Жабы Гриммердейла

3

После Нордендейла, как убедилась Герта, дорога стала еще хуже. Местами ее разрушили оползни, и потому приходилось перебираться через ямы. Однако девушка продолжала идти, уверенная, что только эта дорога приведет ее к желанной цели.

Карабкаясь по камням, съезжая в овраги, отваживаясь порой на прыжки и используя копье как шест, она думала о том, что ждет ее впереди. Разыскивая Гуннору, Герта знала, что соплеменники поймут ее. Но что касается святилища Жаб — такой уверенности у нее не было.

На шее девушки висел небольшой мешочек с зерном и сушеными травами, талисман Гунноры для домашнего очага. Второй такой же был зашит в подол юбки. А среди соломы, торчавшей из башмаков, били стебельки других растений — из тех, что защищают путника. Прежде чем отправиться в дорогу, Герта основательно приготовилась.

Но вот помогут ли амулеты против чужеродного, не людского колдовства? У всякого народа свое собственное волшебство. Прежние — не люди, и потому их верования и обычаи могут быть совсем иными. Не подвергает ли она себя великой опасности?

Когда она доходила в размышлениях до этого места, ей постоянно вспоминалось одно событие. И воспоминание рвало душу, точно шпора конский бок. Ведь именно Куно предложил ей тогда совершить поездку в аббатство, в Летендейл. Да, Кумо предложил это сам и, быть может, именно поэтому впоследствии отвернулся от сестры, ощущая долю своей вины в случившемся.

Герта отчетливо, до мельчайших подробностей, помнила это путешествие в Летендейл. Она вовсе не хотела забывать этого, ибо иначе она может лишиться ярости, той ярости, которая придает ей мужества. Сопровождал ее небольшой отряд ратников, поскольку Куно был уверен, что врагов опасаться нечего. Как оказалось потом, опасаться нужно было отнюдь не врагов.

Откуда ни возьмись дождем посыпались стрелы. В ушах девушки до сих пор стоял хрип молодого Джаннеска: стрела пронзила ему горло, и он мешком рухнул на землю. Нападающих не было видно, а весь ее отряд перебили буквально за несколько секунд. Она пришпорила жеребца — и он на полном скаку влетел в расставленную на дороге сеть. Она перелетела через голову коня…

Очнулась Герта в темноте. Руки у нее были связаны. Прямо перед ней, на полянке между скал, горел костер. У костра, разрывая зубами полупрожаренное мясо, сидели несколько мужчин. Эти были из числа врагов. Она похолодела, поняв вдруг, что они с ней сделают, когда удовлетворят одно желание…

Поев, мужчины подошли к ней. Герта принялась отбиваться связанными руками. Они захохотали, начали швырять ее туда-сюда, тискать, срывать с нее одежду. Однако для последнего оскорбления, последнего унижения им не хватило времени. Нет, насилие над ней совершил другой.

— КТО-ТО ИЗ ЕЕ СОПЛЕМЕННИКОВ!

Мысль эта согрела Герту и придала ей сил, что было очень кстати, поскольку солнце уже скрылось за склоном к поднялся холодный ветер.

Те, кто издевался над ней, тоже погибли, пали под ударами меча или сраженные копьем. А находившаяся в полуобморочном состоянии девушка вдруг ощутила на себе тяжелое тело; крепкие, сильные руки не давали ей шевельнуться.

Она не видела лица насильника, зато разглядела (и картина эта осталась а памяти, словно выжженная огнем) браслет на запястье, когда рука мужчины надавила ей на горло, чтобы лишить сознания.

Придя в себя, она обнаружила, что осталась одна. Кто-то набросил на нее плащ. Неподалеку стояла лошадь. И кругом на снегу валялись трупы. Герта никак не могла понять, почему ее не убили тоже. Быть может, насильнику помешали его товарищи? Как бы то ни было, в первый момент она решила остаться тут, пока не замерзнет. Но потом в девушке взыграла кровь предков и заставила ее подняться с земли. Где-то в Долинах живет человек, который сначала спас ее, а потом похитил то, что может быть отдано лишь по доброй воле. Ей надо выжить — хотя бы для того, чтобы погубить этого человека.

Потом, поняв, что носит под сердцем новую жизнь, Герта испытала еще одно искушение — поступить так, как ей настойчиво советовали, избавиться от плода. Но не осмелилась. Пускай ребенок зачат не по-доброму, но частью он принадлежит ей. Затем она вспомнила про Гуннору и про то, что волшебство может помочь. Именно поэтому удалось ей не поддаться Куно, не испугаться его животной ярости.

Она жила двумя мыслями, она цеплялась за них с упорством отчаяния: ребенок, которого она носит, должен принадлежать ей одной, а тот, кто никогда не станет его отцом, должен получить свое. И вот теперь, когда Гуннора дала ей первое, она идет за вторым.

Наступила ночь. Герта выбрала местечко среди камней, где можно было укрыться от ветра, и зарылась в сухие листья. Должно быть, она заснула, ибо открыв глаза, недоуменно огляделась, не понимая, где находится. А потом ощутила то, что ее пробудило. Сам воздух вокруг был каким-то не таким, в нем чувствовалось напряжение.

Герта встала и, опираясь на копье, вышла на дорогу. В лунном свете перед собой она увидела гладкий, нетронутый снег. За спиной чернели ямки ее собственных следов. Девушка двинулась на огонек.

Вдалеке что-то слабо светилось, причем это явно был не костер и не факел. А вдруг это — конец ее исканий?

Старая Дорога сузилась, с нее исчезли всякие препятствия. Потыкав снег перед собой — нет ли под ним трещин, — Герта устремилась на огонек.

Внезапно из темноты поднялись высокие тени: длинными рядами поперек дороги выстроились камни. Между камнями внешних рядов зияли широкие проходы, тогда как камни внутренних рядов стояли очень близко друг от друга. Дорога уводила в один из проходов.

На верхушке каждого из камней покоился маленький конус света, как будто это были не скалы, а гигантские свечи. Свет их был холодным, голубым вместо оранжево-красного, какой бывает у настоящих свечей.

Луна куда-то пропала, хотя Герта вовсе не была уверена, что вошла под крышу или под навес.

Она миновала три ряда камней, затем еще четыре, и с каждым рядом промежутки становились все уже, так что седьмой ряд представлял собой сплошную стену. В стене были ворота, и к ним бежала дорога, превратившаяся теперь в тропинку.

Герте почудилось, будто ее влечет невидимая или непреодолимая сила. Ноги ее словно приклеились к тропинке, и это не она шла, а тропинка перемещалась вместе с ней.

Миновав последнюю стену, девушка очутилась на огороженной со всех сторон скалами площадке. Посреди площадки виднелось нечто вроде каменной изгороди, в каждом из углов которой на уровне земли горел огонек. Герта остановилась; она не могла ни идти дальше, ни вернуться назад.

За изгородью возвышалось пять зеленых валунов. Они посверкивали в колдовском свете, точно громадные бриллианты. Верхушки валунов были плоскими, и на них сидели те, кто поджидал Герту.

Кого она надеялась встретить, Герта сама не знала. Но существа, представшие перед ней, были настолько чужеродными для человека, что она ничуть не испугалась, а только безмерно удивилась: как в том мире, где обитают люди, могут существовать этакие твари. Теперь-то она поняла, почему молва окрестила их жабами, — это было самое близкое сравнение, доступное человеческому уму.

Они сидели, нахохлившись, на валунах, опираясь на поверхность камней всеми четырьмя лапами. От жаб в них было одно название. Округлое брюшко, по сравнению с которым четыре ноги кажутся слишком худыми и тонкими. Шея начисто отсутствует, и голова переходит прямо в узкие плечи. Сама голова массивная, с большими золотистыми глазами, расположенными высоко на лишенном волос черепе. Щелочка вместо носа; крупный рот над почти незаметным подбородком.

«Привет тебе, ищущая…»

Слова эти прозвучали у Герты в голове. Которое из существ к ней обратилось, девушка не поняла.

Она дошла до цели — и растеряла по дороге все слова; ее несказанно смутил и поразил вид тех, кого она искала. Но, видимо, ответа от нее и не требовалось; беззвучный разговор продолжался:

«Ты пришла к нам за помощью. Чего ты хочешь, дщерь людская, избавиться от того, что тяготит твое тело?»

Услышав такие слова, Герта обрела дар речи.

— Нет. Пускай семя вошло в меня не по закону, а через насилие и муку, я решила сохранить его. Я рожу ребенка, который будет только моим, ибо так обещала мне Гуннора.

«Тогда зачем ты пришла сюда?»

— За местью? За местью тому, кто совершил надо мной насилие!

«Но почему ты, дщерь людская, думаешь, будто ты и твои беды значат что-либо для нас, для тех, кто останется тут, даже если люди уйдут? Что нам до тебя?»

— Не знаю. Я поверила легендам и потому пришла. Она испытала странное ощущение: впечатление было такое, что кто-то мысленно рассмеялся. Они развеселились; осознав это, Герта утратила часть своей решимости.

Снова то же ощущение, а потом — чувство свободы, словно чужак покинул ее мозг, чтобы переговорить со своими. Герта убежала бы, если б могла. Ей стало страшно, так страшно, как не бывало ни разу с того ужасного дня в Летендейле.

«Кому ты хочешь отомстить, дщерь людская? Как его зовут, где он проводит нынешнюю ночь?»

Она ответила искренне:

— Ничего не знаю. Я не разглядела его лица. Однако…

Она забыла про страх.

— Однако я помню одну вещь, которая поможет мне узнать его. Быть может, он тут, в Гриммердейле, ведь сейчас, когда закончилась война, много людей ходит по этой дороге.

Снова чувство свободы. И новый вопрос;

«Тебе известно, что мы помогаем за плату? Что у тебя есть предложить нам, дщерь людская?»

Герта вздрогнула — она никогда не задумывалась, что будет после того, как она выскажет свою просьбу. Неужели она была такой глупой? Разумеется, придется платить. Руки ее сами собой бросили узелок и легли на живот, словно оберегая дитя.

Опять веселье.

«Не бойся, дщерь людская. Эта жизнь обещана тебе Гуннорой, и нам она не нужна. Но твоя месть послужит и нам. Мы исполним твое желание, но завершим его мы по-своему. Согласна?»

— Да, — ответила девушка, не совсем, впрочем, понимая.

«Смотри же — туда!»

Одно из существ приподняло ногу и указало куда-то ей за плечо. Герта обернулась. На поверхности валуна сверкало небольшое пятнышко. Она протянула руку, и от прикосновения человеческого тела из валуна вывалился маленький камешек и лег в ладонь Герты.

«Возьми его, дщерь людская. Когда найдешь того, кого ищешь, положи камень в его постель перед тем, как он отправится спать. Тогда свершится возмездие — здесь! А чтобы ты не забыла и не передумала, мы дадим тебе с собой напоминание; ты увидишь его всякий раз, посмотревшись в зеркало».

Существо указало ногой на Герту. Из пальца его выползла тоненькая струйка дыма, приобрела форму мяча и устремилась на девушку. Герта попыталась увернуться, но мяч ударил ее по лицу. Она почувствовала жжение, но оно тут же прошло.

«Ты будешь носить наш знак, дщерь людская, пока он не придет сюда. Так ты не забудешь наш уговор».

Что случилось потом, она не знала. Все было как в тумане. Когда же туман развеялся, девушка выбралась из-под сухих листьев и увидела, что начинает светать. Неужели это только сон? Нет, в пальцах у нее был зажат какой-то предмет, да так, что пальцам больно. Она поглядела на руку: предмет оказался кусочком серо-зеленого камня. Значит, она и в самом деле говорила с Жабами Гриммердейла!

А вон и сам Гриммердейл, внизу, отчетливо виден в утреннем свете. Замок лорда на дальнем склоне, деревня, постоялый двор у дороги. Вот туда-то она сейчас и направится.

Несмотря на ранний час, постоялый двор уже проснулся. Мужчина прошел в конюшню, не заметив вошедшую в ворота Герту. Девушка зашагала к полуоткрытой двери дома, твердо решив наняться на работу, какой бы стервой хозяйка ни оказалась.

Когда она вошла в общую залу, та была пустой. Но через мгновение туда ворвалась женщина со злющим лицом. Герта направилась прямо к ней. Женщина поглядела на нее и злорадно ухмыльнулась.

— Да, девочка, с такой физиономией ты бед не натворишь, — сказала она, когда Герта изложила свою просьбу.

— Мне вообще-то как раз нужна пара рабочих рук. Кошелек, правда, у нас не такой пухлый, чтобы швыряться серебром…

Пока она все это говорила, по крутой внутренней лестнице в залу спустился мужчина. Он пересек комнату и уселся за стол, наполовину скрытый перегородкой от остальных. Герте показалось, что его появление помогло ей, ибо хозяйка вдруг приказала ей положить узелок и приниматься за работу. И первым ее поручением было отнести тому самому мужчине поднос с едой.

Он был высок ростом, выше Куно, хорошо сложен, широкоплеч. На поясе у него висел спрятанный в ножны меч с простой рукоятью. Лицо его было худым, словно ему частенько доводилось голодать. Черные волосы ниспадали на лоб. Возраст его она не смогла определить, однако почему-то подумала, что он довольно молод.

А когда она поставила поднос на стол и мужчина потянулся за ножом, чтобы разрезать мясо, мир как будто застыл на мгновение. Герта увидела на запястье незнакомца браслет. И этот браслет приковал к себе все ее внимание. Она во все глаза глядела на него, уверенная, что со стороны ее поведение никому не покажется странным.

Отходя от стола, она подумала: а не могущество ли Жаб привело насильника в ее руки? Что они ей поручили — подложить камень в его постель? Но сейчас раннее утро, и он только что встал. А если он не собирается тут оставаться еще на одну ночь и скоро уедет? Как тогда ей выполнить поручение Жаб? Придется, видимо, последовать за ним, чтобы тайком подобраться к нему в ночи.

Ну да ладно, пока он вроде бы никуда не торопится. Тут, к своему немалому облегчению, она услышала, как мужчина договаривается с хозяйкой о ночлеге. Под благовидным предлогом она ускользнула наверх, прихватив с собой постельные принадлежности в одну из комнат. Спускаясь по узкому коридору, она размышляла, как бы ей половчее узнать, какая из комнат его.

Глубоко погрузившись в раздумья, Герта не слышала, что кто-то крадется за ней по пятам. Вдруг на ее плечо легла тяжелая рука.

— Ну-ка, поглядим, что за новенькая…

Голос был молодым и дерзким. Герта поглядела на остановившего ее мужчину с обликом и повадками несформировавшегося еще юнца. Густые нерасчесанные волосы соломенного цвета, щетина на подбородке, налитые кровью глаза.

Когда он как следует разглядел девушку, лицо его исказила гримаса отвращения. Он с силой оттолкнул Герту от себя; она потеряла равновесие и упала на пол.

— Иди целуйся с лягушками!

Он плюнул, но плевок его до нее не долетел. Юнец внезапно оказался прижатым к стене коридора. На него внимательно смотрел человек с браслетом на запястье.

— Ты что? — заорал юнец, вырываясь. — Пусти меня, приятель.

— Приятель? — повторил владелец браслета. — Я не вассал тебе, Урре. И здесь не Роксдейл. Что же до девчонки, то лицо — не ее вина. Пожалуй, ей бы надо поставить свечку тем силам, которые сотворили с ней такое. Ведь иначе ей не дали бы проходу кобели вроде тебя.

— Жаба! У нее лягушачья рожа! Урре хотел было еще раз плюнуть, но выражение глаз другого мужчины остановило его.

— Пусти меня! — он опять дернулся. Человек с браслетом отступил. Бранясь, Урре направился к лестнице; его шатало из стороны в сторону.

Герта поднялась, нагнулась, чтобы поднять уроненные одеяла…

— Он не обидел тебя?

Она молча покачала головой. Все произошло так внезапно; особенно девушку смутило то, что этот человек защитил ее. Она торопливо пошла прочь, но, дойдя до конца коридора, оглянулась. Он как раз входил в дверь, расположенную по соседству с той, где Герту остановил тип по имени Урре. Что ж, теперь она знает его комнату. Но почему «лягушачья рожа»? Тот мокрый мяч, который ударил ей в лицо прошлой ночью, — что он с ней сотворил?

Герта ощупала пальцами лицо. Вроде все как обычно. Зеркало, надо разыскать зеркало! Не похоже, однако, чтобы здесь имелся такой предмет роскоши.

В конце концов она обнаружила зеркало на кухне. Им оказался поднос, который ее отправили начищать. Отражение в нем было не ахти, но все же отвратительные коричневые пятна проступали весьма отчетливо. Неужели они останутся навсегда, открывая всем и каждому, что она связалась с темными силами, или исчезнут, когда дело будет сделано? Смутное воспоминание о ночном разговоре дало ей надежду, что верно последнее.

Если так, то чем быстрее она выполнит поручение Жаб, тем лучше для нее. Однако пока возможности еще раз подняться наверх не представилось. Мужчину зовут Тристан. Хромой служка, который перед ним преклонялся, многое о нем знал. В свое время Тристан был командиром лучников и воеводой. Теперь он остался без службы и идет в глубь страны — наверное, чтобы найти себе нового лорда. А быть может, он хочет создать собственную дружину; он уже говорил об этом кое с кем из других ветеранов, остановившихся на постоялом дворе. Пьет он немного, тогда как его спутники, Урре, сын местного лорда, и его вассал заказывают столько вина, что хватит потопить корабль.

Герта с жадностью слушала эти отрывочные сведения, решив узнать все, что только можно про наемного солдата Тристана, которого она рассчитывала поймать в свои сети. Когда ей удавалось, она исподтишка следила за ним. Странно было глядеть на мужчину, который совершил над ней насилие и даже не догадывается, что она так близко от него.

Если бы не браслет на запястье, она, наверно, обратила бы на него внимание в последнюю очередь. Урре и двое или трое других пытались притиснуть ее где-нибудь в углу, не разглядев сперва как следует лица. А Тристан, когда она проходила мимо, оказывал ей маленькие знаки внимания, как будто ее уродство ничего для него не значило. Он вел себя не так, как она вправе была ожидать, и это ее беспокоило.

Но она не изменила своего решения. И когда наконец ей удалось ускользнуть наверх, она пробралась к нему в комнату. На постели в беспорядке свалены были одеяла. Она не стала расправлять их, а сунула камень глубоко под подушку и поспешила в залу, где уже собирались посетители. На нее обрушился поток приказаний; она то бежала на кухню, то возвращалась обратно, неся полные кружки вина и тарелки с едой.

Начала сказываться усталость после целого дня непривычного труда. И потом, среди посетителей нашлись любители грубых потех, которым хотелось повеселить сотрапезников. Герте приходилось глядеть во все глаза, чтобы вовремя заметить подставленную ногу, стараться изо всех сил, чтобы не уронить поднос с кружками после внезапного толчка под локоть. Однажды у нее это не получилось, и дважды хозяйка отвешивала ей затрещины за испорченную еду.

Но в конце концов та же хозяйка отправила ее из залы — вовсе не по доброте душевной, а для того, чтобы меньше проливалось вина и ронялось тарелок, — мыть посуду в крохотную клетушку, где стояла такая вонь, что Герта едва не потеряла сознание. Кое-как она дотянула до того момента, когда пришла хозяйка и отвела ее в залу. Там она указала девушке на скамью-ларь у камина и пробурчала, что, дескать, это лучшая постель, на которую та может рассчитывать. Уставшая до полусмерти Герта улеглась на скамью. Остальные слуги тоже разбрелись по своим углам и конурам — комнаты в трактире были только для постояльцев.

Огонь на ночь прикрыли колпаком, но от камина еще исходило тепло. Герта осталась в зале одна. Все косточки у нее болели, но она гнала прочь мысль о сне и ждала. Если все пойдет как надо, камень наверняка сделает свое дело нынешней ночью. Она должна увидеть это. А что дальше — там поглядим.

Герта нетерпеливо ерзала на жесткой скамье. Плащ и копье — вот они, под рукой; набитые свежей соломой башмаки она даже не стала снимать.

Вдруг наверху лестницы появилась тень. Герта напряглась. Да, она оказалась права. Мужчина по имени Тристан прошел мимо нее к двери. Завернувшись в плащ, Герта последовала за ним.