Жена для генерала (СИ)

Пролог

Премьер-министр нервно сжал факел в руке. То, чем он занимается — это государственная измена. За такое человеку светит казнь, а для его рода огромные лишения. Но ему терять нечего. Единственная дочь, его сокровище, долгожданное дитя, оставшееся на его попечении после смерти любимой жены опорочена несправедливым приговором и заперта до конца своих дней в глухом храме за много километров от столицы и родного дома.

Чертов генерал! Он лишил ее будущего. И лишил будущего род Лараш! Старик злобно усмехнулся. Никаких мук совести он, как ни странно, не испытывал. И даже смерть императора отозвалась радостью в душе. Этот наглый идиот потворствовал племяннику во всем, и даже зная, что его хрупкая Антия не была способна совершить то, в чем ее обвиняли, он не стал назначать повторное, более тщательное рассмотрение дела, как бы премьер-министр, служащий десятилетия на благо империи и правящего рода его не умолял! Вот оно, возмездие!

— Ты долго, старик, — раздался голос из тьмы деревьев.

— Прошу прощения, возникло кое-что важное.

— Важнее, чем встреча со мной? — усмехнулся наследный принц Дарданской империи.

— Н-никак нет, — покачал премьер-министр, заметив в руке принца окровавленный меч.

Этот мужчина внушал такое чувство страха, какое за всю свою долгую жизнь старый министр еще не испытывал. Огромный словно медведь мужчина, с рассекающим бровь и скулу глубоким уродливым шрамом, горящим ненавистью и яростью красным взглядом и полностью седыми волосами до плеч. Несмотря на летнее тепло на его плечах была черная шкура неизвестного животного, выполняющая роль плаща. Настоящий варвар.

Принц оскалился, услышав блеяние старика перед ним. Он оказал ему и его огромную помощь. Дардания проиграла войну, и наследный принц, которого одолел генерал Астигар вернулся домой с позором. Но он не тот человек, который просто так забудет прошлое. Посмели отобрать земли его страны? Что ж, скоро он их вернет. А заодно и сотрет с лица земли Шаринвард и Ассанту.

— Как дела в лагере? — спросил, скалясь, принц Хорваш.

— Генерал Астигар на пороге смерти. Лекарю неизвестно, какой яд использовали ваше высочество. Однако принцесса Карита и Мэйрилин Тилер вернулись в лагерь невредимыми…

— Что?! — наследный принц наклонился к старику, хватая того за плечо.

— Э-это п-правда, я видел, как принцесса…

— Хочешь сказать, что моя сестра не справилась с заданием? Смеешь обвинять ее в провале? — прорычал принц.

— Н-нет, конечно, нет. Ничего подобного, — нервно замахал руками премьер-министр, отрицая подобные предположения наследного принца Хорваша.

Тот лишь презрительно фыркнул, отбрасывая старика на землю. Из-за деревьев вышла девушка. Она была очень похожа на принца. Высокая, стройная, с такими же рубиновыми глазами и общими чертами лица. Но ее волосы были, в отличии от седины брата, насыщенного темно-каштанового, словно кора дуба, цвета.

— Брунис, — заметил ее появление наследный принц.

— Брат, — кивнула девушка. Вид ее был болезненный. Кожа бледная, под глазами темные круги, на лбу испарина. Последствия использования магии подчинения.

— Ты не справилась, — Хорваш не спрашивал, он уже знал ответ.

— Я недооценила силы соперника. Не знать сил своего врага — это моя ошибка, — девушка склонила голову.

— Пускай это будет тебе уроком, сестра. Если подобное произойдет еще раз, наказание будет суровым, — предупредил принц.

Брунис не шелохнулась. Только она сама знала, чего стоило ей не задрожать от страха и напряжения.

— Я дам тебе шанс искупить свою вину, сестра, — вдруг улыбнулся Хорваш, оборачиваясь к скорчившемуся на земле премьер-министру.

— Убей, — скомандовал принц.

Брунис медленно сделала шаг вперед.

1

«Поруганная честь»

Эдер приблизился к месту, где располагались шатры императорской семьи Ассанты. Здесь не было спокойно. Туда-сюда сновали люди, можно было услышать тихий женский плач. Стража плотным кольцом окружила прилегающую территорию.

И как ему увидеться с принцессой? Маркиз Энвер поджал губы, подняв глаза на усыпанное звездами небо. Да, даже в такую темную ночь они продолжают ярко светить. Эдер сел, оперевшись спиной о ствол дерева рядом с поляной и принялся наблюдать.

К его удаче, принцесса вышла из шатра императрицы спустя пять минут слежки. Девушка сделала несколько шагов и замерла, устало потирая рукой шею. Бросив невольный взгляд в сторону, она заметила вальяжно лежащего мужчину со скрещенными на груди руками, который внимательно за ней следил и словно ожидал ее появления.

Карита направилась к нему.

— Что вы здесь делаете, маркиз? — холодно спросила принцесса.

— Примите мои соболезнования, ваше высочество, — поднялся с земли Эдер.

Карита кивнула. Плакать она не собиралась. Тем более на глазах у этого мужчины. Ни за что она не покажет свою слабость.

— Я пришел по просьбе Мэйрилин, — эти слова привлекли внимание собеседницы. Эдер сдержал улыбку.

— Как будет действовать правящее семейство? Что нам ожидать? Какое решение принято относительно генерала?

Принцесса нахмурилась. Если бы она знала ответы, но она может лишь предполагать. Пока слишком рано делать какие-то выводы.

Видимо, Эдер что-то понял по ее лицу, потому что он сказал, что она может не отвечать.

— Как кузен? — ее высочество подняла лицо, сталкиваясь с глазами маркиза. Принцесса слышала, что Аррон пострадал, защищая ее братьев.

— Он ранен. Клинок был смазан неизвестным ядом. Ему нужно в столицу как можно быстрее.

— Тогда пусть отправляются сейчас. И ты тоже. И дружка своего языкастого прихвати. Пока все в смятении. Мать и наложница грызутся друг с другом, вдовствующая императрица слегла, принцы не знают, что делать. Сейчас о генерале на время позабыли.

Эдер кивнул.

— Ты же за этим пришел? Разнюхать обстановку? — Карита подняла бровь.

— А ты все так же мне не доверяешь? — парировал маркиз.

— У меня нет причин верить

тебе

Я уже обожглась. Второго раза не будет. Но я верю Мэйрилин.

Эдер вдруг улыбнулся, удивляя принцессу. Не то, чтобы между ними что-то было в прошлом, но память подбросила парочку волнительных воспоминаний. Девушка зажмурилась и снова открыла глаза, не время и не место предаваться несбыточным мечтам.

— Возьмите мою карету, — неожиданно предложила Карита. — И кучера. Если кто попробует остановить, то воспользуйтесь моим статусом принцессы.

Мужчина замер, вглядываясь в голубые глаза девушки, пытаясь понять, о чем она думает и не очередная ли это ловушка. Если ее намерения честны, то помощь генералу может не сойти Карите с рук. Императрица наверняка начнет ее подозревать. Маркиз нахмурился и выдохнул. Она сможет о себе позаботиться, он прекрасно это знает.

— Берегите себя, ваше высочество, — Эдер повернулся, спеша обратно, чтобы предупредить Мэй.

Когда он вернулся, Мэй лишь кивнула, узнав о помощи принцессы. Уэсли и Эйвис принесли печальные известия. Остаток выживших солдат генерала Аррона Астигара был обнаружен мертвым. Это была группа воинов из четырнадцати взрослых, хорошо обученных вооруженных мужчин. Кто мог их убить? Не оставив следов, бесшумно и аккуратно? Девушке было очень жаль, но повернуть время вспять не способен никто. Даже она. Когда Аррон узнает, то наверняка расстроится. Эти люди были ему верными товарищами по оружию. С ними он выиграл не одну битву. Нужно будет позаботиться об их семьях, решила жена генерала.

Мэйрилин ощутила, словно чьи-то руки сжимаются вокруг нее, лишая возможности сделать вдох. Не знать своего врага в лицо, значит не знать, откуда ждать следующего удара и как его избежать. Это то, что Мэй усвоила в прежней жизни. Но об этом она подумает позже. Прежде всего нужно вернуться домой.

Сборы не заняли много времени. Через двадцать минут карета первой принцессы империи с непреходящим в сознание Арроном и Мйэрилин внутри вышла за пределы лагеря. Ее сопровождали Эдер на коне и Уэсли с Эйвис, которые ехали на одной лошади. Так было удобнее и быстрее, девушка в своем нынешнем состоянии и после бессонной ночи не очень хорошо держалась в седле, но наотрез отказалась ехать вместе с Мэй в экипаже. Ни сам виконт, ни погруженная в мысли мрачная Эйвис против такого положения дел возражений не имели.

К счастью, путникам довелось безопасно добраться до города, однако беда пришла оттуда, откуда не ждали.

— Стоять! — стражники у въезда в столицу загородили дорогу, обнажая мечи. Мэй осторожно заглянула за шторку, выглядывая в окно экипажа.

Кучер принцессы не испугался.

— Как вы смеете! Разве вы не видите герб ее высочества принцессы на карете?

Самый наглый из стражников усмехнулся:

— И что с того? Разве

вся

императорская семья сейчас не в охотничьих угодьях? Только дурак этого не знает.

— И этот дурак передо мной! — фыркнул кучер. Мэй решила, что как только они доберутся до резиденции Аррона, она лично пожмет ему руку и наградит.

— Что?! Да какое ты право имеешь…

— Такое! Принцесса устала и вернулась раньше. Что, возьмешь на себя ответственность и посмеешь не пустить ее в город? — виртуозно блефовал мужчина на козлах.

Среди стражников распространились сомнения. Этой ночью они получили приказ никого не впускать в город ни под каким предлогом. О смерти императора еще никто кроме участников охоты не знал. Среди стражи городских ворот распространился слух, что ожидается облава на контрабандистов. Никто не хотел попасть под выговор и с позором оставить службу, поэтому мужчины не хотели сдаваться просто так.

— Откуда мне знать, что в карете именно принцесса? Вдруг ты шарлатан и везешь в столицу запрещенные предметы? Контрабанда? — подозрительно прищурился тот самый спорящий с кучером стражник и сделал шаг вперед, порываясь открыть дверь экипажа.

— Ау! — он получил лошадиным хлыстом по рукам от Эдера.

— Так обращаться с ее высочеством, да ты смерти ищешь! — воскликнула Эйвис.

— А ты еще кто такая, мерзавка?

— Я — личная горничная ее высочества принцессы Кариты, единственной дочери самого императора!

— Тоже мне, нашла повод для гордости! — стражник харкнул на землю.

— Где начальник стражи? — от тона голоса Уэсли можно было продрогнуть. Эйвис удивленно повернулась к нему лицом. От тела виконта шло приятное тепло, его руки твердо держали ее, чтобы она не упала с коня. Впервые он показался ей человеком, который мог внушать страх.

— З-зачем он вам? — промямлил один из товарищей наглого стража, что вместе с остальными до этого молча наблюдал со стороны. Мэй в карете вздохнула, чувствуя дежавю.

Уэсли поднял руку, демонстрируя перстень с выгравированной на красном камне гербом своего рода.

— Я — виконт Уэсли Агавин. А это, — он махнул на Эдера, — маркиз Эдер Энвер.

Эдер сжал челюсть, чтобы не заржать от помпезности своего друга и молча протянул руку, демонстрируя свое кольцо. Эти перстни действительно были подтверждениями их личностей. Аристократы любят показушничать, поэтому многие в столице носили подобны вещи с символикой рода.

— Думаешь, такие благородные господа как мы, опустятся до того, чтобы заниматься контрабандой? Хочешь получить вызов на дуэль? Смеешь оскорблять честь и достоинство двух великих домов империи? Позовите вашего главного, чтобы он засвидетельствовал нанесенное нам оскорбление! Тогда всю вашу смену будет ждать заслуженное наказание!

Наглый стражник попятился, опуская взгляд. Все больше и больше он ощущал, что заходит в тупик. На этих всадниках дорогая одежда, которую обычно носят аристократы. Даже на девице, заявившей, что она горничная, были изысканные серьги и браслет с драгоценными камнями. И карета эта смотрелась по-настоящему. Но как смеет он нарушить приказ? Нужно хотя бы убедиться…

— Никак нет, ваше превосходительство. З-зачем вам глава стражи? Конечно, мы пропустим вас и так. Только позвольте осмотреть карету, чтобы удостове…

— Наглец! До тебя не дошло, что если этот экипаж сопровождают такие уважаемы личности как мы с маркизом Энвером, то в карете действительно ее высочество принцесса? И где только находят таких идиотов?! — праведно негодовал Уэсли.

— Прошу прощения, — стражник преклонил колено.

Мужчина уже жалел обо всем, что сказал ранее.

— Вы можете проезжать, — расступилась стража, пропуская карету и всадников.

— Скажите спасибо, что принцесса устала после дороги и решила не утомлять себя разборками с осмелевшей стражей! — бросил напоследок Уэсли, и, натянув поводья, гордо проскакал мимо, въезжая в город.

Стражники облегченно выдохнули, смахивая с висков пот. Им удалось избежать последствий такого оскорбления, нанесенного принцессе! Сегодня удачный день!

Когда ворота позади них закрылись, Эдер выпустил наружу сдерживаемый смех.

— Ты был неподражаем!

Кучер на козлах тоже уважительно кивнул, бросая взгляд на смущенного виконта Агавина.

— Мне даже показалось, что в тебя вселилась наша мисс, — хихикнула Эйвис. Манеризм Уэсли был неподражаем. Видимо, Уэсли было чему научиться у Мэйрилин. Все же, не раз он становился свидетелем подобного поведения жены генерала.

— Мелкая! Все из-за тебя! — отвернулся Уэсли, безуспешно пытаясь скрыть румянец на щеках.

Вот так шоу он устроил. Да, ему есть куда пойти, если вдруг его род, что будет невероятным, обеднеет. Прямиком на подмостки столичного театра!

— А я-то причем? — насупилась удивленно Эйвис, но в ее взгляде блестели смешинки.

— Этот мужлан посмел тебя оскорбить. Я защищал твою честь, — приосанился Уэсли, незаметно заключая девушку в кольцо своих рук.

— Каким образом он меня оскорбил? Ты считаешь это оскорблением? Чья бы корова мычала!

— Тц, — цокнул недовольно виконт. — Все тебе не нравится. Нельзя просто сказать «спасибо»?

— Да за что? — рассмеялась Эйвис.

Уэсли улыбнулся. Ну вот, наконец-то она повеселела. А то ее грустный вид выбивал его из колеи, он не мог вынести печали на ее лице.

Эдер, наблюдающий за этой парочкой лишь вздохнул и закатил глаза. Снова ломать голову над подарком на свадьбу…

* * *

В резиденции генерала их не ждали. Слуги были удивлены столь ранним возвращением хозяев и их состоянием. Дворецкому Варду доводилось видеть раненным своего господина, но в таком серьезном, реально опасном для жизни положении он видел его впервые.

Аррона разместили в их с Мэйрилин покоях. Генерал ненадолго пришел в себя, Мэй успела его немного покормить супом, но потом мужчина снова ушел в беспамятство.

Девушка с покрасневшими глазами в помятой несвежей одежде для охоты тихо поднялась со стула. Еще раз она взглянула на своего мужа и вышла из спальни.

Цветок «Серебряный призрак» рос в самом обычном горшке. Мэй коснулась одного из лепестков, серебрящегося на солнце. Она разбиралась в ядах и знала множество противоядий, но ни врачом, ни целителем она не была. Но ведь не просто так символ давно исчезнувшего рода Арнас, последним наследником которого оказался Аррон, оказался у нее в руках. Да, ей хитростью удалось заполучить его из рук императора Бадивира, и тогда она и подумать не могла, что чья-то жизнь будет зависеть от этого растения!

Но что же делать с самим цветком? Каким образом изготовить из него лекарство, сохранив все целебные свойства? Нужно ли использовать сам бутон? Листья? Корневище? Кажется, сама она не справиться.

Эдер и Уэсли покидать резиденцию друга отказались. Они понимали всю напряженность сложившихся обстоятельств. Тем более Мэйрилин и Эйвис девушки, если вдруг что-то случится, им может потребоваться мужская помощь. Сейчас они сидели в гостиной, в которой еще совсем недавно весело проводили время, когда Аррон был здоров и ничто ему не угрожало.

— Будет сложно, — задумчиво произнес Эдер, вынося вердикт предложению Уэсли.

— Да сам знаю, — кивнул виконт, с неприязнью вспоминая человека, о котором зашла речь.

Мэйрилин задумчиво надула губы. Парни рассказали ей об одном своем знакомом докторе. Только вот они не особо друг друга жаловали. Можно ли ему доверять? Сможет ли он вылечить Аррона? Нельзя предсказать его реакцию на цветок, согласиться ли он сохранить тайну государственной важности? Но ждать тоже нельзя.

— Мне бы хотелось с ним встретиться, — произнесла Мэй, потирая виски. Прошлой ночью никто не смог отдохнуть, со всеми событиями, что произошли. Парни и Эйвис тоже то и дело сдерживали зевки.

— Госпожа, почему бы вам сначала не отдохнуть и не привести себя в порядок? — заботливо предложил дворецкий Вард, недавно вошедший с подносом с закусками и чаем. В его взгляде было искреннее беспокойство и сочувствие. Мужчина надеялся, что молодая хозяйка резиденции найдет выход, он будет молиться, чтобы генерал поправился.

Предложение дворецкого было встречено положительно. Если друзья выбьются из сил, то о каком спасении Аррона может идти речь? Также следует подготовиться к тому, что их ждет, когда оставшиеся члены императорской семьи и аристократия вернется в столицу и на всю страну объявят известия о кончине императора Лейнарда и наступит официальный траур. Как ни крути, а тяжелой положение генерала Астигара в это неспокойное время вызывало тревогу. Кто знает, до чего могут дойти домыслы и обвинения в его адрес. Нужно готовиться к худшему.

Встречаться с незнакомцами лучше на нейтральной территории в публичном месте. Это Мэй знала еще с прошлой жизни. Полностью скрыть факт того, что жена генерала Астигара в поисках лекаря для своего тяжело отравленного мужа не получится, так какой смысл тогда скрываться от чужих глаз?

Ресторан «Аромат бегонии» славился своими блюдами, приготовленными шеф-поваром иностранцем, интерьер радовал глаз, и вид, открывающийся из окон вип-комнат был довольно приятным. Но больше прочего посетителей привлекал цветочный сад. Здесь можно было прогуляться после плотного ужина, полюбоваться редкими растениями или уединиться для тайного свидания.

В одной из беседок на огромной территории сада молодой человек яростно обмахивался веером. Он был здесь один. Как ни посмотри, а мужчина выделялся от мужчин столицы. Его одежда была свободной и просторной, похожей на восточные болохонистые одежды жителей Ганджу, но в отличии от ярких, пестрых, украшенных золотом и драгоценностями тканей, одеяние чудесного доктора было простым, светлым, без излишеств и запоминающихся деталей.

Аккуратные широкие брови были сведены к переносице, уголки тонких губ напряжены, отросшие ниже плечей светло-каштановые волосы, выбившиеся из низкого пучка, развевались на искусственном дуновении ветерка, создаваемым непрекращающимися быстрыми взмахами веера.

Деревья вокруг беседки создавали эффект укромности. Мужчина потянулся к маленькой чашке с зеленым чаем. Несмотря на жару, которая еще не сошла на нет в этот вечер, от напитка шел пар.

Их появление было для него неожиданным. Словно из ниоткуда на лужайке перед беседкой, куда он лениво то и дело бросал взгляд, ожидая прибытия своих собеседников, появилось четверо человек. Двое мужчин и две женщины. Каждый из них привлекал к себе его взор. Но как только он встретился с пронзительным, не соответствующим юному возрасту, взглядом сиреневых глаз девушки в светло-фиолетовом платье, он уже не мог отвести своих черных глаз.

Мэй показалось немного странным выражение лица этого мужчины. Он выглядел очень удивленным. Может, причиной тому их внезапное появление. Но они просто торопились. К чему было неспешно следовать за показывающим дорогу слугой, если она и ее спутники достаточно владеют боевыми искусствами и опаздывают.

— Даналь, давно не виделись, — улыбнулся Уэсли, отказываясь признавать читаемую неприязнь на лице доктора.

В ответ на приветствие мужчина в беседке закатил глаза.

— Вижу, вкусы твои не изменились, — продолжал как ни в чем не бывало Уэсли, игнорируя серьезную атмосферу, уставившись на чашку в руке Даналя.

— А вот твои вкусы, я смотрю, поменялись, — ответил доктор, пряча усмешку за раскрытым веером. Его черные глаза сразу подметили, что вторая девушка, которая была немного выше первой, с золотисто-каштановыми волосами и очами, словно цветочный мед, была по правую руку от виконта, который едва заметно двинулся вперед, задвигая ее за свое плечо.

Уэсли на провокацию не повелся. На его лице расцвела широкая улыбка, но в его карих глазах было предупреждение.

— Помнится, по столице ходил слух о твоих нетрадиционных…наклонностях, — Даналь специально сделал паузу, подбирая слово, но на самом деле для того, чтобы можно было понять двусмысленность его фразы.

Уэсли сжал челюсть так, что заиграли желваки, но промолчал. Что для его спутников было удивительно.

Мэй, наблюдая за этим обменом колких фраз, хотелось устало вздохнуть. На самом деле, никакой враждебности, которой она опасалась, девушка не почувствовала. Как дети малые, которые пытаются из себя взрослых строит, честно слово! Ох уж эти аристократы!

— Кажется, мое приглашение на свадьбу потерялось где-то на почте, — Даналь задумчиво посмотрел в сторону супруги генерала.

Четверо прибывших расположились за круглым столом в беседке. Мужчина сложил веер, повесив его себе на запястье, и принялся как радушный хозяин разливать чай по чашкам.

— Дай подумать, — притворно почесал подбородок Эдер, который помогал генералу с организацией свадьбы. Уэсли расплылся в предвкушающей улыбке. Когда Эдер так себя ведет, это значит, что у кого-то скоро рожа треснет!

— Одно приглашение было отправлено в твой столичный дом, второе — в резиденцию доктора загородом, третье — в Лиаданский госпиталь, где ты практикуешь, четвертое и последнее к Лоретт… — загибал пальцы Эдер. Эйвис удивленно переглянулась с Мэйрилин, они обе до этого случая даже имени доктора не слышали. Оказывается, такая важная персона, что генерал отправил целых четыре приглашения.

— Лоретт! — воскликнул Даналь, теряя ауру благородства и величия, и становясь обычным молодым мужчиной. Мэй успела поймать пустую чашку, которая выпала из его рук, когда он услышал это имя.

— Что-то не так? — невинно спросил Уэсли, очевидно догадываясь, в чем было дело, и позлорадствовал в душе. Мэй же с Эйвис непроизвольно выпрямились, любопытно переводя глаза с Даналя на своих спутников.

— Мы расстались, — буркнул мужчина, поджав нижнюю губу и отводя взгляд.

— Надо же, а она пишет, что бросила тебя, — с мягкой издевкой произнес Эдер.

— Кто еще кого бросил! — негодовал Даналь. — Это было обоюдное решение! Что еще она там пишет?

В глазах доктора было желание выпытать из Эдера содержание письма дословно. Эйвис прикрыла кашлем вырвавшийся смешок, по насмешливому взгляду Уэсли в ее сторону было понятно, что это ей не удалось. Но Даналь не обратил на подобные мелочи внимание.

— Сказала, чтобы даже в случае твоей кончины не писали ей, — пожал плечами равнодушный Эдер. До любовных отношений Даналя ему было все равно.

Мэй начали терзать сомнения, так ли умел и умен этот доктор, как о нем ходят слухи.

Такой ответ Даналю по вкусу не пришелся, но он не хотел ронять свое лицо в присутствии двух милых леди еще больше. И так крупицы сведений о Лоретт заставили его забыться, не хватало еще, чтобы в его способностях начали сомневаться. Судя по взгляду жены генерала, она уже размышляет о чем-то подобном. Даналь прикрыл глаза, глубоко вдохнул и снова их открыл.

— Прошу прощения, миледи, что не посетил такое важное для вас с генералом, моим старинным знакомым, событие — Даналь улыбнулся Мэйрилин, обмахнувшись своим веером.

Девушка кивнула, принимая его извинения.

— Я недавно вернулся в столицу, даже вещи еще не распаковал. Если честно, то ваша просьба застала меня врасплох.

Речь шла о записке, которую Мэйрилин написала и отправила вместе с слугой в дом Даналя этим утром перед тем, как пойти отдыхать. Вместе с парнями было принято решение, что именно она, жена генерала, должна в общих чертах попросить о встрече с доктором. Эдера или Уэсли этот человек мог попросту проигнорировать, даже Аррона он часто не воспринимал всерьез, занятый постоянными исследованиями и врачеванием, но девушке, новобрачной жене приятеля и неизвестной для него персоне наверняка бы не отказал. Уэсли и Эдер хорошо знали об этой черте его характера — любопытстве.

— Где же ваш новобрачный муж? Разве не должен сейчас он ревниво следить за каждым вашим шагом? Я всегда хотел понаблюдать за влюбившимся по уши Арроном, жаль тск, — цокнул Даналь, сложив и снова раскрыв свой веер играючи.

Мэй обратила внимание на его тонкие длинные бледные пальцы, так похожие на женские, и узкие запястья. Да и сам доктор был долговязым и худощавым. Мешковатая разлетающаяся одежда еще больше это подчеркивала.

— Поэтому мы здесь, — посерьезнел Уэсли и коротко рассказал хмурящемуся Даналю о том, что произошло на охоте.

— Хорошо, я вам помогу, — кивнул доктор, встречаясь взглядом с сиреневыми глазами Мэй.

Уэсли и Эдер переглянулись.

— Так просто? — маркиз Энвер задрал бровь.

— Да.

— И без множества условий и выгоды для себя? — насторожился Уэсли.

— Угу, — Даналь вытянул руку и скучающе разглядывал свои ногти.

— И Аррон не будет тебе ничего должен?

— Совершенно верно!

— Как-то это странно. Может нам поискать другого доктора? — Уэсли повернул голову, читая такую же подозрительность на лице Эдера.

— Так говорите, словно я мошенник какой-то! Как не стыдно, и эти люди просят меня о помощи, — посмотрел наверх Даналь, будто бы обращаясь к богам.

Эйвис, до этого молчавшая, хихикнула.

— Да ты, хитрый змей, просто так ничего не делаешь! Верни мне мой кулон! Он хранился в роду пять поколений! — виконт Агавин обвиняюще показал на Даналя пальцем.

Каким-то образом ситуация становилась все более абсурдной. Мэй перевела взгляд на заливающееся алым в закате небо и на деревья, тихо шелестящие листвой на ветру.

— Это было честная сделка, ты собственноручно мне его отдал. И плату я беру только с богатых, которым есть, чем платить и чем меня заинтересовать, — отрицая обвинения как ни в чем не бывало повел плечами Даналь, отпивая из чашки остывший зеленый чай.

Уэсли сжал под столом руки в кулаки. Не ясно было только, злился он на доктора за столом напротив или негодовал от собственного бессилия.

— А что это была за сделка? — осторожно попыталась узнать Эйвис.

Даналь усмехнулся.

— О, хороший вопрос. Пару лет назад посреди ночи ко мне постучался в дверь знакомый нам виконт…

— Ты! Лучше бы тебе на этом промолчать, — угрожающе выплюнул Уэсли, прищурившись на мужчину с веером в руке.

— Засим, я вынужден хранить врачебную тайну, миледи, — шутливо поклонился Даналь в сторону смущенной Эйвис, радуясь, что досадил Уэсли и отыгрался.

— Госпожа Мэйрилин, к вам у меня будет только две просьбы. Именно просьбы, не условия.

Мэй кивнула, показывая, что внимательно слушает.

— Мне бы хотелось изучить яд, которым отравили генерала. Я возьму образцы его крови и попытаюсь выяснить происхождение и состав этого вещества. Разумеется, пока состояние Аррона не придет в норму, я сосредоточусь на его лечении. И второе…

— Я бы хотел узнать вас поближе, — черные глаза Даналя заблестели непонятным Мэйрилин светом.

2

«В ожидании гроз»

— Тебе, часом, жить не надоело? — ударил кулаком по столу Уэсли, так, что задребезжали чашки.

Даналь расплылся в примирительной улыбке.

— Виконт, кажется, ты надумал себе чего лишнего, — тон доктора был холодным, предупреждая собеседников не пересекать черту.

— Это ты надумал себе лишнего. Мэйрилин — жена нашего друга. Твоего друга тоже, — карие глаза Уэсли опасно заискрились. Эдер спокойно поднес чашку с остывшим чаем ко рту, словно эта тяжелая атмосфера за столом не имела к нему никакого отношения.

— Каждый думает в меру своей испорченности, Уэс, — пожал плечами Даналь и перевел взгляд на спокойную Мэй.

— К счастью, мисс…прошу прощения, мадам Астигар не сделала ошибочных выводов, — обмахнулся веером Даналь, скрывая свое истинное выражение лица.

Мэй слегка подалась вперед и впервые за все время разговора посмотрела в глаза этому мужчине, не скрывая своих истинных чувств и мыслей.

Даналь непроизвольно вздрогнул. Эти глаза… Они пугали. Ее взгляд не соответствует ее возрасту и титулу. Как может благородная мисс из обеспеченной семьи иметь такую силу? Одним взглядом она может задавить человека, подчинить его душу. Столько силы и столько же мудрости, страданий и бремени.

— Я согласна, — голос ее не дрожал, в нем было только спокойствие и уверенность. В самом деле, они хорошо подходят друг другу. Может, стоить снова начать верить в судьбу, промелькнули у Даналя мысли о генеральской чете.

— Замечательно, — с хлопком сложил свой веер Даналь.

В резиденцию генерала они вернулись уже впятером. Тем же способом, каким и прибыли на встречу с доктором. Ни для кого не стал открытием тот факт, что Даналь довольно неплохо владел магией и боевыми искусствами. Мастер мастера видит издалека, как говорится.

— Что скажешь? — спросил Эдер, когда доктор закончил первичный осмотр Аррона и появился на пороге уютной гостиной, облюбованной прижившимися в резиденции маркизом и виконтом.

Генерал по-прежнему был без сознания. Мэй отказалась покидать спальню и оставлять, поэтому Эйвис удалось только уговорить ее переместиться с края постели на придвинутое мягкое кресло. Сама названная сестренка бывшей мисс Тилер сидела на кушетке у неразожженного камина.

— Пока все не так плохо. Может показаться, что его состояние на критическом уровне, но яд действует медленно. Хотя это странно, словно сама кровь и его организм имеют некий иммунитет и противодействуют быстрому распространению этой заразы, — проговорил Даналь, моя руки в принесенном слугой тазу и вытирая чистым полотенцем.

— Ты… нет, ничего, — покачал головой Эдер.

Даналь усмехнулся. С болезнью Аррона стало невозможно скрывать его родимое пятно на груди. Возможно, простолюдины и даже не просвещенные в события давно ушедших лет аристократы не смогли бы связать этот факт с считающимся стертым с лица земли родом Арнас и когда-то существовавшей великой империей, но никто из них, даже Уэсли, дураком не был.

— Да, ничего, — улыбнулся Даналь.

Аррон тяжело вздохнул и открыл глаза. Первое, что он увидел, это разметавшиеся на постели рядом с его правой рукой темные волосы Мэйрилин. Его носа коснулся слабый знакомый аромат зеленых яблок. Мужчина перевел взгляд, осматривая пространство, где он находился. Это была их комната в его доме. Они в столице. У Аррона были смутные воспоминания о том, как он оказался в городе. Последнее, что он помнил отчетливо, это блеск рубиново-красных глаз. До боли знакомых глаз. Может, виной тому его состояние, но он никак не мог поймать эту мысль о том, кому же принадлежали эти глаза. Но он точно видел их в прошлом. Голова мужчины болела, по телу разливалась ужасная слабость.

Генерал еле заметно улыбнулся одним уголком губ, смотря на свою спящую жену. Цвет ее лица был бледнее чем обычно. Еле заметно, но, когда дело касается ее, он помнит каждую мельчайшую деталь.

Император мертв. Его величество Лейнард, его венценосный дядя. Кто знает, сколько еще жизней будет уничтожено и сколько судеб разрушено. В империи Ассанта нескоро снова настанет мирное время. Аррон не знал о том, что сейчас происходит в столице и на территории империи, что творится в армии и в императорском совете, а также, что важнее всего, за роскошными дверями дворца и в головах его обитателей. Но не это резало его сердце без ножа, а то, что в такое неспокойное время у него даже не найдется сил, чтобы подняться с постели и защитить свою жену. Вот оказывается, какого это чувство на вкус. Бессилие. Отчаяние. И даже страх.

Да, он боялся. Не за себя и свою жизнь, а за благополучие родных и близких, чьи судьбы ему не безразличны. Даже генералы армий боятся.

Чем больше Аррон думал, тем сильнее хмурились его брови. Тык. Мэйрилин, пробуждения которой генерал не заметил, коснулась пальчиком складки над его переносицей, разглаживая появившиеся морщинки своим легким, нежным словно крыло бабочки прикосновением.

— Ни о чем не думай, — шепнула она. — Все будет хорошо. Со мной и с твоими родителями и Элинор. И даже с Уэсли и Эдером. Мы все в порядке. И скоро ты тоже будешь.

— Мэй, — выдохнул Аррон. Его жена, его вторая половинка, как никто другой она понимала его и волнения, терзавшие его душу. Раньше он представить себе не мог, что когда-нибудь жениться, но сейчас он уже не мог вообразить свою жизнь без этой маленькой женщины рядом. Только она, только рядом с ней, иначе никак…

— Я здесь, любимый, — тихо произнесла девушка, касаясь горячего лба мужа и стирая капли пота холодным влажным полотенцем для компресса.

— Все будет хорошо, я ведь с тобой, — шептала Мэйрилин, касаясь губами щек, висков, прикрытых глаз своего мужа и давая успокоиться своему тревожно бьющемуся сердцу.

Следующее утро встретило обитателей и гостей резиденции генерала Астигара и племянника покойного императора проливным дождем и затянувшими небо тучами. А также прибывшей на порог поместья посланной заботливой императрицей Рандаей кучкой дворцовых лекарей.

— Госпожа, как быть? — с тревогой в голосе спросил дворецкий Мэйрилин, прибывшую в столовую на завтрак. Остальные уже сидели за столом. В том числе и оставшийся на неопределенное время в резиденции Даналь.

— Скажи, пусть подождут.

— Ты позволишь им войти и увидеть Ара в таком состоянии? — удивился Эдер, готовясь отговорить Мэй от этого решения.

— Глупости! Только тот факт, что они не знают в каком состоянии Аррон и сможет ли он что-либо предпринять мешает им действовать так, как им хочется.

— Это большее, на что способна ее величество на данный момент. Заставить меня пустить этих лекарей на порог дома она не может. Отказываться от заботы самой императрицы не очень вежливо с моей стороны, но и плясать под ее дудку я не намерена. Пусть ждут сколько им угодно, — Мэй намазала масло на булочку и откусила, кивком благодаря Эйвис, поставившую чашку чая рядом.

— Какое коварство! — одобрительно усмехнулся Уэсли, и откашлялся, подавившись очередным кексиком. Они были размером с детский кулачек, и помещались у него во рту по четыре за раз.

— Твои манеры как всегда на высшем уровне, — закатил глаза Даналь, почеркнуто аккуратно отправляя себе в рот очередную ложку овсянки.

Эйвис и Эдер переглянулись и молча продолжили завтракать. С появлением в доме Даналя и на фоне обычного поведения Уэсли, им казалось, что они старше, чем есть на самом деле. Вот как чувствуют себя родители, когда их дети дразнятся за столом?

— Чья бы корова мычала! Я бы сказал, где только не побывал этот веер, да только неприлично о таких местах за столом и в присутствии дам выражаться! — вспылил Уэсли, притворно обмахиваясь своей пятерней копируя доктора.

— Как взрослый и воспитанный человек я решил пропустить эту чушь мимо ушей. Уважаемые леди, это все наглые наговоры, прошу не обращать внимания на глупости этого… — Даналь смерил оценивающим взглядом виконта, сидящего напротив, и, видимо, не подобрав нужных слов, молча покачал головой, показывая, как он глубоко разочарован в его поведении.

У Уэсли отвисла челюсть. С каких пор этот придурочный докторишка заделался таким благовоспитанным? Считает себя выше него? Да кто он такой, у него даже титула нет! Об этом Уэсли и не промедлил напомнить. За столом воцарилась тишина. Мэй, переговаривавшаяся с Эдером, тоже замолкла и хмуро уставилась на виконта. Да, иногда язык твой — враг твой. Это выражение как нельзя лучше подходи виконту Агавину.

— Титул… — тихо проговорила Эйвис. — Да, это ведь говорит многое о человеке, правда?

Девушка поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Звук ее исчезающих все дальше и дальше шагов — это все, что было слышно.

— Ты такой дурак, дружище, — вздохнул Эдер, хлопнув Уэсли по плечу и тоже поспешил покинуть столовую чтобы заняться делами.

Виконт выглядел так, словно его душа покинула тело. Вид Даналя напротив уже перестал его раздражать, он и вовсе забыл о его существовании. Затихающие шаги Эйвис снова и снова воспроизводились у него в памяти. И ее смущенное от стыда выражение лица, и разочарование в медовых очах.

К чести Даналя, он никак не прокомментировал ситуацию и вообще сделал вид, что виконт перестал для него существовать. Мэй отметила этот факт. Ну, хоть один из детей иногда может вести себя по-взрослому.

Дождь барабанил по стеклам окон резиденции, некоторые из которых были открыты. Мэй сидела на диване в прилегающей к их с Арроном спальне гостиной. Даналь расположился в кресле по диагонали от нее. С улицы редко доносилось отдаленные голоса слуг, шум дождя и тихие, похожие на рычание разозленного зверя раскаты грома, которые становились все ближе. В комнату проникал свежий ветерок, приносящий с собой аромат влажной земли.

— Полагаю, вам уже известно о происхождение Аррона. Поэтому шокирующим для вас это быть не должно, — Мэй щелкнула пальцем, снимая пелену невидимости с цветка на кофейном столике.

— Что? Это же… Это то, о чем я думаю? — поднял на собеседницу расширенные от удивления черные глаза Даналь, наклоняясь ближе к объекту своего пристального внимания.

— Если вы думаете о «Серебряном призраке» то да, это он, — подтвердила невысказанные вслух мысли доктора Мэйрилин.

— Поразительно! Это ведь единственный в мире экземпляр! И символ… — Даналь не договорил.

— Неужели ты думаешь…? — неосознанно мужчина перешел на неформальный тон. — Так вот оно что. Понятно теперь, зачем я здесь. И почему именно я.

— Так вот ты какой, знаменитый мастер Майрон, дизайнер, делец и владелец сети магазинов одежды и драгоценностей почти по всему Континенту.

— Здравствуй, Даналь, — кивнула Мэйрилин, позволяя себе небольшую улыбку, и не удивившись, что доктор так быстро сопоставил факты и раскрыл ее тайную личность. — Наконец-то мы встретились лично.

Даналь довольно усмехнулся, пожимая протянутую Мэйрилин руку. Ладонь доктора была прохладной на ощупь, но гладкой, без мозолей от долгих тренировок с мечом. Этот мужчина — не воин. Но навыки в боевых искусствах ему не чужды, в чем Мэй была абсолютно уверена.

— Вау, я ткнул пальцем в небо и попал, — Даналь не сдержал смешок. Доктор просто размышлял вслух и озвучил, осмеливаясь на блеф, невероятную догадку, которая промелькнула у него в голове. Он никак не думал, что Мэйрилин подтвердит его смелые предположения.

С мастером Майроном они были знакомы, но лично ни разу не встречались, как бы странно это не звучало. На протяжении нескольких лет вели переписку, иногда помогали друг другу, например прошлой осенью Даналь нуждался в одном очень прихотливом растении, которого в Ассанте днем с огнем не сыскать, и его товарищ по переписке, увлекающийся травами, прислал доктору даже больше, чем было необходимо. Можно было сказать, что это были крепкие, основанные на партнерстве и товариществе взаимовыгодные отношения.

— Если не везет в любви, то повезет в чем-то другом, — заметила Мэй.

Дан притворно печально вздохнул, в любви ему не везло с пугающим постоянством. Вон, Лоретт ему едва ли не смерти пожелала. Какой же он одинокий и несчастный! Но сейчас было не время предаваться жалости к самому себе.

Мужчина склонился ближе к цветку на кофейном столике перед ними, еще немного, он и выпал бы из кресла. Все внимание доктора теперь занимало необычное растение.

— Мне нужны мои книги, инструменты и куча ингредиентов… — размышлял Даналь. Затем он резко поднялся на ноги, и исчез за дверью. Видимо, даже дождь не стал для него помехой.

Вернулся он спустя часа три, и Эдер даже пошутил, что Даналь решил перевезти всю свою лабораторию. На что доктор лишь махнул рукой, гордо заявляя, что это лишь малая часть, самое, на его взгляд, необходимое.

Расположился он в соседней от покоев Мэй и генерала комнате, осторожно, словно величайшее сокровище мира прихватив цветок «Серебряный призрак» с собой и отказался выходить даже ради того, чтобы поесть. Пришлось просить дворецкого организовать поставки провианта для доктора. Иначе, поглощенный пищей духовной, он без пищи телесной протянет не долго.

Мэй обнадеживал энтузиазм Даналя, и, по мере возможности, девушка находилась рядом с ним, принимая непосредственное участие в его исследовании. А именно, доктору было нужно определить характер и степень ядовитости вещества, попавшего через ранение в тело Аррона, изучить целебные свойства растения и часть цветка, наиболее полезную и не несущую побочных эффектов для пациента, а также способ приготовления лекарства/противоядия, при котором эти свойства не изменятся либо усилятся. И все это в рамках ограниченного времени, никто из них не знал, как долго сможет продержаться без опасных последствий генерал.

За ужином за столом было непривычно тихо. Даналь ел у себя, не отрываясь от работы, Эйвис и Уэсли, обычно цепляющие друг друга, молчали. Повисла атмосфера неловкости.

Мэйрилин отметила то и дело бросающего на ее названую сестру, словно выставленный за порог во время непогоды пес, многозначительные взгляды виконта. Примирением между ними и не пахло.

После ужина Эдер попросил Мэй поговорить наедине. Маркиз поправил и без того идеально уложенные темные волосы, глубоко вздохнул и произнес:

— Карита прислала весточку. Завтра дворец официально объявит о кончине императора и о начале траура. Среди аристократов ходит много слухов, многие начали верить, что генерал Астигар, племянник императора решил узурпировать трон и совершил покушение на собственного дядю и кузенов, но к счастью, наследники не пострадали.

— Что за бред! Это же нелепо. Разве не ясно, что эти сплетни пустили, чтобы очернить репутацию Ара! — не сдержалась Мэй.

— Ну, люди быстро забывают обо всем хорошем. Все подвиги генерала остались в прошлом, для принцев он один из соперников в битве за власть, — произнес недовольный положением дел Эдер, озвучивая мотивы источников сплетен.

Мэй прикусила внутреннюю часть щеки, обдумывая возможные развития грядущих событий.

— Готов поспорить уже сейчас между лагерями императрицы и первой наложницы идет закулисная борьба. Согласно законам империи, во время официального траура запрещены все массовые мероприятия, в том числе и инаугурация нового императора. Пока еще не решено, кто займет трон, так что я предполагаю, что Карита по протекции вдовствующей императрицы и своей матери на время примет на себя обязанности регента и легально займет место главы императорского совета, — уверенно сделал вывод маркиз Энвер.

Жена генерала медленно кивнула, подперев рукой подбородок. Ее бывший временный учитель — как же давно это было, еще до свадьбы Аррон послал друга в родовое поместье невесты обучить ее традициям и культуре своего народа — размышлял здраво. За прошедшее с момента первой встречи время девушка успела составить о друзьях своего супруга определенное мнение. И Уэсли, и Эдер были хорошими людьми, в ее мире их бы назвали людьми чести, джентльменами: они были благородны, умны — особенно маркиз — верны своему слову и преданы друзьям.

Без сомнения, идеальных людей на свете не бывает, и всех есть свои достоинства и недостатки. Например, последняя ситуация с Уэсли и Эйвис. Мэй и остальные, даже слуги этого поместья — всем было очевидно, что виконт не ровно дышит к младшей из двойняшек. Но упрямство и что-то еще мешает Уэсли преодолеть все препятствия, большая часть из которых у него в голове, и обрести счастье.

Мэйрилин знала своих девчонок как никто другой. Они росли вместе. Оллин и Эйвис ее первые друзья в этом мире, да и если так подумать, ее первые близкие люди в обоих жизнях. И Мэй прекрасно понимала, что ее порой наивная, честная, озорная, нетерпеливая и иногда не в меру трусливая сестренка будет отвергать эти чувства, не решиться сделать шаг навстречу, говорить о своей симпатии, о своей любви.

Но как бы подруге не хотелось помочь обрести двум счастье двум заблудшим в своих эмоциях душам, делать этого не стоило. Только они сами могут решить свои проблемы. И если не получится, значит так тому и быть, на все воля богов.

Но то, что случится в империи дальше уж точно в руках людей, но никак не святых и небожителей.

— И тогда принцесса станет отличной ступенькой для императрицы и первого принца Ригара. Значит, вероятнее всего, скоро наложница Неллая сделает ответный ход. Что кажется странным, так это тот факт, что вдовствующая императрица поддержала Кариту в становлении регентом. Является ли это провозглашением ее поддержки главной ветви семьи? — делилась своими соображениями Мэйрилин, вспоминая высказывания ее величества Сарулы относительно места женщины.

«…должна сидеть дома и заботиться о домашнем очаге…» — вроде бы так говорила пожилая мадам на чаепитии на охоте.

Эдер замер, у него закрадывались нехорошие предчувствия. Он, в отличии от своей собеседницы, родившейся и выросшей в другой стране, был с детства вхож во дворец и был знаком со всеми членами правящего рода Сантар. Он был партнером для игр принцев, и много всего произошло на его глазах. И вдовствующая императрица, согласно его воспоминаниям, никогда не вставала на сторону единственной внучки. Казалось, что для нее важны были только принцы. Это была дискриминация по половому признаку, Сарула знала, что женщине не суждено стать будущим правителем ником образом.

— Возможно, ее величество сделала это, чтобы обеспечить спокойную передачу власти Ригару. С помощью сестры и матери первый принц легко сможет занять престол. Если они все объединят усилия и смогут противодействовать главной наложнице и ее сыновьям, то волнений, связанных с приходом новой власти, удастся избежать, — предположил Эдер.

Мэй откинулась на спинку кресла, меняя позу и расслабляя напряженные мышцы плеч. С доводами маркиза Энвер вполне можно было бы согласиться. Но Мэйрилин чувствовала в этом подвох. Вдовствующая императрица, эта старая хитрая прожжённая опытом лиса не стала бы действовать опрометчиво, и не в ее вкусе поступаться своими принципами.

— Или же она поддерживает кого-то из сыновей Неллаи и решила избавиться от императрицы, первого принца Ригара и Кариты одним махом. Подумай, одна серьезная ошибка принцессы, и ее мать и брат могут разделить ее участь.

Образ все выглядевшей всесильной единственной принцессы Ассанты возник перед глазами Эдера. Ее холодный взгляд, бледное лицо, ни намека на слезы и горе, ведь даже в такой момент она должна быть сильной. Карита не будет собой, если позволит увидеть кому-то свои слезы. Их последний разговор, когда он встретился с ее высочеством по просьбе Мэйрилин снова звучал в голове. Она сказала, что не верит ему. Значит, это послание, что он получил сегодня вовсе не было предназначено ему. Скорее всего, она знала, что он расскажет все Мэй.

Эдер молчал. Девушка не торопила его отвечать и не ждала от него ответа. Мэй чувствовала, что как бы не складывались обстоятельства, она не может разорваться. Сейчас она должна быть рядом с мужем. Кто бы что ни говорил, какая бы не грозила опасность для небезразличных ей людей — принцесса ей в самом деле понравилась — ее главная задача спасти Аррона любой ценой.

Девушка встретилась с пытающимся подавить свое волнение и тревогу Эдером и, легко коснувшись его плеча, словно предлагая разделить с ним часть тяжелого груза, произнесла:

— Ты ведь знаешь, я не держу тебя здесь. Можешь уйти когда захочешь, и вовсе необязательно быть все время рядом, сейчас ты ничем Ару помочь не можешь. Никто не станет тебя ни в чем винить. И он тоже не станет.

Эдер громко выдохнул, ощущая, будто эта жена его близкого друга только что заглянула ему в душу и прочитала сокровенные мысли, озвучить которые у него не хватало наглости бесчестия.

— Пока мой супруг не поправится, я не буду вмешиваться в эти глупые политические игры. Пусть говорят и делают, что хотят, обещаю, что как только Аррону станет лучше, я заставлю их ответить за все. Но сейчас меня это не волнует. Однако за это время может произойти много всего. И кто-то может пострадать, — озвучила свою позицию Мэй, наблюдая за реакцией собеседника.

Эдер едва заметно побледнел. В прошлом он уже совершил ошибку, и теперь, когда принцесса уже сказала, что не доверяет ему и не ждет от него ничего, он не мог, зная, что она может оказаться в беде, отвернуться от нее снова. Маркиз был благодарен Мэй, что она поделилась с ним своими опасениями, сам бы он мог догадаться, когда было бы слишком поздно. И его крепкая дружба с генералом, которую Эдер никак не мог предать, отрицала все метания сердца. Как он мог бросить товарища, который ему словно брат, в беде и отправиться заниматься другими вещами? Но слова Мэйрилин привели его в чувства и избавили от мнимой вины.

Понимал Эдер и то, что кто бы не оказался на этом чертовом троне, Кариту в покое не оставят. Такая умная, компетентная, завоевавшая доверие сильнейших родом империи, она станет угрозой для новой власти. Да принцесса и сама все прекрасно понимала, но упрямо жила так, как привыкла и не искала защиты — большое дерево, чтобы в случае чего укрыться от дождя.

Видимо, что-то появилось на лице маркиза, что Мэйрилин слабо улыбнулась, поднялась на ноги, и удалилась, сжав на прощание плечо друга. Эдер подошел к окну: дождь наконец-то кончился, но тучи на небе стали еще темнее.

3

«Первые подозрения»

После разговора с Мэйрилин, Эдер покинул резиденцию генерала Астигар. Даже Уэсли не был в курсе, вернулся ли его друг в свой столичный дом или отправился в другое место, но во дворце ему бы обосноваться не позволили. Маркиз сообщил, что, если что-то узнает, отправит весточку.

Даналь безвылазно торчал в своей самопроизвольно организованной лаборатории, но не забывал доктор и о поддержании сил организма пациента до того времени, как будет найдет рецепт и изготовлено лекарство. Пока же мужчина готовил укрепляющие бальзамы и придающие сил тоники. Они имели определенное позитивное воздействие: Аррону стало лучше, он уже не проводил во сне целые дни. Генерал бодрствовал днем и мог даже с помощью жены добраться до ванной, чтобы справить нужду. Этого обстоятельства мужчина поначалу стеснялся, но строгий взгляд фиалковых глаз вмиг заставил его проглотить все попытки возразить. И в болезни, и в здравии, как говорится.

За занятостью хозяев резиденции, поскольку Аррон даже с кровати почти не вставал, а все внимание Мэйрилин было направлено на уход за больным и нахождением рядом с ним, делами поместья занялась Эйвис, которой нужно было себя чем-то занять и отвлечься.

Уэсли еще несколько раз неудачно попытался начать разговор с обидевшейся девушкой, но без толку. В этот раз он перегнул палку. Виконт и сам понимал, что виноват. И ему хотелось попросить прощения и избавится от этого терзающего душу чувства вины. Но в то же время Уэсли начал осознавать, что его чувства по отношению к девушке, это не дружба и не легкий флирт. Медленно, но мужчина прозрел. И тогда он решил, что эта ссора даже к лучшему, не стоит им сближаться. Больше всего на свете виконт Агавин боялся влюбиться и потерять голову.

— Еще одну, — мило надула губы Мэй, прося генерала скушать еще одну ложечку. Она кормила его словно он был маленьким ребенком, неспособным держать столовые приборы в руках. Аррон поначалу противился и попытался даже позлиться, все же где это видано, чтобы взрослого мужчину кормили с рук, но под напором супруги наконец сдался. Пока она рада, он тоже рад и готов на что угодно.

Каша на завтрак скоро исчезла в желудке Аррона. Мэйрилин довольно помогла мужчине вытереть рот и уголки губ салфеткой. Не подозревая, девушка угодила в ловушку: генерал взял ее в кольцо своих рук и притянул к себе, срывая поцелуй — его награду за смирение.

Щеки Мэйрилин тут же порозовели. Девушка не знала, привыкнет ли она когда-нибудь к его прикосновениям, пылким поцелуям и трепету. Сможет ли ее сердце однажды не ускориться при взгляде в его полные любви и страсти янтарные очи? И тут же Мэй ответила про себя: «надеюсь, такое день никогда не наступит».

Императрица еще несколько раз отправляла лекарей из дворца к воротам резиденции генерала, но те могли только безропотно ждать у ворот. Внутрь их никто пускать не собирался. Тем временем в Ассанте начался траур по почившему императору Лейнарду Сантару. Подробности его трагической смерти обрастали все новыми и новыми слухами. В народе расходились самые противоречивые вести — смерть правителя в зрелом возрасте, на охоте — это не то же самое, что смерть от старости или болезни. Подданным Ассанты было крайне любопытно узнать, что же случилось в этот злополучный августовский день с их уважаемым самодержцем.

По столице поползли слухи: в тот день для всех присутствующих аристократов не было секретом, что именно генерал Аррон Астигар, племянник императора по материнской линии, был ответственен за его охрану. Это известие распространилось по столице словно пожар. К утру следующего дня сложно было бы найти кого-то, кто не был в курсе данного факта. Причем из уста в уста догадки и домыслы приобретали все больше красок и в фантазиях смелых умов становилось очевидным, что кровавый генерал воспользовался своим положением и военной силой, чтобы узурпировать престол.

— Как так, он ведь не прямой наследник!

— Нет дыма без огня, про этого генерала давно ходит плохая слава…

— Бедный император! Он погиб от рук собственного племянника! А ведь его величество так его любил…

— Ох, как жаль принцев, отец умер так внезапно, что теперь будет…

— Что уж говорить, если родной сын за дом в столице может на собственного отца руку поднять, то уж эти правители и подавно…

— Что творится, вот в наше-то время такого не было, ежели…

То здесь, то там словоохочие горожане делились друг с другом последними новостями и обвиняли во всех грехах молодого генерала.

И неизвестно, кто был первым, но очень быстро все узнали, что на одной из городских площадей собирается народ, чтобы всем вместе пойти к резиденции генерала требовать справедливости.

Сначала шум за воротами не привлек внимания обитателей и слуг городского дома генерала. Ибо само расположение здания было на оживленной улице, и доносящиеся звуки людской молвы, шум копыт и колес стали уже давно привычными.

Толпа собиралась быстро, как насекомые собираются вокруг выпавшей из рук ребенка конфеты. Люди столпились у входа в резиденцию.

— Требуем справедливости! Убийца должен понести наказание!

— Выходи, генерал-предатель!

— Узурпатор!

Тихое роптание горожан между собой превратилось в массовое выступление. Жадным взором глядели на добротно построенное здание резиденции некогда проливающие слезы благодарности за победы генерала Астигара и защиту границ империи от набегов кочевников.

Громкий крики людей с улицы проникли через открытые окна дома, донося претензии негодующих выступающих до находящихся внутри.

— Мадам, — обеспокоенно обратился дворецкий Вард к стоящей на веранде второго этажа Мэйрилин.

Девушка оглядела все прибывающие потоки людей. Теперь уже вся улица перед входом в резиденцию была похожа на человеческое море. Если так пойдет и дальше, может образоваться давка.

— Мне отдать приказ отряду стражников резиденции? — с волнением дворецкий следил за подступающими к воротам горожанами: еще немного и они смогут выбить их. Тогда уже вряд ли что их остановит.

Мэйрилин хмуро смотрела вперед. Только недавно она решила, что не будет вмешиваться, если это не жизнь и здоровье ее мужа или близких. Но кто-то не желает оставлять их в покое. Спокойная жизнь девушке разве что снилась. Мэй не сомневалась, что эта демонстрация, которая еще немного и перейдет в погром их с Арроном дома, была организована каким-то подлецом извне. Вряд ли бы простые люди, занятые своими повседневными делами и работой, пойдут просто так ломиться в чужое жилище без всякой выгоды. И в ее прошлой жизни такие мероприятия организовывались теми, кому было это нужно.

— Позови стражу к воротам. Я выйду к ним, — не оборачиваясь к удивленному дворецкому приказала жена генерала.

— Но мадам, это слишком опасно… Как же я посмотрю в глаза хозяину, если с вами что-то случиться? — не одобрил ее решение обеспокоенный пожилой мужчина.

— Все будет в порядке, — уверенно бросила Мэйрилин, заходя обратно в дом и исчезая вниз по лестнице.

Императрица? Главная наложница? Вдовствующая императрица? Или один из принцев? — гадала Мэйрилин пока шла к через ставшие таким родными и уютными коридоры резиденции. Виновен тот, кто получит больше всего выгоды. Проблема только в том, что всем им так или иначе выгодно падение генерала и дома Астигар в целом. Или же стоит рассматривать и другие варианты… Кому была нужна смерть императора Лейнарда, когда он еще не успел объявить своего наследника? И есть ли смысл, что именно на Аррона пала тень вины и всеобщие подозрения?

Внезапно открывшиеся створки ворот привлекли внимание теряющих терпение собравшихся у дома генерала горожан. Стройная аристократка необыкновенной красоты появилась перед ними. Мужчины, раскрасневшиеся от криков о несправедливости и обвиняющие во всех грехах генерала женщины потеряли дар речи. Возможно, дело было не столько в поразительной внешности вышедшей за территорию резиденции девушки, сколько в так и обволакивающей ее ауре силы, благородства и непоколебимости. Она была довольно юна, но в то же время всем казалось, что ее взгляд не соответствовал возрасту.

Мэйрилин медленно осмотрела толпу, отчего у некоторых особенно чувствительных непроизвольно забегали мурашки по спине: что за странная реакция? — недоумевали те.

Но толпа, будто единый организм, быстро оправилась от неожиданности и пришла в себя. Нападать пока никто не собирался, но Мэй заметила, что некоторые мужчины были вооружены палками, вилами, и даже грубовато выглядящими мечами.

Собравшиеся явно недоумевали, что за госпожа предстала перед ними и представляет ли она собой угрозу. Ее намерения были им неизвестны и оттого горожане пока лишь разглядывали девушку.

— Кто ты такая? — не выдержал кто-то. — Чего тебе надо?!

— Мне — ничего, — просто ответила Мэй. — Это вы пришли на порог моего дома. Как хозяйке такое следует спрашивать мне. Что вам нужно?

Толпа загудела. Они ожидали сопротивления, были готовы броситься на стражников генерала, предполагая, что предатель пошлет своих людей, чтобы силой подавить их демонстрацию. Но вряд ли кто-то из присутствующих мог догадаться, что к ним выйдет юная невооруженная аристократка, молодая жена генерала. Да и стражи, что была за ней в количестве пяти человек, было недостаточно для усмирения собравшихся, и эти воины больше походили на телохранителей, которых обычно таскают за собой благородные, когда выбираются на улицы города, чем на посланных подавить силой недовольных жителей столицы.

— Нам нужна справедливость! От рук генерала Астигара погиб его величество император Ассанты! Как смеет узурпатор претендовать на престол! — воскликнул громче прочих недовольных высокий опрятно одетый мужчина средних лет, стоящий в первых рядах.

Мэйрилин прищурилась. Оружия в руках этого, судя по всему, негласного лидера, который обязательно есть в каждой группе людей, оружия не было. Она решила считать это хорошим знаком. Но голословные обвинения в адрес мужа ей не понравились. И года не прошло, как в столице чествовали героя, а теперь в их глазах он убийца.

— Позвольте узнать, кто вы…?

— Меня зовут Морвин Крэйк. Я — честный торговец из лавки тканей на Восточной площади! — с жаром выпалил мужчина. Отчего-то он несмотря на то, что сначала хотел огрызнуться на вопрос этой аристократки, ответил честно. Остальные затихли, прислушиваясь к разговору.

— Господин Морвин Крэйк, вы торгуете золотыми шелками из Ганджу? — неожиданно спросила девушка, приводя своего собеседника и прочих присутствующих в недоумение. Какое это имеет отношение к гибели императора?

— Разумеется, наша лавка славится многолетними связями с караванами пустынников… Что вы имеете в виду? — прямо спросил мужчина, пытаясь понять, куда клонит эта мадам.

— Если я закажу у вас отрез вашего лучшего и самого дорогого золотого шелка, но к оговоренной дате вы мне его не доставите, чья будет в этом вина? — Мэй сложила руки на груди.

— Полагаю, это будет вина продавца…? — то ли ответил, то ли спросил растерянный Морвин Крэйк.

Мэй кивнула, отчего собравшаяся толпа, следящая заходом дискуссии, почувствовала облегчение оттого, что их мысли совпадали с верным решением.

— Однако, вы можете просрочить доставку и не по своей вине, в пустынях часто случаются песчаные бури, они могут идти по несколько дней и партия золотого шелка, которую вы будете ждать в понедельник может прибыть только в пятницу. Виновата ли будет ваша лавка за просрочку товара в таком случае? — мягко произнесла Мэйрилин.

— Конечно же нет. При отложенной доставке мы всегда подписываем с покупателем договор, в котором есть условие, что в случае непредвиденной задержки со стороны поставщиков наша лавка тканей за это ответственности не несет! — возбужденно воскликнул мужчина, сверкая глазами.

Мэйрилин улыбнулась, отчего еще несколько минут назад разгоряченная толпа, готовая брать ворота резиденции генерала штурмом, оказалась словно под умиротворяющим гипнозом.

— Почему вы так уверены в том, что в гибели его величества императора Лейнарда виновен генерал Аррон Астигар? — Мэй обвела взглядом стоящих полукругом горожан.

— А кто еще, по-вашему, может быть повинен? Именно генерал отвечал за охрану его величества! — закричала полная женщина, крепко сжимая в руке скалку. Снова внимание присутствующих переключилось на разговоры между собой и необоснованные обвинения в адрес генерала.

Морвин Крэйк из лавки тканей нахмурился. Ему начало казаться, что возможно их выводы не вполне обоснованы. Действительно ли Аррон Астигар — убийца?

— Как и в случае с золотым шелком и лавкой, не всегда сразу понять, чья вина. На месте покупателя мы все несомненно будет требовать справедливости от продавца, но на месте хозяина лавки, который не виноват в том, что поставщики задержали товар, мы бы обвиняли караван. А сами пустынники, доставляющие шелк из Ганджу винили бы во всем песчаную бурю.

Мэй заметила озадаченность на лицах некоторых. Такой простой пример, основанный на обыденной ситуации, людям, многие из которых даже не владели грамотой, был весьма понятен. И невозможно было не угадать намерения юной госпожи перед ними. Мэй подавила улыбку: она посеяла зерна сомнений в их головах.

— Расследование идет, и настоящий преступник непременно будет наказан и ответить за свои грехи. Генерал был ранен, а его верные солдаты, защищающие границы нашей империи от врагов и принесшие минувшей весной для Ассанты блистательную победу, прославившую мощь армии и великое имя правящей династии этой страны на весь Континент, сложили свои головы, защищая императора и его преемников — принца Ригара и принца Вэйланда, которые, слава великой Богине, совершенно не пострадали! — Мэй оторвал руки от груди и медленно сделала благодарственный жест в небеса, одухотворенно прикрывая глаза, словно она не на улице, окруженная толпой людей, а в пустом храме.

Осторожно выглядывающий через створку ворот дворецкий Вард поднес кулак ко рту, пытаясь скрыть восхищение на своем сохранившем следы времени лице. «Ах, мадам великолепна! Она не только поставила под сомнение виновность хозяина в смерти императора, напомнила о былых неоспоримых заслугах генерала и его армии перед отечеством, привела доводы в пользу невиновности Аррона, который был готов ценою жизней защищать его величество, так вдобавок и намекнула на иных возможных подозреваемых… Что за невестка! Ради такой резиденции Астигар стоило столько лет оставаться без хозяйки!» — восторженно потряс в воздухе сжатым кулаком Вард.

Лица многих присутствующих в толпе посветлели. Они уже не были настроены так категорично. В самом деле, ежели генерал виновен, почему его до сих пор не приговорили к смерти?

— Я верю в мудрость ее высочества первой принцессы Кариты, временно назначенной регентом. Кто, как не она, еще при жизни его величества императора перенявшая управление внутренними делами империи, сможет пролить свет на эту мрачную историю и добиться справедливости для своего отца! — с запалом проговорила громко Мэйрилин, которая казалось, была в плену своих чувств: веры в торжество правосудия, скорби по ушедшему в мир иной монарху и надежд по отношению к принятым принцессой решениям в будущем.

Мэйрилин решила воспользоваться случаем. Такая толпа быстро разнесет слухи по всему городу. Мало кто из простых горожан был знаком с трудолюбием принцессы Кариты. Каждый день на улицах они встречали аристократок, в большинстве своем надменных, гордых и жестоких. Такие ассоциации у людей могли возникнуть и по отношению к принцессе, о которой им ничего не было известно. А дворяне вряд ли будут делиться своим мнением относительно политики в государстве с простолюдинами.

Послышались неразборчивые разговоры. Народ живо обсуждал полученную информацию, а ее было немало. Но голос подали настоящие зачинщики.

— Это все бред, не слушайте эту женщину! Она всего лишь иностранная принцесса, какое ей дело до императорской семьи Ассанты!

— Пусть генерал возьмет ответственность за убийство!

— Он должен сдаться властям и понести наказание!

Люди были в смятении. В словах молодой девушки был смысл, но они уже собрались и пришли к дому генерала. Не зашли ли они уже слишком далеко? Что с ними будет, если генерал окажется невиновен? Этот мужчина может отнять их жизни и глазом не моргнув. Не лучше ли если его просто казнят? Тогда им не нужно будет отвечать за все необдуманные слова и то, что они едва ли не вломились в дом аристократа с оружием.

Мэйрилин молча наблюдала, как успокоившаяся от ее слов толпа снова начинает впадать в безрассудство. Девушка не испугалась бросаемых на нее гневных взглядов. Было так шумно, что перекричать этот гам для Мэй было невозможно. Да, люди привыкли подчиняться не тем, в чьих словах есть голос истины, а тем, кто громче кричит. Она подошла к одному из стражников сбоку от себя и коротко что-то шепнула ему. Тот кивнул, поднял свой меч в одной руке, и, занеся оружие, несколько раз ударил плоским лезвием по внешней стороне своего щита.

Громкий звон привлек внимание и заставил толпу замолчать.

— Дом Астигар всецело поддерживает проведение тщательного расследования. Любые сведения и информация о совершенных или готовящихся в столице преступлениях, подозрительных личностях, будут вознаграждены. Я полагаю, что сейчас злоумышленники, напавшие на императора во время охоты в городе. Ради безопасности себя и своих близких, прошу вас проявить бдительность. Повторюсь, что награду вы получите сразу, как только расскажете, что вам известно о

любых

преступлениях или сомнительных персонах, — твердо и уверенно заявила Мэй.

Награда! Их наградят! Народ загудел как встревоженный улей. Заговорщики в толпе поникли. Теперь их никто не станет слушать, еще и подозрения на себя могут вызвать.

— К кому нужно обратиться?

— Какова сумма вознаграждения?

— Абсолютно любые преступления?

— Вы точно заплатите нам?

После заверений Мэй и объяснения порядка приема информации от горожан, толпа быстро рассосалась и улица, на которой находилась резиденция генерала Астигар, снова возвратилась в привычный темп жизни.

Мэй зашла в дом. Она долго пробыла под открытыми солнечными лучами и ей было очень жарко. Девушку немного замутило, она почувствовала головокружение и опустилась в кресло. Эйвис поспешила принести своей мисс стакан холодный воды.

— Мэй, чем ты собираешься платить этим людям? Никогда не видел столько энтузиазма. Так и разориться не долго, — улыбался Уэсли.

Мэйрилин стало лучше, цвет лица тоже пришел в норму. Она пожала плечами. То, что информации будет очень и очень много она предполагала.

— Что ж, я неплохо заработала на тотализаторе, когда мы с Аром поженились, да и Карите стоит написать, для нее в этом тоже есть польза, пусть помогает, — улыбнулась девушка. Мэй знала, что возможно они не смогут узнать что-то важное, но денег ей жаль не было. Уровень преступности снизится в разы, и в столице на какое-то время наступит затишье.

Покоя жене генерала не давало другое: сегодня в толпе она почувствовала знакомое ощущение. Всякая магия оставляет следы. А это чувство ей было знакомо. Этот пристальный взгляд мага подчинения, тот же, которым смотрели в лесу медвежьи глаза. Голова одного из убитых зверей сейчас в кабинете Даналя, тот узнал об этой истории от Мэй и взялся еще и за это дело. Не может быть такого, чтобы покушения на императора и на принцессу Кариту и Мэйрилин не были связаны. А значит, с большой долей вероятности, что преступники сейчас в столице.

4

«Аромат тревоги»

Тук-тук.

В дверь постучали. Мэйрилин отняла взгляд от книги с описаниями древних растений и пригласила пришедшего войти внутрь. Даналь выглядел нервным. Обычно уверенно лицо доктора сменилось на взволнованное.

— Что случилось? — волнение передалось и Мэйрилин. Это было неудивительно. Даналь занимался изучением травмы и отравления генерала. Последние дни доктор почти не выходил из кабинета, занимаясь исследованием яда и поиском противоядия Аррона.

— Эммм… кое-что неприятное, — начал Дан и набравшись смелости — ему всегда трудно давалось высказывать неутешительные новости родственникам своих пациентов — подробно рассказал о том, к каким выводам пришел. Что поделать, он доктор, а не бог. Хотя к такому невозможно было привыкнуть.

Мэйрилин слушала молча. А Даналь продолжал говорить.

— Яд, который попал в организм Аррона через рану с помощью отравленного орудия, был в его теле не единственным. Я сначала не понял, отчего распространение нового яда, несмотря на симптомы, происходит довольно медленно, словно само тело генерала сопротивляется отраве. Это странно, но, по-видимому, оба этих яда: тот, что уже был в теле Аррона — я назвал его пассивным, ибо он судя по всему находится в нем уже многие годы и никак не проявил себя — и новый пока что неизвестный мне яд, взаимодействуют.

Мэйрилин озадаченно нахмурилась.

— Смотри: попадание в кровь яда во время нападения на охоте пробудило спящий пассивный яд, и из-за этого Ар долго был без сознания и испытывал лихорадку. Как по мне, то вообще удивительно, что обстоятельства так совпали. Если бы компоненты второго яда и дозировка незначительно отличались, то последствия могли быть гораздо хуже. В общем, оба этих яда — пробудившийся пассивный и тот новый — подавляют друг друга, тем самым сохраняя баланс в организме Ара. Как ты могла заметить, сейчас он чувствует себя заметно лучше, потому что все силы ядов сейчас направлены друг на друга. Однако, это кратковременно. Рано или поздно то или иное ядовитое вещество возьмет верх.

Мэйрилин кивнула, что поняла объяснение возбужденного своим открытием Даналя.

— Но у нас же есть цветок, разве он не может просто нейтрализовать пассивный и новый яды и излечить Аррона? — спросила Мэй.

Доктор мотнул головой. Если бы так можно было сделать, он бы уже давно опробовал этот способ.

— Не в этом дело. Эти яды являются смертельными. Действие цветка может вывести из организма оба яда, но последствия все равно такие, что в живых не остаться. В этом больше вина пассивного яда. Он был в его теле многие годы, десятилетия. Такое не может пройти как ни в чем не бывало, не оставив следов.

— Но почему, Ар не жаловался ни на какие боли, как мог воздействовать яд на его тело без всяких признаков? И что за последствия? — Мэйрилин прикусила губу, ожидая ответ от доктора.

Даналь не смог скрыть жалости во взгляде, направленном на жену генерала. Да, невозможно привыкнуть.

— Пассивный яд настолько стал частью Ара, что резкое извлечение его из организма может привести к отказу нервной системы функционировать. Последствия: паралич, смерть головного мозга, остановка сердца. Если мы изготовим из цветка эликсир — я примерно определил рецепт и дозировку — то его воздействие будет чересчур…целебным. Было бы дело только в новом, полученном на охоте яде, проблемы бы не было. Но пока мы не избавимся от пассивного яда и его токсинов, разобраться с новым нам не удастся. Но самая большая проблема в том, что… — Даналь устало потер глаза и продолжил, — стоит на избавиться от одного яда, неважно какого, так другой, без присутствия этого своеобразного подавителя сразу начнет действовать. И это воздействие тоже будет смертельным.

Да уж. Мэй обессиленно откинулась на спинку кресла.

— Значит, мы не можем вывести оба яда сразу, не можем вывести сначала один из них, потому что потеряется баланс и другой тут же начнет свое смертельное действие, и ко всему этому, они набирают силу, и это равновесие не продлится долго, если ничего не предпринять.

— Все верно, — подтвердил доктор.

— Тогда нужно вывести сразу оба яда, но постепенно, чтобы этот баланс — противодействие ядов друг к другу — сохранялся, и при этом поддерживать и укреплять физическое состояние организма, и не забыть про вывод токсинов от пассивного яда, — задумчиво предложила Мэйрилин, спустя затянувшуюся паузу в разговоре. Даналь, который уже не ожидал от нее никаких идей, резко поднял голову, отрывая взгляд от узорчатой скатерти на кофейном столике.

— А это может сработать! — воскликнул мужчина, его оживленный голос свидетельствовал о том, что благоприятный настрой доктора вернулся.

— Необходимо прежде всего определить происхождение и свойства обоих ядов. Как называются, откуда берут свое начало, где распространены и какие есть противоядия… Еще мне бы хотелось узнать, как пассивный яд оказался у Аррона, — размышляла Мэй вслух.

— Насчет того, как, я подозреваю, что он попал к нему еще до его рождения. Так бывает, правда очень редко, я такое только в научных трудах бывшей империи читал. Возможно, что травили, причем долгое время, его мать. И он, как ребенок в ее чреве, вместе с питанием и полезными веществами, с кровью, получал и яд. Тогда вывести его из организма будет особенно непросто.

Мэй и Даналь обменялись тяжелыми взглядами. Но, к облегчению девушки, доктор отказывался терять надежду и отрекаться от трудного лечения. Сама Мэйрилин сдаваться не собиралась. Сквозь пространства миров она неведомым образом попала в этот мир. Если кому-то и известно, что невозможное возможно, то это ей. Все границы только в наших головах.

Тем временем за пять дней, прошедших с момента собрания толпы у ворот резиденции Астигар и объявления Мэй вознаграждения за донос обо всех преступлениях и подозрительных лицах, преступность в столице упала до рекордно низкого уровня. Так спокойно в ранее криминальных районах города по ночам не было никогда. Вместе с пришедшей на улицы столицы безопасностью, репутация регента Кариты и дома генерала Аррона Астигара в массах возросла.

Если раньше аристократы были кем-то неведомым, далеким от простых людей явлением, которые только и могли, что принести убытки да повысить налоги, то теперь, когда одна из самых больших проблем, которая касалась каждого гражданина была решена, люди не могли не молвить одно-другое доброе слово в адрес благодетелей.

Тюрьма и подземелье следственного управления были переполнены, а экономическое состояние многих горожан немного увеличилось. И, как решила Мэй, такой исход стоил своих средств, причем немалых. Но именно эти действия помогли ей еще немного выиграть время и чуть-чуть повернуть ситуацию к лучшему. В таких обстоятельствах внезапные атаки в сторону генерала или принцессы Кариту будут выглядеть как попытка мятежа и нападения на легитимную власть. Мэй знала, что даже тот факт, что в этом мире основной формой правления является монархия, а не республика с демократическим режимом, мнение и влияние народа нельзя недооценивать. Как известно, многие исторические события ее мира, приведшие к смене власти, начинались именно снизу.

Но то, что она хотела узнать: информацию о настоящем виновнике в смерти императора и о том, кто с помощью магии подчинения стоял за нападением медведей на них с ее высочеством Каритой — ей так и не удалось. Однако Мэй не теряла позитивного настроя. Она предполагала, что те люди далеко не так просты, и действовали они в неком альянсе. Но ничто не вечно под луной. Возможно, если маг пришел понаблюдать за ней, у него есть разногласия со своим партнером? Так подсказывала девушке интуиция. И Мэйрилин привыкла ей доверять.

Даналь больше не сидел сутками в своем спонтанно созданном кабинете-лаборатории в резиденции генерала. Теперь его едва ли можно было застать в доме. Где он ошивался обитатели поместья не могли и близко предположить. Даже Мэй не всегда знала, где и чем занимается доктор, хотя, когда он возвращался на короткое время, чтобы проверить состояние Аррона, Даналь не пренебрегал поделиться тем, что успел узнать и чему был свидетелем с Мэйрилин.

Сама девушка пока что была не готова оставить супруга одного. Ей было страшно покидать мужа даже на короткое время. Аррон же уже выглядел вполне здоровым, но немного бледным. Однако как бы он не заверял и словом, и делом, свою волнующуюся молодую жену, что с ним уже все в порядке и никаких недомоганий он не испытывает, все же Мэй иногда замечала, как тот пытается сдержаться и не скривиться или застонать от внезапных болей.

Еще Мэй наконец получила известия от добравшейся до Камарина Оллин, которая была занята поиском подходящего для магазина здания, подписанием договора аренды от имени и по доверенности мастера Майрона, налаживанием связей и прокладыванием логистических маршрутов для последующих поставок товара в эту далекую местность. В конце письма девушка возмутилась, что не была предупреждена о сопровождении второго принца Шаринварда Маркуса, с которым Мэй решила сотрудничать: ей хотелось открыть в Камарине что-то вроде будуара или женского салона, где в одном крыле будет магазин одежды и украшений, а в другом кафе-ресторан с развлечениями для благородных леди. Она верила, что такое предприятие добьется успеха и будет популярно среди аристократок. Тем более что Камарин является одним из самых привлекательных туристических мест всего Континента. Но опыта в ресторанном бизнесе у Мэй не было, так что девушка не постеснялась привлечь к бизнесу своего друга с высоким статусом. По правде говоря, Мэйрилин хотела обезопасить подругу, которая отправилась в далекие земли, где у Мэй не было значительного влияния, и сыграть роль крестной феи из детской сказки прошлого мира, ибо других причин у Маркуса и Оллин для общения не было. А со свадьбой и переездом мисс Тилер вероятность их встречи приблизилась к нулю.

Но письмо от старшей из двойняшек не было единственным, которое получила Мэйрилин. За день до этого в резиденцию прибыло письмо от матери Мэйрилин леди Дарин Тилер. Та интересовалась благополучием и здоровьем дочери и зятя, делами в столице Ассанты, делилась на паре листов впечатлениями от недавно отыгранной свадьбы Аркелла — кузена Мэй — и единственной дочери и наследницы генерала Дашилла Файмайера Кестрел. Эти известия из дома навеяли на девушку ностальгию и грусть по родному поместью и близким.

Видимо, матушка на момент написания этого письма еще не знала о смерти императора Лейнарда и ранении Аррона, потому что тон письма был спокойным, и о случае на охоте не упоминалось. Жена генерала решила изложить все подробности произошедшего в ответном послании, заодно неплохо приправить его заверениями о том, что все в порядке и переживать не о чем: ее мама легко поддавалась волнениям и стрессу.

* * *

Даналь не стал снимать капюшон своего плаща. Его длинные волосы, заправленные внутрь ворота простой грубоватой рубахи, неприятно скользили по спине. В этом месте лучше не раскрывать своей истинной личности, а приметы его могли легко броситься в глаза. Доктор сжал узел мешка в правой руке. Это ему дала Мэй. Очередной план жены генерала. Оставалось лишь надеяться, что добыча проглотит наживку.

Черный рынок начинал свою работу после заката. Когда в подростковом возрасте Даналь впервые попал в это место: целые кварталы катакомб под столицей империи, то испытал целый мировоззренческий кризис. Сколько всего неизвестного скрывалось прямо под ногами у простых горожан, прямо под носом у императора и всего дворянства!

Торговля проходила примерно так же, как и на обычном городском рынке с той лишь разницей, что товар был далеко не обычным. Даналь нашел в стене грязного подземелья непримечательную дверь, и скользнул внутрь. Шедшая за ним тень выждала снаружи пару минут и осторожно, но с грацией хищной кошки, последовала внутрь.

В гильдии было, как и всегда очень шумно. Наемники тут могли расслабиться после выполнения заказов, выпить пенного горячительного напитка, насладиться вкусным ужином и узнать последние новости, а также встретиться с новыми заказчиками.

Даналь в очередной раз непроизвольно взвесил свою поклажу в руке и принюхался. Запаха не было. Он не знал, какое заклинание использовала Мэй, но его ручная кладь не выдавала признаков гниения. Иначе сейчас все взгляды были бы устремлены на него. Оставалось бы только гадать, что с ним могли сделать потревоженные вонью нетрезвые наемники. Тень следовала за ним. Даналь подавил усмешку, уловка сработала.

Доктор приблизился к барной стойке и жестом подозвал неприветливого на вид бармена. Тот недовольно сплюнул прямо на пол, но все же подошел.

— Чего тебе? — проскрежетал мужчина с продолговатым шрамом, тянущемся от виска через скулу к щеке.

— Я бы хотел выпить виски. Очень огненный виски, словно живое жидкое пламя. С долькой лайма, — выговорил Даналь, борясь с неловкостью.

Бармен смерил его взглядом, на глубине его глаз вспыхнуло узнавание, и он коротко бросил, кивнув в направлении лестницы:

— Второй этаж, крайняя третья дверь слева.

Даналь поблагодарил мужчину и поднялся наверх, аккуратно затворяя за собой дверь, но не закрывая ее не замок.

Через пять минут дверь без скрипа распахнулась.

Доктор, вытянувший свои длинные ноги на стол, единственный до этого момента присутствовавший в комнате, расплылся в улыбке.

4.2

Это стоило того, чтобы в открытую выйти за ворота резиденции генерала в плаще с капюшоном на голове и большим мешком в руках.

Тень оказалась меньше, чем Дан думал. Среднего роста в напоминающем его собственный, плаще, закрывающем лицо. Фигура вошла внутрь, но не проронила ни слова. Дверь позади нее тихо захлопнулась. Двое в комнате продолжали неспешно изучать друг друга.

Даналь сидел на стуле с высокой спинкой, задрав свои длинные ноги в высоких сапогах для верховой езды на стол. На подошве его обуви сохранились следы от грязи канализационных труб — проходов в катакомбы — через которые он был вынужден пробираться, подавив нахлынувшую брезгливость.

— Так и будем молчать? — поинтересовался Даналь, стараясь, чтобы в его голосе звучали нотки уверенности и беспечности. Холщовый мешок из грубой коричневой ткани, лежал на столе рядом с его ногами. С одной стороны внизу на мешке красовалось свежее пятно темно-бордового цвета. Доктору почудился тошнотворный запах гнили.

Фигура напротив не проронила ни слова, медленно подняла руку и сдернула капюшон со своей головы. Дан глубоко вдохнул: еще никогда он не видел такой красоты. А посмотреть было на что. Каштановые длинные волосы, собранные в конский хвост, белоснежная кожа, мягкие, нежные черты лица. Но самое необычное — это глаза. Большие, словно драгоценные рубины, сияющие очи.

Доктор считал, что повидал многое. Но тут и он лишился дара речи, жадно путешествуя по открывшемуся его взору девичьему личику.

Брунис же смотрела не на сидящего мужчину, а на мешок на столе.

Даналь тоже скинул капюшон плаща, и, заметив взгляд незнакомки, усмехнулся.

— Кто ты? — прервал тишину голос доктора.

Девушка не ответила. Она проигнорировала мужчину и сделала несколько шагов вперед, достигнув противоположного края стола. Теперь их разделяло небольшое расстояние и до Даналя донесся запах клевера и меда. Он удивленно не сводил с девушки взгляд, но не шелохнулся, по-прежнему сохраняя расслабленную позу.

— Красные словно кровь врагов глаза… — протянул мужчина. — Знакомое выражение. Кажется, на гербе у правящего рода Дарданской империи изображен красноглазый медведь. Да, фамильные рубиновые глаза, передающиеся из поколения в поколение. Отличительная особенность прямых претендентов на престол…

— Как поживает наследный принц? — продолжал провоцировать Даналь, чтобы разговорить гостью.

Девушка вздрогнула. Спина взмокла. Этот черноволосый мужчина ей не нравился. Она надеялась, что Мэйрилин сама назначит ей встречу. Но видимо ошиблась. Не такая уж она и значимая особа для того, чтобы встречаться с нею лично…

Красноглазая девушка столкнулась взглядом с темными глазами доктора. Она слышала, что этот мужчина врач. Тут же Брунис вспомнила залитый кровью зал дворца и тела десятков людей в белых одеждах. Целители… Ее брат убил их всех своими руками, после того как они не смогли вернуть его лицо и тело в прежнее состояние. Это было больше года назад, когда война только началась. Но состояние принца со временем лучше не стало, а наоборот, ухудшилось.

Брунис дотронулась до узла на мешке. Даналь и бровью не повел, ни словом, ни действием, не пытаясь ее остановить или помешать. Девушка развязала веревку и вытащила то, что было внутри.

Огромная медвежья голова, порядком потрепанная, явно не первой свежести оказалась в руках незнакомки. Брунис держала ее за шерсть на макушке одной рукой на весу. Запах, ранее скрываемый под пеленой наведенного Мэйрилин заклинания, распространился по комнате.

— Фу, какая вонь! — воскликнул Даналь, закрывая нос рукавом. Доктору многое пришлось повидать, и наблюдал он вещи и похуже, но к подобному запаху мертвечины нельзя приспособиться.

Брунис не шелохнулась, осматривая медвежью голову. Разумеется, она сразу узнала одного из троих самцов, захваченных ею несколько недель назад в лесу.

Даналь не знал всех подробностей, но решил терпеливо ждать, когда девушка примет решение. Лучше ее не торопить. Насколько он понял, перед ним сейчас никто иная, как одна из многочисленных потомков императора Дарданской империи. Судя по глазам, самая что ни на есть ближайшая в очереди к наследованию трона. С царственными особами лучше быть повежливей.

— Это такой жест доброй воли? — спросила наконец девушка, рассматривая открытую с вываленным наружу языком пасть зверя. Голову она опустила обратно на стол.

— Полагаю, ваш старший брат тоже в столице, — сказал Даналь.

Брунис едва заметно задрожала, покрываясь мелкими мурашками. Хорваш. Страшно представить, что он с ней сделает, если узнает.

— Если вы ищите убежище и защиту, мы можем вам их предоставить, — учтиво произнес доктор.

— Не просто так, разумеется, — хмыкнула девушка.

— Вы проницательны. Нам очень нужна помощь.

Брунис отодвинула стул рядом с собой и присела.

— Я готова это с вами обсудить.

Звук ее голоса заставлял сердце доктора биться чаще. Такое с мужчиной случалось довольно часто. Даналь славился своими кратковременными романами, но в этот раз он почувствовал, что что-то отличается. Может быть, он пал перед чарами принцессы? Или это просто волнение.

— Можете звать меня Брунис. Я — младшая единокровная сестра наследного принца Хорваша. Мой брат… непростой человек, — замялась девушка. — Нет, мне лучше уйти. Если он узнает…

— Так и будешь жить в страхе остаток дней? — перебил ее Даналь. — Сколько народу он уже убил? Вот кто настоящий кровавый принц, не Аррон. Однако, Хорваш хорошо заметает следы. Перерезать весь целительский корпус, да так, что даже ваш император не подозревает своего любимого сыночка! — сарказм так и лился из уст Даналя вперемешку с презрением. Было понятно, что принц Хорваш у него не в почете.

Перед глазами Брунис снова предстал залитый кровью каменный пол дворца и искореженные мечом трупы. Только в этот раз посреди зала стоял брат, в таких же рубиново-алых глазах, как и у нее читалось намерение убить. Монстр! Самый настоящий зверь. На лбу девушки выступил пот. Даналь сжал руки под столом, но не решился на что-либо.

— Бояться нормально. Испытывать страх тоже нормально. Но примириться с ним, делать вид, что его нет — вот это уже ненормально. Как думаешь, сколько еще он позволит тебе сохранять жизнь? Станешь бесполезной, и он избавиться от тебя. Слишком многое видела и знаешь.

Брунис не догадывалась откуда этот мужчина столько знает. Она думала, что о поступках Хорваша известно немногим: ей да его подчиненным. Даже отец не подозревает. Принц хорошо умеет скрывать свое безумие.

Девушка вспомнила свою мать. Родительница умерла, когда принцессе исполнилось семь лет. Последними ее словами была сказанная в бреду фраза: «Живи, что бы ни было, как бы трудно или больно тебе не было. Прошу, только останься в живых». Эта просьба навсегда отпечаталась в голове малышки Руни. Поэтому девочка терпела, сжав зубы. Любой бы решил, что стоит родиться принцессой, как можно не волноваться о будущем и жить припеваючи. Может, где-то это правило и работало, но не в Дарданской империи.

После смерти матери она никому не была нужна. Даже слуги о ней вспоминали только когда придется. Детей у императора, ее отца, было много. Среди таких выдающихся старших и младших, от любимых жен, непримечательная Брунис, мать которой умерла, ничем не выделялась. Сама Руни была уверена, что отец и вовсе забыл о ее существовании, иначе как объяснить, что, когда в пятнадцать лет все узнали о том, что она владеет магией подчинения, император спросил, как ее зовут.

Тогда на нее обратили внимание. Она стала нужной, заслужила любовь отца и братьев, пытающихся переманить ее на свою сторону в борьбе за власть и место кронпринца. Хорваш преуспел. Он дал почувствовать Брунис, что нуждается в ней, заботиться как о сестре, а не собственном орудии для достижения власти и кары врагов.

«Может быть, брат всегда был таким, и только притворялся, скрывая истинное лицо» — думала девушка после того, случая. Но ей хотелось верить, что Хорваш хотя бы раньше, но любил ее. Иначе стоило ли ей вообще жить? Ведь тогда бы все, во что она верила оказалось бессмысленным…

Живи, прошу только останься в живых…

— Хорошо, — произнесла девушка. — Я помогу вам.

Заслуживает ли она жизни? Ее руки не раз умывались кровью. Хорвашу стоило лишь приказать… Брунис моргнула. Она осознала, что сама не заметив, как, стала палачом в руках наследного принца.

5

«Ценность жизни»

Мэйрилин пробежалась взглядом своих сиреневых глаз по девушке, которую с собой привел Даналь. Она была моложе, чем предполагала жена генерала. На вид младше ее самой хотя Брунис вполне могла оказаться и ее ровесницей.

Гостья выглядела отстранённо, но Мэй догадалась, что ей просто было неловко.

— Мэй, она ведь может оказаться шпионом, — шепнула на ухо хозяйке дома Эйвис, хмуро осмотрев испачканные медвежьей кровью руки незнакомки.

Брунис заметила недружелюбный взгляд девушки, и попыталась вытереть ладони о полы своего плаща. Не стоило ей касаться головы того зверя и доставать его из мешка. Принцесса покосилась на стоящего рядом как ни в чем не бывало доктора.

Мэйрилин качнула головой, не соглашаясь с подозрениями Эйвис. Она сомневалась, что эта девушка окажется шпионом.

— Присаживайся, — мягко произнесла Мэйрилин. — Угощайся, — Мэй махнула на чашку чая перед гостьей и тарелку с печеньем.

За окном было темно. Это не удивительно, Даналь покинул поместье около десяти вечера. Сейчас было уже за полночь.

Брунис чувствовала себя неловко, она осторожно потянулась к белой фарфоровой чашке с предложенным напитком, но заметив засохшие следы крови, резко отдернула руки назад. Девушка подумала, что ее руки в крови в прямом и переносном смысле. Хорваш бы посмеялся над этой иронией.

Не успела Мэй попросить слугу принести влажное полотенце, как Даналь, присевший в соседнее кресло, спокойно опустил свою белоснежную тканевую салфетку в нетронутую чашку чая рядом и, взяв руки замершей Брунис в свои, аккуратно смыл запекшуюся кровь.

— Готово, — объявил доктор, когда следов не осталось. Брунис удивленно посмотрела ему в лицо. Этот человек в ее сознании не походил на доктора, но стоило ей всмотреться в глубину его глаз, как она замечала там такое тепло и свет, присущий только особым людям — нечто похожее она видела у жриц в храме — что на душе разливалось спокойствие.

— Спасибо, — поблагодарила девушка, отнимая свои ладони из рук Даналя. Тот нисколько не выглядел расстроенным.

Чай оказался вкусным, пусть и успел остыть. Руни уловила аромат луговых трав. Печенье было мягким и сладким, какой может быть только домашняя выпечка.

— Извини мою бесцеремонность, но где сейчас твой брат? — спросила Мэйрилин, когда чашка принцессы опустела.

Брунис пожала плечами.

— Я не видела его пару дней. Он не говорил мне, куда отправился. Но я уверена, что он где-то в столице.

— Где вы остановились? Стража проверяет все трактиры и гостиницы, — спросила Мэй.

— В доме премьер-министра, — опустила взгляд Брунис. Она вспомнила страх в глазах старика в ночном лесу, когда брат приказал ей убить и она двинулась на свою жертву. Если они узнают, будут ли относиться к ней по-прежнему? Как к гостье, а не как к убийце…

— Полагаю, сам хозяин дома мертв, — утвердительно сказала Мэй. Взгляд ее при этом никак не поменялся. Но не у всех была такая реакция. Эйвис шумно выдохнула, Уэсли, молча подпиравший стенку у двери, тихо цокнул. Даналь резко поднял взгляд, пытаясь прочитать выражение лица принцессы, которую привел с собой. Но лицо Брунис было лишь немного бледнее обычного.

— Да. Я убила его, — твердо, с вызовом произнесла та. Руни решила не ждать, надеясь на благосклонность этих людей и разочаровать их первыми. Она не благородная, добрая душа. Нет. И никогда таковой не была. Пусть уж лучше сразу сказать правду, чем потом мучиться, боясь, что узнают и их отношение к ней изменится. Да и вообще, почему она пытается сыскать их расположение. Брунис отвела взгляд в сторону, рассматривая подол своего плаща, запачканного грязью ходов подземелья.

— Это он приказал напасть на императора и отравить генерала? — спросила Мэйрилин, не реагируя на провокационный тон принцессы. Она догадывалась, какие чувства обуревали ее.

— Он ничего не приказывал. Лишь помог Хорвашу, подсказал маршрут императора и слабые места в охране, сколько человек будет в сопровождение, как они вооружены и тому подобное. Старик желал смерти всем: и императору, и его сыновьям, и генералу, — ответила Брунис.

Мэй кивнула, не спеша спрашивать что-то еще. В комнате воцарилась тишина. Принцесса немного расслабилась. После своего признания ей стало легче. Ей не нравилось, как служанка Мэйрилин смотрела на нее, но ничего с этим поделать Брунис не могла. Да и сама девушка понимала, что особого расположения и доверия не заслуживает. Тем страннее было для нее спокойствие на лице жены генерала и отсутствие презрения и раздражения в ее фиалковых глазах. Она никогда не видела таких чарующих, колдовских глаз. А когда-то принцесса считала рубиновые глаза самыми необычными на свете. Ошибалась.

— Мне вот что интересно: хотел ли твой брат убить Аррона тогда на охоте или нет? — задумчиво произнесла Мэйрилин. Ей казалось странным, что принц Хорваш, желающий взять реванш за проигрыш своей страны в войне, не спешит показаться, хотя ему известно, что сейчас генерал не в лучшей физической форме.

— Не знаю. Но у него всегда есть мысли, которыми он ни с кем не делиться, — сказала Брунис. Ее старший брат никому не доверяет и не раскрывает своих секретов. Даже ей, своей сестре.

— Ты знала, что лезвие клинка было отравлено? Знаешь, какой был использован яд? — Мэйрилин задала свой главный вопрос. Но девушка была готова к тому, что не узнает сегодня так нужных ей ответов. И она оказалась права: принцесса покачала головой.

— Я ничего не знала про яд и тем более не имею понятия, что за вещество было использовано, — Брунис почувствовала легкий укол вины. Это ее брат стал причиной того, что сейчас все эти люди отчаянно мечутся в поисках истины и лекарства. А сколько жизней загубила она сама этими руками?

Даналь хмурился, разглядывая напряженную позу Брунис, Уэсли смотрел в окно, и кто знает, о чем он думал. Эйвис задумчиво покусывала губу.

— Чего ты хочешь? — неожиданно спросила Мэйрилин, приводя всех в замешательство.

Принцесса подняла на нее взгляд, она выглядела испуганной. Неужели сейчас ее просто выставят отсюда? А если брат узнает, что она встречалась с женой его врага?

— Убежище? Помощи? Или ты хочешь остановить своего безумного брата и спасти невинного человека? Зачем ты согласилась прийти? — задавала Мэйрилин вопросы.

Брунис почувствовала, как быстро бьется ее сердце. Она поняла, что имеет в виду эта девушка с сиреневыми словно аметисты глазами. Готова ли она, принцесса Брунис, на риск? Как она может быть полезна этим людям и на что готова ради своей свободы от власти брата? Означает ли это, что Хорваш должен умереть? Это их цель?

Девушка вздрогнула, стоило этой мысли возникнуть в ее сознании. Стать свидетелем убийства родного брата. Нет. Не так. Знать и ничего не сделать ради его спасения. Но разве она не знала, еще когда следовала по пятам за высокой фигурой в плаще по улицам города и туннелям под ним, что к этому все и приведет?

Чего она хочет? Справедливости? Правды? Свободу? Разве она сама не такая же, как и брат. Сколько крови у нее на руках, сколько лжи и боли…

«Живи, только останься в живых…» — звучал в ушах голос матери. Заслуживает ли она жизнь, когда Хорваш должен умереть?

— Я помогу вам. Хочу искупить вред, что причинил… мой брат, — выдавила Брунис.

Мэйрилин кивнула, принимая такой ответ:

— Хорошо. Ты понимаешь, что тебе нужно будет вернуться к нему? — произнесла жена генерала, в ее голосе не было ни волнения, ни жалости.

— Нет! — резко воскликнул Даналь. — Мэйрилин, ты осознаешь, о чем просишь?

«Просишь рисковать ее собственной жизнью» — про себя подумал доктор.

— Да, — ответила Брунис супруге генерала, игнорируя восклицание темноволосого мужчины.

— Спятила? Мы найдем другой способ. Рисковать собой ради призрачной информации, шанс которую узнать невелик! — кричал Даналь. Лицо его побагровело от напряжения, на шее выступили вены.

— Не смей кричать на Мэй! — зашипела Эйвис.

— Твоя подруга чокнулась! — сказал ей Даналь. — Думаешь, мне не хочется спасти Ара? Но это не значит, что одна жизнь ценнее другой, — доктор смотрел прямо в глаза Мэйрилин, безуспешно надеясь увидеть в них понимание.

— Теперь я знаю, почему ты решил стать врачом, — произнесла Мэйрилин.

— Этот принц безумец! Он вырезал целый целительский корпус. Заявился в столицу выигравшей войну империи и убил императора. Просить его сестру рисковать своей жизнью, чтобы узнать крупицы информации о яде у чокнутого братца это посылать человека на верную гибель. При этом неизвестно, в курсе ли он уже о том, что она сейчас у нас! — заводился все больше Даналь.

Уэсли удивленно поглядывал на доктора: на его памяти это впервые, когда он так взбесился. Виконт принялся с наслаждением наблюдать.

Брунис удивленно смотрела снизу вверх на поднявшегося на ноги кричащего мужчину. Если бы хоть кто-то из ее семьи был бы немного похож на него, оказалась бы она сейчас здесь? Была бы ее жизнь другой? Но на ее стороне никогда никого не было. Все это пустые мысли, прошлое не изменишь.

— Я ухожу. Буду ждать брата, думаю, он скоро вернется.

— Мы будем следить за резиденцией премьер-министра. Если заметим что-то подозрительное, начнем действовать, — кивнула принцессе Мэйрилин.

Брунис поднялась и через несколько секунд словно растворилась в воздухе, так искусна она была в магии и боевых искусствах. Даналь лишь успел повернуться в сторону распахнувшейся створки окна. Доктор сжал челюсть так, что заиграли желваки.

— Это было обязательно? — спросил он спустя несколько минут напряженной тишины, когда стал понемногу приходить в себя.

— Это был ее выбор, ты сам слышал, — прервал свое молчание виконт Уэсли Агавин.

— Она не осознает всей опасности…

— Прекрасно она все осознает, — перебила Дана Мэйрилин. — Как никто другой. И все же готова рискнуть, за это я очень благодарна.

Даналь нахмурился, сжимая руки на подлокотнике кресла куда снова опустился.

— Вы понимаете, что если Хорваш узнает, то он, не только не моргнув глазом убьет ее, но и не оставит всех нас в покое.

— Как будто он оставил в покое Ара, а заодно и нас. Выжидает, подлый змей, подходящего случая. В таких условиях лучше первыми нанести удар, — не согласился с брюнетом Уэсли.

— Тем не менее бросать в змею камнем, не зная ядовитая она или нет, не самая лучшая идея, — сквозь зубы ответил Дан.

Мэйрилин опустила голову, останавливая свой взгляд на брошенной на кофейный столик салфетке со следами крови. «Одна жизнь не ценнее другой?» — этот постулат был известен ей задолго до сегодняшних событий. Но разве это так? Жизнь Аррона должна быть для нее равноценна жизни незнакомой ей до сегодняшнего дня девчонки? Нет. Она человек, не святая, и жизнь одних для нее будет всегда дороже других, какое бы они положение в обществе не занимали. Все люди равны — что за утопия. Разве жизнь добропорядочного человека равноценна жизни преступника? И что вообще подразумевается под ценой? И кто ее платит? Мэйрилин этого не знала, все, что ее заботило, это то, что жизни ее родных и близких ей дороже всех благ этого мира, и за них она готова отдать свою душу и вырвать из груди сердце. И, если так подумать, это цена, которую она готова заплатить.

* * *

Когда-то этот дом произвел на Брунис приятное впечатление. Конечно, он не мог сравниться своей роскошью и величием, а также размером, с дворцовым комплексом замка, в котором родилась и провела всю свою жизнь принцесса. Но было что-то такое в деталях, что говорило о том, что когда-то в этом доме царила любовь. Уютные подушки на диванах в кабинете главы дома, вставленные в рамки детские корявые рисунки, развешанные в длинных коридорах наряду с полотнами знаменитых художников, вязанное потрепанное временем одеяло, забытое на веранде в кресле — все это было такой мелочью, но отчего-то заставляло сердце Брунис сжиматься. У нее такого никогда не было.

Старик премьер-министр любил свою дочь, она была его единственной семьей. После того, как он умер от ее меча, принцессе было тяжело находиться в этом доме; ей казалось, что сами стены смотрят на нее обвиняюще. Всех слуг по приказу брата убили, их родственникам щедро заплатили, чтобы держали языки за зубами и пригрозили. Теперь поместье опустело.

Брунис под покровом ночи скользнула в дом. Было так темно, что невозможно было разглядеть ничего перед собой. Но это не мешало принцессе. Ее рубиновые глаза давно привыкли к темноте. Она знала, что несмотря на то, что Хорваша сейчас здесь нет, его соглядатаи-стражи, верные и преданные хозяину словно псы, готовые за него умереть, были рядом. Он даже не счел нужным обмануть ее, что это ради ее безопасности они всегда вооружены и не спускают с нее глаз. Зачем, когда и так понятно, что одно слово и Брунис умрет от рук такого же палача.

Вопрос, заданный Мэйрилин все еще крутился в мыслях девушки. Чего она хочет? Руни и сама не знала ответа. Всю ее жизнь за нее решали другие. Просто жить, как просила ее мать перед своей смертью — достойна ли она жизни? Продолжить быть подле брата, такая участь ей не нова и привычна. Нет, Хорваш безумен…. А она сама разве трезва в памяти и помыслах?

Принцесса так и не пришла ни к какому выводу. Пожалуй, ей пока не стоит об этом думать.

Комната бывшего главы дома была самой большой спальней в поместье. Площадью она уступала разве что библиотеке на первом этаже. Именно здесь, прямо на постели покойного премьер-министра, которого приказал убить, и спал Хорваш, когда возвращался, что, однако, бывало, не часто.

Личных вещей было немного. Брунис была знакома с повадками наследного принца Дарданской империи: он не любил бесполезных вещей. Несколько комплектов сменной одежды, оружие, какие-то книги и рукописи, письма, как запечатанные и неотправленные, так и полученные от других людей, не все имена на конвертах были знакомы принцессе. Она сама не знала, что искала.

Стражи внутри дома не было. Она слышала еле различимые голоса с улицы сквозь распахнутое окно. Брунис надеялась, что сегодняшние ее действия, особенно визит в дом генерала останется для всех незамеченным. Но что-то подсказывало девушке, что она тешит себя призрачными надеждами. Тем не менее, отступать уже было поздно.

В кожаном потертом ежедневнике, отсыревшие желтоватые страницы которого были девственно пустыми, Руни заметила на полях где-то в середине странный символ. Что это? Может ли пригодиться? Девушка отогнула уголок листа и оторвала край.

В первом ящике прикроватной тумбы, где, как видимо, Хорваш хранил свои банные принадлежности — здесь была бритва, кусок мыла и разные флаконы, многие из которых были без этикеток и подписей — Брунис бросился в глаза странной формы бутылек с черной маслянистой жидкостью. Мог ли брат хранить яд, которым отравил генерала, подле себя? Думал, что это вещество еще может ему пригодиться?

Забирать вот так вещь Хорваша — значит подписать себе смертный приговор. Девушка коснулась груди, где под слоем одежду, в ложбинке между грудей теплился кулон, который она носила на длинной серебряной цепочке. Это был не простое украшение, а настоящее оружие. Камень в медальоне имел редкое свойство поглощать и хранить в себе жидкости — очень нужное и полезное приспособление для мага принуждения. Кровь объекта усиливала контакт и делала жертву безвольной.

Брунис осторожно откупорила флакон с подозрительным веществом, и крохотная черная капелька упала в центр прозрачного словно горный поток камешка. Мгновенно цвет его переменился, став обсидиановым. Принцесса быстро вернула кулон обратно. Даже Хорвашу неизвестна тайна этого медальона.

За окном стало совсем темно. Даже лунный свет не проникал, так облачна была эта ночь. Брунис опустила взгляд своих рубиновых глаз, чтобы осмотреть покрытый пылью пол. У стены стояли сапоги, испачканные грязью и темно-бордовой, похожей на запекшуюся кровь, коркой, рядом прислонился поблескивающий временами меч. Этот клинок Брунис никогда не нравился, хотя причин для этого не было. То, что в нем была заключена какая-то магическая сила было очевидно. Хорваш никогда не говорил об этом при ней. Не только у Брунис были секреты.

В свете зачарованного лезвия Брунис сначала подумала, что ей показалось. Между деревянных половиц поблескивал странный предмет. Девушка присела на корточки и поскребла ногтем. Вытащить застрявший объект удалось не с первой попытки: расщелина между досок была очень узкой, и кончики ее пальцев не могли ухватиться. Но ей удалось и скоро находка отправилась туда же, что и кулон — в декольте, поддерживаемое корсетом, надетым поверх черной блузы.

Стало еще темнее, значит, скоро уже рассвет. Пора уходить. Брунис обогнула кровать, до двери было рукой подать.

— Куда-то собралась, сестра? — раздался в спальне голос принца.

Девушка замерла ни жива ни мертва. Стало холодно, ее затрясло.

— Я заходила проверить, не вернулся ли ты? — произнесла Руни, не оборачиваясь. В ответ ей тишину разрезала едкая усмешка.

— Тебе интересно, где я был? — насмешливо сказал Хорваш. Этот тон Брунис знала хорошо, кому-то он казался дружелюбным, но не ей. Совсем ему не было весело.

— Разумеется, я беспокоюсь за тебя.

Это была чистая правда.

— Моя сестра такая заботливая. И в дом генерала, тебя, разумеется, пригнала забота обо мне.

Принцесса почувствовала, как клинок прижался между лопаток. Когда Хорваш успел оказаться так близко?

— Я знал. Видел в твоих глазах.

Она

тоже смотрела на меня так перед смертью…Этот мерзкий взгляд…

Брунис поняла, кого имел в виду брат. Флорина. Девушку, что когда-то была его невестой, но умерла от болезни. Теперь принцесса уже не была так уверена в причине ее смерти. Брунис не подозревала, что Флорина была дорога Хорвашу. Хотя она ничего не знала о его личной жизни. Спустя столько лет он все еще не обручен и не женат. Для наследного принца, главного кандидата на престол, это обстоятельство не в его пользу. Женитьба на правильной партнерше может укрепить позиции нового императора и обеспечить влияние на аристократию. Неужели он все это время держал траур по почившей невесте?

Клинок надавил сильнее, девушка чувствовала, как по спине вниз ползла горячая струйка крови.

— Такой же взгляд. Захотелось даже вырвать эти глаза. Но она умерла раньше, — продолжал Хорваш, от его голоса Брунис мутило. Как было бы хорошо окажись все это сном. Вся ее жизнь, как здорово, если бы все обернулось всего лишь сном… Ночным кошмаром…