Железная лея. Дорога в Кирт

Глава 1. Начало

Дворец, стоявший в центре столицы великой империи Нанди́ру, был прекрасен в лучах утреннего солнца. В такие дни он более всего походил на замок из сказки, в которой принцесса живёт долго и счастливо со своим принцем.

Только принцесса империи Нандиру не знала ни одной волшебной сказки. Подобные книги не хранились в библиотеке дворца, а нянюшек, чтобы рассказывать их, у неё никогда не было. У неё были лишь рин — женщины-хранительницы будущей матери наследника. Сама же она никогда не пробовала, да и не знала, что можно, представить себя кем-либо иным.

— Завтрак подан, Ваше Высочество.

— Я дочитаю эту страницу и приду, — ответила принцесса своей рин — Ни́ре Матильде.

Женщина поклонилась и вышла из комнаты.

Иона Элита́р Марту́ Ие́н Д’Элинда́р Марину́ являлась единственной дочерью правителя Нанди́ру. Это была толстая белокурая девушка восемнадцати лет с бледной кожей человека, никогда не бывавшего на солнце.

Когда дверь за рин закрылась девушка впала в задумчивость. Обычно она пыталась не обращать внимания на то, что происходило вокруг неё. В том числе потому, что не очень многое и происходило в непосредственном её окружении, но последний год был странным. Даже она это заметила. Что-то было не так. Постоянные болезни, которые не давали ей покоя, настораживали. У неё всегда было слабое здоровье, поэтому она никогда не могла вести нормальный образ жизни, но год перед совершеннолетием был излишне тяжёлым. Она практически никуда не выходила. Иногда ей даже запрещали покидать покои, а порой не позволялось вставать с кровати, не говоря уже о том, чтобы совершать визиты в храм Диру. Иногда принцессе казалось, что её откармливают и заставляют как можно меньше двигаться специально, но зачем — непонятно.

Иона знала, что отец ненавидит её или по крайней мере не любит. Было бы глупым ожидать любви от императора, а потому она её и не ждала, но всепоглощающая ненависть к ребёнку, которого он почти не видел, была по меньшей мере странной. Вечерами, когда Иона с рин оставались наедине, женщина говорила девочке, что император не ненавидит её, что принцесса просто слишком похожа на свою мать и оттого ему сложно заставить себя общаться с дочерью, но девушка понимала, что это не так.

Так и не придя к какому-либо выводу, девушка вздохнула, закрыла книгу, которая лежала перед ней, и отправилась в столовую, где уже накрыли завтрак. Иона представляла, что её ожидает за дверью, но всё равно застыла на пороге на секунду. На столе было столько еды, что хватило бы накормить четверых здоровых мужчин, что уж говорить про одну девушку, никогда не обладавшую хорошим аппетитом. Принцесса незаметно бросила взгляд на Ниру — женщина явно намеревалась скормить ей, по крайней мере, половину всех блюд. Три вида супов, четыре вида закусок, пять десертов, два вторых блюда — Матильда никогда не знала чувства меры. Вчера Иону заставили «хотя бы попробовать» всё, что было на столе и у неё не было причин думать, что сегодня будет по-другому. С каждым месяцем порции всё росли, а есть хотелось всё меньше и меньше. Оказалось, что когда ешь слишком много, то перестаёшь чувствовать вкус пищи, но Ионе не оставалось ничего, кроме как продолжать есть, потому что она знала, что её всё равно заставят.

Принцесса ни разу за свою жизнь не пыталась бунтовать против того, что происходило вокруг неё, по крайней мере в зрелом возрасте. Вся её жизнь была посвящена служению Богине и государству. В голове девушки даже и не появлялось мысли о том, чтобы что-либо изменить. До этого утра. Наверное, если бы постоянные болезни не мешали ей выполнять её прямые обязанности, то и маленького огонька сопротивления не зародилось бы в её душе, но она не была в пещерах храма последние две недели, а до и так перенесённой церемонии совершеннолетия оставалось совсем немного времени.

Смятение, страх, чувство вины и яростное желание вырваться на свободу боролись в ней, пока она стояла на пороге столовой. Соврать своей рин? Сможет ли она? Стоит ли? Если и соврать, то что? Сослаться на то, что болит живот? Не пойдёт. К ней приставят врача, и придётся лежать в постели сутками напролёт. Это точно не поможет выбраться. Множество идей пронеслось у Ионы в голове, пока она не выбрала самую безопасную для себя и, что немаловажно, самую продолжительную болезнь — влюблённость. Это никого не должно удивить. После церемонии девушке будет уже не до личных чувств, так что небольшая слабость перед совершеннолетием ей была позволена. Как-то раз она даже краем уха слышала, как служанки судачили об этом.

Решение было принято, и девушка, улыбнувшись, наконец, вошла в комнату. Её взгляд снова упал на еду, и она ещё раз убедилась в правильности своего маленького и, возможно, абсолютно глупого бунта.

В комнате, кроме рин, присутствовала доверенная дама принцессы — Мари́ и несколько приближённых, что служили младшими жрицами в храме при дворце и были обязаны присутствовать при трапезе. Они сидели за отдельным столом.

— Да пребудет с вами Свет Диру! — сказала принцесса.

Вместе со словами приветствия она склонила голову и приложила руки к сердцу.

— Да осветит Она Ваш путь! — ответили ей и повторили движение.

Принцесса села за стол и принялась за первое блюдо.

Съев пару ложек супа, Иона грустно вздохнула и отодвинула от себя тарелку. Все присутствующие удивлённо переглянулись.

— Ваше Высочество, что-то случилось?

— Уверяю вас, Мари, ничего.

— Прошу Вас, Ваше Высочество, Ваше благополучие — моя первостепенная задача! — мягко сказала Мари и, повернувшись к ближайшему окружению Ионы более твёрдо добавила: — Прошу вас, оставьте нас с Её Высочеством наедине.

Когда все вышли, Мари с улыбкой посмотрела на принцессу.

— Всё прошло так, как Вы хотели, принцесса?

— Спасибо, Мари.

— Помогать Вам — честь для меня.

— Значит, вы поможете мне изменить нынешнюю ситуацию?

— Каким образом я могу Вам услужить, Ваше Высочество?

Иона смущённо улыбнулась.

— Влюблённость, не так ли? — понимающе произнесла доверенная дама. — Думаю, Вы сделали правильный выбор, принцесса. В Вашем возрасте влюбляться — это нормально. Принцесса Вы или нет. И кого же выберет Ваше Высочество?

— Именно в этом мне и нужна ваша помощь, Мари. В моём ближайшем окружении нет мужчин, поэтому мне трудно назвать чьё-либо имя. Может быть, вы предложите достойную кандидатуру?

— Если Вы позволите…

Мари задумалась, пытаясь вспомнить кого-нибудь подходящего.

— Что Вы думаете о Мириане?

— Мириане?.. Я ни разу не слышала этого имени.

— Вы вполне могли не слышать о нём, он ещё не был Вам представлен по всем правилам. Но Вы могли видеть его на общем приёме. Мириан, маркиз Ангерран, приходится племянником графу Роскину, а впоследствии получит его титул. Он, не только очень красив, но ещё и умён и показал себя при дворе приятным молодым человеком. Говорят, что маркиз умел во всём, и никто не может с ним сравниться. Поэтому он нелюбим мужчинами и обожаем женщинами, герой практически всех сплетен, что существуют сегодня во дворце, и потому идеально подходит для Вашей цели.

— Сколько маркизу лет?

— Он старше Вашего Высочества на три года.

— Как он выглядит?

— Значительно выше Вашего Высочества, хорошо сложен и, по-видимому, силён, если верить рассказам главного конюха. У него карие глаза и светлые волосы длиной до плеч.

— Его голос?

— Я слышала его голос лишь несколько раз, но уверяю Вас, Ваше Высочество, даже Вы нашли бы его приятным слуху.

— Идеальное лицо, идеальная фигура, идеальное происхождение… Что же… Наверное, он наиболее подходящий кандидат… Но не начнёт ли он оказывать мне знаки внимания, услышав сплетни?

— Вероятность этого очень мала. Он не проявил интереса ни к одной девушке, что была влюблена в него. Тем более он показался мне достаточно разумным, чтобы не увлекаться Верховной жрицей Диру. Также он не проявлял интереса ни к одной девушке, которая бы показала, что он ей нравится.

— Значит, шанс, что маркиз ответит мне взаимностью, невероятно мал, не так ли?

— Так, Ваше Высочество.

— И чем больший интерес я буду проявлять, тем меньше вероятность, что он обратит на меня внимание?

— Да, Ваше Высочество.

— Тогда Вы можете начинать свою работу, Мари.

— Хорошо, Ваше Высочество.

Женщина поклонилась.

— Но прежде чем вы уйдёте, Мари, расскажите о моём сегодняшнем расписании.

— Конечно, Ваше Высочество. После нашего с Вами разговора Вас осмотрит советник Френсис.

— Иор Френсис?

— Иора Колина сегодня нет во дворце.

— Что же, очень хорошо…

— Сегодня во дворец возвращается Его Величество, а потому уже назначен приём. В десять часов к Вам зайдут с платьем, которое прислал Ваш отец.

— Значит, до приёма у меня есть ещё три часа?

— Да, Ваше Высочество. Сегодня на приёме среди советников будет сидеть Мириан. Думаю, Вам не составит труда узнать его. Он будет самым молодым из всех присутствующих.

— Это хорошая возможность убедиться в правильности нашего с вами выбора, Мари.

— Вы абсолютно правы. Дальнейшее Ваше расписание будет зависеть от того, что предпишет Вам иор, как и всегда.

— Можете идти, — Мари поклонилась принцессе и ушла.

Девушка задумалась о Мириане, которого они выбрали жертвой её «безответной любви». Она никак не могла вспомнить его лицо, пусть и должна была его видеть, так как все новоприбывшие были обязаны предстать перед Императором на общем приёме, на котором принцесса сидела в углу, скрытой от посторонних глаз. Обычно Иона помнила всех придворных, но в этот раз никак не могла представить внешность этого молодого человека. Через несколько минут бесплодных попыток вспомнить, как выглядит Мириан, она сдалась и пошла готовиться к встрече с Френсисом.

Во дворце существовало два советника-целителя императора: Френсис и Колин. Их именовали «иорами». Что на древнем нанди — языке империи — означало просто «исцеляющий». Френсис был высоким и поджарым мужчиной с волевым подбородком, тогда как Колин был маленьким кругленьким человечком, у которого отсутствие волевого подбородка компенсировалось количеством оных. Оба советника служили только императору и его дочери, причём Колин специализировался на обычном лечении, в то время как Френсис на лечении с помощью магии Потока в дополнение к обычному. На принцессу магия действовала слабо, и потому к Ионе ходил Колин, а не Френсис. И часто, по настоянию Колина, она проводила в кровати весь день, что ей чрезвычайно не нравилось, так как по натуре своей она была девушкой деятельной. Именно по этой причине к своим почти девятнадцати годам Иона знала множество языков, пусть и в теории, а не на практике — в тишине своих покоев ей было не с кем говорить. Также принцесса, втайне от своих рин выучилась прясть, шить и вязать, что было запрещено дворцовым этикетом.

С самого детства Иона постоянно болела: из-за позвоночника она мало ходила, из-за горла ей запрещали заниматься пением, из-за слабого зрения ей запрещали много читать. Её жизнь, как матери будущего императора, была ограничена множеством запретов. Фактически каждое её действие было регламентировано, что угнетало девушку. Даже разрешение учить языки принцесса выпросила у своего отца с трудом, причём дано оно было только после того, как девушка прочитала всю разрешённую для неё литературу на родном языке, что имелась во дворце. Переводами же древних текстов девушка до сих пор занималась тайно. Переписывая куски текста из старых фолиантов и пряча листочки под платье, Иона проносила их в свою комнату и по вечерам, когда вечерний туалет был закончен, проводила над этими текстами несколько драгоценных для неё минут.

Конечно, Ионе в детстве не нравилось большое количество правил, которые ей нужно было соблюдать в повседневной жизни, но постепенно они стали частью её. Всё в ней — её движения, речь, интонации, даже мимика полностью соответствовали тому, какой должна быть принцесса империи Нанди́ру. Она понимала, что от её поведения зависит зачастую слишком многое, чтобы быть легкомысленной. Ведь она была не только принцессой, но и Верховной жрицей Диру. Конечно, пока на приёмах она редко участвовала в беседах или церемониях, но ей было необходимо помнить все особенности религий и верований гостей, присутствующих в зале. Также в обязанности принцессы входила полная осведомлённость о традициях, предпочтениях и обычаях народов всех стран, с которыми контактировала империя.

Девушка глубоко вздохнула, посмотрела на солнечные часы, стоявшие в саду за окном, и отправилась в гардероб. Привычным движением она оправила платье, показывая тем самым Марте, одной из своих мар, что та может показаться.

Мар — были личными слугами и телохранителями принцессы, которые повсюду следовали за ней и были преданы только ей. Всего их было четверо, но только одной из них было позволено появляться перед людьми. И именно она обучила девушку рукоделию.

В гардеробе их уже ждали горничные. Они, как всегда, были расторопны и закончили одевать и причёсывать Иону меньше чем за полчаса. Прикасаться к голой коже принцессы было запрещено всем, кроме служительниц Диру, поэтому издревле горничными назначали младших жриц.

Когда подготовка к приёму была закончена, принцесса подозвала одну из обычных горничных и передала через неё, что она готова к визиту целителя, после чего села за книжку в ожидании советника. Марта была умной и расторопной женщиной и пользовалась явным расположением принцессы из-за того, что потакала некоторым слабостям Её Высочества. Марта была единственным человеком, который не боялся общаться с Ионой и рассказывать той о быте и нравах простых людей, хотя как мар подобное ей было строжайше запрещено. Иона проводила много времени, слушая истории Марты о народных праздниках, об обычаях, которые бытовали в родной деревне девушки. Часто за этими беседами принцесса забывала о времени и о том, что ей никогда не побывать в тех местах, о которых рассказывала её охранница.

Глава 2. Визит иора

Книжка, которую Иона взяла в библиотеке в этот раз, оказалась путевым дневником одного из шаманов народа мон. То, что эта книга находилась в библиотеке, чрезвычайно удивило принцессу — обычно подобные вещи держались в нижнем хранилище дворца, куда позволено входить только иору Френсису и ещё нескольким людям, чьих имён не знал никто, кроме императора и избранных советников. Даже о самом существовании нижнего хранилища было известно немногим. Оно считалось священным местом культа богини Диру, которая дала название языку, религии и самой стране. О его местонахождении не должен был знать никто, за исключением её потомков — правителей страны — и маленькой группы людей, допущенных в так называемый Круг тайны или на древнем языке «Дин ан дарат». Так почему же книжка, которая должна быть в столь секретном месте, оказалась в императорской библиотеке? Ведь почти никому не было позволено входить в Нижнее хранилище. Да и тема книжки более чем странная. Мон — это народ, религия которого издревле считалась чуждой народу Нанди. Когда-то они обитали на большей части нынешней территории империи, сейчас же их остались единицы. Да и тем очень сложно уживаться с нанди. Размышления принцессы над этой загадкой прервал советник, постучавшийся в комнату.

— Ваше Высочество, позвольте войти.

— Входите, иор, да пребудет с вами Свет Диру.

— Да осветит Она Ваш путь. Благодарю Вас, принцесса Иона Элитар, за оказанную мне честь.

— Вы всегда можете рассчитывать на мою благосклонность, советник Френсис, — согласно этикету ответила девушка. Советник низко поклонился принцессе, одновременно приложив руки к груди. Эти движения повторял всякий, кто видел принцессу. Только когда Ионе исполнилось восемь лет и она, наконец, приняла свою судьбу возможной наследницы трона, этот жест перестал так больно ранить её. До этого же она никак не могла понять, почему никто, кроме трёх рин и мар, не смеет заговаривать с ней.

Видеть принцессу в нижнем платье, а тем более голой, не мог даже её врач, поэтому советники, служившие во дворце, обязаны были уметь ставить диагноз по тем скудным данным, что можно было увидеть: цвету кожи, наклону головы и пульсу. И потому людей, которые становились целителями императорской семьи, считали полубогами.

Постояв в задумчивости не более минуты, Френсис посмотрел на девушку и сказал:

— Ваше Высочество на прошлой неделе снова чувствовали боли в спине, не так ли? Я оставлю указание мар Марте, — мужчина кивнул, стоявшей в углу охраннице, — о том, что ей нужно будет сделать, чтобы снять болевой синдром, если он будет Вас беспокоить. Если Вы будете работать над собой в меру, то всё будет в порядке, поэтому сегодня Вы можете немного позаниматься, если того хотите. Главное не перетруждайтесь. Я договорюсь о занятиях в конюшне, если Вы позволите.

— Это ваше предписание? — с еле сдерживаемой надеждой в голосе сказала принцесса.

Френсис впервые видел Иону столь радостной, она даже показалась обычной девушкой на секунду, но скоро её лицо снова перестало выражать какие-либо эмоции, кроме мягкой покорности. Но эта вспышка эмоций подтолкнула иора к тому, чтобы предложить ей нечто, что до этого он бы ни за что не предложил:

— Госпожа, если мне будет дозволено посоветовать Вам это, то мне, как Вашему советнику, хотелось бы, чтобы Ваше Высочество как можно меньше сидели за книгами. Это плохо сказывается на Вашем состоянии. И… Ваше Высочество…

— Да, иор?

— Я бы посоветовал Вам отправиться к озёрам. Нахождение в воде, особенно плавание, помогут Вам избавиться от излишнего напряжения в позвоночнике, — сказал Френсис и умолк.

Иона немного повременила с ответом, надеясь, что он хотя бы улыбнётся в знак того, что это шутка, но приглядевшись к нему, она поняла, что он абсолютно серьёзен и тогда осторожно сказала:

— Советник, я понимаю, что Вы лишь недавно стали подданным нашего государства и можете не знать некоторых тонкостей этикета, но Вы всё же должны знать, что я не могу покидать территорию дворца, а единственные источники, которые есть в нём — это Озёра Очищения, а в них может входить только Верховная после её совершеннолетия, или прямо перед церемонией.

— Вы правы, Ваше Высочество, я ещё не до конца освоил этикет империи, но о вышеупомянутых запретах я прекрасно осведомлён. Церемония совсем скоро, поэтому в ближайшие дни Вы будете допущены к ним. Я не предлагаю Вам ничего, что противоречило бы традициям этого государства, не беспокойтесь об этом.

— Хорошо, я постараюсь исполнить ваш совет, иор. Но я надеюсь, вы понимаете, что храм может не дозволить?

— Понимаю, но надеюсь, что они пойдут Вам навстречу, чтобы Вы могли подготовиться к церемонии совершеннолетия. На сегодня осмотр закончен. Все указания я оставлю мар Марте.

— Благодарю, иор.

— Всегда к Вашим услугам, Ваше Высочество, — сказал Френсис и откланялся. Марта последовала за советником словно тень.

Когда иор ушёл, принцесса задумалась. Возможно, Нира Матильда была права и одно непослушание вело за собой другое. До сегодняшнего дня девушка даже не задумалась бы о том, чтобы послушаться иора. Вполне возможно, она бы просто проигнорировала его. Но не сегодня. То, что он предлагал, было интересно. Запрещено и интересно. А ещё обещало избавление от болей. И она этого хотела. Тогда… Тогда она смогла бы делать всё, что ей предписывалось как Верховной. Но понравится ли это отцу? Девушка не знала. Императора она видела только во время приёмов, и если бы не парадный портрет в библиотеке, то она бы не была уверена, что сможет вспомнить его лицо, поэтому говорить о том, что она знала, что ему может понравиться или не понравиться, принцесса не могла.

Внезапно в её сознании снова всплыл завтрак, и она вздрогнула. Её пугала не сама еда. До того, как за несколько месяцев до посвящения её не начали закармливать, она любила блюда, приготовленные императорским поваром. На самом деле это было одно из событий её дня, которое она ждала с нетерпением. Но всё изменилось, когда порции внезапно стали в несколько раз больше, а ей запретили ходить в храм из-за проблем со здоровьем. Эти два события в её голове были связаны между собой, поэтому за последние два года еда для неё стала воплощением того, чего она боялась больше всего. Одним из сильнейших её страхов был страх оказаться запертой не только в своих покоях, но и в собственном теле. Не так давно её начали мучить кошмары, в которых она не могла даже встать с кровати. Она звала Марту, но та не приходила. Потому что принцесса не издавала ни звука. Она пыталась услышать, но ничего не слышала. Она пыталась видеть, но перед глазами была темнота. Она пыталась почувствовать, но ничего не чувствовала. Сны становились всё чаще и ярче. Иона надеялась, что после церемонии они прекратятся.

Воспоминание о снах утвердило девушку в своём решении.

Незаметно для Ионы в комнату вернулась Марта и встала на своё обычное место — за правым плечом принцессы.

Через несколько секунд принцесса услышала решительные шаги своей доверенной дамы. Девушка кивнула мар, и та скрылась за ближайшей портьерой.

Мари постучалась, и испросила разрешения войти. Когда она его получила, то сообщила принцессе, что слухи начали распространяться и к вечеру весь двор будет судачить о возможной влюблённости принцессы.

Когда доверенная дама ушла, Иона впервые задумалась о своём поступке серьёзно. До этого её во многом двигало отчаяние и желание вырваться из своей комнаты. Быть жрицей Диру. Принцессой. Но правильно ли то, что она сделала? Что подумают о ней в храме? Дозволено ли Верховной влюбляться? Церемония официального назначения в храм будет проведена только по достижении ею девятнадцати лет, но она и сейчас была Верховной, просто не состояла в каком-либо храме на службе. Конечно, со временем, как будущая мать императора она должна будет выйти замуж, родить и воспитать достойного наследника, но брак её не будет иметь никакого отношения к чувствам.

Принцесса была Верховной, но, к сожалению, знала очень мало о том, какой должна быть верховная жрица Диру. Отец не позволял много времени проводить со жрицами храма.

Девушка так глубоко ушла в мысли, что не услышала, как к комнате подошли жрицы, и очнулась только тогда, когда Марта прикоснулась к её плечу.

Пора было готовиться к приёму. В обычные дни принцесса ходила в одном и том же ритуальном платье. Простого покроя, выполненном из белой ткани расшитой Железными Леями — символами богини Диру. Девушка любила его. Оно было красивым и достаточно удобным. Для приёмов же ей приходилось надевать светскую одежду, так как «будущая мать наследника не имеет права показываться дважды в одном и том же платье». По крайней мере так говорил её отец.

Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, успокаивая нервы, Иона отправилась в зал приёмов. Принцесса должна была входить чуть позже императора, поэтому, как и обычно, сначала она пошла в маленькую комнату, находившуюся рядом с залом Риона, в котором проходили все приёмы. Вскоре к девушке присоединилась запыхавшаяся Мари. Во время всех официальных мероприятий она как доверенная дама принцессы должна была стоять рядом на протяжении всего времени. К счастью, Мари была ещё молода и могла выдержать несколько часов на ногах.

Раньше подобные приёмы проводились не чаще чем раз в неделю, но сейчас, из-за активности повстанцев, они стали проходить каждый день, за исключением тех случаев, когда император отсутствовал во дворце. Что побудило повстанцев начать действовать, Иона не знала. Согласно традиции, мать будущего наследника не должна была иметь собственного мнения по поводу ситуации в стране, чтобы в дальнейшем, маленький император был далёк от предубеждений, которые могли возникнуть у его матери, но при этом принцесса должна была знать содержание всех жалоб, что поступали к императору. И знание это она обязана была передать своему сыну, дабы он мог сам оценить происходящее и высказать своё мнение, основываясь на фактах.

Через несколько секунд после прихода Мари, в дверь тихонько проскользнула вторая мар принцессы, сообщив, что пора выходить.

Прежде чем войти в зал, Иона остановилась и прислушалась к звукам, доносящимся изнутри: неясные шепотки и нервный смех были ясно слышны, даже сквозь толстое полотно двери. Собравшись с силами, девушка сделала знак, что она готова.

Верховная вошла в зал, и при её появлении воцарилась тишина — все, кто были в нём, склонились в знак почтения.

Зал Риона был полон. На самом деле, обязаны были присутствовать только четыре главных советника, но в этот раз все места были заняты. «Из-за того, что отец вернулся во дворец?» — подумала Иона.

Рядом с императором, невидимые остальным, стояли его личные охранники — маро.

Маро являлись лучшими бойцами, которых могла предложить Нандиру. Вряд ли мог найтись кто-нибудь более умелый. Воины до мозга костей, они умели не только сражаться, но и маскироваться. Принцесса доподлинно знала, что в составе личной охраны императора числится минимум пять человек, но сейчас было видно только двоих. Ещё трое стояли наготове, невидимые глазу. Идеальные убийцы, шпионы и защитники. Личная стража императора. Лучшие из лучших. Возможно, самые опасные люди в стране. Даже дочь они не подпускали к отцу без тщательной проверки.

Знали о маро только приближённые к императору люди. Всегда бесшумные и незаметные. Двое, которым было позволено показываться людям, выполняли роль щита, в то время, как те, что были в тени — меча, разившего посягавших на правителя.

Наконец, Иона дошла до своего места по правую руку от отца и села на кресло, отведённое для Верховной жрицы Диру. Главным предназначением его было показать богатство правящего рода, и потому оно было изготовлено из цельного куска горного хрусталя. У него была высокая спинка, которая была оформлена в виде двух деревьев, соединяющих кроны, и цельное основание, украшенное резьбой в виде корней и мелких животных. В ясный солнечный день можно было подумать, что принцесса висит в воздухе. Это было завораживающе красиво, но сидеть на подобном кресле, которое было фактически каменным кубом со спинкой, было настоящим испытанием. Каждый раз, когда Верховная садилась в кресло, то радовалась тому, что жёсткая ткань платья предотвращала хотя бы часть той боли, которую бы она испытывала сидя, на изрезанном камне.

К Ионе тихо подошла Мари и прошептала на ухо: «Сегодня сорок пять, Ваше Высочество».

«Сорок пять жалоб! Это же не меньше восьми часов!» — пронеслось у девушки в голове. Внутренне приготовившись к многочасовой пытке, она начала искать взглядом Мириана. Нашла Иона его довольно быстро, так как он сидел рядом со своим дядей, а графа Роскина она знала в лицо, пусть тот и не слишком часто появлялся во дворце, предпочитая проводить время в своём графстве.

Мириан оказался воистину красивым молодым человеком — это было видно даже издалека. Он был абсолютно не похож на графа, который был дородным мужчиной с длинными иссиня-чёрными волосами. Насколько принцесса помнила, младший брат графа был почти полной его копией, поэтому логично было сделать вывод, что молодой человек пошел не в отца. «Видимо, наследственность его матери… Это хорошо. Говорят, что это хороший признак. Правда, ещё говорят, что желательно, чтобы дочь была похожа на отца…» — подумала Иона и украдкой посмотрела на Императора. Его Величество не унаследовал ни единой черты своих предков. У него были острые скулы, тяжёлый подбородок, маленькие глаза и странного зеленоватого цвета кожа. Все эти черты никогда не были свойственны правящему роду Нандиру.

Приятный контраст с внешностью отца составлял Мириан. Когда Мари говорила о нём, то Иона искренне считала, что все эти рассказы лишь преувеличение и его идеальность лишь плод фантазии юных дам, которые любого симпатичного человека называли красивым. Сейчас она убедилась в обратном. Даже ей, равнодушной к красоте девушке, стоило больших усилий отвести взгляд. Увлёкшись думами о том, что она немного понимает придворных дам, которых даже его холодность не могла заставить перестать мечтать о нём, Иона чуть не пропустила приход первого жалобщика.

Начался приём, такой же нудный и скучный, как и всегда. В большинстве случаев смысл жалоб заключался в обвинениях одним графом другого, одного губернатора другим и так до бесконечности, именно поэтому Иона не любила приёмы — из-за их излишней похожести друг на друга.

Когда прошли уже практически все жалобщики, Иона стала замечать, что на лице её отца всё чётче была видна усталость. Его Императорское Величество хорошо скрывал её, однако после столь длинного переезда, по-видимому, осложнённого чем-то, он еле сдерживал зевки. «Но тогда зачем он поспешил провести приём, если настолько сильно устал? — думала про себя принцесса. — В таком состоянии он с большей вероятностью, чем в обычные дни может принять неблагоприятное решение относительно жалоб. Значит… Сегодняшний приём просто необходим ему? Но почему?»

Пока Иона размышляла о довольно странном для императора поведении, подошла очередь последнего жалобщика. Это оказался высокий и худощавый мужчина, которому на вид можно было дать около шестидесяти лет. Он был старостой довольно крупной деревни, которая располагалась совсем близко от южной границы страны. Звали его Имар.

— Я смиреннейше благодарю Диру за честь, которую она мне ниспослала, — начал он стандартную приветственную речь. — И благодарю Ваше Императорское Величество, великого правителя империи Нандиру, за оказанную милость.

— Вы всегда можете рассчитывать на Нашу благосклонность, — ответил ему император.

— Да пребудет с Вами Свет Диру, Верховная, — произнёс Имар, обращаясь к принцессе. А потом добавил, снова повернувшись к императору. — Я нижайше прошу Вас выслушать мою жалобу.

— Говорите же, и да будет сказанное Вами освещать лишь истину, — с каждым словом императору становилось хуже, что не ускользнуло от внимания его маро, которые скрывались в складках полога, незаметные ни для кого в зале. Принцесса обеспокоенно посмотрела на отца.

— Наша деревня находится совсем близко от южной границы. До крепости И-мар, что расположена там, всего несколько минут пешком, и потому обычно мы не тревожим Его Величество своими жалобами. Но в этот раз с крепостью случилось нечто странное, и мы решили, что необходимо рассказать Вам об этом…

В тот момент, когда Имар произнёс эти слова, императору внезапно стало хуже, и он подал условный знак своему главному советнику. Советник поднял руку, тем самым прерывая рассказ жалобщика и требуя тишины ото всех. К счастью, ко времени последней жалобы в зале остались лишь немногие, и на них легко было наложить запрет на разглашение того, что приём закончился раньше, чем должен был.

Краем глаза Иона увидела, как стражники у входа в зал остановили Мириана.

— Его Величество хотел бы выслушать Вашу жалобу завтра, — сказал главный советник.

— Желание Его Величества императора Нандиру закон для меня. Да простит меня Диру за то, что я побеспокоил Вас, — произнёс Имар ритуальную фразу и удалился, после чего приём был объявлен оконченным.

Первым вышел император, за ним его дочь, потом начали расходиться и советники. В ожидании пока все уйдут, Иона вместе с Мари, Мартой и другими мар сидела в той же комнате, что и до приёма.

Через некоторое время доверенная дама вышла из комнаты, и в тот же момент в потайную дверь по правую руку от принцессы кто-то постучался. Иона знала про этот проход, но никто никогда раньше при ней не пользовался им. «Входите!» — сказала она, обозначив тем самым, что в комнате нет никого кроме мар и неё. Когда она произнесла это, в помещение вошёл Марк — маро императора.

— Принцесса, Ваш отец хочет увидеться с Вами завтра и просит прийти к нему в комнаты. Используйте для этого ход за Вашей кроватью. Марта знает дорогу, — произнёс Марк и не дожидаясь ответа удалился.

Тем временем в комнату вернулась Мари и сообщила, что можно выходить. По пути в свои комнаты Иона никак не могла перестать думать об этом тайном визите.

«Зачем отец решил позвать меня? За последние несколько лет я разговаривала с ним наедине всего один раз. Что ему могло понадобиться? Может, он прослышал про Мириана? Или сам нашёл мне жениха? Нет. Вряд ли… Тогда он не звал бы меня тайно».

Так и не решив эту задачу, она отправилась исполнять предписание иора. Но сначала ей нужно было переодеться, что она была не в состоянии сделать самостоятельно. К сожалению, платья для приёмов всегда были чрезвычайно сложны, и их было невозможно снять без посторонней помощи. Но и эту процедуру она вытерпела стоически — лишь бы попасть в конюшню, попасть на уроки. Ей так недоставало движения, свободы, что изредка принцессе казалось, что она давно превратилась в куклу. Именно так она себя и ощущала, когда юные жрицы снимали с неё слои ткани.

Наконец, Иона была свободна. Она буквально летела на свои первые в жизни полноценные занятия. Как она жаждала их, знала разве что Марта. Мар принцессы еле поспевала за быстрыми шагами своей хозяйки. «Принцесса!» — раздался вскрик охранницы, но девушка не услышала её и внезапно врезалась в молодого человека, который как раз сворачивал из Восточного коридора.

Существование мар скрывалось, поэтому Марта предпочла не вмешиваться, зная, что принцессе ничего не угрожает, и лишь скрылась в тенях.

Всё случилось так внезапно, что юноша просто не успел сообразить, что видит перед собой принцессу, и потому, когда Иона, резко отстранившись от него, начала падать, он подхватил её, не подумав, что верная мар уберегла бы девушку от падения. Когда он понял свою ошибку, то не покраснел, как сделал бы любой на его месте, не испугался, а просто отпустил её, встал на одно колено и, склонив голову, сказал:

— Да пребудет с Вами Свет Диру, Верховная. Я прошу простить мою грубость. Это было недопустимым с моей стороны поведением по отношению к Верховной. Я непреднамеренно коснулся Вас, но могу ли я надеяться, что Ваше Высочество не посчитало подобное действие преднамеренным желанием оскорбить Вас? — его речь была идеальной.

— Поднимитесь с колен, маркиз Ангерран, ваше поведение никоим образом не смутило меня. вы сделали то, что должны были. Я бы не хотела, чтобы подобная случайность могла навредить моим отношениям со столь достойным человеком, — подчиняясь своей интуиции, ответила ему Иона. Конечно, то что он видел лицо принцессы так близко, являясь подданным империи, было косвенным нарушением неписанных правил дворца, согласно которым только официально представленные принцессе люди могли смотреть на неё вблизи, но эти правила не стоили того, чтобы испортить отношения с влиятельным родом.

— Удивлён Вашей осведомлённостью, Ваше Высочество, ведь я ещё не был представлен Вам официально. Я польщён.

— Я должна знать всех своих подданных, маркиз, это моя обязанность, как матери будущего наследника. Тем более, я видела вас на общем приёме. Простите, но мне придётся прервать наш с вами разговор, меня ожидают в конюшне, — увидев, что Марта подаёт знаки, произнесла девушка.

— Тогда, если Ваше Высочество не сочтёт это за грубость, позволительно ли мне будет проводить Вас до неё, чтобы более никто вроде меня не смог нечаянно толкнуть Вас? — поклонился ей Мириан.

— Я с радостью приму Вашу помощь, — немного колеблясь, ответила Иона.

Принцесса не могла понять, что заставило её принять столь наглое предложение маркиза, был ли это здравый смысл или же простое восхищение самообладанием молодого человека. Точно можно сказать одно — она была рада, что согласилась. В тот момент Иона лишь надеялась, что он не увидит её мар и атмосфера, которая была между ними, не разрушится. Даже Мари не очень нравилось постоянное присутствие Марты в комнате. Но Мари была прекрасной доверенной дамой, а Мириан был обычным придворным и не должен был увидеть незаметное скольжение теней на полу.

Пятнадцать минут, которые они провели вместе, девушка запомнила на всю жизнь, ведь он был первым человеком, кроме императора, его маро и мар принцессы, которые говорили с ней свободно. Мириан оказался очень образованным и начитанным молодым человеком, и потому она могла свободно говорить с ним практически на любые не запрещённые ей темы. Принцесса легко могла перейти на анженийский или артийский, и он понимал её. Но, к сожалению, эти пятнадцать минут закончились слишком быстро. Рядом с конюшней её уже ожидал Элин.

Глава 3. Первое занятие

Увидев, что принцесса не одна, капитан Гонцов несказанно удивился. Это был первый случай, когда он видел дочь императора весело щебечущей с кем-то. Он всегда считал её скорее замкнутой и излишне серьёзной особой, нежели болтушкой.

Похоже, день обещал быть интересным.

Но ничто не могло сравниться со степенью удивления Элина, когда он понял, кем является юноша рядом с Ионой и что молодой человек получает удовольствие от беседы. Ни разу до этого дня он не видел, чтобы Мириан наслаждался обществом какого-либо человека. Хотя… Как-то раз в детстве… Но это было в детстве, а тогда все собеседники кажутся друзьями и самыми интересными на свете людьми, особенно если ребёнка не балуют вниманием.

Вскоре молодые люди подошли к конюшне, и капитану Гонцов в голову внезапно пришёл достаточно дерзкий план.

— Да пребудет с Вами Свет Диру, Верховная.

— Да осветит Она ваш путь, гонец Элин.

— Я рад, что Вы сочли возможным прийти ко мне на занятия. Это большая честь для меня, — закончил он официальную часть, — но я удивлён, что Вы пришли на занятия не одни.

— Маркиз Ангерран любезно согласился проводить меня до конюшни.

Слова принцессы ничуть не уменьшили удивление капитана.

— Может быть, тогда он сочтёт возможным помочь Вам в занятиях, принцесса? Конечно, если Вы не возражаете, — сказал Элин, поставив Иону в сложную ситуацию: с одной стороны, ей очень хотелось продолжить их с маркизом общение, а с другой, показаться неспособной человеку, которому она симпатизировала, она категорически не желала. Но отказаться — значит поставить под удар хорошие отношения с Элином, которым она с детства восхищалась.

— Я с радостью приму помощь маркиза, рион Элин, если он согласится на подобное предложение, — произнесла будущая мать наследника и посмотрела на Мириана. — Вы согласитесь, маркиз?

— С удовольствием, принцесса Иона. Это честь для меня.

Сегодняшнее занятие верховой ездой обещало быть весёлым для учителя и мучительным для ученицы.

Внезапно со стороны конюшни раздалось беспокойное ржание, и Элин тут же устремился туда, но Ворон опередил его. Это был один из самых красивых коней в императорской конюшне, и самый своенравный. Можно сказать, что его держали исключительно за красоту — ещё ни один человек не смог усмирить его. Нрав у него был абсолютно дикий, и если ему не нравился наездник, то он всячески старался сбросить его или покалечить. Не очень сильно, но достаточно для того, чтобы больше никто не смел подходить к нему.

Когда Элин увидел, что Ворон вырвался из конюшни, то его охватил ужас, какого он ещё не испытывал за всю свою долгую жизнь, ведь на плацу стояла принцесса, а капитан отбежал уже слишком далеко, чтобы защитить её. Мириан был ближе, а потому в нарушение всех правил и устоев схватил девушку и постарался увести её подальше, но Верховная вырвала свою руку из его тёплой ладони и, как зачарованная, отправилась к Ворону. Маркиз замер от неожиданности, во все глаза смотря на безумицу.

Сфокусировав свой взгляд на неожиданно близко подошедшей к нему женщине, конь встал на дыбы и поскакал прямо на неё. В глазах Ворона появились признаки бешенства. Увидев это, Мириан устремился наперерез, надеясь убрать принцессу с дороги коня, но явно не успевал, как и все, кто находился в тот момент на плацу.

Иона почему-то не испытывала никакого страха. Внезапно она простёрла руки вперёд и тихо произнесла: «Иди ко мне!» Ворон услышал её и по непонятной для него самого причине сменил галоп на лёгкую рысь, а потом перешёл на шаг, осторожно приближаясь к ней. Подойдя к принцессе, он тихонько уткнулся ей в плечо, и его горячее дыхание пощекотало её щёку.

Все, кто был на плацу, замерли от удивления.

Не удивились только мар принцессы, которые не предприняли даже малейшей попытки броситься наперерез жеребцу.

Первым очнулся Мириан. Он тихо подошёл к Ворону и принцессе и спросил всё ли в порядке. Иона подняла на него ничего непонимающий взгляд, но он вскоре сменился искренней радостью, которая поразила холодного маркиза до глубины души. Следом за молодым человеком пришёл в себя Элин. Он подошёл к девушке и напомнил, что занятие нужно начинать как можно скорее, иначе они не успеют закончить его до ужина, а ему не хочется вызвать неудовольствие императора. О самом происшествии все присутствующие решили не говорить, слишком всё было похоже на какую-то необъяснимую магию. Ведь никто и никогда ничего не слышал о том, обладает ли принцесса какой-нибудь силой. Конечно, звание Верховной являлось не обязательным для матери наследного принца, но никто доподлинно не знал, как определялось, будет ли принцесса Верховной или нет. А о делах Верховной, связанных с Диру не говорили, о них даже не докладывали императору.

Когда началось занятие, Иона пребывала в каком-то другом мире и потому слушала указания наставника крайне невнимательно, из-за чего допускала множество ошибок, которые ей помогал исправить Мириан. Но вскоре она пришла в себя и стала заниматься в полную силу. Казалось, что Ворон старается помочь своей новой хозяйке освоиться с новым для неё делом. Потому было похоже, что не она подстраивается под его шаг, а он пытается приноровиться к её манере сидеть в седле.

Занятие подходило к концу, девушка взмокла, а её коса сильно растрепалась, на щеках появился румянец, а в глазах загорелся весёлый огонёк. В свете солнечных лучей её волосы отливали золотом, а кожа казалась почти прозрачной. Люди, находившиеся на поле, любовались ею, на некоторое время они, казалось, перестали замечать её болезненность, полноту, статус — сейчас она была просто девушкой, которая занималась тем, что ей нравилось. Почти детская радость на её лице очаровывала. Она действительно была похожа на Диру, как её представляли себе обычные люди — прекрасная и сияющая дева, одаряющая каждого своей теплотой. Вполне возможно, что это просто была игра света, но всем, кто стоял в то время на манеже, показалось, что от неё исходит свечение.

Но это видение длилось недолго — незаметно для большинства людей на плацу Марта подала сигнал своей хозяйке, и свечение вмиг погасло. Девушка поклонилась наставнику и медленно пошла к конюшне, и никто, кроме Ворона, не посмел следовать за ней. Там её уже ожидали младшие жрицы со сменой одежды. Как только её переодели, принцесса переплела косу и уложила в вечернюю причёску перед тем, как выйти.

Перед подданными снова была будущая мать наследного принца Империи Нандиру.

Мириан предложил проводить принцессу до её комнат, и это предложение было принято.

— Вы замечательный наездник, Ваше Высочество.

— Вы льстите мне, маркиз. Мне, безусловно, приятны ваши слова, но я прекрасно понимаю, что мне ещё очень долго учиться этому искусству.

— Но у вас прекрасные задатки, принцесса. Мало кто из сегодняшних наездников обладает такими способностями, тем более среди женщин.

— Маркиз, я осознаю, что вы хотите сделать мне приятное, но воистину, я не думаю, что это правильно — делать вывод на основании одного занятия.

— Вы, конечно, правы, Ваше Высочество, но…

— Вы преувеличиваете, маркиз. Если вы пытаетесь этими хвалебными речами сделать мне приятное, то уверяю вас — это абсолютно ни к чему.

— Я говорил это совсем из других побуждений. Это действительно так. Многие женщины Ангерран проходят боевую подготовку наравне с мужчинами. Это обычай нашей семьи.

— Неужели? — удивилась принцесса. — Подобный обычай связан с чем-то?

— Что Вы имеете в виду, Ваше Высочество?

— Обычаи не рождаются из ничего, у них всегда есть рациональная причина.

— Вы правы, принцесса Иона. Но, боюсь, эта причина утеряна в веках. Я уверен, что даже мой отец не знает её.

— Неужели не сохранилось никаких записей? В большинстве аристократических домов хранятся семейные летописи, если я не ошибаюсь.

— Вы не могли быть более правы, Ваше Высочество, но наш род имеет записи только за последние два столетия. Во время истребления кланов наш дом вместе с библиотекой был сожжён, в пожаре уцелела только сама семья. К моему глубочайшему сожалению, я не смогу удовлетворить Ваше любопытство, Верховная. Надеюсь, Вы простите меня за это.

— Вам не за что просить прощения, маркиз, я должна была знать историю вашего рода, это мой долг.

— Но как может человек помнить историю всех родов Нандиру?

— Человек не может, а мать будущего наследника обязана, — твёрдо сказала Иона.

Следующие полчаса они шли в молчании, лишь изредка маркиз пытался завести разговор, но Иона отвечала вяло и без энтузиазма. Принцесса понимала, что их отношения и так зашли слишком далеко и не могли быть продолжены ни в каком виде. Отец будет недоволен, если узнает о её вечернем променаде с молодым человеком, ещё не представленным ей официально. Но сердце всё равно жаждало нормальных человеческих отношений.

У комнат принцессы Мириан холодно попрощался с ней и ушёл, а Иона грустно смотрела ему в след. Она даже не могла заплакать из-за потери единственного человека, который решился с ней заговорить — будущая мать наследника не имеет права плакать. Верная Марта тихо вышла из тени, но, увидев взгляд Ионы, быстро удалилась.

Наконец оставшись, хотя бы в видимости одиночества, принцесса принялась за чтение книги взятой в библиотеке, Марта, стоя в тени, осторожно наблюдала за ней. Книга о путешествии шамана была интересной и очень необычной: Иона наткнулась на описание любовной истории, которая произошла между шаманом и служительницей Диру.

Иона нашла для слова, которое употреблялось в рукописи только перевод «шаман», хотя и была уверена, что это слово не подходит для человека, который писал эту книгу.

Юный шаман, которому на тот момент было всего шестьдесят лет, что по меркам народа Мон являлось юностью, однажды увидел прекрасную девушку, которая мылась, облачённая в ритуальную одежду: лёгкое белое платье наподобие рясы. Она мылась, не боясь быть увиденной — у Хрустальных водопадов не должно было быть никого, кроме зверей и птиц. Это была священная территория. Но шаман не знал об этом. Времена народа Мон прошли, и государство Мон, их империя, постепенно исчезало. Когда-то в этом месте располагался один из самых красивых городов во всём мире — Город Света. Когда-то его воздушные хрустальные башни тянулись своими шпилями к небу, и свет, словно замирая в них, позволял самим башням светиться. Но город канул в небытие, и на его руинах возникло новое святилище Диру. Но чары шаманов не ослабли, и потому не все могли пройти сквозь защитный круг святилища, оттого девушка и была так спокойна.

Для шамана Мон пройти защиту не составляло труда. Мужчина залюбовался служительницей, настолько она была прекрасна, но быстро пришёл в себя и отвернулся. Девушка закончила мыться и спустилась вниз со скалы, с которой падал самый маленький из Хрустальных Водопадов, и тогда она увидела его. Как ни странно, жрица не закричала, не убежала от него, а, лишь поправив одежды и встряхнув волосами, спросила: «Кто вы?» — и, не получив ответа, безмятежно отправилась внутрь святилища. Девушка не боялась его, она была Истинной Чувствующей и могла сказать, что он не желает зла ни ей, ни другим жрецам. Когда она почти дошла до пещеры, но не ощутила, что юноша идёт за ней, то спросила: «Почему вы стоите? Разве вы не устали с дороги? Мы с сёстрами накормим вас». И тогда он пошёл за ней…

На середине истории к Ионе постучались, и она быстро спрятала книгу, надеясь дочитать позже. Из-за двери раздался голос:

— Принцесса, я прошу прощения, что явился к Вам без приглашения, но я надеюсь, что Вы будете милостивы и выйдете ко мне, — это говорил Мириан, что очень удивило будущую мать наследного принца. Ни один мужчина, кроме иора, императора и маро не мог находиться в комнатах принцессы без сопровождения. И где же мар, чтобы остановить его?

— Маркиз, я надеюсь, Вы понимаете, в какое положение ставите и меня и себя, приходя в моё крыло без предварительной договорённости и сопровождения с Вашей стороны?

— Я прекрасно понимаю, Ваше Высочество, но дело не терпит отлагательств и потому я взял на себя смелость прийти к Вам.

— Если это настолько важно, то я выйду к Вам, но через несколько минут. Прошу Вас, подождите меня в Саду Молчания.

— Я благодарю Вас за оказанную мне милость, Верховная.

«Куда делась Анна? — подумала принцесса. — Она обязана докладывать мне обо всех визитёрах. Как маркиз смог пройти мимо неё? И почему он не подошёл к Альне? Всё-таки именно она решает, кто имеет право общаться со мной, а кто нет. Всё это более чем странно… Во дворце что-то происходит… Надеюсь, отец не узнает ничего о сегодняшнем дне… Да. Он ничего не узнает о нём».

Девушка не могла сказать, что она влюблена в этого юношу. Впрочем, она и не была влюблена в него. Но ей не хотелось потерять единственного в этом мире человека, который заговорил с ней и не испугался того, чем она являлась. После сегодняшнего дня маркиз для Ионы стал доказательством того, что она жива и что она не всего лишь сосуд для будущего наследника. Всю свою жизнь принцесса не считалась человеком. Она была только Верховной или матерью наследника.

Иона была идеальной принцессой, и это видели все, кто окружал её. Она являла собой пример абсолютного подчинения своему долгу. Ещё в раннем детстве девушка поняла, что она может быть только матерью будущего императора. И никем иным. Да, она изучала то, что ей нравилось, но не могла применить этого на практике. Ей была недоступна возможность высказать своё мнение. Она не могла даже поговорить с кем-то кроме Мари или Марты. Иногда случалось так, что за весь день она не произносила и слова. И это считалось нормальным. У неё не было права на волю. Не было права на жизнь, на любовь, на доброту, на ласку, на знания, на интерес. У неё было только право быть матерью. И Верховной.

Когда она приходила в главный храм Диру, который находился поблизости от замка, то по большей части молчала. Для служительниц она была номинальной Верховной, а потому являлась лишь инструментом в ритуале. Нет, девушки и женщины в храме не были бездушными, наоборот, они были добрыми людьми и достаточно проницательными, ведь они всё же были наделены силой, но… Они не могли разглядеть, что принцесса искренне несчастный человек, настолько силён был её самоконтроль. Как они не заметили и того, что Иона никогда не была просто символом.

Наконец девушка оделась и вышла из комнаты, в сопровождении Марты. Когда они приблизились к Саду Молчания, то Иона попросила охранницу уйти на несколько минут, и верная мар подчинилась.

В первый раз в своей жизни, Иона осталась одна. Она немного постояла, пытаясь прочувствовать, возможно, единственные минуты уединения, которые ей предстоит испытать, и пошла к беседке. Как она и предполагала, Мириан ожидал её там. При приближении принцессы он встал и поклонился.

— Да пребудет с Вами Свет Диру, Верховная.

— Да осветит Она ваш путь, маркиз, — сказала Иона и выжидающе посмотрела на Ангеррана.

— Да простит меня Диру за недавнюю столь неучтивую просьбу, но моему поведению есть объяснение.

— Я с радостью выслушаю вас, маркиз. Но перед этим ответьте мне на один вопрос — как вы смогли пройти незамеченным?

— Я не прошёл незамеченным, Ваше Высочество. Меня пропустили.

— Это чрезвычайно любопытный поворот дел, маркиз. Стоит ли мне воспринимать это как измену?

— Я прошу не судить их так строго, госпожа, уверяю Вас. Они лишь хотели помочь Вам. И мне.

— Я слушаю вас, маркиз. Я уверена, что вы, явившись ко мне в неурочное время, пришли не ради того, чтобы извиниться передо мной или полюбоваться со мной на луну. Невозможно представить, чтобы Вы решили презреть все правила этикета из-за воспылавшей в вас страсти ко мне. Ведь ещё в детстве вы должны были уяснить, что общаться со мной смертельно опасно, поэтому я прошу не растягивать нашу беседу, вы подвергаете опасности не только себя, но и меня, — равнодушно проговорила девушка.

— Ваше слово для меня закон, Верховная. Тогда позвольте мне представиться Вам по всем правилам. Меня зовут Мириан Ангерран, будущий граф Роскин. Мой отец, граф Рокар Ангерран, обладает значительными владениями на юге и севере страны. Все крепости И-мар находятся под его покровительством и строжайшим контролем. Все дети нашей семьи проходят подготовку, только некоторые оказываются избранными, в качестве маро, или же мар, а некоторые наследуют определённые башни или занимаются набором мальчиков и девочек для них. Как Вы понимаете, ничего, что происходит во дворце, не проходит мимо нашей семьи. Император знает об этом, но полностью доверяет нашему роду, и мы ни разу не подводили его. Все маро и мар остаются верными не только императору и его семье, но и нам. Потому нас не могло не обеспокоить произошедшее на южной границе.

— Не могли бы вы пояснить, какое отношение к этому имею я, маркиз.

— Конечно, Ваше Высочество. Но позволено ли мне будет испросить позволения отложить этот разговор до завтрашнего дня?

— Тогда мне становится непонятным смысл вашего прихода ко мне.

— У меня есть к Вам просьба, Ваше Высочество, именно ради неё я и пришёл к Вам. Нам стало известно, что Вы были вызваны императором к нему в комнаты…

— Это так, — не стала отрицать очевидного Иона.

— Нам необходимо, чтобы завтра Вы проявили все свои способности перед Его Величеством, даже если Вы знаете, что это вызовет его гнев.

— Зачем, маркиз?

— Вы поймёте это завтра, госпожа. А теперь позвольте мне откланяться, — произнёс Мириан, но, перед тем как уйти, он внезапно взял девушку за руку и сжав её произнёс: — Я рад, что встретил Вас, — после чего маркиз вышел из беседки и скрылся из виду.

То, что сделал Ангерран, невероятно удивило принцессу. Даже мар старались не прикасаться к телу принцессы без особой на то нужды — это считалось святотатством. И если происшествие сегодня днём было лишь случайностью (в чём девушка начала сомневаться), то произошедшее недавно случайностью было сложно назвать.

Растерянная и смущённая Иона отправилась в обратный путь. Пока она шла до своих комнат, смятение практически исчезло, и девушка, трезво оценив слова и поступки молодого человека, пришла к выводу, что он, скорее всего, сделал это исключительно для того, чтобы она доверилась ему. Об этом говорила и их беседа, и его манера держаться. Принцесса не могла поверить даже на секунду, что он взял её за руку из-за душевного порыва — она слишком привыкла к тому, что никто не замечает её существования как человека. Марта и Мари, конечно, в глубине души, может быть, и испытывали к ней привязанность, но не более того. Для обеих женщин важнее был долг, нежели любовь к кому-то.

По дороге в свои покои она всё думала о поведении маркиза, пока ей в голову не пришла мысль о том, что она никогда не слышала и намёка на связь семьи Ангерран с маро. Вполне возможно, что, как и его поведение, это было уловкой. Попыткой привлечь её внимание. Она понимала, что все его поступки его могут быть искренними, но также осознавала, что как принцесса или Верховная она намного ценнее, нежели, как обычный человек.

Эта мысль ей не понравилась.

Придя к себе в комнату и обнаружив, что все её мар на месте, девушка успокоилась и, заявив, что ужин ей накрывать не нужно, легла спать.

Глава 4. Мечты и встреча с Императором

Когда Иона проснулась, Марта, как обычно, уже была на ногах и ждала её пробуждения. Судя по положению солнца, было уже семь часов утра — непозволительно позднее время. Девушка быстро встала и занялась утренним туалетом.

Вскоре пришли служанки и принесли одежду, которую прислал император. С удивлением Иона увидела, что ей принесли не платье для приёмов и не одежду Верховной. Это была одежда для занятий: лёгкое зелёное платье длиной до щиколоток со штанами вместо нижних юбок и лёгкими туфлями без каблуков. Не зная, как трактовать этот жест, принцесса несколько мгновений просто смотрела на наряд, но размышлять девушке было уже некогда, поэтому она просто оделась и отправилась в сторону Аметистового сада.

Аметистовый Сад был любимым местом для прогулок всех придворных дам, потому чаще всего именно там совершалась традиционная утренняя встреча доверенной дамы с принцессой.

Этот не очень большой сад был овеян множеством романтических историй. И в большинстве своём заканчивались они очень трагично. Впрочем, как могло быть иначе? Истории с хорошим концом редко запоминаются. Но… Была в этом саду одна, главная, история, из-за которой его и прозвали Аметистовым. Многие забыли об этом, а упоминания о ней остались только в старых книгах.

Когда-то давным-давно на свете жила девушка, которая была влюблена в Николаса, младшего принца империи Нандиру. Они познакомились случайно, когда им обоим было ещё только четырнадцать. Лилибет была жрицей храма Диру одного маленького пограничного городка, в который с визитом приехал принц.

Окна комнат, в которые его поселили, выходили на площадь перед храмом. Это было красивое белокаменное сооружение с резным фасадом. Стол, за которым принц завтракал, был обращён к окну, и потому ему открывался прекрасный вид на утреннюю площадь и здание на ней.

Там он и увидел её. Маленькую фигурку в белых одеждах жрицы, старательно убирающую перед храмом. Сперва он не обращал на неё особого внимания: жрица, убирающаяся перед службой — в этом нет ничего необычного, но, если видишь одного и того же человека изо дня в день, то сложно игнорировать его существование.

Вначале юноша просто смотрел на старательную жрицу и размышлял, что же заставило девушку пойти в храм Диру, почему каждый день в 7 утра она была уже на площади, и отчего никто никогда ей не помогал. Обычно жрицы занимались уборкой посменно. Но пока для него это была просто фигурка на площади.

Через несколько дней принц начал присматриваться к девушке и стал замечать всё больше деталей в её облике, движениях. Юная жрица часто танцевала во время уборки. Это поразило Николаса: в столице никто из жриц не позволил бы себе такой вольности, но здесь, в маленьком городке, прохожие лишь приветливо улыбались девушке и шли дальше.

Любопытство принца росло день ото дня и вот однажды он не вытерпел и решил познакомиться с необычной жрицей. Мар принца предложила ему сначала расспросить о девушке, прежде чем идти к ней, но принц счёл, что это неправильно, а потому после быстрого завтрака он отправился на площадь.

Лилибет и Николас встретились на площади. Они подружились и общались почти каждый день, пока принц был в городе. Затем он уехал, и они начали переписываться. Постепенно их чувства из дружбы переросли в любовь и Лилибет, понимая, что принц не может приезжать в их далёкий городок, решила попросить у главной жрицы разрешения уехать в столичный храм. Зная о чувствах девушки, матушка отпустила её. Это произошло, когда Лилибет и принцу было уже восемнадцать.

Когда Николас увидел её снова, то лишь ещё больше влюбился и объявил своему брату-императору, что собирается жениться на ней.

В то время императором был своевольный и жестокий Адриан Безумный.

Николас был красив, благороден и популярен как среди дворян, так и среди простого люда. Прекрасный фехтовальщик, певец и танцор. Он был умён и мудр не по годам. И за это Адриан ненавидел его. Потому, узнав о намерениях младшего брата, он сообщил ему, что он не позволит принцу империи Нандиру быть легкомысленным и для того, чтобы получить разрешение на брак ему придётся постараться на благо империи. Николас согласился с этим условием.

Адриан начал посылать своего брата в самые опасные районы в качестве посла или для разрешения конфликтов. Вскоре разразилась война. Адриан отправил своего брата в самую гущу событий, но тот, обманув ожидания тирана, вернулся с поля боя. Израненный и ослабевший, но вернулся. И вернулся он героем.

С каждым годом недовольство императором росло, детей он не имел, хотя ему было к тому времени уже пятьдесят лет. Его правление было жестоким и непредсказуемым. В один день он мог помиловать преступника, который убил более десяти человек, а в другой казнить кого-либо за кражу носового платка. Его законы были то чересчур строги, то слишком мягки. И война, произошедшая из-за ослабления империи, стала последней каплей. Аристократы решили совершить дворцовый переворот, но и у императора были свои планы.

За день до оговорённого дня переворота, Адриан послал своему брату записку с просьбой прийти в маленький жасминовый сад, что находился рядом со спальнями Николаса. После чего мужчина пригласил к себе Лилибет, надеясь, что насладится её страданиями, когда расскажет, что в саду молодого человека будет ждать лишь смерть.

Но всё получилось не так, как он задумывал. Когда Лилибет пришла к нему в комнату, она увидела, что вокруг императора стоит множество хорошо вооружённых людей, не являющихся маро, и поняла, что тот собирается сделать, так как видела безумный огонёк в его глазах уже давно, но девушка не успела выбежать из залы и предупредить любимого об опасности: десятки рук схватили её, зажали ей рот, а Адриан, отправив часть наёмников на дело, начал рассказывать ей, каким способом приказано убить его брата. О да, он выбрал наиболее жестокую смерть для него. Он сказал своим верным слугам сделать так, чтобы Николас перед смертью знал — его убила любимая, потому что на самом деле ненавидит его. Безумный хотел причинить и брату, и его невесте как можно больше боли.

Лилибет, не выдержав мысли о том, что любимый умрёт, уверенный в её ненависти, начала вырываться из рук тех, кто держал её, но мужчины были слишком сильны. И тогда в воздухе перед девушкой, появилось фиолетовое свечение. Прямо напротив неё открылся проход, в котором она увидела смертельно раненного Николаса, и в его глазах, смотрящих на неё, не было ненависти, лишь печаль. Внезапно, кулон, висящий на груди девушки, взорвался, и тысячи осколков разлетелись по всей комнате. Лилибет окружили всполохи фиолетового сияния, которые раскидали державших её мужчин, словно те ничего не весили, и она шагнула в проход, который закрылся за её спиной и привёл будущую жену императора к её любимому. Жасминовый сад наполнился невероятно ярким светом, что ослепил на несколько минут всех, кто видел его. Убийцы оказались заключены в коконы, состоящие из этого сияния и не могли причинить больше никакого вреда. Лилибет бросилась к Николасу, возложила руки на его рану и излечила его.

Как оказалось, позже один из осколков убил императора, что лишило переворот смысла, и измождённая страна с радостью приняла нового правителя.

После чуда, совершённого Лилибет, которое наблюдали многие, все признали её как будущую жену Николаса и достойную быть Верховной жрицей Диру. Так этот сад и стал называться Аметистовым Садом, садом верности, исцеления и искренней любви.

В древнем тексте, который Иона прочитала несколько недель назад, было написано, что в Аметистовом Саду до сих пор существует проход, который может перенести человека, стоящего рядом с ним к тому, кто является его судьбой. И сейчас, прохаживаясь по саду, принцесса искала этот мифический портал в тайной надежде, что в этом мире существует кто-то, кто полюбит её. Но прогулка закончилась, а она так и не нашла места, о котором мечтала. Настало время идти к императору.

Ход за кроватью, о котором говорил Марк, открывался довольно просто, чтобы в случае крайней необходимости принцесса смогла быстро покинуть свои комнаты, но для безопасности будущей матери наследника в течение многих поколений существовала традиция: когда принцессе исполнялось пять лет и она переезжала из особо охраняемых покоев во взрослые комнаты, девушка сама была обязана придумать новый способ открывания двери. И знали о нём только главная мар девушки и принцесса.

Придя в комнату, Иона застыла на пороге: что-то было не так. Ничего не было передвинуто или тронуто, но в спальне явно кто-то побывал. В ней стоял чей-то чужой, незнакомый запах. И аромат этот, очень отчётливый для принцессы, также был замечен и мар. Быстро поняв изменение обстановки, Марта, приказав Мире и Анне появиться и встать рядом с принцессой, начала обследовать помещение. Мест, в которых мог бы спрятаться человек, в спальне никогда не делали: шкаф стоял в будуаре, у кровати не было ни полога, ни свисающего до пола покрывала, и пространство под кроватью хорошо просматривалось, поэтому много времени осмотр у неё не отнял. «Мира, Анна — останьтесь здесь. Альна — стой за дверью». — «Слушаюсь» — ответили ей хором мар и развернулись лицом ко входу в комнату.

Иона быстро подошла к кровати, мельком посмотрела на мозаику на стене и нажала цветовую комбинацию. Быстро и бесшумно стена за изголовьем открылась и, после того как девушки вошли внутрь, захлопнулась за ними. Ход был достаточно узок, он был рассчитан на одного человека в парадном платье или на двух в простой одежде. Идя по туннелю, девушка думала о том, как же долог путь между комнатами отца и дочери.

Как это ни странно, спальни императора и принцессы располагались в разных концах дворца. Многие объясняли это с религиозной точки зрения, но, скорее всего, причиной была безопасность венценосных особ, это помогало избежать смерти всех членов императорской семьи при покушении. Внутренняя система тайных ходов была настолько сложна, что, не обладая картой, в них можно было легко заблудиться, но они значительно облегчали жизнь императора и его маро в тех случаях, когда им нужно было торопиться, так как тайные проходы были наиболее быстрым способом передвижения по дворцу.

Благодаря ходу девушка и её мар были на месте уже через пятнадцать минут. У открытого входа их встретил один из маро императора.

В комнатах своего отца Иона была в третий раз, и в каждый свой приход сюда она ощущала, что в этих покоях абсолютно нет жизни, даже амбар по ночам, как предполагала принцесса, казался более обитаемым, нежели то помещение, где спал её отец. Оглядев спальню, она отправилась за пределы личных покоев — в кабинет, где он проводил большую часть своего времени, общаясь с придворными, торговцами, служительницами — со всеми, кто мог помочь ему в управлении страной. Именно в этой комнате решалась судьба всей Нандиру. На пороге Иона замерла — напротив императора стоял Имар.

— Проходи в комнату, Иона, — сказал отец. — Послушай вместе со мной рассказ этого мужчины.

— Да пребудет с Вами Свет Диру, Верховная! — воскликнул Имар.

— Да осветит Диру ваш путь, — ответила ему принцесса.

— Оставьте эти формальности, Имар, лучше расскажите нам о том, что произошло в вашей деревне.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — поклонился ему мужчина. — Как я уже рассказывал на приёме, наша деревня находится совсем недалеко от башни И-мар, и потому обычно мы не беспокоим Ваше Величество с просьбами об охране южной границы — если у нас возникают проблемы с набегами южан, мы обращаемся туда. Но совсем недавно, когда мы узнали, что готовится очередной набег и отправились в башню, то не обнаружили там ни единой души. Такое бывало и раньше, но в прошлом они никогда не оставляли ворота открытыми. Обычно на воротах оставался старый Орл и впускал нас. Но в этот раз отсутствовал и он, а сами ворота были распахнуты! — сказал он, и голос подвёл мужчину.

— Спасибо вам за рассказ, Имар, — кивнул ему император, — Дочка, есть ли у тебя вопросы к нашему гостю? — добавил он, и в комнате воцарилась напряжённая тишина.

Иона вспомнила слова Мириана и решила рискнуть.

— Да, отец, — ответила принцесса.

— Тогда право первой допрашивать его, предоставляется тебе.

«Допрашивать? — пронеслось у неё в голове, — Таким образом, он делает мне какой-то намёк? Неужели это очередная проверка?..»

— Спасибо, Ваше Величество, за оказанное мне доверие, — сказала Иона склонившись в глубоком поклоне.

Затем она развернулась к старосте и спросила:

— Радих Имар, если мне позволено задать такой вопрос, то не могли бы вы ответить: с чем связано то, что вам было дано подобное имя?

— Так как мы издревле живём рядом с башней, то меня назвали так в честь башни, Ваше Высочество, — в глазах императора блеснула заинтересованность, кажется, выбор первого вопроса ему явно понравился, но пока Иона решила не выдавать то, что она обнаружила некоторые неточности в рассказе Имара, подозревая, что отец хочет обсудить их после.

— Как называется ваша деревня?

— Тополь, госпожа.

— Как вы узнали о готовящемся набеге, радих?

— У деревни начали появляться южане, и мы решили на всякий случай позвать людей из Башни Полудня.

— Кто пошёл с вами к воинам?

— Я был один, Верховная.

— Скажите, радих, в вашей деревне есть служительница, маг, знахарка или, быть может, ведунья?

— Нет, госпожа.

— Есть ли у вас в деревне воины?

— Два мальчика были отданы на обучение в соседний город — Туман, но они вернутся к нам только через четыре года.

— Набег состоялся?

— Да, Верховная.

— Когда он произошёл?

— Месяц назад, госпожа.

— А когда вы ходили в крепость И-Мар, радих?

— Месяц и неделю назад, госпожа.

— Где деревня просила помощи?

— Из Тумана, Верховная.

— Каковы потери от набега?

— Они успели поджечь один дом, но посевы не пострадали, госпожа.

— Чей это был дом?

— Обычного крестьянина, Верховная.

— Сколько было южан?

— Около сорока, госпожа.

— Когда Вы зашли в крепость И-Мар, лежали ли там вещи, оставленные жителями? Как выглядела сама крепость?

— Мы не заходили дальше внутреннего двора, Верховная.

— Как Вы определили, что в крепости никого нет?

— Тишина, какой не бывает, где живут люди, сказала мне об этом.

— Спасибо, радих, — закончила свой допрос принцесса и через мар спросила отца, нужно ли ей раскрывать «неточности» при Имаре. В ответ император отрицательно покачал головой и произнёс:

— Вы можете идти, Имар. Мы благодарны вам за ваш подробный рассказ о беде, случившейся в Башне Полудня. Мы должны попросить вас остаться во дворце ещё на несколько дней.

— Желание Его Величества императора Нандиру закон для меня. Да пребудет с Вами Свет Диру, — сказал Имар, после чего вышел из комнаты, сопровождаемый двумя офицерами.

Когда их шаги затихли вдалеке, император кинул на свою дочь оценивающий взгляд и пригласил её сесть.

— Ну что же, принцесса, что Вы заметили в его рассказе? — изменил он манеру разговора, как только они остались вдвоём.

— Ваше Величество, радих Имар говорит Вам не всю правду, — с трудом скрывая страх ошибиться, ответила Иона.

— В чём же заключается его ложь?

— Первая — его имя.

— Что с его именем?

— Имя, связанное с крепостью И-Мар, даётся только рождённым мар, или же связанным с крепостью неразрывными узами. Мар не потерпели бы, чтобы старейшина соседней деревни носил это имя, если бы он не имел на это права. Либо же Имар может являться прозвищем, в чем я сомневаюсь.

— Дальше… — становясь всё более жёстким, произнёс император.

— Как я поняла, набеги южан уже давно беспокоили эту деревню, а значит появляться у границ Тополя, было большим промахом со стороны нападающих, а глупость они раньше не проявляли.

— Всё может быть в первый раз, принцесса, — усмехнулся отец.

— Вы правы, Ваше Величество, но в рассказе не совпадают время набега, время обращения к рыцарям из Тумана за помощью и обращения с жалобой к Вашему Величеству. Если верить радиху, то жители пошли в крепость сразу, как заметили южан, а это значит, что набег состоялся не позже чем через два дня после их появления, в таком случае они бы никак не могли успеть позвать рыцарей Тумана. И остаётся неясным — почему при минимальном ущербе от набега они ждали больше двух недель, перед тем как прийти в столицу.

— И что же из этого следует?

— Вполне возможно, что в их деревне живут ведунья и воин. Скорее всего, это время потребовалось, чтобы они сумели уйти. Но мне немного непонятно, почему радих пытается скрыть этот факт.

— И какие у вас есть предположения, принцесса?

— Если всё так, как мне думается, то ведунья, которая жила в деревне была достаточно сильной… Скорее всего ей очень не хочется выдавать своё местонахождение. Но я не понимаю зачем, ведь в Нандиру магия Потока даже в форме ведовства, не является преступлением…

— Вам и не нужно этого понимать, принцесса. Мне интересно, на основании какой информации вы пришли к выводу, что дело именно в ведунье.

— Когда радих рассказывал свою историю, меня удивил тот факт, что южане были настолько неумны, что показались своим жертвам. Грабят они эти места давно, и им не было нужды выяснять положение дел в деревне — быт Тополя, как и остальных деревень в нашей Империи, скорее всего полностью подчинён сельскому хозяйству и скотоводству, поэтому им должно быть известно самое выгодное время и место для нападения. Тем более южане славятся именно внезапностью своих нападений.

— Позвольте узнать, принцесса, откуда у вас эти сведения?

— Вы разрешили мне пользоваться библиотекой дворца, отец, а в ней много информации, которую можно использовать.

— Принцесса, надеюсь, вы понимаете, что отчасти нарушаете традиции нашей империи? — в воздухе повисла напряжённая тишина. — И, я думаю, вы понимаете, что за это положено соответствующее наказание?

— Конечно, отец… — тихо произнесла Иона.

— Пока Вы можете идти к себе, принцесса. Своё решение я сообщу Вам завтра.

— Слушаюсь, отец.

— А пока, дочка, сходи на плац, я устроил тебе сюрприз, — его голос внезапно смягчился.

— Ваше желание для меня закон, отец.

Последняя фраза императора так поразила девушку, что она застыла от удивления, но верная Марта тихо прошептала пару слов ей на ухо, выводя свою госпожу из оцепенения. Иона поклонилась отцу и вышла.

Глава 5. Растерянность

Из кабинета отца Иона вышла в растерянности. За всю её жизнь это был первый случай, чтобы отец назвал её на «ты», когда они находились наедине. Всё это было более чем странно. Также она не понимала зачем отцу понадобилось её присутствие при разговоре с радихом. Ситуация беспокоила её. Она не знала, чего стоит ожидать.

Девушка так погрузилась в свои мысли, что следовала за своей мар не глядя. Только зайдя во вторую галерею тайного хода и оглядевшись, она поняла, что что-то не так — Марта повела её другим путём. Память Ионы развивали с детства, потому запоминала она всё с первого раза. Её память не была идеальной, потому то, что она считала ненужным, а по большей части то, что ей говорили считать ненужным, принцесса забывала через несколько дней. Именно поэтому то, как они шли в первый раз, она, движимая чувством долга, обязана была запомнить, а разговор с радихом Имаром, побуждаемая всё тем же чувством, должна была забыть. И всё, вполне возможно, так бы и произошло, если бы слова, сказанные её отцом, не оставили разум девушки в смятении. И отчасти из-за этого, когда они пришли к неизвестной ей потайной двери, Иона не смогла удержаться от удивлённого вопроса: «Марта, где мы?» В ответ мар лишь промолчала и осуждающе показала знаками, которые были известны лишь императорской семье и её верным охранникам, что сейчас не время и не место говорить, ведь принцесса должна знать, что в ходах слишком хорошая слышимость, чтобы можно было беседовать в них.

Буквально через секунду дверь отворилась, и в неё вошёл незнакомый Ионе мужчина и поклонился ей. Только после этого поклона принцесса поняла, что не такой уж это и незнакомый человек — это маро, умеющий изменять внешность. Средний маро. Средним он назывался отнюдь не по уровню способностей, вполне возможно, он превосходил по силе и ловкости всех маро. Прозвали его так за умение быть «никем» — полностью растворяться в толпе. Он настолько легко менял свою внешность, что узнать его могли лишь те, кто проводил с ним большую часть своего времени и знал обо всех его привычках, а таких людей просто не было. Больше всего времени с ним проводил младший маро, но и он вряд ли узнал бы его в толпе, даже если бы присматривался к каждому человеку и знал, что один из них — Средний.

Поклонившись Ионе, он медленно достал из-за спины непонятного вида сумку и протянул её принцессе. Девушка удивлённо воззрилась на неё, и Марта, поняв, что от хозяйки нужного действия она не дождётся, сама забрала её из рук Среднего. Затем она взяла Иону за руку и увела к следующему проходу, а маро так и остался стоять, застыв в поклоне. Столь странное поведение мужчины, вызвало ещё большее смятение — маро не должны кланяться никому, кроме императора, потому что это означает ослабление бдительности. Они могут не кланяться и правителю Нандиру, чтобы не прерывать наблюдение за всем, что происходит вокруг Его Императорского Величества. Таковы неписаные правила маро. По крайне мере это было тем, что девушка знала.

Внезапная боль в руке отвлекла принцессу — Марта сильно дёрнула Иону за руку, стараясь поторопить её. Когда из-за этого девушка тихонько ойкнула, то мар снова показала ей жест «молчание».

Всё, что происходило сегодня, настолько выбивалось из обычного распорядка дня, что это начало пугать Её Высочество. Но, как ни странно, боялась она скорее того, что не сможет присутствовать на приёме или не сходит на плац, или же что не будет исполнять обязанности принцессы, чем того, что её ведут неизвестно куда и неизвестно зачем. При всей своей начитанности Иона никак не могла сопоставить факты, которые были прямо перед ней.

Они продолжали двигаться дальше — Марта провела принцессу ещё через несколько галерей, и только после третьего спуска она остановилась и отпустила руку своей подопечной, которую всё это время крепко сжимала. Очень осторожно мар приоткрыла очередную потайную дверь, выглянула наружу и, убедившись, что снаружи всё спокойно, распахнула её.

Оказалось, что дверь вела в казармы гонцов. До этого принцесса ни разу не была в этом месте, но одежду гонца, висящую на стуле, она узнала. И в этот же момент ранее такая пугающая для неё ситуация стала абсолютно не страшной, она стала для неё приключением. Тем самым, которого каждый человек, не бывавший нигде дальше сада у своего окна, ждёт со жгучим чувством нетерпения, которое преследует его во снах. Иона с детства была девочкой любопытной, и когда перед ней появлялась тайна, это завораживало её. Возможно именно из-за этого, когда в маленькую комнатку вошёл главный гонец, она совсем не удивилась. В тот момент принцесса воспринимала реальность, как сон или весёлую игру. Это можно было понять по улыбке, полной детской наивности и веры в чудо, которая светилась на лице Ионы. Абсолютное несоответствие этой улыбки и серьёзности ситуации кольнуло сердце Марты. Её подопечная мечтала о чуде, а получит лишь разочарование.

Элин поклонился принцессе и подал одежду — которая до этого лежала стопочкой на его столе — а затем, поклонившись ещё раз, вышел из комнаты. Поняв, что от неё требуется, чтобы она переоделась, Иона развернула одежду — это оказалась форма посыльного. Это снова вызвало прилив радости у девушки.

Размер был подобран идеально. Конечно, принцесса была слишком полной для Гонца, но над одеждой явно потрудился портной Мари, который мог сшить любое платье так, что даже толстая женщина выглядела стройной, а высокая миниатюрной. Поговаривали, что мастер Рент является не только портным, но и магом.

Иона в одежде, сшитой мастером Рентом, выглядела просто замечательно, даже болезненный блеск в глазах бесследно исчез. Единственной проблемой остались волосы. Их цвет, обычный для императорской семьи и некоторых её малых ветвей, в народе встречался не часто. И потому среди простого люда каждая девушка, награждённая им, считалась благословлённой Диру.

Даже будучи убранными в простую причёску, волосы слишком сильно выделялись на фоне костюма Гонца. Немного подумав, Марта нашла выход из ситуации, заплетя принцессе косу по наральскому образцу, как делали некоторые женщины-посыльные. Это скрыло и цвет, и длину волос. Белоснежная кожа Ионы до сих пор выделялась, но это было не столь важно — среди всадниц было достаточно много белокожих северных девушек, так что разница между принцессой и гонцом стёрлась настолько, насколько это было вообще возможным.

Внезапно маленькие птички на правой стороне груди Ионы засветились, что значило, что одежда признала в человеке достойного и что для него есть поручение. Принцесса воззрилась на свою красную курточку с неподдельным изумлением — ни в одной книге, которую она читала, не говорилось о столь странных свойствах эмблемы Гонцов. Не обращая внимания на замешательство своей подопечной, Марта указала на дверь, и они вышли.

За дверью оказалось пусто. У Ионы создавалось такое впечатление, что все, кто жил в казарме, просто исчезли. Она не знала, что обычно происходило в этом здании, но предполагала, что в нём должно быть шумно и явно веселее, нежели в её комнатах, где единственным звуком был голос самой принцессы и тех, кто ей служил.

Марта легко дотронулась до плеча принцессы, выводя из задумчивости. Этот путь девушка запомнила на всю свою жизнь — налево от двери, вниз по лестнице, снова налево, и вот она уже в конюшне гонцов. Вместе они приближались к стойлу, из которого раздавался невероятный шум, будто кто-то хотел вырваться оттуда. «Неужели у Гонцов бывают столь непокорные лошади?» — подумала Верховная. Но когда девушка подошла к загону, то сразу поняла, что это Ворон. Как и он, осознав, что это Иона, успокоился. Охранница указала своей госпоже на него и попросила её залезть в седло. Через некоторое время около Ворона появился незнакомый девушке гонец. Увидев его, Марта поклонилась принцессе и сказала жестами, которые придумала Иона: «Скоро мы с Вами встретимся, Ваше Высочество. Он защитит Вас. Впредь называйтесь Тарой». Наклонившись к своей мар, принцесса поцеловала её на прощание и сказала шёпотом: «Я надеюсь».

Впереди Верховную ждали незабываемые ощущения от первой в её жизни длительной поездки на лошади.

В первые сорок минут, пока они выезжали из внутреннего кольца дворца, всё было в порядке. Можно сказать, что ничего кроме удовольствия от этого путешествия девушка не испытывала, чему способствовало упорное молчание её спутника, которого, как ей показалось, она пару раз видела в зале приёмов. Но потом, когда они уже выехали за Лунные врата, все прелести галопа, которым они начали двигаться с лёгкой руки гонца, были прочувствованы ею во всей полноте. Из-за брусчатки ход Ворона был другим, нежели на плацу — более тряским и болезненным. Сколько раз, сидя взаперти, во Дворце принцессы — матери наследника престола, она мечтала о ежедневных занятиях верховой ездой, но думала, что это ей всё равно не пригодится и потому не настаивала на них так яростно, как на возможности читать книги на иностранных языках. Оказалось, что зря. Всё тело болело нещадно.

Но тут они въехали в город, и красота его заставила девушку позабыть о боли.

Нан'Оро славился своей неповторимой гармоничностью, которой обладал, несмотря на свои огромные размеры. В его стенах жило более миллиона человек — большая численность населения была разве что в Лафре, столице Анжении.

У столицы Нандиру было и другое название — Город Воды. В нём находились дворец Императора — Ак-Лар, дворец Принцессы — Матери наследного принца — Ак-Илар, дворец наследного принца — Ак-Имлар. Все дворцы вместе назывались Ак-Анвар.

Очень сложно описать Нан‘Оро в нескольких словах. Столица была воистину велика, ведь в неё входили не только три больших дворцовых комплекса с длинными подвесными галереями и небольшое кольцо храмовых земель: дворцовый комплекс и небольшой храм составляли лишь внутренний круг города, который отделялся от остальной части Города Воды высокими стенами. На юго-востоке от него находились Лунные врата, а за ними располагался большой храмовый комплекс. Парки и сады на юге. За ними, на юго-западе, гильдии мастеров. Далее, на западе, район каменщиков, садовников и магов, специализирующихся на «природных» словах. Затем, на северо-западе, маленький, на первый взгляд, район магов. На севере были дома придворных и рядом с их особняками, совсем маленький, практически разрывающий кольцо храмовых земель и плотно прилегающий ко дворцу квартал Видящих Истину, подчинявшихся только Верховной. На северо-востоке мирно сосуществовали разные расы и народности — это был квартал для тех, кто приехал в город ненадолго. И, наконец, на востоке — Сад Воды и университет Нан’Оро — Альхейр. Это величественное здание, расположенное прямо посреди Сада Воды, одновременно служило колыбелью науки и магии и одним из последних укрытий в случае осады. К Альхейру, через Сад Воды, в котором водяные струи вырастают в деревья, ведут подвесные мосты, цвет которых также изменчив, как сама вода.

Это был средний круг, также обнесённый стеной, но не охранявшийся, в отличие от внутреннего. В белом прекрасном камне уже давно не было ворот, которые бы разделяли внешний и средний круги.

К огромному сожалению, Иона, видевшая университет лишь издали, и сейчас не смогла рассмотреть его — её спутник торопил коня, направляясь к завершающему город Водному, или Большому кольцу, в котором располагались бедные районы, больницы и городские казармы.

В бедных районах всегда царила редкая для столь больших городов чистота, а дома, в которых жили обычные горожане, всегда отличались красотой. За чистотой и порядком очень строго следили и, за постоянное нарушение правил могли выселить в закрытые кварталы.

Уже наступили сумерки, чему девушка была очень рада, так как никогда не бывала подолгу на солнце, и голова у неё уже начала болеть. Иона с гонцом приблизились к Ночным воротам, большие створки которых бывали открыты лишь вечером да ночью, когда все остальные выходы из города были заперты.

Город Воды стоял посреди огромной, покрытой зеленью и лесом равнины, иссечённой множеством речек. Когда-то давно, когда империя ещё воевала с соседними государствами, вокруг Нан’Оро был выкопан широкий канал для дополнительной защиты столицы, сейчас он замыкал всю водную систему города. Издалека казалось, что столица стоит на воде.

Многие путешественники, завидев город, думали, что это лишь мираж или морок.

Иона видела Нан’Оро по-настоящему впервые и никак не могла понять, какие чувства испытывает. С одной стороны, этот город — единственное, что она когда-либо знала в своей жизни. Она знала, что, скорее всего, ей предстояло провести в нём всю жизнь, и потому даже не надеялась выехать когда-либо за его пределы. Иногда её посещала безумная надежда на то, что как только она родит первенца, ей позволят уехать из столицы, ведь, несмотря на то, что её готовили стать достойной матерью наследника, это была лишь дань традиции. Девушка понимала, что её разлучат с ребёнком. Может быть, будут приносить его на кормление первое время, а может, и отдадут специально подобранной кормилице, но не более того. Император позаботится о том, чтобы её влияние на сына было минимальным. Он слишком не любит свою дочь, чтобы позволить ей общаться с наследником. Её сына будут воспитывать люди императора.

Но сейчас всё это было далеко — ей представилась возможность выехать за городские стены, и это её радовало. Она предполагала, что далеко уехать не удастся, и потому предпочла полностью насладиться свободой от долга и обязанностей, какой бы она не была недолгой.

Изредка Иона поглядывала на спину своего спутника и думала о том, кем всё-таки является этот молчаливый человек. Конечно, она догадывалась, но точно определить этого не могла.

Принцесса знала, что для услужения будущей матери императора воспитывается маро. Воспитывается в строжайшей тайне.

Юноши, подобные этому, берутся на воспитание, как только в императорской семье рождается ребёнок женского пола. Как правило, мальчик должен быть одного возраста или на год-два старше принцессы, и живёт он в такой же полной изоляции и тайне до определённого возраста, как и сама девочка. Тренируют его ещё строже, чем маро императора, так как девочки рождались в императорской семье в несколько раз реже, чем мальчики, потому потеря будущей матери наследника была практически невосполнима, ведь ещё и не каждая родившаяся девочка достойна стать Верховной. А потерять одновременно и Верховную и мать наследника — это спровоцировать смуту.

Обо всём этом девушка думала, смотря на якобы тощую спину гонца, и была больше чем уверена, что щуплое телосложение молодого человека лишь видимость, возможно, что на нём такая же одежда, скрывающая истинную фигуру носящего, что и на ней.

Иона знала, что юноша чувствует её взгляд, иначе и быть не могло, но по какой-то причине он не желал поворачиваться к ней лицом. Первое, что пришло девушке в голову это то, что гонец боится — принцесса узнает его. Или же он боялся обратного — что не узнает. Среди маро было много тех, кто мог изменять свою внешность за счёт мимики, но, по-видимому, этот мальчик к ним не относился. Ранее, во дворце, Иону подобное поведение просто не заинтересовало бы, но сейчас, когда они уже два часа, как отъехали от Нан’Оро, девушку это волновало, если не сказать нервировало.

Молчание становилось всё более и более гнетущим, но Иона, боясь сказать какую-нибудь глупость, предпочитала не заводить разговор первой. Она понимала, что рано или поздно ей придётся общаться с этим угрюмым юношей, тем более, что её спина давала о себе знать. С каждой минутой Верховная была всё ближе к мысли, что тело её воспринимает эти семь-восемь часов, как два дня беспрерывной езды без отдыха — оно отзывалось болью при малейшем напряжении мышц. Было тяжело, но она могла только терпеть. Единственным, что её радовало, было то, что сегодня она пропустила обед и ужин. Правда, радовало её это лишь до первого приступа голода, который не заставил себя долго ждать. Услышав, что принцесса ёрзает на коне, молодой человек нарушил гнетущее молчание, прежде чем Иона сделала это сама:

— Госпожа, если Вам неудобно или Вы чувствуете усталость, то, я прошу Вас, сообщайте мне об этом сразу же, — его голос оказался на редкость приятным. — Я не могу допустить, чтобы Вы страдали из-за нашего с Вами путешествия.

— Да хранит вас Свет Диру, гонец. Если мне что-нибудь понадобится, вы узнаете об этом немедля, — услышав ответ, юноша явно успокоился, и Иона, увидев его реакцию, определила, что тот на самом деле боялся какой-нибудь просьбы со стороны принцессы, но спросить был обязан.

Терпеть боль без видимой на то причины было крайне неразумно с её стороны, но воспитание не позволяло жаловаться.

Не в первый раз за этот день девушка была в растерянности, и не знала, что и зачем делает. Иона даже не пыталась тщательно проанализировать ситуацию, а это было ей несвойственно. Принцесса доверяла своей мар, и не могла допустить даже мысли о том, что та позволит своей госпоже совершить нечто безрассудное или недостойное будущей матери наследника. Она считала: раз мар привела её на конюшню, значит, это было необходимо, раз сказала переодеться в костюм гонца — для этого была причина. Верховная не сомневалась в этом ни на минуту. Единственное, что мучило сейчас девушку это то, что она никак не могла вспомнить, о чём её попросила мар перед отъездом и, предаваясь тяжким размышлениям о своей забывчивости, принцесса продолжала смотреть на спину своего спутника, которому столь пристальное внимание члена императорской семьи не доставляло удовольствия — изредка он немного напрягался. Когда девушке, наконец, надоело наблюдать за ним, она решила осмотреть местность, которую они проезжают. И каковым же было её удивление, когда она обнаружила, что они уже давно въехали в лес, который с каждым годом всё ближе и ближе подбирался к городу.

На приёме девушка слышала многочисленные жалобы от купцов на сильное разрастание леса. Жаловались на это и аристократы, имевшие охотничьи угодья в округе. Но массовую вырубку деревьев, которая предлагалась практически всеми обратившимися к императору, позволить не могли. Уже более тысячи лет императорский род соблюдал нерушимый договор, заключённый со служительницами древности, согласно которому лес являлся неприкасаемой территорией. Причины, которая побудила императора Эреаса заключить этот договор, не знал никто. Как никто не знал и того, почему он женился на Илионе, которая создала должность Верховной. В современной Нандиру первая Верховная являлась символом святости и благой силы, но про неё практически ничего не было известно.

Когда Иона слушала жалобы о разрастании, то не знала, какое бы решение она приняла, если бы не было договора, но сейчас, находясь в лесу, девушка понимала, что она, скорее всего, так же, как и Илиона, не хотела бы, чтобы лес когда-нибудь был вырублен под корень, и заставила бы своего мужа подписать этот договор.

Этот лес обладал неудержимой силой. Иногда, когда принцесса смотрела на деревья в радужном саду, который находился рядом с её комнатами, ей казалось, что деревья, что посажены там пусть и живые, но в них нет души. Она никогда не знала, как это объяснить, и потому не обсуждала этого даже с Мартой, но сейчас Иона поняла, что это было за чувство. Когда она разглядывала деревья, стоявшие по обочинам дороги, Верховная видела их души, или, скорее, ощущала их. И это было невероятно приятно. Здесь она чувствовала себя как дома. В этом невероятном лесу всегда было очень много лей, деревьев с тонкой и шелковистой корой, твёрдой словно камень. Иона на некоторое время даже закрыла глаза, пытаясь дотронуться до них, как делала это с деревьями в саду. Но, к её удивлению, когда она попыталась сделать это, души лей улетали от неё и безмолвно уговаривали не призывать их. На секунду ей даже показалось, что они боятся чего-то. И тут же Верховная поняла, чего они боятся.

— Принцесса, Вы что-то почувствовали?

— Почему вы так решили, гонец?

— Раньше, когда я ездил через этот лес, я не чувствовал никаких волнений в Потоке этого леса, но сейчас, я начал различать отдельные слова, — услышав это девушка испугалась, поняв, что именно она, своим резким вмешательством, распылила защиту леса.

— Это не лес. Это мои слова, — быстро сказала девушка.

— Ваше Высочество, я нижайше прошу Вас не пользоваться Потоком, пока мы не отойдём на большее расстояние от города.

Следующие несколько минут Иона думала о том, как мог маро перепутать эти живые души со словами Потока. Неужели он решил, что в Железных Леях помещены заклятия? Для неё это представлялось невозможным. Она не очень разбиралась в магии Потока, более того, не обладала способностями к ней, но знала, что чтецы, как их называли, обладали способностью создавать помощников. Но они никогда не имели настолько упорядоченного разума, да и кто смог бы посадить в каждое дерево по помощнику? Принцессе это казалось абсурдной мыслью. Гораздо логичнее было отнести это необычное ощущение на влияние Диру или обычной хоры, которая присутствует во всём. Существа, живущие в деревьях, сливались со своими обиталищами и казались с ними единым целым, что могло объяснить, почему никто раньше не замечал ничего подобного — в империи мало кто умел общаться с природой.

Поражённая красотой леса, Иона не сразу заметила, как они свернули с широкого тракта, который она не сумела как следует разглядеть. Когда они уже сворачивали в чащу, девушка оглянулась на дорогу и постаралась запечатлеть то, что видела. Но вдруг перед её глазами промелькнуло какое-то заклятье. Она впервые в своей жизни увидела, как используют заклятие, и это испугало её настолько, что она чуть не забыла тот прекрасный вид, что хотела запомнить.

По чаще леса они ехали ещё несколько часов, что уже начало угнетать принцессу, но и заставило вспомнить, о чём просила её Марта:

— Да пребудет с вами Свет Диру, гонец.

— Да, госпожа? — напрягся юноша.

— У меня есть к вам небольшая просьба, — молодой человек удивлённо вздрогнул — принцесса просила его о чём-то, не просто говорила, чего она хочет, а просила. Это было неожиданно даже для бывалого маро, что уж говорить о том, для кого это было первое серьёзное задание. Но через несколько секунд он всё-таки очнулся и ответил ей, как подобает.

— Я исполню любое Ваше пожелание, госпожа.

— Я хочу, чтобы впредь вы называли меня Тарой. И мне хотелось бы узнать ваше имя. Придуманное или настоящее — это не имеет значения.

— Атар. Надеюсь, это имя подойдёт?

— Раз вы назвались им, значит оно уже подошло, не так ли? — на лице юноши появилась улыбка, он был рад, что принцесса поняла его. — Вы ведь не хотите рассказывать мне, из-за чего возникла столь срочная необходимость покинуть дворец?

— Пока ещё не время, Тара, — девушка вздрогнула, услышав своё имя. — Чуть позже вам всё расскажут.

В этот день для Ионы всё было впервые. Она впервые выехала из дворца, впервые уехала из города, впервые увидела лес, впервые ощутила капельку свободы, и впервые её назвали сокращением её второго имени. И, возможно, последнее было для неё наиболее шокирующим. После того, как Атар назвал её по имени, она старалась остаться спокойной, но у неё это не получилось, ведь одно дело попросить о чём-то, а другое — услышать исполнение просьбы. Здесь было всё: удивление, испуг, надежда, новизна, признательность, неприятие, в какой-то мере и гнев, который она ощущала скорее по привычке. До сегодняшнего дня наибольшая близость (или дерзость) проявлялась в словах «принцесса Иона» или «госпожа», но никто даже не смел произнести «Тара». Элитар было её личным именем, которое не использовалось в обиходе, и потому сокращение от него, было более фамильярным, нежели от других частей её имени. Именно поэтому это было для неё двойным потрясением. Девушка чувствовала себя глупо, ведь она сама попросила называть её так, но ничего не могла с собой поделать.

— Ещё совсем немного и мы спешимся. Потерпи пожалуйста, — сказал юноша, переходя на «ты».

Это вновь привело принцессу в замешательство. Она никогда не слышала, как общаются между собой близкие друг другу люди.

— Хорошо.

— И не бойся говорить со мной, иначе дальнейшее наше путешествие будет сильно осложнено, — говорил гонец с трудом. Было видно, что разговаривать с Верховной на «ты» для него сложно.

— Хорошо. Я постараюсь.

Как и обещал Атар, через несколько минут они сделали привал. Спешиться сама она была не в состоянии, и потому молодому человеку пришлось помочь ей. Ноги и спина Ионы сильно болели, но так как воспитание не позволяло ей хромать и показывать, что она испытывает на самом деле, она лишь пару раз сморщилась от боли и как ни в чём не бывало села на землю. Сидение доставляло ей ещё больше страданий, и, поняв, что иначе она закричит на весь лес, девушка легла на траву, не сообразив, что земля сейчас холодная и сначала нужно было постелить что-нибудь для защиты от сырости и влаги. Увидев, что принцесса ещё раз поморщилась, Атар сказал:

— Прости, что не заметил сразу — это ведь твой первый опыт езды на лошади? — с этими словами он подошёл к ней и провёл над ней рукой.

— Что вы делаете?! — воскликнула она, переходя от испуга обратно на «вы».

— Я? — голос у юноши был не менее удивлённый, нежели у девушки. — Я лечу тебя артефактом. И не забывай, ты сама попросила называть тебя Тарой. Прошу впредь не ошибаться, особенно при посторонних. И почему тебя так удивляет, что я хочу вылечить тебя?

— Я не знала, что так лечат… — смущённо ответила она.

— Что?..

— Я не знала, что так лечат.

— Но ведь… Так лечит любой целитель, который работает во дворце. Он должен обладать подобными артефактами…

— Возможно и должен, но ни одного мага ко мне не подпускали, ты, как маро, должен знать почему.

— Маро? Что значит маро? — молодой человек изобразил удивление.

Столь явное притворство возмутило принцессу.

— Нехорошо начинать отношения со лжи. Я же не отрицаю свой титул, не правда ли? Хотя вы и не могли знать меня в лицо. Даже иор Френсис не смог бы узнать меня в таком наряде.

— Вы правы, принцесса. Наверное, правы Вы и в том, что нам лучше не переходить на «ты» столь скоро. Вы будете сбиваться, а это не пойдёт на пользу нашему путешествию. Но мне всё же интересно… Как Вы догадались? Откуда Вы знаете про маро это понятно, но это означает, что Вы также должны знать их всех в лицо, — «Так вот почему он прятал от меня своё лицо», — и должны знать, что я не отношусь к ним. Откуда Вы узнали о моём существовании?

— Прочитала.

— Понятно… И где же Вы это прочитали?

— Не всё ли равно?

— И всё же… Позволено ли мне будет настаивать на ответе?

— За давностью лет я уже забыла и автора, и название. Я прочитала об этом, когда мне было около двенадцати, не думаете же вы, что я помню абсолютно всё, что читала в своей жизни?

— Что же… Раз так, то я, похоже, никогда не узнаю название столь полезной книги, — огорчённо произнёс маро.

— Простите, но я действительно не помню, — якобы смущённо, сказала принцесса, думая, что если она скажет название, то её любимую книгу уничтожат, чего девушка никак не могла допустить.

Чтобы уйти от опасной темы девушка ослабила контроль над своими эмоциями и позволила себе поморщиться от боли, и издала тихий стон.

— Вы сказали, что можете вылечить меня.

— Я не смогу этого сделать, пока Вы не снимете браслет с руки, — произнёс Атар, указывая на тоненькую серебряную ниточку на левой руке Ионы.

— Значит, ничего не получится… — разочарованно улыбнулась она.

— Не беспокойтесь, я всё равно помогу Вам, просто мне придётся пользоваться обычными методами, — сказал ей маро и с сомнением посмотрел на неё.

— Что-то не так?

— О, не беспокойтесь, принцесса, всё в порядке, просто я подумал о том, что Вам вряд ли захочется, чтобы я раздевал Вас, поэтому я пойду и приготовлю Вам травы, а Вы чуть позже сами приложите компрессы… Надеюсь, Вы не возражаете?..

— Не возражаю. Надеюсь, вы не против, если я немного отдохну? — в ответ Атар только поклонился принцессе и отошёл, оставаясь, впрочем, поблизости, на случай, если его позовут.

Пока принцесса лежала на земле, она вслушивалась в то, что происходит вокруг, и впитывала все звуки леса. Пение птиц, живущих в чаще, для неё было настолько же новым, как и все остальные ощущения сегодняшнего дня. Раньше Иона могла увидеть лес только на картинках или живых картах Потока, но настоящий лес был настолько удивительным, что ей хотелось узнать о нём всё. Абсолютно всё. И если до этого она была поглощена рассматриванием деревьев, то сейчас её интересовали живые существа этого леса. Пытаясь ощутить их вокруг себя, пытаясь запомнить каждый звук и каждое движение вокруг, она ещё и отвлекала своё сознание от боли, которую испытывало её тело.

Принцесса уже и не надеялась когда-нибудь увидеть внешний мир, сведения о котором она искала с такой неутолимой жаждой. Наверное, именно в тот момент, когда девушка лежала на земле и слушала лес, она поняла, что книги — это лишь тени настоящего мира и по-настоящему можно представить что-либо, читая их, только если ты видел и чувствовал это когда-либо. Бывало, конечно, что ей казалось, будто сквозь книги она может увидеть всё, что описывается в них, почувствовать запах, услышать звуки — увидеть воспоминания автора. И такие моменты для неё были просто сказочными. Но они были так редки… Ведь даже автор, описывающий пейзажи, не всегда видел их своими глазами.

Вскоре вернулся Атар, разжёг костёр и отошёл к седельным сумкам, чтобы достать травы. Только сейчас Иона поняла, что в лес он ходил не за ними и отнюдь не только за хворостом, но зачем — это осталось для неё загадкой. Пока маро разбирал ингредиенты для компресса, принцесса наблюдала за ним. Поняв, что девушка знает кто он, молодой человек перестал прятать лицо, что, впрочем, ничуть не облегчало попытки Верховной разглядеть его — вокруг было темно, и было сложно распознать хоть что-либо. Девушке оставалось только дожидаться утра. Она была больше чем уверена, что где-то слышала голос маро, и потому ей было так важно увидеть его лицо.

Наконец, юноша нашёл, что искал и, стараясь как можно меньше шуметь, начал готовить травы. Как только он начал их растирать, по поляне разнёсся приятный аромат, что очень удивило Иону — такой запах может быть только у свежих трав. Внезапно, он изменился — стал резким и неприятным. Принцессе стало дурно. Но вскоре этот эффект исчез и девушке стало намного легче, прошла даже преследовавшая вот уже несколько дней головная боль. Вскоре, она заснула, так крепко, как никогда ранее.

Как только принцесса заснула, к полянке осторожно подошёл мужчина, окликнул Атара и начал о чём-то шептаться с ним. Посторонний человек, если бы он смог подойти к месту привала, скорее всего, не только ничего бы не услышал, но и не увидел. Средний умел скрывать всё.

Глава 6. Немного о Среднем

Давным-давно, когда Средний был маленьким мальчиком, в стране, в которой он жил, был голод. Это было страшное время. Голод продолжался уже более года.

Умерших было так много, а сил у людей так мало, что тела выбрасывали в реки, оставляли в лесах или сваливали в общие могилы. Только в самом начале проводились положенные похоронные ритуалы, так как жрицы тоже умирали от голода.

Вскоре пришла новая волна мора, ещё более страшная, чем прежде. Началась эпидемия. Стольких смертей не помнил ни один старожил. О таких потерях не говорила ни одна летопись. Люди умирали целыми селениями, а города стремительно пустели. Яростнее всего смерть буйствовала на юго-востоке страны. Шаньяр, ближайшая соседка Анжении, так и не опомнилась от потерь.

Болезнь была похожа на холеру, но не была ею. Это было нечто иное, настолько страшное, что осознать это простому человеку было бы невозможно, и не нужно. Внешние признаки, основные симптомы — в первые часы-дни всё совпадало, но дальше… У ещё живых людей начинала слезать кожа, оголялись нервные окончания, плоть начинала быстро загнивать, и человек испытывал ужасающую боль, прежде чем умереть. В то время в Шаньяр было мало университетов, а ещё меньше было факультетов целителей, но всё-таки были врачи, обучавшиеся в других странах. Были и учёные, которые специализировались на изучении различных болезней. Они предположили, что болезнь передаётся через воду. Но это оказалось неверным. Кипячение воды и дезинфекция не помогли — люди продолжали заражаться. Тогда даже самые талантливые врачи опустили руки, и в стране началась паника. Жуткая и ненасытная. Та, которая превращает людей в чудовищ. Люди боялись заразиться и оттого сжигали или засыпали известью целые города. Люди начали хоронить живых. Начали хоронить здоровых. Ведь были в городах и сёлах те, кто не заболел, кому и не грозило заболеть. Их было мало, но они были. И их, так же, как и остальных, сжигали, заливали известью, а потом… Потом стали проклинать палачей, тех кому поручали делать это. Так люди нашли того, кто будет отвечать за их грехи. Как только палачи заканчивали свою страшную работу, жители закидывали их камнями, а потом кидали в них горящие ветки, чтобы даже следа заразы не осталось на этой земле, но это не помогало. Тогда вымер юг. Там не осталось ни животных, ни людей — никого…

Кроме одного мальчика. Маленького и несчастного, страдающего от обезвоживания и голода. Мальчика когда-то звали Василёк, но он уже и забыл об этом, да и глаза его давно сменили цвет. Его ярко-голубые, почти синие, глаза стали серыми. Именно тогда он научился быть «средним» — умение быть незаметным спасло его, его страну, а затем и другие страны.

Возможно он продолжал бороться, потому что так и не оставил надежду остановить безумие, творящееся вокруг. Возможно, из-за инстинкта самосохранения, но главное, что ему удалось это сделать. Мальчику восьми лет от роду удалось то, что оказалось не под силу никому. Он понял, что деревни и города заражались в один и тот же момент, в тот момент, когда в селение входил старик. Этот старик, которого не замечал практически никто, выглядел очень странным. Он казался будто сотканным из воздуха, его даже можно было бы принять за привидение или за Смерть. В первые секунды, увидев его, Василёк так и подумал, но Смерть, да и привидение, не могли выглядеть такими живыми, такими жестокими и властными.

Когда мальчик понял, что этот мужчина не собирается забирать его на тот свет, то он стал следить за ним. Тогда он понял, что выживают только те люди, которые могут видеть этого человека.

Когда Василёк заметил это, то тут же отправился в столицу. На подходе к ней стояли стражи, которые не пускали в неё никого, чтобы зараза не вошла в город, но мальчик был очень ловким и умел быть незаметным, поэтому смог пробраться в город, а затем в главную больницу.

Сначала его из страха, что он мог быть заражён, чуть не убили, услышав его рассказ, но, к счастью, мимо комнаты дежурного проходил главный врач, бывший умным и проницательным человеком. Мужчина выслушал мальчика. Попросил повторить рассказ несколько раз, а затем побежал в академию магии, прихватив ребёнка, так как понял, что болезнь была магической природы.

Василька, как единственного, кто точно видел мужчину, использовали, чтобы найти того, кто распространяет заразу.

После того, что мальчик пережил, он перестал быть Васильком. Он вообще больше никем не был. Он потерял своё имя, а нового так и не приобрёл. Мальчика, который помог спасти свою страну, забыли и стали называть Средним.

Глава 7. Точка отсчёта

Наступило утро. Иона приоткрыла глаза, потянулась и тут же поняла, что всё её тело затекло, а на руках и ногах появилось несколько синяков, которые она поставила во сне. Прислушавшись к себе, девушка с радостью обнаружила, что спина практически не болит, хотя ноги ныли сегодня ещё сильнее, чем вчера, боль была уже не такой острой. Немного подумав, принцесса пришла к выводу, что за это можно благодарить Атара и его травяные компрессы… Вспомнив про них, принцесса поняла, что никаких компрессов вчера не получала — она заснула до того, как Атар приготовил их. Решив, что это действие трав, девушка успокоилась и решила, что пора вставать. Иона села и поняла — никакого чуда не произошло, спина не болела только потому, что она лежала.

— Доброе утро, принцесса, надеюсь, Вам понравилась Ваша первая ночёвка в лесу? — спросил гонец.

— Жёстко и неудобно, но, как ни странно, я выспалась. Травы, что вы вчера жгли, усыпили меня, несмотря на боль. И я должна поблагодарить вас за это — если бы не вы, радих Атар, то я вряд ли бы заснула, — искренне поблагодарила его принцесса. — Я бы хотела попросить вас приготовить мне травяные компрессы, про которые вы говорили вчера.

— Конечно, принцесса, всё будет сделано.

— Благодарю вас.

Верховная понимала, что разговаривает с Атаром слишком сухо, но она не знала, как ей положено вести себя в подобной ситуации.

Следующие несколько минут Иона смотрела на молодого человека, который сидел к ней спиной. И она так пристально наблюдала за ним, что тот повернулся, и тогда принцесса ахнула от удивления — это был не тот юноша, с которым она уезжала из города, это был Средний.

— Вижу, Вы узнали меня, принцесса, — огорчённо вздохнул маро. — Правда, именно этого я от Вас и ожидал. Атару пришлось ненадолго вернуться в замок, мы с Вами подождём его ещё немного и пойдём. Не переживайте, всё будет хорошо.

— Вы предполагаете, что что-то может случиться?

— Надеюсь, что нет. Я проверил местность — никаких опасностей быть не должно.

— Что ж, раз так, то может вы расскажете, для чего мне пришлось так спешно покидать дворец?

— Вы правы, Ваше Высочество, пришло мне время рассказать Вам кое о чём. Только прошу в будущем больше не заговаривать о произошедшем.

— Как скажете, маро.

— Вы должны исчезнуть…

— Я должна умереть?

Спокойствие и покорность звучали в голосе принцессы, и это заставило Среднего похолодеть.

— Нет, что вы, — успокаивающе сказал он. — Вы должны исчезнуть, как принцесса. Вас не должны найти, именно поэтому я с Вами. Император не знает об этом, и я надеюсь не узнает ещё долгое время. Атар и я поможем Вам уйти.

— Для чего я должна исчезнуть?

— Когда-нибудь Вы и сами поймёте это, а сейчас мне просто не хватит времени рассказать обо всём.

— Я больше никогда не вернусь во дворец?

— Зная Ваш характер — Вы скоро привыкнете к новой жизни, так что Вам не о чём беспокоиться…

— Будем надеяться на это.

— Главное, слушайтесь Атара, он хорошо подготовлен и не позволит Вам пропасть.

— Я поняла. Мне остаётся только смириться с этим. Что будет с Мари и мар Мартой?

— Не беспокойтесь о них, Его Императорское Величество лично отослал мар Марту незадолго до побега, а Мари никогда не будет заподозрена в тайной работе, для этого она слишком затянута в женские интриги двора. Изображать скудость ума у неё получается прекрасно с самого детства. Так что прошу Вас не волноваться за них.

— Значит, Мари знала о них.

— Почему же Вы не спрашиваете про Марту, Ваше Высочество?

— Потому что мар не может быть не посвящена в подобные замыслы, — улыбнулась принцесса. — Так что же о Мари? Она знала?

— И да, и нет. Она знала ровно столько, чтобы суметь подготовить всё для Вашего ухода.

— Я подозревала, что моя придумка про влюблённость была нужна Мари, но предпочитала думать, что это лишь моя идея.

— История была нужна, Вы правы, только из-за малой осведомлённости была выбрана неправильная жертва. Точнее, была выбрана наиболее неудобная жертва.

— Вы имеете в виду, что маркиз причастен к этим событиям?

— Я надеялся на Ваше понимание.

— Что же, я могу предположить круг лиц, что замешаны в этом, но мне до сих пор неясна общая цель заговора.

— Признаться честно, принцесса, нам бы хотелось, чтобы это и дальше оставалось для Вас тайной. Так будет безопасней для Вашего Высочества.

— Оказывается, моя новая жизнь не будет так уж сильно отличаться от прежней, — грустно улыбнулась Иона. — И под каким именем я должна жить дальше?

— Вы можете выбрать сами, госпожа.

— Думаю, имя «Тара» подойдёт?

— Вы правильно сделали, что выбрали сокращение от своего имени — так Вам будет легче откликаться на него. Но имя «Тара» для девушки с Вашей внешностью не подойдёт. В народе дочерей с редкой внешностью называют редкими именами, а Тары встречаются чуть ли не в каждой деревне. Может быть, Вы согласитесь на Литу?

— Хм… А имя Элитар встречается в городах?

— Нет, поэтому Вам придётся придумать другое полное имя.

— Литания?

— Это имя аристократки, — усмехнулся маро.

— К моему сожалению, в библиотеке дворца нет списков имён, а если и есть, то только имён знати.

Средний ненадолго задумался.

— Тогда предлагаю Вам оставить Литу полным именем и говорить, что Вас назвали так из-за схожести с принцессой цветом волос.

— Хорошо, меня это устраивает. Думаю, что смогу откликаться на это имя. Оно похоже на то, что я придумала в детстве для… Впрочем, это неважно.

Девушка немного помолчала, привыкая к новому имени.

— Когда и куда мы пойдём, и какие между нами будут родственные связи?

— Выезжаем на закате. Спина будет Вас сильно беспокоить, но я прошу потерпеть, необходимо уйти как можно дальше от Нан'Оро. Вы будете исполнять роль моей любимой племянницы, которую я везу домой в деревню Зелёные Дубки, что расположена на юге страны. Атар Ваш сводный брат, ему двадцать три года, холост, потому он решил поехать с нами к троюродной бабке, известной свахе, что живёт в Житка́х. Житки расположены на юго-востоке. Сватовство провалилось, потому настроения у нас и нет.

— Разве не слишком молодо выглядит Атар для двадцати трёх лет?

— На нём будут чары.

— Кто из родителей жив?

— Жив отец. Мать умерла четыре года назад. Из кровных родственников остались только троюродная бабка, да дядя с тётей. Отношения с мачехой у Вас хорошие, так как мать Вас при жизни своей поколачивала, а мачеха ни разу даже и не притронулась. Лет Вам не восемнадцать, а семнадцать, только-только на выданье. Отец для богатого жениха бережёт, потому и воспитаны хорошо, да разговариваете не по-деревенски. Выглядите Вы как раз не больше, чем на семнадцать лет, так что проблем возникнуть не должно. Вы всё запомнили или мне лучше повторить?

— Я запомнила. Только как мне Вас звать?

— Называйте «дядюшкой Сычом». В этой деревне меня называют именно так. Они знают почему, поэтому спрашивать не будут.

— Хорошо. Не могли бы Вы приготовить мне что-нибудь от боли, пока радих Атар не вернулся из замка?

— Ваше желание для меня закон, Ваше Высочество, — сказал Средний и тихо удалился.

Ненадолго Иона осталась в уединении. Это было такое странное и непонятное для неё чувство, что на некоторое время она ощутила панику. Когда она была с Атаром, она знала, что маро не рискнёт отойти далеко, но Средний мог уйти хоть на другой конец леса. Иона с самого детства помнила, с какой скоростью передвигается маро императора, и понимала, что он может уйти сколь угодно далеко от места их стоянки и от костра, который до сих пор горел посреди поляны.

Принцесса за всю свою жизнь ни разу не оставалась по-настоящему одна. В одиночестве — да, одна — никогда. Её нельзя было назвать необщительной или угрюмой по своей натуре, но жизнь во дворце оставила определённый след на её характере. Она стала очень замкнутой и привыкла находить радость в тех вещах, которые для обычного человека представляют собой не что иное, как скуку.

Вскоре, не дав прочувствовать эти непонятные ощущения, вернулся Средний и выдал Ионе обезболивающий сбор, благодаря которому она почувствовала себя гораздо лучше. Увидев на лице своей подопечной облегчение, он улыбнулся и немного расслабился.

Внезапно Средний вскочил на ноги и тихо приказал принцессе: «Бегите!» После чего указал на юг, а сам ушёл в противоположную сторону. Как только он скрылся за кустами, оттуда послышался крик, и Иона, не желая дожидаться прояснения ситуации, схватила остатки отвара, сумку, в которую так и не удосужилась заглянуть, и побежала куда указал Средний. Принцесса бежала так быстро и ловко, будто всю жизнь посвятила бегу.

Она бежала практически бесшумно, лишь чуть слышно задевая землю ногами и легко отталкиваясь руками от деревьев. Но для людей, которые гнались за ней, это не имело значения, они могли обнаружить её по аромату, по теплу, что она источала и самое главное — по её сути. Ведь это были Волки. Специальный поисковый отряд Его Императорского Величества, половина которого была, в знак примирения отослана королю Артии. Увидев один раз, они могли найти человека в любом уголке империи по одному лишь его образу. Мало кто мог укрыться от них. «Даже маро императора не смог справиться с ними!» — думала Иона, слыша за собой лёгкие шаги.

Страх накатил на принцессу. Жуткий, животный страх. Ведь она узнала их, Волков, по характерному шлейфу Потока, который соединял их. Люди, переставшие быть людьми. Они пугали её, и оттого она бежала от них, как от смерти. Иона не знала, из-за чего она должна бежать, но ощущение опасности, которое витало в воздухе, заставляло её мчаться всё быстрее и быстрее.

Деревья. Деревья. Кусты. Овраг. Деревья. Кусты и снова овраг.

Она спотыкалась, падала, но снова вставала и бежала изо всех сил.

Она боялась не успеть спастись.

Она боялась исчезнуть.

Она боялась больше не быть.

И этот страх был настолько силён, что она даже не оглядывалась по сторонам. Настолько огромен, что она могла смотреть только вперёд. Никуда больше. И вот вдалеке блеснул свет. В душе затеплилась надежда и… Обрыв.

Нога подвернулась. Принцесса не успела остановиться. Не успела схватиться за кусты. Упала в пропасть.

Ни один звук не нарушил тишину леса. Лишь движения преследователей, что ещё не добежали до рокового ущелья, и широко открытые от ужаса глаза принцессы, безмолвно падающей в бездну…

Окончание предыстории

Этот год был назван Годом Утраты. Прощальный ритуал принцессы был прекрасен. Весь Нан’Оро был укрыт удивительными цветами, названными в честь неё. Народ горевал.

Никто не знал ничего о принцессе, но девушка, именем которой творились только благие деяния, не могла не оставить следа в душах людей города. В День Траура у храма, в котором провела практически всё своё детство Иона, выросла огромная очередь из простых жителей, которые хотели почтить её память. Все знали, что только благодаря силе и жертве принцесс этот город стоял и стоит. Только принцесса Нандиру могла быть Верховной. Ни одна жрица храма Видящих не могла её заменить.

И… У любви жителей города к принцессе было ещё одно основание. Никто не знал, каким образом и почему это происходило, но каждый раз, когда в Нан’Оро рождался ребёнок, в доме, где раздавался его первый крик, появлялся дух принцессы, который улыбался и безмолвно благословлял младенца. Сначала появлялся дух девочки, а потом, вместе с тем, как росла принцесса, появлялся дух подростка и девушки.

Ни в одних анналах города не было записей, говоривших о том, что это происходило ранее, и потому принцессу Иону стали воспринимать как воплощение Богини. Ей практически поклонялись.

Именно поэтому потеря её была столь большим ударом для всех.

Но никто из тех, кто горевал, не знал настоящую принцессу. Для всех она была скорее символом Веры и Добра, а не человеком. И это хорошо. Потому что она сама мечтала об этом.