Галактика без человечества. Романы

2. Порабощенный мир

Финн покачнулся, в его глазах помутилось. Снова вопил Хакер, а остальные жители деревни разом заговорили, но их голоса доносились откуда-то издалека. Тело Финна оцепенело, заледенело от потрясения. Полуослепнув от внезапно навернувшихся слез, он повернулся и, спотыкаясь, побрел прочь.

Позади него ревел Хакер:

- Кровный долг лежит на тебе за этот день. Финн Феррал.

А потом он бросился вслед за Финном - в его руке появился нож.

Даже несмотря на глубину мучений и ужаса, какой-то инстинкт предупредил его. Он повернулся, встречая бросок Хакера, и, хотя он был отброшен огромным весом налетевшего мужчины, рука его метнулась и вцепилась в мясистое запястье руки, державшей нож. Затем Финн твердо встал на ноги, а Хакер обнаружил, что остановлен на бегу и хватает от боли воздух ртом, а стальной захват на его руке сжимается все туже.

Нож, сверкнув, упал в пыль.

- Где был твой нож, Хакер, когда Рабовладельцы были здесь? - голос Финна был резок, неузнаваем. - Какой кровный долг лежит на них?

Без видимого усилия он отбросил дородного мужчину и тот растянулся на земле, широко раскрыв глаза. Потом он взглянул на остальных и увидел правду на их лицах. Некоторые были угрюмы, некоторые испуганы, некоторые просто насторожены. Но почти все они были настроены против него. После этого ужасного дня им было нужно кого-то ненавидеть. И он стал козлом отпущения - поскольку он был чужаком, никому не приходился родней и не являлся частью их маленькой, наполненной страхом жизни.

Он отвернулся и ушел, пошел к хижине, которая была его домом. Когда он за собой закрыл дверь, то позволил себе прислониться спиной к стене и пустота сомкнулась вокруг него, холодная и безысходная. Пустота - и воспоминания.

Раньше хижина была всегда полна любовью и теплотой, заботой и сплоченностью. Так было с того самого дня, когда Джошуа принес его домой из леса. Финн ничего не помнил из того, что было прежде, но хорошо помнил, как Уайра окутала его теплотой своего участия, как Джошуа и Уайра приняли его за родного. Все последующие годы они растили его с любовью, получали бесконечное удовольствие от его постоянного бодрого веселья, от его острого любознательного ума, который, казалось, всегда готов был изучать все обо всем.

Больше всего в те далекие годы Финн хотел учиться у Джошуа образу жизни в окружении дикой природы. И учился он так быстро, что Джошуа поверил: между этим ребенком и дикой природой есть какая-то особая почти мистическая связь: может быть, возникшая именно тогда, когда ребенок заблудился в диком лесу и чудесным образом избежал всех его опасностей.

Прошли годы, мальчик вырос и стал сильным юношей и, вполне естественно, стал преемником Джошуа в качестве деревенского охотника. Это стало необходимым еще и потому, что Уайра заболела, родив дочь - Джену. Такую болезнь когда-то можно было вылечить несколькими таблетками, но в мире, где они жили, не было лекарств. Меньше, чем через год она умерла. Тогда Джошуа, постаревший, утративший живость движений, вынужденный ухаживать за ребенком, решил остаться дома и предоставить охоту искусству юного Финна.

- Я учил этого мальчика, но теперь он может поучить меня, - говаривал Джошуа соседям, - он может сосчитать перья у сокола, а мы и не увидим его в вышине. Он слышит, как мышь дышит в норке, выследит бобра под водой. Ничего подобного я не видел.

Соседи кивали и улыбались, но мельком бросали взгляды друг на друга не потому, что не верили Джошуа, они знали, что тот говорит чистую правду, а потому, что было нечто такое в Финне Феррале, что беспокоило их.

А старый Джошуа посмеивался про себя и говорил:

- Отличный он парень, хотел бы я, чтобы он всегда был со мной, но когда он дома, я чувствую себя в чем-то виноватым. Все равно, что держать дикого орла в клетке. Он должен быть на свободе.

Тогда соседи снова обменивались взглядами и расходились в тревоге - в их мире не многие позволяли себе пользоваться такими словами, как «свобода».

Но Джош был себе на уме, говорил он все, что вздумается, не отворачиваясь от туманных страхов, которые таились за границей монотонной деревенской жизни. У него даже было несколько книг, сохранившихся с Забытого Времени, истрепанных и разрозненных, но их хватило, чтобы научить Финна немного читать и писать. Из этих книг и того, что знал Джошуа информация поколениями передавалась из уст в уста. Финн пополнил свое образование знаниями о прошлом.

Большинство из того, что он узнал, было разрозненным, полупонятным, переполненным загадками и тайнами. Но все же он знал гораздо больше, чем многие из живущих о Забытом Времени и том ужасе, что пришел после него.

По-видимому, в Забытое Время - давным-давно, возможно, лет триста назад, а может быть, и больше, мир был переполнен людьми. Их были миллиарды. Они строили огромные города из металла и камня, прокладывали на земле каменные дороги, жили, работали, путешествовали, всегда огражденные от окружающего каменным или металлическим барьером. Они жаждали богатства и власти, те люди. Это их страстное желание отравляло землю и воздух преграждало реки и океаны, вырубало леса и уничтожало диких животных.

И в конце концов те люди уничтожили сами себя.

Каким-то образом они предали огню весь свой мир. Потом, когда огонь угас, большинство огромных городов превратились в руины, и из всех миллиардов остались лишь несколько миллионов человек.

Выжившие скрывались в руинах и мечтали заново отстроить старый мир. Они даже, возможно, и приступили к этому, но такой возможности им не предоставилось.

Никто не знает точно, сколько это продолжалось - несколько поколений после разрушения, может быть, столетия. Но однажды, без предупреждения, с ужасающей внезапностью в небесах появились огромные, угловатые металлические тела. Они сотнями медленно опускались на опустошенную землю.

Они пришли - и то был первый день теперешнего мира.

Они расползлись по миру с холодным чуждым безразличием. Они были гуманоидами, но не людьми - тонкорукие и тонконогие, с раздутыми, как у насекомых, телами, их безволосые головы были совершенно гладкими, если не считать разреза рта и прямоугольных желтых фасеточных глаз. И остатки человеческой расы разбежались и попрятались, завывая от ужаса.

Но не все. Некоторые смельчаки попытались изучить чужаков, войти с ними в контакт. Но не преуспели в этом. Стало ясно, что человек, который подойдет слишком близко к чужакам, пусть даже и случайно - это уже мертвый человек. У чужаков были полые металлические палки, из которых извергались малиновые лучи огромной энергии. Они направляли свое оружие на людей так же небрежно, как люди мимоходом убивали мух.

Каким-то образом остатки человеческой расы собрали свое мужество, раздобыли немного оружия из остатков своей цивилизации и восстали против чужаков. Их мятеж продолжался лишь несколько дней. При первых признаках сопротивления корабли чужаков поднялись в воздух. Человеческое оружие было бессильно против их металлических корпусов, а на кораблях оказались более мощные источники энергетических лучей. Холодно, методично чужаки уничтожали человечество.

Ни одно человеческое поселение не убереглось от убийственных лучей. Даже выжженные руины старых городов были сожжены вновь, бесследно расплавлены. И во второй раз мир оказался опутанным пламенем, и человечество сгорело в нем.

Чужаки высылали свои странные создания с крыльями летучих мышей на разведку - те вынюхивали, где скрываются мятежники, чтобы продолжить бойню. И в конце концов уцелели лишь немногие - может быть, всего несколько тысяч во всем мире - скрывшись в те районы, где девственная природа, которой они некогда избегали, теперь предлагала им убежище.

Там они и остались, так как чужаки после своей тотальной победы не стали преследовать нескольких выживших. Таким образом, перед лицом столь подавляющего превосходства чужаков, их холодной кровожадности, что-то исчезло из души человечества.

Немногие все еще в тайне лелеяли в душе ненависть, но то была пустая, бессильная ненависть, порожденная ужасом и безнадежностью. Гордость, мужество, дух мятежа, надежда - все это исчезло из сердца человечества. Не осталось ничего, кроме слепого животного инстинкта самосохранения.

И все же они выжили, прожили годы и поколения. Они жили в неуютном, примитивном существовании с дикой природой, вернувшись к образу жизни своих диких предков. А девственная природа восстановила себя, вновь привольно раскинувшись по лику земли, укрыв и похоронив страшные шрамы двух опустошений.

Пока природа восстанавливала свой мир и укрывала прячущиеся остатки человечества, чужаки занимались своими непостижимыми, холодными и безразличными делами. Они в нескольких местах построили странные, замысловатые строения, испещрили землю там и тут запутанными приспособлениями, присвоив Землю и остатки ее богатств.

Никто так и не знал: зачем. Никаких отношений между землянами и новыми хозяевами Земли не было. Словом, как сказал однажды Джошуа Феррал Финну: «Люди тоже не больно-то разговаривают с мышами в стогу сена».

Несомненно, так оно и было.

Род людской жил сам по себе в маленьких, грубо построенных деревеньках, в глуши простиравшихся во все стороны лесов. Они расчищали маленькие поля и возделывали их примитивными инструментами. О чужаках говорили редко, словно этим можно было помочь. Но осознание присутствия чужаков не покидало людей.

В первые годы после мятежа человечество осознало, что существуют некие границы, которые запрещается преступать. Они усвоили, что запрещается строить слишком большие деревни, что нельзя их строить слишком близко друг от друга и что запрещается пользоваться даже смутным воспоминанием о науке, индустрии и технологии. Не должно быть прогресса никакого рода, никакого стремления к чему-либо подобному той цивилизации, о которой большинство из них едва помнили.

Они усвоили эти уроки жестоким методом проб и ошибок. Крылатые шпионы, как называли люди крылатые создания, могли посетить деревню в любое время - парили над крышами, прицеплялись снаружи к окнам. Если деревня слишком вырастала или кто-либо изобретал какое-либо полезное устройство или процесс, крылатые шпионы сразу обнаруживали это. Тогда появлялись чужаки. И не в одном из своих огромных кораблей, а в странных яйцевидных машинах, которые легко парили над землей. Вспыхивали энергетические лучи, и все запретное стиралось с лица земли. Вместе с людьми.

Были и другие, еще более безжалостные уроки. Время от времени чужаки появлялись беспричинно, без предупреждения, и забирали с собой людей. Выбирали людей, казалось, случайным образом, и никто не знал, для чего, и что с ними происходило там, куда их увозили.

Это было окончательным утверждением новой роли человека на его собственной планете. Угнетенные, деградировавшие, невежественные, перепуганные люди стали не более, чем зверьками для своих правителей чужаков. «Мыши в стоге сена» - их не замечали и держали под контролем, их мучали и погодя убивали.

И все-таки человечество каким-то образом продолжало существовать. А поскольку нельзя вечно находиться в страхе, иначе можно погубить рассудок, люди научились гнать от себя прочь мысли о таких вещах. Они научились позволять ежедневной отупляющей работе завладевать телами и мыслями, находя слабое удовлетворение в том, что просто продолжают жить. Они отвернули мысли и сердца от туманных мечтаний о свободе, мире, счастье и редко говорили о таких понятиях.

Если это можно было избежать, люди старались не произносить вслух мысли, имена, которые их предки дали своим жестоким хозяевам.

Они называли их рабовладельцами.

Финн Феррал с трудом отбросил от себя холодный туман воспоминаний и огляделся. Все вещи, которые когда-то составляли понятие «дом» - радушные и привычные - теперь, когда Джошуа и Джена исчезли, потеряли для него всякое значение… Снова слезы угрожающе подступили к глазам, в горле застрял комок.

Но где-то глубоко внутри у него росло другое чувство. Нечто прочное, как железо, острое, как кремень, твердое и непоколебимое. Решимость, может быть, решение, смешанное с диким гневом.

Если дом перестал быть домом, то он покинет его. Он часто мечтал покинуть деревню и отыскать ответ на загадку своего происхождения. Но он так ничего и не предпринимал: ему необходимо было заботиться о Джошуа и Джене; и в любом случае у него не было ни малейшей идеи, откуда начинать поиски и что искать.

Джошуа и Уайра сначала думали, что ключом к отгадке может послужить тот странный рисунок из черных точек, что был на левом плече Финна. Но, как они ни пытались, они не смогли увидеть смысла в этом рисунке и в конечном счете заключили, что это просто необычное родимое пятно.

Пальцы Финна бессознательно поглаживали отметину, пока он еще раз осматривал хижину. Затем он встряхнулся, как собака, и повернулся к двери. Дом будет оставлен таким, какой есть, ему ничего отсюда не нужно. И было бы отлично, если бы все осталось на своих местах, когда они вернутся. Ведь он не планировал путешествовать бесцельно. Если он вернется, то вернется не один.

Там, снаружи, толпа разбрелась по своим домам, вместе со всеми ушел и Хакер. Но высокий мужчина стоял перед дверью Финна и спокойно смотрел на него из-под кустистых бровей.

- Финн?

Финн кивнул.

- Устер Коллис.

- Ты не должен обижаться на Хакера, - сказал Коллис. - То, что случилось, слегка повредило его рассудок. Он переборет себя.

Финн безразлично пожал плечами.

- Каким путем они улетели?

Коллис моргнул, а потом понял.

- На северо-запад, - сказал он, и его длинный подбородок дернулся. Зачем? Ты решил пойти за ними?

Коллис снова моргнул, в его глазах появился страх.

- Тебя убьют.

Финн, как и прежде, пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.

- Право же, ты ошибаешься, мальчик, - сказал Коллис. - Ни один человек не выживет, сделав то, что собираешься сделать ты. Они убьют тебя наверняка. Ты не сможешь даже приблизиться к ним.

Финн повернулся, дикий огонь вспыхнул в его глазах.

- А когда в последний раз кто-то пытался?

- А как же деревня? - сказал Коллис. - Кто будет нашим охотником?

- Пусть Хакер и другие научатся, - ответил Финн, безрадостно улыбаясь. - Лес не даст вам голодать. Некоторое время я буду охотиться сам по себе.

Потом он окончательно отвернулся от Коллиса и двинулся через деревню на северо-запад.