Живи, пока можешь

Глава 13 Что можно найти в темноте

Быстро смеркалось, но не темнота была причиной того, что Рек Телан, оставшись один, шагал медленнее, чем обычно. Вообще воспитание и обучение с малых лет приучили его всегда передвигаться так быстро, как только позволяла обстановка, и при этом постоянно контролировать пространство, в котором он находился, хотя бы в пределах, исключающих возможность внезапного нападения или другой подобной неприятности. Но сейчас он как будто совершенно забыл об этом и ступал замедленно, словно бы нерешительно (что ему опять-таки никогда не было свойственно) и к тому же вовсе не интересовался окружающим, как если бы его и вообще не существовало. Увидь Река сейчас любой из наставников, новоявленному углу мало не показалось бы.

К счастью, никто из старших его не видел, да и вообще вокруг было пусто: в этот час люди уже определились и утвердились в своем жилье или в местах общения, больших и малых. Рек и сам свободными вечерами поступал так же; но вот сегодня возникло у него такое настроение, когда даже общество младшего брата оказалось в тягость, так что пришлось от мальца отделаться без малого силой. Каким-то вдруг Рек самому себе показался не таким, каким ему полагалось быть всегда и в любой обстановке. И поэтому брел как бы не по своей воле, а по принуждению, а куда брел – и сам не знал. Только не туда, где уже собрались сверстники и пошел травеж. Хотя всегда в мальчишниках участвовал с удовольствием. Даже интересное, в общем, зрелище – одновременный финиш двух тяжелых кораблей как-то не задел, не заинтересовал. Рек только поморщился от слишком громкого звука, не более того.

При этом он не пытался даже спросить себя: «Да что с тобой, угол, что за напасть такая? Съел чего-нибудь не то, или вспомнил дурной сон, с чего это ты перешел в жидкое состояние?» Не пытался потому, что причина, в общем, была ему ясна с самого начала.

Или, точнее сказать, причины. Потому что их было, пожалуй, никак не менее трех.

Первая называлась коротко и ясно: весна. Пора, когда все живое… Ну, дальше все и сами знают.

Вторая вытекала, хотя бы частично, из первой. И была она не всеобщей, а узкосемейной. А заключалась в том, что вот сейчас, в эти минуты, родная сестричка вместе с лихим выпускником и, в общем, неплохим парнем Вином уже… Нет, ничего плохого в этом не было, потому что, как гласил неписаный закон, каждый, находящийся в строю, обязан высеять свое семя в лоно той, кто сможет его взрастить. А пока он этого не сделал, он не может быть причислен к Экспортным людям – со всеми известными последствиями. Не выставят такого на контрактацию или, попросту, на продажу. Нет, совершенно ничего плохого не было в том, что Вин заронит в сестричку семя, Рек был целиком и полностью за это. Тем более что не сказано ведь, что Вин после этого исчезнет навсегда. Бывает ведь, что люди и возвращаются, и не так уж редко. И все же на сердце было тяжело. Родная сестричка все-таки! Еще только что была малюткой – и вот уже. Быстро ушло время, быстро. И для нее начнется теперь совсем другая жизнь. Надо радоваться за нее но на самом деле отчего-то грустно.

И, наконец, третья причина была – одиночество. Хотя, может быть, надо было назвать это как-то иначе. Сестра есть, есть брат – но тем не менее… Не принято ругать командование, но невольно лезет в голову: что же это они не позаботились обеспечить нужное количество женщин? Разве заранее не было известно о специальном выпуске? Лицензия, конечно, это хорошо, но ведь это всего лишь бумага – а в таком деле от бумаги толку никакого. Вот если бы…

Мысли прервались, и снова причиной сбоя оказался звук. Но не тот, недавний – порождаемый стремительно снижающимися и тормозящимися кораблями. На этот раз послышался только хлопок – негромкий, как если бы где-то рядом лопнул воздушный шарик, почти совершенно такой звук – но все же другой, лишь очень похожий. И ранее никогда не слышанный. В этом Рек Телан был совершенно уверен: идентификация звуков для профессионального космодесантника любого профиля, а уж для охотника – тем более – умение обязательное, ему обучают и его постоянно тренируют. Рек мог различать сто шестнадцать звуков этого уровня громкости. А сейчас услышал, похоже, сто семнадцатый.

На несколько секунд к нему вернулось нормальное внимание к окружающему. Уже совершенно стемнело, и на зрение можно было полагаться лишь в узких пределах, но слух работал нормально, а также спецчувство. То есть ощущение пространства, его отношения к тебе. Чувство подсказало, что вокруг все благоприятно. Ну что же, может быть, просто слуховое восприятие чуть исказилось именно из-за необычного душевного состояния? Тогда беспокоиться не о чем.

…Одиночество – в том смысле, что и Реку ведь хотелось, и даже очень, уединиться с кем-нибудь… с девушкой, конечно, или женщиной, все равно, и не только для того, чтобы заронить в нее свое семя, но и затем, чтобы… Ему опять стало не хватать слов, но и без слов он чувствовал, что между ним и женщиной тогда возникли бы какие-то новые отношения, чувства, такие… ну, весенние, что ли!

Однако до сих пор ничего подобного у него не получалось.

Потому что ЦОС-18, как и любой Центр Образования Солдата на Редане, был особым поселением. Мужским. Здесь люди не рождались; их привозили сюда в четырехлетнем возрасте, редко – в пяти-, но никак не позже. Не кого попало, но лишь таких, кто удовлетворял строгим требованиям. Мальчики эти считались элитой. Весь этот мир держался на них. Разумеется, не сразу, но когда они вырастали, пробыв здесь лет пятнадцать-семнадцать, воспитавшись и обучившись под руководством опытнейших мастеров своего дела. Став, таким образом, экспортным товаром высшего сорта. Когда уже не мальчику, но молодому человеку исполнялось двадцать пять, то есть после Академии, ему предоставлялось право найти себе пару и заронить семя. И вдруг сейчас оказалось, что ожидаемое не состоится – во всяком случае, ни сегодня, ни завтра, как он вполне обоснованно ожидал.

Но всем известно: чем ближе оказывается вожделенное событие, тем медленнее начинает течь время, дни растягиваются в декады, нетерпение возрастает не по дням, а по часам, предвкушение все сильнее требует немедленного удовлетворения – и потому-то и возникает такое томление духа, в котором Рек сейчас пребывал…

Пупп!..

Снова лопнул шарик. И Рек, невольно вздрогнув, опять замер на месте, стремясь вчувствоваться в окружающую обстановку до возможного предела. Повторение – это уже не случайность, это система, верно?

Звук на этот раз не остался одиноким. Напрягшийся слух уловил еще и чье-то дыхание. И – да, ошибки быть не могло – сдержанный стон.

Стон мальчика? Не взрослого мужчины, во всяком случае. Зор? Вряд ли: голос был иным. Но свидетельствовал о том, что нужна помощь. «Помоги пострадавшему бойцу» – правило было одним из императивов воспитания, на уровне безусловного рефлекса. Если убедился, что это свой боец, понятно. Если вражеский – добей. Но тут врагов быть не могло. Так что рассуждать не приходилось.

Определить направление не составило никакого труда. Привычно-бесшумным шагом Рек преодолел несколько метров. Стон повторился. Теперь уже совсем близко. Звук шел снизу.

Пострадавший лежал на земле. В двух шагах. Теперь можно стало включить фонарик – постоянную часть снаряжения. Не раньше: зачем предупреждать человека преждевременно, давая ему возможность если не скрыться, то приготовиться к обороне? Правила предписывали: даже у себя дома каждого, пока он не опознан, считай противником – и действуй соответственно.

Точно направленный луч осветил стонавшего. И увиденное заставило Река Телана на мгновение застыть, словно окаменеть на месте.

Потому что он увидел не мальчика. Девушку. Или женщину. Незнакомую, естественно. Молодую и красивую.

Встретился с ее взглядом. И у него закружилась голова.