Жандарм 3

Глава 22

Когда Дормидонт Поликарпович утром передал мне, что мне звонили из «управления» и настоятельно советовали зайти до того, как я пойду в институт, признаться, ничего хорошего я не ждал. Уж очень беспокойные дни мне выдались в последнее время. К тому же в понедельник я уже был у Агапонова, сдавая очередной еженедельный отчет, и тогда ротмистр принял его как обычно. То есть, причин ждать чего-то хорошего у меня не было. Но я ошибся.

В холле на первом этаже здания управления первым шоком стала улыбка дежурного офицера, который не поленился встать из-за своего стола, подойти ко мне и пожать руку, искренне поздравив меня... с чем-то. Из его короткого «поздравляю, так держать» я не понял ни-че-го.

Поднявшись к Агапонову, я застал у дверей его кабинета моего бывшего куратора — Пантелеева. Тот тоже пусть и без энтузиазма, но все же протянул мне руку и передал свои поздравления, распалив мое недоумение и удивление еще больше.

Все стало ясно, когда я вошел в кабинет моего начальника. Агапонов в этот момент заполнял какие-то бумаги, но стоило мне зайти, тут же прервал свое занятие и вышел из-за своего стола.

— Ну-с, Григорий Мстиславович, поздравляю!

— Спасибо, — пожал я ему руку. — Но с чем?

— Вы не знаете? — удивился ротмистр. И тут же довольно улыбнулся. — Значит, работает наша служба как надо! Ни слова никому!

— Так может, вы меня просветите?

— Конечно, — кивнул Агапонов и повернулся к своему столу, вытянув из стопки бумаг пару листков. — Вот, ознакомьтесь, — протянул он мне их.

Я бегло пробежался по тексту и наконец все встало на свои места. Мой рапорт о существенных «дырах» в безопасности института по работе с опасными химреагентами наконец-то был проверен. На его основе прошла проверка и других заведений с похожей специализацией, что выявило существенную утечку химических реагентов «на сторону». А ведь это не просто реагенты — с их помощью можно легко собрать самодельное взрывное устройство и устроить теракт!

Выводы были сделаны, написаны новые инструкции по передачи реагентов институтам и контролю за ними, а мне за проявленную бдительность присвоено звание поручика. Для начала. Потому что во второй бумаге была резолюция о моей деятельности во время устроенной после нападения на поместье губернатора облавы и те выводы, что я написал в отчете после нее. О том, что нужно бы почаще проверять сведения о проживании агентов и их деятельности, а то больше половины адресов оказались «пустышками», что привело к потере времени на их проверку. Результат того моего отчета — еще одно повышение звания до штабс-ротмистра. Нехило!

Но по некоторому размышлению я все же пришел к выводу, что внеочередное звание мне дали не за рапорт по результатам облавы, а за спасение людей на балу у губернатора. Элита умеет ценить свою жизнь и щедро награждать тех, кто ее оберегает. Иначе фиг бы мне, а не звание штабс-ротмистра. Отделались бы поручиком «по совокупности» так сказать.

— Как понимаете, с таким званием у вас, Григорий Мстиславович, и оклад нынче будет выше, и направление вашей деятельности интереснее, — подвел итог Агапонов.

— Что вы имеете в виду? — напрягся я.

— Ну как же? На посту инструктора по дисциплине вы проявили себя замечательно, но для штабс-ротмистра эта «должность» мелковата. Поэтому не удивляйтесь, если вскоре поступит указание на перевод на новое место. Да и из моего подчинения вас скорее всего выведут-с. Да-с, — закончил он немного грустно.

— Вот как? И куда же меня направят? — растерялся я от такого поворота.

— Пока неизвестно. Да и рано об этом говорить. Думаю, неделю или две вам еще придется отработать в институте. А там уже начальство примет компетентное решение.

Возникла небольшая пауза, пока каждый из нас задумался о своем. Я прикидывал варианты, куда меня могут теперь направить, а Агапонов похоже был искренне опечален потерей такого подчиненного, как я. На его груди я заметил новую медаль — наверняка перепала либо за выявление утечки химреагентов, либо же за результаты действий его подчиненных при облаве. Я ведь у него не единственный подопечный.

— Кстати! — спохватился Агапонов. — Мне тут прислали бумагу из военного ведомства на вас. Там недоумевают — почему вы еще не зашли к ним.

— Зачем? — все еще погруженный в свои мысли, по инерции спросил я.

— Ну как же? — всплеснул ротмистр руками. — Вам же император вручил орден Святого Георгия четвертой степени! К ней положена ежемесячная выплата. Для ее получения, вам нужно прийти в министерство и подписать соответствующие бумаги. Давайте, Григорий Мстиславович, не тяните с этим. Отказываться от положенной награды — грех и неуважение. Все, голубчик, идите! И не забудьте посетить министерство!

Покинул я Агапонова в смятенных чувствах. Моя жизнь вновь сделала кульбит, и я не мог понять, как к этому относиться.

Пока шел из управления до института, я смог немного успокоиться и разложить «по полочкам» все проблемы, что может принести новое назначение. Первое, что приходит на ум — это новое окружение. Уж сколько сил я потратил на установление отношений в институте, то уже заранее от повторения такого «подвига» внутри появляется злость и раздражение. Знакомств на новом месте у меня скорее всего не будет. Рода из-за деда за моей спиной тоже нет. Буду снова начинать фактически с нуля. А ведь наверняка найдутся и еще подводные камни, о которых я могу пока только догадываться. Какие они будут? Вопросы-вопросы и ни одного ответа.

Однако пока решил ими не забивать себе голову, а разобраться с тем, чем мне тыкал чуть ли не в лицо господин ротмистр — с военным ведомством и моей наградой. Из-за чего я сменил свой маршрут и вместо института отправился к военным.

Тут все оказалось не сложно. Стоило мне прибыть в официальное представительство министерства и показать мой орден, как бюрократическая машина все сделала за меня. От меня только и требовалось, что поставить в нужных бумагах свою подпись, да указать номер банковского счета. А все потому, что к ордену полагалась ежемесячная выплата в размере двадцати рублей, которую ни списать, ни присвоить военные не могли.

Разобравшись с этим вопросом, я отправился домой. На институт решил «забить», раз уж все равно вскоре его покину. Зато на ум пришло, что из-за нового назначения времени на мальчишек у меня может и вовсе не остаться. Я и сейчас-то с ними очень мало общаюсь, а как там сложится дальше — вообще непонятно. Поэтому я решил не откладывать этот вопрос и разобраться с дальнейшей судьбой братьев, пока еще у меня есть хоть немного времени.

Сашка с братом оказались дома. Оба пытались усердно освоить трудную науку математику под чутким руководством Ольги. Когда я зашел в их комнату, они даже глаза от тетрадей с заданием не подняли. А вот девушка оторвалась от занятия и вопросительно посмотрела на меня.

Я мотнул головой, позвав ее, чтобы не отрывать мальчишек от занятия, и пошел в кабинет. Через минуту зашла Ольга и уселась в свободное кресло.

— Здравствуй. Что-то случилось?

Девушка старалась вести себя как обычно, но было заметно, что после моей нашей последней встречи она не знала, как себя вести со мной.

— Нет. Но вскоре может так статься, что я буду очень занят, — вздохнул я. — Вот думаю, что делать с учебой мальчишек. Подскажешь чего?

— Ну-у... Арсения можно уже сейчас отдать в школу на пансионат, если у тебя есть на то средства, — пожала она плечами. — В первый класс. А вот с Александром сложнее. Он старше и в младших классах ему будет не комфортно. Но программу третьего года, он пока не тянет, иначе бы его тоже можно было бы отдать в школу.

— А когда потянет?

— При том же усердии, месяца через три, — пожала плечами Ольга. — Но понадобятся услуги и других учителей. Я все предметы ему объяснить не смогу.

— Но найти их в твоих силах? — спросил я.

Дальше мы с девушкой обсудили план занятий Сашки, стоимость найма новых репетиторов и срок и условия его перевода в школу. В принципе все это было решаемо. Были бы деньги. А они у меня сейчас были, пусть и не в тех количествах, что сразу после продажи шкур. Но на обучение Сашки хватит. Да и мой пансион вместе с выплатой за орден я решил передать в руки девушки. Чтобы она смогла с этих средств оплатить работу репетиторов и учебу братьям. Ей за работу я намеревался заплатить сто рублей. За все.

Разобравшись с этим вопросом и уведомив насупившихся пацанов о грядущих изменениях в их судьбе, я отправился к Анатолию. Я все еще не терял надежды связаться с Лидой, но самому мне это сделать не получалось, зато Боголюбову в поместье Воронцовых хотя бы отвечали. Поэтому идея моя была проста — Анатолий должен был назначить встречу, на которой кроме него буду и я. Вот только не сложилось.

— Не обижайся, Григорий, но я не могу здесь тебе помочь, — сказал друг, когда я описал ему свой замысел. — И дело здесь не в нежелании. Просто у меня нет предложений для Воронцовых. А если я назначу встречу только ради тебя, то могу навлечь неудовольствие светлого князя уже на свой род. Мой отец меня за это не похвалит.

— Понимаю, — с горечью в голосе кивнул я. — Чтож. Спасибо, что хоть выслушал.

Покинув Боголюбова, я медленно брел по улице, перебирая в уме варианты, как встретиться с Лидой. Все мои предыдущие попытки как-то с ней встретиться оканчивались провалом. Записки она не брала, а когда я сам пытался ее подкараулить, то на моем пути вставал стражник, приставленный ее отцом. В итоге ничего на ум не приходило. Я считал, что испробовал все, а результат — нулевой! От отчаяния я не придумал ничего лучше, как попытаться вломиться в дом Воронцовых силой.

Добравшись до их поместья, я постучался. А когда мне открыл управляющий и, заметив меня, уже хотел сказать привычный отказ, я оттолкнул его в сторону и ворвался внутрь.

— Лида! Лида-а-а!! Нам надо поговорить! — закричал я на весь дом. — Лида! Это срочно!

Управляющий попытался схватить меня за руку, но я легко взял его на болевой, заломив его руку, и продолжил звать девушку. Через три минуты на мои крики спустился сам Сергей Михайлович. И слава богу! Потому что кроме него прибежали еще и бойцы рода со двора и наставили на меня оружие, готовясь без сомнения выстрелить в меня, если я не угомонюсь.

— А вы настырный молодой человек, — покачал головой мужчина. — И безрассудный.

— Мне нужно поговорить с вашей дочерью, — упрямо заявил я, не торопясь отпускать из захвата управляющего. — Это срочно и важно!

— Не сомневаюсь, — покивал Воронцов. — Но давайте, для начала вы поговорите со мной. Хорошо? Все же вы вломились в мой дом, и я имею полное право отдать приказ вас связать и вышвырнуть вон. Подумайте, что о вас и вашем роде станут говорить в столице.

Клятва тут же кольнула мне сердце, подтверждая, что слова князя не пустая угроза. И я вынужденно отпустил слугу. Сергей Михайлович жестом отпустил охрану и двинулся вглубь поместья. Я решительным шагом двинулся за ним. Сегодня без разговора с девушкой я отсюда не уйду!

Пришли мы в кабинет Воронцова. Тот лениво махнул мне рукой на свободное кресло для гостей, а сам взял со стола сигару и неторопливо принялся ее раскуривать. Затем прошел к шкафу, открыл его и достал оттуда бутылку коньяка.

— Будете? — приподнял он ее на уровень глаз и вопросительно посмотрел на меня.

Я лишь отрицательно покачал головой.

— А я выпью.

Плеснув себе в бокал напиток на пол пальца, он сел в массивное кресло за рабочим столом и смачно затянулся дымом. После этого также неторопливо, отчего я стал внутренне закипать, отпил из бокала и с интересом уставился на меня.

— Итак, Григорий. Что вы хотели сказать моей дочери?

— Об этом я буду говорить только с ней, — отрезал я.

— Вот как? — Воронцов сделал вид, словно удивился. — Но тогда я вынужден вас огорчить. Лидии в Москве нет.

— А где она? — внутри у меня все оборвалось.

Как нет? Куда она делась? Или мне сейчас нагло врут? От избытка чувств я сам не заметил, как активировал навык считывания эмоций собеседника. Это не укрылось от Сергея Михайловича, но он только понимающе хмыкнул. В меня тут же влился поток его эмоций: удовлетворение, спокойствие, небольшая насмешка и грусть. Последнее было особенно неожиданным.

— Моя дочь уехала на отдых. Во Францию, — все же ответил светлый князь. И я не почувствовал лжи, от чего мое сердце словно сжали невидимые тиски. Так стало больно. А Воронцов продолжил. — Эта поездка была запланирована давно, но Лида все ее откладывала. Кстати, из-за вас, — с укором покачал он головой. — Однако сейчас ее больше не ничто не держит в столице, и она наконец отправилась на отдых во Францию.

— Почему она не поговорила со мной перед отъездом? — прошептал я.

— А вы не догадываетесь?

— Я хотел ей все объяснить! — вскинулся я. — Она вам рассказывала, что произошло на приеме у императора?

— Да, — кивнул князь.

И снова я не почувствовал лжи, потому продолжил.

— Тогда вы должны знать, что я не смог тогда вставить и слова! Я хотел ей рассказать, что все, что со мной произошло — результат обмана и использования подлой магии!

— Вот как? — вскинул бровь Воронцов и снова смачно затянулся сигарой. — Но даже если так, то что бы это изменило в ваших отношениях?

— Что? — растерялся я. — Что значит — что бы изменило? Это меняет все! Я ей не врал о своих чувствах! Меня просто использовали!

— Собственный род, — с удовольствием констатировал Воронцов. — Потому я и был против ваших отношений.

— Что вы имеете в виду? — насупился я.

— Григорий, — мягко начал Сергей Михайлович, — признаюсь, как человек вы мне симпатичны, — и снова ни слова лжи! — Храбрый, целеустремленный, в какой-то степени удачливый. Но на нашем уровне этого мало.

— О чем вы?

— Вы только что сказали, что вас подставил собственный род. Из чего я могу сделать вывод, что вы не только в ссоре с родными, но и готовы настолько пойти им наперекор, что они, не считаясь с вашим мнением, применят любые средства. Это говорит мне о том, что и в отношениях с Лидой у вас может выйти такой конфликт, что собственные интересы вы поставите выше ваших отношений. Да и о благополучии нашего рода не будете думать, что тоже идет вам в минус.

Я хотел возразить, но князь остановил меня жестом руки и, сделав глоток из бокала, продолжил.

— Кроме этого, тот факт, что вы не смогли противостоять воздействию на вас, говорит, опять же не в вашу пользу. У Воронцовых много врагов. Людей, что постараются через вас нанести нам вред, хватает. А вы даже не представляете, как защититься и ответить, не прибегая к крайним мерам. Я до сих пор не вижу у вас защиты от ядов. Только браслет от прямого нападения. И то, судя по докладам моей стражи, вы обзавелись им недавно. И таких мелких проколов полно. Спровоцировать вас на дуэль не сложно. Вы совсем не умеете вести разговор. Вы вспыльчивы, о чем говорит ваш приход сюда. Недальновидны, о чем опять же говорит ваш приход ко мне. Поймите, моя дочь — это не ваш уровень, — доверительно заявил князь. — И дело не только и не столько в деньгах. Вы просто до нее еще не доросли.

Слова князя били прямо в цель. Он не врал, был абсолютно уверен в своих доводах, а самое главное — я был вынужден согласиться с каждым его словом! Потому что это была правда.

— Так что, — подвел черту Воронцов, — примите мой добрый совет — забудьте Лиду. Тем более, что вам скоро будет совсем не до нее.

Я молча встал и, не прощаясь, покинул поместье. В голове было пусто. Самое противное, что мне не врали. Ни в чем. Воронцов был свято уверен, что мы с Лидой не пара и привел логичные аргументы в пользу этого. Да и про то, что Лида уехала, он тоже не соврал. И что мне теперь делать? Отказаться от нее и все забыть?

И тут я остановился посреди улицы, отчего мне в спину врезался какой-то прохожий. Но мне было не до этого. До меня только сейчас дошел смысл последней фразы князя. «Скоро вам будет не до нее». Что он имел в виду? Мне опять грозит какая-то скрытая опасность, о которой я даже не знаю?