Житие Дорна

8. Святой Дорн

Итак, что можно сказать по результатам первичного осмотра? Система мне конечно помогала, дав справочную информацию по отдельным узлам, но и я в прошлой жизни занимался робототехникой на профессиональном уровне. Конечно, мы занимались не какими-то суперроботами, а обычными рабочими лошадками, но всё же, в роботах я смыслил очень неплохо, как и в железе. Реактор, судя по всему, не имел радиоактивной зоны – вокруг не было замечено радиации. Счётчик гейгера, встроенный в броню каждого уважающего себя космодесантника, молчал как рыба об лёд. Показатель счётчика в пределах нормы. И тем не менее, я не рисковал и разбирал робота в полной броне, вдруг взорвётся или радиацией пульнёт? Керамит неплохо держит радиацию, а уж адамантово-керамитовая слойка с толстым слоем Чёрного Солнца – защитит даже от огромной дозы. Воздушные фильтры в шлеме, опять же, полезная штука.

Робот имел все привычные мне органы управления и работы – реактор, управляющая система, микроконтроллеры отдельных сегментов – рук, ног, контроллеры датчиков, центральный процессор в виде кибермозга – нейрокомпьютера, и конечно же, систему ввода-вывода информации.

Хорошо, что компьютером я озаботился заблаговременно – ещё в ультрамаре купил обычные бытовые компьютеры, слегка их модифицировал при помощи кузни, оказавшейся неожиданно благосклонной в деле создания электроники… Да ещё и изучение ксенотеха помогло увеличить мощность моих компов.

Достав один из ноутбуков, активировал его и начал разбирать по косточкам управляющий код, работающий с микроконтроллерами. И таке что я узнал? Скорее всего, роботы спроектированы на земле в тёмную эру технологий. Искуственный интеллект находится на уровне, достаточном для формирования нервно-цифровых импульсов, скорость обработки сигнала просто конфетка – меньше миллисекунды. Управляется именно нервно-цифровыми, а не полностью цифровыми импульсами – нервно-цифровые отличаются неким привкусом тёплой ламповости – они во-первых – не имеют тайминга, иногда импульс большой, иногда маленький, всё зависит от силы входящего тока. А во-вторых – импульсы не зашифрованы, то есть не несут информации. Это можно представить как реактор, вырабатывающий ток, систему кабелей, соединяющую реактор с конечной мышцей и резисторы, управляемые компьютером, которые управляют уровнем прохождения тока к каждой конечной мышце. Микроконтроллеры в итоге и выполняют функции резисторов. Так когда-то действовали совсем архаичные аналоговые псевдо-роботы, манипуляторы ранних лет двадцатого века. Ток, кстати, постоянный.

Измерительные приборы, заблаговременно купленные в магазине стройматериалов показали, что реактор выдаёт охрененную мощность. Вольтаж у него большой, очень большой – три тысячи вольт. Хорошо, что пласталь, которой покрыт внешний слой брони, не проводит ток, как и все остальные слои брони. Иначе бы мог поджариться. Реактор работал, на полную или нет – не знаю. Но работал.

Опытным путём мне удалось подключить разъёмы сетевого интерфейса к входному гнезду на реакторе. Имея драйвер, заблаговременно скачанный при помощи системы, удалось получить доступ к системным файлам и управляющей программе реактора. Она была уже электронной, кибермозг реактором не управлял никак. Ну или управлял посредством программы. Благодаря обратной инженерии мне удалось найти числа, отклоняющиеся на такое же количество процентов, что и показания на вольтметре. Таким образом удалось найти управляющий код и манипулируя им, изменять темп работы реактора. Мощная штука! Очень мощная, гораздо мощнее обычных плазменных реакторов, используемых империумом.

У меня ушло часов шесть на то, чтобы создать полноценную управляющую систему для реактора, кстати, работающего на холодном синтезе ядер в слаборадиоактивном топливном веществе, и извлечь его, вставив в заплечный генератор брони ультрамарина. Вернее, я его засунул в броню, усилил сервомышцы брони с помощью нового материала – более прочных и мощных наномышц, добавил слой Чёрного Солнца во все ключевые места и армирующую сетку внутрь керамита. Просто представил её себе и попросил систему сделать такое. Это была пространственная паутина внутри керамита, которая распределяла нагрузки удара по большей, намного большей площади и в случае чего – защищала броню от мощных расколов.

Вроде бы прокатило. В результате, когда Тит и Техножрец пришли ко мне, они застали меня, всего такого весёлого, всовывающего с помощью отвёртки, напильника и такой-то матери, реактор в заплечный генератор. Техножрец аж выронил какую-то книжку от удивления и завопил:

– Отойди от этого! – ух ты, ну и голос. Да и рожа у него была… сам киборг, а ещё на меня орёт.

– Ша, тишина, что случилось, – я всё-таки оторвался от своей работы. Техножрец был относительно молодой и ещё не кибернетизированный донельзя. Но уже изрядно переделанный в машину. Лицо под железной полумаской было человеческое, а вот руки кибернетические, как и пара манипуляторов, торчащих из-за спины. Помесь робокопа и священника.

– Что ты сделал? Это же кощунство!

– Тихо, – я начал раздражаться, – что тебе не нравится? Тебя уже два дня вызывали, а ты всё занят… – недовольно на него посмотрел, – и вообще, мы не представлены.

Тит, пришедший с техножрецом, представил нас:

– Дорн, это жрец Амир, Амир, это рядовой моей роты, Дорн. Надеюсь, вы поладите, – и смылся, оставив жреца в священном ужасе лазить над препарированным роботом и что-то бормотать. Я встал из-за стола и посмотрел на него.

– Эй, Амир, с тобой всё в порядке?

– Ты что наделал? – у него аж импланты тряслись от недовольства, – что ты сделал, варвар?

– Ты кого варваром назвал? Давно по своим щупальцам не получал, а? – я уже понял, как нужно разговаривать с наглыми людьми здесь. Вежливость не в чести, да и нужно помнить, что техножрецы не часть имперского культа и вроде как параллельны, – я разобрал машину. Ну что я могу сказать… – посмотрел на препарированного, рядом с которым едва ли не на коленях ползал техножрец, – пациент скорее мёртв, чем жив. Основная управляющая система крайне примитивна, и в то же время феноменально сложна. Нейро-цифровые импульсы с резистивной системой управления напряжением и силой тока. Главный управляющий блок – кибернетический мозг, – достал со стола цилиндрик, внутри которого плавал кибермозг, раза в два меньше человеческого, сферический, утыканный проводами, – нейрокомпьютер. Его характер работы мне с одной стороны понятен, с другой, совершенно не интересен.

Жрец взял из моих рук цилиндрик со священным ужасом, я же продолжил:

– В качестве мышц используются сокращающиеся наноструктуры. Удивительно простая и эффективная конструкция! И всё же, программный код микроконтроллеров использует цифровую систему, благодаря этому мне удалось подключиться к управляющей системе реактора и создать простенький патч, позволяющий управлять реактором. Реактор, кстати, самая крутая часть. Три тысячи вольт, мощность больше, чем у реактора дредноута. Именно он, в сочетании с простой структурой, кибермозгом и эффективными наномышцами позволяет машине развивать огромную силу и скорость.

– Это… феноменально… сколько вы взяли с поля боя мозгов?

– Один, – хмыкнул, – дело в том, что я разобрал первого ещё на поле боя, чтобы найти их слабые места. Остальные кибермозги были уничтожены моей силовой косой и от них остались одни угли.

– Жаль… – техножрец погладил цилиндр с мозгом своей железной рукой, – какая прелесть!

– Не спорю. Нейрокомпьютер такой мощности может производить эвристический и семантический анализ, что недоступно для грубого цифрового компьютера. Однако, насколько я понимаю, это же представляет угрозу выхода из под контроля, то есть – его использование крайне и крайне опасно. Повторение ситуации с железными людьми нам не нужно. Едем дальше, – я махнул рукой, – собственно, вот и все три технологии, представляющие интерес. Но есть ещё одна, это материал, из которого сделана броня… может быть, – я подумал, а почему бы не привлечь его, – адептус механикус смогут синтезировать подобное?

– Что подобное?

– Вот это, – ткнул на броню, – это очень и очень прочный материал. Прочнее адаманта и керамита, намного прочнее. Слегка гибкий, прочность молекулярной связи зашкаливает. Удельный вес чуть больше, чем у вольфрама. Температура горения неизвестна, я пытался его прожечь – плазма его обугливает и он осыпается, но крайне низкая теплопроводность изолирует даже плазменные выстрелы из пистолета. Остаются маленькие осыпавшиеся пятна.

– Я вижу… – техножрец встал в полный рост, – вы уже начали изучать этого робота… что ж, это хорошо, но дальше им займётся адептус механикус.

– Да ради бога-машины, – хмыкнул я, сложив руки на груди, – притащил сюда шестьдесят таких туш, разной степени порезанности. Кибермозги у них уничтожены, но остальное в порядке. И тем не менее, часть материалов я забираю в качестве трофея ультрамаринов.

Техножрец впервые столкнулся с такой наглостью:

– А… это не тебе решать!

– Брось, ты же понимаешь, что эти реакторы – технология опережающая наши возможности на тысячелетия развития. Которого, к слову, нет. Так что можете делать с ними что хотите, но я всуну этот реактор и улучшенные мышцы в броню ультрамаринов. Так они хотя бы послужат нам.

– Это весьма и весьма сомнительно, – жрец отвернулся.

– Эта технология слишком проста, чтобы попасть под определение ереси. Просто более совершенная вариация уже существующих технологий империума.

Тут на моей стороне было то, что Адептус Механикус были как… даже подобрать аналог сложно. Как дублирующая система? Нет, параллельная ветвь власти в империуме. Но при своей власти, они не имели права отдавать приказы ультрамаринам, хотя и действовали сообща, у техножрецов своя иерархия, у нас своя. Они пересекаются только на высшем уровне Лордов Терры, но никак не здесь. Они союзники.

– Я подумаю над этим… но как ты сумел разобраться в принципе действия реактора?

– Этот робот проще электрочайника, – отмахнулся от приставучего адептуса, – значит, ты не против, если ультрамарины возьмут реакторы как трофей?

– Мне нужно изучить их.

Я протянул один из реакторов, размером чуть больше кофемолки, адептусу:

– Милости просим. Только будь осторожен, там три тысячи вольт на выходе и он работает.

Адептус осторожно взял реактор и…

* * * *

Ну и физиономии у них! Я зашёл в местный штаб. Местные – это настолько далёкие от империума люди, что ультрамарины для них не иначе как легенда… впрочем, это я про местных – в этом секторе много приезжих и просто бродяг. Решил я, значит, сходить к гвардейцам. Штаб полка находился в небольшом, но очень крепком здании. Надо отметить особо, что большинство простых граждан империума об ультрамаринах и космодесанте в общем только слышали. Количество космодесантников – примерно один на миллиард человек, а если не считать планеты-ульи, то один на миллион. Большинство граждан, далёких от мест сражений, просто не сталкивались с Астартес. Тит уже связывался с командованием, но не приходил к ним лично, а вот я, зная о том, какая атмосфера царит в гвардии, решил лично сходить в штаб и поговорить с местными. Так сказать, посмотреть обстановку. С Гвардией я не то чтобы очень хорошо знаком – там, где я служил, была гвардия только в силу того, что агропланета напрямую управлялась чиновниками министорума. Как и большинство агропланет империума. Соответственно, силы самообороны планеты отсутствовали как класс – вместо них был заштатный полк гвардии, который набрали там же, из колхозников.

По улицам я прошёлся, провожаемый взглядами местных. Поскольку опасности не было, я не надевал шлем, да и из оружия взял только меч. На КПП меня чуть было не остановили, однако, препирательства были недолгими – назвался, пропустили. Хе-хе. А за воротами военного лагеря меня ждала такая знакомая и привычная атмосфера казённой военщины. Военной части. Атмосфера… специфическая, надо признать. Дело даже не в чём-то конкретном, а в сочетании факторров. Отсутствие гражданских элементов вообще, в принципе. А что военное – недорогое, массовое, и сразу видно – к делу тут подходили ответственно. Перед штабом располагался плац, напротив штаба – храм, да и перед штабом – стояла статуя какого-нибудь святого, явно притащенная сюда откуда-то из другого места – уж очень не гармонично смотрелась. Наверняка эклезиархия постаралась.

Сам штаб – бетонное здание-коробка, аж на ностальгию пробило. Бетонные блоки, небольшие окна, крыльцо, деревянная двустворчатая дверь и на крыльце, на боковине, сидит молодой офицер и дует какую-то махорку. Ну блин… Красота! Аж залюбовался.

Первым делом я узнал, где пинает балду комиссар. И пошёл к нему – в боевой обстановке очень и очень много зависит не только от командира полка, но и от полкового комиссара. Он обнаружился в совсем другом месте, комиссар орал диким голосом на двух солдат, стоя около большой такой артиллерийской установки. Солдаты выглядели пришибленно. Моё появление стало для них признаком спасения…

– Господин комиссар? – я подошёл к нему со спины и посмотрел на его непосредственный фронт работ, – добрый день.

– Что? – он обернулся и посмотрел на меня. Сначала недоумённо, а потом с прищуром:

– Вы ещё кто такой?

– Рядовой дорн, седьмая рота ультрамаринов, – вежливо представился я, – вижу, вы работаете. Простите, что отвлёк вас. Могу узнать, в чём дело?

– Да, – комиссар мне явно не поверил, – эти два оболтуса ухлопали коробку, чтобы их черти в варп унесли. Слышите меня, уроды? – повернулся, – вы у меня ещё попляшете за порчу имущества!

– Комиссар, я бы хотел с вами поговорить. Если вы конечно не против, – отвлёк его от весьма важного дела, кстати, – наедине.

– Вон, – он махнул рукой солдатам, – после починки вас ждёт карцер.

Комиссар отошёл ко мне и был ещё на взводе. Злой же он, слов нет. Не, тебе, мой друг, нужно изменить подход. Вот этим мы и займёмся:

– Я бы хотел в общих чертах узнать, какая атмосфера сейчас в вашем полку?

– Хреновая атмосфера, – он посмотрел на меня, – слушай, можешь мне кое-что пояснить? Как человек мог стать космодесантником? Эти то ладно, – он кивнул за спину, – они Астартес в глаза не видели. Но меня так просто не проведёшь!

К слову, комиссар был высоким худощавым мужчиной, с проседью в волосах и классической комиссарской формой и фуражкой, которую он носил в руках, подставляя седоватые волосы свежему ветерку.

– Что ж, я первый человек в истории империума, ставший космодесантником.

– Да? – он саркастично улыбнулся, – а если проверю?

– Всегда пожалуйста. Капитан Тит, я думаю, вам подтвердит.

Комиссар расслабился. Проверит, как пить дать, проверит.

– Ладно. Поверю пока что. И зачем вас послали ко мне?

– Меня не посылали, я сам пришёл, – качнул головой, – моя рота сейчас в бою, а я свой бой уже принял. Еле жив остался, так что временно на передовую не пускают.

– Хорошо, – Комиссар посмотрел, как солдаты цепляют повреждённую сау на буксир, который сдвигает её с места. Визг двигателя, работающего за двоих, на время прерывает нас, но когда машина уезжает, он продолжил, – и что вы хотели?

– Хотел узнать, как обстоят дела в вашем полку. В отличие от остальных космодесантников, я был гвардейцем, и прекрасно понимаю важность боевого духа и то, какая хрень творится со снабжением и бюрократией. И то, как важно решить эти проблемы, чтобы эффективно вести бой.

– Гвардейцем? – удивился и даже обрадовался комиссар, – серьёзно?

– Так точно. Сержант запаса. Награждён серебряным черепом, герой сегментума третьей и второй степени, – удивил я его ещё раз.

– Вот ты-то мне и нужен! – комиссар потёр руки, – слушай, обстановка, откровенно говоря, полное дерьмо. Наше снабжение работает через пень-колоду, да ещё приходится постоянно контактировать с бойцами другого артполка, драки нередко происходят. Герой сегментума – это как раз то, что нужно, чтобы поднять боевой дух бойцов! А если ты ещё и единственный человек-космодесантник, то это вообще шикарно. Можешь произнести пару речей перед солдатами?

– Думаю, да, – кивнул, – кстати, один мой знакомый комиссар добился крайне высоких результатов благодаря своей хитрости.

– М? – комиссар с прищуром посмотрел на меня.

– Он заставил бойцов уважать и любить себя. Вплоть до того, что бойцы боятся подвести своего комиссара, чтобы не получить от сослуживцев. Самый, на мой взгляд, эффективный комиссар империума.

– И где же он служит?

– С вальхальцами. Впрочем, его уже наверное перевели в штаб. Но штабная работа не его, так что можно искать его на просторах империума. Кайафас Каин. Замечательный человек.

– Допустим, и что ты предлагаешь мне?

– Попробуйте провернуть трюк Каина. Взять хотя бы этих двух оболтусов. Простейший трюк – командир при всём строе прикажет расстрелять, вы заступитесь за них и попросите перевести наказание в ведение комиссариата и вместо расстрела – заставите чинить ушатанные в хлам машины. Недели две трудотерапии. Думаю, техникам чернорабочие не помешают, да и они будут относиться к технике с бОльшим уважением.

– Кхм, – комиссар задумался, – и в чём смысл?

– А смысл в почитании, благодаря которому бойцы будут без напоминаний соблюдать дисциплину. Ну и в благоприятном психоклимате, естественно. Дайте человеку защиту и поддержку – и он в лепёшку расшибётся, чтобы показать вам верность и преданность. Такова природа человека. Он идёт за сильным, кто ему даёт защиту и надежду.

– Это уже прерогатива императора!

– Вы для этих людей – ставленник императора. Его длань, проводник Его воли, – совершенно серьёзно сказал я, – защита, поддержка, и беззаветное служение в ответ – вот чего добивается мой знакомый комиссар. И это работает! Страх перед наказанием это такой тонкий инструмент, с которым нельзя переборщить, иначе боец будет нарушать дисциплину, потому что всё равно накажут. А если и позади смерть, и впереди смерть – нужен не страх, а надежда и вера.

* * * *

Мой трюк, простейший, провернули уже к вечеру. А я – бросил все заработанные очки в «красноречие». К слову, эта характеристика уже несколько раз повышалась и достигла двадцати пяти единиц. Сейчас я увеличил её до ста! И… это сработало. Не знаю, как, но благодаря системе я чувствовал себя как будто говорю перед толпой, легко и непринуждённо льётся моя речь, даже сам могу заслушаться. Не Остап Бендер и пророк его комиссар Каин, но тоже очень и очень неплохо. Да что там неплохо – у Амона красноречие было на трёхстах – и он мог убедить кого угодно в чём угодно, превращая свою речь в мощный инструмент манипуляции сознанием. Не всегда, характеристика работала и качалась только при произнесении речей, спорах, а не в бытовой обстановке. Просто если раньше я говоря перед людьми был сконцентрирован на своей мысли и мусолил её, теперь возникало ощущение, что я больше смотрю на людей. Словно художник, для которого мысль – палитра, слово – кисть, а разум слушателей – мальберт. Такое подспудное необъяснимое чувство, какое бывает у художников, что здесь вот нужно мазок добавить, а здесь нарисовать подробней, здесь грубее… чтобы было красиво и картина речи была гармоничной.

Опробовал я навык во время разговора с Титом, который спросил меня, хрена ли я вообще делаю у Гвардейцев. Так я ему так красиво объяснил, что от действий гвардии зависит ситуация на планете, а гвардия – не космодесант, это люди, хрупкие, полные сомнений и страхов, что он проникся моей миссионерской долей до глубины души и благословил объехать все четыре полка с речами и показать себя. И естессно, я предложил разыграть карту моего ультрамаринства. Для солдата, надо заметить, очень важно видеть героя. Видеть не только мрак и смерть, но и тех, кто этот мрак разгоняет, успешно борется. Символ победы, символ веры в свою силу. Я, человек, уничтожавший врагов императора в массовых масштабах, герой, причём на две трети – эталон мужества и героизма.

И когда мне дали микрофон, началась вакханалия, которую полк запомнит на века. Я начал речь медленно, уверенно, когда солдаты уже выдохнули – их друзей не расстреляют, а комиссар заслужил полные благодарности взгляды от сослуживцев, в них проскальзывал лучик надежды. Я же начал жечь глаголом, увеличивая темп и разогревая толпу от простого к сложному. В артиллеристы полных дикарей не берут, поэтому все выходцы с техногенных планет. Ох, я заслушался свою речь – экспрессия в ней сменялась красивыми фразами, почерпнутыми из книг, цитатами великих людей…

Постепенно градус накала нарастал. Смерть уже не казалась бойцам значимой по сравнению с тем, как умереть – бесславно сдохнуть в попытке урвать кусок пожирней, или положить свою жизнь на благо всего человечества. Сделать свою смерть лишь смешной для врага, или оставить ему незаживающий шрам. Поскольку я хорошо знал Амона и наизусть – сотни местных трудов по тактике и стратегии, мемуары, воспоминания, наставления, я мог говорить исключительно цитатами. Но их вставлял к месту и ко времени. Огонь надежды и веры в императора разгорался в сердцах гвардейцев – всё-таки одно дело если какой-то мужик говорит им, что нужно любить императора, другое дело – если я, человек, который был таким же гвардейцем, как они сами и только благодаря усердию, дисциплине и тренировкам смог выжить и победить врагов, и стать не только героем своего сегментума, но и погибелью для врагов императора.

Красивая речь. Мне аж плюс пять в красноречие к концу прилетело, а обстановку в полку можно описать коротко – в экстазе и ловят каждое слово, боясь упустить. М-м-м. Я начинаю получать от этого удовольствие. Так, о чём там нужно ещё задвинуть? Да вроде бы всё. Пора сделать фееричный конец. Учитывая уровень толпы, которая уже фанатела и жаждала движения, можно выпустить пар, заодно сделать что-то для сплочения.

Метод геббельса – Пароль-отзыв. Нужно что-то такое, въедливое и запоминающееся. Простенький экспромт – «Гвардия – бессмертна!». А что? Гвардейцы умирают – гвардия бессмертна. Подкинул эту мысль, обернув её красивой речью о том, что мы все смертны, но вместе мы бессмертны и непобедимы, потому что гвардия – бессмертна. Эдакий символ нашего сплочения перед лицом врага. Вера в общее дело и всё такое. Закончилось практически классическим ором полутора тысяч глоток в ответ «Бессмертна». Я же называл пароль «Гвардия!».

Три раза прокричав во всю мощь лёгких, солдаты немного успокоились, но я их завёл и замотивировал на подвиги. Ох… Даже комиссар сиял как начищенная до блеска аквила на его фуражке.

Построение продолжилось, но видя, что народ не воспринимает его, командир дал приказ расходиться и подошёл ко мне.

– Ну вы и устроили, – он с удивлением посмотрел на меня, – это было нечто! Как вам удалось?

– Когда веришь во что-то – в этом легко и приятно убеждать людей.

– Невероятно. Вам бы в комиссары.

– Мне и в ультрамаринах неплохо, – кивнул на свой наплечник с символом ультрамарина, – главное – есть достойные враги и хорошие друзья. А что ещё нужно для счастья солдату? Патроны бесплатно дают – это уже служба мечты!

Комиссар улыбнулся:

– Да, это было нечто. Думаю, вы сделали большое дело. Спасибо вам, Дорн. Кстати, вы что-то говорили про коробку?

– Ах, да, я тут наведался на ваш склад. Кое-что забрал на починку, но больше своего отгрузил. У нас очень хозяйственный техножрец, просто хомяк. Там пара сотен батарей для лазганов, запчасти, инструменты, пара станковых болтеров с цинками болтов, канистры с маслом, медикаменты. Плюс кое-какое оборудование взамен сломанного вам отгрузили, из стандартного…

Вру, вообще-то, просто починил молекулярной кузницей целую гору всякого хлама, который здесь был. Но факт есть факт. Да и болтеры у меня остались ещё с Грайи, на станках-треногах. И это не забывая про целую туеву хучу жратвы, которой полку хватит пусть на пару дней, но всё-таки для запаса это очень хорошо. Сухпаев лутовых у меня ещё целая сраная гора. С тех роботов в основном выпал технический лут – броня, оружие, медикаменты, даже парочка мощных систем связи.

– Вы помогли нам… очень помогли, – командир был доволен.

– Ещё больше помогу, если у вас есть простые раненые. Я не дипломированный специалист, но могу помочь с излечением простых ран, если у вас есть кто на примете – ведите.

Командир переглянулся с комиссаром…

* * * * *

Вот так и качается биомантия! Обезболивающее плюс лечение ран – и обязательно закинуть кирпичи в анигилятор. Сталь западло расходовать. Закинув кирпичи, получил большой реген Пси-энергии и пошёл лечить! Конечно, я не мог восстановить тяжёлые повреждения, но мягкие ткани срастить – без проблем. А раненых было много. Псайкеры тут редкость, медикаменты… как и всегда в ИГ – кое-как и каком сверху. Поэтому я был счастлив – две сотни пациентов! Полк уже выдвинулся на позиции, а я – отправился в полевой госпиталь и в меру своих сил начал помогать местным врачам, дипломированным, сразу предупредив о том, что я не биомант и только учусъ. Но силушки имею достаточно. И поэтому по их подсказкам начал лечить бойцов. По мере увеличения навыка биомантии скорость и эффективность лечения возрастали – до восемнадцатого уровня довёл навык. Пять тысяч ХП\Мин. Но это ХП, чтобы залечить тело нужно владеть биомантией на более продвинутом уровне – обеззараживать, бороться с заражением крови, сращивать кости и извлекать осколки телекинезом… И всё это я учился делать в полевом госпитале, через три часа уже все две сотни пациентов стояли на ногах. У кого они были, конечно.

* * *

Картина во втором полку отличалась тем, что меня там уже ждали, предупреждённые о моём приезде и заранее приготовили построение всех, кто не был на службе. Там я ещё на пять единичек поднял красноречие, на этот раз уже убеждая людей и наслаждаясь произнесением речи и ответной реакцией. Биомантию подтянул до двадцатого уровня… В остальных двух полках – дотянул красноречие до ста двадцати пяти и биомантию – до двадцать четвёртого уровня. И теперь меня уже не напугать страшными ранами – любое тело можно вылечить. Если знать, что лечить и вовремя оказать помощь.

Похоже, боеспособность и задор ИГ на планете возросли практически вдвое – уже на следующий день после посещения триста первый полк отмудохал хаоситов, выбив их из соседнего городка. А мне привалило работы – в пылу своего задора пострадало сто пятьдесят человек, хаоситы были застигнуты врасплох тем, как живо на них бросились гвардейцы. Ну и ещё я внёс посильный вклад, пойдя впереди всех и вынеся двух колдунов и артиллерию. Обычные враги – заражённые и порабощённые хаосом поселенцы, были зачищены без малейших сомнений лазганами гвардейцев. Я им ещё парочку хелганов выдал, с батареями-униками, для пущего страху врагов императора!