Виктор Волконский
Красный карлик
«Сон разума рождает чудовищ».
«…Мы не отступали перед самыми отвратительными и уродливыми сценами, полагая, что истина и мораль очищают все, как огонь…»
Глава 1 Я девственна!.. Вам это не помешает?
С тех пор как обезьяна слезла с дерева и нарекла себя человеком, она постоянно и суетливо что-нибудь да производит. И добывает себе этим хлеб насущный.
Производить можно все, а вот делать, не всякое. Впрочем, Павлу Петровичу Костомарову не случалось вникать в подобные тонкости. Он был производителем особого рода – делал себе подобных. О чем и гласила реклама кооператива «Малыш».
«Всем, желающим стать матерью.
Милые девушки и дорогие женщины!
Если ваши мужья бесплодны (или вы вообще не имеете таковых) – не отчаивайтесь. Кооператив „Малыш“ – это то, что вам нужно! Свои услуги предлагает высококвалифицированный специалист интимной сферы. Успех гарантируется на 99.9 процента!»
Председателю кооператива «Малыш» недавно стукнуло тридцать пить. Он был высок, строен, хорошо сложен, к тому же некогда он, П. П. Костомаров, занимался культуризмом и имел фигуру «а-ля Шварценеггер». Раньше Павел Петрович служил инженером. Хорошо еще, что умственный труд не оставил морщин на его невысоком, но чистом лбу, а то бы производитель мог показаться клиенткам старообразным Но пока Костомаров выглядел прекрасно.
Нехорошая наша жизнь, в которой подгнивают слабые моральные устои серых личностей – вот что вынудило Костомарова решиться на столь тяжкий труд. Зарплату он получал на заводе небольшую, жена зарабатывала еще меньше. Вот и думай, как одеть, обуть, накормить детей! А их двое – растут в условиях нынешнего дефицита… Вот и пришлось Костомаровым открывать собственное дело.
Оказалось, что в большом городе работы навалом. И идут бедолаги к производителю тоже ведь не от хорошей жизни. Впрочем от истощения кооператора спасает четкий регламент: две клиентки в день, два выходных в неделю. Цена услуги при теперешней дороговизне мизер – всего-то сто пятьдесят «деревянных».
И вот в один из солнечных майских дней, ровно в восемь утра в прихожке трехкомнатной квартиры Костомаровых звякнул звонок. Робко и неуверенно.
«А иные трезвонят так, что хоть святых выноси. – подумал Павел Петрович. – Так… посмотрим, кто же у меня на сей раз?..»
Костомаров раскрыл общую тетрадь, в которой вел предварительную запись, сверился с датой.
«Мария Ивановна Богданова, возраст 24 года, не замужем…» Справка об отсутствии вензаболеваний предъявлена, расписка в том, что не претендует на алименты… так где же она… ага, вот!.. приложена…
Из прихожей донеслись негромкие голоса – жена уже впустила клиентку. Павел Петрович встал, поправил свой белоснежный халат, наброшенный на голое тело (что поделать специфика!) и вышел навстречу гостье.
«Понедельник – день тяжелый!» – вздыхая, подумал он. И предчувствие его не обмануло.
Всем хороша была Мария Ивановна – начиная со стройных крепких ног и кончая невысокой, но распирающей легкую куртку грудью. А вот дальше… Очень сильно обидела эту женщину природа! Дала она ей маленькое скуластое личико с безобразно выпяченной верхней губой и серыми глазками-щелками. И к тому же посадила на ее левую щеку большое родимое пятно.
Перехватив взгляд Костомарова клиентка торопливо сказала:
– Надеюсь, что мой сын будет похож на вас!
Фраза эта была явно заготовлена заранее. Павел Петрович же ответил быстро, экспромтом:
– А дочери дай Бог вашу фигуру!
Ответ был вполне достоин профессионала и поэтому настроение Костомарова несколько улучшилось.
– Проходите! – изысканно вежливо сказал он. – Вот сюда, пожалуйста.
Из дверей кухни выглянула жена кооператора Софья Максимовна, невысокая пухленькая блондинка.
– Машенька! Может быть, приготовить завтрак? Это будет стоить недорого.
– Что вы… нет, нет! Я же ненадолго.
Павел Петрович запер за собой дверь и взглядом показал Маше на вешалку-стойку у изголовья широкой кровати. Она торопливо сбросила свою курточку… белая блузка с рюшками туго натянулась на груди… также быстро расстегнула и снял с себя юбку. Перед Костомаровым предстали: крупные рельефные ягодицы, широкие бедра, полные ноги, круглые колени… темно-красные, с розовой искрой колготки сидели на ней как влитые.
– Вы просто прелесть, Машенька! – искренне сказал Павел Петрович. – А колготы – какая красота… даже жаль, что их придется снять.
Густо алея всем своим некрасивым личиком, Маша отрицательно качнула головой. Подошла к Костомарову, присевшему на край кровати.
– А вы посмотрите… может быть, их снимать не будем?
Павел Петрович увидел на Машиных колготках пониже талии крошечный движок застежки «молнии» и с легким шелестом повел его вниз… Маша пропустила его руку, слегка раздвинув ноги, и Костомаров убедился, что «молния» кончается как раз где надо – пониже поясницы.
– Мне их сестра привезла из Польши, – тихо сказала Маша. – Хорошо они там придумали… правда?
Павел Петрович понял, что он готов к работе, и молча потянул клиентку на постель. И… вдруг ощутил неожиданное сопротивление.
– Хочу вас предупредить… – белея, прошептала она. – Я девственна! Вам это не помешает?!
– Ничуть! – отрывисто сказал Костомаров. – Однако хорошо, что предупредили. Моя задача усложняется.
– Сколько… доплатить?
– Двадцать пять. Но зато я гарантирую вам минимальную боль при дефлорации. Возможно даже достижение оргазма.
Говоря это, Павел Петрович притянул Машу к себе, профессиональным движением сбросил с нее бюстгальтер и стал гладить ее пухлые груди, легонько прижимая ладонью твердые сосцы. Маша зажмурилась и с легким вздохом-стоном легла. Костомаров умело направил ее податливое тело в «позу миссионера» (женщина лежит на спине, ноги ее согнуты в коленях и раздвинуты). Клиентка неумело притянула его к себе… замерла… тихо вскрикнула, выгибая спину. Бедра ее передернула короткая судорога.
– Теперь ты женщина, Машенька! – ласково сказал Павел Петрович. – Тебе было больно?
– Не очень… Но я боюсь дальше! Пустите меня, мне не надо… не на… до…
Однако Костомаров честно отрабатывал свои денежки до тех пор, пока тело клиентки не стало бить крупной дрожью. Но вот Машино лицо наконец-то исказилось в сладострастной гримасе и стало неописуемо отвратительным. Павел Петрович поспешно отвернулся, а Машино тугое тело под ним еще жило наслаждением, билось и вздрагивало. Костомаров понял, что дело сделано. И только тогда он позволил себе выбросить семя.
– Вот и все, Машенька! – задыхаясь, сказал Костомаров. – Теперь вы обязательно станете матерью.
– Пустите меня… – всхлипнула клиентка. – А мне… еще может быть приятно? Вы же обещали!
– Не надо, Машенька, – обиженно сказал Павел Петрович. – Хотите, приходите в другой раз. А пока извините. Мне нужно немного отдохнуть, в два часа очередной прием.
Мария Ивановна поднялась и села, уткнув лицо в ладошки. Костомаров укоризненно вздохнул, вытянул из-под клиентки простыню на которой расплылось красное пятно, повертел ее в руках, раздумывая – сложить ее, что ли? Хотел было кликнуть жену, чтобы она унесла эту пакость. Но вовремя спохватился, дверь ведь заперта. В конце концов, Павел Петрович положил простыню на пол, рассудив: пусть, она уже и так грязная. Подсел к Маше и беглым движением огладил ее пышные бедра без особых эмоций, отметив про себя, что кожа клиентки нежна и приятна на ощупь.
– Не беспокойтесь Машенька, все будет хорошо, – привычно произнес он. – Одевайтесь!
Маша медленно встала, широко расставив ноги повернулась к Костомарову.
– Застегните мне колготки! – приглушенно сказала она. – Или я для вас уже пройденный этап?
Она быстро оделась и, наклонившись вперед, пошла к выходу. Но проходя мимо книжных полок чуть приостановилась. Возможно, ей хотелось как-то сгладить свою резкость.
– О, Эмиль Золя! – сказала она. – И «Анжелика»… она у вас тоже вся? Можно посмотреть?
– Посмотрите! – усмехнулся Павел Петрович.
Маша потянула с полки книгу, но та не поддалась.
– Книги нанизаны на стальные стержни, – пояснил, помаргивая, (что-то спать захотелось) Костомаров. – Народ ведь у нас всякий бывает…
И тогда Маша окончательно сломалась. Воспитанная в интеллигентной семье, она привыкла относиться к книге как к живому, трепетному существу.
– И вы их не читаете?! – растерянно спросила она.
– Рад бы, да некогда, – рассеянно зевнул Павел Петрович. – Работы много…
«Пошла бы ты… „дева Мария!“ подумал он. – Тоже мне, нашлась умница-разумница!»
А вслух сказал:
– До свидания, Мария Ивановна!
На том и расстались. Посидев немного, Павел Петрович отдышался и отправился к жене на кухню, проверить как рассчиталась клиентка.
Дверца шифоньера в углу чуть слышно скрипнула и из нее змейкой выскользнула старшая дочь Костомаровых – семиклассница Ирина. Она наблюдала за работой отца с первой до последней минуты через замочную скважину в дверце, откуда заранее вынула ключ. Затаив дыхание, Ирина на цыпочках пошла к двери.
Вечером Ирочка долго не могла заснуть. То, что она подсмотрела, для нее особым откровением не было. Как-то месяц назад мальчишки-одноклассники затащили ее на «хату» смотреть порнуху «по видику». Правда, Ира была там недолго, – убежала. Но все таки кое-что увидеть успела.
– А в жизни ЭТО все равно интереснее! – думала Ира, вспоминая, как судорожно сжимали бока отца Машины полные ноги…
Ира повернулась на бок и, засыпая, подумала: если мальчики опять пригласят на просмотр, то она не откажется.
…Сразу после рождения Ира развивалась быстро, не по годам. В пять лет у нее уже появились вторичные половые признаки: оволосение на лобке и характерная округлость телесных форм. Резко увеличились в объеме молочные железы. А вскоре начались и менструации.
Мать Ирочки, будучи женщиной передовых взглядов, не стала скрывать от дочери суть дела. Она как могла успокоила ее и строго-настрого наказала: никаких контактов с мальчиками! Конечно она может завести себе «живого кукленка», но это делать ей еще рано. Будет очень-очень больно.
Не имея досуга для частых бесед с дочкой Софья Максимовна этим и ограничилась.
Когда Ира немного подросла, она с интересом стала читать книги из папиного кабинета (тогда они еще не одевались на стержни). В них Ира нашла описания того, как рожали детей шестилетние и восьмилетние девочки…
Предупреждения матери стали пугать ее меньше, а потом и совсем забылись. Предоставленная сама себе Ирочка при играх со сверстниками всегда старалась уединиться с кем-нибудь… безразлично, с мальчиком или девочкой. С болезненным интересом она рассматривала и трогала их половые органы, показывала и позволяла трогать свои…
Теперь, когда ей исполнилось тринадцать лет, Ира выглядела на все шестнадцать. И, на зависть подружкам, смотрела в кинотеатре фильмы «без права показа по телевидению». К тому же у ее одноклассника Аскольда появился «видик», который приобрел его папа, большой начальник. Сам Коробейников-старший посмотрел его раза два, а потом передал сыну, который пользуясь бесконтрольностью родителей, крутил по нему самую жуткую «порнуху».
И вот в один из майских вечеров Ирина решилась. Сказав матери, что идет ночевать к подруге, она отправилась к Аскольду. На просмотр.
Дружная компания мальчишек-одноклассников, которой верховодил Коробейников, оказалась вся в сборе. Дверь Ирочке на условный звонок открыл сам хозяин – долговязый юнец, веснушчатый, слюнявый и белобрысый. Увидев Иру, Аскольд поспешно отступил в сторону, освобождая проход. Оценивающе осмотрел ее округлый зад, обтянутый простенькими джинсами и быстро захлопнул дверь.
«Попалась, птичка!» – злорадно подумал он.
В комнате семеро мальчишек глазели на призывно мерцающий экран цветного телевизора. Там две женщины обучали юную девочку таинствам любви. Не все у них получалось и тогда самая толстая отправилась к двери.
– Счас негра приведет! – приглушенно сказал кто-то. – А у него… эх и здоровенный!
На всезнайку шикнули и сеанс продолжался в тишине, под чужую негромкую речь и мелодичную музыку… Ирочка почувствовала, как чья-то дрожащая рука легла ей на колено, брезгливо дернула ногой. Но кто-то уже крепко вцепился в ее груди из-за спины. Кто-то поспешно зажал ей рот.
А Аскольд прошипел:
– Не ори… врубим музыку, все равно никто не услышит! И сделаем тогда тебе все очень больно… лучше ты сама… обработаем тебя ласково, по-домашнему! Не будешь кричать?
Ира подумала и отрицательно качнула головой.
Тотчас нетерпеливые руки содрали с нее джинсы. Следом слетела кофточка. Испугавшись, что мальчишки порвут лифчик и трусики, Ира сняла их сама.
Аскольд потянулся к выключателю и комнату залил яркий свет. Ира зажмурилась, поспешно прикрыла руками груди и низ живота… но ее толчком свалили на ковер и сунули под голову диванную подушку. Аскольд насильно влил ей в рот полстакана коньяка. Иру рассматривали, плотно облепив руками. Неумело тискали. И деловито обсуждали: с чего и как начать?
В конце концов Аскольд навалился на Ирочку сверху, грубо раздвинул ей ноги коленями… от рвущей низ живота резкой боли она застонала… потом ощущение неприятного постороннего предмета снующего в промежности притупилось… она еще помнила, что вторым был Витька-Пончик, третьим – Цыпа… а потом все смешалось, поплыло перед ее глазами… искаженные похотью лица насильников одинаковы.
Прежде чем Ирочкино сознание совсем погасло, она еще успела с омерзением подумать, что ковер под нею очень липкий и мокрый…
– Звони Аскольд, остальным пацанам! – предложил Игорек. – Все, так все.
Пока Аскольд звонил одноклассникам, Иру подняли и хотели отвести в спальню. Идти она не могла. Тогда ее отнесли туда и положили на кровать. Потом мальчики, отведя друг от друга глаза, стали поспешно расходиться. А у двери уже топтались новые очередники.
И так продолжалось до двенадцати часов ночи.
– Ну как, Игорек, словил кайф? – спросил Аскольд своего приятеля, когда они остались вдвоем.
– Не понял! – честно признался тот.
Глазки Аскольда масляно блеснули.
– Пойдем еще! – предложил он, кивая в сторону спальни.
– Да ты че! – испугался Игорек. – А если она… загнется? Ведь ходить уже не может!
– Пошли! Я знаю, что делать надо!
Увидев вошедших, Ира замычала от бессильной ненависти. Аскольд сдернул с нее простыню и, пуская слюни, стал оглаживать длинные Иринкины ноги, которые при его прикосновении судорожно задергались. Все тело девочки покрывали синяки и Аскольд не преминул добавить к ним еще один, впившись зубами повыше левого колена.
На тонкой шее Иринки бешено колотилась синяя жилка.
– Уйдите! – хрипло прошептала она. – Уйдите… вы и так мне все порвали… мне нельзя больше!
– А мы больше и не будем… туда совать. Теперь давай по-другому!
Аскольд присел на край кровати, стянул с себя до колен трико и плавки. Схватил Ирочку за шею.
– Наклонись-ка сюда… Ну!
И Аскольд уткнул Ирочкину растрепанную голову под свой тощий живот.
– Знаешь, что делать? Не ври… знаешь, видела! И не вздумай укусить, сука… Задушу!
Ранним утром Ира кое-как добрела домой. К счастью, родителей она не встретила, они уже уехали на дачу (было воскресенье).
Первым делом она прошла в ванную и долго-долго смывала с себя засохшую кровь и позор. Три раза принималась чистить зубы. Она теперь ненавидела весь мир.
– А Аскольда я убью! – отрешенно и спокойно подумала Ирина Павловна.
Родители приехали поздно вечером, усталые. И сразу же легли спать. Правда, Софья Максимовна все же заглянула к дочери переброситься парой слов. Однако разговор у них не склеился, Ирина упорно не хотела отрываться от потрепанного зарубежного детектива.
Через неделю Ира перевелась в другую школу. А в начале лета подвернулась путевка в престижный пионерский лагерь «Дружба» (очередной клиенткой Костомарова оказалась солидная дама из облоно). Там в лагере Ирочка и встретила Лену, свою будущую самую близкую подругу.
Ее ровесница Лена Ивина тоже выглядела старше своих лет. Невысокая, полненькая, она была красиво сложена и, по выражению Ирины, «смотрелась на все сто». Особенно восхитили Костомарову маленькие ножки Леночки, у самой Ирины была, по ее мнению, чересчур длинная ступня.
Как то раз, балуясь, Ирина попробовала примерить босоножки Леночки. Но безуспешно!
– И как они тебе только лезут! – с досадой сказала она. Опрокинула подругу на спину, принялась ее обувать. Та хохоча, отбивалась… босоножка отлетела в сторону. Рука Ирины случайно попала Леночке под платьице. Ощутив под пальцами теплую и нежную девичью кожу, Ирочка задохнулась на миг и неожиданно для самой себя стала мять пухлые ножки подруги.
– Ой! – вскрикнула Лена. – Пусти, больно же… Дура! Не лезь под трусы!
Она вскочила и отбежала в сторону. Подруги поссорились. Но ненадолго. Через день Леночка подошла первой.
– Давай мириться! – сказала она. – Если хочешь, пойдем погуляем… я тебе расскажу, почему так психанула.
Однако уединиться им удалось только поздно вечером, когда малыши заснули, дежурные разбрелись, а вожатая Оля отправилась «проведать кой-кого» – так она объяснила девчонкам. Те согласно хихикнули и сделали вид, что засыпают.
Они лежали лицом к лицу, плотно прижавшись на узкой койке и шептались под одеялом.
Беда Леночки была в том, что ее мать вторично вышла замуж. За молодого мужика. Лена упорно величала отчима Колькой.
– Мамка на работе, а Колька придет, свалит меня на кровать и щупает… Тискает везде, кусает. А потом музыку заведет… заставит меня под нее раздеться… положит на спину, ноги… загнет повыше и смотрит… что у меня там! А когда у меня первый раз пришли… ну, сама знаешь, что… он и говорит, сделаю тебе ребенка! Ты, мол, теперь не только… это самое сможешь, но и родишь! Один раз почти успел снасильничать, но я вырвалась.
– И мать не знает?! – потрясенно спросила Ира.
– Знает. Но не реагирует. Любит она его, что ли… В общем, боится потерять!
И горячо прошептала Ирине в самое ухо.
– Я девочка еще… Если тебе так уж сильно хочется, то давай… трахнемся! Все равно Колька дорвется как нибудь.
И она затихла, с замиранием сердца ощущая на своих бедрах торопливые, жадно дрожащие руки подруги, срывающей с нее трусики… Цепкие пальцы Ирины стиснули ее тугие груди.
– Положи на меня ножку! – шепнула Ира. – Ну не так же! выше… еще выше… вот так! Ты целоваться умеешь?… – найдя своими горячими губами пухлый ротик Леночки, Ира надолго замолчала, – нравится, да?
– Да…
– Ой, как приятно у тебя… здесь… – шептала Ира, засунув свою левую руку под закинутую вверх ногу Леночки и похотливо ощупывая низ ее живота. Погладив влажную впадинку на девичьем мягком лобке Ира затаила на миг дыхание… потом с трудом и хрипло выдохнула воздух. И коротким толчком большого пальца лишила подругу невинности.
Лена сдержалась, не вскрикнула. Только чуть всхлипнула и задышала часто-часто.
– Я тебя люблю! – страстно шептала Ирочка. – Я тебя никому в обиду не дам! Ивушка ты моя… хорошая ты моя… ну сделай мне приятно!
– А… как?!
– Сунь мне ручку промеж ног. А теперь… тискай мне там… Ивушка, ну что ты так дрожишь… Вот так!.. так… ну, еще! Ой!.. нет-нет-мне не больно… хорошо мне! Милая ты моя… Ле… ноч… ка!
Вдосталь и по-разному наигравшись, они заснули только под утро. Задремав, Ирина вдруг услышала что Леночка тихо засмеялась.
– Вот и не досталась я Кольке… твоя я теперь! – пробормотала Лена. – А ты нехорошая, ты мне больно делала…
Свернувшись калачиком, она прижалась к подруге и уснула…
Глава 2 Труп обескровлен почти полностью…
После событий, описанных в начале нашего повествования – прошло без малого три года. Сентябрь.
Генка Артюхин, по прозвищу Тюха, возвращался домой с дискотеки очень недовольным. В его, Генкино время, конечно все было намного лучше… Генка просвистел задумчиво какой-то нехитрый мотивчик (он так всегда делал в неприятную минуту) и подумал:
– Одичал я однако за два года…
Служил Генка далеко отсюда, в Заполярье, на точке с номером вместо названия. А теперь, вернувшись в родной город, он как-то сразу понял: вокруг все сильно изменилось… и в первую очередь он сам.
Жил Генка на окраине. По невеселым местам пролегал его путь. Впереди была безлюдная пустынная улица с редкими фонарями. Слева тянулась высокая решетчатая ограда старинного кладбища, справа – простиралась местность, которую в Монастырске с испокон века называли Лягушаткой. Теперь здесь активно шел снос старого жилья и рокот моторов замолкал только глубокой ночью.
Генка шел себе, посвистывал, но вдруг что-то заставило его замедлить шаг и прислушаться. Тюха насторожился: в недавнем «дембеле» еще крепко сидело солдатское чутье на всякие разные неприятности.
Из длинного, наполовину снесенного барака с темными разбитыми окнами донесся отчаянный женский крик.
«Наблюдай обстановку!» – вспомнилась Генке любимая поговорка старшины Панченко. Но наблюдать здесь, в тусклом свете одинокого фонаря было нечего. Ни души. Меж тем крик повторился… перешел в приглушенный вопль…
Тюха поморщился и даже головой помотал, потому что идти к бараку ему ох, как не хотелось! Но однако иди надо было и он пошел.
Но тут буквально у него под носом из-за висевшей на одной петле двери барака выскочила девчонка в короткой красной юбке и белых колготках. Она затравленно огляделась по сторонам, уперлась в Тюху невидящим взглядом, глаза ее, широко открытые ужасом, на миг обрели осмысленное выражение. Пятясь, незнакомка молча поманила парня за собой… потом повернулась и пошла – не оглядываясь. Тюха, не колеблясь, последовал за ней.
Так они миновали угол Советской и Максима Горького. Генка ждал, что незнакомка приостановится и позволит себя догнать. Но она быстро шла все вперед и вперед выбивая по асфальту неровный ритм своими каблучками.
– Она меня уводит от барака, – понял Генка. – Ну, ну… будь по твоему!
И он решительно прибавил шагу. Девчонка оглянулась, но не остановилась. И не побежала.
Тюха поравнялся с ней и брякнул первое что в голову пришло:
– Это ты кричала?
Она остановилась, посмотрела на него своими голубыми глазами, странно блеснувшими в полутьме.
– Тебе-то что? Свали отсюда!
– Я тебя провожу! – твердо сказал Тюха.
Она молча повернулась и пошла, почти побежала, прочь. Но уйти от Тюхи было не так-то легко. В три коротких прыжка он догнал ее и цепко взял за плечо.
– Стой!
Генка в этот миг ждал от нее чего угодно. Она могла закричать, лягнуть его под живот или ругнуться по черному. А девчонка вдруг прижалась к нему всем телом и заплакала. Отчаянно, навзрыд.
– Ты это… чего? – пробормотал Тюха. Он растерянно обнял ее за плечи и стоя теперь так, не зная что ему делать и что говорить.
Она еще раз всхлипнула, оторвалась от него и побежала прочь.
– Не ходи за мной! Не смей! – услышал Генка уже издалека и послушно замер. Только теперь он увидел на ее белых колготках красные пятна. Кровь.
– Понятно! – подумал он. – Затащили ее пацаны в барак и… Ну, и черт с ней!
…И, уже засыпая под ворчливую воркотню матери: «…шляешься допоздна, а столько в городе хулиганства… поди, не жрамши… шел бы работать…» Генка подумал:
– А она симпатичная и фигурка у нее будь-будь! Как бы ее найти?
И уснул. А под утро увидел странный сон: кто-то невидимый долго, нудно и назойливо объяснял ему, что при изнасиловании девушки пятна крови НЕ МОГУТ быть расположены на ее колготках именно таким образом – с наружной стороны икр – чуть повыше щиколоток. Вдобавок ко всему в сон этот влез еще и Иван Панченко, который выражался по-армейски и крепко откостерил Тюху за неумение «делать выводы».
– Темно же там было… – оправдывался Генка… – Вот я и подумал сначала, что это просто грязь… асфальт же мокрый!..
– А туфельки-то у нее чистенькие были, – ехидно и очень противно засмеялся Панченко. – Эх ты, Тюхин сын!
Через неделю Мишка Кузовенков, страдая с ужасного похмелья, приплелся ранним утром к своему бульдозеру. Не отпирая кабины, он повалился на битый кирпич под гусеницей и тоскливо огляделся.
Поспешное бегство на работу позволило ему почти что избежать утренних упреков супруги, но на душе у Мишки все равно было муторно. Да и пейзаж не радовал: вокруг его верного и надежного как «стольник» бульдозера громоздились кучи мусора, утыканные кое-где ржавой арматурой и гнилыми бревнами.
– Будто Мамай прошел! – Мишка с трудом собрал по пересохшему рту липкую слюну и зло сплюнул. – Да и ни черта не заработаешь на этом сносе… мать иху так!
Он поморщился, закурил и принялся ждать. Теплилась у Мишки надежда, что слесарь Иван (с которым Мишка вчера просадил полполучки) его не забудет. И – может быть – что нибудь сообразит…
– Вот почему – «дружок закадычный»? – вяло размышлял Мишка. – Да потому что вместе за кадык заливаем… Эхе-хе!
Иван, как и положено истинному другу «познался в беде». Мишке не пришлось особо долго ждать: вскоре напарник появился. Причем с сумкой, которую нес очень бережно.
– Ага, живой! Ничего… счас похмелимся!
Кузовенков буквально воскрес от его слов. Они прозвучали для слуха Мишки куда приятнее, чем даже адажио из балета «Лебединое озеро».
Но как назло: куда-то запропастился вчерашний стакан.
– Ничего, – успокоил Мишку Иван. – Счас найдем!
Он огляделся по сторонам и направился к разрушенному наполовину бараку. Нырнул под свисающую косо дверь.
Нетерпеливо поглядывая то на бутылку, то на барак, Мишка маялся и вздыхал, Иван появился очень бледный.
– Мишк, иди сюда! – крикнул он.
Почуяв неладное Кузовенков, спотыкаясь, заторопился к приятелю.
– Чуешь?! – спросил тот.
Мишка потянул носом и скривился. По длинному темному коридору полз гнусный запах.
– Труп! – коротко пояснил Иван. – Я его только счас видел… парень какой-то лежит и пахнет. Пошел я в милицию звонить, потом похмелимся… как они уедут. Ну их от греха.
– Итак, что мы имеем, молодые люди? – вопросил Лев Иваныч.
Вся группа, хорошо зная о привычке судмедэксперта Наумова задавать риторические вопросы скромно молчала. Только практикант, курсант школы милиции Володя Барабаш, открыл было рот по своей ученической привычке, но вовремя спохватился, не к лицу ему было забегать вперед старших по званию.
– Окончательные выводы мы можем сделать только после вскрытия, – не торопясь, рассуждал Наумов. – Но признаюсь вам: за тридцать пять лет работы в органах я вижу такое впервые. Шея убитого явно была сначала прокушена. Зубами?! Только потом разорвана. Труп обескровлен почти полностью. А крови на полу почти нет.
– Убили где-то, а бросили здесь? – рискнул предположить старший лейтенант Синельников.
– Здесь его… убили! – глухо сказал курсант Барабаш.
– Вы так думаете, юноша? – блеснул толстыми стеклами очков эксперт Наумов.
Володя показал на крошечные бурые пятнышки, которыми была усеяна стена снизу, у самого плинтуса.
– Совершенно верно! – оживился Лев Иваныч. – А вот, мой начинающий сыщик, вам вопросик на засыпку. Сейчас труп лежит лицом вверх. А каково было положение тела в момент убийства?
– Шея убитого прокушена с правой стороны, – подумав, ответил Барабаш. – А брызги крови расположены слева от трупа. Значит, в момент убийства человек лежал на полу лицом вниз.
– Прекрасно, юноша! – воскликнул Наумов. – Я тоже пришел к адекватному выводу.
– Что же получается – из него вампир кровь выпил? – пробурчал Синельников. – Бред какой-то.
– Бред есть явление духовное, – блеснул золотой коронкой Наумов и щелкнул замками своего чемоданчика. – А данный труп вполне материален… Так что, друзья мои сыщики, в первую очередь вам будет нужно установить личность убитого…
– Это и козе понятно! – буркнул Синельников. Он предчувствовал, что дело о «вампире» имеет все шансы обратиться в очередного «глухаря».
Убитым оказался некий Аскольд Коробейников, приехавший из областного города Н… в гости к тетке.
Глава 3 Пойман за это самое
Страшная смерть молодого парня порядком переполошила Монастырск. Бульдозерист Мишка Кузовенков и его закадычный дружок Иван стали в своем СМУ самыми популярными людьми.
– А кровушка-то у него была вся высосана до капельки, – говорил Мишка и для убедительности переворачивал стакан, который только что «опрокинул». – А папаша его какая-то шишка в области.
– Н-н-да! – мычали мужики и чесали в затылках.
На помощь местной милиции приезжали специалисты аж из самой Москвы. Но дело, похоже, было безнадежным, оправдались предчувствия Синельникова.
По вечерам городишко пустел. Только самые отчаянные парни, сбившись большой кодлой, шлялись по проспекту Ленина (там было много фонарей) и, подпив, разухабистого голосили:
– Эй, вампир! Давай напьемся крови!
Да еще бродил по Лягушатке во мраке и одиночестве Генка Артюхин, пытался отыскать тот дом, где могла бы жить девчонка в белых колготках. Он сразу связал пятна крови на ее ногах и смерть парня воедино: совпадение этих двух фактов по времени и месту было полным.
А вот Николай Новиков, приехавший в Монастырск проведать свою падчерицу Лену, ученицу СПТУ-13, о жутком том происшествии еще ничего не знал. Поэтому, в предвкушении сладостной встречи (был подходящий случай наконец-то овладеть строптивой девчонкой) он шел себе, не спеша, по Советской. Спросил у какого-то парня:
– Где у вас тут третий микрорайон?
– Недалеко, – ответил Тюха. – Пойдем, я тоже туда. Вот здесь по косенькой и свернем.
Знал бы Генка, с кем идет! Он ни за что не отцепился бы от приезжего до самых дверей Леночкиной квартиры. Однако Тюхе было суждено еще долго добираться до своей таинственной незнакомки.
Поднявшись на пятый этаж и сверившись по бумажке с номером квартиры, Колька позвонил.
Дверь приоткрылась как раз на длину цепочки. Увидев отчима, Лена поспешно ее захлопнула.
– Ах, ты! – матюкнулся Колька сквозь зубы. Он потоптался в нерешительности и снова нажал кнопку звонка.
– Измором возьму! – подумал он. Но минут через двадцать все же собрался уходить, поднимать шум было не в Колькиных интересах.
И вдруг дверь открылась.
Колька изумленно вытаращился на девчонку, которая обворожительно улыбалась ему с порога. Такой красавицы он еще не встречал. Черная как смоль брюнетка, большие карие глаза с поволокой и губки бантиком. Колька перевел взгляд на грудь. Ого!.. потом на круглые колени, обтянутые черными чулочками и еле прикрытые коротким халатиком… Колька совершенно обалдел!
– Здравствуйте! – сказала-пропела красавица. – Проходите… познакомимся!
И показала в улыбке свои белые зубки, они снова засветились меж ее пухлых губ.
– …Меня зовут Ирина, – проворковала хозяйка своим бархатным голоском, потому что Колька-то молчал и только таращил на нее глаза. – Я Леночкина подружка, мы вместе учимся… и живем тоже вместе, так за квартиру меньше платить. Мне Лена сказала, что вы ее отчим… я и говорю: что же ты, мол, его не впускаешь.
– Вредничает! – сказал Колька, откашлявшись.
Меж тем Ира подвела гостя к дивану, усадила поближе к журнальному столику. И только тогда Колька огляделся.
– А Леночки нет! – перехватила его взгляд Ирина. – Она в спальне заперлась… мы ее попозже позовем, да?
Колька кивнул, расплываясь в глупой улыбке.
– Она что-то сердита, говорит, что и видеть вас не хочет. Зато я… ХОЧУ!
Последнее слово Ирочка произнесла еле слышно, зато с таким придыханием, что у Кольки аж в глазах зарябило.
– Ох ты! – крякнул он про себя. – А что, такая она, современная молодежь… девка, самый сок… вот ей и хочется!
И Колька начал помаленьку сатанеть, представляя себе как он потянется к Ирочке, положит одну руку ей на грудь, сожмет пальцы… другую сунет ей под халатик… шикарные чулочки у нее, на взгляд такие бархатистые.
– Это английские! – пояснила Ира. – Полста отдала да еще двадцать сверху.
И, крутнувшись на месте, она приподняла полу халатика на всю изумительную длину своей стройной ножки.
– Правда, хорошие?
«Она мысли читает, что ли?! – заворочалось в башке у Кольки. – Да чего там… просто уставился я ей на ноги вот она и…»
Колька Новиков от природы соображал туго, а тут и вообще мыслить перестал. Да Ира и не оставила ему времени на анализ происходящего.
– Ну что, дернем по маленькой? – запросто спросила она. – Как говорится: за знакомство!
И плавной походкой «от бедра» направилась к серванту.
– Вот, есть водка, нести?
– Неси! – распорядился Колька, чувствуя что у него уже начинает ломить ноги – от колен и выше… Ира вернулась с початой бутылкой. Зачем то завернутой в полотенце.
… – А ты сама? – спросил Колька, залпом выглотнув вторую рюмку. – Не наливаешь… не пьешь…
– Я потом, – Ира подсела к нему на диван, прижалась на миг боком… словно обожгла! Колька рванул пуговки на ее халатике.
– Халат оставь! – неожиданно твердо сказала Ира и стала клониться на спину.
Колькина рука метнулась вперед, скользнула по прохладной, упругой коже ее ног и он понял, что на них только чулки… их снимать не надо, а больше снимать и нечего!
Путаясь в пуговицах, Колька поспешно приспустил с себя штаны вместе с длинными, по колено, «семейными» трусами. И тут Ирочка, по кошачьи извернувшись, скользнула с дивана на пол, пружинисто вскочила… ее правая рука крепко охватила тот самый Колькин предмет, который он было уже направил ей меж ног…
Дальше все произошло мгновенно. Толчком правой ноги Ирина распахнула дверь в спальню, и Колька краем глаза на мгновение увидел округлый пухлый зад своей падчерицы (совсем голенькая, она лежала ничком). А Ирочка левой рукой рванула створку окна и закричала во весь голос.
– Помогите! Помогите!!!
– Пусти, сука! – рванулся Колька, но не тут то было. Цепкие Иринкины пальчики держали его будто клещами по самый корень.
И надо же было так случиться, что как раз в этот момент рядом с домом проходил курсант школы милиции Владимир Барабаш. Впрочем, ничего удивительного в том совпадении не было, с некоторых пор Володя частенько прохаживался по микрорайону, расположенному рядом с местом убийства А. Коробейникова.
Не мешкая, Барабаш бросился на отчаянный девичий крик. Для мгновенной оценки криминальной ситуации начинающему сыщику хватило одного взгляда.
– Я выходила, – сбивчиво объясняла ему Ирина. – А он… это отчим Леночкин… Я захожу, а на столе водка. А он… подлец… она плачет, бьется! А он… насилует, гад! Изверг!
Она, не разжимая пальцев, потащила Кольку к Барабашу. Новиков скрипел зубами и что есть мочи упирался. Леночка за открытой дверью спальни очень громко всхлипнула и не спеша закуталась в простыню.
– Ясно! – процедил Володя. – Вы, девушка, придете завтра утром вместе с подругой к дежурному в горотдел. Я буду ждать вас там. Напишем заявление, составим протокол. Это его бутылка?
– Его. С собой, поди принес. Готовился, значит, козел старый!
– Она… в полотенце! – закричал Колька.
– Чего?! – не понял Барабаш. – Да стой ты! Кому говорю. Не дергайся!.. Свежаком от вас разит, гражданин!
И подтолкнул ошалевшего от такого вот кошмара Кольку к двери.
Крутым парнем был Володя Барабаш. Ростом вымахал он под два метра, – плечами на пятьдесят шестой размер голубой своей форменки. Но стало Володе вдруг почему-то жутко… что это было страх, тоска? Удивляясь сам себе Барабаш прислушался еще раз и опять различил за дверцей старого шкафа в прихожей отчетливый, хотя и еле слышный, скребущий по душе звук. Это кость терлась о кость.
Володя увидел, как напряглась и на миг словно одеревенела прекрасная хозяйка квартиры.
– Крыса… у нас завелась! – блеснула Ирочка своими белыми зубками.
Она заперла дверь, сбросила халатик и прилегла радом с Леночкой. Стала ласкаться к подруге.
– Отстань! – сквозь слезы сказала та. – Не хочу. Противно!
– Ну не сердись, Ивушка! – проворковала Ира. – А здорово я придумала, как гада Кольку посадить. А?
– А его… посадят?
– Уже сидит! – коротко хохотнула Ирина Павловна. – Завтра пойдем в ментовку, накатаем на него «телегу». И привет! Печенье так называлось во времена застоя – «Привет».
– Я не пойду.
– Пойдешь! Ты что, забыла, как он тебя мучил? Ну, я ему заделала… Жорка мне рассказывал, что зэки на зоне делают с теми, кто идет за малолеток… Ну давай, а? Распалил меня этот старый козел, живая же я… Хочу я, ох хочу!
– А как же Ку-Ку? – сдавленным шепотом спросила Лена. – Он же все слышит…
– А от него и так не спрячешься. Он ведь мои мысли читает и отвечает мне мысленно. И чужие мысли мне вмиг передает… Да не бойся ты, он же на цепи и заперт. Я ему… мяса сырого бросила кусок… Пусть жрет…
Говорить Ирочке было уже тяжело, потому что рука Леночки наконец-то нашла нужный ритм. Девушки сплелись в страстном объятии. Похоть подсказывала им каждое движение и каждое было безошибочным… жалобно скрипела и дергалась под лесбиянками старая кровать.
Глава 4 Вот тебе и Аскольдова могила!
Недавно Тюха наконец-то устроился на работу. И, кстати говоря, в то же самое СМУ, где трудились наши старые знакомые: бульдозерист Мишка Кузовенков и его закадычный дружок Иван.
Тем временем интерес к их рассказам стал постепенно угасать. Вот-тут-то Мишка и открыл в новеньком настоящий талант слушателя. Неподдельный интерес, умение во время поддакнуть или задать наводящий вопрос – эти качества сразу возвысили Тюху в глазах Кузовенкова до самого желанного собутыльника.
«Закалымив» где нибудь «пузырь», который, как известно, стал у нас самой конвертируемой валютой. Мишка обычно говорил Тюхе:
– Пойдем пошепчемся!
И приятели, соблюдая дистанцию, шли в ресторан «Зеленый Лист» благо, вся территория на базе СМУ густо заросла кустами. «Хвосты» безжалостно «обрубались». Генка доставал из ржавой травы вечно не просыхающий стакан и остатки вчерашней закуси в обрывке газеты. Морщась, Тюха глотал водку, которую пить совсем не любил, внимательно слушал рассказчика. Он ненавязчиво вытягивал из него все новые и новые подробности и вскоре уже представлял себе место преступления так ясно, как будто сам там побывал.
Вскоре люди, глядя им вслед, стали ухмыляться:
– Опять пошли про вампира брехать!
Городок Монастырск стал постепенно забывать пережитый им страх. Новых кошмаров, слава Богу, пока не случалось и дикая смерть А. Коробейникова все больше и больше стала походить на дурной сон.
Но в самом конце сентября на базе СМУ появился некто, при серой шляпе. Незнакомец осведомился:
– А где у вас тут Кузовенкова найти?
Тюха и здесь не потерял случая. Он сразу же выдвинулся из чадящей табачным дымом бытовки.
– А зачем он вам?
Гражданин при серой шляпе внимательно осмотрел Генку своими глубоко посаженными карими глазами – будто пробуравил – и с расстановкой ответил.
– Дело к нему есть…
Мужики сразу перестали галдеть в ожидании: что еще гость скажет? А тот очень вежливо попросил Генку:
– Вы уж проводите меня к нему, пожалуйста…
– Это можно, – согласился Тюха.
В ресторане «Зеленый Лист» гость сразу взял быка за рога.
– Мне надо на даче расчистить площадку. Сегодня бы вечерком… Сделаем?
– Сделаем! – согласился Мишка, косясь на портфель в руках незнакомца.
– Задаток прихватил, – пояснил тот.
– Как раз пришлось! – осклабился Мишка. – Правда, Ген?
– Не, мужики, я пас! – мотнул головой Тюха. – Мне нельзя, Ефимыч просил сегодня Толика на вахтовке подменить…
– Зато нам можно! – сообщил Мишка. – Зовут-то вас как?
– Петровичем кличут, – ответил клиент. – Только я, гм… не болею…
– Ну как же, хоть за компанию… – просяще сказал Кузовенков, который не мог пить в одиночку. – Кстати, это я ведь того парня обнаружил… Вампир его высосал. Слыхали?
– Да ну?! – с интересом воскликнул Петрович.
Артюхин ушел. Он про себя сразу определил гостя так: «мужик острый». В это, изобретенное им самим понятие, Генка вкладывал многое: резкость, лихость, способность к непредсказуемым действиям. Тюху ничуть не ввели в заблуждение истинная, отнюдь не показная, интеллигентность гостя и его униженное положение просителя. Надо сказать, что Генка, несмотря на свою молодость, мог оценить человека с первого взгляда. И ошибался он очень редко.
– Не из-за дачи он пришел! – подумал Тюха.
Ночь Генка спал неспокойно.
А поутру спросил Кузовенкова будто бы ненароком:
– Ну что, ты к Петровичу на дачу ездил, что ли?
В ответ Мишка выдал непечатное выражение и пояснил:
– Он мне бумажку с адресом оставлял. От базы-то недалеко и я туда прямо на бульдозере, мать его… Битый час искал! Здесь, говорят, такой не живет… Зато за вампира мы славно побазарили…
Да, такую вот задачку подсунула Тюхе его злополучная судьба!
Плакала та девчонка у него на плече взахлеб, вот и все. А то Генка, скорее всего, ее бы забыл. Но до сих пор помнили Тюхины руки ее дрожащие теплые плечи… что-то вошло ему тогда в сердце занозой. И выйти – ну никак не могло!
Каждый вечер, поневоле вспоминая старшину Панченко (веди поиск в заданном районе!) Генка натягивал свои потрепанные, но натурально «штатовские» джинсы, набрасывал на плечи куртку и плелся в этот самый «заданный район»…
Но недаром говорят: «терпение и труд все перетрут!» Переломило все же невезуху Генкино упорство, вынесли его вовремя в нужное место многострадальные ноги. В один из вечеров, проходя по третьему микрорайону, он заметил как под тусклой лампочкой одного из подъездов молнией пронеслась белоголовая девчонка в голубом коротком плаще. Генка не разглядел ее лица но ноги успел увидеть – полные, крепкие, в крохотных серых сапожках. Как то пусто и светло-светло стало у Тюхи на душе. Словно выполнил он наконец-то тяжкую и нудную работу и вздохнул с облегчением.
Напротив того подъезда в тени попыхивали огоньки. Дымила пацанва, пряча по школьной привычке сигареты в кулаки. Через двадцать минут, рассказав пару баек о схватках с белыми медведями и показав уважительный шрам на левом плече Тюха стал у этой молодежи своим человеком. А еще через полчаса, до одури накурившись (сначала «стреляли», потом сами стали угощать) он знал об Лене Ивиной все, что знали пацаны: где учится, с кем живет, когда приходит и уходит… И еще узнал Генка массу всяких подробностей, тех, которым пацаны по своей несмышлености не придавали никакого значения, но для Тюхи очень важных.
И если раньше Генка шел в гости к вампиру наобум, то теперь-то он был на верном пути!
Тем временем милиция с этим делом окончательно зашла в тупик.
Срок практики у Володи Барабаша весь вышел. Однако пресловутый внутренний голос подсказал ему: на занятия, мол, не спеши. А лучше иди к школьному своему дружку – ныне молодому терапевту, и возьми больничный лист. Что Барабаш и сделал.
Еще оформляя протокол на задержание Кольки Новикова, Володя отметил про себя: зверски убитый Аскольд, Ирина Костомарова и ее подружка Лена – земляки. И Барабаш поневоле вспомнил странный скрежет в шкафу у девчонок.
– Если там действительно была просто крыса, то почему у меня мороз драл по коже?! – задал себе вопрос крутой парень Володя Барабаш.
Он не стал докладывать о своих подозрениях по начальству, засмеют курсанта! К тому же Барабаш имел свои планы на будущее. Его девизом было: «Через репутацию – к возможностям!» Вот и взял Володя билет на междугородный автобус и отправился в областной город Н. с неофициальным дружеским визитом. Оттуда Барабаш вернулся через два дня очень озабоченным. Перед его глазами теперь постоянно стояло белое как мел лицо ближайшего приятеля Аскольда – Игорька. Моргая длинными ресницами. Игорь ему честно признался:
– Из дома по вечерам не выхожу и из школы – бегом домой. Хоть сейчас Ирки в городе и нет, а кто ее знает… Мы же с Аскольдом тогда… дольше всех Ирку мучили.
– Вот кто во всем виноват – Аскольдов папаша! – закипая тягучей злобой, думал Барабаш. – Да разве можно давать таким соплякам «видак»?! Нахватались сеансов, козлята!.. а он в облисполкоме шишка. Попробуй, копни такого! Сволочь. Вот тебе и Аскольдова могила, как классик сказал. Заполучи скандал, тварь!
Вернувшись на квартиру Володя открыл заветный свой тайничок, достал «ствол» купленный по случаю (разрешения на табельное оружие курсант Барабаш еще не имел). Задумчиво подбросил он надежного «Макарова» и ловко-отработанно поймал его за рукоять.
– Совсем ты, пацан, расклеился! – упрекнул себя Барабаш. – Ведь к девке идешь знакомиться… любовь хочешь закрутить. И с «пушкой» не стыдно?!
И убрав пистолет в тайник, он отправился к Ирине.
Глава 5 У него одни зубы, а языка нет!
– Лена! – окликнул Тюха.
Она сразу же остановилась у подъезда. И медленно пошла Генке навстречу.
– Привет! Нашел, значит… А я тебя в окно несколько раз видела.
– Чего же не вышла?
– А я почем знаю, чего ты тут шляешься? Тебя как зовут?
– Генка Артюхин. Друзья кличут Тюхой – я не в обиде… Ты сегодня вечером что делаешь?
– А ничего. Дома буду сидеть. Подружка у меня уехала папку с мамкой проведать.
– Ну так в гости пригласи. Не скучно будет!
– Раскатился! А в общем-то… Хоть сейчас?
– Хоть сейчас.
– Пока ты ходил меня искал… Я все-все передумала. И вот что решила.
Тюха молча ждал продолжения.
Лена присела на диван напротив него. Короткий халатик сидел на ней в обтяжку (она одела Иринкин: покрасивее). Полы халата упрямо лезли вверх. Досадливо поморщившись, Лена попыталась прикрыть колени. Но они, круглые и белые, все равно светили Генке прямо в лицо как фары грузовика.
– Не девочка я уже, – сквозь зубы и без особых эмоций процедила Леночка. – Вот я и решила, если этот парень меня найдет – его буду! Я так еще в ТУ НОЧЬ решила. Понял? Подарим друг другу вечерок и разойдемся как в море корабли! Не пара я тебе. Мерзкая я, милый мой Тюшенька… порченая. И дело тут совсем не в целке… к тому же опасно тебе со мной долго быть. Вот и все! Все!!!
Она вскочила, судорожно дергая пуговицы, расстегнула свой халат наброшенный прямо на голое тело. Швырнула его на диван. И гордо вскинув голову, без кровинки в лице, вызывающе посмотрела на Тюху.
– Ну что же ты?! Пошли!
И мотнула головой в сторону спальни. Генка встал, притянул Лену к себе, ее твердые груди будто обожгли ему тело сквозь рубаху.
«Бери ее… бери! – взорвалось и закричало все в нем изнутри. – Бери… там видно будет!»
Артюхин чуть пригнулся, легко как пушинку подхватил Лену на руки и понес на постель.
– Ой, как хорошо ты меня несешь! – пролепетала она. – А тебе тяжело? Нет? Врешь… я толстая!
Распаленно дыша, Тюха положил Лену на кровать и, не мешкая, разделся. Она с жадным любопытством посмотрела на самый убедительный в любовном споре мужской аргумент и стиснула его рукой со всей силы, испытывая на прочность. Ей неосознанно хотелось его смять, согнуть или сломать. Но с таким же успехом можно было пытаться проделать это с куском горячего железа.
– Ой! – сказала Леночка и зажмурилась.
Ей нестерпимо захотелось побыстрее впустить столь желанного гостя в дом свой. И она, раздвинув пошире ноги, показала ему заветную дверь… Гость на миг уперся лбом в ее лоно, а потом туго протиснулся в промежность и вошел толчком. Лена мгновенно и судорожно вздрогнула… а он сквозь узкий проход уже устремился к тому месту, где в распертом им низу Леночкиного живота росла, трепетала и пульсировала будто бы жгучая опухоль… ритмичные прикосновения к ней отдавались между бедрами и поясницей Леночки болью острой, сладостной… Но она знала: будет той боли предел… будет!.. и тяжело дыша, с замиранием сердца ждала… когда же… когда… когда же наконец?!..
…Но вот тело ее обмякло и стало словно чужим. Леночка не чувствовала теперь ничего и ей было легко, невыразимо хорошо.
Потом Лена говорила Тюхе, теребя его за волосы.
– Ну посмотри на меня, Тюшенька!.. Ты не думай, что я подстилка… просто мне кажется, что мы сто лет как знакомы… а мужик ты у меня первый, хоть и я и не девочка уже давно… с тринадцати лет.
И добавила, переведя дух:
– Пойдем, я провожу тебя. Заодно и распрощаемся!
Генка хмыкнул.
– А ты уверена, что я с тобой так просто распрощаюсь? Не за этим я шлялся по вашему «микрорайону» как дурак!
– Тебя из-за меня убить могут… Кроме шуток, есть кому.
– Пусть попробуют.
– А если… попрекнут? Предки хотя бы твои?
– Плевать.
– А если…
– Если да кабы! – разозлился Тюха. – Ляг на спину… что скажу!
– Да пошел ты! – Лена уткнулась лицом в подушку.
А Тюха навалился на нее сверху и с силой, за бедра притянул округлый зад Леночки к своему животу… она поневоле приподнялась, опираясь на полусогнутые колени и простонала:
– О! Ты же так… меня… насквозь проткнешь!
– Пойдем, Гена! – теребила она его. – Поговорить надо… а здесь нельзя…
Тюха перехватил ее косой взгляд в сторону прихожки – насторожился. Ленкины глаза сейчас были точь в точь как тогда. Затравленные.
– Значит, мы здесь не одни! – холодея, подумал Артюхин. Он понял, что некто третий-невидимый притаился, негромко дышал и слушал. И смотрел?!
А Леночка уже одевалась. В чем мама родила она нырнула в шерстяной спортивный костюм, накинула плащ. Было полнолуние.
– Едем на речной вокзал! – сказала она. – Там неподалеку старая баржа стоит на приколе. Знаешь?
Генка присвистнул.
– Тоже мне, нашла место!
– Самое ништяк… железо и вода! Там объясню.
… – Ну вот, здесь нас Ку-Ку не услышит, – сказала Лена. – Если в таком месте думать, он мысли не читает.
– Что еще за Ку-Ку – нахмурился Тюха.
– Карлик такой… рыжий. Он у нас в прихожке живет, в старом шкафу. Его Ирка придумала.
– Как так… придумала?!
И Лена сбивчиво рассказала Тюхе все. Как пацаны устроили Ирине «групповуху», о своем знакомстве с ней в пионерском лагере, как они потом уехали вместе учиться в ПТУ-13, чтобы обрести свободу и насладиться друг другом в постели… и как однажды ночью Ирина, распаленная ее интимным неумением, «озверела», прокляла весь мир, потом накинулась на подругу, стала ее кусать и царапать… пока не упала на пол и не забилась в истерике. Она кричала что-то бессвязное и сатану на помощь звала.
– А луна тогда светила ярко… как сейчас! – задыхаясь, шептала Лена. – И я увидела: у окна кто-то стоит. Я сначала не поняла кто… он вроде был как клубок мутного красного дыма. А Ирка засмеялась тихонько и говорит:
– Так вот ты какой!
И свет включила. А я гляжу… стоит там карлик, ростом он пониже подоконника… весь рыжий, в шерсти. Руки лохматые, с когтями. Ноги кривые. А на сером лице шерсти мало, глазки горят как угольки… а из-под верхней губы два клыка… Тут я больше ничего не помню, а как очнулась, Ирка мне говорит:
– Ты его не бойся, мы будем с ним дружить! Назови его по имени… Красный Карлик его зовут. Можно просто Ку-Ку или Ко-Ко. Он тебе мысленно ответит, вслух он не умеет. У него одни зубы, а языка нет.
– Ты у нас будешь жить? – спросила я… а сама вся дрожу.
Слышу у меня внутри его голос отвечает:
– Да!
…Жить теперь Леночке стало тошно и мерзко. Особенно противно было слушать, как Ку-Ку у себя в шкафу, чавкая, жрет сырое мясо. Его в изобилии поставлял Ирине один из ее приятелей, Жора-Амбал, боец с мясокомбината. В благодарность карлик обеспечивал подруг всем необходимым, так что им было наплевать на пустые полки в магазинах.
Делалось это так:
– Ко-Ко, миленький, где что взять? – спрашивала Ирина.
И карлик, подумав, называл места с потерянными вещами. Или коды автоматических камер хранения на вокзале, он знал, в какой что лежит. Или сообщал:
– Дачи за Липягой. Самая северная, голубой забор. От калитки три тропинки, идти по левой к лесу. Напротив кучи битого кирпича в траве зеленая дамская сумочка. В ней восемь сотенных бумажек и одна десятка, золотое кольцо и пять лотерейных билетов, один из которых уже выиграл рубль… и почти пустой флакончик французских духов.
И еще не было случая, чтобы Ку-Ку ошибся.
Карлик слабел от прикосновения железа и был бессилен против гнева хозяйки, Ира говорила, что если она захочет, Ку-Ку сразу «растает». Не был карлик и гипнотизером. Зато он мог заставить любое живое существо оцепенеть. Как то, например, делает удав, глядя в глаза своей добыче.
Последнего качества сначала у карлика не было. А появилось оно после того, как Ку-Ку досыта напился человечьей крови… Лена подробно рассказала о том.
Однажды вечером Ирина пришла домой очень возбужденной. И не успела она еще закрыть за собой дверь, а Ку-Ку уже заметался в своем шкафу… звенела железная цепочка, на которой он сидел, скрежетал Красный Карлик зубами.
Ира открыла шкаф и чудовище уставилось на хозяйку, зрачки Ку-Ку полыхали багровым пламенем.
– Что это он?! – побледнев, спросила Леночка.
– Поживу чует! – жестко усмехнулась Ирина. – Ну что, Ко-Ко, хочешь кровушки попить? Свежей, тепленькой?!
И Лена с ужасом увидела, Ира сглотнула слюну и нервно облизала свои пухлые губки.
– В общем, так! Ленка, одевайся! Красная юбка, белые колготки… закачаешься! Этот придурок с катушек слетит!
– Какой еще придурок?
– Аскольд, сволочь!!! Он сюда к тетке погостить прибыл. Выследила я его, козла поганого! Он сейчас на дискотеке. Завлечешь его… поведешь в Лягушатку, я покажу куда. А мы с Ко-Ко будем там вас ждать.
– Я не пойду!
– Пойдешь! – Нет!!!
– Ивушка ты моя… Ты же знаешь, что они со мной сделали… А Аскольд кроме того… я на коленях перед ними ползала, о пощаде молила. А он, тварь, от этого еще больше распалялся! И совал мне, полуживой, куда хотел… а он у него уже повис как тряпка… на вкус и вид кусок сопливого дерьма… Пойдешь?!
– Да!
– Сумка где?! Большая моя, дорожная, давай сюда! Ко-Ко, лезь! До барака вдвоем понесем. Леночка, не подведи!
Аскольд стал тискать Лену еще на полпути к бараку, все норовил прижаться к ней животом… Они вошли в комнату, освещенную сквозь разбитое стекло только далеким уличным фонарем. Аскольд сразу же задрал ей юбку и всхрапывая, пальцами, как когтями, вцепился Леночке в низ живота…
– Отойди, Леночка, – раздался спокойный голос из темного угла. – Спасибо тебе, теперь я сама.
– К… кто?! – просипел Аскольд.
– Это я, Ирина Костомарова. Помнишь такую?
Взвизгнула «молния» на сумке. Карлик выкатился из нее, присел на мгновение, когти заскребли по грязным доскам пола… из его груди вырвался непередаваемый звук: то ли стон, то ли клекот… Карлик прыгнул…
Дико завопил Коробейников. Горячие капли его крови, брызнув шрапнелью, хлестнули Леночку по ногам и она закричала тоже. А Ирина присела на корточки в углу и, затаив дыхание, слушала как урчит… чмокает с присвистом Красный Карлик.
Тюха передернул плечами, пытаясь отогнать дрожь.
– Ох, и дура я! – сказала Леночка, плача. – Теперь ты меня уж точно бросишь… ну и пусть! Пусть. Только молчи об этом, Тюшенька! Ведь выходит, что я тоже виновата. Посадят ведь!
– Не дергайся! – усмехнулся в темноту Генка. – Придумаем что-нибудь… У тебя хоть паспорт есть?
– Есть. Месяц назад получила.
– Давай так. Завтра приходи сюда, в шесть вечера.
– Значит, ты меня… не бросишь?!
– Дура! – с искренним чувством сказал Артюхин. – Пойдем провожу, а то уже поздно… Слушай сюда! По обратной дороге про все эти дела не думай. Напевай что-нибудь.
– Как это… напевай?
– Молча. Про себя, то есть. Что-нибудь вроде: «Давайте, Люся, потанцуем!» Знаешь, как такие песенки прилипают, во! Пусть их твой Ку-Ку и слушает…
Открыв своим ключом дверь, Лена бочком проскользнула в прихожку, сбросила с босых ног сапожки…
– Лена! – раздался внутри ее властный голос. – Что, Ку-Ку?
– Почему ты не захотела, чтобы я вас ощущал?
– Когда парень с девушкой, третий лишний! – бросила Лена. И сама поразилась собственной дерзости.
– А почему когда вы с Ириной…
– Это совсем другое дело. Совсем-совсем другое!
– Может быть. После Ирины ты так много не поешь. Но я предупреждаю тебя и этого парня: вы можете плохо кончить.
– Спокойной ночи, Ку-Ку!
– Взаимно!
Глава 6 «Мы отдаемся Злу как проститутки»
…Генку разбудило верещание автомобильного сигнала. Чуть не въехав в палисадник, Артюхина вовсю материл Толик с вахтовки. В целях экономии дефицитной бумаги, мы приведем его выступление вкратце.
– Дрыхнешь, сколько тебя ждать, молодежь – с вечера не укладешь, с утра не добудишься!
Генка крикнул, открыв окно:
– Простыл я! – И убедительно закашлялся. – Сегодня не выхожу. Напомни там Ефимычу, что у меня есть два отгула.
– Значит, не едешь?
– Нет.
– Ну и идешь ты… – сказал Толик и уехал.
Генка прошлепал босыми ногами на кухню, распечатал заветную пачку «тридцать шестого» и заварил себе крепчайший чай. Не одеваясь, уселся за стол и стал думать.
«Как не крути, а обложили Ленку со всех сторон. В милицию пойти – посадят. Лучше всего бы этого поганого карлика самим убрать. А как? Его ведь голыми руками не возьмешь… Нужно Ленку оттуда увести. А что?! Привести ее домой за ручку и сказать Прасковье Федоровне:
– Вот, мама, знакомься!»…
Генка вздохнул, оделся. Вышел на веранду и принялся лазить по ящикам старого стола в поисках отвертки. Он давно уже обещал матери привести в порядок проводку в летней кухне. Да все руки не доходили.
– «Так часто, Люся, мы рискуем!» – засвистел Тюха и принялся за работу.
Холодное осеннее солнце невысоко вылезло в небо и под ним вдоль дорожки горделиво закачались хризантемы – гордость Прасковьи Федоровны. В Монастырске их так и звали: «Артюхинские».
Генка случайно посмотрел в ту сторону и остолбенел.
Среди всей этой хризантемной красы стоял, покачиваясь с носков на пятки, никто иной, как таинственный гражданин при серой шляпе. И Тюха понял сразу: незнакомец тот вовсе не вампир и даже не мент переодетый – он просто человек. Крутой волевой подбородок незваного гостя будто даже обмяк, на губах его блуждала улыбка. А карие глазки-буравчики светились как у ребенка, увидевшего необыкновенную игрушку.
– О, любитель цветов!
Ты стал незаметно
Рабом хризантем…
Продекламировав это вполголоса гражданин при серой шляпе огляделся по сторонам и увидел Тюху, безмолвно подпиравшего стенку летней кухни.
– Это я вспомнил… из старинной японской поэзии, – пояснил гость. – Ну, здравствуйте, Артюхин! А я к вам…
– Привет! – буркнул Тюха.
– На работе сказали: он сегодня отдыхает. Ну и очень хорошо. Разговор у нас будет серьезный…
– Пойдемте в дом, – Генка наконец-то отклеился от дверного косяка. – Итак, ваша дача туфта. Зовут-то вас как?
– Виктор Петрович Тюменев. К вашим услугам.
… – Чаю хотите? – Тюха кивком головы показал на свободный стул. – Как раз недавно заварил…
– О! – оживился гость. – Вот это чай… Спасибо! А то у нас в гостинице подают такое, извините, дерьмо…
– В гостинице?
– Ах да, – спохватился Тюменев. – Ведь я еще толком не представился… Вот!
Генка развернул поданный гостем обыкновенный командировочный бланк и прочел:
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Отдел теоретических проблем.
Тюменев В. П. (с.н.с. лаборатории психотроники).
КОМАНДИРОВАН: КГБ г. М/с
– Кстати, а как вас зовут-величают? Геннадий…
– Можно просто Гена.
– Так вот, Геннадий Батькович. Я попрошу вас рассказать мне все, что вы знаете о Красном Карлике.
– …
– Откуда я знаю? Это несложно. Я – экстрасенс.
– Понял. Как Кашпировский… или Чумак?
– И даже хуже. Вчера вечером я вышел на ассоциацию: блондинка – Красный Карлик. Раньше я о чем-то подобном только догадывался. Но вчера, видимо, что-то случилось.
– Здесь я ничего, не скажу. Нам нужно туда… ну, в общем где много воды… или железа!
– Так он телепат? – тонкие губы гостя зазмеились легкой усмешкой. – Можете не беспокоиться. Входя в дом, я на всякий случай блокировал индукцию. И, как видите, угадал!
Через два часа беседы с гостем Тюха не без тайного сожаления скомкал пустую коробку из-под чая и затолкал ее ногой под стол. Зато теперь Тюменев знал все – под немигающим взглядом его буравчиков-глаз Генка полностью «раскололся». И теперь стал спрашивать сам.
– Так откуда он мог взяться, этот карлик поганый?
– Ваш вопрос, уважаемый Геннадий Батькович, мы сформулируем лучше так: как и почему? Вы же знаете, что человек по необъятной дури своей нарушает экологический баланс.
– Ну как же, знаю. Губит там… леса, реки, рыбу. В общем, разводит химию и грязь.
– Правильно. А какова, по вашему, следующая ступень нашего, так сказать «развития»?
– Не знаю, – честно признался Тюха.
– Теперь на очереди – сфера технократическая. Обычной дряни нам уже мало. Появляется грязь электромагнитная. На природу воздействуют всякого рода излучения, причем порой – непредсказуемо! Растет озонная дыра, появляются новые болезни, прогрессируют уже известные. Например, по данным статистики в США наибольшее количество заболеваний раком наблюдается у детей, живущих вдоль мощных линий электропередач… А что дальше?
– Не знаю! – опять сказал Генка.
– А дальше наступает самое страшное! Тупея от беспрестанной борьбы за звание «царя природы», человек уже не замечает, что он постепенно погружается в грязь духовную! Невидимую! Нравственную! Космические связи предков наших ограничивались хотя бы тем, что они имели в душе Бога. Нам же сказали: отриньте его… мол, без Бога шире дорога! В светлое, так сказать, будущее. Так вот мы и потеряли старые идеалы. А новых не заимели.
– Что же теперь – креститься на иконы?
– Необязательно, Артюхин! Свой Бог должен быть в душе у каждого… а уж коли его нет, то вакуум души заполняют мерзкие призраки, исчадия ада. Ведь Великий космос стоит именно на борьбе Добра и Зла… мы же теперь отдаемся Злу как проститутки!
– Но разве может зло явиться в образе Красного Карлика?
– А почему бы и нет? Мы знаем, что оно вполне может материализоваться в виде дубины, яда или атомной бомбы… это в технократической сфере! А в сфере духовной?! Той самой, которую мы уродуем, еще не познав?.. Ты слышал о таком явлении как «мыслеформы»?
– Нет.
– Это, любезный мой Геннадий Батькович, как раз тот случай, когда некое существо инициируется мысленно, волевым усилием человека. «Родитель» наделяет свое творение бытием и сознанием, причем это существо может принимать самые уродливые, даже гротескные формы. Например, болгарская ясновидящая Славка утверждает, что она видит подобные существа постоянно… Вспоминаешь теперь рассказ Ивиной о том, как появился карлик?
– Да… Точно, Ирина тогда словно взбесилась!
– Насильники вложили в нее мощный заряд зла. И она, обладая… подчеркну, уникальными может быть, способностями смогла реализовать этот заряд зла, инициировав некоего монстра. Другого объяснения у меня пока нет.
– Ну и что теперь будем делать?
– Советую вам, Артюхин, первым делом увести от карлика Лену и спрятать ее… как можно лучше. А его нам необходимо захватить. Изолировать. Такая материализованная сущность – просто находка для нашей лаборатории. Возражений нет?
На свидание с Леной Тюха отправился, уже имея план действий. От Тюменева он был в восторге.
Этот человек оказался настоящим суперменом. Он был ясновидец, гипнотизер, телепат. Мимоходом Виктор Петрович показал Тюхе кое-что: скрестив руки за спиной, он взглядом приподнял над столом пустой спичечный коробок и Генка лично протянул под ним лист бумаги… Пальцем правой руки Тюменев запросто провертел дыру в толстой доске, кроме того он без труда угадывал местонахождение мелких предметов, спрятанных Тюхой в соседней комнате.
Артюхин воспрянул духом. Ну карлик, погоди!
… – Значит так! – объявил Тюха подруге. – Сейчас мы едем ко мне. А вещички заберешь потом, при случае. Завтра подаем заявление в загс.
– Дурачок! – Лена крепко сжала руками виски и негромко засмеялась. – Я же еще малолетка. Забыл?
– У нас заявление ПРИМУТ, – сказал Генка. – Уже заметано. Большой человек обещал за нас похлопотать…
И в его голосе была такая убежденность, что Леночке стало не по себе. Она посмотрела Тюхе в глаза и поняла, что он не врет. Что все это серьезно!
– А можно я домой сначала зайду? Мне сегодня обязательно надо Ирку увидеть. Зайдем, а?
– Нет!
– Да ты не беспокойся, она ничего не знает. И теперь ей не до нас. Она с шикарным мужиком познакомилась. И, точняк, врезалась в него по уши.
– Да ну? Ей же вроде мужики ни к чему…
– А вот и к чему! Раньше она мне все клялась в любви до гроба, а теперь – в упор не видит! И спать одна стала!
– Даже так?
– Ну пойдем, Тюшенька! Мы же ненадолго. А потом я ей скажу, что пошла тебя провожать. И смотаемся. Пойдем, а?
По плану Тюменева-Артюхина посещения Красного Карлика в тот вечер не предусматривалось. Но Генка «уговорился», объясняя себе – иду, мол, на разведку.
По дороге Лена рассказала ему, что новый друг Ирины – некий курсант милицейской школы, а учиться он туда пошел для того, чтобы жить «как белый человек». Мой девиз, мол, «репутация и возможности»! А возможности, он говорит, будут большие. Главное: можно будет рэкетом заниматься. При исполнении служебных обязанностей.
– Ирка от него в прямом восторге, – грустно сказала Ивушка. – У нее клевая компашка подобралась – этот Володя, да еще Жорка-амбал с дружками. Она им не говорит, что Володька мент, а мозги пудрит: говорит, где что можно найти… ну, как Ку-Ку это делает. И выдает это вроде как от себя. Все о чем-то шепчутся… Страшно!
И она приготовилась было заплакать.
– Только не реветь! – забеспокоился Генка.
– А эти блатяги… – Леночка все же всхлипнула, – как-то совещание устроили. Потрясно! Говорят вроде по-русски, – ничего не поймешь! Ирка мне потом объяснила: «по фене ботали»…
– Ч…черт! – подумал Тюха. – Для полного счастья мне еще блатных не хватало!
И он принялся насвистывать: «Давайте, Люся, потанцуем!»
– А я пою про себя, – улыбнулась Леночка сквозь слезы. – Точнее не про себя, а про казино…
…Лена открыла своим ключом дверь и они вошли.
Из зала доносилась негромкая музыка, звяканье посуды.
– Разливают! – опытным слухом определил Тюха. И покосился на обитель зловещего карлика. Но за темной дверцей старого шифоньера было тихо-тихо.
– Кто к нам пришел, какие люди! – нараспев произнесла Ирина из дверей зала. Свет за ее спиной загородила высокая фигура Барабаша, он тоже вышел взглянуть на пришедших. Подавая ему руку Тюха поспешил напрячь ладонь. Он не ошибся, Володина хватка оказалась настолько мощной, что пальцы какого-нибудь хлюпика он мог раздавить бы запросто – как четыре спички. Однако Генкина рука ему, видать, понравилась, он приветливо заулыбался.
«Да в такого „врезаться“ девкам можно!» – подумал Тюха.
Нечего сказать: рост у Барабаша под два метра, фигура атлета. И открытое ясное лицо с большими серыми глазами… Апполон, да и только!
Тюха покосился на Лену. Она, задрав вверх голову, смотрела на Володю с таким неприкрытым любопытством, что Генке стало как-то не по себе…
Стол у Ирины был хлебосолен, как во времена застоя. Выпили раз, другой… Промерив своим гибким телом диван по диагонали, хозяйка дотянулась до магнитофона.
– Геночка, вы какую музыку любите?
– Рок не особо. Просто песни. Современные, конечно.
– А, знаю! Как там ее… «Давайте, Люся…»
И Ирина взглянула на него исподлобья – остро. Взгляд ее на миг стал неуловимо трезвым.
Но реакция, которой Тюха втайне гордился, и на этот раз его не подвела.
– А вы откуда знаете?! – искренне удивился он.
– Я все знаю! – пьяно похвалилась Ирина Павловна. – Я вас, людишек, насквозь вижу!
«Наблюдай обстановку!» – напомнил Тюхе откуда-то издалека старшина Панченко.
– А что ее, ОБСТАНОВКУ эту НАБЛЮДАТЬ?! – И Ира широким жестом обвела комнату. – Мы что, плохо ж…живем?! Или мало кому должны?
– С той Люсей я обязательно потанцую! – заверил Тюха хозяйку. – А с тобой, Ирочка, выпить хочу!
– В…выпьем! – охотно согласилась Ирина, шаря по столу в поисках свободной рюмки. – Только погодь… я свою любимую врублю. Распутину! Пусть она меня в Гималаи отпустит.
«Уходить пора – тоскливо подумал Генка. – Кстати, куда же это Барабаш Ленку увел?!»
А Ира, осушив в два жадных глотка свою рюмку, цепко ухватила Генкину руку своими длинными тонкими пальцами.
– Геночка! Пойдем со мной… я тебя хочу. Хочу и все!
– Развели нас с Ленкой! – понял Артюхин. И мысленно спросил Ирину.
– А Лена где?
На ответ он конечно и не надеялся. Просто хотел узнать, по-прежнему ли Ирина (а точнее, карлик) могут читать его мысли.
– Пойдем со мной! – залепетала в ответ Ирина. – Смотри, вот я какая!
Ира, захлестнув вверх подол своего длинного голубого платья, судорожными рывками принялась стаскивать трусы.
Она была без колготок.
– Ну… помоги же! – простонала Ирочка, ложась на спину.
«Ведьма! – подумал Генка, содрогаясь от плотского наваждения. – Ведьма!!!»
Он поспешно зажмурился, но все равно перед его закрытыми глазами маячили белые и длинные Иринкины ноги. Тюха опрометью шарахнулся в соседнюю комнату, а там прислонившись к стене стояла Леночка. И ей что-то жарко шептал на ушко Барабаш. Лена бледнела, жмурилась и отрицательно качала головой.
Генка мгновенно взял себя в руки. И ухитрился натурально пьяным голосом спросить:
– Ленк, ты меня проводишь?
Она с готовностью нырнула под мощную длань Барабаша.
– Пошли! – И… остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену.
– Ты останешься здесь!!! – хлестнул ее мозг властный голос Красного Карлика.
Лена попыталась было сделать еще шаг вперед, но колени ее подогнулись и она сползла по Генкиным рукам на пол. Тюха поспешно наклонился к ней.
Но тут его выпрямили и поставили строго вертикально.
– Дергай отсюда! – прошипел Барабаш, щелкая задвижкой дверного замка. – Дергай. Ну!
Генка попятился. И, насмерть презирая себя за трусость, поплелся по лестнице вниз… вниз… И даже не взглянул в сторону лифта.
– Лена! – позвал Барабаш. – Леночка!
Она открыла глаза.
– А Генка где?
– Ушел.
– Почему… ушел?!
– Надо так! – криво улыбнулся Барабаш. – Позови мне Ку-Ку.
– Что тебе нужно? – вторгся в его сознание голос карлика.
– Мне нужно уйти с Леной. Отпусти ее.
– Зачем?
– Я буду делать с ней то, что делал Артюхин.
Леночка сначала покраснела, потом побелела. И опять стала тихонько, цепляясь за стену, сползать на пол.
– Ты пьян.
– Ничуть.
– А как же Ирина? Она выбрала тебя и пока ее сознание спит, я обязан защищать ее интересы.
– Она останется здесь. С тобой.
– Значит, ты отказываешься от секса с ней?
– Да.
– Временно?
– Навсегда!
– Идите.
Володя Барабаш мягко, по кошачьи, ступая обошел квартиру. Выключил электричество и магнитофон. Он оставил гореть только маленький ночник у дивана – розовый полукруг света лег поперек обнаженных ног спящей Ирины.
Потом Барабаш вывел Леночку за дверь, запер квартиру и они ушли.
Глава 7 «Сходство обезьяны с человеком делает ее отвратительной»
– Что делать?
Этот вопрос на следующее утро проснулся раньше Тюхи. Генка не успел еще и глаза открыть, а вопрос тот уже стучал ему в висок назойливым молоточком.
– Что делать?!
Первая часть плана Тюменева-Артюхина по поимке карлика сорвалась. И виноват в этом он, Генка. Он должен был увести Лену. И не сумел… Тюха, скрипнув зубами, вскочил с постели. Нужно идти в гостиницу и все рассказать Виктору Петровичу. А затем забежать на работу и дать «сварному» Петьке заказ по чертежу Тюменева. Затем пойти к Ленке. А там… война план покажет!
Первая неудача постигла Генку в гостинице. Тюменева на месте не оказалось. Вторая тоже не заставила себя долго ждать.
Сварщик Петька долго крутил в руках чертежик.
– Как я понимаю, это железная клетка? Метр высота и семьдесят сантиметров в квадрате. А из чего прикажете ее варить?
– Из арматурного прутка. Можно «пятерку».
– Смотри-ка, и с дверцей! А зачем она тебе?
– Обезьяну покупаю! – на полном серьезе ответил Генка.
– Самку… конечно.
– Конечно! А зачем мне самец?
Мужики в мастерской одобрительно загоготали. Коллектив уже успел Генку полюбить, а это крепкая гарантия того, что хорошему человеку завсегда помогут. Причем, не задавая лишних вопросов.
– Обезьяна – это оригинально! – одобрил Петка. – Ну, лады. С тебя валютой!
И он потянулся было за держаком. Но тут открылась дверь и Ефимыч гаркнул:
– Все на выход! Аврал! Канализацию на пятом доме прорвало.
Тюха бочком стал уходить в сторону. Но был замечен.
– Геннадий, а ты куда?! С нами поедешь!
– Ефимыч, так у меня же отгул… – взмолился Генка. – Я ведь просто на минутку забежал! Болею!
И Тюха убедительно закашлялся.
– Ничего! Сделаем дружно-быстренько. Там БУДЕТ! – по своему понял причину его болезни Ефимыч. – Вперед за орденами!
«Дружно-быстренько» затянулось на весь день. И Тюха сумел вырваться с работы только в пять вечера.
– А, значит, вы и есть Артюхин? Он, жилец из двадцать шестого, просил вам передать…
И дежурная по гостинице подала Тюхе сложенный вчетверо тетрадный листок.
«„Поистине – человек это грязный поток“. Так говорил Заратустра.
Я ухожу к К. К. Один. Справлюсь с ним сам. В себе уверен. Прощайте, Артюхин!»
И кривая подпись, круто сползающая по листу.
– Спасибо! – как и положено поблагодарил Генка дежурную. Ничего не видя перед собой, он снова развернул записку – его что-то тревожило в почерке Тюменева. Буквы вкривь и вкось… с беспорядочным нажимом.
– Он давно ушел?
– Сразу после обеда.
– Трезвый?
– Пьяных не держим, молодой человек! – взъерошилась дама и сверкнула на Тюху подведенными очами. Но слишком уж удрученный был вид у посетителя. Поэтому дежурная, смягчившись, сказала:
– Выпимши! А может быть, просто возбужденный слишком…
– Спасибо! – опять зачем-то сказал Генка, вышел и присел на скамью. Да, ему нужно было о многом подумать! Только вот времени на размышления… уже не было…
А с Тюменевым произошло вот что.
Сочиняя записку, он все же малость покривил душой. Вдвоем идти было, конечно, сподручнее. Но вспомнил Тюменев своего сына…такого же хорошего парня как и Генка, к тому же – почти его ровесника.
– Взял бы ты с собой Витальку?! – с беспощадной прямотой спросил себя Виктор Петрович…
…Бодрым шагом (чему немало способствовали две порции коньяка в привокзальном ресторане «Спутник») Тюменев направился по указанному Тюхой адресу. По-молодецки лихо он взбежал на пятый этаж, переведя дыхание только у оббитой черным дерматином двери. И позвонил.
Очень немногие могли бы войти сюда так запросто, как вошел сейчас Тюменев. И на то была своя причина.
Пока он поднимался по лестнице, карлик метался в своем шкафу, стучал-гремел цепочкой. Ирина, еще полусонная, окликнула мысленно:
– Ко-Ко! Ты что?
– Наконец – то ОН пришел! – прозвучало в ответ. – Я сам позвал его. И вот он здесь!
– Кто… он? – спросила Ирина, морщась от головной боли – сказывался вчерашний кутеж.
– Открой ему сразу же! – властно распорядился Карлик.
– Но я же раздета…
– Безразлично. Он пришел не за этим…
– Здравствуйте, Ирина Павловна! – галантно поклонился Тюменев.
– Здравствуй, Человек! – сказал Красный Карлик.
– Здравствуй и ты! – вслух ответил Тюменев.
– Я знал, что ты придешь. Мы будем говорить наедине.
И Ирина тотчас поняла, что ее «выключили» из разговора. В голове ее стало пусто до звона в ушах. Она попятилась назад, со страхом глядя на незнакомца. А тот по-хозяйски небрежно смахнул со стула на пол Иринкин бюстгальтер и уселся, не сводя глаз со шкафа.
– Так я пойду… – пролепетала Ирина.
– Уходи! – сказал Ку-Ку. – Тебе здесь быть опасно.
– Идите, Ирина Павловна! – вежливо обронил Тюменев. – Дверь-то за собой заприте. Я сумею выйти.
– Ты меня боишься? – спросил Красный Карлик.
– Нет.
– Тогда отопри шкаф. Ключ на спинке дивана.
Тюменев открыл дверцу. Из полутьмы шкафа блеснули на него глаза карлика – два алых огонька. Ку-Ку встал: косматый от буро-красной шерсти. У него были кривые лохматые ноги и длинные как плети руки с темными когтями… тощий и безмолвный смотрел на гостя карлик, оскалив безгубый рот, из которого торчали вниз два клыка – острых, желтых, в палец длиной и толщиной.
– Материален. Но слаб физически, – подумал Тюменев.
– Да, физически я слаб, – охотно подтвердил карлик. – Но зато я силен мыслью. Ты знаешь, кто я. Я знаю, кто ты. Давай говорить откровенно.
– Говори.
– Я уже вкусил человеческой крови. И понял, что способен на многое. Но мое будущее зависит теперь от тебя, Тюменев. Сбрось цепочку с моего ошейника. Я выйду к тебе и мы поговорим…
– Мы и так неплохо устроились! – усмехнулся Виктор Петрович. – Ты там, а я здесь.
– Трусишь? – в бесстрастной реплике карлика Тюменеву почудилась явная насмешка. Он молча встал, протянул руку к ошейнику и расстегнул его. Карлик уселся в шкафу, свесив на пол свои кривые лохматые ноги.
– Ты знаешь, откуда взялась в записке Артюхину цитата из Ницше?
– Теперь понял. Твоя работа?
– Да, моя. Я знал, что ты приехал. Мне как раз и нужен человек, который относится к своим собратьям без особых иллюзий. Презирает их втайне за непроходимую глупость, которая толкает род людской к пропасти. Разве я не прав?
– Допустим.
– Артюхин по твоей инициативе заказал сварщику для меня клетку. Но я предлагаю тебе другое.
– Что именно?
– Я не могу приказать Ирине отпустить меня. Пока не могу. Свободу дашь мне ты.
– А зачем?
– «Сходство обезьяны с человеком делает ее отвратительной». Так сказал древний мудрец Фрэнсис Бэкон. И он прав. Люди – это стадо, толпа оболочек с гнилой кровью. Ты же будешь повелевать ими… ты будешь отдавать команды, а я их четко выполнять. И мы устроим всем им царство божие… мы создадим самое могучее государство на планете! Пусть ради этого нам придется переплыть реки крови!., зато впереди великое будущее. И пусть сын идет на отца и брат на брата… зато я с каждой новой жертвой буду крепнуть… расти!
Тюменев покачивался на стуле, смотрел на Красного Карлика с холодным любопытством энтомолога, поймавшего невиданное никем ранее мерзкое насекомое.
– Кто не с нами, тот против нас, – бормотал глухо карлик.
– У нас будет много жертвенной крови… толпа – статисты, я режиссер. Трагедии и драмы в театре абсурда.
– Хватит! – резко сказал Тюменев. – Марш на место!
Он протянул руку к ошейнику, но пальцы его вдруг онемели… Тюменев дернулся… руку свело судорогой.
– Свободу! – зазвенел у него в ушах голос карлика.
Тюменев напряг всю свою волю… две тайные силы пошли в лобовую атаку, полыхали алым огнем глаза карлика… по щекам человека катился холодный пот.
И, уже теряя сознание от невыносимой боли в висках, Тюменев наконец-то нащупал пальцами холодное железо цепочки. Но в тот же миг его словно ослепила рыжая молния, карлик прыгнул, целясь клыками в шею человека. С омерзением отшатнувшись, Тюменев сдавил лохматое горло поганой твари обеими руками. Но жизнь быстро уходила из тела человека вместе с теплой кровью… урчал, постанывал Красный Карлик и алая струйка все сочилась… сочилась в его смрадную пасть по кривым клыкам.
На улице быстро темнело, под ногами хлюпала грязь, с неба сыпалась какая-то мелкая дрянь – то ли дождь, то ли снег… небо напрочь заволокло тучами: без просвета.
Нырнув в затхлый, но теплый мрак подъезда напротив знакомого дома, Тюха с облегчением перевел дух.
– Дома поди эта стерва, Ирина? А что с Тюменевым?! Подожду немного, может Ленка придет… лучше ее здесь перехватить!
Тюха нашел в кармане сигареты. Чиркнул спичкой.
– Дай-ка закурить, земляк! – насмешливо сказал из темноты за его спиной чей-то очень знакомый голос. – Как говорится, место встречи изменить нельзя.
– Барабаш! – тоскливо подумал Генка. – Ну почему так… почему он всегда успевает вперед меня?!
– Лену ждешь? – спросил Володя.
– Ну… жду! – буркнул Тюха.
– Не дождешься, – процедил Барабаш. – Она у меня!
Генка непроизвольно напрягся, медленно-незаметно разворачиваясь корпусом к противнику. Но тут же ощутил на своем правом запястье крепчайший захват.
– Не дергайся! Руку сломаю… – глухо предупредил Барабаш. – Я же бывший «ведевэшник», не тебе со мной тягаться. Понял?
Ирина вернулась домой, когда еще только стало смеркаться. Она открыла дверь и сразу споткнулась о что-то мягкое.
Ира вскрикнула, дрожащей рукой включила свет.
Поперек ковра в прихожей лежал гость – незнакомец. Ноги его были в белых носках, как и всякий культурный человек, Тюменев, пройдя в квартиру, снял обувь.
Руки незнакомца последним яростным усилием сжимали горло Красного Карлика. Тот тоже казался мертвым, но иногда по его телу пробегали конвульсии. Ирина увидела на шее незнакомца багровую рану, в ней белели хрящи.
Ирина с силой провела рукой по глазам и на цыпочках обошла страшную пару. Она бросилась ничком на диван, чувствуя, как к горлу подкатывает нестерпимая тошнота.
– Он был очень сильный! – прозвучало у нее внутри так тихо, будто прошуршал лист бумаги. – Но я – сильнее!
– Чтоб ты сдох. Сдох! Сдох!!!
В ответ она услышала беззвучный дикий хохот.
– Поздно! Да, раньше ты могла убить меня словом. Но я опять напился крови… я теперь хозяин положения… Я хочу тебя давно… и я овладею тобой! Ты отдашься сама или мне придется прибегнуть к гипнозу?
Вместо ответа на карлика хлынула такая волна отвращения, что он понял: стоит ему прикоснуться к Ирине, и она умрет. У нее просто может не выдержать сердце.
– У нас на двоих одна жизнь… Я сознание твое! – задумчиво обронил Красный Карлик.
– Что ты задумал, козел?! – Ирина, сверкая глазами забилась в угол дивана и карлик увидел в ее руках хромированный сувенирный топорик. – Только тронь… тварь!
Карлик встал, перешагнул через труп Тюменева и остановился в нерешительности. Алые дырочки его глаз полыхнули на лицо Ирины адским огнем.
Медленно, словно бы нехотя, она встала с дивана. Положила на столик топор. Не спеша сняла куртку, затем стянула с себя яркий свитер. Гибко изогнув руку за спину, щелкнула застежкой бюстгальтера…
– Сними джинсы! – скомандовал мысленно карлик – …Трусы.
Оставшись в одной рубашке и тонких красных чулках, Ирина побрела в спальню. Ее широко открытые глаза смотрели на кровать невидящим взглядом… Она легла.
– Не бойся, я не прикоснусь к тебе! – звучал в ее ушах голос карлика. – Ты получишь удовольствие от Леночки. Хочешь ее?
– Да…
– Вот ее рука. Посмотри вниз!
Что-то тихонько простучало коготками по полу, словно пробежал маленький зверек. Ирочка, свесив голову, посмотрела в ту сторону и увидела – узнала руку Ивушки, одну только правую ее руку увидела она с тонкими крепкими пальчиками и полупрозрачными ноготками. И, как будто, рука та была обрублена по самую кисть.
– Это Леночка пришла к нам в гости, – сказал Красный Карлик. – Сейчас она ляжет с тобой в постель и сделает тебе приятно… Закрой глаза!
Ирина послушно зажмурилась. А маленькая ручка неестественно розовая, приподнялась с пола, на миг зависла в воздухе… а потом скользнула к ней под одеяло.
Ирочка ощутила легкие прикосновения нежных пальцев, бережно ласкающих ее груди, бедра, живот… Меж тем ручка устремилась к ее промежности и Ирина поспешно раздвинула ноги. Желанное, многократно испытанное ощущение оказалось на этот раз таким острым, что Ирочка судорожно вскинула вверх колени… Руки ее тискали подушку… дыхание хрипло рвалось из груди… И вдруг она, задрожав всем телом, вскрикнула коротко… крик тот оборвался сразу, перейдя в сладостный стон.
А в прихожке, распластавшись всем своим мерзким тощим телом по ковру и испуская невыносимую для человека вонь, дергался в оргазме Красный Карлик.
Глава 8 У нас на двоих одна жизнь…
– Понял? – спросил Барабаш.
Тюхе ничего не оставалось, как ждать продолжения. Глупо было бы пытаться качать права эдакому верзиле.
– А теперь я, Вова Козырь! – гордо сказал тот. – И состою при самом Амбале… Эх ты, дурачок! Привыкли вы все думать, что ментовка вроде бы ссученая, могет только пьяных таскать.
– Так оно и есть, – процедил Тюха.
– Смотри-ка, а он меня не боится!.. Ладно. А Ленка твоя – в порядке. Я карлика пидманул и эту дуреху вывел. Она пока у моей сестры кантуется… Ты к карлику тоже не ходи. Здесь мои проблемы. Я все-таки профессионал.
– Будущий, – язвительно ввернул Тюха.
– Пусть так! – миролюбиво согласился Барабаш и наконец-то отпустил Генкину руку. Тюха поморщился и принялся растирать онемевшую кисть. Как ни странно, он теперь вовсе не чувствовал себя униженным. Что ж, Володя оказался сильнее и хитрее его… пусть, каждому свое…
– Идти мне к карлику или нет, я и без тебя знаю! – хмуро сказал Артюхин.
– Ну и что?
– А ничего. Ты старшой, вот и думай – чего!
– Я прикидываю так. Дождемся пока Ирка выйдет… век же она дома сидеть не будет. Без нее карлика будет взять легче.
– А если она кодле позвонит?
– Как сказал Наполеон – главное ввязаться в драку, а там видно будет… Знаешь, что я тогда Ленке шептал? А выпытывал я у нее условный звонок в квартиру: глазка-то в двери у них нет… Теперь запоминай на всякий случай: два коротких, один длинный, три коротких. Понял?
– Понял. Я все понял… Вот и Виктор Петрович пошел туда в одиночку – он ведь тоже профессионал! А меня отодвинул… пожалел. Да пошли вы все!
– Тюменев?! Знаем такого… Когда пошел?
– Примерно в два часа дня.
Володя непечатно прокомментировал ситуацию.
– И не появлялся?
– Нет.
– Тогда пошли и мы. Что при себе имеешь?
– Что… имеешь?
– Оружие есть?
– Да нет ничего… – растерянно пробормотал Тюха. – Да ты не боись, нас в армии тоже подучили! А за Ленку я…
Но тут Генка осекся, вспомнив, как недавно Володя без особого сопротивления выставил его из Ленкиной квартиры. Барабаш же, судя по всему, не придал тому случаю особого значения. Он просто привык быть сильным.
А наперерез им, вдоль улицы, шли четверо. Володя сразу определил впереди всех громадную тушу Жорки-Амбала. Теперь все решало одно: кто придет первым!
Четверо шли, не спеша, переговариваясь меж собой.
– Звонок ты знаешь, – быстро, сквозь зубы, сказал Барабаш. – Иди, я прикрою! На, держи «макарыча»!
– А ты?
– Я в порядке! Будь по ситуации. В случае чего, всади в эту красную скотину хоть всю обойму… Ну – с Богом!
Светильник у подъезда заливал улицу мертвенно-белым сиянием и ему по мере возможности помогал тонкий серп месяца: небо как раз прояснилось. И две-три, долгих для Тюхи, секунды он словно был на виду у всего мира. Но вот, плотно прижимаясь к шершавой стене дома, Генка наконец-то скользнул в спасительную пятнистую тень от чахлых топольков, растущих вдоль газона.
А Барабашу прятаться не было нужды. Нарочито небрежно, картинно даже, пошел он кодле навстречу. И его шаги гулко отдавались вдоль заплеванного тротуара.
– Ха, Козырь! – воскликнул Жора-Амбал. – Вот он, легок на помине.
– Либо поминали? – осведомился Барабаш. – За что базар?
– Слушок прошел. Что ты, Володя, мент! – растянул свой широкий рот Жорка. – Хотим вот узнать, может, туфта… А?
Володя молчал, стоял – будто вбив ноги в асфальт. Приятели Амбала подтянулись, охватив Барабаша полукольцом.
И было в молчании Барабаша что-то для Жорки нехорошее… и понял тот: не туфта это… про Козыря-то! Правда!
– Дай дорогу, сука! – процедил он.
– Да, я мент! – И Барабаш быстро провел острым взглядом по лицам четверых. – И катит вам за меня каждому по пятнадцать плюс пять выселки. А может, и вышка! Но дальше меня вы не пройдете. Свалите по доброму. Тогда сойдет.
– И правда, мент! – вскинулся Жоркин приятель, по кличке Уголок. В его руке щелкнуло лезвие выкидного ножа.
Двое из кодлы, те что держались позади, потихоньку-боком отошли в сторону. И исчезли.
– Завалим его, Толян! – шагнул вперед Жорка-Амбал. Володя вовремя ушел от удара его пудового кулака и мгновенно перехватил правую руку Амбала на плечо, развернулся корпусом… мышцы Барабаша аж загудели от неимоверной тяжести… Амбал с маху и очень плотно лег на асфальт. Удар ножа Володя встретил левым локтем и заодно – одновременно въехал сипевшему под пятками Жорке каблуком в челюсть… Судя по звуку треснувшего полена Амбал надолго выбыл из игры.
– Пока неплохо, – сказал себе Володя. – Совсем неплохо!
Юркий и изворотливый Уголок заходил теперь с правой стороны. Лишь чуть качнул литым своим плечом Барабаш, уже зная, КАК через секунду он выбьет нож у Толяна. Но хрустнул и покатился под подошвой Володи предательский камушек, на миг потеряла нога опору… И большое тело Барабаша словно бы само наткнулось на длинное, обжигающее холодное лезвие ножа.
– Два коротких, один длинный… три коротких, – твердил себе Генка, перепрыгивая через ступеньки. – Два коротких… лишь бы дверь не на цепочке!.. один длинный… Не вынимая правой руки из кармана, Тюха отсчитал левой условный сигнал на звонке. И ему открыли дверь.
Растрепанная, в одной ночной сорочке, Ирина попыталась было скрыться. Но Генка буквально влетел в квартиру.
Он был страшен в эту минуту. Ирина бледнела и пятилась, не отрывая взгляда от его перекошенного лица.
– Стой! – загремело у Генки внутри.
Тюха по инерции сделал еще два шага вперед и рывком повернулся на шорох за спиной… там, у стены, присел Красный Карлик, вперяя в незваного гостя полыхающие алым блеском зрачки. Тело Артюхина ослабло. Оцепенело. Скрипнув зубами, Генка успел еще выхватить из кармана пистолет… но пальцы его только вяло скользнули по рубчатой рукояти… «макарыч» со стуком упал на пол.
Тюху охватило полное безразличие ко всему на свете. Он видел, как в стремительном прыжке летит к нему на плечо Красный Карлик. Но Генке было уже на это наплевать. Клыки мерзкой твари с вожделением впились ему в горло, но и это Тюха воспринял совершенно спокойно.
«Вот наконец все и кончилось», – подумал он.
За спиной Артюхина грохнул выстрел и карлика словно смело с его плеча. Это было последним, что успело отметить гаснущее Генкино сознание.
Тюху спасло то, что он не захлопнул за собой дверь.
Покачиваясь от слабости, в изрезанной ножом куртке, стоял на пороге Володя Барабаш. И синие его джинсы от пояса до левого колена были набухшими от крови.
Выпавший из руки Тюхи пистолет вернулся к своему хозяину.
Сбитый с плеча Генки карлик плюхнулся на четвереньки. Заскрежетав когтями по полу, он вскочил, выпрямился во весь рост. Сквозная рана на груди чудовища быстро затягивалась белой пленкой, которая бурела по краям.
«У него нет… крови!» – медленно подумал Барабаш.
– Да, у меня нет крови, только лимфа, – подтвердил Карлик. – И поэтому я неуязвим. Ткани моего тела растут быстрее, чем распадаются. Брось свою хлопушку, брось! Брось!
Володя захрипел… и вторая пуля продырявила Карлику живот, на миг обнажив лохмотья серого мяса. Края раны тотчас сомкнулись, срастаясь… И еще раз выстрелил Барабаш, но уже промахнулся.
«Сука! Плевать я…на твой гипноз… Тварь поганая!» – тяжело ворочились в мозгу Карлика гаснущие мысли Барабаша.
– Все бесполезно! – скаля желтые клыки, беззвучно закричал Красный Карлик. – Меня теперь ничто не остановит! Нигде! Никогда!!!
– Не…е…т! – страшно выкрикнула Ирина. – Сдохни!
И она, по кошачьи гибко, одним прыжком взметнулась на подоконник. Ударом ноги распахнула створки с жалобно зазвеневшими стеклами.
Карлик все понял. Он рванулся к окну, но опоздал. Оскалившись в злобной усмешке Ирина Костомарова разжала пальцы, судорожно стиснувшие верх оконного проема.
Тело ее два раза перевернулось в воздухе и глухо ударилось об асфальт.
И рухнул на пол Красный Карлик, сознание Ирины умерло… он застыл бурым комком, разлохматился… съежился. И стал сохнуть… сохнуть… Стремительно таяла тварь, пока не растеклась грязной лужицей.
Но хороший парень Володя Барабаш, который был истинным ментом, агонии врага уже не увидел.
Когда Геннадий Викторович Артюхин умер, с ним произошло нечто странное… Он вдруг почувствовал себя легким-легким и медленно стал подниматься вверх, к потолку.
Тюха с интересом посмотрел вниз и увидел чье-то распростертое на полу тело, оно было одето в его джинсы, черный свитер. Шея трупа была распорота с правой стороны и из нее еще сочилась на ковер струйка крови.
– А ведь это я! – понял наконец Генка. – И я умер! Хотя нет, это только мое тело умерло, а я жив. Ну и что мне теперь делать… куда идти?
И словно в ответ на его мысленный вопрос в левом верхнем углу комнаты возникло розоватое свечение и в нем неясно различил Тюха чье-то лицо. Самое обыкновенное, человек тот был скуласт, светловолос. Под его серыми остро прищуренными глазами сыпались мелкие конопушки, а брови более всего походили на две полоски опаленного жнивья… Только на миг явилось лицо то и тотчас исчезло.
– Кто ты? – спросил Тюха.
– Я твой отец. В земной жизни нам встретиться было не суждено. Теперь мы будем вместе.
– Отец?! – Так вот он какой… у него был! А ведь Тюха привык считать себя безотцовщиной.
Вдруг что-то неуловимо изменилось в том розоватом свечении и Генка понял: отец уходит. Так надо. Почему? А сияние разгоралось, стало неописуемо ярким. Полыхал тот свет неземной…слепил, но не ослеплял.
И тогда он услышал внутри себя Голос. Голос спросил:
– Готов ли ты умереть?
Тюха почуял невыразимое облегчение. То было ощущение странника, который после долгих мытарств наконец-то добрался до родного дома. В Голосе ясно слышалась беспредельная доброта, искреннее участие и тепло. Генка понял, что он теперь в абсолютной безопасности… и это навсегда. Навсегда!
Но тут он вспомнил, что так и не успел позвонить в «скорую»… ведь умирает его лучший друг Володя Барабаш! Вот он лежит, скорчившись у порога, правая рука крепко стиснула рукоять верного «макарыча»… а левая отброшена в сторону раскрытой ладонью вверх. Генка без труда увидел, что бьется повыше той ладони ниточка пульса – зрение Артюхина было теперь необычайно острым.
И еще Генка подумал о том, что так и не успел он жениться на Ленке и заделать ей хотя бы пару хороших крепких пацанов. На тот случай, если кому-то и впредь придется бороться с Красными Карликами.
Все эти мысли пронеслись в Генкиной голове быстрее, чем за один-единый миг. И он твердо ответил:
– Нет, я еще не готов. Мне очень нужно вернуться!
– Ты просишь за себя или за других? – спросил Голос.
– За себя… и за них, кому я нужен. За всех! – ответил Тюха искренно. Впрочем, соврать здесь было бы просто невозможно, насквозь пронизанный Говорящим Светом Генка ощущал себя прозрачнейшей пылинкой на чьей-то необъятной и могучей ладони.
– Я помогу тебе, – сказал Голос. – Ты будешь жить на Земле до тех пор, пока трое твоих детей не станут взрослыми. А потом мы с тобой снова встретимся и будем вместе вечно. Кровь больше не уходит из твоего тела… Иди!
…Артюхин очнулся.
Он твердо знал, что все произошедшее с ним только что – вовсе не бред и не галлюцинация. Никакой боли он теперь не ощущал. Генка машинально ощупал свое горло и пальцы его насквозь провалились в глубокую рану… Тюха с ужасом отдернул от шеи руку.
И в то же время Генка понимал, что встать он не может… просто не хватит сил. Тогда он пополз к тумбочке, на которой стоял телефон… Затем – к Барабашу. Встав на колени перед бездыханным телом друга, Генка бережно приподнял ладонями его голову. И Барабаш открыл глаза.
– Тюха, ты?! – прошептал Володя. – Живой… Значит, я на вашей… с Ленкой свадьбе… еще выпью! Нальешь?
На миг глаза его раскрылись еще шире. Потом – умерли.
Тюха вздрогнул и голова Володи упала на пол.
– Эй, ты! Верни мне его! – без должного почтения к Говорящему Свету дико заорал Тюха. – Ты же обещал!!!
А между тем ничего такого Всемогущий не обещал ему, да и обещать не мог. Радуйся, козявка, что сама жива! молчи и не вякай! Да это же просто смешно: взять на понт Вселенную!
Смешно и глупо!
И Генка, поняв это, заплакал. А плакать он совсем не умел… давился собственным хрипом. И размазывал по щекам слезы вперемешку с кровью.
А по лестнице уже гудели шаги…
– Попался, вампирчик! – торжествующе воскликнул белокуро-кудрявый лейтенант Синельников. И его большие, навыкате, глаза масляно оглядели Тюху. – Ну ты, руки! Руки вперед, кому говорю!
И на Генкиных запястьях щелкнули наручники.
– В отдел его! Как там Барабаш?
– Дышит!
– Слава Богу… ну ты, чего встал? Давай, давай!
Два дюжих санитара легко – играючи пронесли мимо Генки труп Тюменева: небрежно ухватив его под мышки и колени – ноги трупа в белых носках нелепо свесились.
«Прощай, Виктор Петрович!» – подумал Тюха. В голове его все помутилось и он бессильно уцепился за перила.
– Иди, иди! – подтолкнул его конвоир.
Но тут дверь позади них открылась и Синельников недоумевающе спросил:
– А кто же… нам звонил?!
– Я, – ответил Тюха.
– Ты?
Генка оглядел белокурого лейтенанта на предмет внешнего вида и с чувством сказал:
– Баран!
Глава 9 Последняя маленькая тайна
Теперь нам необходимо будет вернуться к М. И. Богдановой, той самой девице, которая в свое время так удачно забеременела от производителя Павла Петровича.
Когда пошли неясные слухи о трагедии в семье Костомаровых, Мария Ивановна поспешила сбыть своего сынишку одной очень приличной, но бездетной, семейной паре. Приемным родителям четырехлетний милый Ванечка так понравился, что они не торгуясь выложили за него десять тысяч «деревянных». На которые Владик, сожитель «девы Марии» сразу же ухитрился приобрести изрядно потрепанные «Жигули».
А ученый мир г. Манастырска (мы имеем в виду светил местной медицины) еще долго пребывал в легком потрясении.
– Выходит, чудеса еще бывают! – восклицал время от времени главврач горбольницы Юрий Савельевич Попцов. – Надо же, у одного шея была напрочь разорвана, а у другого три ножевых ранения, причем одно – смертельное… Да-с! А они – живут. И хоть бы хны!
Ходят слухи, что Ю. С. Попцов теперь пишет на эту тему диссертацию.
Геннадий Артюхин и Елена Ивина сочетались законным браком только в начале декабря. А все из-за Тюхи, который упорно не хотел идти в загс с забинтованной шеей.
…Снег в тот день шел густой и белый-белый, падал крупными хлопьями.
На той свадьбе всех крепко удивил Володя Барабаш. Он выставил на стол артюхиным… ящик самого настоящего коньяка «Наполеон»! Где, на какие деньги, в эпоху тотального дефицита и поголовного обнищания смог добыть сей презент скромный офицер милиции?! Этого не знает и автор. Значит, еще остается самая последняя – маленькая тайна.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ