Железная ярость

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Магос Ис откинулась на своем троне и положила в рот ягоду. Кожица плода лопнула на языке, открывая сочную мякоть. Рецепторы тут же послали в мозг поток данных, содержание которого ее совершенно не интересовало: кислотность, пищевая ценность, концентрация опасных веществ, — все это магос проигнорировала. Лишь приятный вкус сейчас имел значение.

<Связь установлена.>

Сообщение высветилось перед мысленным взором магоса, скрепленное, согласно ее запросу, печатью приоритетной важности.

<Спасибо,> ответила она на канте, <визуализацию, пожалуйста.>

Ис восседала в центре звуконепроницаемого помещения в сердце судна связи Адептус Механикус «Балансирующий Фактор». Металлические стены освещались подвешенными под потолком маломощными люменосферами, а пространства между ними едва хватало для скудного содержимого. Отлитый из железа командный трон, гололитический столб, окаймленный витиеватым орнаментом из слоновой кости, сетевой коммутатор и треногий стол эпохи Вандира, на котором стояли наполненная ягодами чаша и кубок с эмревой, — вот и все убранство.

Ис была облачена в алые робы, используемые магосами высокого ранга. Длинные и объемные, они окутывали все ее тело до самых кончиков пальцев. Капюшон свисал на лицо, скрывая из виду аугментации и делая ее облик, хотя бы на первый взгляд, почти человеческим.

Клешнеподобным шестипалым манипулятором магос, снова потянулась к чаше, но едва она ее коснулась, как ожил гололитический столб, настроившись на связь с тяжелым транспортником Механикус под названием «Эразм». Нечеткий, дергающийся полупрозрачный силуэт, обрисованный зеленым светом, появился прямо над вязью из слоновой кости. Некоторое время он мерцал и дрожал, но затем изображение стабилизировалось, превратившись в человеческое лицо.

<Приветствую, принцепс,> прокантировала Ис, смакуя сочный плод.

Лицо Фиракса Лопи, командующего боевым соединением Легио Асторум «Праксис», поклонилось. Его глаза казались потускневшими.

<Как вы?> спросила Ис.

<Устал,> также на канте ответил Лопи. <Мои извинения. Перелет с Киледиса дался нелегко.>

<Жаль слышать это. Может, перенесем беседу на другое время?>

Лопи покачал головой.

<Нет, нет. Я признателен вам за беспокойство.>

<Тогда буду краткой. Вот все, что вам необходимо знать.>

Ис вызвала в ноосферу отчет о текущем расположении Имперских сил, считав его напрямую с обрабатывающих боевые данные установок корабля.

<В субсекторе Конткаал по-прежнему идет война,> начала она. <Стратегия Раута предусматривает только полное подавление очагов сопротивления на протяжении всего похода. За последний стандартный месяц капитулировали Орентас и Валон, что дало нам ресурсы для финального наступления на Шарден.>

<Шарден?> спросил Лопи, добавив к пакету данных символ, выражающий скепсис. <Уже?>

<Так точно,> подтвердила Ис. <Раут времени напрасно не терял.>

Лопи провел руками по своим коротко остриженным волосам. От этого движения его гололитический облик подернулся.

<Командир Арвен Раут,> прокантировал он. <Железная Рука.>

Ис ответила утвердительным символом.

<И каково ваше мнение о нем?> спросил Лопи. <Мои данные противоречивы.>

<Я не удивлена,> призналась Ис. <О нем бытуют разные мнения. Вам доводилось прежде сражаться рядом с Железными Руками?>

<Нет>.

<Тогда коротко о главном. Железные Руки представляют собой крайне интересный объект для психологического изучения, и Раут — не исключение. Не стоит ждать от него гибкости. Он внимательно подходит к своим целям, но цена их достижения его не волнует.>

Лопи нахмурил брови, и ответ его явно выражал неодобрение.

<С моими силами он не будет таким расточительным> прокантировал он. < Похоже, стоило бы напомнить ему, каково это — развернуть целое боевое соединение.>

<Возможно,> ответила магос, <только это мало что изменит.>

То, что при этом ощутила Ис, напоминало веселье.

<Вот все, что вам нужно знать о Рауте,> объяснила она. <Он никогда не остановится. Единожды выбрав себе цель, он уже не отступит. Вряд ли эта черта присуща только ему одному, скорее, это характеристика всего ордена. Возможно, результат повышенного пристрастия к аугментике.>

Последнее утверждение сопровождалось символом иронии, на который Лопи ответил улыбкой.

<Понятно,> произнес он на канте. <Впрочем, по моему невеликому опыту, то же можно сказать и про любой другой орден.>

<Возможно. Суждения на этот счет оставлю всецело вам.>

Лопи моргнул и с трудом подавил зевоту. Ис видела, что усталость тяжким грузом давит на принцепса, и решила плавно завершать инструктаж. Впереди у них обоих еще много работы по подготовке соединения «Праксис» к развертыванию, а высадка пяти боевых машин-титанов и девяти механизированных батальонов скитариев в плане логистики грозила обернуться серьезной головной болью.

<Силы для Шарденской операции готовы,> сказала она. <Раут взял на себя командование боевой группой «Террито». Кроме того, он ведет полностью укомплектованный клан Железных Рук.>

<Клан?>

<Специфическая структурная единица ордена, идентичная предписанной Кодексом роте: сто тридцать шесть космических десантников и двадцать три тысячи четыреста пятьдесят один человек вспомогательного персонала, размещенные на пяти кораблях, включая ударный крейсер «Калах». Еще четыре клана заняты на миссиях подавления по всему субсектору, причем, насколько я могу судить, они практически не поддерживают связь друг с другом.>

Лопи внимательно и тщательно впитывал информацию.

<А остальные?> спросил он.

<Контингент Гвардии под командованием лорда-генерала Раджи Нефаты. Пока мы с вами говорим, он высаживает сто двадцать семь тысяч своих бойцов, большинство из которых прибыли из Сто двадцать шестого Ферикского тактического полка. Также в его распоряжении два Хараконских воздушно-десантных батальона и семь батальонов тяжелой техники, плюс поддержка Флота. Все детали я загрузила в центральный узел.>

<Что нам известно о Нефате?>

<Длинный послужной список, отмечен семью благодарностями за выдающуюся службу. Есть записи о семнадцати операциях, проведенных при вмешательстве сил Марса, и техножрецы не выразили никаких жалоб. От себя добавлю, что меня восхищает его характер. Несколько раз в ходе предварительной подготовки он выказывал недовольство решениями Раута, а это, подозреваю, для обычного человека совсем нелегко.>

Лопи вскинул бровь.

<Вне всякого сомнения. Итак, между ними возникают разногласия.>

<Иногда. Как я уже говорила, Раут небрежен в отношении тех, кто воюет рядом с ним. Так, уровень потерь среди Гвардии на несколько пунктов выше нормального.>

<Но методы Раута,> произнес Лопи, <приносят результат.>

<Несомненно,> ответила Ис. <Но Нефата выражает беспокойство за своих людей. Ему не нравится, что Раут использует их в качестве расходного материала.>

<Как трогательно.>

<Сарказм, принцепс?> Ис потянулась еще за одной ягодой. <На вас не похоже.>

<Мои извинения. Похоже, мне действительно нужен отдых. Я тщательно обдумаю эту информацию, она может быть полезна. Как всегда, наши имперские братья не могут обойтись без маленьких препятствий на своем пути.>

<У всех свои проблемы, Фиракс.>

Лопи посмотрел прямо на нее.

<Это так, магос,> прокантировал он. <Вам, помимо прочего, придется следить за ними всеми. И давайте держаться друг друга. Иначе если нам потребуется вмешаться в их разногласия, мы можем оказаться в неловком положении.>

Ис добавила к своему ответу сложный префикс, смысл которого заключался в том, что нет нужды беспокоиться. Она прекрасно знала политическую подоплеку своего назначения, как и иерархию Марса, но понимала настороженность принцепса.

<Принято,> коротко и ясно передала она. <Все, как и прежде, будет держаться под наблюдением.>

Пламя все еще бушевало по всему Гелату. Необъятные пепельные пустоши, раскинувшиеся к востоку от главного улей-кластера Шардена, горели, испещренные багровыми рвами и бороздами, словно планету кто-то освежевал, содрав ее каменистую кожу и обнажив магму под ней. Скелеты уничтоженных десантных модулей и вереницы танковых ловушек усеивали развороченную землю, испуская в небо столбы дыма, и обжигающий ветер метал пепел по окрестностям.

Среди каркасов и обломков уже вырастали новые сооружения. На поверхность были спущены массивные сборочные машины: передвижные краны, бурильные установки, бульдозеры и экскаваторы на гусеничных траках, без остановки работающие своими ковшами. Вырыты ямы, возведены энергостанции, установлено медицинское оборудование, поднята противоударная защита, развернуты артиллерийские точки. Модули бесконечными потоками спускались с транспортов на орбите, неся в трюмах солдат, амуницию и припасы. А между этими гигантами роились военные корабли Имперского флота — тупоносые бомбардировщики «Мародер» оставляли за собой дымные следы; строго держа сомкнутый строй, с визгом проносился эскорт из истребителей «Молния», а штурмовики типа «Стервятник» зависали над стройплощадками, и их сигнальные огни непрестанно мерцали в тумане и дымке.

Теперь, когда первые столкновения остались позади, имперские командиры приводили подчиненные им колоссальные силы в готовность для наступления на шпили ульев Шардена. Высадка прошла без серьезных потерь, в основном благодаря огневому прикрытию эсминцев с орбиты, а также точечным ударам отделений Железных Рук.

Никто не питал иллюзий относительно простоты следующего этапа войны. Кластер Шардена Прим был накрыт пустотными щитами, окружен ощетинившимися артиллерией стенами и наводнен миллионами защитников. Эта крепость — первоочередная цель всей кампании, точка опоры, на которой держится судьба дюжины миров и миллиардов душ.

Лорд-генерал Раджи Нефата поднял к глазам позолоченный магнокль и настроил фокус. Охватив взглядом многокилометровую территорию, бурлящую от передвижения бойцов, он посмотрел дальше, на равнины Гелатинского Массива, пробежал глазами по промышленным пустошам Горгас Малеон и, наконец, уперся в ворота, ведущие в сам шпилевый кластер.

Гигантские башни подпирали закопченное небо Шардена. Меньше всего они походили на человеческие обиталища, скорее — на огромные несуразные горы железа. Каждая готическая башня этого необъятного города вздымалась ввысь, усеянная, словно шрамами, многочисленными террасами. Частокол этих ломаных черных стрел четко выделялся на фоне алого, как ржавчина, неба.

Это было похоже на видение Ада — окутанный непроглядным смогом промышленный кошмар, олицетворявший грязь, порчу, заражение. Даже со всеми улучшениями магнокль лорда-генерала едва мог различить детали дальних шпилей, но Нефата и так прекрасно знал, что творится за темными металлическими стенами этих громадных строений. Он знал, что миллионы мужчин и женщин влачат там свое существование, запертые в своих блоках, словно крысы в канализации. Он знал, что они трудятся по четырнадцать часов в день за грохочущими и лязгающими машинами на мануфакториях, бесконечным потоком штампуя детали и боеприпасы. Он знал, что после работы они, вымотанные до предела, пытаются хоть немного отдохнуть в крошечных комнатушках, пропитанных запахом мочи и освещенных сбоящими, облепленными насекомыми люменосферами.

Более того, он знал, что основные аспекты человеческой сущности — еда, сон, любовь, смех, мечты — здесь не значат ровным счетом ничего. Эти люди живут в постоянном страхе, измотаны каторжной работой, и жизнь в них поддерживается лишь для того, чтобы они могли держаться на ногах и производить все новое и новое сырье для ненасытной военной машины Империума.

Эти души, отказавшиеся от собственной индивидуальности, в равной мере достойны как жалости, так и уважения. Все они — компоненты единого механизма, ингредиенты для вечного пиршества, на котором вырастают более могучие силы.

Нефата все это знал. Он видел такую же картину на сотнях других миров, опутанных, подобно Шардену, черным густым дымом и ставших обителью отчаяния.

«Что позволяет человеку подняться надо всем этим? — подумал он, вглядываясь сквозь линзы в отдаленный объект, на который вскоре должна была обрушиться вся мощь его армии. — Что наполняет его жизнь смыслом?»

Лорд-генерал опустил магнокль и защелкнул крышки на линзах. Отсюда, с высоты обзорной платформы своего командного центра, он взирал на неторопливо собирающуюся громаду его армии. Тысячи людей колоннами маршировали по пепельным равнинам, и каждый прижимал лазган к своей груди.

«Когда он берет в руки оружие. Когда защищает свою жизнь. Тогда он возвышается».

— Сэр?

Нефата оторвался от собственных мыслей. Подле него вырос Славон Гериат.

— В чем дело? — спросил лорд-генерал.

— Раут желает вас видеть, — сказал Гериат. — В течение часа, если это возможно.

Нефата повесил магнокль на пояс и повернулся спиной к панораме. Глядя в упор на Гериата, некоторое время он молчал.

Эти двое были людьми совершенно разными. Приземистый, энергичный Нефата даже за два столетия службы сохранил прекрасную физическую форму. Его кожа была цвета жженой умбры, а волосы черны как нефть. Подбородок его сильно выпирал, придавая ему воинственный, даже драчливый облик, но при этом говорил лорд-генерал мягким голосом. Акцент выдавал его родной мир, отличающуюся высокой гравитацией планету Моал, и это — то немногое, что он не утратил за годы походов в пустоте космоса. Он был одет в зеленую с оливковым оттенком форму Ферикского тактического полка, увешанную на широкой груди всевозможными имперскими наградами и знаками отличия, а со спины свисал шерстяной плащ, закрепленный на плечах стилизованной бронзовой аквилой.

Стоявший рядом комиссар-генерал Славон Гериат был почти на голову выше Нефаты, тощий и подтянутый, словно гончий пес. Его кожа была бледно-серой, и лишь вокруг глаз да ноздрей она становилась красноватой. Язвы по краям тонко сжатых губ свидетельствовали о врожденной скиетике. Он носил длинный черный кожаный плащ, украшенный символом Комиссариата, а также традиционную фуражку и стальную серую аквилу на груди.

Сторонний наблюдатель вполне мог бы посчитать, что эти двое непременно конфликтуют друг с другом, учитывая разницу их характеров и положений. И был бы совершенно неправ. По причинам, известным только им двоим, вот уже сотню лет они были неразделимы, словно две части одного оружия: рукоять и эфес, клинок и ножны, курок и ствол.

— Интересная картина, Гериат, — произнес Нефата.

— Какая, сэр? — спросил Гериат.

— Люди, которых мы убиваем в этом мире, истово верят в то, что сражаются за Императора.

— Да, я видел подобные отчеты, — сказал Гериат.

— Что ты об этом думаешь?

На лице Гериата читалось полное безразличие.

— Они заблуждаются, — ответил он. — Такие ошибки фатальны.

— Пусть так, — сказал Нефата. — Но это странно.

Нефата вновь окинул взглядом пепельные равнины, где его войска готовились к скорому штурму. На огромных площадях расчищенной земли теперь выросли казарменные комплексы. Колонны бронетехники, от пепла ставшей совершенно черной, медленно ползли вперед.

— Этим миром правят силы, которые жаждут уничтожить человечество, — продолжил он. — Мои псайкеры наперебой предупреждают меня об ужасах, что множатся в этих шпилях. Даже я чувствую это.

Он снова посмотрел на Гериата.

— Но почему не чувствуют они? — вопросил Нефата. — Почему они не видят истинную суть своих хозяев?

Гериат смерил собеседника своим бесстрастным, леденящим душу взглядом. Его красные, окольцованные мраком глаза были пусты, как у мертвеца.

— Нужно время, чтобы развратить целый мир, — произнес он. — И не надо себя обманывать. Как много наших людей понимают, почему они воюют? Они выполняют приказы. Они верят тому, что им говорят. В этом я уверен.

Нефата нахмурился.

— Мне это не нравится, — ответил он. — Смерть еретиков приносит мне удовольствие, смерть невежд — нет.

— У меня есть агенты в ульях, и они уже взялись за работу, — сказал Гериат. — Если нам удастся убедить людей, они восстанут и присоединятся к нам. Если же нет — мы убьем их. В любом случае их души будут спасены.

Нефата улыбнулся.

— Ясно, — произнес он, обращаясь скорее к самому себе.

— Так и есть, сэр, — договорил Гериат. — Пусть лучше невежда умрет, нежели виновный останется жить.

Комиссар посмотрел на хронометр, прикрепленный к броне на запястье.

— Раут ждет.

Улыбка сошла с лица Нефаты.

— Да, ты говорил, — ответил он, оставаясь на месте, мрачно взирая на вырастающие над горизонтом шпили и гадая, какие ужасы могли поразить их. — Подождет еще немного.

В нескольких километрах к юго-западу от штаба Нефаты из пепла выросла еще одна группа строений. Как и все прочие сооружения в Гелате, они были изначально созданы в кузнях странствующих в пустоте космоса кораблей и спущены на поверхность чередой десантных модулей. Они не походили на феррокритовые бункеры Имперской Гвардии — их поверхность, вычищенная и тщательно обработанная, была лишена любых флотских обозначений и полковых опознавательных знаков. Никакие окна не нарушали симметрию стен, что мрачно блестели в тусклом красном свете затянутых смогом светил Шардена.

Хотя с момента их появления не прошло и полного дневного цикла, казалось, что эти сооружения стоят здесь уже целую вечность. Пепел засыпал их основания и медленно скользил по идеально гладкой поверхности стен.

Канонерка по крутой траектории спикировала к самому крупному зданию, сверкая в пелене дыма посадочными огнями. Судно было таким же черным, как и строение под ним, и на нем тоже отсутствовали любые маркировки или эмблемы.

Выпустив струю неоново-голубого пламени, канонерка затормозила и зависла над продуваемой всеми ветрами посадочной площадкой. Выдвинувшиеся опоры натужно застонали и прогнулись, когда корабль коснулся земли. Основные двигатели замолкли, и клубы дыма и пара окутали площадку.

Сразу же из окрестных сооружений появилось несколько фигур, и ни одна из них не была в полной мере человеком. У некоторых кое-где еще виднелась плоть, другие же выглядели полностью металлическими. Все они передвигались на траках, а в их спины были вживлены сложные двигательные системы. У большинства было больше двух рук, и каждая ощетинилась ворохом приспособлений, орудий и интерфейсных разъемов. Еще до того, как двигатели канонерки окончательно остановились, существа засуетились вокруг корабля, открывая служебные люки и присоединяя топливные шланги. На их бесстрастных лицах, лишь немногим отличающихся от клепаных металлических пластин, не отражалось ни единой эмоции.

Следом за сервиторами появилось еще пять фигур, намного крупнее — каждая выше трех метров ростом и окантована изгибами громадной терминаторской брони. Четверо носили матово-черные доспехи со следами долгой службы на керамите и двуствольные болтганы, а линзы их шлемов светились ржавой краснотой. У каждого на левом наплечнике был нанесен символ в виде костлявой белой руки, а на правом — шестерни с черепом внутри. Поперек их нагрудных пластин раскинули крылья отлитые из серебра орлы имперской аквилы.

Пятая, ведущая фигура, была облачена таким же образом. Сервоприводы доспеха при движении издавали глухое, похожее на скрежет жужжание. Как и у остальных, каждая пластина брони была выкрашена в черный цвет, перекрываемый лишь символизировавшими непреклонную силу белыми эмблемами ордена. Паутина кабелей и клапанов усеивала керамитовые изгибы доспеха. В нескольких местах защитное покрытие было содрано, обнажив полированный металл под ним.

И ни единого, даже малейшего намека на плоть. Фигуры казались огромными шагающими статуями, собранными из глыб черного оникса и стали.

Они резко замерли, когда в борту канонерки раскрылся люк, обдав землю свежими клубами пара. Из чрева судна появилась одна-единственная фигура, облаченная подобно остальным, разве что броня была не черной, но темно-синей, словно ночная тень. Левый наплечник украшала белая длань рядом с коронованным черепом — символом главного библиария. Голову воина скрывал железный капюшон, инкрустированный темными кристаллами и снабженный набором датчиков.

Прибывший поклонился ведущему воину — краткий жест, едва заметный за всем этим нагромождением керамита и кабелей.

— Лорд клан-командир, — произнес он.

Его голос был хриплым, гортанным, пропущенным через машинный фильтр, с сухими гласными и резкими, скрежещущими согласными, словно голосовые связки были удалены и заменены механическими аудиоимплантатами.

— Телак, — ответил клан-командир Арвен Раут. Его голос был чуть более звучным и глубоким, но звучал практически так же. — Перелет прошел успешно?

— Так точно.

Раут вновь удовлетворенно кивнул и повернулся спиной к кораблю. Эскорт разошелся в стороны, давая ему пройти. Телак шагал подле Раута, и два гиганта тяжело прошествовали под укрытие командного комплекса Железных Рук.

— Как обстановка? — спросил Телак.

— Приемлемо, — ответил Раут.

Двое воинов разговаривали на тергизе, одном из диалектов Медузы, используемом всеми в клане Раукаан. Этот язык не отличался эмоциональностью, а его лексика и грамматическое строение по человеческим стандартам были исключительно жесткими и нормированными.

— С орбиты развертывание сил выглядит завершенным, — произнес Телак.

— Это не так. Мне обещали титанов. Нужно высадить еще больше солдат. Впереди у нас много работы.

Тяжелые двери раскрылись перед ними, и воины вошли в стерильное помещение командного комплекса, оставив воющий вихрь позади. Длинные оранжевые лампы заливали металлические стены мягким светом, подчеркивая ячеистую структуру строительного материала и практичную отделку. Каждый шаг Железных Рук сопровождался лязганьем сапог по металлическому полу.

— В последний раз, когда мы с тобой совещались, — начал Телак, — план атаки ставился под сомнение.

— Не сейчас, — пренебрежительно бросил Раут. — Больше никаких сомнений. Смертный командующий возражал. Его возражения были рассмотрены и отклонены.

Синий шлем-маска Телака чуть повернулся в направлении Раута — единственное внешнее проявление удивления, что он себе позволил.

— Смертный командующий возражал? — переспросил главный библиарий.

— Да.

— А он храбрец. Каковы были его доводы?

Раут издал что-то вроде ворчания, к тому же искаженного воксом шлема.

— Храбрец? — сказал он. Между тем они достигли конца коридора и повернули налево. Температура вокруг упала на несколько градусов, и оранжевый свет стал сильнее. Повсюду в воздухе держался мерный машинный гул. — Он должен таким быть. Но это не отменяет факта, что он ошибался.

Раут остановился перед створками массивных дверей и встал так, чтобы его шлем оказался прямо напротив центральной ниши в форме черепа. Красный луч скользнул по его линзам. Раздался глухой, похожий на удар звук, и двери разъехались в стороны, открывая проход в шестиугольный зал.

— Проходи, — произнес Раут. — Есть вещи, о которых тебе следует знать.

Двое вошли в помещение, оставив сопровождение по ту сторону дверей.

Зал был достаточно просторным, чтобы в нем могли уместиться еще пять десятков людей схожей с Раутом комплекции. Сводчатый потолок поддерживали стальные опоры. Все шесть стен были совершенно голыми и выполнены из темного металла, как и все прочее в этом комплексе. Никакой мебели также не было, только невысокий столб в центре комнаты, тоже шестиугольный. На его вершине лежал тщательно отполированный металлический череп. Раут и Телак встали по разные стороны от столба, лицом к лицу.

— Ты прибыл с Орентаса, — начал Раут.

— Так точно, — ответил Телак.

— Этот мир теперь умиротворен.

— Да. Я посчитал, что мое присутствие теперь необходимо здесь.

— Если бы ты не прибыл сам, я бы тебя вызвал.

— Стало быть, мы мыслим в одном направлении.

— Так и есть.

Они говорили быстро, сухо, по существу. Вместе со странным, неестественным тембром их голосов это создавало впечатление, будто перещелкиваются два когитатора, связанных замкнутой цепью. Странно быстрый и словно иллюзорный говор никак не вязался с массивностью фигур воинов.

— Мы контролируем семьдесят два процента субсектора Конткаал, — сказал Раут. — Враг отступает во всех активных зонах.

— За исключением этой.

— Включая эту. Высадка прошла успешно. Враг больше не может держать войска за пределами стен ульев.

За все время разговора ни один из них ни разу не пошевелился. Оба вытянулись, плечи расправлены, ноги вжаты в пол. Окружающий свет, казалось, тонул в матовой черноте их доспехов и исчезал в ее глубине.

— Можешь быть собой доволен, — произнес Телак.

— Ты спрашивал о смертном, — напомнил Раут.

— Раджи Нефата. Я изучал данные по нему.

— Он выступает против скорого наступления, продвигая на наших стратегических брифингах альтернативную тактику.

— Чего он хотел? — спросил Телак.

— Шарден — мир ульев, — стал излагать Раут. — Вот этот, кластер Прим, является правящим центром всей планеты. Но еще много таких разбросано по всему северному континенту. Они производят еду и запасы оружия. Нефата хотел первым делом атаковать именно их, чтобы перекрыть поставки припасов в Шарден Прим и дождаться, пока его защита ослабеет.

— Они были бы легкими целями.

— Да. Их уничтожение заняло бы не больше месяца.

— Тогда зачем отвергать этот план?

— Время. Я не могу ждать, пока главные ульи изголодаются.

Раут выполнил мимолетный жест одним пальцем. Из черепа возникла трехмерная карта кластера Шарден Прим, сплетенная линиями оранжевого света, и стала медленно вращаться. В ту же секунду на ней одна за другой вспыхнули руны, обозначавшие расположения войск и маршруты ударов.

— Ульи можно взять прямым штурмом, — сказал он. — Мы атакуем здесь и образуем постоянно продвигающийся фронт — вот здесь. Как только внешние шпили окажутся в наших руках, центральный улей обречен.

Телак посмотрел на карту. За темной пеленой капюшона невозможно было прочесть выражение его лица.

— Хватит ли нам оружия и людей для этого? — вопросил он.

— Да.

Телак на мгновение погрузился в раздумья, прежде чем ответить.

— Теперь я вижу, почему возражал Нефата, — произнес он. — Его силы окажутся в самой мясорубке.

— Кому-то придется пострадать. Нам тоже достанется. Таков удел каждого, кто принимает волю Императора.

— Для чего такая спешка? Что там, в этих шпилях?

— Я не знаю, — ответил Раут. Грубый слог тергизы убивал последние нотки человечности в его голосе. — Но у меня есть предположения на этот счет.

— И ты не можешь обсуждать их со смертными.

— Не могу. Поэтому мне и нужен ты.

Телак вновь опустил взгляд на вращающуюся схему, ничего не сказав. Яркие каркасы шпилей отражались в алых линзах его шлема.

— Ты изменился меньше любого из нас, — продолжил Раут. — Не буду говорить, что мне это по нраву, но я не глупец, чтобы сбрасывать это со счетов. Тем войскам, с которыми нам приходилось сталкиваться до сих пор, промыли мозги, но они не мутировали. Дальше все изменится. Внутри центральных шпилей только мы сможем сражаться с защитниками. А в самом сердце города, откуда и пошла вся порча, возможно, только ты сможешь.

Телак поклонился:

— Я твой слуга.

Раут тоже едва заметно склонил голову.

— Сигнал от Кхатира, — объявил он. — Нефата уже здесь.

— Вряд ли этот твой план понравится ему больше прежних.

Из-под шлема Раута донесся глухой звук, отдаленно напоминавший выражение увеселения, сорвавшееся с губ, давно забывших, что такое эмоции.

— Он смертен, — сказал клан-командир. — Мне не важно, нравятся ему мои приказы или нет. Мне нужно, чтобы он их выполнял.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Валиен скрючился, припав к полу, и втянул носом воздух — множество раз восстановленный, густой, едкий, пропитанный вонью сбившихся в кучи людей. Такой же, как и в любом другом улье любого другого мира.

Он вжался в покатую стену туннеля, сливаясь с темнотой. Лампы на потолке давно пришли в негодность и лишь тускло мерцали. Откуда-то издалека доносился звук работающих машин, и от этого непрекращающегося гула стены на ощупь слегка вибрировали.

Валиен снял с внутренней стороны запястья полоску синтеплоти, обнажая скрытый под ней локатор. Гололитическая карта-схема Капитолийского комплекса вспыхнула перед ним, мягко светясь в полумраке. Он быстро определил свое местоположение.

«Уровень пятьдесят четыре, сектор Алеф, шпиль Меламар Секундус. Семь путей отхода к убежищу».

Какое-то движение впереди одернуло застоялый воздух. Валиен погасил гололит и опустил на запястье рукав своего черного комбинезона, а затем отпрянул от стены и ссутулился. Его вечно зоркие глаза в мгновение стали словно пустыми, затянутыми поволокой усталости и скуки, щеки обвисли.

Три фигуры вошли в туннель через люк в дальнем его конце. Двое держали в руках пушки стандартного образца. Третья же, женщина, носила форму младшего арбитратора, и в броне она выглядела неуклюже.

— Ты, — раздался ее голос сквозь фильтр шлема, когда луч фонаря скользнул по телу Валиена. — Кто ты и что здесь делаешь?

Валиен нескладно отсалютовал, изо всех сил стараясь изображать немощного бедняка.

— Talex volenta, — произнес он.

— Что? — переспросила женщина, выставляя в его направлении лазпистолет. — Повт…

Молниеносным движением Валиен выбросил вперед руку, в которой скрывался крохотный игольчатый пистолет. Выстрел пришелся женщине точно в щель между шлемом и шейной пластиной. Кровь изнутри брызнула на визор, и арбитратор, задыхаясь в агонии, рухнула на пол. Еще до того, как ее спутники успели отреагировать, Валиен выстрелил вновь, послав иглы в их незащищенные лица. Они повалились друг на друга, и тонкие струйки крови потекли из едва заметных ран.

Валиен убрал пистолет. Туннель вновь погрузился в тишину. Несколько секунд Валиен оставался абсолютно недвижим, высматривая новых нежданных гостей. Но все было спокойно, лишь одна из неисправных ламп моргнула.

Он расслабился и опустил взгляд на груду тел перед ним. Ручеек крови сбегал по шее женщины на сетчатый металлический пол туннеля. Стоило ему это увидеть, как жажда внезапно охватила его. Принюхиваясь, Валиен опустился перед женщиной на колени. Знакомый терпкий медный аромат переполнял его ноздри, и сердце от этого забилось чаще.

Слишком долго. Даже после всех его тренировок, при всем его самоконтроле, он ждал этого чересчур долго. Но он боролся со своими инстинктами, зная, что стоит только дать слабину, и отступившие было симптомы вернутся с новой силой уже через несколько дней.

И все же он не устоял. Словно животное, он приник головой к алым струйкам и вытянул язык. Все его тело трепетало в предвкушении. Грязь и отбросы вокруг перестали для него существовать, и он наслаждался этим моментом. Он лизнул снова, смакуя каждую каплю этого горячего нектара, чувствуя, как он стекает по глотке. Зажмурившись от удовольствия, Валиен улыбнулся.

— Ты!

От внезапного голоса он встрепенулся, широко распахнув глаза и изготовившись к нападению.

«Легкомысленный глупец!»

— Talex volenta, — бросил он, взводя игольчатый пистолет.

Четыре фигуры появились в туннеле, войдя через тот же люк, и остановились в пяти метрах от него. У всех были прозрачные забрала, и Валиен видел страх на их лицах.

— Relex amantis, — произнес один из них, и Валиен расслабился.

Он поднялся, попутно стерев пятно крови со своих губ. Крошечный ствол пистолета скользнул обратно в рукав.

— В следующий раз отвечай расторопнее, — сказал он. — Я чуть не убил тебя.

Человек, что назвал кодовую фразу, снял шлем с головы. У него были грязные песочного цвета волосы.

— Что вы делали? — спросил он, глядя на трупы на полу.

— Назови свое имя! — резко перебил его Валиен.

Мужчина наконец сумел оторвать взгляд от тел и посмотрел в лицо Валиену.

— Лейтенант Аленд Мариво, — назвался он. — Девятый взвод, третья рота Двадцать третьего Шарденского полка Имперской Гвардии. Эти люди из моего отряда. Другие ждут, рассредоточившись по нижним уровням. Все, что нам нужно, — приказы.

— Хорошо, — сказал Валиен, одарив собеседника холодной улыбкой. Он гадал, как простые люди воспринимают его необычные особенности, и подобные мысли тешили его. — Отведи меня куда-нибудь, где безопасно, и ты их получишь.

Жилой блок был грязным и пропитался зловонием — ничем не лучше любого такого же во всем нижнем секторе Меламара Секундус. Шула Хади понятия не имела, когда его построили. Впрочем, не знала она, и когда были возведены сами ульи — по ее собственному мнению, они стояли здесь испокон веков.

Она села на свою жесткую койку и провела пальцами по коротким темным волосам. Казалось, она не мылась уже целую вечность. Кожа давно сплошь покрылась тонким слоем засохшей пыли и копоти, которые отличали каждого машиниста на Шардене. Своей очереди на станции гигиены ей не видать еще два дня, но девушка понимала, что даже тогда ей не удастся счистить с тела всю грязь улья до конца — для этого потребовалось бы явно больше, нежели пять минут стояния под едва теплыми струями с крохотным кусочком пенящегося чистящего средства.

Временами она мечтала о чистоте. Она представляла, что в ее одежде больше не водятся вши, что раны и язвы исчезли с кожи, а волосы аккуратно уложены и наконец-то блестят не от машинного масла. То, что такое возможно, она знала из различных головидео, что крутили на общественных пикт-экранах, и где предельно ухоженные и наманикюренные представители информационных департаментов призывали рабочих к повышению хромающей производительности труда. У этих ораторов с пиктов всегда были подтянутые, чистые лица и отутюженная униформа. Хади предполагала, что они, должно быть, живут где-то на вершине Капитолия, в одном из тех величественных куполов, что ей доводилось видеть издалека сквозь мглистую пелену атмосферы планеты.

Никто из тех, кого Хади знала, не мог похвастаться такой кожей. Все рабочие, трудившиеся на мануфактории «Ролл Ярд», были растрепанными и мертвенно-бледными, как она сама, а некоторые — и того хуже. Впрочем, это не отвращало ее от мечтаний, и она всегда старалась использовать те драгоценные минуты в гигиенической станции по максимуму. Она скреблась, натиралась и чистилась, чуть ли не в кровь раздирая острой пемзой пальцы.

Даже в такой адской дыре, как Шарден, важно следовать собственным правилам. Только так можно удержаться на плаву, сохранить гордость, ясный взор и не закончить свой век в одной из психушек, куда ссылали орущих безумцев, чтобы те никогда больше не вернулись обратно.

Резкое шипение нарушило поток ее мыслей — это отъехала дверь в жилой блок. Девушка вскочила с койки, разгневанная нежданным вторжением. В улье свободное время было на вес золота, и, несмотря на отсутствие практически на всех дверях работающих замков, люди уважали его святость.

Внутрь вошел Мариво. В глазах его читалась странная, болезненная дума. Лейтенант все еще был в униформе — синевато-серой шинели и штанах Шарденских вооруженных сил, — но шлем он снял. Солдат растерянно посмотрел на девушку, будто натворил что-то ужасное или опасное, и теперь не решался сознаться в этом. Его светлые волосы, прижатые к голове ношением шлема, жирно поблескивали.

— Что? — требовательно спросила Хади, уперев руки в бока.

Ей не нравился Мариво. И дело тут даже не в том, что он делал, а в том, кем он был. При обычных обстоятельствах офицер Гвардии не удостоил бы машиниста даже второго взгляда, и хотя он притворялся, что сейчас подобные вещи не имеют никакого значения, это было не так.

— Я установил контакт, Шула, — сказал Мариво. — Он был там, где и говорил. Перед нами встают новые задачи, и ты нужна мне.

Хади почувствовала, как тревожно скрутило живот. Вот оно.

— Да? И что он из себя представляет?

Мариво одарил ее кривой улыбкой:

— Он… он странный. Я не знаю. Мы собрались в столовой, так что ты сама можешь на него взглянуть.

Он не шевельнулся. Мариво выглядел нервным, и это тревожило девушку. Хади никогда прежде не видела, чтобы у него шалили нервы — при всех его недостатках, трусом он не был.

— Ты этого хочешь, — напомнила она ему, не настроенная на жалость. — Это было твое решение.

Мариво нажал кнопку на панели позади себя, и дверь с шипением закрылась. Они остались в крохотной комнате, стоя в разных ее концах. Его хмурое лицо в тусклом свете потолочной лампы казалось вконец изможденным.

— Ты тоже перехватывала сообщения, — понукающе сказал он. — Ты слышала то же, что и я. Это наш долг.

— Я знаю, что нам нужно руководство, — ответила девушка. — Но я не знаю, что они предпримут, явившись сюда. Они страшат меня не меньше всего прочего.

Она запустила руки в волосы и неожиданно для себя самой поняла, что дрожит.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — продолжила она. — Ты веришь, что когда сюда придет Гвардия, она восстановит порядок и не забудет о тех, кто помог ей навести его. Я искренне надеюсь, что ты прав, но я — не ты. Мне лучше держать голову пониже, чтобы ее мне не отстрелили, и не важно, чьи руки будут сжимать оружие.

Мариво неодобрительно покачал головой.

— Осторожнее, — предупредил он. — Это…

— …опасная тема. Я знаю.

Девушка опустилась обратно на койку. Спорить с Мариво было утомительно.

— Но здесь нечего обсуждать, — сказала она. — Ты установил с ними контакт, так тому и быть. Чего они хотят от нас?

— Как я уже говорил, у нас намечен инструктаж в столовой. И ты нужна мне там.

— Зачем?

— Ты знаешь, зачем. — Мариво мрачно улыбнулся. — Мне нужен кто-то, кто понимает низы улья, кто может говорить с остальными. По пути на твой уровень я и так поимел неприятностей.

Слова были сказаны в шутку, но вышло неудачно, и Хади ощутила внутри укол гнева.

— Уходи, — бросила она.

Мариво совсем поник.

— Послушай, я…

— Просто уходи, — сказала Хади. — Я приду, когда буду готова.

Она повернулась к лейтенанту спиной, и щеки ее налились краской.

— Если я так важна для всего этого, — произнесла девушка, — тогда, уверена, он подождет.

Сжав кулаки, Мариво шагал по коридору, ведущему от блока Хади к столовой. Девушка разозлила его. Он перепробовал уже, кажется, все возможное, лишь бы поладить с ней: и лесть, и безразличие, и добродушие, и даже подобие командного тона, каким он пользовался в своем взводе, — и ничто не возымело эффекта.

Он понимал, всегда понимал, почему она и другие работяги ведут себя подобным образом. Подпольщики — а именно так в порывах легкомыслия они себя называли — представляли собой сборище людей из разных социальных слоев, которые бы в менее суровые времена вряд ли бы стали терпеть общество друг друга: офицеры Гвардии, машинисты, медики, чиновники, перегонщики, собравшиеся вместе в постоянном страхе разоблачения.

Хади, похоже, в принципе недолюбливала любого, кто вырос не в закопченных дебрях нижних уровней и кто не носил бандитских татуировок или физических изъянов, подтверждавших это. Она была здесь с самого начала, когда из Капитолия поползли первые слухи о том, что все пошло кувырком. Рискуя головой, она развернула агитацию на мануфактории и привлекла полдюжины новых подпольщиков еще до того, как официалы с общественных пикт-экранов возвестили о переменах.

Мариво до сих пор так и не смог понять, что ею двигало. Его собственные идеалы были просты. Верное служение Императору и ненависть к еретикам — вот те вещи, что он выковал в себе за семь лет службы в местных вооруженных силах. Что до Хади, этого создания из мрачных трущоб Меламара Секундус… Кто знает, что сподвигло ее восстать против властей улья? Возможно, она всегда хотела отомстить тем, кому живется лучше нее. Более того, похоже, именно это и стало целью для всех тех отбросов общества, что облепили подпольщиков подобно заразе.

С самого своего принятия в братство Мариво пытался работать с девушкой. Он сразу оценил ее качества — яростный норов, говоривший о ее внутренней решительности, физической стойкости и ясном видении того, что необходимо для достижения цели. Сложись обстоятельства иначе, из нее вышел бы отличный гвардеец. Быть может, она это знала. Быть может, именно это знание и сделало ее такой чертовски вспыльчивой и колкой.

Он добрался до конца коридора, где отказали последние лампы, а стены были запачканы следами засохшего старого масла. Сапоги липли к полу, вонявшему рыбой.

Зеленый огонек зажегся в узкой щелочке в двери перед ним. Он замер, чувствуя покалывание на коже, пока луч охранной системы сканировал его лицо.

— Столовая закрыта, — раздался голос из-за двери.

— Это я, Релат, — нетерпеливо сказал Мариво. — Открывай.

Дверь отъехала, открывая просторное помещение. Все скамьи в столовой были сдвинуты грубым полукругом. Четыре десятка человек сидели на них, но никто не ел. В большинстве своем это были рабочие, облаченные в бледно-голубые комбинезоны. Кое-где можно было разглядеть и военную форму. Позади всех в безмолвии сидел арбитратор, чье лицо скрывал черный визор. Мариво проскользнул среди людей и уселся на свободное место.

Все они смотрели на одинокую фигуру в потрепанном рабочем облачении. Мужчина стоял, расправив плечи и сплетя руки перед собой. Кожа его была серой, словно у облученного рабочего. Своим обликом он смахивал на гермафродита — уж больно утонченными, женственными были его черты. Поношенная одежда не могла скрыть гибкости и отличного физического состояния. Держался он уверенно, даже несколько высокомерно.

Мариво внимательно посмотрел на него, гадая, не осталось ли на подбородке мужчины хоть капельки той крови, что он пил на глазах лейтенанта. Не осталось, и Мариво даже ощутил толику сожаления по этому поводу.

— Вам не нужно знать мое имя, — заговорил мужчина. Даже его голос звучал как-то странно. — Я служу Императору, и вы, придя сюда, показали, что тоже служите Ему. Хозяева этого мира отреклись от Императора и потому стали нашими общими врагами. Вам дарован шанс стать героями Империума, и примите это как величайшее благословление — немногим смертным дается возможность послужить.

Мариво знал имя оратора или, по крайней мере, то имя, которым он назвался, когда люди окружили его. Валиен. Скорее всего, оперативный псевдоним, меняющийся с каждым новым назначением. Он сказал, что служит под началом Комиссариата как ассасин, не из Храма, но из культа смерти. «Талика», так он его назвал.

Мариво понятия не имел ни о каком культе смерти, зато прекрасно знал, что такое Комиссариат.

— Возможно, вы думаете, что понимаете происходящее на Шардене, — продолжил Валиен. — Это не так. Многие месяцы ваши хозяева лгали вам. Позвольте мне поведать вам правду. Весь субсектор Конткаал охватило восстание, бушующее уже долгое время. Даже сейчас армии Бессмертного Императора по всей звездной системе борются против заразы. Пока вы сидите здесь и слушаете меня, миллионы людей сражаются на сотнях полей сражений. Они сражаются и умирают, и вас скоро призовут сражаться и умирать.

Валиен явно наслаждался звучанием собственного голоса, придавая театральности каждой своей фразе.

— Силы изменников окружены. Конткаал возвращается в лоно Империума, планета за планетой, шпиль за шпилем. Шарден — последний сопротивляющийся мир. Здесь, где началось заражение, сражение будет самым яростным. Кто-то из ваших товарищей будет бороться против оккупантов, считая себя правыми. Другие же знают истину, и будут противиться лжи и порче, что они на себя навлекли.

Тихое шипение донеслось из задней части столовой, извещая о приходе опоздавшего. Мариво обернулся и, увидев входящую Хади, отвернулся так быстро, как только смог.

— Виновные будут наказаны, — вещал Валиен, словно предвкушая такой исход. — Вы знаете многих из тех, кому суждено умереть. Коли так, крепите ваши сердца. Единственная судьба изменников — смерть, и она же судьба тех, кто потворствует изменникам. Очень скоро сюда прибудут Ангелы Смерти. Когда этот час настанет, ложь развеется и вскроется истинная природа тех, кому вы служили.

Мужчина понизил голос.

— Я не буду призывать вас не бояться, ибо страх есть человечность. Но те, кто идут сюда, страха не ведают.

Мариво внимательно слушал речь, в нетерпении ожидая момента, когда откроется, кто из небесных воителей снизойдет на его мир, чтобы вернуть его в стан праведных.

— Нам повезло, — сказал Валиен, и его серые губы сложились в улыбку. — Возрадуйтесь, верующие Меламара Секундус, ибо Железные Руки идут на Шарден.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Нефата посмотрел вверх.

Ничего. Небеса по-прежнему оставались затянуты пеплом и бесконечными маслянистыми облаками выхлопных газов.

Он опустил глаза. Огромная посадочная площадка уже была подготовлена, освобождена от меньших судов и вычищена так, как ничто другое на планете. Мигающие огни окаймляли ее границы, за которыми выстроились семь тысяч солдат в полной парадной униформе.

Нефата поправил свой плащ. Коротким жестом безымянного пальца он впрыснул в кровь крошечную порцию транквилизатора. Больших доз он избегал, но так, по мелочи, они помогали — общение с Раутом любого способно довести до головных болей.

— Они опаздывают, — сказал Гериат.

— Они никогда не опаздывают, — ответил Нефата. Двое мужчин стояли на двадцатиметровом помосте у южного края посадочной площадки. С верхнего уровня свисала красная ковровая дорожка, уже перепачканная носимым ветром пеплом.

— Насколько же это старо? — как-то отстраненно произнес Нефата.

— Сэр?

— Сколько уже тысяч лет люди встречают гостей красными коврами? Почему мы до сих пор это делаем? Знаешь, как трудно на войне устроить подобный прием?

Гериат не ответил. Взгляд его мертвых глаз вновь уперся в очерченную огнями поверхность площадки.

Нефата покрутил плечами. Он был весь в напряжении, даже несмотря на транквилизатор. С каждым днем ему приходилось принимать препарат все чаще, и эта зависимость стала его беспокоить. Гериату, само собой, об этом он рассказать не мог.

На помосте собралось два десятка мужчин и женщин. Шестеро были младшими офицерами из Ферикских батальонов, крупнейшего армейского контингента имперских сил на Шардене. Они вытянулись по стойке «смирно», подавляя желание смахнуть хлопья пепла со своих лиц. Здесь же находились два ротных командира Галамотского бронетанкового, чьи бледные лица наполовину закрывали респираторы. Ирис Айкино из хараконских «Ястребов» держался в стороне от остальных, по шею облаченный в панцирную броню и со скрученными в дреды рыжими волосами. Остальные — мастера-навигаторы, примарис-псайкеры, флотские атташе, писцы из Администратума и прочие мелкие служащие — зажимали рты руками и старались дышать не слишком глубоко.

Со стороны Раута соизволил явиться лишь один представитель. Молчаливый и задумчивый, одинокий воин Железных Рук стоял позади всех. Если не считать короткого приветствия, адресованного Нефате, с момента своего появления он не обронил ни слова.

Ожидание затягивалось, и Нефата поймал себя на мысли о том, что конструкция помоста может не выдержать чудовищного веса силового доспеха и обрушиться, похоронив их всех под грудой обломков. Такой вариант повеселил его.

Над головами людей разошлись облака. Ветер сменил направление, словно что-то обрушилось на него сверху.

— А, — произнес Нефата, — вот и они.

Гериат тоже заметил перемены и прошептал что-то в комм-линк, прикрепленный к воротнику. Внизу, на земле, семь тысяч солдат проверили свое построение и вытянулись в торжественном приветствии.

Облака прямо над посадочной площадкой запылали подобно раскаленным углям. Раздался глухой рокот, поначалу далекий, но с каждым мгновением все более громкий и раскатистый.

— За все годы службы, — сказал Нефата, — мне еще ни разу не доводилось видеть, как они высаживаются на планету.

— Я видел, — ответил Гериат.

— И оно стоило ожидания?

Гериат пожал плечами:

— Решите это для себя сами.

Облака разверзлись. Копье жгучего красного света устремилось вниз и вонзилось в самый центр посадочной площадки. Рокот громадных двигателей превратился в громогласный рев. Даже с работающими шумоподавителями Нефата был впечатлен этим звуком. На такой громкости он, должно быть, причинял солдатам внизу сильную боль.

Ветер усилился, развевая плащ лорда-генерала и теребя меховую подкладку. Вокруг помоста разразилась настоящая буря, поднимая во все стороны пепел. Луч света расширился, превратившись в столп оглушающего яростного пламени. За ним появились и другие лучи, и вот уже пять огненных колонн низверглось с небес на широкие феррокритовые плиты.

Двигаясь с впечатляющей точностью, пять гигантских транспортов, раскалившихся от трения в атмосфере, прорвались сквозь растерзанный облачный покров и стали опускаться к поверхности планеты. Их двигатели выбрасывали огромные языки прометиевого пламени, и даже за сотню метров Нефата кожей ощутил источаемый ими жар. Следом за ревущими двигателями постепенно взглядам являлись и громадины самих спусковых модулей, окрашенных в багровый цвет и отделанных бронзой и золотом. На боковинах каждого был выгравирован заключенный в шестерню череп — эмблема Адептус Механикус, десяти метров в диаметре, окруженная мигающими огнями. Над каждой такой эмблемой находился еще один символ — черное солнце, окруженное ярким электрическим ореолом.

Словно в пику тусклым и сугубо функциональным кораблям Имперской Гвардии, эти суда были величественными творениями. Каждую поверхность украшали бронзовые изображения в стиле барокко: ангелы, полубоги, мифические звери, дивные машины далекого прошлого.

Земля под ногами Нефаты дрожала, словно кожа барабана. Волны жара от надрывающихся двигателей накатывали на помост, обжигая кожу. Лорд-генерал видел, что внизу солдаты из передних рядов с трудом держат свои позиции, вытягивая шеи в приветствии массивным кораблям.

С громким ударом, эхом разлетевшимся по окрестностям, ведущий транспорт коснулся земли. Он тяжело опустился на посадочную площадку, возвышаясь, словно величественная башня из феррокрита. Пламя его чудовищных выхлопов развеялось, и гудящий рев двигателей постепенно стал затихать.

Теперь, когда модуль приземлился, стало возможно лучше его рассмотреть. Высота корабля чуть ли не вдвое превышала ширину и толщину. Практически весь его объем занимал единственный громадный ангар. Крошечные огоньки мигали на самой вершине транспорта, там, где предположительно располагались мостик и командная рубка.

Передний торец корабля окутывал пар. Но даже сквозь него можно было прочесть два слова, выгравированных на поверхности судна пятиметровыми буквами на высоком готике.

— «Легио Асторум», — вслух прочел Нефата. — Они любят появляться с помпой, не так ли?

Гериат криво ухмыльнулся.

— Будь у меня такие игрушки, — сказал он, — я бы тоже любил.

Нефата рассмеялся.

Когда все пять кораблей опустились на землю и оглушительный шум двигателей исчез, целых семь минут ничего не происходило. Транспорты возвышались на своих опорах, дым и пар постепенно рассеивались. Почетный караул смертных солдат терпеливо ждал, не издавая ни единого звука.

Затем, безо всякого предупреждения, длинная угловатая трещина сбежала вниз по фронтальной поверхности ведущего судна. Ее сопровождала серия лязгающих щелчков изнутри корпуса, а после раздался гортанный звук активирующейся машины. Дым вырвался из раструбов по бокам судна, и разлом постепенно стал расширяться. Где-то у нижнего уровня взвыли предупредительные сирены, вспыхнул ряд прожекторов.

— Вот и они… — пробормотал Гериат, наблюдая за представлением так же сосредоточенно, как и все остальные.

Нефата почувствовал, что его сердце забилось чаще. Пройдя через множество кампаний, он привык видеть технику в действии. Но своими глазами лицезреть таинства адептов Омниссии, ведущих свои священные машины на войну, было чем-то совершенно новым.

Разлом расширился еще больше, и передний скат транспорта превратился в две створки, приводимые в движение огромными поршнями.

Первыми показались две гигантские ступни во много метров шириной, обшитые толстыми листами тяжелой брони. Взгляд Нефаты скользнул вверх, оценивая колоссальные, похожие на колонны ноги, сложенные из громадных панелей и усеянные различными клапанами. На этих массивных ногах держалось бронированное туловище, многогранное и угловатое. Завершала картину череполикая голова, окаймленная тусклым светом череды прожекторов, выдающихся из-под скошенных плеч машины.

Она была огромной настолько, что словами не передать. Здоровенные орудия — короткие многоствольные чудовища — держались на креплениях по обеим сторонам сплюснутого корпуса. Еще два были установлены на бронированной спине, подобно хребту животного. Клубы пара сползали вниз по боковым скатам, как лавина по горному склону.

«„Владыка войны“, — подумал Нефата. — Святой Трон, а он большой».

Со скрежетом и металлическим скрипом двери раскрылись полностью. Покрывало из дыма и тумана опустилось на посадочную площадку.

Нефата молча смотрел и ждал.

Сирены замолкли. Вспыхнули огни вдоль мостика машины, и резкий запах набирающих обороты генераторов пустотного щита наполнил воздух.

Гигант не двигался. Нефата понимал, что богомашина не сделает ни единого шага еще несколько часов — пока сокрытый внутри нее дух окончательно не оправится после высадки с орбиты. А до того момента, когда он сможет вступить в бой, могут пройти целые дни.

Но он был жив. Нефата чувствовал это, как и любой другой, кто выстроился здесь, чтобы приветствовать ведущего титана боевой группы «Праксис». Машина класса «Владыка войны», нареченная «Террибилис Виндикта»,[1] явилась на Шарден, готовая выйти на марш вместе с четырьмя другими титанами прославленного Легио Асторум.

Резкий щелчок прорезал воздух, а за ним последовали шипение и гул активируемых вокс-проекторов.

— Лорд-генерал Раджи Нефата, — возвестил голос, исходящий из титана, столь громкий, что люди на земле заметно вздрогнули. — Боевая группа «Праксис» Легио Асторум, Коллегия Титаника, запрашивает разрешение на развертывание.

Нефата улыбнулся. Он не ожидал подобной вежливости и такого непривычного формализма. Богомашины на Шарден призвал Раут, а потому любые прошения следовало направлять ему. Возможно, принцепс, кем бы он или она ни был, желал выразить признание такому разделению властей в Имперских войсках. Или же, поскольку Раут не смог присутствовать лично, он просто обращался к самому старшему офицеру перед ними.

Когда лорд-генерал ответил, его голос, усиленный механикой, разлетелся по сотне передатчиков, расположенных по периметру площадки, доносясь из каждого ее угла.

— Добро пожаловать на Шарден, принцепс, — сказал он. — В разрешении нет необходимости. Для нас честь сражаться рядом с вами.

В этот момент ряды солдат, выстроившихся по краям посадочной площадки, разразились волной приветственных возгласов. Такое проявление энтузиазма вряд ли можно было назвать спонтанным — Гериат предельно ясно дал понять ротным командирам, какого приветствия для Легио он от них ждет, — но оно было искренним. Гвардейцев ободрило прибытие титанов. В отличие от космодесантников, чьи действия явно не были направлены на защиту простых солдат, титаны всегда были на виду, возвышаясь над полем боя, готовые обрушить шквал разрушительного огня на головы врагов.

Нефата обернулся к Гериату, и довольная улыбка заиграла у него на губах. Стоило ему это сделать, как полковые командиры, собравшиеся вокруг него на помосте, подхватили восторженные крики.

— Да, так и есть, — произнес он. — Определенно, этого стоило ждать.

— У меня есть вопрос, — передал по закрытому вокс-каналу брат-сержант Наим Морвокс.

— Сейчас? — недоуменно уточнил Железный Отец Гервель Кхатир.

— Мои извинения. Понимаю, что сейчас неподходящее время.

— Тогда говори быстро.

Морвокс окинул взглядом окружающее. Другие бойцы клава Аркс припали к земле за неровной стенкой кратера от взрыва, как и они с Кхатиром. Даже на таком близком расстоянии друг от друга их черные доспехи сливались с изборожденной поверхностью Горгас Малеона, делая космодесантников практически невидимыми. Воины оставались абсолютно недвижимы, словно отбракованные машины, брошенные ржаветь на ветру.

— Скоро начнется штурм ульев, — сказал Морвокс, повернувшись к Кхатиру. — Почему мы к нему не готовимся? Эту работу могут сделать и смертные.

Кхатир ответил не сразу. Морвокс смотрел на шлем-маску Железного Отца, не чувствуя за ней никаких эмоций.

У Кхатира вообще больше не было эмоций. Железный Отец вступил в орден давным-давно, и Морвокс знал, что большая часть его тела с тех пор стала механической. Некоторые изменения были прямо на виду: очевидно бионическая правая нога и предплечье правой руки. Как и у любого члена ордена, его левая рука давно была заменена механической копией, и та же участь, вероятно, постигла и большинство внутренних органов: теперь на их месте либо выращенные в пробирке, либо цельнометаллические аналоги.

В конце концов Железный Отец просто отвернулся, не проронив ни слова. Только такой ответ и нужен был Морвоксу.

«Мне не следовало спрашивать его об этом», — подумал он.

Кхатир аккуратно подполз к верхней кромке кратера, перемалывая пепел подошвами сапог. Зрелище по меньшей мере несообразное — будто бы гигантский, закованный в железо жук прокладывает себе путь по клочку развороченной земли. Как только он оказался на вершине, послышалось тихое жужжание калибровки бионической оптики Кхатира.

Морвокс переместился следом за Кхатиром и медленно поднял голову над кромкой кратера, давая фильтрам шлема настроиться на облака черной пыли впереди.

А там, не более чем в двух сотнях метров, располагалась их цель.

Некогда Горгас был процветающей индустриальной областью, переполненной вынесенными за пределы основного улей-кластера мануфакториями. Морвокс вспомнил те тактические данные, что он и его клав получили на борту «Калаха»: 2,3 миллиона жителей (приблизительно); 87 процентов населения занято в средней и тяжелой промышленности; 12 процентов призваны в вооруженные силы; непомерные, но нерегулярные, производственные квоты; минимальные оборонительные сооружения.

Последние и обрекли их, когда установившие блокаду корабли группировки «Террито» обрушили с орбиты беспощадный огонь. Пустотных щитов тут и в помине не было, и Горгас всего за несколько часов превратился в пустошь, заваленную пылающим металлом и взрывающимися припасами.

Орбитальная бомбардировка такой мощи не оставила здесь камня на камне. Морвокс внимательно окинул взглядом окрестные земли, запоминая детали ландшафта и прикидывая оптимальный маршрут движения.

Голые скелеты строений и горы покореженных металлических прутьев устилали перепаханную снарядами землю. Лишь несколько участков стен осталось на своих местах, остальные же превратились в пыль и крошево, оставив после себя огромные проломы. Кое-где еще горел прометий, поддерживаемый сухим, как пергамент, воздухом и обезвоженной почвой.

Слева от позиции Морвокса находились руины часовни Экклезиархии. Среди развалин еще можно было разглядеть черты некогда величественных каменных ангелов, чьи пустые глаза взирали на небеса, откуда на них снизошла кара.

Справа же, судя по обломкам, раньше располагались жилые блоки, каждый высотой в шесть или даже семь этажей. Теперь же от них остались лишь бесформенные груды разбитых стальных пластин с редкими сохранившимися дверными проемами, торчащими из развалин.

2,3 миллиона жителей.

«Сосредоточься».

Прямо перед кратером и была их цель — оборонительный бункер, до половины заваленный всяким хламом. Две из его турелей выглядели еще действующими. Морвокс увеличил изображение, оценивая их боевые возможности и сектор обстрела.

— Две активные огневые точки, — произнес Кхатир, подтверждая наблюдения сержанта. — Стационарные пушки плюс несколько малокалиберных на стенах.

Морвокс пробежал взглядом по видимым участкам стен бункера, отмечая местоположение длинных прорезей, откуда обитатели строения могли открыть огонь. Как и все разбросанные по Горгасу бункеры, этот имел форму приземистого шестиугольника. Морвокс по опыту знал его схему: центральное помещение, вмещающее вплоть до сотни бойцов, выходит к подземной сети соединительных туннелей.

— Что-нибудь еще? — вопросил Кхатир.

— Нет, — ответил Морвокс. — Это все, что мне нужно.

Железный Отец кивнул, и сержант передал план атаки своему отделению, ожидавшему на дне кратера.

— Обход с флангов, стандартное разделение, — сказал он по воксу. — Мы займемся дверями.

Железные Руки пришли в движение, не проронив ни слова, а лишь молча взведя оружие и подобравшись к кромке кратера. Тактическое отделение разбилось на две группы, разделив между собой оружие поддержки. Морвокс видел, как брат Джергиз вскинул на плечо лаз-пушку, а брат Сульзар сделал то же самое с громоздкой трубой ракетницы. Несмотря на тяжесть их пушек, двое специалистов из Железных Рук двигались почти столь же быстро и плавно, как и их ненагруженные братья.

Морвокс в последний раз оценил расстояние до цели и мимоходом проверил собственный болтер.

— Сорок пять секунд, — передал он по воксу группе. — Подавление на двадцати.

Две группы перебрались через стенку кратера и разделились: одна двинулась налево, другая — направо. Рассредоточившись и укрываясь за развалинами, воины растворились в темноте.

Морвокс и Кхатир остались в кратере. Железный Отец не держал в руках никакого стрелкового оружия, но это не делало его менее опасным в сравнении с сержантом: с покоящимся в магнитных захватах грозовым молотом и закрепленными на перчатках огнеметами Гервель Кхатир в ближнем бою являл собой зрелище поистине ужасающее.

Морвокс внимательно смотрел на хронометр, мельком отметив руны на датчике движения, извещавшие, что половины его отделения вышли на позиции по обеим сторонам бункера.

Двадцать секунд. Туман расцвел от залпов тяжелого оружия. Лазерный луч шириной с человеческую руку вырвался с позиции Джергиза и ударил в левую часть бункера. Одновременно справа взвыла ракета, с грохотом и пламенем поразив стену. За ними последовал болтерный огонь, мощный и точный, дробя и кроша внешнюю броню бункера.

Одна из турелей, уже поврежденная ракетным ударом, была уничтожена градом реактивных снарядов. Другая же развернулась и, попытавшись взять в прицел источник лазерного огня, открыла ответную стрельбу. Впрочем, Морвоксу даже не нужно было сверяться с дисплеем, чтобы понять: Джергиз уже покинул прежнее место и готовился к новому удару.

Целый шквал лазерных лучей вырвался из недр бункера. Люди внутри явно были обучены и хорошо дисциплинированы, но на таком расстоянии и при такой плохой видимости они не могли даже рассчитывать кого-то поразить. Еще больше реактивных болтов ударило по огневым щелям, вырывая целые куски рокрита.

— Пять секунд, — объявил Морвокс, скорее по привычке, нежели из-за реальной необходимости.

Кхатир уже приготовил две гранаты.

К этому времени огонь защитников разделился по двум направлениям. Лазерные лучи уносились вправо и влево от бункера, выискивая цели, укрывшиеся за разбросанными вокруг обломками. Оставшаяся автопушка сделала еще несколько выстрелов, прежде чем болтерные очереди разворотили ее. С громким, отдающим эхом грохотом взорвались ее стволы, брызнув в воздух шрапнелью.

— Ноль, — сказал Морвокс, и они вместе с Кхатиром сорвались с места.

Двое Железных Рук выскочили из-за стенки кратера и устремились прямо к бункеру. Как только они раскрыли себя, подавляющий огонь скрывшихся бойцов клава с обоих флангов сменил направление — теперь снаряды шли выше, не касаясь передней кромки бункерной стены.

Кхатир и Морвокс двигались быстро, перескакивая от укрытия к укрытию, коих тут было в достатке, и каждый держал в руке взведенную гранату. Никто не проронил ни слова — они бежали молча, покрывая отделяющее их от стены бункера расстояние, словно пара ночных гулей с Медузы. Защитники сосредоточили огонь на тех врагах, о которых знали, посылая залп за залпом направо и налево.

Морвокс первым достиг дверей бункера и прислонился к стене слева от них. На высоте плеча располагалась узкая бойница для стрельбы изнутри. Морвокс бросил туда гранату и пригнулся.

Тем временем Кхатир прильнул к стене по другую сторону от дверей. Одну из своих гранат он протолкнул в огневую щель справа от себя как раз в тот момент, когда внутри громыхнул перемежаемый воплями взрыв гранаты Морвокса. Дверь выгнулась наружу, но выдержала.

Кхатир прикрепил к поврежденным дверям свою последнюю гранату и отполз из опасной зоны. Морвокс сделал то же самое.

Два заряда сдетонировали одновременно, сминая дверь объятиями бушующего пламени. Металл искривился, покрываясь трещинами по всей поверхности.

Еще до того, как погасла взрывная волна, Кхатир и Морвокс вновь поднялись на ноги. Единым движением они врезались плечами в поврежденную преграду. Покореженный металл разлетелся на куски под таким напором.

Морвокс вытянулся во весь рост и веером выпустил очередь из болтера, кося ряды оцепеневших защитников перед собой. Кхатир пустил в ход свои огнеметы, заливая тесное пространство потоками кроваво-красной смерти. Нагоняющее клаустрофобию помещение мгновенно наполнилось буйством цвета, шумом, криками и паникой.

Посреди всего этого возвышался Морвокс, спокойно выбиравший себе мишени. Он послал несколько коротких залпов в тех немногих защитников, что еще могли оказать подобие сопротивления. Тех же, кому каким-то чудом удалось не попасть под его стрельбу, встречало пламя огнеметов Кхатира.

В бою Железный Отец был поистине ужасен. Он двигался медленно, целенаправленно, точными движениям сжатых кулаков направляя раструбы огнеметов. Пламя лизало его угольно-черные перчатки, и алые отблески метались в линзах шлема. На подсоединенных к доспеху металлических манипуляторах, своим видом напоминавших пугающие тайные пыточные устройства из забытых кошмарных времен, отражался яростный вихрь смерти.

Двое Железных Рук зачистили внутренности бункера с холодной расчетливостью. Ни один не заговорил — они убивали молча, искореняя любые проявления жизни в переполненном помещении.

Когда они добрались до противоположного конца, к ним присоединились остальные бойцы клава Аркс. Каждый их шаг по устилавшему пол ковру из мертвецов сопровождался хрустом раздавленных под тяжелыми сапогами бронежилетов, армированных пластин и костей. Как и Морвокс с Кхатиром, они были безмолвны.

Морвокс приблизился к еще одной паре дверей в дальнем конце зала.

— Фирез, Маллок, обезопасить бункер, — приказал он по воксу, перезаряжая болтер. — Все остальные за мной.

Как только Морвокс договорил, Кхатир прошагал к дверям. Обеими руками он схватил их и распахнул, начисто сорвав одну из створок с петель. За ними открылся круто уходящий вниз туннель, скудно освещенный сбоящими лампами. В десяти метрах впереди виднелся еще один запертый дверной проем.

Секунду Кхатир выжидал. Морвокс видел мигание датчиков его установленных на линзах авгуров, пока они сканировали пространство за закрытыми дверями.

— Множественные цели на дальней стороне, — доложил он. — Уничтожить их.

Вперед вышел Сульзар, держа на плече заряженную ракетницу. Бойцы клава отпрянули, и Сульзар спустил курок.

Громыхнул приглушенный взрыв, и весь туннель скрылся в вихре пыли и металлических обломков. Облако дыма вперемешку с грунтом вырвалось сквозь распахнутые двери, мгновенно заполонив все пространство бункера и покрыв Сульзара слоем грязи. Лампы в туннеле разлетелись на части, погрузив его в непроглядную тьму.

Не дожидаясь, пока завеса осядет, Морвокс устремился в брешь. Визор его шлема компенсировал низкую видимость, выделяя цели даже среди пыли и дыма. Перед собой он увидел две шатающиеся фигуры и, не колеблясь, послал в каждую по болтерному снаряду.

— Внимание, — раздался из вокса голос Кхатира. — Я улавливаю следы…

Пока Железный Отец говорил, еще одно тело выскочило из пылевой завесы. Морвокс выстрелил, но оно мгновенно сместилось влево. А за ним появилось еще одно такое же — человекоподобная фигура, но двигающаяся странным образом, перескакивая с одной стены туннеля на другую, словно обезьяна. Взрыв ее, похоже, совсем не задел.

Тот, по кому промахнулся Морвокс, бросился к десантнику, размахивая лезвием в левой руке. Морвокс успел разглядеть пару горящих глаз перед собой, а затем взмахнул своей перчаткой, впечатывая бронированный кулак в лицо существа и отбрасывая его обратно туда, откуда оно явилось. После этого сержант крутанулся на правой ноге и ударом слева приложил вторую тварь о стену туннеля. Когда она свалилась на пол, Морвокс смог получше ее рассмотреть.

Телом создание выглядело как человек, но несколько крупнее тех солдат, что занимали основные залы бункера. Облегающая броня покрывала конечности, но голова осталась непокрытой, демонстрируя серую кожу и светящиеся фиолетовые глаза. В какой-то момент сержант вспомнил о ксеносах-генокрадах, с которыми он столкнулся на Терарге, но затем он увидел следы мутации и узнал черты, некогда принадлежавшие человеку.

Еще больше таких же существ рвалось вверх по туннелю, и Морвокс услышал визг запускаемых огнеметов Кхатира. Он вжался в стену туннеля как раз в тот момент, когда шквал голубого пламени с ревом устремился к приближающимся мутантам, отбрасывая и испепеляя их. Охваченные огнем, они кричали и бились в агонии, разрывая собственные лица и выцарапывая лопающиеся от жара глаза.

Кхатир пошел в наступление, лишь усиливая бушующий пожар. Морвокс последовал за Железным Отцом. Во главе с Кхатиром клав пронесся по туннелю и ворвался в развороченный взрывом дверной проем.

За ним располагалось еще одно помещение шириной десять метров, выдолбленное прямо в земной породе. С потолка свисали кабели, злобно шипя и мерцая в темноте. Блоки когитаторов, уничтоженных ракетным ударом, рассыпались фонтанами искр своих гаснущих машинных духов. Череда пикт-экранов у края комнаты не показывала ничего, кроме мельтешения статики.

Здесь обнаружилось еще несколько мутантов, кто-то даже со стрелковым оружием, но их присутствие не было главным. В центре комнаты затаилось нечто иное — омерзительный раздувшийся монстр почти четырех метров в высоту. Складки жира, перемазанные молочно-белой пеной и покрытые испариной, задрожали, когда существо замахнулось своими дряблыми руками. Обвисший подбородок покачнулся, когда тварь раскрыла пасть, обнажив несколько рядов зубов и черный язык. Глаза были полностью белыми, а некогда короткие и толстые ноги скрылись под массивной тушей, переломанные и бесполезные.

Как только Железные Руки ворвались в помещение, тварь резко хлестнула двумя цепами прямо по Кхатиру. Хлысты были усеяны множеством шипованных шариков, которые взорвались при ударе о нагрудник Железного Отца, и туча лопающихся спор опутала его.

Кхатир зашатался, и поток пламени с его перчаток прервался.

Морвокс прицелился и выстрелил. С влажным чавканьем болт глубоко вошел в плоть существа — и исчез. Детонации не произошло, а чудовище лишь вздрогнуло, когда склизкая пена закрыла рану.

— Клинки! — приказал Кхатир, размашистым жестом выхватывая из-за спины грозовой молот.

Расщепляющее поле вспыхнуло вокруг грозного оружия, разрывая темную пелену.

Морвокс подчинился, оставив болтер и выхватив короткий меч с широким лезвием и зазубренной нижней кромкой.

Железные Руки приступили к работе, умело орудуя своими клинками, слаженно двигаясь и рассредоточившись, чтобы не попасть под удары друг друга. Сульзар и Джергиз отложили тяжелое оружие и принялись за меньших мутантов, оставив основную цель оставшимся девяти своим товарищам.

Существо неистовствовало, со свистом чертя своими цепами в воздухе смертоносные дуги. С каждым взмахом какой-нибудь из шипованных шаров выбрасывал в воздух облако спор, что взрывались при столкновении с броней. Их частички забивали сочленения доспехов и дыхательные фильтры, вгрызаясь в металл, словно кислота.

Морвокс приблизился к твари для решающего удара и получил цепом прямо по лицевой части шлема. Сила удара отбросила его назад, а линзы потемнели от спор. Он вслепую проткнул мечом воздух и ощутил, как лезвие глубоко погрузилось во что-то, похожее на смолу, и едва не вылетело у него из руки. Зрение наконец прояснилось, и сержант вытащил свое оружие, попутно увидев, как нанесенная им рана мгновенно затянулась.

Морвокс напрягся, готовый к новому нападению, и только тогда он увидел, что предпринял Кхатир. Железный Отец, воздев над головой молот, высоко подпрыгнул и бросился на врага сверху.

Существо развернулось и попыталось закрыться от удара одной из своих конечностей, но не успело. Кхатир обрушился на него, вгоняя навершие молота в шею твари, и как только оружие коснулось нечестивой плоти, затрещало и ослепительно вспыхнуло расщепляющее поле.

Тварь закричала. Ее голова откинулась назад, едва не отделенная от тела ужасной раной на шее. Кхатир потянул молот вниз, используя собственную инерцию для того, чтобы распороть существо от глотки до груди. Оружие рассекло жир и кожу, обнажив под ней пульсирующие, сочащиеся кровью потроха.

Морвокс устремился вперед, на бегу замахиваясь мечом. Другие Железные Руки поступили так же, не обращая внимания на опасность цепов и единовременно вонзив свои клинки в плоть зашатавшегося мутанта.

Жидкость хлынула из шести разных ран, фонтанами забрызгивая черные доспехи Железных Рук. Чудовище завизжало от боли, не в силах больше сопротивляться. Черные, словно нефть, струйки крови потекли из его глаз, куски жирного мяса и внутренностей с хлюпаньем шлепались на пол.

Кхатир один за другим наносил мощные, сокрушающие удары. Один из цепов опустился ему на грудь, но он просто стряхнул его, а затем, раскрутив молот, впечатал его в кровоточащую шею твари. Навершие прошло прямо сквозь плоть, обезглавив чудовище. Из обрубка шеи хлынул поток крови, гноя и жира. Распухшая голова взлетела в воздух и с влажным шлепком ударилась о грязный пол.

Несколько мгновений тело еще дергалось, сохраняя вертикальное положение, но потом внезапно рухнуло, превратившись в бесформенную кучу мяса и медленно растекающейся пенной слизи.

Морвокс осторожно отошел от туши, следя, чтобы она внезапно не пошевелилась.

Этого не случилось. Прочие мутанты тоже были убиты, и в помещении вновь воцарилась тишина. Последнее эхо сражения затихло, и осталось лишь мерное бульканье разлагающихся внутренностей монстра.

Кхатир подошел к тому месту, куда упала голова существа, и поднял ее.

— Я заберу это, — сказал он. — Лорд Телак захочет изучить эту мерзость.

Морвокс кивнул и опустил меч так, чтобы жидкость могла стечь с металлического лезвия. По глазному дисплею побежали показания аутопсических датчиков. Никаких признаков жизни в бункере не осталось.

— С вашего позволения, — констатировал сержант. — Объект зачищен.

Кхатир закрепил свой грозовой молот на магнитных крепежах и взял голову мутанта за волосы.

— Хорошо, — коротко ответил Железный Отец.

Кхатир посмотрел на Морвокса и переключил вокс на закрытый канал.

— И, брат-сержант, — добавил он, — я верю, теперь ты видишь, почему эта работа не годится для смертных.

Морвокс ощутил укол самопорицания. Кхатир говорил, как обычно, практически без интонаций, но укора в его словах трудно было не заметить.

— Так точно, Железный Отец, — выговорил Морвокс, отвечая на пристальный взор Кхатира. — Будьте уверены, впредь ни о чем подобном я не спрошу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Люди называли это «небесной болезнью». Чертова хворь донимала Хади, и девушка ненавидела ее. Она крепко стиснула зубы, пытаясь сдержать рвотные позывы и устоять на ногах. Она почувствовала, как на висках проступили капли пота, и понадеялась, что они не очень заметны.

Пройдет, как всегда проходило. Хуже всего обычно в первые несколько минут, когда после целой жизни, проведенной в замкнутых, нагоняющих клаустрофобию помещениях улья, у тебя над головой внезапно открывается кошмарная, неестественная картина неба.

Хади заставляла себя не смотреть ни вниз, где раскинулся уходящий вглубь на сотни уровней рукотворный каньон со сводами из уступчатых контрфорсов, от одного только вида которого начинала кружиться голова, ни вверх, на бурлящую пелену пепельных облаков. Она уставилась прямо перед собой и не отводила взгляда на протяжении всего пути над зияющей пропастью, отделявшей Меламар Секундус от той оборонительной башни, которую подпольщики выбрали своей целью.

Мариво, кажется, ничего не заметил. Он оперся на железное ограждение и, приложив к глазам магнокль, медленно водил линзами снизу вверх, слева направо.

Здесь, на заброшенной служебной площадке у середины отвесной южной стены шпиля, они были вдвоем. Ветер пробирал до костей, завывая в мрачных вершинах. Крошечные огни кластера, тусклые и расплывчатые, проглядывали сквозь дымку отовсюду: сверху, снизу, издалека.

— Теперь понимаю, что он имел в виду, — произнес Мариво. — Это вполне возможно.

Лейтенант передал девушке магнокль.

— Я отметил местоположение, — сказал он. — Посмотри и скажи, что ты об этом думаешь.

Хади одной рукой отпустила поручень и схватила магнокль. Резким движением прильнув к прибору, она нашла взглядом маркер, оставленный на дисплее Мариво.

Ее глазам предстала оборонительная башня. Она возвышалась над внешней стеной улей-кластера почти в пяти сотнях метров от них. Обзор с такой высоты позволил девушке разглядеть соединительные трубы, змеящиеся по окутанным ядовитыми испарениями просторам индустриальной пустоши между шпилями.

— Что мне искать? — спросила она.

— Путь на ту сторону, — ответил Мариво. — Валиен показал мне схемы. Добраться до башни по трубам не получится — они слишком сильно охраняются. Мы пойдем через пустошь, по земле.

Хади почувствовала, как комок подступает к горлу. Она чуть опустила взгляд. Сквозь линзы башня казалась обманчиво маленькой, хотя девушка прекрасно знала, что это не так. В ней располагались массивные батареи оборонительных орудий: лазерных и плазменных пушек, тяжелых болтеров, ракетных установок. А в центре всего находилось шесть пушек «Вулкан» — непомерно огромных лазерных орудий, сконструированных для уничтожения сверхтяжелых целей.

Шарден Прим защищало множество таких башен, возведенных вдоль сотен километров стен периметра, полностью укомплектованных персоналом и ощетинившихся стволами орудий. Насколько девушка помнила, пушки на этих башнях никогда не использовались в реальном бою, но оглушительные учебные стрельбы, по приказу командиров местной Гвардии длившиеся почти месяц, ясно дали понять, что оборонительные сооружения в отличном состоянии.

— Пустошь, — сухо проговорила она. — Мы там и пары минут не продержимся.

— Валиен выдал нам дыхательные аппараты, — сказал Мариво. — А еще защитные костюмы, оружие, ауспики — много чего. Да и идти там не очень далеко.

Хади опустила магнокль и отвела глаза от нагнетающего дурноту пейзажа. Но, отворачивая голову, она мельком скользнула взглядом по окутанным смогом вершинам улья Аксис Примус. От этого стало только хуже.

— Ты вообще когда-нибудь бывал там, внизу? — спросила она, с вызовом глядя на Мариво. — Респираторы? Да они засорятся еще до того, как мы пройдем половину пути. Вот почему были построены эти переходные трубы. И именно поэтому ульи строго изолированы — если эта дрянь просочится внутрь…

Мариво принял обратно магнокль.

— Святой Трон, ты вообще когда-нибудь бываешь в духе? — спросил солдат, одевая крышки на линзы и убирая прибор в сумку.

— Не тогда, когда ты рядом.

— Насчет этого у тебя нет выбора.

— Не напоминай.

Хади оттолкнулась от перил и уперлась спиной в ближайшую стену. Мариво же остался в прежнем положении, вытянув голову над пропастью, шатаясь под порывами ветра.

— Вот что он имел в виду, — проговорил он самому себе, словно прорабатывая план. — Мы пойдем через пустошь, потому что они не ожидают этого. Войдем, установим заряды, уйдем.

Хади слушала его речь. Слова Мариво сквозили чуть ли не мальчишеским энтузиазмом. Да и со своей по-военному короткой прической и чисто выбритым подбородком выглядел он как-то чересчур опрятно.

— Согласна, — саркастически буркнула она. — Очень просто.

Мариво бросил на нее сердитый взгляд.

— Да, так и есть, — резко бросил он. — И я знаю, как нам это провернуть.

Девушка проковыляла к ведущим с площадки дверям, пытаясь скрыть дрожь в руках.

— Там, внизу, мы все умрем, — добавила она, не желая встречаться с мужчиной глазами. — Все они — натренированные убийцы, а некоторые… и того хуже.

Мариво рванулся ей навстречу и схватился за ручку двери, не давая Хади ее открыть.

— Среди нас тоже есть натренированные убийцы, — тихо сказал он. — Мне казалось, с этим ты спорить не будешь.

— Просто открой дверь, — сказала Хади.

Мариво держал свою руку еще несколько секунд, а затем опустил ее, разочарованно покачав головой.

Хади тогда чуть не проговорилась ему. Она едва не стала извиняться, объяснять, как ей делается плохо под открытым небом, едва не поведала, сколько противоречий привнесла в ее жизнь эта война, едва не призналась, что ей до чертиков страшно, несмотря на внешнее показушное бахвальство.

Но Мариво не слушал. Он вернулся обратно к перилам и принялся делать подсчеты для будущего рейда.

Хади оставила его там и скрылась в открытом проеме, ведущем обратно в тесные, смрадные и душные туннели улья.

Телак склонился над операционным столом в апотекарионе, аккуратно снимая серебряным скальпелем лоскуты плоти мутанта. Дисплей шлема, заполненный медицинскими рунами, фокусировал изображение на различных участках, автоматически фиксируя важные детали.

На мгновение библиарий замер, рассматривая раздувшиеся клетки тела чудовища, сросшиеся в один бесформенный нервный узел. Даже спустя много часов после гибели существа эта каша из мембран и почти засохшей полостной жидкости все еще сохраняла признаки низкоуровневого метаболизма.

Телак ощутил, что его концентрация слабеет. Он отложил в сторону скальпель и выпрямился. Покрутил плечами, почувствовав при этом сопротивление доспеха. Иногда броня казалась ему второй кожей, но временами она превращалась в тяжелую ношу.

Он подумал о том, чтобы снять ее. Это позволило бы его рукам действовать без посреднического взаимодействия с нервно-мускульным интерфейсом доспеха, но сама процедура заняла бы время и отвлекла его от работы.

Телак помнил тот день, когда он впервые облачился в силовой доспех. Тогда, более двух столетий назад, он был всего лишь неопытным неофитом, за плечами которого лежал только стандартный срок службы в отделении скаутов Раукаана. В тот день гордость переполняла его.

Шли долгие годы, и со временем все большая часть его плоти удалялась и заменялась аугументикой. «Зуд» — так он это назвал — стойкое, непроходящее желание избавиться от немощной органики и заменить ее механическими компонентами.

Подобные аугментации делали его лучше. Благодаря им он становился быстрее, сильнее и намного выносливее. Он не знал усталости и стойко переносил боль.

Но они же стирали границы между его собственным телом и доспехом, в который оно было заковано. Некоторые элементы брони уже было трудно снять без помощи Железного Отца, потому делал это он очень редко.

Библиарий представлял себе то время, когда он и его доспех станут едины. Время, когда сама мысль о снятии брони станет такой же нелепой, как сдирание кожи, в которой он родился. Практически все естественные функции его тела уже атрофировались, вытесненные сложными механизмами из керамики, металлов и пластика.

Телак подозревал, что Раут навеки заперт внутри своего терминаторского доспеха, слитый с ним так же безупречно, как сердце с кровеносной системой. То же определенно касалось и Железных Отцов клана, и многих сержантов.

Крылось ли в этом что-то дурное? Разве не было это логическим следствием из верования его ордена?

Возможно, когда-нибудь настанет день, когда он примет это. Но сейчас, стоя в одиночестве посреди апотекариона командного комплекса на Шардене и взирая на отрубленную и вскрытую голову мертвого мутанта перед собой, Телак не мог до конца в это поверить.

«Вы облачаете себя прокаженной плотью, — задумался он, глядя на безглазый кусок холодного мяса на столе. — Мы же отвергаем ее. И кто же из нас больше страдает от этого?»

— Телак?

Библиарий вернулся обратно в реальность, моментально осознав всю неуместность и недостойность подобных мыслей. Похоже, выглядел он куда более уставшим, нежели убеждал себя.

Прежде чем повернуться к Рауту, библиарий замер на несколько мгновений, чтобы успокоить свой дух. Рядом с командиром стоял и Железный Отец Кхатир, который принес эту отделенную от тела голову для изучения.

— Ты в порядке? — спросил Раут.

— В полном, мой лорд, — ответил Телак, ощутив пощипывание в мышцах. — Я обдумывал происхождение мутанта.

Кхатир опустил взгляд на освежеванное лицо монстра. С его шлема несколькими неровными полосами слезла краска, словно кто-то обрызгал его кислотой.

— Мутации всегда имеют одно происхождение, — изрек он.

Телак почувствовал растущее внутри раздражение. Железные Отцы могли позволить себе роскошь видеть галактику инвариантной, разделенной лишь на черное и белое. Библиарии же, чьи души странствуют по варпу, познавая всю полноту его изменчивости, не имели права предаваться подобным иллюзиям.

— Изменения не простые, — сказал Телак, обращаясь к Рауту. — Материя практически полностью поражена порчей. Четко выражены следы превращения. Особь заражена уже много месяцев.

— Поточнее нельзя? — спросил Раут.

Телак ожидал этого вопроса. Всегда, всегда все упиралось в точность — такова была патология Раута, сродни зуду.

— Полной уверенности нет, — продолжил Телак. — Скажу так: если эта особь — типичный представитель вида, значит, мутагенная эпидемия поразила шпили.

— На других защитниках бункера следов порчи не было, — заметил Кхатир.

— Вполне ожидаемо, — ответил Телак. — Чума всегда расходится от головы. Чем ближе мы подберемся к Капитолию, тем больше мутантов встретим. Те солдаты, которых послали оборонять Гелат и Горгас Малеон, подверглись тлетворному воздействию в куда меньшей степени, и изменники с радостью готовы от них избавиться.

— Тогда что эта тварь делала за пределами стен? — спросил Раут.

— Я не знаю, — признался Телак. — Возможно, занесло во время орбитальной бомбардировки.

— Нет, — подал голос Кхатир.

Раут и Телак одновременно уставились на Железного Отца.

— Это предупреждение, — разъяснил тот. — Враг желает вселить страх в души смертных, показав им, что их ждет, если они попадутся ему в лапы живыми.

Раут подумал над сказанным, а затем кивнул.

— Принимается, — объявил он. — Мы не должны позволить Гвардии штурмовать оставшиеся бункеры в Горгасе. Подготовьте истребительные команды Раукаана для уничтожения тех, что еще сопротивляются.

— Но с какой целью? — спросил Телак. — Мы не сможем защитить их от этого. Как только смертные окажутся внутри Капитолия, все ужасы варпа обрушатся на них.

— К тому времени уже будет слишком поздно отступать, — ответил Раут. — Я не хочу, чтобы они пали духом до того, как стены будут наши.

— Нефата не глупец, — парировал Телак. — У него есть псайкеры в штабе и агенты в улье. Он знает не меньше нашего.

— Меня не волнует, что знает и о чем думает Нефата, — отрезал Раут, бесстрастно, как всегда. — Атака на стены неизбежна, а до тех пор я не хочу допускать смертных до истребительных заданий. Для уверенности я сам скажу лорду-генералу об этом.

Раут еще раз посмотрел на останки лица мутанта. Бесформенный ком плоти на столе поразительно сильно контрастировал со шлемом командира — тяжелым, темным, искусственным.

— Эти твари внушат людям страх, — подытожил он. — Но пока это возможно, я не желаю, чтобы они страшились кого-то еще кроме нас.

Держась в тени, Валиен задержал дыхание. Он чувствовал биение своего сердца и позволил разуму на мгновение расслабиться и сосредоточиться на этой приятной пульсации. В моменты спокойствия он представлял его себе, мерно пульсирующее в груди, и наслаждался этими ощущениями.

«Ларец, полный крови, — мыслил он. — Священный, неотъемлемый. Сотворенный по подобию бессмертного сердца Императора, дарующего жизнь всему человечеству».

Агент прополз немного вперед по заброшенному коридору, до ближайшей переборки. В тусклом свете ламп металл покрывали тени. Где-то вверху медленно вращался вентилятор, всасывая зловонный воздух змеящихся коридоров и перегоняя его в здоровенные очистители.

«Очистители. Здесь это слово не значит ничего. Все было опорочено еще до того, как вскрылось предательство».

Валиен извернулся и протиснулся под свод переборки. Даже его улучшенным мускулам нужен отдых, а ведь он уже несколько дней провел на ногах.

На нем была униформа шарденского арбитратора, одного из многих тысяч тех, чьим долгом было поддержание порядка в непомерной и запутанной громаде улья. При иных обстоятельствах ему, возможно, пришлось бы слегка поработать над собственным обликом, но сейчас, в условиях лихорадочной мобилизации перед лицом неотвратимой атаки на шпили, агент мог не бояться раскрытия.

Он расстегнул верхнюю пуговицу жилета из синтетической кожи, и дышать стало чуть свободнее. Воздух на верхних уровнях Меламара Секундус был лишь немногим лучше тошнотворной вони низин, и горло от него болело не меньше. Шарден постоянно испытывает проблемы с подачей и очисткой воздуха, и Валиен не раз докладывал об этом своим начальникам с тех пор, как пересек внешнюю черту улья. Некоторые из башен фильтрации были уязвимы, и он передал Гериату координаты тех, о которых знал. Если их уничтожить, поток токсичных газов из пустошей убьет куда больше защитников, нежели лазганы.

Гериат не ответил. Возможно, перспектива воевать за отравленную адскую дыру его не прельщала, и он желал захватить улей-кластер в целости.

Валиен вынул из костюма небольшую трубку с питательной жидкостью и сделал осторожный глоток. Тут же он ощутил знакомый коктейль из релаксантов, очищающих и восстанавливающих препаратов, смешивающийся с кровью. Сняв шлем, он прислонился головой к теплому металлу переборки. Несколько мгновений он оставался недвижим, упершись в стену, словно еще один осколок детрита, поддерживающий громадную, скрипучую конструкцию улья.

Слова из учения Талики всплыли у него в подсознании:

Валиен обнаружил, что ему все труднее и труднее вспомнить, какой была его жизнь до того, как Талика его забрала. Он всегда обладал специфическим даром искусно убивать, с самого юношества его привлекало строение человеческого тела, долгое время пробывшего в объятиях смерти.

Поговаривали, что любовь к издевательствам над животными есть один из признаков истинного психопата. Валиен находил это высказывание весьма занятным, особенно когда сам переключился на людей. Животные были опасливы и не знали понятия «отчаяние», люди же всегда отличались чрезмерной доверчивостью и патологической склонностью к страданиям. Обмануть их было проще простого — например, обещанием еды или секса или даже простым словом, прошептанным из тени. А попавшись в западню, они становились куда более жалкими и слабыми, нежели любое животное, потому что могли себе представить больше. Валиен всегда использовал это против них самих, взывая к их кошмарам, пока у них не отнимались пальцы и не слепли от ужаса глаза, рассказывая во всех подробностях, что с ними дальше будет, и лишь потом расчехляя свои инструменты.

Но теперь, когда ему открылась истина, он видел, насколько пустой была такая жизнь. Согласно древнему учению, зло — это печать лишений, но никак не повод для гордости. Ему был нужен новый путь, где бы он мог применять свою неутолимую жажду потаенных мук и страданий.

Талика указала ему этот путь. Талика научила его священным таинствам. Талика обличила перед ним всю тщетность бесцельной жестокости.

С тех пор он, познавший заповеди культа и обученный его мастерству, убивал ради высшей цели. Он оставил свой кровавый след на дюжине миров, хитростью и коварством неся возмездие Императора тысячам еретиков.

Время от времени, чувствуя кровь на своем подбородке, он вспоминал былые времена. Когда такое случалось, он тянулся вспотевшими ладонями к головам своих жертв, поднимал их, чтобы они могли смотреть ему в глаза и слышать те слова, что он шипел им в уши. Запах их тел, смешанный с резким зловонием страха и смахивающим на машинное масло привкусом пролитой крови, возвращал его к самому началу. И в таком состоянии он мог творить ужасные вещи.

Никто из смертных не идеален. Да, временами он отступал с пути праведного, но непременно по возвращении в храм искупал грех молитвенными раскаяниями. Некогда даже сам Император ходил в человеческой плоти, и Валиен был уверен, что Он сознавал те соблазны, что ждут человека на его жизненном пути.

Он облизал губы, чувствуя одновременно возбуждение и стыд. Перед его глазами все еще стояло лицо той девушки, которую он встретил около часа назад на одном из литейных уровней, — недоверчивое, умоляющее, перекошенное гримасой ужаса.

Никто из смертных не идеален.

Внезапная боль уколола шею, когда имплантированный туда защищенный передатчик завибрировал. Убийца бросил быстрый взгляд в обе стороны коридора и, убедившись, что там никого нет, вынул из-за воротника крохотный коммуникатор.

— Валиен, — сказал он.

— Гериат, — пришло в ответ. — Где ты находишься?

— Меламар Секундус, уровень четыреста пятьдесят первый, северо-восточный сектор.

— Новости?

— Не много, — доложил Валиен. — Семь ячеек готовы выступать. Еще одну башню я могу нейтрализовать самостоятельно, так что проблем у вас быть не должно.

— Отрицательно, — ответил Гериат. — Оставь эти ячейки самим себе и переходи ко вторичному заданию.

Валиен на секунду замолчал, размышляя, что ему придется для этого изменить и перепланировать. Он все еще находился в недрах шпилей Меламара и не просчитал в точности пути отхода.

— Понял, — наконец сказал он. — Время?

— Сразу, как только ячейки будут готовы.

— С чего такая спешка?

— Нефата заканчивает приготовления к наступлению, — объяснил Гериат. — Он хочет, чтобы агенты убрались с линии фронта до того, как он начнет.

— Неплохо, как по мне.

— Как обстановка?

В словах Гериата слышалось неподдельное любопытство, и Валиен улыбнулся.

— Вам бы понравилось, — сказал агент. — Люди напуганы. Пути между центральными и окраинными шпилями перегружены.

— Следы порчи?

— Их становится больше. Меламар затронут лишь частично, но чем ближе к центру, тем хуже ситуация. Мутанты толпами лезут через туннели сообщения. Гарнизонные подразделения в целом сохранили сплоченность, так что битвы не избежать.

— О, мы в курсе, — устало произнес Гериат. — Как ты сам?

— Я? Я в порядке.

— Как физическое состояние? Есть что сказать?

Валиен помолчал.

«На что он намекает?»

— Нет, абсолютно нечего.

Установилось молчание, словно Гериат заглушил сигнал. Но уже через несколько секунд оно прервалось.

— Тогда вот новый приказ, — объявил комиссар. — Данные загружены в твою систему. Изучи их и дай знать, если что-то будет неясно.

— Я посмотрю, — ответил Валиен, заинтригованный сказанным. — Что-то занятное?

— Сомневаюсь, — буркнул Гериат. — Удачи.

— Не думал, что вы верите в… — заговорил Валиен, но понял, что связь уже оборвалась.

Он перевернул коммуникатор и щелкнул переключателем. Текст приказа возник перед ним на голографическом поле, коротко и по-военному излагая то, что Нефата ожидал от убийцы.

Валиен быстро пробежал взглядом данные.

— О, — произнес он. — Все ясно.

Раут стоял в шестиугольном зале для аудиенций внутри командного комплекса Железных Рук. Помещение было пустым, как во время инструктажа Телака. Пол слегка вибрировал от низкого рокота работающих машин, что располагались на нижних уровнях, среди кузниц и арсеналов. Свет в зале, как обычно, был приглушен, создавая подобие мрачной атмосферы Медузы.

Медуза и Шарден были во многом схожи. Оба мира покрывали толстые облачные завесы, в которых терялись тепло и свет их солнц. В обоих раскинулись суровые, не прощающие ошибок земли. Для Железных Рук оказаться в месте, подобном этому, было словно вернуться домой.

От подобных ощущений Раут не отгораживался. За много веков практически безостановочных войн он почти искоренил в себе любые проявления сентиментальности, но, несмотря на это, еще чувствовал определенное удовольствие от созерцания затянутого темным смогом неба Шардена и вдыхания его едкого воздуха. Долгая служба бросала его по мирам всех возможных видов. Где-то он видел кристально чистые небеса, иные встречали его игривыми пенящимися океанами, третьи поросли буйной растительностью, но именно к темным мирам более других лежала его душа.

Где-то в сумрачных глубинах памяти Раут сохранил воспоминания о том, как, будучи еще смертным ребенком, слышал легенды о Бессмертном Императоре и Его безграничном царстве. Сидя в недрах кочевого транспорта своего клана, Раут представлял себе другие миры Императора такими же, как его родная Медуза, — суровыми, мрачными и холодными как лед.

Тогда ему казалось, что это нормально и что все человечество живет вот так, всюду преследуемое тенями и терзаемое пробирающими до костей ветрами. Лишь много позже Раут открыл для себя, что во всем Империуме его родной мир считается обителью кошмара и тьмы. И когда он обрел сверхчеловеческие возможности, это знание неизменно больно задевало его гордость. Но теперь, когда эмоции были вытеснены неспешной работой аугментики, его слабо заботило, что там думают невежественные люди о его наследии.

Ничто не могло изменить истину: человечество, ведомое Императором и примером Мануса, крепло перед лицом опасностей, которые закаляли его, и становилось слабым, безвольным в атмосфере комфорта и удобств. Медуза взрастила людей, способных достичь совершенства, преодолеть слабости своих тел, и Империум был бы лучшим местом, будь все его миры подобны Медузе.

Огонек вспыхнул на вершине столба перед командиром. Раут жестом погасил его, и двери в помещение разъехались в стороны.

Нефата прошествовал внутрь, и створки закрылись. Он подошел к столбу и встал напротив Раута. Генерал был в полном парадном облачении, как и каждый раз, когда являлся по вызову.

«Возможно, он думает, что это впечатлит меня, — подумал Раут. — Или, быть может, это придает ему отваги».

Раут обратил внимание на ряды медалей на груди мужчины, на железные черепа, отмечавшие проявленную в бою храбрость, на дорого отделанные меч и пистолет.

«Он понятия не имеет, как мало меня это заботит. Он мог бы явиться хоть голым, и мы бы все равно обсуждали в точности то же самое».

— Клан-командир, — начал Нефата, поклонившись.

Раут чувствовал волнение человека. Плечи генерала были напряжены, челюсти плотно сжаты, костяшки пальцев чуть темнее всей остальной кожи.

— Лорд-генерал, — ответил Раут. — Спасибо, что пришли.

— До генерального наступления осталось совсем немного времени.

— Да, совсем немного.

Как обычно, разговор между ними шел трудно. Раут не старался намеренно усложнять их встречи, но он уже позабыл, насколько люди привыкли сопровождать свою речь всякими учтивостями, любезностями и прочими бесполезными вставками.

— Я хотел вас видеть, чтобы сообщить: в план будут внесены коррективы, — сказал Раут. — Мои братья отправятся в Горгас, тогда как ваши люди должны атаковать шпили.

Нефата моргнул от удивления и отстранился.

— Без поддержки? — спросил он.

— Без поддержки, — повторил Раут.

Клан-командир пристально следил за реакцией Нефаты. Так обычно магосы наблюдают за течением электронов по плате проводника. Человек изо всех сил старался сохранить спокойствие.

— Планы наступления составлялись с расчетом на ваше в нем участие, — медленно сказал Нефата, тщательно следя за словами и интонацией. — Уже слишком поздно что-либо менять.

— Я знаю, — ответил Раут. — Поэтому и попросил вас прийти сразу же, как изменилась ситуация.

— А что изменилось?

— Уровень угрозы, исходящей от оставшихся в Горгасе бункеров, оказался выше предполагаемого. Прежде чем мы выступим, их необходимо зачистить.

Нефата не смог скрыть неверия на своем лице.

— Бункеры? Насколько много… Лорд, я не…

— Как только с ними будет покончено, Железные Руки присоединятся к вам в улье.

— Тогда наступление следует отсрочить, — сказал Нефата. — Пока ваши отделения не смогут быть развернуты в полную силу, его необходимо отсрочить.

— Этого не будет, — отрезал Раут.

Несколько долгих мгновений две фигуры лишь безмолвно смотрели друг другу в глаза. Раут оставался недвижим и непоколебим. Нефата же, наоборот, выглядел тщедушным и хрупким, но держался он мужественно.

— Тогда титаны, — возразил генерал. — Нам нужна тяжелая поддержка.

— Титаны не готовы, — холодно парировал Раут. — В вашем распоряжении два воздушно-десантных батальона хараконцев и достаточное артиллерийское прикрытие.

— Достаточное? — Нефата тряхнул головой, с фырканьем повторив это слово. — Мой лорд, я не…

— Можете рассуждать сколько угодно, лорд-генерал, но решения это не изменит. Пока мы разговариваем, мои братья уже движутся по Горгасу, подавляя остаточные очаги сопротивления и спасая ваших людей от этой опасной работы. Справившись со своей задачей, они вернутся к основному наступлению.

Нефата глубоко вдохнул, словно обдумывая дальнейшие возражения, как то было при выборе посадочных площадок, расчете графика продвижения, отдаче предпочтения тактике лобового удара вместо осады. Его квадратные плечи слегка опали.

— Я вижу, что вы задумали, — заговорил он. Раут отметил, что кулаки Нефаты все еще крепко сжаты, а вены на шее вздулись и напряглись так сильно, что стали походить на машинные кабели. — Прошу прощения, лорд, но я вынужден немедленно уйти. Мне нужно многое сделать, чтобы это наступление не превратилось в кровавую бойню. Нелепую, жуткую кровавую бойню.

— Все, что угодно, — спокойно сказал Раут. — Но не откладывайте наступление. Сроки должны быть в точности соблюдены.

— Вы просите слишком многого, — горько произнес Нефата. — Я занесу официальный протест в протоколы кампании.

— И против чего будет этот протест? Что началась война? Что погибли люди?

Лицо Нефаты исказилось мрачной ухмылкой.

— Люди погибли понапрасну, — выдавил генерал. — Они могли пойти в бой при поддержке всей мощи ваших воинов, но вместо этого их в одиночку бросили на врага.

— Я ничего не делаю понапрасну, — ответил Раут, — а вы начинаете проявлять несдержанность. У вас есть приказы. Теперь идите и обеспечьте успех наступления.

Нефата сверкнул глазами, не сдвинувшись с места.

— Так и будет, — сказал он, прожигая собеседника мрачным взглядом. — Вы узрите храбрость моих людей и, возможно, осознав, на что они способны, прекратите своевольничать со своими требованиями и вспомните, что они люди. Такие же, какими и вы когда-то были.

Раут почувствовал, как его бровь — та, что еще оставалась органической — поползла вверх. Он не был готов к такому повороту.

А Нефата не стал дожидаться ответа, развернулся на каблуках и вышел из зала. Двери раскрылись, пропуская его, и снова захлопнулись.

Раут молча стоял в одиночестве, размышляя над словами смертного. Но затем он одернул себя и активировал закрытый канал связи с Кхатиром.

— Железный Отец, — обратился он. — Транспорты готовы?

— Так точно, мой лорд, — пришел ответ.

Клан-командир вытянул левую руку, чувствуя, как его искусственные мышцы и жилы гладко трутся друг о друга. Даже механические конечности нужно время от времени разминать.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда пойдешь со мной. Будем охотиться вместе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лопи окинул пустоши Гелата взглядом глаз, которые одновременно и были, и не были его собственными. Он улыбнулся, но шевельнулись при этом лишь его органические губы. Громадина «Террибилис Виндикты» улыбаться не могла, но она ответила на эмоции своего принцепса другим образом — вспышкой на экране двигательных сенсоров, легкой вибрацией приводов.

<Итак,> прокантировал Лопи. <Как у нас дела?>

Йемос, модератор, подключенный к расположенной впереди станции, пробежал пухлыми пальцами по пульту ручного управления. Из затылка его бритой головы выступал целый ворох железных стержней, и каждый был подсоединен к входным узлам терминала, за которым он сидел.

— Двигательные системы работают нормально, — доложил Йемос, используя люций, один из диалектов низкого готика. — Энергия на должном уровне.

Лопи обхватил руками подлокотники своего командного трона, чувствуя, как потоки информации вливаются через разъемы прямо в мозг. Изо всех частей его тела исходили кабели: рук, ног, груди, задней части шеи. Принцепс отметил остаточное болевое ощущение под левым ухом, вызванное соединением с системами титана, и покрутил головой в попытке избавиться от него.

<Сенсоры?>

Модератор Киллан, подобно Йемосу подключенный к своей станции слежения, развернулся вполоборота, сканируя множество сигналов, поступающих на батарею ауспиков титана.

<Небольшие помехи из-за работы двигателей,> доложил он на канте, нахмурившись при виде ряда оранжевых индикаторов. <Сейчас устраню их.>

<Уверен, ты справишься,> спокойно ответил Лопи. Даже по стандартам Механикус Киллан считался перфекционистом, готовым проводить целые дни в охоте на сенсорных «призраков», будь у него на это столько времени. <Что-нибудь еще?>

Киллан покачал головой, и хитросплетение проводов, присоединенных к его черепу, закачалось вместе с ним.

<В остальном все в порядке.>

Лопи ощутил поднимающуюся внутри волну приятного удовлетворения. И как только это произошло, колоссальная, сокрытая за толщей металла сущность «Виндикты» дала о себе знать. Она проникла в разум Лопи и наполнила его, словно древний зверь, медленно поднимающийся из океанских глубин.

«Вновь пробужденный, — подумал Лопи, не стараясь закрыться от чуждого сознания, давящего на его собственное. — Вновь живой. И вновь мы вместе».

Он сместил фокус, все больше погружаясь в псевдо-визуальный мир Манифольда. Собственные ощущения титана перемешались с ощущениями принцепса, сплетаясь в дивном единстве зрительного восприятия реального мира и наложенной поверх боевой информации.

«Я чувствую тебя».

Двигатели «Виндикты», сокрытые глубоко в недрах огромного торса титана, загрохотали в ответ, пустив дрожь по инкрустированным бронзой стенам кокпита.

Лопи вытянул перед лицом левую руку. Реальная плоть виделась ему иллюзорной, пропущенной, словно в рентгене, через цифровые миазмы информации о наведении орудия, целостности корпуса и множестве прочих аспектов механической жизни его машины.

<Принцепс Фиракс Лопи,> раздался кантированный голос Ремоны. В нем читалась веселость. <Почему вы еще стоите? Что-то не так?>

Лопи в душе рассмеялся. Ему нравилась Ремона. Конечно, для своего поста принцепса «Владыки войны» она была молода, но это сполна компенсировалось ее удивительной одаренностью. Фираксу нравилось думать, что в ее возрасте он был таким же. Он представил себе ее каштановые волосы и кораллового цвета глаза и практически сразу же увидел ее машину, «Меритус Кастигацио»,[2] размеренными шагами вошедшую в его поле зрения.

<Опять впереди меня,> прокантировал принцепс, с восхищением глядя за продвижением ее титана.

«Кастигацио» был прекрасной машиной. Ему едва исполнилось три сотни лет, и украшен он был столь же богато, как нос какого-нибудь звездного крейсера. Величественный, блестящий, непоколебимый — это все про него. Огни символа Легио Асторум украшали толстые пластины брони, ярко сияя в пепельной серости окружающего мира.

Он находился в семи сотнях метров от «Виндикты», окруженный сворой скитариев и сервиторов. Неторопливо, но уверенно боевая машина вышагивала из огромной клетки рабочих лесов, утыканной кранами и погрузочными подъемниками. Сигнальные огни мигали на кокпите и орудийных лафетах, копьями света прорезая загаженные небеса Шардена.

<Пока что да,> отозвалась Ремона, включив в бинарный код своего ответа дополнительный алгоритм озорной, шаловливой окраски. <Догоните.>

Лопи ощутил, как корпус «Виндикты» завибрировал — дух титана услышал шутку и теперь реагировал на нее.

<Рулевой,> прокантировал он, отключив Ремону от канала связи, <мы в смятении. Как скоро мы сможем активировать тягу?>

Джерольф недовольно фыркнул, покачав головой:

— Я бы сказал, через час. — Его хриплый голос отдавал марсианским акцентом. Джерольф был странным малым, с ним было тяжело иметь дело, но его происхождение с Красной Планеты выделяло его среди экипажа. — Не думал, что мы играем с кем-то в догонялки.

Словно в укор его словам над Гелатом разнесся голос горнов трех боевых машин класса «Гончая». «Ферус Арма»,[3] «Квиз Одио»[4] и «Гай Тирс», вытянув характерные волчьи морды, шагали по равнинам менее чем в двух километрах от машины Лопи, соблюдая строгое построение. Принцепс не без удовольствия отметил, что двигались они практически в идеальном боевом порядке. Вооруженные и благословленные, вскоре они будут готовы к наступлению.

<Не торопись,> сказал Лопи. Он пребывал в слишком хорошем настроении, чтобы обращать внимание на привычную уже мизантропию Джерольфа.

Энергия боевой машины передалась и принцепсу. Он чувствовал, как колоссальные потоки энергии текут по конечностям титана. Еще до полной зарядки орудий он ощущал чудовищную мощь, стремление безжалостно уничтожать любых врагов, что вибрацией отдавалось в каждой переборке и каждой заклепке. Прослужив в Легио почти две сотни лет и девяносто из них в качестве принцепса «Владыки войны», он прекрасно знал, на что способна богомашина вроде его «Виндикты».

— Нет, все в порядке, — произнес Джерольф, отправив серию отрывистых команд в распорядительный буфер ядра «Владыки войны». — Можно выдвигаться. Покажите им, кто тут главный.

Лопи передал Йемосу запрос на подтверждение.

<Мы готовы, мой принцепс,> ответил модератор. <Можем выступать в любой момент.>

Лопи погрузился дальше в Манифольд, еще сильнее размывая грань между самим собой и машиной.

«Ты слышал их. Пора размяться».

Дрожь пробежала по кокпиту, когда необъятная энергия внезапно вырвалась на волю. Где-то далеко внизу последняя поддерживающая стойка отделилась от машины и втянулась в леса. На миг Фираксу представилось зрелище толпы техножрецов, разбегающихся от тяжелой поступи титана, а затем его псевдозрительное поле превратилось в трехмерное нагромождение прицельных рун, индикаторов расстояния и векторов движения.

<Иди,> прокантировал Лопи, присовокупив к команде смягчающий бинарный префикс.

Правая нога божественной машины поднялась над равниной, оставив за собой стену осыпающегося пепла. Сотни тонн адамантия и стали вознеслись в воздух в величественном подобии человеческого шага, но движение вышло тугим и несколько неуклюжим, словно кости этого человека давно одеревенели.

Лопи чувствовал все так, словно двигалось его собственное тело, и волна трепетного удовольствия всколыхнула его нервную систему.

Правая нога «Виндикты» с грохотом опустилась на землю. Все тело титана накренилось вперед.

Один шаг. Первый шаг, совершенный титаном с самой посадки на Шарден. Трещины раскололи грунт под огромной ступней, и пепел стал медленно оседать на здоровенные скошенные металлические пальцы.

На лицах расцвели довольные улыбки: у скитариев, расположившихся в отдающих эхом отсеках машины, и у техножрецов, что вились вокруг исполинских лесов. Лопи слышал звонкий смех Ремоны и одобрительный рев далеких «Гончих».

Это было чистое восхищение, восторг от вида пришедшего в движение титана. Каждый раз, когда долгий период сна подходил к концу, Лопи неизменно восхищался этой величественной разумной богомашиной, которую ему дарована честь вести на поле битвы.

Подобное возбуждение опасно. Всегда оставалась вероятность сгинуть под натиском воинственного духа боевой машины, и мудрый принцепс знал, когда следует дистанцироваться от нее.

Но Лопи также прекрасно знал, когда он может позволить себе небольшую слабость. Такие моменты были компенсацией за каждую жертву, что он когда-либо приносил, и напоминанием о том безграничном блаженстве, которого возможно достичь лишь преданным служением Омниссии.

<Давай полный ход. Выводи нас,> радостно передал он модератору. <У меня сегодня игривое настроение. Давай посмотрим, что будет делать зверь.>

Гериат шагал по бетонированной площадке, и пыльный ветер увивался вокруг его шинели. Конечно, ему было бы намного комфортнее, надень он респиратор, но он не мог себе позволить подобное проявление слабости: люди должны знать, что их комиссары страдают вместе с ними.

Вдохнув еще порцию грязного воздуха, он едва подавил кашель. Горло горело болью с самой высадки, и это было то немногое, чего он желал. Скиетика — зараза, которая рано или поздно убьет его — в своей последней стадии проявляла анестетические симптомы, и потому для него возможность чувствовать боль была сродни возможности жить дальше.

Хороший лозунг получился. Возможно, он найдет способ вставить его в одно из обращений к солдатам.

С тех нор как первый десантный модуль коснулся земли, оперативная база Гвардии в Гелате разрослась до размеров целого города. Ряды бараков и ангаров протянулись во все стороны. Оборонительные башни, увенчанные многоствольными орудиями ПВО, усеяли ландшафт. По периметру выросло ограждение из колючей проволоки, прерываемое через каждые тридцать метров стационарными противопехотными автопушками.

Семь отдельных аэродромов безостановочно функционировали на протяжении всего шарденского суточного цикла, насчитывавшего двадцать один стандартный час. Четыре из них предназначались для громоздких транспортных судов, курсировавших между флотом на орбите и войсками на поверхности. Оставшиеся три заняла военная авиация: «Валькирии» и «Стервятники», крылом к крылу выстроившиеся вдоль километров рокритовых площадок.

Гериат миновал ряд «Валькирий», на ходу оценивая состояние машин и их вооружение. К каждому судну была приписана команда сервиторов, которые неустанно молча трудились, заправляя топливные баки, проверяя системы и заряжая ракетные установки. Даже на холостых оборотах основные двигатели машин заставляли землю вибрировать: когда они заработают в полную силу, рев будет поистине оглушительным.

Строй «Валькирий» растянулся так далеко, что взглядом невозможно было его охватить, и дальний его конец терялся в пепельном тумане. Их объединенная мощь казалась несокрушимой, и зрелище это вызвало у Гериата прилив воинской гордости.

Но чувство длилось недолго. Комиссар знал, насколько сильна оборона улья. Шарден Прим стоял уже несколько тысяч лет и за это время повидал немало опасностей, поэтому у конструкторов оборонительных сооружений имелось много времени и возможностей, чтобы довести свои творения до совершенства.

Комиссар приблизился к ожидавшим его шеренгам хараконских «Ястребов», на ходу сотворив руками знамение аквилы.

Бойцы выстроились колоннами по четверо в полной выкладке. Пилоты носили стандартные черные комбинезоны и открытые шлемы с минимальным уровнем защиты, тогда как десантники были облачены в панцирные доспехи. Их шлемы выглядели громоздкими и нескладными из-за встроенных респираторов и противоударной защиты на забралах, а на спинах бойцов висели тяжелые гравишюты.

Когда Гериат остановился перед ними, десантники вскинули свои пушки на плечи и, топнув сапогами, вытянулись по стойке «смирно». Их командир, Айкино, стоял впереди, также полностью экипированный для грядущего боя. Каким-то чудом он умудрился затолкать свои дреды под шлем.

— Вольно, — приказал комиссар, отсалютовав Айкино ударом сжатого кулака о плечо. Его голос разлетелся над площадкой аэродрома, транслируемый крошечными передатчиками на воротнике шинели, тем самым избавляя его от необходимости кричать, чтобы быть услышанным. Бойцы сразу же исполнили команду.

— Солдаты Императора, — спокойно начал Гериат. — Я завидую вам. Вам выпала честь открыть эту славную кампанию. Из всех войск Империума, прибывших в этот мир, именно «Ястребы» принесут врагам войну на своих штыках.

Произнося слова речи, он высматривал в людях едва уловимые признаки страха, но видел лишь непоколебимое мужество и решительность. Все бойцы внимательно его слушали.

— Вы знаете свою задачу, — продолжал Гериат, случайным образом выбирая бойцов и вперяя в них пристальный взгляд. — Прорвать стены и создать брешь, через которую смогут пройти другие. Это опасная миссия, и кто-то из вас не вернется обратно. Но все вы — закаленные боями ветераны, элита Гвардии, и мы верим в вас. Ваши товарищи из Ферикского тактического и Галамотского бронетанкового, скитарии Асторума — все они верят в вас. Без вас их наступление изначально обречено.

Гериат не стал упоминать Железных Рук — все равно смысла в этом мало. Он принялся расхаживать перед солдатами, испытующим взором окидывая шеренги в поисках трусов, дрогнувших перед лицом опасности.

«Пока никого».

— Планы боя вам также известны. Пока мы говорим, внутри ульев активизируются наши агентурные ячейки, атакуя защитные башни. Галамотские артиллерийские батареи пойдут вслед за вами. Вы окажетесь в самом сердце бури, и на вас обрушатся тяжелейшие испытания, но вы будете не одиноки.

Гериат повысил голос, вселяя в души бойцов силу и смелость. Он мастерски умел внушать людям страх, когда того требовали обстоятельства, но этот случай был не из таких.

— С вами Император, — говорил он, вкладывая в слова всю свою веру, зная, что стоящие перед ним люди разделяют ее. — Погибшие станут мучениками, а тех, кто выживет, будут чтить как героев. Сокрушите врагов, и этот мир вновь вернется в лоно праведных, к великой славе вечного Империума Человека.

Он отступил на шаг и воздел кулак к небесам.

— Слава Императору! — прокричал комиссар.

— Слава Императору! — раздался единый возглас сотен людей, чьи лица были сокрыты за масками и визорами.

— Смерть еретикам!

— Смерть еретикам!

— Harakoni an tellika refala!

Последнее предложение было сказано на конндаре, одном из основных диалектов Харакона. Гериат не знал, что именно оно значило, но помощник-этнограф из Комиссариата уверил его, что точно нечто воодушевляющее. Кажется, что-то про ждущую дома верную супругу.

— Tellica refala! — с неподдельным энтузиазмом проревели солдаты.

Гериат повернулся к Айкино и коротко ему кивнул.

— Теперь все, полковник, — сказал он. — Приступайте.

Айкино кивнул в ответ.

— Они будут хорошо сражаться, комиссар.

Гериат выдержал паузу.

— Что я сказал?

— Сэр?

— Выражение же значило совсем не то, о чем я думал, не так ли?

Айкино улыбнулся:

— Похоже на то. Вы точно хотите знать, что сказали им?

Гериат задумался.

— Нет.

Из-под шлема Айкино раздался пропущенный через фильтр респиратора смех, сухой и жестокий, полный сардонического смирения, присущего опытным солдатам.

— За Императора, комиссар-генерал, — сказал Айкино, ударив кулаком по нагруднику брони.

Позади него взвыли двигатели «Валькирий», выходя на полные обороты. «Ястребы» разбили строй, разделившись на отделения и двинувшись к своим самолетам. Для них томительное ожидание наконец закончилось.

— За Императора, — ответил Гериат, возвращая жест чести и всей душой желая отправить вместе с ними хотя бы эскадрилью «Громовых ястребов». — Его именем несите врагам боль.

— За Императора, — проговорил Мариво, опуская вниз ручку и глядя, как служебные двери разъезжаются в стороны. — Быстро, за мной.

Сказав это, он рванул с места, пригнувшись и опустив голову. Дыхание, искаженное установленным под визором фильтровальным аппаратом, громко отдавалось в тесноте шлема. Скафандр, выданный ему Валиеном, был грузным и громоздким, а дополнительные бронепластины и фильтры сковывали движения.

Солдат выбежал из открытого служебного входа и устремился вниз по длинной рампе. Перед ним вырос лабиринт заброшенных строений, опутанных шипящими железными трубами и кабелями. В просветах виднелось открытое небо, и на какой-то момент от осознания исчезнувшей крыши над головой накатила слабость. Мариво сглотнул подступивший к горлу комок — простое действие, помогающее справиться с подступающей небесной болезнью.

За ним следовал его отряд: двадцать человек, большинство — бойцы его полка, несколько рабочих-десятников, пара младших арбитраторов. Где-то среди них была и Хади, но Аленд понятия не имел, где именно, — в герметичных скафандрах все люди выглядели совершенно одинаково.

Они выбрались из улья Меламар Секундус через нижний, поверхностный уровень. Никогда прежде Мариво не доводилось углубляться так низко в дебри улья, и ему пришлось признать, что в клаустрофобных, забитых нечистотами туннелях знания Хади оказались неоценимы. За спинами подпольщиков громада шпиля устремлялась вверх, подпирая небеса.

Выбраться на воздух оказалось все равно, что с разбегу налететь на стену. Густые ядовитые испарения промышленных отходов затянули все вокруг, пробиваясь даже сквозь фильтры шлема и обжигая ноздри кошмарной помесью серы, горелого прометия и металлической ржавчины. Увидеть что-то дальше двадцати метров было практически невозможно, а те неясные силуэты, что удавалось различить, кутались в клубах грязно-коричневого с зеленоватым отливом тумана.

— Не отставать! — снова прошипел в вокс лейтенант.

Одного быстрого взгляда через плечо хватило, чтобы подтвердить все его опасения. Некоторые из его людей, конечно, хорошо управлялись со своей экипировкой и сохраняли бодрый темп, но остальные — без сомнения, гражданские — уже едва держались на ногах.

«Святая Терра, — взмолился он. — Будет чудом, если мы вообще туда доберемся».

Мариво вновь уставился вперед, чувствуя, как свисающие с винтовки перекрутившиеся кабели замедляют его движения. Ботинки скрежетали по раздробленному бетону, в наушниках хрипло шумело собственное отрывистое дыхание. Голова начала раскалываться от боли, и горький химический привкус наполнил горло.

Сама защитная башня была недалеко — меньше чем в километре, — но заброшенные земли между ней и шпилем Меламар превратились в полосу беспорядочных и едва различимых в дымке препятствий. Прежние дороги теперь либо были завалены мусором и отходами, либо скрылись под лужами тускло светящейся жидкости. Мариво обогнул здоровенную трубу и устремился в длинную аллею, огороженную с обоих боков давно заброшенными силовыми генераторами.

На ходу он вспоминал маршрут, разработанный им вместе с Валиеном. Поднятая над поверхностью соединительная труба, которой, не будь она так хорошо охраняема, воспользовался бы любой здравомыслящий человек, должна была уже показаться, и Мариво поднял глаза кверху, надеясь увидеть там узловую площадку защищенного коридора. Глаза тут же заслезились, и снова накатила дурнота.

Огромная красная вспышка осветила небо, прокатившись по облачному покрову от периметра стен. За ней последовал раскатистый грохот, разогнавший мерзкие облака. Земля задрожала.

Кто-то из спутников Мариво не удержался и упал в слизь, кашляя и рассыпаясь ругательствами.

— Что это было? — раздался в воксе голос Хади. В нем одновременно слышались и страх, и слабость от недуга.

Громыхнул еще один взрыв, и несколько мелких вторили ему.

— Настенные орудия, — мрачно процедил Мариво. — Началось.

Он схватил одного из упавших людей за наплечник.

— Вставай, — сказал лейтенант, поднимая того на ноги и пинком заставляя вновь бежать. — Они целят не в нас. Нужно двигаться.

Вскинув винтовку к плечу и приготовившись стрелять, Мариво тоже перешел обратно на бег. Поднявшийся шум активированных защитных систем улей-кластера сбивал с толку и дезориентировал. С каждой секундой раздавалось все больше взрывов, гремели они, казалось, сразу всюду, и небеса окрасились алым.

И тут наконец вверху он увидел соединительную трубу. Она пролегала в двадцати метрах над пустошью, едва различимая на фоне угрюмого, затянутого дымом неба. В диаметре труба достигала метров семи и была укреплена громадными адамантиевыми кольцами. Достаточно, чтобы ее нельзя было повредить с такого расстояния малокалиберным огнем.

— Вот она, — выдохнул Мариво. — Следуйте за ней.

Он устремился вдоль нависшей трубы, используя ее как прикрытие от нежелательных взглядов сверху. Отряд миновал все новые промышленные сооружения, заволоченные смрадным туманом, абсолютно заброшенные и постепенно погружающиеся в пропитанную кислотой землю. Дышать становилось труднее с каждым шагом, и боль в голове из простого биения превратилась в чудовищно резкие удары ножом.

Слова Хади всплыли в его разуме: «Респираторы? Да они засорятся еще до того, как мы пройдем половину пути».

Он продолжал бежать, стараясь не обращать внимания на жгучую боль и дышать как можно реже. Отряд следовал за ним, но люди, борясь с густым воздухом пустоши, сильно рассредоточились.

Путь занял куда больше времени, нежели Мариво изначально предполагал, но в конце концов силуэт защитной башни замаячил в темноте. Притупленная и угловатая, обшитая толстыми бронепластинами, она возносилась на несколько сотен метров, и венчал ее блок лазерных пушек. С боков башню подпирала громадная стена, уходящая в ночь.

Мариво резко остановился и вскинул лазган в поиске целей. Бойцы отряда проделали то же самое, тяжело и с присвистом дыша. Несколько человек упали на колени, пытаясь вдохнуть.

— Встать! — приказал Мариво, отпуская оружие болтаться на ремне у бедра и снимая с пояса мелта-заряд. — Держитесь на ногах или уже никогда на них не подыметесь!

Люди выстроились полукругом у основания башни, нервно водя стволами пушек. Пустошь вокруг них оставалась недвижима, но канонада все усиливалась, наполняя воздух треском и грохотом орудийных залпов.

Как и в случае со многими другими постройками внутри улей-кластера, загрязнение у основания башни было слишком велико, чтобы этим входом регулярно пользоваться — все обитаемые уровни располагались выше. Броня у земли была изъедена ржавчиной и трещинами, в точности как говорил Валиен. Агент также заверил их, что заранее ослабил крепления на старом служебном люке и что их мелта-зарядов окажется более чем достаточно, чтобы пробить путь внутрь.

«Пусть лучше это окажется правдой».

Мариво провел ауспиком у фундамента башни, пытаясь поймать специальный сигнал, отмечающий нужное местоположение. Голова раскалывалась, словно по ней били кузнечными молотами, а гортань изнутри будто исполосовало множество стальных лезвий.

— Есть! — рявкнул он в вокс, больше как зверь, нежели человек. — Десять секунд, по моей команде.

Бойцы группы отпрянули от основания башни. Мариво выставил таймер на взрывчатке и прикрепил заряд к краю служебного люка. Проделав это, он вместе с остальными неуклюже отбежал подальше, то и дело спотыкаясь от интоксикации.

Время до взрыва расплывчатыми цифрами отображалось на наручном хронометре Мариво, и как только оно истекло, лейтенант резко приник к земле, укрыв голову руками.

Гулкий взрыв сотряс воздух, но его тут же поглотил грохот артиллерийского обстрела, обрушившегося на стены.

— Вперед! — крикнул Мариво, вскакивая на ноги и сразу же срываясь на бег. Момент настал. — Вперед!

Айкино зацепился отходящим от брони крюком за рельс, протянувшийся через весь потолок пассажирского отсека «Валькирии». Металл вокруг него била дрожь набирающих обороты двигателей.

— Живее! — проревел он в комм-линк, глядя, как остатки его отряда взбегают по задней рампе и занимают места позади командира, оставляя тому возможность первому совершить прыжок, как он любил.

Все бойцы были полностью экипированы для выброски: лазганы держатся на пересекающих грудь ремнях, гравишюты закреплены на спинах.

— Давай, давай, давай!

Пилот десантно-штурмового катера «Валькирия» номер ТВ-782, ласково называемого своим экипажем «Королевой Келемака», о чем свидетельствовала криво выведенная под кабиной надпись, активировал утвердительную руну на потолке пассажирского отсека и дал полную тягу на двигатели. Судно, покачиваясь, поднялось в воздух, омываемое бурлящими клубами выхлопных газов. От шума двигателей в отсеке задрожали даже заклепки на панелях.

Пока катер медленно набирал высоту, Айкино наблюдал сквозь открытый люк, как посадочная площадка постепенно уменьшается в размерах. Другие «Валькирии» уже взлетели, кружа на дымных столбах вертикальной тяги, а затем опуская носы и ложась на курс для атаки. Полковник насчитал двенадцать машин, прежде чем аппарель стала подниматься, лишая его обзора.

Айкино прислонился к прессованному металлу стены и активировал связь с пилотом.

— Давай вперед, — сказал он сквозь трескотню помех, сам едва слыша собственные слова. Его сердце гулко стучало, и он буквально чувствовал, как адреналин растекается по венам. — Я хочу быть там первым.

— Да, сэр, — пришел ответ из кокпита, и сразу же откуда-то снизу послышался мощный гул.

Айкино понял, что это включились главные двигатели вместо маневровых, и катер наклонился в атакующее положение.

— Наш час пробил! — заревел он, обращаясь к остальным солдатам, столпившимся в трясущемся отсеке. Шлем делал голос еще резче, придавая ему металлический оттенок. — Пятнадцать минут до цели! Проверить оружие! Проверить гравишюты! По моей команде все за мной!

Бойцы еще раз проверили свое снаряжение, так же, как они это сделали на земле и еще раньше, не меньше дюжины раз в ангаре. Из-за ускорения корабля они раскачивались, но не было видно, чтобы удерживающие тросы были им сильно необходимы. Их движения были быстрыми и напряженными, но без единого, даже малейшего намека на панику, ибо в небе «Ястребы» чувствовали себя столь же уверенно, как и на земле.

Айкино опустил взгляд на свое собственное оружие, укороченный лазган, на корпусе которого было выцарапано: «Retalla mire allek».

— «Убивай или умри», — прочитал он, произнеся слова на готике. — Не могу дождаться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Мариво, пошатываясь, ковылял вперед, не сводя прицела с оплавленной дыры в стене перед собой. Вонь стояла невыносимая. Пропитанная химикатами пыль забивала респиратор и оставляла липкий налет внутри шлема. На бегу лейтенант перехватил рукоятку лазгана, стараясь при этом не запутаться в тянущихся к энергетическому ранцу за спиной кабелях и не споткнуться о них.

Вдруг он осознал, что находится уже внутри башни. Все вокруг погрузилось в темноту, и потребовалось несколько секунд, чтобы шлем приспособился к ней.

Ядовитый туман стал чуть менее густым. Лейтенант увидел, как остальные члены его отряда набиваются в помещение, кашляя и едва держась на ногах. От пробоины в стене башни поднимался дым, а ее металлические края пылали янтарным жаром.

Нижний уровень был погружен во тьму, наполовину затоплен и использовался разве что для хранения просроченных припасов и ненужных запчастей. Силовые генераторы — цель отряда — располагались этажом выше.

— Быстрее! — прошипел Мариво, силясь найти путь наверх в мельтешении нашлемных люминаторов.

Он старался не поскользнуться на мокром полу. Токсичный воздух постепенно смешивался с чистой атмосферой башни, отчего головные боли только усилились.

— Вижу, — раздался откуда-то справа голос Хади.

Она уже взбиралась наверх, взбегая по сетчатым металлическим ступенькам с ловкостью канализационной крысы. Остальные из отряда последовали за ней, горя желанием как можно скорее вырваться из клубов мерзкого химического тумана.

Все вместе они поднялись на узкий мостик следующего уровня и собрались у запертой взрывозащитной двери в конце.

— Назад, — приказал Мариво, вытаскивая второй мелта-заряд. — Ренну, Бредфар, вы прикрываете. Ноффе и Клетер, будьте готовы войти.

Пригнувшись, Мариво закрепил заряд на двери и установил таймер, а затем поспешил убраться подальше и вжаться в стену.

Громыхнул взрыв, со скрежетом сорвав дверь с петель. Как только дым немного рассеялся, Ренну и Бредфар осторожно двинулись вперед с лазганами наготове. Изнутри доносился звук работающих генераторов — низкое скрипучее жужжание. Весь зал был залит приглушенным красным светом, и через вскрытую дверь виднелись мутные очертания гигантских силовых установок.

— Пошли, — сказал Мариво, согнувшись, подбираясь ко входу в помещение.

Ноффе и Клетер вплотную следовали за ним.

Мариво протиснулся внутрь, стараясь держаться как можно ближе к полу. Перед ним стояли генераторы — пять здоровенных машин высотой свыше десяти метров каждая, заключенных в изъеденные ржавчиной бронзовые клетки. Красное свечение исходило от колец внутри них, где злобно пульсировала колоссальная энергия, необходимая для питания расположенных выше тяжелых орудий.

Между тем бойцы отряда рассредоточились между генераторными клетками, готовя заряды к установке.

— Скорее, — подгонял людей Мариво, взводя последний из трех взятых с собой взрыв-пакетов.

Он прикрепил заряд к корпусу генератора перед собой, как и остальные бойцы. Покончив с работой, они возвращались к наружному мостику, расталкивая друг друга и стремясь поскорее отсюда убраться. Мариво поторапливал людей, стараясь не обращать внимания на въедливое жужжание мелта-зарядов по всему тесному залу.

Внезапно где-то наверху с шипением раскрылась дверь. Мариво поднял глаза и увидел еще один металлический мостик, идущий под потолком по всему периметру генераторной комнаты. В мгновение ока его наводнили солдаты. Взвыли сирены.

— Все назад! — закричал он, одной рукой поднимая оружие.

Лейтенант успел сделать лишь один выстрел до того, как целый ливень лазерных лучей устремился к нему. Один из них с шипением прожег наплечник, и Мариво дернулся назад, с хрустом рухнув на феррокритовый пол и сильно приложившись головой. Взгляд заволокло темной пеленой.

Он слышал редкие щелчки других лазганов — это отстреливались те бойцы, что еще оставались в генераторной. Мариво заполз за генератор и сжался в его тени, в то время как сверху на его отряд лились обжигающие лучи белого света. Как в тумане он слышал крики боли, когда залпы находили свои цели. Прямо перед ним упал Иоффе, пораженный в попытке добраться до двери.

Времени больше не осталось. Заряды взведены, и на таймерах остались считаные секунды. Мариво бросился из укрытия, изо всех сил устремившись к выходу. Лазерные лучи сверкали вокруг него, отскакивая от усиленного металлического пола.

Он уже достиг порога, когда одиночный выстрел пронзил его плечо, пройдя точно между нагрудной пластиной и наплечником. Лейтенант закричал, когда тело от боли свело судорогой, и на бегу врезался в дверную раму.

В голове что-то хрустнуло. Над ним дюжина солдат уже взяла его на прицел. Остальные бегом по лестнице спускались с мостика и заполняли генераторную.

— Святой Трон… — выдохнул Мариво.

Тресик Макда резко дернул вниз управляющий рычаг и ощутил, как «Королева Келемака» стремительно прорезает воздух. Он направил судно в выходной воздушный коридор, внимательно следя за построением других «Валькирий» по бокам и сверху его машины.

В воздухе катера смотрелись довольно неприглядно, словно стая потревоженных птиц-падальщиков, неуклюже разлетевшихся от пищи. Строго соблюдая построение, суда с громом летели над Гелатом, держась низко у земли и оставляя за собой длинные ленты дымовых выхлопов. Помня об указании полковника, Макда прибавил тяги и обогнал ведущий катер, взяв лидерство на себя.

— «Королева Келемака», — раздался из комм-линка искаженный помехами голос одного из операторов в наземной башне. — Сохраняйте свою позицию. Повторяю: сохраняйте позицию.

Макда рассмеялся и направил еще больше энергии в двигатели. «Валькирия» достигла предельного ускорения, оторвавшись от ближайших попутчиков более чем на собственную длину. Остальная часть эскадрильи устремилась за ней, клином проносясь над посадочными площадками Гелата.

— Наш эскорт уже прибыл? — озираясь, спросил Макда.

— В пути, — ответила Фионаш, навигатор, со своего места во втором кокпите. — Посмотри сам.

Макда бросил взгляд на дисплей сенсоров ближнего действия. Он увидел волны «Валькирий», неровными линиями покидающие Гелат, и каждая из них несла в своем чреве смертоносный груз — хараконских десантников. С каждой секундой в воздух поднималось все больше машин, отчего экран переполняло множество светящихся точек.

Но едва он собрался отвернуться, как вдруг заметил сигналы «Стервятников» сопровождения, вошедших в радиус обнаружения и занявших свои места вокруг «Валькирий».

— Как раз вовремя, — проворчал пилот, глядя на скользящие в воздухе по бокам тяжеловооруженные самолеты.

Макда вывел машину на траекторию сближения, и с увеличением скорости ландшафт внизу превратился в сплошное размытое полотно. «Королева Келемака» миновала внешние стены базы в Гелате, и как только транспорты пересекли эту черту, ферикские оборонительные батареи дали залп, желая воинам доброй охоты.

— Как мило с их стороны, — буркнул Макда, пробежав пальцами по переключателям на контрольной панели, чтобы стабилизировать положение и курс катера.

После этого он поднял глаза и сквозь перепачканное сажей лобовое стекло уставился на темные небеса.

Гелат быстро остался позади, тогда как на горизонте вырос Горгас Малеон, весь утыканный все еще горящими и дымящимися остовами. А вдалеке, мрачные и величественные, возвышались искусственные пики Шардена Прим.

Макда внезапно почувствовал, как от волнения скрутило живот.

— А он… большой, — выдохнул пилот, проверяя показания сенсоров, дабы убедиться, что они не сбились с верного курса.

Фионаш тихо усмехнулась.

— Не отвлекайся, — сказала она. — Нас уже встречают.

К этому моменты «Валькирии» достигли предельной скорости атаки. Волны военных катеров в боевом порядке с ревом проносились над изрытым воронками ландшафтом Горгаса. Бортовые огни на машинах были погашены, и во мраке вечных сумерек Шардена они казались ордой темнокрылых призраков, вышедших на охоту.

Лежавшие перед ними земли внезапно ожили. Ослепительно-яркие сигнальные огни взметнулись со стен улья, и звук от их выпуска запоздал всего на долю секунды. За ними последовали лазерные лучи, прорезая воздух среди рвущихся вперед «Валькирий» подобно копьям звездного света.

— Сохранять позиции… — прошептал Макда, опуская судно ниже.

Вскоре «Валькирия» уже едва ли не терлась дном о руины Горгаса, ловко обминая более высокие развалины, внезапно возникающие на пути. Остальные пилоты сделали то же самое, и их катера резко нырнули почти до уровня земли.

Громада Шардена Прим быстро приближалась. Макда отчетливо видел усеивавшие шпили улья огни, драгоценными камнями мерцавшие в темноте. Он видел и клубы подернутого краснотой дыма, медленно поднимавшиеся от труб литейных цехов и вьющиеся вокруг колоссальных строений улей-кластеров.

— Заработали защитные башни, — ровным голосом произнесла Фионаш. — Все.

Макда повел корабль в обход покосившегося каркаса уничтоженной вышки. Шквал огня из улья усилился.

— Ну, прекрасно… — прошептал пилот в тот момент, когда первая машина попала под удар.

Поток трассирующих снарядов нашел свою цель, поразив правую турбину «Стервятника». Двигатель взорвался мгновенно, разорвав штурмовик изнутри, и искореженный фюзеляж закувыркался в воздухе. Обломки рухнули на землю, пропахав борозды в развалинах.

— Огонь ПВО усиливается, — холодно констатировала Фионаш.

— Ты заметила? — зарычал Макда, борясь с управляющими рычагами, тогда как вокруг них расцветали вспышки взрывов. Очередная ракета прошла так близко от левого борта, что ее дымный след лизнул крыло катера. Еще одну «Валькирию» объяло пламя — прямое попадание пришлось ей в кабину. Неуправляемая машина бешено закружилась и столкнулась с другим транспортом. Оба судна исчезли в огромном огненном шаре.

Макда почувствовал, что пот выступил у него на лбу. Стены периметра приближались с каждой секундой, освещенные со всех сторон залпами противовоздушных орудий. Лазерные лучи и сгустки плазмы сливались в прочерченный огненными линиями мерцающий калейдоскоп света, от которого слезились глаза. Слева, совсем близко, что-то взорвалось, и катер пьяно вильнул в сторону, чуть не врезавшись прямо в торец старого промышленного комплекса.

— Святой Трон, — взмолился пилот, силясь укротить непослушную машину и вернуть ее в строй.

Краем глаза он видел, как еще три катера были уничтожены прямыми попаданиями. Плотность льющегося со стен огня не прекращала расти. Долго уклоняться от него не получится.

— Святой Трон гребаной Терры! — сплюнул Макда, ведя «Королеву Келемака» так быстро, насколько мог. — Сколько еще до цели?

Земля сплошным размытым пятном проносилась внизу. Вздымающаяся громада ульев выглядела несравнимо больше и ближе, чем всего минуту назад.

— Забудь об этом, — раздраженно бросила Фионаш, — и не тормози.

Макда продолжал распаляться богохульной руганью. Весь корпус «Валькирии» содрогался от рвущихся вокруг снарядов и хлестких ударов встречного ветра.

Он с такой силой схватился за рычаги, что, казалось, вот-вот сломаются кости пальцев. Подкрыльные ракетные установки наконец захватили цель, и Макда разрядил их обе, глядя, как снаряды уносятся к стенам. Затем он открыл огонь из установленного на корпусе мультилазера. Но даже так, ведя катер предельно низко над заваленным обломками кряжем и не отпуская гашетку, Макда ощутил ударную волну от взрыва, разнесшего на куски еще одну «Валькирию».

«Мы здесь умрем, — горько подумал он, чувствуя, как осколки брони уничтоженной машины барабанят по корпусу его собственной. — Мы все здесь умрем».

Нефата склонился над круглой поверхностью стола, внимательно глядя на мерцающие гололитические проекции. Он был напряжен до предела, и то, что он видел, лишь усугубляло его состояние.

— Бронетанковые дивизии идут слишком медленно, — отметил лорд-генерал.

Все, кто собрался сейчас вокруг него в командном бункере: младшие офицеры, слуги и сервиторы, — постоянно метались от консоли к консоли, вводя команды или принимая тактические отчеты с фронта. Почти пять десятков человек набились в это тесное и слабо освещенное помещение с низким потолком.

— Приказ увеличить скорость отправлен галамотским командирам, — доложил сервитор, чье лицо заменяла стальная маска, по другую сторону стола. — Получен ответ: их тормозит труднопроходимый ландшафт.

Нефата тряхнул головой, прогоняя желание впустую накричать на автоматона.

— Эти проходы должны были быть расчищены, — отрывисто прошипел он, глядя, как еще полдюжины сигналов от «Валькирий» моргнуло и погасло навсегда. Волны рвущихся к улей-кластеру десантных катеров редели с каждой секундой. Почти четверть машин уже была уничтожена, притом что они даже не достигли стен, а огонь оборонительных башен лишь усиливался. — Милостивый Император, пусть ферикцы поторопятся.

Основные пехотные соединения Гвардии с трудом прокладывали себе путь. Их цели располагались вдоль юго-восточных стен комплекса, между Вратами Ваннона и Ровакса к югу от гигантских ульев Меламара, но все происходило слишком медленно, и катера, по сути, остались одни. В отсутствие титанов и Железных Рук все наступление повисло на волоске.

— Резервные звенья отправлены в бой согласно вашему приказу, — доложил Рефид Гропис, командующий воздушными подразделениями. — Все «Стервятники» в воздухе.

— Какие-нибудь из башен замолчали?

— Нет.

Нефата с трудом подавил в себе желание принять дозу транквилизатора. Крупные капли пота усеяли его лоб. Если все башни невредимы, значит, «Стервятникам» недолго осталось летать.

— Перенаправить все силы в зону атаки, — скомандовал он, не поднимая глаз от пляшущей картины, сотканной светом гололита. — Сохранять скорость. Нам нужна одна брешь. Всего одна.

Гропис кивнул и поспешил выполнять приказ.

Нефата этого не видел. Он со всей силы сжал края стола, чувствуя, как кровь стучит в висках.

«Будь ты проклят, Раут, — мысленно выругался генерал, стараясь не думать о том, как сильно войскам сейчас бы пригодилась помощь Железных Рук, и о тех призрачных целях, что они преследовали. — Горите вы все в Оке!»

Мариво почувствовал, как чьи-то руки обхватывают его плечи и шею и тащат сквозь дверной проем обратно в темноту, на мостик. Но даже так, оказавшись вне зоны обстрела, всем телом он ощущал жар лучей, ударивших туда, где он только что находился.

— Давай же! — раздался голос Хади, настойчивый и нервный.

Мариво неуклюже поднялся на ноги, стиснув зубы от адской боли, которой горела рана в плече. Это все, что он мог сделать, чтобы не лишиться сознания прямо на месте.

Хади припустила вдоль мостика к лестнице у дальнего конца. Мариво хромал за ней. Рука уже почти онемела. Его одолевало желание рухнуть на колени, распластаться на полу, сдаться боли. Но затем он услышал за спиной разносившийся по генераторной комнате топот сапог — это охранники гнались за ними. Мариво, спотыкаясь, проковылял вдоль мостика и съехал по лестнице на нижний уровень, чувствуя, как с каждым шагом ставшая бесполезной рука больно хлопает по боку.

Сквозь разбитый и перемазанный грязью визор почти ничего нельзя было разглядеть. Плечо казалось вялым куском недожаренного мяса, пересохшее горло сочилось кровью, а зрение померкло. Перебирая ватными ногами, лейтенант пересек нижний уровень, ожидая, что обжигающий луч вот-вот вонзится ему в спину.

Но он сумел, как ни странно, вернуться к пролому во внешней стене живым. Скрутившая живот дурнота накатила вновь, едва Мариво почувствовал горькую вонь химикатов в воздухе. Еще в первый раз она была невыносима, но теперь у него треснул визор, да и о герметичности брони говорить тоже не приходилось.

И тут сзади и сверху прикатился глухой гром детонирующих зарядов. Сделав глубокий вдох, лейтенант нырнул в зловонный туман.

Болезнь навалилась снова, словно он с головой окунулся в ядовитое море. Мариво неуклюже семенил, спотыкаясь и едва держась, чтобы не упасть на колени. Спазмы перекручивали внутренности, к горлу подкатила тошнота. Новые взрывы приглушенно грохотали высоко над головой.

Он даже смог перейти на бег. Каким-то чудом, кружа среди развалин и натыкаясь на каркасы построек, он умудрился выбраться из опасной зоны. Респиратор хрипел, как издыхающая собака, уже практически не фильтруя споровую взвесь в воздухе.

Вспышку света Мариво увидел раньше, чем звук главного взрыва долетел до его ушей. Ослепительно-яркий, неоново-оранжевый импульс мгновенно изгнал тени с земли. А следом за ним донесся оглушительный грохот, когда взрывная волна изнутри сотрясла башню.

Мариво полуобернулся на бегу и бросил взгляд через плечо. Башня по-прежнему громоздилась на фоне темного неба, но теперь ее охватило пламя. Оранжевые языки вырвались из дыр в стенах там, где воспламенились запасы амуниции. Огромный столб дыма взвился вверх, наполненный красными пятнами кусков горящего металла.

На глазах лейтенанта череда взрывов поднималась все выше и выше, ничуть не стихая. В голове всплыл инструктаж Валиена, словно агент прямо сейчас стоял у его плеча и раз за разом нашептывал детали:

«Генераторы расположены на уровне один. Хорошенько вдарьте по ним — и взрывы достигнут складов боеприпасов. После этого всей башне конец. Это просто, надо лишь двигаться быстро и выбраться оттуда прежде, чем они сообразят, что происходит».

Мариво отвернулся от горящей башни, чувствуя, как его медленно охватывает вялость, словно он впадает в летаргию. Язык, покрывшийся липкой вязкой слюной, распух. Дышать было трудно — все равно что проталкивать овсянку через сито. Боль пульсировала в раненом плече, и Мариво чувствовал, как кровь течет внутрь его костюма.

Он снова поспешил, не разбирая направления, оставшись один на один с пустошью. Остатки отряда он потерял из виду, хотя люди, без сомнения, изо всех сил рвались в безопасность улья. Сам Мариво двигался так быстро, как только мог, спотыкаясь и шатаясь, стиснув зубы и прикрыв глаза. И пока он бежал, единственная мысль проносилась в мозгу снова и снова: «Дело сделано, теперь осталось выжить. Дело сделано, теперь осталось выжить…»

Взрыв расцветил ночное небо по левому борту от машины. Едва увидев его, Макда в ту же секунду повел «Валькирию» в крутой вираж.

— Ты отошел от курса, — предупредила Фионаш.

— Да что ты говоришь, — язвительно отозвался Макда, до последней капли выжимая из двигателей всю мощность, на которую они только были способны.

«Королева Келемака» с ревом пронеслась над последними районами Горгаса, оставив позади длинные ряды коптящих установок и приближаясь к внешней стене улья. Она почти на две сотни метров возвышалась над землей, но на фоне колоссальных шпилей по ту сторону казалась совсем небольшой. С парапетов непрестанно изливались потоки лазерного и болтерного огня, своим светом превращая ночь в день, и с каждой секундой все больше объятых пламенем «Валькирий» устремлялось вниз, в объятия пустошей Горгаса, бешено вращаясь в агонии.

— Эскадрилье «Джеккил» и ведомым эскадрильям следовать за мной, — крикнул Макда в комм-линк, настроенный на общий канал.

Там, куда направились «Валькирии», рушилась оборонительная башня и каменные обломки дождем летели во все стороны. Феррокритовое покрытие вспучилось и разлетелось на куски, не выдержав давления внутреннего взрыва.

Гибель башни открыла узкий коридор в сплошном огневом заслоне. Мелкокалиберные снаряды все еще чертили ночной воздух, но в целом вокруг оседающей конструкции стало гораздо свободнее.

— Вот оно! — истерично вскрикнула Фионаш. — Вот оно!

Макда изо всех сил потянул на себя рычаги управления, поднимая «Валькирию» от земли. Катер резко вскинул нос и на черных столбах выхлопных газов взмыл прямо над уровнем парапета. Плотный заградительный огонь засвистел позади, но машину, к счастью, он не задел. Остальные уцелевшие «Валькирии» на полном ходу устремились следом за судном Макды, и их турбины натужно выли, оставляя за собой длинные дымные следы.

— Фионаш! — закричал Макда. — Координаты!

Прорвавшись наконец через встречный огненный шквал, «Королева Келемака» пересекла периметр и пролетела над тем местом, где оборонительная башня развалилась горой обломков. Резким движением Макда активировал воздушный тормоз и приготовился переключиться на двигатели вертикальной тяги.

— Теперь вниз! — вскричала Фионаш, пересылая на сенсор Макды маркированную карту-схему. — Ты промахнешься!

Как только корабль оказался над стеной, необъятная панорама улей-кластера открылась их глазам. Слева возвышался гигантский шпиль — часть двойного кластера. Остальные шпили располагались чуть поодаль, окутанные темными облаками дыма и пыли. Самый высокий из них, частично скрытый из виду внешним кольцом жилых блоков, испускал из своей вершины лучи пугающего фиолетового света. Шарден Прим был не просто городом, но миниатюрным миром, необъятным, автономным и величественным.

Прямо под дном корабля находился стенной парапет — длинная плоская полоса шириной почти в тридцать метров, бегущая по вершине громадного барьера и усеянная орудийными точками и лифтовыми люками. Малые батареи открыли огонь по катеру, откалывая куски брони с его обшивки.

— Опускаюсь, — сказал Макда, переключая тягу с маршевых двигателей на установленные на крыльях двигатели вертикальной тяги.

Катер покачнулся, когда сопла выплюнули огонь.

К этому моменту еще несколько «Валькирий» пробилось через заградительный огонь и теперь зависло над парапетом. Единственный «Стервятник» обстреливал зенитные орудия на стенах. Грохот его тяжелого болтера был слышен даже сквозь рев оборонительных батарей, заливавших огнем пространство над Горгасом.

— Готовы к высадке, — доложила Фионаш. Ее голос все еще дрожал. — Пять, четыре…

Катер опустился к парапету, словно гуль, нависший над жертвой. На высоте тридцати метров Макда опустил рычаг, открывающий заднюю рампу.

— Ваш выход, — объявил он по комм-линку в пассажирском отсеке. — Задайте им жару.

Макда старался держать трясущуюся машину в двадцати пяти метрах над парапетом, не обращая внимания на рвущиеся вокруг зенитные снаряды. Некоторые из тяжелых стационарных установок начали разворачиваться, готовые уничтожить прорвавшие периметр катера. Воздух по-прежнему переполняли огненные росчерки трассеров, периодически перекрываемые тяжелыми тенями ревущих в вышине «Валькирий».

Один за другим бойцы выпрыгивали через открытый люк. Макда видел, как Айкино первым покинул «Валькирию» и бросился вниз. Его гравишют раскрылся всего в паре метров от поверхности стены, затормозив падение и смягчив удар. Остальные последовали за ним, камнями падая на парапет. Как только десантировался последний хараконец, Макда поддал энергии на двигатели, поднял «Валькирию» обратно ввысь и сразу же развернул нос корабля в направлении базы, готовый к рискованному обратному перелету через Горгас.

— Задание выполнено, — сказала Фионаш хриплым голосом. Панических ноток в нем стало заметно меньше.

На всем протяжении бреши в линии обороны десантные катера прорывались к стене и, зависнув над парапетом, высаживали солдат, чтобы затем по сигналу развернуться и рвануть обратно на базу.

— Рано еще расслабляться, — предупредил Макда, готовясь вновь запустить маршевые двигатели. — Мы все еще по уши в…

Ракета ударила снизу, вырвавшись из тени и насквозь пробив левое крыло. «Валькирия» резко накренилась, двигатели сорвались на жалобный натужный визг.

— Нет! — закричала Фионаш. — Нет! Нет! Нет!

«Королева Келемака» бешено дернулась и крутанулась вокруг оси, словно гирокоптер. Машина задела вертикальным стабилизатором кромку стены и от этого закружилась еще быстрее, падая в пустошь. Макда потянул на себя непослушные рычаги, изо всех сил стараясь выровнять судно и усилить подъемную тягу. Исчерченный столбами дыма горизонт приближался пугающе быстро.

— Катапультируйся! — взревел Макда, бессильно глядя, как затянутая ядовитым туманом пустошь по другую сторону стены заполняет весь обзор. — Давай…

В последний момент Макда сумел подать на двигатели дополнительную энергию, и корабль, вильнув вперед, врезался в транзитную трубу. Срикошетив от препятствия, окончательно потерявшая управление машина пошла по крутой спирали и в конце концов рухнула на внешнюю стену шпиля Меламар Примус, глубоко войдя в толщу рокрита, разворотив армированные пластины и обнажив целых два уровня жилых блоков, оставив их беззащитными перед губительным воздействием едких токсинов извне.

Остатки фюзеляжа на мгновение вспыхнули ослепительно-белым пламенем, а затем разлетелись дождем обломков, что прочертили пылающий воздух — крошечная часть того колоссального пиротехнического буйства, в которое превратилось воздушное наступление, — и лишь пепел мягко коснулся земли.

Гравишют Айкино сработал перед самым ударом о парапет. Полковник тяжело рухнул на вершину стены, но устоял на ногах благодаря остаточной тяге антигравитационных моторов и отсоединил отработавшее свое устройство.

Остальные бойцы его отряда приземлялись вокруг него, сразу же сбрасывая гравишюты и вскидывая лазганы.

— Мы отклонились от координат, — передал Айкино по комм-линку, бросив взгляд на локатор. — Дайте мне пару секунд.

Он поднял глаза, пытаясь оценить обстановку. Его взвод высадился на парапет, как и планировалось, но намного южнее предполагавшейся точки. Далеко внизу, у дальнего края стены, раскинулось поле покинутых строений, накрытых бурлящим желто-зеленым туманом ядовитых отходов. А за ними начинались шпили улья, в своем стремлении вверх пронзавшие подсвеченные облака дыма.

Небеса превратились в калейдоскоп лазерных лучей и взрывов. «Валькирии» дюжинами зависали над стенами, высаживая бойцов даже под шквальным вражеским огнем. Несколько «Стервятников» смогли пробиться сквозь защитный периметр и теперь поливали орудийные позиции ответными очередями своих носовых тяжелых болтеров.

Стены протянулись в обе стороны до самого горизонта. Над многими участками еще возвышались действующие оборонительные установки. Сейчас в защите зияла лишь одна брешь, через которую они, собственно, пробились. Покосившиеся останки уничтоженной башни торчали в паре сотен метров от места высадки, облизываемые пламенем и источающие дым, но остальные ей подобные все еще работали.

— Вот наша цель, — сказал Айкино, указывая на следующую действующую башню, к северу от разрушенной. — Нужно расширить свободный коридор для авиации.

Он побежал, и его бойцы последовали за ним. Айкино переключил вокс на общий бригадный канал связи.

— Всем хараконцам на стенах, — приказал он. — Атаковать башню к северу от бреши. Разберемся с ней!

Полковник миновал почти половину пути до цели, когда начались неприятности. Тяжелые пушки по-прежнему смотрели в сторону пустошей, выпуская колоссальные потоки лазерного огня, ракет и болтерных очередей по атакующим «Валькириям», но при этом на стенах располагались собственные гарнизонные силы, с изрядным числом противопехотных огневых точек. Как только хараконские десантники приблизились к башне, парапет наводнили солдаты в серой униформе, высыпав из люков в полу парапета и выскочив из-за укрытий. В ту же секунду по всей длине парапета разразилась буря — лазерные лучи полетели с обеих сторон, перемежаемые грохотом рвущихся гранат.

Айкино нырнул за невысокую феррокритовую стенку — редкость на практически голой поверхности парапета. Он взвел гранату, глубоко вдохнул и бросил ее через верх. Дождавшись звука детонации, он снова со всех ног рванул из укрытия. Он мчался вперед, и «Ястребы» бежали вместе с ним прямо на врага, дружно обстреливая его позиции.

— За Харакон! — взревел Айкино, чувствуя, как адреналин бушует в крови, и смакуя напряжение каждой секунды боя.

— За Харакон! — раздался громогласный клич «Ястребов», волной ярости готовых обрушиться на отступников.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Есть прорыв, — доложил Гропис. Его голос звучал нервно и робко, но никак не радостно.

Нефата сжал края стола тактической информации, пристально следя за мириадами световых точек над его поверхностью, а также наложенными векторами атаки и линиями поддержки. Глядя на кровавое побоище, генерал не чувствовал ни толики удовлетворения — атака началась уже несколько часов назад, но до сих пор не принесла никаких значительных результатов.

— Да, я вижу, — отозвался Нефата, заметив соответствующую метку, возникшую на изображении стены прямо под шпилем Меламар Секундус.

Первая волна «Валькирий» погибла. Почти все десантные катера были уничтожены либо на подлетах к ульям, либо на обратном пути к базе после высадки бойцов. Резервные эскадрильи уже отправились в бой и несли столь же тяжелые потери, попав под шквальный заградительный огонь. Передавали, что около тысячи хараконских «Ястребов» сумело высадиться на парапеты — достаточно, чтобы оттянуть на себя внимание гарнизонов улей-кластеров, но слишком мало, чтобы удерживать захваченные позиции в течение долгого времени.

— Сколько еще до подхода Галамотских частей? — нетерпеливо спросил генерал.

— Они уже на месте, сэр. Начинают обстрел.

— А пехота?

— Почти.

Нефата сжал кулаки, вот-вот готовый обрушить их на стол перед собой. Космодесантники могли бы пробить дыры в периметре с куда большей эффективностью, нежели смертные солдаты. Они были сильнее, быстрее, осмотрительнее и никогда не поддавались панике.

— Передай полевым командирам: пусть забудут про осторожность, — приказал Нефата. — Меня не волнуют их потери. Они должны подойти к бреши и начать штурм.

Орм Вилеси, командир основных ферикских боевых дивизионов, поднял свою лысую, молочно-белую голову от тактических дисплеев.

— «Ястребы» прижаты огнем, — отчитался он. — Пока стены не будут зачищены, у наземных сил нет ни шанса.

Нефата крутанулся на месте, едва сдерживая себя. Но до того, как он успел ответить, раздался еще один голос.

— Уже не время для промедлений, лорд Вилеси, — сказал Гериат, неслышно войдя в помещение, при этом опустив голову, чтобы пройти через невысокий дверной проем. — Отступление равносильно трусости.

Присутствие комиссар-генерала должным образом подействовало на офицеров — люди сразу же напряглись и насторожились. Все они, включая Нефату, прекрасно знали, какими полномочиями обладают представители Комиссариата во время боевых операций.

— Совершенно верно, комиссар-генерал, — поддержал Нефата. — Мы не можем отступать. Пусть ферикцы прибавят ходу. Уверен, лорд Гериат будет рад лично передать приказ.

Вилеси отрывисто кивнул, оставляя свои возражения при себе, и сосредоточился на поручении. Остальной командный состав также молча принялся выполнять волю лорда-генерала. Некоторые исподлобья бросали взгляды на комиссара.

Нефата посмотрел на Гериата, не скрывая от товарища своего глубокого разочарования.

— Одна башня, — горько сказал он. — Одна. Похоже, мы переоценили твоего агента.

Гериат спокойно взирал на тактический дисплей, и зеленый свет гололита отражался в его зрачках.

— Доверяйте воле Императора, — ответил он.

Нефата на мгновение взглянул в лицо друга, раздраженный его уверенностью. Более того — лорд-генерал распалял в себе гнев, без устали руководя каждым, даже самым незначительным аспектом всей кампании, тогда как Гериат — человек, призванный сохранять дисциплину в рядах солдат перед лицом врага, — оставался поразительно невозмутимым.

Временами Нефата завидовал этому качеству, временами ненавидел его.

— Есть сообщения от Железных Рук? — спросил он чисто формально, уже заранее зная ответ.

Гериат слабо улыбнулся:

— Вы хотите, чтобы я гонялся за ними?

Нефата фыркнул и повернулся обратно к столу. На его глазах метки, обозначавшие позиции сил хараконцев на стенах, мигали и гасли. Медленно, но верно они теряли плацдарм, с таким трудом захваченный.

— Поддержка нужна как можно скорее! — зарычал он, обращаясь сразу ко всем офицерам в помещении. — Трон Терры, если ферикцы не выйдут на позиции в течение получаса, я каждого из вас пошлю воевать за них.

Айкино доковылял до орудийной точки, чувствуя, как кровь течет по бедру.

— Вперед! — кричал он, изо всех сил стараясь сплотить и всколыхнуть своих оставшихся в живых бойцов.

Сражение за парапет превратилось в ожесточенную кровавую бойню. Отряды «Ястребов» продолжали биться, хотя многие были прижаты вражеским огнем за редкими укрытиями. Облаченные в серую броню защитники лезли из люков, словно насекомые из подземного гнезда. Они сражались с яростью фанатиков, словно что-то бесследно стерло само понятие страха из их разумов.

Айкино видел, как дюжина вражеских солдат пронеслась между двумя приземистыми баррикадами прямо перед его позицией. На первый взгляд ровная, поверхность парапета на самом деле была усеяна канавами, переборками, трубами и прочим подобием укрытий. Все это превращало штурм в сущий кошмар.

Полковник добрался до метровой высоты участка стены и припал к нему, не обращая внимания на жгучую боль в ноге.

— Воздух! — рявкнул он в вокс, обращаясь к уцелевшим пилотам. — Что у вас?

Ответом ему был лишь треск статики. Несколько «Стервятников» все еще летало над стенами, отчаянно сражаясь и изворачиваясь, чтобы не попасть под зенитный огонь, сетью расчертивший воздух и осветивший небеса злым алым свечением.

— Есть что-нибудь? — спросил Джерран, его лейтенант.

Мужчина сидел на корточках подле полковника, и на его шлеме зияла выбоина в том месте, где сверкающий лазерный луч чуть не снес бойцу голову. Позади Джеррана собрались остатки его взвода, а также несколько солдат, отбившихся от своих отделений и присоединившихся к Айкино.

— Нам нужно добраться до той башни, — сказал Айкино, сощурившись и прикидывая расстояние между их нынешним местоположением и целью. — Обрушим ее, и авиация получит свободный коридор.

Джерран с сомнением окинул взглядом парапет. До башни оставалось еще две сотни метров, а весь путь до нее кишел вражескими солдатами.

— Хорошо, — буркнул лейтенант. — Как?

Айкино злобно ухмыльнулся.

— Как обычно, — ответил он и переключил вокс на открытую частоту. — Всем бойцам, наступать по моей команде. Хомда, Доперт, обходите слева. Те, кто сражается на правом фланге, — прорывайтесь, как можете. Всем приготовиться.

Айкино снял с пояса последнюю разрывную гранату и взвел детонатор.

Джерран последовал примеру своего командира.

— Сэр? — спросил лейтенант.

— Что?

— Удачи.

Айкино, не ожидавший подобного, на секунду уставился на помощника.

— Тебе тоже, лейтенант, — неловко ответил он.

После этого полковник напрягся, готовясь к решающему рывку.

— Сейчас! — крикнул он и швырнул гранату по дуге высоко в воздух.

То же самое произошло по всей ширине парапета — гранаты других бойцов вылетели из-за редких укрытий. С выставленными на скорый подрыв детонаторами, некоторые разлетелись облаками шрапнели еще до того, как коснулись пола, тогда как другие пронеслись над парапетом и взорвались парой секунд позже.

Айкино вскочил на ноги и рванул с места. Сердце его бешено колотилось. Боковым зрением он видел, как остальные «Ястребы» идут в атаку вместе с ним, выскакивая из-за укрытий и неистово бросаясь в бой.

Лазерные лучи сверкали в воздухе, почти бесшумно на фоне грохота и треска бушующей вокруг битвы. Защитники дрогнули и отпрянули от своих позиций под ливнем осколков гранат. «Ястребы» мастерски прореживали их ряды, быстро сокращая расстояние.

Айкино достиг запримеченных им ранее баррикад и устремился в брешь между ними. На бегу он бросился на землю и по инерции проскользил на животе, чувствуя жар лазерных лучей, прорезавших воздух над его спиной.

Затормозив, он перекатился на бок и нажал на курок. Хрипы и крики агонии вырвались из глоток полудюжины бойцов, когда лазган Айкино оборвал их жизни.

К этому моменту подоспели остальные десантники его отряда. Они прорывались через брешь между баррикадами и сразу же открывали огонь. Превосходя защитников числом и забрасывая их гранатами, хараконцы заставили врагов отступить.

— Не останавливаться! — ревел Айкино, вскакивая на ноги и снова бросаясь в атаку. — Валите их!

«Ястребы» рвались вперед, неумолимо приближаясь к возвышающейся над стеной громаде оборонительной башни. Айкино не сводил с нее глаз. Бросок позволил им выиграть почти двадцать метров.

— Сэр! — раздался из вокса запыхавшийся голос Джеррана. — Сильный натиск по левому флангу!

Словно в подтверждение слов лейтенанта, шквал болтерного огня обрушился на парапет. Айкино бросился наземь, грузно рухнув на раненую ногу. Джерран сделал то же самое, но пронзительные крики у него за спиной дали понять, что не все успели среагировать столь же быстро.

— Откуда, черт возьми, они взялись? — выпалил полковник, распластавшись на брюхе и вытягивая шею, пытаясь что-нибудь разглядеть. — Сколько же гребаных…

Окинув взглядом пространство, отделявшее его солдат от башни, Айкино умолк на полуслове.

Защитников становилось все больше. Полковник смотрел, как орудийные расчеты устанавливают на треноги тяжелые болтеры и лазпушки. На его глазах толпы бойцов в новенькой броне появлялись из люков и сразу же занимали позиции за балками и трубами. И за их спинами Айкино увидел приземляющиеся на парапет десантные катера с эмблемами Шардена, выгружающие солдат и оружие.

Командир хараконцев бросил взгляд через плечо, на территорию, прежде отвоеванную «Ястребами». Уцелевшие «Стервятники» еще парили в воздухе, кое-как прикрывая солдат на парапете, но толку от этого было мало. Каждый клочок отвоеванной земли поливали тяжелым огнем все прибывающие защитники. И без того хрупкий плацдарм, который с таким трудом удалось вырвать у врага, теперь сужался метр за метром.

— Вон еще, сэр, — произнес Джерран, жестом указывая в сторону токсичных пустошей между шпилями.

Эскадрилья тяжелых транспортников гарнизона Шардена в сопровождении короткокрылых канонерок двигалась прямиком к позициям хараконцев. Айкино присмотрелся к ведущему судну. Достаточно крупное, чтобы вместить две сотни солдат, а ведь за ним еще несколько таких же.

— Мы хотя бы оттянули их на себя, — криво усмехнувшись, сказал он.

И как только последнее слово сорвалось с его губ, полковник наконец осознал подлинный смысл всего происходящего.

— Так вот для чего мы здесь. — Словами вырвалось наружу понимание истины. Полковник тряхнул головой.

Джерран пополз вперед. Вокруг них бушевало сражение, и наступление «Ястребов» стремительно захлебывалось.

— Сэр? — настойчиво спросил лейтенант. — Какие будут приказы?

Айкино горько рассмеялся.

— По-хорошему, мои приказы уже ничего не значат, — ответил он. — Мы уже сделали то, чего от нас хотели.

Айкино проверил уровень заряда своего лазгана. Хватит на дюжину или чуть больше выстрелов до перезарядки — как будто сейчас это еще имело какое-то значение.

— Я не понима…

— Они знали, что у нас не получится нейтрализовать башни, — разъяснил Айкино, и в его голосе читалось холодное смирение человека, понимающего, что смерть уже стоит у него за плечом. — Но также они знали, что мы сможем наделать достаточно шума, чтобы оттянуть на себя защитников из других секторов.

Неожиданная вспышка расцветила небеса на западе, куда более яркая, нежели все огни в небе над парапетом. Что-то очень, очень большое рвануло на другой стороне улей-кластера, за много километров от поля боя хараконцев, за рисующимися вдали громадами шпилей.

— Что это было? — неожиданно испуганно спросил Джерран.

Айкино внимательно присмотрелся. Визор шлема отфильтровал помехи и приблизил картину, но даже так ему мало что удалось разглядеть. Впрочем, он и так догадался, что там творится.

— Это наши союзнички подоспели, — сказал Айкино, поднимаясь на ноги, готовый броситься в атаку. — Те ублюдки, что должны были сражаться вместе с нами.

Он побежал, зная, что орда надежно окопавшихся вражеских солдат уже ждет его. Видя его стремительный бросок, остальные «Ястребы» оставили укрытия и присоединились к своему командиру. Джерран был с ними — хороший солдат, каких Айкино было по-настоящему жалко терять.

Но судьба их уже предрешена. Каждый верный Императору солдат на этом парапете вскоре встретит свой конец.

Айкино чуть опустил свой лазган, не обращая внимания на секущий встречный огонь. Выбрав себе цель, он взял ее в прицел.

Он больше не чувствовал горечи. Адреналин битвы все еще бурлил в крови, как то и должно было быть. Он — воин Императора, а для воина нет смерти достойнее. По крайней мере, он все понял.

— За Харакон! — взревел Айкино, не отпуская курок лазгана и не останавливаясь, словно ничто уже не могло ему навредить.

И за его спиной оставшиеся отряды обреченных «Ястребов» в последний раз подхватили свой боевой клич:

— За Харакон!

— Что произошло? — вопросил Нефата, глядя на тактические данные и не веря своим глазам. — Разве у нас там есть бойцы? Почему мы получаем сигналы из этого сектора?

Командиры ничего не ответили. Все неотрывно смотрели на гололитическую картину, парившую над столом. Каждый отлично понимал сложившуюся ситуацию. На стенах юго-восточного сектора улей-кластера вот уже час бушевало сражение. Связанные боем хараконские десантники из последних сил защищали отвоеванный плацдарм, но все же их неумолимо теснили назад. За стенами, в Горгасе, тактические бригады Ферика с трудом прокладывали себе путь. Все новая техника выходила на атакующие позиции и сразу же уничтожалась оборонительными башнями. Наступление на Шарден Прим, при всей его скорости и дерзости, завязло в кровавом болоте смерти и разрушения.

Но никто из офицеров не обращал внимания на эти сигналы. Все взгляды были устремлены на группировку световых точек, только что возникшую на противоположной стороне улей-кластера. Они появились из ниоткуда и без предупреждения и очень быстро двигались по западной приграничной зоне, частично перекрываемые изображением дальних стен комплекса.

— Нет сведений, мой лорд, — наконец ответил Вилеси, склонив голову и вслушиваясь в поток донесений от операторов авгуров дальнего действия. — Я ничего не получаю.

Нефата крутанулся на месте, едва сдерживая желание врезать своим безмозглым подчиненным чем-нибудь тяжелым.

— Нет сведений?! — закричал он, чувствуя, как взбухают вены на шее. — Нет свед…

Его гневную тираду прервал внезапный треск статики, которым разразился вокс.

— Лорд-генерал, — раздался безошибочно узнаваемый металлический скрежет клан-командира Раута. — Продолжайте наступление. Игнорируйте потери. Мы вступили в бой с врагом в секторах девять-шесть на юго-западе квадранта Меламар. В помощи не нуждаемся. Жертва ваших людей не будет забыта.

Вокс резко умолк, не оставляя никакой возможности для ответа.

В командном центре повисла гнетущая тишина. Лишь сервиторы продолжали исправно трудиться на своих постах, безразличные к атмосфере шока, воцарившейся в зале.

— Они использовали нас, — выдавил из себя Нефата. — Мы были для них лишь отвлекающим маневром.

Гериат кивнул:

— Похоже на то. Что мы будем делать?

Нефата ответил не сразу. Он молча смотрел на тактические гололиты, глядя, как умирают его люди. Он понимал, что принимать решение нужно быстро — битва за стены превратилась в катастрофу и любое промедление грозит бессмысленной гибелью еще большему количеству хороших солдат.

Но лорд-генерал словно окоченел, разрываясь между яростью и неверием.

Лишь одна мысль проносилась у него в голове, снова и снова, затмевая прочие соображения. Она грызла его, не давая думать и не позволяя сказать те слова, которые его командирам нужно было услышать.

«Они использовали нас».

Наим Морвокс слегка покачнулся, и его ремни безопасности натянулись, когда катер «Громовой ястреб» под названием «Чеслак» вышел на рубеж атаки. Окружавшие его братья сохраняли молчание, погруженные в собственные медитативные раздумья перед грядущим кровопролитием.

Внутренние переборки дребезжали и грохотали, пока катер прорывался через завесу зенитного огня, но никто из воинов в пассажирском отсеке не шевельнулся. На всех были шлемы, полностью скрывавшие эмоции. Насколько Морвокс мог судить, бойцы его отделения либо тихо начитывали литанию ненависти, либо в последний раз просматривали планы атаки, или просто очищали свой разум от ненужных забот и мыслей. Ему они казались старыми статуями, холодными и обезличенными.

— Двадцать секунд до высадки, — донесся из вокса голос пилота.

Морвокс приготовился, мимолетным движением века активировал ретинальный дисплей и стал ждать сигнала раскрытия носовой аппарели. Сержант знал, что они прибудут на место быстро, несравнимо быстрее смертных солдат, а потому крайне важно было выбрать верный момент для атаки.

Пол резко дернулся, словно вставшее на дыбы животное, — видимо, близкий взрыв зацепил «Громовой ястреб». Железные Руки инстинктивно приноровились к движению катера, сохранив при этом привычное выжидательное безмолвие.

Морвокс знал, что каждый орден идет в бой по-своему. За годы службы ему доводилось сражаться бок о бок со многими из них: Белыми Консулами, Расчленителями, Духами Смерти. Бойцы этих орденов непременно сотрясали воздух криками ярости, рвущимися из их воксов, взывая к Императору и своему примарху в стремлении распалить в себе гнев и ненависть к врагам.

Железные Руки были другими. Все уроженцы Медузы были другими, ибо они выросли в мире, где правили суровые ветра и где любая попытка открыть рот и что-либо прокричать приводила лишь к тому, что горло тут же забивало песком.

Поэтому они жили в молчании. Тренировались в молчании. И когда наступал момент, они шагали на поле боя в молчании, используя связь исключительно для передачи необходимой боевой информации. Когда Железные Руки шли на войну, единственным звуком, сопровождавшим их, было низкое гудение силовых доспехов.

«Громовой ястреб» снова вздрогнул — что-то ударило по правому борту катера. Морвокс чуть сместил вес тела для большего равновесия.

— Мы на месте, — спокойным голосом объявил пилот. — Да направит вас Манус.

«Громовой ястреб» вильнул корпусом, как только сработал воздушный тормоз, и быстро пошел на посадку. С шипением гидравлики опустился передний трап, внутрь ворвался вихрь горячего сухого воздуха. Судно все еще неслось вперед, и окружающий мир, видневшийся через открытый десантный люк, на такой скорости превращался в размытое полотно из огня и дыма.

Морвокс отстегнул ремни и тяжелыми шагами прошествовал к аппарели.

Поверхность стенного парапета расстелилась десятью метрами ниже. Со всех сторон на эскадрилью «Громовых ястребов», паривших над периметром улья, лились потоки лазерного огня и очереди из тяжелых болтеров. Снаряды с шипением отскакивали от прочной брони катеров и уходили в небо.

Морвокс оттолкнулся от трапа и прыгнул. За те несколько мгновений полета, пока вес силового доспеха тянул его вниз, сержант успел окинуть взглядом всю панораму улей-кластера. На востоке возвышалось несколько шпилей, окутанных пылающими облаками дыма. Между ними, на дальнем краю периметра, можно было видеть следы сильной бомбардировки. Основное сражение разворачивалось на восточных секторах стены, и небо над ними алело, словно кровоточащая рана.

При приземлении сапоги Морвокса обрушились на поверхность парапета, дробя и кроша в пыль рокритовые плиты. Остальные бойцы клава Аркс не заставили себя ждать, снизойдя с небес подобно мстительным воплощениям воинственных богов.

«Громовой ястреб» над их головами резко накренился, ловя в прицел своей пушки стационарные зенитные орудия. Морвокс молча двинулся к ближайшему из приземистых феррокритовых блоков, расставленных по поверхности парапета. Лазерные лучи и снаряды проносились вокруг него, но он не обращал на них внимания. Бойцы его клава шли рядом, стреляя из болтеров аккуратными, точно выверенными очередями. Отделение продвигалось неумолимо, безмолвно, и в дымной пелене они выглядели големами с горящими красными глазами, явившимися из древних легенд Терры.

Морвокс добрался до первой линии укрытий и прошел прямо сквозь нее, смяв, словно бумагу. Дюжина смертных солдат на другой стороне отпрянула и разбежалась, стреляя на ходу. Не сбавляя шага, Морвокс поочередно сразил их одиночными болтерными залпами.

По всему парапету «Громовые ястребы» высаживали другие клавы, и космодесантники сразу же принимались за дело, непреклонным маршем проходя по стенам в направлении оборонительных башен и путеводных труб, которые вели дальше в улей-кластер.

Защитники попытались ответить на новую угрозу, развернув в сторону Железных Рук установленный на треногу тяжелый болтер. Морвокс подал знак Джергизу, и тот выпустил длинную очередь из собственного тяжелого болтера, изрешетив огневую точку и превратив ее расчет в груду кровавых ошметков.

Железные Руки продолжали свое методичное наступление, не ускоряясь, но и не тормозя. Никакое укрытие не могло спасти от них, и они убивали любого, кто вставал у них на пути. Вражеские солдаты были слишком рассеяны и дезорганизованы, чтобы оказать сопротивление, а их резервы сейчас были перенаправлены в восточные сектора, куда ударили основные силы лоялистов.

Какой-то частью своего разума Морвокс сожалел об этом. Он хотел, чтобы защита оказалась хоть немного сильнее, чтобы она была достойна той мощи, которой он обладал.

Подобные мысли были слишком человеческими — возможно, остатками его былого «я». Он знал, что в бою все его мысли будут сконцентрированы только лишь на эффективности и методичности, на кровопролитии во имя совершенства. Но до тех пор он мог себе позволить подобные мимолетные сожаления.

Главная оборонительная башня уже маячила впереди, охваченная огнем от обстрела «Громовых ястребов» Раукаана.

— Брат Сульзар, — сказал Морвокс, указав на тяжелые укрепленные створки, ведущие в башню.

Сульзар выступил вперед и вскинул на плечо ракетную установку. Разрывной снаряд с визгом устремился к дверям. Эхо от разворотившего внешнюю броню взрыва разлетелось по окрестностям.

Морвокс зашагал к дымящимся развалинам, высматривая цели. Визор шлема отметил несколько погребенных под завалом тел в полубессознательном состоянии, которые сержант проигнорировал. С ними разберутся остальные его бойцы.

Сам он ворвался в башню, гремя сапогами по металлическому полу длинного коридора, залитого мигающим светом сбоящих ламп. Изнутри уже доносились звуки битвы — эхо болтерных выстрелов, стук падающих тел, крики умирающих. Другие отделения Железных Рук проникли в башню на разных уровнях и теперь зачищали ее этаж за этажом.

Морвокс достиг конца коридора, который выходил в большое помещение. Дюжина облаченных в плотно облегающую серую броню защитников, чьи лица были сокрыты металлическими масками, попытались устроить здесь засаду. Один из них замахнулся, чтобы бросить гранату Морвоксу в грудь, тогда как остальные открыли огонь из теней.

Показав неожиданную для своих размеров молниеносную реакцию, Морвокс выстрелил в гранату еще до того, как она вылетела из руки солдата, и та взорвалась, разорвав человека на части. Мгновения не прошло, а сержант уже оказался среди уцелевших, добивая их бронированными кулаками. Первого оцепеневшего бойца он сокрушил ударом в лицо — кулак пробил шлем и глубоко вошел в череп. Второму сломал шею размашистым хуком, а грудная клетка третьего лопнула под тяжестью кованого сапога.

Морвокс не останавливался. Его броня блестела от брызг крови, пока сержант уничтожал остальных, забирая жизни отточенными движениями. Несколько выстрелов вскользь задело доспех, оставив лишь пару опаленных меток на керамите.

Космодесантники проследовали дальше, на промежуточный уровень. Сержант и его боевые братья стреляли редко во избежание ненужных трат амуниции, предпочитая расправляться со смертными солдатами в ближнем бою. Сражение становилось ожесточеннее, и Морвокс оставил болтер в магнитном крепеже, вынув вместо него цепной меч. Зубчатое лезвие мягко мерцало во мраке тусклым алым светом, подобным последним лучам заходящего солнца.

— Показания локатора, — запросил он по воксу, разрубая спину убегающего бойца и стряхивая с лезвия лоскуты плоти.

— Двумя уровнями ниже, — ответил Фирез, попутно швырнув еще одного солдата головой в стену. Позвоночник бедняги сломался с хрустом. Космодесантник сверился со своим ауспиком. — Клав Прим продвигается согласно плану.

Морвокс довольно хмыкнул и двинулся дальше. Мезонинная платформа проходила через уходившую глубоко вниз и вверх центральную шахту башни. Широкие металлические пролеты вились вдоль стен. Те защитники, которым удалось избежать первых столкновений, со всех ног бежали вниз по лестницам. Ни о каком сопротивлении и речи не шло.

Морвокс последовал за ними. Шум битвы, доносившийся от основания башни, становился громче, эхом разносясь по всей шахте. Яростный стрекот болтеров перемежался воплями страха и агонии, и белые, словно разряды молнии, огни вспыхивали в глубине.

— Приготовить болтеры! — приказал сержант, убирая меч обратно в ножны. — Дальний бой, короткие залпы.

Двумя уровнями ниже от платформы отходил еще один коридор, ярко освещенный и вымощенный блестящей плиткой. Он вел в огромный зал, увенчанный широким куполом, под которым висела целая гроздь ламп. Помещение было способно вместить сотни людей. Стены его украшали бронзовые барельефы, воспевавшие давние триумфы Империума, и отлитая из железа величественная статуя Рогала Дорна — примарха-покровителя Шардена — гордо возвышалась прямо в центре зала.

Похоже, именно здесь защитники башни решили устроить свой последний рубеж. По всему залу в спешке возвели баррикады, и за каждой укрывались дюжины солдат в серой броне. Два отделения Железных Рук прибыли сюда раньше клава Аркс, поднявшись с нижних уровней, и уже вступили в бой. Лазерные лучи и реактивные снаряды проносились по залу, дырявя стены и дробя на части бронзовые изваяния. Шум стоял ужасный — в замкнутом помещении грохот и крики многократно отражались от стен и купола.

— Правый фланг, — приказал Морвокс, быстро оценив обстановку и прикинув оптимальную позицию для своих воинов. — На сближение, стандартная схема.

Железные Руки немедленно переключились на новый стиль боя, словно кто-то щелкнул тумблером, скрытым под их черной броней. Воины бросились на ближайших защитников. Несмотря на большие размеры силовых доспехов, их скорость поистине ужасала. Бойцы клава Аркс в считаные мгновения покрыли расстояние до баррикад, с неестественной ловкостью уходя от встречного огня.

И как только они достигли цели, начался хаос. По-прежнему сохраняя вокс-молчание, космодесантники разбивали феррокритовые барьеры громоподобными залпами болтеров. Они вскрывали доспехи смертных точными взмахами мечей. Они орудовали кулаками, топтали врагов коваными сапогами, выпускали огненные вихри из тяжелых пушек. Они сметали все на своем пути, как огромное цунами, обрушившееся на побережье, и ничто не могло их удержать.

Но смертные, численностью во много раз превосходя три отделения Раукаана, все же продолжали сопротивляться. Дальний край зала ощетинился рядами бронебойных лазпушек, да и ручные лазганы в таком количестве могли нанести серьезный урон. Космодесантникам потребовалось все их мастерство и запредельная ловкость для того, чтобы не сгинуть под плотным потоком вражеского огня.

Морвокс кружился вихрем, атакуя раз за разом, когда на его глазах луч лазпушки ударил в нагрудник брата Маллока. Воина отбросило назад и швырнуло на пол, а из его груди брызнул фонтан крови и разбитого керамита. Уже через мгновение Джергиз заставил пушку замолчать, выкосив ее расчет хлесткой очередью из тяжелого болтера, но оставалось еще много таких, повинных нести заслуженную кару.

«Наконец-то, — подумал Морвокс, прорубаясь через целый взвод возопивших смертных. — Достойная нас битва».

Его цель находилась перед ним, в дальнем конце зала. Огромный круг противовзрывных дверей защищал вход в туннели, ведущие в сердце улей-кластера. Стоит только овладеть проходом, и весь Шарден Прим откроется перед ними, готовый к завоеванию. Защитники понимали это не хуже Железных Рук и потому с демоническим рвением и яростью старались отбросить космодесантников назад.

«Это не поможет вам, — пронеслось в мозгу Морвокса, когда он припал на одно колено и выпустил болтерный снаряд в бегущего на него солдата, а затем, развернувшись, вбил в пол еще одного. — Ничто вам больше не поможет».

Внезапно откуда-то сзади раздался оглушительный грохот. Разряды бело-голубой энергии шаровыми молниями разлетелись по залу. Извивающиеся, сотканные из света щупальца десятками обхватывали смертных солдат и с легкостью поднимали в воздух. Люди бились в жуткой агонии и верещали, словно животные, которых вели на убой.

Морвоксу не было нужды оглядываться, чтобы понять, кто присоединился к сражению, но он все же это сделал — еще одна человеческая слабость.

В помещение ворвался клав Прим. С ними был и главный библиарий Телак — весь его полуночно-синий доспех опутывала трескучая паутина энергии. Порожденные варпом молнии ослепительно сверкали, подобно пылающим звездам. Маска библиария ярко светилась, и линзы шлема горели огнем неукротимой мощи.

Подле него в бой шли величайшие воины Раукаана во всем их ужасающем величии. Иманол, сержант-ветеран клава Прим, облаченный в сверкающую терминаторскую броню, походил на одну из боевых машин Механикус. Его подчиненные, увешанные искусными бионическими устройствами поверх черных керамитовых пластин, производили не меньшее впечатление.

Но всех затмевал Арвен Раут. Плитка рассыпалась в пыль под его ногами, а величественный терминаторский доспех окружала искрящаяся электрическая аура. В одной руке он держал силовой топор, в другой штурм-болтер, и в падающем свете линзы его шлема приобретали кровавый оттенок.

Рядом с ним шагал Железный Отец Кхатир, и синее пламя волнами изливалось с его перчаток. Из всех собравшихся в зале Железных Рук лишь Кхатир нарушил боевое безмолвие, и его рев, дополнительно усиленный воксом, низвергал проклятия на головы врагов.

— Шарденские изменники! — гремел властный голос Кхатира, эхом разносясь по залу. — Правосудие снизошло на ваш мир! Сдавайтесь — и смерть искупит ваши грехи! Сопротивляйтесь — и души ваши будут обречены на вечные муки!

Морвокс чувствовал, как его сердце начинает биться все чаще, внимая проповеди Железного Отца. С самого принятия в орден машинные голоса Железных Отцов вели его в бой, распаляя в нем присущую любому человеку жажду убийства и придавая новых сил во благо разрушения его генетически улучшенному телу.

Сержант вновь сконцентрировался на битве, зная, что ее исход уже предрешен. Против объединенных сил космодесантников у смертных нет ни единого шанса, и очень скоро проход в улей останется беззащитным. А после этого начнется очищение, методичное и беспощадное — блок за блоком, шпиль за шпилем, мануфактория за мануфакторией, пока зараза, поразившая этот мир, не будет искоренена.

— Во славу Мануса, — прошептал Морвокс, чувствуя, как свежая кровь брызжет на его шлем. — Теперь мы дали о себе знать. С этого момента и до самого конца, до самой победы — да будет смерть!