавать направление и скорость движения «Оазису», выбирая менее опасные и, по возможности, более короткие маршруты.

На первом этаже размещалась также зона отдыха и развлечений. Здесь были площадка для спортивных игр с мячом, картодром, теннисные корты, дорожки для боулинга, бассейны, тренажерные залы и другие помещения для занятий спортом, а также для развлечений, досуга, в частности, кинотеатры. Специально отведенные места предназначались для физиотерапевтических и оздоровительных, а также косметологических процедур, в том числе для оказания парикмахерских услуг. На этом этаже располагалась и пекарня, где предполагалось каждый день выпекать хлеб.

Весь минус первый этаж был отведен под парковую зону, где в обогащенную почву был высажен особый сорт неприхотливых растений (относительно недавно обнаруженный в лесах Амазонки), которые поглощали намного больше углекислого газа и выделяли значительно больше кислорода, чем другие растения, известные людям. Эти растения представляли собой небольшие, но чрезвычайно густые кустарники высотой до одного метра, с огромным количеством маленьких толстых листиков, имевших микроканавки, многократно увеличивавшие площадь каждого листа и, соответственно, общую площадь лиственного покрова на всем кустарнике, что еще больше благоприятствовало фотосинтезу. Для увеличения площади зеленых насаждений на этом этаже амазонские кустарники рассадили и теперь уже выращивали в три яруса. Таким образом, общая площадь посаженных растений на минус первом этаже составила около 23,5, умноженных на 10 в 3-й степени квадратных метров. Важнейшей особенностью этого вида растений являлось еще и то, что при определенном освещении (которое создавалось в зонах, где находятся эти кустарники) они постоянно растут, поглощая углекислый газ и выделяя кислород непрерывно в течение всех суток. В темноте же эти растения, наоборот, поглощали кислород и выделяли углекислый газ (как и все другие растения во время дыхания), при этом их рост прекращался, а листья быстро опадали, становясь источником неорганических химических соединений для почвы, а, соответственно, для будущих ростков. На свету кислород словно вырывался из этих растений, изливаясь невидимым, но мощным живительным потоком. Из этой зоны кислород втягивался в кислородные резервуары в технических отсеках корабля. Уровень освещения, регуляция процесса фотосинтеза, резервация кислорода — этим и многим другим, точнее, всеми процессами на «Оазисе» управляла Анжелина.

На этом же этаже были устроены живописные места для отдыха и прогулок пассажиров, где они смогут посидеть на красивых лавочках, вдыхая «свежий» кислород и любуясь дивным садом, которому все они будут обязаны возможностью дышать.

На этажах от минус 2-го до минус 11-го и от 2-го до 11-го располагались комнаты для пассажиров — каюты. Общая площадь этих этажей составила 75,2 умноженных на 10 в 3-й степени квадратных метров. Каждой паре будущих пассажиров было отведено жилое пространство в 100 квадратных метров, что в совокупности составило 38,6 умноженных на 10 в 3-й степени квадратных метров. Устройство и расположение комнат было везде одинаково: прихожая, кухня, гостиная, две спальни, душ и туалет. С помощью установленных мониторов можно будет видеть окружающее корабль пространство, а также общаться с другими пассажирами или просто просматривать фильмы (видеотека была представлена десятками тысяч фильмов, и ни в одном из них не было даже упоминания о насилии и оружии). В каждой каюте были установлены системы кондиционирования и аэрирования воздуха, имелись специальные системы для улавливания излишков влаги в помещениях. Эти излишки, конденсируясь в специальных трубках, будут капельками воды стекать в специальный резервуар, из которого вода будет поступать для очистки в другие резервуары, а затем, уже готовая к употреблению, скапливаться в водном контейнере. По такому же принципу вода из душевых кабин корабля, после соответствующей очистки, будет поступать в контейнеры для чистой воды.

Что касается экскрементов, то они будут собираться в специальных резервуарах, расположенных между «энергетической» и «жилой» сферами. В этих резервуарах под действием специальных бактерий будет происходить разложение фекальных масс до конечных продуктов — метана и углекислого газа. Каждый из этих газов будет скапливаться в соответствующих резервуарах, также расположенных в зоне между второй и третьей сферами.

Оставшаяся часть пространства (36,6 умноженных на 10 в 3-й степени квадратных метров) была занята коридорами, лифтами, местами для отдыха. Вдоль коридоров были установлены емкости с землей, в которые высадили те же растения, что и в парковой зоне на минус первом этаже. Эти растения занимали 10 квадратных метров в каютах, располагаясь также в три яруса, что в общей сложности составляло 30 квадратных метров насаждений.

Растения были высажены практически на всех этажах, так как на «Оазисе» планировалось разместить 1158 человек, а с учетом того, что численность людей со временем будет расти, то потребовалось обеспечить необходимое для дыхания количество кислорода. При этом часть кислорода, причем весьма существенная, будет тратиться на обеспечение ряда других процессов. Таким образом, кустарниковые растения, о которых идет речь, представляли собой легкие «Оазиса», общая площадь которых достигала 70 умноженные на 10 в 3-й степени квадратных метров, а это 70 гектаров, что соответствовало площади 100 футбольных полей — просто огромная территория, если учитывать, что диаметр внутренней сферы «Оазиса» равен 50 метрам, то есть в два раза меньше длины футбольного поля! Одно обычное дерево выделяет за сутки столько кислорода, сколько необходимо для дыхания четырех человек. Что касается необыкновенного амазонского кустарника на корабле, метод посадки и некоторые другие особенности позволили добиться того, что один куст был способен снабжать кислородом до сорока человек.

Человек в течение суток при незначительной физической нагрузке поглощает около 520 литров (744 граммов) кислорода. Выделяет при этом 455 литров (900 граммов) углекислого газа и 0,55 литров воды. Это значит, что 1 158 пассажиров будут потреблять 602 умноженные на 10 в 3-й степени литров кислорода, а выделять 527 умноженные на 10 в 3-й степени литров углекислого газа и 637 литров воды в сутки. На 70 умноженных на 10 в 3-й степени квадратных метрах земельных площадей было высажено около 70 тысяч кустарников. Таким образом, эти растения были способны вырабатывать до 1000 умноженной на 10 в 6-й степени литров кислорода в сутки, то есть с избытком восполнять необходимый объем кислорода. Управляя мощностью светового излучения, Анжелина была способна контролировать выделение кислорода либо, в темноте, углекислого газа этими растениями.

В отсутствии света рост листвы прекращается, и она опадает. Опавшая листва потоком воздуха (в автоматическом режиме) будет выдуваться в специальные отсеки, откуда она будет поступать в кормушки для животных. Эта листва богата питательными веществами, которые понадобятся животным на борту «Оазиса».

Весь кислород, который производят растения, под высоким давлением будет собираться в кислородных резервуарах, расположенных в «техническом» пространстве. Естественно, этим кислородом предстоит дышать людям и животным на борту, он также будет использоваться в ряде иных химических превращений.

На 12-м этаже были посажены другие растения — невысокие ивы с широкой кроной. Эти деревья при определенном освещении поглощают углекислый газ и выделяют метан. Этот газ будет собираться в метановые резервуары, так же, как и кислородные, расположенные в «техническом» пространстве.

На этом же этаже была высажена пшеница особого сорта, которая зреет два раза в год. Пшеница — удивительное растение! Одно пшеничное зерно дает пять колосьев, в каждом из которых пятьдесят зерен. Таким образом, от одного посеянного зерна через два года произойдет уже 62 500 зерен. Но это дело будущего. Пока же посевная площадь (в два уровня) ограничивалась 1 200 квадратными метрами. На этой площади можно было вырастить около 15 тонн пшеницы. Здесь же, на двенадцатом этаже, имелась небольшая электрическая мельница. Из такого количества зерна при помоле можно получить около 12 тонн муки. Этого будет достаточно для выпечки 30 тысяч буханок хлеба. Такой объем позволит обеспечить хлебом всех пассажиров.

На 13-м этаже располагалось медицинское отделение с операционной, палатами интенсивной терапии, обычные палаты.

На 14-м этаже были размещены родильные залы и палаты для рожениц и новорожденных малышей.

На 15-м этаже была расположена химическая лаборатория.

На 16-м этаже был размещен изолятор, необходимый на случай возникновения тяжелых и опасных инфекций.

На нижних этажах располагалось следующее.

На минус 12-м этаже были устроены стойла для коров, в которых будут содержаться 400 животных. Мытье коров и очищение «хлева» будут производиться в автоматическом режиме, как и подача корма, воды и доение.

Помимо питательных продуктов, которые дают коровы, они будут необходимы еще вот для каких целей. Исключительной особенностью коров является то, что в процессе пищеварения эти крупные жвачные животные выделяют метан. Одна корова выделяет в среднем 300–350 литров метана в сутки. Таким образом, от 400 коров в среднем получается 128 умноженные на 10 в третьей степени литров метана в сутки. Газ будет втягиваться в специальные резервуары для метана (о них упоминалось, когда речь шла об ивах, производящих метан), расположенные в «техническом» отсеке.

Каждая корова в сутки выделяет 30–35 килограммов кала и 15–20 литров мочи. Кал будет собираться в специальные резервуары и разлагаться в них под действием ферментирующих бактерий с выделением метана и углекислого газа, которые также будут собираться. Из мочи, путем долгой очистки, будет получаться вода и сухой остаток (содержащий азотистые основания), который пойдет на удобрение почвы.

На минус 13-м этаже будут размещены другие животные (свиньи, овцы, козы, лошади, ослы), а также птицы. Овцы и козы также, но в меньшем объеме, будут выделять метан, который тоже будет собираться в метановых резервуарах. Принципы сбора фекалий и мочи, а также методы их дальнейших физических и химических превращений на этом этаже были аналогичны тем принципам и методам, действующим на минус 12-м этаже.

На минус 14-м этаже располагалась бактериологическая лаборатория, а также ветеринарная клиника. Больше половины площади этого этажа предназначалось для использования в качестве манежа для выгула животных, которым это будет необходимо.

Минус 15-й и минус 16-й этажи были объединены и представляли собой аквариум для рыб.

Из всего описанного становилось понятным, что Земля остается верной человеку, даже когда человеческая раса ее практически уничтожила. Земля дала человеку растения и животных, обеспечивающих круговорот важнейших веществ, без которых ни о каком полете в космос не могло бы даже речи идти, несмотря на то, что «Оазис» был бы способен нести пассажиров через космические просторы. В сложнейшей цепи кругооборота веществ между человеком, животными и растениями одни используют то, что другие выделяют, и наоборот, а промежуточные молекулы, появляющиеся в процессе превращения этих химических веществ в ходе различных химических реакций, образуют чрезвычайно важные для жизнедеятельности человека соединения. Но не только. Таким же образом обеспечивается запас других важных соединений.

На «Оазисе» химические превращения одних веществ в другие будут происходить по следующим основным схемам, обеспечивающим жизненно важные соединения.

Человек и животные, а также растения (в темноте) выделяют углекислый газ. Этот газ также образуется при брожениях фекалий под действием бактерий. Помимо углекислого газа при этом процессе выделяется еще и метан. Коровы (400 голов), как уже указывалось, выделяют 128 умноженные на 10 в третьей степени литров метана ежесуточно.

Из метана и углекислого газа при определенных химических условиях образуется вода, а также алканы (насыщенные углеводороды) или алкены (ненасыщенные углеводороды) либо углерод — это зависит от пропорций смешиваемых компонентов. Учитывая огромные запасы кислорода, а также углекислого газа, образование воды возможно в больших объемах (тонны ежесуточно). Что касается уже использованной воды, то она, пройдя систему фильтрации и обезвреживания, очищается и становится вновь пригодной для использования, в том числе и для питья, а это способствует сокращению ее производства.

При горении алканов (естественно, в присутствии кислорода) также образуются вода и углекислый газ. При окислении алканов образуются этиловый спирт и ряд кислот.

Из этих и других химических соединений химики на борту корабля смогут синтезировать другие важные вещества. А благодаря неограниченным возможностям термоядерного реактора исключится необходимость использования катализаторов.

Глава одиннадцатая. Невероятно сложный выбор

Строительство космического корабля «Оазис» было завершено. Оставалось определиться с последним важным моментом — поиском пассажиров для космического странника. На первый взгляд, по сравнению со строительством корабля это была легкая задача, но, когда космолет был построен и встал вопрос о его заселении, стало ясно, сколь она трудна. Требовалось решить огромное количество трудных вопросов, сложность которых заключалась в морально-этических аспектах.

Как и кого выбрать в качестве тех, кому будет позволено использовать последний шанс в попытке обрести будущее? Конечно, Гарри, Сергей, Сэмюэл и Лилия, создавшие этот спасительный плот, могли вообще игнорировать ответственность за выбор претендентов на спасение. Они могли взять на борт корабля кого им заблагорассудится. Кто их мог бы упрекнуть? Никто! Если же учитывать то, что власти нескольких стран, из-за вражды и глупого стремления к мнимому господству, вскоре уничтожат все население Земли до последнего человека, то на этом фоне меркло все! Все, кроме неизбежной кары, которая обязательно настигнет их за грехи!

Если же Гарри сообщил бы об «Оазисе», то корабль никогда бы не послужил во благо людей, а стал бы очередным предметом, в борьбе за право обладать которым погибли бы миллионы людей, прежде чем в результате последующей катастрофы погибли бы все остальные. При таких обстоятельствах кораблю не суждено было бы покинуть Землю и спасти представителей человечества. Хотя совершенно очевидно, что ядерный апокалипсис «Оазис» пережил бы безболезненно.

Несмотря на то, что будущее будущих пассажиров «Оазиса» было достаточно туманно, ведь было совершенно неизвестно, есть ли в тех пределах, куда он способен долететь, даже имея возможность преодолевать гигантские космические расстояния, планета, пригодная для жизни людей, — несмотря на это и постоянно возникающие трудности, отважные Смиты и Абрамян делали все возможное, чтобы обеспечить спасение как можно большему количеству людей.

Человечеству нужна планета такая же смелая, как и Земля, которая приняла бы людей, подарив им возможность обрести счастливое будущее, за что ей самой, возможно, придется заплатить высокую цену. Но пока еще только предстояло отыскать такую планету, если, конечно, она вообще существует, и если «Оазис» сможет отыскать ее и долететь до нее, и если пассажиры корабля смогут дожить до этого момента. Опасностей и сложностей на пути пассажиров «Оазиса», скорее всего, возникнет очень много, поэтому предвидеть все возможные события и исходы практически невозможно. Но пока еще оставалось время, и его требовалось потратить так, чтобы, используя все физические и моральные силы, набрать в число пассажиров корабля самых лучших, но во многом разных представителей рода человеческого.

Итак, на каких же принципах будет основан отбор тех, кому суждено спастись по крайней мере от атомного пекла на Земле? При решении этой и многих других подобных задач необходимо было сохранять хладнокровие и держать все планы и предпринимаемые шаги в строжайшей тайне совершенно ото всех посторонних. О грядущем конце света, спланированном земными дьяволами, знали только сами эти дьяволы, а также небольшое количество других людей, включая Гарри, Сергея и Лилию.

Земные дьяволы — это горстка политиков, возомнивших, что они имеют право вершить, а точнее завершить судьбы миллиардов ни в чем не повинных людей. На самом деле это маньяки, невежественные настолько, что они полагают, что пламя, разожженное их же собственными преступными руками, не сожжет их самих. Но не о них пойдет речь, свое злое дело они скоро доведут до конца, и на этом все земное закончится. Первостепеннейшая же задача состояла в том, чтобы к этому моменту «Оазис» уже унес отобранных людей на своем борту в космические, полные неизвестности дали.

Однако в противовес всему бесовскому, что ведет людей лишь к погибели, Божественное провидение указывает людям путь к спасению даже тогда, когда многие из них на это уже не рассчитывают. Вот и сейчас, когда человечество само накинуло петлю себе на шею и само же ее затянуло, Господь указал людям тропинку жизни, которой им следовало держаться, чтобы в бесчисленный раз попытаться доказать, что они этого достойны.

Конечно, спастись было суждено немногим, но людям некого в этом винить, ведь только они сами были виноваты в своих бедах и напастях. Количества сплава, из которого был создан корпус «Оазиса», хватило на то, чтобы, с учетом использованного на технические отсеки пространства, создать ровно 1 158 пассажирских мест. Казалось бы, случайная цифра, но Гарри и Сергей давно отрицали случайности, когда дело касалось их благородной и самоотверженной миссии. И вот в чем заключался символизм: 1 158 человек — это 579 пар мужчин и женщин, а это, в свою очередь, по 3 пары от каждой из 193 национальностей, известных на Земле.

В корабль можно было поместить и больше людей, но за годы странствий — а путешествие, вероятнее всего, продлится не год и не два — на борту «Оазиса» появятся новые маленькие пассажиры, рожденные в космосе, вот для них и предназначены дополнительные места. Поэтому больше чем 1 158 людей на корабль допущено не будет.

Было решено искать представителей всех 193 национальностей в их родных странах, где в наиболее полной мере национальные традиции и дух влияли на человеческое мировоззрение.

Чтобы посетить все эти страны, потребовалось бы очень много времени, если учесть, что этим пришлось бы заниматься только Гарри, Сергею и Лилии. Но Гарри и Сергей не могли потратить драгоценное время на бесконечные перелеты, так как они многократно проверяли и перепроверяли работу всех систем корабля. Предвидя все эти сложности, Лилия четыре года назад предложила Гарри основать, зарегистрировав ее на третьих лиц, организацию, якобы призванную заниматься изучением психологии людей в крупном социуме. Вскоре эта организация была основана и за короткий период деятельности вышла на рассчитанный Лилией уровень. Филиалы ее разместились во многих странах мира. Своей целью организация, как было официально объявлено, ставила изучение поведения людей в больших сообществах и проведение самых массовых психологических экспериментов, что могло бы позволить лучше понять реакции людей в многонациональных массах, определить, от чего эти реакции зависят, их интенсивность, влияние их на другие процессы и так далее.

Эта организация наблюдала за множеством людей, малая часть из которых была отобрана для более тщательного изучения и последующего принятия окончательного решения о том, какие три пары от каждой национальности будут выбраны в качестве пассажиров «Оазиса». Критерии отбора были разработаны семьей Смит и Сергеем Абрамяном.

Очень трудно было справляться с непомерным грузом ответственности, ведь люди, которые будут выбраны и спасены, не ведали о том, что они навсегда лишатся семей, родных, друзей, а также привычного для них окружения. Они никогда больше не увидят и не услышат своих родных и близких! Они отправятся в космическое странствие, и никому неизвестно, чем и когда оно закончится. Эти люди никогда уже не взглянут на привычный пейзаж, не ступят на твердую землю или на мягкий и теплый песок, никогда не услышат шум прибоя, не войдут в море, они будут лишены многого другого. Все, что им дорого и так привычно, исчезнет вмиг, чтобы никогда уже не вернуться. Их ожидают скитания в черном и безграничном космосе, который, возможно, навсегда станет приютом для их общего и столь необычного для них всех дома под названием «Оазис».

Смиты и Абрамян решили, невзирая на все душевные переживания, взять на себя ответственность и обеспечить заселение «Оазиса». Было очевидно, что все или почти все пассажиры, узнав истинные причины их появления на борту корабля, придут в дикую ярость от того, что их обманом вырвали из семей, которых к тому моменту уже не будет в живых. Когда первая волна агрессии схлынет, на смену ярости придет ощущение опустошения, безысходности и отчаяния. Спустя еще некоторое время пассажиры «Оазиса» осознают, что они живы, спасены благодаря стараниям добрых людей, которые подарили им надежду на будущее, сделав их самих последним оплотом надежды на восстановление человеческого рода.

Они осознают, что живы и здоровы, хотя могли бы разделить участь тех несчастных на Земле, которые все до последнего погибли в адском пламени фатального межгосударственного раздора. Ни одного живого человеческого существа, ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, не останется на всей планете. Все погибнут! Смерть заберет жизни всех людей на Земле, практически мгновенная, но это уже никого не утешит.

Спасение же людей в целом понималось не столько как побег с погибающей Земли, сколько как отыскание пригодной для их жизни планеты. Если же она не найдется, то человечество погибнет окончательно, поскольку жизнь на «Оазисе» будет поддерживать только надежда, что планета с твердой поверхностью, свежим, чистым и пригодным для дыхания человека воздухом, с морями и океанами, большая и живая планета все-таки будет обнаружена и заселена. Постоянная жизнь на «Оазисе» невозможна, так как она окажется замкнута рамками металлического корабля, где пожилые ограничивают пространство, необходимое для молодых, а рождаемость регулируется смертностью.

Обязательными были следующие критерии для отбора кандидатов в пассажиры корабля: каждая пара должна быть образована мужчиной и женщиной, состоящими в официальном браке, который был признан надежным в результате наблюдений в ходе психологического эксперимента. Все должны быть не моложе 23 и не старше 35 лет. Каждая женщина должна быть беременна. Это гарантия способности к зачатию как мужчины, так и женщины, а также их совместимости. У этих людей не должно было быть генетических или психических отклонений. Они должны были обладать превосходным иммунитетом, быть правильно сложены, находиться в прекрасной физической форме, а также обладать высоким интеллектом.

Потенциальные пассажиры также должны были иметь образование по следующим обязательным специальностям: медицина, педагогика, инженерия, биология, геология, математика, физика, химия, астрономия, агрономия, ветеринария и некоторые другие. Эти люди не должны были иметь судимостей.

По этим критериям подошли для участия в финальном отборе двое сыновей членов команды «Бесстрашного», которые помогали Гарри в его путешествиях и помогали ему и Сергею в постройке «Оазиса». Они оба были женаты. Если их жены к моменту отлета будут беременны, то они вместе с ними станут пассажирами «Оазиса».

Сэмюэл был ровесником этих парней, но он знал их только по именам: они все учились в разных школах и университетах, поэтому у них не было случая поближе познакомиться, не говоря уже о том, чтобы подружиться.

Каждой из отобранных пар предстояло впервые встретить другие пары только на борту «Оазиса». Это произойдет за месяц до старта корабля, когда все обладатели счастливого билета соберутся на его борту. В течение этого месяца все будут жить на «Оазисе», однако до рассчитанного момента никто не узнает, где именно они находятся, ведь все будет обставлено так, словно это обычный социологический эксперимент. Это было необходимо для того, чтобы пассажиры могли обжиться, а организаторы полета — проследить за тем, как это происходит.

Было решено, что на «Оазисе» не окажется ни одного политика, ни одного представителя ни одной из религиозных общин, ни одного военного, ни одного «посла доброй воли» — только обычные люди, которые прошли отбор! Все как один будут равны!

Помимо людей на борту корабля будут находиться несколько видов животных (коровы, свиньи, овцы, козы, лошади, ослы), домашние птицы (куры, гуси, индейки) и рыбы (карповые, осетровые). А также несколько кошек и собак.

Животные и птицы обеспечат свежий запас продуктов (мясо, молоко, яйца). Из молока можно приготовить сыр, творог, сметану, сливки, кефир, йогурт, простоквашу. Животных не будут употреблять в пищу до тех пор, пока у них не появится потомство, что позволит сохранить их численность.

Если будет найдена пригодная для жизни планета, лошади и ослы будут перевозить людей и переносить грузы. Из шерсти овец и коз можно будет изготавливать одежду. Собаки тоже могут нести поклажу, их можно обучить охоте, они хорошо переносят низкие и высокие температуры. Собака не оставит хозяина в беде ни при каких обстоятельствах, она всегда готова прийти ему на помощь, а такие качества этих животных могут быть очень полезны. Кошка — единственное животное, от которого нет никакой практической пользы, но люди так привыкли к этим пушистым и мурлычущим домашним питомцам, что несколько пар кошек было решено взять на корабль.

Смиты и Абрамян надеялись, что животные и растения, которые отправятся в космос, не только обеспечат людей едой на время путешествия, но и окажутся тем ресурсом, который даст жизнь новым животным и новым растениям, если будет найдена планета, пригодная для этого. Помимо растений, высаженных на корабле, были взяты семена многих из известных человечеству растительных культур, которым предстояло дать ростки на новой планете. Оставалось надеяться, что найденная планета окажется пригодна не только для существования человека, но и для того, чтобы на ней могли произрастать земные растения. Помимо этого предполагалось, что на новой планете окажутся животные и растения, пригодные для пропитания людей.

Глава двенадцатая. Тревожное желание Сэмюэла

В этих последних приготовлениях шло оставшееся до возможной трагедии время. Казалось, что уже ничего и не произойдет, что не будет никакого конца света. Все было как прежде, прекрасно и красиво, жизнь шла своим размеренным чередом.

Гарри уже исполнилось 56 лет, этот некогда красивый и неутомимый искатель приключений уже полностью поседел, и в его печальных голубых глазах совсем не осталось былого блеска и огня. Взгляд его был утомленным, походка, когда-то уверенная и упругая, стала тяжелой. Сила, все еще могучая, но уже значительно меньшая, чем прежде, словно не желала проявляться. Вполне естественно, что более двадцати лет непрерывной работы над «Оазисом», последние девять из которых оказались необычайно трудными, негативно отразились на внешности и внутреннем состоянии ученого. Конечно, годы шли, и Гарри старел, но не это делало его старым и слабым. Виной всему было ожидание неотвратимого бедствия, которое прервет жизнь всего и всех на Земле. Именно это отнимало у него все больше жизненной энергии. Но угнетала Гарри не только тотальная смерть всего живого, еще в большей степени его тяготило сознание того, что все это дело рук человеческих! Годы, проведенные в работе, отнимали силы, но он не обращал на это внимания и без устали продолжал начатое. Теперь же, когда корабль был построен, Гарри дал слабину, так как он почувствовал, что его силы уже не понадобятся. Он начал быстро стареть.

«Как мы докатились до этого? — часто спрашивал себя Гарри Смит. — Ведь человечество, по сути, только начало свой жизненный путь! История хомо сапиенс насчитывает всего несколько десятков тысяч лет. По отношению ко времени эволюции это ведь даже короче, чем вспышка света. Динозавры существовали более 160 миллионов лет! Только подумать, как это много. Что такое по сравнению с этим сроком каких-то 40–50 тысяч лет истории человека разумного! Ничто, совершенно ничто!»

— Страшно, мой друг, — как-то сказал ему Сергей во время одного из многих их разговоров. — Страшно, что именно нашими руками, руками людей будет запущен механизм уничтожения планеты, ее биологической массы! Как же все-таки тщеславны люди, Гарри. Сами себя назвали человеком разумным! А в ближайшем будущем этот самый псевдоразумный человек поставит точку не только на своей истории, но и на истории всего живого этой планеты, эволюция которой насчитывает миллионы лет.

Сергею было 52 года, но он выглядел не моложе Гарри. На его некогда красивом лице не осталось и следа привлекательности. Теперь это было худое и измученное лицо, с сильно впалыми щеками и заострившимся носом, оживлял которое только огонь его глаз. Они горели так же ярко, как и в молодые годы. Характерная грусть тоже никуда не делась, но теперь она была почти неуловима. Долгие годы тяжелых трудов сказались и на осанке: спина стала сутулой, что еще больше его старило. Но Сергей этого не замечал, разве это стоит внимания? Плоды их с Гарри труда — вот что составляет смысл и значение его жизни. Да, он не оставил потомков — но сколько он сделал для будущего человечества!

Два друга, окончив работу над кораблем, стали часто сидеть на террасе за чашечкой кофе или чая, покуривая трубки с душистым табаком и беседуя многие часы.

Лилия по-прежнему была хороша собой, особенно для Гарри, который не замечал, что она уже далеко не юная девушка, какой он встретил ее когда-то. Ей уже исполнился 51 год, но она не утратила грациозности, и осанка у нее была по-прежнему горделивая. Конечно, морщины появились на ее лице, но они не бросались в глаза. Во взгляде Лилии, как и всегда, когда он останавливался на лице Гарри, отражались благоговение, нежность и любовь.

Сэмюэл, уже совсем мужчина, оканчивал физико-математический факультет университета. Красивый и сильный молодой человек, которому шел двадцать второй год, он стал копией своего отца, когда тот был в таких же годах. Сэмюэл был развит значительно как интеллектуально, так и физически. Он обладал глубокими знаниями в области точных наук, отличался восхитительной памятью и необычайно быстро воспринимал информацию. Он осуществил много разработок для «Оазиса», многое усовершенствовал. Но Сэмюэл видел только части единого целого, не представляя себе, с чем имеет дело.

Гарри и Лилия, а также их уже совсем старые, но деятельные родители, очень гордились сыном и внуком. Но более всех, пожалуй, гордился юношей Сергей, который видел в Сэмюэле себя и Гарри в молодости, а также своего сына, которого у него так и не появилось. Сергей и Сэмюэл любили друг друга как отец и сын и как верные друзья.

Единственное, что беспокоило всех, кроме Сэмюэла — юношей подобные вопросы тревожат меньше всего, — это то, что у него еще не было спутницы жизни. Ясное дело, у молодого, красивого, умного и сильного парня были поклонницы, даже много поклонниц, и он каждой оказывал знаки внимания, но не было среди них той, которая завладела бы его сердцем навсегда.

Сэмюэл вел активный образ жизни, увлекаясь как наукой и спортом, так и девушками. Он чувствовал себя очень счастливым, но по-прежнему грустил из-за того, что ему так и не довелось управлять «Бесстрашным», которым он любовался каждый день во время рассвета и заката. В эти моменты он уносился мыслями в просторы морей и океанов, которые когда-то покоряли отважные мореплаватели. Слабый рокот моря, который он слышал сидя на причале или стоя на палубе «Бесстрашного», в его мечтах и фантазиях превращался в оглушительный рев бушующей пучины, терзающей корабль, который он, смелый капитан, стоя у руля, умело вел среди высоких и мощных волн. Сэмюэл представлял, как после многодневной безжалостной бури, которая напрасно силилась опрокинуть или повредить великолепный корабль, погода налаживалась и выходило яркое солнце, в лучах которого радостно сияла морская гладь, еще несколько часов назад готовая проглотить «Бесстрашный». Он воображал себя гордым и смелым капитаном, чья отважная команда вышла победителем в очередной нелегкой схватке с яростной стихией. Он ощущал на губах солоноватый привкус морского воздуха, который щедро награждал его тело живительной энергией. И видел, как после всех пережитых трудностей ветер, наполняющий паруса, гонит парусник по волнам в сторону дома, к родным, к друзьям.

Сэмюэл мог часами предаваться этим мечтаниям, когда у него было свободное от работы и учебы время. И это не могло не оказать на него сильного влияния. Когда окончил университет — к этому моменту ему уже исполнилось двадцать два года, — он, отпраздновав с друзьями это событие, тем же вечером отправился на причал к «Бесстрашному».

Когда он увидел корабль, эмоции захлестнули Сэмюэла, и он решительно и громко произнес:

— Я не хочу больше мечтать! Я выведу «Бесстрашный» в открытое море!

На следующий день он рассказал о своем желании Гарри, который от этого пришел в изумление. Гарри не подал виду, что он встревожился, и ответил сыну, что подумает. Когда Сэмюэл отправился по своим делам, Гарри рассказал Сергею и Лилии о неожиданном желании сына. Некоторое время все молчали, потом Сергей сказал:

— Гарри, я понимаю нашего мальчика, он еще более пылок и горяч, чем мы с тобой в его годы, а ведь мы не были пай-мальчиками. И ясно, что ему хочется простора и возможности испытать себя на прочность. Он многое знает, многое умеет, он силен, но еще ни разу не проверял свои силы и умение на практике. Он не знает, чего стоит на самом деле. А это тягостно для такого юноши как Сэмюэл.

— Да, но… — начала Лилия.

Но Сергей, не дав ей договорить, продолжил:

— Я на его стороне, как, впрочем, и вы. Но здесь есть одна сложность, и весьма внушительная: Сэмюэл знает об «Оазисе», но он не догадывается, что это такое в действительности, не знает, что это спасительная надежда для людей. Ему не известно о грядущем конце человечества, тем более он не знает, что это случится не позднее чем через год. Вот к чему я веду — не следует ли нам поведать нашему пылкому юноше о предстоящей катастрофе? Ведь ему — скорее всего, ему — предстоит стать капитаном «Оазиса», а это не то же, что быть капитаном «Бесстрашного».

— Я думал об этом, Сергей, — заметил Гарри, — но я не в силах сказать сыну эту жуткую правду. Я хочу все сделать так, как мы с тобой и Лилией решили — когда придет время, поместить Сэмюэла на «Оазис», как и других пассажиров, сказать, что это очень важный для науки психологический проект, за которым он должен следить лично. Пассажиры, в том числе и Сэмюэл, даже не поймут, что очень скоро они окажутся в космосе, а через несколько часов после этого Солнечная система останется уже очень далеко позади.

— Я тоже не хочу, чтобы наш мальчик знал правду, — сказала Лилия. — Если он ее узнает, то никакие силы и уловки не заставят его улететь с Земли, тем более оставив нас здесь. Естественно, мы не станем пассажирами «Оазиса», там будут только молодые, но меня особенно беспокоит то, что Сэмюэл один, ему нужна девушка, жена. Они будут вместе, будут чувствовать, что нужны друг другу, и им будет легче перенести тяжесть потери близких и справляться с неопределенностью будущего.

— Ты права, милая, — сказал Гарри, кивая. — Сэмюэл, как и все другие пассажиры, узнает правду, будучи далеко от Земли, с жизнью на которой к тому моменту все будет кончено.

— Я согласен с вами, мои благоразумные товарищи, — выдыхая густой табачный дым, сказал Сергей.

— Как же сделать так, чтобы отвлечь внимание Сэмюэла от «Бесстрашного»? — с беспокойством произнесла Лилия. — Не может ли Сэмюэл втайне от нас отправиться в море?

— Он этого не сделает, — с уверенностью сказал Гарри. — Я скажу ему сегодня же вечером, что мы с вами закончим кое-какие дела, и я распоряжусь, чтобы моя команда готовила «Бесстрашный» к отплытию. На это требуется не менее двух месяцев, а то и все три, а за это время Сэмюэл немного успокоится, надеясь, что его мечта в скором времени сбудется, и ему больше не придет в голову самостоятельно выйти в море.

— Ты прав, родной, — сказала Лилия, обнимая мужа, — сразу поговори с сыном, когда он придет домой, нельзя допустить, чтобы он в одиночку и в столь неподходящий момент ушел в море.

В тот же день Гарри поговорил с Сэмюэлем. По счастливому лицу юноши, выбежавшего из комнаты, Лилия, ожидавшая конца этого разговора, поняла, что их план сработал.

Глава тринадцатая. Утро следующего дня

Ранним утром следующего дня Гарри, Сергей и Лилия по давней традиции завтракали вместе на террасе.

— Мой дорогой друг, — обратился Гарри к Сергею, — нам осталось только испытать «Оазис» и узнать, как скоро все живое должно перестать существовать, чтобы начать готовиться к заселению космического корабля.

— Ни о чем не волнуйся, мой преданный друг, — спокойно проговорил Сергей, — «Оазис» я уже испытал, и вы оба даже не представляете, где я побывал!

— ЧТО?!! КАК?!! — в один голос воскликнули Гарри и Лилия.

— Очень просто — следуя всем разработанным инструкциям, — ответил Сергей. — «Оазис» превзошел все мои ожидания! Уже дважды за этот месяц я опробовал его в действии в космических просторах!

— Ты шутишь?.. — не веря словам друга, проговорил Гарри, переводя недоумевающий взгляд с Сергея на Лилию и обратно.

— Нет, Гарри, я не шучу! — ответил Сергей, принимая важный вид. — Я дважды покидал пределы Солнечной системы! Именно столько попыток мне понадобилось, чтобы окончательно настроить термоядерный реактор.

Все, что он говорил, было очень серьезно, тем не менее Сергей выглядел совершенно спокойным и совершенно не подавал виду, что волнуется. Он даже не встал с кресла, как обычно непроизвольно получается, когда говоришь что-то особенное, что-то очень важное, тем более человеку, которого непременно ошарашат твои слова. Он просто полностью откинулся на спинку кресла и закинул левую ногу на правую, лишь поменяв тем самым позу. По правде сказать, только напряженные уголки его губ, словно он силился не улыбнуться, позволили понять его собеседникам, что он сдерживает эмоции, но говорит ли Сергей правду или подшучивает над ними — это предстояло выяснить.

— Я не мог рисковать вами, к тому же настроить двигатель мог только я. Также во время полетов я убедился, что исправно работает Анжелина, впрочем, как и все системы жизнеобеспечения.

По тону Сергея Гарри и Лилия решили, что он все-таки говорит правду, но до конца они еще не были уверены. Абрамян, несмотря на всю серьезность своей работы, всегда отличался развитым чувством юмора, он мог рассмешить кого угодно, если ему это было интересно и если он сам был расположен шутить.

— Поклянись, что ты говоришь правду, разбойник! — глядя на друга в упор, потребовал Гарри.

Только теперь, после слова «разбойник», Сергей от души рассмеялся. Его веселый и задорный смех заставил засмеяться Лилию; Гарри пытался бороться с желанием смеяться, но не выдержал и тоже разразился раскатистым смехом. В итоге все трое весело смеялись, держась за животы и утирая невольные слезы. Наконец, немного успокоившись, Сергей сквозь всхлипывания произнес:

— Поклянусь, но только после того, как ты ответишь, почему назвал меня разбойником. — И тут же снова расхохотался.

— Потому что ты действительно разбойник, причем при любом раскладе, — с улыбкой ответил Гарри. — Ты, Сережа, разбойник, потому, что мог пошутить над нами, сказав, что побывал на «Оазисе» в космосе. Ну, а если это правда, и ты действительно сделал это, то ты вдвойне разбойник, потому что не посоветовался с нами и все сделал в одиночку.

— Ясно, мой друг, — кивнул Сергей. — Твой ответ меня устроил. Тогда, чтобы у вас не было сомнений, я клянусь, что говорю правду и действительно дважды летал на «Оазисе» в космос.

— Но как ты сделал это, не привлекая нашего внимания, Сергей? — в растерянности спросила Лилия.

— Я был предельно осмотрителен, — пояснил Абрамян. — Мы с Гарри уже давно все сделали, и теперь наше творение делает все самостоятельно. У меня были кое-какие сомнения насчет максимальной скорости, которую способен развить «Оазис», — но теперь они рассеялись! Он способен пролететь всю Вселенную и вернуться с другой стороны.

— Почему ты не сообщил мне? Нам надо было лететь вместе, — с укором уже совершенно серьезно сказал Гарри.

— Первый полет мог оказаться небезопасным, Гарри, и тебе это известно так же, как и мне, — спокойно ответил Сергей. — Корабль нужно было испытать, и я решил сделать это в одиночку. Все завершилось хорошо, и я здесь с вами. Теперь я спокоен за будущее пассажиров «Оазиса». Но если бы что-то пошло не так, то это надо было бы исправить, пока есть возможность. Ну, а если бы кораблю суждено было погибнуть во время испытаний, то я бы погиб вместе с ним, один. Ты, Гарри, остался бы со своей семьей. Вы позднее погибли бы в ядерном пекле, но все вместе, держась за руки. На случай аварии я послал тебе электронное письмо, которое должно было быть доставлено тебе через определенный срок и раскрыть мои планы. Но теперь, слава богу, все хорошо, я вернулся и уверен, что наш корабль, Гарри, сделает свое дело как нельзя лучше — в этом и вы, мои родные, теперь даже не сомневайтесь.

— Какие наблюдения тебе удалось сделать? — поинтересовался Гарри и в этот момент посмотрел на Лилию, которая внимательно и с некоторым волнением слушала Сергея. Абрамян был больше чем друг семьи Смитов, он стал ее частью, поэтому самостоятельно предпринятое им опасное испытание взволновало участливую женщину.

— Теория Эйнштейна верна, Гарри! — радостно сказал Сергей. — Время и пространство при движении на сверхсветовых скоростях перестают существовать в том понимании, какое принято на Земле. Секунда движения на скорости фотонов — это часы на Земле. Я двигался со скоростью света несколько секунд и всего пару секунд со скоростью «спринтер-частиц». Если бы я двигался с этой скоростью несколько минут, то, вернувшись, обнаружил бы, что ядерная война уже давно произошла.

— Слава богу, что ты пунктуален! — заметил Гарри.

— Так если при таких скоростях время резко замедляется для пассажиров «Оазиса», а на Земле идет своим чередом, то нельзя ли вернуться обратно на планету, скажем, через несколько лет, когда на Земле пройдут десятилетия? — спросила Лилия.

— Для того, чтобы Земля восстановилась от последствий того ужаса, который грядет, ей понадобятся тысячелетия, — ответил Гарри. — Судя по нашим расчетам, теперь уже подтвержденным благодаря Сергею, на «Оазисе», соответственно, пройдет не один век. А это означает следующее. На борту корабля к моменту отлета будет пятьсот семьдесят девять здоровых беременных женщин, и через несколько месяцев ровно на такое же число возрастет количество пассажиров. Число рожденных на «Оазисе» детей будет увеличиваться с каждым годом, уверен, далеко не все родители ограничатся одним ребенком. Свести на нет рождаемость возможно, только убедив молодые пары воздержаться от зачатия до благоприятного времени, но когда оно наступит, и как запретить им рожать, если они этого захотят? Возможно, здравый смысл восторжествует, но, к сожалению, люди в массе своей редко руководствуются здравым смыслом.

— Будем надеться, что мы не ошиблись с выбором кандидатов на спасение, — сказала Лилия, наполнив свою чашку горячим чаем. — Дай Бог, чтобы эти люди, оценив все невежество и злость виновных в уничтожении жизни на Земле, станут умнее и смиреннее.

— Не более двадцати лет пройдут, прежде чем первые появившиеся на «Оазисе» дети повзрослеют и смогут сами стать родителями, — продолжил Гарри. — От этого темпы прироста населения на корабле возрастут. Но, боюсь, уже к этому времени свободного места на «Оазисе» не останется.

— Увы, у нас в распоряжении слишком мало времени, — заметил Сергей. — До ядерного удара США по России осталось не более восьми месяцев. На следующей неделе я узнаю точную дату того момента, когда наша жизнь станет прошлым. Чтобы наверняка спастись, «Оазис» должен покинуть Землю за один месяц до начала атаки.

На террасе воцарилось молчание, и казалось, что в тишине можно услышать доносившуюся из недр Земли мольбу пока еще живой и здоровой планеты не отнимать у нее жизнь, не лишать жизни все живое на ней.

Каждый из троих сидящих за столом людей уже в миллионный раз подумал о том, что будет на Земле после чудовищного ядерного удара. Каждый из них молил Бога, чтобы Он помог им довести дело всей их жизни до счастливого завершения — с помощью «Оазиса» спасти группу представителей человечества, чтобы те могли начать поиски пригодной для их жизни планеты. Это было главным, хотя не менее важным являлось и то, смогут ли спасенные люди отыскать такую планету. Но для создателей «Оазиса» самым желанным было то, чтобы корабль отправился в космос и ему ничто и никто не помешал. Если их труды окажутся не напрасными, то исчезнет даже тень сомнения в том, что это просто счастливое совпадение минимально возможных случайностей и что в этом нет Божьей воли. Взлет «Оазиса» станет ярчайшим и убедительнейшим доказательством того, что Бог существует и что именно с Его помощью корабль с пассажирами двинется вглубь космоса в путешествии к заветной планете. А раз так, то Бог не оставит людей, и те, кто окажутся на борту космолета, обязательно отыщут пригодную для жизни планету и заселят ее. Как только «Оазис» с пассажирами минует атмосферу Земли, в этом не о станется совершенно никаких сомнений. Хотя уже сейчас Гарри, Сергей и Лилия на этот счет нисколько не сомневались, они были совершенно уверены в поддержке Богом их дела.

Молчание и размышления прервал Сергей:

— Пока пассажиры поймут истинную причину их нахождения на борту, пройдет время. «Оазис» будет двигаться в потоке «спринтер-частиц», Анжелина оповестит пассажиров о случившемся на следующий после отлета день. За этот день пройдет целый земной год. К этому моменту для нас и практически всего живого на Земле все будет кончено.

Лилия уже не смотрела на Сергея и Гарри, она, не сдерживая слез, плакала.

— Сейчас не время расстраиваться, милая, — пытаясь успокоить жену, сказал Гарри и обнял ее. — К сожалению, мы уже вряд ли можем что-то изменить. Наша задача — сделать все, чтобы «Оазис» унес на поиски других планет выбранных нами представителей человечества. И мы это сделаем!

— Даже не сомневайтесь в нашем успехе, господа! — спокойным, но, как всегда, уверенным тоном произнес Сергей. — Думаете, что все, что произошло с нами в последние годы, без малого за четверть века, это везение? Конечно же нет! И не мне вам говорить об этом. Мы создали все условия и использовали все возможности, чтобы у крохотной части обреченного человечества появился шанс выжить. И шансы, которыми мы воспользовались, появились как раз вовремя. Случись наши находки и открытия годом-двумя позже, и наши старания были бы бессмысленными.

— Ты как всегда прав, мой друг, — заключил Гарри. — Я ничуть не сомневаюсь в успехе нашего дела, и уже очень давно, много-много лет, с того самого дня, как получил от тебя заветный тройной сигнал.

— И я тоже абсолютно уверена в успехе нашей миссии и в том, что никто иной как Господь ведет нас к спасению, — добавила Лилия, устремив на Гарри полный любви и нежности взгляд и беря его за руку.

Между тем Сергей продолжал:

— Я из тех ученых, которых принято называть материалистами. Более твердого сторонника того, что все можно и нужно объяснить, чем ученый физик, не отыскать на всем белом свете.

Но я всегда верил, что Господь существует, пусть и не в том виде, каким его изображают иконописцы. Он существует! Иначе объяснить все многообразие жизни и смерти во Вселенной просто невозможно! А мы, ученые, не знаем и миллиардной части того, что происходит вокруг. Мы даже не в состоянии представить расстояние от Солнца до Земли, не говоря уже о размерах Солнечной системы — галактического микрона. А что в сравнении с этим попытка представить размеры Галактики — атома Вселенной?

Как известно, существуют микромир, мир атомов и элементарных частиц, и макромир, мир планет, звезд и всего остального космоса. А не думали ли вы, что существует миры, еще меньше микромира и больше макромира? Где предел минимума и где граница максимума? Есть ли вообще эти границы?

Слова Сергея в очередной раз заставили Гарри и Лилию подумать о цели их миссии.

— Сейчас я понимаю как никогда, что человеку просто не суждено добраться до этих истин, мы ограничены во всем. В одном лишь я совершенно уверен: Бог существует, и именно Он указал нам дорогу к спасению. Именно Господь привел «Бесстрашный» к острову, именно Он вручил «подарок» честным и добрым землянам, а не тем, кто погубил бы не только этот божественный дар, но и всякую надежду на то, что человечество обретет возможность спастись.

— Да-а… — тихо протянула Лилия.

— Люди как муравьи, — рассуждал Абрамян, — которые живут и знают, что нужно есть, пить и защищать свое потомство и свой дом, но они знать не знают, что есть такое существо как человек. Но здесь прошу не ассоциировать человека с Богом, я просто указал на неведение менее развитых существ о существовании более развитых. Хотя вопрос о том, кто более развит, не так уж и однозначен. Совершенно бесспорно, что муравьи переживут ядерный апокалипсис, а люди, кроме горстки тех, кому посчастливится попасть на «Оазис», не смогут пережить этой катастрофы.

— Что верно, то верно, — сказала Лилия.

— Так вот, — продолжал Сергей, — люди так же живут, едят, пьют, но в отличие от муравьев они разрушают свой дом и убивают свое потомство. Если человек направляет огонь в муравейник, то муравьи погибают, даже не догадываясь о том, что произошло. Господь же не убивает людей, он просто иногда бездействует в тот момент, когда одни люди убивают других себе подобных. Если человек высыпает у муравейника горстку сахара, то муравьи, не задумываясь о том, откуда такая благодать, несут сахар внутрь. Так вот, Гарри и Лилия, мы с вами не муравьи, и мы знаем: то, что было нам ниспослано, есть не что иное, как дар Господень. Это заявляю я — Сергей Абрамян, крупнейший, с вашего позволения, физик-ядерщик планеты Земля!

Помолчав немного, Сергей прибавил:

— А раз так, и раз мы все сделали верно, то уже ничто не помешает нам отправить «Оазис» с людьми на поиски подходящей для жизни планеты. Раз метеорит прождал нас миллионы лет, то в течение нескольких месяцев не произойдет ничего, что станет преградой для нашей цели! Ибо сам Господь Бог ведет нас, мои милые друзья!

Гарри и Лилия долго не могли ничего сказать, Сергей все сказал за них, он ответил на все их вопросы, которые они даже не успели сформулировать. А впрочем, у них и не было никаких вопросов, Абрамян просто-напросто озвучил их ясные и твердые мысли.

После долгой паузы Гарри, обняв жену и друга, сказал Сергею:

— Покажи нам, на что способен «Оазис»!

— С превеликим удовольствием! — ответил тот. — За мной! После этих слов они дружно направились к ангару, где находился «Оазис».

Глава четырнадцатая. Родительская радость

Через две недели, занятые активной подготовкой к кругосветному путешествию, ранним утром Сэмюэл спешил к «Бесстрашному». Дойдя до пристани и невольно еще прибавив шаг в предвкушении встречи с парусником и приносящих радость приготовлений к дальнему плаванию, он, взглянув в сторону судна, вдруг резко остановился, словно оцепенев. Какое-то время он стоял как вкопанный, не в состоянии даже пошевелиться. Его остановила следующая картина: на пирсе, у которого на волнах мерно покачивался «Бесстрашный», стояла девушка, любующаяся парусником. Она стояла спиной к Сэмюэлу, и он мог видеть только золотистые солнечные переливы в ее слегка развеваемых ветром угольно-черных волосах. Из-за ярких бликов на них Сэмюэлу показалось, что перед ним богиня.

Впервые он ощутил себя беспомощным и нерешительным мальчиком. Он не мог шевельнуться, не мог вымолвить ни единого слова, он потерял счет времени, не зная, минуту или час любуется девушкой, был не в состоянии даже определить, видение ли это или реальность. Да, он пользовался успехом среди девушек, и для него не было проблемой познакомиться с любой понравившейся красавицей. Были среди них и такие девушки, с которыми все обстояло сложнее, и знакомство оказывалось делом не простым, но он при этом был всегда уверен в себе и практически всегда добивался желаемого. Сейчас же Сэмюэл полностью растерялся, он не знал даже, с чего начать разговор с той, кем он любуется в это мгновение, и сомневался, хватит ли у него решительности вообще подойти к ней и заговорить.

«Что я могу ей сказать? — думал он. — Неужели есть что-то на свете, чем я ее мог бы заинтересовать?»

Очарованный молодой человек не мог видеть лицо девушки, так как она любовалась «Бесстрашным». Сэмюэла восхитила грациозная, идеальная фигура незнакомки, одетой в легкое длинное платье с высокими разрезами по бокам. Нежный утренний бриз развевал платье девушки, открывая взгляду юноши ее загорелые красивые и крепкие ноги.

Вдохнув полной грудью свежий морской воздух и набравшись смелости, Сэмюэл двинулся в сторону незнакомки. Приблизившись к ней, он негромко произнес:

— Доброе утро.

— Доброе утро, — ответила девушка, оглянувшись на подошедшего молодого человека.

В ту же секунду, как он увидел ее лицо, Сэмюэл окончательно лишился уверенности, а вместе с ней и дара речи: он мог только смотреть в глаза богини, — в том, что это богиня, молодой Смит уже не сомневался.

Сэмюэл никогда не видел более красивых и грациозных девушек. Черные как смоль волосы обрамляли ее нежное лицо. Крупные карие глаза, казавшиеся еще более выразительными благодаря изящно изогнутым бровям и длинным ресницам, выражали некоторую растерянность, которая свидетельствовала о скромности и благовоспитанности незнакомки. Ровный прямой нос, пухленькие губки, аккуратный подбородок, казалось, были созданы по образу и подобию богини красоты.

Пока Сэмюэл безмолвно любовался прекрасной девушкой, смущение и хорошее воспитание подсказали ей, что необходимость удалиться.

Грациозно кивнув, юная красавица с потрясающей легкостью и грацией отвернулась от Сэмюэла и двинулась по направлению к началу пирса. Молодой человек, осознав, что своим поведением смутил девушку, поторопился за ней, желая загладить свою вину.

Поравнявшись с ней, он произнес:

— Прошу простить меня, очаровательная незнакомка, за мое глупое поведение. Я не хотел вас напугать и тем более обидеть.

— Не беспокойтесь, вам не за что извиняться. Я не напугана и не в обиде на вас.

— Благодарю небо за это, — сказал Сэмюэл, растерянность которого сменилась неожиданной решительностью. — Если вы не против, и пока не вышли за пределы порта, мы можем вернуться на пристань к «Бесстрашному». Я заметил, как вы любовались парусником.

— Вы, молодой человек, не можете испугать девушку, судя по всему, вы добры и воспитанны, но смущать вы настоящий мастак.

— О, еще раз прошу простить меня, — сказал обескураженный Сэмюэл. — Впервые чувствую себя глупцом, который не в силах подобрать ни единого верного слова.

— Вам тоже нравится этот красивый парусник? — желая вернуться к теме корабля и тем самым позволить юноше собраться с мыслями, сказала девушка.

— Очень! Я мечтаю отправиться на нем в кругосветное плавание, которое должно скоро состояться. Поэтому я пришел сюда, чтобы произвести очередные приготовления.

— Так это ваш парусник?

— Нет, это парусник моего отца. На «Бесстрашном» отец семь раз совершал кругосветные плавания, а однажды, когда мне было двенадцать лет, он взял меня с собой в путешествие.

— Ясно, — мило произнесла девушка.

— В последние годы я совершал с командой отца недалекие странствия на рыболовецких судах, но моя мечта — побывать во всех морях и океанах в качестве капитана «Бесстрашного» и вернуться домой как истинный путешественник и мореплаватель — пока так и остается мечтой.

— Вы отважный, — заметила прекрасная незнакомка.

— Вы преувеличиваете мои возможности, — ответил, немного смущаясь, растерянный Сэмюэл.

— Я действительно любовалась парусником вашего отца, он восхитителен, — сказала девушка. — Такая мужественная и гордая красота. Удивительно, как такое красивое судно может быть одновременно стойким и надежным. Ведь, не будь он таким, корабль бы не выдержал семь кругосветных плаваний.

— Это судно неоднократно доказывало свою надежность в самых опасных условиях, — сказал молодой Смит и тут же неожиданно добавил: — Еще раз прошу прощения, но я не представился. Меня зовут Сэмюэл. А вас?

— Виктория.

— Очень красивое имя, — радостно сказал Сэмюэл, чувствуя, что его тянет к этой девушке, и, надеясь, что знакомство с ней будет иметь продолжение.

— Вы не из здешних мест? Я живу в этом райском уголке с рождения, но вас ни разу не встречал.

— Да, я не местная, — ответила Виктория. — Мои родители здесь родились, но давно уехали отсюда, а теперь вот решили вернуться. Мой отец бизнесмен, дела он ведет сам, поэтому мама, в основном, посвящала свободное время моему воспитанию. Когда я повзрослела, родители решили переехать сюда, они считают, что это самое прекрасное место на Земле. Я с ними согласна, более красивых мест я не видела.

— Это без сомнения! — воскликнул уже влюбленный юноша. — Нет нигде ничего прекраснее нашего уголка. А вы когда-нибудь были в кругосветном плавании?

— Нет, — коротко ответила Виктория.

— А на паруснике вы бывали? — продолжал интересоваться увлеченный приятным началом общения Сэмюэл.

— Нет, мне не представлялась такая возможность, но я с детства об этом мечтала, — призналась Виктория.

— Тогда позвольте, в знак нашего знакомства и, надеюсь, его продолжения сопроводить вас на борт «Бесстрашного», где я покажу вам, что внутри он тоже красивый, — с юношеским пылом и воодушевлением предложил очарованный красотой Виктории Сэмюэл.

— С удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Спасибо за предложение. Вы очень добры, Сэмюэл, — сказала Виктория, сознавая, что хочет, чтобы знакомство с этим интересным юношей продолжилось.

— Вы сейчас отправляетесь домой? — спросил Сэмюэл.

— Да, мы сегодня с родителями планировали выезд в город, — ответила девушка.

— Позвольте проводить вас до дома, Виктория. Этим вы меня осчастливите! — бойко выговорил молодой Смит.

— Хорошо, думаю, мне будет приятно сделать вас счастливее, — кокетливо сказала Виктория.

Сэмюэл, окрыленный ее благосклонностью, кружил вокруг Виктории, рассказывая ей обо всем, что открывалось их взорам. Юная девушка, в свою очередь, мило рассказывала Сэмюэлу о тех местах, где она родилась и выросла. Оживленно беседуя, они несколько раз подходили к дому, в котором жила Виктория, затем возвращались к порту, чтобы вновь вернуться к дому Виктории. Они так увлеклись разговором, что забыли также о времени. Когда они в очередной раз приблизились к дому Виктории, мать девушки, видевшая уже не первое их появление возле дома, окликнула ее, сказав, что пора собираться для отъезда.

— Мама, уже иду! — звонким голосом отозвалась Виктория.

И, обращаясь к Сэмюэлу, сказала: — Мне пора.

— Очень жаль, что уже приходится расставаться. Мне было очень хорошо с тобой, Виктория. Если ты не против, то завтра утром я зайду, и мы вместе отправимся в порт, я покажу тебе «Бесстрашный». Ты даже не представляешь, как он хорош и красив, — уверенно, но снова ощущая волнение, проговорил Сэмюэл.

— Буду рада не только осмотреть «Бесстрашный», но и помочь тебе в приготовлении его для путешествия, — ответила девушка.

Эти слова привели Сэмюэла в неописуемый восторг, от избытка чувств он ощутил нехватку воздуха и сильное сердцебиение. Осознав, что произошло и какие чувства его захлестнули, он вспомнил, что о подобном только читал в приключенческих романах, когда встречались главный герой и главная героиня — предмет обожания героя.

Виктория тоже не осталась равнодушной. Как описывалось в подобных романах, они при первой же встрече почувствовали симпатию друг к другу. Сэмюэл же мог с уверенностью сказать, что он влюбился в Викторию с первого взгляда, и, несмотря, на свой юный возраст, он был абсолютно уверен, что более сильного чувства к другой девушке ему уже не суждено испытать. Теперь он мечтал лишь об одном: чтобы на его чувство ответили взаимностью.

— Тогда завтра в семь часов утра я буду ждать тебя на этом же месте. Мы успеем посмотреть, как чарующе на фоне пробуждающего солнца выглядит «Бесстрашный», как просыпается рай вокруг нас, — с воодушевлением сказал умиленный Сэмюэл. — Если же ты пожелаешь выбрать другое время, то я буду готов оказаться здесь в любой момент.

— Встретимся здесь в семь утра. Я хочу увидеть всю красоту, о которой ты так красочно говоришь. До завтра, Сэмюэл, — сказала девушка.

— До завтра, Виктория! — ответил юноша.

И они разошлись. Сэмюэл, сдерживая себя, прошел несколько метров спокойным шагом, но как только стало невозможно увидеть его из окон дома Виктории, он понесся сломя голову к «Бесстрашному», которому собирался рассказать обо всем, что произошло с ним за предыдущие два часа, показавшиеся влюбленному молодому человеку мгновением.

Что касается Виктории, ей шел девятнадцатый год. Она превосходно держала себя с Сэмюэлем, благодаря великолепному воспитанию и благородному происхождению, но стоило ей зайти во двор, где ее ожидала мать, и она дала волю своим чувствам. Девушка кружила в танце на носочках вокруг своей матери, осыпая ее поцелуями. Та поняла, что ее девочка впервые ощутила прекрасное чувство влюбленности. В то же время, что было абсолютно естественно, маме Виктории хотелось, чтобы эти первые и нежные юношеские чувства оказались взаимными и выбор Виктории пал на достойного мужчину.

Глава пятнадцатая. Смятение чувств

Спустя три месяца после первой встречи Сэмюэл и Виктория поженились, образовав необычайно счастливую и неописуемо красивую молодую семейную пару.

Свадьба была пышной, на торжество были приглашены все жители соседнего поселка. В глазах и на лицах хозяев празднества и гостей отражались искренние веселье и радость. Эти добрые люди, живущие по соседству с семьей Смит многие годы, ни разу не испытывали злости по отношению к ним, не завидовали им, двигали ими только добрые и теплые намерения. Семья же Смит всегда была образцом доброжелательности.

Счастье родителей молодоженов было безграничным. Сердца отца и матери Виктории переполняли радостные, светлые чувства.

Что касается Гарри и Лилии Смит, они, безусловно, тоже были рады, что Сэмюэл сделал столь прекрасный выбор, радовались счастью сына. Эти чувства трудно описать, понять их можно, только самим испытав радость родителей, которые присутствуют на свадьбе сына или дочери.

Вместе с Гарри и Лилией радовался и грустил Сергей Абрамян. Но их радость за счастье молодых не могла ослабить сердечную боль, вызванную неотвратимостью скорой катастрофы и неизбежностью предшествующего ей расставания.

Своих детей у Сергея не было. Он был женат, но брак быстро распался. Большую часть времени он проводил на работе, что не могло понравиться его жене: ей вскоре стала в тягость такая жизнь, и она подала на развод.

Сергей Абрамян был одиночкой, несмотря на то, что у него было множество знакомых и подруг. В душе он всегда оставался один, и долгое время рядом с ним не было ни одного человека, которому он мог бы излить душу, когда это ему требовалось. Он разделил свою жизнь на три периода: первый — детство, второй — годы юности, посвященные учебе, и последующие годы, посвященные только работе, третий — жизнь в семье Смитов. Он искренне любил их всех: Гарри — как друга, Лилию — как сестру, Сэмюэла — как сына. Одиночество сопровождало его жизнь в годы юности, молодости и расцвета сил, но последние девять лет оказались самыми счастливыми и поистине чудесными. Несмотря на то, что он по-прежнему большую часть времени посвящал работе, Сергей больше не был одинок, он проводил свободное время в кругу единомышленников, друзей, в кругу семьи.

Сейчас же он ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Но он знал, что через четыре месяца жизнь всего на Земле, в том числе и жизнь его близких, с кем он так счастлив сейчас, окончится. Через три месяца «Оазис» с пассажирами на борту, включая юных Сэмюэла и Викторию, покинет Землю навсегда. Он старался не думать об этом, а думать лишь о том, что Сэмюэл и Виктория будут жить — жить во благо всего человечества. Их молодая пара, в числе прочих пар, будущих пассажиров «Оазиса», станет той генетической ячейкой, посредством которой на благодатной для развития почве человечество сможет возродиться. Для него это было самым большим и единственным счастьем. Две слезы покатились по лицу гениального ученого: впервые за свою нелегкую жизнь Сергей Абрамян заплакал.

Смиты и Абрамян решили, что они не сообщат о грядущей ядерной войне и «Оазисе» родителям Виктории. Не готовые к такой новости, те из-за волнения и переживаний наверняка не смогут держать все втайне. Это посеяло бы панику в массах, и о спасительном полете можно было бы забыть.

Через два месяца семейной жизни Сэмюэл понял, что его жизнь до встречи с Викторией была серой и неинтересной. Он любил жену с такой силой, на какую только было способно человеческое сердце. Сердце Виктории не уступало в этом его сердцу. Влюбленные были неразлучны, казалось, что эта пара образовалась столетия назад, столь естественным казался их нежный и полный любви союз.

Спустя два месяца после свадьбы Виктория подошла к Лилии и сказала:

— Милая мама, я беременна.

Слезы мгновенно потекли по лицу Лилии, и некоторое время она не могла ни прекратить плакать, ни найти слова для ответа. Виктория забеспокоилась, она ожидала подобную реакцию, но не предвидела, что ее слова произведут столь сильное воздействие.

Разумеется, Виктория не могла даже предположить, какие чувства на самом деле терзали душу и сердце бедной Лилии. Радость из-за появления наследника вызывает самые счастливые слезы, но в данной ситуации их омрачала неотвратимость разлуки навсегда. Естественно, Лилия была счастлива, но как описать состояние женщины, которой сообщают, что она станет бабушкой, но которой не суждено увидеть своего внука. Она смотрит на свою молодую невестку и знает, что через месяц уже не увидит ни своего сына, ни ее, ни их ребенка. Ей суждено погибнуть, как и всем и всему остальному на Земле. Главное, что придало сил Лилии, это то, что Сэмюэлу, Виктории и их первенцу удастся спастись, они — одни из немногих, кому предстоит продолжить жизнь. Умереть, зная, что ее дети будут жить, Лилия была готова.

— Дитя мое, не переживай, со мной все хорошо, — как бы в оправдание своей реакции, которая несколько обескуражила Викторию, сказала Лилия. — Просто мы с Гарри давно мечтали о внуках и, видимо, не успели еще приготовиться к этой радостной вести. Уверена, вы станете очень хорошими родителями, я же стану хорошей бабушкой, а Гарри с Сергеем — хорошими дедушками.

От нахлынувших чувств глаза Виктории увлажнились, она прижалась к Лилии, как к родной матери, и крепко ее обняла. В это мгновение в комнату вошел Гарри, которому Лилия сразу сказала, что вызвало у нее слезы. Радость Гарри за Сэмюэла и Викторию взяла верх над горечью предстоящей разлуки, он всеми силами пытался сдержать свои мужские слезы, которые трудно было бы остановить, позволь он себе хоть чуточку слабины.

Поцеловав Викторию, Гарри и Лилия благословили ее, и она отправилась к мастерившему в это время что-то на террасе Сэмюэлу, желая сообщить ему, что скоро он станет папой.

— У меня для тебя новость, мой милый изобретатель, — выходя на террасу, нежно сказала она мужу.

— Говори поскорее, моя прелесть, — улыбнулся Сэмюэл своей юной жене.

— Ты замечательный муж, Сэмюэл, — сказала она, — но я уверена, что отцом ты будешь самым лучшим!

— Ты хочешь сказать, что… — У Сэмюэла перехватило дыхание. — Ты беременна!

— Да, мой смышленый, у нас будет ребенок.

Сэмюэл в порыве чувств подхватил Викторию на руки и стал кружить, пока она не попросила его остановиться, ощутив легкое головокружение. Он тут же поставил жену на пол и стал танцевать вокруг нее, подражая, видимо, ритуальным танцам какого-нибудь южно-американского племени.

— Я не верю в это счастье, жизнь моя! — вскричал взволнованный Сэмюэл.

— Тебе придется поверить, любимый, — ответила Виктория, прижимаясь к мужу.

— Я становлюсь абсолютно счастливым человеком. Я самый счастливый мужчина на Земле, — громко произнес Сэмюэл.

— А почему бы и нет? — с улыбкой сказала Виктория.

— Вот наши обрадуются! — радостно прибавил Сэмюэл.

— Твои родители уже знают. Я пришла поделиться новостью с мамой, а в этот момент зашел отец, и мы рассказали ему. Осталось сообщить моим родителям, а также бабушкам и дедушкам.

— Тогда сегодня это необходимо отметить! Я что-нибудь приготовлю, а ты накроешь стол, и мы пригласим всю родню и сообщим радостную новость тем, кто еще ничего не знает!

Молодые и счастливые Сэмюэл и Виктория отправились подбирать продукты для сегодняшнего обеда, которым они угостят дорогих им гостей, после чего сообщат всем радостную новость.

Услышав после вкусного обеда о беременности Виктории, Сергей поспешил удалиться: он не мог удержать слез. Спустя час к нему присоединились Гарри и Лилия, и втроем они, взяв всю волю в кулак, смогли совладать с чувствами. Им еще очень много требовалось сделать.

Глава шестнадцатая. Время пришло!

Через несколько дней Сергей подошел к Гарри и Лилии, и те без слов поняли, что времени осталось только для последнего шага.

— Ровно через два месяца наступит конец, — обреченно сказал Сергей Абрамян.

Лилия лишилась чувств, и верный муж едва успел подхватить сильной рукой хрупкую женщину. Гарри уложил ее в кровать, спустя несколько секунд Лилия пришла в себя, но она была жутко подавлена. Говорить она не могла. Не могла даже плакать. Просто отрешенно смотрела в пространство перед собой, казалось, не сознавая, где находится.

— Я ждал, что будет невероятно трудно воспринять эту новость, но не предполагал, что это окажется невыносимо тяжело, — спустя несколько минут молчания сказал Гарри.

— Мы умрем, Гарри, — спокойным голосом сказал Сергей, — но перед смертью у нас будет время поблагодарить Бога и силы природы за то, что наше дело послужит во благо всему человечеству.

Гарри молчал, слушая друга. Сергей продолжил:

— Пусть недолго, но мы будем упиваться радостью оттого, что наши Сэмюэл, Виктория и их ребенок станут первыми поселенцами в далеких мирах. Будем надеяться, что их потомки смогут жить счастливо и не опасаться, что кто-то так же варварски поступит с ними, как сейчас поступают с пятнадцатью миллиардами людей. Именно мы, Гарри, мы с тобой и Лилией сделали спасение людей на «Оазисе» возможным. Наш космический корабль долетит куда угодно, и пусть пригодная для жизни людей планета находится хоть на другом конце Вселенной, «Оазис» и туда доберется, он донесет своих пассажиров здоровыми и счастливыми. В этом я не сомневаюсь, Гарри. Все получится, родные мои!

— Сергей, мой верный друг, я тоже не сомневаюсь в успехе нашей миссии, потому что нас направляет по верному пути сам Господь Бог, — обнимая его, сказал Гарри.

В этот момент друзья почувствовали прикосновение теплых рук и обернулись. Рядом с ними стояла Лилия, чье лицо уже осветила надежда, не оставив и тени от былой растерянности и слабости.

Она уверенно произнесла:

— Сегодня же я разошлю участникам нашего вымышленного психологического эксперимента пригласительные билеты.

Не позднее чем через две недели все будут на борту «Оазиса». Через месяц «Оазис» подарит им новую жизнь!

— Необходимо еще поговорить с Сэмюэлом и Викторией и напомнить им, что они тоже участвуют в «эксперименте», — сказал Гарри жене.

— Да, Гарри, но я хочу, чтобы наши дети поднялись на корабль через месяц, в день отлета, а не через две недели, когда соберутся пассажиры «Оазиса». Я понимаю, что это в некоторой степени несправедливо по отношению к остальным пассажирам и их родителям и родным, но у нас другая ситуация. Если позволить всем появиться здесь через месяц, то, скорее всего, все наши планы будут сорваны. И потом, именно мы спасаем остальных, поэтому мы можем позволить себе исключение. Поэтому я прошу вас, чтобы Сэмюэл и Виктория поднялись на борт «Оазиса» ровно через месяц, именно в тот день, когда корабль навсегда унесет их в космос.

Гарри и Сергей не стали возражать, они сами рассчитывали на то, что Сэмюэл и Виктория поднимутся на борт космического корабля в самую последнюю очередь. Это будет вознаграждением создателям «Оазиса» за четверть века мучительных трудов и гнетущих мыслей.

Ровно через неделю прибыли участники психологического эксперимента, а на самом деле — счастливые обладатели билетов на спасительный «Оазис».

Инсценировка была блестяще обставлена, и ни один из прибывших гостей ничего не заподозрил. Все действительно были убеждены, что являются участниками глобального психологического эксперимента, устроенного частным психологическим институтом с целью изучения психологии больших масс людей.

«Оазис» был замаскирован под обычный жилой дом. Пейзаж за пределами корабля был сымитирован специальными экранами, устроенными как обычные окна.

По условиям «эксперимента» запрещалось использовать любые средства связи с внешним миром — телефоны, рации, компьютеры и другое. Более того, в целях безопасности на борту корабля были активированы специальные устройства, блокирующие электромагнитные волны телефонов и иных подобных устройств, на случай, если кто-то нарушит запрет.

Проходил день за днем, приближая тяжкий час разлуки. Гарри, Лилия и Сергей как могли сдерживали эмоции, которые терзали их сердца. Они все дни проводили с Сэмюэлом и Викторией, не отходя от них ни на шаг. Такое изменение в их поведении казалось молодоженам странным, но они посчитали, что проявление особого внимания связано с беременностью Виктории.

Прошел месяц.

Накануне дня расставания Гарри организовал семейный ужин, на который, разумеется, были приглашены и родители Виктории. Все было устроено с таким расчетом, чтобы отец и мать Виктории смогли побыть с ней в этот и следующий день, так как их уговорили переночевать.

В последнюю ночь перед окончательной разлукой ни Гарри, ни Лилия, ни Сергей даже не пытались уснуть. Даже если бы ночь длилась в несколько раз дольше, чем обычно, несчастные родители, желающие оттянуть час расставания, все равно не спали бы и уносились в мыслях в те времена, когда еще не существовало угрозы их жизни, счастью, благополучной старости в окружении любимых детей и внуков.

Супруги Смит лежали в кровати на спине, обратив влажные от слез глаза в потолок, словно на нем, как на экране, рисовались, сменяя друг друга, картины их жизни, которым не суждено уже было появиться вновь. Завтрашний день унесет в будущее их детей, но заберет настоящее и будущее у них самих, ненадолго оставив лишь прошлое, в виде воспоминаний, которые, от тягот последних лет и от того, что прошлое и настоящее теряют смысл без будущего, лишились красок.

Гарри и Лилия вспоминали тот момент, когда они впервые ступили на остров, на котором зачали сына и обрели надежду на то, что у него будет будущее, непременно счастливое будущее. Они вспоминали каждый момент их счастливой жизни вместе с Сэмюэлом и своими родителями. Разве может быть что-то приятнее того, когда вокруг вас бегает резвящийся сын, а за его радостной игрой наблюдают его бабушки и дедушки, ваши собственные родители, для которых вы являетесь детьми, пусть и потерявшими уже способность к детскому озорству.

Они вспоминали все достижения их любимого единственного сына, его первые слова, первые шаги, первые успехи в учебе. Он учился и с годами становился умнее, благодаря занятиям спортом становился сильнее, его интересовало абсолютно все. Но, несмотря на все достижения, почувствовал себя настоящим мужчиной он лишь в тот момент, когда встретил Викторию. Как же счастлив с появлением в его жизни Виктории стал их мальчик!

Гарри и Лилия печалились о том, что никогда не увидят своего внука или внучку. Интересно, на кого ребенок будет похож? Как он будет расти и развиваться? Какую профессию выберет?..

Им хотелось, чтобы все это было просто сном и чтобы они могли проснуться, ничего не помня обо всех ужасах ядерной катастрофы и неизбежной смерти, поцеловать Сэмюэла и Викторию и продолжить счастливую, ничем не омраченную жизнь.

Но они понимали, что происходящее — не страшный сон, а самая ужасная реальность, и убежать от нее не удастся.

Тяжелые мысли, словно голодный пес, рвали их сознание на части… В какой-то момент Лилия почувствовала резкий приступ удушья от отчаяния и горя и попыталась вскочить с кровати, но Гарри успел схватить ее за руку и, резко поднявшись, обнял, прижавшись к ней всем телом. Лилия принялась вырываться и начала дико кричать, но спустя несколько мгновений она обмякла в руках Гарри. Ее разум и тело, не выдержав напряжения, отключились, чтобы не допустить повреждения ее нервных центров. Гарри уложил жену на кровать. Лилия стала плакать, слезы текли ручьем на подушку, и в течение нескольких минут она стала мокрой. Гарри всю оставшуюся ночь просидел на полу рядом с Лилией. Они плакали оба, держась за руки, но это уже не приносило облегчения.

Сергей Абрамян даже не ложился в постель, он вышел из дома, сел в кресло на террасе и закурил трубку. Выкурив ее, он вычищал трубку, набивал ее очередной порцией крепкого табака и снова закуривал.

Как ни странно, великий ученый, большую часть жизни посвятивший работе, ни разу не подумал о работе, науке, своих изобретениях, которые на века опередили свое время. И совсем не странно, что, большую часть жизни прожив в одиночестве, не обзаведясь ни семьей, ни детьми, он сейчас не вспомнил о своей собственной жизни. Сергей Абрамян думал только о том, что уже через несколько часов ему придется расстаться с милыми и дорогими его сердцу Сэмюэлом и Викторией. Он бы отдал тысячу своих жизней, имей он такую возможность, за то, чтобы человечество никогда не обратило бы науку против себя и, вместо того чтобы пользоваться себе во благо мирной атомной энергией, не создало бы атомного оружия.

Он благодарил Бога за то, что Тот подарил ему, пусть и на закате его жизни, семью — Гарри и Лилию, и детей — Сэмюэла и Викторию. Он думал не о своем, а об их будущем. Только их счастливое будущее было его заветной мечтой.

Сергей спокойно, без тени паники провел эту ночь. Он думал и мечтал, а всегда, когда предавался этим занятиям, он был спокоен. Даже эту ужасную ночь он провел достойно и стойко, думая лишь о счастье молодых Смитов.

Взошло солнце — настало злосчастное утро самого несчастливого дня! Описать сцену прощания Гарри, Лилии и Сергея с Сэмюэлом и Викторией невозможно, так как собственные чувства терзали их страшнее самых варварских пыток. Трудно даже вообразить, как было невыносимо сложно трем отважным людям делать вид, что этот день — вполне обычный в ряду множества других дней, каждый из которых предшествует следующему. Никто кроме них не то что не знал — даже не догадывался, что это не просто расставание на неделю — столько времени Сэмюэл и Виктория якобы должны были участвовать в вымышленном психологическом эксперименте, — а прощание навсегда. Гарри, Лилия и Сергей не имели права даже пролить слезу, не говоря уже о том, чтобы зарыдать и тем самым выдать все тайны терзаемого их несчастья.

Что касается молодой четы Смитов, то и Сэмюэл, и Виктория занимались сбором всего необходимого для проживания в течение недели в замкнутом пространстве. Они были веселы и игривы и, как обычно, любовались друг другом и нежно обнимали Гарри, Лилию и Сергея, которые буквально бегали за ними по пятам, ища любой предлог, чтобы лишний раз прикоснуться к ним или поцеловать. За суетливыми сборами Сэмюэл и Виктория не обратили внимания на не совсем обычное, а точнее, на совсем необычное и даже навязчивое поведение родителей.

Когда пришло время «ненадолго» расстаться, Сэмюэл и Виктория оббежали всех родных с поцелуями. Сэмюэл, беря сумку с вещами, сказал:

— Ну, нам пора! Когда все закончится, хочу отведать вкусного жареного мяса. Мама, ты знаешь, о чем я!

— Конечно, Сэмюэл, сочная жареная ножка ягненка и запеченный картофель будут ждать тебя только что снятыми с огня, — пытаясь улыбаться, сказала бедная женщина. Это блюдо было любимым кушаньем ее сына.

Гарри и Сергей, не сдержавшись, в порыве чувств бросились обнимать и целовать молодых Смитов, которые уже повернулись, намереваясь покинуть дом. Примеру мужчин последовала Лилия, которая уже не помнила себя от отчаяния и горя. Глубокая печаль в эти минуты состарила Гарри, Лилию и Сергея на несколько лет.

— Что с вами, родители?!! — в недоумении спросил Сэмюэл, обращаясь не только к Гарри и Лилии, но и к Сергею.

— Видимо, сентиментальность, внезапно охватывающая разом трех человек, тем самым многократно усиливается, — ответил Сергей осипшим голосом. Он больше ничего не мог произнести, впрочем, как и Гарри с Лилией, у которых от неизбывной печали перехватило горло.

Молодожены ушли, их силуэты растаяли в дали. Для Гарри, Лилии и Сергея все было кончено.

Глава семнадцатая. Последний путь «Бесстрашного»

За три дня до начала конца — ядерного удара, который уничтожил практически все живое на Земле, Гарри Смит вместе со своей женой Лилией и другом Сергеем Абрамяном отправились в море на великолепном паруснике «Бесстрашный». В этот последний путь Смиты взяли с собой своих родителей, а также родителей Виктории, приглашенных якобы на обычную морскую прогулку.

Дружный и отважный экипаж «Бесстрашного» вывел корабль в Тихий океан. Стояла прекрасная погода, как и в тот день, когда Гарри и Лилия высадились на затерявшийся на просторах гигантского океана островок, тот самый, на котором зародилась жизнь Сэмюэла и который способствовал реализации идеи спасения группы представителей человечества.

Капитан корабля Гарри Смит, обняв жену, стоял на носу «Бесстрашного» и смело смотрел вперед — туда, где заканчивается прошлое и начинается будущее. Настоящего уже практически нет, еще мгновение, и оно навсегда перестанет существовать для всех обитателей Земли. У них есть прошлое и кратчайшее настоящее, которое вот-вот без остатка перетечет в прошлое, не имея возможности продолжиться в будущее.

Гарри был спокоен и умиротворен, все, что они задумали, воплотилось как нельзя лучше. «Оазис» сейчас далеко, очень далеко, возможно, уже на окраинах галактики Млечный Путь, в чрезвычайно опасном и недружелюбном месте, которое совсем скоро можно будет назвать раем в сравнении с тем, во что превратится уютный и красивый дом человечества под названием планета Земля.

Лилия, стоявшая рядом с Гарри, думала только о том, как тяжело сейчас ее сыну Сэмюэлу и его молодой беременной жене Виктории. Узнали они уже ужасную тайну, которую столько лет скрывали от Сэмюэла она с Гарри и Сергеем? Если так, то какие же душевные страдания испытывают сейчас эти юные любящие создания, которые не переживали еще ни одной смерти близкого человека. Теперь же для них навсегда потеряны все родные и друзья, с которыми они не имели возможности даже попрощаться.

Но Лилия была уверена, что Сэмюэл и Виктория поймут и простят родителей за обман, к которому они прибегли во благо счастья детей. Время лечит все, а если и не все, то боль от потери близких людей со временем притупляется, тревожа сознание все реже и все реже заставляя испытывать душевные муки.

Лилия рисовала в воображении образ ребеночка Сэмюэла и Виктории, представляла его в разных нарядах, которые бы они с Гарри дарили их внуку или внучке. У нее в распоряжении не было времени, чтобы утешить боль, и поэтому на душе у Лилии становилось все тягостнее. Она опустила голову и, не в силах более думать, тихо заплакала.

Гарри сильно прижал Лилию к себе, словно желая спрятать ее, уберечь от тревог и опасности.

В этот момент к ним с бутылкой рома в руке подошел Сергей Абрамян. У него было спокойное и радостное лицо, он с улыбкой смотрел на обнявшихся супругов.

— И долго будем слезы лить? — весело сказал Сергей, желая подбодрить печальных друзей. — Дело сделано — это необходимо отметить! Кому еще, как не нам, праздновать сейчас победу! Почти четверть века мы затратили на невиданную прежде по сложности, размаху и уникальности работу. Нам удалось сделать все, о чем мы мечтали и что задумали. Наши дети сейчас далеко от нас, но разве не в этом вся прелесть! Разве не этого мы хотели! Разве не об этом мы мечтали без малого двадцать пять лет! Да, мы больше не увидим Сэмюэла и Викторию, но в этом и есть смысл всех наших трудов. Или вы хотели бы обнимать сейчас Сэмюэла и Викторию, зная, что конец близок? Или обнимать их в полном неведении о предстоящей катастрофе? Нет, мои милые, нет ничего приятнее, чем оказаться в сложившихся условиях в нашем положении! Нам незачем и не о чем грустить! Так выпьем же за это!

После этих слов Сергей глотнул рома из бутылки, которую все время держал в руке, размахивая ею в пылу своей речи, и протянул ее Гарри. Тот, сделав такой же большой глоток, как и Сергей, передал бутылку Лилии, которая последовала примеру мужчин. Как только тепло от рома начало разливаться по телу каждого из отважных и преданных друг другу друзей, они, как это принято, сделали еще по глотку, а затем и по третьему.

Сказанные Сергеем слова, а также алкоголь в крови, оказали весьма благоприятное действие. Тоска и грусть уступили место надежде на счастливое будущее спасенных на борту «Оазиса» пассажиров. Все трое с носа «Бесстрашного» прошли в центр палубы и присоединились к расположившимся за столом гостям, которые вели праздные послеобеденные разговоры.

Душевное спокойствие побороло страх от надвигающейся опасности. Гарри, Лилия и Сергей сидели рядом за столом, избавившись совершенно от дурных мыслей, став снова такими же жизнерадостными и смелыми искателями приключений, какими они были раньше.

Некоторое время спустя кто-то из гостей сказал, что заметил вдалеке островок, такой маленький и одинокий, словно он забытый всеми ребенок. В это мгновение Гарри протянул руки к Лилии и Сергею, и они протянули руки к нему. Как только все трое сплели пальцы, превратившись в одно целое, послышался чудовищной силы гул, а еще миг спустя «Бесстрашный», как и все его пассажиры, а также все люди — все до единого человека — на Земле погибли в пекле ядерного пламени. Смерть наступила мгновенно, и ни один из погибших даже не осознал, что потемнение в глазах — это адское и бесконечное прикосновение погубившей их смерти.

Выжить смогли только некоторые простейшие и мизерная часть многоклеточных организмов, видимых только в микроскоп, а также несколько видов растений. Эти оставшиеся организмы должны были стать зачатками будущей жизни на Земле, так же как пассажиры «Оазиса» должны были стать ростком человечества на других, пригодных для жизни людей планетах… если такие планеты будут найдены в безграничных просторах Вселенной.

Голубого неба не было видно тысячи лет, прежде чем первые СОЛНЕЧНЫЕ ЛУЧИ коснулись поверхности Земли. Спустя сотни тысяч лет Земля вновь зазеленела. Потребовались десятки миллионов лет, прежде чем на планете появились насекомые, птицы, животные.

Но… той, прежней Земли уже нет, планета стала даже краше, появилось еще больше животных и растений. Так что же не так? Планета чиста и дышит спокойно, она приняла решение: БОЛЬШЕ НИКАКИХ ЛЮДЕЙ!