Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

Пролог. Утрата и обретение

Над домом мага Нолгара реяли белые ленты – знак траура. Дети и внуки сегодня пришли в родительский дом, проводить в последний путь бабушку и мать.

Они собрались вокруг ложа умирающей, по очереди брали ее руку, говорили ласковые слова и благодарили за жизнь и любовь, что подарила она каждому из них. А старший сын тревожно не сводил глаз с черной фигуры в углу спальни…

Странный человек, которого Нолгар привел в дом, не принадлежал к их семье. Он выглядел дряхлой развалиной – куда более дряхлой, чем женщина на смертном одре. Желтая, как пергамент, кожа, глубоко запавшие глаза под белесыми ресницами, редкие седые пряди свисали с макушки. Некромант.

Те, кого со страхом и почтением именовали Мастера Смерти, обладали долголетием, как и маги. Но тела магов застывали в одном возрасте и оставались такими до смерти. А тела некромантов продолжали стариться весь их долгий век. При встрече с ними обычные люди отшатывались в страхе и отвращении, как от оживших мертвецов.

Лишь знающие люди – такие, как Нолгар, - кланялись с почтением и благоговением. Они понимали, сколь тонкими, сложными и опасными вещами управляют некроманты. Может настать час, когда никто не поможет, кроме этих отталкивающих личностей – как сегодня.

Каждый простился с умирающей. Ее муж – хозяин дома – приказал детям и внукам выйти. Они повиновались, но старший сын задержался. Он видел, что зловещий гость не тронулся с места.

- Что ты задумал, отец? – спросил он и кивнул на некроманта. – Зачем он здесь? Почему выгоняешь нас, но оставляешь его?  

Нолгар властно положил ладонь на плечо сына. Между ними была разница в девяносто лет, но выглядели они ровесниками. Старение магов останавливалось между сорока и пятьюдесятью годами.

- Положись на меня, - ответил он, и в его тоне было больше приказа, чем успокоения. – Я знаю, что делаю. Я люблю твою мать и не причиню ей вреда.

- Объясни, - продолжал настаивать сын. – Я имею право знать. Мы все имеем право. Мы любим ее, как и ты.

Нолгар молча смотрел на сына. Словно размышлял, стоит ли делиться с ним замыслом или лучше промолчать. Колебался он недолго. Маг был прямолинейным человеком и не любил ничего утаивать, тем более от семьи.

- Я хочу ее вернуть. Найти после перерождения и воссоединиться с ней.

- Но как такое возможно, отец?! Человек может переродиться спустя десятилетия и даже века, на другом конце земли или даже в ином мире! А может и вовсе не возвращаться, остаться свободным духом в бесплотном пространстве!

- Для этого здесь мастер Вомрубелиохи. Он протянет нить между мной и Дейрани. Поможет ей возродиться недалеко от меня – и скоро.

Сын в ужасе отшатнулся от отца.

- Это кощунство! Свобода души неприкосновенна! Никто не имеет права привязывать ее к земному миру. Ты сказал, что не причинишь ей вреда, но это худшее, что один человек может сделать другому! Душа сама выбирает, когда и где ей воплощаться вновь!

Глаза Нолгара гневно сверкнули. Напрасно он надеялся, что сын поймет его.

- Я не причиню вреда Дейрани. Лишь помогу ей. Она хочет того же.

- Ты ее спрашивал? Мама, ты слышишь? Ты действительно хочешь, чтобы некромант привязал твою душу к отцу?!

Дейрани лежала с закрытыми глазами, утомленная долгими разговорами. Внезапные крики сына и мужа растревожили ее предсмертный покой.

- Нолгар… Эбел… Что происходит?.. Вы… вы ссоритесь?..

- Мама, отец привел некроманта! Он совершит черный ритуал, привяжет твою душу! Скажи ему – может, тебя он послушает! Я не могу его разубедить!

- Довольно! – рявкнул Нолгар.

Невидимый вихрь подхватил Эбела и вытолкнул из спальни. Дверь захлопнулась. В коридоре послышались голоса, в дверь забарабанили. Нолгар прищурился – и все звуки стихли. Комната погрузилась в тишину, обнесенная звукоизолирующим магическим барьером.

Он не собирался прислушиваться к Эбелу и остальным. Разве могут они понять его любовь к их матери?! Мир устроен так, что дети и родители должны отпускать друг друга. Мать лелеет и оберегает ребенка, пока он беспомощен и зависит от нее. Отец учит и наставляет жизни. А потом наступает время, когда ребенок отделяется, начинает сам оберегать себя и учиться жизни. Родители отпускают его, предоставляя собственному пути.

Годы спустя он лелеет и оберегает родителей, беспомощных в старческой немощи. А затем отпускает, предоставляя иному Пути, что пролегает в нематериальной вечности между мирами. Таков порядок бытия – разумный и неукоснительный. Время лелеять, время отпускать.

Но не то между супругами. Прилепившись друг к другу единожды, они становятся ближе и дороже любого человека на земле. Близость между родителями и детьми задана законами природы. Близость между мужем и женой задана потребностью души. Нет большего страдания для души, чем разрыв этой близости – изменой ли, угасанием любви или смертью.

В наступившей тишине раздался неприятный старческий смех. Некромант Вомрубелиохи заговорил, и речь была такой же причудливой, как имя:

- Очередной безумец верит, что сможет возвратить любовь. Ту, что уйдет сегодня в бездну, ты никогда не обретешь. Другая женщина родится. Другое тело, запах, вкус, и голос. И повадки. Не вспомнит ничего, что было между вами. Ты будешь ей чужим. Не вспомнит, не узнает, не полюбит. А ты полюбишь? Будешь смотреть – не узнавать. Не та. Чужая, не родная. Напрасно станешь искать в ней тень другой. Но не найдешь. Подумай. Еще не поздно отменить. Позволить ей уйти своей дорогой, ступить на Путь свободной, без привязок, без цепей. Кто любит, отпускает. А держит тот, кто одержим.

Нолгар стиснул кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в загрубевшую кожу.

- Мастер, мне ведомо, что традиции твоего ремесла предписывают разубеждать каждого, кто обратился к тебе. Так ты проверяешь твердость его намерения иметь дело со Смертью. Мое намерение тверже скалы. Ты не сможешь разубедить меня. Делай то, для чего я тебя нанял.

Глава 1. Суженый

В эту ночь я не сомкнула глаз.

Спозаранку, едва небо меж густо-зеленых крон только-только начало светлеть, слезла с лежанки, натянула рубаху, бесшумным ужом выскользнула из дома и побежала прочь из деревни. День обещал быть самым обычным. Все так же мерно покачивались на ветру ветви деревьев, стрекотали неугомонные сверчки, свиристели птицы и пахли лесные цветы.

Он и был самым обычным, этот проклятый день. Для всех, кроме меня. А мне хоть надевай погребальную рубаху взамен нынешней, белёной. Сегодня моя жизнь оборвется. Та жизнь, какую я знала с детства, в селении родичей.

Явится чужак, что объявил меня суженой, без моей на то воли и согласия родителей. Заберет из родимого леса в странное, чужое место под названием "город". Старая Мота говорит, города глотта из камня. Каменные дома, каменная земля, даже небо каменное. И едят глотта камень. Посадит суженый меня перед глыбой и велит: "Грызи".

Так и буду перед той глыбой сидеть, пока не умру с голоду. А потом склюют меня вороны да стервятники. Или муженек-колдун обратит все в тот же камень, да заставит съесть другую жену, глотта, которая умеет камни едать.

Отец на Моту ругался и говорил, что глотта камень не едают, а питаются как люди – мясом, молоком, грибами, медом да ягодами. И с голоду я в том городе не помру. Но лицо при том у отца было смурное. Не хотел он отдавать меня глотта. Да кто ж его спросил, чего он хочет. Глотта всегда делают, что им угодно. А хевья покоряются или уходят.

Суженый сказал – уходить бесполезно. Пометил меня колдовским кольцом. По нему колдун-глотта выследит нас, куда бы отец ни увел семью. Болко-кузнец предлагал отсечь мне палец вместе с кольцом, но отец не дал. Сказал: "Чем мы лучше глотта, ежели начнем изуверствовать над собственными детьми?!"

Так что палец остался при мне, а с ним и демонское кольцо. Замедлив бег, я поднесла руку к лицу, посмотрела на него в очередной раз. Алый камень вырос с тех пор, как я позволила пришлому чародею надеть его мне на палец, оковать себя злыми чарами. Заклятый ободок тоже расширился и блистал в лучах солнца. Кровь в меду, пришло на ум мне, дочери бортника. Красное на желтом. Как пещерный людоед вырвал из груди сердце и утопил в меду, перед трапезой.

Я опустила руку и прибавила ходу. Ни к чему мешкать. Я ведь не просто погулять спозаранку вышла, и даже не за добычей. Помощи просить собралась. Избавления от проклятущего жениха. Если кто и мог спасти от него, так это Хозяин Земли.

Просить Хозяина о защите и милости страшно. Он хранит порядок в лесу. В наши, человеческие порядки не вмешивался. Что мы делаем промеж собой, его не касается. Хотя некоторые старики верят, что Хозяин наблюдает и за нашими нравами и обычаями. Якобы забавляют они его. Бывало, кто-нибудь осмеливался молить его о поддержке и в личных делах, не только в лесных. Откликался Хозяин или нет – никто не признавался.

Сегодня, на краю отчаяния, посмела и я рискнуть. Не осталось выхода, кроме как просить лесного владыку вмешаться в то, что его не касалось… Выйдя на открытую полянку, я опустилась на траву, сложила руки в молитвенном жесте. Вынула из кармана рубахи костяной гребень, положила перед собой. Подношение.

Те, кто ходил к Хозяину с личными просьбами, отдавали ему то, что им дорого и памятно. Хранить мир и порядок – таков его долг. За это люди уважали и почитали его. Но за особенные, запредельные просьбы требовалась жертва. И принимал он не сами вещи, но чувства и отношения, заложенные в них.

Гребень этот вырезал мне старший брат на двенадцатилетие – из берцовой кости тура, убитого им на первой охоте. С тех пор я не пользовалась другими и берегла его как зеницу ока. Лишь крайнее отчаяние понудило меня расстаться с ним. Мало у меня было дорогих вещей – не слишком-то я ими дорожила.

Отложив гребень, я старалась не смотреть на него и не сожалеть о предстоящей утрате. Лучше потерять вещь, чем самого брата. Чем расстаться с родичами и лесом. "Хозяин Тал, - зашептала я, - услышь, откликнись… Не оставляй в беде". Так я бормотала, зажмурившись. А потом раздался голос:

- Малышка Лесс. О чем недозволительном ты пришла просить?

Я открыла глаза. Гребень исчез. А передо мной стояла тонкая фигура в зеленой полупрозрачной рубахе. Надень такую человек – все срамные места виднелись бы из-под нее. Но сквозь Хозяина виднелась трава, цветы и деревья. Не только рубаха – он весь был полупрозрачным.

Кожа у владыки Тала была светлой, и волосы тоже. Длинные и пушистые, они обрамляли тонкое изящное лицо, струились по плечам, испуская бледное свечение. Глаза – зеленые, в цвет одеяния… и леса.

- Благодарствую, что отозвался, Владыка. Не оставил Твою рабу. Чужак придет за мной и заберет из деревни. Из леса. Не хочу жить в каменном городе, хочу остаться с родными. Защити, не дай чужаку забрать! Все сделаю, что прикажешь.

Тал грустно посмотрел на меня. Протянул руку, из рукава выпал мой гребень. Сердце упало в пятки. Хозяин отказывался помочь.

- Почему, Владыка?!

- Не хочу ссориться с братом Фросахом. Твой жених живет на его земле, в городе, что на берегу его озера. Вступлю с ним в схватку – и брат призовет к ответу. А без схватки не обойтись. Настырен твой суженый. Не отдаст тебя просто так. Не надо этой земле, чтобы Хозяева воевали с людьми, а потом еще промеж собой. Да и не причинит он тебе зла – дорожит тобой слишком. Будет холить и лелеять. Может, ты еще переменишь мнение, проникнешься любовью к нему и возвращаться в лес от него не захочешь.

- Не бывать тому! – взъярилась я, забыв, с кем разговариваю. – Никогда не полюблю проклятого глотта!

- Никогда не говори никогда, Лесс, - молвил Владыка Тал. – Вы, люди, переменчивы. Что хевья, что ксаранди.

Меня покоробило, когда Хозяин назвал глотта словом, которым они сами себя величали. Слишком нежным, слишком красивым. Глотта – вот подходящее слово для них. Как удар тесака, которого чужаки заслуживают.

Глава 2. Медовая Грива

Проснулась я с гудящей головой, будто ночью напилась хмельного меду. Разодрала кое-как веки… и глазам не поверила. Потолок надо мной был не бревенчатый и низкий, а высокий, десятка в два локтей, а то и больше. И белый что твое молоко. Повернула голову вбок – и увидела огромное окно, от пола до потолка, да и шириной едва ли не во всю стену. Закрыто оно было чем-то непонятным, прозрачным. Не иначе, колдовским. Бычьим пузырем такую дырень в стене не затянешь!

За окном ярко синело небо – высокое и ясное. А подле окна сидела женщина… Нет, девчонка. Чутка постарше меня, но не сильно. Кожа еще белее, чем странный потолок. Волосы желтые как мед, длинные и волнистые, рассыпаны по плечам небрежной копной. Высокий лоб и скулы, тонкий нос, точеный подбородок. Губы – слегка припухлые, глаза – огромные, отливают зеленью сочной травы. Облегающее платье до пят того же цвета словно бы усиливало их блеск.

Я невольно залюбовалась необычной красотой. Никогда не видела ничего подобного. В деревне у нас все смуглые. Суженый мой, хоть и светлее нас, но кожа у него грубая, не такая белоснежно-ослепительная. Вот значит какие они, женщины глотта. Я тут же обозвала про себя красотку Медовая Грива.

- С пробуждением, Лесс, - произнесла она. Голос журчал как ручеек – мерный и спокойный, не громкий и не тихий, не высоко-пронзительный, но и без низкой бархатной хрипотцы хевья. Мягкий, успокаивающий.

- Меня зовут Эрени, - продолжала Медовая Грива. – Я внучка Нолгара. Если верить ему – то и твоя тоже!

На этих словах она хихикнула – нежно, приятно.

- Согласись, было бы забавно называть тебя бабушкой! Я предпочла бы подругой – если ты не против.

- Глотта не дружат с хевья, - выпалила я, не на шутку обалдев. Ну и дела! У проклятого суженого внучка есть. А так и не скажешь. Собрался жениться на девке младше нее. То-то у нас в деревне говорят, седина в голову, хра в ребро. Ох, во что же ты вляпалась, Лесс?!

- Жаль, если так, - вздохнула Медовая Грива. – Может, все-таки попробуем? Тебе пригодится подружка. Не сидеть же взаперти до свадьбы – да и после. Нолгар слишком занят в городской Базилике. Не так уж много времени сможет проводить с тобой. А я могла бы показать тебе город, с семьей познакомить.

- Свадьба… скоро?

- Через три дня. Разве он не сказал тебе?

Не больно-то он со мной разговаривал. И не больно-то надо. Внучка, кто бы мог подумать! И как этот старый дед на мне женится?! Как будет трогать, как возьмет то, что я хотела Краму дать? И всего-то через три дня… Захотелось взвыть волком, впиться в шею этой смеющейся красавице и удрать из страшного дома с высокими белыми потолками и огромными окнами. Семья… Докатилась, семья-глотта… Что они все сделают со мной?

Я затравленно огляделась вокруг.

- Не бойся, Лесс, - заливала Медовая Грива. – Ты здесь в безопасности. Никто тебя не обидит.

Ласково говорила, с участием. Сунула бы свое участие себе промеж ног, проклятущая глотта. Но тут я вспомнила: Крам велел мне осматриваться в этом городе да узнавать о глотта побольше. Вот и случай. Эта девица сама предлагала мне "помочь освоиться". Если буду с ней поласковее, глядишь, разведаю всякое полезное…

- Как ты сказала, где он занят? Что это за Без-лика?

- Ба-зи-ли-ка, - проговорила Эрени по слогам, как ребенку. – В вашем языке нет такого слова, это из наречия ксаранди. Оно означает – дом правления.

В вашем языке… Только тут до меня дошло, что Медовая Грива говорила со мной на хевья.

- Откуда знаешь нашу речь?

- Учила. Специально, как только Нолгар сообщил нам, что нашел Дейра… тебя. Вряд ли ты выучила бы ксаранди в Морехском лесу. Я подумала, тебе будет скучно и одиноко, если не сможешь поговорить ни с кем из семьи. Вот и попросила родителей нанять мне учителя хевья.

- Сколько тебе лет?

- Двадцать шесть.

Вот дела. А я-то подумала, девчонка. В этом возрасте женщины хевья уже нянчили нескольких детишек, а не распушали косы и не хихикали. У каждой муж был и хозяйство, не до веселья.

- А муж и дети у тебя есть?

Медовая Грива передернула плечами.

- Зачем? В Лударе не принято рано обзаводиться семьей. Человек должен вызреть и понять, чего хочет от жизни.

- А чего от нее можно хотеть?

- Всякого, Лесс. Очень и очень разного.

Она посмотрела на меня без смешливости, к которой я успела привыкнуть. Зеленые глаза стали серьезными, взгляд словно бы ушел глубоко внутрь себя.

- У души много желаний и устремлений. И не стоит брать на себя ответственность за другие души, пока твоя собственная в них не разобралась. Знаешь, мне не очень нравится, что Нолгар вот так выдернул тебя из родного селения, решил за тебя, что вы поженитесь. Такие решения принимаются вдвоем. Но он упрямее, чем стадо туров. Сколько его помню, всегда  таким был. Если чего вбил в голову, никакие силы Вселенной не заставят передумать. А вбил он себе, что ты – Дейрани, и хочешь того же, что она. Его, Нолгара. Просто пока не понимаешь этого. А я считаю, что даже если оно так, ты должна сама прийти к этому. А насильственная свадьба тому не поможет.

Я не понимала половины из заумных речей Эрени, даром что она говорила на хевья. Сама прийти к чему? Что люблю этого Нолгара, которого она упорно не называла дедом, будто от этого он перестанет им быть? Да не бывать тому, даже если солнце вспять повернет! Никогда не полюблю старого глотта, и подружкой его внучке не стану. Хоть  говорит она складно и сладко, речи медовые, под стать волосам. Хевья не любят глотта и не дружат с ними. А свадьба через три дня… Поглядим еще, что будет. Может, Крам к тому времени явится за мной. Знать бы еще, далеко ли этот проклятый город от нашей деревни, успеет ли он добраться… А то сама сбегу, без него! Пусть только Медовая Грива расскажет, как тут все устроено. 

Глава 3. Сероглазый интриган

Всю трапезу Эрени старательно сдерживала улыбку. Девушка-хевья так забавно реагировала на все, ждала подвоха из каждой щелки, что Эрени было нелегко воспринимать ее всерьез. Она то и дело напоминала себе: Лесс воспитывали люди, которые ненавидят ксаранди. Она впитала ненависть с молоком матери. Но она молода, ее душа не успела закостенеть в ненависти, все еще можно исправить. Лесс убедится, как хорошо к ней относятся. Никто не желает вреда. Она обязательно полюбит их. Так Эрени воспитывали с детства – люби и получишь в ответ любовь. По-другому не бывает.

После завтрака внучка Нолгара проводила Лесс в ванну, показала, как все устроено и как этим пользоваться. А потом они вышли в город. На прогулке Эрени веселилась еще больше. Лесс все было в диковинку, начиная от мощеных улиц и заканчивая открытым небом, которое не заслоняли густые кроны деревьев. Но веселье быстро оборвалось.

По прогулочной аллее навстречу им шел высокий мужчина. Ветер развевал длинные светлые волосы элегантным ореолом, серые глаза пристально смотрели прямо на девушек. С расчетливым любопытством – на Лесс. Хищно и плотоядно – на Эрени. Та недовольно поджала губы, глядя, как он приближается уверенной походкой. Вышагивает так, будто весь город принадлежит ему. Или вся Ремидея.

Поравнявшись с ними, он поклонился и приветствовал с медовыми интонациями в голосе:

- Ксара Эрени. Рад встрече! 

- Ксар Тибальд, - учтиво ответила она, мысленно желая сероглазому провалиться под землю. – Не ожидала встретить вас на улице в такой час. Время заседания в Базилике.

Он снисходительно поморщился.

- Ремонт мостовых, украшение набережной к празднику и прочая скучная текучка. Далагар и Сеймуд справятся без меня. В моей фракции нет разногласий по таким мелочам.

Эрени не сдержала ехидной подколки:

- Сомневаюсь, что в вашей, ксар Тибальд, фракции, вообще есть хоть какие-то разногласия. Ваши последователи единодушны с вами во всем.

- Это говорит, что я хороший лидер, разве не так?

- Это говорит, что вы авторитарный лидер и не позволяете людям иметь собственное мнение.  

Мужчина ничуть не смутился, а лишь широко улыбнулся, будто бы услышав отменный комплимент.

- Собственное мнение вредит пищеварению, прелестная ксара. Для большинства людей это проклятье, от которого следует избавляться. В первую очередь – очаровательным девушкам. Их мнение должно быть мнением супруга, ни в коем случае не собственным.

При этих словах он подступил к Эрени так близко, что еще пол-шажочка – и их тела соприкоснулись бы. И продолжал собственнически ухмыляться, будто бы претендовал на Эрени со всеми потрохами, включая мнение…

Она не отпрянула, а проговорила, тихо но непреклонно и саркастично:

- Вам лучше шагнуть назад, ксар Тибальд. Вы стоите так близко, что рискуете пораниться о мое мнение. Оно у меня есть и очень острое. Держитесь от него подальше.

И вновь он не потерял уверенности, а посмотрел Эрени в глаза сверху вниз.

- Знаю, ксара, знаю. У вас острый ум и язычок. Вам не хватает мужа, который их смягчит. Или подрежет.

- Ксар, я привыкла, что вы хамите при каждой нашей встрече. Но мне это надоело. Давайте на сегодня закончим. Отойдите и позвольте пройти.

- Я не держу вас, прелестная ксара.

С саркастическим поклоном он отступил в сторону.

- Вы ведь представите меня своей милой спутнице? Судя по ее молчанию, она не обладает таким острым и колючим язычком. Что ж тогда вас связывает, таких разных, но одинаково очаровательных?

- Моя спутница не говорит на ксаранди, - отрезала Эрени. – Не тратьте на нее свое нахальство.

Она собралась пройти мимо, но Тибальд сказал:

- Дек фрах таграла миртабаш.

"Хорошего дня, красивая девушка" – означало это на хевья. Эрени удивленно расширила глаза. Владение разными языками не вязалось у нее с представлением о Тибальде.

- И тебе, - ответила Лесс, не затруднившись ответить на хвалебное обращение. Должно быть, не считала нужным обращаться ласково к чужаку.

- Меня зовут Тибальд. Я друг Эрени. А твое имя как?

- Тебе что за дело?

Тибальд присвистнул.

- Теперь я понял, что вас связывает с ксарой Эрени! У обеих язычки острые, только у одной ксарандский, у другой хевьянский. Что ж, прелестницы, не стану больше вам мешать. Наслаждайтесь прогулкой!

Эрени и Лесс, не сговариваясь, сердито зыркнули на него. Лесс стояла на месте и пялилась на мужчину, но Эрени подхватила ее под локоть и повела прочь.

***

Тибальд отвесил им поклон, сдерживая смех. Как неласково обе на него косятся –что родные сестренки! Беляночка и смугляночка. Умел он выбешивать женщин, это у него не отнять.

Он продолжал смотреть им вслед, пока они удалялись. Девушка-хевья варварского вида, которая не говорит на ксаранди. В возрасте зрелого девичества. Неужто Нолгар наконец привел в дом перевоплощение Дейрани, о котором десять лет назад судачил весь Лудар?

Прямолинейный маг не скрывал ничего важного ни от родичей, ни от ближайших соратников. И через некоторое время о его находке знал весь город. К сегодняшнему дню почти все забыли о причуде Нолгара. Но не Тибальд. У него была отменная память.

Оба мужчины принадлежали к оппозиционным политическим фракциям в правящем Совете Лудара. Тибальд не позволил бы себе забыть ничего, что можно использовать против соперников. Он пока не знал, как. Но если судьба предоставит ему шанс добраться до Нолгара – он не промедлит ни секунды, чтобы схватить его за глотку.  

Была еще одна причина, по которой светловолосый интриган так пристально интересовался политическим конкурентом. Эрени. Любимая внучка, ради которой Нолгар пойдет на все… и которая пойдет на все ради дедушки.

Глава 4. Свадьба

Оставшиеся два дня до свадьбы прошли в подготовке – скорой, но без суматохи. В доме Нолгара дела всегда шли четко и отлаженно, без заминок и недоразумений. Главную суматоху причинила Лесс, попытавшись удрать. Она не прошла и пары кварталов. Слуги-хевья нагнали ее и притащили в дом, хоть она яро брыкалась и упиралась. Час церемонии неотвратимо приближался. Избежать ее было не по силам Лесс.

У ксаранди не было храмов, где отправлялись бы религиозные обряды и церемонии. Их собственная религия не имела обрядов и представляла скорее философское мировоззрение, взгляды на устройство Вселенной, на жизнь и смерть, на духовную природу живого. Ритуалов она не включала.

Бракосочетания проводились в домах, старейшинами рода. Но как быть, если в брак вступал сам старейшина? Нолгар был главой семьи. Он собственноручно женил детей и внуков. Кто же мог провести церемонию для него самого?

Собралось все семейство. Седовласый мужчина, который выглядел отцом Нолгара, на самом деле был его младшим сыном по имени Сомар. Женщина лет на десять моложе – его жена. Их старший сын Тармил пришел с молодой женой Керели и семилетним сынишкой Далраном. Эрени, младшая дочь Сомара и любимица Нолгара, тоже была тут.

Потомки Нолгара и Дейрани ждали у окна. По улице к дому приближался роскошный кортеж. Из него вышла женщина – высокая, стройная, в одеянии темно-синего цвета. Прямые светло-русые волосы спускались до плеч, обрамляя точеные черты лица. Женщина была немолода, но привлекательна.  

Когда она вошла в дом, все члены семьи склонились перед ней.

- Элатейя Морани, - промолвил Сомар. – Спасибо, что почтили сегодня дом моего отца и согласились сочетать его с невестой. Кроме вас, ему не на кого надеяться.

Элатейя – так ксаранди называли жриц – улыбнулась мягко и тепло.

- Нолгар знает, что всегда может рассчитывать на меня. Где же он сам?

- Я здесь, Мора.

Нолгар спустился по лестнице. Он не поклонился Морани, а обнял ее.

- Спасибо, друг.

- Все для тебя, Нол. Но где же невеста?

- Я сейчас приведу ее. Мора, должен предупредить. Не удивляйся, когда увидишь Лесс. Она выросла в селении одичавших хевья… и ведет себя странно. Она не понимает, что происходит… и не совсем готова к браку со мной. Но я прошу тебя провести церемонию, что бы она ни делала. 

- Подожди, Нол… Ты хочешь жениться на девушке против ее воли?!

- Мора, она – Дейрани, но не осознает себя. Ее воспитывали дикари. Она считает ксаранди врагами. Ей нужно привыкнуть к нашему образу жизни. Принять нашу культуру.

- Так пусть она сначала привыкнет, а потом вы поженитесь. Тебе некуда спешить. Если ты насильно женишься на ней, сделаешь только хуже.

Нолгар схватил женщину за плечи, умоляюще глядя в глаза.

- Мора… Так надо, поверь. Она должна быть моей женой. Ты знаешь, как долго я ждал этого дня. Ты не можешь подвести меня сейчас, друг! Ты ведь веришь, что я не причиню зла девушке! Она – Дейрани. Я никогда не сделаю ей плохого. Просто сейчас так надо, Мора.

Женщина смотрела на него с сомнением и печалью. А глубоко под ними скрывалась боль… но этого она не собиралась выдавать Нолгару. Видя, что она колеблется, маг продолжал:

- Я делаю это ради нее же. Здесь все ей чужое – место, люди, обычаи. Она может совершить ошибку… А кто-то – воспользоваться ею. Она молода и горяча. Пусть Лесс будет под защитой моего имени. Никто не посмеет тронуть мою жену. Она освоится тут… привыкнет ко мне. Привыкнет ко всем нам, ксаранди. Освободится от предрассудков хевья. И тогда между нами не останется преград. Она вспомнит нашу связь, почувствует ее… и полюбит меня.

Морани тяжело вздохнула.

- Я хочу верить тебе, Нол. А ты сам веришь себе?

- Я знаю, что делаю. И несу ответственность за все. Клянусь, друг.

Морани изо всех сил удержалась, чтобы губы не скривились в болезненной гримасе. Друг. Нолгар и не догадывался, как ее ранило это обращение. И не должен догадаться.

- Будь по-твоему, Нол. Я сочетаю вас. Тебе отвечать за последствия.

Магу сдерживаться было незачем – он горько скривился.

- Когда было иначе, Мора? Я всегда в ответе за свои решения. Готовься. Я приведу Лесс.

Он поднялся по лестнице, а Морани попросила Тармила провести ее во внутренний дворик дома. Там они ждали, когда раздались яростные вопли протеста, и Нолгар внес Лесс на руках. Девушка брыкалась и пиналась, выкрикивала проклятия на хевья. Морани скептически смотрела на это.

- Нол. Может, лучше не надо?

- Надо, Мора. Я в ответе, не забудь. Начинай.

Нолгар поставил Лесс рядом с собой, сцепив ей руки за спиной, и крепко держал запястья. Она осыпала его руганью, то и дело норовила пнуть – он даже не шелохнулся. Ее удары были для него что комариные укусы.

Эрени кусала губы, глядя на них. Она обожала деда. Он был самым добрым, самым щедрым, самым разумным человеком из всех, кого она знала. То, что происходило сейчас, не укладывалось в ее представление о нем.

Она по-прежнему любила его и верила.  Она видела, какой дикой и неразумной была Лесс. Но все же… жизнь человека – его выбор. Так учила культура ксаранди. Почему же сейчас Нолгар делает выбор за Лесс?

Вдруг во дворик вошел новый человек. Он был седым и морщинистым, как пожилой сын Нолгара Сомар. Шагал он резко, решительно. Глаза пылали гневом.

- Остановись, отец! Отпусти девушку. Если душа мамы и впрямь воплотилась в ней, она тебя не простит!

На миг Нолгар растерялся, едва не выпустил Лесс. Чем она не преминула воспользоваться, лягнув его под коленку. Маг пошатнулся, но тут же овладел собой.

- Эбел. Не так я хотел видеть тебя в своем доме. Да не дергайся же, Лесс. Я все равно тебя не выпущу, пинайся не пинайся.

Глава 5. Хозяева стихий

На следующий день после свадьбы Медовая Грива явилась со мной "дружиться". Дружбе ее я и сразу не поверила, а после свадьбы и подавно не собиралась. Не забуду, как она стояла молча и не пыталась деда отговорить. Хотела я держать язык за зубами, да не утерпела. Сказала-таки ей в лицо:

- Что же ты молчала, пока дед твой меня замуж брал насильно? Подругой себя называешь. Говорила, что несогласная с ним. А почему смолчала? Или у вас, глотта, оно правильно, когда девушку силой отдают за постылого?

Медовая отвела глаза. Я не ждала ответа, думала, смолчит. Но она ответила:

- Неправильно, Лесс. Но и неправильно, если младший в роду судит поступки старшего. Нолгар – глава рода. Он отвечает за наши дела – всех своих потомков. Но никто из нас не отвечает за его дела и не имеет воли ему препятствовать. Таков порядок.

- Дурной у вас порядок! – выкрикнула я. – Если потомок воли не имеет, почему тот седой пришел и заступился за меня? Обещал помощь? Он же его сын, значит тоже воли не имеет?

- Эбел откололся от рода. Отныне наш порядок ему не указ и он сам отвечает за своих потомков.

- Дурной порядок, - упрямо повторила я, но любопытство разгоралось. – И как же он смог отколоться? И почему, если у вас оно не принято?

- Когда Нолгар решил удержать Дейрани в смертном мире и жениться на ней вновь, Эбел не простил его. Он сильно любил мать. И считал, что это насилие над ее душой.

Насилие и есть. Не знаю про душу мертвой старухи глотта, но надо мной – уж точно. С чего они все взяли, что я – это она?!

Вслух я, конечно, промолчала, и Медовая Грива продолжала:

- После смерти бабушки Дейрани дядя Эбел возвестил, что отказывается принадлежать к роду отца и основывает собственный род. Это допустимо порядком, но случается редко. Старший сын всегда наследует главенство после смерти отца. Но если глава рода – маг, многим его потомкам так и не удается возглавить род. Некоторые выходят из-под отцовской власти, и это дозволяется. Вот только связь с прежней семьей не должна прерываться. А Эбел разорвал отношения с остальными родичами. Он запретил им общаться с детьми Сомара – младшего брата. Ты видела его на свадьбе. Так что я даже не могу поговорить с тетей Изари – женой Эбела, или кузиной Семейри и кузеном Марелом – его детьми. Или племянниками, детьми Семейри и ее мужа. Это печально – не иметь связи с родичами.

Да уж. Печально. Что она знает о том? Это мне печально, умыкнутой от родичей в неведомые дали. Видать, до медовой тоже дошло. Она положила мне на плечо свою ручонку – тонкую что ивовая веточка.

- Так что я понимаю, как тебе тяжело, Лесс. Я разделена с дядей, кузенами и племянниками, но родители и брат близко. А твоя семья совсем далеко. И Нолгар даже не пустит тебя к ним, потому что они грубо встретили его и рисковали твоей жизнью. Я глубоко тебе сочувствую.

Сочувствует, ха. Пусть поможет убежать, раз сочувствует. А все ее слова – дохлого барсука не стоят!

- Эта баба в синем, что венчала меня с твоим дедом, кто такая? Тоже из вашего рода?

Венчала – не совсем правильно. Это хевья сочетались, надевая друг другу травяные венки на голову. У проклятых глотта были колдунские кольца и колдунский туман. Глотта окольцовывали и затуманивали друг друга.

- Нет, Морани не принадлежит к нашему роду. Она – элатейя. Жрица.

Жрица – так на хевья назывались те, кто отправлял моления и благодарения Хозяину.

- Она служит Фросаху?

- Да. Хочешь, расскажу тебе, кто такие элаты и элатейи?

Я закивала. Еще бы, пусть рассказывает! А я послушаю да прикину, как оно сгодиться может.

- В нашем родном мире элаты были учителями и хранителями высшей мудрости. После исхода каждый уцелевший ксаранди стал сам себе хранителем мудрости… Когда мы обнаружили на Ремидее местных богов – вы называете их "Хозяева", - то стали договариваться с ними, чтобы они приняли нас, помогали и не прогоняли. Тех, кто вел переговоры, называли привычными словами. Мужчина – элат, женщина – элатейя. Впоследствии они стали служителями Хозяев. Делали то же, что ваши жрецы – просили о помощи и проводили ритуалы благодарения.   

Вот значит как. Хозяин Тал тоже сказал, что его брат Фросах принял глотта, оберегает их. Но тогда до меня не больно-то дошло. А сейчас прямо резануло по сердцу. Наши Хозяева приняли глотта. Не заступились за хевья – своих детей, исконных обитателей Ирди! Послушались пришлых, их лживых обольстительных речей. Никому нельзя верить в мире, даже Хозяевам! Одно утешало:

- Значит, вся ваша хваленая магия бессильна супротив наших Хозяев!

- Конечно. Даже самый сильный маг не сможет противостоять стихийному элементалю. А уж нескольким, если бы они сочли нас опасными и объединились против нас…

- Стихийному элементалю?..

Мало мне элатов да богов, тут еще новые непонятные слова из языка глотта.

- Воплощенный элемент природной стихии. Природа состоит из четырех стихий – земля, вода, воздух, огонь. В основе каждой стихии лежит свой элемент – отдельная частица целого. Целое – мир, элементы – его составляющие. Понимаешь меня?

С трудом, но я силилась понимать.

- Как мед состоит из цветочной пыльцы и пчелиной крови?

Эрени рассмеялась.

- Да, если так тебе проще! Сущность каждого Хозяина – элемент материи, стихии, из которой он возник и которая подчиняется ему. Например, наш Фросах – Хозяин Воды. И все покровители водоемов – речные, озерные божества, духи ручьев – одушевленная вода.

Я не сдержала любопытство и сказала:

- А у нас в селении покровитель Тал, Хозяин Земли.

- Правильно вы его зовете. Лесные и горные божества – это земля разной степени твердости, способная принимать человекоподобную форму. Расскажи про Тала, что Он делает для вас?

Глава 6. Месяц спустя. Сова и Кот

Каждый день Нолгар проводил несколько часов на заседаниях в Базилике – правительственном здании Лудара. У ксаранди царила демократия. Любые решения, даже самые простые, тщательно обсуждались. Выслушивалось мнение каждого члена Совета, который желал высказаться по любому вопросу. Поэтому один вопрос и одно решение могло затянуться на долгое время.

Сам Совет Лудара – правящий орган – делился на две партии. В них входили сорок представителей самых могущественных семейств города, по двадцать в каждой партии. Первая называлась Партией Лесных Котов. Ее члены носили на шее медальон с символическим изображением клыкастой кошачьей морды. Возглавлял ее Тибальд. Тот самый сероглазый интриган, что тщетно домогался внимания Эрени.

Вторая партия носила имя Сумеречной Совы. Ее члены отмечал медальон с совиной головой. Их возглавляла Морани – жрица, безнадежно влюбленная в Нолгара. Она унаследовала эту должность от матери.

По традиции партию Котов всегда возглавлял мужчина, партию Сов – женщина. Звание и обязанности элатейи никак не сочетались с должностью Морани в Совете. Просто сам Фросах выбрал ее своей жрицей.

Морани, как и Тибальд, не была магом. Магам не полагалось никаких политических привилегий в обществе ксаранди. Они трудились и служили наравне с простыми людьми – только с применением магических талантов.

Политическое противостояние двух партий, как правило, было скорее символическим, чем настоящим. Но в последние годы оно обострилось. С тех самых пор, как Лесных Котов возглавил Тибальд. Талантливый и харизматичный, блондин был прирожденным лидером. Год за годом, постепенно и аккуратно, он стал единолично принимать решения в партии. А еще выдавил из нее всех женщин…

Не слишком много женщин жаждали активно управлять городом. Но такие были, причем в обеих партиях. С воцарением Тибальда они начали покидать Котов. Формально мужчина никого не исключал – просто его высокомерное пренебрежение становилось нестерпимым для немногочисленных "кошечек"… Да еще при поддержке соратников-мужчин. В партии Сов женщин изначально было больше, но тоже немного. С вытеснением "кошек" в Совете осталось совсем немного женщин.

Сегодняшнее заседание в Базилике было особенным. Совет принимал не мелкое решение о текущих делах, а то, что должно определить существование общины Лудара на Ремидее. Обсуждение начал Нолгар. Он состоял в Совах и был ближайшим сподвижником Морани.

- Друзья, коллеги и сородичи. Прошло четыреста лет с тех пор, как ксаранди прибыли на Ремидею. За это время многие из нас свыклись с мыслью, что эта земля станет нашим новым домом. Увы – жизнь показала, что мы ошиблись. Мы должны идти дальше. Это не наш дом. У него есть свои жильцы. И они недовольны нашим соседством.

- Лишь некоторые, - возразил кто-то с кошачьим медальоном на шее. – Большинство хевья приняли нас. А главное – элементали приняли нас. Они не против, чтобы мы обитали на Ремидее. А ведь даже хевья именуют их Хозяевами. Так зачем нам уходить из дома, если хозяева нам рады?

Нолгар сказал:

- Потому мы и прозвали так элементалей, что они – элементы стихий. Стихия существует бездумно. Не анализирует и не прогнозирует. Мы нашли общий язык с элементалями, потому что не причиняем вреда им и их земле. Но способны ли они предвидеть, что случится через годы, десятилетия и века? Мы, ксаранди, сильны способностью постигать вероятное развитие. И знаем, что наше заселение Ремидеи может привести к межрасовой бойне.

На этот раз магу ответил сам Тибальд, глава кошачьей партии:

- А может не привести. Мы не собираемся нападать на хевья, за исключением самозащиты.

- Так и хевья нападут только за тем, чтобы защититься! Защитить себя и свои земли от захватчиков. Мы напали на них лишь тем, что явились жить рядом с ними. Принесли иные порядки и иную культуру, к которой они не приучены. Наше соседство – вызов для их образа жизни. Они не справляются с этим вызовом. Часть хевья перенимают наш образ жизни, ассимилируют в наше общество. Другая часть этим недовольна и считают нас врагами, которые разрушают их бытие. Они пытаются уйти от нас все дальше и дальше. Но мы размножаемся и занимаем все больше пространство. Настанет время, когда хевья будет некуда уйти от ксаранди. Мудрее предупредить это. Уйти самим – как делали наши предки, обнаруживав, что мир не подходит для их обитания. Или они не подходят этому миру.

Поднялся темноволосый мужчина лет сорока, с медальоном кота.

- Мудрые, возвышенные речи. Я первым прислушался бы к ним… Если бы не знал, как Нолгар женился месяц назад. Привел в дом девушку хевья, которую насильно забрал из ее рода. Притащил ее и удерживал силой во время обручения. Мой отец видел это собственными глазами. Если все ксаранди будут так обращаться с хевья, неудивительно, что их раса возненавидит нас. К счастью, пока Нолгар – единственный, кто что-то захватил у хевья. Остальные ксаранди не при чем.

Глаза мага сверкнули. Он хотел гневно ответить "коту", но светловолосый Тибальд опередил его, обратившись к своему соратнику по партии:

- Марел, ты погорячился. Понимаю, что и тебя, и твоего отца, достопочтенного ксара Эбела, беспокоит семейная ситуация ксара Нолгара. Но все же не стоит смешивать дела общественные и семейные. Да и ксар Нолгар, как-никак, твой родной дед. Не стоит говорить о нем публично в таком тоне.

Брюнет по имени Марел склонил голову.

- Ты прав, Тибальд. Приношу извинения достопочтенному Совету… и Нолгару, - нехотя добавил он. – Я сказал лишнее.

- И тем не менее, в словах Марела есть резон, - подхватил Тибальд. – До тех пор, пока мы порядочно обращаемся с хевья, мы можем рассчитывать на мирное соседство. Моя позиция – мы должны остаться на Ремидее и взращивать добрые отношения с хевья.

Глава 7. Кристаллы

После заседания в Базилике внук Нолгара Марел отправился в дом своего отца, где жил вместе со всей семьей Эбела. Его окружили племянники – шумные дети его сестры Семейри. Обычно он любил подурачиться с ними, но сегодня конфликт с Нолгаром поверг его в мрачное расположение духа.

Ласково, но настойчиво Марел отстранил племянников и прошел в отведенное ему крыло дома. Его встретила женщина – значительно моложе него, высокая, стройная, темноволосая.  Черты ее лица не отличались правильностью, но поражали чувственностью. Сочные полные губы манили загадочной полуулыбкой. Брови вразлет, глаза влекущие и чуть прищуренные. Казалось, они распахнуты навстречу миру с детским наивным удивлением – но при этом в них читалось кокетство вполне зрелой женщины.

Не тратя время на приветствие, девушка бросилась на шею Марелу. Мужчина откликнулся сразу. Крепко прижал к себе ее тонкую талию, впился поцелуем в губы. Пальцы ласкающе провели по шее и обнаженным плечам.

- Как я соскучилась! – страстно шепнула красавица, когда Марел оторвался от нее.

- И я, любимая… Пойдем скорее… Хочу тебя сейчас, моя Нальдани…

Он увлек ее в спальню, опрокинул на постель, слой за слоем разматывая изящный шифоновый наряд красавицы. Нальдани соблазнительно извивалась, помогая разоблачать себя и подогревая жар возлюбленного. Мужчина жадно припал к обнажившейся груди, исступленно ласкал нежную плоть языком и губами… В то же время расстегивал собственное одеяние, а девушка вслепую помогала ему, прикрыв глаза от томного наслаждения его ласками.

Когда оба остались нагими, он  нетерпеливо развел ей колени, припал пахом к ее лону. Ноги Нальдани обвились вокруг его бедер, ступни касались ягодиц мужчины, слегка сдавливая их сбоку. Страсть неукротимо рвалась из Марела. Короткими, резкими толчками он овладел женщиной, не в силах сдерживаться, быть нежнее и осторожнее. Не сдерживалась и Нальдани. Его резкость и нетерпение заводили ее, хоть и причиняли боль. Она исступленно стонала, когда он алчно брал ее, не щадя нежного лона.

Под конец Марел исторгся с диким, звериным рыком. Нальдани забилась под ним, принимая в себя жар его любви, сладострастно выкрикивая его имя. От ее голоса, зовущего мужчину, у него кружилась голова. Он сдавленно шептал в ответ: "Нальда… ненаглядная… любимая…" Его безумие. Его дурман. Он не представлял жизни без нее. Не представлял, как жил до нее – до того, как Тибальд представил ему свою расцветшую сестру.

Дурное настроение, вызванное стычкой с Нолгаром, забылось. Его сладострастница заставляла забыть обо всем на свете. Иногда Марел думал, что нет ничего, чем он не пожертвовал бы ради Нальдани. Она была его светом, его отрадой.

- Марел… - промурлыкала красавица.

- Да, ненаглядная?

- Я пригласила на обед Ти. Ты предупредишь ксара Эбела?

- Конечно, родная. Но в этом нет необходимости. И отец, и я всегда рады видеть твоего брата. Ты же знаешь.

- Спасибо, милый.

Она потянулась к нему губами, чмокнула в подбородок. Марел прикрыл глаза, утопая в обволакивающей истоме. Сладкая чаровница… Как она творила с ним подобное, он не мог постичь.

Обед прошел оживленно и занимательно – как все в присутствии Тибальда. Его тонкий ум и острый язык не давали собеседникам скучать. Его обожали и взрослые, и дети. Стоило ему войти в дом, как племянники Марела повисли на нем, вовлекая в игру. Тибальд охотно поддался и уделил детям несколько минут. Но когда в гостиную вошел хозяин дома Эбел, приглашая гостя к столу, светловолосый мужчина решительно отстранил детей и приказал им далее играть самостоятельно. Эбел не сказал ни слова – хотя традиции ксаранди предписывали не отдавать распоряжений младшим в присутствии старших их семейства. Но у Тибальда были большие привилегии в этом доме.

По окончании трапезы он подошел к Марелу.

- Дозволишь ли похитить Нальдани на вечер, друг? Люблю гулять по сумеречному Лудару. Давно не делал этого в компании сестренки.

- Зачем спрашиваешь, Тибальд! Ты волен делать все, что пожелаешь, и Нальдани тоже. Я не приказываю любимой женщине.

Тибальд насмешливо хлопнул его по плечу.

- А вот этот ты зря, дружище! Женщин надо держать в строгости, не то они забудут, кто в доме хозяин. Могут даже подумать, что и у них есть власть. Нет ничего хуже женщины, берущей власть в свои руки. Не разлагай так мою сестренку, умоляю тебя!

Марел смущенно улыбнулся. Нальдани давно держала в руках власть над его сердцем, и этому он не мог помешать.

Брат и сестра покинули дом Эбела, пошли по мощеным городским аллеям. Солнце еще не село, но некоторые фонари уже зажглись, отбрасывая причудливые цветные блики в багряном сиянии заката.   

- Поздравляю, сестренка! – вполголоса проговорил блондин, чтобы встречные прохожие не разобрали его слов. – Ты мастерски прибрала к рукам нашего друга. Продолжай в том же духе. Он верен мне всей душой. Прикажи я ему прыгнуть в жерло вулкана на благо партии – он сделает это, предвкушая твое и мое одобрение.

Нальдани хихикнула. С того момента, как она покинула дом любовника и осталась наедине с братом, с ее личика сползло выражение услужливости, заботы и тонкого очарования. На нем проступили черты капризного, избалованного ребенка-переростка с легким налетом стервозности.

- Он обожает меня. Осыпает золотом и каменьями. У меня уже втрое больше драгоценностей, чем было у матушки!

- Вот как? Не знал, что семейка Эбела так богата. Или твой дружок спускает семейное достояние, чтобы ублажить тебя? Но неважно. Я рад, что мое поручение приносит не только пользу мне, но и удовольствие тебе.

- Ага, - небрежно бросила красотка. – Правда, иногда с ним так скучно. Он заботливый мужчина, страстный любовник… Но порой как теленок, право слово. Мужчина должен быть мужественным. Твердым, решительным. Не должен позволять женщине захомутать себя. Как ты, братик.

Глава 8. Крам

На следующий день с утреца пораньше я помчалась на ту улицу, где вчера заприметила Крама. В доме сказала – Фросаху пойду помолюсь. Хорошо хоть, муженек не держал меня в четырех стенах, отпускал погулять. Чаще с Медовой Гривой, но в последнее время и одной разрешил выходить. Как язык малясь подучила.

Крама я нашла скоро. Теперь он не листья сметал, а протирал фонари. Увидев меня, подмигнул и дал знак следовать за собой. Я поплелась за ним, делая вид, что праздно бреду по улице. Как будто бы делать больше нечего спозаранку, кроме как гулять.

Шли мы почти до городской стены, а там Крам развернулся, схватил меня и затащил в какой-то странный закуток, выдолбленный прямо в стене. Там хранились метелки, щетки, тряпки и другие штукенции, которыми хевья подчищали грязь за глотта. Крам нагло облапил меня, запустил ручищи под платье, начал теребить грудь и попытался поцеловать. Я оттолкнула его.

- Эй, чего это ты?! Ни привет, ни здрасьте!

- Лесс, детка, мы же столько не виделись! Я так соскучился!

- Вежливым надо быть.

- Ишь ты! Настоящая глотта стала. Вежливым, значит. Ну и как, муженек с тобой вежлив в койке? Колдунство снял свое? Можно теперь тебя того?

- Ничего он не снял.

Я помахала рукой с проклятым колечком, которое так и держалось на пальце.

- Вот хра пещерный.

- Еще какой. Ну а ты, Крам?! Что так долго шел ко мне? Если скучал.

- А как ты думаешь, сколько отшагать надо было от Морехи до этого проклятущего города? А найти его? А приспособиться, речи глотта не зная? Ну и тебя найти здесь непросто было, да подступиться. В дом не пробраться, снаружи не застать.

- Ну а теперь что? Ты меня заберешь наконец?!

- Забрать-то можно, только что потом с тобой делать, пока на тебе колдунское кольцо да его чары? Помиловаться с тобой не получится, зато твой колдун найдет и отомстит. Нет, Лесс. По-другому надо.

- Как же?

- А так. Не тебя умыкать надо. А глотта порешить. Избавиться от них.

- Это как ты от них избавишься, умник? Ты один, чужак в чужой земле, а их несметные полчища! Их город, их земля. Даже Фросах, Хозяин тутошний озерный, заодно с ними. Что ты против них поделаешь?

- А я не один, Лесс. Нас тут много. Тех, кто мечтает отплатить глотта за все, чем они нас обидели.

- Но как?!

- Хренак. Всего тебе рассказать не могу. Ты, как бы это помягче выразиться, в стане врага сейчас. Муженек твой – колдун. Вдруг в мысли залезет и все прознает. Потому ненадобно тебе ничего слышать. А сама вот расскажи, что разведала за месяц.

Я и рассказала. Крам все норовил пощупать меня в срамных местах, да я не давалась. По-другому как-то оно стало. То ли забыла я его за этот месяц, томиться перестала по нему. То ли он изменился. Сколько раз я грезила о нем в своей одинокой постели, лаская себя украдкой. Представляла, как мы пробьемся сквозь проклятые чары, и отдадимся наконец друг другу. Горячи были те грезы.

А сейчас – смотрела на него, слышала голос, вдыхала запах… И ничего не шевелилось в груди, не горело промеж ног. Словно чужой мне человек стоял рядом. Не хотела я Крама. Может попривыкнуть обратно придется…   

- Молодец, Лесс, - кивнул Крам, как я закончила. – Полезное разведала.

- Делать-то мне что дальше?

- А что всегда делала. Живи рядом с глотта, присматривайся. К муженьку стань поласковее. Пусть поверит, что ты к нему склоняешься, да побольше тебе доверяет и к делам своим допускает. Глядишь, расскажет что-нибудь совсем важное… А то и сделает чего-нибудь нам на руку, сам того не ведая. В общем, завлекай его.

- Ну ты сказал. Как мне его завлекать?!

- Как-как. По-женски. Помилее с ним будь.

- Ты что, уложить меня к нему хочешь?!

- А то ты с ним и так не ложишься.

- Не ложусь!

- Как это? Зачем он тогда на тебе женился?

- Он мне год дал. Обещал за этот год не трогать.

Крам присвистнул.

- Даже так? Что ж, значит девочкой мне достанешься. Управимся меньше, чем за год. И, Лесс…

- Чего? 

- В доме твоего муженька есть служаночка… Носатая, но миленькая.

- Вилта.

- Сведи меня с ней.

- Это еще зачем?!

- Надо уговорить ее присоединиться к нам. От нее будет польза.

- И как ты собрался ее уговаривать, интересненько?!

Крам хмыкнул, почти довольно.

- Так и собрался. Перестань, Лесс, нам незачем друг дружку ревновать. Ты одна у меня, сладкая. Никого кроме тебя не хочу.

- Если узнаю, что ты с ней того…

- Мамой клянусь, не собираюсь! Тебя дождусь!

Хмыкнула.

- Ладно. Выманю Вилту на прогулку, а там придумай сам, как подкатить.

***

Лесс ушла, а Крам недовольно скривил губы. Он рассчитывал получить от подружки ласку, а она заартачилась. Что ж, может, длинноносая служаночка будет сговорчивее. Да и симпатичная прачка, которая развлекала его уже несколько дней в городе, никуда не денется. Лесс о них знать не обязательно. Так же как о полногрудой вдове охотника Дагла из их селения. Она щедро одаривала его милостями, которые были недоступны Лесс. Ну а что ему оставалось делать, раз ее девичество запечатано. Не ждать же долгие годы, пока наконец она избавится от чар. Он мужчина, он должен выплескивать желание, а не просто нежить недоступную деву.

До вечера предстояло выполнить порученную работу. Нельзя навлекать на себя подозрения раньше времени, приходилось слушаться ненавистных глотта, делать, что они велят. Ну а вечером его ждет важная встреча и разговор… Все помыслы Крама обратились к тому разговору. Он выбросил Лесс из головы.

Отработав с отвращением день, Крам направился в дом Андра – содержателя прачечной. Прачечная и дом располагались в одном здании – спереди вход для клиентов (точнее, для их слуг-хевья), сзади для домочадцев и гостей Андра. Там Крам и жил: Андр приютил его на второй день после прибытия в Лудар.

Глава 9. Первая кровь

Три недели минуло, как я встретила Крама в городе. Встречались мы раза четыре за это время. Дружок упорно норовил меня полапать, но как-то вполсилы, я так и не решилась уступить ему… Так что коротали минуты мы в разговорах. Он дотошно расспрашивал меня, что я выведала про муженька, его порядки и привычки. Зачем оно ему сдалось – внятно так и не сказал.

Сам супружник внезапно меня ошарашил. Сказал, чтобы готовилась к сегодняшнему ужину на "террасе" – пристройке с западного края дома. Терраса эта нависала прямо над крыльцом дома, вход на нее был со второго этажа. Ее края оплетали листья плюща, по углам были рассажены кусты роз, гибискусов, и еще каких-то пестрых цветов, чьи мудреные названия я не упомнила.

Выдумчивы глотта на всякие изощренные глупости. То деревянную полянку сделают едва ли не на крыше дома, да обзовут ее непонятным словом "терраса". То им мало нормальных лесных цветов да трав, навыводят новых чудными путями, колдовскими небось. Крам говорит, глотта спихнули всю черную работу на хевья, а сами чушью всякой занимаются.

Ну так супружник сказал, что ужинать сегодня буду с ним на этой террасе. Вот мне радости не было. Так и сказала ему, но он посмотрел на меня странно и сказал: "Лесс, ты моя жена. Мужья и жены иногда трапезничают вдвоем, без других членов семьи. Это называется романтический ужин. Отнесись к этому как к условиям нашего договора".

Ага, договора. Типа, он меня не трогает и в постель не тащит, а я веду себя паинькой и не разношу его клятый дом в щепки. Ну ладно, так и быть, договор так договор, посмотрим, что еще за "руматический ужин" он замыслил… Трогать-то меня, надеюсь, не будет. По условиям его же договора.

Сели мы напротив друг друга. Вилта разложила нам в тарелки паштет – странную, но вкусную штуку из крученого мяса. Тарелки – так глотта называли миски. Оно и ясно: миски у нас были глинобитные или выдолбленные из деревянных чурок. Простые, без изысков. А глоттовские "тарелки" – не едать, а любоваться. Тоненькие, совершенно круглые, с расписными узорами изнутри и снаружи.

Супружник едал да поглядывал на меня искоса. Не выдержала, спросила:

- Чего пялишься будто тать в ночи?

Залыбился с чего-то.

- Тать в ночи?

- Ворюга. Тот, кто пришел взять недозволенное.

- Я же и взял недозволенное, в твоих глазах. Тебя.

Хрен ты взял, а не меня. Суженый-отмутуженный.

- Вот и правильно тебя камнями закидать хотели. С татями так и поступают.

- Ох, Лесс. Ты хоть о чем-то способна говорить нейтрально, без агрессии? Я знаю, что ты меня не любишь и желаешь избавиться. Совсем не нужно напоминать мне об этом при каждом разговоре.

- О чем мне еще с тобой разговаривать?

- Разве не о чем? Ты живешь в Лударе почти два месяца. За это время попривыкла к нашему устройству, быту, порядкам. Наверняка появилось что-то такое, что для тебя понятно не до конца, о чем могла бы разузнать. Я перед тобой и готов ответить на твои вопросы. В беседе за ужином. Это обязанность мужа – отвечать на вопросы жены о жизни друг с другом и вокруг.

- Обязанность? Ладно. Скажи тогда мне, супружник. Почему в вашем городе хевья делают всю черную работу, а вы, глотта, праздно балуетесь? На звезды смотрите, на бумаге свои буквы пишете, на холстах краской малюете. Почему не моете, метете, дерьмо не выгребаете сами за собой, зачем хевья заставляете?

Вздохнул. Неприятный вопросец вышел? Не хочет за руматическим ужином о дерьме беседовать? Я нахмурила лоб, припоминая мудреное словцо, которое Крам проговаривал. Подхватил у своих городских друзей.

- Зачем вы нас… исплукатируете, во!

- Эксплуатируете. Видишь ли, Лесс. Человеческому обществу свойственно организовываться в страты. Прослойки. Одна прослойка занимается физическим трудом. Моет, метет… кхм, дерьмо выгребает. Другая – интеллектуальным и творческим. Смотрит на звезды, пишет книги, создает произведения искусства. Третья – административным. Организовывает добычу природных ресурсов, распределяет их, управляет теми работами, которые проводятся в городе, контролирует деятельность разных людей и групп, чтобы они не мешали друг другу. Это сложная система, в которой у каждого элемента есть свое место. Тебе понятно что такое система и элемент?

Мотнула головой. Мудреные глоттовские словечки.

- Посмотри на эту террасу. Что ты видишь?

- Цветуёчки. Стол. Тебя. – Хотя предпочла бы не видеть. – Едалово. Доски в полу.

- Это все элементы. Все вместе складывается в целое – место, где мы с тобой ужинаем. И где каждый элемент выполняет свое назначение. Доски в полу поддерживают нас и не дают рухнуть на землю. На столе стоит еда, чтобы мы не подбирали ее с пола, как животные. Цветы услаждают наш взор и обоняние. Я – хозяин дома, тот кто воздвиг его, организовал здешний порядок и слежу за ним. И ты – моя супруга. Чье предназначение доставлять мне радость, но ты упорно стремишься к обратному.

Я фыркнула, хотела ввернуть очередную язву, да не успела. Супружник продолжал:

- Впрочем, сейчас речь не о нас с тобой. Раньше, пока ксаранди не столкнулись близко с хевья, наше общество организовывалось именно так, как тебе хотелось бы. Мы сами делали всю грязную работу. Строили города: сами добывали, носили и складывали камни, сами вычищали мусор, растили себе посевы и скот, сами готовили пищу. Когда хевья стали приходить в наши города, некоторые из них – из вас – захотели иметь здесь свое место. Но никто не получает место в системе просто так. Чтобы получить его, нужно выполнять некую функцию. А чтобы ее выполнять, надо обладать навыками и способностями. Мы стали предлагать хевья те функции, которые соответствовали их навыкам и способностям. Кто-то охотно соглашался и принимал их – лишь бы заполучить желанное место. Кто-то отказывался. Кто-то задавался теми же вопросами, что и ты. Некоторые злились и проклинали нас, не понимая, почему мы не даем сразу высоких и престижных мест. Но мы не могли дать место тому, кто не соответствовал требованиям. Бывают и соответствия. Ты видела моего ученика Бораса. Он не единственный хевья, кто обучается магии. Те, кто обладает магическими способностями, занимают такое же место в нашем обществе, что маги-ксаранди. Хотя в Совет Лудара, к примеру, не входят. Потому что у нас есть определенные традиции. Мы никого не держим силой. В наших городах живут те хевья, что сами выбрали такой путь. Кто не выбирал – остаются в своих прежних селениях… или уходят дальше, как твои предки. Мы не навязываемся.    

Глава 10. Последствия

На следующий день Совет Лудара заседал в Базилике с рассвета. Нолгар доложил, что случилось в доме Лимара и его собственном. Когда прошел первый шок, когда выразили соболезнования Нолгару и членам Совета – дальним родственникам Лимара, слово взял Тибальд.

- Друзья и сородичи. Настал нелегкий час. Культура ксаранди – мирная и просвещенная. Мы никому не приносим разруху и притеснения. Мы не решаем конфликты военным путем. Такого никогда не было в нашей истории. Но были случаи, когда чужая раса, неспособная понять наши цели и ценности, относилась к нам враждебно. И тогда наше существование оказывалось под угрозой. С прибытия на Ремидею мы видели, что раса хевья ниже нас по развитию и выше по уровню агрессии. Но надеялись, что они предпочтут мирное соседство. Увы. Этого не случилось. Сейчас мы стоим перед лицом прямой военной угрозы со стороны хевья. Не всех – той части, что настроена к нам агрессивно. Нам нужно принять меры, если хотим выжить.

Базилика зашелестела – кто-то согласно, кто-то протестующе. Тибальд выждал пару минут и продолжил:

- Наши процедуры народовластия, увы, слишком громоздки. Много времени тратится на обсуждения и учет мнения каждого. В ситуации военной угрозы это слабость. Предлагаю ввести чрезвычайное военное положение. А значит, выбрать единого лидера, который будет отвечать за решения военного характера. В истории ксаранди есть два прецедента, когда Совет Правления временно отказывался от народовластия и передавал полномочия Диктатору до устранения угрозы. Увы, сейчас мы вынуждены сделать то же самое. Таково мое мнение.

Тибальд сел. Зал снова загудел. Один за другим, несколько Котов высказались в поддержку предводителя. Пара Сов высказались против Диктатора, но их не поддержали даже соратники по партии. На голосовании идея Тибальда победила с огромным перевесом. Временный председатель собрания (он выбирался заново на каждый день) провозгласил:

- Уважаемый Совет, прошу выдвигать кандидатуры на должность Диктатора.

Вскочил Марел.

- Тибальд! Других достойных кандидатов среди нас нет! Он первый распознал угрозу среди хевья. Его мудрость и решительность как нельзя лучше соответствуют этой должности!

- Тибальд! Тибальд! – раздались выкрики в Зале, с той стороны, где сидела партия Котов.

Поднялась Морани.

- Неудивительно, что партия Котов единодушна в поддержке своего лидера. Удивляюсь только, как скоро Совет забыл, что именно Тибальд призывал наладить мирные отношения с хевья. Страстно заверял, что они безвредны, до тех пор пока ксаранди хорошо к ним относятся и не притесняют. Теперь Тибальд предлагает избрать Диктатора, чтобы драться оружием. Почему вы вдруг отбросили мирную дипломатию, ксар Тибальд? Почему теперь ратуете за жесткие силовые методы?  

Тибальд не перебивал Морани, высокомерно усмехаясь.

- Ваш вопрос, ксара, живой пример тому, что женщины плохи в политике и управлении. Я и сейчас повторяю, что мы должны поддерживать мирные и добрососедские отношения с хевья. За исключением кучки самых неразумных и агрессивных личностей, которые угрожают не только нам, но и своим мирным соплеменникам. Вспомните, ксары, эти негодяи и глупцы убили не только семью Лимара, но и его слуг-хевья. Они безжалостны к нам и к своим. Мы должны защищать не только себя, но и невинных хевья. Потому нам важна четкость и решительность в действиях. Потому нам нужен Диктатор – кого бы вы ни выбрали!

Морани не сдавалась. Она выступила вперед, сверкнув глазами.

- Тогда я предлагаю еще одну кандидатуру! Пусть Диктатором станет Нолгар! В отличие от Тибальда, он предупреждал нас, что от хевья может исходить опасность. И он предлагал уйти, чтобы избежать ее. Нолгар был мудрее с самого начала. Он будет мудрее и в должности Диктатора.

На этот раз Тибальд не усмехался. Он кивнул – с нарочитым уважением и достоинством.

- Прекрасная мысль, ксара Морани. Я обеими руками за выбор. Пусть Совет примет решение и проголосует. Я лишь об одном напомню. Жена Нолгара – из диких хевья, которые ненавидят ксаранди. Она сбежала вместе с налетчиками, которые напали на его дом. Как Нолгар сумеет защитить Лудар, если не смог защитить даже собственную семью? Подумайте об этом, достопочтенные ксары, когда будете принимать решение.   

Исход голосования был предопределен. Лишь девять Сов поддержали Нолгара. Остальные избрали Тибальда диктатором. Председатель Совета, назначенный на сегодняшний день, уступил ему место.

Тибальд издал первый единоличный указ: для противодействия группе налетчиков-хевья сформировать Магический Отряд Особого Назначения – сокращенно МагООН. В него вошли тринадцать сильнейших магов Лудара. Когда встал вопрос о предводителе отряда, кто-то предложил Нолгара. И снова Тибальд напомнил о бесславном похищении его жены и внука.

- Ксар Нолгар нужен и полезен Отряду. Но останется рядовым членом. Предводителем назначаю Кадмара. Ваше первое задание – выследить налетчиков до их укрывища и захватить.

Нолгар сказал:

- Диктатор, бандиты похитили моего внука. Вы сами только что сказали об этом. Они грозили убить его, если их попытаются преследовать.

Тибальд вздохнул с неподдельной искренностью.

- Понимаю и разделяю вашу тревогу, ксар Нолгар. Наши потомки – самое ценное, что у нас есть. Особенно маленькие дети. Но если мы не обезвредим злодеев сразу, жертв будет намного больше. Мы не можем рисковать всеми детьми ксаранди из-за одного. Такова реальность чрезвычайного военного положения. Операция состоится. Кадмар и каждый член отряда сделает все, чтобы ваш внук не пострадал.

Нолгар стиснул кулаки.

- Ты мастер хитрости и притворства, Тибальд. Ты добился единовластия, настроил Совет против меня, а теперь настраиваешь меня против Совета, магического отряда и твоего правления. Кто-нибудь в этом зале еще задумывается, куда ты метишь? Уступишь ли пост Диктатора, когда все закончится?

Глава 11. И снова свадьба...

Всю ночь сын и внуки Нолгара провели в темнице Лудара. Избитые, израненные Сомар и Тармил, изможденные и напуганные Лаини, Эрени и Керели. Все происходящее казалось им нелепым кошмарным сновидением, от которого никак не получалось проснуться.

В их дом явилась беда. В целый город явилась беда. Люди пошли войной друг на друга, одна раса против другой. Похитили невинное дитя – их сына, внука и племянника. Нужно помогать друг другу, выручать тех, кто попал под молот судьбы первыми.

А вместо этого их схватили свои же и заточили в тюрьму. Зачем? В чем они провинились – уже избитые и запуганные?! И куда пропал Нолгар? Что с Далраном, жив ли он? Как теперь спасти его, когда они сами угодили в заточение? От тревоги за его участь, за Нолгара и даже за Лесс все пятеро сходили с ума.

Наутро их вывели из темницы и, под магическим конвоем, отправили в Базилику. По улице, в окружении восьми магов, шли пять пленников: три измученные женщины и два мужчины, один из которых совсем седой. В Базилике их встретили тридцать восемь пар глаз, взиравших с состраданием, но и настороженно. Не хватало двоих. Нолгара и Тибальда.

Диктатор появился спустя полчаса, облаченный в алую мантию полководца. За все время существования Лудара никто не надевал ее – она хранилась среди неприкосновенных реликвий ксаранди, принесенных с родины.

Он прошествовал на место председателя. За ним неотступно следовали четверо волшебников из МагООН, которые состояли в партии Котов. Тибальд назначил их своими телохранителями. Он исподтишка посмотрел на Эрени, довольно усмехнулся. От надменной девицы, осыпавшей его насмешками, не осталось и следа. Жалкая, измученная переживаниями за деда и племянника. Может, Тибальд и скажет ей, что маленький Далран благополучно воссоединился с Нолгаром. Позже. Если заслужит. А пока – начинать суд.

- Друзья и сородичи! – воззвал он. – Вас может потрясти увиденное. Пятеро знатных ксаранди провели ночь в тюрьме, а сейчас предстали перед вами, как преступники. Никогда такого не случалось в Лударе. Но и никогда не случалось, чтобы хевья убивали ксаранди, а предатель нашей расы им помогал. Маг Нолгар выступил на стороне преступных налетчиков! Он женился на дикарке из Морехского Леса, привел вместе с ней ее сородичей, а те влились в наше общество и подбили на бунт добропорядочных хевья! Больше века наши расы жили бок о бок в мире и согласии. Пока одному из нас не захотелось получить больше власти! Нолгар подогревал недовольство хевья. Он надеялся, что они поднимут бунт. Он собрался возглавить их бунт, захватить с их помощью власть над Лударом. Нолгар желает стать единоличным правителем Лудара!

- Ложь! – воскликнула Морани.

Тибальд стремительно повернулся к ней.

- Вам так хочется в это верить, элатейя Морани. Вы слишком доверяли своему однопартийцу. И сейчас вам постыдно признаться, что он обвел вас вокруг пальца. Увы, женщины – легковерные, слабые душой создания. Предводителем партии Сов должен быть мужчина. Надеюсь, так и случится, когда мы одолеем случившуюся беду, вернемся к мирной жизни и восстановим республику. Под управлением женщины такие ошибки неминуемы. Мужчина давно разглядел бы амбиции Нолгара, не доверял бы ему так слепо. Вам следует оставаться элатейей, но не главой партии.

Побледневшая Морани не нашла слов для ответа. Тибальд отвернулся от нее и вновь обратился к Совету.

- Ксары, перед нами семья Нолгара, которая участвовала в его замысле. Сообщники Нолгара попытались это скрыть, напав на их дом. Вот только почему они не убили их, как семью несчастного Лимара? 

Ответом стало молчание Сов и возмущенные перешептывания Котов.

- Ответ очевиден, ксары. Это была игра. Спектакль, который должен был убедить лударцев в непричастности Нолгара и его семьи к разбою хевья. Мы так ничего и не узнали бы, если бы не наши друзья из МагООН. Они быстро встали на след налетчиков, настигли их в прачечной Андра и застали там Нолгара. Он выступил на стороне разбойных хевья, прикрывшись защитой жены и внука. Кадмар, расскажи, что случилось в прачечной.

Предводитель МагООН, стоявший подле пленников, вышел к трибуне председателя.

- Ксары, я собственными глазами видел все, о чем поведал Диктатор Тибальд. Он говорил с моих слов. Мы выследили налетчиков и окружили прачечную Андра, чтобы обезвредить их. Нолгар был внутри. Он пресек нашу атаку и вступил в битву с нами. Он оглушил нас субментальным ударом – преступным, запрещенным приемом. А затем ушел вместе с налетчиками. Нолгар и его жена заодно с ними. А внука он похитил для отвода глаз.

Теперь зашептались все, даже Совы. Морани, с бледным окаменевшим лицом, не издала ни звука. Заговорил Сомар:

- Ксары, все, что здесь говорится, ложь или недоразумение! Ни у меня, ни у моего отца, ни у моих детей нет замысла захватить власть над Лударом. Наша семья чтит традиции. Мой отец женился на девушке Лесс из дикой общины хевья, потому что в ней воплотилась душа его первой жены и моей матери, Дейрани. Он не строил тех планов, которые приводит Диктатор Тибальд. Я не знаю, почему хевья-налетчики не убили нас. Но клянусь честью рода – мы не причастны к их разбою!

Тибальд сокрушенно покачал головой.

- Хотелось бы верить вам, ксар Сомар. Увы, факты говорят обратное. И теперь перед нами стоит вопрос, как быть с вашей семьей. Никогда ничего подобного не случалось в общинах ксаранди. Мы не можем обратиться к опыту предков. Нам придется самим решать, как покарать вас и обезопасить город от возможного вреда в будущем. Какие есть идеи на этот счет, ксары? – он обвел взглядом Базилику.

- Смертная казнь? – неуверенно предложил кто-то из Котов. На него зашикали свои же. Тибальд тоже покачал головой.

- Не будем уподобляться разбойникам. Они безусловно заслуживают казни. И сам Нолгар. Возможно, его жена-дикарка. Но дети и внуки Нолгара лишь повиновались главе рода. Можно проявить к ним снисходительность. Но оставлять их на свободе тоже нельзя. Я вижу лишь один выход. Непростой для меня… Но он позволит мне проявить человечность к преступникам поневоле.

Глава 12. Беглецы

Мы с Далраном сидели в узенькой расщелине у подножия невысокого холма. Дубовые корни переплелись у нас над головами; опавшие листья на дне расщелины шелестели, ежели нам вздумывалось поерзать.

Супружник предупредил, что закрыл расселину магическим барьером – никто нас не увидит, не услышит, и не почует. Ни зверь, ни человек. Даже дождь прольет мимо и не затопит нас. Но мы с мелким все равно сидели тише воды, ниже травы. Очень уж страшно нам было после прачечной Андра.

Ночь мы провели в прибрежном лесу. Супружник еле стоял на ногах после сражения со своими. Он загнал нас в первое попавшееся укрывище – ямку между тесно растущими лещинами, - свернулся калачом и вырубился, велев нам не отходить от него ни на шаг.

За ночь мы с мелким продрогли насквозь. Я дремала урывками – нормальный сон не шел от холода и страха. Мелкий посапывал ровнее – дети есть дети, им все нипочем. Хоть тоже трясся, замерзший. А супружник и вовсе проспал до полудня. Вот какие они, маги. Колданут так, что мало не покажется, зато потом валяются без мочи. Хоть глаз ему прутиком проткни во сне – ничего не сделает в ответку. Беспомощный, как бельчонок.

Признаться честно, была у меня такая мысля. Глаз проткнуть или ножик с его пояса снять да пырнуть. В кои-то веки он ничего не поделал бы. Отомстила бы за то, что он меня втравил в их глоттавскую заварушку. Пошто не проткнула? Да потому, что соображалка не совсем еще отключилась.

Что бы я потом делала одна в лесу? Ждала бы, пока мелкий меня подстережет и проткнет этим же ножичком или еще каким? Наверняка тоже мстил бы за деда. А идти некуда. Не в город же возвращаться, к Краму. Не хотела я миленка видеть после всех смертоубийств, что он натворил.

Перерезать всех глотта от мала до стара – немило моему сердцу оказалось. Хоть они бы меня тоже не пощадили. Наверняка посчитали бы подельницей Крама да этого жуткого Андра. Да и прикончили небось всех, после того как Нолгар нас увел. Подожгли прачечную вместе с Крамом и остальными, как собирались… Некому помешать теперь.

Вот и пролежала я бок о бок с супружником в лесу вечер, ночь, да утро. Как прилежная верная жена. А пополудни он оклемался. Встал, нас поднял, сбил магией да нащелкал орешков с лещины. Мы утолили голод, а потом он поводил нас по лесу, пока не нашел эту расщелину под холмом. Там велел нам сидеть смирно и не высовываться, а сам обратился птицей прямо у нас на глазах, да улетел.

У меня чуть зенки не выпали из глазниц. Нет, в доме Андра я уже видела, как он обращается из птицы в человека. Но там столько всего было, что оно затерялось в бурных событиях. А сейчас я так и обалдела, как он запросто это выделывает. Далран поглядел на меня снисходительно. Видать не впервой наблюдал, как дед-колдун оборотничает. Так и захотелось влепить затрещину мелкому паршивцу. Ишь, умный какой. Он еще добавил мне раздражения, спросив:

- Красивый Нолгар, да? Гордишься, что тебя замуж взял? Мама говорит, таким мужем женщине надо гордиться!

Тут я не удержалась и шлепнула ему подзатыльник, не больно.

- А рот держать на крючке она тебе не говорит? Мал еще учить, кому каким мужем гордиться! Подрастешь, женишься, посмотришь как тобой гордиться будут!

Малой даже не обиделся на затрещину.

- Я буду достойным мужем!

- Подрасти сначала. А то как заловят нас дружки твоего красивого деда, так до свадьбы и не доживешь.

- Или дружки твоего Крама, - ввернул Далран. Вот ведь гаденыш. Мелкий, а палец в рот не клади. 

- Крамовы дружки хотя бы спалить нас не пытались. Даром что ты глотта, враг ихний. А свои тебя не пожалели.

Охолонул, призадумался. А потом изрек:

- Нолгара держись, Лесс. Он со всеми врагами справится. От всех тебя защитит.

Я скривилась. Паршивец верно говорил. В супружнике одном мое спасение теперь. С Крамом не по пути. В город глотта не вернуться. Родную деревню не найти, да и верно муженек после свадьбы говорил – кем они меня посчитают, если теперь вернусь? Небось еще и за Крама спросят. Ушел в город за мной, а что с ним там сталось? Наверняка захотят знать.

Вот только все равно передергивалось все в душе при мысли о супружнике. Не могла забыть и простить, кто меня в эту передрягу впутал. Не трогал бы, не украдал из дома, не окольцовывал – жила бы себе да горя не знала. За Крама замуж вышла бы, детишек нарожала, хозяйство вела. И он бы в город не потащился вслед за мной, не связался со злобным прачечником.

Так что и выходило, что Нолгар один кругом виноват. Все мои беды от него. Злилась я за то на супружника несказанно. Волосы бы повыдернула бы, морду исцарапала. Нет ему прощения за все содеянное.

Когда он воротился уже под вечер, я была готова в глотку ему вцепиться с проклятиями. Черная хищная птица опустилась прямо в расселину и обратилась человеком. Далран завопил радостно и бросился к нему. Нолгар подхватил его на руки.

- Деда, что с мамой и папой? Дедой Сомаром и бабулей Лаини? С Эрени?

- Живы и здоровы все. А Эрени еще и замуж вышла.

- Чего?! – воскликнула я.

- Мерзавец Тибальд принудил ее стать его женой. В обмен на то, чтобы выпустить из тюрьмы всю остальную семью.

У меня все внутренности перевернулись. Этот хам и нахал насильно женился на Медовой Гриве?! Что же глотта за люди такие? У них кто-нибудь вообще выходит замуж по доброй воле, или всех силком тянут, как в петлю?!

- Ты прикончил его?

- С ним рядом все время маги-телохранители. Убивать всех ради одного мерзавца не подобает.

- Ты оставишь ее в его лапах?! Думаешь, он с ней договорится, как ты со мной – мол, веди себя прилично, и я тебя не трону, в постель силой не уложу?! Он же ее враз под себя подомнет! Надо ее освободить!

Супружник шумно выдохнул, лицо перекосила гримаса. Резанули его мои слова. Он ссадил внука на землю.

Глава 13. Жена поневоле

Свадебный паланкин опустился у порога дома Тибальда. Остановились и четверо магов-телохранителей. Они шли по одному с каждого боку паланкина. Диктатор ступил на землю, подал руку молодой жене. Эрени молча оперлась на нее, пряча лицо в густых медовых волосах. Вид у нее был совсем не торжественный: домашнее платье, да еще несвежее после ночи тюрьмы, домашние же туфли, растрепанные волосы. Совсем не так должна выглядеть новобрачная.

Она вспомнила Лесс на свадьбе – визжащую, упирающуюся, такую же растрепанную, как сейчас Эрени. Потом подруга упрекала ее, что не помогла, не заступилась… Может, это расплата за молчаливое пособничество? Теперь Эрени прочувствовала на себе, каково это – быть выданной замуж насильно… Не прав был Нолгар… Ох как не прав.

Тибальд повел ее в дом, крепко придерживая за локоть. Маги гуськом проследовали за ними. Трое вошли внутрь, один остался на крыльце, присев на каменный выступ. Навстречу хозяину выбежала девушка-хевья.

- Ужин на шестерых, Кита. И ванну для моей супруги. Отправь Хана в дом мага Нолгара – пусть заберет оттуда одежду ксары Эрени.

Вышколенная служанка и глазом не моргнула – поклонилась и убежала. Эрени не могла не отметить про себя, что в доме Тибальда все налажено так же четко, как в доме ее деда. Хозяин отпустил магов-телохранителей, и они разошлись по отведенным им комнатам. Дом был огражден магическим барьером. В его пределах диктатор мог не опасаться внезапного покушения.

Оставшись наедине с Эрени, Тибальд смерил ее хозяйским взглядом.

- Что ж, возлюбленная жена… Я счастлив видеть тебя в своем доме. Располагайся, устраивайся, чувствуй себя хозяйкой, - на этих словах он усмехнулся, и Эрени поняла, что роль хозяйки ей тут никак не светит. – Кстати, хочу предупредить. Сегодня ты примешь ванну в одиночестве первый и последний раз. Ты нуждаешься в этом после ночи, проведенной в тюрьме. А потом…

Он шагнул совсем близко к Эрени, приподнял ее голову за подбородок.

- Потом мы будем делать это вместе. Я предпочитаю, чтобы красивая женщина ухаживала за мной в ванне. И если у меня есть жена, то это станет ее обязанностью.

Эрени резко дернула головой, освобождаясь от цепкой хватки его пальцев. Не удержалась от колкости:

- Надеюсь, ксар Тибальд, вам при этом неважно, приятно ли женщине ухаживать за вами. Иначе вы не получите удовольствия от ванны.

Тибальд расхохотался.

- Не беспокойся, возлюбленная жена! Я непременно возьму свое удовольствие. И у меня есть много способов заставить женщину испытать его… по собственной воле или без нее.

Эрени дрогнула. Циничное напоминание о власти Тибальда над ней, ее подчиненном и зависимом положении вернуло ее к реальности. Она может сколько угодно дерзить ему – вот только он может на это сделать с ней почти все, что захочет. Она сама вручила ему эту власть в Базилике, согласившись на брак. 

Тибальд прибавил:

- Кстати, мне нравится твое обращение на "вы". Так и продолжай. Жена должна оказывать почтение супругу.

Эрени залилась краской. Она не проявила почтение, а подчеркнула, что он по-прежнему чужой ей. Неблизкий, не родной – как положено супругу, выбранному добровольно. Но нахал в очередной раз вывернул в свою пользу и посмеялся над ней. Она взяла себя в руки и выпалила:

- Должна оказывать, если супруг сам обращается с ней почтительно! А не берет замуж насильно, угрожая ее родне. Как ты, ксар Тибальд! – подчеркнула она обращение. Тибальд расхохотался.

- Сколько пыла и страсти! Надеюсь, ты не растеряешь его по дороге в супружескую спальню, моя прелестная строптивица. Я долго ждал, когда смогу укротить тебя. Будет жаль, если ты выплеснешь свою строптивость заранее, и в нашу брачную ночь окажешься кроткой и покорной!

И вновь Эрени вспыхнула. Но парировать не смогла… да и не видела смысла. Сколько ни препирайся, результат будет таким, каким захочет Тибальд. На его стороне сила. Она в его доме, в его власти. Его законная жена. Сама так выбрала. Поэтому она вдруг умолкла и не ответила ни слова. Мужчина прищурился.

- Ты уже сдалась? Так рано? Какая жалость. Что ж, придется возвращать твой пыл иным способом! Позже. Пока ступай в ванну, а затем спускайся на обед. Кита покажет тебе расположение комнат в доме.

Проворная экономка успела отдать распоряжения другим слугам и вернулась в холл. Тибальд приобнял Эрени за талию, отчего она чуть не подпрыгнула. Но он не стал осуществлять супружеские права немедленно, а легонько подтолкнул ее к Ките. Та поклонилась девушке так же низко и почтительно, как хозяину. Ну хоть кто-то в этом доме не будет ее унижать…

Кита проводила Эрени на второй этаж дома, по пути показав трапезную залу. Девушку ждала приятная новость – у них с Тибальдом будут раздельные спальни, хоть и смежные. На двери между ними не было ни замка, ни защелки… Оно и неудивительно. Согласно традициям ксаранди, муж и жена всегда должны иметь доступ в личное пространство друг друга. Но не должны им злоупотреблять. Тибальд нарушал одну традицию за другой. Эрени не сомневалась, что традиция уважения к личному пространству супруги тоже продержится недолго. Как минимум, в собственном супружестве Диктатора…

Показав Эрени ее будущую обитель – или узилище, как девушка предчувствовала, - Кита повела ее обратно на первый этаж. Ванная и уборная всегда занимали задние углы в домах ксаранди. Эрени осведомилась, во что ей переодеться после ванны.

- Мой сын принесет вашу одежду из прежнего дома, ксара. Ксар выберет платье, в котором желает вас видеть сегодня. Остальное я сложу в гардероб. Если вы пожелаете поменять расположение своих вещей, просто скажите мне, я все исполню.

Эрени пропустила мимо ушей услужливое предложение Киты. Фраза "Ксар выберет платье, в котором желает вас видеть" всколыхнула гнев. Тибальд собирался решать за нее даже что ей надевать! Первым порывом стало ответить служанке гневно, что она сама выберет себе платье.