Гарри Поттер и Орден Феникса

Дж. К. Роулинг ГАРРИ ПОТТЕР И ОРДЕН ФЕНИКСА

Глава 1 ДАРЫ ДЕМЕНТОРОВ ДЛЯ ДАДЛИ

Самый жаркий день из всех, что выдались пока за нынешнее лето, шел к закату, и квадратные особняки, расположенные в Вечнозеленом Тупике, погружались в ленивую тишину. Обыкновенно сияющие безупречной чистотой автомобили теперь стояли возле домов, покрытые пылью, а когда-то изумрудная зелень лужаек иссохла и пожелтела – в связи с засухой на использование шлангов был наложен запрет. Лишенные своих излюбленных занятий – мойки машин и стрижки газонов, - жители Вечнозеленого Тупика удалились в сень прохладных домов в тщетной надежде приманить несуществующий ветерок настежь распахнутыми окнами. И только один-единственный паренек оставался вне прохлады дома, а лежал на спине на цветочной клумбе возле дома номер четыре.

Паренек был крайне худ, черноволос, носил очки и казался немного истощенным и нездоровым, как всякий, кто слишком много прибавил в росте за короткое время. Одет он был в порванные грязные джинсы, линялую, потерявшую форму футболку и кеды с прохудившимися подошвами. Внешний вид Гарри Поттера не добавлял ему популярности среди соседей, которые придерживались того мнения, что нерях следует подвергать уголовному преследованию; однако этим вечером Гарри укрылся за развесистым кустом гортензии, оставаясь невидимым для прохожих. В сущности, был только один способ его обнаружить, и для этого дяде Вернону или тете Петунье достаточно было выглянуть из окна и направить взгляд вертикально вниз на цветочную клумбу.

Гарри считал, что его идея спрятаться именно здесь заслуживала всяческих похвал. Возможно, он и не испытывал особого комфорта, лежа на перегретой твердой земле, и все же здесь никто не сверлил его злобным взглядом, никто не скрежетал зубами так громко, что невозможно было расслышать новости, никто не донимал мерзкими вопросами – а такое происходило всякий раз, как он усаживался в гостиной смотреть телевизор вместе с тетей и дядей.

Неожиданно, словно эта его мысль впорхнула в дом через открытое окно, раздался голос Вернона Дэрсли, дядюшки Гарри.

- Я рад, что этот парень перестал постоянно вертеться перед глазами. Кстати, где он?

- Не имею представления, - пожала плечами тетя Петунья. – В доме его нет.

Дядя Вернон засопел.

- Новости, видишь ли, ему подавай… - желчно буркнул он. – Хотел бы я знать, что он в действительности задумал. Будто станет обычный парень беспокоиться о том, что там говорят в новостях – Дадли до этого нет ровным счетом никакого дела. Сомневаюсь, что он в курсе, кто у нас нынче премьер-министр! В любом случае, не рассчитывает же этот парень всерьез услышать что-то о своих соплеменниках в наших новостях…

- Т-с-с! – цыкнула на мужа тетя Петунья. – Окно же открыто!

- А… конечно… извини, дорогая.

Дэрсли притихли. Гарри вполуха слушал рекламу о пользе фруктово-злакового завтрака, наблюдая за тем, как мимо неторопливо бредет слегка выжившая из ума старушка миссис Фигг, большая любительница кошек, проживавшая по соседству на Глициниевом бульваре. Насупившись, она что-то тихо бормотала себе под нос. Гарри был весьма доволен тем, что своевременно укрылся за кустом, поскольку в последнее время миссис Фигг приохотилась приглашать его почаевничать с ней всякий раз, как встречала его на улице. Когда она исчезла за поворотом, из окна вновь донесся голос дяди Вернона.

- Дадлика пригласили на чай?

- Он у Полкиссов, - с обожанием в голосе ответила тетя Петунья. – У него столько друзей, его так любят…

Гарри с трудом сдержался, чтобы не фыркнуть. Степень близорукости Дэрсли в отношении всего, что касалось их отпрыска, была поразительной. На протяжении всего лета они безоговорочно верили его убогому вранью о мнимых ежевечерних чаепитиях то у одного приятеля, то у другого. Гарри же было отлично известно, что никакие чаепития Дадли не посещает. Каждый вечер Дадли и его приятели-головорезы устраивали погромы на игровой площадке в парке, курили на улице и швыряли камни в проезжающие мимо машины и играющих детей. Гарри не раз был тому свидетелем, бродя вечерами по окрестностям Литтл Уинджинга. Большую часть каникул он проводил на улице, отыскивая в урнах выброшенные газеты.

Послышались звуки музыкальной заставки, возвещавшей начало семичасовых новостей, и у Гарри екнуло сердце. Возможно, это произойдет именно сегодня – после ожидания длиной в месяц.

«В аэропортах Испании скопилось рекордное число туристов, оказавшихся заложниками забастовки грузчиков, которая длится уже вторую неделю…»

- Будь на то моя воля, я бы устроил им сиесту до конца их дней, - прорычал дядя Вернон, заглушив конец фразы диктора; но теперь это не имело никакого значения, и Гарри наконец расслабился. Если бы что-то произошло, в новостях об этом сообщили бы в первую очередь, поскольку смерть и разрушение намного важнее, чем затруднения отдельных туристов.

Он продолжал слушать, чтобы не упустить какую-нибудь мелкую, но важную деталь, истинный смысл которой неуловим для магглов, например, таинственное исчезновение или какое-нибудь странное происшествие. Но за новостями о забастовке грузчиков последовал репортаж о засухе в юго-восточной части Англии («Надеюсь, сосед это слышит! – рявкнул дядя Вернон. – А то повадился по ночам лужайку втихаря поливать!»), который сменило сообщение о едва не разбившемся вертолете, совершившем жесткую посадку в Суррее. Далее последовала светская хроника о разводе известной актрисы с ее столь же известным мужем («Можно продумать, нас интересует их грязное белье!» - фыркнула тетя Петунья, не пропускавшая ни одного бульварного издания, где смаковался этот сюжет).

Гарри прикрыл веки, чтобы отсвет пылающего закатного неба не слепил глаза, и стал вслушиваться в следующую новость: «…и последнее. Волнистый попугайчик Банджи нашел революционный способ избавляться от зноя нынешнего лета, освоив водные лыжи! Банджи квартирует в Барнсли в «Пяти перьях», куда и отправилась за дальнейшими подробностями наш репортер Мэри Доркинз».

Гарри открыл глаза. Раз они добрались до попугаев-воднолыжников, значит, ничего достойного внимания дальше не последует. Он осторожно перекатился со спины на живот и встал на четвереньки, приготовившись отползти подальше от окна.

Но не успел он сдвинуться и на пару дюймов, как случилось сразу несколько странностей, одна за другой.

Громкий хлопок, похожий на выстрел, вспорол сонную тишину и эхом разнесся по окрестностям; из-под припаркованной машины вылетел кот и в мгновение ока исчез из виду; из гостиной Дэрсли донесся испуганный вскрик, затем громогласное проклятье и звук разбившегося фарфора. Гарри вскочил, будто по сигналу, на ходу выхватывая из-за пояса джинсов, словно меч из ножен, тонкую деревянную волшебную палочку; встать в полный рост ему, впрочем, не удалось, так как он со всего маху налетел затылком на раму открытого окна. Стук рамы заставил тетю Петунью заголосить еще громче.

У Гарри возникло такое чувство, будто его голова раскололась напополам. Со слезящимися глазами, пошатываясь, он оглядывал улицу, пытаясь увидеть, что именно произвело хлопок. Не успел он до конца выпрямиться, как из окна появились две здоровенные пунцовые ручищи и мертвой хваткой сомкнулись вокруг его горла.

- Спрячь эту штуковину! - прорычал дядя Вернон в самое ухо Гарри. – Живо! Пока никто не увидел!

- Отпустите меня! – задыхаясь, прохрипел Гарри.

Несколько секунд шла яростная борьба. Гарри, пытаясь левой рукой отжать от горла толстые, словно сардельки, пальцы дядюшки, правой продолжал крепко удерживать нацеленную на невидимого врага палочку. Когда боль в затылке достигла пика, дядя Вернон внезапно вскрикнул, словно получил удар током, и выпустил Гарри. По телу племянника, похоже, пробежала некая скрытая сила, не позволявшая удерживать его дольше.

Судорожно глотая воздух, Гарри завалился на куст гортензии, но быстро поднялся и огляделся по сторонам. Вокруг не было ничего, что могло бы стать причиной громкого хлопка, однако в окнах соседних домов нарисовались лица любопытных соседей. Гарри впопыхах спрятал палочку обратно за пояс джинсов и поспешил принять невинный вид.

- Чудесный вечер! – крикнул дядя Вернон и приветственно помахал миссис Дом Номер Семь напротив, которая следила за ним из-за тюлевой занавески. – Вы слышали, как вон у той машины стрельнула выхлопная труба? Мы с Петуньей чуть в обморок не упали!

Дядя Вернон продолжал удерживать на лице фальшивую, натянутую улыбку до тех пор, пока не скрылись из окон лица соседей, после чего улыбка переросла в злобный оскал. Дядя Вернон сделал Гарри знак, чтобы тот подошел.

Гарри приблизился на пару шагов и остановился в той точке, куда не дотянулись бы дядюшкины руки, вздумай он возобновить процесс удушения.

- Это что еще за фортель, парень? – прохрипел дядя Вернон трепещущим от ярости голосом.

- Какой фортель? – холодно проговорил Гарри, продолжая всматриваться в оба конца улицы и все еще не теряя надежды увидеть того, кто издал тот громкий звук.

- Грохот, будто из пистолета, прямо напротив нашего…

- Я этого не делал, - уверенно отчеканил Гарри.

В проеме окна рядом с широченной пунцовой физиономией дяди Вернона появилось худощавое лошадиное лицо тети Петуньи. Ее трясло от злости.

- Ты для чего прятался под окном?

- Правильно, Петунья, не в бровь, а в глаз! Что ты делал под нашим окном, парень?

- Слушал новости, - спокойно ответил Гарри.

Дядя с тетей обменялись гневными взглядами.

- Ах, он новости слушал! Опять?

- Видите ли, они ежедневно обновляются, - пояснил Гарри.

- Не дерзи, умник! Я хочу знать, что ты в действительности задумал – и не морочь мне больше голову этим твоим «слушал новости»! Ты прекрасно знаешь, что о таких, как ты…

- Потише, Вернон! – шепнула ему в ухо тетя Петунья, и дядя Вернон убавил громкость настолько, что Гарри едва мог разобрать его слова, - …о таких, как ты и тебе подобных, в наших новостях не сообщают!

- Это вам так кажется, - парировал Гарри.

В течение нескольких секунд оба Дэрсли смотрели на Гарри, вытаращив глаза, затем тетя Петунья обрела голос:

- Ты просто паршивый врунишка. Что здесь делают все эти… - тут и тетя Петунья тоже драматически понизила голос настолько, что следующее сказанное ею слово Гарри был вынужден читать по губам, - …совы, если не доставляют тебе новости?

- Ага! – воскликнул дядя Вернон ликующим шепотом. – Что ты на это скажешь? Можно подумать, мы не в курсе, что все новости ты получаешь от этих тлетворных птиц!

На долю секунды Гарри заколебался. Он не решался сказать правду, даже если Дэрсли и не представляли себе, как трудно ему было эту правду признать.

- Совы… не доставляют мне новости, - монотонно промолвил он.

- Не верю, - не замедлила с ответом тетя Петунья.

- И я не верю, - поддержал ее дядя Вернон.

- Мы знаем, что ты замышляешь какую-то пакость, - сощурила глаза тетя Петунья.

- Мы, знаешь ли, не дураки, - добавил дядя Вернон.

- Вот это для меня и в самом деле новость, - выплеснул накопившуюся злость Гарри и, не дав обоим Дэрсли возможности ответить, круто развернулся, пересек лужайку, перешагнул через низкую каменную ограду и двинулся вверх по улице.

Дела его были хуже некуда, и он сам об этом знал. Рано или поздно ему придется ответить за свою грубость перед дядей и тетей, но в настоящий момент его это мало беспокоило; сейчас ему было, о чем волноваться.

Гарри был уверен, что хлопок произошел в результате трансглюкирования. Именно с таким звуком обычно исчезал домовой эльф Добби. Но как эльф мог вдруг оказаться в Вечнозеленом Тупике? И возможно ли, чтобы в эту самую минуту Добби шел за ним следом? При этой мысли Гарри резко обернулся и внимательно вгляделся вдаль, но улица казалась совершенно пустынной; к тому же Гарри было доподлинно известно, что Добби не владел искусством превращаться в невидимку.

Он пошел дальше, не вполне отдавая себе отчет в том, куда направляется – в последнее время он исходил все эти улицы и переулки вдоль и поперек, и теперь ноги сами несли его к любимым местам. Шел он, то и дело оглядываясь. Он уже не сомневался, что когда лежал среди безнадежно увядающих теткиных бегоний, рядом находился кто-то из мира магии. Почему этот кто-то с ним не заговорил, почему не установил контакт, почему прячется сейчас?

Но чем сильнее становилось его отчаяние, тем больше его одолевали сомнения.

Возможно, этот звук не имел ровным счетом никакого отношения к магии. Может, его страстное желание получить хоть какую-нибудь весточку из мира, к которому он принадлежал, заставляло его подозревать магию в самых обыденных, заурядных звуках? Откуда такая уверенность, что в одном из соседних домов не могло что-то упасть и разбиться?

Внутри у Гарри уныло сосало под ложечкой, и он даже не заметил, как на него опять нахлынула волна безнадежности, которая не отпускала его все лето.

Завтра утром ровно в пять снова прозвенит будильник, и он встретит сову со свежим номером «Ежедневного прорицателя» и заплатит за доставку – вот только стоит ли продлевать подписку? Все предыдущие дни Гарри лишь бегло просматривал первую страницу и отбрасывал газету в сторону. Когда до тупиц-газетчиков дойдет, наконец, что Волдеморт действительно вернулся, эта новость будет на первой полосе, а Гарри именно этого известия и дожидался.

Если повезет, совы доставят также письма от его лучших друзей Рона и Гермионы, однако он давно перестал ждать от них реальных новостей.

Но когда состоится эта встреча? Никто не утруждал себя указанием точной даты. На поздравительной открытке к его дню рождения Гермиона черкнула: «Надеюсь, увидимся совсем скоро» - но как скоро случится это «скоро»? По туманным намекам в письмах Гарри понял, что Гермиона и Рон проводили время вместе, предположительно дома у родителей Рона. Ему несносна была мысль о том, что эта парочка веселится в Логове, пока сам он томится в Вечнозеленом Тупике. Он был так зол на них, что выбросил в помойку две нераспечатанные коробки шоколадных конфет из «Медового царства», которые они прислали ему на день рождения. Позже он горько в том раскаялся, когда тем же вечером тетя Петунья подала на ужин пожухлые листья салата.

Чем же таким особенным занимались Рон с Гермионой? И почему ему, Гарри, заняться совершенно нечем? Неужели он не доказал, что ему под силу куда больше, чем им? Неужели все забыли о его свершениях? Разве не он стал на кладбище свидетелем убийства Седрика? Разве не он был привязан к могильному камню и чудом уцелел?

В сотый раз за лето Гарри приказал себе не думать об этом. С него достаточно было ночных кошмаров, в которых он снова и снова оказывался на кладбище, поэтому хорошо было бы не вспоминать об этом в часы бодрствования.

Свернув в Магнолиевый проезд, он прошел мимо узкой аллеи со стороны гаражей, где впервые увидел своего крестного. Один только Сириус, похоже, и понимал, как худо сейчас было Гарри. Признаться, его письма не изобиловали новостями, как и письма Рона с Гермионой, но они хотя бы содержали слова предостережения и поддержки, а не одни загадочные намеки типа: «Я знаю, каково тебе сейчас… Не падай духом, и все будет в порядке… Будь начеку и не нарывайся…»

Гарри перешел на другую сторону Магнолиевого проезда и свернул на Магнолиевое шоссе. Что же, размышлял он, направляясь в сторону темнеющего парка, пока что он действует так, как советует Сириус. Пока ему удавалось справляться с искушением привязать сундук к метле и, не дожидаясь приглашения, умчаться в Логово. Вообще Гарри думал, что его поведение все это время было выше всяческих похвал, если принять во внимание отчаяние и гнев, которые он испытывал из-за того, что так надолго застрял в Вечнозеленом Тупике и вынужден был прятаться среди клумб в надежде услышать хоть что-то, что указывало бы на действия Лорда Волдеморта. И все же крайне неприятно было получать назидания от человека, который, проведя двенадцать лет в тюрьме для магов Азкабане, бежал, пытался довершить убийство, за которое был ранее осужден, и в конце концов скрылся на похищенном гиппогриффе.

Гарри перепрыгнул через запертую калитку и пошел по иссохшей траве. В парке было так же пусто, как и на прилежащих улицах. Добравшись до качелей, Гарри уселся на единственные, которые Дадли и его приятели еще не успели сломать, накрутил на руку цепь и угрюмо уставился в землю. Укрытие на клумбе было теперь рассекречено. Завтра придется придумать новый способ, как слушать новости. А пока что его ждала еще одна мучительная, тревожная ночь – даже если его не посещали ночные кошмары про гибель Седрика, ему снились длинные темные коридоры, в конце каждого из которых оказывались либо тупик, либо запертая дверь. Просыпаясь, Гарри не мог отделаться от ощущения, что причиной его ночных кошмаров было непроходящее чувство загнанности в угол. Он часто испытывал неприятное покалывание в области старого шрама, однако не льстил себя надеждой, что это может по-прежнему интересовать Рона, Гермиону или Сириуса. Раньше такая боль служила предупреждением о том, что Волдеморт набирается сил, но теперь, когда Темный Лорд возвратился, они, скорее всего, напомнят ему, что именно этого ему теперь и следует ожидать… и нечего беспокоиться понапрасну… эка невидаль…

Несправедливость всего этого захлестнула его такой мощной волной, что захотелось кричать от злости. Ведь только благодаря ему все узнали о возрождении Волдеморта. И вот награда: затворничество в Литтл Уинджинге на протяжении четырех недель в полной изоляции от мира магии и вынужденные засады среди доживающих последние дни бегоний – и все ради того, чтобы послушать про попугайчиков-воднолыжников! Как мог Дамблдор так легко забыть о его существовании? Почему Рон с Гермионой сейчас вместе, а его пригласить не удосужились? Сколько еще терпеть наставления Сириуса о том, чтобы он был хорошим мальчиком и не высовывался? Как долго придется подавлять в себе желание написать этим недоумкам из «Ежедневного прорицателя», чтобы ткнуть их носом в очевидный факт возрождения Волдеморта? Все эти бунтарские мысли роились в голове у Гарри, заставляя его сердце болезненно сжиматься. Между тем над парком сгущалась душная бархатная ночь, и воздух наполнялся запахом сухой травы. Тишину нарушал только отдаленный рокот проезжавших за оградой парка автомобилей.

Гарри и сам не знал, сколько времени просидел на качелях – его размышления были прерваны звуком голосов, и он поднял голову. Тусклого света уличных фонарей хватило, чтобы различить идущую по парку компанию. Один из них горланил непристойные куплеты, а остальные ржали, как жеребцы. Тихое стрекотание доносилось от колес дорогих гоночных велосипедов, которые они везли рядом с собой.

Гарри их узнал. Тот, кто шел впереди, несомненно, был его кузен Дадли Дэрсли, возвращавшийся домой в компании своей верной шайки головорезов.

Дадли был так же огромен, как и прежде, но год суровой диеты и обнаружившийся в нем новый талант произвели заметные перемены в его комплекции. Дядя Вернон радостно докладывал каждому, кто соглашался слушать, что Дадли недавно стал чемпионом по боксу среди юниоров-тяжеловесов юго-восточной части Англии. Гарри полагал, что сей «благородный спорт», как именовал бокс дядя Вернон, сделал Дадли еще более зловещим на вид, чем во времена их обучения в начальной школе, когда он пользовался Гарри как своей первой боксерской грушей. И…