Где моя башня, барон?!

Глава 4

Медведь крутанулся на месте, едва не запустив меня вслед за Гобом. Ноги оторвались от земли, а я вцепился в рукоять меча изо всех сил, понимая, что если потеряю оружие, то мне конец.

Косолапый метался из стороны в сторону, грозно ревя и размахивая лапами, но достать меня всё никак не получалось. Не знаю, что испытывал в этот момент медведь, а я радовался. Радовался тому, что по рукояти клинка поползла белая полоса костной ткани. Жидкость окутала левую руку, потом правую, создав костяную пластинчатую броню вплоть до самого плеча.

На секунду мне показалось, что бой вот-вот закончится, вместе с костями косолапого. Но этот ублюдок завалился на бок и резко крутанулся через живот, запустив меня в полёт.

Выдернув меч, я пролетел добрых пять метров и рухнул в бурелом. Острые ветки ударили в спину, выбив дыхание, щепки расцарапали кожу, но клинок я не выпустил.

Воин выпускает клинок в двух случаях. Когда занимается любовью и когда умирает. К сожалению, красоток я здесь не вижу, а значит, нужно вставать побыстрее, если не хочу подохнуть.

Оперевшись на меч, я с трудом поднялся. Косолапый стоял напротив и вспарывал острыми когтями землю. Заревев, он рванул в атаку. Я же попробовал отпрыгнуть в сторону, но тело едва слушалось. В последний момент косолапый напрягся, готовясь к прыжку, и…

Задние лапы медведя сложились пополам. Шкуру пробили острые кости, и косолапый взвыл от боли. Разъярённый зверь пополз ко мне, оставляя за собой кровавый след. Неужели его кости стали тоньше и не выдержали веса, после того как клинок украл немного костной ткани? Впрочем, какая разница?

Я закончил бой за два удара. Первым пронзил косолапому подмышечную впадину, парализовав левую лапу. А вторым ударом вогнал клинок между позвонками в районе шеи. Зверь затих, а я, задыхаясь, рухнул сверху. Задрав рубаху, посмотрел на стремительно синеющие рёбра. Ну что, Авдеев? Поздравляю с первой гематомой.

— Эх. Это тело никуда не годится, — тяжело вздохнул я. — Гоб! Ты там жив?

— Конечно жив, тупой вопрос,

Вот только к дереву прирос, — прохрипел гоблин из-за кустов. Странно, обычно он говорит четверостишьями. Должно быть, ему крепко досталось.

Поднявшись, я пошёл искать друга. Впрочем, найти его было несложно. В кустах отчётливо прослеживалась траектория полёта, отмеченная поломанными ветками и обрывками одежды. Прорубив себе путь, я обнаружил товарища.

— Прирос к дереву, говоришь? — покачал я головой, глядя на изломанное тело гоблина.

Его руки сложились гармошкой, а грудь была пробита сучком дерева. При этом Гоб казался бодрым, улыбался и совершенно не собирался помирать. Всё это выглядело странно.

Наклонившись, я аккуратно взял зеленомордого под руки и аккуратно снял с сучка. В груди гоблина виднелась сквозная рана, через которую можно было рассмотреть всю округу. Но… эта рана стремительно затягивалась. Сломанные руки рывками выпрямлялись, как будто кости сами собой вставали на место и срастались.

— Носатый, я бы на твоём месте вопил от восторга. В прошлом мире ты бы точно помер от таких ран, — усмехнулся я, наблюдая, как неведомая сила исцеляет гоблина.

— Вопить от радости нет сил,

Сейчас бы я перекусил.

Ты обещал меня кормить,

Пошли медведя потрошить! — зловеще протянул зеленомордый.

— Я смотрю, тебе уже намного лучше? — я щёлкнул говорливого по носу и помог встать. — Бери кинжалы и вперёд. Выбирай самую вкусную часть косолапого. А я пока разведу огонь.

Пока гоблин прыгал вокруг медведя, думая, какую часть сожрать первой, я нашёл толстое давно упавшее бревно. После ливня древесина отсырела, и разжечь её не представлялось возможным. Но если ты всю жизнь провёл в походах, то для тебя нет ничего невозможного.

Используя меч в качестве клина и увесистую палку в качестве молотка, я расщепил бревно на две половины. Как и ожидалось, древесина внутри оказалась сухой. Пришлось повозиться, чтобы отделить сухую часть от мокрой, но за полчаса я управился.

Притащив бревно к медведю, я застал окровавленного гоблина. Он склонился над тушей косолапого, содрал с него шкуру и, не дождавшись, пока я разведу костёр, начал жрать сырое мясо.

— Ну вот что ты творишь? — вздохнул я. — Забыл, что случилось в прошлый раз? Когда ты решил свежины отведать?

Да, я прекрасно помню этот случай. Он наелся сырой виверны. Но там оказалось столько паразитов, что Гоба еле откачали. Если б не встретили знахарку, зелёного самого бы сожрали изнутри.

— Гоба таким не напугать

Что захочу, то буду жрать.

Сами собой теперь кости срастаются.

Король в знахарках уже не нуждается, — пробурчал Гоб.

— Понятно. Значит, жареное мясо буду есть только я, — усмехнулся я, раскалывая получившееся полено на небольшие дощечки.

Моих слов гоблин не услышал, так как чавкал на всю округу. Я в это время настругал немного щепок, положил на место, выбранное для кострища, кусочек сухого мха, который нашёл в одной из заброшенных лисьих нор. Осмотревшись, нашёл небольшой камень. Затем присел на корточки перед неказистой башенкой из щепок и принялся лупить камнем по мечу, высекая искру.

Спустя минуту искра попала на щепки, и занялся слабый дымок. Я накрыл зачатки огня мхом и стал кормить стремительно растущее пламя всё новыми и новыми деревяшками. Огонь ещё не успел набрать силу, а за спиной уже послышались шорох и тяжёлое дыхание.

Повернувшись, я увидел гоблина, пристально смотревшего на пламя. С его острых зубов стекала вязкая кровавая слюна, а в когтистых лапах он волочил по земле два здоровых ломтя мяса. Похоже, ему приглянулась филейная часть косолапого.

— Жарить! Скорее! Быстрее! — выкрикнул голодающий, совсем позабыв про рифму.

Покачав головой, я пошёл готовить шампуры. Нашёл пару длинных веток, зачистил, заострил с обеих сторон и, нанизав мясо, вколотил их под углом к костру. Пламя лизало мясо, сочащееся бурым жиром, который, капая на угли, издавал довольно неприятный запах.

Свой шампур гоблин умял, не дождавшись, пока мясо дойдёт до готовности, после чего пошёл вырезать новую порцию. А я всё же прожарил свой кусок до чёрной корки. Всё таки медведи — переносчики всякой заразы, а ещё в их мясе часто встречаются паразиты, вроде червей.

Единственный способ не подцепить какую-нибудь гадость, это хорошенечко прожарить их мясо. Я же предпочёл перестраховаться и прожарил чуть ли не до углей. Потом срезал чёрную корку, а остальное съел, правда и без особого удовольствия.

Гоб тоже завершил трапезу и, рухнув в высокую траву, совершенно слился с ней. Громко рыгнув, он спросил:

Гоблин на сытый желудок, как обычно, был разговорчив. Да, к моменту нашего перерождения Гоб уже был мёртв и не видел ритуала, проводимого мной. Но зная зеленомордого, готов спорить, что его не слишком заботит случившееся. Для Гоба куда важнее то, что он снова жив и может есть вкусную еду, а заодно воровать. Это ещё один его порок. Пожалуй, самый страшный. Из-за воровства носатого мы регулярно попадали в переплёт. Впрочем, порой он воровал очень ценные вещи. Как-то он обокрал магистра храмовников и утащил у него рунический меч, которым я пользовался до самой смерти. Отличное оружие. Жаль, что пропало.

Но грех жаловаться. Я не думал, что попав в этот мир, сразу найду меч, который одновременно окажется и бронёй, пусть и с особенностями использования.

Привстав на локтях, я посмотрел в траву, где лежал Гоб. Я собирался рассказать ему о последних минутах нашей прошлой жизни, как вдруг за спиной раздался едва слышный хруст.

Мгновенно перекатившись за ближайшее дерево, я приготовил клинок и стал ждать. Спустя минуту на поляну вышел седой старик с огромным топором в руках и просипел:

— Мать моя хризантема! Это чё такое?

Он остолбенел, увидев тушу медведя, которая уже была наполовину съедена. Я в это время тихонько нырнул старику за спину и приставил клинок к его горлу.

— Закричишь, и я тебе глотку перережу, — прошептал я ему на ухо.

— Парень. Ты чаво? Не дури, — испуганно пролепетал старик.

— Ты кто такой?

— Та я ж лесник местный! Из Ситы! Деревня в пяти километрах отсюда! — выпалил седой и, покосившись на медведя, тихо спросил: — Эт ты его так?

— Да, моих рук дело. Есть претензии? — спросил я.

Этот вопрос я не мог не задать, ведь в моём мире встречались психи, поклоняющиеся животным. Мало ли, может, я прикончил его родового зверя, и теперь между нами разгорится кровная вражда.

— Мужик, да ты чаво? Какие претензии могут быть? Если ты такую образину в одиночку завалил, то даже будь у меня претензии, я б оставил их при себе, — сказал лесник и на всякий случай отбросил топор в сторону.

Похоже, он не из людей графа. Да и повадки у него крестьянина, а не воина. Краем глаза я заметил движение. Гоб прополз на брюхе по высокой траве и юркнул на дерево, стоящее слева. Сделал это не аккуратно и нашумел, сломав ветку. Лесник собирался обернуться, но я рывком повернул его к себе.

— Я думал, тебе лет тридцать, не меньше, — удивился старик, осматривая меня с головы до ног. — Ты как умудрился-то медведя убить? Сплошные кожа да кости. Не, ты не подумай, я не пытаюсь обидеть. Просто ума не дам, как так-то?

— Любую тварь можно убить, если знаешь, куда бить, — сказал я и расплылся в улыбке. Проклятый Гоб, похоже я уже переопылился от общения с ним и теперь сам говорю стихами.

— Так-то оно так, но ни фига не так, — почесав затылок, с недоверием посмотрел на меня лесник. — А ты чё тут один-то делаешь? Мечом в безоружных тычешь.

— Потерялся. Ехал с караваном купцов в Благовещенск, но разбойники напали. Всех перебили, один я выжил. А тебе обещал глотку перерезать, потому что было непонятно, зачем тебе топор. То ли мне череп проломить, то ли деревья рубить. Ну вот, поговорили, разобрались, — улыбнулся я, воткнув клинок в землю.

— Ну дела-а-а, — протянул лесник и тише выразил мысли вслух: — Странно, конечно. Медведя ты прибил, а с разбойниками не справился…

— В ближнем бою, может, и прибил бы их, — усмехнулся я. — Но что ты сделаешь против десятка арбалетчиков?

— Разумно… — пробормотал лесник и взял небольшую паузу, то смотря на меня, то косясь на останки медведя. — А не хочешь у нас погостить? Поговоришь со старостой, может, работёнку какую подкинет, — с надеждой посмотрел он на меня, — На деревню как раз повадилась какая-то тварь нападать. Скоро весь скот подушит.

— Если накормите, дадите новую одежду и честную оплату, то я только за, — посмотрев старику в глаза, я протянул ему руку.

— Ну насчёт кормёжки не уверен. Ты вон уже половину медведя сожрал. А судя по следам крови, убит он недавно. Хрен знает, прокормим ли тебя, — озадаченно проговорил дед. — А вот тряпьё на тебя найдётся, да и денег точно сможем дать. Как звать-то тебя?

Лесник пожал мне руку, и от этого рукопожатия мне стало неуютно. У седовласого было мощное тело, закалённое тяжелой жизнью, и при желании он мог бы, сжав кулак, запросто превратить мою кисть в раздробленную культяпку. Единственное, что успокаивало, так это Гоб, сидящий на дереве, и клинок в моей руке. Но лесник ничего дурного, похоже, не замышлял.

— Владимир, — представился я, заглянув в мутные глаза старика.

— Володька, стало быть. Ну чё, приятно познакомиться. Я Анисим, — лесник отпустил мою руку и расплылся в беззубой улыбке.

Я добродушно улыбнулся в ответ, но меч из рук не выпустил. Жаль, что убегая из лагеря, не нашёл времени, чтобы обзавестись ножнами. Таскать в руках ржавую железяку — то ещё удовольствие.

Лесник с опаской поднял топор и, понимая, что я не собираюсь сносить ему голову, громко выдохнул. Бросив взгляд налево, он указал топором в сторону дерева, на котором сидел Гоб.

— Нам во-он туда, — прогудел он, и направился к еле заметной тропинке, ныряющей в лес.

Старик шёл первым, обходя буреломы и стараясь не тратить силы на их перепрыгивание. Половину пути мы молчали, а после лесника прорвало.

— А ты слыхал, что Башня недалеко от Золотого рухнула? — покосился он на меня.

— Я даже не слыхал, что она там появилась, — буркнул я в ответ, размышляя, нет ли в его вопросе подвоха.

— Да ты чё⁈ Грохотало ж на всю округу! — удивился лесник и вновь посмотрел на меня через плечо. Задумался и, почесав затылок, добавил: — Хотя да, буря ж была, можно было с громом спутать.

— А что за башня-то? Кто вызвался покорять? Расскажи, интересно ведь, — прикинулся я дураком, посматривая по сторонам.

Гоб двигался параллельно нам на расстоянии примерно в тридцать метров. Если лесник ведёт в засаду, то мой зелёный друг нападёт на затаившихся раньше, чем это успеют сделать они.

— Ну слушай. Башню граф Мышкин выкупил. Считай, месяц дворянчиков свозил и швырял внутрь. Только все дохли как мухи. А потом новую партию привезли. Вроде как кто-то даже выжил. Прошёл испытание, значить. Ну так это, башня-то пустышкой оказалась. А ещё говорят, дворянчик, который башню покорил, он того, этого. Сбежал, — лесник шмыгнул носом и кивнул направо. — Вон тропинка, нам туда.

Слова лесника были ужасно подозрительны. Он мог всё это узнать лишь в том случае, если сам ошивался рядом с башней. А значит, он мог меня видеть. Готов спорить, за мою голову назначена круглая сумма. А этот оборванец с радостью продаст меня при первой возможности.

— А ты откуда всё это знаешь? — спросил я и ускорил шаг. Если его ответ мне не понравится, то придётся познакомить его требуху со ржавой сталью.

— Так это, уже ж четыре дня ищут беглого. К нам в деревню приходили гвардейцы, обыск устроили. Ничего не нашли и ушли. Мы ещё со старостой сидели брагу пили, думаем, чё им надо-то? — старик шмыгнул носом и продолжил: — Вид у гвардейцев как у собак побитых. Мы и так, и эдак, а не отвечают паскуды, чё ищут. Через пару дней к нам торговец заехал. Он около башни как раз был в день её падения. Ну вот он и рассказал, что дворянчик Мышкина обобрал. Отважный малый, — хмыкнул лесник и свернул налево, — Я б под страхом смерти не стал с Мышой связываться. Страшный он человек.

Четыре дня назад? Какого чёрта⁈ Я провалялся без сознания целых четыре дня? Я, конечно, могу предположить, что душе, занявшей тело, нужно время, чтобы полностью его подчинить. Или что башня забрала все мои силы, и поэтому я провалялся так долго без движения. Но всё это домыслы.

Впрочем, какая разница? Я жив, меня не нашли, а то, что уже прошло четыре дня — это даже хорошо. Возможно, преследователи ушли далеко или вовсе прекратили поиски. Но всё же стоит быть осторожным. На всякий случай.

Кстати, интересно, почему Мышкин не раструбил по округе о моих поисках? Боится за свою репутацию? Или проблема ещё в чём-то? Граф не последний человек в империи. Думаю, именно страх за репутацию может заставить его молча искать меня собственными силами.

Правда, молчание продлится недолго. Если хоть кто-то из стражников запомнил моё лицо, то очень скоро я прослыву маньяком, насильником или вором, а за мою голову предложат солидную награду. Нужно убираться отсюда как можно дальше.

— Да и чёрт с этими дворянчиками. Пусть хоть глотки перегрызут друг другу. Верно говорю? — усмехнулся я, втираясь в доверие.

— Всё верно. Нам от них пользы никакой, сплошные поборы да побои, — хмыкнул лесник, отодвигая кустарник в сторону.

— Анисим, вот ты сказал, что башня оказалась пустышкой, — напомнил я старику. — Это что значит?

— Ну смотри. Бывают башни, которые рушатся после покорения. Это пустышки. А есть те, которые остаются стоять на долгие годы. Потом, конечно, тоже рушатся. Тьфу! Сука! — лесник закашлялся и сплюнул мошку, залетевшую в рот. — Падаль мелкая! Короче, бывают пустышки, а бывают… — Анисим задумался и стал бубнить под нос, — Как слово-то это называется? Тьфу, твою кочерыжку! Забыл. А! Во! Воплощённые! — торжественно заявил он и, повернувшись ко мне, улыбнулся беззубым ртом.

— И что это значит?

— Володь. Я смотрю, ты вообще не интересовался башенками-то, да? — старик вновь одарил меня слишком пристальным взглядом.

— Пока ты башенками интересовался, я учился сражаться, — сказал я чистую правду.

— Ну тоже дело хорошее, — одобрительно кивнул лесник. — В воплощённых башнях часто бывает несколько слоёв, как в пироге. Первый слой отведён под испытание. Если его пройти, открывается следующий слой.

— И там тоже испытания? — усмехнулся я, вспоминая, как мы из комнаты с загадкой попали на бойню к скелету.

— Когда как, — пожал плечами старик. — Бывает, что испытание. Порой может рудник какой встретиться или и вовсе проход в другой мир. По-разному бывает.

Мы вышли на дорогу, состоящую из сплошной колеи и грязи. Одного взгляда было достаточно, чтобы с уверенностью сказать, что недавно в этой топи застряла телега. А в сотне метров впереди показался мост, за которым расположилась деревенька.

Лесник остановился и, сделав глубокий вдох, улыбнулся. Он как будто наслаждался ароматом милого дома.

— Володь, ну всё, мы пришли, — старик подмигнул и бодро зашагал в сторону деревни.