Железный Грааль

Глава 1 ТРИ УЖАСНЫЕ ВЕСТНИЦЫ

От равнины МэгКата, где собирались на кровавые игрища Вороны Битвы, насыпь круто поднималась к крепости Тауровинда. В сожженной, опустевшей твердыне стояла тишина. Сумрачный лес, окружавший равнину, подступил к самому крепостному холму. Корявые ветви черного терна, шиповника и чахлых дубов шептались у подножия, их корни пронизывали крутые земляные насыпи стен. Обгоревшие сторожевые башни, казалось, плыли среди облаков, а ворота крепости, в которые давно никто не входил, были открыты теперь лишь для птиц, мертвых да тех, кто неподвластен времени.

Погруженная в траур Тауровинда, твердыня Урты, сильнейшая из пяти крепостей Альбы, еще не покорилась силам земли, несущим разрушение. Она выдержала натиск дождей и ветров. Уже который день она звала меня: манила настойчивым шепотом, посылала призывные запахи, притягивала, уводила из укрывшей меня долины на западе.

Я прошел к холму через тенистую священную рощу, раскинувшуюся в излучине таинственной реки Нантосвельта. Переправу через ее воды и стерегла крепость. Едва ступив на тропу от рощи к воротам, я знал уже, что в тени серых скал и склонившихся дубов за мной следят чьи-то глаза. Покинутая крепость зарастала дубами, как сорной травой. Была еще ранняя весна, но роща и равнина уже дышали летом.

Мощная крутая насыпь, с высоким частоколом из почерневших дубовых бревен, окружала холм. Выше змеилась по склону дорога. Пять ворот преграждали путь страннику, поднимавшемуся по ее изгибам к стенам крепости: на столбах первых ворот были вырезаны черепа быков, на вторых – оленьи рога, на третьих – волчьи морды. В нишах по бокам четвертых скалились человеческие черепа, а на столбах пятых висели лошадиные кости, обернутые в шкуры, и над ними – черепа любимых боевых коней Урты, выкрашенные в красный цвет. Ворота Рианнон. Эти кони мчали в набеги колесницу предводителя, а в мирное время катали троих его детей. Гибель лошадей Урта оплакивал, как оплакивают умершего брата.

Подъем был долог и мрачен – молчаливая темная дорога. От ворот Рианнон уже видны были крыши домов, хижин, конюшен и казарм. Прямо передо мной стоял дом правителя: длинный, с крутыми скатами крыши и крепкой дубовой дверью. После разграбления крепости дом обновили, и, обойдя его кругом, я увидел на северной стене знамена и щиты. Память предков и оружие героев. Но кто мог побывать здесь?

Я дошел до самых западных ворот, откуда открывался вид на заросшие ивняком болота и чахлый лесок. Дальше тянулось скалистое ущелье, а за ним начиналось Царство Теней Героев – Страна Призраков, населенная погибшими или еще не рожденными храбрецами.

Посреди крепости рос густой сад: яблони и ягодные кусты, орешник и березы. Владения друидов – глубокие колодцы и глубокие могильники, каменные алтари из кости, а над ними – лики тех, кто покровительствует круговращению лет.

И здесь тоже звучал лишь голос ветра в листве.

Этот первый зов застал меня врасплох. Я ожидал услышать тот же еле слышный шепот, что привел меня к Тауровинде, но теперь мне почудился жалобный плач, стоны, три голоса мучимых болью созданий. И еще размеренный тихий скрип стропил. Плач доносился из хозяйского дома, и я, снова пройдя мимо ряда разбитых щитов, подошел к широким двойным дверям. Резьба на дубовых досках еще хранила следы красной краски.

Двери теперь стояли раскрытыми настежь. Я рассмотрел, что створки расщеплены, резные головы псов и коней выщерблены и облупились. Внутри было темно, лишь луч света из отверстий дымохода освещал мрачную кровавую картину: трех женщин, подвешенных за шеи к верхней балке стропил, руки связаны, кожа ободрана от горла до бедер. Трупы, по видимости. Но видимость обманчива, и в устремленных на меня взглядах горело нетерпеливое ожидание.

В первое мгновение я опешил, хотя уже встречался с этой троицей. В Греческой земле они известны под именем мойры и приятнее на вид – много приятнее. Там они просто красавицы. В северных краях их называют норнами, а иногда – скальдами. Для северян они – уродливые и жестокие старухи, ненасытно алчущие войн, мужчин и крови. В лесах, где прошло мое детство, они звались скрайзтуки и прикрывали заплатанными плащами из оленьих, шакальих и медвежьих шкур свои тела, рассеченные до кости кремневыми ножами. И в прежних, и в нынешнем воплощении они ведали рождениями, смертями и переломными событиями жизни; под личиной радости они предвещали беду, пророчили удачу, подобную тонкому слою краски на изъеденном червями дереве.

В здешних краях они обычно являлись в представившемся мне обличье и звались Тремя Ужасными Вестницами. Их часто видели на поле битвы или в доме правителя, где вскоре должно было совершиться убийство. Я слыхал, что их зовут здесь общим именем Морриган. Порой они выглядели как трупы, порой представлялись красавицами – как им вздумается. Надежды, что им нужен кто-то другой, было мало, и все же я спросил:

– Вы ждете Урту, верховного вождя корнови? Он еще не вернулся из Греческой земли. Урта тяжело ранен в поединке, но с ним надежные друзья. Верные друзья.

– Не его, – шепнула Морнга, старшая из жуткой троицы.

– Так вы ожидаете старшего сына вождя, Кимона? Он скрывается в Стране Призраков вместе с сестрой, Мундой. Оба еще дети. Они выжили, когда пала крепость, но я пока не жду их домой.

– Не его и не их, – прошептала вторая, Морнбад. Ветер, врываясь в открытую дверь, раскачивал тела, и балка поскрипывала, но глаза вестниц не отрывались от моего лица.

– Стало быть, Куномагла, молочного брата и ближайшего друга правителя, который предал его, покинув Тауровинду и оставив на погибель его жену и младшего сына? Урта отыскал его в Греческой земле и убил. Я видел их поединок. Куномагл не вернется сюда!

– Нет, не того, кто стал добычей псов, – шепнула младшая, Скаальд. – Он скитается вдоль границ Страны Призраков, но ему не проникнуть туда. – Ее почерневшее тело было скрыто длинными рыжими волосами. Пряди липли к сырому мясу грудей. Тем же призывным шепотом она продолжала: – Мы ждем человека, неподвластного Времени, идущего бесконечной Тропой. Владеющего чарами. Юношу, который должен быть старцем.

С искаженных удушьем лиц на меня, не мигая, смотрели ледяные глаза. Три ворона опустились на плечи повешенных и принялись клевать их тела.

– Думаю, вы нашли его, – сказал я.

– Мы знаем, – прозвучал насмешливый ответ. Вороны вдруг встрепенулись, но это просто ветер закружил под крышей.

Скаальд шептала:

– Трое все еще угрожают тебе. И четвертая уже здесь, но сокрыта.

Я ждал объяснений. Но они хотели, чтобы я спросил. Когда я задал вопрос, Скаальд отозвалась:

– Первый – тот, кто нуждается в тебе и, принимая твою помощь, истощит твои силы.

– Второй – тот, кого ты предал, хотя сам думаешь иначе. Он желает убить тебя, и ему легко осуществить свое желание.

– Третий – корабль, который не просто корабль. Он печалится и ждет. Он гниет изнутри. Он унесет тебя к твоей могиле.

Вороны замерли на своих кровавых насестах, словно ждали моего ответа на эти зловещие пророчества.

Слова первых двух Ужасных Вестниц были мне понятны, но намек на корабль озадачивал. Арго, конечно, легендарное судно аргонавта Ясона. Я плавал с ним когда-то. Но почему я должен бояться его? Арго совсем недавно помог мне спастись из Греческой земли, доставил меня назад на этот западный остров…

И он угрожает мне! «Он печалится и ждет. Он унесет меня к могиле».

Бессмыслица! Мы с Арго – друзья, я был в этом уверен. Пожалуй, я что-то упустил из виду.

Когда-нибудь придется увидеть будущее, но не теперь. Пока я просто спросил о четвертой, которая уже на Альбе, хотя ответ знал заранее. Каждая из трех ответила мне.

– Пронзительный Взгляд, – пробормотала Морнга.

– Подруга детства, – шепнула Морнбад.

– Твоя возлюбленная, – с презрительной усмешкой выдохнула Скаальд. – Та, которую ты потерял. Она еще любит тебя, но, покуда твоя память не откроет былое, между вами не будет любви.

Подруга моего детства. Девочка с пронзительным взглядом, которая стала моей возлюбленной, а потом покинула меня, когда мы с ней ступили на Тропу, огибающую мир, и, взращивая в себе колдовские силы, стали забывать прошлое.

Она осталась в Колхиде, стала жрицей Овна и приняла имя, которое хранит легенда.

– Медея, стало быть. Медея уже здесь. Теперь я понимаю. Она послала вас напугать меня в надежде прогнать отсюда!

– Медея, да, одно из многих ее имен.

– Она послала вас!

– Мы – ее подарок тебе.

Подарок! Гниющие зловонные трупы? Я не сразу сообразил, что «подарок» следует понимать как предупреждение.

– Она дарит тебе возможность вернуться на предначертанный путь. Покинь эту землю. Для вас с Медеей еще будет время.

– Где она? Она сейчас здесь? – спросил я.

И услышал ответ:

– В Стране Призраков. Не приближайся к ней. Она скрывается от Отравленного, Несущего Смерть.

«Отравленным», конечно, был Ясон, изменивший Медее семь столетий назад, а теперь, вновь оказавшись с ней в одном времени, стремившийся стереть ее из памяти.

Считалось, что после подобной беседы с парками или норнами следует дать пир и устроить игрища, при которых дозволялось свободное соитие, но мне от одной мысли об этом стало не по себе. Вид мерзких трупов не вызвал во мне ни малейшего восторга, и я с облегчением заметил, что они – без сомнения, прочитав мои мысли – тоже сочли празднество неуместным. В приглушенных смешках прозвучала издевка. В тот же миг вороны расправили крылья и, слетев вниз, выгнали меня из дома правителя.

Но я еще долго сидел на краю запущенного фруктового сада, где под каменными пирамидами скрывались колодцы, и размышлял над услышанным, в особенности над тем, что было сказано об Арго. Арго принес меня сюда, в туманную, таинственную Альбу, где я прятался, зализывая раны. Когда-то он был кораблем Ясона, потом стал его могилой, а спустя века дал ему воскрешение и новую жизнь. И для меня он сделал нечто подобное, хотя по-иному.

Долгие часы сидя под темнеющим небом, затянувшимся грозовыми облаками, я вспоминал и перебирал дела семивековой давности в поисках разгадки пророчества мрачной троицы.

Я видел страшный рассвет над Иолком в Греческой земле, где все начиналось…

Глава 2 КЛЯТВА НА КРОВИ

Весть об убийстве перелетала от дома к дому, от улицы к улице, от дворца на холме – к рыночной площади, к окраинам и долетела до гавани с молчаливыми кораблями и зловонными причалами, где вопили чайки и гнили под жарким солнцем сети.

«Главка умерла. Убита невеста Ясона. Медея, обманутая жена, убила царевну. Колдовское заклятие с варварского севера! Главка сгорела заживо!»

Девять аргонавтов Ясона остались в Иолке после плавания за руном и обольщения Медеи, его хранительницы.

Каждый из них, услышав эту весть, схватил оружие и устремился по узким улочкам, призывая человека, который когда-то стал капитаном Арго, самого древнего из кораблей, и довел его до края мира.

Один из них, верный, предусмотрительный Тисамин, знавший, каким искусством я владею, отыскал меня. Я, живший в то время под именем Антиох, был в числе девятки.

Я уже готов был покинуть эту теплую сладостную страну и снова ступить на Тропу. Семь лет, проведенных рядом с Ясоном, насытили меня, хотя и грустно было расставаться с этим искателем приключений. Мне нравились в нем жажда жизни и страстный дух, всегда стремившийся к новому, вечно алчущий добычи и чудес – любой добычи и любых чудес. Мы с ним, хотя бы на время, были по одну сторону щита. По другую сторону стояли лень и самодовольство. Тот, кому удалось завоевать хоть малую часть неведомого, слишком часто начинает верить, что он непобедим и неподвластен времени.

Между тем время и губительные последствия самообмана уже настигали Ясона – но я все еще любил этого человека.

Тисамин вбежал ко мне, не дожидаясь приглашения, перепуганный, с диким взглядом.

– Медея погубила Главку! И увела мальчиков к себе во дворец. Сыновей Ясона. Она и их убьет. Она решила покончить со всем, что осталось ей от Ясона. И с нами тоже! Вооружайся, Антиох. Мы нужны Ясону!

Я не ожидал этого. О, я был не настолько слеп, чтобы не увидеть, как мучилась и разгоралась гневом волшебница из Колхиды. Но я не предвидел того, что должно было за этим последовать.

Медея, покинутая Ясоном, удалилась, скрывшись за холодными высокими стенами своего дворца, украшенного зеленым и белым мрамором. Тяжелые бронзовые двери закрылись за ней. Она очень долго горевала, ничего не предпринимая, и вот неожиданно обрушилась весть об убийстве.

Полуодетый, кое-как вооруженный, я с трудом поспевал за легконогим Тисамином. Мы искали Тезея. Герой прибыл в город навестить старых друзей-аргонавтов. Его помощь могла решить все дело. Тезей отменно владел мечом и был знаком с лабиринтами. В переплетающихся коридорах дворца Медеи мог разобраться не каждый.

По пути мы столкнулись с Антосом и Аргастом. Оба при оружии, настороженные – они еще не успели толком понять, что происходит. Потом нас нагнал сам Ясон, а с ним Антеон, Гепаст и остальные.

Муж с красными от слез глазами, запавшими щеками и слипшимися от пота волосами первым взбежал на холм, к подернутым медной зеленью воротам, за которыми укрылась Медея.

Здесь он остановился, обводя диким взглядом центральную стену дворца. До меня донесся запах его пота и страха. Стражники Медеи выстроились в ряд перед огненной стеной. Она вооружила свою охрану длинными копьями и выпуклыми щитами с головой Медузы. Шлемы с забралами в виде черепов овна, блестевшие, как ущербная луна, только одной половиной, выглядели сейчас особенно зловещими. Казалось, оскалившиеся черепа хохочут нам в лицо. Из-за стены дворца слышались женский визг и неумолимые, глухие удары кожаных барабанов, отбивавших дробь на три такта.

Ясон вдруг стиснул мою руку в припадке ярости:

– Почему ты не увидел этого? Антиох! Ты, клянусь кровью богов, можешь увидеть само Время! Ты видишь все, происходящее в обе стороны от сего мига. Почему ты не увидел, что сотворит эта колдунья с мертвым сердцем?

Быть может, он думал, что я его предал? Но я просто был слишком занят плотскими утехами и обильными возлияниями. Взглянув Ясону в лицо, я понял, что сейчас ему недоступны простейшие доводы рассудка. Боль и ярость переполняли его и рвались наружу.

– Я не смотрел, – поколебавшись, признался я. – Нужно было посмотреть…

С полминуты Ясон стоял, уставившись мне в лицо, потом стер со щек следы слез и отвел взгляд. Его страсть к Медее и жажда обладания иссякли много лет назад, едва ли не тогда, когда их старший сын, Тезокор, стал выговаривать первые слова. Этого мальчика называли Маленьким Быкоборцем. В четыре года малыш умудрился запрыгнуть на быка и, схватившись за рога, исполнил на его спине воинственный танец. Как любил Ясон этого мальчика! И Киноса любил. Киноса, Маленького Сновидца, чьи младенческие видения были полны ярких, запоминающихся чар, недетской мудрости и пророчества.

Эта семья, щедро одаренная природой и богами, могла бы изменить облик земли. Они могли бы двигать звезды. Сами мойры стали бы их гостьями, чтобы за обеденным столом обсуждать судьбы мира.

Но горячее, земное очарование Медеи померкло в сердце мужчины.

И все же его любовь к невинной, безупречной и пустоголовой Главке казалась невероятной. Я никак не ожидал такого от Ясона. Нет, я не сомневаюсь, он любил царевну, но это была скорее любовь к ее чистоте и невинности, чем к женщине. Сейчас он глубоко страдал – но даже не вспомнил о Главке. В нем билась только одна мысль: сыновья у Медеи!

А сыновья были единственным его сокровищем.

– Она не убьет их, – бормотал он сквозь рев пламени, глядя на застывших, словно статуи, стражей. – Убьет? Не посмеет! Сердцем Геры клянусь, Антиох! Это же ее плоть и кровь. Неужели она сможет их?..

Тисамин рвался в бой. Он трижды ударил мечом о щит, потом раз – о собственное бедро, нарочно вспоров кожу.

– Мы теряем время, Ясон! О чем тут думать? Долой этих кровопийц с бараньими мордами!

– Знаю! Все знаю! – выкрикнул в ответ Ясон. – Отнимите у нее мальчиков. Никого и ничего не щадить, пока дети не будут у вас на руках. Изрубите колдунью на куски, если надо, но вырвите мальчиков из ее звенящих янтарем когтей!

Он снова притянул меня к себе, уставился мне лицо больными старческими глазами:

– Посмеет? Убьет их?

– Она старше, чем ты думаешь, – ответил я. – Ее сердце из иного материала. Кровь, которая течет в ее жилах, не такая, как у тебя. На ее призывную песнь являются не те тени, что лежат под нашими ногами.

– Это я знаю. Все это я узнал ночами, после того как привел ее к себе в дом из колхидского святилища. Могучий Зевс, порази ее, – зашептал он. – Гера-защитница, ослепи ее змеиные глаза. Лиши меня левой руки от самого плеча, но не дай этой женщине погубить моих сыновей…

С этим последним стоном он выхватил меч, пятикратно ударил им о щит и с яростным ревом бросился на стражей.

Мы пробили и прорубили себе дорогу к дворцу. Аргаст получил стрелу в горло и умер на месте, но его серый призрак, стеная, вырвался из тела, обвился вокруг стрелка и ослепил колха. Я не дал стрелку опомниться. Другие лучники, устрашенные нашим призрачным союзником, погибли быстро, хотя раненый Тезей остался лежать на земле. Покончив с главной угрозой, Ясон оставил Антеона и Гепаста заканчивать дело в саду, а мы с Тисамином и остальными бросились к пылающей стене, поднявшейся из земли по воле Медеи.

Она сама стояла за огненной завесой, дразня мужа мрачным напевом и смехом. Она казалась высокой, грозной тенью, и на ее черных одеждах звенели медные пряжки, костяные амулеты и блестящие иглы янтарных булавок. Под черной вуалью, закрывавшей лицо, виднелись только глаза, и над ними – нить золотых бус, обвивавших волосы.

В нас вдруг полетел пылающий шар. Ясон вскрикнул и закрыл лицо щитом, словно желая спрятаться от горестного трофея. Потом он одним прыжком проскочил огненную стену и бросился вслед за убегавшей с криками Медеей.

Мы все последовали за ним, даже побелевший от страха Тисамин. Пробившись к дворцу, мы проникли в зеленоватые гулкие мраморные переходы. Впереди мелькнула Медея. Она тащила за руки Киноса и Тезокора. Мальчики смеялись, как видно принимая все происходящее за игру, но смех их звучал неестественно. Дети уже почувствовали неладное.

Она бежала к святилищу Быка. Ясон повел нас туда же, и, только оказавшись перед бронзовой решеткой ворот, захлопнувшихся за обезумевшей женщиной, мы поняли свою ошибку.

За нашими спинами, перекрыв узкий проход, опустилась каменная плита. Впереди рогатая статуя, перед которой стояла торжествующая Медея, неожиданно раздвинулась. Тайный ход! Он открывался прямо на северную дорогу. Там уже ждали колесница и шестеро всадников. Испуганные кони горячились, рвали поводья из рук возницы. Я узнал под шлемом лицо Кретанта, доверенного советника Медеи, последовавшего за ней из Колхиды.

Мальчики с ревом вырывались из рук матери. Видимо, они успели понять, что это вовсе не игра и мать увлекает их к судьбе более страшной, чем ждала их, по ее словам, в доме отца.

Ясон бился о прутья решетки, умоляя одетую в черное женщину отпустить плачущих детей.

– Поздно! Слишком поздно! – прокричала она из-за черной вуали. – Даже моя кровь не спасет их от мести твоей крови! Ты предал тех, кого любил когда-то, Ясон. Ты предал нас из-за той женщины!

– Ты сожгла ее заживо!

– Да! А тебя ждет вечный холод! И мрак! Твое сердце и сердца всех твоих аргонавтов станет пожирать темное отчаяние. Ничто не изменится в тебе отныне, Ясон. Никогда! Ты отравлен! Мертвый, ты будешь повсюду нести смерть. Если бы я могла вырвать из этих детей твою плоть и все же сохранить им жизнь, я бы так и сделала. Но я не могу. Так что прощайся со своими сыновьями, Ясон!

Ясон взвыл, как попавший в ловушку зверь.

– Антиох! – выкрикнул он. – Воспользуйся магией!

– Не могу, – застонал я. – Я ее не чувствую.

Ему было не до моих беспомощных оправданий. Он метнул свой длинный меч, как копье, но удар не задел женщину, и клинок глубоко засел в кедровой мошонке божественного быка.

И в тот же миг Медея осуществила свой ужасный замысел. Она действовала так быстро, что я успел только заметить блеск клинка, перерезавшего два маленьких горла. Она отвернулась от нас и, заслонив собой тела, с безумным проворством склонилась над ними. Ясон выл. Она завернула головы в темное покрывало и швырнула узел Кретанту, который тут же опустил его в мешок, подвешенный к поясу. Медея уже тащила тела к лошадям. Их забросили на колесницу и укрыли попоной.

Еще мгновение – и только пыль от копыт взвилась над святилищем, замаранным невинной кровью. Две беспощадные фурии кружились над аргонавтами, запертыми в логове Медеи.

Ясон упал на колени. Его пальцы еще сжимали прутья решетки. Он разбил себе голову о бронзу, взгляд на покрытом кровоподтеками лице казался бессмысленным, губы кровоточили. Кто-то из наших спутников шарил у каменной плиты, отыскивая рычаг, который открывал ловушку. Я был бессилен. Волшебство мое исчезло в тот миг, когда мы ступили под своды дворца. Я приписывал навалившуюся слабость, ошеломившую меня, чарам Медеи.

Теперь я снова ощущал знакомый звон в крови. Силы вернулись, я сразу догадался, как открывается дверь. И открыл ее. Мы вынесли наружу бесчувственного Ясона. Тисамин положил себе на колени его голову, вытер кровь со лба. Ясон открыл глаза, приподнялся и, вцепившись мне в плечо, прохрипел:

– Антиох! Почему ты не помешал ей? Ведь у тебя в жилах колдовства больше, чем крови!

– Я ведь предупреждал, что она может оказаться могущественней. Я старался, Ясон. Поверь, я сделал все, что мог.

Она выпила мои силы. Медея испытала на мне свои заклинания, замутила зрение и притупила провидческий дар. Как ей это удалось, я тогда не представлял. Чтобы понять это, мне понадобилось семьсот лет.

Ясон горько усмехнулся, но все же он принял мои слова.

– Я знаю. Верю, что ты пытался. Ты всегда был надежным другом. Конечно, ты бы постарался… – Он со стоном приподнялся. – Ну, помоги же мне теперь! Помоги встать, Тисамин! И найдите лошадей. Надо за ними…

– Кони сейчас будут, – заверил я.

– Она мчится на север, Антиох. Я знаю, что у нее на уме. Она хочет добраться до побережья, в тайную гавань за утесами. Мы успеем ее перехватить.

– Конечно, мы постараемся, – сказал я, уже зная, что Медея ускользнула навсегда. Она всегда была умнее Ясона.

Меня не было в Иолке в тот последний роковой день, когда кусок подгнившей мачты Арго, где угасал, дряхлея и сгорая от ненависти к Медее, Ясон, упал и проломил ему череп. Меня, как и других аргонавтов, отыскала Гера. Я следовал своей бесконечной Тропой и зашел слишком далеко в снега севера, чтобы успеть вовремя вернуться. Но другие собрались и встали на берегу, прощально покачивая факелами вслед кораблю, плавно скользившему к луне и Времени. Даже унылая тень Орфея была с ними, отпущенная на землю для последнего прощания. И Геракл тоже, мрачный, выдернутый капризной богиней из своих бессмысленных скитаний, даже он был там и бросил свой факел с высокого берега вслед старому кораблю.

Арго, словно преследуя меня, принес героя на север. Он погрузился в глубины озера близ Туонелы, в безрадостной стране Похйоле. Я часто проходил тем путем и, чтя память старого друга, всегда останавливался ненадолго, стараясь не слышать стонов тени Ясона, все еще оплакивавшего сыновей.

Все изменилось в тот день, когда я открыл, как ловко провела нас Медея.