Она больше не виделась с Сигвалем до самого отъезда. То есть, она видела его в саду, во дворце, беседующим с разными людьми, но он не подходил к ней, лишь кивал, в знак приветствия. И она тоже не подходила. Ему нужно уладить свои дела, ей – собрать вещи.
Их видели вместе, там, на башне. И, конечно, уже ходили сплетни. Должно ли это заботить ее? Наверное, нет. Она его невеста. И там, на башне, ничего не было.
Каролине приходила к ней – в ярости. «Ты расчетливая сука! – кричала она. – Ты увела его! А притворялась невинной девочкой! Я все знаю! Ты сделала это специально!» И потом еще: «Отец откажется платить, и осенью твою милую головку пришлют сюда в ящике, и повесят на воротах!»
Мария презрительно кривила губы.
Отец… отца даже немного жаль, но только если не думать о том, какое решение он может принять.
И после этого, когда ранним утром Сигваль приходит и стучит к ней в дверь:
– Пора ехать, Оливия! Ты готова?
Она почти рада.
Облегчение. Давление последних дней невыносимо настолько, что уже все равно куда ехать и с кем. Главное – уехать. Конечно, к этому облегчению примешивается изрядная доля горечи и тоски. Но все равно, никогда бы не подумала, что будет так.
Она выскакивает к нему. На ней простое дорожное платье, бриджи под ним, сапоги. Она готова.
Он ждет у двери.
– Идем, принцесса.
Протягивает ей руку. Но взять его за руку Оливия не решается. Просто идет рядом.
А он не настаивает.
И он пришел за ней сам. Даже притом, что слугами во дворце он командует уверенно, словно у себя дома. Но не прислал кого-то за ней, не велел выходить. Даже не требовать пришел, а спросить – готова ли она.
И вот так просто идет рядом.
– Боишься? – говорит Сигваль.
– Да.
Тот самый момент, когда жизнь бесповоротно меняется, по-старому уже не будет никогда, что бы там ни случилось.
– Сможешь за сегодня проехать верхом часов шесть? До Райны, где наш лагерь, я хочу сегодня ночевать там и обсудить кое-что с людьми.
Шесть часов верхом, и это не просто прогулка, они поедут быстро, иначе до Райны и к вечеру не успеть.
– Я постараюсь.
– Если устанешь, говори сразу. Лучше остановиться и отдохнуть, чем держаться из последних сил, а завтра вообще не встать. Нам долго ехать.
– Хорошо.
Она постарается. Она привыкла к долгим поездкам, ничего страшного. Конечно, не таким, но… все будет хорошо.
– Тебе приготовили сказочно красивую лошадь, – говорит он, – белую, в яблоках, с лентами в волосах.
– Да, Снежинка, – Оливия улыбается. – Я всегда езжу на ней, у нас любовь.
И Сигваль улыбается в ответ.
– Она с характером! Пыталась меня покусать.
– О-о! Она может.
– Но мы подружились. Я ей морковки принес. Надо же как-то налаживать контакты, хотя бы с лошади начать.
Мальчишка. Довольный такой.
– И не надейся, – говорит Оливия. – Она съела твое угощение, но это не значит, что начала думать о тебе лучше. Осторожней с ней.
– Я ее погладил!
Просто болтовня. И даже так естественно, что они на «ты», без всяких условностей.
И даже почти не страшно.
Вот только во дворе ждет толпа. Их вышли провожать, смотреть, как принц Сигваль увезет свой трофей.
Оливия чувствует их взгляды, и становится не по себе. Совсем нехорошо становится. Сигваль выбрал ее, отвергнув сестру. Так что за дела у нее с остайнским принцем? «Остайнская шлюха, – даже слышит она чей-то голос. – Продалась им!» И Сигваль как-то неуловимо делает шаг в сторону, и теперь идет между ней и теми людьми, закрывая собой.
– Не слушай, – говорит шепотом. – Смотри только вперед.
Так хочется взять его за руку. Но сейчас не стоит… Не здесь.
Она прячется за этого человека от своих.
Лошади уже готовы, его люди ждут.
– Будешь прощаться? – тихо спрашивает Сигваль.
Оливия качает головой. Нет. Она уже попрощалась со всем, сказала все, что хотела сказать. Хватит.
Тогда он подводит Оливию к лошади, подсаживает, помогая залезть в седло.
– Ублюдок! – сквозь зубы шипит Каролине.
У нее белое лицо и глаза красные от слез. Кажется, она готова убивать.
Сигваль делает вид, что не слышит ее.
– Счастливого пути, ваше высочество, – почти через силу говорит отец.
– Расчетливая сука! – это Каролине Оливии. – Я ненавижу тебя!
Сигваль поворачивается и очень выразительно смотрит ей в глаза. Предупреждая. Он ведь обещал «выебать прямо во дворе», если Каролине не будет держать язык за зубами, но она слишком зла и слишком ненавидит, чтобы внять.
Мария стоит тихо и неподвижно, неприятности ей не нужны.
– Надеюсь, недоразумений не будет, – говорит Сигваль отцу, вскакивает в седло. – Уберите ее.
– Да, ваше высочество.
И пытается увести старшую дочь, взяв за локоть. Но Каролине не хочет, упирается.
– Едем, – тихо командует Сигваль.
Они трогаются. Копыта стучат по брусчатке.
– Ведьма! – кричит Каролине им вслед. – Как ты сделала это? Почему он выбрал тебя? – и еще, громко всхлипывая. – Ты сдохнешь!
Сигваль останавливается. Оливия видит, какое у него напряженное лицо, он пытается решить. Еще немного и… Он ведь не сделает этого? Нет! Он уже почти собирается ехать…
Отец силой тащит Каролине прочь.
– Ты обещал жениться на мне! – орет она. – Ты не держишь свои обещания?!
Сигваль глухо и страшно рычит.
– Я обещал еще кое-что! – говорит громко.
Спрыгивает. И идет к ней. Таким широким размашистым шагом.
И вот тут, наконец, до Каролине доходит.
С визгом она вырывается из рук отца и бросается прочь. К дверям. Она бежит, рыдая.
Сигваль идет за ней. Кажется, он не торопится. Но так неумолимо. Стремительно.
– Нет! – кричит Каролине. – Ты не посмеешь!
Поздно.
Она еще успевает влететь за дверь и даже захлопнуть, но вот запереть – уже нет. Пытается, но… Сигваль успевает навалиться на дверь плечом.
Хватает ее, вытаскивает за волосы во двор. Не церемонясь.
Потом так же, не церемонясь, прижимает ее к стене и задирает юбку. Каролине кричит, вырывается. Так страшно кричит. Он насилует ее. Прямо здесь… И плевать на все.
Смотреть на это Оливия уже не может.
Даже пытается в ужасе зажать уши ладонями, не слышать… Сердце разрывается.
Как бы там ни было – Каролине ее сестра. Только не так.
Сложно сказать, сколько это длится. Все вокруг замирает. Словно время останавливается. Все смотрят. В оцепенении. Невозможно поверить. У Оливии темнеет в глазах.
Это чудовищно.
И все же – быстро. Ровно столько, сколько нужно, чтобы обозначить выполнение обещания, и не более того. Он сделал это.
И отпускает.
Каролине падает.
Он поправляет одежду, поворачивается.
Каролине рыдает, захлебываясь.
– Убейте его! – судорожно выдыхает король.
Гвардейцы хватаются за оружие.
Но…
Сигваль медленно кладет ладонь на рукоять меча.
– Не стоит, – тихо, но очень внятно говорит он. И эти слова отдаются громом в ушах.
Гвардейцы замирают.
Если они решат выполнить приказ – Сигваль умрет. Как бы мастерски он ни дрался, но он не справится. И даже те трое, что с ним – не справятся тоже. Их слишком мало.
Но убить Сигваля… это снова война.
Тишина.
И в этой тишине Сигваль делает шаг. Потом еще один. Он идет к лошади. Не торопясь. Без резких движений. У него каменное неподвижное лицо.
Гвардейцы провожают его взглядом.
По щекам короля текут слезы. Гнев и ужас… и отчаянье.
В полной тишине Сигваль вскакивает в седло.
На Оливию старается не смотреть.
– Поехали, – тихо говорит он.