Жертвенные львы

Умеющий сострадать утраивает свою силу 17 дней до начала операции «Бронзовое зеркало»

В вагоне правили смрад и духота, изгнать которые не помогали даже распахнутые окна.

Десятки немытых, разгоряченных тел в несвежей одежде окружали его, давили, толкали, пытались отодвинуть в сторону, чтобы урвать хоть кусочек сиденья. Больших усилий стоило не морщиться, чтобы не привлечь недовольства наполнявших вагон грубых и недалеких крестьян.

– Куда ж ты прешь, овца?! Не видишь, тут дети?!

– Уступите место инвалиду! Пожалуйста, я больше не могу стоять, ну хоть до Балахты… проявите же сострадание…

– Куда сумку пихаешь? Мое место, нечо тут!..

– Да проходите же, в конце концов! Свободно же вон, в центре…

Голоса неслись с обоих концов вагона – проводники запускали сразу во все двери. Голоса гудели, жужжали, досадливо мешали не то чтобы вздремнуть, но и элементарно сосредоточиться.

Наконец новая партия пассажиров закончила утрамбовываться, и Листопад услышал, как лязгнули запоры на дверях. Железнодорожный состав медленно тронулся, покидая платформу все еще лежащего в руинах городка.

Стоявших перед ним людей качнуло, кто-то чуть не упал, кто-то принялся браниться.

А ведь когда-то в таких вагонах ездили по билетам, пусть и не самым дорогим. А теперь, в условиях жесткой нехватки исправных тепловозов, даже в четырехместные купе пускают только на сидячие места. Ну а шанс получить полку в личное пользование выпадает, только если ты готов щедро раскошелиться. Что уж говорить про плацкарты, где пассажиров в прямом смысле набивают без счета?

Листопад вытянул шею, пытаясь сквозь заполнявшую проход толпу рассмотреть свою сумку, лежащую на самой верхней полке. Пузатый вещмешок оказался на месте, хоть теперь его и смяли чьим-то новоприбывшим баулом.

В той поклаже не было столь важных вещей, как в рюкзачке, который молодой человек прижимал к коленям. Но и ее потерять будет обидно – именно там находилась приличная одежда, в которую ломщику предстоит переодеться перед проникновением…

Парень покосился в открытое окно. Несмотря на долгие, натурально резиновые одиннадцать часов, что он провел, зажатый между толстой теткой и сонным стариком, на свое место жаловаться было грешно. Поезд от Новосибирска до Абакана шел прямой, значит, не нужно делать пересадку в только что покинутом Ачинске. А сидячее место позволяет даже поспать! Очередные одиннадцать часов, и он сможет вздохнуть свободно, оставив за спиной самую муторную часть путешествия.

Особенного выбора у Листопада все равно не было – перемещаться в общем вагоне, где транспортная полиция уделяет идентификации «таблеток» и «балалаек» до смешного мало внимания, гораздо надежнее, а покупка билета не требует электронной регистрации документов. Не вертолетом же ему лететь – такой маршрут вычислят мгновенно…

За окном вечерело. Над Сибирью наступала короткая летняя ночь, на финише которой состав прибудет в конечный пункт. Стараясь не обращать внимания на толкотню, ругань и вонь, Листопад рассматривал раскинувшиеся снаружи поля, холмы и рощи. Совсем скоро они сменятся бескрайними степями Хакасского посада, нарушить медитативное уединение которых не смог даже так называемый День Станции.

Красиво, все это очень красиво… Листопад был всецело убежден, что очарование Геоса можно найти не только в пышной зелени березовых лесов или в изумрудной бездне тропических джунглей. Его можно обнаружить и в однообразной пустыне, и в безжизненных скалах, и в унылых, слепящих глаза ледниках. Потому что все это – часть планеты, часть огромного живого существа, едва уцелевшего в смертоносной схватке с человеком.

Признаться откровенно, парень так до конца и не разобрался в запутанной идеологии организации, называвшей себя «Мидгард». Так и не понял разницы между древнегреческой богиней земли Геей и неким Геосом-Иерархом, ставшим единым воплощением планетарной души и ее живой сущности. Но в то, что населенный миллиардами человечков мир был живым, Листопад верил всем сердцем. А значит – ему по пути с Порфирионом и его коллегами.

Иерарх виделся ему живым организмом, способным испытывать радость, счастье и печаль, отчаяние и боль. Боль дикую, неуемную, которую его заставляли чувствовать не одну сотню лет, с развития так называемой цивилизации.

Однако последний удар, четыре года назад нанесенный главным врагом Геоса, был стократно сильнее терзаний, которые доставляли люди своей Матери буровыми вышками, карьерными экскаваторами, ядерными взрывами и сжиганием озонового слоя.

Этот выпад нанесли Копьем, пробившим самое сердце планеты, но так и не умертвившим ее. Это был удар изменника, готового уйти к молодой и более крепкой любовнице и удумавшего тайно заколоть супругу. Нападение неожиданное, болезненное, исподтишка.

Листопад стиснул зубы, по его умиротворенному лицу невольно прошла дрожь. Он никогда не видел своего врага лично, но с помощью подчинившей пространство Сети это было необязательно – настанет день, и они дотянутся до него через расстояние. И тогда даже лучшие защитные системы Пирамидома не смогут остановить возмездие.

Юноша прищурился, вспоминая газетные снимки предателя, заставившего планету медленно подыхать от мощнейшего удара Станции. Вспоминая осанку и безжизненные глаза ненавистного Мертвого, хозяина растущего на дрожжах Анклава Москва, Листопад вздрогнул…

Бабка, сидевшая напротив, вернулась из туалета, умело пробивая путь в толпе, перекрывшей проходы вагона. Тут же вступила в спор с сухопарым мужичком, попросившимся «посидеть, пока не вернешься, место посторожить».

Теперь «сторож» отпирался. Освобождать место или слушать бабкины вопли не желая наотрез. Убедившись, что устные аргументы силы не имеют, шустрая бабулька ловко схватила наглеца за ухо, с хрустом вывернула, резко рванула вверх.

– Ах ты ж, гаденыш такой неблагодарный!

«Сторож» нечленораздельно заскулил и взвился с лавки, пытаясь вырваться. Бабка тут же юркнула на седушку, гнездясь, будто на насесте. Они еще долго препирались, громко и вульгарно, но Листопад предпочел отвернуться, возвращаясь в размышления…

Да, сущность по имени Геос человек начал убивать не вчера.

Задолго до активации Станции, задолго до чудовищного замысла Максимилиана Кауфмана, решившего предать родную планету. Ее топили в миллионах литров сброшенной в океаны нефти, жгли в локальных ядерных конфликтах, травили угарным газом, бактериологическим оружием и выбросами химических предприятий. Но только Инцидент наконец-то позволил всем последователям Иерарха объединиться, найдя в себе силы для священной войны.

Однако главное преступление против Земли состояло отнюдь не в уколе Копьем. И это, с точки зрения Листопада, было страшнее всего. Главное преступление состояло в том, что Мертвый призывал человечество покидать родную Мать. Уходить, оставляя раненую старуху умирать в одиночестве, холоде и нищете… Возомнив себя Божеством, он даровал пастве путь к звездам, наплевав на отчий дом.

Люди, как и ожидалось, дар Мертвого приняли с распростертыми объятиями.

Глупые люди, слабые духом и неразумные.

Именно им, заблудшим и поверившим лживым речам «Наукома» и его кукловодов, «Мидгард» должен объяснить правду. Открыть глаза. И ради этого приза – миллионов человеческих судеб, без которых Геос умрет, – они будут бороться. Пусть даже так жестоко, как это произошло пять дней назад в Европе.

Купе плацкартного вагона разделилось на две противоборствующие стороны, ругаясь в полный голос за права бабульки и мужичка с опухающим ухом. Глядя на перекошенные неприязнью лица, Листопад невольно улыбнулся. Пока вокруг кипели фальшивые страсти, юноша испытывал гордость. Настоящую, густую, жгучую, переполняющую его гордость.

Он смог пройти последнее испытание Порфириона, могучего мифического гиганта, рожденного от божественного союза Урана и самой Геи. Смог доказать профессионализм, решительность, преданность делу «Мидгарда».

Да, в силу своего возраста Листопад испытывал легкую вину и жалость по отношению к убитым пилотам «суперсобаки» или арабу-смотрителю. Но гордость была сильнее, и печаль отступала.

Без какой-либо помощи он написал нужные программы. Закупил комплектующие, собрал оборудование, переслал его исполнителям. Провел личную часть операции без запинок. И ушел налегке, уничтожив следы.

Из заброшенной квартиры, в которой тихой мышкой обитал последние пару недель, Листопад прихватил только небольшую сумку с одеждой, набор для маскировки, горсть рабочих гаджетов и бесценный «раллер». Вспомогательные станции, сетевые карты, незарегистрированные коммуникаторы, дисплеи и даже удобное рабочее кресло пришлось бросить. Сжечь, как и приказывал Порфирион. Заложить крохотное взрывное устройство, изготовленное по чертежам из Сети, и спалить, как исполнители выжгли башню дорожного диспетчера…

Гомон в купе стихал, словно рокот удаляющейся бури. Партия бабульки победила, криками доказав – поход в туалет в переполненных вагонах считался едва ли не священным, и посягать на сидячие места «отлучившихся» могли только беспредельщики. Сухонький мужичок, проигравший яростный спор, удалился в другое купе, бормоча ругательства и потирая красное ухо.

Терпеть… Терпеть весь этот бардак и выжидать – вот что приказал себе Листопад, намеренно свернувший пульсирующие часы в уголке глазного наноэкрана. Он не будет каждый миг поглядывать на оставшееся до прибытия время.

Пусть юноша умел управлять чувствами не столь умело, как легендарный братец, он терпеливо дождется, пока поезд прибудет в Абакан, не подгоняя минутную стрелку. Там ему потребуется всего полчаса в мужском туалете, чтобы сменить «балалайку», активировать нужные приборы и чипы, переодеться, а потом…

А потом он двинется дальше по выданной Порфирионом путевке. Вступит в очередную фазу новой операции «Мидгарда», важной, рискованной и дерзкой. Продолжит выполнять миссию, право на которую заслужил своей атакой на европейский грузовой транспорт.

Листопад жадно вдохнул спертый воздух, поудобнее умостив компактный рюкзак на коленях. Оправил кепку, чуть приподняв козырек. Лысина отчаянно потела, но головной убор прятал от лишних взглядов бритую кожу и татуировки, причисляющие молодого человека к его профессии. Лучше уж потеть, чем выслушивать от тупых сельчан упреки, что «ваша тритонская братия чуть не устроила Конец Света»…

В свои семнадцать лет, в отличие от большинства сверстников, паренек был далеко не наивен.

Безусловно, он понимал, по какой такой исключительной причине для выполнения нового задания Порфирион избрал именно его. Однако в целом это совсем не оскорбляло – среди всех русских членов движения «Мидгард» шансов на успех больше всего было именно у Листопада. А если выполнить приказ поможет знатное родство – что же в этом зазорного?

Однако глубоко внутри, где юношеское тщеславие волнами билось о скалы крепнущего характера, ломщик верил, что если бы не его талант, наставник избрал бы другого. Окажись уровень умений молодого машиниста ниже, а обучаемость не такой легкой, осмелился бы Порфирион делать ставку только на происхождение? Конечно, нет. От понимания этого факта становилось еще жарче, а губы непроизвольно растягивала довольная улыбка.

Листопад задремал. Плавно утонул в тягучих грезах, уже не обращая внимания на толкотню, вонь и разговоры. Несколько раз просыпался, не упуская плен сна, заставлял его вернуться и поглотить себя. Один раз протолкался до туалета.

Какой-то парнишка предложил посторожить место взамен на час отдыха, и юноша согласился, ему было не жалко. В отличие от предыдущего смутьяна, новый «сторож» не стал претендовать на сиденье или конфликтовать. Едва час миновал, Листопад растолкал парня в плечо, и тот сонно поплелся курить в тамбур.

Когда солнце поднялось над хакасскими степями, освещая старинные таинственные менгиры, рассыпанные по равнинам, пассажирский состав прибыл в Абакан. Дождавшись, пока шумная толпа вывалит наружу, Листопад размял затекшие мышцы, покрутив кистями рук, забрал с полки мятую сумку и вышел на перрон.

Летняя жара еще не успела обрушиться на город, а потому молодой человек какое-то время просто стоял на месте, наслаждаясь прохладой и ветерком. Полностью уверенный в себе, он даже не сдвинулся с места, когда мимо пробрел полицейский патруль. Вежливо поздоровался, когда сержант все же решил обратиться к застывшему приезжему, устроив выборочную проверку документов.

Столь же вежливо и предупредительно Листопад показал ему затылок с заглушкой, якобы заменявшей утраченную «балалайку». Протянул под сканер руку, безбоязненно поглядывая на побежавшие по экрану данные.

Его «таблетка» не была вшита под кожу – когда-то в трущобах знакомый пластик удалил из руки машиниста кусочек плоти, устроив в предплечье настоящий тайник. Теперь чип прятался в этом углублении, прикрытый обыкновенным, хоть и очень качественным, гримом.

Отдав честь добропорядочному и законопослушному гражданину, наряд полиции удалился прочь. Улыбнувшись приходу нового дня, ломщик зашагал к зданию вокзала.

Конечно, встречай Абакан проверкой уровня анклавных безов, с их стационарными сканерами и наноскопами, незамысловатые хитрости Листопада треснули бы, как гнилой орех. Но он знал, к чему готовился, а потому совершенно не нервничал.

Планы вокзала изучил заблаговременно – едва попав в здание, незамедлительно прошел в туалеты. Заперся в кабинке, быстро переоделся, сквозь зубы ругаясь на тесноту. Джинсы машиниста заменили легкие летние брюки, способные подойти в том числе к костюму. Подпоясаны брюки были ремнем, причем из настоящей кожи. Вместо яркой молодежной майки с коротким рукавом на плечи легла сорочка, в меру демократичная, сколь и деловая.

Все это, с иронией вспомнил он, было подарками брата. Приветом из далеких-далеких времен, когда сохранение дружбы еще казалось возможным им обоим…

Кепку парень спрятал в сумку. Набросил на шею и аккуратно затянул синий галстук, которого в обычной жизни не носил отродясь. Рюкзак также исчез в брезентовом бауле для вещей, а его содержимое перекочевало в простенький, но дорогостоящий портфель, который Листопад повесил на плечо.

Перевел дух. Взглянул на часы глазного экрана.

Поезд прибыл с пятнадцатиминутным опозданием, которого юноша ожидал. Значит, уже больше двух часов назад виртуальная сетевая личность, представившаяся его секретарем, совершила запрограммированный звонок в абаканское отделение БАРСа, поставив служивых перед фактом…

Лезвием перочинного ножа Листопад приподнял грим, прикрывающий изуродованное хирургией предплечье. Достал «таблетку», без лишних колебаний бросил ее в унитаз. Затем вынул заглушку и вставил в затылок «балалайку». Новехонькую, буквально вчера разработанную «Наукомом». Причем не ломаную, а родную, зарегистрированную по всем законам. Еще одна, старая и полуживая, лежала в «секрете» кейса, храня любовно сконструированную личность дальневосточного полукровки.

Затем он активировал генератор помех в клапане сумки, пока выставив уровень «шума» на минимум. Если же военные захотят устроить незамедлительную проверку, ломщик успеет переключить прибор, обрывая связь со спутником.

В туалеты входил молодой шалопай в кепке и с рюкзаком.

Вместо него на утреннюю улицу Абакана вышел совсем другой человек.

Статный, аккуратно одетый – в нем с первого взгляда угадывался мелкий чиновник или начинающий предприниматель, путешествующий поездами. На плече его висел рабочий портфель для планшетного компьютера и необходимой канцелярии, в левой руке покачивался похудевший вещмешок.

Как бывало и в старину, к видному приезжему со всех сторон направились ямщики – водители припаркованных неподалеку мобилей. Принялись наперебой зазывать недорого доехать в любую точку города, но Листопад только покачал головой, сделав легкий жест свободной рукой. Он точно знал, куда направляется, и собирался сделать это пешком.

Обиженные извозчики еще какое-то время брели за ним. Самые нетерпеливые отсеялись почти сразу, а затем и остальные, пока наконец вся стайка водителей не оставила скупого юношу в одиночестве. Тот вздохнул свободно, улыбаясь тому, что какие-то вещи на планете неизменны, даже по прошествии многих веков.

Абакан оказался приятным небольшим городом из числа тех, кто не потянулся небоскребами к самым облакам, а сохранил самобытность и определенное очарование провинциального центра.

Всесильный Инцидент зацепил и его, притопив и расшатав. Но местный посадник работал на совесть, чему способствовал растущий контингент «барсов», а потому руин почти не осталось – на месте порушенных зданий виднелись свежие надстройки из газобетона и глинопластика.

Здание ближайшего отделения БАРСа Листопад нашел с легкостью человека, хорошо знавшего маршрут. Это оказался массивный семиэтажный дом, в котором когда-то располагался штаб местного отделения внутренних войск. После того как Ростислав Гиляров начал строить свою Республику, кабинеты и подвалы семиэтажки заняли секретариаты и отделения новой Сибирской Армии.

Ладони вспотели от возбуждения, и Листопад заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, изгоняя непрошеный мандраж. Если его поймают, ничего смертельного не произойдет, но операция будет провалена и перенесена на неопределенный срок. Кроме того, в следующий раз Порфирион пошлет совершенно другого ломщика…

Проскользнув в раздвижные двери на фотоэлементах, Листопад оказался внутри. Бегло осмотрел приемный покой, отгороженный от холла массивными железными турникетами, рамками наноскопа, дозиметра и кабиной дежурного, наблюдавшего за гостем через пуленепробиваемое стекло. Подошел, опуская сумку на покрытый трещинами пол.

– Здравствуйте, – как можно приветливее сказал он рядовому, склонившемуся над мониторами внешнего наблюдения. – Пожалуйста, пригласите дежурного офицера…

– По какому вопросу?

Дежурный с суконным барсом на левом камуфлированном рукаве интересовался грубовато, но без особенного хамства. Голос его раздавался из крохотных динамиков, размещенных над головой юноши. Вместо ответа тот наклонился, почти прижимаясь глазом к объективу сканера, и позволил электронике считать со зрачка визитную карточку, разработанную специально по такому случаю.

– Ожидайте… – равнодушно протянул рядовой, связываясь с кем-то по внутреннему коммуникатору.

Младший лейтенант появился в кабине контрольного пункта, будто караулил за дверью. Заинтересованно, хоть и мельком, взглянул на визитера, бегло ознакомился с данными электронной визитки. Густая бровь его поползла вверх, и он посмотрел на Листопада совершенно иначе.

– Пожалуйста, встаньте на площадку для идентификации личности, – попросил он, указав в сторону от кабины.

Юноша послушно отошел от сумки на несколько шагов. Встал на специальную площадку со схематически нарисованными ступнями ног, прижал затылок к прорезиненной щели сканера. И практически тут же услышал щелчок, с которым разомкнулись турникеты.

– Здравствуйте, – поздоровался он с лейтенантом, забирая вещмешок и проходя в холл. – Мой секретарь должен был ввести вас в курс дела…

– Да-да, конечно. – Покинув кабинку, офицер протянул ему руку. – Мы ждали. Официальный запрос на посещение «Ильи Муромца» придет позже?

– Нет, – мягко отрезал Листопад, отвечая на рукопожатие.

Именно в эту секунду решалась судьба всей его авантюры, но ломщик чувствовал себя на удивление спокойно и уверенно.

– Мой визит в сибирское посольство является неофициальной операцией Министерства и должен оставаться инкогнито.

Лейтенант замялся, с интересом глядя на юношу, и по всему было заметно, что его распирает от незаданного вопроса. Чтобы подбодрить офицера, Листопад улыбнулся, откровенно дозволяя проявить интерес.

– А вы, Степан Анатольевич, случайно не приходитесь?..

– Совершенно верно. – Теперь кивок ломщика был четким и по-армейски коротким. – Я его родной брат, как и указано в документах. Но в своей карьере стремлюсь добиваться всего сам, без протекции.

Все честно, ни слова лжи или полуправды.

За одним-единственным исключением – Листопад никогда не служил в ведомстве брата и не получал от того приказов. Это крохотное дополнение к своей биографии, так же как семидневную визу или уровень дипломатической неприкосновенности, он создал сам. Разумеется, сделав так, чтобы новые данные совпадали с имеющимися у «барсов» досье.

Для этого, к сожалению, пришлось-таки воспользоваться преимуществом происхождения. Но член «Мидгарда» не имел прав на сомнения. Даже если противостояние отбрасывало старшего брата на другую сторону баррикады…

– Мне необходимо как можно скорее попасть на «Илью Муромца». – Теперь он позволил себе легкое давление на лейтенанта. – Мой секретарь запрашивал у вас скоростной вертолет, он готов?

– Да, безусловно. – Военный кивнул. – Мы произвели необходимые проверки, для вашего визита нет никаких преград. Если желаете, вылет может быть организован в течение получаса.

У Листопада отлегло от сердца. Фальшивки, разбросанные им по правительственной сети, не только не оказались разоблачены, но искренне убедили местных «барсов» в законности его визита. Не без понимания, кем является молодой чиновник, разумеется – слишком многие дела в России и Сибири делались именно так…

Он тепло, по-настоящему искренне улыбнулся младшему лейтенанту.

Одна из самых непростых и рискованных фаз операции Порфириона прошла успешно, и теперь ломщику лишь оставалось сесть в вертолет. Когда в Новосибирске опомнятся, чтобы остановить самозванца, он уже вступит на борт «Муромца».

– Моя поездка не будет долгосрочной. – Листопад почтительно склонил голову, всем видом прося военного об одолжении. – Я мог бы на какое-то время оставить здесь на хранение эту сумку?