Фурия Первого консула

Глава 7

Валиар Маркус отсалютовал у входа в штабную палатку. Октавиан, оглянувшись, кивнул и знаком предложил ему войти. После усилий, потраченных на водяное послание всей Алере, Октавиан выглядел усталым и помятым, но спать с тех пор не ложился. Всю ночь провел в этой палатке, читал донесения, склонялся над картами и песчаными макетами. В углу палатки так и остался маленький пруд, устроенный магией техников легиона.

Принцепс стоял над этой лужицей, глядя на уменьшенное изображение трибуна Антиллуса Красса.

– Сколько жителей удалось вывести?

– Восемьдесят трех, – ответил Красс. Голос доносился смутно, словно из глубины длинного тоннеля. – Всех, кто там был, принцепс, – вместе с животными и скотиной.

Тави отозвался коротким смешком:

– Летунов вам хватило?

– Мы кое-что показали врагу, принцепс. – Красс усмехнулся краешком рта. – Через несколько часов выведенных людей пришлось опустить на землю, но, по крайней мере, в ближайшее время они не пойдут на корм крочу.

Октавиан кивнул:

– Потери?

Красс перестал улыбаться:

– Пока двое.

Маркус заметил, как напряглись плечи Октавиана.

– Пока?

– Вы были правы. Ворд установил там оборону – нечто наподобие шершней. При вашем появлении над прудами они вылетели из кроча как болты из самострелов. – Лицо Красса осталось спокойным, но голос дал трещину. – Их жала пробивают кожаные доспехи и кольчуги. Укрепленные боевой магией пластины лорик гаденышам не пробить, но мы оказались не готовы… Во́роны, сударь, я и думать об этом не хочу. Мы справились, но жала у них ядовитые, и там, где они добрались до кожи, нашим людям плохо пришлось. Ночью я потерял двоих, и еще дюжине ужаленных становится хуже.

– Водяную магию применяли?

– Некогда, – покачал головой Красс. – Занимались рыцарями ворда, за ними неба было не видно. Я почти уверен, что захваченные вордом заклинатели воздуха взяли наш след. Уходить пришлось быстро.

Октавиан нахмурился:

– Вы выбрались с захваченных участков?

– Пока да.

– Теперь есть время попытаться исцелить раненых?

Крас покачал головой:

– Сомневаюсь. Ворд нас все еще ищет. Полагаю, для раненых будет лучше как можно скорей попасть к целителям легиона.

Маркус видел, что Октавиан ведет внутренний спор. Всякого командира тянет вмешаться в проводимую операцию. Но для общего руководства необходима разумная перспектива. Октавиан не мог сам оценить состояние пострадавших, расположение и возможности врага. Не хотел и без крайней нужды жертвовать жизнями своих людей. Очень велико было искушение отвергнуть решение, принятое командиром на месте.

Он вздохнул:

– Я прикажу целителям быть наготове к вашему приземлению.

Фигурка Красса кивнула:

– Благодарю, сударь.

– Так чего мы добились? – задумчиво протянул Октавиан. – Царица вышла из себя?

Красс пожал плечами:

– Сударь… мы и за десять миль от ее улья слышали вопли. Можете поверить, мне не пришлось уговаривать своих всю ночь провести в воздухе.

– Значит, и ее есть за что зацепить, – задумчиво произнес Октавиан. – Это можно обернуть в нашу пользу. Наверняка. – Он хмуро взглянул на трибуна. – Как вы намерены действовать?

– Дам людям пару часов отдыха, и двинемся дальше. До возвращения предстоит пересечь еще две полосы кроча. И, полагаю, она поднимет нам наперехват новых рыцарей ворда.

– Не давайтесь им.

– Не дадимся, сударь, – обещал Красс.

Октавиан кивнул:

– Хорошая работа, трибун.

От похвалы глаза трибуна блеснули. Он четко отсалютовал, ударив себя кулаком в грудь. Командир ответил на салют, затем провел над изображением ладонью. Вода, из которой была вылеплена фигурка, беззвучно и плавно пролилась в пруд.

Опустившись на табуретку, Тави прижал обе ладони ко лбу.

– Сударь, – подал голос Маркус, – вам бы отдохнуть.

– Отдохну, – устало ответил тот. – Потом.

– Сударь, – начал Маркус, – не в обиду будь сказано, вы сейчас совсем как… – Он осекся, удержался от разоблачительного: «совсем как ваш дед». Валиар Маркус не сотрудничал накоротке с Гаем Секстусом. И не мог знать Первого консула в частной жизни. – Вы совсем как мой новобранец, уверяющий, что запросто выдержит марш, хотя стер ноги в кровь и сломал лодыжку.

Губы командира тронула слабая улыбка.

– Тогда… отдохну сразу, как закончим.

– Очень хорошо, сударь. Чем могу быть полезен?

Октавиан отнял руки ото лба и взглянул на него:

– Что вам известно о маратских свадебных обычаях?

Маркус моргнул:

– Простите?

– Как у них принято ухаживать? – устало пояснил он. – Вы что-нибудь об этом знаете?

– Магнус наверняка знает больше, сударь.

Тави сердито отмахнулся:

– Его я уже спрашивал. Говорит: как только узнал, что у них принято время от времени пожирать своих врагов, понял, что не должен вести с маратами никаких дел.

Маркус фыркнул:

– Не так уж глупо, сударь. Мараты могут быть опасными.

Тави поморщился:

– И об этом расскажите. Но сначала об их сватовстве.

– Значит, вы решили оставить при себе посла?

– Это не так-то просто.

– Не могу не признать. Многие граждане будут недовольны.

– И во́роны с ними, – буркнул Тави. – Решать будут двое – я и Китаи.

Маркус крякнул:

– Я слыхал всякое.

– Что, к примеру?

Маркус пожал плечами:

– Как обычно. Что они совокупляются со своей скотиной. Что перед сражением устраивают кровавые обряды и оргии. – Он сдержал дрожь. Такое он видел своими глазами: повод для кошмаров, а не выдумки. – Что они колотят своих женщин, пока те не подчинятся воле мужа.

На последнее Тави громко фыркнул.

Маркус понимающе кивнул:

– Ну да. Если судить по послу, последнее весит как пух одуванчика.

– Что-то еще?

Маркус поджал губы, рассуждая про себя. Валиару Маркусу неоткуда было много знать о маратских обычаях. С другой стороны, уважаемый и общительный солдат на севере знакомится с уймой народу. И некоторые знакомые путешествуют. Иногда возвращаются с рассказами. И еще…

И еще Маркус поймал себя на том, что ему хочется помочь командиру.

– Со мной служил парень, который возглавлял охрану большого семейства торговцев, – сказал он наконец. – Он кое-что рассказывал про состязания.

Тави, нахмурившись, чутко подался к нему:

– Состязания?

Маркус утвердительно хмыкнул:

– Вроде бы маратская женщина вправе потребовать состязаний между просителями ее руки. Или поединка – он не слишком внятно объяснял.

Октавиан изогнул черную как вороново крыло бровь:

– Шутите?

Первое копье пожал плечами:

– Говорю, что знаю.

Он не кривил душой. Даже курсоры мало что узнавали о варварах помимо их военных возможностей. Сведения о жизни маратов были довольно отрывочными. Большей частью оба народа избегали друг друга. Алеранцам требовалось знать одно: представляют ли соседи угрозу, чтобы подготовиться к отпору.

И уж конечно, никто не приказывал курсорам узнать, как у них делается брачное предложение.

– Испытание поединком… – угрюмо и тихо пробормотал Октавиан.

Маркусу послышалось еще:

– Лучше некуда.

Он не позволил себе измениться в лице.

– Любовь – это чудо, сударь.

Октавиан ответил сумрачным взглядом:

– Сообщение от Ванориуса получили?

Из кожаного чехла на поясе Маркус достал свиток.

– Да, сударь, спасибо Магнусу.

Октавиан взял донесение, присел на край песчаного стола и стал читать.

– Вы прочли?

– Угу.

– Что думаете?

Маркус поджал губы:

– Численность ворда невообразимо велика, но без направляющей их царицы они, как видно, умом не блещут. При осаде городов случаются стычки, но встающие перед консулами задачи и их решения больше напоминают борьбу с природным бедствием, а не войну.

Октавиан перевернул страницу, зеленые глаза быстро пробежали следующую.

– Продолжайте.

– Крупные силы противника движутся к Риве. Они уже должны были добраться туда, но Аквитейн выжег всю землю между Ривой и старой столицей, превратив ее в кровавую грязь. Похоже, это их замедлило.

Тави, скривившись, тряхнул головой:

– Когда они войдут в соприкосновение с Аквитейном?

– Трудно сказать. Если станут продвигаться так же медленно, как сейчас, то через двенадцать-четырнадцать суток. – Нахмурившись, Маркус добавил: – Даже если они проиграют в столкновении с легионами, нам они сумеют нанести смертельный удар, если мы не уничтожим царицу. По ее воле они будут драться до последнего воскового паука. И прихватят с собой львиную долю наших сил.

– А она просто понаделает новых, – заключил Октавиан.

– Да, сударь.

– Тогда, я бы сказал, нам стоит добраться туда за двенадцать или четырнадцать дней. Вы согласны?

Маркус ощутил, как брови у него лезут на лоб.

– Невозможно. Дорог у нас нет. Нам ни за что не покрыть такое расстояние до начала сражения. И воздушных сил для доставки наземных войск не хватит.

Октавиан блеснул глазами, улыбнулся. Улыбка преобразила лицо обычно серьезного молодого человека. Так улыбаются мальчишки, задумавшие славную шалость.

– А известно ли вам, – осведомился он, – что Алера добилась мира с ледовиками?

– Сударь? Что-то я слышал, но легион переполнен такими слухами.

Тави кивнул:

– Вы знакомы с Ванориусом?

– Да, немного. Когда я служил у Антиллуса, нам случалось поговорить. Но только о делах легиона.

– Отправляйтесь к нему, – распорядился Тави. – Нам нужны заклинатели дерева. Пусть все рыцари Дерева, все граждане, владеющие лесной магией и все антилланские мастера по дереву к рассвету соберутся в этом лагере.

– Сударь? – удивился Маркус. – Не уверен, что понял вас.

– Да ну? – По лицу Октавиана снова скользнула та же улыбка. – А я даже уверен, что не поняли.

– Мастера по дереву…

– Да, – подтвердил он.

Маркус настороженно шевельнул бровью, хотя кулак уже взметнулся к сердцу.

– Что мне сказать Ванориусу, когда он спросит, зачем они нужны?

– Сошлитесь на военную тайну, – ответил Октавиан. – А если не поможет, сообщите ему, что неисполнение законного приказа Короны в военное время равносильно измене. – Взгляд его стал жестким. – Это не просьба.

– Да, сударь, – кивнул Маркус.

Снаружи окликнул кого-то часовой, рокочущий бас что-то прорычал в ответ. Тотчас вслед за тем часовой, просунув голову в палатку, доложил:

– Двое гонцов от канимов, принцепс.

Октавиан, кивнув, махнул рукой:

– Пожалуйста, проводите их сюда.

Двое канимов, пригнувшиеся, чтобы не задеть ушами потолок палатки, оказались незнакомы Маркусу. Один, здоровенный зверюга с темным мехом, был одет в помятые, лишившиеся пары пластин доспехи воинской касты. Другой, стройный, с золотистой шерстью и глазами-бусинками, был одет в куртку со стальными накладками, такими теперь защищали себя закалившиеся в боях ветераны канимского ополчения.

Поняв, что это значит, Маркус чуть не вздрогнул. Варг никогда не отправил бы воина в качестве курьера, а тем более того, кто выглядел так неряшливо, как этот. К тому же золотистый каним был, по всей вероятности, шуараном – у других канимов алеранцы такой расцветки не замечали. Шуараны не участвовали во вторжении Сарла в Алеру. Они прежде не покидали Кании. А значит, не могли принадлежать к обученному Насаугом ополчению, а обманом втершегося в ряды там бы мигом порвали в клочья. Канимская гордость свирепа, не терпит соперников и стоит на крови.

Предположим, воина в негодных, побитых доспехах могли послать с поручением. Предположим, в рядах нарашанов все же нашелся золотистый каним, просто алеранцы его не заметили. Одно или другое еще можно допустить.

Но и то и другое?

Маркус почесал пальцем нос, а когда опустил руку, она оказалась в дюйме от рукояти меча. Он послал предостерегающий взгляд Октавиану.

Напрасно беспокоился. Тот явно пришел к тем же выводам и, сохраняя видимость спокойствия, словно невзначай подцепил большим пальцем ремень, сдвинув руку поближе к рукояти заспинного кинжала.

– Доброе утро. – Октавиан вежливо отвернул голову – совсем немного, приветствуя низших по званию. – У вас ко мне дело, почтенные?

Каним в доспехах подобрался на несколько шагов ближе и сунул руку в висевший на поясе кошель.

И, выдернув из него каменный нож, с канимским кличем: «Один народ!» резанул Октавиана по горлу.

У Маркуса дрогнуло сердце. Тави недурно владел магией металла, но против каменного оружия это не защита. Будь у него время заранее обратиться к металлу, он мог бы противопоставить удару грубую мускульную силу, но без помощи фурий ни один алеранец не осилит канима, и лишь самые быстрые могли потягаться с ними проворством. Октавиан успел откинуть голову, так что удар прошел на волосок мимо цели. Качнувшись назад, он отступил на пару шагов и с разворота метнул выхваченный из-за пояса кинжал. Оружие, сделав полтора оборота в воздухе, ударило канима в неприкрытое доспехами бедро. От внезапной боли тот взвыл и оступился.

– Сударь! – Маркус одним движением обнажил и занес гладий. Не задерживаясь проверить, понял ли его Октавиан, он кинулся на второго канима, успевшего извлечь откуда-то тонкую деревянную трубку. Прежде чем Маркус его достал, каним поднес трубку ко рту и дунул – и из нее вылетела небольшая вспышка света и стали. Маркус пригнулся и почувствовал, как пуля звякнула по доброй алеранской стали его шлема. Затем, призвав на помощь земляную фурию, Маркус врезался в незадачливого убийцу.

Каним, при всей его неумолимой мощи, оказался неопытным. Когда оба грянулись оземь, он не догадался пуститься наутек, а забился, тщетно пытаясь достать Маркуса когтями или клыками. Вязать его не было времени. Следовало сейчас же вывести его из строя и поспешить на помощь Октавиану. Маркус сжал одно из запястий канима такой хваткой, что раздробил кости, а затем обрушил другой кулак ему на голову, размозжив череп своего врага усиленным фурией ударом.

Подняв голову, Маркус увидел, как Октавиан перехватывает грубое каменное оружие быстрым взмахом своего гладия и вслед за тем наносит четыре молниеносных удара по не прикрытому броней телу. Любые два из этих ударов должны были оказаться смертельными, но Октавиан ничего не оставил на волю случая. Он бил, пока не уверился, что противник полностью обезврежен, после чего с занесенным мечом развернулся к тому, с которым управился Маркус.

Два человека смотрели друг на друга, пока за спиной Октавиана медленно и неуклюже заваливался наземь каним в доспехах. Маркус опешил, сообразив, что Октавиан рассуждал в точности как он: «Надо как можно быстрее избавиться от своего противника, чтобы прийти на помощь другу».

Взгляд Октавиана скользнул от Маркуса к каниму с разбитым черепом. Потом он, обернувшись к своему мертвому противнику, угрюмо буркнул:

– Во́роны! Кровавые во́роны.

В палатку влетели часовые. Оба немедля обрушили клинки на убийцу, которого свалил Маркус. Как командир, как легионер – подумалось ему. Когда они двинулись к другому упавшему, Октавиан махнул рукой:

– Кончено. – Он поднял взгляд. – Маркус, вы ранены?

– Переживу, – отдуваясь, ответил тот. Он еще поспевал за легионом на марше, но за месяцы на корабле, конечно, вышел из формы.

«И еще, не обманывай себя. Ты стареешь».

Октавиан вытер гладий Маркуса о темную шерсть убитого канима и протянул хозяину рукоятью вперед. Благодарно кивнув, Маркус проверил, нет ли пятен или щербин, нашел меч пригодным и вернул его в ножны.

Октавиан, глядя на него, просто сказал:

– Спасибо.

И вышел из палатки, прямой как жердь – от ярости или просто еще не остыв после покушения.

Трое легионеров смотрели ему вслед.

– Что это было? – спросил часовой. – Я думал, мы союзники.

Маркус хмыкнул и, похлопав по закованному в броню плечу, отправил его вслед за командиром.

– Я тоже так думал, солдат. Я тоже.