Гача-игры до добра не доводят

Глава 7 Невероятная первая битва, и приятное знакомство

— Эй, ребята, посмотрите, какой верткий этот нахлебник! Небось ты жрешь за троих, а после еще и крошки с пола слизываешь! — довольно смеялся Мартин. Ранее он был близким другом Рона, но после его незавидной судьбы явно стал более озлобленным.

Его отец частенько пьет, а мать легкомысленна. Подслушивая женщин, он узнал многое о своей матери и о том, что к ней ходит полдеревни просто ради разнообразия.

Видя, как ко мне движутся четверо парней, впереди них шел Мартин с мелко пакостливой улыбкой. У него короткие русые волосы и длинный нос, которому позавидовали бы гоблины. Он старше меня на три года и живет с двумя сестрами в направлении, противоположном от моего дома. Его семья отвечает за лошадей, содержащихся в конюшне.

— Ну привет, неужели ты с комком навоза через всю деревню прошел? — не мог я не спросить, что явно сбило улыбку, когда проигнорировал его слова, так еще оскорбил его.

— Для мелкой падали вроде тебя не жалко! — ответил он более зло, когда его приятели явно желали посмотреть, как Мартин начистит рожу самовольному мелкому.

Я невольно сглотнул, когда в моей голове мелькнул план, призвать тарантула, чтобы тот укусил его, но, во-первых, тут таких пауков не водятся, что может быть очень подозрительно, во-вторых, хоть яд не смертельный, насколько я помню, но может и убить пацана. А становится убийцей мне вообще не хочется.

Второй вариант был щадящим, призвать шмеля, пускай тот с разгона врежется тому в глаз, если не получится, или ужалит, что не факт, что тот не разъярится еще сильнее от нападения насекомого.

— Чего застыл, лопух, тебя же тетя любит за уши таскать, может тогда и мне ты это позволишь! — С неприятной улыбкой, в которой не хватало нескольких зубов, он уже близко и тянулся своими вонючими руками к моему уху, когда со стороны раздался басовитый звук полета шмеля, а после тот с размаху врезался тому в глаз.

Не раздумывая, я прошмыгнул сбоку и побежал к дому, но его соратники оказались быстрее, ощутив, как мне подставили подножку, время замедлилось из-за всплеска адреналина, страх стучал в висках. Больше всего я ненавидел чувство боли, это ведь нормально — избегать то, что может причинить боль.

— Куда намылился, гаденыш? — грудь врезалась в землю, и, казалось, я сломал себе все ребра, но после, немного отскочив от земли, я получил удар ногой по тем же ребрам. Время все еще тянулось слишком долго, возможно, в таких ситуациях у главного героя пробуждались сверхспособности, но это был не мой случай.

Единственной маленькой победой было то, что шмель после еще одного разгона явно ужалил того, что сильно приложил меня ногой по ребрам. Тот вскрикнул и отошел на шаг, явно пытаясь прихлопнуть насекомое. На этом хорошее закончилось.

— Получай, ублюдок, думаешь, ты тут самый умный! — кричали где-то сверху, пока я скукожился, закрывая голову, почему же это так больно, каждый удар, казалось, ломал все мои кости и разрывал внутренности.

Еще удары по рукам, видимо, кто-то присел и прицельно ударил мне кулаком в ухо, от чего звуки превратились в противный звон. Лишь одна мысль давала мне возможность терпеть, это возможность устроить замену. Естественно, из моих глаз текли слезы, сопли надувались неприятной массой, моя одежда была в грязи и порвана, от чего я выглядел максимально жалко.

Я не просил их останавливаться, даже вскрикивал только в землю, чтобы те потеряли интерес к побежденной и униженной добыче, после, кажется, на меня плюнули и вытерли руки об мою одежду.

Дрожа всем телом, я продолжал лежать в позе эмбриона, а то вдруг они решат вернуться, уже прошло минут 5, как я все продолжал так лежать, после наконец я раскрыл свой кокон и, приподнявшись, осмотрелся, зрение было еще мутным из-за влаги, но очевидно, я тут был один.

Опустив глаза на руки, увидел множественные красные пятна, одно особенно сильное. Видимо, долбанули по этому месту в самом начале, пока были силы пинать лежачего. Ребра тоже сильно болели, как и бока с ногами, по которым тоже прошлись.

В итоге самым целым местом у меня, как ни странно, оказалось лицо, на нем, кажется, даже и синяка не осталось, не учитывая моего опухшего и горящего адским пламенем уха, в голове все еще звенело, и хоть били меня, я чувствовал себя так же без сил.

Шипя не хуже побитого котенка, я провел рукой по волосам, нащупав на голове пару шишек. Странно, что я не ощутил ударов по затылку, хотя, возможно, из-за них я не так сильно помню, как меня избивают. Чувствовалась легкая тошнота, возможно, я даже получил сотрясение, поэтому действовал я аккуратно и двигался не спеша.

— Ну теперь хоть я знаю, кого буду избегать… — нашел я что-то хорошее в подобной ситуации. Когда я поднял голову и посмотрел на ворону Рейвен, что сверху вниз смотрела на меня с ветки дуба.

— Кажется, я придумал замену зеркалу… — устало произнеся, я мысленно сказал ей приземлиться напротив меня, после чего я решил посмотреть глазами птицы, и это было еще более необычное зрение.

Казалось, я вижу всё, что было вокруг, и причем мои черные волосы в ее зрении были разноцветными пятнами, из-за этого начинала болеть голова от совершенно другого обзора, вызывая даже тошноту, или всё из-за того, что мой мозг немного об стенки черепа побился.

Теперь, рассматривая себя, я казался одновременно большим для вороны и в то же время осознавал, насколько я мал. Смотреть птице в глаза, пока та смотрит в мои, ощущалось как попадание в зеркальный туннель. Определённо, нужно привыкать и не теряться, когда я переключаюсь на чувства существ.

Например, я ещё ни разу не смотрел глазами гадюки, тарантула или шмеля, не ощущал обилия запахов, используя обоняние лисы, не пробовал ходить или даже говорить, используя их способности.

— Вот как трепка голову прочищает, сразу же решил, в каком направлении стоит двигаться, — подумал я. Теперь Рейвен станет моими глазами на затылке, чтобы я больше не оказался в столь уязвимом и беспомощном состоянии.

Подумал я, поднимаясь и шипя от боли, поковылял домой. Когда меня впервые избили в моей новой жизни, и для себя решив, что должен сделать всё, чтобы это больше не повторилось.

По пути домой я всё же решил смыть грязь с моей одежды. Возле реки, кривясь от дёргающей боли в ушибах и синяках, я прополоскал одежду, как мог, хотя её определённо ещё придётся штопать. Продолжая прихрамывать и двигаясь как черепаха, я наконец дошёл до дома.

Марта, увидев меня, всплеснула руками и быстро подошла ко мне.

— На тебя что, стая варгов напала⁈ Что это с тобой случилось? Неужели дрался⁈ — она упёрла руки в бока и нависла надо мной ясным взглядом, подмечая каждую царапину, синяк и пару гематом.

— С ветки дерева сорвался, вот и пересчитал их своим телом, пока падал, — попытался я звучать убедительно, но опытный взгляд женщины, у которой достаточно детей, чтобы различать даже от какого предмета был нанесён синяк или фингал под глазом, не проведёшь.

— Вот, значит, как. С такой рукой ты не поработаешь, да и вообще, видимо, на слишком высокое дерево ты забрался и на каждую ветку целился. Придётся вести тебя к травнице! — она взяла меня за более целую руку, на которой я лежал, пока меня избивали. Неудивительно, что та пострадала меньше; в прошлой жизни у меня всегда страдала правая рука, и, видимо, ещё не раз я её себе отобью.

Дом травницы находился на некотором отдалении от деревни. Я мало что о ней знал, опасаясь её глубоких познаний в природе, магии и врачевании. Про неё ходили разные слухи, но в каждом из них веяло уважением, почитанием и страхом разгневать её. Ведь скоро осень, начнутся дожди, дети начнут болеть чаще, а злить единственную травницу — это всё равно что стрелять сначала лекарю в ногу, а потом себе и просить вылечить себя первым.

Прихрамывая на правую ногу, мы вскоре дошли до хижины травницы. Её дом казался в два раза больше нашего, и у неё единственной была глиняная обожжённая черепица. Дом стоял тут, видимо, очень давно, поскольку брёвна уже успели потемнеть.

Подходя к крыльцу, я почувствовал аромат трав, висевших перед входом, и глиняных горшочков с цветами, которых я не видел в здешних лугах. Запах трав был не удушающий, а успокаивающий. Сама дверь была расписана узорами, которые могли бы выглядеть как начертательная магия или оберег.

Тётя Марта, несмотря на свою силу, постучалась довольно аккуратно, и после этого мы начали ждать. Меня одолевало любопытство и страх снова вскрыть очередной рычаг маховика событий, который приведёт к плохому финалу.

Дверь открылась без единого скрипа, хотя её толщина была как у черенка от лопаты, подходящего под взрослую руку. Перед нами предстала женщина с явно интересной историей за плечами. Кто-то мог бы спросить, как я это понял, но это было очевидно: женщина, чьё тело с правой стороны было практически ровно наполовину обожжено, не могла не вызывать интереса.

Ожог выглядел таким свежим, что казалось, она получила его буквально вчера, но самой женщине он, похоже, не причинял дискомфорта. Сам ожог выглядел неестественно, слишком красный, стягивающий кожу и формирующий подобие узора. На голове на удивление были все волосы, и даже без седины, брови практически отсутствовали, правый глаз был закрыт, возможно, его вообще не было, на удивление сохранившейся губы.

С левой же стороны были светло-русые волосы, очень густые и вьющиеся, на нас смотрел необычайно яркий голубой глаз, который будто светился изнутри.

Женщина была одета в бархатное платье зелёного цвета с вышитыми на нём узорами. Примечательным было декольте на внушительной груди, вырезы овальной формы на боках и такие же на бёдрах, спускающиеся до середины икр. Стоя босиком, она выглядела уверенно, словно воин, прошедший множество битв и прыгнувший в пасть дракона, чтобы порубить его изнутри.

— Тила Деларис, тут мой племянник, как он говорит, с дерева упал. Не могли бы вы ему помочь? А то с такими ушибами он неделю лежать будет, — уважительно поклонившись ей, мы продолжили ждать её ответа.

— Конечно, проходите, всё равно у меня давно не было гостей… Почему-то жители деревни не спешат приглашать меня на чай, — с укоряющей улыбкой и некоторой ленцой сказала она и взмахнула рукой, приглашая войти в дом. — Снимите обувь.

Едва сумев согнуться, чтобы стянуть обмотки, я прошёл дальше и увидел с правой стороны пять лежанок, словно в бюджетной больнице. С левой же стороны находился настоящий алхимический верстак с различными колбами, в которых постоянно что-то булькало и перетекало из одной ёмкости в другую. Странно, почему её называют травницей, если она и в алхимии что-то понимает.

Также были приставленные к стенам стеллажи, и на каждой полочке лежали какие-то растения, корешки, пузырьки, баночки и непонятные предметы. Было довольно светло: со стороны лежанок находились три окна в вставленных в проём рамах, где было даже настоящее стекло.

Впереди стоял камин, по сторонам которого было ещё две двери, ведущие, наверное, в спальню травницы и на кухню. Присутствовала также незаметная дверь между стеллажами, а по центру имелся люк в погреб.

— Раздевайся и ложись на лежанку. А вы, Марта, можете идти домой, я его подлатаю. Оплаты не надо, если только вы не решите оставить на крыльце мешок картошки, — сказала Тила Деларис, Марта понимающе кивнула и, напоследок взглянув на меня, вышла из дома.

Я немного постоял в нерешительности, наблюдая, как травница что-то смешивает, следя за булькающей жидкостью в ретортах. Не видя причин беспокоиться понапрасну, я разделся до портков и лёг на кушетку, рассматривая стеллажи и невольно поглядывая на место ниже поясницы женщины, которое отчётливо облегало платье.

Естественно, с эстетической точки зрения, всё равно я был мал, и до взросления у меня было ещё лет пять. А уже после начнётся сущий ад, который, надеюсь, тут научились контролировать с помощью магии.

Хотя подобная сложная перестройка организма, где перестраиваешься физически, гормонально, психически и социально, непроста. Пройдя подобное в прошлой жизни, уверен, я перенесу этот процесс немного легче, но гормоны всё равно возьмут своё, остаётся только морально готовиться к этому.

Поскольку я задумался и продолжал смотреть на нижнюю часть тела травницы, та, повернувшись и приподняв бровь, слегка улыбнулась. Не став никак это комментировать, она подошла ко мне с деревянным подносом, на котором стояли разные склянки, и, поставив его на соседнюю лежанку, снова повернулась ко мне.

— Итак, у нас тут сильный ушиб локтевого сустава. Думаю, если бы твоя тётя не привела тебя сюда, то руку ты бы не смог полностью сгибать…! — взяв меня за предплечье и приподняв руку, она начала покрывать ушиб склизкой мазью, которая начала холодить, и стреляющая боль начала утихать.

После этого она начала пальпировать мне живот, аккуратно прощупывая и надавливая то тут, то там, спрашивая, болит ли где-то. Пару раз я отчётливо вскрикнул, когда она нажала на место справа от пупка, куда, кажется, чаще всего пинали помимо рёбер.

— Понятно, значит, ушиб нисходящей ободочной кишки. Хорошо, что твоя тётя привела тебя, так что жить ты будешь и, возможно, очень долго! — непонятно, почему она так довольно улыбалась, поскольку ранее мне не доводилось получать ушибы внутренних органов, и я сильно занервничал.

— Видимо, тебе придётся сегодня на ночь остаться тут, поскольку с такими травмами лучше не ходить! — она взяла другую мазь, которая немного жглась, но было вполне терпимо. А после я увидел магию своими глазами, а не через мой призыв.

Тила Деларис явственно напряглась, на висках вздулись вены, так же, как и на руках, казалось, что она поднимает огромную стальную балку. Её левая рука, нагреваясь, плотно прижималась к моему правому боку, и тепло явно проникало под кожу. Наконец, она выдохнула и отняла руку от моего бока, присаживаясь на соседнюю лежанку и вытирая выступивший пот со лба белым платочком.

Я не выдержал и полюбопытствовал: — Неужели это была магия, и вы целитель? — сказав это, я чуть не прикусил себе язык, думая, что вдруг это болезненная тема и женщина не станет об этом говорить.

— Конечно, я была целителем, и не простым, а военным целителем, пока зачарованная граната с алхимическим огнём не обожгла мою правую часть, выжигая энергетические каналы и краем опалив мой магический источник! — воодушевлённо произнесла она, словно говорила о простой царапине и вообще не о чём переживать.

— Эмм, а вы тогда знаете, как становятся магом? — не мог я не спросить об этом, ведь, читая столько фэнтези и оказавшись в магическом мире, быть неспособным творить заклинания — просто отвратительно.

Я снова не сдержался: детское любопытство, помноженное на то, что в другой жизни, читая целые серии книг, я представлял, как стану магом, теперь, увидев её проявления, я слишком эмоционально перевозбудился. Случай в лесу не считается, поскольку там был чистый ужастик, и я думал лишь о том, как самому не стать прикормкой для дерева, так что неудивительно, как мои глаза загорелись при виде магии.

— Способов много, начну с самых безопасных и закончу теми, после которых выживают единицы. Самый простой и естественный — это родиться с магическим даром… — ничуть не удивившись моему вопросу, она, передохнув и восстановив спокойное выражение лица, взяла мазь и нанесла на моё опухшее и пульсирующее алое ухо, по которому явно сильно врезали.

— После идёт стихийный плод с Земель Возвышения, дарующий съевшему его магическую силу… — я в этот момент подумал, неужели тут есть даже дьявольские плоды из Ван-Пис.

— Эмм, прозвучит глупо, а эти плоды имеют какие-то побочные эффекты, как, например, смена цвета кожи или волос, невозможность плавать? — Тила немного задумалась и покачала головой.

— Нет, ничего подобного не было, но слушай дальше! После идут артефакты богов, которые с равной вероятностью могут как убить, так и наделить невиданной силой. Это уже более рискованные способы. Можно обратиться к архимагу, чтобы он насильно пробудил магию в теле, — продолжала она рассказ; видимо, давно у неё не было благодарного слушателя.

— В принципе, это то же самое, что помещать человека в помещение с концентрированной магической энергией. Только разница в том, что с архимагом вероятность выживания составляет около 80%, а в помещении с магией — всего 5%, и то с большим шансом на нежелательные мутации! — При словах о мутациях я немного поёжился и понадеялся, что, разблокировав первую мутацию, не умру в мучениях. А ещё, может, с первого же раза мне повезёт, и я разблокирую себе магию гравитации или воды.

— Значит, любой может стать магом? И даже крестьянин? — спросил я, уже прикидывая, как бы я мог легализовать мои способности к призыву, замаскировав их под применение обычной магии для местных.

— Такое редко, но и среди крестьян рождаются маги. После идут семена стихий, которые растут на континенте Возвышение Богов… — видя, как я с огромным любопытством слушаю её, она решила рассказать и эту легенду.