Жёсткая инструкция по выживанию или Зимняя сказка. Поиск ЭДЕМА

Глава 2

Землетрясение! Такая паническая мысль возникла у меня во сне. С испугу сразу широко открыв глаза, я тут же прищурился от непереносимо яркого света, льющегося из окна кунга. Затем я различил нависшую надо мной физиономию Сергея, он раскачивал меня и что-то шептал. Прислушавшись, я постепенно начал понимать смысл его фраз, а он, по-видимому, потеряв остатки терпения, начал громким голосом, почти что выкрикивать:

— Батя, вставай! Батя, ну вставай же, уже пора!

Его как будто зациклило, и он повторял только эти две фразы. Чтобы не разбудить других, я резко присел на матрасе и громким шепотом спросил:

— Ты что орёшь-то? В казарме не ночевал ни разу что ли? Сейчас по башке сапогом-то получишь, быстро язык прикусишь.

Он, глупо улыбаясь, уже шепотом, начал оправдываться:

— А я, что? Я смену пришёл сдавать! Бужу вас уже минут десять и никакого эффекта. Хотел уже принести стакан ледяной водички и устроить для вас персональный потопчик.

Он ещё немного отодвинулся и начал тихонько подхихикивать. Я окончательно проснулся и уже бодрым голосом сказал:

— Ха, потопчик! Сперва землетрясение мне тут устроил, потом потоп хочет. Совсем уважение потерял! Хочешь, чтобы я совсем седой стал? Ладно! Иди спать, считай, что смену я у тебя принял. Кстати, Серёг, какая там температура на улице?:

— Да считай, такая же, что и вчера, минус сорок четыре градуса — ни хрена не теплеет. На улице тишина полная. Даже одному жутко как-то. Ну ладно, батя, пойду, сосну свой законный часок. А ты через час начинай будить наших дам, перед дальней дорогой надо хаванины побольше приготовить. Чтобы сейчас наесться, и с собой хватило. Когда ещё на такую стоянку встанем. Ну ладно гудбай, Батяня!

Он разделся и направился к своему спальному месту. Я в свою очередь встал и принялся потеплее одеваться. Выйдя на улицу и надев лыжи, я быстро объехал все наши вездеходы, заводя их. Потом перекурил, подождал ещё минут пять и в той же последовательности начал их глушить. Когда заглушил последний, мороз весьма сильно начал прихватывать руки и лицо. На улице стало находиться совсем невмоготу, и я быстрее направился в женский кунг. Рассудив, что наверняка там многие не спят и вполне может представиться возможность что-нибудь забросить в мой голодный желудок.

Как только я туда зашёл, меня сразу же окутала блаженная теплота, только потом начали работать мои вкусовые рецепторы. Все наши женщины и дети уже встали и завтракали, тесно усевшись вокруг столов. По всему кунгу разносился восхитительный аромат свежезаваренного кофе. У меня аж весь рот наполнился слюной. Я сглотнул и, похлопывая руками, весёлым тоном заявил:

— Да! Удачненько я сюда заглянул. Самое главное — вовремя! Как чувствовал, что может и мне, что обломится.

В этот момент Маша, разливавшая кипяток по чашкам, поставила чайник, повернулась ко мне и, улыбаясь, сказала:

— Так я и знала, только заваришь кофе, сразу мой благоверный заявится. У меня уже условный рефлекс выработался, всё приготовить к его появлению. Не верите? Вот посмотрите!

Она отодвинулась от плиты, возле неё на маленьком, разделочном столике, стояла чашка, с дымящимся кофе и лежал бутерброд с паштетом. Все присутствующие дамы засмеялись и захлопали в ладоши. Маша тоже засмеялась, потом подойдя ко мне, чмокнула в щёку и сказала:

— Ну, что встал? Проходи уж, садись, где найдёшь место. Тебе как обычно повезло, сейчас с нами перекусишь, а потом и с ребятами позавтракаешь.

Усевшись на край скамейки, я довольно, похлопал себя по животу и, улыбаясь, заявил:

— А ты как думала? Большому мозгу, нужно много калорий. Насчёт мозга я, конечно, точно не знаю, но вот живот, у меня, вне всякого сомнения, самый большой и выдающийся. И ты как верная жена, должна его лелеять и холить.

Смех в кунге усилился, а я, не обращая на это внимание, начал попивать кофе с бутербродом. Допив кофе, я оглядел притихших женщин и спросил:

— Ну, что, красавицы! Как вам спалось в новой обстановке? Теснота не очень раздражает?

Все отводили глаза. Только Вика, глядя прямо на меня, сказала:

— Бывало и похуже! Мы уже привычные. Слушай, папуль, у меня к тебе предложение. Можно я поеду в первом УРАЛе с ребятами, лишние глаза в поиске заправки не помешают. А то они, бедные, даже сменяясь поспать, не смогут, будут вдвоём выискивать эту заправку. Уж я-то ответственность Саши знаю. А так я возьму на себя эту работу, хоть дам им возможность, немного отдохнуть. К тому же, мне уже жутко надоело ехать в этой закрытой будке — как овца на заклание. Вон Таня и Катя, делом заняты — я, кстати, тоже могу водить вездеход.

Я немного подумал и ответил ей:

— Это дело конечно хорошее, тем более, разбавишь их мужской тандем. Только вот как же с Ванюшкой-то быть? Как ты оставишь ребёнка на долгое время?

Вика, встряхнув головой, заявила:

— А что Ванюшка? Он же не грудной, а тут мама остаётся. Кстати, Ваня с бабушкой себя даже лучше ведёт и кушает лучше.

В принципе я был не против этой идеи и даже думал посадить к ребятам отдельного наблюдателя, чтобы не отвлекать их от дороги. Поэтому я сказал Вике:

— Ну что же, я не против — теперь надо с ребятами это обговорить. Вдруг ты будешь смущать Флюра?

После этих слов сразу засмеялась Катя и сквозь смех произнесла:

— Да уж, этого жеребца смутишь, он сам кого угодно смутит!

Раздался громкий хохот остальных женщин. Я тоже сквозь смех начал спрашивать Ирину:

— Слушай, Иришь, а как там наша живность, как наши куры. Вот здесь в аквариуме я вижу, рыбки плавают, а в грузовой отсек ГАЗона, хоть сам его и веду, не заглядывал ни разу.

Ирина с гордостью показала мне куриное яйцо и сказала:

— Это я сегодня утром вытащила из нашего птичника, все куры здоровы и нормально себя чувствуют. В отсеке достаточно тепло. Вчера Володя протянул туда провод от нашего генератора и включил электроподогрев. Так что там температура сейчас выше нуля. Утром я наложила им достаточно корма, теперь точно хватит до следующей остановки.

Я взял яйцо, с интересом его осмотрел, а потом с пафосом воскликнул:

— Ну, что бы мы делали без таких женщин! Теперь я точно знаю, что у нас всё получится, и мы увидим волны тёплого океана. С таким тылом, мы горы свернём!

После этого я уже спокойным голосом предложил:

— Давайте, чтобы не мучить детей, впредь все завтраки и обеды будем проводить в нашем кунге, что мы будем тут тесниться, загонять вас на верхние полки.

Маша, прервавшись от приготовления второго большого завтрака, повернулась от плиты ко мне и, слегка прищурившись от яркого света, падавшего из окна, сказала:

— Может ты и прав, но сегодня считай уже всё приготовлено, и таскать всё по холоду очень не хочется. Поэтому сегодня мы уж отмучаемся, а в следующий раз будем всё готовить у вас в кунге. И пьянствовать вы будете тоже там. Наш домик мы объявляем зоной трезвости. Так что можете запас спиртного отсюда уносить к себе. Нечего нам тут детей портить.

Я, потянувшись, поднялся, подошёл к выходу и, повернувшись, сказал:

— Уф, какие вы тут строгие, аж страшно. Ладно! Пойду будить нашу гвардию. А вы тут готовьтесь, сейчас придут основные, голодные силы. У них-то вы не забалуете, они быстро всё пожрут, как голодная тля.

После этого оделся и вышел на улицу. Спустившись по лестнице с площадки перед дверью, надел лыжи и направился к нашему кунгу. После начала моего дежурства, прошло уже больше часа. Поэтому я, даже не раздеваясь, разбудил ребят и пошел ещё раз прогревать технику. Потом, где-то через полчаса, направился обратно в женский кунг. Там уже было всё забито, ребята сидели за столами, а женщины и дети, также как вчера — на верхних полках. Маша передавала на обеденные столы тарелки с завтраком. Она и мне дала полную тарелку макарон с тушенкой. Я, даже не моргнув глазом, взял тарелку и с жадностью начал поглощать это вкуснейшее блюдо.

Когда все наелись и удовлетворённо откинулись на спинки скамеек, улыбаясь, с верхней полки слезла Вика. Повернувшись ко мне, она произнесла:

— Пап, можешь не беспокоиться, я уже обо всём договорилась с Флюром и Сашей. Так что я одеваюсь и иду заводить УРАЛ.

После этого она показала язык Саше и начала складывать какие-то вещи в пластиковый пакет. За ней начали подниматься остальные наши водители, одеваться и выходить к своим вездеходам. Так как всё было обговорено ещё вчера, никакой суеты и спешки не было. Все прекрасно знали свою диспозицию. Двигаться было решено так же, как и вчера: первым грузовой УРАЛ, потом УРАЛы с кунгами (водителями первого были Володя с Катей, второго Николай с Максимом), следующим ехал наш вездеход-заправщик, затем шёл модульный ТТМ под управлением Валеры и Натальи и замыкал всё это наш ГАЗон. Вся эта колонна смотрелась очень внушительно, особенно первые три монстра — УРАЛа. Эти снегоболотоходы вместе с кунгами высотой были около шести метров, длинной более десяти метров. Каждый из них за собой тащил ещё вдобавок громадные сани, нагруженные горой различных вещей. Единственными минусами этих гигантских вездеходов были, пожалуй, большой расход топлива и маленькая скорость (по паспорту она составляла до 30 километров в час, с санями мы разгонялись максимум до 25 километров в час).

Первым сел управлять ГАЗоном Сергей, а я, поудобнее устроившись в пассажирском кресле, закрыв глаза, надвинув на тёмные очки ещё и козырёк шапки, опять предался воспоминаниям. Теперь мои мысли заняли мои родные, в первую очередь, конечно, жена, дочка, и внук Ванюша. Ещё мне подумалось, как повезло моей дочери Вике, да и нам, в общем-то, тоже, что она встретила такого человека, как Саша. Он был военный и служил в спецназе ГРУ. В тот злополучный день падения метеорита в район древнего и уже давно потухшего Йеллоустоунского супервулкана, Саша вместе со своим боевым другом как раз отдыхали в Москве после командировки на Кавказ. И на наше счастье я смог их уговорить поехать отдохнуть к себе на дачу. «Кот» и «Хан», это боевые клички Саши и Флюра, оказались просто незаменимы в нашей жизни. Именно благодаря ним, мы смогли отбиться от всех мародёров и бандитов и даже захватить награбленные ими запасы продуктов и топлива. Вот и сейчас, пожалуй, из всех нас только они могли выдержать это напряжение и крайне тяжёлые условия движения первыми в колонне. Вокруг наблюдалась невыносимо однообразная и монотонная картина, практически не видно было никаких ориентиров. Например, моя психика этого бы не выдержала. Следовать за ними по уже накатанной колее было гораздо легче, тем более, когда впереди маячило тёмное очертание вездехода.

Слегка отвлекаясь от воспоминаний, я посмотрел на Сергея, он, сосредоточенно вглядываясь вперёд, вёл наш ГАЗон.

— Когда меняемся? — спросил я его.

— Отдыхай, Батя, ещё три часа можешь покемарить, — ответил он.

Я опять закрыл глаза и почему-то начал думать о наших кличках. Своей — Батя, с подачи Саши, практически все начали называть меня так. Даже Маша, иногда забываясь, обращалась ко мне — Батя. О кличке Сергея — Малой, это, наверное, от того, что он у нас самый высокий и здоровый, рост его превышал сто девяносто сантиметров, да и характер был немного наивный и прямодушный. Мастер — эта кличка прилипла к Николаю потому, что он был лучший из нас механик, да и практически все самое сложное оборудование налаживал он вместе с Володей. Суперинтендантом прозвали Володю, так как именно он заведовал всеми нашими запасами. Старая кликуха — Вован, начала потихоньку отмирать. Валеру первоначально начали называть — Маркони, наверное, потому, что он хорошо разбирался в радио и был по прежней специальности инженер-электрик. Но постепенно эта кличка укоротилась, и теперь практически все называли его Конём. Он и сам уже привык к этому прозвищу и ни капли не обижался. Максима, все называли — Макс. Ну а нашего врача Игоря — Дохтуром.

Постепенно мои мысли свернули к нашим женщинам. К моей жене Маше, великолепному агроному. Можно сказать, её стараниями, в нашем доме-убежище, в подвале, удалось создать огород. У нас появились свежие овощи и зелень, которые помогли спасти всех заболевших на третий год жизни после катастрофы. Вспомнилось мне и спасение от бандитов трёх молоденьких девушек — Тани, Наташи и Риты нашими главными бойцами — Котом и Ханом.

Меня опять потянуло на мистику, я подумал, именно после спасения этих трёх невинных, беззащитных жертв из лап убийц — нам и начало жутко везти. Ведь на базе этой банды мы нашли гигантские запасы продуктов и топлива. А после этого мы отбились и от большой группы мародеров, уничтожив даже БМД (Боевую Машину Десанта). Гусеницы от неё мы потом приспособили к грузовику ИСУЗУ, изъятому у Тульских убийц. Так появился наш первый снежный вездеход, без него мы вряд ли смогли бы выжить. Сейчас после установки на него цистерны, это был наш заправщик. И наконец, нам очень повезло, что мы обнаружили военные склады с техникой, стоявшей на консервации. Именно благодаря найденным там вездеходам мы и смогли организовать эту эвакуацию к тёплому морю. Несмотря на то, что вся эта техника была произведена ещё во времена СССР, никаких нареканий у нас она не вызывала. Работала очень чётко и надёжно, единственная проблема была в её прожорливости. Но как говорится — дарёному коню, в зубы не смотрят.

В этот момент я почувствовал, что мерное покачивание прекратилось, и почти что сразу раздался голос Сергея:

— Батя, подъём!

Я открыл глаза, выпрямился и, повернувшись к нему, спросил:

— Что такое, Серёг? Что случилось?

Он, усмехаясь, ответил:

— Всё, Батяня, твоё время кайфа кончилось, наступает моё время покемарить. Сейчас всеобщая десятиминутная остановка на пересменок и поход до-ветру. А потом, — он потянулся, — меня ждёт, пускай и сидячая, но постелька.

Я непонимающе уставился на него и ещё раз спросил:

— Ты, что? Разве уже прошло три часа с нашего последнего разговора? Не может быть! Я же буквально минут пять, как закрыл глаза. Малой, хватит разыгрывать!

Он засмеялся и, похлопывая меня по плечу, сказал:

— Может, Батя! Может! Я, конечно, знал, что ты не дурак поспать, но что так — это для меня откровение. Правда, я и сам такой. Только уснёшь — почти, что сразу толкают. Мол, вставай, мужик — работать пора.

Он ещё больше развеселился и уже сквозь смех невнятно произнёс:

— А если мне не веришь, посмотри на свой Швейцарский хронометр, ему-то, я думаю, ты поверишь.

После этих слов, он повернулся, открыл двери и вылез наружу. Я посмотрел на часы — действительно наступало время моей смены. Удивлённый, я тоже вышел на улицу, оправиться. Потом мы поменялись с Сергеем местами, и даже, до команды Саши трогаться — успели выпить по чашке горячего чая с бутербродом. Сергей, после того как мы продолжили путь, минут через пять уснул. Я поразился его умению использовать каждую минуту для отдыха. Вроде бы совсем недавно, каких-то пять часов назад, он проспал целых восемь часов подряд, а теперь снова, как младенец уснул в течение нескольких минут.

Минут через сорок, этой монотонной езды, меня по рации вызвал Флюр и спросил:

— Батя, приём! Как там у вас в заднице колонны дела — никто не отстал?

Я довольно строгим тоном ему ответил:

— Хан, ты опять засоряешь эфир! Что, опять стало скучно, поболтать не с кем? Вас же там теперь трое, или Вика так увлеклась наблюдением, что и поговорить не может? А может она элементарно уснула?

После этого я замолчал, ожидая ответа Флюра. Он чем-то там поскрипел у микрофона, потом, наконец, ответил:

— Ладно, Бать, не ругайся! Подумаешь, уснули. Они может быть друг без друга уснуть не могут. Что же теперь, из-за каких-то мифических обязанностей — разрушать семью?

Он засмеялся, потом продолжил:

— Сам понимаешь, Батя, Вика нужна здесь — постольку поскольку. Кто ведёт вездеход, всё равно лучше всё замечает и быстрее увидит признаки заправки. Тем более, я думаю, что заправку мы найдем, скорее всего, ночью. В очки ночного видения, нагретые за день столбы трудно пропустить. А днем, при таком солнце, отражающемся от снега, даже опытный наблюдатель может пропустить, тонкий столб громоотвода и другие признаки заправки. Вот ночью Вика, конечно, пригодится. Тем более, в это время спать буду я, и со мной она вряд ли уснёт. Саша не позволит!

После этих слов он опять засмеялся. Я, уже другим тоном, спросил у Флюра:

— Слушай, Хан, ты в некотором роде у нас — интуит, вот скажи, найдём мы на заправке топливо или нет?

Он, не прекращая посмеиваться, ответил:

— Батя, ещё неизвестно, кто больший интуит, ты, или я. По крайней мере, все полные заправки найдены при твоём непосредственном участии. Да считай всё остальное ценное имущество тоже. К тому же, именно ты прочувствовал надвигающуюся катастрофу. Так что не будем про интуитов. Что касается меня, то я, ей-богу, ничего не чувствую. Да и вообще, я только иногда чувствую, когда дело касается существования моей бедной задницы.

После этих слов он замолк, я тоже помолчал, а потом, сказал:

— Да, жалко! Вообще-то нужно подумать, как твою трусливую задницу привязать к поискам топлива. Может быть, если отсутствует топливо на заправке, её больно наказывать, а если топливо имеется, то наоборот, поощрять. Одним словом, заняться с ней тем, чем занимался академик Павлов с подопытными собаками.

Представив волосатую попу Флюра в качестве подопытного существа, я от души засмеялся, потом, уже более серьёзным голосом, продолжил:

— Остаётся нам, Хан, надеяться только на наше могучее авось. Поэтому, вперёд! Авось помогает только смелым и решительным. А вообще-то, Флюр, пора нам заканчивать беседу, тебе там, коль ребята спят, надо быть повнимательней. Всё, пока, до связи!

После этого я замолчал и положил рацию на приборный щиток. Но буквально через минуту рация опять ожила, и опять голос Флюра монотонно оттуда бубнил:

— Алло, Батя"! Прием, приём!

Я опять взял в руку рацию и уже раздражённо спросил:

— Ну, что там у тебя, Хан? Какая муха сегодня там тебя кусает?

Из динамика донёсся голос Флюра:

— Слушай, Бать! Опять ты меня заговорил так, что основное я забыл у тебя спросить. А ты сам-то помнишь, что давал распоряжение через каждые два часа сверять наше местоположение по данным навигаторов. По моему "Джи-пи-эс" мы находимся на 540 километре трассы Москва-Астрахань. А что там твой "Глонасс" показывает? Приём!

Да! Проблемы ориентации у меня как-то совсем выпали из головы. Все мозги были забиты заботами о топливе и поиске заправки. А сама система "Глонасс" была отключена. Я судорожно её включил и буквально через три минуты ответил Флюру:

— Хан, прием! По моему навигатору находимся точно в указанных тобой координатах, так что двигаемся правильно. Слушай, у меня по этой электронной карте на 530 километре указана заправка. Ты как там, ничего не видел?

Из начавшей потрескивать помехами рации я смог разобрать слова Флюра:

— У меня на навигаторе она тоже отмечена. Но я как не смотрел — ни хрена не увидел. Да не переживай, Батя, всё равно ночью найдём какую-нибудь заправку. Ну ладно, давай, до связи!

Теперь уже он отключил рацию, я, тоже оставив её на приёме, сосредоточился на управлении вездеходом.

Монотонность движения и резкий, яркий солнечный свет, отраженный от ослепительно белой поверхности снега, неимоверно раздражал глаза. Несмотря на очень тёмные защитные очки, даже в них приходилось прищуриваться. Чтобы как-то отвлечься от этого слепящего однообразия, я начал думать о нашей дальней предыдущей поездке. Поездке два года назад в мой родной город, в Москву. На сердце сразу стало одиноко и тоскливо. Вспомнился пустой, полуразрушенный город, затопленное метро и замороженные трупы в его вестибюле.

От этих дум, я даже непроизвольно увеличил скорость и очнулся только тогда, когда до впереди идущего ТТМа, управляемого Валерой и Наташей, оставалось всего-то метра три. Это заставило меня мобилизоваться и думать уже конкретно о нашей эвакуации.

После посещения Москвы уже никто не верил в наличие где-то властных структур и больших организованных групп людей. Мы окончательно поняли, что надеяться можно только на себя, как говорится — спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Может быть, в частности и из-за этого, было принято решение о срочной эвакуации в более тёплую климатическую зону, поближе к экватору. Как говориться, ловить в Подмосковье, было уже нечего — только собственную деградацию и, в конечном итоге, гибель.

Последним толчком к нашей срочной эвакуации послужили очередные изменения в климате. Начавшееся резкое потепление, как следствие этого, бурное таянье снега, а также участившиеся ураганные ветры. В результате одного из таких ураганов, был полностью разрушен наш ветряк. Наш единственный источник энергии, не требующий топлива. Пожалуй, это был главный ресурс, за счёт которого мы и выжили в те кошмарные времена, наступившие после взрыва супервулкана. Ветряк, ну и, конечно, мой, сделанный с любовью и умом дом, позволили нам выдержать поистине космические температуры. Когда холод достигал минус ста шестидесяти градусов по Цельсию.

После очищения атмосферы от пепла и газа, наконец, появился прямой солнечный свет. Восстановилась и радиосвязь, а также начали функционировать навигационные системы "Джи-пи-эс" и "Глонасс". Можно было уже ориентироваться в этой снежной бесконечной равнине. В среднем, толщина снежного покрова достигала шести метров. При этом снег был слежавшийся, чрезвычайно плотный, только верхний слой, толщиной сантиметров в сорок, был относительно рыхл, человек без лыж в него проваливался. Потом начиналась плотная снежная масса, по которой, по моемому мнению, можно было ездить и на обычных автомобилях.

Мои размышления прервала неожиданно ожившая рация, голос Саши от туда начал командовать:

— Внимание всем! Четыре часа прошло. Подошло время пересменки. Мы останавливаемся!

Потом из динамика рации донёсся голос Флюра:

— Всё, я торможу! Интендант, который "супер" не отдави мне зад! Граждане, кто желает, может оправиться — девочки направо, по ходу движения. Ну, а мальчики, естественно — налево. Только ради бога не перепутайте! И держитесь подальше от мощной струи малого.

Из динамика донёсся отдалённый голос Вики:

— Ну, Флюрушка, опять ты всё опошлил!

Ей ответил уже громкий голос Флюра:

— А я, что? Я просто как голос в метро, предупреждаю пассажиров. Ну ладно, могу интеллигентно. Осторожно, спасайся, кто может, сейчас из кабины выходит малой!

И из рации донесся дружный, трёхголосый смех экипажа нашего первого вездехода. Пока они так развлекались, я успел подъехать вплотную к вставшим плотной группой нашим вездеходам и встать рядом с УРАЛом, управляемым Николаем и его сыном Максимом. Когда я остановился, встрепенулся Сергей. Он непонимающе уставился на меня, потом широко зевнул и спросил:

— Батя, а, что случилось? Что-то шарабан мастера здесь стоит! Сломались, что ли?

Я похлопал его по плечу и сказал:

— Нет, мужик, не дождёшься, просто пришло твоё время потрудиться. А то ты как младенец тут уснул, всю дорогу слюни пускал.

И уже давясь смехом, продолжил:

— Слушай, Малой! Тут по радио предупреждение пришло — что у тебя струя дюже мощная, ты смотри, поаккуратней там, когда выйдешь оправляться.

Этот разговор был услышан по всем нашим рациям, поэтому из динамика донёсся разноголосый смех. Этот смех подхватил и Сергей, потом он взял рацию и прямо в микрофон, срывающимся от смеха голосом, начал вещать:

— Не иначе тут Хан выёживается! Наверное, попал, когда то под мою раздачу, всё ещё забыть не может! Ладно, Хан, не обижайся — обтекай потихоньку.

После этих слов, Сергей, с видом победителя, выскользнул из кабины ГАЗона, отошёл метра на три и начал с уханьем растирать лицо ледяным снегом. Я тоже вышел из тёплой кабины, на улице был мороз в сорок градусов, шёл небольшой снег. Из кабины соседнего УРАЛа вылез Николай, вскоре к нам подошёл и Игорь. Ещё на подходе он начал громко сетовать:

— Это ползущее недоразумение скоро меня доведёт! Слушай, мастер, нужно что-то делать с моим вездеходом, а то, боюсь, он скоро развалится. Недавно вот разогнались до скорости, чуть больше 30 километров в час, так на нём ехать стало совсем невозможно, визг стоял, как будто целое стадо свиней пустили под нож.

Коля пожал плечами, вздохнул и ответил:

— Да что тут на этом морозе сделаешь! Нужно перебирать всю гусеничную группу, а это работа не на одну неделю. Так, что Дохтур сам должен понимать — пациент находится при последнем издыхании. Поэтому тебя как опытного Дохтура к нему и приставили. Ты же раньше должен был привыкнуть к крикам умирающих пациентов. Так, что не гони волну, как сдохнет, тогда и направишься к девочкам на посиделки.

Потом, уже обращаясь ко мне, продолжил:

— Ну что, Толян, делать будем? Похоже, загибается наш ветеран. Жалко! Столько сил было на этот вездеход положено! Всё ещё, перед глазами стоит картина, как вы с Володей, в том производственном цеху в Серпухове, стоите в снопе искр, стачивая детали траков.

После этих слов он опять тяжело вздохнул. На эти слова я ему иронично ответил:

— А ты по этому поводу ещё поплачь, может, полегчает, а если нет, то иди, убейся о борт этого вездехода. Да что вы оба нюни распустили, по этой железке. Сломается, тогда придётся его бросить и нечего тут сантименты разводить. А вообще в своих выводах вы должны, обращаться к народной мудрости, а она гласит — скрипучее дерево, долго скрипит. Так, что нечего его раньше времени хоронить.

В этот момент, вставший на подножку своего УРАЛа Саша, громко крикнул:

— Ну, что все оправились и размялись? Тогда по коням!

И больше ничего не говоря, залез в кабину вездехода. Я тоже, похлопав ребят по плечу. И сказав известную присказку — бог не выдаст, свинья не съест, — направился к ГАЗону. Когда я уже собирался открывать дверь в кабину, меня опять окликнул Коля:

— Батя, постой, совсем забыл спросить. Затапливать мне печку в моём кунге, как обговаривали на прошлой стоянке? Или может, ну её, я поставил ресивер и подаю с УРАЛа электричество в будку, на полукиловаттный обогреватель. Сейчас залезал в кунг, температура там вполне приличная — плюс десять градусов.

Я повернулся к нему и ответил:

— Да нет, рано ещё затапливать, неизвестно, когда найдём заправку и встанем на стоянку. Когда встанем, тогда и затопим. В случае чего, опять придётся отогреваться в женском кунге. Так, что правильно ты всё делаешь. А, что тогда договаривались, не экономить солярку для печки, так, что не скажешь, когда сидишь в такой тесноте. А сейчас сам видишь, какой простор, да и отдохнули качественно, поэтому опять пора подумать об экономии.

Я засмеялся, а потом продолжил:

— Да к тому же, дружище, после того как ты напомнил, что у нас есть ресиверы. Что через них можно подключить: и обогреватель в кунге и дополнительные прожектора на идущем впереди УРАЛе, потребность заранее топить печку, по моемому отпала. Сам же сказал, что в кунге сейчас тепло.

В этот момент, открылась водительская дверь ГАЗона и высунувшийся Сергей, громко крикнул:

— Батя, ну скоро ты? Сейчас уже народ тронется. Саша вон уже копытом бьёт!

Я махнул рукой Коле, и чтобы перебить звук двигателя нашего вездехода, тоже крикнул:

— Всё, Мастер, пока! До следующей остановки! Дай Бог, чтобы она случилась у заправки, полной дизтоплива.

После чего я открыл дверь вездехода и с наслаждением уселся в пассажирское кресло. Как только я устроился, Сергей уменьшил обороты двигателя — стало гораздо тише. Я, повернувшись к нему, спросил:

— Ты что газуешь, Малой, топливо не экономишь? С людьми опять же не даёшь побеседовать? Тебе, что не терпится порулить? Может быть, ты фанатеешь от управления вездеходом? Так давай, я тебе с большим удовольствием уступлю свою смену. Сам хоть от души отосплюсь.

Сосредоточенно наблюдая в ветровое стекло, как Коля поднимается в кабину УРАЛа, он ответил:

— Да, ладно, Батя, не злись, тебя бы на моё место. Наш спецназ, за последние пять минут, уже несколько раз по рации вызывал. Всё узнают — все ли готовы к движению. А Флюр так, вообще психует — говорит, что спать может только при движении, когда качает. Привык, видите ли, в детстве в люльке засыпать. Когда узнал, что тебя ещё нет в кабине, кричать начал, гадина, — что мы его сна лишаем!

К моменту окончания его рулады, Николай сел в кабину, дождавшись этого, Сергей взял рацию и сообщил на первый вездеход:

— Алло, Кот, все на месте, все готовы! Можно трогаться.

После чего переключил рацию на приём. Оттуда практически сразу, раздался голос Саши:

— Малой, тебя понял, начинаю движение.

Потом, рацию взял Флюр, плаксивым голосом он продолжил:

— Батя, что же ты нарушаешь наш режим. Мы же привыкли, десять минут помёрзнуть, потом четыре часа поспать. А тут на целых семь минут, мне придётся уменьшить сон. А ты знаешь, что за семь минут, ракеты на орбиты взлетают. А какой сон я упустил за эти семь минут, вай-вай-вай! Где я спрашиваю — наш режим, где забота о личном составе?

Не выдержав, я засмеялся, потом взяв рацию, ответил:

— Где, где — в Караганде! Я тут по своему Швейцарскому хронометру, засёк — базаришь ты уже пять минут. То есть ты сам себя уже лишил сна на целых пять минут, кроме этого, ты и меня, его лишил и уже не на пять, а минимум на пятнадцать минут. Потому, что возраст у меня уже не детский, это ты можешь сразу уснуть, а мне надо подготовиться и успокоится минут десять. Так что, Хан, уймись, ты жестоко мне за нарушение регламента отомстил. Теперь-то отстань, дай поспать спокойно!

Динамик рации донёс, хриплый смех Флюра и тонкий Вики, после чего он сказал:

— Ладно, Батя, один — ноль в твою пользу! Спокойного дня тебе!

Когда мы тронулись, спать мне совершенно не хотелось, я достал большой термос с чаем и несколько бутербродов, и мы с Сергеем устроили, прямо во время движения, небольшой перекус. После чего я достал ноутбук и до начала своей смены, всё анализировал, как нам действовать и какой лучше выбрать маршрут. Чтобы наверняка добраться до Апшеронского полуострова, хотя бы с небольшим запасом топлива. По всему выходило, что единственный вариант, был тот, который предложил Саша. По моим расчётам выходило, что безболезненно мы можем отапливать наши кунги, только девять суток. После этого срока, мы уже залезаем в запас солярки предназначенной для движения. Так, что получалось, что нам можно останавливаться на длительную стоянку, только один раз. Остальные дни оставить на отдых, на льду моря и время для поиска топлива в Баку. Итак, у нас была только одна попытка, откопать топливо на заправке. Я вздохнул и произнёс:

— Пан, или пропал!

Сергей, непонимающе посмотрел на меня и спросил:

— Батя, ты что, сказился?

Я, сосредоточенно разглядывая, проплывающую снежную бесконечную равнину, продолжил:

— Да нет, Серёга, просто жизнь нам не оставляет, никакого выбора — только вперёд. И идём мы туда, постоянно на грани фола, без всякого права на ошибку. И если начнём размазывать сопли, рассуждать о судьбах человечества, жалеть себя — то дорога нам одна, уже наезженная другими в тартарары.

После этого я замолчал, а Сергей задумался. Так молча, мы и ехали до остановки на пересмену. На этот раз стояли мы совершенно недолго, все успели только выскочить, оправиться и Саша объявил о начале движения.

Когда после улицы я залез в тёплую кабину, Сергей уже дремал на пассажирском месте. Даже не пытаясь его потревожить, я потихоньку тронулся за ТТМом Валеры и Наташи. Во время движения, я периодически посматривал на экран системы "Глонасс". Она прекрасно показывала днём наше местонахождение, но под вечер навигатор, перестал ловить сигналы со спутников. Правда, по этому поводу, никаких панических сигналов с первого вездехода не поступало. Я тоже не стал тревожить рацию, в конце концов, впереди едут профессионалы, они смогут ориентироваться и по компасу. Всё равно я сделать и помочь ничем не смогу, а что-то выспрашивать по рации только отвлекать ребят. В очередной раз я подумал, что мы все-таки не зря именно Сашу и Флюра, выбрали ехать первыми и прокладывать путь для остальных. Пожалуй, из всех нас, только они могли выдержать это напряжение и крайне тяжёлые условия езды из-за этого однообразия, монотонности и отсутствия значимых ориентиров.

Когда подошло время очередной остановки для пересменки, я с большим облегчением растолкал Сергея и вылез из вездехода на улицу. На этот раз я остановился рядом с кабиной ТТМа, в большей степени из-за того, чтобы дать возможность Сергею подольше пообщаться со своей женой, едущей сменным водителем в этом вездеходе. На короткой прошлой остановке, он успел только на несколько минут выйти на улицу оправиться, перед тем как мы сразу тронулись дальше. Сейчас я увидел как он, опять выйдя на улицу, с гиканьем, растёр, свою заспанную физиономию, холодным снегом, а потом быстро, заскочил в кабину ТТМа. Ко мне в это время подошёл Валера. Вид у него был какой-то утомлённый, а глаза воспалённые, красные. Я его спросил:

— Ты что такой измученный, как будто на себе тащил всю дорогу вездеход? А может Наташка тебя пользует всё это время и не даёт спать?

Он снегом протёр глаза, потом закончив это, посмотрел на меня уже более ясным взглядом и сказал:

— Кончай, Батя, эти дебильные шуточки! А по правде говоря, это ты виноват, что я так замотался и, практически всё последнее время, не отдыхал. Кто меня озадачил — мол, Валера подумай, как нам сделать, хотя бы небольшой ветряк? Вот я на ноутбуке, всё последнее время и пытаюсь, разработать проект. И сам понимаешь, какое будет состояние, когда на коленках пытаешься сделать такую вещь. Думаю в "шарашках" люди работали в гораздо лучших условиях.

Я озадаченно, поправив шапку, ответил:

— Слушай, а кто же мог знать, что ты прямо во время дороги начнёшь это рассчитывать. Это же нужно не прямо сейчас. Ты что хочешь на сто процентов, соответствовать пословице — от работы, кони дохнут. Тогда запоминай моё новое распоряжение — когда не твоя смена, обязательно спать. Тем более сам знаешь, когда найдём заправку — придётся поработать на все сто. Долго стоять нам там нельзя, отдыхать будем только в Баку, да и то если найдём быстро дизтопливо. А может и так получиться, что там, в авральном порядке, придётся мастерить систему, для перегонки сырой нефти в солярку. Так, что, Коняга, не занимайся садомазохизмом, отдыхай, пока есть возможность.

Валера, смотря куда-то вбок и чему-то, улыбаясь, произнёс:

— Да понял я, Батя! Уже и сам решил, предстоящие четыре часа поспать. А до этого, просто сам увлёкся этим вопросом. И самое интересное знаешь, что? По моемому мнению, у меня получилось сделать проект ветряка. Конечно, не такого мощного, какой у нас был, а всего-то на пять киловатт. При этом все детали и агрегаты у нас есть в наличии, кроме, пожалуй, лопастей и стояка. Но их я, думаю, можно будет сделать в любом городе, откопав от снега вход в какую-нибудь производственную базу.

В этот момент из кабины ТТМа вылез, улыбающийся и довольный Сергей, что-то дожевав, он скороговоркой произнёс:

— Этот неуёмный Хан, опять требует закругляться и занимать свои места согласно купленным билетам. Грозит, сволочь, пустить Кота — контроллёром. Мол, он всё проверит, и если, что не так, то быстро яйца открутит. А ещё говорит — кто опоздает, он может направить и Доктора с клизмой.

Услышав это, мы с Валерой дружно рассмеялись. Потом я сквозь смех сказал:

— Ну ладно, Валера, пока! Не будем доводить Флюра до исступления и пожалеем Кота и Дохтура. Тем более у меня сейчас по билету спальное место и надо быстрее его занимать. К тому же сейчас становится темно и можно будет душевно поспать без тёмных очков.

Сказав это, я направился устраиваться на пассажирское место нашего ГАЗона.

Когда мы тронулись, минут через пять, я просто провалился в сон. Для меня прошло буквально мгновение, когда уже Сергей начал будить меня, опять пришло время, садится за управление вездеходом. Эта остановка, опять была очень короткая. Я даже не успел на улице докурить сигарету, когда по рации Саша объявил о минутной готовности к началу движения. Минут через пять, когда мы тронулись, я по рации вызвал первый вездеход. Микрофон взял Флюр, узнав о самочувствие экипажа, я спросил:

— А куда вы всё так гоните, даже спокойно перекурить не даёте. Да и скорость, довольно большую держите. Ты ведь знаешь, что у заправщика начинаются проблемы, если скорость выше 25 километров в час. Неужели тебе не жалко, ушей нашего Дохтура и Тани? Ты вот давеча грозился к опоздавшим Доктора отправить. Но чувствую, он скорее к тебе с клизмой пожалует. Приём!

Из динамика раздался, какой-то надорванный голос Флюра:

— Батя, ты как будто бы не знаешь, зачем мы в последнее время, особенно, когда начало темнеть, гоним поезд. Сам же понимаешь, что в тёмное время, нужно проехать большее расстояние, чтобы вероятность найти заправку была больше. Я же тебе уже объяснял, что в прибор ночного видения, гораздо проще заметить, признаки нахождения заправки. Сейчас в нашем экипаже, вообще никто не спит, оба моих напарника внимательно изучают нашу трассу в приборы ночного видения. Так, что, Батя, когда найдём заправку, с тебя дополнительный отдых и паёк. И сам понимаешь, нам с Саней ещё полагается несколько капель спиртяжки, чтобы снять это жуткое напряжение. Приём!

Выслушав это, я совершенно серьёзным голосом, сказал в микрофон рации:

— Хорошо, Хан, договорились! Когда найдёте заправку, пойдёте отдыхать, а мы начнём её откапывать. И от всех нас вам будет полагаться не спиртяжка, а грамм по двести, настоящего Французского коньяка. В запасе у Володи ещё осталось его, пару бутылок. Но этот суперприз, будет вам полагаться, если на заправке окажется топливо. Приём!

Из динамика рации, раздался какой-то стук, скрип, потом оттуда донёсся голос Вики:

— Пап, ты своими разговорами отвлекаешь нас от дела.

Потом из рации опять сквозь скрип прорезался голос Флюра:

— Да, Батя, заметано! А-а-а!

Из динамика, донеслись звуки борьбы за рацию. Потом, торжествующий голос Вики заявил:

— Пап, знаешь, что своим упоминанием про коньяк ты перевозбудил две трети нашего экипажа. Теперь даже и не знаю чем их успокоить и посерьёзней отнестись к текущей задаче. Наверное, придётся, сейчас надавать им тумаков. А ты, папуль, прекрати разлагать мой экипаж, и больше без дела не вызывай нас по рации. Всё пока, до встречи на заправке!

После этого рация замолкла. В таком молчании я управлял вездеходом часа три и уже начал высчитывать, через, сколько минут начинать будить Сергея. И тут рация опять ожила, из неё раздался радостный возглас Вики:

— Ура, Ура! Это я её обнаружила, значит, я буду делить коньяк!

Потом из динамика, раздался серьёзный голос Саши:

— Батя, вроде бы нашли заправку, по крайней мере, вышку громоотвода и столбы освещения вижу отчётливо. Сейчас мы туда подъезжаем и останавливаемся. Всё связь заканчиваю — до встречи на заправке!