Железный бастион

Пролог

Последние лучи солнца погасли, и с наступлением темноты истлевшее тело бывшего мегаполиса стало ещё мрачнее. Безмолвные днём руины наполнились разнообразными звуками ночи. И это был не тот привычный техногенный шум, накрывающий здешние кварталы ещё каких-то пятьдесят лет назад, когда город был жив. Теперь ночная какофония состояла из звуков исключительно природного происхождения. Конечно, естественным этот шум можно было назвать лишь с солидной натяжкой. Те же полвека назад земная природа ещё не знала, что очень скоро её армия живых существ пополнится легионами разнообразных мутантов и генетически модифицированных зверушек, чьё разноголосье сейчас уверенно вытесняло фоновое пение сверчков и одинокое уханье ночных птиц.

Этот город, стремительно разросшийся вокруг величайшего инновационного комплекса России, некогда претенциозно назывался Первым ноосферным городом человечества. Здесь даже при возведении рядовых зданий использовали исключительно новейшие материалы, среди которых пластмонолит, акватин и углерит были далеко не самыми революционными. Низкий удельный вес и фантастическая прочность этих стройматериалов в совокупности с передовыми технологиями пазл-архитектуры в течение нескольких десятилетий превратили отдалённый городок у российско-китайской границы в город, а город в многомиллионный научно-промышленный мегаполис.

И люди здесь жили совсем не простые. Даже местные дворники имели высшее техническое образование и контролировали работу уборочных машин такой сложности, что обычному человеку понадобились бы годы только для понимания принципов работы всех их многочисленных систем и приспособлений. Со всей страны сюда когда-то стягивались лучшие из лучших. Но как только мир накрыли катаклизмы Серых Десятилетий[1], весь этот цвет нации увял, осыпался серым пеплом в пламени войны. Сотни тысяч гениев и миллионы лучших специалистов различных профилей умерли в один злополучный день.

Тогда оборонный комплекс города, успешно уничтожив на подлёте десяток баллистических и крылатых ракет с мегатонными боеголовками, всё же пропустил два китайских стелс-беспилотника системы «термоядерный град». Высоко в небе над городом возникли два огромных облака из тысяч миниатюрных зарядов малой мощности. Такое огромное количество крохотных целей орудия ПВО уничтожить не смогли. А после их падения и синхронной детонации все дома, улочки и половина подземки утонули в огне. Большая часть опорных конструкций зданий, имеющих в основе жаропрочные композитные элементы, выдержала напор ядерного шторма, многие комплексы и сооружения устояли. Но вместе со всем убранством города, не рассчитанным на воздействие атомного пламени, словно какой-то декоративный материал, выгорело и многочисленное население мегаполиса.

Удар был абсолютно неожиданным, и укрыться в убежищах успели немногие, но они всё-таки были. Правда, тут же возникла масса причин, по которым город оставили на произвол судьбы. В разгар продолжительного и ожесточённого конфликта с Китаем провести эвакуацию выживших из приграничного поселения было невозможно. И всех оставшихся жителей размеренно выкосила вездесущая радиация. Термоядерные заряды «грязного типа» дали в десятки раз больше радиоактивных осадков, чем их любые ближайшие аналоги, и радиация здесь легла толстым слоем масла на подгоревшую корку города, она пропитала буквально всё. Старая жизнь навсегда покинула мегаполис, оставив бродить по руинам исковерканные автоматические машины обслуживающего и оборонного парка.

Но и эта видимость городской жизни постепенно исчезла. Уцелевшая роботизированная техника, лишившаяся тех, кого она должна была обслуживать и защищать, замерла, перейдя либо в спящий режим, либо последовав протоколам глубокой самоконсервации. Но изредка какая-никакая боевая или полицейская единица всё же выпадала из десятилетней комы и, не найдя в базе данных идентификатор обнаруженного перед собой живого существа или механизма, разрывала относительную тишину мёртвого города разрядом бортового орудия.

Серые Десятилетия прошли, но и День Обретения Мира[2] не вернул сюда людей. Остаткам человечества не нужны были постъядерные и прочие заражённые пустоши, раскинувшиеся на полях бывших сражений. О Первом ноосферном городе и тех, кто там когда-то жил, забыли навсегда. Теперь бывший мегаполис был лишь грязным радиоактивным пятнышком посреди так называемых диких земель, которые неудержимо наводнила самовосстанавливающаяся живая природа. Пусть и не совсем та, что была в этих местах изначально. Но, в конце концов, не изгоям же современной цивилизации, живущим за пределами городов, жаловаться на видоизменённую радиацией и вирусами земную флору и фауну…

Так и по сей день город возвышался угрюмым мрачным истуканом в самом центре атомной пустыни, в которую превратилась солидная часть бывшей российско-китайской границы. И лишь полная Луна, испещрённая яркими серебристыми кляксами гигантских добывающих Гелий-Три-Комплексов, сейчас освещала это жуткое заброшенное место. Грязные смолянистые облака унёс с собой полуденный ураган, и небо заискрилось холодными кристалликами звёзд, на фоне которых было очень трудно различить маленький тусклый огонёк работающих двигателей облачного транспорта[3].

Крупный воздушный грузовик явно шёл на снижение. Бесшумная работа его силовых и двигательных установок говорила о том, что транспорт принадлежал как минимум отделу тайных операций СПС. Но это вполне мог быть и частный рейс, оплаченный далеко не бедными дядями. Изогнутый треугольник корпуса воздушной машины спланировал к выжженной поверхности и поплыл в нескольких метрах над барханами пепла и иссушенной земли.

Грузовой отсек аппарата распахнулся широкой улыбкой Чеширского Кота, и оттуда посыпались танки. Шустрые десантные машины сорвались с места, едва их гусеницы коснулись земли. Подняв солидный шлейф пыли, они понеслись в сторону руин. Транспорт же, сбросив напоследок парочку виброприманок для отвлечения от десанта крупных особей кислотных скарабеев, взмыл в небо и до самого конца операции превратился в промежуточную передающую станцию, связывающую отряд с командным центром.

Шесть «Хорнетов»[4] последней модификации с малошумными движками, пришпоренными «закисью азота»[5], на ходу выстроились в штурмовой клин. На острие атаки шёл танк, оборудованный «Громом» – грозной среднекалиберной пушкой второго поколения. Сразу за ним справа и слева гребли гусеницами радиоактивный пепел две машины с крупнокалиберными «Рельсами»[6]. Арьергард боевого строя состоял из огнемётного танка и «Хорнета» со скорострельным «Твинсом»[7]. А внутри клина, под прикрытием брони штурмовиков, неслась так называемая «железная скорая помощь» – «Изида»[8]. Наличие столь дорогого и достаточно редкого танка поддержки говорило о том, что отряд настроен очень серьёзно и готов выдержать любой суровый и затяжной бой.

Опасная атомная пустыня с гигантскими подземными обитателями, способными раздавить или растворить в облаке кислотных секреций любой транспорт, осталась позади. Отряд преодолел последние километры открытого пространства, на котором любой движущийся объект мог стать жертвой летающих ракообразных, окрещённых бывалыми танкистами «небесными саморезами». И хоть эти мерзкие пакостники не способны были уничтожить танк, но повредить его корпус или разрушить нанопокрытие могли запросто.

Мрачная громадина руин приблизилась и закрыла собой всё небо. Под гусеницами захрустели кости и мелкие осколки строительного мусора. Танки сбавили ход, рассредоточились и, пропетляв меж внешних разрушенных конструкций, затаились у огромной прожжённой пробоины в пластмонолитной стене городского периметра. На двухсотметровых башнях, возвышающихся над некогда неприступным исполинским барьером, грозно чернели раскрытые орудийные комплексы. Они так и застыли в боевом режиме сразу после повреждения городского реактора.

Смолкли все звуки. Ночные обитатели затаились, учуяв незваных гостей. И в этой зловещей тишине любой незначительный звук, будь то треск осколков акватина под гусеницами или жужжание механизмов танковых башен, разлетался эхом на многие сотни метров и ещё долго блуждал меж покрытых копотью руин. Город, словно какой-то огромный сумрачный зверь, пялился сверху на крошечные машины и терпеливо ждал, пока они сами зайдут в его чёрную распахнутую пасть, чтобы с хрустом перемолоть танки своими корявыми атомными зубами…

– Внимание! Всем машинам! – Тишину радиоэфира нарушил хриплый голос командира. – Начало неплохое, нас не ждали, а потому удалось избежать обстрела на подходе. Но не заметить десант не могли. Теперь держать нос по ветру и глядеть в оба. Напоминаю, что наш главный противник не здешнее зверьё, не одичалые и даже не гнилая городская техника. Первый разведывательный отряд был полностью уничтожен всего одной боевой машиной – «Васпом» с примитивной среднекалиберной «Смокой». И в этот раз мы готовы к его атаке. Конечно, можно было использовать что-то посолиднее, но чтобы не выделяться яркими пятнами на выжженной поверхности, на ваших корпусах сейчас скромное нанопокрытие «Карбон». Это даст небольшое преимущество в бою…

– Майор, а это мог быть городской робот? – перебил речь командира молодой голос пилота «Громо-Хорнета». – Их тут, судя по досье, после бомбёжки много оставалось.

– Исключено! Я имел дело с автономными железяками, перебил их в своё время не меньше тысячи. Робот не способен так пилотировать танк. Переданные фрагменты записи боя указывают на атаку опытного танкиста. Кстати, «Васпо-Смоки» – стандартные танки китайской армии. Они всегда на всём экономили, а брали напором и числом. Так что, скорее всего, мы имеем дело с китайским дезертиром, укрывающимся в руинах с конца Серых Десятилетий.

– Небесный саморез мне в задницу! – присвистнул рельсотронщик. – Нас ждёт шикарная охота на придурка, который даже не знает, что война давно окончилась.

– Тем лучше, получим хороший опыт! – ответил ему товарищ и, бравируя, провернул башню «Твинса» на все триста шестьдесят. – Этот дядя будет воевать всерьёз в отличие от тушек на полигонах Красных Траков. У него нет в запасе дополнительных попыток. Впрочем, как теперь и у нас…

– Отставить разговоры! – прервал своего подчинённого майор. – Этот «дядя», хоть и один, но он из военных. А вы всего лишь дилетанты-наёмники. В Серые Десятилетия такие, как вы, против военных четверо к одному шли. А если учесть, что он тут может быть не один…

– Короче, ветеран, раскудахтался ты что-то, – грубо оборвал командира огнемётчик, – дослужился до майора, а гонора, как у командора. Хочу напомнить, я признал тебя командиром исключительно за гору наличного энерго[9], отваленного заказчиком. Так что сиди тихонечко в своей Изиде и не путайся у нас под ногами.

– Полегче, Крематор, прояви уважение к старшим! – Башня «Твинса» развернулась в сторону «Жига-Хорнета» и влупила одним сгустком плазмы в стену над его корпусом. – Да и у вас, майор, нет причин оскорблять нас. В конце концов, почему-то все ваши бравые военные, кроме вас, конечно, отказались от этой миссии.

– Будь это официальная операция или любая бойня Кровавых Траков со стандартными гарантиями – вопросов нет. Кроме того, наших не так уж и много сотрудничает с конторой Вахтанга… И почему, собственно, я должен распинаться перед вами? Для отказа были свои причины, и точка!

– Это какие же? Трусость обыкновенная или трусость патологическая? – съехидничал огнемётчик.

– А действительно, майор, – встрял в разговор один из рельсотронщиков, – почему даже ваш верный напарник отказался участвовать? Или нам что-то недоговаривают?

– Это атомное кладбище, ребята. Здесь заживо сгорели миллионы душ. Что здесь может быть хорошего? А у Лукаса было очень плохое предчувствие…

– О, да! Предчувствие, кладбище! Скажи ещё, что это призраки здесь на танках рассекают и мочат всё живое! – выдал шутку огнемётчик и сам же заржал как конь.

– Верите вы или нет, – злобно прохрипел майор, – но в войне выжили лишь те, у кого хоть как-то было развито чутьё. Всем остальным – вечная память, бл…

На минуту в эфире воцарилась полная тишина. Танки стояли, город молча ждал.

– Но почему тогда вы не отказались, почему с нами пошли? – нарушил тишину пилот «Громо-Хорнета» и, не дождавшись ответа, продолжил: – Ладно, кто бы это ни был, в любом случае – нас намного больше и мы знаем, кто наш враг. Командуйте, майор, раньше начнём – раньше закончим.

– Ну, если никто больше не желает чего-нибудь ляпнуть, я продолжу. – «Хорнет» майора тронулся с места и застыл у края пробоины, высунув из-за стены часть корпуса с блоком детекторов и многорежимных камер. – Отсюда до ближайшей городской магистрали ведёт очень узкая, как для танков, улочка. Сейчас она пуста, вижу лишь скопление «теплокровной» мошкары на десятом этаже третьей «свечки» слева. Рой, похоже, в спячке, если шуметь не будем, проскочим. Пойдём друг за другом тихим ходом. Строй: «Гром»-«Реля»-«Реля»-«Жига»-«Изя»-«Твинс»[10]. На магистрали всем стать в шахматном порядке, лидер держит под контролем фронт. «Рельсы», возьмёте фланги. Ребятки, внимательно следите за боковыми улочками. «Огнемёт» на подстраховке, действуй по обстоятельствам. «Твинс», верти башней во все стороны, а тыл нам закрой наглухо. Периодически сбрасывайте смарт-мины. И помните, союзников здесь нет. Всё, что движется – враждебно. Поэтому сначала стреляйте, а потом думайте.

– Вот это дело! – рыкнул огнемётчик. – Дадим жару!

– Я не закончил! Напоминаю, что наша главная цель не тотальное уничтожение здешних обитателей, а разведка. Любого возможного врага не преследовать! Не разбредаться! Слушаем мои команды и чётко их выполняем. Нам нужно всего лишь пробраться в центр города к объекту «Омега», закрепиться на месте, запустить в остатки коммуникаций разведботы и удерживать позицию, пока идёт сбор данных. После передачи информпакетов быстро отступаем, не хочу и минуты лишней здесь находиться. А теперь – поехали!

Танки плавно двинулись к пробоине, на ходу выстраиваясь в указанном порядке. Одна за другой боевые машины прошли сквозь дыру в шестиметровой толще пластмонолита и оказались по ту сторону гигантской стены. По команде майора все бойцы активировали блоки тихого хода, и тут же на башмаки гусеничных лент, плывущие под этим блоком, был нанесён слой быстрозастывающей резиновой пены. Хруст обломков практически стих, став не громче лёгкого свиста силовых установок и жужжания башенных приводов.

В эфире царила тишина, люди сосредоточились на проплывающих мимо брони руинах. Камеры перепрыгивали с режима на режим, демонстрируя танкистам во всей «красе» облупленные стены высотных зданий с огромными выжженными глазницами панорамных окон. Сосульки расплавленного стекла и металла свисали с керамических карнизов. Заваленные каким-то хламом мрачные переулки вели на соседние улицы. Из темноты выплывали относительно уцелевшие подъезды и наружные лайт-лифтовые кабинки, покрытые серым пеплом. Кое-где стены строений пробивали навылет колонии «кремниевых кораллов», напоминающие тропические лианы. А в самом конце улицы виднелся корявый остов шагающего танка. Машина, похожая на паука-сенокосца, сейчас лежала на боку, задрав вверх переломанные и скрюченные углеритовые[11] лапки. И судя по количеству разбросанных вокруг относительно свежих костей неизвестной живности, робот перед выходом из строя дал бой целой стае мутантов.

Шесть «Хорнетов» змейкой проплыли мимо мёртвой машины и вышли на городскую спиральную магистраль, одну из многих, ведущих от ныне наглухо закупоренных арок периметра к центральному архитектурному комплексу. Тут же датчики радиации из жёлто-оранжевых окрасились в ярко-красный, говоря о чудовищном фоне, критично превышающем любую из допустимых норм. Если бы не надёжная броня, экскурсия по местным достопримечательностям завершилась бы летальным исходом уже где-то через три-четыре квартала.

– У меня отказ трёх внешних датчиков, – проинформировал лидер. – Наблюдаю сбои в работе радара.

– Эти сбои у всех, радар здесь слеп, ориентируйтесь на картинку с тепловизоров и «ночников», – «успокоил» командир. – Напоминаю, ближе к центру мы попадём под действие старой глушилки, ожидаются перебои в связи.

– Класс, такими темпами скоро в оптические прицельные комплексы залипнем, – недовольно пробурчал огнемётчик, – как на допотопных танках.

– Соблюдать тишину в эфире! – оборвал его недовольство майор. – На этих «допотопных» танках наши прапрадеды отстояли право на ваши никчёмные жизни, и далеко не в одной войне.

Продвигаясь по проспекту, танки петляли между корпусов старой техники и элементов обрушившихся конструкций. Большая воронка, вывернувшая наружу дорожное покрытие и кишки подземных коммуникаций, заставила отряд обойти этот участок узкими лабиринтами жилых кварталов. Там, среди завалов и покосившихся стен, танки спугнули парочку панцирников.

Большие неуклюжие мутанты, предки которых обитали исключительно в водной среде, смылись быстрее, чем по ним успела дать залп одна из «Рельс». Мощный удар снаряда с сердечником из обеднённого урана лишь добавил в местный архитектурный ансамбль ряд аккуратных сквозных отверстий. Мутанты же, унося свои длинные массивные тела на лапах-плавниках, проломили бронированными мордами наружные стены и скрылись во мраке пустующих построек.

Майор не упустил случая напомнить, чтобы все танкисты следили за подобными крупными особями и избегали их атаки в борт. Корпус хоть и выдерживал подобный удар, но животное (или рыба – хрен их разберёшь) могло запросто перевернуть танк, а это, при данных обстоятельствах, было равносильно гибели боевой единицы.

И уже по завершении объездного манёвра, среагировав на движение, на танки опустился небольшой рой «теплокровной» мошкары. Бывалые танкисты их ещё называли «светлячками» из-за свечения тел паразитов в диапазоне от инфракрасного до ультрафиолетового. Мелкие летающие пакостники, выведенные когда-то в военных лабораториях как биологическое оружие, прижились во многих заброшенных поселениях. Разумеется, корпуса машин надёжно защищали пилотов от миллиардов ядовитых жал, но это порхающее генетическое недоразумение имело и ряд других побочных свойств, не отличающихся пользой. «Теплокровной» эту живность назвали неспроста – повышенная температура тел мошкары буквально ослепляла любые тепловизоры. А сам рой, плотно обволакивая любой движущийся объект, сводил к нулю и обычную видимость.

Машины замерли, но эта проблема была быстро решена огнемётным танком. Дав поверх корпусов струю высокотемпературной смеси, огнемётчик превратил рой в большой огненно-оранжевый шар, который тут же стух и осыпался угольками горелых тушек на броню.

– Одобряю, – сказал командир и тут же добавил: – Но в следующий раз предупреждай, Крематор, и жги мошкару лишь при крайней необходимости. Сейчас за бронёй ночь, это нас выдаёт, да и жарко здесь, как в пустыне.

– Ну а что вы хотите, майор, климатические катаклизмы – они такие! – подал голос танкист, сидящий за плазмомётом. – А когда-то здесь было прохладненько, росли леса, тайга была, кажется… Ну, так говорят.

– Говорят – танки храпят, а мёртвые всего лишь спят… – буркнул главный. – Тишина в эфире. Поехали!

«Хорнеты» выскочили из узкого прохода на магистраль и, став в шахматном порядке, поползли между провалов, уводящих на подземные уровни, и смятых в блин кабинок городской воздушно-транспортной сети. Башни танков тихо посвистывали, обводя срезами стволов пустующие руины и неподвижные остовы разнообразных машин мегаполиса. Город молчал и, казалось, совсем не замечал пришельцев.

Половину запланированного пути танки прошли без каких-либо приключений. Из пробитых стен и пустых проёмов больше не высунулось ни одно уродливое рыло. И вот, когда уже танкисты совсем заскучали от монотонности постатомных пейзажей, магистраль привела их в ту часть города, которая больше всего пострадала от бомбёжки.

Здесь обрушились несколько кварталов высотных зданий, и большая часть проспекта была завалена холмами радиоактивных обломков. Широкая дорога постепенно превратилась в извилистую стёжку, едва позволяющую пройти борт о борт двум «Хорнетам», а после и вовсе упёрлась в навалы глыб пластмонолита и дроблёные кубы акватиновых блоков. Из-за того, что в радиусе двух кварталов полностью отсутствовали высотки, над танками засверкало звёздами великолепное ночное небо, такое неуместно красивое на фоне безобразных пугающих руин.

Путь через свалку оказался куда сложнее, чем предполагалось. То и дело какой-то танк из строя соскальзывал по крутому склону, следом за лавиной осыпающихся обломков, или падал вниз, вместе с обломавшейся плитой перекрытия. И лишь высокое мастерство пилотирования боевых машин раз за разом предотвращало поворот брюхом вверх и длительную заминку по возврату корпуса в нормальное положение.

Имело б это место не такой жуткий радиационный фон да было бы поближе к цивилизации, здесь был бы рай для любителей танкового паркура, коих развелось в последнее время великое множество. Танков-то после войны осталось огромное количество, больше, чем выживших людей, но не все пиплы желали долбить друг друга смертоносными зарядами в подпольных боях Кровавых и Красных Траков. Кто-то получал безграничное удовольствие и от простой, но весьма экстремальной езды на укутанных в броню гусеничных машинах.

В конце концов фонящая свалка закончилась, тихоходное резиновое напыление было сорвано к чертям собачьим, и под гусеницами танков негромко зашуршал потрескавшийся ковровый настил магистрали. Стало меньше и завалов, которые нужно было объезжать. Но впереди замаячила очередная преграда. За узким, но довольно прямым проходом висел огромнейший рой уже знакомых «светлячков». Облако теплокровной мошкары укутывало собой целый квартал до пятых этажей. А продвигаться вслепую в этом районе было весьма рискованно. Отряд тихим ходом приблизился к рою и остановился в узком коридоре между рухнувших плит и длинным корпусом сгоревшего «облачного транспорта».

– Вторая «Рельса», убери корпус, дай пройти, – обратился огнемётчик к танку, перекрывшему проезд.

Не дождавшись одобрения командира, «Хорнет» с крупным калибром плавно ушёл в сторону, освобождая дорогу. «Огнемёт» вырвался вперёд и принялся щедро заливать пространство пламенем.

– Стой! Что-то не так! – поздно среагировал майор. – Рой не ночует так близко к земле, мошкару что-то привлекло! Что-то большое и подвижное…

Не успел он договорить, как в облаке горящих букашек вспыхнули яркие бортовые огни боевых машин. Пламя на несколько секунд ослепило тепловизоры, а яркий свет забил картинку на приборах ночного видения. И пока оптика адаптировалась и урезала излишнюю яркость, танкисты могли лишь слышать зловещий и знакомый до боли нарастающий свист. Из боковых улочек выскочили два «Диктатора» и ударили из своих «Рельс» спаренным залпом прямо в лоб строя.

За миг до этого огнемётчик сорвался с места и вслепую выполнил манёвр уклонения. А два максимально усиленных по мощности заряда ударили в корпус лидера. Шахматный строй был нарушен, когда танки пропускали огнемёт, и сейчас три штурмовые машины стояли в ряд друг за другом. Сверхмощные кинетические снаряды прошили навылет корпуса первых двух танков и окончательно погасили свой импульс в глубине брони второй «Рельсы» отряда. Сердечники из обеднённого урана прошли сквозь хранилища боеприпасов, сквозь топливные баки, и два «Хорнета» авангарда тут же утонули в клубах пламени. Танки взорвались изнутри, раскрывшись безобразными бутонами расплавленного железа и композитных материалов. Танкисты погибли, как говорят бывалые бойцы, хорошей смертью – мгновенно.

– Чёрт, у меня повреждения лобовой брони на девяносто процентов!! – завопил пилот второй «Рельсы», узрев красное мерцание на дисплее корпусных индикаторов. – Активирую «аптечку»!

– Я сейчас! – выкрикнул в эфир майор и рванул навстречу подбитому танку.

Башня «Изиды» повернулась и нацелилась на большую вмятину с рваными выжженными краями, оставленную на излёте снарядами врага. Загудел импульсный излучатель, и к пробоине уже потянулся переливающийся, словно какая-то радужная молния, магнитный канал с миллионами ремонтных нанороботов. Но в этот самый момент из боковой улочки, разогнавшись по трамплину строительного мусора, вылетел мелкий и быстрый «Васп». Прямо в полёте этот гадёныш жахнул из своей «Смоки» и попал точно в повреждённое место. Третий «Хорнет» покрылся мелкой сеткой электрических разрядов, что уже говорило о полном выходе из строя всех электронных цепей машины. Из пробитой дыры в корпусе танка повалил чёрный густой дым.

Майор лишь какую-то секунду видел шустрого мерзавца, пролетевшего по баллисте над заваленной мусором магистралью и исчезнувшего в темноте переулков. Но и этого мига хватило, чтобы в свете бортовых огней он смог различить на броне врага блеск надписей, выполненных яркой светоотражающей краской. Это были стройные ряды крестов, в лучших боевых традициях ведущие счёт поверженным врагам, и огромная надпись латинскими буквами «Rin-din-din». Последняя, скорее всего, была позывным самого танкиста, а не собственным именем машины. Танки так никто не называет…

А тем временем поток нанороботов залатал пробоину в корпусе, и клубы копоти, вырывающиеся из машины, иссякли. И если к этому моменту танкист внутри каким-то чудом выжил, то теперь-то он точно угорел в этом чаду. На отчаянные крики и запросы командира ответов от танкиста подбитой машины не поступало.

Облако «светлячков» сгорело, и на открытом задымленном пространстве сейчас перед отрядом стояли всё те же два «Диктатора». Дульные срезы их «Рельс» засветились от набирающего мощность заряда, и ночная тишина вновь нарушилась предзалповым свистом грозных орудий…