Гарро

— ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ~

Те, кто служит Империуму:

Малкадор, Сигиллайт, имперский регент, Первый Лорд Терры

Натаниэль Гарро, Странствующий рыцарь, Первый агент Сигиллайта

Вардас Исон, Странствующий рыцарь

Сигизмунд, Первый капитан VII Легиона, Имперские кулаки

Те, кто жаждет падения Империума:

Хальн, тайный агент

Эристид Келл, ассассин

Народ Терры:

Эуфратия Киилер, Живая святая

Кирил Зиндерманн, бывший Главный итератор

Ндол Эсто, водитель

Зевн Турук, верующая

1 Красное на белом Старая земля Прощание

Пока он ждал, солнце поднималось всё выше, и человек медленно поворачивался, проводя время, изучая историю окружающего пейзажа. Что — то он узнавал благодаря своим инстинктам, но большую её часть он почерпнул из сигналов мнемо-имплантов, вживлённых в его мозг посредством гипнотерапии задолго до его прибытия на Терру.

Лес из высоких, мутировавших елей заполнил долину, которая когда — то была бухтой, граничащей с давно погибшим и затерянным городом. Прочные как сталь стволы, серо-зелёные словно древний нефрит, разбегались во все стороны от поляны, где он оставил грузовой лихтер. Он видел бывшие острова, которые теперь представляли из себя коренастые столовые горы, вздымающиеся из основания долины, даже различал далёкие формы старых зданий, скрывавшихся за линией деревьев. Но на востоке, ярчайшим из ветхих памятников мёртвого города были башни давно исчезнувшего автодорожного моста. Остались лишь искорёженные останки двух узких арок, изъеденных ржавчиной и состарившихся тысячелетия назад. За ними, перед Наступлением ночи, был великий океан. Теперь на его месте раскинулся странный лес и бесконечная пустыня Мендоцинских равнин.

Мрачность этой мысли успокаивала. «Энтропия вечна» — гласила она. «Что бы мы ни делали сегодня, это не будет иметь никакого значения века спустя. Заново вырастут леса и захлестнут все свершения».

Он повернулся и пошёл обратно к лихтеру. Снег на земле зашипел под его ногами, когда он обошёл машину и подошёл к задней рампе, открытой словно разводной мост. Внутри, в пустом кузове флаера, мужчина в рабочем комбинезоне поднял голову при его приближении и вяло потянул магнитные наручники, которыми он был пристёгнут к опорной раме. Оба они были одинаково одеты, имели одинаковый рост и ничем не примечательную внешность, но лицо прикованного мужчины было опухшим и красным.

— Хальн, — начал он, выпуская облака пара при каждом слове. — Слушай, друг, это уже зашло слишком далеко! Я отморозил себе яйца…

Его настоящим именем было не Хальн, но им он был сегодня. Он вошёл в кузов и трижды ударил рабочего по лицу, чтобы заткнуть его. Затем, пока мужчина был ошеломлён и приходил в себя, Хальн отстегнул наручники от рамы и с их помощью вывел пленника из лихтера. Он взглянул на облачное небо. «Уже скоро».

Рабочий попытался заговорить, но вместо слов он издал лишь мокрый хриплый звук.

Возможно он думал, что они были друзьями. Возможно выдумка, которой был Хальн, была настолько хороша, что рабочий купился на неё без вопросов. Как правило с людьми это срабатывало. Хальн был хорошо натренированным, успешным лжецом.

Он захотел снова ударить рабочего, но было важно не дать ему истечь кровью раньше времени. Свободной рукой Хальн достал металлического паука из одного из его глубоких карманов своего пальто и закрепил его на горле рабочего. Его пленник захныкал, а затем закричал от боли, когда механодендритовые зонды в виде лапок паука вошли в его плоть и, пройдя сквозь мясо и кости, достигли нервных пучков и тканей головного мозга.

Хальн отпустил его, дав перед этим рабочему ещё один предмет — боевой нож имперского солдата. Он был старым, почерневшим от долго неиспользования и коррозии. Он таил в себе много историй, но сегодня никто их не услышит.

С широко открытыми глазами и недоумением, рабочий взял нож. Он не понимал, зачем ему дали оружие.

Хальн не дал ему шанса поразмыслить над этим. Он закатал рукав пальто, открыв контрольную панель с голографическими клавишами, закреплённую на его запястье. Хальн прижал пальцы другой руки к панели и развёл их, нащупывая правильное положение. Синхронно, рабочий закричал и произвёл серию спонтанных, судорожных движений. Устройство-паук приняло сигналы от контрольной панели и превратило его в марионетку. Он шатался взад и вперёд, пока Хальн устанавливал диапазон движения. Он начал плакать, и сквозь сдавленное рыдание, рабочий начал молить о пощаде.

Хальн проигнорировал его невнятные просьбы и отвёл его в центр большой поляны, где химический снег был не тронут. Сделав это, Хальн снова посмотрел на приближающийся рассвет и кивнул один раз.

Нажатие двух рун заставило рабочего поднести старый нож к горлу и перерезать его. Нажатие других символов привело его ноги в движение, заставив описать идеальный круг, разбрызгивая кровь из расширяющейся раны. Хальн смотрел, как красные брызги образуют неровные дымящиеся линии на снегу. Каждая влажная кровавая ось была направлена в сторону горизонта.

В конце концов рана убила рабочего, и он упал, распростёршись на символе, который сам и создал. Хальн почувствовал изменение в воздухе, абсурдно знакомая кислотность, которая была чуждой и жуткой. Это было хорошо, подумал он.

Он увидел объект прежде, чем услышал его. Проделав дыру в низких облаках, мерцающий объект рухнул с небес. Мгновение спустя послышался сверхзвуковой визг — хотя он знал, что никто за пределами долины его не услышит, звук сошёл на нет, словно под влиянием магии пролитой крови. Объект врезался в землю с достаточной силой, чтобы отбросить Хальна на десять ярдов назад и качнуть грузовой лихтер на его посадочных полозьях. Поднявшись на ноги, Хальн увидел, что неглубокая яма, оставленная ударом, открыла чёрную грязь под окровавленным снегом. Труп рабочего располагался точно под упавшим объектом, и если от человека что — то и осталось, то это были только ошмётки и тряпки.

В яме находилась капсула, непохожая на те, что используют для того, чтобы отправлять трупы на звёзды или солнце для солнечной кремации. Горячая и дымящаяся, она скрипнула и вздрогнула, когда внутри что — то зашевелилось. Хальн снова посмотрел вверх и увидел, как дыра в небе затянулась. На мгновение он позволил себе задуматься, откуда прибыла капсула — была сброшена с корабля на орбите, вытащена из самого имматериума или появилась по волшебству? Но затем он забыл собственный вопрос. Это не имело значение. Только миссия имела значение.

Жар опалил его, даже сквозь его тяжёлые перчатки, но Хальн нашёл шов капсулы и потянул за его края. Волна густого воздуха, полная человеческих запахов, окатила его, и из расширившейся дыры показались обожжённые пальцы. За ними показались ладонь, рука, тело. Фигура ступила на почву Терры — высокий мужчина с распущенными волосами, ястребиным лицом и обеспокоенными, дикими глазами — и уставилась на него.

— Сработало, — прорычал он. — Каждый раз я думаю, что не сработает. Я не должен так думать. Не должен сомневаться. Его голос был грубым и скрипучим. Тон вновьприбывшего напомнил Хальну о животном, обученному ходить прямо и человеческому языку.

Хальн указал внутрь капсулы.

— Ты должен уничтожить проводника прежде…

Глаза человека сверкнули.

— Я знаю. Я уже делал это раньше, — он помедлил. — Разве нет? — Он отмахнулся от собственного вопроса и протянул руку внутрь капсулы. С мокрым разрывающим звуком он вырвал комок желатиновой маслянистой плоти, располагавшегося среди внутренних устройств капсулы. Он корчился и визжал, стараясь вырваться из его рук.

Хальн уже собирался предложить один из своих многочисленных ножей, чтобы завершить дело, но когда он взглянул на незнакомца, тот уже сжимал в кулаке пистолет. Хальн не видел, как он его вытащил, он даже не видел кобуры для пистолета. Даже само оружие выглядело странным — он не совсем видел его, скорее он видел впечатление от него. Что — то смертоносное и проклятое, состоящее из хромированных деталей, двигалось, не подчиняясь механической логике, или оно было собрано из стеклянных кристаллов и рубиново-красной жидкости? У него не было времени, чтобы понять, что это было, потому что пистолет выстрелил, оставив фиолетовое остаточное изображение.

Даже запрещённое механически усиленное зрение Хальна не уберегло его сетчатку от ожога, и он интенсивно заморгал. Мгновение спустя зрение вернулось к нему, а на месте проводника осталась лишь горстка серого пепла. Пистолет исчез.

Он ничего не сказал насчёт этого. Эти вещи, эти мгновения непонимания, были для Хальна не в новинку. Он старался держаться выше их, напоминая себе — снова — миссия, миссия и ещё раз миссия.

— Тебя проинструктировали? — спросил человек. Его поведение поменялось, словно ветер. Теперь он был хладнокровным профессионалом.

— Базовый доклад. Я буду обеспечивать тебе оперативную поддержку на протяжении твоей миссии, — ответил он. — Меня зовут Хальн, на данный момент времени.

— Как долго ты служишь Хорусу?

Хальн помедлил, осматриваясь вокруг. Даже здесь в глубокой глуши, вдали от ближайшего поселения, он неохотно произносил имя Воителя.

— Дольше, чем я подозревал, — коротко ответил он. Более честный ответ был бы более длинным и сложным.

Казалось, это впечатлило незнакомца.

— В это есть правда, — согласился он и направился к грузовому лихтеру. — У нас много путей, но лишь одна цель. Ты поможешь мне найти её.

Хальн кивнул и извлёк мелта гранату из пальто, устанавливая таймер и радиус взрыва, чтобы уничтожить все следы капсулы и жертвоприношения.

— Как пожелаешь, — сказал он ассассину.

Через полмира отсюда, небо искусственной ночи делало пустоши Альбии похожими на набросок углём и грифелем. С высоты многих миль над землёй аэротрополис Колоба отбрасывал огромную тень, паря на кольцах колоссальных антигравов, вызывая микроклиматическую завесу из тяжёлого холодного дождя, моросящего по каменистым склонам.

Воин шёл добрую половину дня. Его штормовая птица улетела, оставив его на искривлённой скале где — то в северных низинах, как и было приказано. Он спустился и пошёл в южном направлении, шаги его были осторожными, а лязг и шипение силовой брони был подобен постоянным ударам метронома. Он шёл, ожидая, что огромные пустоты ландшафта очистят его мысли. Пока что этого не произошло.

Это место было для него домом, или могло бы быть, если бы такие слова что — нибудь значили для легионера. Его прошлое было подобно паутине, слабой и эфемерной, настолько тонкой, что ему казалось, что она исчезнет навсегда, если он приглядится к ней получше. Воспоминания о времени до того момента, как он принял клятву и броню на службе Империума человека, были чуждыми ему. Во многом они были больше выдумкой, рассказанной ему, нежели цепью событий, пережитой им самим.

Был ли он на самом деле тем юнцом, который скрывался в его воспоминаниях? Тем вечно замёрзшим ребёнком с болезненным лицом? Если бы он попытался дотянуться до них, проявил бы терпение и постарался бы как следует, он бы мог извлечь на поверхность некоторые фрагменты. В основном это были ощущения. Кусочки настолько мелкие и беспорядочные, что их едва ли можно было назвать воспоминаниями. «Тепло объятий родителей. Зрелище падающих звёзд, пересекающих небо. Озеро, отражающее солнечный свет, золотое словно монета».

Этим событиям было уже несколько веков. Контуры лиц, которые он видел, принадлежали давно умершим и обратившимся в прах людям, чьих голосов он не помнил. Были стёрты биопрограммированием и улучшением его мозга, что превратило его в превосходного воина. Как и для всех остальных из его рода, забывание требовалось для перековки его в того, кем он стал.

Эти крупицы «старого себя» — всё, что у него осталось, заключённые в трещинах его новой сущности, вырезанной из его перворождённого тела и сконструированного заново с помощью имплантов, техно-органов и мощных генетических модификаций. Его мучала особая, тихая тревога, что однажды он захочет найти эти крупицы, но их уже не будет. Легионер знал подобным братьев, которые потеряли всё, что делало их людьми.

Он взглянул на небо, наблюдая за медленным движением платформы, думая о тех людях. Некоторые из них были подобны ему, они держались за нити лучших себя в тихом отчаянии, но больше — намного больше — было тех, кто отпустил всё, что связывало их с Террой, прошлым и с тем, кем они когда — то были.

Когда — то у него не нашлось бы слов, чтобы описать эти события, но со времён восстания, они у него появились. Он подумал о братьях, которые продали свои души, если таковые вообще существовали.

Воин остановился на краю обвалившегося хребта, окружавшего огромную яму, напоминавшую вулканическую кальдера. Давно здесь располагался город, построенный поверх сети туннелей и пещер, но войны захлестнули его и снесли. Остатки древних пещер виднелись внизу, вскрытые силами, которые сокрушили горы. Он знал это место, его призрак был заключён в одном из кусочков воспоминаний. Возможно он жил в трущобах, которые кучковались вдоль стены ямы, или в одной из башен улья, видневшихся вдали. Он не знал. Содержимое воспоминания исчезло, остался лишь пустой сосуд, способный привести его сюда.

Ещё один сильный порыв дождя окатил его, и он увидел собственное мерцающее отражение в увеличивающейся луже. Массивная фигура в призрачно-серых доспехах, лицо было скрыто за клювообразным, с холодным взглядом боевым шлемом. Броня на плечах с золотой гравировкой выглядела тусклой и безжизненной на фоне мрачного неба. Огромный меч в ножнах на спине, искусно сделанный болтер прикреплён к бедру.

Он поднял руки и снял шлем, пристегнув его магнитным замком к набедренной пластине, вдыхая влажный воздух с примесями тяжёлых загрязняющих веществ. Он встретился взглядом с собственным отражением на поверхности воды.

Странствующий рыцарь Натаниэль Гарро смотрел на самого себя, разглядывая шрамы, которые были картой его военной жизни. Он чувствовал себя старым и опустошённым, чувство, которого он был лишён довольно долгое время, теперь вернулось в полной мере. В последний раз, когда он испытывал что — то подобное, было во время безумия, развернувшегося над Иствааном III. Когда он стоял на борту фригата Эйзенштейн и медленно приходил к сокрушительному выводу, что его легион предал его. Когда восстание Воителя Хоруса открылось перед ним, именно личное предательство его братьев и его примарха Мортариона опустошили его.

Возможно, если бы у него не было чести и отваги, Гарро бы остановился в тот момент, никогда бы не оправился от того, что увидел. Но вместо этого он нашёл новый вид силы. Ободрённый единственной истиной, лежащей перед ним — истиной непоколебимой преданности Терре и Императору человечества — Гарро бросил вызов предателям и отправился в опасный полёт, спеша обратно в Солнечную систему с предупреждением.

Не будь у него цели, судьбы Гарро и беженцев, которых он взял с собой, могли оборваться в тот момент. Но его верность была вознаграждена, в каком — то роде. Правая рука Императора, великий псайкер и регент Терры Малкадор Сигиллайт взял цель Гарро под свой контроль. Бывший боевой капитан Гвардии смерти стал Первым агентом тайного специального отряда Сигиллайта. Он стал Странствующим рыцарем без легиона, но с великими задачами, доверенными ему.

По крайней мере он в это верил. После нескольких лет выполнения запутанных приказов Малкадора, вербуя других, таких как он, преследуя шпионов Хоруса, тайно бороздя звёзды под покровом измученной галактики, уверенность Гарро затуманилась. Всё больше и больше он начинал верить в то, что судьба, которая увела его с Истваана, уготовила для него нечто большее, чем загадочные планы Сигиллайта. Он уже открыто бросал вызов приказам Малкадора, в цитадели Сомнус на Луне и в залах незавершённой крепости на далёком Титане. Сколько времени пройдёт, прежде чем он озвучит свои сомнения вслух и в полной мере. Гарро не мог молчать вечно. Это просто шло наперекор его характеру.

Его морщинистое лицо исказилось гримасой раздражения. Глупо было приходить сюда. Какая — то сентиментальная часть его духа надеялась, что прогулка по этим землям приведёт его в более спокойное место, где он смог бы утихомирить свою неуверенность и обрести спокойствие. Но этого не случилось, и он знал, что не случится никогда. Его возмущало отсутствие ответов, бесцельная неосведомлённость, которая тревожила его всякий раз, когда его мысли должны были успокоиться. Больше всего он хотел достичь места спокойствия и там найти понимание. Гарро был легионером, солдатом, рождённым для служения, но тот, что предстал перед ним, был неправильным. Этого было недостаточно.

Все в галактике были изменены мятежом Хоруса, знали они об этом или нет. Гарро точно знал, как именно он изменился. Что — то вырвалось у него внутри, когда его клятвы Легиону почернели и распались. Он был больше, чем простым орудием войны, которое направляли на цель и говорили сражаться или умирать. Более тяжёлая мантия легла на его плечи, долг чемпиона.

«Верь, Натаниэль. У тебя есть цель».

Слова эхом разнеслись в его мыслях. Женщина, Киилер, она открыла его разум правде. Она понимала. Возможно, чтобы Гарро тоже обрёл понимание, ему нужно найти её снова и…

На мокром ветру он почувствовал затхлый запах животных и замер. Гарро прислушался и уловил шаги двух четвероногих, преследовавших его по глине и грязи. Он повернул голову и увидел их у тёмного камня.

Пара лупенатов. Хищники эволюционировали из волков, которые когда — то охотились в лесах этого региона, до того, как деревья вымерли.

Их большие тела были длинными и гибкими, их мех блестел от выделяемого жира, который отталкивал токсичный дождь и ухудшал видимость их теплового фона. Стреловидные уши дёрнулись и застыли, когда они засекли малейшее движение Гарро, в то время как узкие глаза уставились на него холодным голодным взглядом.

Обычно лупенаты держались подальше от границ населённых пунктов, предпочитая охотиться на неосторожных путешественников. То, что эта охотящаяся пара подошла так близко к трущобам в яме, могло означать, что их жизненный цикл был нарушен, как и у всех остальных на Терре. Глобальная подготовка к неизбежному вторжению Хоруса, которая продолжалась день и ночь, затрагивала даже самых незначительных существ на планете.

Гарро вытащил свой меч, даже не подозревая об этом. Силовой меч Либертас, его преданный боевой компаньон на протяжении сотни лет и тысячи конфликтов, мог разрубить танковую броню при полном заряде. Его губы скривились. Это звери не заслуживали затрат энергии.

— Прочь! — рявкнул он на них, вонзая меч в землю рукоятью вверх. Гарро сделал угрожающий шаг по направлению к хищникам. — Уходите!

Но лупенаты были голодными и возбуждёнными за гранью разумного. Они атаковали, бросившись вперёд мерцающей дугой. Оба прыгнули на него, почуяв его дыхание, нацелив когти и клыки на открытую плоть его лица.

Мелькнула рука легионера, и он поймал ближайшего зверя в воздухе, хватив его за глотку. Второго он отбил в сторону тыльной стороной перчатки — он видел, как он врезался в скалу с яростным воплем.

Лупенат в его руке плюнул в него ядом, промахнувшись мимо лица, но попав на нагрудник. Капли зашипели, опаляя серую броню. Губы Гарро сжались, и он швырнул существо в направлении своего меча. Его бросок был точным, а клинок настолько острым даже в неактивном состоянии, что зверя разрубило пополам, а части его тела, кувыркаясь, скатились за край ямы. Он подошёл ко второму раненому животному и наступил ему на голову, раздавив ему череп тяжёлым керамитовым сапогом прежде, чем животное смогло встать.

С суровым лицом Гарро вернулся, чтобы забрать Либертас. Если бы он верил в знамения, то появление лупенатов точно было бы дурным.

— Волк, — произнёс осторожный голос, — атакующий из — за слепой ненависти и дикости. Что — то это мне напоминает.

Гарро взял меч и вернул его в ножны, заметив, что дождь внезапно остановился.

— Хорус не дикарь. По крайней мере пока он этого не захочет.

Он повернулся и обнаружил Малкадора, изучающего мёртвое животное с лёгким презрением. Как Сигиллайт смог подойти к нему не издав ни одного звука и ничем себя не выдав, легионер не знал. Гарро научился не задавать подобных вопросов, ибо не существовало ответов, которые бы удовлетворили его.

— Была ли необходимость в их убийстве? — спросил человек, откидывая капюшон, скрывавший его измождённые черты. Бледные, седые волосы упали на его плечи. — Звери имели такое же право находится здесь, как и ты.

— Я дал им шанс уйти, — сказал воин. — Я предложу то же самое любому врагу.

— Благороден во всём, — Малкадор пожал плечами и отвернулся.

«Он на самом деле здесь» — подумал Гарро? «Я чувствую, как некоторые его фрагменты проецировались псайкерской мощью…Вполне возможно, что каждый раз, когда Гарро представал перед Сигиллайтом, он на самом деле никогда не стоял перед ним, по крайней мере не буквальном смысле. Говорили, что псионическая сила регента Терры уступала лишь силе Императора, а Император…

Божественный не было словом, которое использовал бы Гарро, но существовало немного слов, способных объяснить силу Владыки Человечества. Если Император не был богом, то он был настолько близок к этому понятию, насколько это вообще было возможно. Образ золотого символа, двухглавой аквилы, висящей на цепочке, промелькнул в его мыслях, и он отогнал его.

Сигиллайт посмотрел на него так, будто почуял запах его воспоминаний, точно как те волки, которые уловили запах Гарро.

— Ты не нашёл то, что искал, Натаниэль, — сказал он. — Это начало тревожить меня.

— Я выполняю свои обязанности по вашему приказ, — ответил легионер.

Малкадор улыбнулся.

— Всё гораздо сложнее. Не спорь. Я взял тебя на службу из — за твоей честности, твоей…простоты. Но время проходит, и моё видение становится всё более туманным, — его улыбка померкла. — Долг превратился в бремя. Послушание раздражает и в конечном итоге становится неповиновением. Так случилось с Лунными волками, — он кивнул в сторону мёртвого лупената. — Я не замечал этого, пока не стало слишком поздно. И теперь я слежу за подобными вещами, ближе к дому.

Гарро застыл.

— После всего, от чего я отказался ради того, чтобы доказать свою преданность, — начал он, — моего легиона, моего братства…Я сказал себе, что следующий, кто посмеет усомниться в моей верности, истечёт кровью.

— Ах, но твоё обещание содержит фатальную ошибку, — ответил Малкадор, игнорируя угрозу. — Ты начал с предположения, что верность — фиксированная точка, неизменная после того, как её поставят… — Сигиллайт остановился и повернулся на восток, его глаза сузились, будто его внимание привлекло что — то, что видел только он. Спустя мгновение он отвернулся и продолжил говорить, будто ничего не произошло.

— Но это флаг, установленный в песке, Натаниэль. Он может и будет перемещаться под воздействием внешних сил, которых ты можешь и не видеть в силу своей неполноценности. Ты был предан Мортариону до тех пор, пока не перестал. Ты был верен Воителю до тех пор, пока не перестал. Ты верен мне…

— Я верен Императору, — поправил его Гарро, — и пока я жив, этот флаг никогда не падёт.

— Я верю тебе, — произнёс Сигиллайт. — Но я всё ещё стою на своём. Твои миссии, сама причина, по которой я облачил тебя в серое и дал свою метку… — он указал на броню Гарро, на которой едва виднелась стилизованная буква «I». — Они были омрачены в свете последних событий.

Гарро отвернулся.

— Вы говорите о том, что я видел на луне Сатурна.

Малкадор покачал головой.

— Всё началось задолго до того, как ты осмелился посетить места, которые находятся за пределами твоей компетенции, — Сигиллайт подошёл к краю ямы и посмотрел вниз, разглядывая поселение далеко внизу. — Ты отправился на орбитальную платформу Риги по собственному желанию. Между миссиями ты пытался найти что — то. Кого — то.

Гарро напрягся. «Конечно же Малкадор знал» — сказал он себе. «Как я мог поверить в то, что он не догадается?»

— Да, — продолжил Сигиллайт, — я в знаю о Лектицио Дивинитатус и верующих, которые прочли книгу Лоргара.

— Лорда Аврелиана? Несущего слово..? — Гарро нахмурился, неуверенный, что услышал Малкадора верно.

Сигиллайт продолжил.

— Я знаю, что они считают Императора живым божеством, несмотря на все его слова, уверяющие в обратном, — он сделал шаг назад. — И я знаю о женщине, Эуфратии Киилер. Обычный летописец, которая теперь почитается как живая святая.

Вопрос сорвался с губ Гарро прежде, чем он смог остановить себя.

— Где она?

Малкадор печально улыбнулся.

— Мне открыто не всё, Натаниэль. Даже если это образ, который я хотел бы создать. Некоторые вещи… — улыбка стала сдержанной. — Некоторых мест, даже я не могу достичь. Как ни странно.

— Но если вы знаете о них, то почему позволяете им собираться?

— Их так много, и с каждым месяцем становится всё больше, — Сигиллайт воздел руки к небу. — Но возможно ты забыл, что мы втянуты в войну, которая угрожает поглотить галактику? У меня есть дела куда большей важности. Они не похожи на ложи, которые использовал Хорус для подстрекательства легионов. Эти верующие немногим больше, чем группки озабоченных людей, черпающих утешение со страниц, исписанных каракулями фанатика, — он помедлил, размышляя. — Эта книга подтверждает мою предыдущую точку зрения, когда я говорил о податливой верности. Лоргар Аврелиан был таким верующим, когда писал её. А теперь посмотри на него сейчас.

Гарро кивнул.

— Я видел XVII Легион до Улланора, а потом после Истваана. Словно день и ночь, но всё то же безумное рвение в каждом проявлении, — он сделал паузу, подбирая слова. — Но я не Несущий слово. Я даже больше не Гвардеец смерти. Я всего лишь меч Императора, и таковым и останусь до самого дня своей смерти.

— Я верю тебе, — повторил Малкадор. — Но даже лучшие клинки могут затупиться и износится, если их оставить без присмотра. Понятно, что ты не можешь функционировать в полной мере, как мой Первый агент, пока тебя отвлекают другие проблемы, — голос Сигиллайта ужесточился, и Гарро обнаружил, что несознательно принял боевую стойку.

Его боевые импланты сократились и ожили, как будто он собирался сойтись с врагом. Вполне реальная возможность того, что Малкадор собирался прикончить его, пела в каждом нерве Гарро.

— Ты бесполезен для меня, если ты озабочен чем — то. Мне нужны агенты, которые находятся здесь, в настоящем. Мне нужно оружие и инструменты, если я хочу закончить войну до того, как она затмит небеса Терры.

— Тогда говори прямо, — потребовал Гарро. Если худшему суждено было случиться, то он встретит его в лоб. Не в первый раз он был готов к такому исходу.

Малкадор вздохнул.

— После долгих размышлений я решил предоставить тебе своего рода отпуск, — он указал на небо, где летающий город всё ещё закрывал слабое солнце над ними. — Иди и найди свои ответы, Натаниэль. Где бы они ни находились.

Это было последним, чего ожидал Гарро от Сигиллайта. Порицание и выговор само собой…Но не разрешение.

— Вы допустите это?

— Я кажется ясно выражаюсь. Я предоставил тебе возможность, — Малкадор посмотрел на него. — Но есть определённые условия. Ты оставишь своё снаряжение, силовую броню, оружие. И, что важнее всего, ты отправишься в путь без полномочий, которые я возложил на тебя. Ты будешь всего лишь Натаниэлем Гарро, бывшим воином легиона астартес Гвардии смерти. Всё, что тебе нужно, ты добудешь сам.

Вдали Гарро услышал звук мощных двигателей на бреющем полёте. Приближался десантный корабль. Воин протянул руку к мечу и снял его, ножны и всё остальное со своей брони.

— Я не оставлю Либертас в руках другого, — произнёс он. — Со всем остальным я согласен.

— И всё же ты бросаешь вызов мне даже сейчас…, — Малкадор скрестил руки. — Хорошо. Оставь меч. Возможно он тебе понадобится.

Громовой ястреб серого цвета и без украшений показался над дальним хребтом и пролетел над ямой, замедляясь, чтобы зависнуть на струях реактивного огня. Он развернулся на месте, когда пилот осмотрелся в поисках места для посадки. Гарро не вызывал десантный корабль, Малкадор, казалось, тоже, но всё — таки он был здесь.

— Они доставят тебя туда, куда захочешь, — сказал Сигиллайт, его слова доносились сквозь рёв двигателей. Гарро поднял руку, чтобы прикрыть лицо, когда Громовой ястреб приземлился на широкую скалу, разбрызгивая дождевую воду вверх и вокруг себя. — Но не медли. Хорус на подходе, и мы должны быть готовы. Я выставлю каждого слугу Императора, чтобы противостоять ему, и ты в их числе. Ясно?

Гарро кивнул, когда рёв двигателей громового ястреба упал до рычания холостого хода.

— Да, — ответил он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Сигиллайта. — Это…

Он стоял в одиночестве на хребте, когда дождь пошёл снова.

2 Святилище Последние слова Столкновение

Ндол бросил нервный взгляд через плечо на заднюю часть грузовика-экраноплана, где, скрываясь в тени, сидел большой человек. Он был достаточно большим, чтобы заполнить грузовой отсек машины даже в сидячем положении с наклонённой вниз головой. Глаза здоровяка были закрыты, но Ндол знал, что тот не спал. Такие как он не были способны на это, по крайней мере так кто — то однажды сказал ему.

Губы водителя сжались, и он заставил себя сконцентрироваться на дороге. Завеса из перемещающегося песка постоянной волной двигалась перед машиной. Поднимаемые визжащими воздухозаборниками микроскопические частицы ржавого металла и минерального стекла постоянно шлифовали внешнюю поверхность грузовика. Ндол объезжал отмели, песчаные наносы, направляя их по пустынному ландшафту. Он держался на реках песка, которые подобно змеям проползали через крупные куски обломков, которые усеяли местность: останки массивного стратосферного перевозчика с крыльями словно у летучей мыши времён Объединительных войн здесь, выброшенный на берег океанский лайнер наполовину погребённый под каркасом заброшенного купола аркологии там. Небольшие скопления металлических отходов формировали холмики заржавевшего железа, всё это было рухнувшими останками цивилизации, которая погибла до Эры Империума.

Он знал, что должен следить за дорогой, потому что на скорости, с которой они проезжали столь загруженную местность, даже касательное столкновение могло разорвать грузовик пополам и поставить их в крайне затруднительное положение. Ндол не сомневался, что здоровяк переживёт нечто подобное, но свои шансы на выживание он расценивал намного ниже.

Однако трудно было удержаться от того, чтобы не бросить на него взгляд. Он никогда не видел легионера на расстоянии вытянутой руки, а уж подумать, что один из них попадёт в его грузовик…Был ли это сон или кошмар? Он надеялся, что ни то и ни другое, и вспомнил, как дошло до того, что он взял в дорогу воина.

Нельзя сказать, что здоровяк угрожал Ндолу, чтобы подчинить его. Да в этом и не было необходимости. Тогда в пограничном поселении, где заканчивались Опустошённые угодья и начинались настоящие территории Нордафрики, каждый в забегаловке услышал визг пролетающего десантного корабля. Это обеспокоило всех. Ндол слушал, как официантка беспокоилась о том, что ублюдок архипредатель наконец прибыл, но он знал, что не корабль возвестит их об этом. Ндол с полной уверенностью ожидал, что первым знаком вторжения Хоруса станут пылающие небеса.

Десантный корабль должно быть высадил здоровяка на краю поселения, потому что несколько секунд спустя, два паникующих юнца в красных накидках, спотыкаясь, ворвались в бар, чтобы предупредить о новоприбывшем.

Он пришёл спустя мгновение после них. Зрелище легионера без силовой брони было любопытным, но и не менее пугающим. Сперва, он подумал, что человек был генетически улучшенным рабочим с отбойной станции, но что — то в его поведении — и множество шрамов — говорило об обратном. Даже в серой накидке с капюшоном воин занимал весь дверной проём, ему даже пришлось пригнуть голову, чтобы войти. Когда он это сделал, гигантский меч на его спине увидели все, и началась паника. Все побежали, спасаясь, к заднему выходу. Они сделали это не из — за того, что он что — то сказал или сделал, но из — за самого факта его присутствия у них сдали нервы. И когда побежал один, побежали все.

За исключением Ндола. Он был слишком медлительным, слишком удивлённым прибытием незнакомца, чтобы заставить ноги передвигаться.

Скривив раздражённо губы, легионер осмотрел опустевший бар и остановился на потасканном худом как шпала водителе. Он оценивающе окинул его быстрым взглядом, увидев потускневшие нейронный гнёзда на его обнажённых руках.

— У тебя есть транспортное средство, пригодное для наземного перемещения, — голос, исходящий от великана, звучал для ушей Ндола практически высокородно, и слова скорее были утверждением, нежели вопросом. Он закивал прежде, чем осознал это. — Ты отвезёшь меня на свалку.

Ндолу пришлось постараться, чтобы заговорить.

— В-вы меня убьёте, если я этого не сделаю? Убьёте, если сделаю?

— Зачем мне так поступать? — воин слегка покачал головой. — Но ты должен понять, у меня нет денег, чтобы заплатить тебе за работу.

Несмотря на ужас, пригвоздивший Ндола к стулу, его скупая натура взяла верх, когда он нахмурился и вопрос «и что я с этого получу?» сформировался на его языке, хотя он так и не осмелился его озвучить вслух.

Воин всё равно ему ответил.

— Я буду тебе должен. Я думаю, что человек в таком городе, как этот, известный тем, что у него в долгу находится космодесантник, резко поднимет свой статус в глазах общественности. Да?

Ндол снова кивнул и немного улыбнулся. Деньги это конечно хорошо, но репутация — куда лучше.

— Куда вы хотите отправиться? Там ничего нет, кроме ржавых остовов и мутантов, — однако это было не совсем правдой.

— Я ищу место, у которого много названий, — ответил здоровяк. — Азиель. Сальвагардия. Хейтгам. Мукаддас Джага. Святилище, — он подошёл ближе, нависнув над Ндолом. — Ты знаешь о нём, не так ли?

Водитель хотел продолжить врать, но затем избавился от этой идиотской мысли.

— Некоторые пересекают границу в поисках святилища. Об этих названиях не так часто говорят.

— Ты отвезёшь меня, — повторил воин.

И конечно же он так и сделал.

Все сбежавшие из бара собрались на улицу, когда Ндол и великан вышли с парадного входа, и он услышал, как они перешёптываются. Большинство из них делали ставки, как его убьют. Он сохранял невозмутимое выражение лица, стараясь излучать ауру спокойствия, как будто он делал это каждый день.

Только тогда, когда грузовик-экраноплан пересёк окраину поселения, его посетила мысль, что воин мог быть неискренен. Он слышал доклады по системе оповещения о вероломстве Воителя и предупреждения от Лордов Терры опасаться шпионов, скрывающихся среди обычных людей. Он набрался храбрости и заговорил впервые за несколько часов, ему пришлось кричать, чтобы его услышали за рёвом двигателя.

— Что вы надеетесь узнать там у…У этих людей?

Воин подался вперёд, его массивная голова оказалась неудобно близко к голове Ндола в замкнутом пространстве кабины грузовика.

— Ответы. Я думаю, ты знаешь, почему они прячутся там. Я не первый, кого ты отвозишь туда.

— Не первый паломник, — согласился водитель. — Но первый из тебе подобных.

— Паломник… — великан взвесил значение слова. — Ты знаешь, во что они верят?

— Да, господин, — Ндол внезапно вспотел, несмотря на охлаждающий костюм, который он обычно носил под рабочей одеждой. — Они говорят, что Импеатор — бог. Единственный настоящий, не как те из погибших церквей.

— Разве тот факт, что ты являешься чем — то большим, чем человек, делает тебя богом? — казалось, вопрос воина был задан в пустоту. — Насколько нужно превосходить человека, чтобы тебя посчитали богом?

— Я не знаю, — Ндол чувствовал, что был вынужден ответить, и нервно провёл рукой по стриженой голове. Он осмелился бросить ещё один взгляд на воина, снова увидев паутину старых шрамов, которая омрачало его бледное лицо.

— Во что ты веришь? — спросил великан.

Ужас расцвёл в душе Ндола, и он начал проклинать себя за своё глупое поведение. Если теперь он даст неверный ответ, этот ангел войны убьёт его одним движением запястья, и всё из — за его слабости, жадности и любопытства.

Легионер протянул руку мимо него и указал на что — то на контрольной панели на крыше кабины грузовика. Потускневший медный амулет на длинном грязном шнурке свисал с неактивного переключателя. Небольшая аквила, казалось, парила в воздухе, когда машина подскакивала на подъёмах и дюнах.

— Где ты это взял?

Ндол снова заговорил.

— Пилигрим дал мне его. И-и ещё кое-какие бумаги.

— Книга с красными чернилами?

Он кивнул.

— Я её не читал!

— Почитай.

— Что? — Ндол моргнул, и во второй раз за день он почувствовал, будто избежал казни. — Но они говорят, что книга опасна. И проповедница, которая переезжает с места на место и читает её…Император недоволен ей.

— Разве? — воин показался обеспокоенным. — Откуда нам знать? — каждое его слово было наполнено борьбой, и это пугало Ндола больше всего. Если это существо, один из Ангелов смерти Императора, не смог разобраться в таких вопросах, то каковы шансы у обычного человека? — Я должен найти её, — продолжил великан. — Я должен узнать правду.

— Ну все этого хотят, — слова слетели с языка Ндола, взявшись из ниоткуда. — Но для вас всё по-другому, да?

Он попытался выразить свои мысли, но водитель был простым человеком и не располагал к возвышенным формулировкам. Космодесантник происходил от сыновей Императора, сказал он себе, так что он находился в кровном родстве с Повелителем Терры. Было ли сомнение в том, что тот, кто был так близок к такому величию, знал мир лучше, чем водитель грузовика, взращённый в нищете?

Иссечённое шрамами лицо воина говорило об обратном. Он кивнул в сторону силуэта, показавшегося из — за песков.

— Это оно?

Ндол моргнул и присмотрелся, его нейронный гнёзда загремели по рулевому колесу. Он увидел потрескавшийся минарет, устремившийся в небо под кривым углом — тонкая башня, которая когда — то была покрыта зеркалами, теперь представляла собой обнажённый каркас, издающий звук, когда сквозь него проходил ветер. «Святилище» скрывало своё основание в кратере расплавленного стекла под полотном мимикрирующего камуфляжа. Если не знать, куда смотреть, то оно было почти невидимым.

По крайней мере так было раньше. Вырывающиеся из — под полотна столбы чёрного дыма, сносило ветром, словно чудовищные тёмные стрелы, застывшие над зданием.

Ндол вздрогнул и инстинктивно надавил на газ, но в следующую секунду рука воина опустилась ему на плечо с настойчивым, непоколебимым давлением.

— Доставь меня туда, — скомандовал он. — Сейчас же.

Гарро пинком открыл заднюю дверцу грузовика и спрыгнул в оседающее пылевое облако, заунывный вой двигателей экраноплана сошёл на нет.

Его отточенные битвами чувства меньше чем за секунду построили карту окружения. Треск огня и едкий запах горящего пластика, кровь, всё ещё впитывающаяся в песок там, где её пролили, хлопанье и шелест разорванных палаток на скорбном ветру. Он вытащил меч и положил палец на руну активации, двигаясь вперёд.

Водитель вылез из кабины, чуть не упав, когда протискивался под изогнутым крылом двери. Его тёмное лицо напряглось от страха.

— Это не правильно, — пробормотал он. — Что случилось..?

Легионер осмотрел лагерь. Огромный парус энергоизолирующей ткани, который скрывал святилище, таил под собой десятки меньших палаток, юрт и сборочных жилых блоков. Кабели подобно паутине занимали пространство между ними, некоторые были украшены группами био-люмов для освещения, другие вели к водосборникам для мелиорации. Большая часть палаток была почерневшими лохмотьями, несколько очагов огня всё ещё горели здесь или там среди них.

Первым обитателем этого убежища, которого встретил Гарро, была женщина, или скорее то, что от неё осталось. Он смог определить это только по размеру скелета, который остался, присевший в тёмном ореоле термического повреждения. Когда он подошёл, он услышал шипящий, щёлкающий звук чего — то остывающего, словно металл слишком рано вытащили из кузни.

Это были кости. Сплавившиеся в монолитную скульптуру, которая запечатлела идеальную агонию мёртвой женщины, они превратились в грязное чёрное стекло.

Он осмотрел опалённый скелет, размышляя. Гарро видел эффекты многих видов оружия, от волкитного лучевого оружия до микроволновых излучателей, и это не было похоже ни на что из этого. Тепло, исходящее от тела, было интенсивным, достаточным, чтобы при любых нормальных обстоятельствах не осталось бы ничего, кроме кучки серого пепла.

За его спиной сапоги водителя захрустели по силикатному полу кратера. Гарро взглянул на него.

— Держись подальше, — приказал он, получив неуклюжий кивок в ответ.

По образцу теплового удара Гарро предположил, что женщина была убита, когда упала при попытке к бегству. Он мысленно проследил до того места, где мог стоять её убийца, и обнаружил ещё одну группу тел. Они тоже были сожжены, но уже по-другому. Группа нерегулярных боевиков, предположил он по частям солдатского обмундирования и оружия, которое они всё ещё крепко сжимали в своих руках.

Невозможно было сказать какого пола или национальности были эти пятеро при жизни. Их тела были изуродованы в одной ужасной манере — раздутые и освежёванные невероятным жаром, вонючее мясо в форме человеческих существ. Гарро преклонил колено перед ближайшим из них, механизмы его бионической ноги защёлкали от нагрузки, и оторвал пальцы, чтобы достать тяжёлую стабберную винтовку, которой был вооружён солдат. Обугленные отростки плоти сломались с лёгкостью, и там, где должны были быть белые кости, просыпались зёрна чёрного порошка.

— Их скелет. Он сгорел, — сказал он вслух. — Сожжён изнутри.

Водитель отвернулся, и его вырвало на песок. Он попытался оправиться, и Гарро услышал, как он кричит, несомненно пытаясь найти кого — то, кто остался в живых.

Легионер не стал ему мешать, вместо этого он поднёс стаббер к носу, открыв затвор оружия. Запаха пороха не было. Из оружия не стреляли. Он вытащил барабанный магазин и убедился, что тот полностью заряжен. Гарро повторил свои действия с ещё двумя мертвецами и не заметил и следа стреляных гильз поблизости. Пять вооружённых охранников и кто бы ни убил их, он сжёг их заживо до того, как кто — нибудь смог сделать хотя бы один выстрел.

— Ты видел это? — спросил дрожащий водитель. Он обеими руками показывал на раздутые от тепла трупы, валявшиеся в палатке. — Путь…между телами?

Гарро кивнул. Сухой, черный след на выжженной земле казалось соединял всех мертвецов, как будто огонь, который убил их, был змеёй, перемещавшейся от одной жертвы к другой, выжигая землю за собой.

— О, судьба, — захныкал водитель. — Мертвы. Мертвы. Они все сожжены и убиты.

— Не все, — начал Гарро, его чуткий слух уловил что — то в глубине затхлого мрака лагеря. Но водитель не слушал его, он пошатываясь направился ко входу в лагерь, отчаянно вытирая лицо.

— В воздухе, всё что от них осталось, — произнёс он, тяжело дыша. — Я чувствую их вкус у себя во рту, они в моих лёгких…Дым. Всё, что осталос, — глаза водителя расширились от паники. Он бросил взгляд на Гарро и за долю секунды принял решение, выбрав ужас, который сотворил такие разрушения, большим из того, чего он боялся.

Легионер не двинулся, чтобы остановить его, когда он пустился наутёк, и когда двигатели грузовика достигли полной мощности. Гарро наблюдал, как машина молнией умчалась в том направлении, откуда они прибыли. Он подождал, пока стихнет звук двигателей, и внимательно прислушался.

«Да. Там». Что — то сменило положение, двигаясь по разбросанным камням. Гарро крепче сжал Либертас и направился глубже в зловонную дымку.

Не было конца тем ужасам, с которыми столкнулся легионер в склепе, в который превратилось святилище. Беспощадное пламя убило и уничтожило здесь все, но всё же следы огня были странными и непостоянными. Горение было неестественным. По-другому описать это было невозможно.

Гарро нахмурился. С каждым прошедшим годом в объявленной Хорусом войне легионер видел всё больше вещей, которые попадали в эту категорию. Чужаки, с которыми бывший Гвардеец смерти сталкивался бесчисленное количество раз, какими бы гротескными и нечеловеческими они ни были, в подобном враге была некоторая рациональность. Но он быстро пришёл к пониманию, что каким бы силам не присягнул Воитель, они находились за гранью разумного. Каждый его шаг был осторожным, он был готов встретить всё, что угодно.

Хорус. По чьему ещё приказу могли устроить такую бойню? Кто ещё мог получить выгоду, посеяв хаос на Терре?

Вопрос Гарро частично натолкнул его на другой, более ужасающий ответ, и лицо Сигиллайта всплыло в его мыслях. Он отогнал их, задушив предательский импульс прежде, чем тот смог полностью сформироваться. Малкадору нельзя было доверять, это точно. То, что у Малкадора был план, видимый только ему, и который мог расходится с волей Императора, тоже было возможно. Но Гарро не хотел верить в то, что регент Терры санкционировал бы такой необузданный акт жестокости, которому подверглись эти гражданские.

Малкадор делал то, что он считал благом для Империума. Гарро не мог связать это с подобным ужасом. Нет, другая рука поработала здесь, и осознание того, что он пришёл слишком поздно, чтобы помешать этому, вызывало у легионера отвращение.

Он подошёл к центру лагеря, найдя открытое пространство между поддерживающими столбами и защитными кожухами генератора. Кольцо видавших виды стульев, подушек и скамеек десятков разных форм образовывали что — то вроде амфитеатра. Здесь лежали сотни тел, упавшие друг на друга там, где они встретили нападавшего и свою смерть.

Ветер подхватил разбросанные листочки и пронёс их мимо лица Гарро, расправив складки на его накидке. Он поймал один листок на лету свободной рукой, и сожжённая пласбумага рассыпалась в прах, но перед этим он успел увидеть компактный абзац слов, написанных на широко распространённом низком готике красными как кровь чернилами красными.

Он узнал фразы из бумаг, найденных в личных вещах Калеба Арина, человека, который раньше был денщиком Гарро. Бедный Калеб, он погиб и был выброшен в кричащую пустоту варпа. Он был стойким, слабым в глазах других из — за того, что не прошёл испытания легиона Гвардии смерти, но сильным по мнению Гарро в том, как он пережил это и продолжил служить.

Капитан не думал о нём какое — то время, и когда наконец вспомнил, Гарро почувствовал, как клинок скорби повернулся в его душе. Смерть Калеба была уроком для воина, и цена, которую денщик заплатил за то, чтобы преподать его, не могла быть забыта. Как и те мертвецы, которые лежали у ног Гарро, Калеб верил в слова Лектицио Дивинитатус, верил всем сердцем. «И всей душой» — вспомнил воин. «Но во что верю я?»

Риторический вопрос эхом разнёсся в его мыслях, и печаль Гарро усилилась, когда он начал осматривать тела, надеясь, что лицо, которое он искал, не окажется среди них. Если Эуфратия Киилер была здесь, если Святая погибла среди её паствы…Даже малейшая мысль об этой мрачной возможности вызывала корм в горле легионера.

Он покачал головой. Он прошёл весь этот путь не для того, чтобы найти труп.

Святая была здесь, он чувствовал это спинным мозгом. В последние месяцы Гарро выделял время на самоволку и поиски женщины, зная, что она была где — то на Терре или недалеко от неё. Его поиски привели его в тайные места, скрытые в трещинах Имперского тронного мира — в заброшенный улей Восток, Мотыльковую верфь, Вершины Нихона и суборбитальную Ригу — и каждый раз он опаздывал на день, находя только следы, нарываясь на неожиданные проблемы.

И теперь здесь, в этом святилище, где собирались те, кто верил как Калеб. Святая была здесь, так же как она была и в других местах. Она стояла на этом песке и читала эту книгу. Если Киилер была мертва, Гарро бы знал это. Почувствовал бы, даже если он не мог объяснить как.

Он снова услышал звук движения, и в этот раз он точно знал, откуда он исходит. Перешагивая через разломанные останки скамеек, он подошёл к выжившему.

Человек был молод и подтянут, и скорей всего это и спасло ему жизнь. Другим фактором были мёртвые бедные глупцы, лежащие на нём, каждый из которых сгорел и был освежёван как солдаты у входа. Они приняли на себя основную часть пекла, которое должно было прикончить их всех, и выживший потерял половину тела. С одной стороны его правая рука и нога обуглились, приобретя чёрно-красный цвет и причиняя невыносимую боль. В его взгляде была такая боль, которая могла свести с ума человека. Но он всё ещё держался, дрожа, когда его неповреждённая рука сжимала вырванную страницу Дивинитатуса, будто в ней было его спасение.

Юноше нельзя было помочь, и Гарро повернул меч в руке, решая, куда лучше ударить, чтобы оборвать страдания парня, проявив своего рода милосердие.

— Кто это сделал? — спросил он.

Единственный не ослепший глаз человека сфокусировался на нём. Он судорожно вздохнул.

— Змеи, — его голос был полон жидкости, и бусинки тёнмной артериальной крови собрались в уголках его губ, когда он заговорил. — Горящие. Натравили на нас, — он вздрогнул и начал плакать.

— Кто? — повторил Гарро. — Опиши их.

Голова выжившего отрывисто задёргалась из стороны в сторону.

— Нет. Нет. Мало времени, — его измученный взгляд впился в глаза Гарро. — Она сказала мне, что мы встретимся. Она не знала как и когда.

— Киилер…

Он смог кивнуть.

— Мы не имеем значения. Только правда. Они уже ищут её…Змеи… — он запнулся, захлёбываясь. — Найди её. Не дай ей погибнуть. Иначе нам конец.

— Где Святая, парень? — спросил у него Гарро, склонившись над ним, чтобы услышать то, что могло быть последним вздохом юноши. — Говори!

— Я знаю…

Свет и звук обрушились на него из ниоткуда. Полотно, защищавшее святилище, пробили мощные сияющие кинжалы, залив всё вокруг холодным белым светом. Ревущие двигатели добавили собственные крики к ветру, растрепавшему ткань ураганом реактивной волны, и Гарро услышал знакомые тяжёлые глухие щелчки тяжёлых болтеров, готовящихся к стрельбе.

Он взглянул вверх, мигательные перепонки в его глазных имплантах сработали, защищая легионера от слепоты. Громоздкие птицеподобные тени двигались наверху в поисках цели.

Когда Гарро опустил взгляд, выживший уже был мёртв.

Легионер развернулся на каблуках и поднял меч, когда шесть фигур в плащах упали сквозь крышу, сломав её при спуске.

В том, что они были космодесантниками, не было сомнений. Даже в затянутом дымом лагере Гарро не мог не узнать знакомых шагов керамитовых сапог и гул сервоприводов. Но о их верности и принадлежности к какому — либо легиону, он мог только догадываться. Они не дали ему шанса заговорить. Это был штурм без лишних вопросов.

Болтеры загрохотали и перепахали песок под ногами Гарро. Он прыгнул вперёд и перекатился через разбитую скамью, уходя с линии огня. Они бросились за ним, ломая всё направо и налево в попытке окружить его и блокировать все пути побега.

Побег, однако, был последней вещью, пришедшей на ум Натаниэля Гарро. Столкнулся ли он с теми же самыми убийцами, которые убили всех верующих в этом святилище? Прибытие грузовика как — то привлекло их внимание? Возможно они вернулись, чтобы убедиться, что работа сделана, или убедиться, что легионер не расскажет об увиденном.

Он сжал челюсти, развернувшись, чтобы встретиться лицом к лицу со злоумышленниками. Не осталось никого, кто бы мог рассказать об этих бедных глупцах, поэтому Гарро будет говорить за них. Либертас будет их голосом.

Могучий клинок вспыхнул сине-белым светом, когда энергия заструилась по нему, и Гарро пнул брошенную бочку для воды, которая лежала у его ног. Пустой контейнер звякнул, когда его нога соприкоснулась с ним, и полетел к ближайшему воину в накидке. Рефлекторно фигура в плаще открыла огонь и разорвала бочку очередью из болтера.

Гарро использовал этот полусекундное отвлечение, чтобы добраться до одного из длинных столбов палатки, поддерживающих матерчатую крышу у них над головами, и двуручным взмахом он разрубил его. Столб задрожал и упал, обрушив полосу камуфляжной ткани, кабели и прочий хлам на головы воинов.

Как он и планировал, они разорвали свой строй, позволив ему разобраться с одной целью, нежели встретится с их объединёнными силами. Но всё же его импровизированная стратегия сработала не совсем так, как он хотел. Даже действуя инстинктивно, нападавшие отлично организованы, двигаясь с большой экономией движений. Не было ни впустую затраченных усилий, ни заминок. Внезапное чувство узнавания пронзило мысли Гарро, но времени думать у него не было. Залаяли болтеры, и он снова пришёл в движение, подбираясь к ближайшему врагу.

Под капюшоном он мельком заметил плоский шлем, боевую маску, которая напоминала крепостную стену, освещённую пылающими линзами. Затем Гарро взмахнул рукоятью меча на уровне головы.

Вольфрамовая полусфера у основания клинка ударила по шлему со звуком, подобным колокольному звону, и отдача от удара пронзила руку Гарро. Без своего доспеха он проводил спарринги с другими легионерами в тренировочных клетках, и в полном доспехе его мрачный долг сводил его в битве с предателями в их собственной броне, но Гарро никогда не приходилось драться вот так, генетически улучшенная плоть против усиленных керамита и пластали. Он превосходил своих врагов в скорости и ловкости, но у них было преимущество в числе и выносливости. Единственное удачное попадание снаряда болтера могло тут же прикончить его на расстоянии, в то время как Гарро нужно было подобраться ближе, чтобы использовать меч с наибольшей эффективностью.

Воин, на которого он напал, споткнулся и упал из — за неровности под ногами. Гарро хотел схватить его болтер, но он не мог остановиться даже на секунду. Вместо этого легионер перешёл на бег, вращая потрескивающий энергией Либертас. Снаряды болтера отскакивали от вспыхивающей кромки оружия, когда Гарро вскочил на полуобвалившийся жилой блок и в прыжке атаковал следующую ближайшую цель. Этот был вооружён меньшим болт пистолетом, и он поднял его, чтобы встретить Гарро выстрелом в грудь.

В последнюю секунду легионер согнулся и упал на нападавшего с направленным вниз мечом. Остриё меча почти достигло цели, уйдя на долю сантиметра от точки, где горжет воина соединялся со шлемом. Попади он точно в цель, Либертас вошёл бы в ключицу, рассекая лёгкое и основное сердце. Вместо этого остриё меча разрезало капюшон и плащ, царапнув по нагрудной пластине и оставив искрящую царапину в керамите.

В сияющей ауре силового меча Гарро увидел цвет доспеха своего противника. Матовый жёлто-золотой, который мог принадлежать только одному легиону.

Он отскочил назад.

— Кулаки?

В ответ, облачённая в броню перчатка вылетела из ниоткуда и ударила Гарро в висок, шок и сила удара были настолько велики, что он практически потерял равновесие. Нескольких мгновений удивления было достаточно, чтобы остальные воины окружили его, и жестокий удар под колено Гарро отправил его на покрытую пеплом землю. Тяжёлый сапог опустился на лезвие его меча, и Гарро стряхнул боль. Когда он поднял глаза, он был окружён зияющими дулами болтеров, нацеленных в упор.

— Предательская свинья, — донёсся рык, когда воин с разорванным плащом сердито сбросил его. Свободной рукой он провёл по царапине, оставленной Либертасом на груди. — Ты заплатишь за то, что осмелился прийти сюда. Без плаща Гарро наконец увидел, что Имперский кулак был в звании сержанта и был награждён многими знаками отличия бесчисленных кампаний.

— Я не предатель, — возразил Гарро, поворачивая голову, чтобы сплюнуть сгусток крови, сопротивляясь звону в ушах.

— Он из Легиона, — сказал другой. — Это ясно как день. Что он здесь делает?

— Сражается с нами, — ответил сержант.

— Вы напали на меня, — поправил его Гарро. — Вы прождали на стенах Имперского дворца так долго, что начали палить при первом же намёке на противника? — на мгновение он снова стал боевым капитаном, старшим офицером, отчитывающим подчинённого за ошибку суждения. — Ваш примарх Лорд Дорн будет разочарован.

Имперские кулаки напряглись, и Гарро понял, что задел за живое.

— Это место вне закона, — сказал сержант низким холодным голосом. — Эти поселенцы не находились под защитой имперского эдикта, но мы всё же пришли. И мы нашли тебя, без видимой цели и опознавательных знаков, вооружённого и опасного среди сотен мертвецов. Назови причину, по которой я не казню тебя на месте и не узнаю твоё имя у трупа?

Гарро колебался. Он привык к власти знака Сигиллайта, к тому, как она открывала двери перед ним, как Первым агентом, и он чувствовал себя странно без неё. Он глубоко вздохнул и встал под прицелом оружия.

— Я — Натаниэль Гарро. Когда — то я был капитаном XIV Легиона…

— Гвардия смерти? — другой Кулак вздрогнул при упоминании имени и направил болтер прямо в висок Гарро. — Проклятые сыны Мортариона! Как..?

Сержант протянул руку и оттолкнул ствол оружия.

— Я уже слышал это имя прежде, от моего капитана. Ты Гарро с Эйзенштейна.

Он кивнул.

— Да, тот самый.

— Ещё я слышал, что он и его братья, те, кто прибыл на Терру после восстания архипредателя, заключённые на Луне. Их держали там до тех пор, пока не выяснится, можно ли им доверять, или им следует вынести обвинительный приговор, — в словах не было ни лёгкости, ни малейшего намёка на доверие. — Как так получилось, что ты оказался здесь?

Гарро нахмурился.

— Вы слышали не всё, сержант, — осторожно произнёс он. — Я пришёл, чтобы найти эту заставу…этих людей. Но они погибли не от моей руки.

— Мы поверим словам сына предавшего легиона? — спросил другой Имперский кулак. — Я говорю, что мы должны закончить то, что начали.

Но перед тем, как сержант смог выбрать их дальнейший курс действий, тяжёлые шаги ознаменовали приближении большего числа бронированных фигур. Десантные корабли, которые кружили над головой, уже сели, и теперь ещё больше воинов Дорна входили в поселение.

Показался легионер со знаками отличия капитана. Гарро увидел, что он носил тяжёлый табард из белой баллистической ткани, покрытой чёрными как смоль элементами, и цепи вокруг запястий. Чёрный крест, повторявшийся на броне всех Имперских кулаков, был виден и на нём. Новоприбывший поднял руки, чтобы снять шлем, и в знак повиновения сержант сделал то же самое.

Светлые волосы обрамляли лицо, которое Гарро уже видел прежде, словно сотню лез назад, при встрече на борту Фаланги.

— Он тот, кем представляется, — сказал воин, прищурив глаза. — Отпустите его.

Гарро кивнул.

— Первый капитан Сигизмунд. Рад встрече.

Холодный взгляд Сигизмунда опустился на него.

— Это мы ещё посмотрим.

3 Храмовник Геспериды Отслеживание

Они сидели друг напротив друга в десантном отсеке одного из приземлившихся Громовых ястребов одни после того, как Первый капитан рявкнул приказ покинуть корабль, чтобы переговорить с глазу на глаз.

Это действие показалось Гарро неестественным. Зная характер каменных людей Дорна так, как он знал их, легионер ожидал, что его закуют в кандалы и возьмут под арест. Вместо этого Сигизмунд протянул Гарро его меч и ножны, недавно конфискованные его подчинёнными, и положил их на палубу между ними.

Гарро не стал поднимать их. Он не спускал пристального взгляда с капитана.

— Твой генетический отец отдал этот приказ? — он кивнул в сторону разрушенного лагеря.

Челюсти Сигизмунда сжались.

— Следи за языком, Гвардеец смерти.

— Я не был Гвардейцем смерти уже довольно долго, — ответил он. — Восстание изменило множество вещей. Возможно хладнокровие твоего господина было среди них.

— Я предпочту верить в то, что ты испытываешь меня, — прорычал Имперский кулак. — И у тебя плохо получается. Альтернативой же является тот факт, что ты ставишь под сомнение честь Седьмого легиона, и если это так, для тебя это плохо кончится, — он вытащил устройство из сумки на поясе, и Гарро увидел, что был карманный ауспик. Сигизмунд бросил его ему, и легионер с лёгкостью его поймал. — Слушай, — сказал он.

Гарро повернул устройство в руках и обнаружил, что дисплей показывает мигающую руну, указывающую на хранящуюся в памяти аудиозапись. Он нажал кнопку, чтобы воспроизвести файл, и на несколько коротких мгновений десантный отсек наполнился звуками криков и голосов мертвецов.

Он слышал мужчину, чей голос был искажён ужасом и обратной связью, когда он кричал в трубку вокса, отчаянно пытаясь найти того, кто бы его услышал, моля спасителей прийти и спасти их. Акцент был сильным, и несколько слов были из Африканских диалектов, которых Гарро не знал, но смысл сообщения был понятен. Оно было послано в разгар убийства, и какая бы сила ни пришла в святилище, чтобы убить находящихся здесь людей, она сделала свою работу быстро и беспощадно. Запись неожиданно обрывалась посреди панического крика.

— Это было перехвачено на одной из общих волн сигнала бедствия, — объяснил Сигизмунд. — Мы прибыли проверить.

— И твои люди подумали, что я был причиной этому?

Первый капитан отвернулся.

— Их реакция была необдуманной. Бездействие сделало их слабыми. Они будут наказаны за то, что действовали не подумав.

Гарро понял, что это заявление было ближайшим к своего рода извинению, на которое он мог рассчитывать.

Сигизмунд продолжил.

— Что ты делаешь, боевой капитан? Я слышал о том, что тебя выпустили. Но почему здесь, и почему сейчас?

— Наши миссии изменились, — ответил Гарро. — Со времён Эйзенштейна.

Сигизмунд кивнул.

— Теперь ты служебный пёс Малкадора. С доспехом, на котором нет ни обозначений, ни украше-ний. Как там тебя называют? Странствующий рыцарь?

Гарро разозлился при таком пренебрежительном описании своего статуса.

— Это куда важнее, чем ты думаешь.

— Если в этом замешан Сигиллайт, то сомнений быть не может, — ответил Сигизмунд. — Он создаст интригу, включающую в себя тысячу участников, только для того, чтобы получить бокал амасека, — он откинулся назад и запрокинул голову. — Но я бьюсь об заклад, что он не посылал тебя сюда. Сбежал со службы, Гарро? — он кивнул в сторону меча. — Ты оставил свою безымянную броню. Если бы не это оружие, я мог подумать, что ты решил отказаться от воинского призвания в пользу монашеской жизни.

— Я здесь по собственному делу, а не по приказу Малкадора, — произнёс Гарро. — Я прибыл в святилище в поисках информации?

— Об этом? — Сигизмунд потянулся за чем — то и бросил пачку опалённых религиозных бумаг на палубу прямо на меч и ножны.

Гарро проигнорировал вопрос и продолжил сверлить взглядом Имперского кулака.

— Если я служебный пёс Малкадора, — начал он, — то ты — Лорда Дорна. Как они тебя назвали? Храмовник, кажется, — он указал на чёрный крест на табарде Сигизмунда. — Мы оба служим повелителям, которые хотят обезопасить Терру и Империум.

Впервые выражение лица Сигизмунда изменилось, и Гарро увидел холодный изгиб невесёлого изумленияна его губах.

— Мы похожи, хочешь, чтобы я в это поверил? Ты, тот, кто бродит в тени словно призрак, такой же как я? Кто стоит у всех на виду, и чей долг ясен как день?

Высказанная в лоб правда Первого капитана ранила Гарро сильнее, чем он ожидал.

— Я не выбирал путь, по которому иду, — коротко ответил он. — Но каждый из нас сражается в битвах, которые выпадают на нашу долю, а не в тех, в которых мы хотим… — его слова померкли, когда сформировалось подозрение, которое мучало его с момента прибытия Имперских кулаков. — Ты ответил на сигнал бедствия.

— Да.

Гарро наклонился к нему.

— Ты. Капитан Сигизмунд, командир Первой роты Имперских кулаков, защитник этой планеты…Ты привёл за собой два десантных корабля и отделение космодесантников в пустыню ради…чего? Ради искажённого сообщения какого — то несчастного гражданского? В этом сигнале не было ничего, что потребовало бы развёртывания таких сил. Почему бы не оставить местному гарнизону разбираться с этим?

— Мы пролетали над этой территорией. Это было целесообразно.

Гарро фыркнул.

— Ты плохой лжец, кузен, — он собрал факты воедино. — Имперские кулаки уже следили за этим ме-стом. Это единственное разумное объяснение. Вопрос в том, по какой причине? — он заметил искру сомнения в глазах Сигизмунда и понял, что движется в правильном направлении. — Или я ошибаюсь? Эти войны находятся здесь не по приказу Лорда Дорна…они находятся здесь по твоему.

Лицо Сигизмунда стало каменным, и тогда Гарро понял, что он оказался прав.

— Когда я впервые встретил тебя, — сказал капитан после долгой паузы, — я принял тебя за заблужда-ющегося дуака. Мы достали тебя и твоих беженцев из замёрзшего остова корабля, погибшего в космосе, и ты предстал перед моим генетическим отцом с историями о предательстве и вероломстве. Я знал, что всё было ложью. Знал…до тех пор, пока та летописец Олитон не показала нам её воспоминания, — Сигизмунд покачал головой. — Кровь Императора, Гарро…Ты хоть понимаешь, какой ущерб нанёс своим полётом?

— Больше, чем ты думаешь. И мне это не доставляет удовольствия, — тихо сказал Гарро и почувствовал, как тень того мгновения снова нависла над ним. Было бы неправдой сказать, что Гарро был доволен бременем, которое легло на его плечи на Истваане. — Я проклинаю Хоруса Луперкаля каждый день за то, что он заставил меня сделать этот выбор.

Храмовник отвернулся.

— Женщина, Киилер. Ты знаешь, кто она, — это был не вопрос.

Гарро нахмурился.

— Я… — он замолчал, не в силах сформулировать свои мысли. — Мы говорили. Я был…просвещён её идеями, — он кивнул в сторону выжженного лагеря. — Я надеялся найти её здесь, чтобы поговорить снова.

— Она говорила и со мной, — сказал Сигизмунд, и Гарро мог поклясться, что это признание далось Имперскому кулаку нелегко. — Она рассказывала мне о некоторых вещах. Показывала их.

Он кивнул.

— Да. Это она умеет, — Гарро вспомнил совет, который Киилер дала ему, когда он чувствовал себя потерянным и сбившимся с пути. В том, что она получила связь с какими — то высшими силами, возможно даже с частицей проявленной воли Императора, никогда не было смонений. Его не удивило то, что так называемая Святая делится советами с другими. Он посмотрел на Сигизмунда по-новому, впитав эту новую истину.

Он словно дал шанс Первому капитану отвести душу. В течение разговора, который сначала был неохотным, Сигизмунд наклнился ближе, словно брат, разделяющий веру. Он описал, как встре-тил Киилер на борту Фаланги и рассказал о будущем, которое она ему открыла — одно — умереть одинокому и забытому под чужим солнцем, другое — занять место возле Дорна, когда начнётся неизбежное вторжение на Терру. Сигизмунд рассказал ему о своём трудном выборе воспроти-виться прказу примарха возглавить карательный флот, направленный против Хоруса, и попросить о другом задании поближе к дому.

Внезапно, Гарро понял, почему Имперский кулак приказал своим людям оставить их на борту Громового ястреба. Он не хотел, чтобы кто — нибудь ещё услышал это, заметил то, что многие могли бы счесть за трещину в гранитной стене. Если Странствующий рыцарь когда — нибудь заговорит о сказанном здесь, он знал, что его не станут слушать и высмеют братья Сигизмунда.

Как Гарро стал агентом Малкадора в деле подготовки и возмездия, так и Сигизмунд был озадачен Дорном теми же обязанностями. Первый капитан очищал Солнечную систему от шпионов Хоруса где бы те ни находились, и Гарро часто видел результаты его работы со стороны, когда их миссии пересекались, они выполняли свои поручения по отдельности и никогда вместе.

Но настал момент, когда Сигизмунд больше не мог скрывать секреты от своего генетического отца. Это мрачное выражение лица Имперского кулака, которое видел Гарро, было ничем иным, как выражением великой печали и сожаления. Сигизмунд признался Дорну, и тот сверг его в ответ. Повелитель VII Легиона объявил Киилер шарлатанкой, спекулирующей бесполезными религиозными догмами, и сделал сыну выговор за то, что тот позволил одураить себя.

Гарро ничго не сказал. В душе он знал, что это Дорн не видит ясно. Это было понятно с их первой встречи, когда он рассказал о вероломстве Хоруса, и затем снова, когда он пробрался на борт Фаланги на миссии по вербовке одного из псайкеров Кулаков. Последняя в конечном итоге провалилась, но в обоих случаях Гарро знал, что при всём своём величии, жёсткость ума Рогала Дорна была изъяном. «Сколько бы ни выдержал камень» — подумал он, — «он не может согнуться, поэтому он может сломаться». Ему нужно было только посмотреть Сигизмунду в глаза, чтобы увидеть правду, отражающуюся в тревожных мыслях Храмовника.

— Киилер показала мне видения тайных ужасов, — подытожил Сигизмунд. — И с тех пор я видел их собственными глазами. Ты тоже.

— Да, — мрачно согласился Гарро. — Видел.

— Тогда ты знаешь, что её дар не бесполезен, — это было трудное признание для Имперского кулака, предположить, что его господин мог ошибаться. Он глубоко вздохнул. — Я не понимаю как всё…это…работает. Но я знаю, что женщина важна. С этим знанием я наблюдал за ней с расстоя-ния как только мог. Я привлёк средства легиона и Имперского двора, чтобы отследить её пере-движения, — он покачал головой. — Она и её почитатели приложили все усилия, чтобы сделать это нелёгкой задачей. Есть много пробелов, много неизвестного. Это говорит о существовании огромной сети верующий, куда большей, чем кто — либо из нас ожидал.

Гарро надавил на него.

— Но ты знал, что она будет здесь, или была, в святилище?

— Да. Как ты и говорил, я следил за этим местом. Одним из многих, по правде говоря. Когда посту-пил сигнал о помощи, я пришёл, — Сигизмунд сделал паузу. — Гарро, ты знаешь, как действуют предатели Хоруса. Словно гидра из мифов, мы отрубаем одну голову и ещё две появляются на её месте. На всё, что мы находим, существует ещё больше того, что усользает от нас. Я верю, что Киилер может погибнуть от их рук, если мы не предотвратим этого.

— Эти убийства показывают, что архипредатель подбирается к ней всё ближе…

Он кивнул.

— Её нужно защитить, — Храмовник встал. — Но я достиг границ своей власти. Сегодня я превысил свои полномочия, и Дорн узнает об этом. Он снова будет недоволен. Как видишь, Имперские кулаки не располагают такой свободой, как Странствующие рыцари Малкадора. Дальше зайти я не могу, — он посмотрел на Гарро тяжёлым взглядом. — Но ты можешь. Теперь мне ясно, что ты — единственная возможность.

Сигизмунд забрал ауспик из рук Гарро и поднял его к лицу, позволив сканеру сетчатки проскани-ровать глаз.

— Опознай меня. Загрузить блок хранения. Кодовое слово бунтарь. Открыть, — сказал он. Устройство издало звук, и он передал его обрато.

Там, где до этого ячейка памяти была практически пустой, теперь появились десятки файлов — перехваченные записи видеонаблюдения, файлы разведки и прочее.

— На что я смотрю? — спросил Гарро.

— На всё, что я сумел узнать о перемещениях Эуфратии Киилер за последние месяцы. Ты сможешь заполнить пробелы. Я думаю, это поможет тебе предугадать, куда она отправиться.

— Ты довеяешь мне это, — осторожно произнёс Гарро.

— Мы должны спасти её, Натаниэль, — ответил Сигизмунд. — Как бы я ни хотел, дальше я пойти не могу. Поэтому долг ложится на твои плечи, — какая — то часть холодного огня вернулась в его голос, и его следующие слова прозвучали как предупреждение.

— Не подведи.

Имперские кулаки вызвали когорту сервиторов, чтобы каталогизировать и затем похоронить мёртвых, но Гарро исчез до их прибытия. Ему понадобилась добрая половина дня, чтобы пересечь свалку, и переход дал ему необходиме время, чтобы переварить сымсл его беседы с Храмовником.

При переходе он изучал содержимое ауспика, используя гипногогию для скоростного чтения необходимых данных, словно голодный человек, набивающий себе брюхо на банкете. Как он и ожидал от Имперского кулака, записи Сигизунда были точными и лишёнными всего, кроме холодных фактов.

Файлы содержали десятки отчётов нелегальных собраний Лектицио Дивинитатус, частичные снимки женщины, которая подходила под описание Киилер, и десятки других мелочей, сопоставив которые, вырисовывалась общая картина. Он нашёл ниточки, которые соединяли эти данные с его собственным расследованием, включая тот же самый слепой след, который несколько месяцев назад привёл его на Ригу, что в итоге оказалось дурацкой затеей. Хотя путешествие на Ригу привело Гарро к другому — и в конечном итоге открыло секрет, который Сигиллайт хотел скрыть от него — легионер не нашёл следов Киилер.

Она перемещалась от одного места к другому, проникая и покидая города-ульи и метроплексы, космические станции и орбитальные платформы, и ни разу не была схвачена несмотря на железную хватку, в которой Империум держал Тронный мир и его спутники. Что же это могло означать, думал Гарро? Позволяли ли сверхъестественные способности Киилер проходить ей сквозь сеть безопасности, которая становилась всё крпече с момента появленя угрозы Воителя? Или правда была более прозаичной и заключалась в том, что объединение её последователей было настолько большим, что те, кто был предан ей, просто отворачивались в сторону, когда она проходила мимо?

Как далеко распространилось слово Лектицио Дивинитатус? У Гарро не было ответа на этот вопрос, и это беспокоило его. Империум человека зашёл так далеко, искореняя ложную религию, насаждая светский образ жизни, где только можно — но что если всё это было невозможно? Что если существовало что — то в человеческой природе, что означало бы, что им всегда нужно что — то большее, чем они сами, чтобы верить в это?

Он нахмурился и отодвинул непритяную мысль. На данный момент ему было наплевать о чём другие думали, чувствовали или во что верили. Он знал, что чувствует Натаниэль Гарро… и это была потеря.

— Куда это приведёт меня? — вопрос повис в воздухе. Ветер не дал ему ответа.

Гарро вернулся к данным, двигаясь от прошлых записей к более новым. Согласно источникам Сигизмунда ходили слухи, что Киилер посетила святилище меньше четырёх дней назад — так близко Гарро ещё не подбирался к ней за всё время поисков. Существовала дюжина других возможных мест, куда Святая могла отправиться в качестве следующего шага в своём бесконечном паломничестве, но он быстро рассмотрел и отбросил все, кроме одного. Догадка была отчасти инстинктивной, отчасти вычислительной.

Геспериды.

Гарро остановился и посмотрел в ночное небо, вытягивая шею до тех пор, пока не нашёл нужную тень на юго-востоке горизонта. Отсюда она была не более чем сине-чёрным пятном на фоне беззвёздного вечера в желтом свете Луны. Орбитальная платформа была одной из старейших, и он вспомнил, что она была insula minoris (маленький остров), которая служила Терре в качестве очистительного завода двуокиси углерода и третичным пунктом перевозок. Это было идеальное место для проповеди. Большая часть населения была временными рабочими, системным персоналом и чернорабочими, которые согласно контракту могли отправиться на Венеру, Меркурий или набитые битком нуль-гравитационные рабочие площадки Пояса. Такие мужчины и женщины, как думал Гарро, чьи пустые жизни омрачило восстание. Такие люди, которые, находясь под сильным впечатлением от Лектицио Дивинитатус, могли разнести его слово во все уголки Солнечной системы.

Днём позже Гарро выпрыгнул из отсека шасси автоматизированной грузовой баржи и пролетел сотню футов до посадочной площадки на западной арке летающего города. С расстояния платформа Гесперид напоминала по форме и содержанию огромный духовой орган, парящий на подушке грязных облаков и затянутый серой дымкой.

Вблизи воображаемая форма уступала менее привлекательной реальности — огромный запутанный узел потускневших труб и гигантских отверстий воздуховодов, что напоминало фатальное столкновение тысячи огромных медных интсрументов, сжатых в ком руками безумного бога.

Нигде на Гесперидах нельзя было найти тишину. Каждый переход и галерея были окружены линиями гремящих, гулких труб, которые гудели и клокотали от происходящих в них химических реакций. Глубоко в недрах платформы двигатели, которые работали веками, засасывали загрязнённый воздух и разделяли его на составляющие компоненты, отчаянно пытаясь урвать глоток чистоты из агонизирующей атмосферы планеты.

Постоянный шум не позволял Гарро использовать свои боевые чувства на полную, и он мысленно перекалибровал параметры своих действий. В таком месте, как это, будет трудно заметить приближение противника, и узкие перепутья были отличной территорией для засад, уязвимых точек и перекрёстного огня.

Натянув капюшон и запахнув накидку, Гарро убедился, что меч расположен так, чтобы его никто не увидел, и отправился вглубь бесконечных узких проходов.

Геспериды не разрабатывались, чтобы быть городом — это был величественный атмосферный процессор с несколькими поддерживающими модулями — но кто — то забыл сказать об этом людям, которые здесь жили. Человечество забивало себя в каждый укромный уголок и трещину сооружения, в ветхие хижины, построенные между огромными медными трубами, которые извивались во всех направлениях. Некоторые части импровизированного города были постоянно холодными, платформы покрывались инеем от морозной ауры охлаждающих башен. Другие всегда были тропически жаркими и влажными от паровых выбросов химических ректификационных колонн. Зачастую обе крайности находились друг от друга на расстояни нескольких сотен ярдов.

Нищета преобладала здесь. Легионер не видел никого, кто не был бы одет в потрёпанные, грязные обноски рабочих костюмов, а их пустые лица и отсутствующие взгляды говорили ему о забитых людях, которые держались на волоске. Невидимый, он поморщился в тени своего капюшона. Это казалось неправильным, когда здесь, над планетой, которая была сияющим сердцем Империума, горожане не почувствовали великолепного будущего, которое Император хотел для всех.

Гарро отмахнулся от мысли, когда наткнулся на то, что искал — «городскую площадь» за неимением лучшего определения, большое открытое пространство между двумя дымовыми трубами, которое местные жители превратили в рынок и место собраний. Легионер нашёл затенённый выступ, с которого он мог наблюдать за местностью и осматривать плотную толпу в поисках целей.

Группа была одета в то же самое, что и окружающие, но для намётанного глаза воина они выделялись словно магниевые вспышки в тёмной ночи. Трое серьёзного вида мужчин, двое из которых стояли на стрёме, в то время как третий осторожно предлагал листки бумаги всем, кто их брал. Гарро увидел красные чернила на бумаге, с такого расстояния текст и формы значков-символов, которые помогали неграмотным понять смысл листовок, он прочитать не мог.

Он слегка улыбнулся. Последователи Лектицио Дивинитатус становились смелее, и это приносило свои плоды. Гарро планировал дождаться, когда они закончат свою вербовку приверженцев, а затем проследить за ними до их точки отправления. Где — то среди шипящего, щёлкающего скопления трубопроводов находилась тайная церковь, и если он найдёт её…

До него донёсся приглушённый крик, прервавший цепь его мыслей. Ещё четыре человека отделились от толпы — неприятного вида типы с комплекцией солдат Имперской армии, хотя ни на одном из четверых не было униформы. Новоприбывшие вступили в словесную перепалку с верующими, и Гарро оставалось только догадываться, что происходит внизу по языку тела и обрывкам рычащих слов, которые уловил его улучшенный слух.

Четверо были членами банды, заправляющей в этой части Гесперид. Гарро не видел ни одного офицера арбитров с самого прибытия на орбитальную платформу, даже наблюдательных беспилотников не было. Он подумал, что какой бы техно-барон ни правил Гесперидами, он мало интересовался людьми, которые жили между воздушными машинами, пока процессоры продолжали работать. В такой обстановке процветал определённый вид бандитов, когда отсутствовали правоохранительные органы, а слабых было хоть отбавляй.

Требования были выдвинуты. Со своего места Гарро увидел блеск серебра от Тронов, когда самый здоровый из бандитов — здоровяк со всклокоченной бородой — выхватил дань из рук одного из верующих. Этого было явно недостаточно, потому что бандит вытащил выкидной нож из — под куртки и ударил им мужчину, который держал листовки. Это было простым, но эффективным убийством, удар пришёлся прямо под грудную клетку. Жертвы упала, умерев до того, как ударилась об платформу, бумаги, которые он сжимал в руках, разлетелись словно листья на ветру.

Прозвучали крики и вопли, и двое оставшихся верующих в панике пришли в движение, бросившись через толпу, направляясь к обходным путям на западной стороне базарной площади. Один из бандитов остался, чтобы обобрать труп, но бородатый убийца, взяв двух других, отправился в погоню.

Гарро молча выругался. Если эти идиоты убьют его единственную зацепку, он снова зайдёт в тупик. Все члены церкви Киилер разбегутся и затаятся, а Святая — если она была здесь — исчезнет с наступлением ночи.

Двигаясь так быстро, как только мог, не привлекая внимания, Гарро отправился за ними, перепрыгивая с одного скопления трубопроводов на другой. Местность становилась всё сложнее, когда его надземный путь блокировали через различные интервалы оголённые части механизмов или ревущие паровые решётки. Дважды он терял из виду убегающих верующих и их преследователей, но их крики направляли его и не позволяли теряться в сложной системе медных труб.

Легионер услышал низкий кашель крупнокалиберного выстрела и вой боли. Вдали от толпы бандиты с радостью открыли огонь там, где сопутствующий ущерб был минимальным. Улучшенные чувства Гарро почуяли запах свежей крови, и её было много. У раненого верующего открылось серьёзное кровотечение.

Он сумел обогнать бандитов, сократив дистанцию до убегающих людей по переходу технического обслуживания. Среди постоянно фонового шума грохочущих механизмов и лязгающих отдушин, тяжёлые шаги Гарро остались незамеченными. Вынужденный остановиться из — за того, что переход закончился тупиком, он стал наблюдать.

В пятидесяти футах под ним, не пострадавший мужчина пытался помочь своему раненому товарищу, но по кровавому следу, остающемуся за ними, Гарро понял, что один из них умрёт через считанные минуты.

Это предположение не оправдалось, когда бандиты появились из бокового прохода, и тот, у которого был пистолет, всадил вторую пулю в истекающего кровью человека. Гидростатический шок попадания разделил верующих, перекинув раненого через перила безопасности в небытие. Гарро увидел, как тело, кувыркаясь, скрылось в грязных облаках.

Бородатый прокричал что — то о том, что ему должны были больше денег, о данных обещаниях, и размеры этой гнусной драмы стали ясны и понятны легионеру. Бандиты заправляли этой частью платформы Гесперид, и они предоставляли последователям Киилер убежище здесь в обмен на твёрдую валюту. Но одной веры было не достаточно, чтобы чеканить монеты, а жадность таких людей как эти, не имела границ. Он представил, что независимо от того, сколько бы им заплатили, это было бы недостаточно. Они собирались убить всех троих верующих в качестве послания.

«Зачем нужно было совершать такое жестокое убийство на глазах у толпы народа, если не для того, чтобы посеять страх?» — на короткий миг озлобленное лицо Воителя появилось и исчезло в мыслях Гарро. Он избавился от этого воспоминания.

Снова появился выкидной нож, всё ещё красный от крови того человека, которого он убил. Последний из верующих смотрел то на убийц, то на узкий проход в десяти ярдах от него. Спрашивая себя, сможет ли он добраться до него прежде, чем пуля попадёт ему в спину.

Гарро увидел достаточно. Он подошёл к краю перехода и шагнул вниз, приземлившись на палубу внизу с силой отбойного молота. Металлический настил прогнулся под силой его приземления, сбив бандитов и их потенциальную жертву с ног. Запаниковавший верующий, однако, быстро поднялся и побежал к зияющему проходу.

Разъярённые вмешательством, трое бандитов повернулись к Гарро и показал ему отнюдь не страх. Он так привык видеть едва контролируемый ужас на лицах обычных людей, что его отсутствие показалось ему странным. Без силового доспеха они должно быть приняли Гарро за какого — то мутанта, подверженного гигнатизмом. Им и в голову не могло прийти, что он был космодесантником. В конец концов зачем одному из Ангелов смерти Императора посещать такое светом забытое место, да ещё и без брони и фанфар?

— Что ты такое? — выплюнул тот, что с пистолетом, прицеливаясь. — Вали отсюда, урод.

Бородатый замешкался — возможно он начал подозревать об истинном происхождении Гарро — но его соучастники были слишком раздражёнными и кровожадными, чтобы подумать дважды о том, с кем они столкнулись.

— Ты слыхал его, — прокричал третий член группы, чей рот был полон сточенных до основания зубов, и чья кожа была холстом для десятков похабных татуировок. — Отвали!

Гарро сделал шаг вперёд и тут же получил четыре пули, выпущенные стрелком, подряд. Пули попали ему в грудь и живот, разорвав верхний слой эпидермиса, но не проникнув глубже. Он заворчал от раздражения и погрузил в каждую рану большой и указательный пальцы, извлекая сплющенные головки кинетических пуль и выбрасывая их. Кровь, густая от генетически сконструированных клеток Ларрамана, уже свернулась на пустяковых ранах.

Тот, что с пистолетом, точно был имбецилом. Вместо того, чтобы увеличить дистанцию между им и Гарро, он подошёл ближе, нацелив тяжёлый пистолет в голову легионера.

Гарро шагнул ему навстречу. Ленивым движением он выбил оружие, раздробив кости в руке стрелка. Можно было на этом и закончить, но урок следовало усвоить, поэтому он нанёс лёгкий по его мнение удар в грудь визжащего стрелка. Удар оставил вмятину в грудной клетке бандита, разорвал лёгкие и остановил сердце.

Человек, покрытый фосфоресцирующими татуировками прокричал имя покойника, развернулся и побежал обратно на рыночную площадь.

Бандит с бородой и выкидным ножом закричал и рассёк воздух перед Гарро, пытаясь отогнать легионера отчаянным, неконтролируемым финтом. Он пытался заставить Гарро отступить, возможно так он хотел увеличить расстояние и тоже сбежать.

Воин наблюдал за движениями бандита, запомнил их, и в следующее мгновение он схватил бритвенно острый клинок и потянул его на себя. Опытный фехтовальщик отпустил бы оружие, но лучшими соперниками бандита были неподготовленные гражданские, которые ничего не смыслили во владении мечом, и у него просто не был шансов. Не обращая внимания на отдалённый укол боли, когда выкидной клинок порезал его ладонь, Гарро повернул запястье и разоружил бородатого бандита, движение сломало пальцы его противнику.

Нож упал на палубу, и он наступил на него, стальная ступня его бионической ноги сломала его надвое. Гарро протянул руку, схватил бандита за плечо и сдавил его, чувствуя, как кости трутся друг о друга.

— Ты совершил ряд ошибок, — сказал он человеку, слушая его тяжёлое дыхание. — И твой путь привёл тебя ко мне.

— Пожалуйста..! Не надо..!

Гарро покачал головой.

— Поздно, — он откинул капюшон своей накидки и показал человеку один из знаков, вытравленных на его коже — череп на фоне шестиконечной звезды. — Ты напал на легионера. Ты понимаешь это?

Глаза бородатого бандита наполнились слезами, и он заплакал. Пятно тёмного цвета начало разрастаться на его штанах, когда он обделался от страха.

— Я хочу знать, где они находятся, — Гарро кивнул в направлении, в котором скрылся выживший верующий. — Ты знаешь. Расскажи мне.

— Не…Не знаю! — выдохнул бандит. — Не помню…

— Помнишь, — мягко поправил Гарро. Он постучал бандита по лбу. — Цепочки памяти находятся в ткани твоего мозга. Либо ты получишь доступ к ним…либо это сделаю я.

— Что..?

Гарро обхватил череп мужчины другой рукой и начал медленно сдавливать его. Он должен был быть осторожным, чтобы сломать кость, не повредив мягкий орган внутри. Воин заговорил нежным, поучающим тоном.

— Когда генные кузнецы сделали меня тем, кем я являюсь, они поместили имплант, называемый преомнор, в мой желудок. Желудок внутри желудка, если угодно. Он позволяет мне поглощать яды и токсины, питаться веществами, которые убили бы любое другое живое существо…

Влажный треск раздался из — под пальцев Гарро, и бандит закричал от ужасной боли, тщетно пытаясь вырваться из захвата легионера.

— Более того, — продолжил он, будто это была лекция для какого — то неофита, — существует второй имплант, омофагия, способный извлекать генетическую память из поглощённой материи, если ты можешь себе такое представить, — он наклонился ближе, заглядывая бандиту в глаза. — Из того, что я ем, — произнёс он с холодной ясностью, — я получаю воспоминания. Понимаешь?

Крики бандита превратились в хныканье, и Гарро сделал вывод, что он понял.

— Так или иначе, — сказал легионер, сдавливая череп сильнее, — ты расскажешь мне, где находится тайная церковь.

4 Метка и меченый Проповедь Сожжённая фигура

Хальн потратил час или два, привыкая к постоянному покачиванию Шагающего города, но в конце концов стал вести себя словно местный, и теперь он мог передвигаться по коридорам длиной в милю не обдирая локти о железные стены при каждом движении. Благодаря этому замечать новоприбывших было очень легко. Даже самому опытному контрразведчику потребуется время, чтобы синхронизироваться с крен-падение, крен-подъём ритмом огромной мобильной платформы.

Это было одной из причин, по которой Хальн выбрал город в качестве их средства передвижения по континентальному хребту, дополнительный способ избавиться от любых потенциальных преследователей, севших им на хвост.

Однако он всегда был на стороже. Хальн всегда держался за принципы своего ремесла, следуя правилам шпионажа, которые были установлены за несколько веков до того, как люди покинули свою деградирующую планету. Он ходил окольными путями, никогда не использовал один вокс-модуль дважды, менял манеру поведения, походку, внешний вид. Он ничего не предполагал, ничему не доверял, точно как его тренировали.

И всё же, за всё время своей активности на Терре, никогда не наступало момента, когда он был по-настоящему напуган. Никогда он не замечал блеск вражеского клинка и понимал, что был близок к разоблачению. Были ли его противники на службе у Сигиллайта настолько хороши, что он никогда не видел их? Может они наблюдали и ждали, чтобы увидеть, куда он их приведёт? Или правдой было противоположное, что агенты Малкадора не знали о нём, как и люди на этой платформе не знали о истинных намерениях Хальна?

Он подозревал последнее, но он не позволит распущенности противника поразить и себя. Это было приемлемо — даже желательно — чтобы враг был ленив, но это не означало, что Хальн тоже может расслабиться. Он должен вести себя так, словно те, кто хочет остановить его, так же компетентны, как и он, даже если это не так.

Хальн остановился перед железной дверью арендованной им каюты и перехватил чашки и пласбумажные пакеты, чтобы достать лучевой ключ и открыть её. Проверив альков, чтобы убедиться в том, что он был один, и его никто не видел — он уже обезвредил примитивную систему слежения в дальнем углу — Хальн отпер дверь и толкнул её ногой.

Комната была маленькой и мрачной. Она пахла старым металлом и потом. Хальн положил свою ношу на раздвижной стол в центре каюты и подошёл к круглому окну, чтобы открыть его. Сразу же скрип и грохот массивных механизмов ворвался внутрь, и он выглянул наружу. Каюта находилась выше и чуть позади восьмой ноги механизма на портовой стороне Шагающего города, огромной железной конечности размером с жилую башню, заканчивающуюся плоской ступнёй, достаточно большой, чтобы раздавить городской квартал. Двадцать ног с обеих сторон гигантской движущейся платформы несли похожее на плиту мобильное поселение на юг к экватору, неустанно двигаясь сквозь песчаную бурю, протянувшуюся от горизонта до горизонта.

Выйдя из угла, ассассин налил себе чашку тёплого отвара и поморщился от вкуса. Затем он нашёл пакет с шашлыками из варёного мяса членистоногих и начал их пожирать. Хальн сел на стул, взял свою скудную порцию и начал есть в тишине, наблюдая за убийцей, не смотря на него напрямую.

Хальн был честен только с самим собой, таковым он был и сейчас, размышляя, как ему не нравится миссия, которую ему поручил его оператор, Алеф. Единственное, что он знал точно, это то, что директива пришла извне легиона, которому он поклялся служить. Хальн был одним из многих не-Лордов, частью огромной армии обычных людей, которые работали на своих повелителей- Первого и Последнего — и он узнал, что его назначение пришло от Сынов Хоруса…Возможно даже из самого Двора Луперкаля.

Его отозвали посреди других обязанностей и заставили бросить работу незаконченной ради того, чтобы стать сопровождающим человека, который просыпался с криками посреди ночи, который постоянно метался между кристальной ясностью и угрюмой отрешённостью. Сперва Хальн думал, что такого особенного в этом убийце — существовало множество тех, кто был способен на убийство, размышлял он, Хальн был в их числе — до тех пор, пока он не увидел ассассина за работой.

Убийства в святилище не были похожи ни на что, что он видел раньше. Это ужасающее оружие, которое казалось скрывалось до тех пор, пока ассассин не вызовет его, и то, что оно делало с плотью…Если бы Хальн всё ещё мог спать, он думал, что это снилось бы ему в кошмарах. Поэтому он использовал хим-шунты, чтобы редактировать собственные воспоминания о тех событиях, смягчая впечатления от худших моментов. То, что он не мог вспомнить в полном объёме, не могло ему помешать — в этом была идея. На самом деле, это не работало. Ему приходилось держать большую часть нетронутой в своём разуме, ради блага операции. Поэтому Хальн всё ещё помнил достаточно, чтобы бояться ассассина и его проклятого оружия.

Он хотел, чтобы всё это закончилось. Работа, ради которой он прибыл на Терру, которую Алеф поручил ему выполнить, теперь продолжалась без него. Десятки оперативников, которые должны были провести ложную атаку на оборону Рогала Дорна, вторжение перед вторжением, которое показало бы, на что способен примарх Имперских кулаков. Это было элегантным занятием, и Хальн был в восторге от него. Ему нравилась работающая как часы идея, её игровой момент.

Конвоирование убийцы же, напротив, — не важно каким бы чудовищным он ни был — казалось низшей работой. «Любой дурак мог спустить курок» — убеждал себя шпион.

Как будто мысль только что пришла ему в голову, ассассин перестал жевать и уставился прямо на него.

— Откуда мне знать, могу ли я тебе доверять?

Хальн принял нейтральное выражение лица.

— Мы уже говорили об этом. Ты не помнишь? Перед тем, как ты…зачистил лагерь.

Ассассин медленно кивнул.

— Что мы узнали у них? У убитых?

— Есть несколько возможных наводок на цель, — Хальн сделал ещё один глоток отвара и терпеливо рассказал то, что уже рассказывал дважды. Он напомнил ассассину о полумёртвых, сожжённых душах, которые молили о быстрой смерти, в то время как Хальн сдирал с них кожу, чтобы получить сведения о цели. Было много предполагаемых мест, и понадобилось время, чтобы сократить их количество. У Хальна были контакты, которые он использовал для слежки, и сбора информации.

— Ты рассказывал мне об этом, — отрезал ассассин, его жестокие глаза заблестели, а его выражение снова стало бесчувственным. — У тебя больше ничего нет? Тогда какая от тебя польза? — он протянул руку. — Покажи свою метку.

— У меня нет…

— Покажи мне свою проклятую богами метку, вонючий сукин сын! — слова вырвались из ассассина с такой злобой, что Хальн отшатнулся, стул заскрипел по металлическому полу. Перед тем, как он смог оказаться вне досягаемости, ассассин схватил его руку за запястье и потащил его к столу. Хальн опрокинул стул, и содержимое его чашки оказалось на полу.

Тем не менее он успел мысленно заставить свою татуировку исчезнуть до того, как убийца смог закатать его рукав и по-совиному уставиться на его руку и предплечье. Если бы он не был готов, то там можно было бы увидеть тонкий зеленоватый след многоголовой фигуры. Вместо этого, там была лишь тёмно-коричневая плоть, похожая на обработанную кожу.

— У тебя её нет, — произнёс ассассин, его возрастающая ярость тут же исчезла. Он отпустил его с отвращением. — У тебя нет, — повторил он. Затем убийца снял одну из своих чёрных из баллистической ткани перчаток, которые он обычно носил, и протянул Хальну обнажённую ладонь.

Мутировавшую форма на его бледной коже нельзя было назвать шрамом. Это слово было не достаточно гротескным, чтобы описать отвратительный характер метки на коже ассассина. Она была, в каком — то роде, восьмиконечной звездой. «Октет» — вспомнил Хальн её название. Но кроме того, это была гноящаяся стигмата, вечно кровоточащая и мокрая, порез, который скорее дымился, чем сочился жидкостью, чудовищная и ненормальная рана не только в плоти человека, но гораздо хуже. Хальн инстинктивно почувствовал, как метка проникла в душу.

Он отпрянул, отходя так осторожно, как только мог, чтобы не показывать своё отвращение. Хальн вскрывал плоть сотен людей и никогда не чувствовал такого отвращение, как сейчас.

К счастью, ассассин спрятал своё ужасное благословение обратно в перчатку, продолжая смотреть на него.

— Ты находишься здесь уже некоторое время. Как это возможно? Они не могли послать так много с проводниками, провидцы в башнях засекли бы это…

— Я прибыл сюда более традиционными методами, — сказал Хальн, ухватившись за неожиданную нужду заполнить пространство тесной каюте чем — то кроме мыслей об этой проклятой метке. — Моё проникновение произошло в составе группы беженцев…До этого я служил моему господину, распространяя дезинформацию и занимаясь отсеиванием. Затем мне поручили прямое вмешательство, — в обычной ситуации, Хальн никогда бы не озвучил и крупицы этой информации кому — нибудь, кто находился вне иерархии легиона, но он подозревал, что ассассин не переживёт эту миссию, чтобы рассказать об этом. Он перевернул эту каюту и убедился, что в ней нет подслушивающих устройств, накануне вечером. «Единственный человек, который слышит мои слова, смертник» — подумал он.

— На Терру? — предположил ассассин.

— Не сразу, — Хальн покачал головой, когда комната накренилась, Шагающий город с лязгом перешагнул через какое — то ущелье внизу. — Я оказался на борту флотилии кораблей, направлявшихся к Солнечной системе после побега от восстания… — он должен был называть действия Хоруса восстанием, а не бунтом или сопротивлением, пока находился под прикрытием своей личности. — Это прошло…неудачно. Кустодианская стража вмешалась, и многие погибли. Но я смог сбежать на небольшом судне и добраться до наших активов, которые уже были на месте.

Ассассин поморщился при упоминании Легио Кустодес и отвернулся.

— Эти высокомерные, золотые мудаки! Я хотел бы убить одного из них прямо у них на глазах. Хотя бы раз. Чтобы напомнить им, что они не совершенны. Пусть знают, что есть оружие получше, — он взглянул на Хальна, и едва сдерживаемая жестокость, проявленная им ранее, вернулась. — Мне нужна цель, слышишь меня? Мне нужна она. Иначе я бесполезен!

Хальн прищурился.

— Я не могу просто найти тебе кого — нибудь для убийства, даже в таком месте, как это. Только не таким способом, как ты это делаешь, — он кивком указал на меченую руку, руку с оружием убийцы, и снова вспомнил мертвецов из святилища. — Это слишком рискованно. Останутся следы, которые будет слишком сложно замести.

— Тогда найди мне то, зачем я прибыл сюда, — выпалил убийца. — Быстро.

То, что последователи сделали своей церковью, когда — то было широкой частью шлюза, расщелиной между двумя большими охлаждающими каналами, которая направляла сточные воды из атмосферного процессора и сбрасывала их в воздушное пространство под Гесперидами в виде грязных осадков.

Накопленные слои ржавчины и грязи говорили Гарро о том, что система не работала годами, возможно десятилетиями. Это подтверждалось тишиной, исходящей из охлаждающих труб; в них ничего не текло. Вся область орбитальной платформы была неактивной и по большей части покинутой, погребённой глубоко под килем летающего города, куда никогда не попадал солнечный свет.

Церковь была подвешена на одной из десятков решётчатых палубных рам, каждая из которых находилась одна над другой в комплексном изобилии. Он спустился на один из нижних уровней и нашёл точку наблюдения за тем, что происходило наверху, и стал ждать.

Над легионером верующие ходили туда-сюда, никто из них не подозревал, что нарушитель уже пробрался в их дом. Один раз он увидел верующего, который сбежал от бандитов на рыночной площади, услышал, как он рассказывал товарищам об опасностях, подстерегающих их в переулках. В то время как конкретная угроза бородатого и его дружков была устранена Гарро, существовали и другие, о которых эти бедные глупцы лишь смутно подозревали.

Прошла большая часть дня. Гарро усилием воли ввёл тело в состояние стойкости, став неподвижным в процессе томительного ожидания. Ему не нужна была вода и пища. Его био-импланты были более чем способны поддерживать его в течение нескольких месяцев на запасённых питательных веществах, распределяемых между его искусственными органами. Он освободил свой разум, поглощая звуки молящихся верующих. Он слушал их, пока они тихо пели старые запрещённые псалмы, или читали отрывки из текстов Лектицио. В основном они держались вместе небольшими группами, и их разговоры, независимо от содержания, крутились вокруг одной бесперспективной темы. «Когда Воитель прибудет на Терру?»

Затем голос, который Гарро не слышал в течение нескольких лет, проник в его спокойный разум и вернул его на поверхность полного осознания.

— Приветствую, друзья мои, — легионер поднял голову, чтобы получше рассмотреть церковный помост, едва видимый сквозь дыры в напольных пластинах, и там он увидел старика. — Я рад тому, что вас здесь так много.

Когда — то, этот старик носил одежды высшего имперского итератора и говорил только о крестовом походе Императора против идолопоклонничества, чрезмерной религиозности и чумы суеверия. Но после эволюции молодой женщины в Святую, он стал величайшим новообращённым нового учения — почитания Императора Человечества как живого бога.

Кирил Зиндерманн сложил руки и поклонился собравшейся пастве. Гарро мог сказать по скрипу пола над головой, что импровизированная церковь была забита до предела, хотя никто из собравшихся не повышал голос громче шёпота.

Несмотря на преклонные года, голос Зиндерманна разносился над ними с ясностью, порождённой рвением.

— Я знаю, что вы напуганы, — начал он. — Конечно. Страхи многих из вас оправданы. Мы стоим на краю бездны, и следующий шаг отправит нас к нашему концу. Не просто к смерти, напомню вам. Не к материальному концу плоти и костей, но самих наших душ. Нашей веры, — он замолчал, посмеиваясь про себя. — Были дни, когда я не верил в такие эфемерные понятия, — признал итератор. — Это осталось в прошлом. Мои глаза были открыты Святой, которая в своём величии показала мне частицу воли Бога-Императора…и тьму, которой Он противостоит.

Волна опасения пробежала по церкви, и Гарро вспомнил примеры этой тьмы, с которую тоже видел.

— Архивраг обладает силой невиданной смертоносности, — продолжал Зиндерманн. — И пока мы стоим здесь и дышим, он приближается к Терре. Неизбежно. Неумолимо. Когда Хорус… прибудет… — итератор запнулся на имени Воителя, как будто оно обратилось пеплом у него во рту, — …кошмар будет неописуем. Это произойдёт. Бог-Император знает это, и по Его желанию знает Святая и мы. Знайте, что я говорю вам правду, когда говорю, что нас ждут нелёгкие дни. Небеса загорятся и почернеют. Невообразимая смерть будет преследовать мир.

Толпа теперь была совершенно безмолвна, и даже Гарро почувствовал, как затаил дыхание от уверенной целенаправленной проповеди старика.

— Некоторые из вас спрашивают, — произнёс Зиндерманн, пол заскрипел, когда он сошёл с помоста к собравшимся последователям. — Вы спрашиваете, почему мы должны встретить этот ужас. Почему Он не покинет имперский дворец и не покажет своё лицо, почему Он не утихомирит Гибельный шторм в небесах и не пойдёт войной на своих заблудших сыновей? Я отвечу вам, что даже сейчас, в глубине планеты, Бог-Император сражается на другом фронте другой войны. Войны, которую вести может только Он.

Легионер прищурился. Откуда Зиндерманн мог знать подобные вещи? Гарро слышал множество слухов о причинах отсутствия Императора на этой стадии конфликта, но они никогда не подавались с такой уверенностью.

— Нас испытывают, друзья мои, — говорил Зиндерманн, его слова эхом отражались от железных стен. — Закаливают в этих событиях, чтобы мы стали чем — то большим в грядущей битве. Чтобы встретить наступление такого хаоса, мы должны подготовиться к нему. Мы должны стать бесстрашными, — он глубоко вздохнул, и его тон стал почти по-отечески мягким. — Сомнения не запрещены. Вопросы не останутся без ответа в этом храме. Наша вера не настолько деликатна, что не сможет выдержать трудных вопросов. Поэтому мы смели старые церкви и ложных богов во время Великого крестового похода! Мы стёрли каждую древнюю, шаткую веру, потому что они были слабыми. Их кредо не могло противостоять испытанию пытливого ума или с лёгкостью отвечать на вопросы. Они требовали слепого поклонения тому, что нельзя было воспринять, потрогать или испытать. Мы же не требуем ничего такого. Наш бог живёт среди нас. Его можно увидеть, и в какой — то степени он известен нам!

Несколько верующих подхватило слова Зиндерманна и заговорили в подтверждение, и он продолжил.

— Мы задаём вопросы и получаем ответы. Мы становимся сильнее, и поэтому делимся нашими страхами, — он снова замолчал, и в комнате наступила тишина. — Я не боюсь, потому я прошёл путь, чтобы добраться до этого места, и в этом путешествии я прозрел. Теперь я смотрю на дорогу впереди, дорогу, которая ведёт к бездне, и вижу её такой, какая она есть. Не судьба. Не какой — то сценарий предопределённый фантомным божеством, который играет мной, словно игрушкой. Нет. Нет!

Голос Зиндерманна снова изменился, приняв жёсткий, вызывающий оттенок, который казался странным для пожилого итератора.

— Это наш долг! Это наш путь! Сопротивляться! Сопротивляться, выживать и сопротивляться снова! Ибо Бог-Император человечества не двигатель будущего, нет, друзья мои. Мы — Его двигатель, — слова старика заполнили всё помещение. — Он наделяет силой нас, а мы — Его! И через это единство мы победим!

Церковь взорвалась какофонией криков и аплодисментов, и в это мгновение даже легионер почувствовал, как его дух поднялся от силы ораторского искусства Зиндерманна. Пол у него над головой содрогнулся, резонирую с праведной силой последователей. Поэтому Гарро не заметил ребёнка, пока не стало слишком поздно.

Сквозь крики он услышал движение где — то рядом на том же под-уровне. Двигаясь так быстро, как только мог в ограниченном пространстве, Гарро повернулся и оказался лицом к лицу с маленькой девочкой. У ребёнка были тонкие черты лица и рыжие волосы, характерные для некоторых простых родословных Юпитера, а её грязная одежда предполагала, что она была беженкой с одной из внешних лун.

Её глаза были широко распахнуты, а лицо бледным от шока.

— Подожди, — произнёс он, пытаясь сказать это как можно мягче.

Её крик был высоким и пронизывающим, и казалось будет продолжаться вечно. Как такое маленькое тельце с такими крошечными лёгкими было способно издавать такой резкий звук, было за гранью понимания легионера, и девочка убежала до того, как он смог схватить её. Проклиная себя за секундную потерю концентрации, Гарро выбрался из своего укрытия и сделал два быстрых шага по нижней палубе. Девочка исчезла наверху, взбираясь по трубам и трещинам, которые едва ли были приспособлены к рукам воина, не говоря уже о теле. Тревожные крики распространились среди собравшихся последователей, и он уловил звук заряжаемых лазганов. Стало ясно, что верования последователей Святой не могли похвастаться пацифизмом.

Не было смысла оставаться в его небольшом укрытии, особенно теперь, когда его раскрыли. Он подумал, что лучше будет использовать то, в чём космодесантники были лучшими. Шок и трепет.

Зарычав от усилия, Гарро прыгнул вверх и начал прокладывать себе путь сквозь слои металлического пола, выбивая проржавевший металл наружу до тех пор, пока он не пробил пол перед помостом. Он встал в полный рост, его лицо приняло властный облик, осматривая ледяным взглядом поражённых ужасом последователей, стоящих перед ним. В первом ряду находилось восемь человек с короткоствольными лучевыми винтовками флотского образца, и как один они направили своё оружие на великана, появившегося среди них.

Ребёнка, который поднял тревогу, и след простыл, не увидел Гарро и Кирила Зиндерманна. Он предположил, что итератор покинул помещение, как только раздался крик.

— Это оно? — спросил испуганный голос откуда — то из толпы, прячущейся за рядами скамеек.

— Сначала Сальвагардия, а теперь и здесь! — сказал другой. — Он пришёл убить нас всех!

Гарро поднял руку, но паника сдетонировала словно бомба, и внезапно толпа за последователями с оружием начала разделятся, некоторые группы оставались на месте, другие побежали к светомаскирующей ткани, которая служила входом в церковь.

Легионер прочёл лица верующих перед ним и увидел блеск решимости в глазах того, кто выстрелит первым — женщины с обветренным лицо и волосами, заплетёнными в тугие чёрные полосы. Правая рука Гарро уже метнулась к рукояти Либертаса с нечеловеческой скоростью, достигнув цели намного быстрее любой неулучшенной реакции. Его тактический ум говорил ему, что он может уложить этих восьмерых двумя взмахами меча, убив на месте по крайней мере половину из них, а оставив остальных истечь кровью за считанные минуты. Без брони концентрированный лазерный огонь нескольких винтовок с близкого расстояния мог серьёзно его ранить. Удачный выстрел мог даже лишить его жизни.

Но он пришёл сюда не ради сражения. Эти люди ждали врага, и в своей поспешности Гарро предоставил им такового. «Никаких убийств сегодня» — сказал он себе. «По крайней мере не здесь». Даже несмотря на то, что эта часовня была не более чем переделанным дренажным каналом, казалось непочтительным проливать кровь здесь.

Молниеносной вспышкой Гарро опустил меч по нисходящей дуге, отрубив переднюю четверть винтовки женщины с такой лёгкостью, будто разрубил стебелёк. Она отшатнулась, уставившись на искры, вылетавшие из конца сломанного оружия.

Прозвучал резкий треск перегретого воздуха, и Гарро зашипел — больше от досады, чем от боли — когда единственный лазерный луч задел его плечо. Он обратил тяжёлый взгляд на одного из вооружённых последователей, долговязого темнокожего юношу, который смотрел на свою винтовку так, словно она его предала, выстрели сама по себе.

Непоколебимого взгляда Гарро было достаточно, чтобы юноша бросил оружие и попятился.

— Я здесь не для того, чтобы убить вас, — произнёс легионер. — Я был в…Сальвагардии, или как вы там её называете. Святилище Африки. Но я прибыл слишком поздно, чтобы остановить то, что там произошло.

Женщина со сломанной винтов выбросила её, пытаясь вернуть немного прежней смелости.

— Или может быть ты это сделал. Может быть регент послал тебя и своих призраков, чтобы устранить нас? По одному за раз, — она покачала головой, не спуская осторожного взгляда с него. — Люди из легиона, они не приходят, чтобы почитать книгу. Мы не верим.

— Ты ошибаешься, — сказал ей Гарро. — Книга…Она проникла дальше и выше, чем ты можешь себе представить.

— Ты должен уйти, — ответила она, не желая его слушать. Она знала — они все знали — он мог прикончить их, и всё же они стояли против Гарро. Они были такими же смелыми, как и преданными.

Он открыл было рот, чтобы ответить, но шум в задней части помещения заставил его замолчать. Он услышал спор, и повышенный от раздражения голос Зиндерманна. Внезапно, итератор выскочил из — за светомаскирующей ткани, отмахиваясь от тех, кто пытался остановить его.

Старик сделал несколько шагов и остановился, его руки поднялись ко рту, когда он увидел сцену противостояния.

— О, бесконечность. Да, — он подошёл ближе, на его морщинистом лице расцвела искренняя улыбка. — Капитан Гарро..? Неужели это ты? Живой и здоровый.

То, что произошло дальше, было совершенно чуждо легионеру. Итератор растолкал вооружённых последователей и обнял Гарро словно давно потерянного брата, или по крайней мере попытался это сделать, учитывая их разницу в росте.

— Вы знаете кто это? — спросил Зиндерманн у верующих, некоторые из которых теперь опасливо заходили обратно в церковь. Он иронически махнул женщине и его вооружённой когорте, обращаясь к ним, словно к непослушным детям. — Хватит этих глупостей. Сложите оружие. Этот человек является другом имперской истины. Мы всегда рады ему, — манера речи Зиндерманна снова поменялась, и он в одночасье снова был великим оратором, чьи слова наполнили воздух. — Вы смотрите на боевого капитана Натаниэля Гарро, и вы должны быть благодарны! Он настоящий герой, спаситель! Он спас мою жизнь и жизнь Святой…Мы были бы давно мертвы от рук архипредателя, если бы не его стойкость и смелость.

Гарро услышал, как его имя заметалось по церкви на волне перешёптываний, и от странности момента его кожу начало покалывать.

— Здравствуй, Кирил Зиндерманн, — произнёс он, но затем он споткнулся на следующем слове. Теперь, когда он был здесь, он был не уверен, как задать вопрос, который мучал его месяцами.

— В последний раз, когда вы пришли на мою кафедру, ваше появление было решительным, — Зиндерманн кивнул в сторону погнутых напольных пластин. — И вот опять. Вам следовало воспользоваться дверью, Капитан, — он улыбнулся легионеру.

— Я…переборщил с осторожностью. Возможно даже слишком.

Итератор кивнул с серьёзным видом.

— Зевн была права, когда сказала, что Астартес нечасто встретишь в этих залах…но мы рады всем. В каком — то роде.

— Многие среди моих братьев прислушались бы к тебе, — сказал Гарро. — Если бы могли.

Зиндерманн дотронулся до руки Гарро, и его улыбка вернулась.

— Они прислушаются. В своё время.

Он указал на помост и на помещение за ним, скрытое за большим количеством тяжёлых тёмных занавесок.

— Пойдём, у меня в горле пересохло и мне нужно выпить. Мы поговорим.

Гарро кивнул и осторожно вернул меч в ножны. Когда он повернулся, он встретился взглядом с темноволосой женщиной, которую Зиндерманн назвал Зевн.

— Ты должен мне оружие, призрак, — сказала она ему. — Отдать — то сможешь?

— Посмотрим, — ответил он.

На фоне бесконечного лязга шагов Шагающего города раздался резкий стук в металлическую дверь каюты. Ассассин сорвался с того места, где сидел последние несколько часов, с такой скоростью, что Хальн чуть не вытащил свой мерцающий нож от шока. Убийца был таким тихим, таким спокойным, что Хальн уже начал было думать, не впал ли он в своего рода сон. Теперь он понял, что тот всего лишь отдыхал, ожидая цели.

Чернильно-чёрный дым окутал руку ассассина и начал принимать знакомую форму, но Хальн быстро вскочил на ноги, встав между дверью и своим дёрганым подопечным.

— Нет, — произнёс он спокойно. — Убери это. Ещё не время.

— Не указывай мне, что делать, — прошипел убийца. — Это я буду приказывать тебе.

Хальн изобразил раздражение на лице.

— Мои приказы исходят не от тебя, — прошипел он. — Они исходят даже не от него. Так что отвали и дай мне делать свою работу.

Ассассин пробурчал что — то мерзкое и ядовитое себе под нос, убираясь прочь к открытому окну. Его раненая рука снова опустела, а его пальцы скребли по неопрятной щетине на его щеке.

Запах серы повис в воздухе, когда Хальн посмотрел в дверной глазок, а затем открыл дверь, впустив жилистого матроса. В руках она держала пикт-планшет.

— Достала для тебя кое — что, — объяснила она, её сильный акцент с упором на гласные выдавал её кочевническое происхождение. — Сделала всё так, как ты просил.

Когда они взошли на борт Шагающего города, Хальн заплатил этой женщине установить кодовый шип в порт на уровне обслуживания центральной интерлингвы, ядро вокс-связи Шагающего города, через которое проходил постоянный поток перехваченных данных.

Работодатель женщины, госпожа этого города, был информационным брокером с доступом к старым цифровым сетям в этой части мира. Хальн мог бы заплатить за нужные ему сведения, но это привлекло бы слишком много внимания. Легче было украсть её, используя жадную пешку, как этаженщина.

— Дай, — потребовал Хальн и выхватил планшет. Он наклонился, позволив своему правому глазу открыться, словно разрезанному на четыре части фрукту. Давно Хальн убил адепта механикума за этот оптический имплант и добавил его к собственному набору инструментов — он выпустил механодендрит, который словно червь прополз по поверхности планшета и заполз в соединительный разъём.

Незамедлительно его передний мозг захлестнул шторм изображений и звуков, кусков информации, запечатлённых в сети мусорного кода, который хранился в шипе. Полуразумное программное обеспечение сместило поток сырых данных, проходящих через сервера Шагающего города — большая их часть была настолько нелегальной, что правительниц города тут же казнили, если бы узнали о том, что они владеют подобной информацией — и выхватывала из него то, что было необходимо Хальну, чтобы закончить миссию.

Он перешёл в состояние механически вызванное состояние фуги, информация временно стала его целым миром. Большая её часть была бесполезной, излишней или неточной, но драгоценные камни всё же просвечивали сквозь этот ил. Информационный трал медленно подтвердил то, что он подозревал с самого начала. Женщина по имени Киилер, цель, которую они упустили в святилище, находилась на орбитальной платформе Гесперид. Обрывки вокс преговоров, куски машинного кода, вероятностные перцентилии — всё это срасталось в твёрдый шанс высокого порядка, что Киилер была там. «Уверенность сильная» — , сказал Хальн сам себе. «В этот раз мы настигнем её».

Но было что — то ещё, что возникло из украденной информации. Информационный выброс.

На мгновение Хальн подумал, что это была какая — то программная аномалия, которая закралась в его обеспечение, но когда информация предстала перед ним, он понял, что это не ошибка. Кто — то тоже был в этом замешан, следуя по тому же пути в поисках той же цели.

Он нашёл частичный пикт-снимок с наблюдательной птицы здоровой, мускулистой фигуры в накидке, запечатлённой за убийством человека. Легионер Астартес. Хальн в этом не сомневался. Лишённый брони и оружия, как оказалось, но всё же очень серьёзная угроза.

И лицо… Хальн знал это лицо. Он видел его раньше, когда скрывался под видом другой личности. Тогда легионер был облачён в серую броню, палуба корабля Засечка кинжала гремела под его сапогами, когда он прошёл мимо алькова, в котором стоял Хальн. Не увидев его. Не зная, кем он был на самом деле.

Хальн покинул корабль так быстро, как только смог после того, как узнал, что легионер привёл с собой брата, псайкера, чей взор мог видеть сквозь безупречную маскировку Хальна. Он скрылся из поля зрения, у него не было выбора кроме как позволить всему идти своим чередом…То, что он избежал столкновения за пределами Эрис, было чудом.

Но по крайней мере легионер в этот раз был один. Это смещало их шансы с невозможных до просто невероятных.

— Есть проблема, — начал Хальн, его голос звучал медленно и отдалённо для его собственных ушей, когда он отключился от информационный массы и вернул себя в более человеческий мыслительный режим. — Может быть…

Он остановился, начиная понимать, что происходит вокруг него. Находясь внутри информационного кластера, Хальн терял связь с реальным миром. Могло пройти время, события могли произойти прямо у него под носом, и он едва ли это заметил бы.

Лицо Хальна было мокрым. Он поднял руку и вытер горячие пятна крови.

В центре каюты волосатое нечто, которое было противным слиянием расплавленного металлического стула и сожжённого человеческого тела, лежало на боку, издавая высокий свист при остывании на ветру из окна. То, что осталось от лица, застыло в причудливой гримасе ужаса.

Ассассин стоял над своей работой, чёрный дым улетучивался обратно в его руку, когда напоминавший пистолет объект расплылся и исчез.

Хальн выдохнул, в тайне довольный тем, что убийца удовлетворил свою нужду, но также и раздражённый его несдержанностью.

— Ты не мог подождать? Теперь мне придётся найти способ избавиться от неё, не привлекая внимания.

— У тебя это хорошо получается, — прошептал убийца. — В чём проблема?

— У тебя проблемы с самоконтролем.

Убийца покачал головой, указывая на планшет.

— С этим.

— Я думаю мы определили местонахождение цели. Но появилась дополнительная сложность. Был замечен космодесантник. Он может находится там для защиты цели.

— О, — ассассин склонился над сожжённым трупом, пока его лицо практически не касалось почерневших костей его черепа. — Я убивал их раньше, — он отвернулся, посмотрев на Хальна блестящими глазами. — И не раз.

5 Задай вопрос Ясность Галерея

Гарро неуклюже сел на стул, который несмотря на свой внушительный размер, был слишком мал для сверхчеловека. Он взял у Зиндерманна флягу с водой больше из вежливости, чем из — за жажды, а сам итератор нашёл себе место, откуда он мог заглянуть легионеру в глаза и рассмотреть его.

— Я рад снова увидеть тебя, — сказал старик. — Были времена, когда я думал, что ты пал жертвой этого проклятого конфликта.

— Война пыталась убить меня. Много раз, — согласился Гарро, положив руку на аугметическую ногу. — Она забирала куски, но не всего целиком.

— Это война, — сказал Зиндерманн, кивая с серьёзным видом. — Есть люди, которые до сих пор думают, что это всего лишь небольшое восстание. Ситуация, которую можно урегулировать правильным применением убеждения, стрельбы и агрессии.

«Мы знаем, что это не так». Невысказанное заключение повисло в воздухе между ними, и пауза затянулась.

— Я хотел увидеть Эуфратию, — произнёс Гарро, слова давались ему нелегко.

— Знаю, — итератор снова кивнул. — Но зачем, капитан?

— Из всех людей ты спрашиваешь меня об этом? — Гарро отвернулся, его взгляд блуждал по комнате. Помещение, в котором они сидели, было другой частью дренажного канала, отгороженная кусками снятого настила и старых балок. Это была своего рода прихожая со входом на противоположной стороне. Один проход вёл назад в импровизированную церковь, а другой исчезал в неосвещённом туннеле. Занавески из парусины свисали с потолка до самого пола, заглушая звук далёких атмосферных процессов.

— Я могу лишь представить то, что ты видел, — произнёс Зиндерманн. — Я повидал достаточно ужасов, учинённых руками Хоруса, и я буду счастлив, если не увижу их снова. Но ты? Ты доставил нас на Терру, а затем снова бросился в бой.

Гарро посмотрел на него.

— Я так и не узнал, как вам удалось покинуть цитадель Сомнус на Луне. Я помню, что Сёстры Безмолвия были решительно настроены держать вас под стражей столько, сколько захотят.

Итератор робко улыбнулся.

— Некоторые из Нуль дев читали книгу. Они поняли. И дорогой Йактон помог нам. Мы выбрались.

Упоминание имени ветерана Лунных волков на мгновение омрачило мысли Гарро. — Круз был великим воином, хорошим человеком. Его потеря чувствуется особенно остро.

Зиндерманн указал на церковь.

— Я поставил за него свечку. Его не забудут, — он вздохнул. — Ты всё ещё не ответил на вопрос.

Гарро отпил воды, почувствовав в ней примеси, чтобы не отвечать сразу. Теперь, когда он был здесь, он не хотел двигаться дальше. Но в конце концов он нашёлся, что сказать.

— После Эйзенштейна, после того, как мы добрались до Солнечной системы…Я думал, что понимаю, в чём заключается мой долг. Раньше он был простым. Служить легиону, примарху, Императору, сражаться в крестовом походе, приближать наступление золотого века…Но Мортарион и Гвардия смерти разорвали этот союз. В тот момент, когда он объединился с Воителем, моя цель была разрушена. Я потерял себя, понимаешь? Огромные куски того, кем я был, были вырваны или осквернены. И какое — то время я цеплялся за то, что было передо мной. Я ухватился за последнее, что у меня осталось…Моим единственным компасом была честь, Зиндерманн. Единственным выходом было делать то, что было правильно.

— И ты сделал, — сказал итератор. — Ты донёс предупреждение до Лорда Дорна, а затем и до Терры. Ты спас множество жизней.

Мрачное настроение опустилось на легионера.

— Теперь я знаю, что Император и Сигиллайт уже знали о восстании, ещё до того как мы достигли Терры. Я нёс это предупреждение зря. Люди погибли — хорошие люди, такие как Калеб Арин и Солун Дециус — и ради чего? Всё потому что я не остался и не принял бой.

— И не погиб? — резко возразил Зиндерманн. — Мы все погибли бы, если бы ты не доставил нас в варп. Или ещё хуже!

Гарро отмахнулся от момента жалости к себе.

— Да, возможно ты прав. Но от это не легче. И я всё думаю, сыграло ли свою роль высокомерие, когда я поверил, что найду новую цель, отказавшись от цветов четырнадцатого легиона. Поступил ли я глупо, приняв предложение Малкадора? Он обещал, что я буду служить Империуму, и я думал, что этого будет достаточно.

— Но что ты делал на самом деле? — вопрос итератора был взят из собственных мыслей Гарро.

— Я путешествовал среди звёзд по секретным путям, выполняя поручения, понятные лишь Сигиллайту, — тихо ответил он. — Я откопал мертвеца, который потерял рассудок, похитил лояльного сына у примарха…Эти и многие другие, всё ради того, чтобы завербовать их в ту же армию призраков, в которой состою сам. Ради чего? Ради цели, которая выше моего понимания? Чтобы у Малкадора был его серый легион для будущих войн? Это не то, на что я надеялся. Это не то, кем я хотел быть.

— У тебя есть цель, — произнёс Зиндерманн, и от знакомых слов по спине Гарро пробежал холодок. На мгновение ему показалось, что он слышит другой голос, произносящий слова синхронно с голосом старика. — Святая сказала тебе это. И ты поверил, что цель была именно той, которую предложил тебе Малкадор.

— Нет, — впервые Гарро озвучил навязчивую идею, которая разрасталась, медленно, но верно, в глубине его мыслей в течение последних месяцев. — Какой бы великой ни была интрига, которую пытается сплести Сигиллайт, я — не часть его эндшпиля. Он столкнулся со мной на Титане, в зале скрытой крепости, которая даже сейчас строится для его рыцарей. Тогда я узнал. Я его инструмент. Это правда, что его цель какое — то время совпадала с моей…но теперь, оглядываясь назад, я вижу, что они разошлись давным-давно.

— И ты боишься, что никогда не вернёшься.

Он кивнул, опустив взгляд.

— Эуфратия…Святая…подарила мне ясность когда — то. Мне нужно это снова. Если этого не случится…Я вернусь к тому, кем я был в тот день над Иствааном. Человеком, потерявшим себя.

— Этого никогда… — Гарро резко поднял голову, когда услышал странный голос-эхо за словами Зиндерманна чётко и ясно. Женский голос.

— Никогда не случится, — произнесла Эуфратия Киилер. Она стояла рядом с итератором, как будто была там всё это время. Гарро думал, что она будет окутана каким — нибудь эфирным сиянием, но ничего такого не было — только тёплое спокойствие, исходящее от её мирной улыбки. Зиндерманн повторял её слова, и легионер понял, что каким — то образом, она говорила через него.

Киилер увидела вопрос в глазах Гарро и покачала головой.

— Нет, нет, Натаниэль. Ничего такого. Но дорогой Кирил стар, и он не очень хорошо переносит нашу жизнь в бегах. Иногда я помогаю ему. Укрепляю его.

Зиндерманн встал, слегка покраснев.

— Оставлю вас наедине, — он поклонился женщине. — Благословенная, — сказал он и вышел, остановившись только для того, чтобы похлопать Гарро по плечу. — Капитан. Я так рад, что вы вернулись к нам. Это было предрешено.

Гарро принял это без слов и посмотрел, как итератор исчезает за светомаскирующей тканью, возвращаясь в церковь.

— Я искал тебя, — сказал он, не оборачиваясь. — Часто я был так близок, что мог поклясться, что чувствую твоё присутствие в помещении.

— Да, — согласилась она. — Мне жаль, но это было необходимо.

Он посмотрел на неё.

— Значит ты знала?

— О том, что ты ищешь меня? Знала. Но тогда время ещё не пришло, — она отступила на шаг, направляясь к тёмному туннелю. — Теперь всё иначе. Нам нужно поговорить, Натаниэль. Я помогу тебе.

Затем он снова остался один, когда звук запрещённых псалмов раздался в соседнем помещении.

Кто — то взял разбившийся пассажирский шаттл, вынул кресло пилота и кормовые направляющие модули, а затем при помощи энтузиазма и молекулярной сварки приварил его к краю зияющего провала между двумя огромными тепловыми стоками. Повиснув в воздухе над обрывом, ветхая забегаловка была прибежищем для каждого опустившегося на дно неудачника, мелкого преступника и бандита, которые хотели скрасить неприятную реальность жизни на Гесперидах.

Хальн налил на два пальца что — то солоноватое и электрически-синее в стакан, вырезанный из донышка бутылки из — под воды. На вкус оно было словно веретённое масло и, если за раз выпить слишком много, могло ослепить нормального человека, но он лишь делал вид, что пьёт. Заняв пустой конец грязного стального бара забегаловки, он продолжал наблюдать за обстановкой при помощи беспроводной связь с искусственным глазом, который он держал в руке. То и дело он перекатывал его взад-вперёд по стойке бара ленивыми движениями человека, который не искал компании или разговоров.

Его подопечный, ассассин, вновь сменил свою манеру поведения по пути с поверхности на орбитальную платформу. В данный момент он находился в рамках поведения, которое Хальн назвал бы «ясным», и шпион подумал, не помогло ли этому то ужасное убийство на борту Шагающего города. Он отбросил эту мысль. Ассассин был неподалёку, около гололита, который воспроизводил эфирный лист безвкусных пародий и санкционированных передач. В основном он делал вид, что интересуется разглагольствованиями коренастого, похожего на крысу мужчины, покрытого сияющими татуировками. Очевидная социальная динамика в помещении показала, что разукрашенный бандит обладал здесь каким — то авторитетом, и, проникнув в забегаловку незамеченными несколькими часами ранее, Хальн и ассассин быстро воссоздали структуру власти в этом грязном уголке могучего Империума Императора.

Бандит недавно взобрался на вершину иерархии банды посредством сокращения штат, а не при помощи собственного коварства. Уничтожение двух его ближайших соратников сделало человека в татуировках лидером, и Хальну было предельно ясно, что у него не было хватки для такой должности. Бандит рассказывал снова и снова об обстоятельствах, при которых погибли его товарищи, приукрашивая немного каждый раз, чтобы заставить историю выглядеть так, словно он был её центром. Хальн конечно же сразу всё понял, кивая вместе с остальной аудиторией и смеясь в нужных местах. Ассассин был особенно хорош в подобных ухищрениях, он даже вставил какой — то случайный комментарий, снисходительно принятый публикой. Он словно был другим человеком теперь, и Хальн надеялся, что эта его версия задержится на какое — то время.

История бандита пошла на новый круг, сохранив общие черты. Убийца космодесантник, несомненной посланный по личному риказу самого Сукиного сына Хоруса, прибыл на Геспериды, чтобы присоединится к поющим религиозным уродам, живущим в подуровнях, имея перед собой задачу убить, осквернить и пожрать тех храбрецов, которые зовут эту платформу домом, во имя чего — то или кого — то нечестивого. Бандит и его товарищи самоотверженно встали у него на пути, и несмотря на жаркий, унёсший жизни двух его друзей, ему одному удалось выжить. Его пиррова победа заключалась в том, что он проследил за слюнявым монстром до подуровней, где он либо издох от ран или нашёл безопасное место среди боголюбов. И лучше бы космодесантнику и верующим там и оставаться.

Хальн проигнорировал зияющие провалы в логике повествования и сосредоточился на фактах. Значит, легионер был жив, и скорей всего находится рядом с целью. Но местонахождение последователей и их «церкви» будет сложно найти. Судя по собственному признанию бандита, тело последнего человека, который знал, где она находится, было переброшено через перила и погребено в небесах.

Потом кто — то ещё упоминал, что были и другие последователи, которые заходили в эту область, и с каким удовольствием банда похищала их и держала на цепи для избиений. Были предположения, что пленников могли продать жнецам в Миндано Плекс неподалёку, которые по слухам платили неплохие деньги за свежие органы.

Это была именно та информация, которая им была нужна. Ассассин подал условный сигнал, и при следующем слове разукрашенного бандита, Хальн взорвался смехом. Он убрал искуственный глаз, повернулся к бандиту и сказал ему, что от его словесного поноса, который он изливал последние два часа, у него заболел мозг. Не пропустив ни одного, Хальн перечислил каждый момент, в котором ложь бандита не имела смысла, особенно выделяя те места, где он откровенно прикрывал собственную трусость.

Драка началась в мгновение ока. Хальн отбивался от низших членов банды, обеспечивая ассассину шанс вмешаться и «помочь» бандиту заткнуть языкастого наглеца, который полез не в своё дело. Выглядело всё убедительно — по правде говоря, даже слишком убедительно — и закончилось тем, что убийца выкинул Хальна из окна навстречу, казалось бы, его ужасной смерти.

На самом же деле, Хальн забрался под ветхую конструкцию и стал ждать там, зацепившись за паутину кабелей, в то время как ассассин снискал расположение его нового лучшего друга. Он стал наблюдать через искусственный глаз, который он ловко поместил в карман куртки убийцы, пока они боролись.

План заставил Хальна понервничать, когда ассассин описал его, но теперь он пришёл в действие и развивался так, как и было обговорено. «Ещё один сюрприз» — подумал он.

Повиснув там под порывами ветра и громыханием рабочих сапог по полу у него над головой, Хальн подслушивал ложь, которую ассассин изливал на бандита.

«Он был не до конца честным. Он был не простым проходимцем. По правде говоря, он был слугой самого Императора, о да. Агентом Легио Кустодес, личной гвардии Императора, не меньше. Трудно поверить? Но это правда, правда, которую можно рассказать только патриоту. Такому, как ты. А тот космодесантник, тот здоровенный урод, который посмел убить твоих друзей и запятнать твой город своим присутствием? Он пришёл сюда, чтобы выследить его».

Хальн не мог отрицать того, что ассассин знал, как сыграть свою роль. Реакция бандита была печально предсказуемой. Его первоначальная настороженность вскоре сменилась жадностью, тщеславием и немалым чувством самосохранения. Он знал, что его вновь обретённый статус был шатким, но существует ли лучший способ закрепить за собой эту роль, чем покончить с угрозой, которая уже забрала жизни лучших? Кто — нибудь более умный, менее отчаянный мог бы поставить это под сомнение. Но бандит хотел, чтобы это было правдой, и Хальн знал, что в выдумки легче всего верят те, кто охотно их слушает.

«Конечно единственный способ найти этого чудовищного предателя, это найти место, где эти фанатики прячут их грязное святилище…Но кто может знать, где оно находится?»

Бандит был недостаточно умён, чтобы понять, что его подвели к ответу ещё до того, как он его дал.

«Паломники, конечно! Они должны что — то знать, не так ли? Всего — то нужно проследить за ними, и место найдётся…

Пока он рассказывал ассассину, где найти их, Хальн начал медленно и осторожно прокладывать путь по днищу платформы назад на нижние уровни. К тому времени, когда он оказался в безопасности, Хальн заметил, как эти двое разговаривают, грубо подшучивая друг над другом, словно они были старыми друзьями.

Шпион нашёл хорошее место для ожидания, короткий путь из забегаловки, и начал готовиться к следующей фазе обмана. Долго ждать не пришлось; татуированный бандит с парой своих подопечных и ассассином появились на одном из покачивающихся переходов и направились к спутниковой платформе, соединённой с основной плитой Гесперид серией переплетающихся каналов.

Хальн следовал за ними, держась на расстоянии, продолжая слушать разговор, который передавался на коротковолновый приёмник, встроенный в его череп. Бормотание их переговоров эхом отдавалось в его сосцевидной кости, и он прислушивался к слову-триггеру.

«Луперкаль». Ассассин произнёс его дважды, чтобы Хальн не прослушал. Шпион сорвался на бег, вытащив сверкающий нож, когда вышел из тени.

Он полоснул ножом по спинам людей бандита двумя короткими движениями, силовое лезвие оружия разрезало кость, нервы и плоть, разорвав позвоночники. Они упали с криками, и он ухмыльнулся. Их навыки были ужасными, они едва ли поняли, что произошло, и тупая, почти бычья реакция им не помогла. Он отказался добивать их, чтобы быстро оборвать их страдания, и оставил их истекать кровью, лёжа на земле парализованными и кричащими.

Хальн увидел, как ассассин поднял руку, когда лицо татуированного мужчины исказилось от шока и удивления, и на мгновение он испугался, что убийца вызовет своё демоническое оружие прямо средь бела дня. Но что — то странно промелькнуло на лице ассассина. Открытая ладонь превратилась в тяжёлый кулак, и он впечатал его в челюсть бандита. Человек упал, и на него обрушилось ещё больше ударов. С каждым ударом через электро-тату бандита проходила обратная связь, и они излучали беспорядочные вспышки света.

Ассассин самозабвенно продолжал забивать бандита, и Хальн замешкался, неуверенный, нужно ли ему вмешиваться. Грубая эмоция исказила выражение убийцы во что — то наполненное яростью и болью. Хальн услышал, как он проклинает бандита — который скорей всего уже был мёртв, его носовая кость была забита в переднюю часть мозга — и произносит имя женщины снова и снова.

— Кто такая Дженникер? — спросил он, не подумав.

Ассассин позволил бандиту упасть на землю в лужу собственной крови.

— О чём ты? — его лицо снова стало каменным, и он полез в карман, чтобы достать бионический глаз. — Ты не знаешь этого имени, — он бросил глаз Хальну, который поймал его в воздухе. — Зачем ты задаёшь мне бессмысленные вопросы?

Губы Хальна сжались. Его подопечный снова терял ясность рассудка, так быстро? Возможно такова была цена владения такого ужасного оружия, привязанного к нему этим отвратительным шрамом.

— Не важно. Ты знаешь, где держат паломников?

— Нам нужно узнать больше, если мы хотим найти цель. Пытка займёт слишком много времени, а мы и так уже потратили непозволительно много на этот кусок дерьма, — он пнул мёртвого бандита, получив тусклую вспышку света в ответ.

— У меня есть предложение, — сказал Хальн. — То же самое представление, что мы разыграли в забегаловке, только для другой публики.

— До тех пор, пока мне будет кого убивать, — пробормотал ассассин.

— Не волнуйся на этот счёт, — пообещал Хальн. — Не волнуйся.

Женщина по имени Зевн неохотно оставила Гарро одного в своего рода камере для медитаций, вырезанной в трубопроводе. Её недоверие к нему висело в воздухе словно едкий дым, но он даже не пытался рассеять его. Легионер устал отвечать на каждый вызов, брошенный его характеру, каким бы большим или малым он ни был. Если эта женщина думала о нём плохо, то так тому и быть. Значение имела лишь Святая, и то, что она скажет.

Гарро чувствовал, что глава его жизни подходит к концу, переворачивается страница от того, кем он был сейчас, к тому, кем он будет после. Это уже случалось прежде, это глубокое состояние перехода — когда он был юношей, отобранным стать неофитом Сумеречных рейдеров, затем снова, когда его Легион преклонил колено перед Мортарионом и стал Гвардией смерти, потом на Луне, когда Малкадор поговорил с ним…Но в этот раз было что — то ещё. Чувство, не страх или беспокойство, но мрачное понимание. Возможно, осознание того, что следующая глава его жизни может стать последней.

— Такой серьёзный, — произнёс лёгкий, тёплый голос, и Гарро повернулся, чтобы увидеть, что Зевн давно ушла, а вместо неё появилась Эуфратия Киилер. — И такой беспокойный. Иногда я думаю, каким бы было твоё лицо, если бы у тебя на сердце стало легче, — она склонила голову, изучая его. — Из тебя мог выйти хороший объект.

Он нахмурился.

— Для чего?

Киилер улыбнулась, подняв руки и вытянув их перед собой, большие и указательные пальцы образовали прямоугольную рамку.

— Для одного пикт-снимка или трёх. Это было моей работой, Натаниэль. Я скучаю по тем дням иногда. Когда всё, что мне нужно было делать, это запечатлеть момент времени, — она опустила руки. — Язык изображения может быть кому угодно и где угодно. Он вечен. Он может рассказать так много…Хотела бы я с такой же лёгкостью передать сообщение, которое несу.

— Не уверен, что понимаю… — начал он.

— Я покажу тебе, — Киилер направилась к нему, и неожиданно Гарро отступил на шаг, не понимаю, что заставило его это сделать. — Что случилось? Ты зашёл так далеко, но теперь тебя терзают сомнения?

— Я зашёл так далеко как раз из — за того, что меня терзают сомнения, — ответил он. — Это состояние является анафемой для меня. Я легионер, и я сотворён, чтобы быть уверенным. Отсутствие уверенности пожирает меня.

— Проклятие умного человека, — произнесла она. — Сомневаться во всём, в то время как менее одарённые действуют без промедления.

Подвергшись необъяснимому импульсу, Гарро шагнул вперёд и схватил её за запястье.

— Тогда ответь на вопрос, — потребовал он. Рука Киилер казалась такой крошечной, хрупкой, словно была соткана из стекла, и он знал, что малейшим усилием может раздробить её кости в порошок.

Святая никак не отреагировала на то, что он сделал. Вместо этого вторая её рука легла на его собственную, сжив её нежно, но крепко. Гарро почувствовал странную, электрическую дрожь, прошедшую через его нервы.

— Позволь мне показать тебе галерею, — сказала она ему. — Место, где я выставляю все картины, приходящие ко мне.

Голос Киилер был мелодичным и необычно далёким. Гарро почувствовал, как начинают замерзать обнажённые руки под его походной накидкой. Он попытался заговорить, но это действие оказалось очень трудным.

Он моргнул, и мир вокруг него поменялся. Комната выглядела по-другому, свет падал странно, словно он прошёл сквозь призму.

— Посмотри сюда, Натаниэль. На этой меня убивают, — Киилер показывала ему статичную картину, более чёткую, чем любой гололит или пикт высокого разрешения, более яркую и детализированную, чем сама реальность. Она поглотила его. Он не мог отвернуться от её перенасыщенной, подавляющей композиции. — Меня это не волнует, — сказала она.

Каким — то образом, в этот несуществующий момент, он оказался внутри картины вместе с ней, оба они были наблюдателями, попавшими в эту причуду разума. Переход был таким незаметным, таким лёгким, что Гарро едва почувствовал, что он произошёл.

Он узрел трагическую сцену. Киилер лежала на оуслитовых ступенях, испещрённых попаданиями из болтеров, в окружении обычных солдат и рыдающих илотов. Она была мертва, но было что — то ангельское в её смерти.

— Где… это? — спросил он.

— Врата Аннапурны Имперского дворца. Это одна из моих судеб, — она помедлила. — Вот другая.

На мгновение опустилась тьма, а затем наступило другое время и место. Практически неосвещённое подземелье, единственное скудное освещение исходило от тлеющей вспышки мелтагана в момент выстрела. Невозможно было рассмотреть руку на оружии, но тень за ним была огромной, и несомненно принадлежала космодесантнику. Киилер стояла на коленях на каменном полу перед дулом оружия, всё ещё медитируя за долю секунды до того, как луч уничтожит её.

— Ещё одна, — продолжала Киилер. В этот раз она находилась в трюме шаттла, охваченного огнём. — Ещё одна, — у подножия Визансткого минарета за городом Просителей с мечом у шеи. — Ещё одна, — руки отчаявшихся разгребают кучи щебня, обнаруживая под ними подол её разорванной робы. — Ещё одна, — Гарро увидел себя, сжимающего её искалеченное тело в своих руках, его лицо и его разбитая серая броня были памятником самой трудной битвы в его жизни.

Они появлялись и появлялись, видения будущего, которое могло наступить, каскад не наступивших дней, где единственной постоянной была смерть Эуфратии Киилер. Ему показалось, что он увидел другое знакомое место — Цитадель Сомнус на Луне, тактикариум Фаланги, даже неф импровизированной церкви.

— Остановись! — потребовал он. — Зачем ты показываешь мне это?

Святая посмотрела ему в глаза, и печаль, которую он увидел, была чистой и бесконечной.

— Это жизни, которые открыты передо мной, дорогой Натаниэль. Я мельком замечаю их, и судьба обрывает мою жизнь снова и снова.

— Я отвергаю это, — прорычал Гарро. — Нет судьбы кроме той, что мы творим сами. Ничего не предопределено. Если судьба и существует, то она ведёт нас, а не угнетает!

— И всё же я умираю, — произнесла Киилер. — Здесь, и здесь, и здесь, и здесь… — она остановилась. — Во всех переплетениях времени я мертва…кроме одного, — она покачала головой, когда всё вокруг них погрузилось во тьму. — И этого места я не вижу.

Гарро моргнул, когда она отпустила его руку, а он — её. Всё вернулось на свои места, и они стояли неподвижно в прихожей импровизированной церкви. «Галерея» Киилер исчезла из его памяти словно закат.

— Ты не должна умереть вот так.

Она робко улыбнулась.

— Я не буду жить вечно, Натаниэль. Никто из нас. Только у Бога-Императора есть этот дар…Это проклятье.

«Мы должны спасти её, Натаниэль». Слова Сигизмунда прозвучали в его голове, и неожиданно собственные проблемы Гарро показались маленькими и несущественными.

— Ты подарила надежду миллионам в эти мрачные дни. Я не могу позволить тебе умереть, — он покачал головой. — Храмовник был прав. Я позволил собственным сомнениям помешать мне исполнить свой долг. Тебя нужно защитить, — он кивнул, когда сомнение, которое преследовало его, исчезло. — Я не был уверен в чём заключалась моя цель…Думаю теперь я понял, — осознание было резким и ослепляющим.

Но затем Святая покачала головой.

— Ты видишь, но всё же ты слеп.

Гарро напрягся.

— Ты должна покинуть Геспериды немедленно.

— Нет, боевой капитан. Не покину.

— Ты должна уйти! — рявкнул Гарро, и его крик привлёк внимание Зиндерманна, итератор вбежал в комнату, распахнув светомаскирующую ткань, с выражением страха на морщинистом лице.

— Что происходит..? — начал он, но Гарро не обратил на него внимания.

— Ты открыта, Эуфратия, — настаивал легионер, заставив себя умерить свой тон. — Это место небезопасно. Хорус послал убийц в святилище, и они всё ещё охотятся за тобой. Я знаю место, где мы сможем защитить тебя, удалённый форпост в области Иштар…

— На Венере? — вмешался Зиндерманн.

Гарро продолжал, формулируя план прямо на ходу.

— В венерианский протекторат ходят автоматизированные грузовые суда. Оттуда мы получим выход из Солнечной системы и сегментума.

Вспышка разочарования озарила лицо Киилер.

— Разве я когда — либо хотела убегать, Натаниэль?

Как же она не понимала?

— Потому что если ты останешься на Терре, то ты погибнешь! Твои собственные видения показали тебе это!

— У меня есть ты, чтобы защитить меня, — Киилер отвернулась. — И ты уже должен был понять — не всё так просто.

Облако противоречивых эмоций окутало его, Гарро вышел на сигнальный мостик за церковью последователей и нахмурился, глядя в ночное небо. Он изо всех сил пытался обработать поток своих мыслей.

— У меня есть цель, — пробормотал он.

Слишком долго он изводил себя вопросом, что могли значить эти слова. Какое — то время он думал, что цель совпадала с планом Сигиллайта, но события показали ему обратное. Гарро думал, существовало ли что — нибудь вроде судьбы, и дурачила ли она его.

Киилер была центром, вокруг которого вращалось его будущее. Теперь он видел это, оглядываясь на путь, по которому пошла его жизнь. Побег корабля Эйзештейн был не только о его переходе от последнего лояльного сына к Странствующему рыцарю, или донесении предупреждения на Терру — это также было путешествие Святой. Это ему выпало спасти её, и он сделал это. Теперь этот долг совершил полный круг, и неоспоримые реалии тех мрачных будущих событий, показанных ему Киилер, нельзя было игнорировать.

— Сигизмунд… — на мгновение Гарро захотел, чтобы Имперский кулак услышал его слова. — Ты даже не подозреваешь, насколько ты был прав…

— Теперь вы разобрались в себе, капитан? — Гарро повернулся, услышав как Зиндерманн подходит к нему. — Та перебранка в церкви, признаюсь, я такого не ожидал…

— Не помню, чтобы она была такой упрямой, — выпалил он.

Итератор усмехнулся.

— Значит ты провёл недостаточно времени в присутствии Святой, — он развёл руками. — Она сильно изменилась с того момента, когда ты видел её в последний раз. Перемены, через которые прошла Святая…Можешь себе представить, каково ей? Проснуться однажды и узнать, что ты был избран в качестве сосуда для воли высшего существа?

— Я легионер, — просто ответил Гарро. — Со мной это происходит каждый день. Или происходило когда — то.

Зиндерманн подошёл к перилам, где стоял Гарро, и тоже посмотрел на небо.

— Она больше, чем просто символ надежды для тех, кто верит. Она является воплощением этого потенциала. Имперская истина…настоящая Имперская истина.

— Это делает её опасной, — настаивал Гарро. — Это ставит её под угрозу, — он покачал головой. — С самого Истваана я искал истинную причину, чтобы продолжать идти, продолжать сражаться и стремиться к цели. Она может быть ей, Зиндерманн. Я давно должен был понять это. Я могу защитить её. Если только она позволит мне.

— Но уверен ли ты, что знаешь, от чего её спасаешь?

Гарро бросил на него ядовитый взгляд.

— Не подходящее время для загадок, итератор. Моё терпение истончилось! Говори прямо или не говори вообще.

Он вздохнул.

— Святая — это поворотная точка, капитан. Её жизнь или смерть повлияют на ход это войны, даже если это кажется высокомерным. Если агенты Воителя настигнут её сейчас, в то время как слово Лектицио Дивинитатус всё ещё ищет свой уровень, это может вызвать религиозное восстание на Терре. Это именно то, чего хочет Хорус. Обычные люди, тронутые словами книги, находят причину для ярости…Это может дестабилизировать планету, возможно даже целую звёздную систему ещё до вторжения. Подумай об этом…Пока Лорд Дорн занят строительством крепости и окружает Марс, пока Малкадор плетёт интриги и Бог-Император противостоит тому, чему мы противостоять не можем, в его тайных местах его дворца, пока все они отвлечены, книга может совратить простых людей без руководства Святой. Хаос, капитан Гарро. Семена хаоса могут прорасти.

— Я могу предотвратить это, — сказал легионер. — Я видел, какое оружие использует Воитель, с кровью на зубах и желанием убивать в глазах. Я знаю, как убить их.

— Но Хорус Луперкаль не единственный, у кого имеются планы на Святую, — ответил Зиндерманн, пристально глядя на него. — Сигиллайту известно о её потенциале. Такой человек как он…Как он может быть не обеспокоен тем, кем она может стать?

— Я здесь не в качестве инструмента Малкадора, — твёрдо сказал Гарро.

Зиндерманн отмахнулся от этого замечания.

— Конечно нет. Никто так не думает.

— Зевн думает.

Итератор снова усмехнулся.

— Она поймёт. Но её подозрение небеспричинно. Если Сигиллайт найдёт способ остановить распространение книги, то он получит её в своё распоряжение. Превратит во что — то, что послужит его интересам.

— Малкадор сказал мне, что всё, что он делает, служит Империуму.

— Но не Богу-Императору? — Зиндерманн наклонился ближе. — Они не одно и то же, капитан. Подумайте об этом, сэр: Эуфратия — это то, что нужно народу…проводник Его величия, нескованная другими намерениями. Она — надежда, в которой они так отчаянно нуждаются в это время великого смятения.

Гарро молчал довольно долго, прежде чем отошёл от перил.

— Она не полетит на Венеру и дальше.

Зиндеманн покачал головой.

— Нет, не полетит.

— Значит мне предстоит убедиться в том, что Святая выживет и реализует свой потенциал, — легионер выпрямился, почувствовав внутри знакомый воинский дух, который был заглушён в последние несколько месяцев. — Чтобы сделать это, я должен сместить баланс поля боя. Предугадать действия врага…и уничтожить его.

6 Перехват Откровения Инфернальный

Они искали, но так и не нашли мерцающий нож Хальна, когда обыскивали его. Шпион спрятал его в кармане из плоти внутри своей руки, который выявил бы только более тщательный осмотр с медицинским ауспиком. Другие паломники, окружавшие его, подверглись такой же проверке, некоторые молча приняли это, у других же голова кружилась от предвкушения. Когда верующие в импровизированной церкви были удовлетворены, паломников пустили в широкое, неровное пространство храма.

Хальн слился с группой, продвигаясь вперёд без особых усилий с его стороны. Освободить этих людей от бандитов, которые схватили их на верхних ярусах Гесперид, было маленьким испытанием. Он посмотрел, как ассассин убил несчастных охранников, оставленных позади, голыми руками. Под покровом темноты Хальн прокрался в группе пленников, многие из которых не видели дневного света уже несколько дней. В промозглом мраке их случайной тюрьмы ещё одно испуганное лицо было легко пропустить.

Он уже был готов подтолкнуть их в правильном направлении несколькими воодушевляющими словами, но шанс так и не представился. Кто — то внезапно понял, что тишина снаружи означала, что охранники ушли, и осторожно открыл один из люков. За ним они нашли трупы, и в одной из комнат главного коридора кто — то обнаружил ещё одного пленника, прикованного цепями к стулу — пленника с ястребиными чертами лица и шрамом на ладони. Схваченные паломники были так безумно рады освобождению, что ни один из них не подумал, что их побег был частью более крупного гамбита. Шпион надеялся, что некоторые из них знали, где находится скрытая церковь на нижних уровнях, и всё, что ему было нужно, это проследить за ними.

Хальн услышал, как один мужчина сказал, что это была воля Бога-Императора, и лёгкость, с которой все остальные с этим согласились, означала, что арсенал подготовленной Хальном лжи не понадобится. Он позволил себе улыбнуться и развлечь себя идеей о том, что всё может пройти легко. Ему нравилась эта идея. Чем скорее они закончат эту миссию, тем быстрее Хальн сможет избавиться от неуравновешенного ассассина с его чудовищным оружием и постоянно меняющимся настроением. Тем скорее он сможет вернуться к работе, порученной ему его повелителями. Вот где начиналась настоящая война, а не эти дурацкие игры…

Он вернулся в настоящее. Паломники выстроились в очередь, протянувшуюся на всю церковь, и Хальн находился ближе к её голове. Он бросил взгляд через плечо и увидел пятьдесят или больше верующих, которые проделали путь к этому проржавевшему остову города всего лишь ради слова и надежды. Верующие, которые встретили их с распростёртыми объятиями, стояли небольшими группами повсюду, некоторые читали литании, взявшись за руки.

Он старался не смотреть наверх в темноту между балками. Ассассин отделился от группы, как только они вошли в церковь, и должен был быть где — то там наверху, ожидая нужного момента.

Шаг за шагом паломники продвигались к помосту в дальнем конце церкви, и Хальн почувствовал прилив эмоций у каждого в его окружении. Он убрал улыбку и изобразил на лице смрение, не желая ни на йоту выдать своих настоящих чувств другим.

По правде говоря Хальн презирал этих верующих. Шпион считал их устойчивую веру в мифическое божество отсталой и детской. Конечно он признавал, что Император был невероятно могущественным существом, но такими были и его сыновья, и их отпрыски, легионеры. Сила такого рода могла повелевать страхом и верностью, но чтобы вдруг свидетельствовать о мистической природе реальных и поддающихся количественному определению вещей? Такие мысли исходили из ограниченных умов, неспособных оценить истинную природу всего сущего… Во вселенной не было никаких богов, только неизвестность. Жизнь существует в жестоком мире, в котором нет ни наград, ни наказаний. Если Хальн верил во что — то, то он верил в это.

Последователи перед ним двигались отрывистыми волнами, и Хальн неожиданно обнаружил себя у основания помоста рядом с шаткой лестницей, по которой паломники могли забраться на помост и пройти по нему. Он посмотрел вперёд и увидел старика, облачённого в робу, похожую на форму имперского итератора, и стоящего рядом с темнокожей женщиной, которая всматривалась в каждого новоприбывшего, как будто выискивая лицо, которое ей не понравится. Хальн отвернулся так, чтобы это действие не выглядело подозрительным, когда группа снова двинулась вперёд, и услышал женский голос.

— Да прибудут с тобой благословения Бога-Императора, — произнесла она, слова были мягкими и совершенными. — Иди к Его свету. Император защищает.

Хальн обнаружил источник голос, и произошло что — то странное. Он лишился дара речи.

За очередным отошедшим в сторону паломником стояла цель. Хальн видел гололитическое изображение женщины, сделанное несколькими годами ранее, снимок вытащили из публичной сети, ничем не примечательный и обычный. Казалось невозможным, что он видел тогда ту же самую женщину, на которую смотрел сейчас. Она изменилась настолько, что он не мог описать это словами. Она казалась более живой, и в ней была энергия, которая чувствовалась даже за несколько ярдов. Харизма, за неимением лучшего слова.

Пока он смотрел, она снова произнесла святую литанию человеку, который стоял перед ним, даровав ему благословение её бога. Хальн почувствовал своеобразную энергию вокруг себя, и его сердце застучало по рёбрам. Сам того не желая, шпион почувствовал эйфорию. Словно он приближался к обнажённому пламени, яркому, тёплому и заманчивому. Цель — Святая — посмотрела на него и впервые встретила его взгляд.

Её сияние окутало его, и Хальн разделился надвое. Один голос внутри его головы отвергал всё нежное колдовство, которое она обрушила на него, другой же без оглядки бросился в сияние. Давление нарастало в нём.

Была так легко взять её за руку и принять всё. Выйти из темноты, в которую он сам себя заключил. Сдаться. Вернуть остатки угасающего духа, которые ещё сохранились в нём.

Но победил другой голос. Он встряхнулся и провёл ладонью по руке. Плоть разошлась, пошла кровь, и мерцающий нож скользнул в его ладонь. «Вот тот, кем я являюсь» — про себя произнёс Хальн, его улыбка стала шире и холоднее. Хотел бы он увидеть лицо ассассина, когда его клинок ожил. Убийца послал его в толпу, чтобы он посеял неразбериху, но теперь шанс поставил Хальна на место палача.

Он громко засмеялся при мысли, что это он, а не сломленный слуга Хоруса, прикончит её. Звук был поглощён треском, раздавшимся на другом конце помещения.

— Нет..! — темнокожая женщина увидела вибрирующее свечение мерцающего ножа и закричала, бросившись Хальну наперерез.

Убийства в святилище не были случайным преступлением неподготовленного разума. С первого взгляда на валяющиеся искажённые огнём трупы Гарро инстинктивно знал, что имеет дело с экспертом в искусстве смерти. Следы пламени в некоторых местах не подвергались анализу, и легионер начал подозревать, что здесь не обошлось без колдовства.

Но в остальном картина выстрелов и убийств не выходила за рамки закономерности. Рука, которая направляла оружие в опустошённой крепости, была методичной и безжалостной, не оставляя ничего на волю случая, преследуя каждого раненого верующего и сжигая их заживо.

Он размышлял, получает ли убийца какое — то удовольствие от медленной, мучительной смерти — или же всё было куда сложнее? Мог ли убийца буквально поглощать эту боль? После всех ужасов, с которыми Гарро столкнулся со времён затмения восстания, он уже ни в чём не сомневался.

Он верил в то, что видел, даже если это было что — то сверхъестественное и ужасающее — и то, что он видел в святилище, позволило заглянуть ему в разум убийцы. Зная этот целенаправленный разум, понимая его, Гарро мог предугадать, куда ударит ассассин, и как он это сделает.

Легионер встал впервые за несколько часов, позволив телу вернуться из состояния медленного сердцебиения, полудрёмы в полную боевую готовность. Скрывшись в скоплении охлаждающих трубопроводов, он смешался с темнотой и стал одним целым с ней. Теперь он вышел из тени, каждый его шаг звоном отдавался в плитах подвешенной платформы.

Перед ним стоял мужчина, балансирующий на краю узкой балки, сжимая в руке конус, сделанный из чёрного дыма. Он повернулся лицом к новому врагу, и Гарро увидел маску. Потускневшая сталь и изрезанная синтеплоть окружали зловещую голубовато-зелёную полоску визора. Маска была повреждена, но в ней беошибочно угадывалась принадлежность к Клад Ассассинорум.

Гарро вытащил меч.

— Я должен был знать. Профиль убийства был знаком мне. Ты Виндикар. Результат, который оправдывает действие.

Ассассин склонил голову.

— Давно меня так не называли.

Гарро услышал эхо собственных слов в его ответе и скривился.

— Теперь ты просто предатель.

Убийца не обратил внимания на колкость. Клубы чернильной дымки в его руке сместились и изменились, приняв твёрдую, стекловидную форму.

— Может ли тот, кого предали, стать предателем? — он указал на Гарро другой рукой. — Тебя обманули, легионер, так же как и меня. В конце концов мы все всего лишь оружие. Но они лгали нам, заставляли думать, что мы являемся чем — то большим.

Дым собрался в большой пистолет угловатой кристальной формы, освещённый изнутри жидким, адским светом. Он был нездоровым и нереальным, и от единственного взгляда на него Гарро сжал челюсти. Убийца легко управлялся с демоническим оружием, лениво направив его на церковь внизу. Гарро увидел недавно прибывших паломников и остальных последователей Киилер, никто не подозревал, что происходит у них над головами.

Бывший Виндикар покачал головой.

— Я не могу принять твоё предложение. Этот выбор может быть сделан только человеком. А я уже сказал тебе…Я оружие.

Внезапно придя в движение, прежде чем Гарро смог нанести удар, ассассин опрокинулся с края балки и с грохотом приземлился на пол внизу.

Хальн воткнул мерцающий нож в грудь темнокожей женщины, быстрый колющий удар, который проткнул аорту. Она упала на помост в суматоху рук и ног, кровь хлестала из раны.

— Зевн! — старик в робе бросился к ней, но он был слишком медленным и слишком слабым, чтобы поймать её прежде, чем она упала. Бессильная ярость вспыхнула на старческом лице итератора, и он по глупости обратил свой гнев на шпиона. Он попытался оттолкнуть Хальна, но ему не хватило сил.

Хальн отшвырнул старого дурака в сторону тяжёлым ударом наотмашь, словно он был связкой сухих веток. Итератор слетел с помоста и упал в кричащую толпу верующих.

Застывшая, жестокая ухмылка на лице Хальна померкла на мгновение, когда он услышал звук разгорающегося пламени. Он сделал паузу в своём грязном деле и увидел, как ассассин поднимается из кучи сломанных стульев. Нечестивое оружие казалось большим в его бледной руке, и Хальн знал, что случится в следующее мгновение.

Как и при уничтожении поселения в Африке, демоническое оружие разразилось рёвом дракона и выпустило поток плазменного пламени. Смертоносное копьё горящей варп-энергии само по себе было живым и передвигалось в застоявшемся воздухе церкви словно морской змей в открытой воде. Ослепительно быстро пылающий поток изгибался и поворачивал, чего обычные боеприпасы никогда не смогли бы сделать, и всё, до чего он дотрагивался, вспыхивало, поглощённое изнутри ревущим инфернальным пламенем. Ассассин продолжал стрелять, и всё больше змей адской плазмы наполняли помещение, извиваясь и убивая при движении.

Никто не переживёт такого, как никто не выжил, чтобы рассказать о смертях в святилище, и в этот раз список убийств будет включать величайший приз этого дурацкого маленького культа. Хальн повернулся обратно, всё ещё сжимая гудящий мерцающий нож в руке, и увидел цель, стоящую на коленях, склонившись над женщиной, которую он ударил в сердце.

Цель прижимала свои бледные с длинными пальцами руки к ране, и Хальн увидел странные сверкающие золотые пылинки, затуманившие воздух вокруг раны. Она пела умирающей женщине, и по причинам, которые Хальн не мог понять, это действие извлекало энергию из пустоты, удерживая её от смерти.

Сосредоточив всё своё внимание на своём деле, цель, казалось, не замечала, как Хальн подходит к ней. Он решил, что нанесёт смертельный удар в шею, перерезав спинной мозг.

Гарро подбежал к краю балки, когда запах горелой плоти и обожжённого металла ударил ему в ноздри. Он услышал крики и увидел, как падают тела, их кожа сгорала в той же отвратительной манере, как и у мертвецов в святилище. Внизу убийца-перебежчик стрелял по толпе с холодным расчётом. Разряды двигались так, как только живые существа могли двигаться, огненные хлысты закручивались вокруг своих жертв, сжигая их и двигаясь к следующим.

Возможно, они были каким — то низшим видом варп-существ, впускаемых в эту реальность через демоническое оружие. Гарро понял, почему следы в святилище были такими беспорядочными и нереальными — огонь из этого оружия играл со своими жертвами.

«Я должен покончить с этим…»

Идея умерла в зародыше, когда его улучшенный слух уловил крик Зиндерманна. Обнаружив старика в суматохе криков и визгов, он увидел, как итератор пал от рук какого — то невзрачного человека в поношенной рабочей форме. Отсюда, Гарро ясно видел, что в руке он сжимал своего рода силовой клинок. Он приближался к Киилер, которая даже не пыталась убежать, вместо этого склонившись над истекающей кровью Зевн. Один удар сердца отделял Святую от возможности присоединиться к раненой женщине на пути к болезненной смерти.

Ассассин с колдовским пистолетом был без сомнения большей угрозой, тактический ум Гарро наполнил его мысли вариантами, анализируя, как он мог прикончить стрелка как можно быстрее и спасти последователей. Но Киилер погибнет, если он выберет эту цель вместо её спасения. Стоила ли она того? Было ли у этой женщины право быть спасённой вместо всех остальных в церкви?

«Она бы сказала нет» — подумал Гарро. Поэтому она не должна умереть.

Абстрагировавшись от криков, легионер отдался во власть отстранённому, спокойному боевому навыку, который пронизывал его плоть, словно вторая душа. Он уступил контроль над телом мышечной памяти и точным, непоколебимым умениям, которые вбили в него. С рычанием Гарро крутанул Либертас над головой, вложив силу и момент в рукоять потрескивающего силового клинка. В нужный момент оружие выскользнуло из его рук, будто по собственной воле, и, вращаясь, пролетело над головами паникующих верующих.

Хальн поднял руку для удара по нисходящей дуге, который разрежет незащищённую спину Святой, и краем глаза заметил движение. У него не было времени, чтобы разглядеть его получше, даже его адаптированная нервная система не сумела вовремя среагировать и увести его в сторону.

Словно появившийся из священных сказаний о богах и чудовищах, которые он так поносил, меч титана вылетел из теней и разрубил его. Клинок отрубил его предплечье чуть выше локтя, а затем рассёк шею и плечо. Хальн всё ещё пытался понять, когда его голова отделилась от тела и упала на помост. Он увидел могучий меч, воткнувшийся в изогнутую стальную стену, его собственная кровь испарялась розовой дымкой с энергетического лезвия. Под ним, отброшенная силой удара, лежала его отсечённая рука, всё ещё сжимавшая мерцающий нож. Без мысленного контроля кожных реактивов, его скрытая метка преданности потемнела и проявилась. Сине-чёрная татуировка гидры с несколькими изогнутыми головами. Подтверждение его истинной верности в качестве тайной ауксилии XX легиона лежала там у всех на виду.

Отрубленная голова Хальна перекатилась, разрез, который отсёк её, был настолько искусным, что нервные импульсы начали давать сбой только сейчас, из мяса его чисто отрубленной шеи начали вытекать жидкости. Он всё ещё оставался в сознании, смерть мозга наступит через несколько секунд.

Он увидел собственное тело, безголовая масса опустилась на колени и извергала кровь из обрубков. У него сохранилось достаточно энергии, чтобы моргнуть и перевести взгляд.

В последние мгновения шпиона, его взгляд был прикован к лицу женщины. К цели.

Хальн почувствовал ужасную, последнюю панику этого момента, и всё, чего он хотел, это одну последнюю мысль, одно последнее сожаление. «Я хотел увидеть победу».

Печаль женщины захлестнула его, а затем он погрузился во тьму.

Теперь без меча, Гарро был безоружен. Больше меча, болтера или комплекта силовой брони, сам легионер был величайшим оружием в арсенале праведности — это была аксиома, которую вбили в него ещё неофитом, когда он тренировался под почерневшими от штормов небесами Терры и во мраке Барбаруса целую жизнь назад.

Он последовал за стрелком на нижний уровень тем же путём, спрыгнув с балки и пролетев двадцать футов до металлического пола. Для Гарро это был всего лишь шаг, и он ударил метал в идеальном трёхточечном приземлении, его накидка взметнулась в воздух вокруг него.

Огонь полыхал повсюду, и каждый из кричащих факелов был человеком, охваченным жестоким колдовским огнём. Им не позволяли умирать быстро. Какой бы жестокий звериный инстинкт ни управлял выпущенными оружием змеями, они явно любили вкус боли.

Гарро не обращал внимания на окружающую его агонию и бросился к ассассину, который шатался по помещению, пуская в ход своё проклятое оружие. У Легионера не было времени, чтобы нанести смертельный удар, угол был неправильным и удар вышел несбалансированным. Он ударил наотмашь, и убийца взмыл в воздух. Ассассин тяжело приземлился на ряд потрескавшихся деревянных скамеек.

Удар сместил повреждённую в бою маску убийцы, и Гарро направился к нему, пригнувшись, чтобы поднять её. Заржавевший, испачканный металл лицевого щитка делал его похожим на предмет старины. Гарро ухмыльнулся и раздавил маску рукой, разрушив хрупкие кристаллические схемы и линзы визора.

— Покажи мне своё истинное лицо, — произнёс он, когда ассассин пошатываясь поднялся на ноги.

Меч легионера застрял в стене погрузившегося в хаоса и затянутого дымом помещения и находился вне его досягаемости. Но это было неважно, Гарро прикончит этого ублюдка и без него, если понадобится.

Ассассин посмотрел на него, и Гарро увидел угловатое, неухоженное лицо, которое выражало смесь ненависти и мрачной решимости. Если бы не адское оружие в его руке и блики болезненного света, которые оно отбрасывало на его лицо, убийцу можно было бы спутать с бродягой из зловонного переулка какого — нибудь перенаселённого города-улья.

Гарро сократил дистанцию.

— Я дал тебе шанс. Ты должен был им воспользоваться.

Ассассин не удостоил его ответом. Он выстрелил.

Порыв вулканического пламени вырвался из зияющей пасти стеклянного пистолета, раскрывшись в множество пылающих потоков, которые понеслись к легионеру. Гарро показалось, что он увидел тёмные точки на концах огненных полос, напоминавших паучьи глаза. Затем заряд поразил его, и он пошатнулся от охватившего его инфернального пламени. Огонь, жарче, чем любое естественное пламя, с которым он когда — либо сталкивался, извивался и двигался вокруг него, держа Гарро в мучительных объятиях. Он почувствовал, как его накидка свернулась и воспламенилась, полимеризованные синтетические пласти-нити, достаточно гибкие, чтобы отразить удар ножом, теперь горели словно обычная ткань. Капюшон откинулся назад и сгорел, спалив щетину подстриженных волос на его бритой голове.

Гарро заставил себя двигаться вперёд, шаг за шагом приближаясь к стрелку, подняв руки, чтобы защитить лицо. Ореол огня пел, выжигая воздух вокруг него, наполняя его лёгкие удушливым дымом. Он произнёс имя Воителя словно проклятие, которым он стал, и схватил остатки своей горящей накидки. Заворчав от усилия, Гарро сорвал пылающую ткань со спины и выбросил её. Он остался в облегающем костюме, который носили под боевым доспехом Мк‑VI модели Корвус, соединительные порты его чёрного панциря блестели в тусклом свете огня.

Он стряхнул собственную волну огня, ужасный феникс, чьим единственным намерением было остановить убийцу. Прыгнув на него, Гарро схватил руку ассассина, в которой тот сжимал оружие, и вывернул её вверх и в сторону, другой рукой он схватил свою цель за грязную тунику.

Легионер с лёгкостью поднял своего врага над полом и жёстко его встряхнул, но нечестивый пистолет не выпал из руки ассассина. Краем глаза Гарро увидел, что демоническое оружие оказалось неотъемлемой частью руки человека, стекловидная материя казённика, рукоятки и ствола срасталась с плотью, костью и кровью. Направленный в потолок ствол рычал и извивался словно зияющий рот.

— Почему ты переметнулся? — Гарро выплюнул слова, сжимая свою руку сильнее, чувствуя, как трещат и трутся друг об друга рёбра от его неумолимой хваткой. — Что они тебе предложили?

Неуверенность застряла в его горле. Это был вопрос, на который он сам не мог ответить, который не давал ему покоя. Так много его боевых братьев в Гвардии смерти, возглавляемые к его вечному стыду их генетическим повелителем Мортарионом, заключили тот же самый пакт, что и этот человек, променяв свою честь на новые взгляды Хоруса Луперкаля.

— Чего оказалось достаточно? — проревел он, гнев питал его в той же степени, как и боль от обожжённой плоти.

— …Правды, — произнёс ассассин, выдавливая из себя ответ.

— Что? — слово ударило Гарро словно пощёчина, и в это мгновение он потерял контроль. — Какая правда? Говори!

— Моё имя… Эристид Келл, — ассассин задыхался в мёртвой хватке легионера. — Твой Бог-Император забрал… у меня всё. Твой Сигиллайт послал… послал меня на смерть, — он открыл рот, полный окровавленных зубов, и закричал на Гарро. — Хорус освободил меня!

Демонический пистолет был немыслимым оружием, поэтому его следующая внезапная и отвратительная трансформация не удивила Гарро. Он понял, что этот человек, Келл, отвлёк его внимание и использовал секундное замешательство против него.

Оружие и сжимающая его громоздкую кристаллическую форму рука превратились в клубы бурлящего чёрного дыма, которые переделали составные части. Кость и стекло, кровь и дым, питаемые ненавистью. В мгновение ока оружие было рукой Келла, а рука Келла — оружием, меняясь и двигаясь, извиваясь угрём, чтобы вырваться из захвата Гарро. Она повернулась назад вдоль оси так, что никакие кости не выдержали бы такого, не сломавшись, чтобы прицелиться в упор ему в лицо.

У Гарро не осталось выбора, кроме как отпустить, руки снова поднялись для защиты. Дыхание раскалённой до бела плазмы вспыхнуло перед ним, и ревущее избыточное давление отбросило легионера обратно в груду почерневших трупов и сплавившейся материи.

Он потерял драгоценные секунды, поднимаясь после огненной ударной волны. Кожа Гарро шипела и потрескалась там, где пламя задело его, и если бы не автономные нерв-шунты и болевые ингибиторы, производимые его био-имплантами, каждый вздох был бы агонией для легионера.

Он встал на ноги, сжимая кулаки, когда кто — то прокричал его имя.

— Натаниэль! Сюда! Посмотри на меня!

Гарро повернулся и увидел старого Зиндерманна, который, пошатываясь, направлялся к нему. Престарелый итератор тащил за собой что — то, вся его сила была вложена в то, чтобы перетащить свою ношу.

Либертас. Каким — то образом старик умудрился вытащить его из стены, в которой застрял брошенный меч, и попытался принести его. Противоречивые мыли закружили в голове Гарро — уважение к старому проповеднику за то, что он смог сделать такое, даже несмотря на то, что он был побит и истекал кровью; раздражение из — за того, что старый дурак подверг себя опасности. Он позволил последней возобладать над собой.

Гарро кинулся к итератору и толкнул его на пол, смягчив удар как только смог. Он почувствовал новые волны колдовского огня за спиной. Ассассин Келл не остановиться до тех пор, пока не превратит легионера в прах. Зиндерманн повалился на землю, когда Гарро схватил рукоять своего силового меча. По нему прокатилась волна уверенности, когда знакомый вес оружия оказался в его руке. Он всегда чувствовал особую связь с клинком, что — то выше и выходящее за рамки простого уравнения воин и оружие. Яркий предмет стучал по гарде Либертаса, и Гарро увидел золотую цепочку, обёрнутую вокруг неё, на конце цепочки висел знак двуглавого орла. «Да, Император защищает» — подумал он. «Но сегодня эта обязанность выпала мне».

Келл прокричал гнусное проклятье, и Гарро отреагировал без промедления. Он подтащил Зиндерманна ближе и закрыл итератора своим телом, когда новая волна смертоносного огня окатила их обоих. Шипение от боли сорвалось с губ легионера, когда верхний слой кожи на его спине сгорел, открыв оболочку его чёрного панциря. Вихрь жара, казалось, будет продолжаться вечно, и даже блокаторов боли легионера не хватало, чтобы заглушить грубую, жгучую агонию.

Затем наконец он стих, но Гарро знал, что это затишье продлится всего несколько мгновений перед тем, как Келл выстрелит снова, выпустив ещё одного огненного змея из имматериума, даже когда эхо предыдущего ещё не стихло.

Вдохнув воздух, наполненный сладкой вонью сгоревшего человеческого мяса, Гарро заставил себя встать на ноги. Зиндерманн лежал на полу перед ним, белый как молоко и дрожащий от ужаса.

— Уведи её отсюда, — прорычал Гарро, проталкивая слова через повреждённое горло. — На краю района есть доки. Иди, и не останавливайся ни перед чем.

Зиндерманн кивнул и задал вопрос.

— Это колдовское оружие может тебя убить?

— Сейчас узнаю, — произнёс Гарро. Он развернулся, каждый шаг отдавался острой как бритва болью в десятках открытых ран на его теле и конечностях, и направился к ассассину сквозь клубы грязного дыма.

Болезненный пар выходил из дула сверкающего стеклянного пистолета, направленного Келлом на него.

— Думаю теперь я понимаю, почему Клад Эверсор находили такое удовольствие в своих убийствах, — произнёс он, будто обращаясь к какой — то невидимой аудитории. — Каждое убийство, которое я совершил до этого, были отдалёнными и расчётливыми. Я видел их лица, но никогда не доводилось испытать мгновение смерти, — он показал Гарро демоническое оружие. — Это всё меняет. Когда ты находишься вблизи, ты можешь почувствовать вкус. Это позволяет тебе полюбить это действие.

— Ты спятил, — выпалил Гарро. — Хорус сделал это? Или просто воспользовался ситуацией?

Лицо Келла исказилось.

— Он открыл мне глаза. И я увидел твою смерть, Гвардеец смерти. Твоё сердце пробито и истекает чёрной кровью.

— Возможно, — предположил он, борясь с усталостью, которая тянулась к нему из тьмы. — Но я умру не от твоей руки, убийца.

Ассассин обнажил пожелтевшие зубы в диком оскале и взял демоническое оружие двумя руками, прицеливаясь в него. Квадратная форма дула исказилась и распахнулась в стеклянный цветок, его пасть расширилась в воронку из кристальных лепестков. Гарро увидел блеск зловещего огня внутри невозможного пространства внутренностей оружия за секунду до того, как оно изрыгнуло огромную комету пламени. Воздух завизжал, разорванный силой такого элементального ужаса, пробившего себе путь в реальность.

Стена живого огня, извивающаяся и крутящаяся над ним, обрушилась на Гарро ослепительной волной. У неё не было формы, которая задержалась бы в уме дольше, чем на несколько секунд, меняя образы, которые могли быть птицей, паукообразным или гуманоидом.

Было время — ещё до того, как он стал Странствующим рыцарем, до предательства Воителя — когда Натаниэль Гарро при виде такого ужаса подумал бы, как он может сражаться с чем — то совершенно нереальным. Такого человека больше не существовало.

Эта война — война Хоруса — изменила его так, как он сам не ожидал, и в эту секунду Гарро понял, что какие бы сомнения ни терзали его, теперь они обратились в прах. Они сгорели, как и кожа на его теле. Он освободился от них.

Он не спрашивал, как он будет сражаться с демоном. Он уничтожит его так же, как и любого другого противника, вставшего у него на пути. «Оружием в моей руке и силой в моей душе».

Гарро активировал силовое поле, окружающее лезвие Либертаса, на максимальную мощность. Смертельные зубцы заключённых молний побежали по мечу, порождаемые и коллимируемые древней давно потерянной технологией. Это оружие свергало тиранов, оно убивало бешеных зверей, обрывало жизни предателей и, когда это было необходимо, даровало милость Императора. Ещё одно чудовище не устоит перед ним.

Игнорируя чувство самосохранения, Гарро бросился в огненный шторм. Подняв меч в рыцарской атаке, он преодолел боль от ударов пламени, осыпающих его измученное тело, и направил острие меча в пульсирующее сердце демона. Существо, примитивный хищник из абиссальных глубин имматериума, не обладало разумом, чтобы понять, что легионер использовал его собственную энерцию против него.

Либертас воткнулся в центр извращённой формы, и энергия, резонирующая в клинке, освободилась катастрофическим шоком выпущенной силы. Непостижимая наука из веков Старой ночи встретилась с нереальной антижизнью из другого измерения и свела на нет её существование. Синее сияние рябью прошло через огненного демона, и с криком, заставившим кровь застыть в жилах, он взорвался дымкой оранжево-чёрных углей. Какая бы злобная квинтэссенция ни управляла существом, оно с визгами отправилось обратно в варп, и меч Гарро снова превратился в мёртвый кусок металла, исчерпав свою силу.

— Нет! — Келл бешено замотал головой, вся ясность, которой обладал его истерзанный разум, рассеялась так же, как и демон. Он снова поднял пистолет, целясь в грудь Гарро. — Ты должен сдохнуть! Ты должен умереть, вот как это будет, я делал это раньше, сделаю снова…

— Хватит, — прорычал легионер, и Либертас рассёк удушливый воздух по нисходящей дуге. С силовым полем или без, вековой меч всё ещё был грозным орудием битвы. Удар начисто срезал запястье Келла, шок отбросил его назад, когда кусок плоти и стекла упал на пол.

Завывания ассассина эхом отражались от изогнутых стен, но Гарро не обращал на них внимания. Он смотрел, как отсечённая рука трепыхалась сама по себе, словно выброшенная на берег рыба, таская за собой нечестивую кристаллическую массу пистолета. Плоть и кости расплавились, снова поменяв форму. Оружие взяло контроль над плотью и переделало себя в подобие жука скарабея, грязные пальцы стали лапками, а стекловидный блок стал панцирем.

Гарро наступил на существо и проткнул его остриём меча до того, как оно смогло полностью перестроить себя. Оно взорвалось мешаниной крови, масла и серебристого гноя. Чтоб уж наверняка, легионер втоптал останки в плиты платформы, перемалывая их в ничто подошвой сапога.

След тёмной жидкости привёл его к ассассину, который прополз через импровизированную церковь до алтаря.

— Она исчезла, — сказал Гарро ему вслед. — Ты провалил свою миссию.

— Не в первый раз, — выдохнул Келл, отказываясь принимать поражение. — Нет.

Усталость навалилась на Гарро, и он понял, что энергия его тела стремится устранить ужасный ущерб, нанесённый колдовским огнём. Он встряхнулся и указал пальцем на человека.

— Эристид Келл. Я нарекаю тебя предателем. Встань и ответь за своё преступление.

— Предателем? — повторил ассассин. — В конце мы все будем предателями, легионер! Нас всех предали, а затем предаём и мы…Ты ничем не отличаешься от меня!

Губы Гарро скривились.

— Я не клялся в верности первому примарху, обратившемуся против своего отца!

— Но ты обратился против своего отца! — выпалил Келл, прижимая окровавленный обрубок руки к груди. — Твои братья тоже! Предатель…Что значит это слово? Оно меняет цвет в зависимости от стороны, на которой ты находишься…Всё, что известно каждому, это то, что нас предадут рано или поздно… — его слова переросли в болезненный хрип. — Ты готов спасти её?

Вопрос возник из ниоткуда.

— Спасти кого?

— Ты знаешь! Готов ли ты отдать всё, ради её спасения? — Келл отвернулся, его водянистый взгляд стал отрешённым и устремлённым куда — то вдаль. — Я был готов. Всё или ничего.

Гарро повернул меч в руке, взяв его обратным хватом, сократив дистанцию между ними.

— Всё кончено, — он поднял оружие, направленное остриём вниз.

— Нет, — произнёс Келл, но затем лезвие прошло через его ключицу в грудную клетку, разрубая его сердце надвое и освобождая ассассина от сделки, которую он заключил с Воителем.

Оставшись в одиночестве, наедине с мертвецами и окружающим его пепельным пламенем, Гарро выдернул меч из трупа и посмотрел, как тот упал.

7 Предательство Цель Никогда не видел

Ожоги вместе с вонью от трупов давили на Гарро пульсирующей болью. Быстрый осмотр импровизированной церкви показал, что из последователей никто не выжил, и с мрачным выражением лица легионер оставил её позади.

Он прошёл сквозь светомаскирующие занавески и последовал по маршруту, пролегающему через заброшенные сливные каналы, по пути, по которому он приказал Зиндерманну идти к верхним уровням Гесперид. С каждым шагом он думал, что наткнётся на больше обгорелых тел, как те, которых убили демонические змеи. Эти мысли терзали его, пока он шёл, размышляя о способах смерти Святой и остальных, которые были многочисленны и ужасны.

Он вспомнил Сигизмунда и просьбу Имперского кулака защитить Киилер любой ценой. Если она погибнет под его присмотром, Гарро знал, что Храмовник выследит его и заставит заплатить за её смерть.

Такими были его мысли, которые терзали его, пока он взбирался по железной лестнице вентиляционной шахты. Тусклый свет пролился на него через открытую решётку на выходе шахты, и Гарро выбрался на затенённую посадочную платформу, которая выступала с западной стороны орбитальной платформы.

Он глубоко вдохнул влажный воздух и ощутил слабую солоноватую влагу на лице. Шёл мелкий дождь. Погодный экран индустриального аэротрополиса находился в плачевном состоянии, и когда Геспериды проходили через плотное скопление облаков, некоторые из них попадали в пределы города. Гарро кивнул. Это будет полезным, прикроет их побег.

— Зиндерманн, — он громко назвал имя итератора, и слова прозвучали хриплым рычанием из — за повреждённого дымом горла. — Покажись.

Он огляделся, обнаружив пару приземистых кислородных танкеров, припаркованных в центре платформы, немногим больше, чем скопление сферических резервуаров под давлением в крылатой оправе с гравитационными двигателями, чтобы подниматься в воздух. Они сойдут за транспортное средство, чтобы убраться из этого злосчастного места.

Гарро почувствовал выживших прежде, чем увидел их, услышав стук и скрип их шагов по ржавому настилу. Сильно хромая, Кирил Зиндерманн появился из темноты. Он опирался на юношу, одного из вооружённого отряда верующих, которые окружили Гарро, когда он прибыл сюда. С ними было ещё несколько человек, которые закрывали невидимую фигуру посреди их группы. Зевн вела выживших, и она была практически мертвенно бледной, её тунику покрывала высохшая кровь. Тем не менее она подошла к нему с достоинством, посмотрев ему в глаза своим тяжёлым взглядом.

— Значит ты выжила, — произнёс он, кивая. — Я думал, что видел, как напарник Келла убил тебя.

— Келла? — повторила она, превращая это в вызов. Она помахала рукой перед лицом, изображая маску. — Этот?

Он снова кивнул.

— Этот. Я убил его.

— Хорошо… — Зевн собиралась сказать больше, но она замолчала, когда получше рассмотрела его. Им он казался чем — то едва живым, ожоги на его теле были такими сильными, что они видели такие только на мертвецах. Она боролась с эмоциями — было ли это омерзение или жалость? Изумление или отвращение?

Гарро оторвал часть своего костюма там, где он пристал к его окровавленному телу, чтобы извлечь предмет, который он поместил туда. Осторожно, он очистил его.

— Вот. Это тебе, — он передал ей предмет, и Зевн посмотрела на мерцающий кинжал, лежащий на её ладони.

Она держала его словно это была ядовитая змея, очарованная в той же степени, насколько этот предмет отталкивал её. Спустя мгновение Зевн взвесила заряженный клинок в своей руке и повертела его пальцами. Гарро заметил, что у неё были навыки уличного бойца вкупе с прагматизмом. Некоторые возможно отказались бы принять оружие, которое практически прикончило их, но только не она.

Он видел разрез в тунике Зевн там, где вошёл клинок. Если под ней и была рана, то она исчезла.

— Ты сказала, что я должен тебе оружие, — он указал на нож. — Мой долг оплачен.

Он не стал задерживаться, чтобы узнать, было ли ей что добавить, и повернулся к Зиндерманну, но перед этим он бросил взгляд на группу верующих в капюшонах. Один из них выглядел отличным от остальных. Киилер. Скрывается прямо на виду.

— Капитан, — начал итератор, борясь с дыханием, произнося эти слова. — Что с нашими людьми…?

— Никого не осталось, — он не видел смысла в смягчении этого удара. — Вашу тайную церковь на Гесперидах, какой бы тайной она ни была, постигла та же участь, что и святилище в Африке.

— Другие тоже, о которых ты не знаешь, — эти слова ужасно состарили Зиндерманна, и его юному помощнику пришлось поддержать его. — Но убийцы мертвы. Я слышал, как ты сказал это.

— Эти убийцы мертвы, — поправил Гарро. — Но будут и другие. У Архипредателя есть ещё много сломленных душ, к которым он может воззвать, — в нём росло разочарование, его рычание становилось жёстче и холоднее. — Ты должна выслушать меня, — он повернулся и посмотрел на фигуры в капюшонах. — Эуфратия! — рявкнул Гарро. — Ты должна выслушать!

Группа разошлась, и там в центре стояла она. Он подумал, действительно ли они надеялись на то, что окружив её своими хрупкими человеческими телами, защитят её.

Святая откинула капюшон и показал ему заплаканное лицо.

— Я не хотела этого, — выдохнула она, подходя к нему. — Я больше не хочу, чтобы это происходило, — она остановилась и посмотрела в небо, будто увидев что — то, что Гарро видеть не мог.

Он посмотрел на итератора.

— Вы должны спрятаться, это ясно. Я останусь с вами. У меня есть связи. Я найду нам убежище.

— Ты откажешься от власти Сигиллайта над тобой? — спросил Зиндрманн. — Ты станешь ренегатом?

— Я никогда не откажусь от Терры и трона, — выпалил Гарро в ответ. — Однако лорд Малкадор…

Но прежде, чем его мысль смогла полностью сформироваться, легионер почувствовал как влажный воздух вокруг него уплотнился. Он почувствовал вкус озона на своих потрескавшихся губах и узнал знакомое чувство — предшествующий эффект телепортации на поле боя.

Он вытащил Либертас из ножен, когда первая изумрудная вспышка появилась из пустоты на платформе у носа второго танкера. В считанные миллисекунды вокруг них появились другие всполохи зелёной молнии, а затем раздался низкий треск перемещённых молекул воздуха, когда множественные телепортационные поля переместили безликие фигуры, окружившие их со всех сторон.

Гарро повернулся, увидев человеческих солдат в невзрачной панцирной броне, вооружённых мощными лазерными карабинами. Его взгляд застыл на их лидере — космодесантнике в полном боевом доспехе модели Корвус, тяжёлый болт пистолет уже был вытащен и готов к стрельбе в его руке.

Как и у солдат, броня другого легионера была цвета штормовых облаков и лишена всех знаков, почестей или иконографии — по крайней мере никаких отметок, которые бы стали сразу заметны глазу. Но если бы Гарро присмотрелся, он бы нашёл призрачный отпечаток стилизованной буквы «I» на их наплечниках.

Болт пистолет — единственный предмет, обладавший цветом — был намёком на лицо, скрывавшееся за имеющим клюв шлемом. Затем, когда легионер направился к Гарро, то, как он двигался, выдало его личность.

— Исон? Значит Малкадор послал тебя?

Исон поднял руки и снял шлем, подходя ближе, прицепив его к магнитной пластине на бедре. Лицо другого легионера было оливкового оттенка, а его глаза были тёмными и миндалевидными. Дуэльный шрам протянулся по всей длине челюсти и зажил не очень хорошо, придав его лицу постоянное наполовину хмурое выражение. Болт пистолет болтался в его бронированном кулаке, лениво и обманчиво. Гарро практически мог поверить в то, что он не был нацелен на него, но он видел воина в действии и знал, как тот сражается.

— Капитан Гарро, — официально заявил Исон, медленно осматривая его с головы до ного, его взгляд задерживался на самых сильных ожогах. — Вам нужен апотекарий? — его голос был спокойным и тихим.

— Я достаточно здоров для боя, — он крепче сжал рукоять меча.

Исон склонил голову, и все как один солдаты подняли свои винтовки в позицию для стрельбы.

— До этого дойдёт?

— Выбор за тобой.

Другой легионер устало вздохнул.

— Приказ отдан, Гарро. Сложи оружие. Тебя призывают на службу.

— Малкадор следил за мной… — губы Гарро сжались, когда он подумал о таком повороте событий. — Он использовал меня, чтобы найти Киилер? — он кивнул в сторону Святой, которая отозвала Зиндерманна и Зевн к себе.

— Он Сигиллайт, — ответил Исон и постучал длинным пальцем по виску. — Ты действительно думал, что он не узнает, где ты?

— Да, он видит так много…Но недостаточно, чтобы вмешаться в то, что произошло внизу? — Гарро указал на землю в направлении нижних уровней. — Или ему просто нет дела до гражданских, которые потеряли свои жизни, посмев найти другую истину?

— Я ничего не знаю о том, о чём ты говоришь, — выражение Исона оставалось нейтральным, и Гарро понял, что он говорит правду. Странствующий рыцарь продолжил. — По приказу Регента Терры, ты должен сложить оружие и позволить взять под стражу женщину по имени Киилер. Ей не причинят вреда. Не прольётся ни капли крови…если будете сотрудничать.

Повреждённое лицо Гарро стал каменным, и он перенёс свой вес с бионической ноги. Если дело дойдёт до боя, он сомневался в безупречной работоспособности заменённой конечности после всего теплового ущерба, который она перенесла. Либертас был наготове. Он мог нанести удар в любое мгновение.

— Я не хочу сотрудничать.

— Из уважения к тому, что ты сделал для меня, я предлагаю тебе пересмотреть это заявление, — Исон напрягся, крепче сжимая пистолет. — Говорю в последний раз, капитан. Сложи оружие.

Меч пришёл в движение, но затем Гарро почувствовал нежное прикосновение к почерневшей коже его руки, и он посмотрел вниз и увидел руку Киилер.

— Подожди, — произнесла она, и в одночасье воздух стал медленным и тяжёлым. Прозрачная пелена дождевых капель вокруг них внезапно преобрела чёткую форму, когда они зависли в воздухе, и каждое движение было остановлено.

Он снова посмотрел на Исона и увидел другого легионера неподвижным, словно статуя. Солдаты и верующие, Зиндерманн и Зевн — все замерли в вечном мгновении.

— Как… ты… это сделала?

Его голос отдавался эхом, звук был глухим и сдержанным.

Святая была бледной, эти усилия сильно её измотали.

— Это не важно, — она прерывисто вздохнула. — Не сражайся с ним, Натаниэль. Это действие нельзя будет обратить.

— Я забирал жизни братьев-легионеров прежде, — ответил он, слова были отягощены виной.

— Не так. Исон не твой враг, — она указала на солдат, которых Гарро перебил бы всех до единого, если бы дело дошло до мечей и оружия. — Они делают лишь то, что считают правильным, так же как и ты.

Он повернулся к ней, Либертас перемещался в воздухе, словно двигался через густое масло.

— Я защитил тебя от агентов Хоруса не для того, чтобы отдать Сигиллайту! Интриги Малкадора известны лишь ему, и ни я, ни ты не можем ему довериться! Только не тогда, когда у него столько секретов.

Она покачала головой.

— Я уже говорила тебе. Ты видишь, но всё же ты слеп.

— Так скажи мне, — потребовал он.

Святая коротки кивнула.

— А ты не думал, что мне предназначено пойти с Исоном? Что это противостояние должно было произойти?

— Малкадор боится твоего влияния, — возразил Гарро. — Он скрывает это, но в этом нет сомнений! Если Странствующие рыцари заберут тебя сейчас, ты исчезнешь… Глубоко в скале Имперского дворца существуют мириады подземелий. Ты исчезнешь в одном из них и никогда больше не увидишь света!

— Я не верю в это, — твёрдо сказала она с таким убеждением, что легионер остановился. — Не верю, пока ты дышишь, — Киилер наклонилась к нему ближе, и он почувствовал эфирное тепло, исходящее от её лица. — Ты говорил мне раньше, что я в опасности. Какие крепостные стены, за которыми мне стоит укрыться, могут быть лучше, чем стены величайшего бастиона в Империуме?

— В качестве заключённой?

Она улыбнулась.

— Если уважаемый Регент этого захочет, я не буду его поправлять до тех пор, пока это не потребуется. И слово будет распространятся, Натаниэль, даже если меня не будет здесь, чтобы нести его. Я — Истина, но Истина — не я. Книга продолжит распространятся среди всех человеческих миров. Работа продолжится. Мы подошли к нашему самому тёмному часу, и людям нужен этот свет, чтобы вести их, как никогда прежде.

Его сердце налилось свинцом.

— Значит так я поступлю? Я не защитил тебя. Я отойду в сторону, сложу оружие…Кто я после этого? Какая от меня польза? — меч в его руке никогда не был таким тяжёлым, как сейчас.

— Натаниэль Гарро, ты тот, кем был всегда, — улыбка на её лице стала лучезарной, а её глаза заблестели. — У тебя есть цель. Когда наступит момент, попомни мои слова, ты узнаешь об этом…Твоя рука освободит меня, твой меч обеспечит мне безопасность. Ты веришь мне?

Как он мог не поверить? Сила правды в каждом слове, которое она произнесла, резонировала в нём как ничто другое. Гарро только теперь понял, что он присягнул ей с того самого момента, когда впервые встретил её на борту Эйзенштейна. Если судьба и существовала, то эта женщина держала руку на его судьбе. Он кивнул.

— Да.

— Когда время придёт, — сказала она, — ты освободишь меня.

— От чего?

— Узнаешь, — произнесла Святая. — До тех пор… ты должен верить, Натаниэль.

У него было столько вопросов, но Киилер убрала свою руку с его. Моросящий дождь снова пошёл, и всё снова пришло в движение.

— Положи меч, — говорил Исон.

Не спуская глаз со Святой, Гарро нажал на руну, которая деактивировала силовое поля вокруг лезвия Либертаса, а затем осторожно вернул меч в ножны. Он отошёл от женщины на шаг, и по кивку другого Странствующего рыцаря, трое солдат отделились от группы и сопроводили её к краю платформы. Его слух уловил приглушённый грохот оборудованного стелс-системой Штормовой птицы, приближающейся с севера.

Гарро посмотрел на солдат с холодной злобой.

— С ней должны обращаться уважительно, понятно?

— Конечно, — ответил Исон. В его словах прозвучала нотка упрёка, как будто он был оскорблён предположением другого поведения. Он снова кивнул, и оставшиеся облачённые в серую броню солдаты вышли вперёд, направляясь к Зиндерманну, Зевн и другим последователям.

— Нет, — рука Гарро не покидала рукояти меча, даже когда тот оставался в ножнах. — Ты не заберёшь их. Она — это всё, что ты получишь сегодня.

Исон замешкался.

— Это правда, Лорд Малкадор не давал никаких специальный указаний насчёт других, кроме самой Киилер… Как пожелаешь, капитан, — он жестом приказал солдатам вернуться.

Слабые осадки превратились в яростный ливень, когда появилась Штормовая птица, зависшая над краем посадочной платформы. Её двигатели превратили воздух в турбулентный поток, когда она приземлилась, откинув посадочную рампу. Святая поклонилась Зиндерманну и остальным, а затем взошла на корабль не дожидаясь сопровождения. Гарро увидел, как итератор сделал два неуверенных шага за ней и остановился, его голова поникла. Зевн бросила на легионера ядовитый взгляд, обвиняя его во всём. «Она имеет на это право» — напомнил себе Гарро.

Исон поравнялся с ним, ему пришлось повысить голос, чтобы он услышал его за шумом двигателей.

— Значит ты снова с нами? Мне сказали, что твои доспехи отремонтировали и обновили, пока тебя не было. Твоя мантия Первого агента ждёт твоего возвращения.

Гарро отпустил рукоять меча и посмотрел, как Зиндерманн и остальные последователи пришли к выводу, что они могут уходить. Медлено, они повернулись к штормовой птице, и без какого либо знака от итератора, они все поклонились в направлении Святой. На груди они сложили ладони, изображая аквилу.

Каким бы пожилым он ни был, старый ум Зиндерманна всё ещё обладал пламенем ораторского искусства, которое продолжит нести истину Лектицио Дивинитатус даже без эфемерной поддержки Киилер. И возможно замолвленное слово брату-капитану Сигизмунду поможет этому — если Храмовник когда — нибудь простит Гарро за то, что он позволил тени Малкадора пасть на Киилер.

— Тебя здесь ещё что — нибудь держит? — спросил Исон.

— Я нашёл ответы на свои вопросы, — сказал ему Гарро, направляясь к посадочной рампе.

Прошло несколько недель, и Гарро оставил Геспериды в мыслях и в памяти позади — сначала в не-сне лечебного транса, чтобы исцелить раны, а затем в новых обязанностях. Заданий было много, миссии, в которых нужно было принять участие. Казалось, что с каждым прошедшим днём тайная работа Странствующего рыцаря росла в объёме и сложности.

В затишье перед следующим назначением Гарро отправился на поверхность Терры, к неприступным горам Альбии. Он прошёл тот же путь, наедине со своими мыслями, обновлёнными тишиной.

Он был рад вернуться в своём боевом доспехе. Без него он был меньше, чем просто набором его частей, незавершённым — и Исон был прав, когда сказал, что о броне хорошо позаботились в его отсутствие. В то время как снаружи она всё ещё несла множество шрамов, полученных за десятилетия долгих битв, под внешним покровом механизмы, которые питали её, были дополнены новыми компонентами и получили бережный уход от тех-хранителей оружейной.

С затянувшейся на ожогах кожей, с вновь настроенной бионикой, он снова стал целым не только физически, но и духовно — то, чего он не мог достичь так долго.

Гарро продолжал идти, размышляя, сколько ещё было таких, как он в масштабах галактики в данный момент. Сколько людей в серой, невыразительной броне на побегушках у Сигиллайта? Он размышлял о том, что видел на затянутой туманами луне Сатурна и мгновении просветления, которое посетило его там. «Моя судьба не связана с Титаном» — сказал он себе. Он должен верить, что она проявит себя в нужное время, вместо того, чтобы позволить найти себя.

Его перчатка сжалась в кулак. Гарро был легионером Гвардии смерти, а до этого Сумеречных рейдеров. Он знал, что такое терпение, преданность и непоколебимая настойчивость лучше, чем любой отпрыск Легионов Астартес. «Да будет так» — подумал он. «Я буду готов. До тех пор…»

Он почувствовал движение на одной из ближайших скал и остановился, его рука опустилась на закреплённый магнитным замком болтер. Три маслянисто-чёрных фигуры отделились от тёмного гранита и осторожно окружили его. Гарро замер и позволил лупенатам подойти ближе.

Волкообразные принюхались, улавливая его запах на сильном ветру, и жалобно завыли друг на друга. Простое общение произошло между животными, и она медленно отступили. Умный хищник учился на своих ошибках, и лупенаты уяснили, что воина в сером лучше уважать, чем бросать ему вызов. Но как только они отошли на достаточное расстояние, существа стали нервными и пугливыми, бросившись бежать и исчезнув за горной грядой.

Гарро даже не нужно было поворачиваться, чтобы знать, кто так напугал их.

— Неужели я никогда больше не останусь наедине, повелитель?

Малкадор прошёл мимо него, чеканя каждый шаг посохом из чёрного железа в своей руке.

— Поэтому ты приходишь сюда? Чтобы побыть одному? — Сигиллайт посмотрел на всё кроме легионера, ореол света вокруг него исходил от медленно горящего огня на вершине посоха.

— В этом месте я нахожу то, чего нет больше нигде.

— В самом деле? — брови Малкадора приподнялись.

— Ясность, — объяснил Гарро. — Я понял, что со временем она становится всё более ценным товаром.

— И что же дало тебе твоё ясное видение? — Малкадор повернулся к Гарро, его ледяной взгляд впился в него. — Надеюсь, более ясное понимание угроз, с которыми мы столкнулись.

— Об этом я и так отлично знаю.

Сигиллайт кивнул.

— Да, думаю так оно и есть. Твоё поведение доказывает это, — Гарро подумал, что это могло значить, и Малкадор сказал ему. — Когда мы стояли здесь прежде, и я разрешил тебе пойти по собственному пути какое — то время…Признаюсь, существовало множество путей, как всё могло разрешится. Но в конце ты сделал то, что я в любом случае приказал бы тебе сделать, даже без моего приказа. Ты сделал то, что послужит Трону Терры. Что это говорит о вас, капитан?

Гарро выдержал жгучий взгляд Сигиллайта.

— Что я тот, кем всегда был. Верный своему обету.

— Без сомнений… — казалось, Малкадора внезапно прервали, но затем едва уловимое выражение промелькнуло на его вытянутом лице.

Гарро сруз распознал его — недоумение. На краткий миг воздух застыл вокруг него, и легионер почувствовал, как Сигиллайт обратил чудовищную силу своих мощных псионических способностей на него. Затем странное чувство исчезло, словно волна откатившаяся с берега.

— Что — то изменилось, — произнёс Малкадор. — Раньше я этого не видел, но теперь вижу ясно, — он наклонил навершие железного посоха к Гарро, пламя на его вершине тихо потрескивало. — Часть твоей души невидима, Натаниэль. Скрыта даже от моих глаз, — слабая, хрупкая улыбка тронула губы Сигиллайта. Он, казалось, одновременно был приятно удивлён и встревожен этим.

— Да, повелитель, — Гарро вспомнил прикосновение нежного сияния к своей обожжённой коже, как оно прошло через него, и что могло означать в его ненаписанном будущем. — Место, в которое вы не можете заглянуть? Та часть меня, которая навечно закрыта для вас?

Он отвернулся от Малкадора.

— Это моя судьба.