Герои Космодесанта

Питер Фаэрвери Сумерки

«Ужасные вещи таятся среди звёзд, и только ещё больший ужас может им противостоять. Так учили нас наши Повелители и таким образом формировали и защищали нас голодной ночью. Но сила требует жертв, и Сарастус должен оплатить эти долги. Знайте же, что каждый тринадцатый год, после восхода Чёрной Звезды, наши повелители спускаются к нам, и ужасен будет их гнев, если наша дань окажется недостойной».

Слепой и Связанный. Откровения Истинной Ночи.

Сарастус был ещё одним забытым миром, оставленным загнивать в болотах Империума. Жизнь мира-улья зависела от его производительности, и когда поток его товаров иссяк, планета тихо исчезла с карт Империума. Вскоре после этого пришла тьма.

Истинная Ночь прикасалась к Сарастусу три раза, с каждым посещением всё глубже погружая планету в проклятие. Четыре города улья теперь были безмолвными, их желание жить было задушено десятилетиями страха. Карцери, некогда крупнейший, сейчас был просто последним. Разрушая равнины, подобно огромным струпьям, он был чёрным зиггуратом из нагромождённых рядов, его шпили безнадёжно жались в небесах. Оставшиеся мануфактории — лабиринты посещаемых тенями мавзолеев. Из многих его миллионов возможно осталось несколько сотен тысяч, теснясь на нижних уровнях, далеко от прикосновения звёзд. Пророки Истинной Ночи правят ими твёрдой рукой, но и они были столь же напуганы, как и их рабы, потому что в балансе Сарастуса единственными кто имел значение — были жертвы.

Для пророков, которые выбирали их, они были благословением; для рабов, которые их отдавали и оплакивали, они были только вампирами. Все были оборванными, скелетоподобными тенями, с измождёнными лицами и голодными глазами. Большинство убивало из прихоти и многие не брезговали употреблять в пищу мёртвых. Брошенные на верхнем уровне, они собирались и убивали под открытым небом, стремясь показать себя достойными тьмы. Когда Истинная Ночь пришла, никому из них не было тринадцати.

Испытание начиналось с песни, гул был таким глубоким, как потревоженный улей. В течение дня его подача и сложность возрастала, расцветая, в то время как солнце уменьшалось, насыщая воздух электрическим потенциалом. Когда ночь приблизилась, сама планета, казалось, затаила дыхание, претворяясь для звёзд мертвецом. Но, в то время, когда рабы дрожали, а священники бормотали молитвы — вампиры трепетали. Это была их ночь.

Дразня и угрожая одновременно, зов тянул их на окружённую стенами площадку, ютившуюся на пике улья. Давным-давно площадь посещала элита Карцери, но сейчас только эти дикие юнцы могли пройти через разрушающееся величие ворот. Они стекались сюда маленькими струйками, а затем и потоком. Никто не обращал внимания на властные лица, глядящие на них с негодованием с переборок; они ничего не знали о прошлом и ещё меньше об этом волновались. Они были здесь ради Иглы, потому что этой ночью Игла пела.

Пристально глядя на слегка вибрирующий монолит, который доминировал в центре площади, Зет почувствовал, как в нём поднимался старый страх. Не важно, сколько раз он видел это, Игла была шокирующей, невероятной вещью. Около двадцати шагов в поперечнике, она была огромным осколком, сотканным из изогнутых железных балок, каждый дюйм которых был украшен чёрными зубцами. Один конец был глубоко замурован в рокритовой площади, другой — поднимался под искривлённым углом и исчезал среди облаков. Она была знаком звёздных богов Сартаруса и была единственным другом Зета.

Большинство вампиров боялись монолита, но он всегда притягивал Зета. В течение первых ужасных дней своего испытания он прятался в его тени, беря силы из его агонизирующих форм. Вскоре после этого у него начались видения. Они были всего лишь дразнящими вспышками — полная тьма сверкала в синеве ночи — тёмнокрылый король умирающий изнутри и снаружи — вой охотника откуда-то сверху… Никогда не хватало достаточно кусочков, чтобы увидеть картину целиком, но Зет знал — Игла показывала ему грани. Он видел достаточно будущего, чтобы продолжить игру.

Теряя себя в песне Иглы, Зет вспомнил слова увечного пророка: «Слушай Иглу. Она их знак и твоя мера. Придёт время, когда ты услышишь песню и лучше тебе быть готовым, когда Повелители будут близко. Заслужи их покровительство, и ты попробуешь вкус звёзд, разочаруй их и тебе будет хуже, чем мёртвому»…

Слабые будут отброшены, а сильные будут взяты. Это было простым обещанием, ставшим порочным ядром души Зета. Он был готов к испытанию. Он жаждал его. С нетерпением он наблюдал, как солнце истекало кровью на горизонте.

Хозяева Сарастуса вернулись накануне Сумерек. Их судно было зубчатым, озлобленным хищником, рассекающим межзвёздное пространство, подобно зазубренному ножу. Его корпус, тёмно-синий настолько, что был почти чёрным, не имел никаких украшений и знаков отличия. Он был созданием теней, так же как и его команда.

Из окутанной ниши своего командного трона, Вассааго рассматривал порабощённый им мир. Мерцающие голо-сообщения скрывали его суровые, красивые черты в сетях света и тени, но его глаза были неизменными чёрными шарами. Он спокойно оценивал перспективы нынешнего урожая. Второй улей умер, а последний уже колебался на грани исчезновения.

— Повелитель, я должен подготовиться к терзанию, — слова были произнесены противоречивым электрическим шипением и Вассааго нахмурился, поворачиваясь к вещи парящей за ним.

Колдун вошёл в его свиту всего столетие назад, и Повелитель всё ещё считал его посторонним. Он содержал наследие Астартес, но его поведение более соответствовало Механикумам. Изодранные лоскуты его одежд полностью скрывали телосложение, и Вассааго никогда не видел ничего больше руки появлявшейся из бесформенной массы. Также было странным отсутствие чего-нибудь попадающее под определение лица. Возможно, одетая грубая железная пластина была всего лишь маской, но она не содержала ничего, хотя бы отдалённо напоминающего человека. Как например глаз… Это было без сомнения странное существо, но в течение тысячелетий Вассааго развлекали и более странные союзники.

— Не скрывай от меня, Езод. Я знаю, что это ваше драгоценное Чёрное Солнце, которое притягивает тебя, — бросил вызов Вассааго.

— Наши интересы совпадают. Аномалия облегчает нашу главную задачу.

— Действительно? Я думаю, этот мир уже стал несвежим. В прошлый раз мы взяли всего шесть новобранцев…

— Шесть, которые оказались исключительными, — настаивал Езод, но внимание Вассааго уже вновь вернулось к голо-экранам и волшебник воспользовался возможностью удалиться. Наблюдая за существом уголками глаз, Вассааго знал, что это было правдой. Эти шестеро были действительно исключительными. Возможно, в этом каркасе всё ещё сохранилось мясо после всего этого…

Украдкой корабль следовал к улью, продвигаясь по тёмной стороне планеты. Закрытый от солнца корпус судна слегка колебался, сверкая вспышками энергии и своего главного духа, колебавшегося в озадаченном непонимании. Уже не полностью машина, но всё ещё не демон, древний хищник распознавал это место, и тревожно дрожал.

Присев в штурмовом отсеке, среди своих вооружённых братьев, Жара'шан мог ощущать обеспокоенность судна, читая его настроение в каждом нюансе полёта: беспорядочный пульс рулевых двигателей, литургию стабилизаторов, даже вспышки огней… Старый дьявол был своенравен, как и всегда, когда они здесь охотились. Это был осторожный зверь и И Жара'шана иногда утомляло его молчание, но он верил ему. Он доверял ему больше чем своим осторожным убийственным братьям.

Его глаза скрывал шлем. Он осторожно посмотрел на Хаз'тура. Неизбежно, массивный воин признавал только права Жара'шана, не совсем оспаривая его власть, но явно заявляя о себе. Глава когтя рассматривал его неприятную тень с отвращением. Броня Хаз’тура была волокнистой массой опухолей и позвонков, которые пульсировали своей собственной жизнью, его чудовищность завершалась огромными костяными секачами, выступающими из запястий. Обычно он презирал шлем, упиваясь ужасом, производимым на жертвы, своими змеиными чертами. Несмотря на молодость по сравнению с Зара'шаном, гигант с рвением поддавался разрушительному действию варпа. Некоторые в когте шептались даже об одержимости демоном…

Жара'шан скривился. Подобно каждому из них, он тоже испытал прикосновение варпа, но все его изменения были чистыми, точными… контролируемыми. Необузданные извращения, носимые Хаз'туром могли закончиться только сумасшествием и разложением. Если такие отвратительные создания были будущим, то Долгая Война была уже проиграна.

Внезапно их схватили жестокие атмосферные потоки Сарастуса, заставляя судно биться и грохотать. Они входили в атмосферу, и традиция требовала несения вахты. Рёв Жара'шана затянул "Глаз когтя".

— Братья, мы оседлали шторм и шторм проходит внутри наших сердец, — он проигнорировал низкое, насмешливое хихиканье Хаз'тура. — Мы хозяева бури и никогда её рабы. Ищите глаз и покорите шторм! — С рыком Жара'шан изогнул своё тело и застыл в стилизованной фигуре. Стремительно коготь последовал его примеру, каждый воин застыл в своём собственном, уникальном положении. Даже Хаз'тур повиновался, припав в зверином присесте.

Борясь за совершенную неподвижность, они компенсировали турбулентность точными движениями. Каждый знал, что малейший промах или шорох, даже малейший звук, вызовет презрение братьев. Их дисциплина вызвала жестокую гордость Жара'шана. Баланс был залогом их мастерства, позволяя им скользить через варп и при этом не быть использованными им.

Подобно зверинцу кошмарных статуй, молчаливые хищники ждали Сумерек.

Сумерки. Зет дрожал от мысли о них. Ни какая-нибудь другая ночь — Истинная Ночь. Скоро будет отплачено за всю боль и ужас…

— Это будет кровавым пиршеством. Мы должны убраться отсюда, — пронзительный голос главаря Виво нарушил мечтательность Зета, заставив нахмуриться.

— Ты собираешься сбежать от нас, Виво? — интонация Зета истекала ядом и неуклюжий юнец побледнел. Он был наиболее слабым звеном в связке Зета, но все они были связаны. Он театрально вздохнул. — Слушайте, это — Сумерки. Игла, там — где мы и должны находиться. Всего лишь следуйте плану, и я вас всех вознесу к звёздам.

Дёрнув головой, Зет осмотрел площадь. Положение было довольно диким. Вокруг Иглы были сотни группировок: разрушители, поедающие плоть, тёмные шрамы — все стояли плечом к плечу, их банды конкурировали в ожидании Сумерек. Но Зет уже чувствовал насилие в воздухе. Высоко вверху небеса громыхали.

Сильная вибрация сотрясла судно и Хаз'тур почувствовал, что он начал скользить. Только акт жестокой концентрации спас его, и он зарычал внутри. Украдкой он взглянул на Жара'шана, уверенный, что древний заметил его ошибку. Несомненно глава когтя не примнет унизить его после урожая, но этот дурак никогда не получит этого шанса. Настроение их боевой банды менялось и реликты вроде Жара'шана теряли своё покровительство. Уже сейчас коготь тянулся к нему и когда придёт время никто не сможет бросить ему вызов. Ощетинившись от презрения Жара'шана, Хаз'тур уже давно жаждал наброситься на него, но колдун убедил его потерпеть.

Думая о мистике, Хаз'тур вспоминал показанные ему откровения. Он увидел будущее! Будущее резни, избавленной от всякого осуждения, сохраняющей свою первозданную красоту, в которой его тело формирует себя по прихоти мгновения, и Долгая Война станет Вечной Войной! Кипя от напряжении, Хаз'тур нёс свою вахту.

Скрываясь в грязных облаках, судно ощущало приближение непристойности. Не было ничего, что могли бы обнаружить сенсоры, ничего, что могло бы определить и подсчитать заражённое логическое ядро, всего лишь абсолютная уверенность в неправильности. Ожесточённо оно направило своё внимание на облицованную камнем каюту, которая болела подобно пустоте в кишках.

Устроившись в пределах своего святилища, левитируя в пределах круга своей тайной палаты, Езод молчаливо решал судьбу главы когтя и отклонял ненависть корабля. Подобно Жара'шану, корабль был ещё одним досадным элементом этой боевой банды, который требовал внимания, но сейчас надвигающаяся аномалия занимала его внимание. Чёрное Солнце возвращалось к Сарастусу, и каждую деталь необходимо было зарегистрировать, и оценить каждый нюанс. Несмотря на десятилетия посвящённые этой загадке, он лишь немного продвинулся в понимании её природы, но то что она обещала, очаровывало его. Удостоверившись, что его палата была не тронута, колдун проник в пустоту, чтобы засвидетельствовать невозможное.

Оно прибыло с тихим криком, безумный потенциальный звук космоса был нарушен другим. Сама реальность отступила, волны причинной связи были искривлены в хаос присутствием злоумышленника. Сопротивляясь на фундаментальном уровне, материальное сгущалось вокруг трещины, изо всех сил пытаясь изолировать зараженное место. Реальность сопротивлялась и сдерживала захватчика. Ограниченный, но не полностью изолированный, пойманный в пузырь порядка, он проявлялся как обширная чёрная звезда, излучающая ядовитый свет.

Истинная Ночь пришла на Сарастус.

Тьма была внезапной и полной, но всё же Зет мог видеть площадь. Каждое бледное лицо, каждый сверкающий клинок и серое обаяние, все взгляды обладали неестественной остротой. Были видны все высококонтрастные детали, обесцвеченные и лишённые любого намёка на теплоту. Призрачный свет…

Послышалось хныканье, другое его подхватило, суеверный страх распространялся в толпе подобно лесному пожару. Они хотели бежать, но песня Иглы удерживала их. Монолит горел ярко-белым цветом, подобно негативу себя прежнего. Он изобиловал сверкающей энергией, дуги чёрных молний трещали между его шипов. Внезапно его песня превратилась в ужасный, душераздирающий скулёж.

Что-то начало разрываться в вампирах. С потерянным воплем кто-то побежал вперёд, руки протянулись, чтобы обнять металлическую сирену. Немедленно мальчик попал в трещащие завихрения, циркулирующие вокруг монолита, и его затянуло в водоворот. Протянутый по спирали сквозь лес шипов он был разрезан и обуглен, превратившись в рваные останки, прежде чем успокоиться насаженным на перекладины высоко наверху.

Второй мальчик прыгнул в вихрь, затем третий и четвёртый. Вскоре дюжины соискателей присоединились к смертельному танцу, вращаясь по спирали вокруг Иглы и радостно крича, когда она уродовала их тела и души.

На Зете и его команде толчок отразился мягко, почти игриво. Он знал, что Игла хочет, что бы он прошёл это испытание, хочет доставить его к звёздам. Действительно он не знал почему, но его инстинкт подсказывал, что придётся заплатить некоторую цену, но Зет полагал, что он сделает это позже. В конце концов, он уже находился в аду, так что же он может потерять?

Оставив клетку своей плоти, колдун забросил свою душу на площадь и невидимо парил над хаосом. Исследуя вопящий монолит, Езода переполняла гордость, вспоминая крошечное демоническое семя, которое он привил здесь так давно. Взращенное вредоносным светом Чёрного Солнца и питаясь разложением улья, оно выросло настоящим титаном! К сожалению, хотя это и был полезный инструмент для сбора урожая, он немного рассказал о солнце. Он сделал вывод о том, что аномалия разрушает космос на метафизическом уровне, буквально разъедая душу планеты, но полный механизм ускользал от него.

Он направил своё внимание на испытуемых животных и оценил резню. Ещё раз жалкие существа показывали замечательную силу духа. На каждого, кто попался на приманку,приходились трое,которые смогли сопротивляться зову. Многие упали на колени, сжимая руками свои уши, ограждаясь от песни. Другие стояли твёрдо, глаза закрыты, их губы произносят молитвы или проклятия, фокусируясь на чём-нибудь кроме зова. Они подтверждали его гипотезу, что жестокость порождала сопротивление аномалии. Но даже в этом случае, слишком многие были мертвы, Лорд Вассааго ждал живые плоды от этого урожая. Было бы неблагоразумно всё же его разочаровывать…

Неохотно Езод приказал монолиту воздержаться. Как всегда, он сопротивлялся, и колдун ударил его своей волей, жестоко заставив его подчиняться. Его сила возросла по экспоненте со времени предыдущего урожая. Он был более враждебен, более загадочен, больше созданием Чёрного Солнца…

Постепенно какофония стихала, и Игла становилась унылой и безжизненно серой. Вампиры уставились на дремлющего монстра, их лица озарились призрачным светом. В какой-то момент резни начался дождь, и сейчас над площадью раздавались первые раскаты грома. Тем не менее, монолит оставался безмолвным. Медленно, неуверенно, по толпе начался ропот, принеся облегчение и смелость для ликования.

Зет почти жалел их. Они думали, что проверка уже закончилась, хотя она только начиналась. Игнорируя возгласы и приветствия, он смотрел в кипящее небо.

Звучный звонок прозвучал на штурмовой платформе и люк распахнулся. Немедленно площадка наполнилась буйством ветра и дождя. Это разбросало бы обычных людей, но для рапторов это было счастьем. Взрываясь от суровой вахты, они рванулись к люку. Когтистые ноги стремительно пронеслись вдоль площадки, сутулясь под своими причудливыми прыжковыми ранцами, они двигались рваными, птичьими шагами, жаждущие свободы.

Свержение высокомерного брата Жара’шана требовало осторожности. Как у главы когтя у него было право первого прыжка! Инстинктивно он повернулся к Хаз’туру, свежевальные когти выпрыгнули из его рукавиц, но отвращение висело в тенях сзади. Удивившись, Жара’шан низко зарычал. Его инстинкты были отточены безжалостными тысячелетиями, и он знал — здесь что-то не так…

Внезапно он понял, что братья смотрели на него с ожиданием. Они подумали, что он испугался прыжка? Эта Мысль пронзила его ужасом, стремительно сопровождаемая подавленной жаждой убийства. Сейчас он видел платформу, превратившейся в пропитанный кровью склеп. Жестоко подавив ярость, он повернулся и погрузился в бурю.

Хаз’тур последовал вперёд, с удовольствием отмечая, что все его пропускают вперёд. Они уже понимали, какую форму принимал коготь. Высокомерно он оценивал чахлую, почти однородную степень их мутаций. Да, бесспорно новая форма напрашивалась. Почти факт! С гортанным смехом он выпрыгнул вслед за главой когтя.

Во время свободного падения в вихре, Жара’шан просил ветер снять все сомнения. Он расставил свои руки широко, он опрометчиво нарушал свою обтекаемую форму, принимая на себя весь гнев ветра. Он отвечал с удвоенной силой, ударяя в узловатую плоть его брони и заставляя его выть от свободы. В единстве со штормом, он ощущал единственный мир, который он признавал.

Как только он выпал, Хаз’тур зафиксировал свой взгляд на чёрной точке главы когтя далеко внизу и жестоко усмехался. Во время вахты он получил команду. Слова волшебника отозвались в его разуме шелковистым шёпотом: глава когтя не должен вернуться с терзания.

Высматривая наконечник монолита, пробивающего облака, Жара’шан неохотно включил свой прыжковый ранец, чтобы повернуть. Эта вещь была порождением Чёрного Солнца и не заслуживала доверия. Так же как и безликий ублюдок, который их сюда притащил… С ясностью, порождённой штормом, Жара’шан внезапно осознал, что он убьёт колдуна. Будь прокляты планы Лорда Вассааго, когда этот урожай будет собран, он вырвет раковую опухоль, пожирающую его боевую команду. С рыком удовлетворения глава когтя начал отвесное падение, несясь к отдалённым шпилям.

Осторожно Зет приблизился к тихому монолиту. Связка держала дистанцию, но Зет сказал себе, что здесь нечего бояться. Ради эксперимента он потянулся к длинному, подобному кинжалу шипу, колеблясь от мысли об останках шипящих в верхних ветвях.

— Ты хочешь меня для чего-то… Чего-то другого, чем обугленное мясо. И я хочу. Сломать их всех и разрушить. Принести им вниз крики и утопить в собственной лжи. Слова без проса вырывались откуда-то из тёмных и голодных глубин души Зета. Они были отвратительно чуждые, но всё же ноюще знакомые. Истинные слова.

Ошеломлённый, Зет отклонился назад, шип спокойно лежал в его ладони. Он уставился на него в замешательстве. Когда он действительно прикоснулся к нему? Он потянулся к нему, но тогда он колебался…

Мысль была оборвана воющим криком. Отражаясь от облаков — это был звериный звук, который заставил застыть вампиров, подобно приманке иглы. Зет осознал это в течение одного удара сердца.

Высокий тёмный шрам, его лицо было в путанице ритуальных шрамов, оценил ситуацию:

— Услышьте Полуночных отцов, и откройте ваши сердца Истинной Ночи! — его голос был глубоким и богатым, не смотря на юность. — Мы вынесли Причастие Божественной Резни и сейчас Боги спустятся к нам!

Зет смог увидеть, что он ими завладел. В своём сумасшествии он был даже прав. Крик сверху подтвердил это. Все его видения были реальны. Повелители были здесь!

— Вещи, которые вы здесь видели в Спиралях, они ничто! Там… — тёмный шрам ткнул в небо — Там вся боль и смерть! Единственная вещь, которую вы должны спросить: охотник ли я… или я всего лишь мясо?

И затем что-то вынырнуло с небес, и оратор исчез.

Взлетая назад в облака, его жертва была изящно зацеплена между плечевыми лезвиями, Хаз’тур закричал от восторга. Он жил ради этих мгновений изящной резни, превосходные подношения хаосу проходили в основе всех его действий. Но в этот раз истинную радость доставило, что он отобрал у главы когтя первое убийство!

Изогнувшись в ветре, он увидел как Жара’шан наблюдал за ним. Они разглядывали друг друга в парящем бездействии, поскольку другие кружились с ними. Хаз’тур ждал, нити слюней капали из его пасти, в ожидании столкновения. Его когти сверкали на свободе, Жара’шан зажёг свои двигатели… и нырнул на площадь.

Хаз’тур засмеялся, зная, что это не страх отогнал его конкурента. Несмотря на тысячелетия, проведённые во тьме, глава когтя всё ещё руководствовался долгом. В своём сердце, древний монстр был всё ещё Космическим Десантником.

Зет заметил промелькнувшее пятно теней, и, спустя секунду, второй вампир был выхвачен из изумлённой толпы. Это произошло за мгновение ока — работа мастера. Третий был помедленнее, и Зет рассмотрел нечто человекоподобное и невероятно огромное.

Повелитель Ночи. Имя проскользнуло в его разуме, благоухающее своими перспективами. Он не знал: было ли это ещё одним подарком Иглы, или каким-то более глубоким откровением, но его сердце пело. Признавая их игру, признавая их, Зет присел возле монолита и наблюдал. Удары не были случайными. Они забирали только сумасшедших: берсерк из разрушителей, фанатик из тёмных шрамов, невнятно бормочущий что-то поедающий плоть… и каждый, кто бежал к воротам. Отсеивание слабых.

Поглядев на свою связку, Зет вздрогнул. Они сбились в кучу и пялились на облака! Он хотел забрать их в укрытие, но не собирался рисковать, крича как поражённые небом дураки. Сейчас было не время отвлекаться. Неохотно, он перевёл взгляд на игру Повелителей Ночи. Она была прекрасна…

Подцепив ещё одну жертву на свои наплечные шипы, Жара'шан размышлял над вызовом Хаз'тура. Он был неизбежен, но всё же удивил. Неужели его коготь забыл, что миссия всегда на первом месте? Неужели они пали так низко? Повелители Ночи вступили в Долгую Войну, принеся присягу свергнуть ложь, которой был Империум, но сейчас, наблюдая за своими жадными, вопящими братьями, он спрашивал себя — что теперь связывает их вместе.

Обеспокоенный, сверхъестественно пристальный взгляд Жара'шана наблюдал за молодёжью. Он увидел, что кто-то прячется за монолитом. Он был худым, его белое как кость лицо контрастировало с длинными чёрными волосами, но его неподвижность бросалась в глаза. Уже дважды он заметил это, убеждённый, что он не прятался из трусости. Нет, здесь не было никакого страха, в то же время он был свободен от гнева и веры, которые так часто ослепляют бесстрашием…

Брат, летевший за ним, укоризненно шипел. Коготь начала утомлять игра в тени и их дерзость разозлила его. Если Хаз'тур захватит лидерство сейчас, последуют ли они за ним? Неужели их преданность, нет, их боязнь главы когтя настолько уменьшилась? С горечью он вспомнил, что Хаз'тур был его собственным урожаем, который он когда-то собирал. Проревев команду, он ринулся вниз с облачного покрова.

Толпа затихла, когда увидела зазубренные чёрные фигуры, появившиеся в облаках. Двигаясь по спирали над площадью быстрыми дугами, их дорожки пересекались с высокомерной точностью — лётчики что-то писали на небе. Зет наблюдал, как они формировались и исчезали снова и снова. Это был всего лишь фантом, воплощаемый в инверсивных следах их двигателей, но восьмиконечная звезда была всё ещё хорошо видна. Зет выскочил, разрываясь между ненавистью и тоской, борясь, чтобы остановить себя. Время уходило, и его связка застыла на смертоносной земле…

Внезапно Зет выбежал на открытое пространство и закричал:

— План таков! — он захватил внимание всех сумасшедших и, возможно, так же Повелителей Ночи… — Если хотите жить, то идите к Игле!

Не задавая вопросов, Брокс и Керт подались к нему, но затем Виво начал глумиться:

— Ты сумасшедший, командир: Игла — ловушка! Мы вознесёмся к звёздам с ангелами! Он был крысой, но у него были простые ответы, и для связки этого было достаточно, чтобы послушаться. Волосы на загривке Зета покалывали в ожидании разрывающих когтей. У него не было на это времени…

Внезапно Зет проник в глаза Виво, открывая его разум ужасной тёмной стране, так недавно показанной ему Иглой. Виво лишь мельком увидел правду, но она мгновенно разорвала его разум. В тот момент, когда он упал на землю, он умер уже тысячу раз.

Проплывая над площадью, Езод качнулся от проходящей через него энергии чёрного света. Это было всего лишь эхо, но и это вялое зло почти разрушило его астральную проекцию. Холодно перейдя от замешательства к любопытству, колдун осмотрел площадь. Он бросил свой разум в сторону атаки, но сцена внизу была непроницаемым болтом психического мучения. Исследуя кричащих скребущихся животных, Езод почувствовал неловкость. Неужели здесь на самом деле был такой разум среди этих негодяев? Разум, который сфокусировал Чёрную Звезду?

Зет уставился на труп Виво в замешательстве, то ли от ужаса, толи от… наслаждения? Как он это сделал? И почему это его беспокоило, когда он чувствовал себя так хорошо? И почему он чувствовал вкус крови? Услышав внезапный ропот толпы, Зет осознал, что они все это чувствуют. Кровь была в дожде. Глядя вверх, он увидел чёрные ручьи, льющиеся сверху. Он быстро затянул Брокса и Керта в тень Иглы, уже осознавая, что для других уже было слишком поздно.

Без предупреждения ливень превратился в адский шторм. Блестящие внутренностями, оторванными конечностями и неузнаваемые мокрые фигуры обрушились на ужасную толпу, как охотники на свою добычу. Хором криков и резкого щебетания они носились взад и вперёд, поливая толпу кровью, когда они кружились ниже. Вампиры паниковали, отчаянно уклоняясь и ныряя, что бы избежать лётчиков, многие поскользнулись в крови и были затоптаны своими соседями.

Зет увидел Повелителя Ночи низко скользящего над толпой, его когтистые ноги только скользили по головам. Его шлем был сделан в облике рычащего волка, его волчьи уши расширялись в стилизованные крылья летучей мыши, глаза горели холодным огнём. Когда он нёсся над ними, его резкий голос как-то прорывался сквозь хаос:

— Мы тьма между звёзд… Умри за нас… Мы жажда убийства в ваших сердцах… Убей ради нас… Мы истина среди лжи… Убей или умри…

Это было как будто какой-то включению переключателя, который находился глубоко в их душах. Сначала разрушители вошли в неистовство, набросившись с грубыми топорами и булавами, затем тёмные шрамы набросились на неверующих с костяными ножами и символами веры, тени, гвозди и статики все двинулись один на другого во имя Повелителей Ночи. И всё это время Повелители Ночи кружили сверху, истекая ядом и мучаясь, но убивая только тех, кто сбегал.

Наблюдая за смертью своей связки, Зет ничего не ощущал.

Расставив руки, Хаз'тур пронёсся между парой убегавших вампиров, аккуратно разделив обоих в области талии, превратив двоих в четверых. Он кружился, интересуясь, как далеко пробегут их не обременённые ноги, но они только шлёпнулись. Это было слабым развлечением, и его кровавая песня присоединилась к звукам бешеной толпы. Слушая, как глава когтя закончил свою тщеславную речь, Хаз’тур понял, что время настало. Сгорая от нетерпения, он взлетел в облака.

Наблюдая, как его соперник взлетел ввысь, Жара'шан почувствовал тревожный укол своих инстинктов, но новобранцы потребовали его внимания. Они сражались с впечатляющей свирепостью, но лишь несколько предлагали истинную глубину своей тьмы. Ещё раз его мысли вернулись к странному, тихому вампиру. В нём было что-то от вахты рапторов в его неподвижности, и он задавался вопросом — жив ли он ещё. Заинтригованный он полетел к монолиту.

Зет увидел, злорадную восьмиконечную звезду, что появилась снова, сверкая завершённостью, насыщенную кровью жертвоприношения вампиров. Оценивая обстоятельства, он жевал свою губу, внезапно засомневавшись.

С нами будет всё в порядке, шеф? — Спросил Брокс. У него были широкие глаза.

Большой вампир, который никогда не был лучшим игроком в команде, но он всегда был предан.

— Только следуйте плану, — сказал Зет. — Идите. Вы оба. — нервничая, Брокс и Керт вернулись в промежутки Иглы… и исчезли. Зет знал, что это поворотный момент. Он теперь мог убежать, и Повелители Ночи никогда об этом не узнают. Вернувшись, он бы стал королём шпилей.

Но момент был упущен. В конце концов, этого было бы недостаточно. Зет взглянул вверх и увидел, что Повелитель Ночи в волчьем шлеме был здесь.

Вампир смотрел прямо на него. Когда Жара'шан приблизился к Игле, его глаза безошибочно определили мальчика. Как будто он ждёт его. Странность заставила его остановиться, и сейчас они оценивали друг друга, внешний разгром был забыт. Обеспокоенный Жара'шан задавался вопросом — что связывало его с монолитом. Был ли он ещё одним порождением Чёрного Солнца?

Внезапно глаза вампира переместились вверх, его предупреждение последовало за один удар сердца до того, как Жара'шан услышал охотника. Он с рыком отпрянул и когтистая нога Хаз'тура ударила его прямо в грудь. Вздувшаяся отвратительная тварь сорвала главу когтя с неба, сбросив его на площадь с дикой силой. Три вампира превратилось в кровавые ошмётки под ним, а на рокритовой поверхности образовалась широкая трещина. Инстинктивно Жара'шан откатился вбок, когда когти Хаз'тура рванулись к нему, и тварь спустилась на рокрит.

С идеальным балансом Хаз'тур приземлился на ноги и кружил возле своего противника, покачивая своими монструозными костяными ножами. Неспособный оправиться, Жара'шан мог только откатываться снова и снова. Разбитые кости его композитных рёбер рвали его грудь как разбитое стекло. Движения слишком медленные. Он взглянул на один из своих наплечников. Броня держалась, но было достаточно сбиться со спасительного ритма и Хаз'тур окажется на нём в один момент, его нога приземлиться на грудь главы когтя и впечатает её в землю.

— Твоя Долгая Война — ложь… — голос твари был хриплым от удовольствия, слюни брызгали на броню главы когтя. — И ты всегда был слеп к Истинной Ночи!

Когда костяные ножи рванулись вниз, Жара’шан включил свой прыжковый ранец. Взрывная сила оторвала его от противника, протаскивая его сквозь ноги кричащей толпы. Он сжал зубы от муки, когда он нёсся по рокриту в дожде искр, оскорблённый прыжковый ранец брыкался и ревел под ним как живой. Внезапно из его сопел вырвалось пламя, сжигая его бронированные ноги и оставляя за собой след пламени на своём пути. Отчаянно он пытался выключить мощность, но измученный дух машины не подчинялся. Даже возясь с зажимами крепления, он знал, что уже слишком поздно.

Смелый манёвр Жара'шана ударил Хаз'тура о землю, его ноги ушли из под него. Когда он встал, хрустящий удар отозвался через площадь, мгновение спустя яркая вспышка света озарила небеса. Его глаза сверкали, Хаз'тур запрокинул голову и проревел о своей победе небесам.

Радость была нарушена острой болью в бедре, и он обернулся, но тот, кто его атаковал уже отпрыгнул, а его чёрный кинжал блестел от крови Хаз'тура. Невероятно, но это был всего лишь какой-то вампир, более худой, чем другие и болезненно бледный. Обернувшись, он заметил его холодную усмешку, перед тем как скрылся в кипящей толпе.

Со звериным рёвом Хаз'тур рванулся за нападавшим, прорываясь сквозь толпу, как главный поток разрушения, разрезая, разбивая и сокрушая всё на своём пути сквозь вампиров. Некоторые пытались убежать, некоторые поворачивались к нему со своим жалким оружием, но все были размолоты на куски мяса и костей, устилавших его след. И когда он пробился, его обидчик ждал его.

Он был менее чем в двадцати шагах от него, скрываясь около монолита, его глаза холодные и расчётливые. Исчезающе малая, рациональная часть разума Хаз'тура всплыла из гнева, предупреждая и задавая вопросы. Что это было за создание? Как могло его слабое лезвие могло поцарапать его броню, не говоря уже про проникновение? Он был богом рядом с червём, но как тот смог пустить кровь?

Как будто ощущая сомнения Хаз'тура, вампир указал на него, затем медленно, преднамеренно провёл пальцем по своему горлу. Затем он нырнул в тень монолита и исчез в мгновение ока.

Не вампир, но призрак…

Шипя, Хаз'тур прыгнул к тому месту, которое мгновение назад занимало существо, неистово принюхиваясь, выискивая спрятавшуюся фигуру в тёмных изгибах Иглы. Что это за обман?

И затем он увидел его. Холодные серые глаза, глядели на него сквозь железную сеть. Внутри Иглы! Молниеносно быстро, Хаз'тур ударил в щель, призрак уже исчез, нырнув назад во тьму. Вспышка восхищения промелькнула сквозь гнев, когда Хаз'тур исследовал переплетения монолита. Да, здесь были промежутки, которых бы хватило, чтобы пролезть червяку, но какой дурак будет скрываться в этой машине для убийства? Ответ пришёл на гребне гнева: тот, кто насмехался бы над раптором!

Внезапно он начал избивать Иглу. Железо было твёрдым, но ломким и оно быстро ломалось под его костяными колунами.

Центр Иглы был полой вертикальной шахтой. Зет полагал, что она проходит сквозь весь улей, а может даже и дальше, но он обычно спускался на несколько уровней. Борясь со своими свернувшимися внутренностями, он слышал, как охотник прорывался внутрь. Мимо него пролетали железные куски, быстро исчезая в бездне, и он задрожал, задаваясь вопросом: закончиться ли когда-нибудь падение в эту тьму? Но он не собирался падать.

Он совершал этот подъем бесчисленное количество раз в течение многих лет, находя промежутки в переплетениях уровней улья. Конечно, они были уже оставлены, но здесь было необходимо убрать много мусора, и он приготовился к этой ночи.

С последним визгом истерзанного металла, ворвался Повелитель Ночи, и Зет оставил осторожность, быстрее спускаясь в шахту. Он бросил взгляд на других, ждавших внизу, присевших в помещении на другой стороне сети. Он был почти там…

Внезапно что-то огромное и тёмное пролетело мимо, ужас от этого почти сбросил его. Оно ударилось о стену шахты снизу с жестоким лязгом, и срикошетировал дальше во тьму. Глядя вниз, он увидел вспышку света, расцветшую в глубинах. Спустя удар сердца, в шахте отразился рёв двигателя и свет начал возноситься вверх.

Опрометчиво прыгнув в Иглу, Хаз'тур камнем упал в бездну. Этот проклятый варпом призрак насмехался над ним! Неистово взлетая в шахте, он ударил по цели, на толщину волоса промахнувшись, когда она ускользнула от него в другую щель. В неистовстве, он отлетел назад и сжался в шар из шипов. Двигатели воспламенились, и он направил себя на железное препятствие.

Удар врывающегося раптора всколыхнул рокритовый коридор, но бегущие изо всех сил вампиры не огладывались. Мерцавшие осветительные шары, были не единственными вещами, которые они здесь установили. На протяжении нескольких лет они превращали это место в смертельную ловушку, и любая оплошность убьёт их, как в принципе и когти раптора.

Перепрыгивая почти невидимые провода, Зет почувствовал, как в нём растёт паника. Он планировал лучший исход, но явное физическое превосходство раптора удивило его. Внезапно годы проектирования и очистки мусора показались жалкими, но он верил в обещание Иглы. Он испытает звёзды…

Хаз'тур, подобно дикому ядру, прорвался сквозь сеть и застрял в наклонённой стене через тридцать шагов. Удар размолол в пыль рокрит и встряхнул всё помещение. Ревя, он вырвался из рваного кратера, разбрасывая ливень обломков, приземляясь в диком присесте. Он оглядывался быстрыми, птичьими движениями головы, оценивая территорию. Низкий потолок, серые рокритовые стены, пронизанные трубами, проходы, изгибающиеся во всех направлениях… Это был не настоящий уровень, только служебные помещения, предназначенные для работы часового механизма улья. Это будет лабиринт туннелей и загромождённых помещений, которые будут помогать его добыче и мешать его большим размерам. Умный маленький призрак.

Но он чуял их запах. Их было трое, и они были близко. Без возможности прыгать, не говоря уже о полёте в ограниченном пространстве, понёсся к выходу… и земля провалилась под его ногами. Сработали нечеловеческие рефлексы, он поймал край ямы и толчком выпрыгнул из неё. Оглянувшись, он зарычал, глядя на гнездо щипов, выступающих из мрака. Ловушка? Его керамитовая броня разрушила бы эти жалкие шесты как спички, но явная наглость оскорбила его. Добыча предполагала, что охотится на него?

Ловушки появлялись всё чаще и чаще после этой, разъярённое преследование Хаз'тура вызывало новые атаки в каждом изгибе и повороте туннелей. В большинстве они были вариациями на подобные темы, грубые ямы, рушащиеся потолки и спусковые механизмы, выпускающие подпружиненные шипы или раскачивающиеся балки. Иногда попадались довольно уникальные: кислотный душ или управляемый лазерный пистолет, но все они были детскими неуклюжими игрушками детей, игравших в войну. В начале инстинкты Хаз'тура вынуждали его избегать ловушек, но потом он попадал в них с презрением, смеясь над разбивающимися об его броню шипами, и с бравадой избегая кружащихся над ним обломков.

К тому времени, когда добыча появилась в поле его зрения, его настроение стало почти жизнерадостным, и он соблазнился продлить охоту. В тридцати шагах позади, он испытал их острым воплем, соблазнив одного из троих обернуться. Мгновение спустя, глупец насадил себя на кровать из гвоздей. Пробегая мимо, Хаз'тур обезглавил кричащего движением руки. Очевидно, он не был призраком. Нет, призрак был хитёр, но даже в этом случае его жизнь висела на волоске всего в двадцати шагах…

Пропитавшись потом, с дико стучащимся сердцем, Зет знал, что это не может длиться долго. Даже ошибка Керта не замедлила охотника. Когда дурак насадил себя на шипы, темнота внутри Зета приветствовала это, отчаянно нуждаясь в чём-нибудь, чтобы задержать эти когти, но это не имело чёртового значения. Даже в этом случае, та тень теперь с жадностью уставилась на Брокса, выискивая угол, чтобы открыть ему счёт…

Спокойное дыхание вампира находилось рядом с рваным удушьем Зета. Невзрачный, но сильный — таким был Брокс. И ещё очень преданным. Идиот мог уже давно вырваться вперёд, но он был здесь, плечом к плечу с Зетом, не смотря на дьявола дышавшего им в спины. Пожертвуй дураком! Останови его!

Мысли стегнули по разуму Зета своей жестокой логикой и потрясли его. Худшим было то, что он знал, что сделает это. Всё что ему надо было сделать, это потянуться своим разумом и скрутить. Это было так легко, и это имело столько смысла! Но Брокс был последним из его связки…

Они завернули за угол, и Зет увидел впереди смутные очертания их цели. Это было концом игры! Они были так близко, но и охотник был рядом…

Сделай это сейчас!

И затем они ворвались в складское помещение старого генераториума, переплетающегося с нагроможденными металлическими цилиндрами, напрягаясь, чтобы открыть люк в дальнее помещение. Но сердце Зета погрузилось в отчаянье. Они никогда не закроют дверь вовремя! Снаружи складского помещения, они должны были зайти и потянуть, чтобы закрыть. Это бы заняло драгоценные секунды которые они никогда не получат… но если кто-нибудь толкнёт дверь изнутри…

Зет посмотрел на Брокса и холодная вещь поднялась внутри него.

Сделай это!

Ворвавшись в складское помещение, Хаз'тур увидел, что большее животное внезапно повернулось к призраку, подталкивая его к туннелю. Возбуждённый их конфликтом он рванулся вперёд, вонь прометиума ударила в его точно настроенное обоняние. Прометиум? Он почувствовал срабатывание спускового механизма.

Выталкивая себя из складского помещения, Зет оглянулся и увидел лицо Брокса. Выражение большого вампира было спокойным, пустым. Затем люк с хлопком закрылся, и сотрясение последовало спустя мгновение. Оно расплавило люк и выбило землю из под ног Зета. Отброшенный в кучу мусора, он ещё долго лежал в темноте после того, как прошло сотрясение. Две мысли преследовали одна другую в его разуме, разрывая его душу: Я не сделал… Я сделал…

Хаз'тур возродился в мире грубой боли. Каждый вздох разрывал его грудь, подобно вдоху разбитого стекла, а его ноздри дёргались от вони его собственной обугленной плоти. Оставшийся глаз фиксировал лабиринт трещин на потолке над ним. Это было значением, найденным в этом искорёженном соединении пустых пространств. Кроме того, он не мог повернуть шею, или что-нибудь другое. Только когти его левой ноги всё ещё могли призрачно дёргаться. Призрак… Призрак убил его. Этот же призрак сейчас смотрел сейчас на него сверху своими холодными серыми глазами. Когда он стал рядом на колени, что-то тёмное проскользнуло в сером, и внезапно он уже вглядывался в два чёрных солнца. На короткое мгновение он познал ужас, а затем чёрный шип обрушился на него.

Когда Зет появился из Иглы, небо было расчерчено красным, и площадь плавала в крови. Тела были повсюду, разрушители, поедающие плоть, тёмные шрамы все одинаковы в уравнивающей простоте смерти. Выживших собрали в изумлённую толпу, каждый изорванный и окровавленный как мертвец, их лица осунулись от потрясения, которое только что произошло.

Рапторы были также здесь, но сейчас они были спокойные и молчаливые. Это выглядело, как будто солнечные лучи обратили их в камень на том месте, где они стояли, превратив их в тёмные статуи. Их лидер в волчьем шлеме присел среди них. Его броня была оплавлена аварией, и его сутулое положение говорило только о сдерживаемой муке, но он был жив. Это было хорошо, подумал Зет. Ему был нужен союзник среди них.

Его глаза нашли те, которые решат его судьбу. Безликое существо тихо скользило над мёртвыми, развевающиеся куски его одежд ни разу не дотронулись до земли. Оно было похоже на призрачную отвратительную птицу, ищущую какую-то тайную логику в переплетениях этой резни. Рядом с ним следовал бронированный гигант, полы его соболиного плаща были мокрыми от крови растоптанных трупов.

Колдун и повелитель. Ещё раз слова скользнули по его разуму, наряду с пониманием, что к этим древним кошмарам нельзя смело приближаться. Они подойдут к нему в своё время. Так что Зет ждал, зафиксировав взгляд на забрызганной кровью земле. И наконец, они подошли.

— Мы обескровили этот мир досуха? — голос повелителя был сухим шёпотом, — досуха… что такие чахлые создания могут вынести терзания?

Колдун не ответил, но Зет почувствовал колючие усики его разума вышедшие наружу…

Роясь в его душе… Прорываясь через стены, как будто сквозь бумагу… Исследуя его до конца…

Отчаянно Зет размахивал своей жертвой. «Убийство… Убийство ради Истинной Ночи!» Вывешивая в своей руке окровавленную тряпку срезанного лица Хаз'тура.

Гладким жестом лорд остановил психическую атаку и наклонился вперёд. Его красивые, обескровленные черты, могли быть вырезаны из белого мрамора, но они соединялись с тенями, и его глаза были тускло чёрными.

— Ты утверждаешь, что убил раптора? — не было злости в его голосе, только древняя горечь, что, так или иначе, было хуже. Ответить что-нибудь меньшее, чем превосходство, было бы смертельно.

— Он был… слаб, повелитель. — Зет вздохнул, ожидая смерть. Мгновения растянулись в тёмную вечность, под этим увядающим взглядом. И затем древний кивнул.

— Да, был. И слабость единственный грех, который действительно презирает эта галактика. — Повелитель повернулся к колдуну. — Мы возьмём этого.

— Он опасен, — слова были шипящим, электрическим гулом.

— Я на это надеюсь, колдун, — появился слегка заметный след развлечения в этом суровом голосе.

— Лорд Вассааго, его сущность была заражена… элементом, который я не могу определить.

Зет подавил волну ненависти к этому безликому ублюдку. Он ощутил на себе прикосновение Иглы и испугался… Испугался силы, которой он станет…

— Мы все заражены, Езод. — Зет почти вздрогнул от яда в голосе Вассааго. — Эту вещь мы должны вынести.

— Повелитель, он непредсказуем, — убеждал Езод. — Мы увидем…

Ответом Вассааго, было то, что он отвернулся.

Да, вы увидите, обещала Игла.