Гарем, в котором меня не будет

Часть 24 Предательство самых дорогих…

Смотря на левую руку, на пальце которой сверкало обручальное алое кольцо, Мэй не могла нарадоваться своему счастью, но тоже время, ей было грустно и больно.

Больше недели девушка носит статус «Жены», и об этом, наверняка, уже прознали многие, как бы Юн Джинг не пытался скрыть очевидного. Мэй очень сожалела, что отец и брат не порадуются за неё, но она надеялась, что те хоть не станут протестовать.

Пару дней назад Юн Джинг, с большой с нехотью, покинул своё собственное царства и любимую жену, дабы разыскать виновных в печати Мэй и расквитаться с ними. В большом дворце Императрица находилась под стражей, от чего бояться врагов не приходилось. Девушка и не боялась. А вот родных ещё как…

Одетая в роскошно темные одеяния клана Юн, Ши Мэй никак не могла привыкнуть к тому, что теперь она Юн Мэй, по ошибке продолжая помнить свою роль и героиню.

Несмотря на отсутствие магических сил, девушка решила, что она не должна забивать про себя, и каждое утро начинала с тренировки мечом, под руководством толкового воина, так же сражающегося обыденным методом боя, а не волшебным. Вот только, это утро стало иным и всё из-за одного письма.

— Госпожа Мэй, с вами всё хорошо? — поинтересовался один из придворных во дворце, заметив, что девушка довольно долго сидит в саду, смотря на кольцо и записку в руке, выглядя при этом опечаленной.

Все во дворце Юн с уважением и добротой относились к своей новой госпоже, и та, отвечала им тем же, от чего какого-то дискомфорта Юн Мэй не испытывала. Подняв голову вверх, девушка увидела затянувшиеся тучи.

— Кажется, скоро начнётся буря… — сухо проговорила дама, сжав записку в руке.

Встав и пойдя вместе с мужчиной во дворец, Юн Мэй вдруг остановилась, схватившись за свой амулет, подаренный дорогим мужем.

— Что-то случилось? — заметив, что дама вновь остановилась, спросил придворный.

— Дым…

— Что? — не понял мужчина, но проследив за взглядом девушки вдруг дёрнулся, — Это нападение! — осознал мужчина, взяв госпожу за руку и побежав с ней во дворец.

Юн Мэй все сердцем надеялась, что она ошибается, но война была лишь вопросом времени, и она это знала. Но не думала, что всё произойдёт так внезапно и когда любимого не будет рядом. А впрочем, Юн Мэй так переживала за Юн Джинга, что ей казалось даже удачей то, что его сейчас нет здесь. Сейчас мужчины нигде нет.

В руке Юн Мэй была записка от дорогого человека, написанная его почерком с извинением. Извинением о том, что он не скоро сможет вернуться. Юн Джинг ушёл три дня назад, и сейчас жена получила от мужа странное письмо, не успев даже полностью понять его смысл, покуда одному потрясению пришло следующее, в виде нападения.

«Прости, я не уверен, что вернусь до новой весны. Возможно, не вернусь и до следующей. Но, хоть ни скоро, но я обязательно вернусь к тебе. Прошу, верь и жди, моя дорогая жена» — хоть дама и не понимала, почему Юн Джинг написал это, но раз сам герой осознавал, что не скоро сможет вернуться, значит, случилось что-то по-настоящему страшное, и именно поэтому Юн Мэй ощутила, как душа ушла в пятки, оставив внутри лишь пустоту.

— Не волнуйтесь, мы не дадим вас в обиду, Ваше Высочество, — пытались успокоить даму слуги и стража, но как раз девушка единственная не выражала какого-либо волнения. Она получила и так слишком много страха от этого мира, и сейчас даже умереть ей казалось не столь волнительным событием. Особенно после ужасного письма…

Она получила ту любовь, о которой мечтать и не могла, так чего сейчас бояться неизбежного? Тем более, когда Юн Мэй бессильна перед заклинателями. Нет, девушка вовсе не сдалась захватчикам, но видя флаги, с грустью осознала, что её счастья пришли разрушить именно те, кому она так доверяла…

Ворвавшиеся враги захватили всех в плен. Юн Мэй слышала позади себя вопли и крики, но гордо стояла возле окна, не желая оборачиваться.

— Ши Мэй, ты..

— Юн Мэй. — оборвала мужчину девушка, небрежно махнув рукой, тем самым показывая всем своё кольцо, — Прошу обращаться ко мне правильно.

Позади настала гробовая тишина. Сяй Айго явно пылал гневом, и последней каплей стало поведение дамы, не желающей даже смотреть на него.

— Если ты Юн Мэй, то… — мужчина рычал, подходя к девушки и хватая её за плечо, грубо разворачивая на себя, — Тоже пойдёшь в тюрьму за заговор с монстром и… — Айго дёрнулся, не увидев на лице Императрицы Юн испуга или какого-либо сожаления. Юн Мэй улыбалась, но так мрачно, что от этой улыбки хотелось плакать.

— Да, я пойду в тюрьму. — кивнула дама, протянув руки, дабы их заключили в цепи.

Сопротивление бесполезно. Против Царства Юн восстало шесть королевств. Ши и Ю — по понятным причинам, Ли — борясь за своего муженька Ю, Хань — наверняка поддавшаяся уговором любимого человека, Цзян — возненавидевшая Юн Джинга после его отказа, да и теперь дама грома являлась первой женой Ю Вэй, так что всё было ясно. Они явно подобрали удачный момент, зная, что Император Юн отсутствуют, а значит царство уязвимо.

— Что ты творишь? — схватив за руку девушку, крикнул мужчина, — Сними кольцо и отрекись от него, иначе…

— Ни за что. — строго бросила Юн Мэй, ни на секунду не желая обрывать между ними с Юн Джингом связь. — Я люблю и любима, и лучше умру, чем снова стану несчастна. — гордо заявила дама, отбросив чужую руку, дабы её тонкие запястье заковали тяжёлые цепи.

Позади Айго стоял император Ши, с раскрытым ртом наблюдаю за тем, как его родная и любимая дочь произносит столь странные слова, говоря о настоящем монстре, как о каком-то божестве. Девушка же, ни на секунду не бросила взгляд на отца, считая его предателем и не желая говорить с ним ни о чем. В прочем, сейчас дама и вовсе желала стать немой.

Императрицу Юн вместе с её подданными повели к телеге с решётками. Юн Мэй шла с гордо поднятой головой, а в её душе творился покой. Девушка с самого начала настраивала себя на то, что сказка не будет длиться вечно. Она знала, что враги так просто не оставят их. Она понимала, что близкие испортят всё, ради своей «Помощи» и жажды мести.

— Я уйду на пару дней. Здесь ты будешь в безопасности, — уверял свою жену герой, поцеловав её в лоб.

Юн Мэй улыбнулась, хотя и чувствовала скорую опасность, но скрывала это. У неё не имелось доказательств своей внутренней тревоги, потому она и промолчала, провожая любимого, желая ему хорошего пути.

За пару дней, проведённых вместе, Юн Мэй ощутила себя по настоящему счастливой и любимой женой. Разумеется, в первый же день молодожёны поссорились из-за какой-то ерунды, от чего муж получил пендель, а жена строгий взгляд, после чего пара всего через час уже обменивалась посланиями за дверью, что не могло не помирить их.

Второй же день прошёл спокойно, и даже очень мило. Герой устроил своей героини незабываемую прогулку на конях, а потом и небывалое удовольствие прямо в лесу. Несмотря на то, что все волосы девушки после бурной прогулки пришлось мыть и убирать оттуда листья, она ни о чём не жалела.

В третий день пара воплотила в реальность давнишнюю мечту, а именно соитие в источнике с которым у них связано не одно воспоминание. Было мило, жарко, страстно, но пара снова повздорила, когда Юн Джинг решил подшутить и после бурного секса отпустить девушку, от чего та наглоталась воды. По итогу, самого героя Юн Мэй чуть не утопила в горячих водах.

Да, данную пару нельзя было назвать идеальной. Они оба являлись гордыми орлами с завышенным чсв и чувством собственного достоинства, но в тоже время, девушка с мужчиной не могли держать друг на другу долгую обиду, уже через час желая скорее увидеться и вновь подурачиться. Мэй и Джинга тянуло друг к другу как магнитом, и они не могли противостоять этому чувству.

Возможно, как раз после источников, когда герой снова увидел метку на спине Мэй, он и задумался серьёзней о печати, решив, что пора что-то делать и срочно.

Расставание давалось тяжело обоим, но смотря в спину уходящей армии во главе Императора Юн, девушка почему-то ощутила в груди тоску и чувства того, что это их последняя встреча.

— Да, я ни о чём… — заходя в холодную повозку, Юн Мэй сжала кулаки, с улыбкой произнеся, — Не жалею.

Сидя в темнице, Юн Мэй была рада благородству захватчиков, по большей части взявших людей в плен, а не убив. Даже часу не пробыв в темнице, девушку насильно забрали от туда, отведя в её же комнату, в которой сидел Император Ши вместе с Сяй Айго, смотря на «Предательницу» со злостью, но в тоже время непониманием.

— Чем же он опоил тебя, дитя моё… — качал головой Ши Мун-Чу, не веря в искренность союза дочери.

— Что вам от меня нужно? — не стала отвечать на грубости девушка, говоря достаточно грубо, чего раньше не позволяла себе с дорогими людьми, но теперь так же считая их — «Предателями»

— Твоя помолвка проходила не официально. Мы можем расторгнуть её и…

— Мы поклялись небу и земли. Наша помолвка официальней любой другой. — оборвала братца сестрица, стоя как на распятии, а впереди неё дорогие палачи…

— Да что ты несёшь?! Ши Мэй, очнись и..

— Юн Мэй. — перебила Айго дама, в глазах которой не виднелось ничего, кроме пустоты, — Вроде, уже поправляла.

Мужчина сжал кулаки и челюсть, кипя гневом. А вот в лике Ши Мун-Чу имелось некое сомнение и непонимания. Старик находился в смятении. Дочь сейчас была не похожи сама на себя. Она была опустошена. Даже после проведения в тюрьме и заточении в кристалле, Ши Мэй всегда находила силы на улыбку и бодрость духа, но сейчас… Сейчас девушка как кукла стояла перед мужчинами, говоря без интереса, как к разговору, так и к жизни.

— Ты знаешь, где сейчас Юн Джинг? — вдруг спросил отец, получив от дочери отказ, — У него образовалось слишком много врагов. Они поджидали его у утёса. Все войско Юн Джинга было разбито, и он сам…

— Нет. — твердо верила своему чутью дама, хоть сердце и говорила об обратном, — Он не мертв.

— Тела не нашли, но его повреждения были слишком большими, чтобы выжить и…

— Теми врагами на утесе, были вы? — предположила дама, и тут же двое мужчин дернулись, увидев слёзы.

Ши Мэй никогда не плакала перед родными людьми, как бы больно ей не было, но сейчас сердце разрывалось на куски, от предательства самых дорогих людей, забравших её счастья, ради собственной мести.

— Чтож, прискорбно, ведь теперь и вы мои враги, а я ваш враг, — прикрыла веки Юн Мэй.

— Ты нам не враг, ты…

— Вы мне враги. — не желала слушать Айго девушка, смотря на него неистово злым взглядом, — Я была счастлива. Неужто вам так в тягость моё счастье? Я правда сделала свой выбор и вы, как мои дорогие люди, могли бы принять его. Без вашего участия ничего бы этого не случилось, но… — сжала кулак девушка, с трудом сдерживаясь, дабы не зарыдать.

Когда Тань Лань говорила своим родителям плохие слова перед уходом из дома, она не ощущала эту боль, которую испытывает сейчас, покуда те не приносили ей столько тепла, как отце и брат, но и не забирали его в тройном размере, как это сделал Айго и Император Ши.

— Именно вы погубили моё счастья и теперь… — тяжело вздохнув, дама объявила то, о чем так боялась даже думать, — Я вас ненавижу.

Стоило этим словам слететь с губ девушки, как двое мужчин побледнели, каждый испытывая к Ши Мэй свою особую любовь, сам не ведая, что ею и отравили даму. Айго встал, желая что-то сказать, но тут Юн Мэй внезапно ощутила, как по спине пробежала дрожь, а затем и неистовая боль.

— Мэй! — крикнул Айго, но стоило ему дотронуться до дамы, как он сам получил сильный удар током, откинувшего его в сторону.

Ощущая как разум начинает плыть, Юн Мэй упала на пол, на последок, увидев встревоженные и напуганные глаза предателей разрушивших её жизнь, но несмотря на это, девушки было больно. Больно видеть неистовый страх в глазах дорогих ей людей…

Открыв глаза, дама ощущая боль во всем теле. Казалось, что даже волосы болят. Полностью пробудившись, Юн Мэй осознала, что она находится в каком-то куполе, закрывающий полностью её постель и тумбочку.

— Цветочек мой… — вошёл в комнату отец, положив дрожащую руку на купол. По лицу Императора становилось ясно, что проплакал он всю ночь.

— Что это? — смотря на купол, спросила девушка, отвернувшись от отца, не в силах видеть его состояние.

— Только так мы могли спасти тебя от смерти. Этот купол не даст печати сработать. В нём ты в безопасности… — ответил Ши Мун-Чу, обойдя кровать и вновь желая получить взгляд дочери, — Как же так… кто же…

— Юн Джинг, — оборвала отца девушка, — Он желал убить тех, кто наложил на меня эту печать. Ради этого он отправился в путь, взяв с собой малое количество воинов, покуда большую он оставил на мою защиту, — гордо вторила Юн Мэй, — Мой муж, наверняка, тоже знал о надвигающейся бури, но боясь за мою жизнь, решил рискнуть, в итоге попав в вашу ловушку и… — кулаки дамы сжались, — Потерпев поражение.

— Дочь моя, я…

— Пока вы думали о том, как бы захватить Царства Юн и убить их правителя, Юн Джинг беспокоился обо мне. Он все делал ради моей жизни, и в итоге… — осознавая, что раз защита героя над меткой пропала и он всё же не исполнит своё обещание, девушка сама не заметила, как горько зарыдала, — Я всё же его погубила…

Ши Мун-Чу дёрнулся, увидев, как горько и искренни рыдает его самый дорогой человек на свете, осознавая, что это он причастен в горе дорогой дочери. С глаз Императора так же потекла отчаянная солёная жидкость. Мужчина опустился на колени, сжав кулаки.

— Прости меня я… Я правда хотел для тебя счастья… Я думал, что поступаю правильно, но… — голос отца дрожал, от чего дочь всё же одарила его взглядом, — Забыл, что ты уже не маленькая и надо было послушать тебя. Я всё время полагался на самого себя, и даже с твоей матерью… — на пол покапали капли слёз, застывающие девушку встать с постели, — Она хотела заключить себя в камень, но я говорил, что найду способ вылечить её. Я так сильно желал этого, но в итоге… — Ши Мун-Чу зарыдал как ребёнок, не с силах больше держать всю свою боль внутри, — Подвёл и погубил её так же, как и тебя…

Сидя на коленях возле плачущего отца, Юн Мэй приложила руку к куполу, прям там, где находился кулак Мун-Чу. Мужчина тут же поднял своё красное от слёз лицо, увидев такие же слёзы сожаления дочери, прекрасно понимающую мужчину, ведь и она часто поступала не так, как надо, в итоге получив то, что получив. Статус вдовы…

— Я тоже всегда думала, что поступаю правильно, что я сильная и всё смогу, если только постараюсь, но… — рука Юн Мэй дёрнулась, как и её уверенный голос, — На самом деле я такая слабая. Я ничего не смогла достичь. Ничего не добилась и… — на пол упала очередная слеза, говорившая о сломленной вечно сильной девушки, уставшей от всего и больше ни к чему не желающая стремиться, — Никого не уберегла от несчастья…

Девушка прикрыла рот ладонью, пытаясь сдержать крики боли. По щекам текли не прекращаемые потоки слёз. Ши Мун-Чу пытался успокоить дочь, но та уже не слышала его. За всем этим из под приоткрытой двери наблюдал мужчина, так же понявший, как сильно ошибся и как мерзко отплатил той, кто спас его жизнь и превратил её в рай, за что тот обернул её жизнь в ад…