Живое Серебро

Глава 68

Прошло несколько дней, и теперь в заинтересованности Платины Теей Диес не сомневался ни один житель Кар-Хара, что ставило безвинную девушку под ещё больший удар: у Платины много открытых противников и тайных недоброжелателей, а значит, нет никаких гарантий на то, что его игрушке не захочет и не сможет навредить кто бы то ни было. Та же Ивэнджелин Эгертар давно ищет способ связать Металлов по рукам и ногам: Франций она повязала её многодетным младшим братом Вёрджилом, перевезённым из Кантона-А в Кар-Хар ещё до моего обращения в Металл, а на остальных Металлов узды ещё не нашлось, уж больно все одинокие. Правда, Бария можно шантажировать безопасностью его лучшего друга Радия, а Радия, соответственно, безопасностью его лучшего друга Бария, Свинца можно шантажировать мной, а вот меня, Золото и Платину шантажировать нечем и некем – мы одиночки, хотя и есть впечатление, будто Платина с Золотом лучшие друзья, и Франций с ними в связке, всё же в этом трио много шероховатостей и всё далеко от идиллии. И здесь вдруг появляется Теа – девочка, которой откровенно заинтересованы сразу два могущественных и до сих пор живущих без узды Металла… Эгертар не будет кровавой диктаторшей, если не воспользуется этой лазейкой. И не думаю, что я здесь одна такая умная: Платина с Золотом наверняка прекрасно понимают, под какой удар подставляют Тею, уделяя ей своё внимание, и тем не менее, они не останавливаются… Придурки. Из-за них безвинный человек рискует погибнуть, а им хоть кол на голове теши – они могучие Металлы, совершенно не обращающие своего величественного внимания на мелочи вроде человеческой жизни. Как спасти эту девочку, как вытащить её за амбразуру линии прямого удара, на которой она оказалась, случайно очутившись между двумя эгоцентричными Металлами? Я сосредоточенно думала об этом, на лифте поднимаясь из подземных лабиринтов Рудника, так что когда лифт остановился на моём этаже и двери открылись, не сразу обратила внимание на тех, кто стоял на этаже в ожидании возможности спуститься на пару этажей ниже. Это были Барий и Радий, уже пятнадцать лет живущие на одном этаже со мной, так что мы периодически сталкиваемся именно у лифта.

– Ртуть, – первым подал мягкий голос Радий, чем и вырвал меня из задумчивости – по-доброму заулыбавшись, при помощи учтиво отставленной в сторону руки, он как бы приглашал мою царственную персону выйти из лифта и наконец пропустить консьержа, роль которого он забавно примерил на себя в этой сценке.

– Радий.

– Ртуть, – следом послышался более низкий баритон.

– Барий.

Я прошла между парнями, при этом едва уловимо и совершенно неосознанно склонив голову в направлении Радия. Парни поспешно заскочили в пустой лифт, а я, не оборачиваясь, пошла дальше, размышляя о том, как это, должно быть, здорово – иметь настоящего, верного и просто лучшего друга, особенно в условиях выживания в самом центре осиного гнезда.

С Барием и Радием мои отношения давно устаканились и приняли чёткую форму: между мной и здоровяком Барием витает взаимное безразличие, а вот более мягкому Радию меня будто жаль – он добр в общении со мной, которое случается редко, ведь мы не друзья. Просто Барий – обыкновенный мужлан, а Радий – необычный эмпат: даже в звучании их отрывистых приветствий можно запросто различить, кто из них кто и что из себя каждый из них представляет. Непонятное тепло, исходящее от Радия в моём направлении, пару раз за эти полтора десятилетия даже выбивало меня из колеи: этот парень был добр, кажется, ко всем, но всё равно мне было странно, что кто-то, за исключением зацикленного Свинца, может не чернить меня, не бояться меня и не презирать меня – вести себя со мной не так, как все, а совсем по-другому, нестандартно. Странный парень этот Радий. Я даже думать о нём долго побаиваюсь. Как говорится: в тихом омуте не пойми что может водиться.

Оказавшись в своих апартаментах, я сразу же направляюсь в душ: после Рудника я всегда моюсь так, будто стараюсь стереть со своей кожи не пыль, а воспоминания о своём первом Металлическом Турнире и о том, что именно здесь, в Руднике, Стейнмунн ещё был жив, что я не спасла его, что он мог бы вместе со мной стать несокрушимым Металлом, не дай я ему попасть под удар Блуждающего, который был предназначен мне… Если бы я смогла спасти его, мы бы сейчас были вместе, как Барий и Радий, нет, даже лучше…

К огромному сожалению, Платина не соврал, когда говорил, что личные имена сами собой отваливаются от Металлов, за счёт того, что рядом с ними не остаётся людей, помнящих эти имена наверняка. Брейден Борн, Трой Имбриани, Дементра Катохирис – имена людей из другой жизни, давно оставшейся позади и как будто даже не существовавшей, а только приснившейся. Когда я была Деми, милой девушкой с пшеничными волосами и васильковыми глазами? Миллион лет назад, миллион снов назад. Будь со мной рядом Стейнмунн, я бы не стала забывать звучание своего имени, и его имя постоянно бы звучало на моём языке… Почему всё так?

Покончив с душем, я приступила к успокаивающему ритуалу обтирания тела: Дементра Катохирис никогда не обтирала своё тело махровым полотенцем и наличие ржавого душа считала роскошью, считала неоправданным излишеством обычную керамическую плитку под ногами и светящийся потолок… Для меня же теперь вся эта роскошь – не диковинка, а моя личная норма.

Вытершись и за минуту высушив волосы, я надела мягкий белоснежный халат и отправилась на кухню. В отличие от чистых Металлов, я люблю иногда побаловать рецепторы своего языка чем-нибудь вкусненьким – я люблю покушать, так что что-нибудь да ем пару раз в неделю. Кофе, лучший того, который готовила моя мама в Кантоне-J, я больше так и не пробовала в своей жизни, так что я поставила крест на этом напитке в первый же год моего существования Металлом. Зато шоколад стал намного качественнее, вкуснее и, к тому же, перестал быть для меня дефицитным продуктом, так что я даже сама начала работать с ним.

Достав из холодильника миску с шоколадным пудингом, который накануне ночью приготовила собственными руками, я отправляю в рот первую ложку, закрываю глаза и замираю: идеальный вкус. На втором году жизни Металла я случайно обнаружила, что не прочь приготовить что-нибудь из книги рецептов самостоятельно: сосредоточенная готовка открыла для меня медитативные возможности – процесс смешивания ингредиентов отвлекает от зацикленности, то есть фактически работает как непродолжительное обезболивающее. Вот только значительно удручает тот факт, что готовить мне совершенно некому: я ем редко и мало, так что для себя могу готовить совсем крохи, а хотелось бы готовить почаще и побольше, и обязательно для кого-нибудь, кому это было бы в счастье… Видимо, я слишком многого хочу. Подумать только, ещё пятнадцать лет назад бегающая по крышам Кантона-J Дементра не смогла бы даже во снах представить себе жизнь, в которой она мечтала бы готовить так, как готовила её мать для её сестёр и для неё самой. Подобного счастья у меня не будет никогда, а ведь мне и вправду хотелось бы… Хотелось бы иметь рядом человека, который любил бы меня не меньше, чем Берд когда-то любил мою маму, и которого обязательно и всем сердцем любила бы я, и хотелось бы даже иметь дочь, которая была бы похожа, конечно, не на меня, а на своего отца.

Тяжелым вздохом я разгоняю прочь сентиментальные и оттого глупые мечты, которым не суждено сбыться, и, отставив в сторону опустевшую миску, наливаю себе бокал красного сухого вина. У Металлов не бывает несварений желудка, так что я смело могу себе позволять пить и есть всё что угодно, даже совершенно несочетаемые продукты.

Я успела сделать всего лишь один глоток вина, когда дверь моих апартаментов открылась: шаги были тяжёлыми и чуть более быстрыми, чем обычно бывают у этого парня.

– Золото, что с настроением? – ещё до того, как он успел войти в гостиную, поинтересовалась я.

– Только что был у Платины. Он оставил Тею у себя на ночь.

– Как и ты меня когда-то оставлял у себя, – откликнулась я, но сама мысленно отметила, что такое поведение действительно не похоже на Платину, и что голос Золота выдаёт странную эмоцию, граничащую с ревностью.

– Он может сделать её своей парой. Подумай об этом, – в считаную секунду переместившись с другого конца комнаты к барной стойке, разделяющей гостиную зону с кухонной, он ловко взял один из пустых бокалов, установленных в филигранной подставке, и плеснул в него порцию вина для себя.

В этот момент я не понимала, но позже увидела истину ясно: это Золото бросил в мою душу семя ревности – сказав слова о том, что Платина может видеть в Тее свою пару, он нарочно воззвал к моей нездоровой зацикленности, чтобы нарушить баланс сил и как бы перевесить чашу весов в свою пользу… Моя зацикленность, конечно, не могла повести себя иначе, кроме как выдать на такое топливо одну лишь болезненную ревность, однако моя природная склонность к трезвости мысли в большинстве случаев сдерживала меня от неконтролируемых импульсов, так что конкретно сегодня Золоту не светило получить от меня желаемый для него результат.

– Скажи, я спас Тею в лабиринте Рудника или мне показалось?

– Спаситель, – в ответ только криво ухмыльнулась я.

– Что ты от неё хотела?

– Лучше скажи, что от неё хотите ты с Платиной?

Мой вопрос попал не в бровь, а в глаз, так что златовласый сразу же предпочёл опустить эту тему. Поняв, что он не собирается отвечать, я взяла свой бокал и, обойдя барную стойку, направилась к дивану. Когда я уже ступила босыми ногами на приятно мягкий ковёр, он нагнал меня с металлической скоростью и встал прямо передо мной.

– Я никогда не говорил этого тебе прямо, но… Ты мне нравишься. Я был бы с тобой, если бы ты не была такой… Ядовитой.

– Куда мне до благородного Золота, – снова криво усмехнулась я, уже обходя золотую гору по направлению к желанному дивану. Это почти смешно: он желает быть со мной, а не я с ним, и при этом он же ставит условие? Не быть ядовитой – ха! Какой странный парень. Уже опускаясь на диван, я продолжила этот пустой разговор: – Я знаю, что ты влюблён в меня с той ночи. Я могла бы воспользоваться твоим положением: разыграть взаимную влюблённость, убедить тебя в ложном, в результате зациклить тебя на себе и, обратив тебя в синицу в моих руках, сама осталась бы журавлём в недосягаемых небесах. Но я не Платина, – мы встретились взглядами, и я непроизвольно, тяжело вздохнула: – Уж лучше посмотрел бы в сторону более досягаемой для тебя цели, нежели я – Франций.

Он уверенно пропустил мимо ушей последнее моё замечание:

– А ведь я был твоим гарантом, – в который раз за прошедшие полтора десятилетия припомнил он.

– Был, – утвердительно кивнула я, сделав очередной глоток вина. – Мог бы стать моим личным героем, если бы тогда ты был заинтересован во мне так, как сейчас ты заинтересован в Тее. Вот только с Теей у тебя ничего не выйдет. И знаешь почему? Потому что ей заинтересован Платина. Ты знаешь хотя бы одну женщину, которая предпочла бы тебя Платине? – стоило мне задать этот вопрос, как у моего собеседника заметно свело скулы. – Не думай, что это яд. И не думай, что не существует такой женщины, которая предпочла бы тебя всем мужчинам мира. Она обязательно или есть, или будет. Но это не я. И не Теа. Быть может, подходящий тебе вариант уже находится рядом с тобой… – я снова попыталась намекнуть на Франций, таким образом от чистого сердца желая незримо помочь той, что ненавидит меня не от менее чистого сердца, однако снова прочла в глазах собеседника глухое безразличие. Я задумалась и в итоге решила задать вопрос, вскользь интересовавший меня почти с самого начала нашего знакомства: – Скажи, что в тебе есть такое, что отталкивает от тебя женщин? Уверена, я – не единственный случай, то есть не первая девушка, которая, несмотря на все твои неоспоримые достоинства, уверенно отводит от тебя взгляд в противоположную сторону. Можешь сказать, в чём причина?

Прежде чем ответить, Золото немного помолчал, явно раздумывая над тем, стоит ли ему давать ответ на этот вопрос – в том, что у него есть ответ, я даже не сомневалась.

За панорамным окном разлилась глубокая ночь, засияли искусственные огни Кар-Хара, моя бесконечная жизнь никуда не спешила, так что я дала ему вдоволь подумать. Я смотрела в окно, и он сам отвёл свой взгляд от меня, когда наконец заговорил:

– В далёком прошлом, до того, как стать Металлом, я был… Маньяком.

Что ж, как раз что-то такое за ним я и подозревала.

– Речь об убийствах людей?

– Сексуальные насилия. Несколько непреднамеренных убийств. Моими жертвами были женщины. Не знаю, дело ли в том, что перед тем, как стать Металлом, я на долгое время потерял память, или в том, что я обратился в Металл, но эта моя чёрная суть осталась в прошлой, человеческой жизни. То есть сейчас эта чернота всё равно рвётся наружу, но я отлично справляюсь с её контролем – перестав быть человеком и став Металлом, я не взял против воли ни одну женщину.

– Что странно, с учётом того, что металлическая суть усиливает черты человеческого характера.

– Это была вовсе не черта человеческого характера. Это было что-то вроде поломки души. Не знаю, почему я делал то, что делал, и не знаю, почему я до сих пор периодически испытываю это животное желание, и всё же, в теле Металла я исправно сдерживаю себя.

– То есть человек из тебя был хреновый, а Металл – терпимый.

– Именно. Став Металлом, я будто исцелился, но не до конца, раз уж всё это время мне приходится бороться с самим собой, чтобы не переступить черту невозврата, – он будто мою зацикленность сейчас описывает! От этой мысли по моей коже разбежались холодные мурашки. – Во время обращения в Металл память восстанавливается до нечеловеческих показателей. Я помню каждую свою жертву, оставленную в Диких Просторах. Иногда я думаю, что только эта терзающая мою душу память останавливает меня от искушения, заставляет бороться со своей поломанной природой… Вот почему на ментальном уровне женщины сторонятся меня – у отталкивающего эффекта имеются серьёзные основания.

Смотря в одну точку прямо перед собой, я отозвалась, как обычно, даже не думая сглаживать острые углы:

– Да уж… Такого жениха своей дочери не пожелаешь.

– Рано или поздно, но именно я попадусь чьей-то дочери, что тогда?

– Что ж… Родители должны уважать выбор своих детей. И потом, ты ведь знаешь, что с годами все мы меняемся до неузнаваемости – мы нынешние уже вовсе не мы прошлые, и кто знает, кем мы обернёмся в будущем.

Мой собеседник резко сорвался с места и, рухнув на диван, буквально навис надо мной своим громадным телом. Я чуть не пролила вино от неожиданности, но не это главное: после таких откровений я могла бы испугаться, ведь ко всему прочему я была в одном халате и трусах на голое тело, однако же, я совсем, даже чуть-чуть не испытала страха. Тем временем, продолжая нависать надо мной, Золото стал изливаться страстной речью:

– С той ночи я только и думаю о тебе! Это не зацикленность, нет, но совершенно очевидно, что секс с тобой влюбил меня в тебя.

Я уставши вздохнула. Сначала признание Платины в том, что секс со мной был лучшим из всех в его жизни, затем Золото заявляет о том же эффекте, после Свинец и теперь снова Золото со своей неотпускающей его ностальгией, уже длящейся на протяжении целых пятнадцати лет. Как печально: в моей жизни было всего три сексуальных партнёра, и у каждого из них я была, и до сих пор остаюсь лучшей, а между тем у меня лучшего не было ни разу – всего лишь оргазмы, спазмы мышц и никакой души.

Золото вдруг схватил меня за плечи и уже в следующую секунду правой ладонью обхватил мою шею сзади:

– Ты меня не любишь, но ты не любишь и Свинца! Прогони его прочь, он не достоин тебя! Я буду с тобой вместо него! Ты неповторима, Ртуть… Одна ночь с тобой отбирает покой навсегда, крадёт душу.

– Посмотрел бы ты на Франций, – совершенно спокойным тоном выдала я, хотя меня уже и начало раздражать и его близкое присутствие, и навязываемый физический контакт. – Она наверняка тоже вынослива в постели, ведь она тоже Металл.

– Я хочу тебя, а не Франций, – с этими словами он склонился над моим лицом ещё ниже, я же, поняв, что мне это опостылело, с металлической силой, резко и без предупреждения врезала ему в грудь свободной рукой. Обычный мужчина, получив такой удар, пролетел бы через всю гостиную, но Золото лишь отшатнулся назад, впрочем, при этом отпустив мою шею.

Внутри меня поднялась едва уловимая, но всё же злость, которую внезапно запитали давно прошедшие и уже ничего не значащие для меня моменты из прожитой жизни:

– Помнишь, ты сказал мне фразу: “Уже через час из основной массы участников отсеется пятнадцать человек – не окажись среди них, попади в Ристалище, пройди его, вернись в Кар-Хар, и я помогут тебе, Дементра Катохирис”? Я никогда не вменяла тебе в вину это неисполненное тобой обещание, которое я из тебя не тянула – ты сам зачем-то пообещал мне то, что в итоге запамятовал исполнить. Я смогла попасть в Ристалище, я смогла пройти его и вернулась в Кар-Хар, но ты не помог мне. Ты не помог мне, Золото. Я могла избежать ловушки Платины, если бы ты выполнил это своё единственное обещание, данное мне: ты мог объяснить мне нюансы нестабильности эмоционального состояния новообращённого Металла, мог объяснить мне природу моего растерянного состояния, мог предостеречь меня от опасных шагов, рассказать о подводных камнях зацикленности, ведь ты всё знал… И даже если ты не знал наверняка, что́ Платина собирался сделать со мной, ты догадывался. Но ничего не предпринял, чтобы предотвратить уготованную мне твоим лучшим другом катастрофу. Ты ничем не лучше и не хуже Платины, Золото: ты точь-в-точь такой же. Твоя же фраза, сказанная мне за мгновение до моего первого Ристалища: “Мёртвой ты будешь бесполезна. Так что постарайся не умереть”. Я постаралась. И не умерла. И теперь, как вижу, ты распознаёшь во мне полезность, какой не замечал тогда, глядя с высоты Металла на запыленную кантонскую девочку.

– Погоди… Погоди… Я долгое время не знал о твоей зацикленности на Платине. Честно. Когда я занимался с тобой сексом, в глубине души я надеялся на то, что ты зациклишься на мне.

Ну конечно! Типичный козёл: хотел зациклить меня на себе, а сам не зациклиться, ведь в тот момент он не был влюблён в меня. И он говорит это, глядя мне прямо в глаза и даже не подозревая, каким подонком себя выставляет! Неужели вообще все мужчины по сути своей похотливые сволочи?! Или просто мне везёт именно на такой типаж… Золото тем временем продолжал откровенно сокрушаться:

– После того, как Платина рассказал мне о твоей зацикленности на нём, я неожиданно для себя взревновал тебя к нему и удивился этому. Думаю, он неспроста открыл мне вашу тайну: он знал, что я провёл с тобой ночь, и наверняка замечал, что я неровно дышу в твою сторону – он хотел заставить меня почувствовать эту боль, эту жгучую ревность, или только проверял, почувствую ли… В любом случае, это было спустя год после нашей ночи, так что внезапное чувство всепоглощающей ревности словно обухом по голове огрело меня – с тех пор я сам не свой, я только и думаю о тебе, только тебя и желаю! И мне всё равно, что ты зациклена на Платине! За эти пятнадцать лет я извёл себя этим чувством до изнеможения: прогони Свинца – возьми меня на его место! Я понимаю, что с тобой я не только допустил много ошибок, но и во многом поторопился – не попробовал пойти другим, более долгим и верным путём…

– У тебя изначально не было шансов, ты ведь знаешь, что я зациклена… Конечно знаешь, ведь твой друг похвастался перед тобой о своей победе в моём лице, но прежде позволил тебе попробовать меня. А знаешь, почему он так поступил с тобой? Потому что он попробовал первым и знал, что́ именно протягивал надкусить тебе, – я прищурилась и заговорила более вкрадчивым тоном. – Попробовав меня, ты отравился. Эта отрава проникла в тебя медленно и теперь терзает тебя изнутри. Ты страдаешь и будешь страдать ещё долго.

– Сколько? – его голос звучал почти сокрушенными нотами.

– До тех пор, пока не влюбишься по-настоящему. Не в меня. В кого-то более фееричного.

– Женщины более фееричной, чем ты, не существует.

– Пока что нет. Но, может, ещё будет. На сегодня достаточно. Оставь меня.

Я действительно устала от его компании.

Пока Золото уходил, я думала, что видеть его вместо Свинца в качестве сексуального партнёра было бы в сто крат интереснее и, несомненно, классно, но в остальном… В остальном всё было бы не так радужно. Он не Свинец – даже зациклившись на мне, он не станет податливым пластилином, из которого я смогу лепить всё, что моей душе будет угодно. Вместо того чтобы сосредоточиться на моём теле, он начнёт трахать и мой мозг тоже – зачем мне лишние сложности?

Стоило входной двери закрыться, как я сразу же стрельнула взглядом на подлокотник дивана, на котором Золото будто бы незаметно оставил драгоценный камушек синего цвета. Он стал носить мне эти сапфиры давно, больше десяти лет назад, и всегда оставлял их незаметно. У всех принесённых мне им камней есть одна уникальная особенность – микроскопическая гравировка в виде буквы с точкой: “К.”. Быть может, это и вправду камни из Кантона-J, быть может, это и вправду камни Катохириса Берда, в конце концов, они идеально подходят под описание, которое мне когда-то оставил Берд, и всё же… Металлам несложно организовать и не такую подделку. Однако всё равно, даже сомневаясь в подлинности камней, я собираю их в одну шкатулку, которую прячу в книжном шкафу.

Взяв новый камень и начав крутить его между пальцев, я задумалась о том, как Золото мог узнать о сапфирах с меткой “К.”. Быть может, он был заказчиком, а может, просто разглядел похожую метку на кольце, которое я до сих пор ношу на своей шее в качестве подвески? Не буду спрашивать. Достаточно уж я попадалась в словесные ловушки – в эти силки не попаду.

Так я думала, когда входная дверь вновь открылась и в коридоре вновь послышались шаги. Слишком много посетителей за один вечер… Надоели.

– Что нужно было Золоту? – резко начал Свинец, будто действительно имел власть в моём пространстве или хотя бы какие-то права.

Не отрывая взгляда от сапфира в своих руках, я ответила безразличным тоном:

– Хочет меня. Как ты. И как все остальные.

– Все, кроме Платины.

Получив яд того производства, которым я только что щедро обдавала Золото, я сначала стиснула зубы, а уже спустя две секунды продолжила говорить откровенно предупреждающим тоном:

– Сегодня мне не хочется секса. Уходи. – Свинец, не привыкший получать от меня жёстких распоряжений, наподобие тех, что я безостановочно получаю от Платины, и привыкший только выслушивать от меня указания касательно постельных утех, остался стоять на месте. – Пошёл прочь, – более категоричным тоном отчеканила приказание я, прибегнув к открытой жёсткости тона, и на сей раз он сразу же понял меня правильно: направился к выходу вместе со своим беспокойно стучащим сердцем.

Наконец оставшись наедине с собой, продолжив пить вино и гипнотизировать ночные огни Кар-Хара, я начала думать о Тее… Теа-Теа, ты сейчас мирно спишь в апартаментах Платины благодаря тому, что я спасла тебя от острия ножа в Руднике. Ну что, девочка, сможешь ответить мне взаимностью? Я присмотрю за тобой, и особенно, если вдруг они обратят тебя в Металл – ты не зациклишься по неведению, уж я об этом позабочусь. Посмотрим же, что ты сможешь…