Женщины, восставшие и побежденные

XIII. Случайное открытие

Убедившись, что Жуков отстал от них, Илья Максимович и Залесов мало беспокоились о нем, зная его смелость и находчивость в самых опасных положениях.

В зале их встретил карлик. Он, видимо, чувствовал глубокое почтение к старому химику. Длинная седая борода ученого, его высокий рост и сверкающие очки на горбатом носу внушали карлику уважение, и он заметно льнул к старику, стараясь угодить ему.

Теперь, взяв его за руку и поднимая к нему свое крошечное личико, придавленное громадой черепа, он вел его куда-то вглубь дворца, забыв о Седельникове, который в нерешительности, сжигаемый тревогой и отчаянием, стоял за группой растений у прозрачной стены и смотрел на раскинувшуюся перед домом панораму.

На полях кое-где копошились рамисы. По дальней дороге один за другим мчались знакомые уже блестящие цилиндры. Фиолетовый свет тихо струился отовсюду, и в его мягких, ленивых лучах казалась черной неподвижная стена леса.

Оставшись один, Илья Максимович начал ходить вдоль зала и ломал руки, стараясь найти какой-нибудь способ для начала действий.

Рамисы ничего не понимали, и только Жуков надеялся с ними разговориться. Спрашивать о похищенных с поверхности земли женщинах карлика Илья Максимович боялся из опасения возбудить в нем подозрение.

Когда он терзался своими мыслями и бездельно шагал по огромному залу, он увидел, как одна из блестящих пластин, укрепленных у двери, отскочила и повисла на проволоке, а в глубине открывшегося пространства замелькали огоньки.

Илья Максимович приложил пластину к уху.

Он услышал такой же приятный голос, какой слышался в аппарате карлика..

— Двое из привезенных с земли бежали! — говорил голос. — Рамисы настигли их и обоих убили…

— А где они помещались? — спросил, весь дрожа от волнения, моряк.

— В старом доме, среди сожженного леса, — услышал он ответ. — Я приказал охранять все входы и выходы, а пленников поместить на самом верху… Их скоро закуют…

— Что хотите вы сделать с ними? — спрашивал капитан, сжимая кулаки и едва удерживая пластину около уха. — Я был в отсутствии и не знаю…

— Мы решили извлечь из них интеллектуальную энергию. Наши рамисы давно уже не обновляли своего человеческого духа и все более звереют. Они сделались дерзкими, и на них, как на зверей, иногда уже не действует внушение… Можно опасаться такого же возмущения, какое было в третьей эпохе нашей жизни, когда нам пришлось погубить их более половины и обрушить им на голову свод прекрасного подземелья «Сияющей воды»…

Огоньки потухли и голос умолк; Седельников побежал искать профессора.

Он тщетно обежал весь дом, кричал и звал его. Только любопытные лица рамисов выглядывали из разных закоулков, и Седельников, написав на клочке бумаги: «Ждите меня здесь. Кажется, я нашел», бросил записку посреди зала и сбежал с лестницы.

Он торопился через поля добраться до леса и здесь отыскать старый дом.

Когда он очутился в тени, под навесом листьев и пушистых метелок высоких деревьев, он задумался над тем, куда ему направиться, и решил пойти наудачу.

Илья Максимович углубился в лес. Кругом в чаще громко шуршали в высокой траве какие-то убегающие существа, и Седельников был уверен, что это были змеи, так как он не слышал топота ног скрывшихся от него животных.

Тишину, царившую здесь, никто не нарушал, и Седельников схватился за револьвер, когда из глубины леса до него донеслись глухие крики и грозное звериное ворчанье.

Таясь в тени деревьев и стараясь идти как можно тише, моряк добрался до небольшой поляны, ярко освещенной фиолетовым светом.

То, что он увидел, заставило его насторожиться и приготовиться к защите. На поляне происходил бой, жестокий, без надежды на спасение и пощаду бой.

Рослый, могучий рамис схватил руками поперек тела другое чудовище. Оно было покрыто желтым волосом и обладало длинными руками и большой головой.

Разглядеть яснее это существо моряк не мог, так как оно быстро двигалось и прятало свою голову под грудью рамиса, стараясь схватить его за шею.

Наконец, рамис рванулся и уже широко поднял для удара руку, но его противник неожиданно прыгнул вперед и впился обеими руками в его горло.

Седельников побежал на помощь рамису, уже задыхающемуся и беспомощно бьющемуся в цепких объятиях своего врага.

Появление человека поразило чудовище, душившее рамиса; оно уже готовилось бежать, но потом, сделав над собой страшное усилие, повернулось к подходящему человеку лицом.

Моряк увидел широкое скуластое лицо с выдвинутой вперед челюстью и приплюснутым носом. Под покатым и узким лбом горели умные, человеческие глаза. Губы вздрагивали и слегка открывали крупные зубы. На рыжей взлохмаченной бороде виднелись комья пены.

Седельников не сомневался, что перед ним был человек, первобытный, без изменений переживший века и целые расы людей. Моряк опустил револьвер; глаза двух людей встретились, и рыжий, волосатый человек понял все.

Седельников хотел уже уйти, но в это время человек с удвоенной силой бросился на рамиса и в одно мгновение поднял его на воздух и с размаха ударил о камень.

Он несколько мгновений стоял на своих кривых ногах и, согнувшись, зорко следил за Седельниковым; потом медленно повернулся и, оглядываясь, скрылся в лесу.

Когда же Илья Максимович пошел дальше, то он слышал, как по лесу идет рыжий человек и неотступно следит за ним. Когда моряк зажег спичку, закуривая папиросу, в лесу раздались треск и топот быстро убегающих ног.

Седельников пробирался сквозь чащу леса и, хотя путь был очень тяжелый, так как путник шел по целику, не найдя тропинки, он не чувствовал ни усталости, ни голода и жажды.

И он случайно вспомнил о том, что на земле теперь уже ночь и, взглянув на часы, увидел, что стрелка указывает на три часа пополуночи. Часа два шел еще Седельников, пока не наткнулся на первые обожженные деревья. Листья их давно уже опали и оставались только почерневшие, поломанные стволы с обуглившейся, чешуйчатой корой и обгорелыми ветвями.

Моряк долго еще блуждал по лесу, пока не вышел на поляну или большую просеку. Здесь стоял полуразвалившийся дом с высокой круглой башней.

Несколько рамисов оберегали вход. Заметив Седельникова, они поднялись с угрожающим бормотанием.

Подойти близко не было возможности, а потому моряк начал громко кричать по-русски и по-английски. Долго не было ответа на призыв человека, и только рамисы зловеще ворчали вдали.

Уже капитан хотел повернуться и начать поиски другого дома, где были заключены люди, как вдруг до него донесся слабый окрик, заглушенный пространством и толстыми стенами.

Был ли это русский или английский язык — Илья Максимович не мог определить. Слишком слаб и короток был этот человеческий окрик.

Никто теперь не мог бы удержать Седельникова. С револьвером в руках он бросился на рамисов. Те сгрудились и, поднявшись во весь рост, протянули вперед свои могучие руки. Один из рамисов схватил Седельникова за плечо и отшвырнул его в сторону, но капитан спустил курок, и чудовище, пораженное пулей между глаз, билось на земле, постепенно затихая.

С ревом и завыванием бросились на человека рамисы, но Седельников, уже разгоряченный боем, был настороже. Один за другим гремели выстрелы, и новые и новые тела корчились на земле, царапая камни и вырывая траву и мох.

Казалось, что победа склоняется на сторону человека. Оставались лишь двое рамисов, но когда он их взял на прицел, они с воем начали убегать к дому и, торопливо вбежав в него, заперли дверь.

Илья Максимович не знал, что ему предпринять. Штурмовать дом в одиночку, не зная, скольких врагов он в нем найдет, не казалось ему разумным. Он решил вернуться в дом спасенного им карлика и посоветоваться с Залесовым и, вероятно, успевшим уже вернуться Жуковым.

Перед уходом, однако, он крикнул еще несколько слов, обещая скоро вернуться и ободряя заключенных надеждой на освобождение.

Лишь только Седельников вошел в лес, он услышал за собой крики и увидел, что толпа рамисов, предводительствуемая карликом, мчащимся на прикрепленных к ногам моторах, гонится за ним.

Моряк побежал, таясь за деревьями и припадая к густой траве. На ходу он вложил в магазин револьвера свежую обойму с двенадцатью разрывными пулями.

Погоня не достигла еще чащи, а потому Седельников, заметив густой, раскидистый куст, забрался в него и приготовился к защите.

Рамисы, подхватив карлика, бежали по лесу. В руках у них были дубины и камни, и чудовища, не разбирая дороги, бессмысленно мчались по лесу, дико крича хриплыми голосами.

Не успели они добежать до куста, в котором притаился моряк, как с разных сторон на рамисов кинулись волосатые люди.

Быстро заработали толстые, сучковатые дубины, усаженные толстыми кремнями, заскрежетали зубы и раздались крики бьющихся грудь о грудь врагов.

Один из людей, пробегая, опустил свою палицу на карлика, стоявшего в стороне. Жалко свернулось, как раздавленная улитка, маленькое тщедушное тело уродца и замерло, не вздрогнув.

Бой был ожесточенный, так как силы противников были равны. Уже несколько убитых и раненых лежали в траве, и общая свалка превратилась в отдельные поединки, где человек сшибался с рамисом, поражая, грызя и царапая врага.

Седельников решил, что настала пора действовать, и он открыл огонь по рамисам. Сначала бьющиеся обратились в паническое бегство, но постепенно люди поняли, что неведомая им сила поражает лишь их врагов-рамисов и начали избивать убегающих.

За людьми побежал и Седельников. В пылу погони он опередил преследующих чудовищ людей и без жалости поражал рамисов, стерегших в старом доме захваченных с поверхности земли людей, а среди них, быть может, и любимую Седельниковым девушку, добровольно подвергшую себя ужасам полярного материка.

Волосатые люди с торжествующим боевым кличем бежали за ним и добивали остатки отряда рамисов. Бой завязался с новой силой и ожесточением, когда на помощь избиваемым бросились работающие в полях рамисы; но это задержало ожесточенных людей лишь на несколько минут.

Вскоре за Седельниковым мчались около полусотни рослых, могучих мужчин с увесистыми палицами в дюжих руках, и все взоры были обращены на стоящий на холме дом карлика.

Под ударами палиц отлетали от лестницы и пола куски драгоценного камня, и алая кровь рамисов-прислужников лужами стояла на мягких коврах и стекала с террасы по широким ступеням.

Седельников привычным повелительным голосом крикнул:

— Стой!

Он только теперь услыхал свой окрик, пришел в себя и, оглянувшись на разбивающих все на своем пути людей, поднял вверх обе руки.

Рыжеволосые воины опустили свои дубины и сбились в тесную кучу, как укрощенные звери.

Седельников, сделав ряд выразительных движений, поясняющих его приказание оставаться на месте, отправился искать товарищей.