Фракс и пляска смерти

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Найти Бария было делом нелегким. В Имперском университете его не оказалось, и вот уже несколько дней парня там никто не видел. Я бесцельно слонялся по мраморным залам, задавая вопросы студентам и преподавателям, однако друзья молодого человека не знали, где он, а профессора отказывались отвечать на вопросы чужака, будь тот хоть Народным трибуном. Выслушав продолжительную лекцию какого-то профессора теологии об исторических полномочиях трибуна, я понял, что из университета пора сматываться. В окружении столь образованных людей я начинал ощущать себя полным невеждой. Глядя на сидящих в аудиториях разряженных и на вид весьма вдумчивых студентов, я размышлял о том, что эта публика сделает с Макри, если той все же удастся проложить себе путь в Имперский университет. Заместитель консула Цицерий как-то намекнул, что сможет ей в этом посодействовать, если позволят обстоятельства. Но в то время он сильно нуждался в ее услугах. Думаю, что теперь он и не подумает о помощи, даже если его об этом попросить.

Барий по-прежнему проживал в доме родителей, и теперь мне следовало отправиться туда, хотя перспектива очередной встречи с профессором Тоарием меня вовсе не вдохновляла. Если я стану донимать своими вопросами родичей его сынка, профессор обрушится на меня, словно скверное заклятие. Тоарий происходит из весьма знатного рода, и у него масса влиятельных друзей. Сам по себе пост профессора не придает человеку высокого статуса, но семейство Тоария владеет крупными угодьями за пределами города и издревле славится своим богатством. Все это очень скверно, размышлял я, направляясь к профессорской вилле. Впрочем, за свою бытность детективом я ухитрился оскорбить множество важных персон, и еще одно оскорбление уже не играло никакой роли.

Мысли об оскорблении богатых и знатных напомнили о том, что мне, видимо, все же придется потрясти секретаршу Лисутариды. Меня страшно интересовало, почему волшебница встала грудью на ее защиту. Чтобы попытаться получить ответ на этот вопрос, я временно прервал свою миссию и отправился в таверну, владелец которой когда-то служил старшим конюхом у Таса Восточной Зарницы. Когда Тас откинул копыта или, как говорят у нас, «последний раз завернулся в свою тогу», что случилось примерно год назад, конюший остался без работы. Однако парень не растерялся и вложил все свои сбережения в покупку таверны. С тех пор это заведение обеспечивало ему сравнительно безбедное существование. Когда-то я помог снять с его сына обвинения в разбойном нападении (всего лишь заурядная уличная драка), и бывший конюх, в свою очередь, оказал мне помощь, поделившись пару раз кое-какими сведениями о жизни прислуги наших магов.

— Секретарь Лисутариды? Конечно, я ее помню. Ее зовут Авенарида. Весьма нервическая малышка. Дочь старшего брата Лисутариды. После того как его убили на войне, Лисутарида взяла девочку к себе. А что, собственно, случилось?

— Ничего такого, о чем мне было бы известно. А почему она такая «нервическая», как ты выразился?

— Кто знает...

Больше он ничего не мог мне сказать. Авенарида никогда не имела никаких неприятностей и слыла преданной секретаршей. Никаких скандалов. Никаких приятелей противоположного пола. Просто нервная. Я поблагодарил парня за информацию, расплатился за несколько выпитых мною кружек и продолжил поиски Бария.

Профессор Тоарий обитал, естественно, в округе Тамлин. Не устаю удивляться порядку, царящему в этом убежище аристократов. Никаких отбросов на улицах, ни одной бродячей собаки, бегающей в поисках пищи. Тротуары и проезжая часть улиц вымощены желтой и зеленой плиткой, а перед каждым стоящим вдали от улицы домом разбит внушительных размеров сад. Улицы в Тамлине пустынны, и там лишь изредка можно встретить прекрасно вымуштрованных слуг, спешащих со свежим провиантом в дома своих хозяев. Там и сям виднеются патрули Службы общественной охраны. В округе Тамлин чужаков не особенно привечают.

Когда рядом со мной притормозил какой-то явно казенного вида экипаж, я решил, что меня приняли за подобный нежелательный элемент и хотят отсюда выставить. Представляете, насколько я был поражен, когда увидел, что из-под приподнятых занавесок на окнах кареты меня манит пальчиком сам консул Калий. Мне доводилось встречаться с консулом, но я и мечтать не мог, что самый высокий чин нашего города станет разъезжать по улицам, разыскивая вашего покорного слугу.

— Залезайте, — распорядился Калий.

Я вскарабкался в карету и спросил:

— Ну и куда же мы направляемся?

— Никуда, — бросил в ответ Калий.

Нашему консулу лет шестьдесят. Тога Калия в соответствии с его высоким постом оторочена золотом, и носит он ее с гордостью. Следует отметить, что в городе к нему относятся сравнительно неплохо. Нельзя сказать, что консул остер, как ухо эльфа, но в то же время он не столь туп, как некоторые из его предшественников. Он не так неподкупен, как Цицерий, но в открытую взяток не берет и, во всяком случае, этим не хвастает. Калий обладает гораздо большей харизмой, нежели его заместитель.

— Мне надо всего лишь поговорить с вами, — продолжил он, — и здесь мы сможем сделать это не хуже, чем в любом другом месте.

Поскольку встреча меня сильно удивила, я спросил консула, насколько она случайна.

— Я вас искал. Мой личный маг вычислил ваше местонахождение, и я быстро двинулся наперехват.

Если консул использовал для поисков мага, то мне наверняка грозят крупные неприятности. Из-за всякой чепухи сильные мира сего к помощи чародеев не прибегают.

— Какое расследование вы ведете для Лисутариды Властительницы Небес?

Я не знал, что ответить. Истинный характер расследования я раскрыть, естественно, не мог. Только в этот момент я до конца осознал, что Лисутарида скрывает от властей информацию государственного значения, и я являюсь соучастником этого — будем говорить прямо — преступления. Наркоманка-волшебница потеряла талисман, и если в Турае из-за этого разразится катастрофа, то меня обвинят в том, что я не сумел его найти. Надо думать, после этого мне до конца дней придется ворочать веслами на каторжной галере.

Поначалу я решил заявить, что Лисутарида меня вообще не нанимала, но, немного подумав, пришел к выводу, что полное отрицание чревато серьезной опасностью. У нашего консула источников информации более чем достаточно. Настало время врать, на что, как я себе льстил, у меня имеется природный талант.

— Лисутарида поручила мне найти ее личные документы.

— Какие именно?

— Потерянные дневники.

— Дневники? — одарив меня ледяным взглядом, переспросил Калий.

— Да. Властительница Небес потеряла их на бегах. Вы понимаете, конечно, что это дело весьма деликатного свойства. Ни один уважающий себя маг не хочет, чтобы его мысли сделались достоянием общественности. Вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, насколько жестоким может быть наше общество. А «Достославная и правдивая хроника», если дневники попадут в ее лапы, опубликует их полностью без малейших колебаний.

Мои слова, похоже, Калия не очень убедили.

— Итак, вы утверждаете, что Лисутарида обратилась к вам для того, чтобы найти ее дневники? В это очень трудно поверить.

— Эти дневники, консул, — предмет весьма деликатный. Насколько мне известно, в них содержатся несколько любовных стихотворений. Лисутарида не хочет, чтобы они стали достоянием толпы. Желание, согласитесь, совершенно естественное.

— И вы хотите уверить меня в том, что самая высокопоставленная чародейка Турая тратит время на сочинение любовных виршей?

— Неужели вы считаете сочинение стихов о любви пустой тратой времени? — воздев руки к небу, спросил я. — В таверне, где я имею честь проживать, многие относятся к любовной лирике, как к...

— Меня совершенно не интересует, что творится в «Секире мщения», — кислым тоном прервал меня Калий.

Оказывается, консул помнил, где я живу, и я был этим крайне польщен. Однажды он меня навещал, чтобы высказать все, что обо мне думает, но я был уверен, что он об этом давно забыл.

— Лисутариде был нужен человек, которому она могла бы полностью доверять, — продолжал я развивать свою выдумку. — Не сомневаюсь, что вы способны ее понять. По правде говоря, я не должен был вам всего этого говорить и надеюсь, что информация не получит дальнейшего распространения.

— Служба общественной охраны доложила мне, что ваши действия за несколько последних дней повлекли за собой значительное количество смертей. Вам известно, что сегодня утром рядом с Садами удовольствия и развлечений обнаружено еще шесть трупов?

— Об этом я ничего не знаю. И какое отношение это печальное событие может иметь ко мне?

— Это печальное событие, как вы изволите выразиться, имеет непосредственное отношение к Лисутариде. Мне доложили, что на месте событий очень быстро появился детектив по имени Деманий и что упомянутый Деманий каким-то образом связан с Лисутаридой.

— Это имя мне о чем-то говорит... Так кто же его нанял?

Калий не соизволил мне сообщить, кто прибегнул к услугам Демания. Не поведал он и о том, откуда ему известно, что расследование моего конкурента имеет отношение к Лисутариде. Но в точности его информации сомневаться не приходилось. Служба собственной разведки в кабинете консула налажена превосходно.

Известие о гибели еще шести человек меня сильно опечалило. Еще больше опечалило меня то, что в то время как Деманий появился на месте преступления, я об этом ничего не знал.

— Весьма сомнительно, что подобное число убийств может быть связано с пропажей и поиском дневников независимо от объема любовных или иных виршей, в них записанных, — сказал Калий.

— Я не имею никакого отношения ко всем этим смертям, консул. Я просто оказывался в тех местах, где они случались. Поиски дневников, увы, привели меня в некоторые места, которые вряд ли можно назвать почтенными. Как гражданин нашего славного города я подобные места стараюсь всячески избегать, но как детектив я выбора не имею. Я допускаю, что там имелись некоторые проявления насилия, но заверяю вас, ни я, ни Лисутарида к ним отношения не имеем.

На пальце правой руки Калий носит перстень с печатью, свидетельствующей, что он является законным представителем нашего короля.

— Если я когда-нибудь узнаю, сыщик, что вы мне солгали, — задумчиво потирая печатку, произнес он, — вы будете серьезно наказаны.

Я заверил его, что не лгу. Мне страшно хотелось продолжить поиски Бария, но оказалось, что Калий свою воспитательную работу со мной еще не закончил.

— Когда Цицерий назначал вас Народным трибуном, он, надеюсь, ясно дал вам понять, что этот пост является всего лишь почетным?

— Да. Заместитель консула не забыл мне об этом сообщить.

— А вы тем не менее используете канувшие в историю полномочия вопреки ясно выраженной воли правительства.

На сей раз отпираться не имело смысла.

— Я полагал, что подобные действия оправданны.

— Насколько мне известно, одна из ваших попыток воспользоваться этой властью привела к покушению на вашу жизнь. Я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь.

— Можно было надеяться, что в дальнейшем это отвратит вас от подобных неразумных действий, — продолжал Калий, — но этого не произошло. Поймите — политика в нашем городе не является уделом таких людей, как вы. Должен вас еще раз предупредить. Ваш пост является чисто номинальным. Если в результате ваших действий у вас возникнут серьезные неприятности, на помощь правительства можете не рассчитывать.

С этими словами Калий выпустил меня из кареты. Возничий взялся за поводья, и экипаж тронулся с места. Интересно, какого рода наказание Калий имел в виду? Может быть, уже настало время паковать пожитки и мотать из города? Почему они не строят таверн в Тамлине? Мне страшно хотелось пива.

Свободного ландуса я так и не нашел, и весь длинный путь до центра города пришлось проделать пешком. Улицы, по которым я был вынужден шагать, не были вымощены, и скоро я стал задыхаться от пыли, проклиная консула и жару. Когда я находился где-то в середине бульвара Луны и Звезд, меня нагнал еще один экипаж. Похоже, открылся сезон охоты на Фракса. Причем охота шла в собственных экипажах.

Дверь кареты распахнулась, и меня поманила к себе Лисутарида. Интерьер был просто роскошным, но в карете изрядно воняло фазисом.

— Нашла меня с помощью заклинания? — поинтересовался я.

— Я полагала, ты раздобыл кулон.

— Ничего подобного! Консул подозревает, что ты его потеряла, — сообщил я и поведал ей о своей беседе с Калием.

Лисутарида страшно разволновалась и, как это ни странно, обеспокоила ее больше всего моя выдумка о любовных стихах.

— Неужели ничего более убедительного ты не смог придумать? — спросила она, изобразив на своем премилом личике кислую гримасу.

— У меня не было времени на раздумья. Да и не так уж это неправдоподобно. Некоторые маги время от времени ударяются в поэзию. Замужем ты никогда не была и вполне могла в кого-нибудь втюриться.

— Я начинаю думать, что Хормон Полуэльф был прав, говоря о тебе, — заметила волшебница.

— В чем же именно?

— Он был прав, называя тебя полоумным.

Судя по виду чародейки, она еще многое могла сказать по этому поводу, но, к моему счастью, над городом разнесся колокольный звон, возвещающий о послеполуденной молитве. Согласно закону, все граждане Турая должны были молиться три раза в день. Меньше всего мне хотелось в такую жару вставать на колени, но выбора не было. Поскольку закон запрещал оставаться на это время в экипажах, мы с Лисутаридой, пыхтя от злости, выползли из кареты и пополнили ряды тех несчастных, которые уже успели плюхнуться в пыль. Чародейка была особенно недовольна тем, что приходится пачкать свой роскошный наряд.

— Сдается мне, детектив, что я смогу добиться успеха только с помощью небес, — косясь на меня, прошептала Лисутарида, и по ее взгляду я понял, что волшебница начинает утрачивать веру в меня. Мы молились молча. Или скорее делали вид, что молились. Я кипел от негодования из-за того, что Хормон Полуэльф обозвал меня полоумным. Он, конечно, выдающийся чародей, но это не мешает ему быть полным придурком. Мои размышления прервал сигнал об окончании молитвы.

— Думаю, что мне придется сказать пару ласковых слов Хормону Полуэльфу, — обронил я, поднимаясь с колен.

— Ты поступишь очень неумно, если примешься оскорблять мага, — ответила Лисутарида.

— Неумно? Я что, по-твоему, побоюсь оскорбить этого остроухого шарлатана? Он будет не первым магом, которому я врежу по физиономии. Причем сделаю это так, что он даже заклинания выдавить не успеет.

Лисутарида запустила руку в сумку в поисках фазиса.

— Знай я, что ты такой вздорный, никогда бы тебя не наняла.

— Никакой я не вздорный. Мне просто не нравятся колдуны, которые смеют называть меня дебилом.

— Он употребил слово «полоумный».

— Тем более.

Мы влезли в экипаж и на большой скорости припустились по городу. Вздохнув еще раз по поводу моих ничтожных способностей, Лисутарида сообщила, что ей удалось установить местонахождение Сарины. Беспощадная скрывалась в одном из портовых пакгаузов.

— Кроме того, я выяснила, что в том направлении движется какой-то могущественный обладатель магической силы. Полагаю, это имеет какое-то отношение к кулону.

— Думаю, что ты права. Ты сумела установить, кто является обладателем этой силы?

— Нет, — печально покачала головой Лисутарида. — Его аура мне незнакома.

Мы быстро прокатили по бульвару и по мосту через реку. Кучер Лисутариды был мастером своего дела, и я не мог не восхищаться, видя, сколь умело он лавирует между ландусами и фургонами.

— Неужели Калий действительно думает, что я потеряла кулон?

— Точно не скажу. Он подозревает, что у тебя возникли какие-то серьезные неприятности. Больше консул ничего не знает. Но этого достаточно, чтобы наши правители забеспокоились. Ведь ты как-никак глава Гильдии чародеев.

— Во время бала консул наверняка попросит показать ему камень, — простонала волшебница.

— Не исключено — если я не окажусь там, чтобы придумать какой-нибудь отвлекающий маневр.

— Сомневаюсь, что тебе это удастся, — ответила Лисутарида, зажигая очередную палочку фазиса.

Всю оставшуюся часть пути я просидел молча. Лисутарида машинально продолжала стряхивать пыль со своего наряда. Одеяние волшебницы было столь же великолепно, как и ее радужная мантия. Властительница Небес — дама чрезвычайно богатая. Она унаследовала большое состояние от своего отца, весьма преуспевающего землевладельца. Папаша приумножил доходы, став сенатором, что для этих людей весьма типично. Надо сказать, что маги, происходящие из аристократических кругов, в Турае большая редкость. Дело в том, что чародейство в нашем городе считается ремеслом, а занятие любым ремеслом для знати неприемлемо. Но Лисутарида, которая была в семье младшенькой, получила возможность избирать свой путь самостоятельно, в то время как двух ее старших братьев специально готовили для того, чтобы занять место в высшем обществе. Ее отец был недоволен, когда она начала проявлять склонность к занятию магией, но поскольку два других отпрыска вполне оправдывали его надежды, он не запрещал дочери учиться магическому искусству.

В обычных обстоятельствах Лисутарида превратилась бы в заурядную волшебницу со скромными доходами, но оба ее брата погибли в последней оркской войне, оставив ее единственной наследницей громадного семейного состояния. С тех пор она играет в городе двойную роль, являясь, с одной стороны, членом высшего общества, а с другой — практикующей волшебницей. Несмотря на то что в Турае не любят никаких отступлений от традиций, громкого скандала столь двойственное положение Лисутариды не вызывало. Проявленная чародейкой во время войны отвага до сих пор защищала ее от критики, несмотря на то что чрезмерное увлечениие фазисом уже не было секретом. В «Достославной и правдивой хронике всех мировых событий» время от времени появлялись ядовитые материалы, связанные с отсутствием у нее супруга, но это также не вызвало у публики никакой реакции, поскольку одинокая жизнь магов была явлением вполне заурядным. Чародеям в нашем городе дозволена некоторая эксцентричность — особенно тем, которые отличились в последней оркской войне. А избрание Лисутариды на пост главы Гильдии, в которую входили почти все маги западного мира, не только явилось для Турая большой честью, но и укрепило его безопасность.

Наш экипаж остановился у высокого пакгауза, стоящего рядом с гаванью.

— Сарина в здании, — сказала Лисутарида.

Я не стал спрашивать, откуда ей это известно. Лисутарида обладает такими способностями ясновидения, которые я не смог бы приобрести, даже обучаясь всю жизнь.

— Отлично, — сказал я. — Но как мы проскользнем мимо кентавров?

— Кентавров? — изумилась она.

Я первым заметил, как из-за угла появились три получеловека-полулошади. Подобных существ в Турае никогда не видели, ведь они встречаются даже реже, чем единороги. Я видел несколько на Поляне Фей, но кроме этого места, насколько мне известно, кентавры нигде в мире не водятся. Мы уставились на них в полном недоумении.

— Они не могут здесь находиться, — заявила Лисутарида. — Они никогда не посещали наш город.

— А если бы и посетили, то в округ Двенадцати морей ни за что бы не отправились, — добавил я.

— Человеческая среда для них проклятие, — заключила волшебница.

Наблюдая за переминающимися с копыта на копыто кентаврами, я размышлял, не лучше ли обнажить меч, поскольку прекрасно знал, что простой кентавр может стать очень крутым кентавром, если рассердится. Мне довелось видеть, как они умеют драться. Однако эта троица не обращала на нас ни малейшего внимания. Потоптавшись у входа, они продолжили путь вокруг здания и мгновение спустя скрылись за углом.

Они гордо несли свои человеческие головы, постегивая себя по бокам пушистыми конскими хвостами.

Мы подошли к зданию пакгауза и осторожно выглянули из-за угла. Никаких кентавров.

— Они не могли исчезнуть просто так, — прошептала Лисутарида. — Я должна предупредить власти.

— А следов не видно.

— Что?

— Говорю, кентавры не оставили никаких следов. От их копыт на земле должно было остаться множество отпечатков. Это было видение. Проверь, нет ли здесь следов магии.

— Есть, — ответила Лисутарида. — Но вид магии мне неизвестен. Не могу я понять и того, кто ее использовал.

Наблюдение за кентаврами в городе — занятие, конечно, увлекательное, но у нас было дело поважнее. Я предложил осмотреть склад, пока Сарина тоже не исчезла.

В пакгаузе царила темнота. Лисутарида извлекла из-под мантии волшебный освещальник и прошептала несколько слов. Весь склад до самых дальних уголков мгновенно озарился ярким светом. Со всех сторон нас окружали ящики и бочки.

— Наверх! — бросила Лисутарида.

Я кинулся по ступеням следом за волшебницей, стараясь не пропустить появления Сарины Беспощадной.

— Она умеет обращаться с арбалетом, — прошептал я.

— Я тебя защищу, — ответила чародейка.

Я не просил о защите, я просто хотел ее предупредить, но возражать было бессмысленно. В данный момент меня больше всего волновали следы могущественных сил, которые обнаружила Лисутарида. Плохо, когда не знаешь, что может оказаться носителем колдовских сил, способных пробить броню защитного амулета.

Мы молча поднимались по, длинной лестнице. В пакгаузе была жарища, как в оркской преисподней, и очень скоро по телу уже полились струи пота. Моя интуиция детектива после встречи с кентаврами разыгралась вовсю, я чувствовал приближение опасности. Лисутарида приглушила свет волшебного освещальника и осторожно шагнула в ведущую на второй этаж дверь. Раздалось столь знакомое мне жужжание, и я инстинктивно пригнулся. Лисутарида осталась стоять, высоко подняв руку. Стрела арбалета, ударившись о магический экран, бессильно упала на пол.

Волшебный освещальник снова запылал вовсю, и я увидел Сарину, которая, стоя в дальнем углу, лихорадочно заряжала арбалет. Я поднял меч и бросился на Беспощадную с намерением снести ей голову, пока она не успела выстрелить. Я знал, что делаю. Отразить с помощью магии стрелу я, конечно, не мог, но когда доходит до уличной драки, Фракс, вне всякого сомнения — первая спица в колеснице. Я нацелил удар в шею Сарины, но когда клинок находился всего в двух дюймах от цели, невидимая рука оторвала меня от пола, закружила и бросила к противоположной стене склада. Пролетев по воздуху, я рухнул на пол бесформенной кучей. Когда я с трудом поднялся на ноги, то в глаза мне бросились две вещи. Во-первых, Сарина успела перезарядить арбалет, и, во-вторых, в помещении появился Гликсий Драконоборец. Колдун, видимо, поднялся по лестнице следом за нами. Гликсий — по-настоящему могущественный чародей, бесспорно, наиболее могущественный среди всех колдунов с криминальными наклонностями. Он взмахнул рукой, и Лисутарида закувыркалась в воздухе.

Полагая, что волшебница сможет сама постоять за себя, я метнул меч в Сарину, и в тот момент, когда она спускала тетиву, клинок ударил по краю арбалета. Стрела вонзилась в потолок, но и я остался безоружным. Сарина бросила арбалет и двинула меня ногой по физиономии. Это напомнило мне, что в последней нашей схватке она проявила себя классным мастером рукопашного боя. Мне было больно, а из разбитого носа ручьем полилась кровь. Не обращая внимания на это неудобство, я двинулся вперед, подняв кулаки. Никаких особых приемов я не приготовил, надеясь использовать преимущество в весе и придавить противницу своей тушей. Сарина взбрыкнула еще раз и отступила, но я продолжал неумолимо надвигаться на нее, как боевой дракон. Как только она оказалась прижатой к стене, я нанес сокрушительный удар, после которого она рухнула на пол, как пьяный эльф с ветки.

Я поднял меч и с удовлетворением взглянул на распростертое у моих ног тело. Итак, мы в расчете. Когда я размышлял, не стоит ли отвесить ей еще и пару добротных пинков, невидимая рука снова подняла меня в воздух, раскрутила и швырнула в окно. Я полетел вниз на ящики, бочки и битое стекло с высоты добрых ста футов.