Гермиона, первая леди Грейнджер

Глава 4

Время шло. И как будто быстрее, чем раньше. По-крайней мере, некоторые из заключенных уверяли всех в этом.

Пятнадцатого января увели на казнь Августуса Руквуда, Торфинна Роули и Пожирателя Смерти с фамилией Яксли, имя которого Гермиона так и не узнала.

Ближе к концу месяца вдруг вереницей пошли суды, на которых Визенгамот решал судьбу узников Коридора Смертников. Как правило, для всех вердикт был один и тот же — Поцелуй дементора. Но некоторым удалось избежать этой участи. К счастью или к горю.

Юлиус Нотт получил десять лет в строгих условиях за то, что передавал темным волшебникам секретные сведения Министерства магии. Что это были за «темные маги» и какие сведения можно было получить, возглавляя Отдел магических катастроф, было неясно.

Лучше бы казнили, — сетовал Нотт, надрывно кашляя.

Ему, судя по хрипам, осталось недолго. Что-то мелкое, но опасное и затяжное. Вроде пневмонии или бронхита.

Джулиану Уэйд за помощь раненным Пожирателям Смерти осудили на пять лет в «обычных» условиях Азкабана. В Коридор Смертников она так и не вернулась. Заключенные сдержанно пожелали целительнице удачи.

Люциус Абраксас Малфой получил всего три года. Драгоценности его супруги сделали своё дело. Оставалось лишь втайне надеяться, что украшения, среди которых было немало семейных «исключительно для Малфоев», нанесут вред своим новым владельцам.

Из Министерства Магии Малфой вернулся с очевидными следами побоев, прихрамывающий на левую ногу, но почти счастливый — после суда ему удалось пару минут поговорить с женой.

К всеобщему удивлению Визенгамот не счел нужным применить к Антонину Долохову, магу, чьё виртуозное владение пыточными проклятьями и Империусом было известно многим, причем не только тем, кто занимал камеры в Азкабане, высшую меру наказания. Вместо поцелуя дементора его ожидало пожизненное заключение.

Еще неизвестно что хуже, подумала Гермиона. Но вслух, конечно, ничего не сказала.

Долохов по поводу своего приговора много зубоскалил и шутил, говоря, что собирается прожить еще лет тридцать и стать первым призраком Азкабана, чтобы пугать авроров, а узникам рассказывать сказки. Благо теперь он знает их множество.

Остальные, осужденные принять смерть через насильственное изъятие души, вежливо смеялись, но, безусловно, понимали, что волшебник храбрится. Долохов не был силен здоровьем, хотя и не так слаб как Нотт. Лет десять медленного угасания, ему было обеспечено.

Фенрира Сивого, оборотня, приговорили к смертной казни, но из Министерства Магии он не вернулся. Мрачный как грозовая туча Селвин объяснил, что оборотни все же относятся к магическим существам, то есть «нелюдям». Поцелуй дементора к ним не применяли.

Ему отрубят голову палачи из Отдела по контролю за опасными существами, — рассказывал всем волшебник. — Как животному. А тело, скорее всего, попросту разберут на ингредиенты. Используется же кровь оборотня для каких-то эликсиров.

Кровь, мозг, глазные яблоки, печень и селезенка. Если я правильно помню, — Гертвуд, в силу своего занятия, знал об этом больше. — И еще жилы могут стать сердцевиной любой волшебной палочки. Всё вместе тысяч десять золотых.

Надеюсь, палочка эта к ублюдкам Поттера попадёт, — он души пожелал Селвин. — Сивый всегда детей любил. А уж этих он в особенности полюбит!

В конце концов, к началу календарной весны, каждый в Коридоре Смертников знал свою дату — освобождения или казни. В голосе волшебников, особенно тех, чья «последняя дата» была ближе всего, чувствовались истерические нотки и какой-то надрыв. Они были живыми людьми и боялись смерти. Особенно такой — гибели души.

Всеобщая нервозность как будто миновала лишь Беллатрикс Лестранж. После суда и объявления даты казни, которая удивительным образом приходилась на тридцать первое июля, миссис Лестранж долго о чем-то размышляла, уставившись в стену. Гермионе казалось, что даже с мужем своим она перестала разговаривать. Но в день казни мистера Паркинсона, который до последнего часа осуждал с Малфоем будущее своей дочери, Беллатрикс как будто очнулась.

Мне нужно связаться с гоблинами, Люциус, — расслышала Гермиона сдавленный шепот. — Срочно.

Девушка моментально отодвинулась вглубь камеры и начала мыть миску. Подобные «личные» разговоры подслушивать не рекомендовалось. Это было одно из своеобразных правил приличий Азкабана. Тюрьмы, где на любой интимности можно было поставить крест.

«Не слушай и не смотри. А если не можешь, то сделай вид, что не слышишь и не смотришь».

Мерлин, да что я сделаю? — излишне громко воскликнул Малфой.

Как-нибудь… тебя же должен навестить Драко!

Но только в мае!

Значит, в мае! Люциус, умоляю. Это действительно важно!

Этот вопрос занимал мысли Гермионы уже давно. Но случая спросить и получить ответ, а не порцию оскорблений или насмешек, не было. То в Коридоре Смертников подавленность из-за очередной казни, то чересчур бурное обсуждение какого-то вопроса или давно прошедшего события. А в большинстве случаев у Гермионы просто не хватало духу открыть рот и спросить.

С этим нужно заканчивать, мрачно решила она, когда узников осталось меньше половины. Иначе не останется никого, кто мог бы ответить.

Терзающий её сознание вопрос девушка задала, глядя в пустоту и обращаясь сразу ко всем узникам.

Если бы… вашему Темному лорду удалось победить в восемьдесят первом году. Убить Гарри, профессора Дамблдора, подчинить Министерство Магии. Что было бы с миром?

Неуклюже и с запинкой. Но её все же поняли. Хотя ясно было, что подобного вопроса мало кто ждал. Лестранжи и Малфой уставились на неё недоуменно, а в одной из камер кто-то выронил миску от неожиданности. Вялая беседа Ромуальда Эйвери и мистера Булстроуда о допустимости использования в гобеленах цветных нитей оборвалась.

Что было бы с миром? — растерянно переспросил кто-то. — С магглами что ли? Да на них было наср…

Нужен был этот мир! Целью милорда была Великобритания! Чтобы на нашей родной земле навести порядок и вечности мало! — Эйвери расфыркался как кот, сунувший нос в банку с перцем.

Ага! После того как грязнокровки всё засрали! — мистер Ранкорн был груб и корректен.

Мне кстати всегда было интересно, что об этом пишут в учебниках под редакцией этой дряхлой грымзы… как же её… Баншток?

Бегшот! Батильда Бегшот! — поправила деверя Беллатрикс. — Троюродная бабуля самого Альбуса Дамблдора.

Салазар Великий! Это ж сколько ей лет?!

Ха! Да в иные времена её бы и близко не подпустили с этими писульками! Колдуны во времена Инквизиции не горели — они наслаждались огнём! Это ж надо такое написать! Когда мне дочь показала это, я говорить не мог целый час! От смеха!

Эй, Грейнджер! Ты вроде заучкой слывешь. Что в учебниках написано о нашем великом деле? Мне всегда было интересно, да почитать я не успел…

Гермиона раздосадовано нахмурилась и процитировала единственный абзац, посвященный Пожирателям Смерти в «Новейшей волшебной истории»:

Пожиратели Смерти — организованная группа темных магов и темных существ, действовавшая на территории Англии, Шотландии и Ирландии в период с одна тысяча девятьсот семьдесят пятого по одна тысяча девятьсот восемьдесят первый года.

Они Францию забыли…

Приткнись!

Целью волшебников, причислявших себя к Пожирателям Смерти, была борьба за чистоту крови, уничтожение всех магов Великобритании, имеющих маггловское или наполовину маггловское происхождение, установление контроля над магглами страны. Для воплощения указанных целей волшебники предпринимали действия по захвату власти в волшебной Великобритании. Последнее выражались в похищении, шантаже и убийствах волшебников, занимающих влиятельные посты в Министерстве магии, наложении Непростительных заклятий на обывателей, как магглов, так и магов, организации беспорядков, среди которых самыми известными и жестокими являются «Кровавая суббота» в волшебном поселении Хогсмит…

Уже и названия дали.

Там всего трое погибло! А уже «Кровавая суббота»!

Нападение оборотней во время четверть финала мира по квиддичу в Дербишире, взрыв в Атриуме Министерства Магии, унесший жизнь семи выдающихся волшебников…

Тех, кто раньше всех пришлепал на работу!

Группа Пожирателей Смерти использовала Непростительные заклятья, а также прочие темные чары, запрещенные волшебными законами к применению. Особым знаком этих волшебников был череп с выползающей из верхней челюсти змеёй, — Гермиона замолчала.

Что? И всё?! — возмутился Долохов.

Всё. Остальное было только на уровне слухов.

Слухов, которые передавали, делая трагические глаза. То, о чем шептались за пологами кроватей и обсуждали на волшебных кухнях. Горе, беда… мерзость. Насчет судьбы всех нечистокровных магов было несколько разных мнений. Возможно, после победы Волдеморта их всех немедленно казнят или отправят в Азкабан на корм дементоров. Существовал также слух, что магглорожденных и полукровок после «победы темных сил» лишат волшебных палочек и по правовому положению низведут на уровень рабов, даже ниже домовых эльфов. На нечистокровных можно будет испытывать любые заклятья и зелья. За их убийство не будет никакого наказания.

Подобное касалось только тех грязнокровок, кому уже известно о магическом мире. Участь тех несчастных детей со способностями волшебников, кому не посчастливилось родиться в семье обычных людей, была незавидна — уничтожение после первого детского колдовства.

То, что наступит после победы Волдеморта, неизвестно называли «временем страха и крови». Волшебника будут оценивать по статусу крови. Не важно, каковы заслуги, умения, внешность, способности, знания — лишь кровь и родословная будут иметь значение. Над всем волшебным населением установят жесткий контроль. Все дома волшебников будут под наблюдением Пожирателей смерти. При малейшем подозрении в «отсутствии лояльности к новому режиму» любого мага могли отправить в Азкабан или просто жестоко убить.

Насчет судьбы магглов также существовало несколько версий. Либо волшебники полностью обрывают все связи с простецами, устанавливая запрет не только на смешанные браки, но и на выход в обычный мир и на любые контакты, либо Пожиратели Смерти начинают активно вмешиваться в дела обычного мира, устанавливают нужный им политический режим, или вовсе развязывают войну.

Когда Гермиона слышала подобные шепотки, у неё кровь в жилах стыла. Особенно страшно было, когда об этом начинал говорить кто-то, кто пережил страшные события конца семидесятых и начала восьмидесятых. Вроде миссис Уизли или мисс Вэнс.

Когда смех, а точнее истеричное ржание, все же стихло, Рабастан Лестранж сумел выдавить:

Ну и фантазия…

Ohuet какая! — поддержал его Долохов, заработавший икоту.

Мне особенно понравилось про рабов, — заявил Уильям Трэвэрс. — Я бы не отказался от парочки. Среди грязнокровок и хорошенькие попадаются.

Насколько же некоторые боятся перемен — готовы выдумать любую чушь, — фыркнула Беллатрикс. — Хотя мы-то о своих целях кричали на каждом углу. Но разве кто-то из этого стада баранов готов слушать? Они только блеют о том, что хотят сохранить свой прежний уклад жизни и в упор не замечают проблем магического мира. Существование волшебников Великобритании находится под угрозой, а им есть дело только до капусты, что растёт на их огородах, или кто поймал снитч в дурацком матче по квиддичу. Темный лорд, наш великий повелитель, был готов вправить всем мозги, вытащить страну из той выгребной ямы, куда её загнали магглолюбцы во главе с Дамблдором. Только он… и мы шли за ним ради лучшего будущего…

Грейнджер, еще лет двадцать назад существовало три больших проблемы, — наставительно произнес Рабастан Лестранж. — Сейчас эти проблемы просто пищат, требуя немедленного решения. Причем лежат они у всех на виду… . Да что там! Маги просто ежедневно о них запинаются! Но предпочитают не замечать. Еще бы! Закрывать глаза куда удобнее, чем поднять задницу со стула и что-то сделать! А то, что еще лет тридцать и можно помахать магическому миру белым платочком, как кораблю в далекое плаванье, никого не волнует.

Темный лорд предлагал пути выхода из кризиса еще в начале семидесятых, — сказал Эйвери. — Он предлагал их Визенгамоту! И Министру Магии! Мой отец, лорд Эйвери, говорил от его имени на заседании Совета магов! И что?! Отца обсмеяли так, что он по возвращении опустошил винный погреб наполовину. И не прошло и недели, как Повелителя обвинили в использовании Непростительных заклятий и попытались заключить в Азкабан! То есть… я не говорю, что он на самом деле не использовал запрещенное нашим глупым Министерством колдовство, но сам факт, что стоило ему предложить рациональный законопроект, как стадо замшелых стариканов спустило на него всех церберов Аврората… И это было как раз, когда Дамблдор стал Главой Визенгамота! Это при том что он еще и в Совете магов состоит. Магглолюбивый маразматик!

Как я уже сказал… . успокойся, Ром. Требуют решения три основных проблемы — власть, кровь и информация, — спокойно продолжил Рабастан. — В первую очередь, конечно, власть. Вам в Хогвартсе рассказывали об устройстве магического общества, Грейнджер?

Гермиона только вздохнула. «Политическое устройство магического мира» — это глава в справочнике «Все что нужно знать образованному волшебнику», размером в три стандартных страницы, да еще путанные рассказы тех сокурсников, родственники которых работали в Министерстве Магии.

А так и понял, что нет! — фыркнул волшебник. — В магической Великобритании существуют три ветви власти, которые вообще-то должны быть независимы друг от друга. Совет магов — представительный орган, созданный в замшелой древности времена…

Четырнадцать веков назад, Бастан!

Ну, четырнадцать веков! — огрызнулся младший брат. — Важно то, что именно с Совета магов началась волшебная Англия. Тогда как раз выпнули прочь римских магов и каких-то скандинавов, так что нужно было как-то договариваться между собой. Там же была тьма-тьмущая народностей — бритты, кельты, пикты, саксы, норманны, осевшие на острове римляне, греки, потомки викингов и еще какая-то дальняя муть. Как-то такие разные волшебники умудрились не переругаться насмерть. Лично мне до сих пор непонятно как так получилось…

Совет магов фактически является основой всего-всего в волшебном мире нашей страны. Даже Министерство магии было создано по указу Совета, когда выяснилось, что невозможно всё контролировать кучке стариков.

Первоначально в Совет магов входили главы магических родов. Средневековье же было — очень сильна клановая организация. Каждый магический род владел определенным земельным куском страны. Глава рода управлял магами на своей территории. А иногда и магглами. Семьи даже имели право на собственную монету и на налоги. В общем, феодализм в самом прекрасном своём проявлении. Говорят, вплоть до права первой ночи. И среди магических семей и среди магглов. Но врут, наверное. Это ж сколько полукровок бы народилось!

Ты не отвлекайся. Вечно у тебя мысли на неприличное съезжают.

Ладно-ладно! Веке в пятнадцатом выяснилось, что война с магами Шотландии требует золота, маггловская Инквизиция готова закрывать глаза на существование настоящих волшебников тоже только за звонкую монету. Да и сам Совет, его содержание, также требует кое-каких средств. А у иных лордов за плечами лишь их чистокровность, а единственная мантия в дырах. И Совет магов легко изменил сам себя, свои же правила. Было дано разрешение входить в него тем волшебникам, которые могут купить себе место за большое количество золота. Не помню точно, какая там была древняя формула, но смысл приблизительно такой — «Наполни нашу казну золотом и получишь право говорить на Совете и землю свою». Не буду показывать пальцем на потомка того, кто стал первым «толстосумом» в Совете.

Ты физически не сможешь показать на меня пальцем, — голос Люциуса Малфоя был холоден как лёд. — Между нами стена. Лорд Гиперион Малфой получил право голоса, вкатив в казну Совета магов три бочки с золотыми монетами и слитками. Бочки, в каждой из которых могло поместиться три человека. Он получил право наследуемого голоса и титул «лорда», а также освобождение от господства семьи Певерелл. И землю, на которой стоял его дом. Со всеми прилегающими угодьями.

Сейчас взятка Совету магов за собственное кресло официально «финансовым ядром» называется, — Рудольфус улыбался. — Очень сложная вещь, если подумать. Вроде как деньги есть, но потратить их не можешь. Можно забрать ту сумму, которую предки вносили в Совет магов, но титул «лорда» потеряешь, и власти кое-какой лишишься. А можно оставить и сосать лапу. Каждый выбирает для себя. Спустя пару веков, когда было заключено перемирие с гоблинами, в Совет магов вошли представители от гоблинов. Волшебники, конечно, с которых серокожие потом сдирали кожу за плохую защиту интересов кланов. А спустя еще век появились карги.

Эти людям не доверяют, — поспешно вставил Эйвери. — И всем магам в Совете приходится созерцать это уродище. Они и слов-то иногда нормальных сказать не могут. Представители!

Совет магов принимает законы, объявляет войны… Но народу там очень много и договориться маги могут не всегда. Последний закон был принят в шестьдесят пятом — о сегрегации оборотней.

Теперь-то их куда меньше. Договорятся, — вздохнул Рабастан. — С Советом магов всё было понятно еще в середине семидесятых — там была кучка таких идиотов, которых только Авада и исправит. Предки славные, а на потомках природа изрядно потопталась. Даже ноги вытерла. И новых «лордов» не предвидится. Всё золото сосредоточено в руках людей Дамблдора, если я правильно понял твоего сына, Люциус. Лорд предлагал после победы не ликвидировать Совет магов, а малость его подсократить. Вполовину, как минимум. Имея подавляющее большинство голосов в Совете магов можно было принять любой необходимый закон, не нарушив древних правил. Как говорят министерские чистоплюи — «абсолютная легальность». В восьмидесятом, когда победа была близка, у нас даже список был — кто из Совета магов уйдёт, а кто придёт. Он затерялся где-то…

Рабастан вздохнул с таким видом, словно потеря свитка была для него огромным горем, и продолжил:

После Совета магов мы планировали реформировать Министерство Магии. Сущая выгребная яма! А знаете почему? Вот в Великобритании постоянно проживает шесть тысяч волшебников.

Шесть тысяч триста двадцать семь, — поправил его мистер Булстроуд. — Было на первое января прошлого года.

Не принципиально! И семьсот человек из них работает в этом грёбаном Министерстве магии. Еще можно понять, что в Аврорате шестьдесят человек. Правда, что-то я не заметил, что у них новые хорошие бойцы появились. Фамилии все знакомые. С кем-то я даже поздоровался.

Прочие узники поддержали младшего Лестранжа смешками.

В Департаменте происшествий семьдесят человек. И в Отделе регулирования магических популяций столько же. Это еще можно понять и принять. Как раз в этих сферах работы хватает — только успевай поворачиваться. Но чем полсотни человек в Департаменте магического транспорта занимаются? Каминную сеть может пара человек контролировать. Еще двух-трёх магов хватает на то, чтобы проверять камины раз в год и подключать новые. Сектор по контролю за метлами? Кто-нибудь вообще знает, что метлы нельзя отследить? Аттестационный центр по аппарации? Я лично за всю жизнь там только одного работающего человека видел — того, кто у меня экзамен по перемещению принимал. Он уже лет шестьдесят этим занимается. А все прочие? Расщепом-то Департамент происшествий занимается и целители! И так везде! В прошлом году довелось под Оборотным зельем побродить по уровням. Так вот — ничего с семидесятых не изменилось. Даже хуже стало.

Существуют целые поколения чиновников, которые только растут, потому что родители устраивают в Министерство Магии своих детей, а потом невесток и зятьёв. А может быть и прочих родственников, крестников, друзей, одноклассников или того, кому должны услугу. В итоге Министерство Магии разрастается с каждым годом, — прервал возмущения младшего Лестранжа Люциус Малфой. — Есть Отделы и сектора, в которых обязательно есть начальники. У каждого начальника есть по два заместителя и секретарь. Иногда у заместителей тоже есть свой секретарь. При каждом секторе есть свой архив, в котором есть архивариус, аналитик и еще какая-нибудь канцелярская крыса. И это, не считая прочих сотрудников!

В итоге вся эта орава сидит в Министерстве Магии и ковыряет в носу, — подвела итог Беллатрикс. — Самые ответственные пытаются что-то делать, а все прочие старательно изображают занятость — перекладывают пергаменты с одного стола на другой, достают с проверками и вопросами тех магов, кто действительно занят. Я предлагала Темному лорду убивать таких. Ведь толку от чиновников особого нет. Жаль, с нами нет Августуса. Он бы много рассказал об этих чванливых свиньях, которые даже Репаро применить не умеют. Иные сквибы и магглы полезнее, чем они.

Гермиона мысленно согласилась со словами миссис Лестранж. Достаточно вспомнить, как быстро раскупались в магазине «Волшебные вредилки Уизли» защитные плащи, шляпы и перчатки. А Министерство Магии сделало заказ на пятьсот предметов для своих сотрудников. Кстати…

И они все получают жалованье?

Конечно, получают. Существует даже особые критерии, по которым чиновникам выдаётся жалованье — от десяти галеонов и выше в месяц. Министр магии получает двести сорок, если я правильно помню.

А откуда… у Министерства Магии столько денег? Ведь на семьсот человек… .

Оу! А вот это самый интересный вопрос! — воскликнул Рабастан. — Министерство Магии самый крупный землевладелец в стране, ему же принадлежат все заповедники драконов, места содержания магических тварей и животных. Следовательно, и все доходы с их использования. А это прорва золота.

Землевладелец? — непонимающе переспросила Гермиона. — Что значит землевладелец?

Феодализм приказал долго жить, Грейнджер. Земля осталась за волшебниками, но только та, что находится под их домами. Или сад… Парк в лучшем случае. Очень немногие волшебные семьи умудрились наложить лапу на кусок земли площадью больше пары-тройки акров. Счастливчики вроде Флемингов. Вся прочая земля по какому-то очень странному закону, нигде и никем не записанному, оказалась в собственности государства. А кто у нас олицетворяет государство, Грейнджер? Министерство Магии. Следовательно, если какому-нибудь волшебнику придет в голову отделиться от родни и поставить себе домик на лесном пригорке, то он должен быть готов к тому, что рано или поздно у его двери появятся гости из Министерства Магии. И очень вежливо, то есть с криком и руганью, потребуют землю, на которой стоит дом, выкупить. Или платить грабительскую ренту!

Поэтому лучше сразу на дом Фиделиус накладывать и делать хранителем себя самого, — пропела Беллатрикс. — А не хлопать ушами.

Не все волшебники могут наложить Фиделиус и поддерживать его долгие годы, — усмехнулся Рудольфус. — Я уже не говорю о том, что некоторые вообще не знают, что это такое.

Разве земля принадлежит не короне? — нахмурилась Гермиона. — И она может находиться в частной собственности магглов. В стране много больших землевладений. И волшебные деревни… . Разве там платят за землю?

Грейнджер! Когда это Министерство, да и остальные маги считались с простецами? Конфундус промеж глаз и весь разговор!

А в волшебных деревнях вроде Хогсмита поселиться можно, только если дом в наследство получил. Вся земля там уж сотни лет как поделена.

Еще Министерство Магии владеет несколькими прибыльными предприятиями. Не помню точно, — Малфой болезненно поморщился. — Эти проклятые дементоры что-то делают с моей памятью. Вся в дырах как сыр! Министерство Магии, можно сказать, заведует всем пергаментом в стране. То, на чем пишут в Хогвартсе, в самом Министерстве, на чем печатают некоторые книги. Лет десять назад присвоили маггловскую бумажную фабрику. Ну что ты глаза таращишь? Именно присвоили. Министерство магии не ведет дела с маггловскими бизнесменами — это нарушение Статута Секретности и угроза волшебному миру. Пара-тройка заклятий Конфундус на руководство и неделя работы Отделу изменения памяти.

От работы этой фабрики зависят все типографии магов — от «Ежедневного Пророка» до какого-нибудь «Сельского волшебника». Все доходы идут в казну Министерства. Большей частью.

Грейнджер, золота у Министерства Магии много. Но количество чиновников растет или они требует повышения жалованья. А это означает еще больше галеонов, которые пытаются найти в доходных предприятиях. А если не получаются Министерство Магии ищет другие источники дохода. Не везет тому, в чьих руках они находятся.

Темный лорд предложил Совету магов законопроект, который мог бы изменить структуру Министерства Магии, сделать её более рациональной и надежной. Вместо семи Департаментов — двенадцать. Разделить Департамент обеспечения магического правопорядка на три части — Аврорат, судебные органы и собственно тот сектор, который занимается неправомерным использованием магии. Наполнить Министерство Магии по настоящему сведущими волшебниками, сильными и умными. Установить для чиновников личную ответственность… . О, Цирцея! Ведь у нас тоже был свой свиток пергамента, — в его голосе слышалась горечь. — И в нём все идеи по реформированию. Ивэн расстилал его на террасе — от края до края и ползал по доскам на коленях — исправления вносил. Мантия у него вечно была в смоле.

А потом он досаждал всем насчет каждой запятой! — захохотала Беллатрикс. — И перебирал законы! И даже маггловские правила изучал. И комната у него была вся в комках пергамента.

А однажды он спутал волшебную палочку и этот свиток, — захихикал Рабастан. — Оставил её на столе в гостиной.

Да, — Трэвэрс едва мог говорить. — Я помню этот случай. После этого над ним только ленивый не потешался. Выстраиваю молодежь в ряд и говорю: «Доставайте палочки, сейчас покажу интересный приём». Все достают… а этот вытаскивает свиток из рукава… Обалдуй!… - больше маг говорить не смог.

А ещё все важные посты в Министерстве Магии должны были занимать только чистокровные маги, — неуверенно продолжил Эйвери, когда узники успокоились.

Конечно! Чистокровные маги с родословной не меньше трёх поколений. Собственно, это и есть тот самый нижний предел чистокровности.

Гермиона порылась в памяти и вспомнила разъяснения смущенного до предела Невилла — «маг считается чистокровным, если его бабушки и дедушки волшебники. И магглов среди них или родителей нет». Действительно — третье поколение.

Почему именно чистокровные маги?

Глупый вопрос, — хмыкнул Рабастан. — Чистая кровь в жилах волшебника — это доказательство его связи с другими магами, с магическим сообществом в целом, с теми, кем он будет управлять и в чью жизнь вмешиваться.

И речь шла не только о важных постах, а вообще обо всех. Если какое-то дело требует главенства одного волшебника над другим, то главенствующим должен быть чистокровный!

Но ведь… существуют же очень сильные и… компетентные полукровные маги, — заикнулась Гермиона.

Ты еще скажи, что существуют сведущие в делах грязнокровки, Грейнджер, — оскалился Лестранж. — Взять хотя бы тебя! Вроде слывешь самой умной колдуньей своего поколения. А что ты вообще знаешь? О Совете магов? О Министерстве магии? Спорю, что о «Совете крови» ты только от нас и узнала. Что вообще есть в этих книгах, которые ты читала? Заклинания? Так я, например, знаю куда больше. А еще я знаю очень много вещей — тех, о чем в книгах не пишут.

А если и писали, то Дамблдор всё равно успел их уничтожить! — весело поддержал соратника Эйвери.

О Совете магов — что и как там происходит, я узнал от отца. Лестранжи были членами Совета со дня его основания. Отец передавал нам опыт, накопленный поколениями. Неписанные правила, традиции, условности. Есть и то, что передается в семье исключительно с кровью — некая предрасположенность в магии, личные качества. Я не говорю уже об уровне силы. Чистокровным доступны исключительные умения. В крайнем случае, у них есть опытные родственники, к которым всегда можно обратиться за советом.

А что могут предложить миру полукровки? Или выходцы из семей магглов? Ничего! Кроме своих куцых знаний, слабых умений и гнусных ограничений, которые они впитали от своих родителей.

В конце прошлого века должность помощника Главы Совета по нормам международной магической торговли занимал маг по имени Гордон Маклей. Полукровка. Мерзкая тварь, заявившая в лицо Прабхакару Абусария, второму сыну индийского раджи, приехавшему заключать соглашение о долговременной поставке редких ингредиентов на нужды страны… «О, эти темнокожие обезьяны, которые поклоняются корове»! — и Рабастан продолжил уже спокойнее. — Мне стоит упоминать, что ингредиенты из Индии по ценам, не завышенным в десять раз, появились в стране только через пятьдесят лет? Полукровкам и магглорожденным нельзя поручать дело, требующее принятие важных решений. Пусть перекладывают пергамент, изготавливают что-нибудь полезное, с растениями возятся или с драконами и троллями. Раз уж с волшебством посчастливилось родиться. Но к власти их допускать нельзя! — эту фразу Рабастан просто прокричал.

Очень интересно, раздосадовано подумала Гермиона. Из-за нескольких ошибок всех нечистокровных магов заклеймили дураками.

А есть еще магглы, — в голосе Ромуальда Эйвери было столько презрения и ненависти, что захотелось поежиться. — Темный лорд предлагал решить проблему с магглами. Помните?

Проблема с магглами? Какая проблема?

Волшебники вынуждены приседать и кланяться простецам. Словно мы извиняемся за то, что у нас есть магия, а у них нет, — давился злостью Пожиратель Смерти. — Конфундусом швырнул — арест и штраф. Империус наложил, чтобы простец не в своё дело не лез — в Азкабан на шесть лет. Порчу — в Азкабан на пять лет. На глаза магглам не попадаться, дома скрывать, носить их одежду! Даже если простец просто увидел волшебную палочку, наказание следует! Какого демона? Они же просто ужасны! Они отравляют воду, воздух и землю. Водный народ, речных и морских тварей загнали в дальние озера и ручьи. В Лондоне от чада не продохнуть. Всюду этот их мусор и механические коляски. Куда взгляд ни кинь — магглы снуют. Волшебникам приходится прятаться изо всех сил! Я знал волшебника, который отсидел в Азкабане семь лет за то, что отбился от трех маггловских грабителей с помощью волшебства! В приговоре магглов назвали «невинными жертвами»! Невинные жертвы, угрожающие вполне реальным и острым ножом! Ха!

Ром хочет сказать, что Темный лорд планировал изменить волшебные законы в пользу волшебников, — скучающим голосом сказала Беллатрикс. — Важно только соблюдение Статута Секретности. Но маг может защищаться от магглов волшебством. Потому что он маг! И заколдовывать магглов, если они мешают ему. Все эти разговоры о том, что магглы и волшебники должны жить в мире — чушь полнейшая. Статейки и книжки на тему «Как достичь взаимопонимания с простецами» нужно авторам и издателям в глотку засунуть и поджечь. Есть мы, волшебники, природная знать, и есть они — магглы.

Магглы очень неприятны и опасны. Они размножаются как крысы и уничтожают всё, до чего могут дотянуться. Темный лорд разрешил бы магам вмешиваться в дела магглов.

Если так подумать, то премьер-министром магглов вполне мог бы стать волшебник! — добавил Уильям Трэвэрс. — Или можно хотя бы наложить высших маггловских чинов Империус, чтобы они действовали в интересах волшебников.

Заставить магглов перестать отравлять воду и землю, уничтожить своё страшное оружие, прекратить вырубать леса, — принялась перечислять Беллатрикс. — Еще можно придумать способ как контролировать их размножение. Нет, Темный лорд не планировал убивать всех магглов или развязывать войну с ними или между ними. Волшебный мир всё-таки получает от них некоторые товары. Провиант, например. Не все чистокровные имеют свои поместья с садами и оранжереями. Не у всех есть огород и своё поле. Некоторые покупают еду на маггловских сельских рынках, рядом с местом, где живут. Это нормально. Начнись война, волшебники тут же начнут испытывать неудобство.

Отец рассказывал мне, — мистер Гертвуд осторожно вступил в разговор. — Что во время войны магглов в сороковых годах, было ужасно трудно с едой. От голода, как магглы, волшебники не умирали, но приходилось экономить. Особенно плохо было тем, кто привык всё брать на продуктовом складе.

Может, не будем о еде! — жалобно попросил Рабастан.

Не будем, — согласилась Беллатрикс. — Помимо этого волшебники берут от маггловской промышленности еще кое-что — ткани, металлы, дерево… У некоторых в простецком мире есть своё прибыльное дело. А гоблины, ходят слухи, даже несколькими банками владеют. Нет, развязывать войну или уничтожать их никто не собирался. Вот руководить исподтишка, или наколдовать проблем побольше — это совсем другое дело!

Разговор о будущем, нарисованном воображением Волдеморта и его последователей, продолжили сразу после раздачи тюремной каши. Гермиона ковырялась в своей миске, внимательно слушая сетования Рабастана Лестранжа.

Есть еще кровь. Проблема крови… Эта тварь снова обнёс меня! Каша! И подгорелая…

Об этом лучше Мартину рассказывать, — ответил Рудольфус. — Он лучше расскажет. Все-таки «Совет крови и супружества» возглавлял столько лет. Поднабрался опыта в решении кровных склок.

Вам не кажется, что говорить так, когда я рядом сижу невежливо? — мистер Булстроуд был недоволен. — И Темный лорд вообще мало говорил по поводу проблем крови. Он лишь однажды сказал, что ему нравится мой проект и когда Министерство Магии и Хогвартс будет под нами, я смогу притворить его в жизнь.

А что за проект?

Ну… .

Вы только посмотрите на него! Сейчас Мартин начнёт набивать себе цену, — захихикал Трэвэрс.

Не собираюсь! — с холодком произнёс Мартин Булстроуд. — В конце концов, в моём проекте не было ничего особо нового. Подобную идею предложил на Совете магов лорд Роберт Карстенсен в одна тысяча восемьсот девяносто втором году. Но его…

Отправили в клинику святого Мунго лечиться от безумия Шоковыми проклятиями. Бедолага, — равнодушно продолжил Люциус Малфой. — Через два месяца этого «лечения» он уже не помнил своё имя. Эту историю мы знаем наизусть.

— Он был самым настоящим гением. Его идею с небольшими поправками можно применять и сейчас, — недовольным голосом сказал мистер Булстроуд.

Гермиона пыталась вспомнить слышала ли она о волшебнике Роберте Карстенсене раньше. Это имя точно не попадалось в справочнике «Выдающиеся маги девятнадцатого века». В «Истории магии» он тоже не был упомянут. Ни в одной книге, что она читала. Даже в толстых фолиантах из библиотеки на площади Гриммо, которые были признаны неопасными для жизни. Наверное, этот лорд Карстенсен был темным магом.

Когда говорят о проблемах крови, то имеют в виду грязнокровок, которые приходят в наш мир и вопрос сохранения чистокровности. Лорд Карстенсен, — голос мистера Булстроуда слегка потеплел. — Предлагал решить первую и за её счет решить вторую. Магглорожденные приходят уже состоявшимися личностями и несут с собой всякую чушь. Лорд Роберт…

Он тебе родственник что ли?

Дядя матери, если кого интересует. Лорд Роберт предлагал забирать их из маггловских семей сразу же после первого проявления магии. Не давать им впитать эту отвратительную чушь, в которой живут магглы.

Это жестоко, — пробормотала Гермиона, и её услышали.

Ради процветания магического мира можно пожертвовать этим, — огрызнулся мистер Булстроуд. — Тем более что грязнокровок не так уж много. Не сотни и сотни, как говорит всем Дамблдор, чтоб ему дракона в постель подложили! Ежегодно рождается от восьми до двенадцати магглорожденных. И с каждым десятилетием их всё меньше.

Почему?

Да почём я знаю? Может, потому что сами магглы рожать стали меньше. Вот в начале века их было даже слишком много! Пятьдесят, а то и шестьдесят в год! Даже не всех в Хогвартс брали. А сейчас рождается немного, и из обузы грязнокровки превратились в необходимый и важный ресурс. Ими нельзя пренебрегать.

Какой необычный комплимент, — буркнула Гермиона.

Не ёрничай, идиотка! — зарычал Мартин Булстроуд. — По мне так лучше грязнокровки, принятые в нашем мире и ведущие себя правильно, чем простецы, которые уродуют чистокровных магов и ведьм в полукровных браках! Убивают их! Унижают! Уничтожают! Если бы наш великий Темный лорд победил, то в первую очередь волшебникам запретили бы «искать семейное счастье» у простецов! Незачем плодить сквибов! Думаю, пара публичных казней смешанных пар научила бы молодежь думать головой.

Жестокий ублюдок, злобно подумала Гермиона. Но промолчала, конечно.

Родителям-магглам можно элементарно внушить, что их ребенок умер. Дети вообще довольно часто умирают. Конечно, есть небольшая проблема. У грязнокровок довольно поздно проявляется магия. Чистокровные или даже полукровные дети интуитивно используют своё волшебство уже в год, а то и раньше! Грязнокровки же проявляются не раньше шести-восьми лет. Естественно в этом возрасте они помнят своих родителей и как они раньше жили. Но я разговаривал с очень хорошими целителями из Франции и Испании по вопросу изменения детской памяти.

На детях же нельзя применять Забвение, — сказал Эйвери. — Дебилами станут.

Не Забвение. В Испании провели пару-тройку экспериментов. Так знали о чём говорить и что советовать. Чтобы необратимо изменить детскую память потребуется несколько щадящих заклинаний Обливэйт на самые яркие события, Дурманное зелье по две капли на стакан сока в течение года и яркие впечатления, связанные с волшебством. Детям нравятся ожившие игрушки, радужные мыльные пузыри, феи, игрушечные метлы и сладости. Окружить их веселыми яркими вещами, и они забудут о прежней жизни.

Лорд Роберт предлагал устроить для магглорожденных что-то вроде приюта, где бы они жили и постигали правила жизни среди волшебников. Правильные знания, строгое воспитание и к одиннадцати годам их можно было бы без проблем отпускать в Хогвартс. Они будут не опасны чистокровным детям.

Учить магглорожденных нужно как всех прочих детей волшебников. Ну, разве что делать небольшую поправку на некоторые дисциплины. Больше практических навыков и поменьше теоретической болтовни. Я бы не затуманивал этим детям голову Прорицаниями. Честно говоря, я бы всем детям не затуманивал голову подобной чушью. Как будто способность к предвиденью можно изучить по учебникам.

После окончания Хогвартса магглорожденные обязаны начать работать в местах, которые соответствуют их достижениям и знаниям. Под контролем чистокровных магов, конечно же. Самые красивые, выдающиеся по способностям и личным качествам магглорожденные могли бы стать частью какой-нибудь чистокровной семьи — второй половиной младших детей или бастардов.

А вот все прочие под строгим контролем Совета крови должны создать собственную магическую семью. Специальная комиссия подбирает им пару в пределах трёх лет, следит за появлением детей и…

Закапывает трупы! — хохотнула Беллатрикс. — Какие семьи, Мартин? Стоит тогда на грязнокровок столько тратить? Если они не переживут ритуала или станут магглами? Проще сразу в колодец в мешке с камнями или — Авада Кедавра! Бам! Меньше забот!

Тут ты не права! — упрямо возразил Мартин Булстроуд. — Да, существует статистика неудачных ритуалов создания семьи. Три из десяти. Но остальные… Остальные безродные получают собственную магическую семью, родовую магию… чахленькую, конечно. Но это лучше чем ничего. А по прошествии трёх поколений мы получаем полноценных чистокровных магов, которым доступны анимагия, высшие чародейские искусства, у которых возможно появление магической специализации или особых способностей. Разве это не благо, Белла?

Число чистокровных магов будет увеличиваться. Это долговременный проект, но он стоит и времени и затрат.

Идеалист, — усмехнулась Беллатрикс. — Идеалист и романтик.

Уж, какой есть! — доброжелательно ответил мистер Булстроуд. — Эй, Грейнджер, а младший Уизли с тобой магическую помолвку заключал?

Магическую? — недоуменно переспросила Гермиона.

Магическую. В благоприятный день он делает тебе по всем правилам предложение руки и сердца, надевает на палец семейное кольцо. Присутствует его родители или старшие родственники, твои родители. Мы объявляете о своих намерениях вслух и пьёте вино со своей кровью. Вам дарят подарки.

Кольцо? Вино с кровью? Мерлин, какая гадость!

Гермиона правда вспомнила, что не раз видела на пальце миссис Уизли очень красивое явно старинное и очень дорогое кольцо из потемневшего от времени золота с красным камнем — гранатом или рубином. Джинни тоже носила красивое колечко на безымянном пальце правой руки. Она получила его в день пятнадцатилетия и практически не снимала. Хотя украшение выглядело довольно странно на девушке в потертой старой мантии.

Она точно знала, что кольцо с рубином Рон купил в ювелирной лавке в Хогсмите. А предложение руки и сердца сделал через час после тренировки по квиддичу. И мистеру и миссис Уизли они сообщили обо всём письмом. Не было никакого вина — они не дураки, чтобы устраивать себе кровопускание и распивать крепкие напитки на территории школы. За это можно лишиться значка старосты.

У Уизли нет семейных колец, — засомневалась Беллатрикс. — Они бедны, живут в хижине.

Есть. Я видел как-то. Грейнджер, у тебя еще могли волосы слегка порыжеть. Что ты смеешься, Юлиус? Бывает такое! Я учился в одном классе с Молли Прюэтт. До замужества у неё были светлые волосы. Светлые! А после брака порыжели. За другим примером ходить не надо — у Нарциссы Блэк были золотые волосы. Просто липовый мёд по плечам! А после помолвки с тобой, Люциус, они стали белыми — в новую семейную масть. Я специально на это внимание обратил.

Грейнджер? — окликнула Беллатрикс Гермиону. — Рыжий предатель крови как сделал тебе предложение? Правильно или…

Ясно что «или»! — фыркнул Рабастан. — Наверняка сунул в руку какую-нибудь безделушку и сказал, что они помолвлены. Спорю, что никаких серьёзных намерений у него не было. Он хотел с тобой переспать. А после постели сбежал бы к чистокровной девочке из приличной семьи. Уизли теперь герои — их в любой семье примут.

У нас было объявление в «Ежедневном Пророке», — робко произнесла Гермиона.

От грянувшего через секунду хохота пришлось зажать уши. Рудольфус и Беллатрикс Лестранжи в камере напротив просто повалились друг на друга. Рабастан всхлипывал, а Люциус Малфой закусил ладонь. Плечи светловолосого мага тряслись.

Объявление в газете — это, конечно, мощная вещь, — наконец выдохнул Долохов. — Получше Нерушимой клятвы!

Смех разразился с новой силой.

Гр… Грейнджер, — мистер Булстроуд с трудом справлялся с хихиканьем. — Ты вообще знаешь, что такое магическая помолвка? Магический брак? Это чарами закрепленное обещание, от которого отказаться нельзя. То есть можно, но лучше не надо.

Держу пари, что она не знает даже что такое «магическая семья» или «колдовской род». По глазам видно, — фыркнул Рудольфус.

Грейнджер! Что такое семья? Нет, ты нам скажи, как ты представляешь семью? Только не маггловскую, а семью волшебников? Чем они отличаются? Что в них особенного?

На ум Гермионе почему-то пришла только миссис Уизли, готовящая обеды для сыновей и гостей дома, веселые ужины под фонарями в саду и рассказы о детских проделках близнецов с фамилией Уизли.

Когда Гермиона мечтала о браке с Роном, то всегда представляла, что у них будет свой небольшой домик с садом. Они оба будут работать — Гермиона не хотела быть домохозяйкой, как миссис Уизли. И детей им много не надо — двух хватило бы с лихвой. Дом, семья, счастье…

Но озвучить своё представление семьи она не осмелилась.

Великий Салазар! И люди подобные тебе сейчас правят волшебной Англией, — застонал мистер Булстроуд. — Я даже радуюсь, что меня казнят. Не придётся видеть весь этот кошмар! Грязнокровная тупица… что вообще для тебя чистокровность? Просто кровь, текущая в жилах?

Как можно такое не знать? — ошеломленно спросил Рабастан. — Это же основа основ! В Хогвартсе было несколько полок с геральдическими альбомами, родословными и описаниями.

А вот я совсем не удивлён, — лениво заявил Люциус Малфой. — Она же общается с Поттером и Уизли. Первый за шесть лет не поинтересовался ни разу могилами родителей-героев, а второй из семьи предателей крови. Естественно, она невежда!

А полок тех, наверное, уже нет, — задумчиво пробормотал Эйвери. — Заполнили какой-нибудь маггловской дрянью. Или книжками про лягушек и слизняков.

Грейнджер, ты еще будешь благодарить меня за это! — воскликнул мистер Булстроуд. — Специально для грязнокровок рассказываю. Есть волшебник или ведьма. Он или она обладает магией. Те, кто видит незримое, описывают магию, как светящееся веретено, заключенное в пределах человеческого тела. Как гроздь вспышек! Волшебник женится на ведьме или ведьма выходит замуж за колдуна. Простой брак, может быть даже без магических клятв. У них рождаются дети, которые также вступают в брак с волшебниками. И их дети тоже. И так довольно долго — поколений пять-шесть. Только волшебники — никаких магглов! Мало-помалу члены семьи обрастают связями между собой. И не только кровными. Каждый член семьи словно находится в центре маленькой паутины. Связь родителей и детей. Слышала о законе «нельзя убивать своего ребенка — магия накажет»? И детям нельзя убивать родителей!

Или родители накажут.

Заткнись, Рабастан!

Магические клятвы супругов. Связь братьев и сестёр. А есть еще и конкупаторы! Ими, как правило, тоже становятся родственники. Кто-то кому-то должен, за кого-то поручился, обещал или дал клятву. Кровь — это основ всех основ, но связи в семье не только из неё состоят. И… . назовём это «паутиной». Паутина не исчезает со смертью волшебника. Если умрёт отец, то внуки не вправе навредить деду. Связь остаётся. Грейнджер, она въедается в мага, остаётся навсегда. Со временем паутина становится неимоверно плотной и… оживает. Это незримая магия, покрывающая каждого члена семьи с ног до головы. Кто-то сравнивает её с сильнейшим защитным заклинанием, растянутым на всех. Не совсем правильно. Паутина не только защищает, но и наказывает за нарушение семейных законов. Например… . например, семья Гэмп! Слава Мерлину, они не с нами. Если у Гэмпов в семье появляется несколько мальчиков, то сначала должен жениться младший сын, а потом все его братья. Иначе нельзя. Освальд Гэмп как-то плакался, что был случай, когда этот семейный закон нарушили, и старший сын после тяжелой болезни стал бесплоден, как окаменевшее дерево. И умер, не достигнув сорока лет.

У каждой семьи свои законы и правила — свои линии в паутинках. Если что-то строго соблюдается среди семьи магов в течение хотя бы трёх поколений подряд, то появляется нить в паутинке. Есть склонность к определенному направлению в магии — еще ниточка. Шаг за шагом появляется семейная магическая специализация. То есть волшебники просто гении в определенной области магии — в трансфигурации, гербологии, зельях…

И профаны во всём остальном, — сказала Беллатрикс. — Вроде этого идиота Фрэнка Лонгботтона. Зазорно ему показалось в земле копаться — пошёл в авроры. Когда мы всем семейством вломились в его дом, то единственное на что хватило этого горе-бойца — Экспелиармус! А не надо против семьи идти, если не глава!

Спасибо, Беллатрикс, — поблагодарил Пожирательницу смерти мистер Булстроуд. — Наконец, приходит время, когда паутина становится «покрывалом», которое защищает, направляет, помогает и наказывает. Это покрывало и есть родовая магия, а волшебники, укутанные им, составляют магическую семью. Вот почему так не любят сквибов — в них нет магии. Они прореха в этом покрывале. Сквиба необходимо убить иначе в зазор в родовой магии полезет всякая пакость. Из магической семьи изгоняют лишь в самых крайних случаях. Потому что изгнанник отрывает от покрывала внушительный кусок, и родовая магия слабеет. Отступника до последнего мгновения пытаются наставить на путь истинный, сохранить с ним отношения.

Сириус, — тут же вставила Беллатрикс. — Никто его не изгонял, недоумка. Всего лишь выжгли с родословного древа — тетка Вальбурга была в такой ярости, что не хотела даже имя его видеть рядом со своим. Но из рода его не выставили. Как и Андромеду, с которой он общался.

Вот почему было так интересно — заключал ли младший Уизли с тобой магическую клятву. Если бы он обязался жениться на тебе, то это была ты тонкая ниточка, которая привела бы тебя в колдовской род Уизли. Покрывало у них дырявое, но все же есть. Но раз он тебе просто на словах пообещал, то ты безродная.

Родовая магия есть практически у всех волшебников — чистая у тех, кто родился в чистокровных семьях. Или же ущербная — для полукровок и просто нечистокровных. Ведь родитель-волшебник полукровки какой-то семье принадлежал — не родится маг у грязнокровки и маггла. Так что сама можешь понять — родовой магии нет у тех, кто ни к какой магической семье не принадлежит даже формально — у магглорожденных. Безродные — их так и называют.

Есть два пути появления родовой магии. Первый — это тот, который я описал. Это рождение удивительной красоты жемчужины в морской раковине. Это результат нескольких веков отречения, терпения, покорности и тяжкого труда. Это чудо, — волшебник остановился, чтобы перевести дух. — Есть и второй путь. Принудительный — создание магической семьи с помощью ритуала. Ритуал опасный и сложный, — сглотнув, рассказывал он. — Больше похоже на принесение Нерушимой клятвы тремя поколениями волшебников разом. Ручаются своей жизнью и магией. Слабая родовая магия, едва заметная паутинка, появляется уже у Основателя колдовской семьи и возрастает с каждым поколением. К четвертому поколению — это уже плотное покрывало, как у древних родов. Интересен тот факт, что все семейные законы не складываются со временем, как традиция — они устанавливаются Основателем семьи и неизменны, по-крайней мере первые сто-двести лет. Одна ошибка в кодексе, даже неверно поставленная запятая, и будут страдать все потомки. Для проведения ритуала необходимо множество условий. Собственные дети, конечно же. Трое, как минимум. И обязательно волшебники — никаких магглов и сквибов. Кодекс с семейными законами, Начертание… . Грейнджер, там столько условий и необходимостей, что не пересчитать. И все равно всё решает магия. Признает достойным — добро пожаловать. Нет — быть тебе магглом, — мистер Булстроуд горестно вздохнул. — Вот почему я так радовался, когда узнал, что «Совет крови и супружества» не прекратил своё существование. Да, в Совете хранятся копии всех родословных чистокровных семей Великобритании, копии брачных контрактов, информация о выживших сквибах. Но одним из главных достояний Совета является самое полное собрание правил проведения Ритуала. Сотни и сотни свитков, мили пергамента, десятки дневников с описаниями ритуалов. И Мерлин… . какое же это счастье, что всё осталось нетронутым. Когда-нибудь эти знания спасут волшебников.

Гермиона попыталась представить себе мир, описанный Пожирателями смерти. Мир, где вершат власть только чистокровные волшебники, а те, кто не может похвастаться высоким статусом крови, вынуждены выполнять тяжелую низкооплачиваемую работу. И нет для них никакой возможности занять место лучше. Как и у их детей… и у внуков. Пока надзиратели не решат, что их кровь достаточно чиста. Детей отбирают у родителей и растят в приюте. Растят как будущих слуг.

Принудительные браки, рождение детей по расписанию, опасный ритуал, который может закончиться смертью. Гермиона сомневалась, что лишенных волшебства «неудачников» оставят в живых.

Серые стены бедного приюта, потрепанная одежда, скудная еда, слезы на лицах болезненных детей, унижения и издевательства в Хогвартсе, расписанная кем-то по часам жизнь, строгое наказание за ослушание и… безысходность.

Рабская судьба.

О том, что случилось бы, если Волдеморту удалось бы убить профессора Дамблдора и Гарри в Атриуме Министерства магии, Гермиона старалась вовсе не думать. Пожиратели смерти построили бы свой идеальный мир. Правда, после кровопролитной гражданской войны. Девушка сильно сомневалась, что Орден Феникса сдастся быстро. А гордых, независимых магов в Великобритании гораздо больше, чем эти люди думают.

Только самой Гермионе было бы всё равно. Она бы умерла раньше, чем наступили эти события. Во время битвы в Отделе тайн в неё попали неизвестным заклятьем, от последствий которого она лечилась следующие несколько месяцев. Мадам Помфри, пичкавшая её зельями, не раз говорила, что нужно благодарить Моргану за удачу — в лазарет её привезли в самую последнюю минуту.

Вряд ли в случае победы Пожиратели смерти или другие маги стали бы помогать раненой грязнокровке.