Ганфайтер

Глава 1

Все что я помнил о прошлом — я умел убивать. Причем самыми разнообразными способами.

Когда утро начинается с дикой головной боли, можно быть уверенным — день тоже не задастся.

Я открыл глаза. Череп просто раскалывался на части — это сколько же вчера надо было выпить, чтобы сегодня так страдать? Но даже захудалая мыслишка о точных причинах произошедшего не шевельнулась в моей голове — весь вчерашний вечер начисто стерся из памяти, будто его и не было.

Собравшись с силами, я сел в постели, и только тут сообразил, что это и не постель вовсе, да и помещение вокруг совершенно не похоже на городскую квартиру или, на худой конец, комнату в отеле.

То, что я принял за кровать, больше походило на раскрывшийся кокон гигантской личинки бабочки. Шелковая, приятная на ощупь светлая ворсистая оболочка, мягкое ложе, еще сохранившее форму моего тела. Верхняя часть кокона была чуть раскрыта, словно расстегнута, один край свисал до пола — оттуда-то я и выбрался. Получается, до своего пробуждения я был заперт внутри, и, скорее всего, против своей воли. А кто, скажите на милость, добровольно согласился бы оказаться в этой герметической скорлупе совершенно непонятного происхождения. Как я только не задохнулся!

Помещение, в котором я оказался, тоже вызывало массу вопросов. Во-первых, оно было совершенно пустым. Кроме кокона здесь не было ни единого предмета. Размерами своими оно тоже не поражало — примерно три метра в длину и столько же в ширину, места было немного, танцы не устроить. Пол — холодный на ощупь — кажется, каменный, и такие же стены и потолок однотонного серого цвета, но при этом вокруг было достаточно светло, по крайней мере, я прекрасно мог разглядеть всю незамысловатую обстановку, хотя источника освещения не обнаружил. А во-вторых, и это главное, в помещении не было ни дверей, ни окон. Просто голые стены без единой щели или трещины.

И еще я был голый.

Просто замечательно. Очнуться неизвестно где, без одежды, с раскалывающейся на части головой, вдобавок замурованным в странной комнате. Уверен, худшее утро в моей жизни!

Я обошел комнату, даже потрогал стены — все тот же сплошной холодный камень без единого намека на выход.

Внезапно что-то негромко пикнуло, казалось, в самом мозгу, а на расстоянии вытянутой руки перед глазами прямо в воздухе возникли буквы.

«Поздравляем! Вы возродились к жизни! Ваш текущий статус — новичок. Ваши текущие локальные цели: разведка, сбор информации. Ваши текущие глобальные цели: не определены. Ваш класс не определен. Ваши пристрастия не определены. Внимание, все ваши показатели находятся на нулевом уровне! Будьте осторожны! Слабые долго не живут. Произнесите слово „выход“ для деактивации замка. Моргните два раза правым глазом, чтобы убрать информационное поле».

Это что еще за хренотень⁈.. Я перечитал сообщение три раза, но не понял ничего. Точнее, я, конечно, понимал смысл каждого отдельного слова, но суть послания от меня ускользала.

Я что, уснул в виртуальном шлеме и до сих пор не проснулся? На всякий случай, я ощупал голову, но никакого шлема, разумеется, не обнаружил. Откуда тогда взялась надпись? Решив последовать совету, я моргнул два раза правым глазом. Надпись тут же исчезла.

Галлюцинации? Прежде я никогда ими не страдал. Впрочем, все когда-то случается впервые. Видно, настал и мой черед, и сейчас я лежу в дурке под наблюдением врачей, а все происходящее вокруг — лишь плод моего больного воображения. Если принять эту гипотезу за аксиому, все тут же становится на свои места: и кокон, и комната, и отсутствие одежды, и надпись в воздухе — я просто сошел с ума, спятил, поехал кукушкой!

— Пожалуйста, вылечите меня, друзья! — на всякий случай обратился я в пустоту.

Впрочем, была еще одна логичная версия — наркотики. Кто-то против моей воли мог накачать меня сильнодействующими препаратами. Тогда временная амнезия понятна.

И сейчас на остаточных эффектах обычную больничную комнату я принимаю за какую-то пещеру, а кровать — за кокон насекомого невероятных размеров. А надпись? Да не было никакой надписи! Это добрый дядя доктор разговаривает со мной, а я в своем временно перевернутом сознании интерпретирую его речь, как таинственное послание. На самом же деле я не брожу по серой комнате, а лежу в постели в состоянии полной прострации, возможно, связанный ремнями, дабы не буйствовал и не щипал симпатичных медсестер за упругие ягодицы.

Составив в голове эту простую логическую цепочку, я несколько успокоился. Да и головная боль постепенно стихала, что только способствовало моему умственному процессу. Все же теперь появилась смутная надежда на лучшее — явно ведь, даже самый мощный препарат рано или поздно выветрится из организма, и я выскочу из этого бредового сна, столь пугающе похожего на явь.

Что обычно советуют врачи в подобных случаях? Сесть, расслабиться и постараться сосредоточиться. Главное — вспомнить хоть что-нибудь, зацепиться за реальность, а дальше дело само пойдет!

Так я и сделал. Перестав бессмысленно бродить по комнате, я вернулся к кокону и осторожно сел с краю на свое бывшее ложе, прикрыв глаза. Нет, как же все реально вокруг. Кокон был уютный и какой-то домашний, чуть теплый, податливый — удобнее любого самого дорогущего кресла.

Вчерашний вечер выпал из памяти — бывает, но остальную часть дня я должен помнить? Должен. Но я не помнил.

Более того, через несколько секунд я осознал, что не помню не только вчерашний день, я позабыл всю свою прошлую жизнь. Я не мог назвать даже своего имени!

Томас? Джеймс? Никита? Олег? Венцеслав? Сигизмунд?

Мимо. В памяти ничего не колыхнулось.

И не только имя стерлось из памяти, я даже не мог понять, немец я, русский, американец или, упаси боже, поляк?

Это был удар. Я пошатнулся и чуть было не упал с кровати-кокона, повезло, что в этот момент я сидел. Голова резко закружилась, усилием воли я пытался вернуть себе хотя бы одно-единственное воспоминание, любое, не важно — пусть самое пустяшное, захудалое. Я же явно не сегодня родился, прожил сколько-то лет, рос, учился, влюблялся… наверное… У меня должна быть семья. Даже если я не женат, то родители ведь никуда не могли деться? Друзья? Коллеги по работе? Я ведь обязан был где-то работать?..

Нет, в моей голове оставалось так же пусто, как и в моих отсутствующих карманах. Кстати, неплохо бы накинуть что-нибудь на себя — в комнате достаточно прохладно.

Но ведь я мыслил? Значит, существовал! Эту сентенцию я прекрасно помнил, но вот практический вывод подкачал: на каком языке я мыслил? Черт его разберет! Звучит глупо, но я реально не мог понять. Это просто был ЯЗЫК, который я воспринимал, как родной. Возможно, если бы в комнате сейчас появился кто-то еще и заговорил со мной, что-то смогло бы проясниться. Но, увы, я был совершенно один, и никто не спешил ко мне на помощь.

Единственное, что я знал о себе точно: я — человек!

Еще я мог сказать, что я достаточно высок — за метр девяносто, широкоплеч, но чуть сутулюсь. Тело жилистое, тренированное. Руки мозолистые, костяшки кулаков сбитые — привык драться.

Уже что-то!

Осмотрев себя, насколько это получилось, я обнаружил по всему телу многочисленные шрамы: одни — тонкие, словно ниточки, другие — достаточно толстые, твердые на ощупь. Грудь, спина были покрыты ими, словно паутиной. На руках и ногах шрамов было меньше, на голове тоже нашлось несколько.

Происхождение шрамов я не помнил.

Так, а что на счет общих знаний? С этим дело обстояло лучше, многие факты я знал. Имена президентов, названия стран и континентов, важные мировые события, фамилии известных людей.

Что же последнее произошло на планете? Очередные разборки между главными игроками, новая угроза всеобщего уничтожения — все, как обычно. Никакой конкретики. Какой год на дворе? Тоже не скажу.

Значит, обнулились исключительно мои личные воспоминания. Это плохо, но хуже было бы, если я не смог вспомнить вообще ничего.

Но физику тренированного тела не обманешь. Пусть я забыл, кто я есть, но тело о себе все помнило.

Я потянулся, с удовольствием ощущая тугие мышцы. В своих силах я был уверен, хоть память и подвела. Уже прогресс.

Сеанс медитации завершился сам собой. Ничего нового я не узнал, ни к каким выводам не пришел. Если я, и правда, в клинике, а все происходящее вокруг, лишь мой бред, то в данную минуту самостоятельно вернуться в реальность я все равно не могу.

Значит, для начала надо устроиться в сложившейся обстановке, а потом уже искать выход из сложившейся ситуации. Главное — не паниковать! Вдруг меня просто крепко ударили по голове, вызвав этим временную амнезию — так бывает, я видел множество подобных историй… в кино. Но вот эта комната… она очень нетипичная… слишком уж все натурально выглядит.

Я ущипнул себя за руку. Больно, черт подери!

Никаких надписей в воздухе более не появлялось. Я с недоверием поглядел по сторонам, но все было спокойно. На меня никто не покушался.

Между тем, в животе забурчало — я проголодался. Да и пить захотелось жутко. Сколько же я тут провалялся овощем? Если судить по внутренним ощущениям, то не меньше суток. Не удивительно, что организм требует свое.

Я поднялся на ноги, вновь ощутив приятную прохладу каменного пола, и обошел комнату по периметру несколько раз, стараясь отыскать хоть что-то, любую мелочь, выделяющуюся из общего рельефа стен, пола или потолка, но тщетно. Камень был чуть шершавым на ощупь, а попытка отковырять от него кусочек с треском провалилась. Крепкие тут стены, на совесть строили. Если это мое подсознание, то я загнал себя в ловушку. Отсюда не выбраться без посторонней помощи. Я запер сам себя. Хорошо хоть, что клаустрофобией я никогда не страдал, а то лежал бы уже на полу в позе эмбриона и тихонько скулил от страха и безнадеги.

Еще раз ущипнул руку и окончательно решил: нет, это не бред и не галлюцинация. Все вокруг реально.

Тут у меня в голове словно щелкнуло, и я выругался вслух. Надпись! Я совсем упустил ее из виду, а зря. Ведь там же была четкая инструкция, которую я проигнорировал, посчитав все происходящее игрой сознания. Но если на мгновение допустить, что я в реальности, значит, инструкция настоящая.

Я сжал кулаки. Если не сработает — все, можно писать завещание и вешаться. Хотя это и сложно будет сделать без веревки и крюка под потолком.

Итак, будем следовать инструкции.

— Выход! — негромко произнес я, собравшись с духом и задержав дыхание.

В первую секунду все осталось по-прежнему, но расстроиться я не успел, уже в следующий миг что-то заскрипело, и часть стены попросту отодвинулась в сторону, открыв моему взору проход, вполне достаточный, чтобы в него мог протиснуться человек. А ведь я очень внимательно изучил стену — мгновение назад ее поверхность была совершенно гладкой, без единого шва. Неизвестные строители постарались на славу — я ни за что не нашел бы выход, не зная правильной команды.

Как там было сказано? — деактивация замка. Что же, вот я его и деактивировал. Пора сматываться отсюда, пока система, запирающая проход, не вернулась в исходное состояние.

Более не размышляя, я протиснулся в лаз, чуть оцарапав при этом плечи — слишком узко для меня, но выбора не было, а сидеть в темнице дольше я не желал.

Меня встретил пустой полутемный коридор, больше похожий на туннель, уходящий в обе стороны. Покатые серые стены, все тот же каменный пол под ногами, и все та же неизвестность.

Ни одной двери-прохода, кроме моего лаза, я не увидел, но это вовсе не означало, что их тут не было. Может, каждые несколько шагов тут устроены тайные комнаты, подобные той, из которой я только что выбрался, но обнаружить и открыть их — задача явно мне не по силам.

На всякий случай я попробовал поколдовать:

— Выход! — другой команды я не знал.

Опять заскрипело, и мой проход затянулся, будто его и не было. Я запаниковал.

— Выход! Выход! Вход! Сезам, откройся!

Но система, отвечающая за открытие замков, более меня не слушалась. Я оказался отрезанным от своей комнатки, и другие двери, если они тут имелись, не спешили распахнуться передо мной.

Да плевать, не больно-то и хотелось. Возвращаться в комнатку я не планировал, что я там забыл? Слава всем богам и демонам, что успел оттуда сбежать прежде, чем проход слился со стеной, теперь уже, кажется, навсегда…

Куда пойти? Налево или направо? Абсолютно все равно, оба направления выглядели совершенно идентично, а новых подсказок у меня не имелось. Что же, подкинуть бы монетку, но за неимением оной, ограничусь считалкой.

— Эна—бена—раба, квинтер—квантэр—жаба.

Направо, так направо. Я медленно потопал по коридору, надеясь, что рано или поздно он закончится, а я не оказался в замкнутом круговом ходе, иначе вернусь через некоторое время обратно.

Отметить бы чем-то место моей комнаты? Вот только нечем — ни одного камешка под ногами не валялось, а о мелке можно было только мечтать.

Я шел долго, а вокруг ничего не менялось. И все же интуиция мне подсказывала, что я не хожу по кругу, а все же движусь пусть в неизвестном, но направлении. И когда внезапно я почувствовал легкий сквознячок, то ноги сами понесли меня вперед, где воздух был свежим и чистым.

Становилось все светлее. Прежнее освещение уже казалось мне сплошным мраком, но впереди светило солнце, и внезапно очень захотелось поскорее выбраться из этого угрюмого места.

Я не выдержал и побежал. Яркий прямоугольник выхода показался после очередного изгиба туннеля — теперь-то я не сомневался, что все это время шел по огромному спиральному ходу, спускаясь все ниже и ниже, пока, наконец, не добрался до конечной точки маршрута.

Не сомневаясь, я шагнул в проем, и на несколько секунд зажмурился — настолько ослепительно было вокруг, особенно после полумрака туннеля. А когда осторожно открыл глаза, то не поверил сам себе.

Я стоял на небольшой площадке на изрядной высоте — не ниже двадцатого, а то и тридцатого этажа, а передо мной, насколько хватало взора, почти до самого горизонта расстилалась бесконечная пустыня, разбавленные небольшими зелеными островками-оазисами. И лишь на самой границе видимости, сплошным массивом начинался уже совсем иной пейзаж: прерия с ярко-зеленой травой, плавно переходящая в густой лес, а чуть левее высились несколько холмов. Разглядеть что-то более детально на таком расстоянии я не мог.

Но одно я увидел — ни малейшего следа жизнедеятельности человека. Сплошная природа в ее первозданном виде. Ни городка, ни деревеньки, ни машин, ни дорог, и даже небо было голубым и чистым, без единого росчерка самолетного следа.

Было очень жарко, солнце нещадно пекло и слепило глаза. На мгновение захотелось даже вернуться обратно в прохладу туннеля, но делать этого, разумеется, я не стал.

Вид с площадки открывался шикарный. Вот только ни на один свой вопрос я так и не получил ответа. Где я нахожусь? Почему я здесь? И кто, собственно, я такой?

Обернувшись, я совершенно не удивился, обнаружив, что каменная стена за моей спиной — это скала, уходящая высоко вверх и отвесно вниз. Я же всего лишь находился на одном из ее боковых выходов.

Одинокая черная скала посреди пустыни.

Узкая площадка, клином выпирающая вперед, могла дать лишь частичную возможность оценить местные масштабы, но и этого хватило, чтобы прочувствовать ее размеры.

Оставалось понять, как спуститься вниз и при этом остаться в живых.

Но в следующее мгновение у меня появилась иная, более насущная проблема.